— Сколько же детей нужно, чтобы родители были в состоянии с ними справиться? — спросила Виктория. Мери помахала в воздухе рукой, будто отгоняя муху.

— О, я просто поддразнивала вас, дорогая, — короче, несла всякую несуразицу. На самом же деле наши мальчуганы особенных хлопот не доставляют. Просто они сущие непоседы и подчас не знают меры, из-за чего и попадают иногда в неприятные ситуации. Вообще-то они хорошие мальчики, но чересчур любознательные — обычное дело в их возрасте. Седрик просто забыл, что творится в доме, где живет много детей. Хотя… после того, как Сет и Натан поиграли в шерифов и ковбоев и Почти загнали бедных лошадей, а Пола вылила на сюртук Седрика полный стакан молока, я могу понять, почему старик немного растерялся. Впрочем, не сомневаюсь, что скоро все уладится. Джеймс переговорит с Джефри, после чего мальчики, разумеется, попросят у бабушки прощения… если, конечно, Джеймс сочтет, что их проступки того заслуживают.

Виктория никак не могла взять в толк, отчего Мери Уэлсли с такой гордостью перечисляет многочисленные проделки своих отчаянных отпрысков. Она, Виктория, ни за что не призналась бы Мери, что в данном случае целиком на стороне Седрика. Тем не менее что-то надо было отвечать на эти слова.

— Мне думается, вы согласитесь с поговоркой — «детей много не бывает»? — брякнула она первое, что пришло в голову.

Мери надкусила песочный коржик и даже зажмурилась от удовольствия, наслаждаясь несравненным вкусом домашней выпечки, приготовленной на настоящем английском масле.

— О господи, ну конечно же, соглашусь! И все же, воспитывая молодое поколение, надо кое-что иметь в виду. К примеру, если запретить детям говорить о том, что их волнует, задавать любые вопросы — как сумеют дети познать окружающий мир и как поймет их мать, о чем они на самом деле думают? Уметь правильно себя поставить с детьми чрезвычайно важно! Мы с Джеймсом всегда готовы обсуждать с ребятней все на свете!

Виктория удивилась. Она никак не могла согласиться с тем, что детям позволительно высказывать свои мысли в обществе взрослых. В Англии, во всяком случае, такое было неслыханно. Седрик прав: американцы — те еще чудаки.

Как ни пыталась девушка сохранить на лице безразличную мину, Мери заметила, что ее будущую невестку терзают сомнения.

— Мне кажется, моя теория воспитания слегка вас шокирует, — засмеялась она. — Но когда я вижу, каким замечательным человеком стал Майлз, да и Стюарт в этом смысле ничуть ему не уступит, — я понимаю, что с Джеймсом кое в чем преуспели, воспитывая детей, хотя, как считается, мы и нарушаем при этом истинно британские традиции.

— Разумеется, преуспели, — скороговоркой пробормотала Виктория, пораженная тем, с какой легкостью Мери удалось прочитать ее мысли. — Просто вы с Джеймсом — первые на моей памяти родители, которые позволяют детям свободно высказывать свои мысли в присутствии взрослых.

— Важно, однако, чтобы при этом они умели себя вести и знали правила хорошего тона, но ведь научить этому нетрудно. Дети подражают тому, что видят в семье. Если их родители счастливы, духовно близки и всегда взаимно вежливы, они будут следовать их примеру. Вы не согласны?

— Наверное, вы правы, — кивнула Виктория, пытаясь вспомнить хотя бы одну свою замужнюю подругу, которая предоставила бы подобную свободу для самовыражения своим детям. — Все же мне представляется, что воспитать много детей — задача чрезвычайно сложная.

Мери согласно кивнула.

— Действительно. Воспитывать детей, будь то один Ребенок или дюжина, — бесконечный труд. — Она помолчала, улыбнувшись чему-то своему, невысказанному, и добавила: — Но и награда велика.

Видя, что ее слова Викторию не убедили, леди Мери с улыбкой произнесла:

— Чтобы подсластить пилюлю, моя милая, хочу вам напомнить, что сначала у вас будет первенец. Не бывает так, чтобы в колыбельке оказалось семь или восемь младенцев разом.

