Пэрриши - Поверь и полюби

– …что я копаюсь в грязи? Так?

Софи покраснела и стала оправдываться:

– Да нет же! Не копаетесь в грязи, а работаете с землей. Простите, если я не так сказала! Но это мало что меняет. Никому из знакомых мне джентльменов никогда и в голову не пришло бы пачкать руки, работая в саду.

Улыбка сползла с лица Николаса, уступив место грустному выражению.

Поняв, что он воспринял ее слова как личное оскорбление, Софи поспешила добавить:

– Уверяю вас, что я не вижу ничего зазорного в том, что человек роется в… простите – работает с землей.

Несколько мгновений Николас мрачно смотрел на Софи, потом тяжело вздохнул:

– Боюсь, дорогая, что вы коснулись одного из самых мрачных секретов семейства Сомервиллов… Кое-кто даже называет его безумием. И не ошибается…

– Безумием? – переспросила Софи, пораженная таким признанием.

– Да, именно безумием, – подтвердил Линдхерст замогильным голосом. – Видите ли, мисс Баррингтон, все Сомервиллы – я, мой отец, дед, прадед и так далее – с самого рождения и до конца жизни были одержимы маниакальной идеей копания в грязи, как вы только что выразились, и желанием что-то выращивать. Мой отец даже утверждает, что в наших жилах течет не красная, а зеленая кровь.

Софи серьезно посмотрела на Николаса, не зная, что ответить. Но тут же по блеснувшему в глазах Линдхерста озорному огоньку сообразила, что он ее разыгрывает, и негромко засмеялась в ответ:

– Что за чепуха, милорд! Сумасшествие на почве перекапывания клумбы! Чушь какая-то!

Линдхерст тоже рассмеялся, их взгляды встретились… и они оба замолчали. Воцарилась какая-то совершенно новая в их отношениях тишина… Лишенная внутреннего напряжения… Интимная…

Николас первым отвел взгляд и стал смотреть куда-то поверх головы Софи. Она сразу почувствовала себя неловко, смутилась и сказала первое, что пришло в голову:

– Скажите, лорд Линдхерст, если я не ошибаюсь, то из цветов вы особенно любите маргаритки?

Она показала глазами на букет, который Николас держал в руках. Но тут же спохватилась: а что, если он все-таки извращенец, о которых как-то рассказывал брат Лидии?..

И вдруг, к своему удивлению, Софи с легким волнением подумала, что ей было бы, наверное, очень приятно ласкать его смуглую кожу маргариткой…

Она с трудом оторвала взгляд от цветов и уставилась на мраморную статую, возвышавшуюся за спиной Линдхерста. Статуя олицетворяла кого-то из греческих богов. Все подробности тела были добросовестно воспроизведены скульптором в мельчайших деталях. Даже без традиционного фигового листка… Последнее несколько шокировало Софи, но тем не менее, она долго не могла отвести глаз от пикантной части мужского тела, выполненной из мрамора. Почувствовав, что такое внимание становится неприличным и Николас может это заметить, Софи посмотрела чуть выше. У греческого бога были могучие плечи…

Как у лорда Линдхерста…

И грудь… Широкая, сильная… Как у Линдхерста… А фигура! Такая же! Боже, как они похожи! Но особенно разительно было сходство в бедрах. Эта часть тела Линдхерста особенно привлекала Софи…

Она не удержалась и снова взглянула на мраморный мужской орган греческого бога. Правда, естественных эмоций эта интимная часть тела у нее не вызвала – возможно, потому, что Софи еще никогда не доводилось лицезреть ее в жизни…

– Что случилось, Софи? – удивленно спросил Николас, проследив за ее взглядом. – Вы заметили какой-то дефект у этой скульптуры?

Софи поспешно отвела глаза и покраснела. Боже, надо же быть такой разиней! Ну вот, Линдхерст поймал ее на месте преступления! Или нет? Наверное, поймал! Она так упорно смотрела на… Как тут было не заметить нездоровый интерес, которого… которого, по сути дела, у нее не было…

Она помедлила несколько мгновений. Потом вздохнула. Конечно, он заметил ее взгляд… Тем более что смотрит на нее слишком внимательно. Даже, пожалуй, не очень скромно… Как бы изучая…

Софи захотелось убежать и где-нибудь спрятаться. Чтобы не было так стыдно перед Линдхерстом за ее столь пристальный интерес к мужскому телу. Пусть мраморному!.. Но думала-то она при этом о живом мужчине…

Засуетившись и заикаясь на каждом слове, Софи быстро проговорила:

– В-ваша м-матушка п-послала м-меня за к-клубни-кой. Я… я не х-хочу з-заставлять ее ж-дать…

– А! Значит, насколько я понимаю, сегодня маркиза чувствует себя лучше?

– Н-наверное… У нее в-вдруг п-появилось ж-желание п-поесть клубники с-со сливками.

Николас вдруг запрокинул голову и громко захохотал, обнажив ровный ряд безупречно белых зубов. Софи невольно залюбовалась ими. Как и вновь появившимися на щеках ямочками… Как у Юлиана, когда тот целовал ее…

Только гораздо более симпатичными…

О, Господи! О чем она думает?!

– Если матушка потребовала клубники, да еще со сливками, значит, ей и впрямь лучше, – сказал, отсмеявшись, Николас. – Мы узнаем это наверняка, когда она потребует к завтраку чашку горячего шоколада с корицей.

Почувствовав какой-то до сих пор ей неведомый жар внизу живота, Софи стала неловко переминаться с ноги на ногу, понимая, что должна что-нибудь ответить, иначе Линдхерст непременно поймет ее состояние.

– Если вас это действительно интересует, – начала она, постепенно придавая своему голосу естественное звучание, – то могу сообщить: маркиза не только потребовала принести ей большую чашку горячего шоколада, но прямо при мне выпила ее до дна. А еще съела два яйца, сваренных вкрутую, и столько же бутербродов с маслом и джемом.

Николас вновь рассмеялся:

– Мой Бог!

Он вынул из корзины чистую тряпку и тщательно вытер руки.

– Честно говоря, я не ожидал, что матушкино здоровье так быстро улучшится, – сказал он, продолжая улыбаться. – Впрочем, понятно: ведь уже ни для кого не секрет, что вы оказываете на маркизу благотворное влияние.

Благотворное влияние на маркизу? Софи посмотрела па Николаса широко раскрытыми от изумления глазами:

– Уж не вы ли автор идеи моего назначения в помощницы к мисс Стюарт?

Линдхерст утвердительно кивнул, но тут же добавил:

– Конечно, с разрешения матушки.

– Но почему вы так поступили? Тем более после моего позора в истории с платьем мисс Мэйхью. Я не сомневалась, что меня за это выгонят из дома! И уж никак не предполагала, что вы согласитесь видеть меня у постели больной матери!

Николас улыбнулся так, как будто Софи его очень рассмешила.

– Но ведь вы руководствовались благими намерениями. Матушка тоже с этим согласилась. Вот мы и решили возложить на вас обязанности помощницы мисс Стюарт, здоровье которой в последнее время сильно ухудшилось. Ваша помощь ей необходима. И конца этому не видно, так что – добро пожаловать на второй этаж, мисс Бартон!

Софи открыла рот, чтобы уточнить, чем она заслужила столь доброе отношение. Почему Николас простил ей историю с платьем Мэйхью? Зачем просил матушку согласиться на ее назначение в помощь мисс Стюарт? И с какой стати избавил от тяжелейшей, примитивной работы поденной служанки? Все это выглядело тем более непонятным после памятного заявления Линдхерста, будто он оставляет Софи в доме с одной целью: отомстить за причиненное зло.

Но прежде чем она успела произнести первое слово, Николас нагнулся и вновь занялся клумбой.

Софи смотрела на него и не знала, как ей теперь поступить. Уйти? Но она чувствовала, что не сможет сделать и шагу. Николас выглядел неотразимым за этой работой. Грубая роба, казалось, шла ему не меньше, нежели парадный костюм. Софи никогда еще не видела лорда Линдхерста столь притягательным. Брюки из грубого темного холста, подпоясанные широким ремнем. Плотная рубаха, расстегнутая на несколько пуговиц ниже ворота так, что из-под нее просматривалась грудь, слегка покрытая темными завитками волос. Парусиновые полуботинки. Под одеждой простого садовника чувствовалась богатырская сила, но движения лорда сохраняли гибкость и изящество.

Оторваться от столь редкостной, суровой мужской красоты у Софи не было сил. Николас почувствовал, что она продолжает стоять над ним, и поднял голову.

– Софи?

– Простите, что?..

– Может быть, вам помочь собрать клубнику для матушки?

– Клубнику? – ответила она совершенно отсутствующим голосом, думая, как приятно было бы сейчас прижаться щекой к его волосатой груди. Эти маленькие кудряшки, наверное, мягкие, шелковистые. А еще хорошо было бы пощекотать его… Интересно, как он отреагирует?

Заметив, что Софи находится в состоянии какого-то непонятного столбняка, Николас протянул руку и провел ладонью по ее щеке.

– Софи? Что с вами?

– М-м-м… Что?

– Вы так выглядите, как будто сейчас упадете в обморок.

– Извините, вы о чем-то спросили?

– Я говорю, что вы, похоже, вот-вот потеряете сознание. Неужели перегрелись на солнце?

– Почему?

– У вас лицо покраснело.

Он положил ладонь на ее лоб.

– Похоже, и температура поднялась.

Температура? Перегрелась на солнце? О чем он говорит?

Софи, непроизвольно закрывшая на несколько мгновений глаза, широко открыла их, посмотрев в лицо Линдхерста. Его нахмуренные брови вернули ее к действительности. Боже, что она натворила! Как можно так забыться, чтобы превратиться в какую-то безвольную куклу, которая смотрит на Николаса влюбленными глазами и поминутно вздыхает?! Господи, что он сейчас о ней думает!

Николас же думал только о том, как поскорее увести Софи куда-нибудь, где нет палящих лучей полуденного солнца. Он с тревогой следил, как лицо девушки с каждой секундой все больше краснеет. Линдхерсту уже казалось, что Софи начинает задыхаться. Он никогда не знал, как себя вести с женщинами, которым вдруг стало плохо, поэтому он стал беспомощно озираться по сторонам в надежде увидеть кого-нибудь, кто мог бы оказать ей помощь.

Но кругом никого не было. Да и не могло быть! Традиционно, из поколения в поколение, в доме у Сомервиллов повелось, что домочадцы не смеют беспокоить хозяев, когда те общаются с природой. Сейчас лорд Линдхерст, работая в саду, занимался именно этим…

В отчаянии он бросил взгляд сначала на дом, а затем на Софи, лицо которой, как ему показалось, покраснело еще больше. И тут же попытался рассчитать, успеет ли довести девушку до дома, прежде чем она упадет в обморок. Но если ей на полпути станет совсем плохо, то он сможет донести ее на руках. Наконец, в случае если лицо сделается пурпурным и начнутся перебои с дыханием, то ее можно положить на траву, прикрыв чем-нибудь от солнца.

Тогда надо будет расстегнуть ей платье на груди и ослабить шнурки на корсете. Одна эта мысль привела Николаса в такой экстаз, что он схватил Софи за руку и потащил за собой к оранжерее, где оставались недоступные для солнечных лучей уголки. Нет, его воображение не рисовало эротических картин раздевания девушки. Сам этот процесс не волновал Линдхерста. Но мысль о том, что в его руках окажется эта совершенная красота, заставляла сердце Николаса биться сильнее…

Однако стоп! Нечего строить воздушные замки! Эх ты, дуралей! Ведь это та самая мошенница, которая предала тебя в Лондоне! Опозорила перед всем светом! Сейчас тебе кажется, что она сильно изменилась, о многом думает иначе. Дай Бог, если так! Но все же ты должен относиться к ней с предельной осторожностью! И в первую очередь постараться выяснить, чем вызвана такая резкая перемена.

Он думал о том, что поступил глупо, когда пришел к мисс Баррингтон и сделал ей предложение. Но, судя по тому, как его взбудоражила сегодняшняя встреча с ней, никогда и не поумнеет! Одно время Николас презирал эту женщину, и презирал заслуженно. Однако в последние дни что-то явно изменилось. И в ней, и в нем. Софи вела себя совсем по-другому, поэтому сейчас Николас уже не мог ее ни презирать, ни ненавидеть. Более того, он был почти готов простить ей все грехи, ибо смотрел на Софи уже совсем другими глазами…

Это началось в прошлое воскресенье, когда она бросилась вслед за обезумевшей Минервой и попросила у той прощения за платье. Ее раскаяние и сочувствие к мисс Мэйхью были настолько искренними, что глубоко тронули Николаса. Когда они с отцом пришли к маркизе и рассказали о происшедшем, он сумел убедить мать в том, что Софи ни в чем не виновата. Более того, несправедливо и дальше оставлять ее на поденной работе. Она очень способная, получила блестящее образование и воспитание, а потому может не только мыть полы. Линдхерст предложил сделать Софи помощницей слабевшей день ото дня мисс Стюарт. Доводы сына убедили маркизу, и она согласилась…

– Милорд! – вернул Линдхерста к реальности отчаянный крик Софи, раздавшийся у него буквально под боком. – Куда вы несетесь?! Остановитесь же! Я не могу больше бежать! У меня болит бок!

Николас только сейчас заметил, что действительно бежит со всех ног к оранжерее и чуть ли не волоком тащит за собой Софи. Он остановился и с виноватым видом посмотрел на девушку. Как же такое могло случиться? Лорд Линдхерст, всегда гордившийся своим отменным воспитанием и манерами, заставил бежать из последних сил готовую упасть в обморок женщину! Поистине чудовищно! Ему стало очень стыдно и неудобно перед Софи.

– Извините ради Бога! – пробормотал он. – Я, право, не хотел заставлять вас бежать, но, честно говоря, очень торопился, чтобы поскорее увести вас в тень.

Софи посмотрела на Линдхерста как на сумасшедшего:

– Зачем? Мне вовсе не мешало солнце, я отлично себя чувствую!

– Может быть. Но выглядите вы далеко не лучшим образом. Вы так тяжело дышали, лицо покраснело…

– О, извините! Я, наверное, вас напугала. Но это от волнения. Просто слишком нервничала, думая, что маркиза ждет моего возвращения. Она так просила поскорее принести ей клубники!

Поскольку объяснения Софи выглядели вполне правдоподобно, Линдхерст облегченно вздохнул и улыбнулся.

– Давайте условимся, Софи: вы простите меня за то, что заставил вас бежать, а я вас – за то, что испугали меня.

Софи в течение нескольких секунд серьезно смотрела на Николаса, потом рассмеялась:

– Хорошо, милорд. Договорились. Но только вы должны показать мне, где можно набрать самой лучшей клубники в этом саду.

Николас учтиво поклонился, почувствовав, что у него на сердце вдруг стало так легко, как не случалось ни разу за последние годы.

– Я к вашим услугам, мадам, – пробормотал он, предлагая Софи руку.

Она взяла его под руку и по-детски улыбнулась.

– Как служанка, я должна просить прощения за то, что накричала на вас полчаса назад. Дело в том, что слуги в доме сплошь и рядом разговаривают друг с другом в подобном тоне. А я приняла вас за садовника…

– Совершенно не нужно извиняться или объяснять причины, – прервал ее Линдхерст. – Поведение слуг в доме мне хорошо известно.

– Правда? – не без удивления спросила Софи. Николас утвердительно кивнул, пропустил ее вперед, и они вошли в главную оранжерею.

– Конечно, правда. Надо оглохнуть, чтобы не быть в курсе происходящего. Например, сегодня утром я слышал, как Фэнси кричала на Эдит, хотя в тот момент находился в другом крыле дома.

– Я уже просила Фэнси не повышать голоса, – вздохнула Софи.

– Спасибо. Прошлым вечером я с Фэнси очень серьезно и долго разговаривал. Как вы думаете, о чем?

– О чем же?

– Мы пришли к выводу, что неплохо относимся друг к другу. Фэнси совершенно искренне стремится занять место личной горничной маркизы. И просила меня ее рекомендовать вместо мисс Стюарт, когда та, в конце концов, выйдет замуж за Джона. Я обещал ей помочь, хотя, должен признаться, сомнения на ее счет у меня есть. К сожалению, Фэнси не умеет ни читать, ни писать. Ну а каким тоном она разговаривает, вы слышали сами. Впрочем, это не интересно! Разрешите мне показать вам оранжерею.

Софи с большим интересом рассматривала каждое дерево, каждый куст или цветок. И сразу обратила внимание, в каком образцовом порядке все содержалось – чувствовалась заботливая рука хозяина.

Николас с удовлетворением отметил, что оранжерея Софи понравилась.

– Когда я сюда приезжаю, – начал объяснять он, – то непременно провожу львиную долю времени в этих оранжереях. Матушка знает о моем пристрастии и в помощь присылает сюда Джона, который стал уже практически профессиональным ботаником.

– Я постараюсь упросить маркизу, чтобы вместо Джона она присылала сюда меня, – откликнулась Софи. – Боже мой, какой прекрасный, волшебный аромат! – Она с наслаждением втянула носом воздух. Николас смотрел на Софи как зачарованный. Девушка была божественно хороша! Он бы отдал все на свете, чтобы поцеловать эту прекрасную фею, чтобы коснуться ее губ своими! Почувствовать их мягкую теплоту… Испытать трепет проснувшейся страсти…

Почти бессознательно Николас взял Софи за плечи и притянул к себе…

– Милорд! – неожиданно услышал он мужской голос за спиной и быстро обернулся.

В двух шагах от них стоял Джон Уилфорд. Линдхерст с досадой посмотрел на своего первого ливрейного слугу, помешавшего ему украсть столь желанный поцелуй, но тут же возблагодарил Небо за то, что так произошло. Еще неизвестно, как бы Софи прореагировала на его вольность…

– Да, Джон, что случилось? – спросил он безучастным тоном, успев взять себя в руки. Уилфорд учтиво поклонился.

– Милорд, приехала герцогиня Уиндфорд с дочерью Эллен.

– Уже? – нахмурился Николас. – Они же собирались появиться не раньше завтрашнего утра!

Джон утвердительно кивнул:

– Совершенно верно. Так думали и все наши домочадцы. Сдается, что маркиза в своем пригласительном письме герцогине ошибочно указала семнадцатое, а не восемнадцатое число, как предполагалось раньше. Вот они и приехали. – Джон с сожалением пожал плечами.

– Прошу вас, Джон, передайте матушке, что я скоро буду.

– Слушаюсь, милорд!

Джон повернулся и ушел. Некоторое время Николас молчал, собираясь с мыслями. Он просто не знал, что сказать девушке, у которой только что пытался похитить поцелуй. В подобном положении лорд Линдхерст оказался впервые, он растерянно смотрел по сторонам, но только не на Софи. Наконец, чуть покраснев, пробормотал:

– Наверное, мне надо идти… Я должен подготовиться к встрече с мисс Эллен…

– Конечно, милорд.

Проклятие! Надо было сказать еще что-нибудь! После того, что почти случилось, нельзя так просто оставить ее в одиночестве. Даже если она не заметила неожиданно охватившего его чувства… Что, впрочем, маловероятно… Но необходимо найти какие-то слова! Это нужно даже не столько ей, сколько ему самому…

Что же… Что сказать?.. Ах да! У нее же есть поручение! Можно напомнить об этом… Но только не приказным тоном…

– Вы хотели набрать клубники для маркизы, Софи, – сказал он, по-прежнему глядя в сторону. – Лучше всего это сделать в третьей оранжерее…

– Спасибо, милорд. Я так и поступлю.

Николас помедлил еще несколько мгновений, не зная, что делать дальше. Лучше поскорее уйти, пока он не сказал или не сделал еще какой-нибудь глупости.

Линдхерст кивнул Софи, повернулся и не очень уверенно пошел к выходу. Но при этом все же не удержался, чтобы украдкой еще раз не взглянуть на девушку.

Она поймала этот взгляд и улыбнулась. Улыбка была очень мягкой, доброй и даже… нежной. И Николас вдруг почувствовал себя чуть ли не самым нужным мужчиной во всей Англии!..

Одной улыбкой Софи завоевала его окончательное прощение…

И сердце…

Глава 16

– И тогда леди Эллен говорит…

– Сказала, – поправила Софи, оторвавшись от кружев ночной рубашки маркизы, которые в спешном порядке должна была починить.

– Сказала… Леди Эллен сказала, – утвердительно кивнув, исправилась Фэнси.

Тут она сделала уморительную гримасу, очень точно копирующую выражение лица дочери миссис Уиндфорд.

– Итак, Эллен сказала: «Ты, девчонка! Посмотри на простыню. Она же не выстирана! Я не могу спать в грязи! Решительно не могу! Это же вредно для кожи! – Фэнси сделала величественный жест правой рукой. – Сейчас же убери ее! И разгладь постель! Да так, чтобы не осталось ни одной складки!»

Лицо Фэнси приняло обычное выражение. Она глубоко вздохнула.

– А ведь эта дамочка сама была виновата. В то утро ей пустили кровя…

– Пустили кровь, – поправила Софи.

– Да, правильно, пустили кровь… И несколько капель попали на простынь…

– На простыню, – вновь скорректировала Софи.

– Ну да, на простыню… А смяла просты… простыню ее мерзкая собачонка. Малюсенькая тварь, похожая на крысу, с которой она спит в одной постели, как с любовником. Гладит ее и даже цалует…

– Целует, – вновь остановила ее Софи.

– Извините – целует… Чуть ли не взасос!

– Ну, не выдумывай! – возразила Пэнси, поднимая голову от лежавшего на коленях поношенного носка, который она штопала. – Не может быть, чтобы Эллен целовала свою сучку….

– Пэнси! – укоризненно посмотрела на нее Софи.

– Извини, я хотела сказать – собачку. А если целовала, то не взасос и не в губы.

– Пусть не в губы, а в морду! – защищалась Фэнси. – Какая разница?

Пэнси скорчила брезгливую гримасу и ехидно процедила:

– Надеюсь, она по крайней мере вымоет губы, прежде чем целовать его сиятельство!

Эта фраза неожиданно резанула Софи по сердцу. В ее воображении сразу возник образ Николаса, страстно целующегося с Эллен… Или с кем-нибудь еще… Но только, увы, не с ней самой…

Фэнси пожала плечами:

– Я совершенно не беспокоюсь за его сиятельство. Не сомневаюсь, что чувства к этой особе у него нет и быть не может. А потому зачем им целоваться?

– А почему ты в этом так уверена? Эллен внешне очень даже мила. И мне кажется, ему нравится.

Софи, возможно, была недалека от истины. Всю эту неделю Линдхерст постоянно находился рядом с молодой гостьей. Они вместе гуляли, любовались закатами и до упаду танцевали на званых вечерах. Кроме того, внимание сына к дочери герцогини с одобрением воспринималось маркизой. Одним словом, Софи было о чем задуматься…

Но тут Фэнси надула губы и презрительно фыркнула:

– Она ему нравится?! Плохо же вы знаете нашего лорда!

– Разве? Зато ты, похоже, знаешь его очень хорошо…

Софи бросила эту фразу и вдруг почувствовала, как что-то вновь кольнуло ее в самое сердце. А вдруг – Фэнси? Линдхерст и Фэнси… Почему бы и нет?

Наверное, ревнивое выражение, появившееся на лице Софи, выдало ее. Фэнси сразу нахмурилась:

– Уж не думаете ли вы, что я и его сиятельство…

Она не закончила фразы и замолчала, кинув на Софи осуждающий взгляд. Но тему подхватила Пэнси.

– Фэнси и лорд Линдхерст? – задумчиво проговорила она и, сделав короткую паузу, отрицательно покачала головой.

Горничная тотчас сделала то же самое. После чего они обе обменялись взглядами и рассмеялись. Софи посмотрела сначала на одну, потом на другую.

– Не понимаю, что тут смешного? Или вы в первый раз слышите, что знатные вельможи частенько развлекаются с хорошенькими служанками и горничными?

– Но только не лорд Линдхерст! – убежденно ответила Фэнси. – Зря вы на него наговариваете!

– Почему же наговариваю? Почему бы лорду Линдхерсту не вскружить голову какой-нибудь простой девушке? Скажем, своей служанке или горничной? Ведь он интересный, красивый мужчина.

– Это правда, – утвердительно кивнула Фэнси. – Едва ли не все здешние служанки и горничные постоянно пялят на лорда глаза и готовы броситься ему на шею. Но его сиятельство терпеливо объясняет им, что никогда не ложился в постель с женщиной, к которой не испытывал нежных чувств. И слишком уважает каждую из них, чтобы спать с ней как с уличной потаскушкой. Конечно, он никогда не употребит в разговоре с ними этого слова, поскольку настоящий джентльмен. Как и не станет заводить шашни с горничными. Он благородный, прекрасный человек… Галантен до мозга костей! И считает для себя унизительным использовать женщин только для удовольствия.

На этом обсуждение достоинств Николаса закончилось. Девушки замолчали. Каждая занялась своим делом. В комнате воцарилась тишина. Софи тоже попыталась забыться за работой, но у нее это не получалось. Она никак не могла отрешиться от мыслей о Линдхерсте и его отношениях с Эллен. Действительно ли он увлечен своей гостьей? Или Фэнси права?

Поразмышляв об этом несколько минут, Софи подняла голову и посмотрела на горничную.

– Фэнси, почему ты думаешь, что его сиятельство безразличен к леди Эллен?

– Потому что он ведет себя с ней как джентльмен, – ответила Фэнси и пожала плечами. – К женщине, которую любят, так не относятся и смотрят на нее иначе. Я не заметила, чтобы его сиятельство хоть раз нежно взглянул на леди Эллен.

Софи недоверчиво покачала головой, вспоминая, какими голодными глазами смотрели на нее светские денди на протяжении всего прошлого сезона. Но это отнюдь не означало, что каждый из них в нее влюбился!

– Если ты хочешь знать мое мнение, – сказала Пэнси, – я считаю, что очень хорошо, если лорд не любит Эллен.

– Почему?

– Потому что иначе он женится на ней, а нам придется искать себе новое место. Среди нашей прислуги никто не хочет видеть эту дамочку своей хозяйкой.

– Особенно Кук! – воскликнула Фэнси.

– Софи, тебя не было на кухне, когда Эллен давала наставления нашей несчастной поварихе. Она пришла к выводу, что Кук надо срочно изучать китайскую кухню, поскольку мисс Эллен обожает все китайское! Она так и сказала: «Имей в виду, я ем только китайские блюда!»

– А мерзкая собачонка тоже из Китая? – съехидничала Фэнси.

– Нет, – внесла ясность Софи. – Насколько мне известно, наш король подарил ее лорду Уиндфорду в награду за перевод каких-то очень важных документов с китайского языка на английский. А он, в свою очередь, отдал собачку дочери.

– Я никогда не видела подобных собак, – фыркнула Пэнси. – Она больше похожа на крысу!

Все трое посмотрели друг на друга и дружно рассмеялись. Собачонка мисс Эллен сразу же вызвала неприязнь всех домочадцев Хоксбери. Как, впрочем, и ее хозяйка. Господа же своего отношения к любимице их молодой гостьи пока никак не продемонстрировали…

– Бедный мистер Линдхерст! – сокрушенно вздохнула Фэнси. – Я представляю себе их брачную ночь, если он действительно женится на девице! Держу пари: его молодая супруга непременно настоит, чтобы эта ублюдочная тварь…

– Фэнси!

– Извините, Софи. Я хотела сказать, что мисс Эллен обязательно захочет, чтобы эта ужасная собачонка спала вместе с ними!

При упоминании о возможной брачной ночи Николаса с дочерью герцогини Софи вздрогнула и больно уколола иголкой палец. После чего окончательно поняла, что лорд Линдхерст прочно обосновался в ее сердце. Или – почти обосновался…

Но тут, как нарочно, подала реплику Пэнси.

– Ха-ха! Я лично уже вижу, как это будет выглядеть, – выдавила она из себя, задыхаясь от еле сдерживаемого смеха.

– Это как же? – спросила Фэнси.

– А вот как. Леди Эллен неподвижно возлежит на постели с блаженным выражением на лице, не решаясь потревожить любимицу. А эта мерзостная скотинка лижет половой член нашего лорда.

– Тьфу, Пэнси! – воскликнула Софи. – Как только у тебя язык поворачивается говорить такие гадости!

Поскольку сама Пэнси и Фэнси дружно покатились со смеху, Софи приготовилась прочесть им нотацию, но не успела…

Дверь распахнулась, и в комнату ворвалась запыхавшаяся мисс Стюарт.

– Ах, вы здесь, Софи! – воскликнула она, с трудом переводя дыхание. – Собирайтесь и быстро вниз! Мисс Эллен требует вас к себе!

– Мисс Эллен? – переспросила Софи и нахмурилась, не понимая, зачем она могла понадобиться дочери герцогини. Странным выглядело и то, что молодая гостья, оказывается, не только осведомлена о ее существовании, но даже знает имя…

– Да, Эллен! – подтвердила мисс Стюарт. – Мисс Эллен, леди Эллен или госпожа Эллен. Как вам больше нравится. Она ждет Софи Бартон сию же минуту.

– Зачем?

– Насколько я понимаю, ей случайно удалось увидеть, как заботливо вы ухаживали за больной маркизой. И видимо, она решила, что только вам сможет доверить свою любимую маленькую собачку по кличке Минг-Минг.

– Слава тебе Господи! – воздела обе руки к небу Пэнси. – Как хорошо, что я в отличие от нашей Софи не так прекрасно воспитана и не столь элегантна! А то, не ровен час, подобная честь могла бы выпасть и мне!

Софи же, надеясь, что произошла какая-то ошибка, дрогнувшим голосом спросила:

– Но ведь мисс Эллен всегда берет собачку с собой, а сегодня она собирается к лорду Хеннингтону. Тогда зачем нужна я?

– В прошлый раз Минг-Минг затеяла драку с охотничьей собакой лорда, поэтому он очень просил ее больше не привозить.

– Понятно, мисс Стюарт! Но ведь я должна выполнять свои обязанности камеристки! Не лучше ли поручить заботу о Минг-Минг мадемуазель Лоринг? Тем более что собачка ее знает.

– Мадемуазель Лоринг будет сопровождать мисс Эллен во время визита.

– А матушка нашей гостьи?

– У герцогини острый приступ мигрени. Поскольку маркиза и лорд Линдхерст сегодня уехали по делам в Экзетер, то… – и мисс Стюарт со вздохом пожала плечами, – то, как вы сами видите, сопровождать молодую хозяйку к лорду Хеннингтону придется мадемуазель Лоринг.

Софи поняла, что выбора нет. Волей-неволей придется становиться на какое-то время нянькой противной, капризной собачонки. Отказ грозит большими неприятностями, вплоть до лишения места помощницы личной горничной маркизы. А сама мысль о том, что ей придется вновь заниматься тяжелой грязной работой поденной служанки, заставила Софи содрогнуться.

– Что ж, делать нечего, – с тяжким вздохом согласилась она. – Мисс Эллен желает меня срочно видеть?

– Через четверть часа. Вы спуститесь к ней в голубую гостиную, где получите все наставления по поводу обращения с собакой.

У Софи было такое несчастное лицо, что мисс Стюарт пожалела ее. Она ободряюще улыбнулась девушке и сказала почти извиняющимся тоном: