22

Когда Виктория спустилась к подножию лестницы, ее глазам предстала толпа гостей. Большой зал был заполнен знакомыми и незнакомыми лицами — старыми, юными, мужскими, женскими, и все они улыбались ей и смотрели только на нее.

Сама же Виктория видела только одно лицо — лицо своего жениха.

Майлз — высокий, красивый и очень торжественный — стоял в дальнем конце просторного зала, около камина. Все время, пока Виктория, вцепившись в рукав дядиного фрака, нетвердым шагом двигалась в его сторону, жених пожирал ее глазами.

В его взгляде застыл немой вопрос. Казалось, Майлз — Даже в последние минуты перед венчанием — все еще не был до конца уверен, что она, Виктория Пемброк, на самом деле готова сочетаться с ним узами брака. Виктория на миг встретилась с этим пристальным, испытующим взглядом — уткнулась носиком в благоухающий букетик флердоранжа, выражая тем самым Майлзу благодарность за подарок.

Майлз смущенно моргнул, и вдруг по его губам тенью скользнула радостная улыбка. Виктория убедилась, что он понял и принял этот благодарный жест, а его тактичная, едва заметная, но оттого не менее счастливая улыбка показала, какое значение придавал он этому маленькому знаку внимания.

Бросив быстрый взгляд на обручальное кольцо, все еще казавшееся ей тяжелым и непривычным, Виктория подумала, что Майлз посчитал цветы куда более значимым и ценным символом своего чувства, нежели это кольцо, своего рода официальное воплощение его намерений. Она улыбнулась про себя, осознав, как ей самой было важно, что Майлз верхом проскакал всю дорогу до Лондона, чтобы привезти ей цветы. Тем самым он показал, что искренне верит в успех затеянного ими предприятия.

К тому времени, когда Виктория с помощью дяди дошла наконец до Майлза, они успели обменяться таким количеством безмолвных вопросов и ответов, что у нее закружилась голова. Все же она нашла в себе силы отлепиться от дяди и последний шаг, отделявший ее от Майлза, сделала вполне самостоятельно. Теперь они были совсем рядом. Странно, но в глазах Майлза не было иронического блеска. Этот искренний, серьезный взгляд безмолвно сулил ей счастье. Сердце Виктории замерло в приятной истоме.

Стоя рядом с Майзлом, она даже сквозь платье ощущала жар его сильного, крепкого тела. Как же он красив, привлекателен, ее великолепный жених, как он мужествен.

Мужествен. Мужчина.

Счастливая улыбка на губах Виктории растаяла бесследно. Приятное чувство, с которым она шла навстречу своему красавцу жениху, растаяло без следа. Торжественные слова, которыми преподобный Смит начал обряд венчания, лишь придали новую силу владевшему страху. Более того, даже люди, собравшиеся вокруг, вдруг стали ей ненавистны — ведь они, не задумываясь о сути происходящего, пришли сюда лишь затем, чтобы освятить своим присутствием это противоестественное соединение мужчины и женщины…

Священник что-то говорил о единении душ, но Виктория знала одно: этот сложный обряд только для того и нужен, чтобы узаконить перед ликом божьим и лицом закона гораздо более приземленный акт, который неизбежно свершится этой ночью в брачных покоях поместья Уэлсли. Теперь ни благоухающие цветы, ни сладкие торты, ни кружевные платья, ни даже исполненные торжественности слова священника не могли избавить девушку от того панического страха, который с каждой минутой нарастал у нее в груди.

Когда Виктория вдумалась в слова брачного обета, ее мысли приняли самое мрачное направление. Что, собственно, от нее требуется? Беспрекословное подчинение! Произнеся простое «да, согласна», она торжественно обещает выполнять любое желание Майлза Уэлсли — чего бы он от нее ни потребовал. Она должна будет исполнять его волю даже в том случае, если он станет указывать ей, с кем она должна дружить. Она будет вынуждена согласиться с мнением мужа, когда речь зайдет о том, какую из ее лошадей надо продать — даже если его мнение будет при этом идти вразрез с ее собственным. Главное же — она должна будет подчиниться его воле, когда ему потребуется удовлетворить свою похоть.