— Но ведь, согласитесь, бывает так, что семьи живут вообще без детей, — осторожно заметила Виктория. — Уверена, что и бездетные пары могут быть счастливы.

Мери внимательно посмотрела на свою будущую невестку.

— Конечно, есть пары, которые — по той или иной причине — не способны иметь детей, и им приходится искать счастье исключительно в общении друг с другом. Но я сильно сомневаюсь, что они очень счастливы. И потом — не понимаю, какое отношение эта проблема имеет к вам? Насколько я знаю, все Уэлсли с легкостью обзаводились потомством, и я не вижу причин, почему у вас с Майлзом должно быть по-другому.

Виктория прикусила губу.

Боже, как поведать леди Мери о своих сомнениях? Собравшись с духом, она решилась:

— Я вовсе не имею в виду те пары, которые не могут иметь детей волею, так сказать, природы. Я говорю о тех людях, которые сознательно, с самого начала, решают не обзаводиться детьми.

Брови Мери тревожно взметнулись.

— Вы хотите сказать, Виктория, что вам не нужна семья?

— Вовсе нет, — возразила девушка, — я этого не говорила. Но я думаю, что можно жить очень счастливо и без детей, вы не согласны?

Мери Уэлсли была проницательной женщиной, и истинная подоплека слов Виктории была ей совершенно ясна.

— Вы с Майлзом уже говорили об этом?

— О чем? — с самым невинным видом спросила Виктория.

— О том, что вы не уверены, нужны ли вам дети. Это очень важный вопрос, Виктория, на который вы вместе с Майлзом должны ответить еще до того, как вступите в брак. С вашей стороны было бы нечестно по отношению к Майлзу сначала выйти за него замуж и потом лишь сообщить, что вы не желаете заводить детей.

— Но я, честное слово, ничего еще окончательно не решила!

Мери поняла наконец, что тревожит ее будущую невестку, и спросила осторожно, тщательно подбирая слова:

— Вы любите детей, девочка моя? Вам приходилось с ними возиться прежде?

— Возиться с детьми? Не часто, если не считать сводных сестер, конечно. Каролина и Джорджия на шесть лет моложе меня, и я хорошо помню, какими они были в детстве.

— И какие же чувства вы к ним испытывали?

— Мне казалось, что они на каждом шагу создают ужасные неудобства, — честно призналась Виктория.

К большому ее удивлению, Мери рассмеялась.

— Ясное дело! Во всем свете не найдется ни одной нормальной двенадцатилетней девчонки, которая не думала бы, что ее шестилетние сестры существуют на свете исключительно для того, чтобы причинять ей неудобства.

Вволю посмеявшись, она внимательно посмотрела на Викторию.

— Но, дорогая моя, вам ведь уже не двенадцать лет, и вы должны отдавать себе отчет в том, что чувства, которые питает к своим детям мать, отличаются от чувств, которые испытывают друг к другу сестры. Замужество и связанное с ним материнство в корне меняют жизнь каждой женщины. Требуется немало времени и сил, чтобы свыкнуться со своим новым положением, но поверьте, награда будет бесценна! Может быть, вам следует обсудить свои сомнения с леди Фионой? Кажется, вы с ней достаточно близки?

— Да, это так, хотя леди Фиона целиком посвятила себя папе и двойняшкам, а на мой счет, я уверена, у нее никогда не было никаких сомнений.

— Но они есть у вас, — мягко напомнила Мери.

Виктория вскинула на нее глаза.

— Вы, должно быть, думаете, что я — чудовище.

— Вовсе нет. Многие девушки боятся замужества, к тому же, как вам наверняка известно, существуют особые проблемы, которые неизбежно волнуют невинную деву.

— И вас тоже волновали эти проблемы, миссис Уэлсли?

Мери ответила задумчивой и мягкой улыбкой.

