ГЛАВА 9

Запыхавшаяся Бетси вбежала в комнатушку и подала сумку с медицинскими принадлежностями Уитни.

— Вот, мисс Мерри. В чем дело? Что случилось? Мередит подняла голову, вытирая слезы перепачканными ладонями.

— Девлин пострадал… по моей вине. Служанка испуганно посмотрела на распростертое тело Джереми.

— Похоже, его били кнутом.

— Так и есть, — коротко отозвалась Мередит. Она достала банку с мазью, сделанной из заплесневелого хлеба.

— Принеси мне воду и полотенце.

Бетси быстро исполнила приказание, я Уитни нежно обтерла спину Джереми влажным материалом. Девлин напрягся. Мередит знала, что сейчас даже малейшее прикосновение причиняет боль. Но раны оказались не так ужасны, как показалось вначале: виднелись лишь две полосы, где лопнула кожа, и вздувшихся три рубца. Она положила мазь на раны, чтобы предотвратить заражение, затем сделала прохладные примочки на опухоли для снятия неприятного ощущения жжения.

Подавив укоры совести, Мередит повернулась к Лидии и впервые после случившегося заговорила с ней.

— Послушай, — безжизненным голосом произнесла она, — ты не останешься присмотреть за ним?

— Да, если хочешь, — ответила несколько удивленная Чандлер.

Обычно Уитни сама оставалась, если состояние пациента внушало опасения, или усаживала рабыню при лучшем положении дел. Почему Мередит попросила об этом именно ее?

— Дашь ему вот это при болях. — Уитни достала маленький пузырек с успокоительным. — Всего одну каплю на стаканчик — оно сильнодействующее. — Она сложила все остальное в сумку и встала.

Бетси взяла саквояж хозяйки, чтобы последовать за ней, и быстро перевела глаза на Неба, их взгляды пересеклись, словно передавая друг другу чувства, переполнявшие этих людей. Мередит заметила этот обмен и чуть было громко не вздохнула. Бетси, похоже, в самом деле любит сего громилу. Но чем это закончится для нее? Уитни хотела оглянуться на Джереми, но сдержалась и стала спускаться по лестнице. Она больше не увидит его, потому что просто не вынесет стыда за то, что сделала с ним.

Девлин возненавидит ее и будет совершенно прав. Уитни подумала о сплетнях, которых очень боялась. Этот же позор еще хуже, страшнее. То, что она натворила, ужасало ее. Никогда в жизни не действовала она столь жестоко и импульсивно. Мередит ни за что бы не поверила, что способна на такое. Это навело ее на мысль о совершенном незнании собственного «я».

После ухода Уитни Лидия подошла к Джереми и, опустившись на колени у изголовья постели, заглянула ему в лицо, а затем отвела волосы, упавшие на лоб. Глаза Девлина открылись, и он криво усмехнулся. Слезы брызнули из глаз миссис Чандлер.

— Мередит оставила мне кое-что от боли. — Она смешала дозу дрожащими руками и помогла ему выпить лекарство. — Она лечила тебя.

— Знаю. Я все слышал.

— Почему же ничего не сказал?

Джереми пожал плечами и поморщился от неприятного ощущения ломоты во всем теле. — Не видел для этого причины.

— Она так сожалела, Джереми. — Лидия наклонилась ниже и положила ладонь ему на руку. — Не сердись на нее, пожалуйста. Я никогда не видела, чтобы она так вела себя. Обычно Уитни очень добрая и милосердная. Не могу представить, почему она позволила Джексону избить тебя.

Девлин внимательно смотрел на Чандлер своими голубыми бездонными глазами, словно изучая.

— Что ж, значит, я первый…

Он отвернулся и через несколько минут погрузился в беспокойный сон. Лидия вздохнула и села на неудобный табурет, чтобы ждать его пробуждения.

— Где Мередит? — Дэниэл окинул взглядом стол, вопросительно вскинув брови.

— В своей комнате, — мягко ответила Лидия.

Она утомилась после долгого дежурства у кровати Девлина. Он проснулся через несколько часов и принял еще одну дозу лекарства. Чандлер вернулась в дом и послала служанку посидеть около него, дав указание девушке сообщить ей, если самочувствие избитого ухудшится.

— Она больна?

— Только сердцем. — Что ты имеешь в виду?