Виктория была настолько занята своими мрачными мыслями, что даже не обратила внимания на странную тишину в зале. Оказалось между тем, что священник обращался в этот момент именно к ней.

— Виктория Энн? — повторил пастор, слегка покашливая.

Виктория вскинула голову.

— Да?

— Вы слышали мой вопрос?

Только сейчас Виктория ощутила обжигающий взгляд Майлза. Донеслись до нее и нервные смешки, пробегавшие по залу.

— Простите, я задумалась, — пробормотала она. — Но я слышала ваш вопрос.

— Тогда скажите: «Да, согласна», — прошипел преподобный.

Виктория бросила панический взгляд на Майлза. Его губы недобро сжались. Господи, она, сама того не желая, только что опозорила его при всем честном народе!

Лицо жениха окаменело. Виктория опустила голову и скороговоркой пробормотала: «Да, согласна». Всеобщий вздох облегчения, прокатившийся по залу, лишь сильнее уязвил ее.

Преподобный, однако, одобрительно кивнул и устремил добрый, благожелательный взгляд на Майлза, задавая ему все те же вопросы. Майлз отвечал четко и быстро, хотя его голос при этом был бесчувственно холоден. После короткого: «Да, согласен», он деловито протянул руку, взял с ладони Джефри золотое обручальное кольцо и спокойно надел его на палец Виктории.

Девушка быстро, умоляюще глянула на жениха. Майлз, точно не заметив этого, повернулся к священнику и опустился на колени, дабы испросить благословения. Виктория немедленно последовала его примеру, проклиная себя за то, что поставила их обоих в неловкое положение перед гостями. Как ей, спрашивается, теперь искупить эту оплошность?

Когда закончили читать молитву, Виктория поднялась на ноги, но тут же зажмурилась.

— Объявляю вас мужем и женой. Жених может поцеловать невесту. — Конечно, в голосе преподобного Смита не могло быть и намека на злорадство, но Виктории показалось, что так оно и было.

С поцелуем Майлз не спешил. Виктория уже решила, что жених настолько сердит, что и целовать-то ее не хочет. Она затаила дыхание, и когда Майлз наконец повернулся к ней, приподнял вуаль и на миг коснулся ее губ твердыми, сухими губами, Виктория едва не расплакалась. Между тем Майлз, повернувшись лицом к толпе, взял ее под руку и прошипел:

— Улыбайся, ради всего святого! Или ты хочешь, чтобы все знали, до какой степени ты меня ненавидишь?

Виктория хотела было опровергнуть это несправедливое утверждение, но, наткнувшись на холодный взгляд жениха, сжала губы и молча позволила ему проводить себя через весь зал.

Они прошли через толпу гостей и вышли в пустой холл. Собравшиеся медленно следовали за молодыми, но Майлз успел воспользоваться кратким мгновением, когда рядом никого не оказалось, и в сердцах шепнул Виктории на ухо:

— Зачем же ты поступила со мной так жестоко?

— Майлз… — начала Виктория. В ее голосе слышались нотки раскаяния. — Я не хотела…

— Ладно, поговорим об этом позже. А сейчас улыбайся, сюда уже идут.

Виктория повернулась к приближающимся гостям и улыбнулась им самой ослепительной улыбкой, какая только имелась в ее арсенале. Она даже не противилась, когда жених, сжав ее ладонь, поднял их руки вверх, в знак триумфа и совершения обряда.

Вокруг жениха и невесты кружили, поздравляя их, гости, но подруги Виктории, воспользовавшись сумятицей, утащили ее в сторону от Майлза. Им не терпелось выразить свое восхищение ее нарядом и одарить невесту душистыми поцелуями. Несколько раз при этом ей удавалось перехватить озабоченный взгляд жениха. Майлз стоял в компании Алекса Шоу и других молодых повес, но всякий раз, когда их взгляды встречались, он поспешно отводил глаза, улыбаясь вежливо и светски.

