Ось времени

      И только спустя некоторое время я понял, что это было. Спящий просыпался. Пока не физически, тело его было беспомощно в своем световом коконе, но разум уже общадся с разумом своих создателей, могучий разум, работающий, как точная машина, для которой не было ничего невозможного и непостижимого.
      Белем отложил в сторону свои инструменты, схватил меня за руку и повел по металлической дорожке в другой конец лаборатории.
      - В чем дело? - в замешательстве спросил я, следую вперед не по своей воле, так как не мог ничего противопоставить железной руке, стискивающей мой локоть. - В чем дело? Что-нибудь случилось?
      - Ничего не случилось, просто мы нужны в другом месте. Здесь все доделают без нас.
      - Но я хочу посмотреть...
      - Нет времени.
      Я с сомнением посмотрел на него. Хоть в его тоне и не было угрозы, но кто его знает?
      - Так что же все таки случилось?
      - Нас атакают люди под командование Пайнтера. Мы должны во что бы то ни стало сдержать их, пока не заработаю передатчики. Я действую по приказу супермехандроида, который сказал, что надо делать... Смотри!
      21. Инфекция распространяется
      - И вот наступил момент, когда рухнула последняя защита. Яркая вспышка - и алый свет, казалось, озарил все углы лаборатории. Затем он угас, и еще некоторое время слабо трепетало голубое пламя. Но совсем недолго.
      В окно влетело копье из алого пламени, а сразу за ним стальной цилиндр, десяти футов в диаметре.
      Он с силой ударился в стену, и раздался скрежещущий звук рвущегося металла. Толстые балки рвались под страшным давлением этого титанического тарана, как гнилые нитки.
      Затем он остановил свое движение.
      Этот стальной цилиндр, вероятно, был длиной в целую милю. Тридцать футов его через проломленную стену проникли в лабораторию.
      Но вот открылось его дно. Сквозь стеклянную стенку я увидел кабину, все стены которой были в приборах и ручках управления. Перед большим пультом сидел сам Пайнтер, и руки его непрерывно двигались, поворачивая рычаги.
      Одна секция цилиндра раскрылась, и оттуда выскочили люди, одетые в светлую форму и вооруженные шпагами с расширяющимся острием - парализующим оружием.
      Я рискнул оглянуться. Вдали я увидел механдроидов, собравшихся вокруг платформы, на которой лежало их творение. Там я заметил кинжальные вспышки света - точно такие же, какими Белем разрезал сферу.
      Но солдаты Пайнтера были совсем близко от меня. Их было человек десять, и выглядели они достаточно жутко в своих капюшонах и зловеще сверкающих плащах.
      Белем небрежно повернулся спиной к солдатам и посмотрел на меня.
      Уже дважды я испытывал это ощущение: расширившиеся глаза... они устремились прямо в мой мозг - и вот он уже смотрит моими глазами, из моего мозга.
      Я почувствовал, что он полностью взял мою волю под свое управление. Вероятно, он полагал, что я буду сопротивляться. Я бы и сопротивлялся, но не знал его намерений.
      Он стал контролировать не только мое тело, но и мой мозг. Мысли Белема? Да нет. Это мои собственные, но они смешались с мыслями механдроида.
      Он использовал мой мозг, как мы используем телеграфный ключ - он послал сообщение, вызов.
      Я только успел сообразить, что это Белем делает вызов. У меня не было времени для сопротивления, так как ответ пришел мгновенно.
      Вверху, под самым потолком, появилось то, что откликнулось на зов. Оно возникло из ничего, буквально из ничего обратилось в реальность и двинулось вперед с устрашающей скоростью. Я даже не мог сфокусировать на нем свой взгляд. Я узнал это существо, узнал эту страшную скорость.
      И затем где-то в центре моего существа вспыхнул источник чистой энергии, как это было уже много раз до этого.
      Нет, сейчас это было по-другому. Еще никогда это создание не являлось по зову. Кто бы он ни был, откуда бы он ни появился, всегда он возникал по собственной воле. И вот сейчас он появился по моему зову - нет, по зову Белема. И это наполнило меня ощущением, что теперь-то я узнаю, что-то пойму.
