Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Пэрриши - Поверь и полюби

ModernLib.Net / Исторические любовные романы / Кэлмен Хизер / Поверь и полюби - Чтение (стр. 6)
Автор: Кэлмен Хизер
Жанр: Исторические любовные романы
Серия: Пэрриши

 

 


– Ну, говорите, – подбодрил его Линдхерст.

На лице Хантли появилось такое несчастное и жалкое выражение, какое только можно было себе представить. Он несколько раз кашлянул, потом издал какой-то непонятный унылый звук и, отведя глаза в сторону, чуть слышно произнес:

– Те четверо сказали, будто мисс Баррингтон пришла к выводу, что семейная жизнь с вами станет для нее невыносимой.

«Невыносимой? – повторил про себя Николас. – Со мной?» Да, Линдхерст знал, что Софи не любит его так, как он ее. Но все же ему казалось, что какое-то взаимопонимание между ними уже достигнуто. Например, Софи никогда не возражала против его общества, а он – против ее. Нашлось также немало совпадений во взглядах и вкусах. Конечно, этого еще недостаточно для счастливой семейной жизни, но основа все же была!

Не зная, как объяснить даже самому себе последние неожиданные события, Николас пробормотал, пытливо глядя на Фредди:

– Мисс Баррингтон не обмолвилась ли словом, почему она думает, что наша будущая семейная жизнь непременно станет для нее невыносимой?

Фредди, судя по горестному выражению его лица, обязательно разрыдался бы, будь он женщиной.

Помолчав и склонив голову, как на исповеди, Хантли прошептал:

– Она считает вас очень надменным и… занудным…

Обвинение в надменности Николас воспринял как должное. Но почему же он занудный? Никто и никогда не обвинял его в занудности. Смутившись, Линдхерст поднял свой бокал с коньяком и сделал большой глоток. Гм-м… Занудный?! Его правая бровь непроизвольно поползла вверх.

Что ж, вполне возможно, что такая юная и легкомысленная девушка, как мисс Баррингтон, действительно усмотрела в его поведении некоторую… сдержанность. Может быть, какие-то из их совместных выездов в свет носили, ну, скажем, излишне академичный характер для девочки, только что окончившей учебу…

Николас сделал еще один глоток. Сейчас, вспоминая те или иные их встречи, Линдхерст готов был согласиться, что Софи и впрямь могла остаться недовольной. К примеру, когда они гуляли по одной из известных лондонских оранжерей, то Николас упрямо настаивал, чтобы его спутница не смотрела по сторонам, а серьезно слушала его нудную лекцию о всякого рода культурных растениях. Правда, она старалась изо всех сил и даже задала несколько вопросов. Но сейчас, вспоминая лицо Софи, он понял: та экскурсия не доставила ей особого удовольствия именно из-за его скучных комментариев!

Вспомнилась ему и лекция в лондонском этнографическом музее, которую неделю назад читал один исследователь Африки, Николас несколько раз смотрел на Софи, стараясь понять, нравится ей или нет. Сам Линдхерст слушал ученого с большим интересом, а Софи практически все время тупо смотрела перед собой, никак не реагируя на происходящее. Решив, что причиной тому был недостаток знаний по теме лекции, Николас решил популярно объяснить ей, о чем шла речь. Но сделал это опять же донельзя академично, а потому… занудно!

Николас снова поднял свой бокал и допил коньяк, думая, что, возможно, так же слепо вел себя во многих других случаях…

Вздохнув, он взглянул на Фредди, который сидел, низко опустив голову и зажав в руке бокал с недопитым коньяком.

– Значит, причина ее сомнений заключается в моей надменности и занудстве? – спросил Линдхерст, горько усмехнувшись.

– В принципе да… – тусклым голосом откликнулся Фредди.

Николас снова вздохнул, но уже от растущего в душе раздражения.

– Посмотрим в будущее, Хантли, – с усилием проговорил он. – Как вы думаете, чем все это может закончиться?

Фредди поднял голову и посмотрел Линдхерсту в глаза.