— Ну, конечно! Я, как чумы, боялась брачной ночи. — Миссис Уэлсли помолчала и, старательно подбирая слова, добавила: — Сейчас я скажу нечто, что может показаться вам неприличным и даже шокирующим, но я не сомневаюсь, моя дорогая, что узнать об этом вам просто необходимо.

Виктория изумленно воззрилась на леди Мери, которая, как выяснилось, характером очень похожа на виконтессу Уэлсли — те же откровенность и прямота. Впрочем, эти качества присущи, похоже, всему роду Уэлсли — и мужчинам, и женщинам.

— Слушаю вас.

Мери сжала похолодевшую руку Виктории и наклонилась к самому уху девушки.

— Если характер Майлза хотя бы отчасти напоминает отцовский, а я беру на себя смелость утверждать, что так оно и есть, вам, милочка, не о чем волноваться. Между нами говоря, если вы похожи на меня, какой я была в день свадьбы, самое сложное, что вам предстоит сделать наутро после брачной ночи, — это постараться не выглядеть чрезмерно довольной. Ваше блаженное личико может вогнать в краску друзей и родственников, которые соберутся за столом, чтобы вкусить вместе с вами свадебный завтрак.

Виктория покраснела и потупилась.

— Ну вот, оказывается, я вас смутила, а это вовсе не входило в мои планы, — сказала Мери.

— Вовсе вы меня не смутили, — прошептала Виктория, отодвигая чашку и поднимаясь с места. — Я благодарна вам за беседу. По крайней мере, теперь у меня будет, о чем подумать.

Мери тоже встала из-за стола и нежно обняла Викторию.

— Я рада, что мы поговорили по душам. Дайте Майлзу возможность доказать вам свою любовь, моя милая. Поверьте, это принесет вам столько радости, что вы сейчас и представить не можете!

Одарив девушку ободряющей улыбкой, Мери вышла из гостиной и направилась в сад, чтобы выяснить, какая причина заставила ее четвертого по старшинству сына срубить любимую яблоню величественной леди Регины.

Вечера, вечеринки, чаепития.

Виктория сидела в огромном, словно трон, кресле своей лучшей подруги Мери Энн и, попивая из бокала безвкусный пунш, задавалась вопросом — сколько еще вечеров и вечеринок ей придется посетить до того, как она выйдет замуж и заживет своим домом? Так называемый «чай» у Мери Энн был четвертым по счету на этой Неделе, а ведь неделя только еще началась. Виктория не Могла отказать друзьям, которые, приглашая ее к себе, Руководствовались, конечно же, самыми лучшими побуждениями. Тем не менее всему есть предел, и девушка радовалась, что вечеринка подходила к концу.

Когда мило улыбавшиеся ей матроны стали прощаться, жать ей руку и целовать в щеку, Виктория с облегчением перевела дух и почти искренне заулыбалась в ответ. Дамы, конечно же, не имели представления, какие мысли занимали в эту минуту будущую супругу внука высокородной виконтессы Уэлсли. Между тем девушка мечтала только об одном — бежать прочь от Фионы и связанных со свадебным торжеством «абсолютно необходимых дел» — от всех этих покупок, поездок к модисткам и поставщикам, от вечных гостей, толпившихся с поздравлениями в прихожей. Было бы неплохо заодно сбежать и от подруг, которые уверяли, что они «будут ужасно огорчены», если она не позволит им заварить в ее честь «хотя бы щепотку чая». Но более всего Виктории хотелось удрать от Майлза, который в последнее время, казалось, не обращал никакого внимания на терзавшие ее страхи. Более того, он со всей энергией и страстью, присущими семейству Уэлсли, с головой окунулся в бесконечные празднества и увеселения. С лица его не сходила счастливая улыбка, а его обаяние казалось просто неистощимым.

Виктории тоже хотелось, подобно Майлзу, ни в чем не испытывать сомнений. Увы, несмотря на ободряющий разговор с Мери Уэлсли и его неизбежное продолжение — задушевную беседу с леди Фионой, девушка так и не смогла избавиться от унизительного, малодушного страха.

Вот и сегодня, не имея сил заглушить терзавшие ее сомнения, она решила не торопиться с отъездом и, дождавшись, когда гости отправятся по домам, остаться у своей замужней подруги Мери Энн, чтобы поговорить с ней по душам.

— Нет, ты только посмотри, сколько подарков! — воскликнула Мери Энн, когда двери за последним гостем захлопнулись.

— Да, всей этой косметики тебе хватит до пятилетнего юбилея свадьбы!

Усевшись в кресло рядом с Викторией, Мери Энн стиснула ее ладонь своими ухоженными ручками.

— Все-таки замужество в каком-то смысле — штука приятная и даже забавная. Верно, Тори? Жаль только, что замуж выходят всего раз в жизни. Если бы я могла поступать не как должно, а как хочется, я выходила бы замуж каждые пять лет. Единственно ради гостей с подарками.

Виктория едва заметно улыбнулась.

— Вечеринка получилась просто замечательная, Мери Энн. Уж и не знаю, как тебя благодарить.

Мери Энн просияла.

— Правда? Мне так хотелось, чтобы вечер удался и ты как следует повеселилась! Я ведь ужасно волнуюсь за тебя, Тори. С другой стороны, как будет здорово, когда ты выйдешь замуж и поселишься в маноре Уэлсли! Подумать только, ты будешь жить всего в пятнадцати минутах езды от моего дома. Представь, какая интересная и наполненная у нас будет тогда жизнь! Мы сможем встречаться, когда только захотим, чтобы обменяться кулинарными рецептами и посплетничать о наших слугах… и мужьях.

Мери Энн прикрыла ладошкой рот, чтобы остановить рвущийся наружу смех.

— О, Тори, как это будет замечательно! Уж тогда между нами не будет недоговоренности, и мы сможем болтать буквально обо всем. Я жду не дождусь этого великого дня!

«Вот подходящий случай!» — решила Виктория и сказала:

— Я чувствую то же самое, дорогая. Правду сказать, Кое о чем я хотела бы поговорить с тобой прямо сейчас, Не откладывая. Разумеется, если ты не против.

Мери Энн состроила задумчивую гримаску.

— Конечно, дорогуша. Говори все как на духу. У вас с Майлзом что-нибудь случилось? Но ведь это наверняка какие-нибудь мелочи. Как говорится, милые бранятся — только тешатся.

— Нет-нет, — торопливо качнула головой Виктория. — Это совсем другое. Есть несколько вопросов, на которые я до сих пор так и не смогла получить ответа. Это… как бы лучше сказать… деликатные вопросы, что ли…

Мери Энн понимающе посмотрела на Викторию.

— Я уже догадываюсь, о чем ты хочешь меня спросить.

— Правда, догадываешься?

— Ну конечно. Это те самые вопросы, что мучают всех невест на свете, но лишь у немногих из них есть подруги, с которыми они могли бы посоветоваться.

Виктория опустила голову.

— Скажи — все это и вправду… так плохо?

Мери Энн молчала так долго, что Виктория, не выдержав, подняла на подругу глаза.

— Стало быть, это и впрямь ужасно, не так ли?

— Не думаю, что «ужасно» — то самое слово, какое использовала бы я, касаясь в разговоре этой темы, — тщательно подбирая слова, ответила Мери Энн. — В принципе это… терпимо, особенно, если знаешь, чего ожидать.

— Это в каком же смысле?

— В прямом. Теперь, когда я знаю, чего мне ожидать каждую субботу, я уже почти не волнуюсь.

Мери Энн вздохнула.

— Да, каждую субботу, по вечерам. Поэтому теперь, когда наступает суббота, я просто говорю себе — не пугайся, детка, а просто исполни свой долг. Стоит мне в течение дня повторить про себя эту фразу раз десять, как я прихожу к мысли, что это, в общем, не так уж и плохо.

— Мой бог, Мери Энн! — простонала Виктория, пряча лицо в ладонях. — Неужели ты всякий раз должна убеждать себя, что это не так уж и плохо, прежде чем этим заняться? И это при всем том, что ты любишь Тома!