      Вспышка энергии ослепила меня, и я стал ждать, пока она начнет угасать.
      Но она не угасала. Вместо этого еще вспышка... и еще. Волна за волной накатывали на меня. Еще никогда со мной не было подобного. Я был потрясен, измучен такк перенапряжением своих нервов, ударами, которь обрушивались на мое сознание. Я не мог ни о чем думать, лишь чувствовал, что тону в этой бурс энергии.
      Она не прекращалась, теперь буря никогда не уляжется Она будет продолжаться вечно...
      Я увидел Пайнтера в стальном цилиндре. Он встретился со мной взглядом, и я прочел ужас в его глазах.
      Я не мог сдвинуться с места. Все нервы мои были натянуты, они горели, они были замкнуты накоротко. Я почти ничего не видел и не слышал. Я заметил, что Белем исчез в черной пасти бокового отверстия цилиндра.
      Через мгновение он уже появился позади Пайнтера. Пайнтер дернулся. Он отвернулся от меня, но рука механдроида легла ему на плечо, а глаза Белема взглянули прямо в глаза Пайнтера. Я понял, что Белем уже вышел из моего мозга. Но мысли у меня еще путались.
      Я совсем забыл о солдатах.
      Теперь я увидел их. Все они были мертвы. Я увидел, какой смертью они погибли. Я вспомнил ту цепь бешеных взрывов энергии, которые вконец измотали меня. Теперь то убийственное создание исчезло, но оно неплохо повеселилось тут.
      Белем и безмолвный послушный Пайтнер шли ко мне. Я почувствовал железные пальцы механдроида на своей руке - и вот я уже снова мог двигаться. Но соображал я все еще туго.
      Белем, казалось, слушал голос, который никто из нас не слышал. Он даже произнес как бы про себя: - Времени совсем мало, - и поторопил нас. Я обернулся и увидел, что камера передатчика была уже пуста. Группа механдроидов со своим медленно просыпающимся Спящим тоже исчезла. Вероятно, они были уже где-то на ужасно отдаленной планете в бескрайних просторах Галактики.
      - Идем, - сказал Белом, и мы двинулись к передатчику. Заржавленные стены завибрировали, растаяли...
      Распыленные атомы наших тел перенеслись через глубины космоса, затем вновь собрались в наши тела. Яркие панели вокруг нас замерцали и успокоились. Мы переместились из одного мира в другой.
      Белем открыл дверь, и мы вышли, нет, вошли в каменную пещеру.
      На полу стояло маленькое, поблескивающее листьями дерево, в пыли лежала металлическая пластинка с натянутыми, как струны, проводами. Белем удовлетворенно вздохнул.
      - Кортленд, приведи сюда Пайнтера, - сказал он.
      Я повиновался, двигаясь, как во сне. Возможно, это были последствия встречи с некронным чудовищем. Белом наклонился над сложным устройством, с помощью которого доктор Эссен создавала колеблющуюся матрицу, изолирующую нас от внешнего пространства.
      - Бесполезно, - сказал он. - Я так и думал.
      Я смотрел на каменные стены, за которыми лежала моя планета. Было очень приятно осознавать, что эти камни - часть Земли. Вот здесь, в этой пещере, тело мое на моих глазах рассыпалось в пыль.
      Интересно, остались ли где-нибудь здесь наши следы?
      - Эта пещера на временной оси, - медленно сказал я. - И это нехорошо. Если, конечно, ты не сможешь запустить машину доктора Эссен. Она слишком сложна для тебя, Белем?
      - Проблема не в этом. Она в действительности очень проста. Все дело в различии наших разумов. Мы можем понять, как нужно действовать каменным топором неандертальца, но не сможем воспользоваться им. Ведь для этого нужны соответствующие мускулы и подготовка. Аналогичная ситуация и с человеческим мозгом. Только это гораздо более сложная штука. Любое изобретение принадлежит своему времени. Изучив этот аппарат, я смогу переконструировать его так, чтобы он работал и в моих руках. Но только доктор Эссен сможет запустить именно этот аппарат. Однако у нас мало времени, очень мало. У меня есть другие планы.