Лидия тут же поведала ему о событиях дня, удивившись усмешке Дэниэла на рассказ о вспышке ярости у Мередит.

— В чем дело? — поинтересовалась миссис Чандлер. — Ты ведь не можешь быть доволен ее поведением.

Харли отмахнулся от ее замечания.

— А почему бы и нет? Это один из немногих знаков, говорящих о подлинных чувствах Уитни, которые мне когда-либо приходилось замечать.

— Что ты хочешь этим сказать? Выходит, вы с ней частенько ссоритесь и кипите от ярости?

— Вовсе нет… Я имею в виду настоящее, необузданное чувство, свидетельствующее о любви или ненависти. Обычно Мередит прекрасно владеет собой. Рад убедиться, что она не гипсовая статуя.

Лидия сокрушенно вздохнула.

— Может, и так… но я надеялась… Без сомнения, ты сочтешь сие глупостью, но мне казалось, Мередит и Джереми могли бы… Ну, она могла бы увлечься им.

— Если бы она была к нему равнодушна, то с чего бы так разозлилась? — уклончиво пробурчал Дэниэл.

Лидия изумленно уставилась на него.

— Дэниэл, о чем ты говоришь? Ты бы потерпел… что-то между ними?

— Смотря что это самое ЧТО-ТО. Я уже, впрочем, и так наговорил слишком много.

Он откусил кусок гусятины и запил щедрым глотком пива. Съев еще немного, Харли отодвинул блюдо, хотя оно оставалось наполовину нетронутым.

— Сегодня мне не очень-то хочется есть… Пожалуй, схожу-ка я в конюшню и взгляну, как там Девлин. Лидия взглянула на его тарелку, но ничего не сказала. Дэниэл ушел, тихонько насвистывая какой-то незатейливый мотивчик.

Харли пришел в помещение конюшни и поднялся по узкой лесенке на чердак, тяжело и часто дыша. На секунду он остановился, чтобы отдышаться, прежде чем войти в убогую комнатушку.

Сделав знак девушке, дежурившей возле Джереми, уйти, Дэниэл осторожно присел на скрипучий табурет. Девлин открыл глаза, затем повернулся на бок. «Старик, конечно, пришел выяснить, что я сделал с его падчерицей», — мелькнуло в его голове.

— Насколько я понимаю, сегодня ты попал в переделку, — начал Харли. Джереми только кивнул. — Расскажи, что произошло?

— Я вел себя дерзко, — ухмыльнулся Девлин, — и за это получил «гостинчик» в виде плетки.

— Мередит приказала тебя высечь? — поинтересовался Дэниэл

— Нет. Она просто сказала Джексону, что меня нужно наказать.

— А ты заслужил наказание? — голос Харли звучал почти насмешливо.

— Ну-у… все зависит от того, как на это посмотреть.

— Чем же ты так разозлил Мередит? Девлин дерзко уставился на Дэниэла. Он знал, Харли придет в ярость, если узнает о поцелуе. Тогда наказание, полученное по воле Мередит, покажется ему милостью божьей. Да, да, милостью по сравнению с гневом старика. И все же Джереми был слишком горд, чтобы врать.

— Пусть Мередит сама скажет вам об этом.

— Ну, от нее-то мне ничего не добиться. Она говорит только то, что хочет сказать. А в данной ситуации совсем не похоже, чтобы моя падчерица поведала мне обо всем — она заперлась в своей комнате.

— Почему?

— Лидия говорит, ей стыдно смотреть людям в глаза. Ладно, это все женские глупости… Отчего Мередит вышла из себя?

— Я дотронулся до ее священной кожи, — саркастически бросил Джереми.

Дэниэл улыбнулся чуть заметно и загадочно. Девлин изумленно уставился на него. По мнению Девлина, даже неродному отцу не должно было бы казаться забавным, что слуга так легкомысленно обращается с женщиной, находящейся под его опекой. Если бы Мередит принадлежала Джереми и какой-нибудь мужчина оказался бы столь же дерзок, он бы снес ему за это голову.

— Что ты чувствуешь сейчас по отношению к Мередит? — поинтересовался Харли, еще больше удивляя Девлина.