— Тори! Ты хочешь сказать, что не любишь Майлза?

— Кто знает? По всей видимости, люблю, поскольку через две недели мы поженимся, но я, честное слово, ничего пока не знаю! Пока что я думаю лишь о тех самых субботних вечерах, о которых ты только что упомянула.

— Только не надо сгущать краски, дорогая. Это продолжается вовсе не так долго, как ты думаешь. — Лицо Мери Энн просветлело. — Мне мама сказала, что, как только я подарю своему мужу наследника — а еще лучше двух, — он, в общем, станет уважать мои чувства и найдет себе… ну, ты понимаешь.

Глаза Виктории стали круглыми, как блюдца.

— Ты хочешь сказать — любовницу?

Мери Энн заговорщически ей подмигнула.

— Ну да. Мама уверяет, что это очень прилично, даже вполне по-джентльменски.

— Так поступал твой отец? — прошептала Виктория.

— Если верить маме.

— И ей было безразлично, что твой отец… с другой женщиной?

Мери Энн издала мелодичный смешок.

— О господи, конечно! Мама говорила, что это просто избавление господне, потому что, когда папа нашел леди, с которой он мог проводить субботние вечера, он оставил привычку предъявлять к маме требования такого рода. И они счастливо прожили вместе почти двадцать пять лет. Вот видишь? Нам, вероятно, придется нести на себе это… гм… бремя лет пять или около того, зато потом мы сможем жить в свое удовольствие воспитывая детей и коротая время за чашкой чая с друзьями.

Виктория в сомнении покачала головой.

— Уж и не знаю, что тебе сказать, Мери Энн. У родителей Майлза восемь детей, и двадцать лет разницы между появлением на свет старшего сына и рождением младшего ребенка убеждают меня, что не все так просто, как ты говоришь. Похоже, что родители Майлза все еще этим занимаются…

— Согласна, из каждого правила бывают исключения, — пожала плечами Мери Энн. — Но ты учти — они американцы. Уверена, в такой глуши, как Штаты, люди поступают по-другому. Кажется, они живут где-то в горах или в джунглях?

— Да, они обитают в штате под названием Колорадо. Майлз говорит, что их там со всех сторон окружают горы, настолько далекие и высокие, что они теряются за горизонтом, и что там почти нет людей.

Мери Энн довольно закивала.

— Видишь? Вот тебе, пожалуйста, и ответ.

Виктория удивленно глянула на подругу.

— Какой ответ?

— Причина, по которой мистер Уэлсли все еще настаивает на… гм… обществе миссис Уэлсли. Там просто-напросто нет других женщин, чтобы составить ему компанию. С другой стороны, вы с Майлзом будете жить здесь, в Англии, так что у него в этом смысле не будет проблем. Говорю тебе, Тори, мама уверяет меня, что, как только я подарю Тому двух крошек или хотя бы одного — сына, мой долг будет исполнен, и я смогу потребовать от мужа, чтобы он оставил меня в покое.

Виктория закусила губу, пытаясь вообразить, что будет, когда она сообщит Майлзу Уэлсли, что он должен оставить ее в покое и искать женского общества, так сказать, на стороне. Как она ни старалась, подобной ситуации представить себе так и не смогла.

Устремив на подругу испытующий взор, Виктория сказала:

— Можно задать тебе еще один вопрос?

— Конечно. Любой.

Виктория улыбнулась, поскольку поняла, что Мери Энн ее не подведет и расскажет обо всем, что знает.

— Том считает, что у вас должна быть общая спальня?

— Слава богу, нет! У меня собственные покои, которые примыкают к его спальне. В смежной двери есть замок, которым я, конечно, почти не пользуюсь… если только… если только на него не рассержена. Но Том никогда и мысли не допускает, чтобы войти ко мне без стука, так что замок не так уж и нужен.

— А как же субботний вечер? Я хочу сказать, ты сама идешь к нему или он приходит к тебе?