      Он взглянул на закрытую дверь кабины передатчика, и она тотчас стала отворяться. Я даже подумал, что существует мысленная связь между механдроидами, действующая на расстоянии. Белем взял меня за руку, и я увидел, что из кабины вышел второй механдроид. Он пришел сюда из мира ветра и пыли, так как его волосы были взъерошены, а на одежде лежал слой красноватой пыли. В руках он держал, очень осторожно, молочно-белый кристалл, формой напоминающий яйцо.
      Не говоря ни слова, он шагнул вперед, вложил кристалл в руки Белема и вернулся в передатчик. Дверь за ним закрылась, и он, вероятно, отправился в незнакомый мне мир.
      Белем осторожно положил яйцо между стеклянным деревом и бесполезным устройством доктора Эссен.
      - Яйцо сделает то, что должно быть сделано, - сказал Белем. - Оно создаст для нас временное силовое поле. Оно не потребляет космическую энергию, как аппарат доктора Эссен, но я надеюсь, что это поле защитит нас на некоторое время. До пробуждения супермехандроида. После этого все будет делать он.
      - Что именно? - воинственно спросил я. - Усыпит нас и будет держать в этой матрице? А затем пошлет нас в будущее? Может быть, я больше не хочу туда отправляться. Что я могу там сделать один? Де Калба нет, Эссен нет. Даже Мюррея, от которого, правда, и так никакого толку, и то нет. Уж лучше я останусь здесь. Хотя я слишком мало видел здесь, но мне кажется, что это интересный мир. Если бы ты не вмешивался, возможно, мне бы удалось поладить с Пайнтером.
      - За исключением одного, - сказал он хладнокровно. - Ты носитель некронной инфекции. Я думаю, что люди Лица с самого начала задумали это. Как средство, чтобы предотвратить то, что ты сейчас предложил.
      - А ты почему вошел в это дело, - спросил я, - ведь к тебе оно никакого касательства не имеет?
      - Во-первых, пришел приказ, и я должен повиноваться, даже не понимая его.
      - От супермехандроида? - ехидно спросил я.
      - Да. А во-вторых, - он посмотрел на меня через плечо. Холодная улыбка скользнула по его лицу. - Я должен идти туда по приказу. Ты - потому что тебя гонит туда некронная инфекция. А ты знаешь, почему должен идти Пайнтер?
      - Потому что ты загипнотизировал его. Разве нет?
      - Пайнтер тоже носитель.
      Я разинул рот.
      - Да, да. Иначе, почему он не убил тебя, хотя знал, что ты носитель смертельной опасности? Но предположим, что он убил тебя, а смерти продолжаются? Тогда все подозрения пали бы на него. Пока ты жив, ты отводишь от него подозрения.
      - Хорошо, - медленно сказал я. - Это многое объясняет. Это единственная причина, почему он идет за нами? Неужели супермехандроид заботится об этом?
      - Конечно, нет. - Белем что-то делал со сферой. Руки его работали так же тонко и артистично, как и руки Де Калба.
      - Конечно, нет. Истинная причина другая. Возможно, ты и сам уже догадался. Почему ты во всем мне доверяешь? Без твоего доброго согласия я не смог бы сделать и половину того, что сделал. Неужели ты не знаешь, что ты и я должны идти в мир Лица вместе, как тогда, когда мы впервые отправились в путь?
      Я стоял, молча, в пыльной комнате. Неудивительно, что я ощутил дрожь, когда встретил металлический взгляд Белема. После долгой паузы я сказал дрожащим голосом:
      - Де Калб? Де Калб?
      - Возможно, - сказал он спокойно. Затем он тронул пыль на полу, взглянул на меня лукаво: - Де Калб здесь. Де Калб вот это. Но... - он постучал себя по лбу, - я думаю, что он еще живет вот здесь...
      У меня подогнулись ноги, и я был вынужден сесть в пыль. Может быть, в ту самую, в которую рассыпалось мое тело. Я вспомнил тот мгновенный обморок, в котором оказались все нынешние двойники четырех спящих, когда те превратмлись в пыль.
      - Тебе бессмысленно идти в мир Лица одному, - сказал Белем.- Ведь ты еще никогда не оставался один в нашем мире. Всегда с тобой были или Топаз - доктор Эссен, или Пайнтер Мюррей, или я - Де Калб. Кто мы на самом деле, никто не знает. Только сейчас начинает брезжить слабый свет истины.
      Я набрал воздуха, чтобы заговорить - и тут раздался звук открывающейся двери, который удивил нас обоих. Только Пайнтер, погруженный в гипноз, не шевельнулся. Я дернулся, но Белем опередил меня. Он положил руки на молочно-белый шар, готовый при любой опасности активизировать его, создать силовое поле, которое оградит нас от любого нападения на некоторое время.
      22. Воссоединение
      Оба мы ждали, что из камеры передатчика выскочат солдаты. Но из открытой двери никто не появился.
      Зато мы услышали голос. Женский голос, чистый, звонкий, спокойный.
      - Ира? - произнес голос. - Мистер Кортленд? Полковник Мюррей, вы здесь?
      Доктор Эссен, - пронеслось у меня в голове. - Лотта Эссен? - и вот она на пороге. Появилась Топаз. Она была одна.
      Да, это была Топаз. И тем не менее, это была Эссен. Теперь я это видел совершенно отчетливо и ясно.
      - Я ждал ее, - чрезвычайно спокойно произнес Белем. - Я даже не вызывал ее, я был уверен, что она придет. Это шар, Кортленд. Он действует все сильнее и сильнее, и полагаю, что скоро он выйдет из-под нашего контроля. Так это и есть Лотта Эссен?
      Я в замешательстве кивнул головой. Конечно, это был голос не доктора Эссен, так как его производили голосовые связки Топаз. Это был бесстрастный, холодный голос, ничей голос. Да и лицо, которое, несомненно, было лицом Топаз, как-то изменилось.
      Я знал, что любое движение чувств легко изменяет подвижное лицо девушки, но к такой перемене я не был готов. Исчезли легкомыслие, жизнелюбие девушки - появились настороженность, напряженность, постоянное ощущение опасности.
      - Солдаты, - выдохнула она, спеша к нам по толстому слою пыли, которая, может быть, была ее телом, - они преследуют меня, Ира. Ты Ира? - она вопросительно смотрела в лицо Белема.
      Механдроид кивнул.
      - Они гонятся за тобой? - спросил он. - Что это значит? Что они знают? Впрочем, об этом потом. Включай свой аппарат, быстро!
      Она опустилась на колени возле металлической пластины, с сомнением коснулась ее.
      - Соединения изменились, - сказала она. - Я могу переключить их, но это потребует времени.
      - Много?
      - Много, - она смотрела в лицо Белема, и сквозь спокойное безразличие проступала легкая возбужденность Топаз. - Солдаты...
      Бслем с шумом дышал сквозь зубы. Он повернулся и посмотрел на открытую дверь передатчика, откуда один за другим появлялись солдаты.
      Рука Белема легла на шар. Из него вырвался столб золотого пламени, который накрыл нас, как шатер. Яркость его немного угасла, и вскоре мы уже могли смотреть сквозь полупрозрачный туман шатра. Из кабины передатчика выскакивали солдаты и сразу же направляли на нас свое оружие.
      Вспышки огня ударились о наш шатер и угасли. Они не причиняли нам ни малейшего вреда.
      - Мы в безопасности, - спокойно сказал Белем. - По крайней мере несколько дней. А затем проснется супермехандроид. Тем временем доктор Эссен займется своей машиной.
      Она кивнула, тряхнула кудрями. Она осторожно обошла мерцающее стеклянное дерево и остановилась перед молочно-белым яйцом, которое даровало нам временное спасение.