Странный свет вспыхнул в глазах Джереми, но он ничего не ответил. Не мог же Девлин сказать ее отчиму, что теперь хочет его падчерицу еще больше. «Амазонка»… Так он назвал Уитни в самом начале их знакомства. Какое подходящее имя для нее сегодняшней, когда она бросилась между ним и Джексоном, храбро подставляя свое тело под плеть, чтобы спасти его. Джереми никак не мог понять, почему ее так разозлили его поцелуи, но нельзя отрицать и другого — он вызвал в ней сильнейшие эмоции. Она ведь хотела его. Девлин верил, что в этом-то ему трудно ошибиться. Но желание зародило в Мередит чувство внутреннего протеста. Ее яростный приказ о наказании — яркое свидетельство силы этого протеста и, соответственно, силы ее влечения.

Джереми твердо решил, что вся ее пылкость и огонь будут принадлежать только ему — и никому больше. Но это совсем не является ответом для Харли. Как можно безразличнее он произнес:

— Она также остановила порку и лечила мои раны… Я не могу ненавидеть Мередит за это, верно?

И снова таинственный свет вспыхнул в его глазах: Дэниэлу пришлось наклониться поближе, чтобы разобрать слова избитого. — Ни одна женщина никогда прежде не владела мною…

Харли наклонил голову набок, рассматривая мужчину, лежащего перед ним. На какой-то миг он даже засомневался, правильно ли поступает.

Дэниэл все-таки надеялся, что не сбивает Мередит с пути. Он облизал губы и проговорил:

— Девлин, когда твоя спина заживет, начнешь работать в доме.

— Что?!

Он ожидал мести, жестокого наказания, а вместо этого его возвышают до положения слуги в самом доме.

— Я по-прежнему хочу, чтобы ты принял участие в скачках на Акробате, поэтому продолжай тренировать его, но, за исключением этого, твои способности пропадают здесь впустую. У тебя ведь хорошее образование. Мне хотелось бы, чтобы ты занялся счетами плантации. Как, по-твоему, сможешь?

— Э… Думаю, да, — запинаясь, промямлил пораженный Девлин.

— Хорошо. Значит, как только поправишься, жду тебя в кабинете. — Харли встал. — Я пришлю девушку обратно. Всего хорошего.

— До свидания.

Джереми растерянно посмотрел вслед уходящему Дэниэлу, все еще пораженный его предложением.

Следующие несколько дней Мередит находилась в подавленном состоянии. Она не приближалась к зданию конюшни, лишь передала лекарство для Джереми и объяснила, как им пользоваться, пока раны не заживут. Служанка удивленно посмотрела на свою госпожу, но сделала все должным образом. Когда она вернулась от Девлина, Уитни подробно расспросила ее о состоянии избитого. Бетси даже заинтересовалась, почему Мередит не пошла к Джереми сама, но спросить побоялась.

Хотя Уитни и выпытывала подробности у служанки, с Лидией она на эту тему не разговаривала. Когда-то они считались подругами, но теперь напряженная сдержанность лежала между ними. Стоило только женщинам остаться наедине, как молчание просто оглушало их. Они нарушали его лишь неуклюжими, поверхностными фразами о погоде и домашних делах.

Мередит радовалась, что у нее скопилось много работы, которая занимала и отвлекала ее. Наступило время ежегодного приготовления свечей, которое проводилось при наступлении относительных холодов, чтобы отлитые изделия не таяли. Лавровые ягоды кипятились в больших чанах на улице, и воздух наполнялся их сладким ароматом. Женщины снимали образовывавшийся сверху жир, собирали и давали ему возможность застыть, а затем снова растапливали над огнем и очищали. Лавровые свечи предпочитались таким же светочам, но только изготовленным из животного жира, ибо горели медленнее и не таяли сами по себе в летнюю жару, не говоря уже о приятном запахе. Котлы наполнялись жиром и водой, снова кипятились до образования жидкой консистенции. Работники относили емкости под навес в тени деревьев. Там полученную массу выливали в формы, а оставляли застывать.

Небольшое количество ценных восковых свечек изготавливалось из воска, добытого из пчелиных ульев плантации. Множество свечей делалось из животного жира и использовалось на кухне и в других местах, куда не так уж часто заглядывали господа. Еще из него отливали свечи с фитилем из сердцевины ситника. Такие использовались как дешевый источник света в хижинах рабов.

