Полынья

      Сипло прогудела "Гельма", проснувшись.
      - Из Саратова приплыла, - усмехнулся Суденко.
      - Почему из Саратова?
      - Петрович сказал: жена ждет в Саратове, в кустах малины.
      - Там пьяных нет, - ответил Андала. - А жена его уже три года как померла. Маресальская она.
      - Что-то плел такое.
      - Объясню как-нибудь.
      Андала не удержался, чтоб не посмотреть на часы: ему надо вести "Гельму" в Маресале. Чувствовалось, он не хотел торопить гостя, хотя и был удивлен, что тот сидит, просто пьет чай. А Суденко, испытывая его, тянул до последнего: если наступил момент отдыха, то грех им не воспользоваться. К тому же он знал, что Андала приготовил свои вопросы. Когда тянуть стало неприлично, спросил сам:
      - В бумагах ничего нет?
      - Все упаковано, в сургуче. Но я посмотрел: одни фотографии.
      - Сколько, думаешь, там осталось людей?
      - Думаю, двое: радист и мальчик.
      - Выпрыгнул ученый?
      - Кто же еще? Чеченя Федор Александрович, я его отлично знаю. - Андала затянул зубами бинт. - Я вот ломаю голову: почему они выскакивают? Если воздуха достаточно, если видели вас...
      - А я думаю над другим - как они выскакивают? Откуда? - Суденко положил перед ним чертеж. - Трещины, что это?
      - Это не трещины, - ответил Андала. - Просто незакрашенность, кромка люка. А дальше уплотнение, коридор. Диаметром примерно с мой.
      - Зачем он?
      - Построили в научных целях. Герметизация проверена. Делал кузнец. Это корабельный мастер. Еще поискать таких.
      - А сообщается как?
      - Через люки.
      Суденко отключился на момент.
      Теперь, когда замысел обрел конкретность, он почувствовал несовершенство цели. Как будто она осталась прежней - поднять людей вместе с пароходом. Но такая цель вдохновляла его в другой воде. Тогда просто не хватало идеи, чтоб ее осуществить. А идея, которая пришла теперь, казалась видоизменением рабочего приема. Откуда такое предположение? Неизвестно. Но он почти уверен: будет просто честная работа. А за главное он не ручается. В этой воде он не ручается ни за что.
      Андала наблюдал за ним.
      - Теперь поднимаешь?
      - Начали готовить "Волну".
      Суденко принялся было объяснять, но Андала слушал невнимательно.
      - Ты все-таки мне ответь, - сказал он, - почему они выскакивают?
      - Раньше я мог бы сказать так: видят небо, мираж...
      - То есть бессознательно?
      - Должно быть, так.
      - А как же материалы? Батометр с фотографиями? Буек? - Андала опять подбирался к чему-то - крадком, медленно.
      Разговор старшину утомил.
      - Говори.
      - Можешь проворонить радиста.
      - Материалов там нет. Они знают о нас, как ты говоришь. Зачем же ему всплывать?
      - Поэтому-то...
      - Толя, можно тебя попросить?
      - О чем угодно!
      - Не мешай мне работать.
      - Хорошо, понятно...
      Над чем ломает голову этот мыслитель? Ученый выпрыгнул... Это еще надо доказать! Пока просто так, рассуждение. Но если из него исходить, что получается? Ученый выпрыгнул, потому что ушло течение... Тут одно из двух: или они не понимают ничего, или понимают все. Почему Чеченя выпрыгнул сразу после шторма? Он разгадал Полынью, разгадал "Шторм" и выбрал момент, чтоб спасти материалы. А второй - положим, это радист? Мог он там быть? По-видимому, необходим. Для подстраховки? Несомненно... Как она происходит, если вода врывается под таким давлением? Кто там будет думать! Да и почему буек должен появиться именно так, а не иначе? Все это несерьезно, Жора! Гаданье, какая-то игра... Нет, там что-то есть, есть. Андала прав: надо понять, что происходит. Иначе работа может потерять смысл.
      Вернулся в пост.
      Ильин и Ковшеваров возились с электродами, откусывая щипцами головки. Так их готовят к подводной сварке, чтоб не прилипали к борту.
      - Со сферой придумали?
      - Уговор был, был...
      - Говори.
      - Видишь, электроды... - Ильин присел от усилия, сжимая клещи. - Дадим ток - и будет гореть.
      - А если там светильный газ? Да под таким давлением! Ополоумели...
      Ненормальные идиоты! Больше выдумки не хватило, как поджечь этот газовый баллон объемом с целое судно. Бросить в него искру - это превратить в дождик и водолазов, и "Шторм".
      - Пароход не взорвется.
      - Почему же?
      - Сфера куда глядит? У нее только башка, башка. А задница, задница...
      - А ты как думаешь, Гриша?
      - И я так... - Ковшеваров стряхнул с шаровар металлическую пыль. - Этой сфере сейчас хоть кишки вырезай. Она не оглянется.
      Была идейка, хоть крошечная, в выдумке Ильина? Пожалуй, имелась простая реальная мысль - проверить сферу огнем. Неизвестно только одно: чем это обернется? Что такое кислородная сварка? Искры в пузырьках воздуха. Вода отбросит их раньше, чем сфера засосет в себя. Притяжение воды сильнее.
      Думали трое, надо доверять.
      - Как идея, Жора?
      - Что-то в вашей галиматье есть, - вынужден был признать старшина.
      - Работа меняется?
      - Да.
      Отправился искать Кокорина. Тот ездил куда-то с боцманом - мерили дно. Сейчас разбирали флагтухи лотлиня в шлюпке. Суденко еле дождался, пока он освободится.
      - Давай звонок.
      - Мы не готовы обслуживать.
      - То есть как?
      - Будем отходить на старое место, - сказал он. - Кажется, островки всплывают.
      - Вначале выпустите нас. Потом отходите.
      - Сдурел? То тебе мало двух якорей, а то...
      Суденко взял его за плечи:
      - Витя, гони!
      Кокорин посмотрел, спросил тихо:
      - Полезете за людьми?
      - Лезем с проверкой...
      Ильин зашнуровывал галоши, сидя на скамье. Ковшеваров щелкал кнопками, проверяя динамик и телефоны.
      Старшина в размышлении смотрел на них. Потом сказал:
      - Со мной пойдет Гриша.
      - Почему не я? Почему не я?
      - Потому что на страховке.
      Ильин ударил себя кулаком в грудь:
      - Сфера не взорвется! Клянусь...
      - Отступи на шаг.
      Вход в корабль обдуман им, рассчитан. Он обязан входить сам. Со всем остальным справится Гриша. А если они залетят, наступит Юркина очередь. Ильина мобилизует не представление об опасности, а происшествие. Поэтому его присутствие наверху обязательно.
      - Следующий спуск - твой.
      - Честно?
      - Да.
      Вышел проверить обслуживание.
      Андрюха выбирал кислородный шланг, сматывая его с катушки на ботдеке. Это был шланг для резки, который они с Вовяном присоединили к 70-литровому баллону с кислородом. Суденко взял резак и, проверяя, сунул в ведро с водой. Резак травил кислород без нажима клавиша. Старшина начал разбирать головку, но не мог сосредоточиться. Тут вышел Ильин и взялся за дело сам.
      Данилыч спросил:
      - Вы что будете делать? Резать или варить?
      Этого Суденко и сам не знал.
      - На сварку тока меньше. Могу дать двести ампер.
      - А на резку?
      - Девятьсот.
      - Давай на всю железку.
      Ильин ткнул электродом в кнехт, проверяя на массу. Он стоял в одной майке, не обжигаясь под искрами. Аппарат работал как надо, и Данилыч ток выключил. Старшина сделал последние наставления: забрать решеткой иллюминатор и крепить лампу к шлему, чтоб освободить руки. Следовало также обернуть шлем слоем сырой резины. Теперь все это необходимо. Он был уверен, знал: они ворвутся в "Шторм" - во что бы то ни стало. Без этого не поднимутся.