– Видите ли, Линдхерст, я всегда считал, что мисс Баррингтон – не та женщина, которая вам нужна. Извините, но она всего лишь дочь торговца одеждой и, по правде говоря…

– Что она еще говорила? – резко перебил его Николас. – Если вы мне не скажете правду, то я поеду к брату и все узнаю у него!

– Она… она…

И без того красное лицо Фредди стало похожим на пережаренный кусок свинины.

– Что – она? – настаивал Николас, готовый вцепиться своему лучшему другу в горло.

– Она сказала… мне кажется, что ей не нравится… что она не может переносить… гм-м… не может переносить вашего… лица.

– Моего лица? – переспросил Линдхерст. Из всего только что сказанного меньше всего Николас ожидал услышать именно это. Фредди утвердительно кивнул все с тем же жалким выражением лица.

– Да. Речь идет о шраме у вас на щеке. Мисс Баррингтон усмотрела в нем что-то… как бы это сказать… что-то… агрессивное.

– О шраме?

Николас машинально поднял руку и провел ладонью по своей щеке. Софи посчитала этот шрам признаком агрессивности? А может быть, и не одна Софи? Возможно, и многие другие женщины думают так же?..

Это открытие вконец обескуражило Линдхерста. Неужели его обезображенное лицо оттолкнуло Софи? Мысли смешались в голове Николаса. Он искал ответа на вопрос, когда и где Софи могла хотя бы случайно намекнуть на что-либо подобное, старался вспомнить чуть ли не каждую секунду их не очень частых встреч. Но нет! Всегда на ее лице была очаровательная, чуть застенчивая улыбка.

Застенчивая улыбка… Застенчивая…

От неожиданно возникшего подозрения глаза Линдхерста превратились в две узкие щелки. Застенчивая улыбка… В застенчивости ли дело? Николас вдруг вспомнил, что Софи всегда избегала смотреть ему в лицо…

И чем больше он думал об этом, тем сильнее убеждался в правильности своей догадки. Нет, застенчивость тут ни при чем! Ведь Софи без тени смущения смотрела в лица других поклонников. Особенно в лицо Юлиана Оксли. Сколько раз он заставал их сидящими рядом на балах, званых вечерах и прочих светских раутах! И всегда Софи с явным удовольствием вглядывалась в лицо этого молодого человека!

Сомнения Николаса постепенно рассеивались. Да, все, что сейчас говорилось и муссировалось здесь, в клубе (а уж в светских салонах – и подавно!), – несомненная правда! Это просто не может не быть правдой!

– Видите ли, Линдхерст… – Николас как будто издалека услышал голос Фредди. – Я всегда считал мисс Баррингтон довольно глупым созданием. И то, что она предпочла вам этого очень ограниченного Оксли, только доказывает мою правоту.

Николас медленно оторвал взгляд от своего уже пустого бокала и, посмотрев на лучшего друга, цинично усмехнулся:

– Фредди, но ведь вы сами считали эту женщину образцом красоты и очарования. И говорили мне об этом не одну сотню раз.

– Только потому, что вы очень хотели заполучить ее, – пожал плечами Хантли.

– Хорошо. Но если она – дура, тогда я – просто круглый идиот! Ибо считал упорное нежелание Софи смотреть мне в лицо милой девичьей застенчивостью!

– Поверьте, Линдхерст, я бы думал точно так же на вашем месте! Ведь каждый из нас хочет видеть в своей возлюбленной идеал.

– Пусть так. Но даже совсем юная девчонка хотя бы смотрит на мужчину, который с ней разговаривает. Мисс Баррингтон поступала так крайне редко!

То, что мисс Баррингтон посчитала его внешность омерзительной, нанесло Николасу удар в самое сердце. Но главное заключалось в другом. Неизвестно, сколько еще представительниц прекрасного пола, считая уродством шрам на щеке Линдхерста, тем не менее, подобно Софи, надеялись завладеть его титулом и богатством. Он понял, что теперь эта мысль не будет давать ему покоя.

Будучи оптимистом, Фредди наклонился к своему другу и похлопал его по плечу.