Когда разлитая масса охлаждалась, готовые изделия укладывали в специальные коробки с перегородками; их накрывали и ставили на хранение в глубокую темную кладовую под лестницей. Таким образом готовые свечи сохранялись в течение длительного времени и использовались, начиная с зимы и до следующего лета.

После «свечного бума», не успев даже передохнуть, приступали к убою свиней. Это тоже делалось в прохладную погоду.

Далеко позади дома, чтобы запахи не проникали в здание, несколько мужчин резали животных и подтаскивали туши к большому костру. С помощью крепления, прилаженного к треножнику, убитого поросенка привязывали к веревке, свободно проходившей через блок и прикрепленной к упряжи мула; когда тот отходил, туша приподнималась в воздух, а затем опускалась в огромный чан над огнем, где ошпаривалась и оскабливалась. После этого мужчины потрошили свинью, отрезали голову, разрубали пополам и несли в кухню. Где готовили мясо.

Использовались все части свиной туши. Жир измельчали и перетапливали. Заднюю часть .резали на куски, посыпали приправами, набивали полученной массой кишки и помещали в коптильню, где медленно закапчивали. Окорока, лопатки и бока укладывали в большие бочки с рассолом и позднее тоже относили на коптильню. Даже ливер варили и измельчали, чтобы добавлять его в блюда из кукурузной муки с кореньями.

Хотя Мередит и не принимала непосредственного участия в изготовлении свечей или в заготовке мяса на зиму, она руководила этими процессами и вела учет количества готовых изделий для освещения дома и общего веса забитых свиней. К тому же, поскольку уборка урожая закончилась, и рис начали медленно очищать вручную, Уитни приходилось записывать обработанные баррели зерна, выращенного на плантации. Кроме того, она контролировала отправку риса агенту Дэниэла в Лондоне и продажу купцам Чарлстона. Точно такой же учет велся и по индиго.

Работа отвлекала ее от происшедшего с Девлином, не давала скучать по ежедневным — ставшим уже привычными — верховым прогулкам. Однако как-то раз, когда Мередит сидела в кабинете, внося цифры в гроссбух, ее уединение нарушили.

Послышался громкий стук, и в дверном проеме показался Джереми Девлин. Несколько долгих секунд она растерянно молчала, уставившись на него. Совершенно бессознательно ее мозг отметил, что он одет в бриджи, чулки и туфли ее отца. Брюки оказались немного тесноваты, но смотрелся Девлин в них более естественно. Очевидно, рубашки и сюртуки, отданные ему, были слишком узкими для его мощной груди, ибо на Джереми красовалась все та же груботканая рубаха, которую сшила одна из служанок. Рукава наряда портниха сделала широкими и собранными на запястьях; вырез глубок, чтобы надевать одеяние через голову, без пуговиц, поэтому открывалась добрая часть груди. Мередит ясно видела мускулистое тело Девлина и покрывающие его рыжевато-золотистые волоски. В животе Уитни затрепетали сотни крошечных бабочек, но она сказала себе, что сие просто от неожиданности.

Мередит не знала, о чем говорить, и понимала, что должна извиниться, но никак не могла заставить себя так покорно разговаривать с этим человеком. Короткая связь, возникшая между ними во время верховых прогулок, исчезла. Угнетающее чувство вины сковывало язык и напрягало тело, но смущение удерживало от признания собственной вины. Джереми, похоже, не испытывал никакой растерянности. Он вошел, окинул взглядом комнату, отмечая все детали обстановки.

— Приятный кабинет, — заметил он, сцепив руки за спиной и оглядывая книжные полки. — Мистер Харли как-то не производит на меня впечатление страстного книголюба.

— А он и не является им. Это рабочее место моего отца.

Уитни обеспокоенно взглянула на него. Что он здесь делает? Девлин — не домашний слуга. Но у нее не хватало духу спросить его о цели визита или поставить на место после того, как наказала Джереми за нахальство. Он двигался без напряжения, полностью подтверждая уверения Бетси о его быстром выздоровлении. Неужели Девлин пришел высказать ей все, что он о ней думает? Почему тогда никак не проявляет своего презрения, ненависти, которые должен испытывать?

— Понятно. А дочь, скорее всего, пошла в отца?

— Да, я люблю читать.