      - У меня сохранились какие-то смутные воспоминания, сказала она. - Вспышка света - я очнулась и стала собой, но у меня осталось ощущение, что я была какой-то девушкой по имени Топаз, - она нахмурилась. - Может быть, я что-нибудь пойму, если осмотрю твой проектор, Ира? Белем? Кто ты теперь? - она испуганно посмотрела на его лицо.
      - Я Белем, - ответил механдроид. - Ты понимаешь, как ты вышла из состояния Топаз и стала сама собой? Здесь, на временной оси, тела спящих рассыпались в прах, и разум их смешался с разумом их физических двойников. Как это случилось, неизвестно. Почему разум мой, Пайнтера, Топаз стали доминирующими, а разум Кортленда поглотил разум своего нового хозяина - неизвестно.
      Он помолчал. И тут Топаз - доктор Эссен - наклонилась к мелочно-белому яйцу, взяла его обеими руками, подняла его высоко вверх и изо всех сил швырнула на каменный пол.
      Конечно, это была Топаз, ибо доктор Эссен, Лотта Эссен, не была способна на такое.
      Огненный шар вокруг нас стал рваться на куски. Солдаты с криками рванулись вперед. Белые огненные копья пронзали нашу завесу и высекали огонь из каменных стен пещеры. Топаз радостно захохотала.
      И тогда двинулся Белем.
      Он упал на колени возле разбитого яйца, свет которого постепенно угасал. Руки его ощупали разбитый шар, и вот тело его начало светиться.
      Огненный шар вокруг нас стал быстро восстанавливаться. Разорванные куски пламени соединились, и защитный слой снова стал крепким и непроницаемым.
      Я ощутил чудовищную энергию, которую излучал разум и тело механдроида. Даже воздух внутри шатра слегка колебался. Белом использовал себя, чтобы вновь создать защитную оболочку. Все тело его содрогалось под напором страшной энергии. Пайнтер, забытый всеми в страшной суматохе, внезапно зашевелился. Я видел, как он сделал шаг вперед, затем другой. Лицо его слегка оживилось. Разум Белема потерял контроль над Пайнтером, и тот вышел из состояния гипноза, паралича.
      Из-за тонкой огненной завесы, которая была нашей единственной надеждой, доносились крики солдат. И тут я услышал повелительный голос - голос офицера.
      - Топаз! - кричал он. - Топаз! Останови механдроида!
      Ее ответ подтвердил то, что уже было и так ясно. Она была их орудием. Она никогда не превращалась в Лотту Эссен. Вероятно, их машины прочли в ее мозгу всю правду и сделали ее инструментом в своих руках. Она до сих пор оставалась их самым опасным орудием и еще не была обезврежена.
      Я услышал ее звонкий смех, когда раздался крик офицера, и повернулся как раз вовремя, чтобы заметить, что она достала из складок платья миниатюрную копию парализатора, который Пайнтер пытался использовать против меня. Это было оружие, а не игрушка. Я видел, как палец Топаз медленно нажимает на спусковой крючок, готовясь послать парализующее излучение з Белема.
      Механдроид ничего не видел и не слышал. Он сконцентрировал все свои силы на том, чтобы поддерживать силовое поле активным. Сейчас все зависело от меня.
      Я толкнул Топаз, и парализующее облако пролетело мимо Белема. Топаз свирепо посмотрела на меня и снова направила оружие на Белема. Но я успел перехватить ее руку. Топаз оказалась неожиданно сильной. Она извивалась, как змея, стараясь вырваться.
      Однако я ничего не мог поделать с Пайнтером. Он уже почти полностью пришел в себя и теперь медленно тянул руку к поясу, где у него висел пистолет.
      Топаз боролась со мной и теперь старалась направить дуло на меня. Защитный барьер вокруг нас снова стал рваться па куски. Силы Белема были явно на исходе.
      Я лихорадочно пытался найти выход из создавшегося положения. В первую очередь мне надо было обезвредить Пайнтера. Я даже думал, не загипнотизировать ли мне его. Но гипноз не относился к числу моих способностей. И тут мой взляд упал на маленькое стеклянное дерево. У его основания была кнопка, которую тысячу лет лазад нажимал Де Калб.
