The Dragonrealm (№5) - Хрустальный Дракон

— Он Хранитель, леди Бедлам. Волшебник арамитов. Его слова поразили ее, как удар грома. Следя за войной с самого ее начала, волшебница была в курсе всех основных событий. И она вспомнила одно из них, касавшееся зловещих Хранителей.

— Но они все погибли! Почти двадцать лет назад!

— Вы имеете в виду, умерли или обезумели? Лорд Ивон Д'Фарани не умер; а вот обезумел он или нет — это другой вопрос.

— Даже если это так, он должен быть бессилен! — неужели Кейб отправился на борьбу с мастером черной магии? — Высказали, что они…

— Они потеряли связь со своим богом, безжалостным Разрушителем, да. Вы правильно упомянули. Этой потери, этого ухода было достаточно, чтобы убить одних и довести до безумия других, — по-птичьи пронзительно прокричал он. — Как бы то ни было, молодой Хранитель Д'Фарани каким-то образом выжил, и, хотя нельзя поручиться, что у него не осталось своей силы, зато было достаточно времени, чтобы собрать силы, хранившиеся в талисманах и других изделиях волшебников, которые считались умершими, и поставить их на службу рейдерам. — Птица-лев поднял свою искалеченную руку. — Это его работа. И даже моего умения недостаточно, чтобы исправить это. Тройя тоже носит отметки одного из его изобретений. — Тройя повернулась, чтобы Гвен смогла получше рассмотреть шрамы на ее лице. Впервые волшебница заметила, что они довольно ярко пылают. Пылают кроваво-красным. — Он более чем кто-либо другой затянул исход войны, по крайней мере на три, а может, и на четыре года.

— И он сделал все это, несмотря на свое безумие, о котором поговаривали даже сами эти собаки, — фыркнула Тройя, все еще расхаживая по террасе.

Ее быстрые, постоянные перемещения не позволяли Гвен сохранять хладнокровие.

— Вы думаете, он здесь?

— Должен быть, — чуть ли не оправдываясь, вмешался птица-лев. — Нет другого места, где бы он мог прятать такую огромную силу. Он не мог остаться ни в империи, ни в освобожденных землях. Выйдя из войны, Д'Фарани, без сомнения, стал врагом и для тех, и для других. Поэтому он должен быть здесь.

— А что с войной? Что может произойти после вашего ухода?

Он внимательно посмотрел на нее.

— С войной все в порядке даже без нашего участия, особенно учитывая то, что Д'Фарани им больше не помогает. Мы отдали этой войне более десяти лет собственной жизни, вдобавок к жизни нашего единственного ребенка. Никто не может обвинить нас в том, что мы не имели права уехать. И кроме того, я вовсе не покинул их, Сирвэк Дрэгот будет только безумно счастлив видеть конец этого выводка. Д'Фарани и его люди до тех пор, пока они живы, будут сражаться и будут являть собой постоянную угрозу для освобожденных земель и окружающих их вод.

— Мы найдем его, Гвен, — прошипела женщина-кошка. — Это он убил Демиона, даже если и не он нанес смертельный удар. Только его смерть может стать достойной расплатой за смерть нашего сына.

Взволнованная волшебница не могла удержаться и сболтнула, не подумав:

— Вы действительно так думаете?

Ни тот, ни другой не могли взглянуть ей в глаза, но женщина-кошка медленно повторила:

— Ничто другое не может свести наши счеты, даже… — в последний момент она замолчала, очевидно, не желая делиться своими дальнейшими откровениями с хозяйкой. — Ничего больше.