— Нисколько не сомневаюсь. А я вот никогда не считался заядлым читателем. Думаю, проказы отнимали у меня слишком много времени. — Джереми развернулся, чтобы взглянуть на Мередит, и сразу отметил ее синее платье, совершенно не подходящее ни к цвету кожи, ни к фигуре. — Почему вы не носите более яркие цвета? И мягкие кринолины вместо этого жесткого обруча? Они намного лучше смотрятся на высоких женщинах. Уитни покраснела.

— Вам не следует знать о подобных вещах… Тем более, обсуждать их с леди.

— Прошу прощения.

В его глазах заплясали знакомые смешинки, напрочь отвергая принесенные извинения.

— В чем дело? — выпалила Мередит. Ее нервы напряглись до предела в ожидании очередной словесной атаки Джереми. — Почему вы не переходите прямо к делу и не скажете этого, а держите меня в неопределенности?

Девлин вопросительно вскинул брови.

— А что я должен сказать?

— Разве вы пришли не для того, чтобы наказать меня?

— Конечно, нет. Значит… вы считаете, что стоило бы? Разве вы непослушная девочка?

— Прекратите обращаться со мной в подобной снисходительной манере! — грубо огрызнулась Мередит. — Вы не можете быть так спокойны, как хотите казаться. Вам нужно презирать меня за то, что я приказала Джексону высечь вас. Почему вы открыто не проявите свой гнев?

Он нарочито вежливо поклонился.

— Мадам, я простой слуга… Как мне можно укорять вас? Я лишь подчиняюсь вашим приказам.

— А по мне… вы больше походите на человека, который никогда не упускает возможности отомстить .

Его ухмылка стала просто дьявольской.

— Ага… Но я и отомщу, только по-своему и в свое время. — Глаза Девлина скользнули по фигуре Уитни, придавая словам явный сексуальный характер. Он собирается отыграться на ее теле! Планирует изнасиловать ее? Или еще раз продемонстрировать, как быстро она уступает его авансам? Страх, а затем гнев пронзили всю сущность Мередит, неотступно преследуемые острым возбуждением. Эмоции завихрились и вскипели в душе Уитни. Она понятия не имела, как вести себя с Джереми. Тут требовалась опытная женщина типа Лидии, хорошенькая и сведущая в искусстве кокетства. Руки Мередит конвульсивно сжались в кулаки, когда она постаралась замаскировать царящую в душе сумятицу. Она холодно поинтересовалась:

— В таком случае… что вы здесь делаете?

— Разве вы не знаете? Мистер Харли ничего вам не сказал? Гм… Меня сюда послал ваш отчим. Он хочет, чтобы я взял на себя ведение счетов плантации. Вы должны разъяснить мне всю эту кухню.

— Что?! — Мередит буквально взвилась со своего стула. Дэниэл отдал ее книги Девлину?! — Вы лжете! Этого не может быть!

— Скажите, а зачем мне выдумывать? Уитни выскочила из кабинета и понеслась по тропинке к дому.

Лидия подняла голову, когда Мередит ворвалась в общий холл, неистово раскачивая обручами в спешке.

— В чем дело, Мередит? Она озадаченно поднялась.

— Где Дэниэл?

— Я точно не знаю. Думаю, в своей комнате, отдыхает.

Дэниэл? Отдыхает средь бела дня? Это звучало неправдоподобно, но Уитни побежала по лестнице к нему. На ее громкий стук послышалось:

— Войдите. Мередит распахнула дверь и буквально ворвалась в комнату. В иной ситуации, поскольку отчим отдыхал, она справилась бы о здоровье, но сейчас… Все, о чем могла думать в данный момент Уитни, упиралось в этого зловредного Джереми, который явился, чтобы украсть у нее работу.

— Девлин внизу в кабинете…

— Он, должно быть, быстро поправляется.

— Речь идет не об этом. Он говорит, ты велел ему вести учетные книги плантации.

— Да. Девлин искусен в цифири, чтении и письме… Зачем держать образованного слугу в конюшне? Разумеется, он каждый день будет продолжать тренировать Акробата, но ему не составит труда заодно вести и книги.

— Но это же моя работа! — запротестовала Мередит.