      После трех неудачных попыток я смог дотянуться до нес носком ботинка. Топаз сражалась со мной так яростно, что я едва удержался на ногах. Но вот ветви дерева вспыхнули, началось медленное движение.
      - Пайнтер! - крикнул я. - Смотри! Смотри!
      Он еще не полностью вышел из-под гипноза. Он послушался моего приказа, повернулся, увидел движущиеся ветви, сделал гримасу и отвернулся.
      Я схватил Топаз и, грубо повернув ее, заставил посмотреть на дерево.
      - Смотри Пайнтер! - кричал я. - Смотри, Топаз!
      Я успел заметить, как он повернулся и стал смотреть на колдовское кружение. Он смотрел, не будучи в силах отвести глаза.
      Он стоял, и вот разум угас на его лице, руки опустились. И тут же я понял, что Топаз тоже прекратила борьбу.
      Она тоже смотрела на дерево.
      Они оба были загипнотизированы. Пайнтер заговорил сонным голосом:
      - Кортленд... Кортленд, это ты?... Де Калб! Что случилось?
      - Мюррей! - позвал я его осторожно. Я знал, что это может быть обман, но вполне возможно, что под гипнозом проснулся разум Мюррея.
      Белем издал судорожный вздох. Тело его обмякло. И силовое поле заколебалось и исчезло. Мы оказались прямо перед солдатами, которые изумленно смотрели на нас. Они искали взгляд Пайнтера, но встретили взгляд Мюррея.
      - Стойте! - рявкнул он им. - Стойте!
      В смятении они подались назад. Пока они подчинились ему. Ведь они думали, что он Пайнтер.
      Пайнтер ли он?
      Он повернулся ко мне и прошептал:
      - Кортленд, что случилось? Я спал? Мне снилось, что я Пайнтер.
      Среди солдат начался шум. Они что-то говорили офицеру. Момент был критический. Пайтнер-Мюррей повернулся к ним.
      - Стойте! - снова крикнул он. - Ждите приказа!
      Это помогло - на время. Но они не будут ждать долго. Приказ бросить, оружие немедленно превратит их нерешительность в неподчинение.
      Но все решилось неожиданно просто.
      Серый свет замигал вокруг нас, исчез, снова появился. Послышалось жужжание. Свет все сгущался, и в сером тумане солдаты исчезли, как привидения...
      Белем с трудом поднял голову.
      - Теперь мы все здесь, - сказал он. - Пайтнер-Мюррей, Кортленд...
      - ... доктор Лотта Эссен...
      И только тогда я повернулся. Стоя на коленях возле своего аппарата, Топаз вращала ручки управления.
      Да нет, не Топаз, подумал я. Лицо было ее. И тело тоже. Но когда она пристально посмотрела на меня и улыбнулась, я узнал пристальные серые глаза Лотты Эсссн. Гипноз освободил се, как освободил Мюррея, из тюрьмы чужого разума, чужого тела.
      - Сейчас я присоединюсь к вам, - сказал Белем и стал смотреть на вращающееся дерево.
      Под куполом серого цвета наступила тишина.
      Когда механдроид повернулся к нам, он остался человеком-машиной, но на нас смотрел металлическими глазами Де Калб. Он улыбнулся.
      - Прощай, Белем, - сказал он. - Теперь мы снова вместе.
      - Но почему это случилось, почему? - допытывалась Лотта Эссен. Она, несомненно, говорила голосом Топаз, но это все же был ее ум, ее слова.
      - Мне кажется, я понимаю. - произнес До Калб губами Белсма. - То, что мы попали в эту эру, вовсе не случайность. Мы четверо отправились на битву с некроном. Я думаю, что будет именно битва. И то, что случилось здесь - просто тренировка, тест. Теперь мы отправляемся на окончательный бой.
      - И некронный убийца с нами, - сказал я.
      - С нами. Он неотъемлемая часть всей ситуации.
      - Но подождите, - сказал Мюррей. - Что стало с Паитнсром? Где Белем? Где Топаз? А ты, Кортленд, ты все время был собой?
      - Все они присутствуют в наших разумах, - сказал Дс Калб. - Как раньше мы в их. "Альтер эго" Кортленда было постоянно подавлено им. Почему так случилось, я не знаю. Но помните, что Кортленд постоянно был нашим катализатором.
      - Я должен добавить еще одно, - заметил я. - Мы никогда не получим назад свои тела. Эти тела мы заимствовали. Если вы предпочитаете правду... Настоящие владельцы... Может быть, спят. Но кто из вас теперь рискнет уснуть? Можем ли мы теперь быть уверены, что проснемся самими собой? У каждого из нас два разума в одном теле. Что же случится, когда мы вернемся из этого путешествия?
      - Увидим, - твердо сказал До Калб. - Когда вернемся. Мы будем спать, Кортленд. И проснется в конце мира тот, кому суждено проснуться.
      Он колебался.
      - Пора, - сказал он. - Смотри на дерево, Кортленд. И Лотта, и Мюррей, смотрите. Мы узнаем всю правду, но позже, значительно позже. Когда проснемся в конце мира. Когда взглянем в Лицо Эа.
      23. Лицо Эа.
      Пока мы спали, время вращалось вокруг своей оси.
      Время текло, как река, крутилось, как колесо, вокруг своей оси, неслось вдаль, как галактика, в бесконечном пространстве времени. И мы, неподвижные, спали в самом центре движения.
      Наверное, видели сны.
      Волны времени раскрывались перед нами, как волны Красного моря перед Моисеем, и из этих волн на меня смотрели любопытные лица, которые произносили слова на незнакомых языках. Эти слова звучали как бы издалека. Но я слышал эти голоса, ощущал эти руки, которые трясли меня, заставляя проснуться.
      Затем среди этих голосов раздался властный голос. В волнах времени появилось и взглянуло на меня знакомое лицо, то, которое я видел в конце света. Я видел спокойные металлические глаза, слышал спокойный голос, полный мощи и силы.
      Его глаза встретились с моими. Я не мог сопротивляться его взгляду.
      - Спи!
      Волны времени сомкнулись надо мной, и я перестал существовать.
      Но сны снова и снова возвращались ко мне. Снова ткань времени утончалась, снова любопытные лица склонялись ко мне, чьи-то руки трясли меня, стараясь разбудить. Но это были странные лица, такие странные, что я удивлялся даже во сне.
      И среди них, среди этих искаженных лиц, виднелась фигура, большая спокойная фигура человека-машины. Я узнал его по глазам и по той энергии, которую он излучал, заглушая голоса, залечивая дыры в ткани времени. И я снова уходил в небытие.
      Проходили неизмеримые интервалы времени, и сны возвращались. На этот раз уже не лица смотрели на меня. Это были яркие точки света. Они слепили мои глаза, будоражили меня. Я пытался отвернуться, и тут среди них я увидел глаза - металлические глаза, светящиеся под дугами бровей, услышал отдаленный рокот голоса, которым звучал, как гром. Огни погасли, как свечи на сильном ветру.
      Гром был почти осязаемым и исходил из мощного источника. Я знал, что это за источник. Я знал, так как видел металлические глаза, хотя они сильно изменились. Человекмашина уже не был похож на человека. Лицо его изменилось, как изменились условия его существования, как изменились его функции.
      - Спи! - пророкотал гром сквозь пучину времени и пространства. И на этот раз я погрузился в такой сон, который уже ничто не могло нарушить...
      Тогда я думал, что могу много написать о Лице Эа, смотрящем на сумерки конца мира. Но теперь, когда я пытаюсь, мне трудно найти слова. Я видел то, чего никогда не видел ни один смертный. Но парадокс заключался в том, что я не могу никому передать это. Между знанием и незнанием лежит пропасть, которую можно преодолеть одним, и только одним способом.
      Вам нужно пойти - точно так же, как пошли мы - к концу времени и встать перед Лицом Эа. Тогда я смогу рассказать, что я увидел - впрочем, тогда мне нет смысла рассказывать, вы сами все узнаете и поймете.