      Обернувшись, увидел птиц, которые пролетели над морем, громко хлопая крыльями. Вначале они были почти неразличными, но когда сели, вода осветила их.
      Возле островков вода ожила, заиграла бликами. Если островки всплывали, то к чему это? Несомненно, какая-то перемена...
      Ковшеваров, стоя в открытых дверях поста, делал приседания, размахивая руками.
      - Возьмешь хорошие, сухие электроды...
      Подняли Ветра.
      Одеваться...
      8
      Посветлело так, что можно было обойтись и без лампы. Темнота отступила, и воду ненадолго озарил прекрасный серый свет, еще не задымленный лучами атмосферы. Спускаясь, он различал пузырьки газа, похожие на бусы, которые то рассыпались, то нанизывались на невидимую нитку. Порой проплывало, шевеля щупальцами, подводное растение, сорванное с места и теперь ищущее, к чему пристать, чтоб восстановить прерванный контакт жизни. Целые заросли из подводных растений образовывались в воде. Когда они раскачивались, от них во все стороны, как оловянная дробь, разлетались стайки испуганных рыбешек. Чуть пониже заросли сплотились в настоящий лес, и он остановился, ожидая, когда лес снесет с дороги. Но постепенно белесый свет, рассеянный в верхнем слое, начал фокусироваться глубиной, становясь контрастным, и этот истинно глубоководный свет все изменил на прежнее.
      Отпустив трос, он спускался свободно, как любил, ощущая дыхание моря, которое поднималось из каких-то глубин, где смешивались пласты, устраняя избыточную плотность. Начали выскакивать струйки, ручейки, а потом как бы пронесся свежий ветерок. Он увидел знакомые водовороты, которые сильно разрослись и стояли на страже глубины, точно три богатыря. Не сумев сразу от них освободиться, он теперь, когда его отклонило, ожидал капель, чтоб выровняться по ним.
      О том, что море изменилось, можно было судить и по каплям, выстроившимся в целую линию. Отсюда, с капель, он сейчас ясно угадывал дно, которое проступало между отвесных стенок каньона. А в том месте, где дно было размыто до светлого песка, ясно видел рыбок, которые как бы не двигались, а протекали, как вода. Рыбки были яркими по свету, а пароход, если смотреть на него неопределенно, лежал со смутно различаемой оболочкой, похожей на пятна ржавчины. Не сразу заметил, что капли не только держат, но он и сам держится за них, прилипая металлическими частями костюма, орошаемый целым фонтаном искр, сыпавшихся при касаниях. Но после капель, расслабивших зрение, темень, сгустившаяся в придонном слое, стала такой невыносимой, что он опять начал считать метры и насилу спустился.
      Ковшеваров появился за ним. По словам Ильина, он спускался нормально, но над самым пароходом потерял сознание, попав под обстрел пузырей от дыхания Суденко. Море отбрасывало их с такой быстротой, что они пролетали сквозь воду, как чугунные ядра. Суденко принял его, уже очухавшегося. Взяв за руку, провел по глыбе, давая понять, что такое сфера. Спросил у Юрки, видел ли Гриша пароход, когда проходил капли. Оказалось, что нет, ничего не рассмотрел. Он никак не мог включить свое подводное зрение: растерял руки и ноги, не знал, где правая, где левая сторона.
      Опустившись на корточки, чтоб уменьшить плавучесть, Ковшеваров с электродами, а Суденко с резаком, они принялись ждать, когда "Кристалл" перетянется на прежнее место. Ильин сообщил подробности: "Кристалл" идет, машина работает. Только это и можно было понять из его скороговорки. А ведь не заика, не безъязыкий, а вода голос не принимала! Одни электромагнитные всплески в телефоне.
      Наконец они укрепили судно, выбрали слабину кабелей и туго натянули их.
      - Жора, как слышно?
      - Не тарабань! Пореже говори.
      - Ток можно давать?
      - Пусть Гриша подаст электроды.
      Ковшеваров не мог вспомнить, куда их сунул. Ощупав его, Суденко вытащил пачку из галоши, но электроды оказались с откусанными головками.
      - Ты какие электроды ломал?