– Мы должны радоваться, Линдхерст, что все так получилось! Куда хуже было бы узнать обо всем после свадьбы с мисс Баррингтон!

Николас бросил на него желчный взгляд.

– Радоваться? Это чему же? Моему публичному унижению?

– Фи! Ничего подобного с вами не произошло! Никто не стал относиться к вам с меньшим уважением после всего, что случилось. Посудите сами: ведь в высшем обществе, наверное, нет ни одного мужчины, который не восхищался бы красотой и очарованием мисс Баррингтон. Я уверен, что каждый из них сейчас чувствует себя таким же одураченным, как и вы.

– Может быть. Но среди них не нашлось такого дурака, как я, который сделал бы этой девице предложение!

– Только потому, что никто не надеялся на согласие мисс Баррингтон.

Фредди слегка улыбнулся, налил в опустевший бокал Николаса коньяк и чокнулся с ним.

– Линдхерст, не расстраивайтесь! Конечно, это слабое утешение, но не забывайте: мисс Баррингтон разорена. Завтра же слухи о ее обмане дойдут до кредиторов, и если она со своими родственниками не погасят долги, то уже в конце недели окажутся в тюрьме.

Хотя Николас понимал, что друг желает пролить бальзам на его раны, но он не почувствовал облегчения. По правде говоря, Линдхерст никогда не был сторонником заключения женщин в тюрьму. Даже тех, кого он презирал. Так же как сейчас – мисс Баррингтон… Николас считал, что вместо долговой ямы следовало бы заставлять их выплачивать долги.

Тяжело вздохнув, Николас залпом выпил свой коньяк. Что ж, теперь все эти проблемы не должны его волновать! Пусть Софи выпутывается сама.

– Линдхерст, – продолжал успокаивать друга Фредди, – у этого дела есть и некоторая положительная сторона. Поскольку мисс Баррингтон разорилась, то вам до конца сезона уже не придется встречаться с ней на приемах и званых вечерах.

Хантли почему-то не стал распространяться на тему, что исчезновение Софи из поля зрения Николаса никак не означает окончания разразившегося общественного скандала.

Николас изумленно посмотрел на друга: – Неужели вы думаете, что я останусь в Лондоне после всего того, что случилось?

– А почему бы и нет? Вы же сами говорили, что считаете нынешний светский сезон самым удачным из всех предыдущих! Кроме того, если вы намерены искать себе другую невесту, то теперь поздно.

Невесту? Николас почувствовал легкое недомогание при одной мысли о новом ухаживании. А если его новую избранницу так же отпугнет шрам на щеке, как это случилось с мисс Баррингтон?

Отвечая не только на вопрос Фредди, но и на свой собственный, Николас грустно покачал головой:

– Нет, я проведу остаток сезона в Шотландии. Займусь рыбной ловлей.

И добавил про себя: «Там никто не станет разглядывать мое лицо!»

Как и предсказывал Фредди, на следующий день во всех фешенебельных кварталах Лондона только и было разговоров, что о скандале в семействе Баррингтон-Марвуд. Коммерсанты, прослышав о несостоятельности своих должников, стали осаждать их двери с требованиями немедленных выплат. Когда же стало очевидным, что получить ни денег, ни вразумительных ответов не удастся, толпа кредиторов начала заметно редеть. Причем каждый из отчаявшихся громко грозил хозяевам дома непременным арестом и долговой тюрьмой.

Естественно, Марвуды во всем обвиняли Софи. Эдгар был по-настоящему взбешен и чуть было не набросился на кузину с кулаками, когда прочел записку Линдхерста с обвинением в мошенничестве и отказом от сделанного Софи предложения. И как знать, не вмешайся в скандал Элоиза, возможно, число грехов Эдгара пополнилось бы еще и убийством. Зарычав на рыдавшую в объятиях тетушки Софи, он приказал ей немедленно убираться к себе в комнату. При этом Эдгар поклялся задушить кузину, если она хоть на мгновение задержится в гостиной.