      Я проснулся.
      Долгий, долгий сон уходил из моего мозга, оставляя меня там, где я никогда не бывал. Это была ось времени, но место очень изменилось. Сонными глазами я смотрел на серый купол, окружающий нас, сквозь него пробивался красный свет. Теперь мы уже были не под землей. Видимо, бесконечно долгое время песчинку за песчинкой - снесло эту гору.
      Первым я увидел лицо Мюррея. Интересно, на сей раз это был Мюррей или Пайнтер, - подумал я. Я смотрел, как он сел на пыльный пол, протер лицо руками. Лицо его казалось розовым в пробивающемся красном свете. Я так и не понял, Мюррей это, или же Пайнтер.
      Де Калб взглянул на меня улыбающимися глазами, приподнялся и сел. Топаз подняла свою кудрявую головку с пыльного пола и быстро оглядела всех нас. Это была и Лотта Эсссн, и Топаз одновременно.
      - Мы уже прибыли? - спросила она.
      Вместо ответа я показал рукой на свет, пробивающийся сквозь серый купол.
      Мы смотрели на открывающийся перед нами мир и везде видели одно и то же. Плоский серый мир. Лишь кое-где на сером фоне виднелись розовые прожилки, изредка переплетающиеся между собой. Весь мир стал некронным. Весь, кроме...
      Мы молча смотрели на Лицо Эа.
      Серый купол задрожал над нами и исчез. Мы оказались в красном полумраке. Слабый ветер приносил к нам какой-то странный запах, совершенно незнакомый нам.
      Никто из нас не проронил ни слова. Время для разговоров прошло, и высшая власть взяла инициативу в свои руки. Мы смотрели на Лицо Эа.
      Как я могу описать его вам? Вы знаете, что я неоднократно видел его в Записи, видел точно с того же места, где сейчас стояли мы. Но даже тогда я понимал, что это лицо излучает глубочайшую мудрость, непознаваемую смертными. Оно было выше человеческого понимания.
      Когда я смотрел на него сейчас, я видел утес, возвышавшийся над серой некронной равниной-пустыней. Сначала я не разглядел в нем лица. Оно было слишком сложно для моего понимания, восприятия.
      Я чувствовал себя пещерным человеком, увидевшим лицо Эйнштейна. Тому тоже нелегко было бы понять, что он видит перед собой существо той же породы, что и он сам. Между Лицом и мной лежала такая же интеллектуальная пропасть.
      Я смотрел на него и постепенно начинал узнавать. Это не стало для меня большой неожиданностью. Белем уже дал для меня ключ к этой загадке. Город, сказал мне он, это машина для обеспечения жизни человека, своего рода механдроид, только куда более совершенный. И этот город, Город-Лицо...
      Оно смотрело на нас спокойным взглядом, тем самым взглядом, который я ощущал во время сна. Глаза, которые раньше были металлическими, теперь изменились, и я узнал их. Голос, который был рокочущим голосом, уже не звучал, но он просто ощущался всем существом. То, что когда-то было человеком-машиной, теперь выросло, развилось, синтезировалось со всем человечеством. Ведь прошли целые тысячелетия.
      Я ничего не понял в этом удивительном симбиозе, так что вряд ли я смогу сообщить вам что-нибудь конкретное. Ведь человечество тоже изменилось. Возможно, остались любовь, ненависть, страх, другие чувства, во не в той форме, которая привычна для нас. Может, люди внешне совсем не изменились, возможно, по улицам и площадям Города-Лица, который стал последним прибежищем человечества, двигались мужчины и женщины.
      Я не знаю. Я ходил по улицам. Но я так и не понял, какие люди окружали меня.
      Я сказал, что голос уже не был нужен Лицу. Сейчас, когда он хотел, чтобы мы подошли, ему не нужно было звать нас. У человека отпала необходимость слушать зов, осмысливать его, решать, стоит ли подчиняться, и затем прилагать соответствующие мышечные усилия. Все это стало ненужным.