(2) Вернувшись в лагерь, он сказал, что у него есть желание увидеть соседний город Апамею[70] не по какой другой причине, но лишь из-за интереса к этому месту. (3) Послы, хотя и неохотно, согласились на это с тем, однако, чтобы он, осмотрев город и получив с него тысячу либр серебра, ушел назад, не причинив никакого другого вреда. (4) И послам, и всем другим было ясно, что Хосров только потому хотел отправиться в Апамею, чтобы, ухватившись за какой-нибудь ничтожный предлог, разграбить ее и прилегающую к ней область. Тогда же он отправился в предместье Антиохии Дафну. (5) Там огромное восхищение у него вызвали роща и источники. И та, и другие, конечно, заслуживают удивления. (6) Принеся жертву нимфам[71], он удалился, не причинив никакого другого вреда, кроме того, что сжег храм архангела Михаила и некоторые другие дома по следующей причине. (7) Некий перс, пользующийся почетом в персидском войске и хорошо известный Хосрову, прибыл верхом вместе с некоторыми другими на крутизну возле так называемого Тритона, где находится храм архангела Михаила, творение Эварида[72]. (8) Этот человек, увидев здесь одного антиохийского юношу, пешего и скрывающегося здесь в одиночестве, погнался за ним, отделившись от своих товарищей. Этот юноша был мясник, по имени Аимах. (9) Когда перс уже было его настиг, он, обернувшись, неожиданно бросил камень в своего преследователя и угодил ему в лоб, в мозговую оболочку около уха. Тот упал наземь, и Аимах, выхватив у него кинжал, убил его. (10) Беспрепятственно сняв с него оружие и забрав его золото и все остальное, что было возможно, он вскочил на коня и поскакал прочь. (11) То ли благодаря случаю, то ли потому, что он хорошо знал местность, ему удалось скрыться от врагов и убежать. (12) Узнав об этом, Хосров сильно огорчился из-за того, что произошло, и приказал людям из своей свиты сжечь храм Архангела, о котором я упомянул выше. (13) Они же, думая, что это и есть тот самый храм, сожгли [другой храм] вместе с прилегающими к нему постройками, считая, что таким образом они выполнили приказ Хосрова. Так обстояли здесь дела.

(14) Хосров же со всем войском двинулся к Апамее. Есть в Апамее кусок дерева величиной с локоть — часть того креста, на котором, как все согласно утверждают, некогда в Иерусалиме Христос добровольно принял казнь. Еще в давние времена его тайно доставил сюда какой-то сириец. (15) Древние жители города, веря, что он станет великим заступником и им, и городу, сделали для него деревянный ящик и положили его туда, а ящик украсили большим количеством золота и драгоценными камнями и передали на хранение трем священнослужителям для того, чтобы они со всей тщательностью его охраняли, выставляя ежегодно на один день для всеобщего поклонения. (16) И вот тогда народ Апамеи, узнав, что на него идет мидийское войско, страшно перепугался. Прослышав, что Хосров совершенно не держит данного им обещания, они явились к первосвященнику города Фоме и стали просить его показать им дерево от креста, чтобы, поклонившись ему в последний раз, умереть. (17) Тот так и сделал. Тогда произошло невероятное зрелище, превосходящее любой рассказ. Священнослужитель, обнося [вокруг всех], показывал это дерево, а над ним носилось огненное сияние, и часть потолка, находившаяся над ним, блистала светом намного сильнее обычного. (18) Вместе с идущим по храму священником перемещалось и сияние, а на потолке над ним все время сверкал ореол. (19) Народ Апамеи в радости от такого зрелища преисполнился восхищения, возрадовался и проливал слезы, и уже все возымели надежду на спасение. (20) Фома, обойдя весь храм, положил дерево креста в ящик и закрыл его. Тотчас же сияние прекратилось. Узнав, что войско неприятелей подошло совсем близко к городу, он с большой поспешностью отправился к Хосрову. (21) Когда тот спросил у священнослужителя, не хотят ли апамейцы со стен сопротивляться мидийскому войску, Фома ответил, что ничего подобного никому из людей не приходило в голову. (22) «Так вот, — сказал Хосров, — примите меня с немногими людьми в город, открыв все ворота». (23) Священник сказал: «Для того я и прибыл сюда, чтобы пригласить тебя». И вот все персидское войско, раскинув шатры, расположилось лагерем возле стены.