Софи была не в силах противоречить и сразу удалилась. Проведя несколько безутешных часов, сидя на краю кровати и обливаясь слезами, она, в конце концов, упала на постель и зарылась лицом в подушку. Боже, подобного не произошло бы, если бы она покорно вышла замуж за лорда Линдхерста, а не наделала стольких глупостей!

А какую страшную душевную боль испытывала она от разочарования в Юлиане Оксли!

Каждый раз, когда Софи думала о нем, ее сердце разрывалось от горя. Лучше было бы действительно выйти замуж за Линдхерста, и всю жизнь носить траур по любви Юлиана, чем неожиданно узнать, что никакого нежного чувства у лорда Оксли на самом деле не было. Теперь у нее не осталось даже спасительного мира грез…

Теперь не было ничего. Абсолютно ничего. А завтра утром, как раз в это время, она уже будет на корабле, который отплывает в Америку, и покинет свою страну как преступница. Софи уже слышала, проходя чуть раньше на цыпочках мимо гостиной, как Эдгар и тетушка обсуждали планы бегства в Новый Свет.

Софи не собиралась подслушивать их разговор, все получилось совершенно случайно. Если бы в доме оставались слуги, она не вышла бы из комнаты, ставшей местом невольного изгнания. Но те, узнав о позоре хозяев, разбежались, и теперь некому было подавать ей еду, кофе или просто чай. Рассчитывать на тетушку или кузена не приходилось, а потому Софи спустилась вниз в поисках чего бы перекусить. Тогда-то и пришлось пройти мимо полуоткрытой двери гостиной…

Найдя на кухне остатки вчерашнего пирога, несколько кусков жареного мяса и кое-какие фрукты, Софи без всякого аппетита поела и вновь поднялась к себе в комнату. Она чувствовала себя совершенно разбитой, поэтому тут же упала на кровать и пролежала до одиннадцати часов, глядя в потолок и тщетно пытаясь заснуть. Наконец ей удалось забыться. Но очень ненадолго…

Сколько прошло времени, Софи не знала. Может быть, сейчас уже час ночи? Или даже два? Тогда тетушка скоро придет ее будить. Эдгар, помнится, говорил, что не позже трех часов ночи они должны выйти из дома, чтобы успеть на дилижанс, отправляющийся в половине четвертого до Дувра.

Софи решила начинать сборы, зажгла свечку, накинула на плечи белую кашемировую шаль и опустилась на мягкий стул перед туалетным столиком. Взглянув на себя зеркало, она пришла в ужас. В первую очередь – от того неистового беспорядка, который царил на голове: вместо обычной аккуратной прически спутавшиеся локоны превратились в некое подобие птичьего гнезда.

Сделав недовольную гримасу своему отражению, Софи вынуждена была согласиться с мадемуазель де Лаклуа, которая постоянно твердила, что волосы перед сном необходимо тщательно расчесывать. Иначе… Иначе с ними случится именно то, что случилось…

Она вооружилась гребнем, щеткой, дюжиной заколок и стала приводить себя в порядок. В этот момент забили стенные часы…

– Раз… два… – считала Софи, – три… четыре…

Что?! Четыре часа? Не может быть! Часы врут!

Софи вскочила со стула и выдвинула ящичек секретера, где лежали ее наручные часы с золотым циферблатом… Но где же они?..

Часов в ящичке не было. Не было ожерелья, бриллиантовых серег, золотых колец… Все драгоценности куда-то исчезли… Осталась только бутафорская диадема, которую Софи надела всего один раз в начале светского сезона на костюмированный бал…

Ее ограбили! И конечно – слуги! В этом не может быть сомнения!

Софи бросилась к двери и выскочила в коридор. Первой мыслью было тотчас же сообщить о пропаже Эдгару. Подбежав к двери кузена, она стала стучать в нее кулаками:

– Эдгар! Эдгар! Открой!

Ответа не последовало.

Софи начала молотить по двери изо всех сил.

Ни звука…

Она отступила на шаг и почувствовала, как по спине побежали мурашки. Неужели?.. Неужели Эдгар осуществил-таки свою угрозу и уехал?.. Значит, когда вчера в гостиной он говорил Элоизе «завтра утром мы едем», к ней это не относилось?!