Девлин не может забрать ее у нее. Не может! Ведение гроссбухов — самая приятная обязанность Уитни. Надзор за слугами и домашней работой мог быть скучным, но счета — это совсем другое, это интересно. Они очень важны. Счета — часть подготовки Мередит к будущему самостоятельному управлению плантацией. Обида жгла сердце Уитни. Дэниэл забрал у нее то, что составляло самое приятное в жизни, и отдал человеку, которого она ненавидит. Тем более, Мередит поступила с ним ужасно, и от этого еще труднее сидеть рядом с Джереми и объяснять сущность деятельности плантации, разве Дэниэл не предвидел, какую боль причинит ей? Или ему на все наплевать? Когда она научит Девлина, он будет знать все о происходящем на ее земле, а хозяйка… хозяйка превратится в ничто. Как отчим мог так поступить с ней? Неужели все эти годы он только притворился, что любит ее? Уитни холодно поинтересовалась:

— Ты недоволен моей работой? Видя ее надменное выражение лица, Харли воскликнул:

— Нет! Мередит, дорогая, ты не должна так думать! Просто мне хочется немного облегчить твою ношу. Я очень благодарен тебе за помощь. Ведь ты же знаешь, я терпеть не могу цифры. Но тебе не следует так часто торчать в пыльном кабинете. Ты должна развлекаться, как другие девушки, наряжаться, ездить на вечеринки.

— Дэниэл! Меня абсолютно не интересует все вышеназванное! — Мередит подошла к нему и горячо пожала его руку. — Пожалуйста, позволь мне продолжать вести книги.

Харли нахмурился.

— Девочка моя, это же глупо, когда у нас есть слуга, который может прекрасно справиться с этим. Я хочу, чтобы Девлин немного поднаторел в финансовой стороне дела.

— Зачем?

— Я говорил тебе, когда покупал его. Думаю сделать парня управляющим. Он намного лучше поймет свою работу, если будет знать стоимость всего до последнего цента.

Мередит отпустила руку отчима и отступила. Итак, Дэниэл настроен против нее.

— Хорошо. Как скажешь. Это, в конце концов, твоя плантация.

Харли смотрел ей вслед, обеспокоенно нахмурив брови. Она обиделась. Не думал он, что так выйдет. Хотелось бы, чтобы девочка поняла: Дэниэл не намеревался оскорбить ее, но для этого пришлось бы раскрывать далеко идущие планы. А сие Харли хотел отложить как можно дальше. Все сильно усложняется, когда имеешь дело с Мередит.

Уитни вернулась в кабинет, усилием воли справившись со своими эмоциями. Она не должна показать Девлину, как все происходящее сейчас расстраивает ее, не то, вполне возможно, это доставит ему огромное удовольствие. Она будет спокойной и безразличной, научит его как можно быстрее оперировать с цифрами и скроется от этого надоевшего ей человека.

Войдя в комнату, Мередит нашла Джереми лениво развалившимся в синем кожаном кресле. Он вежливо поднялся, но без лишней услужливости, вопросительно-насмешливо вскинув брови. Мередит метнула на него взгляд, который охладил бы притязания любого мужчины, но на Девлина не произвел никакого впечатления.

— Если вы соизволите подойти к столу, — официально начала Уитни, — мы можем приступить к занятиям.

Джереми встал рядом с ней, но не слишком близко, чтобы она чувствовала себя непринужденно. Мередит села в свое кресло и открыла гроссбухи.

— Вот здесь вписывается общая сумма ежедневной конечной продукции; Дэниэл обычно приносит мне цифры каждый вечер. Они даны в баррелях. Когда мы закончим заниматься, я добавлю их сюда, в эту колонку, чтобы выяснить общее количество произведенной продукции. Для риса итоговый результат подсчитывается отдельно, для индиго — тоже отдельно. Кстати, индиго вот на этом листе… Когда мы отправляем рис лондонскому посреднику, я вношу количество отгруженного на эту страницу. Если же Дэниэл продает какую-то часть местному торговцу или капитану корабля, мне приходится заносить запись об этом вот сюда… При окончании продажи я подсчитываю общую сумму обеих колонок. Совершенно очевидно, что она должна равняться итогу конечного продукта. Если этого не происходит, значит, совершена ошибка в расчетах или продано недостаточно… Но случается и такое, что мы выращиваем слишком много — в таком случае тоже может наблюдаться несовпадение цифр в колонках…