— Ну, как я уже сказала… Он приходит ко мне, но сначала всегда стучит, чтобы убедиться в том, что я готова принять его.

Минуту Виктория изучающе смотрела на подругу, а потом задала вопрос, который мучил ее больше всего:

— Ты когда-либо отказываешь ему?

Мери Энн скромно потупила взор.

— Ну конечно, каждый месяц в одну из суббот бывает вечер, когда я не в состоянии его принять, и я обычно намекаю ему об этом заранее, чтобы мой отказ не стал для него полной неожиданностью.

Виктория задумчиво сдвинула брови, представляя себе, в какое неловкое положение ставит себя при этом всякий раз Мери Энн.

— Впрочем, это происходит даже не каждый месяц, — продолжила Мери Энн. — Не в моих интересах ему отказывать. Во-первых, принимать его — мой супружеский долг, во-вторых, я хочу забеременеть, а потому в таких случаях я просто закрываю глаза и думаю о чем-нибудь постороннем. Строю планы на следующий день или думаю о чем-нибудь другом. Кроме того, это длится не больше пятнадцати-двадцати минут, а после Том обычно возвращается к себе в спальню, и на этом все кончается. Если, конечно, он не засыпает у меня на постели. Иногда и такое случается, но не очень часто.

— И ты не против? Чтобы он спал с тобой в одной постели?

— О, нет! Бывает даже, что мне это нравится. Том такой большой и теплый, и мне приятно просыпаться утром и чувствовать, что он рядом. — Она с минуту поколебалась и добавила: — При всем том, я должна тебя предупредить, что, когда просыпаешься в одной постели с мужчиной, он, бывает, начинает снова испытывать желание…

— Ну уж нет! — Виктория едва не задохнулась, до глубины души потрясенная словами Мери Энн. — Не может такого быть, чтобы Том захотел… гм… овладеть тобой, так сказать… при свете дня?!

— Думаю, он был бы не против, но я сразу дала ему понять, что никогда на это не соглашусь.

— И он никогда на этом не настаивал?

— Честно говоря, Том подчас выходит из себя, когда я отказываю ему, поэтому теперь я стараюсь просыпаться пораньше. Я выскальзываю из постели, одеваюсь, и, когда он просыпается, я уже полностью одета и готова ехать в церковь.

Виктория кивнула.

— Умно. Уверена, когда Том видит, что ты уже встала и оделась, он, как бы это сказать, не требует… м-м… продолжения.

— Разумеется, — усмехнулась Мери Энн, — этот прием всякий раз отлично срабатывает, хотя, если честно, в подобные ночи я не могу как следует выспаться. Все боюсь, что, если позволю себе расслабиться и заснуть, Том проснется первым и мне не удастся избежать его ласк.

Виктория снова задумчиво кивнула, старательно обобщая опыт своей подруги.

— Скажи, ты еще не чувствуешь ребеночка под сердцем? — прямо спросила она.

— Еще нет, но ведь со дня нашей свадьбы прошло всего три месяца. Мама говорит, что иногда, чтобы забеременеть в первый раз, ждать приходится довольно долго. Но мне, честно говоря, хочется, чтобы это поскорее произошло.

— Так ты очень хочешь ребенка?

— О, да! Кроме того, как сказала мама, мужчины почти не ждут от жен близости, когда те в положении. Мама говорит, что стоит тебе объявить мужу, будто ты носишь ребенка, как он вообще перестает тебя беспокоить — будет ждать, когда появится наследник.

Виктория глубокомысленно нахмурила брови.

— Интересно… Может быть, именно по этой причине у госпожи Уэлсли так много детей? Возможно, это была единственная для нее возможность избежать приставаний мужа.

Виктория устремила взгляд перед собой, раздумывая над тем, что сообщила ей Мери Энн. Разумеется, ее Подруга права. Конечно же, она, Виктория, сможет пережить все попытки Майлза вступить с ней в интимную близость — до тех пор, пока не забеременеет. Независимо от того, насколько это будет для нее неприятно и унизительно и как долго это будет продолжаться, — пусть даже несколько месяцев!