— Путешествие сюда только раздуло угли, тлеющие в наших душах, — добавил Грифон. Казалось, что как только один умолкал, задумавшись, другой тут же приходил на помощь и продолжал рассказ. Для Гвен это было только доказательством того, как они были близки друг другу и как, в свою очередь, они были близки к своему сыну. — Когда мы достигли берегов юго-восточного Ириллиана, я еле сдерживал желание использовать волшебство, чтобы ускорить наше путешествие и побыстрее добраться сюда. Только из уважения к Синему Дракону я сдерживался, пока мы не оказались на границе между его владениями и владениями Грозового Дракона. Там я понял, что не могу больше медлить. Невзирая на вполне возможный гнев лорда Венслиса, я телепортировался оттуда на развалины Мито-Пика, как раз рядом с вашим лесом. Нам пришлось материализоваться на самых границах ваших владений, Зеленый Дракон всегда был добрым другом для Пенаклеса, а мы бы не хотели быть причиной каких-либо неприятностей для моего бывшего дома.

— Мы рассказали вам нашу историю, леди Бедлам. — Тройя остановилась перед волшебницей и чуть было не преклонила перед ней колено. — Грифон сказал, что если кто и может нам помочь, если у кого и найдется для нас хоть одно доброе слово, так это Бедламы.

Грифон стоял рядом со своей супругой, положив ей на плечо свою изуродованную руку.

— Даже если вы ничего не сможете нам сказать о рейдерах, я прошу вас о милости разрешить нам остаться в вашем доме на ночь, чтобы набраться сил перед предстоящей нам охотой. Положитесь на мое слово, я не причиню вам неприятностей.

Она посмотрела на них, в их глаза, где одновременно светилась и мольба, и надежда, и хотела сказать, что она ничего не слышала о рейдерах и ничем не может им помочь. Они были так же одержимы своей идеей, как и Темный Конь одержим Сумраком. Но Гвен, однако, не нашла в себе сил солгать им, возможно, потому, что она знала, что при подобных обстоятельствах она бы поступила так же, как и они.

— Мы думаем, что волки-рейдеры на Легаре.

Они молча стояли перед ней, не сразу поняв ее прямое высказывание.

— Кейб там… и Темный Конь тоже.

Грифон не стал спрашивать ее, почему она не сказала об этом раньше. Возможно, он понял, что она хотела сначала услышать его рассказ. Вместо этого он спросил:

— Как давно? И где конкретно?

Тройя встала и схватила его за руку. Ее когти впились в него, но он, кажется, этого даже не заметил.

— Мы не знаем. У Кейба… и у Аурима… было видение. Потом у Кейба было еще одно видение. Они были странными, но оба указывали на Легар. Оба указывали на Хрустального Дракона… и волков-рейдеров.

— Хрустальный Дракон.

Знакомая с Драконьим царством только по рассказам мужа, Тройя не понимала значения сказанного.

— Можем мы поговорить с этим Королем-Драконом? Он поможет нам?

И опять птица-лев ощетинился.

— Хрустальный Дракон — это не то, что Синий или Зеленый, к которым мы можем обратиться при определенных обстоятельствах. Он не похож на своих собратьев, Тройя. Он и его предшественники всегда были затворниками. Он еще может потерпеть того, кто но тем или иным причинам проследует через полуостров, но горе тому, кто отважится нарушить его покой. Это он помог развернуть события в другую сторону против одного из своих же — Ледяного Дракона. Без его помощи Драконье царство могло бы сейчас быть мертвой землей, лежащей под вечным покровом льда и снега. — Грифон задумался. — Расскажи мне о Кейбе и его путешествии. Расскажи мне все.

И Гвен рассказала. Она описала ему видения, рассказала о решении Бедлама, рассказала о нападении на Короля-Дракона Зеленого. Грифон слушал обо всем этом и об упоминавшихся черных кораблях в видении, склонив голову набок. Особенно его внимание привлекло послание Кейба из Зуу. Его глаза зажглись новой жизнью, но все равно эта жизнь была посвящена одному: поискам того, кто нес ответственность за смерть его сына.

— Зуу. Я помню Блейна. Его всадников.

— А Ланита? — спросила волшебница.

— Я его не знаю, и он вряд ли замешан в этом.

Она так не думала, но сказать об этом Грифону было не так-то просто.

— Ты хочешь отправиться туда?

— Да.

— Мы должны отправиться до захода солнца, — заторопила мужа Тройя.