К Виктории подошли Джеймс и Мери Уэлсли, и у нее перехватило дыхание при мысли, что родители Майлза сейчас упрекнут ее за нелепое поведение во время обряда. К ее глубокому облегчению, супруги Уэлсли сердечно ее расцеловали и принялись расточать бесконечные комплименты свадебному наряду.

Виконтесса стояла поодаль от беспечной толпы. От ее внимания не укрылись взгляды, которыми обменивались ее внук и его молодая жена. Наконец, когда гости двинулись в сторону столовой, к празднично накрытому столу, она подошла к Майлзу и поцеловала его в щеку.

— Перестань же запугивать девочку своими ледяными взглядами, — зашептала она, обнимая внука. — Она просто волновалась, и этим все сказано. На своей свадьбе я проделала примерно то же самое.

Майлз испытующе глянул на мудрую старушку.

— От тебя ведь ничего не скроешь, верно?

— Почти угадал, — тихо рассмеялась Регина. — Теперь окажи старухе любезность и весь вечер изображай счастливого жениха. Вы с Викторией еще успеете подергать друг дружке нервы.

Майлз покорно кивнул, и Регина отошла в сторону. Пройдя два или три шага по залу, она неожиданно обернулась и добавила:

— И забудь хотя бы на время об остротах. Сегодня нужен не юмор, а вся твоя нежность.

— Бабуля, я тебя люблю, — улыбнулся Майлз старой виконтессе, которая в этот день более всего напоминала вдовствующую королеву.

Регина проницательно глянула на него и улыбнулась в ответ.

— Будь к ней добрее, Майлз. Она куда ранимей, чем ты думаешь.

Майлз снова коротко кивнул, соглашаясь с бабушкой, затем повернулся к друзьям, краем глаза наблюдая за приближающейся к нему Викторией.

— Может, нам уже пора идти в столовую и садиться за стол? — спросила она тихо, с тайной надеждой глядя ему в лицо.

Майлз кивнул, затем наклонился и нежно поцеловал ее в губы.

— Спасибо, что ты украсила себя моими цветами, — услышала девушка его шепот.

Виктория обрадовалась — судя по всему, она прощена.

— Это тебе спасибо за подарок. Между прочим, я обожаю подарки.

— Очень рад. — Обхватив невесту за талию, Майлз повел ее в столовую. Впрочем, если бы он только знал, в какой восторг привел Викторию букетик флердоранжа, он, наверное, обнимал бы ее с еще большей страстью и силой.

Свадебный стол, размещенный на помосте в огромном обеденном зале, ломился под тяжестью роскошных яств. Согласно традиции, Майлз и Виктория сидели в центре стола. По правую руку от них восседали взрослые члены семьи Майлза, по левую — домочадцы Виктории. Всех малышей Уэлсли посадили отдельно за круглым столом в компании сестер миссис Уэлсли, приехавших на свадебные торжества из самого Лондона.

Праздничный обед состоял из шести перемен, начинался с рыбного супа и заканчивался тортами и конфетами. Кроме того, гостей обносили огромными кусками жареной говядины и домашней птицы, салатами из омаров, простоквашей и сырами, которые не входили в основное меню.

Сотерн и мадера подавались в изобилии ко всем блюдам, но, когда каждому гостю предложили по бокалу шампанского и к нему подали огромные вазы со свежей земляникой, Виктория не выдержала и озабоченно вздохнула.

— Что случилось? — поинтересовался Майлз, наклонившись к ней.

— Такие расходы! — прошептала она. — Я все думаю, сможет ли Фиона когда-нибудь расплатиться за все эти деликатесы.

— Не думай о расходах, — посоветовал ей Майлз.

— Но мое платье, все эти цветы, кушанья и вино…

Майлз с улыбкой покачал головой и не дал ей договорить, приложив палец к ее губам.

— Тори, об этом уже позаботились.