Софи постаралась отбросить столь ужасную мысль. Хотя Эдгар был на нее зол и вполне мог выкинуть подобный номер, но ведь существовала еще тетушка! Она любила свою племянницу и никогда не позволила бы своему сыну так поступить! Несмотря на склонность к тиранству, Эдгар всегда считался с мнением матери и подчинялся ей.

Судя по очень позднему часу, можно было предположить, что первоначальный план отъезда изменился и Эдгар вышел сделать соответствующие распоряжения. Но все же… все же…

Почувствовав внезапный холод, Софи плотно закутала плечи шалью. Хорошо… Планы изменились, поэтому Эдгар отсутствует. Но в таком случае где тетушка Элоиза? Громкий стук в дверь ее сына, да и вообще шум в доме должны были как-то привлечь ее внимание.

Еще несколько мгновений Софи стояла в нерешительности, потом все же открыла дверь и вошла в комнату Эдгара. Ей хватило одного взгляда, чтобы убедиться в правильности самых худших предположений. Ящики столов выдвинуты, каждая коробка и сундук открыты! По всей комнате на полу валялись разбросанные вещи. Все, что было ценного – серебряные канделябры, стенные часы с футляром из красного дерева, даже зеркало в позолоченной раме, – исчезло. Значит, Эдгар, которому понадобились деньги для переезда через океан, все продал. Теперь Софи поняла, кто украл ее драгоценности…

Охваченная ужасом перед будущим, Софи медленно, шаг за шагом стала пятиться к двери, пока не переступила порог и не коснулась спиной противоположной стены коридора. Постояв с минуту в полном оцепенении, она повернулась и медленно, спотыкаясь, побрела к комнате тетушки.

Но комната Элоизы также оказалась пустой и была полностью освобождена от всего мало-мальски ценного.

Софи от обиды душили рыдания. Похоже, тетушка, как и Юлиан, все время лгала, убеждая ее в своей неизменной любви!

– Нет! – громко воскликнула Софи, и ее голос эхом откликнулся в четырех голых стенах.

Нет! Тетушка Элоиза любила ее. В этом нельзя сомневаться! И никогда бы не покинула ее! Во всяком случае – добровольно…

В отчаянии ухватившись за эту мысль, Софи стала метр за метром осматривать комнату, надеясь найти если не письмо, то хотя бы записку от тетушки. Она очень хотела получить подтверждение любви и честности Элоизы. Но поиски оказались тщетными…

Все больше отчаиваясь, Софи перешла из спальной комнаты в туалетную, но в душе оставалось все меньше надежды найти записку хотя бы в две строчки.

При беглом взгляде на туалетную комнату Софи решила, что и здесь оправдываются ее самые худшие опасения. Волнение перешло в уверенность, когда она безрезультатно обыскала стоявший в углу гардероб. Там оказалось несколько старых платьев, шлепанцы, летние туфли Элоизы и всякая мелочь. Софи собралась уходить, но все же напоследок решила осмотреть туалетный столик. Она потянула за серебряную скобку верхнего ящика и выдвинула его. В углу лежал аккуратно свернутый листочек бумаги. Софи судорожно схватила его, не решаясь развернуть. Она боялась очередного разочарования. И лишь прочитав написанное вверху мелким почерком свое имя, поняла, что это – письмо тетушки. Дрожащими руками Софи развернула записку. Очевидно в спешке, тетушка писала нервным, мелким почерком:

«Прости меня за то, что оставляю тебя таким бессовестным образом, дорогая! Будь на то моя воля, обязательно взяла бы тебя с собой. К сожалению, наши средства недостаточны, чтобы оплатить дорогу всем троим, поэтому прошу тебя: обратись к дяде твоего отца. Адрес – внизу. Говорят, что, несмотря на преклонный возраст, он человек достаточно влиятельный. Ты – единственная его родственница. Не сомневаюсь, что он тебе поможет. В правом ящике найдешь немного денег, которых тебе хватит на дорогу. Не сомневайся в моей любви к тебе. И напишу сразу, как только мы устроимся.

Тетя Элоиза».

Внизу был написан адрес дяди отца Софи и его имя – Артур Бромфрей. Он жил в небольшом городке Экзетер недалеко от Лондона.

Итак, тетушка советует ей обратиться к двоюродному деду. Софи нахмурилась: она видела его лишь раз, на похоронах своих родителей. И помнила очень смутно. Уже тогда Артур Бромфрей был достаточно старым. Жив ли он? Этого никто не знает. Даже тетушка Элоиза. А вдруг она советует племяннице обратиться к нему так, на всякий случай, для очистки совести?

Без особого оптимизма Софи выдвинула правый ящичек. Там лежало несколько монет. Что ж, жив этот дядя или нет, другого выхода у нее не было. Надо ехать в Экзетер! Может, ей повезет – дядя окажется живым и согласится помочь?

А если мистер Артур Бромфрей давно умер?

Что ж, по крайней мере, она на некоторое время уедет из Лондона и избежит угрозы немедленного ареста…

Глава 6

– Вы говорите, он сейчас в Бате?

– Да, – кивнув, подтвердил мажордом. – Мистер Артур Бромфрей уехал вчера и вернется не раньше чем через месяц. Если вы будете так любезны оставить визитную карточку и сказать, где живете или работаете, а также зачем приезжали, то, как только сэр Бромфрей вернется, я сообщу о вашем визите.

– Я мисс Софи Баррингтон, дочь его покойного племянника, – ответила Софи, открыла сумочку и достала визитную карточку. – Специально приехала из Лондона, чтобы с ним увидеться. Если не возражаете, я останусь здесь и подожду его возвращения.

По тому, как мажордом нахмурился, Софи поняла, что подобная перспектива ему не по душе.

– Боюсь, что это невозможно, мисс Бартон, – ответил он, и Софи почувствовала, как его доброжелательный голос сразу стал холодным и отчужденным.

– Моя фамилия – Баррингтон, – поправила мажордома Софи, передавая ему карточку.

Мажордом посмотрел на карточку и утвердительно кивнул:

– О да! Теперь я вижу. Тысяча извинений, мисс Баррингтон!

Софи, в свою очередь, с некоторым облегчением кивнула ему. По лицу мажордома она поняла, что ему знакома ее фамилия, а значит, он вряд ли осмелится отослать ее прочь. Почувствовав некоторую симпатию к мажордому мистера Бромфрея, Софи постаралась расположить его к себе.

– Ничего, нам ведь всем свойственно ошибаться. Как вас зовут?

– Меня зовут Бислей, мисс.

– Бислей, – повторила Софи, снова кивнув. – Будьте любезны, Бислей, показать мне комнату, где можно расположиться. Я очень устала с дороги.

– Извините, мисс. Какова бы ни была ваша фамилия – Бартон или Баррингтон, – но я не имею права пустить вас в дом мистера Бромфрея без его разрешения.

– Послушайте, но ведь это абсурдно! – запротестовала Софи. – Повторяю, я – дочь его покойного племянника… Единственная из живых родственников вашего хозяина. Уверена, мистер Бромфрей будет недоволен, когда узнает, что вы не разрешили мне дождаться его возвращения.

– Если вы действительно та самая, за кого себя выдаете, то мистер Бромфрей, возможно, действительно может рассердиться. Но с другой стороны, он не давал распоряжений во время своего отсутствия пускать в дом родственников. К тому же, повторяю, я далеко не уверен, что вы та, за кого себя выдаете. Поэтому желаю вам всего наилучшего! До свидания!

– Извините, но я действительно дочь его племянника! – воскликнула Софи, хватаясь за ручку двери и не давая мажордому ее закрыть. – Какие у вас основания мне не верить?