Он посмотрел на нее так, что даже для лица птицеподобного этот взгляд был странным. Затем, слегка помедлив, сказал:

— Ты не пойдешь со мной. Только не на Легар. Я бы взял тебя в любое другое место, даже в Северные Пустоши, но только не на Легар.

— Что ты хочешь этим сказать? — превосходная шерсть на затылке у Тройи встала дыбом. — Я не останусь! Только не теперь!

— Легар — это, пожалуй, единственное место, где риск для вас обоих слишком велик.

Гвен переводила взгляд с одного на другого. Для обоих?

— В любое другое время и в любом другом месте я буду только рад чувствовать тебя с собой рядом, Тройя, но не на Легаре. Я не возьму тебя в Легар.

— Я далеко не беспомощна, Гриф! У меня и живот еще не виден!

Она беременна. Волшебница прокляла себя за то, что сказала. Если бы только она это знала, она бы поговорила с Грифоном наедине. Как и королева Эрини, Гвен была не из тех, кто будет скромненько сидеть в стороне в то время, когда где-то идет борьба, но зарождение новой жизни она считала самым святым делом. Преследование волков-рейдеров было уже само по себе ужасно, но делать это теперь, да еще во владениях непредсказуемого и, возможно, враждебного Хрустального Дракона для будущей матери было чистым безумием, особенно после того, как она уже потеряла своего единственного ребенка.

Было ясно, что они уже не один раз за последнюю неделю обсуждали этот вопрос, и понятно, что Тройя всегда одерживала победу в этом споре. Видеть кого-нибудь, такого же упрямого в отстаивании своего решения, как Грифон, при более приятных обстоятельствах было бы забавно. Однако теперь это грозило только еще большим осложнением ситуации.

— Тройя, ты ждешь ребенка?

Женщина-кошка резко повернулась к ней, но потом опомнилась и взяла себя в руки. Казалось, она несколько остыла после своей вспышки гнева на мужа.

— Всего лишь последние восемь недель. Сначала я думала, что это морская болезнь, мы оба никогда не любили моря. Однако это не проходило, а затем я узнала симптомы еще… еще Демионовских времен.

— Последние несколько дней ты к тому же стала гораздо быстрее уставать, — напомнил ей птица-лев. — По правде говоря, я начал беспокоиться еще до того, как мы высадились на землю.

Его голос теперь был более озабоченным, более понимающим. Оба, и он, и его супруга, были очень импульсивными натурами.

Годы изменили тебя, Грифон, или, может быть, просто ты стал более открытым. Волшебница внимательно посмотрела на Тройю. Несмотря на гибкость ее тела, были заметны намеки на возраст; война, несомненно, наложила свой отпечаток. Сколько живут люди-кошки? У Тройи были слабые, если вообще были, волшебные способности, и это означало, что она, как и король Меликард, будет стареть быстрее, чем тот, кого она любит. В этом отношении никогда нельзя было предугадать, сколько проживет Грифон, если он умрет своей смертью. Он не был таким, как Кейб и Гвен; его жизненный путь может быть таким же, как и у Короля-Дракона, а может быть, даже более долгим. Вполне возможно, он тоже задумывался об этом, а значит, время, которое им было отпущено, чтобы быть вместе, было для него драгоценным. Сознание того, что годы ее жизни ограничены по сравнению с его годами… только делало особенно важным, чтобы новорожденный появился на свет счастливым и здоровым.

У нее был только один ребенок за все это время, — рассуждала волшебница, все еще рассматривая взволнованную женщину-кошку. — Очень даже может быть, что это ее последний шанс. Не было также сомнения и в том, что Тройя и сама очень хочет этого ребенка. Из того малого, что Гвен знала о людях-кошках, она помнила, что у них обычно бывает много детей. У Тройи был только один ребенок, а ее народ детей считал самым ценным, что можно было иметь, и о них очень заботились. Она не может себе позволить потерять и этого.