(24) Хосров, отобрав среди персов двести самых лучших воинов, въехал с ними в город. Когда он оказался по ту сторону ворот, он без колебаний нарушил договор, заключенный с послами, и приказал епископу дать ему не только тысячу либр серебра и не в десять раз больше этого, но все сокровища, которые там были, все золото и серебро, имевшееся там в большом количестве. (25) Думаю, что он не замедлил бы обратить в рабство весь город и разграбил бы его, если бы Божественное Провидение явно не удержало его от подобного намерения. (26) Настолько корыстолюбие заполнило его душу и жажда славы извратила его ум. (27) Великой славой он считал порабощать города, совершенно не обращая внимания на то, что он поступает так с римлянами, нарушая все договоры и соглашения. (28) Такой образ мыслей Хосрова подтвердился тем, как он, совершенно предав забвению заключенные соглашения, обошелся с городом Дарой во время своего возвращения назад[73], а также тем, что он немного позднее уже во время мира совершил по отношению к жителям Каллиника, о чем я расскажу несколько позже[74]. (29) Когда Хосров забрал все сокровища и Фома увидел его, опьяненного обилием богатств, он вынес ему крестное дерево вместе с ящиком, открыл его и, показав это дерево, сказал: «О могущественный царь, только одно это осталось мне из всех богатств. (30) Этот ящик, украшенный золотом и драгоценными камнями, я не буду жалеть, если ты возьмешь его вместе со всеми другими, богатствами, но вот это спасительное и чтимое нами дерево я прошу и умоляю тебя дать мне». Так сказал священнослужитель, и Хосров исполнил его просьбу.

(31) Затем, побуждаемый честолюбием, он приказал народу собраться на ипподроме, а возницам — проводить свои обычные состязания. (32) И сам он явился туда, горя желанием посмотреть, как это делается. Поскольку он давно слышал, что василевс Юстиниан очень любит цвет венетов [голубых][75], он и здесь, желая идти против него, решил предоставить победу прасинам [зеленым]. (33) Возницы, начав от барьера, приступили к состязаниям, и по какой-то случайности одетому в цвет венетов удалось, проскользнув, несколько выдвинуться вперед. Сразу за ним, колесо в колесо, следовал одетый в цвет прасинов. (35) Посчитав, что это сделано нарочно, Хосров разгневался и, угрожая, закричал, что нельзя, чтобы кесарь опередил других; он приказал оказавшимся впереди сдержать лошадей и держаться позади до конца состязания. Когда было сделано, как он повелел, то победа с виду как бы досталась Хосрову и партии прасинов. (36) Тут к Хосрову явился некий апамеец и пожаловался на одного перса, который, войдя к нему в дом, изнасиловал его дочь — девственницу, (37) Услышав это, Хосров вскипел гневом и приказал привести к себе этого человека. Поскольку тот был уже здесь, он приказал посадить его в лагере на кол, (38) Узнав об этом, народ поднял громкий крик, изо всех сил прося разгневанного царя простить этого человека. Хосров обещал им простить этого мужа, но немного времени спустя тайно все же посадил его на кол. Совершив все это, он затем со всем войском отправился назад.

XII. Когда он прибыл в город Халкиду, отстоящий от города Верой на восемьдесят четыре стадии[76], он вновь впал в некое беспамятство относительно того, о чем было договорено, и, расположившись лагерем недалеко от стен города, послал Павла, чтобы он пригрозил жителям Халкиды, что город будет взят осадой, если они не заплатят выкуп за свое спасение и не выдадут воинов, сколько их там есть, вместе с их предводителем. (2) Жители, Халкиды, обуреваемые страхом перед тем и другим царем, клятвенно заверили, что никаких солдат у них нет, хотя сами спрятали их и архонта Адонаха по всяким комнатушкам, чтобы они не попадались на глаза неприятелям. С трудом собрав два кентинария золота, так как город был не очень богатым, отдали их Хосрову в качестве выкупа и тем самым спасли и город, и самих себя. (3) Отсюда Хосров не пожелал возвращаться той же дорогой, которой пришел, но решил перейти Евфрат и награбить как можно больше денег в Месопотамии. (4) Он навел мост у местечка Овваны, которое отстоит от укрепления в Варвалисе[77] на расстоянии сорока стадий, перешел его сам и приказал, чтобы все войско переправилось как можно быстрее. Заявив, что на третий день мост будет снят, он указал при этом и точное время дня. (5) Когда назначенный срок наступил, случилось так, что кое-кто из войска, еще не успев перейти, оставался на том берегу, но он [Хосров], не придав этому никакого значения, послал снять мост. (6) Оставшиеся уже кто как мог добирались на родину. Тогда Хосрова охватило честолюбивое желание взять город Эдессу. (7) Его побуждало к этому и терзало его разум христианское предание, согласно которому утверждали, что город не может быть взят по следующей причине.