– Я не хочу вас как-то обидеть или оскорбить, мисс, – нервно вздохнул мажордом. – Но мистер Бромфрей – очень богатый и известный в Экзетере человек. А поэтому находятся молодые и не очень молодые женщины, которые надеются женить на себе моего хозяина и завладеть его состоянием. Таких случаев за последние годы было немало. Месяц назад приезжали две девицы, назвавшиеся его племянницами, но мистер Бромфрей прогнал обеих. – Слуга помолчал несколько мгновений и, тряхнув наполовину облысевшей головой, добавил: – Лично я почти уверен, что у него нет ни племянниц, ни каких-либо других родственников. Хотя мистер Бромфрей все же посмотрел на тех двух самозванок, прежде чем выдворить их.

– Но ведь ни одна из них не представилась ему как Софи Баррингтон, дочь – подчеркиваю: дочь – его племянника! Единственного племянника, а не племянницы! Поскольку племянниц у мистера Бромфрея вообще не было! Я же дочь того самого племянника, к сожалению, уже покойного. И опять же – единственная! Меня зовут Софи Баррингтон. Вы, насколько я успела понять, слышали эту фамилию! Не так ли?

– Пусть так. Если все это правда, мистер Бромфрей непременно напишет вам, когда получит эту визитную карточку. Я же передам ее хозяину тотчас по его возвращении.

Мажордом еще раз кивнул и снова попытался закрыть дверь. Но Софи продолжала крепко держать ручку, твердо решив убедить слугу пустить ее в дом. Она должна туда войти! Ибо ей просто больше некуда деваться!

– Но мистер Бромфрей не знает, где меня найти! – воскликнула Софи почти в истерике.

– Но вы можете оставить свой адрес.

Софи наклонила голову, чтобы скрыть слезы, готовые хлынуть из глаз.

– У ме… у меня нет… а-адреса! Я н-надеялась остаться з-здесь…

– Вы напрасно надеялись, мисс. Советую поискать себе другой приют. Насколько мне известно, мисс Уилсон с улицы Бир-лейн сдает вполне приличные апартаменты.

Софи машинально отпустила дверь и умоляюще протянула руки к мажордому. Но он сейчас же воспользовался этим и захлопнул дверь перед ее носом…

Она еще долго стояла на ступеньках, не зная, что делать и куда идти. Итак, дядя Артур сейчас в Бате. Для Софи, при ее средствах, это было равносильно, скажем, Китаю… Если бы она чуть раньше узнала, что Бромфрей находится именно там, то могла бы сойти по дороге сюда на одной из остановок дилижанса. Это сократило бы путь, который ей предстояло теперь совершить, почти на шестьдесят миль.

Вздохнув, Софи взяла свой чемоданчик и вышла на обочину дороги. Похоже, ей не оставалось ничего другого, как попытаться воспользоваться одним из проезжающих мимо дилижансов. Да, но у нее осталось всего лишь полкроны!.. На билет до Бата явно не хватит! Значит, придется сойти раньше и тащиться дальше пешком с чемоданом в руке. А в Бате она, возможно, не сразу найдет дом или гостиницу, где остановился Бромфрей. Но если и найдет, то где гарантия, что дядя захочет с ней разговаривать? Что тогда? Оказаться на улице без гроша в кармане?.. Нет, это не годится!

Однако как же быть? Куда идти сейчас? О том, чтобы обратиться по совету мажордома к миссис Уилсон, сдающей апартаменты, нечего и думать. За полкроны мадам даже не станет с ней разговаривать! Придется искать какую-нибудь самую дешевую конуру!

Чувствуя себя заблудшей овцой, Софи вновь подняла чемодан и медленно пошла вдоль полуобвалившейся городской стены, прямо у которой стоял большой дом дяди Артура, в сторону центра города.

С каждым шагом в душе Софи росло чувство безысходности; она просто не представляла себе, где будет искать приют. Денег – сущие гроши, к тому же где-то через час начнет смеркаться. Немного утешала мысль, что в темноте гораздо безопаснее находиться в центре города, чем на пустынной проезжей дороге за его окраиной.

Солнце уже садилось, когда Софи миновала развалины древних городских ворот. На минуту задержавшись около них, чтобы вытряхнуть из туфли попавший туда камешек, она свернула на улицу Святого Павла, решив, что именно таким путем можно быстрее всего попасть в центр города.

Улица Святого Павла с выстроившимися по обеим сторонам однообразными кирпичными домами выглядела уютно, но ничем не запоминалась. Она оказалась короткой и упиралась в большой серый дом, похожий на гранитную скалу. Кто и зачем его здесь построил, можно было только догадываться.

У этого дома Софи на несколько секунд остановилась, не зная, куда идти дальше. Вправо от улицы Святого Павла тянулся ничем не отличающийся от нее переулок. На стене углового здания висела табличка: «Ул. Ганди-лейн». Софи резко повернулась и решительно направилась вдоль нее. Подобно улице Святого Павла, улица Ганди-лейн тоже упиралась в дома, но они были поменьше и казались достаточно ветхими. Нетрудно было догадаться, что населяли их люди небольшого достатка, занимающие на социальной лестнице очень низкие ступени.

Софи уже прошла улицу до половины, когда ей преградили дорогу уличные мальчишки, самозабвенно гонявшие мяч. Она остановилась и вдруг поняла, что идет совсем не туда. Чуть не заплакав от досады, Софи посмотрела по сторонам, надеясь увидеть кого-нибудь, кто подскажет дорогу. Но вокруг не было никого, кроме игравших в мяч мальчишек. Тяжело вздохнув, она нерешительно подошла к одному из них и тронула его за локоть, торчащий из рваной, грязной рубашки, заправленной в такие же изодранные брюки. Он поднял голову, посмотрел на незнакомую женщину и, показав ей язык, бросился прочь.

Софи от обиды прикусила губу и побрела дальше. Дойдя до конца улицы, она свернула за угол и облегченно вздохнула. Здесь было многолюдно. Судя по множеству запряженных лошадьми тележек с продуктами, повозок с разнообразной поклажей, суете и шуму, здесь располагался местный рынок. А сегодня был как раз базарный день.

Решив, что тут она непременно найдет человека, который поможет ей сориентироваться, Софи сошла с деревянного тротуара и через несколько шагов очутилась в центре площади. Чтобы пройти дальше, нужно было обогнуть повозку, запряженную двумя украшенными цветами лошадьми, с которой торговали овощами и фруктами. Софи на мгновение остановилась. Вдруг справа раздались отчаянные крики и перекрывавший все остальные звуки оглушительный грохот. Испуганно оглянувшись, Софи увидела вылетевший из-за угла накренившийся набок двухколесный фургон, который несся прямо на нее.

От ужаса Софи выпустила из рук чемодан и отпрыгнула в сторону, зацепившись при этом каблуком за какой-то большой предмет, оказавшийся на дороге.

– О-ох! – вскрикнула она, почувствовав, что падает. В тот же момент ее левая коленка больно ударилась обо что-то твердое. Софи вновь пронзительно закричала и, перевернувшись в воздухе, упала на спину. В глазах у нее потемнело. Она больше ничего не видела и решила, что сейчас умрет.

Но уже через несколько секунд Софи пришла в себя и поняла, что причиной окутавшей ее кромешной тьмы была не смерть, а сползшая на лицо широкополая соломенная шляпа. Дрожащими пальцами она дернула за ленты, чтобы освободиться от модного головного убора. Но тут же нарастающий грохот огромного фургона заставил ее в ужасе закрыть глаза…

…Фургон остановился в каком-нибудь метре от лежавшей на мостовой Софи.

– Черт побери! – услышала она громкое ругательство, сопровождавшееся шарканьем подошв о землю: очевидно, кто-то спрыгнул с козел. Затем послышался топот многочисленных ног. Софи догадалась, что вокруг нее собралась толпа зевак.

– О Господи! – раздался низкий голос, и Софи, открыв глаза, увидела склонившееся над ней мужское лицо.

– Надеюсь, вы целы? Все в порядке?

– Если вы спрашиваете, все ли в порядке у человека, который секунду назад находился на волосок от гибели, то считайте, что да! У меня все в порядке, – огрызнулась Софи, поднимая голову и рассматривая свой забрызганный грязью, порванный голубой плащ.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20