— Гриф, мы договорились, что сделаем это вместе! Грифон опять выпустил когти, но вовсе не по поводу того, что сказала его жена.

— Ты будешь со мной, Тройя, обещаю тебе. Я также обещаю тебе, что я возвращусь с головой Д'Фарани, если только потребуется показать тебе, что Демион отомщен, но сейчас я вижу, что должен сделать это один.

— Ты не будешь один, Грифон, — быстро заметила волшебница. — Мой муж и Темный Конь уже там. Найди их. Их задача связана с твоей.

И проследи, чтобы мой муж вернулся ко мне! — беззвучно добавила она.

— Это так.

Он обнял жену. Сначала она оставалась неподвижной, но затем обхватила его с не меньшим чувством.

— Я знаю Драконье царство, Тройя. И поверь мне, когда я говорю, что это единственное место, куда я не могу тебя взять. Я не имею права рисковать твоим здоровьем и нашим будущим ребенком. Ты прекрасно знаешь, почему леди Бедлам осталась здесь, а не последовала за мужем. Разве ты будешь из-за этого относиться к ней хуже, чем к ее мужу?

Женщина-кошка встретилась взглядом с Гвен.

— Нет. Никогда. Я слишком давно знаю ее по письмам, чтобы поддаться на такую глупость. Однако если бы я только могла пойти! Ведь там я оставила Демиона!

— Мы его оставили там. И никто из нас не мог заранее предвидеть, что там произойдет, — он пронзительно, по-птичьи вскрикнул. Если бы он был человеком, он бы тяжело вздохнул. Грифон, не задумываясь, переходил от человеческих привычек к повадкам животных. — Мы вышли на охоту, и мы будем охотиться, но убивать на этот раз должен я один. И я это сделаю.

Высокую волшебницу передернуло. И опять она сама себе напомнила, что ее гостей нельзя оценивать но человеческим стандартам, но имело значение не только это. Война и смерть Демиона изменили Грифона так, как никогда бы не смогла этого сделать Поворотная Война. Это становится слишком личным. Не означает ли это, что ей стоит удержать его от этого путешествия? Но в то же время она была рада его появлению. Оно означало большую надежду на помощь Кейба.

— Тебе надо поесть и отдохнуть, Грифон. И пока ты не сделаешь этого, я не позволю тебе никуда отправляться.

Он кивнул в знак благодарности и взглянул на жену.

— Если леди Бедлам позволит, я бы предпочел, чтобы ты осталась здесь. Лучшего места, чем здесь, у нее, не придумаешь.

— Есть еще одно место, — поправила она его. — Это быть рядом с тобой.

— После Легара.

— Она может оставаться здесь столько, сколько потребуется. Ты же знаешь, Грифон.

— Ну, значит, сегодня вечером я отправлюсь в Зуу и попробую там отыскать следы Кейба.

— Ты будешь телепортироваться? — в голосе Тройи опять прозвучала тревога.

Грифон, казалось, этого не заметил.

— Я хорошо знаю этот район, и это сэкономит мне несколько дней, которые понадобились бы, чтобы добраться туда. А уж оттуда я насколько можно осторожно телепортируюсь в самый центр Легара.

— А это не опасно? — спросила Гвен. — Ты можешь материализоваться и оказаться перед самым патрулем волков-рейдеров.

Он посмотрел на нее почти без всяких эмоций.

— Никто не знает их так хорошо, как я. Поверьте мне, леди Гвен.

— И все-таки я не согласна. Я должна быть с тобой, Гриф.

— А ты и будешь, — Грифон положил руку на сердце. — Ты всегда будешь здесь.

Гвен предоставила им возможность побыть вдвоем, а сама задумалась о Кейбе. Она, как и Тройя, все еще была расстроена тем, что ей пришлось остаться, хотя обе прекрасно понимали, что это делается вовсе не из-за того, что их мужья видят в них обузу. Даже если бы Грифон предложил занять ее место и приглядеть за детьми, она прекрасно осознавала, что отклонила бы это предложение. Кто-то из родителей должен был быть здесь с детьми, особенно учитывая, что в Драконьем царстве многое так изменчиво, а миссия с самого начала должна была быть миссией Кейба, ведь именно с ним вступили в контакт. Это был выбор, который сделал бы не всякий родитель, но это был ее выбор, и она должна жить с ним.