(8) В стародавние времена некий Авгар был топархом[78] Эдессы (так тогда называли царей у различных народов). Этот Авгар[79] был самым умным человеком своего времени и поэтому царь Август[80] был к нему расположен. (9) Желая заключить с римлянами мир, он прибыл в Рим. Во время беседы с Августом он так поразил его своим выдающимся умом, что Август никак не хотел отказываться от его общества; он очень любил беседовать с ним и всякий раз, когда виделся с ним, не желал его отпускать. (10) Таким образом он [Авгар] провел много времени вдали от отечества. И тогда, стремясь вернуться на родину, но не имея никакой возможности убедить Августа отпустить его, он придумал следующее. (11) Он отправился в окрестности Рима на охоту, которой обычно предавался с большой страстью. Охотясь на обширном пространстве, он поймал живьем многих зверей, обитавших там, и из каждого такого места он взял и захватил с собой кучку земли. Все это он привез с собой в Рим: и землю, и зверей. (12) Когда Август, явившись на ипподром, сидел на своем обычном месте, Авгар, представ перед ним, показал ему и землю, и зверей и рассказал, откуда каждая кучка земли и какие звери там обитают. (13) Затем он приказал положить каждую кучку земли в разных частях ипподрома и, собрав вместе всех [пойманных] зверей, затем велел отпустить их. (14) Служители так и сделали. И тут звери, отделившись друг от друга, направились каждый к той кучке земли, которая была взята из того места, где был пойман зверь. (15) Август очень внимательно смотрел на происходящее и удивлялся тому, что этих зверей их природа, никем не изученная, заставляет так стремиться к родной земле. Тут Авгар, внезапно обняв колена Августа, сказал ему: (16) «А у меня, государь, как ты думаешь, какие мысли, если я имею жену, детей, царство, хотя и небольшое, но в родной земле?!». (17) Истина этих слов поразила и убедила Августа, и он согласился, хотя и против воли, отпустить его и повелел ему просить, что он хочет. (18) Добившись того, чего он хотел, Авгар попросил Августа построить ему ипподром в Эдессе. Тот согласился и на это. Освободившись таким образом из Рима, Авгар прибыл в Эдессу. (19) Когда его сограждане стали спрашивать его, что хорошего он привез от царя Августа, он в ответ сказал эдесситам, что привез им печаль без вреда и радость без выгоды, подразумевая под этим превратности судьбы на ипподроме[81].

