44

Дрю Перри отправилась в здание суда округа Моррис во вторник ближе к полудню, чтобы покопаться в архивах. Сначала она думала, что зря тратит время. Документы по удочерению Лизы Бартон были закрытыми. Документы разбирательства по делу Лизы в суде по делам несовершеннолетних также были закрытыми. Дрю предполагала это, направляясь сюда, но она хотела попытаться применить испытанный в «Стар-Леджер» прием — ссылки на закон, что общество «имеет право знать».

— Забудьте об этом, — сухо сказал Дрю архивариус. — Дела несовершеннолетних и по удочерению не подпадают под действие этого закона.

На выходе из здания суда Дрю остановила болтливая пожилая женщина, которая представилась как Элен О'Брайан.

— Вы Дрю Перри? — затараторила Элен. — Я должна вам сказать, что мне очень нравится ваша рубрика «Какая история скрыта в истории» в «Стар-Леджер». Вы собираетесь подготовить что-нибудь еще в ближайшее время?

— Хочу написать статью о деле Лизы Бартон, — призналась Дрю. — Я думала, что смогу что-то найти здесь, но, как оказалось, напрасно.

— На основании этого дела у вас выйдет потрясающий сюжет, — с восторгом сказала О'Брайан. — Я посещаю судебные заседания в этом здании в течение тридцати лет и видела много случаев, но ничего подобного этому делу не было.

«Тридцать лет, — подумала Дрю. — Это значит, что она работала здесь, когда слушалось дело Лизы».

Дрю взглянула на часы. Было двенадцать часов.

— А вы случайно не направляетесь куда-нибудь перекусить, Элен? — спросила Дрю.

— Направляюсь, — ответила Элен. — Я как раз собиралась зайти в кафетерий. Кормят там довольно неплохо.

— Ну тогда, если вы не возражаете, я бы присоединилась к вам, — быстро сориентировалась Дрю.

Спустя пятнадцать минут, уплетая кукурузный салат, Элен О'Брайан делилась воспоминаниями о том, что случилось после того, как полиция увезла Лизу Бартон.

— Вы представить себе не можете, как мы все интересовались этим делом, — рассказывала Элен. — Мой сын был тогда подростком, а вы знаете, что такое дети. Если я кричала на него за что-нибудь, он мне говорил: «Эй, ма, осторожно, а не то ты кончишь, как Одри Бартон».

Элен уставилась на Дрю через стол, очевидно, ожидая услышать смех Дрю в ответ на черный юмор своего сына.

Не получая ожидаемой реакции от Дрю, Элен продолжила неуверенно:

— Как бы то ни было, в ночь, когда Лиза стреляла в свою мать и отчима, ее увезли в местный полицейский участок. Судя по всему, это было в Мендхеме. Лизу фотографировали и снимали отпечатки пальцев. Она была ко всему равнодушна.

Ни разу не спросила о матери или отчиме. Я точно знаю, ей никто не говорил, что мать мертва. Затем Лизу отвезли в приемник для задержанных несовершеннолетних, где ее обследовал государственный психиатр.

О'Брайан отломила кусочек булочки и намазала маслом.

— Я каждый раз говорю себе, что буду есть без хлеба, но ведь он такой вкусный, не так ли? — сменила тему Элен. — Так называемые специалисты по питанию пишут о диетах, но свое мнение меняют чаще синоптиков, ведь так? Когда я была ребенком, я съедала одно яйцо каждое утро. Моя мама думала, что дает мне хороший заряд на день. Нет, это неправильно, вдруг решают специалисты. Яйца содержат холестерин. Употребляя яйца, вы сыграете в ящик от сердечного приступа. Сейчас опять говорят, что яйца якобы полезны. Они говорят нам, что, соблюдая диету с низким содержанием углеводов, мы доживем до ста лет, поэтому забудьте о макаронах и хлебе. С другой стороны, кто-то из специалистов говорит, что углеводы выполняют функцию карбюратора в организме, поэтому побольше употребляйте продукты, содержащие углеводы. Кушайте много рыбы, но не забывайте, что в рыбе много ртути, поэтому не ешьте рыбу, если вы беременны. И человек не знает, что ему делать.

Хотя тема о еде на самом деле была интересна для Дрю, она попыталась вернуться к делу Лизы.

— Из сообщений, которые я читала, я поняла, что Лиза не произнесла ни слова в течение первых нескольких месяцев, когда содержалась под стражей, — сказала Дрю.

— Это верно, — живо откликнулась Элен. — Но, как сообщил мне мой друт, его подруга из обслуживающего персонала приемника для задержанных несовершеннолетних рассказывала ему, что слышала лично, как Лиза иногда называла имя «Зак». Произнося это имя, Лиза начинала кивать и ерзать. Вы знаете, что такое «кининг»?

— Да, это оплакивание умершего, разновидность причитания, — ответила Дрю. — Слово «кининг» характерно для ирландской истории.

— Абсолютно точно, — сказала Элен. — Я ирландка, и это слово, я помню, употребляла моя бабушка. Во всяком случае, как говорил мой друг, его подруга подслушала, что психиатр трактует эмоции Лизы, вызываемые всякий раз, когда она упоминала имя Зак, как кининг.

«Это важно, — подумала Дрю. — Очень важно».

Дрю сделала пометку в записной книжке: «Зак».

— Лизу обследовали государственные психиатры, — продолжала О'Брайан. — Если бы они решили, что она не представляет угрозы для себя самой или окружающих, они могли бы отправить ее в приют для несовершеннолетних. Но этого не произошло. Лиза оставалась в центре для содержания малолетних преступников. Из чего я сделала вывод, что она находилась в глубокой депрессии и за ней наблюдали в течение нескольких месяцев, чтобы она не покончила жизнь самоубийством.

— Суд над ней произошел через шесть месяцев после смерти матери, — сказала Дрю. — А что происходило в центре содержания малолеток?

— Психиатрические консилиумы, — сразу же ответила Элен. — Социальные работники организовывают какое-то обучение. Затем, когда Лиза была оправдана, СПСМ, или Служба Помощи Семье и Молодежи, пыталась найти ей подходящее место жительства. Лизу перевезли в приют для несовершеннолетних, и, пока она находилась там, они пытатись решить, что с ней делать. Ну, знаете, дитя, стрелявшее в двоих взрослых людей и замочившее одного из них, — не совсем то дитя, с каким большинство людей хотят спать под одной крышей. Затем появились какие-то родственники, которые ее и удочерили.

— Знает ли кто-нибудь, кто они? — спросила Дрю.

— Это делалось в обстановке строгой конфиденциальности. Я предполагаю, что кто бы они ни были, они понимали, что шанс возврата Лизы к нормальной жизни заключается в том, чтобы скрыть прошлое. Суд согласился с ними.

— Я думаю, что любой человек в округе трех штатов узнал бы ее при встрече, — сказала Дрю. — Поэтому держу пари, кто бы эти люди ни были, они не местные.

— Из чего я делаю заключение, что удочерившие Лизу люди не были ей близкими родственниками, — ответила Элен. — Одри и Уилл Бартоны не имели родных братьев и сестер. Это почти ирония. Предки Одри поселились здесь до войны за независимость. Ее девичья фамилия была Саттон. Дело в том, что эта фамилия очень часто встречается в архивах различных организаций округа Моррис. А сам род Саттонов вымер здесь. Поэтому одному Богу известна степень родства Лизы людям, удочерившим ее. Ваша догадка почти такая же, как моя. Я всегда испытывала некую жалость к Лизе. Но с другой стороны, я помню кинокартину «Плохое семя», посвященную ребенку, лишенному совести. Если не ошибаюсь, он также убил собственную мамочку.

Элен О'Брайан сделала последний глоток охлажденного чая и посмотрела на часы.

— Штат Нью-Джерси объявляет конец обеденного перерыва, — сказала Элен. — Я не могу выразить словами удовольствие от общения с вами, Дрю. Вы сказали, что работаете над сюжетом этого случая. Может быть, будет лучше не упоминать мое имя? Вы меня понимаете. Могут возникнуть неприятности из-за того, что я поделилась информацией, ставшей мне известной по службе.

— Это абсолютно понятно, — согласилась Дрю. — Не знаю, как благодарить вас. Вы мне очень помогли, Элен.

— Я не рассказала ничего такого, что не рассказал бы еще кто-нибудь из сотрудников нашего суда, — скромно запротестовала О'Брайан.

— Не скромничайте, — ответила Дрю. — Когда вы рассказывали о Саттонах, вы подали мне одну идею. Сейчас, если подскажете, где хранятся записи регистрации браков, я смогу вернуться к работе над сюжетом.

«Я изучу родословную Лизы, как минимум трех поколений, — подумала Дрю. — У меня такое предчувствие, что Лизу удочерил родственник со стороны матери, а не отца. Я буду собирать фамилии людей, с которыми Саттоны вступали в брак, и прослежу их потомков, чтобы выяснить, нет ли у кого из них тридцатичетырехлетней дочери. Этим стоит заняться.

Мой сюжет зависит от изучения родословной Лизы Бартон, — сделала вывод Дрю, расплачиваясь за обед. — А кроме этого, я прямо сейчас займусь воспроизведением с помощью компьютерного моделирования образа Лизы, каким он может быть в настоящее время. А также выяснением, кто такой Зак и почему Лиза впадала в состояние кининга от этого имени, когда она не могла произнести ни единого слова, кроме него.

45

Я знала, что должна занять твердую позицию. Я могла не впускать этих четверых мужчин, чтобы они расспрашивали меня о смерти женщины, которую я видела только один раз. Эти люди из прокуратуры не знали, что я Лиза Бартон и хочу ею оставаться. Они пытались связать меня со смертью Джорджет только потому, что я не позвонила «911», находясь на Холланд-роуд, а очень быстро приехала домой.

Джек последовал за мной, чтобы открыть дверь, и сейчас его рука скользнула в мою руку. Я не уверена, искал ли он поддержки у меня или пытался дать мне поддержку. Мой гнев, что все это могло сейчас коснуться Джека, заставил меня перейти в наступление.

Я адресовала свой первый вопрос Джефри Макингсли:

— Мистер Макингсли, объясните мне, пожалуйста, почему детектив Уолш ездил за мной все это утро?

— Миссис Нолан, я извиняюсь за неудобство, — сказал Макингсли. — Вы не возражаете, если мы войдем и поговорим с вами в течение нескольких минут? Позвольте мне объяснить, в чем дело. На днях вы показали мне фотографию семьи Бартонов, которая была прикреплена к столбу в сарае. На ней не было никаких отпечатков пальцев, кроме ваших, что, как вы понимаете, весьма необычно. Вы сняли фотографию со столба и дали мне, но кто-то ведь до вас держал ее в руках. Мы не предавали огласке эту информацию, но в сумке Джорджет Гроув мы обнаружили газетную вырезку с вашей фотографией, на которой вы падаете в обморок. На ней также не было отпечатков пальцев. Сегодня мы нашли фотографию Одри Бартон на другом месте преступления.

У меня чуть не вырвалось:

«Фотография моей матери на месте совершения преступления!»

Мои нервы были на пределе. Но я все же спросила:

— Какое отношение это имеет ко мне? — Я пыталась говорить естественно.

Я все еще стояла в дверях, и Макингсли видел, что я не собираюсь ни отвечать на его вопросы, ни приглашать их войти. В начале разговора он был вежлив и говорил извиняющимся тоном. Теперь же эта теплота исчезла.

— Миссис Нолан, садовник дома на Холланд-роуд был застрелен несколько часов назад. У нас есть доказательства, что именно он совершил акт вандализма на вашем участке. У него в кармане мы нашли фотографию Одри Бартон, и у меня возникли сомнения в том, что он сам положил ее туда. Таким образом, я пытаюсь довести до вашего сведения, что его убийство и убийство Джорджет Гроув каким-то образом связаны с этим домом.

— Вы были знакомы с Чарли Хетчем, миссис Нолан? — прямо спросил Уолш.

— Нет, я с ним не была знакома, — я посмотрела на него. — Почему вы следили за мной утром, когда я была в кафетерии, и потом до самого Бедминстера?

— Миссис Нолан, — сказал Уолш, — я полагаю, что вы или уехали из дома на Холланд-роуд, где вы обнаружили тело Джорджет Гроув, намного раньше, чем сказали, или вы хорошо знакомы с дорогами и многочисленными запутанными поворотами, чтобы успеть приехать домой и позвонить «91I» в то время, в которое был принят ваш звонок.

Прежде чем я успела ответить, Макингсли сказал:

— Миссис Нолан, Джорджет Гроув продала этот дом вашему мужу. Чарли Хетч изуродовал его. Вы живете в нем. У Джорджет была ваша фотография. У Чарли Хетча была фотография Одри Бартон. Вы нашли фотографию семьи Бартонов. Существует очевидная связь, а мы пытаемся раскрыть два убийства. Вот почему мы здесь.

— Вы уверены, что не знакомы с Чарли Хетчем, миссис Нолан? — спросил Уолш.

— Никогда и не слышала о таком.

Злость придала моему голосу стальные нотки.

— Мама, — Джек потянул меня за руку.

Я понимала, что мой голос испугал его, равно как и вкрадчивый тон детектива Уолша.

— Все в порядке, Джек, — сказала я. — Эти милые люди просто очень рады тому, что мы переехали в их город, и хотят, чтобы мы об этом знали.

Я посмотрела прямо на Джефа Макингсли, минуя взглядом Уолша и двух других спутников.

— Я приехала сюда на прошлой неделе и обнаружила, что дом перепачкан и изрезан. У меня была назначена встреча с Джорджет Гроув, которую я видела всего раз в жизни, и я обнаружила ее мертвой. Думаю, доктор в больнице может подтвердить, что я была в шоке, когда прибыла в приемное отделение. Я не знаю, что здесь происходит, но предлагаю вам сосредоточить усилия на поиске лиц, виновных в этих убийствах, а меня и мою семью будьте любезны оставить в покое.

Я попыталась закрыть дверь. Уолш удержал ее, поставив в дверной проем ногу.

— Еще один вопрос, миссис Нолан, — сказал Уолш. — Где вы были сегодня с половины второго до двух?

Пожалуй, на этот вопрос ответить было проще.

— На два часа у меня был назначен урок в Клубе верховой езды Вашингтонской долины. Я приехала туда без пяти два. Почему бы вам не проделать с хронометром весь путь отсюда до клуба, мистер Уолш? Тогда вы сможете совершенно самостоятельно вычислить, когда я вышла из дома.

Я хлопнула дверью по его ноге, и детектив убрал ногу, но, запирая дверь на замок, я вдруг подумала об одной страшной возможности. А что, если активность полиции на углу Шип-Хилл и Вэлли-роуд была связана со смертью садовника, испохабившего дом? Ведь если это так, то, ответив на последний вопрос детектива, я подтвердила свое присутствие в том месте, где он погиб.

46

Во вторник в 16 часов Генри Палей вернулся к себе в офис.

— Как все прошло? — спросила Робин.

— Я думаю, сделка состоится. Ты же знаешь, Мюллеры смотрят дом уже третий раз, и уже во второй раз с ними приходят их родители. Несомненно, его отец — тот человек, у которого есть деньги. Владелец там тоже был. Он отвел меня в сторону и попросил уменьшить мои комиссионные от сделки.

— Зная тебя, я уверена, что тебе это очень не понравилось, — сказала Робин.

Генри улыбнулся.

— Ты права, так и было. Но я назвал бы это пробным шаром с его стороны. Я готов поставить на то, что старший Мюллер говорил с ним и хочет, чтобы цена за дом снизилась за счет сокращения моих комиссионных. Он относится к тому типу людей, которые торгуются из-за пенни, покупая кварту молока.

Он подошел и встал около ее стола.

— Робин, я говорил тебе, что ты выглядишь довольно вызывающе сегодня? Я не думаю, что Джорджет одобрила бы этот открытый свитер, а также она бы не одобрила твоего парня, если бы знала о его существовании.

— Генри, мне не нравится эта тема, — сказала Робин, действительно не желая говорить на эту тему.

— Я знаю, тебе это неприятно. Просто мысли вслух, конечно, но мне интересно, не знала ли Джорджет о тебе перед своим концом. Возможно, нет. До нее точно никогда не доходила информация, что ты встречалась с Картрайтом в прошлом году. Если бы она знала, тебя бы выгнали.

— Я была знакома с Тэдом Картрайтом до того, как я начала здесь работать. У меня нет личных взаимоотношений с ним. То, что я знаю его, никогда не дискредитировало мою лояльность к Джорджет.

— Робин — ты принимаешь телефонные звонки с запросами о наличии недвижимости. Ты работаешь с посетителями. Я признаю, что я не старался добросовестно работать на протяжении какого-то времени, но ты — это что-то. Платил ли тебе Тэд, чтобы ты тормозила бизнес, отваживая клиентов?

— Ты имеешь в виду премиальные, которые он платил тебе, чтобы ты вынудил Джорджет продать участок на 24-й магистрали? — спросила Робин насмешливо. — Конечно, нет.

Входная дверь со стороны Ист-Мейн-стрит открылась. Робин и Генри, оба испуганные, посмотрели на вошедшего в офис с мрачным видом сержанта Клайда Эрли.

Клайд Эрли находился в полицейской машине, первой примчавшейся, издавая пронзительные звуковые сигналы, к дому Лорейн Смит на Шип-Хилл-роуд. После ее взволнованного рассказа о том, как она нашла труп Чарли Хетча, Эрли приказал сопровождавшему его полицейскому оставаться с миссис Смит, а сам прочесал лужайку и территорию бассейна. Недалеко от бассейна он нашел безжизненное тело садовника.

В тот момент он искренне сожалел. Эрли не хотелось признаваться себе в том, что он намеренно запугал Чарли Хетча, когда оставил выброшенный мешок с мусором на земле; чтобы Чарли, вернувшись с работы вчера, знал: его джинсы, мокасины и резные фигурки исчезли непоправимо и безвозвратно.

Однако, взглянув на окровавленное лицо трупа, Клайд убедился в неизбежности случившегося.

Чарли наверняка запаниковал и позвонил кому-то, заплатившему ему за вандалистскую работу — подумал Клайд. — Затем кто-то, заплативший Чарли, решил, что тот представляет собой недопустимый риск. Бедняга Чарли! Кажется, он был неплохим парнем. Хотя я не удивлюсь, если узнаю, что он не в первый раз совершил преступление. Должно быть, ему неплохо платили за это.

Осторожно, чтобы не смять траву вокруг тела Чарли, Эрли осмотрел место происшествия. Он заметил, что газонокосилка стоит на противоположной стороне позади дома.

«Бьюсь об заклад, Чарли подошел сюда, чтобы встретить кого-то, — размышлял сержант. — Но как была устроена встреча? Я уверен, что Джеф сразу же распорядится, чтобы проверили запись телефонных звонков Чарли. И его банковский счет тоже. Или, может быть, где-нибудь у него в шкафу найдут пачку долларов.

На этом доме на Олд-Милл-лейн точно лежит какое-то проклятие, — подумалось Клайду. Чарли устроил там погром, и теперь он мертв. Джорджет продала дом и тоже мертва. Эта женщина, Нолан, выглядела так, как будто у нее из-за дома вот-вот случится нервный срыв. Когда же все закончится?»

Подъехали другие полицейские машины. Клайд взял на себя задачу перекрыть дорогу Шип-Хилл-роуд, огородить место преступления полицейской лентой, поставить у ворот полицейского, который должен был следить, чтобы на территорию участка не пытался проникнуть транспорт без специального разрешения.

— Это означает — никаких журналистов и репортеров, — дал четкие инструкции Клайд.

Клайду нравилось управлять. Его возмущало то, что, стоило прибыть на место сотрудникам прокуратуры, как местную полицию тут же оттесняли на задний план.

Джеф Макингсли был более тактичен, чем большинство остальных, держа его в курсе дела, но даже учитывая это, по негласному порядку местная полиция больше не принимала активного участия в расследовании.

Джеф небрежно поздоровался с Клайдом, когда приехал.

«Больше не говорит мне об отличной полицейской работе по обнаружению вещей Чарли, испачканных краской», — подумал Клайд.

После того как перетащили тело и криминалистическая бригада увезла его, Клайд решил вернуться в полицейский участок, но передумал и припарковался у «Агентства недвижимости Гроув» на Ист-Мейн-стрит. Он увидел, что Робин Карпентер сидит за своим столом и беседует с Генри Палеем. Он хотел первым сообщить им о смерти Чарли Хетча и поинтересоваться, может быть, по каким-либо причинам кто-нибудь из них контактировал с ним.

«Меня не удивит, если Чарли докладывал Палею, — мрачно подумал Клайд, открывая дверь. — Не нравится мне этот хмырь».

— Рад, что застал вас обоих, — сказал Эрли. — Вы знакомы с Чарли Хетчем, садовником, который присматривал за участком на Холланд-роуд?

— Где-то видел, — ответил Палей.

— Сегодня, между половиной второго и двумя часами дня, он был убит во время работы на Шип-Хилл-роуд, — сообщил Эрли.

Побледнев, Робин вскочила и закричала:

— Чарли! Не может быть!

Оба мужчины уставились на нее.

— Чарли — мой единокровный брат, — зарыдала она. — Просто невозможно!

47

В 17 часов во вторник Зак Виллет поехал в соседний городок Мэдисон и остановился напротив торгового офиса «Корпорации таунхаусов Картрайта». Он вошел внутрь, где нашел продавца, женщину за тридцать, которая прибиралась, готовясь к закрытию. Он заметил табличку с именем на ее столе: «Эми Стак».

— Привет, Эми, — сказал Зак, осмотрев комнату . — Я вижу, что ты уже закругляешься, поэтому я не займу у тебя больше двух минут.