Гвен успокаивала себя тем, что присутствие там Грифона намного увеличит безопасность Кейба. Столкнувшись с птицей-львом, ее мужем и неугомонным Темным Конем, ни волки-рейдеры, ни Хрустальный Дракон не останутся непобедимыми. Вполне возможно, что ситуация не столь ужасна, как они это предполагают. Есть даже шанс, что Кейб может вернуться еще до того, как их старый друг чуда отправится.

То, что с ним пока ничего не случилось, было лишь самонадеянным предположением.

Голубой человек, спотыкаясь, пробирался сквозь ненавистный туман, проклиная способность этого порождения волшебства проникать даже в самые, казалось бы, незаметные подземные проходы. В такой густой трясине, обволакивающей все вокруг, было довольно трудно что-либо увидеть даже с зажженными факелами.

И в то же время в этом тумане было что-то еще, что-то притягательное, манящее. Он чувствовал присутствие энергии, свободной, необузданной силы, снующей во мгле. Д'Ранс видел и доказательства этого. Он своими глазами видел, как полы искривлялись и выворачивались; видел, как стена буквально всосала в себя человека так, словно его вовсе и не было; в тумане кувыркались фантастические фигуры. А наверху, на поверхности, можно было столкнуться еще и не с таким. Северянин знал, что это только пресловутая верхушка айсберга. Город квелей, казалось, был пропитан неукротимой энергией. Было ли это сделано преднамеренно или это было чистой случайностью, он не знал. Но по этому поводу рассуждать было некогда. Сейчас ему надо было добраться до поверхности и посмотреть, что же все-таки творится там. Но как бы ни был ему противен туман, он предлагал ему возможности, которые нельзя было даже сравнить с возможностями лорда Д'Фарани. Он непременно должен был выяснить происхождение этого тумана.

Д'Ранс был почти у выхода из тоннеля, когда что-то размером с собаку выскочило у него прямо из-под ног. От неожиданности он чуть было не упал, ударившись о стену тоннеля. Слева от себя он услышал его рычание.

Верлок. Он хорошо знал этот звук еще со времен Канисаргоса. На этом краю земли был только один верлок.

— Канаан! Как хорошо с твоей стороны быть там, где я бы и хотел тебя видеть.

— Лорд Д'Фарани?

Он ничего не видел, кроме смутного очертания верлока… и это тогда, когда, скорее всего, дневной свет пытался пробиться сквозь темную завесу тумана.

— Мы уже шли вниз. Встречать нас не было такой уж необходимостью.

— Да, мой господин, — голубой человек изо всех сил сжал кулаки. — Извините, что не заметил вас раньше, так. Этот туман прямо без глаз оставляет, так.

Перед ним возник чей-то силуэт. Вожак Стаи.

— Я полагаю, это вносит некоторые трудности, но это ничто в сравнении с другими вещами. Восхитительно, вы согласны? Ну прямо будто попадаешь в совершенно другой мир.

Мир сошел с ума. Канаан Д'Ранс хотел исследовать вовлеченные в это волшебные силы, но его совершенно не трогали другие аспекты происходящего. Если он найдет способ управлять ими, это будет предел его желаний.

— Это неповторимо, да!

— Но, конечно, с этим надо что-то делать. Вы видите, это мешает людям. Мешает моей работе.

И это все, что оно делает? Голубой человек часто восхищался странным образом мыслей Вожака Стаи.

— Это волшебство, как вы, скорее всего, уже догадались. Оно не похоже ни на что и совершенно не похоже на проявление его силы. Жаль, правда. — Д'Фарани нагнулся и взял на руки своего гнусного любимчика. — Это, скорее, отталкивает, чем привлекает. Я думаю, я должен убрать это отсюда и отправить туда, откуда он это и выпустил.