(20) Позднее, дожив до глубокой старости, Авгар подвергся тяжкому недугу подагры. Страдая от болей и как следствие этого от неподвижности, он поручил это дело врачам. Со всей земли он собрал самых сведущих в этой болезни. (21) Но впоследствии, поскольку они не могли найти для него средств исцеления от недуга, он отослал их и, сознавая свою беспомощность, оплакивал посланную ему судьбу. (22) В то время Иисус, сын Божий, будучи во плоти, пребывал среди жителей Палестины; тем, что Он никогда ни в чем не погрешил, и более того, совершал невозможное, Он ясно показал, что Он поистине сын Божий. (23) Призывая мертвых, Он воскрешал их, как будто ото сна, слепым от рождения открывал глаза, очищал все тело от проказы, излечивал хромоту и другие болезни, считавшиеся среди врачей неисцелимыми. (24) Услыхав об этом от тех, кто приезжал в Эдессу из Палестины, Авгар воспрянул духом и написал Иисусу письмо, в котором он просил его покинуть Иудею и тамошних неразумных жителей и жить в дальнейшем вместе с ним. (25) Когда Христос увидел это письмо, Он ответил Авгару, напрямик отказавшись прибыть к нему, но пообещав в том же письме исцеление. (26) Говорят, что Он также добавил, что город никогда не будет взят варварами. Об этой концовке письма было совершенно неизвестно тем, кто описывал историю того времена, поскольку они об этом нигде даже не упоминают[82]. Эдесситы же говорят, что нашли ее вместе с письмом, поэтому, конечно, они в таком виде и начертали письмо на городских воротах вместо какой-либо другой защиты[83] (27) Позднее город оказался под властью персов, однако, не потому, что был захвачен силой, а по следующей причине. (28) Когда Авгар получил письмо Христа, он вскоре избавился от мучений и, долгое время прожив в добром здравии, умер. Тот из его детей, который унаследовал его царство[84], оказался самым нечестивым из всех людей и, помимо того, что причинил много зла своим подданным, он, опасаясь отмщения со стороны римлян, перешел на сторону персов. (29) Много времени спустя эдесситы, уничтожив находившийся у них варварский гарнизон, передали город римлянам...[85]. Он старается отнести это к себе, судя по тому, что произошло в мое время и о чем я скажу в последующих книгах. (30) И у меня как-то возникла мысль, что даже если Христос этого, как сказано, и не написал, все же Он, поскольку люди пришли к такому убеждению, пожелал уберечь город от захвата, чтобы не подать им повод к заблуждению. Но пусть это будет так, как угодно Богу, так об этом и говорится.

(31) Вследствие этого Хосров считал целесообразным захватить Эдессу. Когда он прибыл в Ватну, городишко маленький и ничем не примечательный, отстоящий от Эдессы на расстоянии одного дня пути, он расположился там на ночлег. На рассвете он со всем войском двинулся к Эдессе. (32) Но случилось так, что они сбились с пути, и им пришлось и на другой день ночевать в том же месте. Говорят, что так произошло дважды. (33) Когда же с трудом Хосров добрался до Эдессы, то, говорят, у него от простуды распухла щека. Поэтому ему уже вовсе не хотелось приниматься за осаду этого города, но, послав Павла, он потребовал от эдесситов денег[86]. (34) Они ему ответили, что совершенно не беспокоятся за город, но, чтобы он не опустошал местности, они согласны дать два кентинария золота. Он взял деньги и выполнил поставленное условие.

XIII. Тогда василевс Юстиниан написал Хосрову послание, соглашаясь выполнить то, о чем было договорено с послами относительно мира. (2) Когда Хосров увидел доставленное послание, он отпустил заложников и стал готовиться к отступлению; всех же плененных антиохийцев он пожелал продать. (3) Эдесситы, узнав об этом, проявили неслыханное рвение. Не оказалось ни одного человека, который бы не принес и не положил в храм выкуп за пленных в зависимости от своего состояния. (4) Были и такие, которые даже жертвовали выше своего достатка. Даже гетеры снимали с себя свои украшения и бросали их сюда же. А если у земледельца не было ни утвари, ни денег, но был осел или овечка, он с большой поспешностью вел их к храму. (5) Было собрано огромное количество золота, серебра и других ценностей, но из всего этого на выкуп не пошло ничего. (6) Ибо оказался здесь в то время Вуза, который воспрепятствовал этому, рассчитывая получить отсюда большую выгоду[87]. Потому-то Хосров и пошел отсюда дальше, ведя с собой всех пленных антиохийцев. (7) Жители Карр[88] встретили его, предлагая ему много денег. Но он сказал, что в этом нет необходимости, поскольку большинство из них не христиане, а придерживались древней веры[89]. (8) А от жителей Константины, когда они предложили ему деньги, он их взял, хотя и сказал, что город принадлежит ему со времен предков. Дело в том, что когда Кавад взял Амиду, он вознамерился взять Эдессу и Константину. (9) Но, оказавшись недалеко от Эдессы, он спросил своих магов, удастся ли ему покорить этот город, указав при этом на него правой рукой. (10) Те же сказали, что ему никоим образом не удастся покорить город, основываясь на том, что он протянул в его сторону правую руку, дав таким образом знак, обозначающий не покорение его или какое-либо иное бедствие, а спасение. (11) Услышав это, Кавад поверил и повел свое войско на Константину. (12) Прибыв сюда, он приказал всему войску расположиться лагерем для осады. (13) Тогда священником Константины был Варадот, муж праведный и весьма угодный Богу: молитва его, о чем бы он ни просил, всегда исполнялась. Всякий, кто видел его лицо, тотчас понимал, что перед ним человек, неизменно угодный Богу. (14) И вот тогда этот Варадот явился к Каваду, неся вино, фиги, мед, хлеб и моля его не осаждать город, который не имеет никакого значения и у римлян находится в большом пренебрежении: нет в нем ни гарнизона, ни каких-либо других средств защиты, находятся здесь одни только жители, люди, достойные сожаления. (15) Так он сказал. Кавад дал ему согласие пощадить город и одарил его всеми теми запасами хлеба, которые были у него заготовлены в лагере на случай осады, а было их огромное количество. Так он ушел из земли римлян[90]. Вот почему Хосров считал, что город достался ему от отцов,