У Виктории от удивления округлились глаза.

— Ты хочешь сказать, что твои родители уже все это оплатили? Ох нет, Майлз! Это обязанность семьи невесты…

— Но если отец невесты умер, а ее мачеха не имеет возможности устроить свадьбу, какую она сочла бы достойной старшей дочери своего покойного мужа, то семья жениха обязана ей в этом помочь, особенно, если это не составляет для нее никакого труда, — закончил за нее Майлз.

— Я и понятия об этом не имела! — простонала Виктория. — Если бы я знала, что наша свадьба ляжет тяжким финансовым бременем на твоих родителей, я сократила бы список гостей, упростила меню, заказала бы меньше цветов!

Добродушный хохот стал для нее полной неожиданностью. Майлз веселился от души.

— Финансовым бременем? Любимая, мои родители могут позволить себе устроить свадьбу для дочери королевы Виктории, и это, заметь, ничуть не облегчит их кошелек. Знаешь что? Давай не будем думать о деньгах. Ты теперь принадлежишь к семье Уэлсли, и, уверяю, впредь тебе никогда не придется волноваться о презренном металле. Ну-ка, подними свой бокал — кажется, Алекс собирается сказать тост.

Виктория подняла бокал и не опускала, пока Александр Шоу произносил весьма велеречивый и многословный тост, из которого, впрочем, в ее памяти не сохранилось ни единого слова.

«Ты теперь принадлежишь к семье Уэлсли…» — случайные слова Майлза эхом отдавались в ее мозгу, точно звон церковного колокола. Уэлсли! Ни разу за все эти недели сомнений и страхов Виктория не задумывалась о том, что это значит — выйти замуж за Майлза. Только сейчас она осознала, что несколько слов преподобного Смита в один миг сделали ее членом одного из самых богатых и известных семейств в стране. И даже если Майлз без особой охоты согласился взять ее в жены, теперь он не может не признать ее принадлежности к своему многочисленному семейному клану.

Миссис Уэлсли. Виктория Уэлсли. Как странно слышать свое имя рядом с фамилией Майлза! К ее удивлению, это новое сочетание вовсе не казалось Виктории таким уж неприятным. Непривычным — пожалуй, но вовсе не неприятным.

Свадебные здравицы следовали одна за другой. Виктория окинула хозяйским взглядом казавшийся бескрайним зал и с удивлением заметила, что неукротимая Джорджия без всякого смущения кокетничает напропалую с застенчивым Эриком. Девушка невольно улыбнулась, видя взволнованное и в то же время довольное выражение на лице Эрика, когда Джорджия кокетливо хлопнула его своим веером по руке.

— Кажется, твою сестру можно поздравить с победой, — зашептал ей на ухо Майлз. — Бедняге Эрику нипочем не удержать свои позиции от такого целеустремленного натиска.

— Думаю, теперь, когда ты выбыл из числа выгодных женихов, Джорджия решила возместить потерю и взяться за твоего брата.

— Надеюсь, ему повезет больше, — пробормотал Майлз, не в силах скрыть прозвучавшую в его голосе горечь. — Может, хоть ему достанется девушка, которой он будет по-настоящему дорог.

Заметив боль в глазах Виктории, он немедленно пожалел об этих неосторожных словах.

— Жаль, Стюарт не смог приехать, — быстро добавил он. — Он бы больше подошел для Джорджии. Эрик еще слишком молод.

— Эрик и Джорджия — одногодки, — возразила Виктория.

Майлз хмыкнул.

— По годам, возможно, они ровня, но во всем остальном Эрик уступает твоей сестрице.

Подоспел очередной тост, и снова молодожены подняли бокалы.

— Слушай, не пей так много, — осторожно предупредил Майлз, когда им наливали шампанское. — Мне кажется, тебе уже довольно.

Виктория вызывающе подмигнула жениху, поднесла бокал к губам и сделала большой глоток, хотя никакого тоста в тот момент не прозвучало.

— Да ты упрямица! — удивился Майлз. — Ну ладно, поступай, как тебе вздумается, только запомни — если завтра утром, когда мы проснемся, у тебя будет раскалываться голова, не ищи у меня сочувствия.

Случайное упоминание о том, что утром они должны проснуться в одной постели, заставило Викторию побледнеть. Она поставила бокал на стол и спросила:

— Когда начнутся танцы?

— Полагаю, после того, как разрежут торт.

Как раз в эту самую минуту двери кухни распахнулись, и шеф-повара семейств Пемброк и Уэлсли, шагая бок о бок, вкатили в зал тележку, на которой возвышался гигантский шестислойный свадебный торт, украшенный марципановыми купидонами и задрапированный разноцветными лентами.

Раздались крики восторга и аплодисменты — гости приветствовали искусников поваров, восхищаясь размерами и затейливостью свадебного торта. Майлз вскочил и за руку потащил Викторию к торту-гиганту, где и вручил ей со всей торжественностью серебряный нож. Вместе они вырезали из торта первый кусок, разделили его пополам и накормили друг дружку. Гости со смехом наблюдали за этим процессом, после чего в столовой снова раздались аплодисменты — выяснилось, что Майлз выпачкал Виктории нос сахарной пудрой.

Слуги начали обносить гостей тортом, а молодые пошли вдоль столов, останавливаясь, чтобы получить поздравления и пожелания счастья от многочисленных друзей. Неожиданно к ним подошел Седрик с двумя бокалами шампанского в руках.

— Миссис Уэлсли не желает больше шампанского. — Майлз отказался от предложенного ему бокала, но Виктория не последовала его примеру.

— Еще как желает! — Она одарила Майлза таким взглядом, что тот счел за благо не перечить сейчас супруге.

Майлз пожал плечами и жестом приказал Седрику подать Виктории бокал, но, когда дворецкий ушел, он не смог сдержать своего негодования:

— Черт побери, Виктория, будет очень жаль, если ты переусердствуешь с шампанским!

— Я вовсе не собираюсь напиваться, если ты об этом. Кроме того, мне бы хотелось, чтобы ты видел во мне взрослого человека, отвечающего за свои поступки.

— О, я нисколько не сомневаюсь в том, что ты уже взрослая, — парировал Майлз. — Вопрос в другом — насколько ты ответственна как жена.

При столь прозрачном намеке на предстоящую ночь Виктория вспыхнула и торопливо отвернулась. Заметив за ближайшим столиком Мери Энн Парке, она поспешила к подруге.

— Все в порядке? — Мери Энн явно сочувствовала Виктории.

— Конечно. Почему ты спрашиваешь?

— Ну, после того небольшого промаха, который ты допустила во время венчания…

— Ах, ты об этом! Я просто отвлеклась.

Мери Энн недоверчиво хмыкнула, задаваясь вопросом: что может отвлечь невесту в момент венчания? Не найдя ответа, она кивнула на бокал шампанского в руках у Виктории:

— Неплохая, между прочим, мысль.

— Что?

— Чуточку выпить перед «этим». Это поможет тебе расслабиться, и многое упростит… потом.

— Ты просто читаешь мои мысли, — хихикнула Виктория. Она тут же допила шампанское и оглядела зал в поисках Седрика.

— Ну куда же он запропастился? — проворчала она раздраженно, не видя дворецкого в зале. — Пусть только появится, я тут же заберу у него всю бутылку!

Начались танцы. Поскольку из-за смерти сэра Джона от традиционного вальса невесты с отцом пришлось отказаться, первым, кто пригласил Викторию на вальс, оказался, конечно же, Майлз. Когда музыканты подняли смычки, он подошел к жене и повел ее в центр зала.

— Не перестаю восхищаться тем, как замечательно ты танцуешь, — шепнула Виктория, когда они закружились в вальсе.

— Могу сказать о тебе то же самое, — пробормотал Майлз, — хотя сегодня ты явно не в лучшей форме.

— Неужели?

Он укоризненно покачал головой, сохраняя при этом на лице свою самую обаятельную улыбку.

— Да уж! Я насчитал шесть бокалов шампанского, выпитых тобой за вечер, и оно, между прочим, уже начинает действовать. Что ты задумала? Решила подкрепить силы перед тем, что ждет нас сегодня ночью, — или просто напиться вдрызг, чтобы вообще ничего не чувствовать?

Виктория задохнулась, потрясенная такой грубостью.

— Как ты прилюдно можешь обсуждать со мной подобные вещи?

Майлз пожал плечами и придержал Викторию, которая, пытаясь сделать изящный пируэт, едва не рухнула на пол.

— Я подумал, что будет лучше сказать об этом сейчас, пока ты еще способна нормально воспринимать человеческую речь.

— Уверяю тебя, я все прекрасно понимаю, — надменно сказала Виктория.

— Возможно, но это ненадолго, если ты не прекратишь наливаться вином.

Виктория рванулась было, пытаясь убежать, но Майлз держал ее крепко.

— Только не надо устраивать мне сцен, Виктория. Представь лучше, что скажут гости, если ты грохнешься на пол в середине нашего свадебного вальса. Тебе и так придется объяснить всем, и мне в том числе, почему в самый последний момент ты чуть было не передумала дать брачный обет.

— Ничего я не передумала! — вскричала Виктория.

— Тише!

— Говорю же, ничего я не передумала, — повторила она гораздо тише. — Просто задумалась на мгновение и не услышала, как преподобный Смит обратился ко мне.

— Ну конечно! — фыркнул Майлз. — Ты не услышала, как он обратился к тебе — и так три раза подряд.

— Три раза?

— Да, три раза.

Виктория опустила глаза, не в силах вынести его гневный взгляд.

— Прости меня, Майлз, но это правда! Я действительно задумалась.

Поверил Майлз ее словам или нет, но он слегка расслабился.

— Хорошо, — вздохнул он, — не будем больше об этом.

Огорченная Виктория согласно кивнула. Вальс закончился, и они двинулись по залу, счастливо улыбаясь и отвечая на добрые пожелания гостей. Проводив Викторию к выходу, Майлз рассеянно поцеловал ей руку.

— Мне придется оставить тебя ненадолго. Я, знаешь ли, тоже сегодня изрядно выпил.

Виктория покраснела — неужели все мужья столь же непринужденно, как Майлз, рассуждают о своих телесных отправлениях?

— Конечно, — спокойно ответила она. — Я подожду тебя здесь.

— Хорошо. И не пей больше шампанского.

Прищурившись, Виктория проводила Майлза взглядом, затем повернулась к проходившему мимо официанту, схватила с подноса бокал с шампанским и одним махом осушила его до дна.

23

К десяти часам Виктория так напилась, что с трудом держалась на ногах. Когда к ней подошла леди Фиона и осторожно намекнула, что, возможно, Виктории уже самое время подняться наверх и переодеться перед отъездом в манор Уэлсли, падчерица повернулась и в замешательстве на нее посмотрела.

— Как, уже? — Ее язык заплетался. — Но все ведь еще здесь. Хозяйка не должна ложиться спать, пока гости не разъедутся.

Леди Фиона никак не могла взять в толк, когда это падчерица успела так набраться.

— Сегодняшний случай — исключение, — с деланным весельем заявила она, надеясь, что никто пока не заметил, до какой степени опьянела Виктория, и добавила: — Пойдем, дорогая моя. Я провожу тебя наверх и помогу переодеться.

Виктория согласно кивнула и позволила леди Фионе проводить себя к лестнице. С немалым усилием женщины преодолели неожиданно сделавшиеся чрезмерно крутыми ступеньки и добрались до второго этажа. Прислонив пошатывавшуюся Викторию у стены, леди Фиона нервно огляделась в поисках Ребекки. Девушка оживленно болтала с другими служанками в дальнем конце зала, обсуждая с товарками наряды гостей. Углядев Ребекку, леди Фиона тихонько ее окликнула.