— Он?

— Хрустальный Дракон, конечно.

Лорд Д'Фарани прошел мимо него, а верлок воспользовался случаем и зарычал на голубого человека. Д'Ранс, зная, как легко можно потеряться в этой трясине, поспешил за ними.

Пол тоннеля ходил ходуном под их ногами, но там, где голубой человек с трудом сохранял равновесие, Вожак Стаи шел, ступая так, как будто ничего не происходило. Уродливое каменное щупальце вырвалось из стены в их направлении, но почему-то не задело Д'Фарани. Между тем, северянину пришлось присесть, что было совсем не просто, когда земля под ногами продолжала колебаться.

Он ведет себя так, как будто это и есть нормальный мир! Может быть, он таков и есть в его представлении, так? Если это так, тогда это объясняет многое в поведении Ивона Д'Фарани.

И хотя, пока они шли наощупь, ничто значительное не преградило им путь, все же, когда голубой человек несколькими минутами позже вошел в комнату, он почувствовал облегчение. Облегчение и любопытство, так как сразу заметил, что кристаллическая комната не была, как другие помещения, затронута происходящим. Тумана здесь не было, и это несмотря на то, что совсем рядом тоннель был весь пропитан мглой и пройти по нему, не прибегая к помощи факелов, было невозможно. На этот раз выставленные здесь часовые, должны бы были считать себя счастливчиками, подумал он.

Вожак Стаи, не обращая ни на кого внимания, склонился над изобретением квелей, и было слышно, как он глубоко вздохнул. Сняв перчатки, он нежно притронулся к нескольким кристаллам устройства, в которое он внес и свои собственные дополнения.

— Где Оррил?

— Сожалею, господин, но я не знаю, где он.

Надеюсь, он потерялся навсегда. Д'Ранс знал, что такое счастье не для него. Д'Марр, скорее всего, покажется со своим маленьким бессмысленным личиком в самый неподходящий момент.

— Не имеет значения.

Бывший Хранитель начал вызывать к жизни волшебное изобретение.

Интерес поборол неуверенность. Д'Ранс внимательно наблюдал, как быстро лорд Д'Фарани приобретал умение пользоваться инструментом подземных жителей. Наблюдать за вожаком рейдеров было поучительно, хотя вскоре ему это будет ни к чему. И все же если лорд Д'Фарани планирует рассеять сырой и разрушительный туман, то тогда еще есть вещи, которым у него можно будет поучиться.

— Если позволите, мой господин, у вас есть какой-то план, так? Расскажите, что вы собираетесь делать?

Он не заметил восхищенной улыбки на освещенном кристаллами лице Вожака Стаи, но было вполне достаточно и того, каким тоном это было сказано.

— У меня нет плана, Канаан. Я просто собираюсь поиграть.

Д'Ранс внезапно обнаружил, что он завидует людям на поверхности. Поводом для страха у них там был только туман.

Глава 10

Там, где свет не пытается спорить с темнотой, давно никем и ничем не потревоженный спящий пошевелился, возвращаясь к неспешной жизни…

Они были способны передвигать с места па место горы, создавать из ничего замки. Мир принадлежал им и существовал для того, чтобы быть для них игрушкой, и они играли с ним от всей души, разрывая его па части и превращая его в отражение своих собственных беззаботных душ.

Плул уставился на Кейба. Он явно чего-то ждал. По крайней мере так думал Кейб; широкополая шляпа все еще скрывала верхнюю часть его невероятно узкого лица. Все в этой странной фигуре было лишь жалкой пародией на человека, но волшебник в этой внешности не находил ничего смешного. Плул был созданием, обитателем ужасного Нимта. Хуже того, он должен был быть враадом, представителем ужасной расы волшебников, которые в первую очередь сотворили безумие Нимта.

— Ты странное создание, — произнесла жуткая фигура. — В странном мире, очень странном.