(16) Прибыв к Даре, Хосров приступил к осаде. Находившиеся внутри римляне и их стратиг Мартин (он оказался в то время там)[91] готовились к тому, чтобы ее выдержать. (17) Город был обнесен двумя стенами, из которых одна, внутренняя, была больших размеров и представляла собой поистине замечательное зрелище (каждая ее башня поднималась вверх на сто футов, а остальная стена была высотой в шестьдесят футов; внешняя стена была намного меньше, но все же крепкая и достаточно внушительная. (18) Пространство между ними было не менее пятидесяти футов. Сюда жители Дары обычно загоняли быков и других животных во время нападений врагов. (19) Первый приступ Хосров направил против западной части стены и, потеснив римлян множеством пущенных стрел, поджег ворота малой стены. (20) Но войти внутрь никто из варваров не посмел. Затем он решил тайно устроить подкоп у восточной части города. Ибо только здесь можно было копать землю, поскольку остальные части стены были возведены строителями по скале. (21) И персы стали копать, начав из [глубины] рва. Поскольку ров был очень глубок, то противники не только не могли видеть их, но даже догадаться о том, что там происходит. (22) Они уже прорыли ход под основанием внешней стены и собирались, пройдя под пространством между двумя стенами, миновать вскоре затем большую стену, ворваться в город и захватить его силой. Но (ибо не суждено было персам захватить его) один человек из лагеря Хосрова подошел в полдень совсем близко к стене (то ли это был человек, то ли существо сверхчеловеческое), делая вид, для тех, кто на него смотрит, что собирает стрелы, незадолго до этого пущенные римлянами в осаждавших их варваров. (23) Занятый этим и прикрываясь щитом, он, казалось, шутил с теми, кто находился наверху стены, и, смеясь, издевался над ними. Затем, сообщив им ибо всем, посоветовал им всем не дремать и побольше заботиться о собственном спасении. (24) Дав им об этом знать, он удалился. Охваченные большим беспокойством и волнением, римляне приказали копать землю между стенами. (25) Между тем персы, ничего не зная о происходящем, как и прежде, продолжали свою работу. (26) В то время как варвары рыли под землей прямой путь к городской стене, римляне, по совету Феодора, человека, сведущего в искусстве так называемой механики, делали достаточно глубокий ров наискось. И тут случилось, что персы, дойдя до середины пространства между стенами, неожиданно начали валиться в ров римлян. (27) Первых из них римляне убили, а задние стремительно бежали и спаслись у себя в лагере. А преследовать их в темноте римляне никак не решались. (28) Потерпев неудачу в этой попытке овладеть городом и не надеясь взять его затем каким-либо иным способом, Хосров вступил в переговоры с осажденными и, получив от них тысячу либр серебра, удалился в персидские пределы. (29) Когда об этом узнал василевс Юстиниан, он больше не пожелал выполнять условия договора, обвиняя Хосрова в том, что он пытался захватить Дару во время перемирия. Вот что произошло во время первого вторжения Хосрова к римлянам, и так закончилось лето.

XIV. Хосров же построил в Ассирии, в месте, отстоящем от Ктесифона на расстоянии одного дня пути, город, назвал его Антиохией Хосрова и поселил там всех пленных антиохийцев; выстроил им бани, ипподром и повелел предоставить им и другие удовольствия[92]. (2) Ибо он вел с собой из Антиохии и других городов и возничих, и мастеров, искушенных в музыке и пении. (3) Кроме того, этих антиохийцев он все время содержал из государственной казны с большей заботливостью, чем это обычно бывает с пленными, и пожелал, чтобы их называли царскими с тем, чтобы они не были подвластны никому из архонтов, а только ему одному. (4) И если кто-либо из других римлян, оказавшись в рабстве, бежал и сумел пробраться в Антиохию Хосрова и если кто-либо из живущих там [людей] называл его своим родственником, то господину этого пленника не разрешалось уводить его оттуда, пусть даже тот, кто взял этого человека в плен, был одним из самых знатных персов. (5) Вот во что вылилось для антиохийцев предзнаменование, явившееся им в царствование Анастасия. Тогда внезапно в предместье города Дафне разразился страшный ураган, и кипарисы необыкновенной высоты, рубить которые было запрещено законом, были выворочены с корнем и повалены на землю. (6) Немного времени спустя, когда римлянами правил Юстин, произошло страшное землетрясение, потрясло весь город и разрушило до основания множество прекрасных построек. Говорят, что тогда погибло три тысячи антиохийцев[93]. (7) А во время этого завоевания, как я уже сказал, весь город был разрушен. Вот до чего дошли бедствия антиохийцев.

(8) Велисарий же, вызванный василевсом из Италии, прибыл в Виз[94]. Одному из них, Валериану[95], было приказано командовать войсками в Армении. (9) Мартин же был тотчас послан на Восток и потому-то, как было сказано, Хосров застал его в Даре. (10) Из готов Витигис остался в Визнтии[96], а все остальные вместе с Велисарием выступили в поход против Хосрова. (11) Тогда же один из послов Витигиса, ложно присвоивший себе звание епископа, умер в персидских пределах, другой оставался там. (12) А тот, который следовал за ними в качестве переводчика, вернулся в землю римлян. Иоанн, командовавший солдатами в Месопотамии[97], схватил его у пределов города Константины. Приведя в город, он заключил его в тюрьму. Там на допросе он и рассказал ему обо всей, что было совершено этим посольством. (13) Так этим дело и кончилось. Велисарий же со своими людьми спешно продвигался вперед, стремясь предупредить какое-либо новое вторжение Хосрова в землю римлян.

XV. В это время Хосров повел свое войско в Колхиду, поскольку его побуждали к этому лазы по следующей причине. (2) Лазы изначально жили на землях Колхиды[98], являясь подданными римлян, не платя им, однако, податей и никак иначе не выражая им повиновения, кроме того, что, когда у них умирал царь, римский василевс посылал знаки власти[99] тому, кому предстояло занять престол, (3) И он вместе со своими подданными тщательно охранял границы земли, чтобы враждебные гунны гор Кавказа, соседствующего с ними, не прошли через Лазику и не вторглись в земли римлян. (4) Несли они охрану, не получая от римлян ни денег, ни войска. С римлянами они никогда не отправлялись в походы, но всегда вели морскую торговлю с римлянами, живущими у моря. (5) Нет у них ни соли, ни зерна, никаких других благ; продавая невыделанные шкуры, кожи и добытых на войне рабов, они приобретают себе все необходимое. (6) Когда произошли события, касающиеся царя ивиров Гургена, о чем я рассказал в предшествующем повествовании[100], римские солдаты расположились в стране лазов, чем эти варвары были очень недовольны и больше всего военачальником Петром, которому ничего не стоило оскорбить всякого встречного. (7) Этот Петр был родом из Арзанены, которая расположена по ту сторону реки Нимфий и издавна подвластна персам. Еще мальчиком он был взят в плен василевсом Юстином, когда после захвата Амиды Юстин вместе с войском Келера вторгся в персидскую землю. Пользуясь большим расположением хозяина, он стал посещать грамматиста. (8) Сначала он был у Юстина писцом, но когда после смерти Анастасия Юстин овладел державой ромеев, Петр стал военачальником и как никто другой предался жажде наживы, проявляя во всем полную тупость[101].

(9) Впоследствии василевс Юстиниан послал в Лазику и других военачальников, в том числе Иоанна, которого называли Цив, человека неизвестного и низкого происхождения, поднявшегося до звания стратига только потому, что был самым негодным из всех людей и самым способным в изыскании средств для незаконного приобретения денег. Он-то и расстроил и привел в беспорядок дела римлян и лазов[102]. (10) Он убедил василевса Юстиниана построить в Лазике приморский город по имени Птра[103]. Расположившись здесь, как в крепости, он грабил имущество лазов, (11) Соль и другие товары, которые считались необходимыми для лазов, больше нельзя было торговцам доставлять в Колхиду, равно как покупать что-либо в другом месте, но установив так называемую монополию[104], он сам стал купцом и распорядителем всего, что здесь было, все покупая и продавая колхам не так, как было принято, а как ему было угодно. (12) К тому же варвары были недовольны тем, что войско римлян пребывало у них, чего не было раньше. Не в силах больше выносить это, они решили перейти на сторону персов и Хосрова и тотчас же, чтобы устроить все это, они тайно от римлян отправили послов. (13) Им было велено взять с Хосрова клятву, что он никогда не отдаст лазов римлянам против их воли, и с этим условием привести его с персидским войском в их страну.

(14) Прибыв в Персию и тайно явившись к Хосрову, послы сказали следующее: «Если когда-либо каких-то других [народов], отпавших каким-либо образом от своих собственных друзей и присоединившихся к людям совершенно им неизвестным, чего им делать не следовало, благодетельная судьба к их величайшей радости вновь вернула своим прежним близким, то именно такими, о великий царь, считай и лазов. (15) Колхи издревле являлись союзниками персов, много сделали для них добра и испытали сами [от них]. Об этом есть много упоминаний в наших письменах и в тех, что поныне хранятся в твоем царском дворце. (16) Впоследствии наши предки то ли потому, что вы перестали о них заботиться, то ли еще по какой причине (об этом нам точно неизвестно) стали союзниками римлян[105]. (17) Теперь мы и царь лазов передаем персам нас и нашу землю в полное ваше распоряжение. (18) Но просим вас судить о нас лишь следующим образом; если мы, не испытав от римлян ничего дурного, отправились к вам по одному неблагоразумию, тотчас же отвергните нашу просьбу, считая, что и вам никогда не будут верными колхи (ибо способ, каким была разрушена дружба, является доказательством, какой окажется дружба, заключенная после этого с другими). (19) Если же на словах мы были друзьями римлян, а на деле их верными рабами, если мы претерпели от них, незаконно захвативших над нами власть, нечестивые поступки, то примите нас, ваших прежних союзников, владейте как рабами теми, в ком прежде вы имели друзей, возненавидьте жестокую тиранию, которая учинена над нами и соседней [с вами стране], и совершите дело, достойное справедливости, охранять которую всегда было свойственно персам. (20) Ибо человек, который сам не поступает несправедливо, [еще] не является справедливым, если он не склонен защищать обижаемых другими, когда для этого имеется возможность. (21) Здесь уместно сказать о некоторых поступках, которые дерзнули совершить против нас проклятые римляне. Оставив нашему царю только видимость царской власти, они отняли у него реальную власть, и царь находится в положении служителя, боясь повелевающего стратига. (22) Поставили к нам огромное войско не для того, чтобы охранять нас от тех, кто нас беспокоит (ибо никто из соседей нас не беспокоил, кроме самих римлян), но для того, чтобы, как бы заперев нас в тюрьму, стать господами нашего достояния. (23) Смотри, о царь, до какой выдумки они дошли, помышляя о том, как бы поскорее прибрать наше имущество. (24) Провиант, который у них оказывается излишним, они заставляют лазов против их воли покупать, из того же, что Лазика производит, самое полезное в их глазах они заставляют нас продавать, хотя это продажа только на словах, поскольку и в том, и в другом случае цена определяется решением тех, на чьей стороне сила. (25) Таким образом наряду с тем, что нам необходимо, они отбирают у нас и все золото, благовидно называя это торговлей, на деле же притесняя нас, как только можно. Архонтом теперь над нами стоит торгаш, который из нашей безысходности создает себе источник дохода, пользуясь своей властью. (26) Итак, причина нашего отпадения [от римлян], будучи таковой, справедлива сама по себе. Какая вам будет выгода, если вы примете просьбу лазов, мы сейчас скажем. (27) К персидской державе вы присоедините очень древнее царство и таким образом вы расширите пределы своей власти и получите возможность через нашу страну соприкоснуться с римским морем, построив суда в котором, о царь, ты без труда сделаешь доступным себе дворец в Визнтии.