      - Сухие, из красного ящичка.
      - Спроси, неотломанные есть?
      - Лежат отдельно, в рукавице.
      - Можешь давать ток.
      - Сделано.
      Электрод сразу ожил.
      Подводная сварка приобретает цвет глубины: в голубой воде - она голубая, в темной - темная. Поэтому зрительно электрод не изменился. А то, что он ожил, было ясно по пузырькам, забарабанившим по шлему. Опершись на Ковшеварова, который немного всплыл и, добавив вес, придерживал его сверху, старшина ощупал припухлость сферы и, решившись, ткнул в нее электрод. Он все ожидал, но только не такое... В сфере пронесся молниеносный свет, резак выбило из рук, а Гриша упал как камень. Он не был убит, просто оглушен удар молнии пришелся прямо в иллюминатор. Суденко принялся его тормошить. Ильин, выяснив, что сфера не взрывается, а только стреляет, сразу повеселев, взялся за Ковшеварова сверху, по телефону. Потеряв сознание, Гриша не просыпался, наверное, с минуту. Еще минуту выяснял у Юрки, где он.
      Ильин задолдонил: действуйте дальше.
      Ожидая вылета молнии, старшина опять сунул электрод. Ничего, одни пузыри. Потом пузыри пошли другие. Ощупал место прожога: какая-то ямка. Сфера съежилась вокруг выгоревшего места, как пластмасса... Сфера сгорает! И он жег, вставляя в резак электрод за электродом, которые перегорали мгновенно, как спички. Ковшеваров предложил выжигать только кромку люка. Дельный совет! Особенно в воде, где голова работает медленно. Значит, пришел в себя... Откуда взялась эта молния? И как она могла выскочить с этой стороны, если сфера глядит вверх? Скорее всего, Гришу ударило не молнией, а ультразвуком - разрядилось какое-то напряжение... Наверное, если б сидел тут один и хватило в темноте, то со страху мог бы родить... И все-таки промахнулись, когда освободили кромку. Колесо поворота заплыло - в центре люка. Никуда не денешься. Надо и эту опухлость выводить.
      Все, дверь освобождена.
      - Передай Грише: пусть отползает влево от люка, Влево отползает.
      - Открываешь люк?
      - Да.
      Ковшеваров отполз от прохода, замер. Суденко остался перед люком один... Чего медлишь, разиня? Чего медлишь?..
      - Повторяю, Юра: убираешь воздух. Как только начнет обжимать, резко прибавляешь. Варьируешь на секундах...
      - Еще раз попробую, па маленьком манометре.
      - Давай.
      Проиграем еще раз.
      Если отсек затоплен, то ты в него войдешь, и все. Если не затоплен и там радист, то он сейчас вылетит с газом. Никакой силой его не удержишь. Но так как вода врывается прямо с моря, то все может быть. Вода сдавит газ в коридоре, как в насосе... А если они забыли закрыть какой-либо люк? Тогда газ утечет, тебя разлепит о переборку, как блин... Жора, ты идешь па верную смерть! Вспомни свой страх, вспомни, что ты боишься...
      - Жора, можешь.
      - Хорошо.
      Давление в костюме пошло на убыль.
      Обжимаемый морем, выровняв плавучесть до ощущения тела, так что мог почти что лежать и знать, что не зацепится ни головой, ни ногами, словно отпечатавшись на крышке люка, он резко повернул колесо... Был страшен этот удар, грянувший из-за спины, удар как будто безвольной, уснувшей тьмы! И когда в ее порыве, слитый с ней заодно, старшина влетел в корабль, одно мгновение, пока вода, пронесясь лавиной и опередив его, затмила все, - одно мгновение было ему дано... Что-то там промелькнуло, в конце коридора, как птица в потоке воздуха, но было откинуто, смято... Секунды полета, истощающие костюм, с твердой уверенностью, что и сейчас пронесет, иначе и не может быть, но полет не кончался, был беспредельным, и тут как что-то пронеслось в нем самом, подтянув желудок к самой глотке... А в следующее мгновение газ, прижатый к двери, сработал, как пружина, давление сразу ослабло.
      Отбой...
      Очнувшись, понял, что лежит на палубе, коридор наклонен. Тело было тяжелое, и как будто лежал совершенно голый, без одежды. Пока наполнялся костюм, начал подтягиваться повыше, зная, что если человек там, то он сейчас выпадет из газа и надо его перехватить. А если запрессовало, то надо просто открыть верхний люк, и все... Приготовляясь к тому, что сейчас его возьмет, старшина почувствовал, как что-то коснулось его и начало давить, вытесняя из коридора. Сопротивляться не было сил, чудовище сильнее. Выскочив в море, держась за кромку люка, он соступил с прохода, пропуская чудовище, которое вылезало медленно, полиостью, переоформляясь по мере того, как выходило, во что-то круглое, в шар. Запоздало осознав, что произошло, поднырнул под сферу, ухватившись за ее тянущийся, ослабленный хвост, но хвост, налившись упругостью, выпукло разгладился под рукой. Шар тут же начал всплывать, набирая такую скорость, какую водолаз, обвешанный металлом, развить не мог.
      Прошла минута-две, и раздался обалделый голос Юрки:
      - Ничего не выбросило, выбросило...
      - Давайте отбой...
      - Ясно.
      9
      Нашел Ковшеварова в коридоре: Гриша упал, не отзывался. Это не простое дело - войти с моря в пароход, где давление резко понижено. Неминуемая потеря сознания, пока не приспособится организм.
      Кое-как его растолкав, оставил на попечение Ильина. Начал всплывать, отталкиваясь от стенки к стенке. После вылета газа в коридоре стало так же темно, как и снаружи. Впрочем, какой-то свет остался, плавал в ослабленной воде как серые блики.
      Вроде все было так, как представил в посту. Выше коридора вода не поднялась. Вот она, граница. Значит, люди сидят там нормально, сухие. Собрался откинуть верхний люк, как что-то стиснуло шлем, как клещами. Не сразу понял, что оголенный электропровод. Слетела резиновая обмотка со шлема, его било током. Провод искрил, извивался как живой. Старшина никак не мог его поймать, чтоб обрезать ножом...
      Потом...
      Значит, так: одна дверь распахнута в море. В нижнем конце коридора. Теперь он откроет эту, выходящую в полость. Удара - через коридор - не будет. Просто возникнет поток, течение...
      Будет именно так или он ошибается?
      Юрка мешал, торопил голосом. Он не понимал пауз, не чувствовал работы. Если б наверху сидел Гриша, было бы гораздо лучше.
      - Как Гриша?
      - Нормально! Ничего.
      - Пусть закроется люком. Заложится на крюк. Но чтоб выход был свободен.
      - Понял.
      Готово, открылась... А вода? Не сдвинулась с места! Какая-то ерунда... Почему ерунда? Ведь это газ, целое море на него давит. Если даже в рулевую вода не вошла, то почему она войдет в сферу? Поэтому и дверь выдержала, что воздух ее подпирает... Умница! Почему же ты не дошел извилинами наверху? Потому что догадки догадками, а работаешь не в канцелярии бога. И башка у тебя не размером с этот пузырь... Как же мог выскочить ученый, оставив радиста в закрытом, сухом коридоре? Ведь из другого места он выскочить не мог... Радист должен был спуститься сюда, после вылета ученого. Открыть эту дверь. Другого объяснения не было. Сфера входила в коридор и должна войти еще раз. Но вода стояла неподвижно.
      Несчастный день!
      Переборка как будто стала подрагивать. Придавило плечи. Внезапно увидел, что вокруг него воды нет, сухо...
      Выглянул из-за двери, щурясь от слепящего блеска, наполнявшего коридор... Сфера вошла! А где вода? Вот она, сволочь... отходит к Грише. Если за ней идти, можно закрыть дверь. Пусть она перельется полностью! Ведь ты хотел именно этого. Но если сфера раздуется па корме, то они ее пленники, она их законопатит.
      - Юра!
      - Слушаю...
      - Скажи Грише, чтоб немедленно выходил. Пусть всплывает, всплывает.
      - Ясно.
      - Стоп! Обожди...
      Если пароход оторвется, он Гришу в воде нагонит. Выходить нельзя. А что же делать? Упустил такое за столом...
      - Пускай стоит как стоял.
      - Понятно.
      Не успели они договорить, как воздушная волна потрясла корабль. Стоя в своем закутке, прикрытый металлической дверью, старшина увидел, как воздушная масса, пронизанная личинками света, разогнавшись в очищенном от воды промежутке, изо всей силы влепилась в море. И там, на корме, что-то дрогнуло, раздалось, повисло. Воздушная лавина проносилась и проносилась. А потом иссякла.
      Тишина.
      Пароход начало раскачивать, то поднимая, то опуская носовой частью. Почти оторвался, почти! Но не всплыл. И вот почему: не хватило у сферы силенок, отрубили ей крылья пузырями! Отрубили эти морские воздухоплаватели крылья и ей, и себе, и тебе. А ведь ты мог поднять "Шторм"! Без ничего, голыми руками... Зато ты подготовил его. Подготовил для рывка "Волны".
      Наверх, туда...
      Обрезал провод, отбросил крышку, поднялся. Хотя поднимался из газа в газ, почувствовал себя как в новой среде. Даже не ощущал тяжести костюма. Но это был, несомненно, воздух, сухой, хоть и плескался.
      Сделал несколько шагов, не видя ни палубы, ни стен. Ни на что не смотрел, ни о чем не думал: двигался механически со схемой в голове.
      Когда открыл рулевую, понял, что ничего не видит: такая тут стояла темень от больших окон. Газ был очень плотный, разлит, как вода. Причина в том, что они перелили сферу к корме. Купол, наверное, уменьшился в размере, вода подошла вплотную... Допустили ошибку! Надо было вначале войти сюда, а потом возиться с кораблем...
      Что же делать? Переливать газ обратно! Все равно надо это сделать, чтоб выйти.
      Однако стоял, водя вокруг лампой... Еще раньше, от нажима дверью, в рулевой возникли волны, и он чувствовал, как они отражаются от стен. Вдруг различил что-то - вначале как колебание. Вот оно, проплыло неподалеку, оплеснув. Вот - здесь, сейчас - там... Что-то смутное, лежащее горизонтально. Опустилось на доски, улеглось...
      Кто это может быть?
      Пот заливал лицо, старшина задыхался, не решаясь нажать на клапан, выпустить, что продышал... Надо подойти! Зачем? Чтоб убедиться... А что это даст? Пароход цел, все в порядке. Еще остался рывок "Волны". Надо лишь перегнать сферу, давление сразу изменится. Все станет на свое место.
      Надо спешить!
      В коридоре словно задул ветер. Это сфера возвращалась в удобное ей положение... Не дали ей разогнаться: впускали медленно, постепенно. Удалось установить такое соотношение при открытой двери в полость, что вода лишь входила в коридор, останавливаясь у входа. Теперь в паро.ход можно было свободно войти и свободно из него выйти.
      Больше никаких полетов не будет.
      Старшина почувствовал, что нс удержит сознания, если выйдет из "Шторма".
      - Направь Гришу ко мне.
      10
      Издалека проступила желтая труба "Волны".
      Ковшеваров так обессилел, что не сумел удержать равновесия. Отпустив трос, неожиданно опрокинулся вниз головой. Он бы порвал легкие, если б выбросило на поверхность. К счастью, Ветер страховал сверху и Гришу перехватил. Вдвоем с Суденко они затащили Ковшеварова в рулевую, где его удалось поставить на ноги. Отвесившись, водолазы уснули мгновенно, просыпаясь лишь для того, чтоб обновить смесь. Сегодня мозги не так одурманивал азот, как раньше. Но недостаток кислорода давал знать сильной утомляемостью, сердцебиением.
      К этому времени были заделаны главные отверстия, и Ветер начал пробную продувку, чтоб проверить качество герметизации и общее состояние "Волны".
      Сам принцип продувки прост: через одну трубку накачивают в отсек воздух, а через другую выходит отжимаемая вода. Расставляют трубки противоположно: нагнетательную ставят на уровень палубы, осушительную опускают до дна. Притом в самое глубокое место, куда наклоняется вода. Основное при расстановке трубок - найти верный угол продувки. Иначе воздух, поступающий от судового компрессора, не разыграет воду, а будет лишь прессовать ее в отсеке.
      Суденко спустился в ахтерпик, где все крутилось, как в бочке. Трубки стояли отлично. Для клапана Ветер использовал простую брезентовую рукавицу. Вода убывала так быстро, что наверху образовалась воздушная подушка. Отсек был отжат примерно па метр. Ветер заваривал трещину. Хотя и капал, как чернилом с ручки (такая сварка под водой), но шов ложился ровный, без клякс... Мастер! Хуже варил Ильин - его заглушка к провизионке прилипала неплотно. Под крышку мог свободно пролезть электрод. Это был "непровар" некачественная работа. Вода в провизионке не двигалась. Суденко ощупал штуцер - вентиль был открыт. Понял, что провизионка еще не почувствовала воздуха из-за своего размера. Эта провизионка - прекрасный внутренний понтон. Она создаст главную силу для всплытия.
      Теперь они ходили от отсека к отсеку, наблюдая, чтоб не изменилась расстановка трубок. Маршрут движения, разработанный наверху, пересекался в рулевой. Лампы освещали не палубу, а воду. Так их поставили умышленно, для просвечивания воздуха. Скоро должны были пойти пузыри, и все ожидали их.
      Ветер опять не явился на свидание.
      Оказался он в провизнонке, где уже все кипело. Ветер сидел в кипятке, раскручивал какую-то тряпку... Что всегда потрясало Суденко в характере технарей, так их настроенность на любую работу. Такой, как Ветер, будет терпеливо возиться с тряпкой несколько часов. А когда раскрутит, сразу почувствуешь, что совершил. Очистил осушительную трубу, и вода завертелась еще быстрей.
      Суденко хлопнул его по плечу: "Как дела?" - два хлопка. Ветер ответил одним: "Резко!"
      Ковшеваров, дорвавшись до стола, работал, как заправский телефонист:
      - Как воздух, Жора? Как слышно?
      - Хорошо.
      - Ты в ахтерпике? Бульбы пошли?
      - Нет еще.
      - Даем воздушку!..
      Выплеснулась последняя вода из ахтерпика. С выхлопом, как пробка из бутылки. Пошли "бульбы"-здоровенные пузыри. Иван перекрыл штуцер, завесил рукавицей осушительную трубу. Пускай воздух проймет ахтерпик, просветит его своим дыханием. Воздух в затонувшем пароходе похож на рентгеновские лучи. Он может пролезть в соломинку, в игольное ушко. Воздух ищет такие щели, куда не подлезешь. Ни со сваркой, ни с мешком пакли или цемента. А если он ищет, то всегда найдет.
      - Жора! Глянь внимательно: какие-то пузыри на корме.
      Присмотрелся против света лампы...
      Всплывали не солидные "бульбы", свидетельствовавшие о нормальном взаимообмене воздуха и воды. Шла "газировка" - дождь мелких пузырьков. Она говорила о том, что палуба "Волны" проницаема. А если проницаема палуба, то смысла в продувке нет. Только непроизводительный расход воздуха.
      - Жора, что травит? - нетерпеливо спрашивал Ковшеваров.
      - Буксирное устройство.
      - Начинается...
      Травила не палуба, а ржавые болты, крепившие к ней станину буксира. Лучше срезать совсем: и вес уменьшится, и легче будет заваривать. На судоподъемах, как в медицине: лучше резать, чем лечить. Поэтому поднимают не пароходы, а какие-то обрубки - без надстроек, без мачт.
      Спустился в баржу, где вода была возбуждена, раскачивалась всей массой. Когда воздух создавал напряжение в каком-либо месте, вода тут же гасила его, переливаясь в помещениях, как ртуть. Моторный отсек с парами нефти клонил баржу на борт, создавая разложение сил. Сейчас три отсека действовали как лебедь, рак да щука - каждый по себе.
      Смогут ли три отсека оторвать баржу от грунта? Хватит ли прочности у баржи, чтоб удержать силу, какой ее наполняли? Неплохо было бы хоть чем-то ей помочь: опустить грунтососы, очистить борт от скоплений песка и грязи. Но заняться "Волной" всерьез, не оглядываясь на время, они не могли. А только так, между дел, используя отдых, который им полагался при всплытии со "Шторма". Потому что никто их не послал сюда для подъема парохода или баржи. Эта работа не засчитывалась вовсе.
      Выбрался в рулевую, толкнул дверь - воды не было. Вокруг висел туман, клубившийся, как в парилке. Это воздух, разобравшись с "Волной", процеживал ее, как решето. Палуба, мачта, труба - все потонуло в густом облаке пузырьков, рвущихся па свободу. Стало ясно, что "Волна" чересчур слаба, чтоб ее поднимать на сжатом воздухе. Надо было решить, что с ней делать дальше.
      Однако старшина подумал о себе.
      Подъем со "Шторма", который он начал несколько часов назад, для него не кончился. Он знал, что с ним что-то случилось в "Шторме", - знал постоянно. Он чувствовал себя плохо, надо это признать. И хотя дорога к "Волне" прошла сравнительно гладко, это еще ничего не значило. Если случилось что-то серьезное, то главные метры впереди - от "Волны".
      Пора выяснить, что произошло.
      Предупредив Ветра, что ждет его на "Кристалле", старшина начал всплывать. Метров пятнадцать всплывал кое-как. Когда осталось метров пять-семь, стало нечем дышать. Плыл без дыхания, как утопленник. Всплыв, посмотрел в боковое стекло -ничего не видно, темно. Потом, как в позитиве, проступило небо - белое, в темных точках. Прямо на трапе попросил сиять шлем, оплеснул забрызганные. кровью стекла. От груди отлегло, но дышать не стало легче. Мешал свитер. Присосался к коже, отпечатавшись на ней узором сквозь белье. По отсвету в зеркале заметил, как изменяется лицо. На нем проступили, расплываясь, кровоподтеки. Удивила перемена глаз - они словно выцвели.
      Случился обжим, явное доказательство. В коридоре "Шторма", за какую-то секунду до отбоя воды... Ошибся в расчетах? Скорость полета, сжатие газа все есть в таблицах, только бери. Ничего неизвестного, в сущности, не произошло. Только полет оказался длиннее... Отчего? Возможно, из-за этого газа. Кто его рассчитывал, кто выяснял его свойства? Как вообще тут можно что-либо рассчитать с максимальной точностью? Не дотянул какую-то секунду, одно мгновение... Возможно, из-за этого мгновения и упустил человека.
      Как это могло случиться?
      Верхний люк, в полость, был закрыт. Нижний тоже, хотя и неплотно. Все равно: если б человек, положим радист, выпал из газа, то Гриша его б перехватил. А если запрессовало в шар, то должен был оставаться наверху. Ведь газ или воздух знают направление одно. Как вообще мог вылететь этот пузырь? Должно быть, унесло водой при отливе. А потом притяжение моря пересилило. Вылезал медленно, почти полз... По всем статьям, газ в коридоре был бессилен что-либо в себе удержать. Просто странно это, невероятно.
      Может, никакого радиста не было вовсе? Просто видел однажды такое, в затонувшей подлодке: выбросило человека с воздухом, когда открыли отсек... Ведь был на пределе. Слишком готовился к тому, что там кто-то есть. Но кто тогда мог оставить "Шторм" в таком виде? Люки закрыты, очищен от воды коридор... Или герметизацию делает сам газ, переливаясь туда и обратно? Ничего неизвестно, непонятно.
      А кто там еще может быть? Мальчик, как утверждает Андала? Может, зверь там плавает, летает птица? Не захотел выяснить! Побоялся, что все тогда перечеркнется - и "Шторм", и "Волна". А так хоть что-то, хоть не напрасно. А если с подъемом ничего не получится? Вот тогда и скажешь: все.