Он все еще говорил необычным монотонным голосом, который использовал раньше, но время от времени он менял стиль речи, словно играл сам с собой. Плул казался причудливым во многих отношениях, а это совсем не означало, что Кейб мог ослабить бдительность. Причудливость тоже имеет свои темные стороны, особенно когда дело касается враадов. Нескольких фраз, произнесенных Плулом, Кейбу хватило, чтобы сделать вывод, что у расы волшебников, скорее всего, было довольно мрачное представление о чувстве юмора.

— Скажи мне, странное создание, как тебя зовут?

— Кейб. Кейб Бедлам.

— Бедлам. Прелестно. А меня Плул.

Волшебник поклонился, предупредительно приветствуя Плула, он решил, что лучше будет не напоминать Плулу, что тот уже представился ранее. До сих пор враад вел себя с ним вполне цивилизованно, но Кейб не собирался забывать, что совсем недавно Плул запросто и как бы невзначай прожег дырку в груди командира арамита при помощи талисмана, который должен был сопротивляться действию любого волшебства. Этот маг из ночного кошмара был чрезвычайно капризной натурой, и любого неосторожного слова, сказанного Кейбом, могло быть достаточно, чтобы вывести его из себя. И пока безумный туман Нимта окружает их, волшебнику не следует портить отношений с этим сумасбродным субъектом.

Если это, в принципе, возможно.

— Где Темный Конь?

— Черный зверь? Черный зверь гоняется сейчас за плодом моего воображения. Лучше пусть гоняется за плодом моего воображения, чтобы мы смогли поговорить. Он, я понимаю, принадлежит хаосу. Он не то, чем он кажется. Ты… ты не такой.

Не такой?

— Я и есть я, великий Плул.

И вот этим-то ты так и отличаешься от него! Ты в большей степени такой, каким и кажешься, такой… постоянный. Постоянный, ты никогда не меняешься. И однако, как долго это продлится, Бедлам? — Голова Плула завертелась под просторной шляпой. Он, казалось, в первый раз осматривает укрытый туманом ландшафт вокруг себя. — Это новое место. Я такого, как это, раньше не видел. Никогда не видел, не видел никогда. Долго оно таким еще останется?

Кейб не понял, к чему он клонит, и поэтому продолжал молчать.

— Все так… неподвижно. Совсем другая маленькая вариация, все вы такие недолговечные, бежите по кругу, а земля неизменна. Как ты… что-то неизведанное.

Неизменна? Осторожный волшебник старался припомнить, какие сведения о враадах и их родном мире Нимте он собрал, проводя исследования. Он собрал немного, но сведения содержали намек, что в их жестоком разодранном мире абсолютно все, включая и живущие там существа, было обречено на ужасное и мрачное существование, в котором они подвергались бесконечным искажениям и постоянно меняли свои очертания. Нимт был обречен на вечное разрушение, вечную гибель. Однако он до сих пор еще существовал.

Земля под ногами Кейба внезапно вздыбилась.

Кейб едва успел переступить с ноги на ногу, чтобы сохранить равновесие, как обнаружил, что стоит на высокой земляной колонне, почти такой же высоты, как и каменное сооружение, на котором сидел Плул. Вдруг колонна начала поворачиваться и изгибаться, неся волшебника все ближе и ближе к сумасбродному созданию. Приготовившись к любой неожиданности, Кейб не стал ничего делать, чтобы замедлить свое движение. Если бы Плул желал ему вреда, он бы уже это сделал. Наиболее вероятно было, что он просто хотел получше изучить молодого волшебника.

Колонна остановилась как раз перед враадом. Кейб заметил, что Плул сделал это так, чтобы, даже встав во весь рост, волшебник на голову был ниже него.

— Ты представляешь собой самое странное на вид создание, — заметил он. Было просто удивительно, как он мог что-нибудь разглядеть из-под этой огромной шляпы. — Все так складно. Не хочешь ли, чтобы я изменил это? Для тебя это, наверное, было бы ужасно. Ужасно, наверно, бы было.

— Спасибо, но я вполне счастлив, что я такой, какой есть.

Слова слетали с губ Кейба. Темноволосый волшебник старался скрыть свое волнение. Он даже не хотел думать о том, что у враада было на уме. Быть таким, как он? Никогда!

— Ты уверен?

Сказав это, Плул поднял голову настолько, что волшебник наконец смог увидеть скрытую до этого часть узкого лица.

Кейб чуть не вскрикнул от удивления. Ему стоило огромных усилий, чтобы не отпрянуть в ужасе назад и не свалиться со своего насеста.

Только в Нимте могут быть такие, как Плул. Нижняя часть его лица, хотя и была странной, не представляла из себя чего-то уж из ряда вон выходящего. Даже нос, длинный, узкий, заостренный.

Но глаза…

Оба глаза были на левой половине его лица.

Они были расположены один над другим, как на портрете, нарисованном сумасшедшим художником. На другой половине лица, где должен бы быть глаз, было пустое место, обтянутое кожей. Был ли он таким рожден, или это было наследство более позднего Нимта?

Глаза мигнули. В то время, как веки в унисон закрылись и открылись, Кейб сделал еще одно открытие. Вокруг зрачков радужная оболочка глаза выглядела так, словно состояла из кристаллов. Эффект был настолько поразительный, что, казалось, выгляни сейчас солнце, и глаза засверкают, переливаясь всеми цветами радуги.

Взгляд приводящих в замешательство глаз был сосредоточен на нем.

— Ты и все ваши странно выглядите. Выглядите странно. Очень уж странный этот день. Когда я увидел дыру, я не смог ничего поделать со своим любопытством, да, с любопытством ничего не смог я поделать. Куда она ведет? Откуда она появилась? В моем мире есть столько замечательных вещей, но это… Я думаю, это не Нимт.

Кейб сохранял молчание. Глаза опять мигнули.

— Дыра. Она втянула меня, и я оказался здесь. А затем она исчезла. Почему, как ты думаешь?

Волшебник отрицательно покачал головой, хотя на этот счет у него были кое-какие соображения: конечно, во всем этом замешаны волки-рейдеры и Короли-Драконы, но он не мог связать Плула ни с теми, ни с другими. Чем меньше странный маг будет знать, тем лучше.

Плул встал и тут же увеличил высоту земляной колонны, на которой стоял Кейб, но ровно настолько, чтобы Кейб все равно оставался на голову ниже, чем он. Странная фигура, стоя на каменной глыбе, опять внимательно оглядела покрытую туманом землю. Из-за тумана все еще нельзя было ничего рассмотреть дальше чем на несколько ярдов, и в то же время враад изучал окрестности с таким видом, словно тумана и в помине не было.

— Ну так где же я, Бедлам? Где Великий Плул, Плул Великий, находится? Как вы называете это маленькое местечко?

— Это Легар.

Ответ был вполне безопасен. Он ничего не говорил собеседнику Кейба, но в то же время это было именно то, что и хотел знать Плул. Все-таки должен был быть какой-нибудь способ вернуть его обратно на Нимт.

— Легарррр… — Паукообразная фигура обдумала сказанное. Он закрыл на какое-то время свои хрустальные глаза. Когда он опять их открыл, они были еще более блестящими и еще более живыми, чем раньше. — Забавное название.

— Великий Плул, можно задать тебе вопрос? Он прямо расцвел:

— Сделай одолжение.

— Где была та дыра, через которую ты пришел? Плул явно хитрил.

— Стараешься избавиться от моего присутствия?

Кейб действительно стремился к этому, но признаваться в этом врааду не собирался.

— Я такой же любопытный, мне хотелось бы узнать о твоем, мире.

Ответ удовлетворил Плула. Он кивнул, удовлетворенно прикрыл свои выводящие из равновесия глаза и ответил:

— Ты мне нравишься, Бедлам. Хочешь посмотреть дыру?

— Если это безопасно.

Враад пожал плечами и, хихикнув, спросил: