Говорят, что в тридцатых годах нечто подобное поставил Асаф Мессерер. Очень может быть.
      15 сентября. Снимаю Робсона в Ялте. До этого были безумные съемки в Ташкенте, на которые наслоился Первый кинофест. стран Азии и Африки. Приехала делегация из Москвы, в том числе Элик. От страшной жары все москвичи залезли в пруд, а Пырьев бегал по берегу с палкой и загонял их в душные залы смотреть индийские фильмы, дублированные на узбекский язык.
      Сегодня получил сюда письмо от Рязанова:
      "Здравствуй, Васенька!
      Как ты там со своими друзьями Полем и Эсландой? Пора бы тебе и возвернуться домой. У меня нет никаких новостей. Сценария нет. Мне предлагают сделать первый синерамный художественный фильм. Это, по-моему, интересно, но сценария нет. Буду искать автора, может, что и выйдет. С квартирой дело двигается медленно, только сегодня вывесили списки. Осталась одна инстанция райисполком, - и, если все будет в порядке, вселение состоится числа 20-22 сентября.
      Зоя делает сентябрьскую "Пионерию", и то, что обычно снимает каждый год начало учебного года, - пришло к нам в семью. Ребенок пошел в школу. Дома был большой шухер несколько дней. 1 сентября в школу ее повели все - и Анна Васильевна, и Зоя, и я, и Тоня. Вернулся ребенок в первый же день с двумя огромными чернильными пятнами на белом переднике. Все вошло в норму.
      Из-за квартиры наша с Зоей поездка на юг сорвалась.
      Вот и все наши новости. Если увидишь Эрну, привет ей.
      Приезжай, Васек. Целую тебя.
      Элик.
      Зоя кланяется".
      22 сентября. За это время:
      В конце мая сдал "Эйзенштейна". Получилось хорошо, нравится всем без исключения. Только Пера* фыркает, неизвестно, что ей нужно. С Юреневым я сработался, хотя текст он написал неинтересный. Эйзен оказался презанятной фигурой, сложной, умной и не очень человечной. Что-то есть садистическое. Много зауми. И масса обаяния. Во время работы над фильмом реабилитировали вторую серию "Ивана".
      1959
      [9 февраля. Робсоны приехали в конце декабря. Я снимал Поля на студии, записывал его. 12 января он должен был давать концерт, но у Эсланды обнаружили рак матки и Поль так расстроился, что концерт отменили. Оба легли в Кремлевку, вместо того чтобы лететь в Индию. Поль вчера вышел и отправился в Барвиху. Были с ним у Лили. Он абсолютно интеллигентный, умница.
      17 марта. "Поля Робсона" сдал всем на свете, без единой поправки. Всем нравится. Мне нравится меньше, чем "Эйзенштейн". Эйзен теплее, человечнее. 5 марта была премьера в Доме кино, с огромным успехом. Поль видел впервые, ему очень понравилось, даже поразило. Благодарил, сказал, что "это самое большое сокровище, которое он увезет отсюда".
      Про Робсона: он абсолютная умница, по-настоящему образованный человек, эрудированный, тонко разбирающийся в музыке и хорошо ее знающий. Помешан на народной музыке, на теории пентатоники. На сохранившемся у меня автографе фрагмент сонаты Баха, над которой он что-то мудрил, это он набросал в самолете.
      Он не имеет ничего общего с экзотическим негритянским певцом, этаким "большим бэби". Не без хитрецы. Но обаятелен до предела, очень непосредственен в жизни, эмоционален, легко возбудим. Ослепительно смеется. Элегантен от природы. Эсланда умница, интеллигентна, с огромным чувством юмора. Тонко хитра, охраняет его изо всех сил. Очаровательна, красива, вся сделана.
      Сейчас лежит в больнице, ее вроде подлечили. 26-го должна лететь в Лондон к Полю, он там репетирует "Отелло" в Мемориальном театре.
      16-17 марта на студии была творческая конференция, на которой Кристи вознес меня до небес. Головня сказал, что мы уже не молодежь, а основной режиссерский костяк студии.
      Перед отъездом Эсланда смотрела фильм. Она в восторге.]
      12 апреля. Съемка круговой кинопанорамы "Дорога весны". Делаем с Леней Махначем. Скорее, скорее, чтобы успеть к Американской выставке на ВДНХ. Американцы привезут свою кругораму - а мы что? Хуже людей? Когда они приедут, мы должны будем сказать: "Подумаешь! У нас эта кругорама уже спокон века. Это здание - чуть не единственное, уцелевшее от наполеоновского пожара в Москве..." Так как времени мало, то мы бросились на юг, где что-то цветет и можно снимать. Тбилиси, Сухуми, Баку, Ашхабад, потом поедем в Ленинград...
      Съемка одиннадцатью камерами одновременно, и как получится и получается ли вообще - никому не известно, так как посмотреть негде, кинотеатр (уцелевший от пожара Наполеона) еще и не начали строить, а проекция из одиннадцати аппаратов одновременно будет только там. Снимаем буквально вслепую.
      24 апреля. Из Баку прилетели со своими 11 камерами и кучей механиков и ассистентов в Ашхабад на военном самолете, я всю дорогу над Каспием проспал в бомболюке на каких-то брезентах. Такой был усталый после жутких съемок на нефтепромыслах, что согласился стать фугаской, лишь бы уснуть. "Назвался бомбой - полезай в бомболюк", - сказал штурман, задвигая какую-то щеколду...
      В Ашхабаде нет той ужасной жары, что в Баку, а должна бы быть. Будем снимать скачки - сто лошадей с джигитами в костюмах, взятых напрокат в оперном театре. Но можно передохнуть три дня, и еще не прилетел Леня Махнач.
      Утром в буфете встретил Миронову и Менакера, они здесь на гастролях. Мы с ними здороваемся, но они, верно, не помнят, где мы познакомились и кто я, просто видят - знакомое лицо и отвечают на поклон, улыбаясь, особенно Менакер. А я их снимал для капустника в ЦДРИ где-то в 53-м и потом сидели там за одним столиком, встречая Новый год. Но, как говорится в анекдоте, "это не повод для знакомства". А тут в буфете разговорились с Александром Семеновичем, и я напросился поехать с ними вечером на концерт, поскольку люблю их слушать.
      Им подали автобус (на двоих), и мы поехали в Фирюзу. Дорога была чудовищная, в автобусе швыряло, и Миронова, сердитая, двумя руками держалась за спинку переднего сиденья. А мы с Менакером разговаривали, и я вспомнил, как он впервые выступал в Москве. Но до этого рассказал, как я мальчишкой ходил на концерты и там видел Миронову, она читала монологи с Капой, один даже я запомнил, это было в клубе Кухмистерова, году в 38-м. Она была в черном длинном платье, и меня удивили серебряные браслеты на двух руках, их было много-много.
      - Золотые, - сказала вдруг Миронова. Ее хоть и швыряло, но она все услышала.
      - Но ведь на двух руках?
      - На двух, на двух.
      Монолог (телефонный разговор) был про обмен квартиры, и она говорила: "Я живу в самом центре. Что значит - где? Вот центр, а вот мой дом. Что, адрес? Пишите - Сокольники..." Сокольники были тогда далеко, это меня рассмешило и запало в молодые детские мозги, которые в то время я не очень-то утруждал... Тут Миронова обернулась и посмотрела на меня внимательно, а Менакер спросил ее:
      - Почему же я не знаю этот монолог?
      - Да потому что тебя тогда еще не было. Был Миша.
      И я вспомнил, что Мария Владимировна была когда-то замужем за нашим режиссером Михаилом Слуцким. Он потом шутил, что служил у Мироновой шофером каждый вечер возил ее с концерта на концерт...
      А в 1939-м, кажется, открылся в Москве, в помещении только что задушенного театра Мейерхольда Театр эстрады и миниатюр, который давал два представления в 7 и в 10 вечера. В труппе тогда были Миронова, Рина Зеленая, Нурм, Бельский - остальные в памяти не остались. Я любил ходить в этот театр. В одной программе была поставлена одноактная опера "Граф Калиостро", кажется, с либретто А.Толстого, и Миронова там пела, она была в белом серебристом платье с фижмами, с голыми плечами, в белом парике, и до сих пор помню мушку над губой. Вот западают же в память такие подробности - и на много лет!
      - Что было - то было, - сказала Миронова, усмехнувшись.
      В программках театра всегда стояло три знака вопроса - "???", и нам представляли то Тамару Церетели, то Смирнова-Сокольского, то молоденького Райкина, а однажды - не менее молоденького Александра Менакера, ленинградского гастролера.
      - Вы, Александр Семенович, сидя на авансцене за роялем, пели пародию на романс "Я помню день"! Там были такие слова: "Я помню день, да, это было счастье, Бог в этот день эстраду создавал". Пели?
      Они засмеялись, и я тоже.
      - И потом там были такие слова, на мотив "Ну, улыбнись, милый, ну, не сердись, милый"... "Ну, улыбнись, Ева, ну, не сердись, Ева, и плод запретный с древа ты сорви". Так, мол, появилась первая эстрадная пара.
      Или вот я еще помню про вас, шла война, это уже пятилетний юбилей Театра миниатюр, и играли вы в помещении Клуба милиции. Все нарядные актрисы сидели на сцене, входила Татьяна Пельтцер и говорила: "Пришла Изабелла, на ней такая накидка из выдры!" "Даже непонятно, где она - где выдра", - замечала Миронова.
      Потом вы играли скетч, как Миронова приходит на прослушивание, а Менакер аккомпаниаторша. Он (она) снимал боты, ставил их на рояль и начинал лупить по клавишам. Миронова его останавливала: "Тише, ты что, капусту рубишь, что ли?" Пела она плохо, в театр ее не приняли, и, уходя, она сказала: "Ну что ж. Пойду наниматься семьдесят шестой ассистенткой к Кио". По молодости лет это тоже меня смешило.
      Вот такие были осколки воспоминаний, вынырнувшие из облаков памяти.
      После концерта ужинали у них в номере, холодный варенец с чуреком, дыня. Это был конец гастролей, и они были усталые, какие-то озабоченные. Александр Семенович показался мне более общительным, и с ним я чувствовал себя свободнее. Уезжали они на следующий день.
      - До Москвы цветы не доедут, возьмите их себе, здесь они еще поживут, сказала Мария Владимировна. Я поблагодарил.
      [9 июля, Болшево. 15 июня сдали кругораму. Выстроили огромный кинотеатр о двадцати двух экранах. Михайлову показывали в недостроенном здании, сами все увидели впервые.]
      23 июля. Приступил к фильму о Международном кинофестивале в Москве. Он считается первым, но все забыли про Международный кинофест., что был в Москве в начале тридцатых и где показали мультипликации Диснея - "Кукарачу" и "Вива, Вилья". Я назначен режиссером полнометражного фильма, совместно с "Мосфильмом". Почему? Министр Михайлов хочет, чтобы была полуигровая картина. После "Робсона" он меня запомнил и лично назначил.
      На фестивале все неотработанно, люди не знают, как это бывает, неразбериха, то кого-то не встретили, то некуда селить, то не знают, кто это такая, то картину привезли в другой кинотеатр и т.п. А главное, основное, о чем говорят все, о чем пишут, по поводу чего собирает Михайлов совещания, о чем устраивают пресс-конференции делегации - это о газированной воде. Жара, все хотят пить, теплый нарзан можно получить бутылку на двоих только во время обеда, а купить, конечно, ничего нигде нельзя. Меня вызвал Михайлов в министерство для указаний, и, пока я поднимался, мне навстречу спускался цвет советской кинематографии - Юткевич, Строева, Райзман, Макарова, Бондарчук, Чухрай, Урусевский, Головня - и до меня доносилось: "Но если каждому давать по стакану... Бутылки можно держать под столом... Почему обязательно газированную?.. А вы пробовали это говно без газа?.. А что пить во время просмотра?.. Я предлагала боржоми, но со мной не считаются... Три бутылки на человека - и никаких гвоздей... Почему три? А если я не выпью?.. Михайлов сошел с ума - откуда лед?.." Строева ковыляла позади всех и стонала: "Пить, пить..." Я понял, что закончилось очередное совещание по творческим вопросам относительно утоления жажды.
      Конкурсные просмотры шли в Кремле, все плохие картины. А внеконкурсные три были первоклассные. "Хиросима, любовь моя" Алена Рене - психологическая драма, снята по-новому - воспоминание, мышление, отрывочное, беспорядочное, переведенное в зрительный ряд, неожиданный монтаж. Поначалу непонятно, а потом не оторваться. С Эйдзи Окада и Эмманюэль Рива.
      "Ночи Кабирии" Федерико Феллини - поразительно, с феноменальной Джульеттой Мазиной.
      "Путь в высшее общество" - вполне банальная английская любовная история, но сильная и страстная игра Симоны Синьоре делает картину выдающейся.
      Зачем какие-то игровые сцены? С кем? Так интересно, что происходит на самом деле, а не придумывать то-се, тем более что сценаристы С.Нагорный и И.Склют сочинили примитив, а худсовет утвердил - фестиваль-то был уже на носу и мне деваться было некуда и придумывать игровые сцены нужно будет на ходу. А тут еще "Мосфильм" - огромный, неповоротливый, незнакомый, громоздкая и несмазанная машина.
      5 августа. Гости смотрели нашу с Махначем "Круговую кинопанораму" на ВДНХ и пришли в неописуемый восторг. Особенно Абель Ганс, который когда-то снимал еще немое трехпленочное кино о Наполеоне (а тут 11 пленок!). Я думал, что его уже давно нет на свете, а он разъезжает по фестивалям. Словом, тут же мы оказались в каком-то узбекском ресторане с ним, Николь Курсель и оператором "Мы - вундеркинды". Абель Ганс расспрашивал меня, как снималась кругорама, Николь Курсель больше интересовалась оператором и пловом. Потом нас забрало ТВ, и Николь Курсель на вопрос, что ее больше всего поразило в Москве, ответила: "Огромная очередь в Мавзолей. Неужели там так интересно?" Манана Андроникова, которая ведет эти репортажи, сказала мне: "Видите, как опасны прямые репортажи". Для тех, кто ведет, - да. А для зрителей - чего тут страшного?
      30 сентября. Сдавал картину на двух пленках, руководство "Мосфильма" ее даже не посмотрело, просто оформило акт - им надо выполнять план. Технология такая - я по графику должен сдавать 14 октября, но картина Пырьева "Белые ночи" не успевает и решили мною заткнуть дыру. Меня не слушают, что текст не дописан, что эпизоды не смонтированы, что рыхло и т.п. Выполнить план! На мои угрозы, что я не пойду сдавать, раз у меня не смонтировано и срок не подошел, мне передали ответ Пырьева (он худрук объединения): "Ну что ж! Дадим Лихачевой приказ склеить, протянуть музыку и примем". И приняли то, на что глаза мои не смотрели бы, и выдали премию, в том числе и Тане Лихачевой, а она купила тахту в новую квартиру. Это как раз хорошо. А потом Пырьев позвонил в монтажную: "Василий Васильевич, не сердитесь, вы спасли студию. А теперь можете доделывать картину, как хотите, мы вас не торопим!"
      28 октября. Картину закончил, надо бы на одну часть меньше, но нельзя план. Лежит у Михайлова, я лежу без сил дома.
      30 ноября. "Звезды встречаются в Москве" Михайлов принял с комплиментами. Сделали два плаката, на одном Марина Влади, Джульетта Мазина, Николь Курсель и Марк Бернес. Картина выпускается первым экраном, как художественная. В Доме кино было две премьеры (15.11 и 29.11), и повезут 13 декабря в Ленинград. Ну ладно.
      1960
      18 января прилетели Робсон с Эсландой из Лондона, встречал их во Внуково в страшную метель. Он с бородой из "Отелло", которого играет в Стратфорде. Эсланда еле ходит, больна, приехали они из-за ее болезни, она будет облучаться в Кремлевке. Долго сидели с Борисом Полевым у них в "Национале", Поль обо всем расспрашивал. Они усталые.
      Работаю над "Вишневским", очень не мой автор, но его военные, блокадные дневники замечательно интересные.
      25 января. Осматриваю в Ленинграде места, связанные с Вс.Вишневским. Все глубоко чуждо.
      Н.К.Черкасов пригласил на дачу в Комарово. Провел там целый день, место очень живописное. Дом западного типа, масса левой живописи и антикварных вещей - это уж идет от Нины. Сам Николай Константинович очень славный, любезный и веселый, Нина - суше и саркастичнее. К обеду был Райкин, который там отдыхает, он мне очень понравился, какой-то смущающийся, милый. Обед подавала прислуга, ели на старинных тарелках, и вся посуда очень изысканная. Выпили немного водки, красная икра, селедочка, свежий огурец, суп с клецками, судак по-польски и кофе. Потом долго гуляли, провожали Райкина в дом отдыха.
      Через день смотрели с Ниной Черкасовой спектакль Райкина "Любовь и три апельсина". Сидели в первом ряду, Нина не улыбнулась, а я покатывался. В одном месте Райкин вставил фразу "Не верите? А вы спросите Нину Николаевну, уж она-то знает точно!" и кивнул в нашу сторону. Думаю, что никто не обратил внимания, но я заржал, а Нина все же ухмыльнулась. Потом она говорит: "Что же мы ему скажем? Вам понравилось, вы умный армянин - вы и выпутывайтесь". Зашли за кулисы, и мне нетрудно было сказать восторженные слова, ибо я обожаю Райкина.
      10 февраля. Работаю над Вишневским, а вдова его, Вишневецкая, работает надо мной и сживает меня со свету своей энергией.
      4 марта. Купили телевизор "Рубин". 1 марта бросил курить, был у гипнотизерши - всего один сеанс. Старая женщина, которой после сеанса стало плохо и я ей капал что-то из пузырька. А курить я начал в 1942 году на заводе в Омске, чтобы заглушать голод. Огромные самокрутки из махорки и газеты, а огонь высекали кресалом. Я курил 18 лет, а сейчас врачи запретили из-за сердца. У этой гипнотизерши за один сеанс бросили курить папа и тетя Лиза.
      6-23 марта. Турпоездка от Союза кинематографистов в Норвегию и Швецию. В группе Райзман с Сюзанной, Борис Волчек, Кулиш, композиторы Левитин и Зив, Галич с Аней, Рожков, Долли Феликсовна Соколова, Магдалина Атарова, Миллер и еще 2-3 человека.
      Очень понравилась Норвегия, а Швеция - меньше. Достопримечательности не буду описывать - они все в привезенных проспектах и открытках.
      Когда нас привезли в первый отель в Осло, все столпились в рецепции, распределяясь по двое по комнатам, а я задержался у цветочной витрины, залюбовался невиданными букетами из живых цветов среди зимы. И когда я вошел в вестибюль, то наш "сопровождающий стук-стук" говорит мне, что все определились, кто с кем в номере, остались только мы с ним и не возражаю ли я, если мы поселимся вместе? Что мне было ответить? Так мы и проехали обе страны, иногда даже спали в огромной супружеской кровати, но, к счастью, под разными одеялами. Аня Галич говорит:
      - Ужас! Все время у тебя в номере раздается стук-стук!
      А я ей:
      - А мне что? Я ничего незаконного не везу, чего мне его опасаться? Наоборот, он мне сказал: знаете, В.В., наши некоторые торгуют с прислугой водкой - и такой-то, и такой-то (ну, у вас водки не было), а вот такая-то продала и коньяк. Ага, значит, он рылся в моем чемодане, ну и хорошо, я спокоен, что он меня не подозревает, ибо знает, что там нет ничего недозволенного, а вот вы все у него под подозрением. Так что мне еще очень повезло!
      - А ты не можешь посмотреть у него в чемодане, что он на нас написал?
      - Ну, мать, ты меня путаешь с ним.
      30 марта. По приезде был в Ленинграде, снимал ночью в Александринке сцены из "Оптимистической трагедии" с Лебзак, Толубеевым и Горбачевым. Откуда такой шум вокруг этой пьесы и почему вдруг ее ставит вся страна? В Александринке постановка Товстоногова интересна и хорош Босулаев. Я еще до войны видел "Оптимистическую" у Таирова с Коонен.
      Ездил в Кронштадт, который не произвел впечатления.
      Смотрел "Русский сувенир" Гр.Александрова. Как можно такое снимать?
      Замечательно поставлен "Голый король" в "Современнике". Режиссер Мара Микаэлян, которую я знаю с далекого детства, она дочь красавицы Лизы Крон. Спектакль идет легко, в хорошем темпе. Из актеров лучше всех Ефремов и Волчек.
      Концерт Клаудио Вилла - приятная манера петь и держаться, популярный репертуар. А малиновый с черным пиджак?!
      23 мая. Вечер Касьяна Голейзовского "Хореографические композиции". Интересно и современно, но современность хореографии в стиле начала тридцатых, а не нынешнего шестидесятого. Любопытно, но лучше всего: "Три настроения". Исп. В.Молодцова и М.Тихомирнов (сын Ирины). Красивые костюмы А.Судакевич.
      "Лирический этюд". Исп. К.Слепухина и Аз.Плисецкий.
      "Нарцисс" в исполнении Володи Васильева - замечательно.
      Теперь у нас вместо Н.Михайлова министр культуры Е.А.Фурцева.
      3 июня. Сдали "Вишневского", но Вишневецкая меня не оставляет, хочет делать про Коненкова. Только через народный суд!!!
      Должен был делать 3 части о гастролях Вана Клиберна, но за два дня до начала последовала отмена из Министерства культуры.
      В конце мая открылась молдавская декада, приехал Жорж Геловани, он худрук. От двух спектаклей отбрыкался, но на балет "Сломанный кнут" пришлось пойти, насели еще и знакомый балетмейстер Серафим Дречин, и композитор Эдик Лазарев. Оказался неплохой балет с молодым танцором В.Тихоновым, хорошей музыкой и ужасными декорациями.
      P.S. 1997. Владимир Тихонов сразу обратил на себя внимание, его пригласили в Большой, он много танцевал - в том числе и с Плисецкой. Он живет в одном доме с нами на Икше, мы с ним в дружеских отношениях. Давно уже на пенсии, страдает болезнью ног. Сын его в хореографическом.
      7 июня. Зяма Гердт полон всяких историй, и с ним всегда интересно. Приходит он недавно на встречу однополчан. И видит знакомое, такое милое лицо, старый фронтовик! Он его обнимает, смотрит в глаза, спрашивает: "Ну как ты?" "Да ничего, живу!" "Надо бы нам чаще видеться", - говорит Зяма. "Да куда уж чаще, - отвечает фронтовик. - Ведь каждый день встречаемся!" - "Как так?"
      Выяснилось, что фронтовик-то работает в театре вахтером! И Зяма два раза в день ходит мимо него.
      10 июня. В начале июня, в пятницу вечером, когда я уходил со студии, меня схватил в вестибюле Ешурин (он стоял и караулил, кого бы поймать, кто еще не ушел домой) и со скандалом обязал снять выпуск о первом московском празднике песни. Со скандалом - так как все уже смотались на дачу и как сформировать группу вечером, чтобы утром снимать? С истерикой и матом наскребли кого попало и на следующий день на тридцатиградусной жаре снимали на площадях хоры - тело к телу, сопрано к сопране! Жалкие кучки москвичей, что не сбежали за город, в истоме слушали громкое фальшивое пение. Возился две недели и сдал две части, нужные только администрации праздника. Больше никому.
      В театре Советской Армии смотрел новую пьесу Зорина в постановке Львова-Анохина "Увидеть вовремя". Замечательная Фетисова, особенно в монологе о телефоне. Интересный спектакль.
      Идет "Русский сувенир" Александрова, от которого у всех волосы дыбом и дух вон.
      Был на ужине у Райзмана, Сюзанна очень гостеприимная и забавная, говорила и смешно показывала, как ее знаменитые партнеры жулят в карты. Юлий Яковлевич ироничен, интересно говорил о будущем фильме, куда пригласил писать музыку Щедрина.
      Из письма Л.Ю. 18 июня 1960. Париж.
      "...Идем сегодня в Оперу смотреть три балета Равеля, из коих один в декорациях и костюмах Шагала - "Дафнис и Хлоя", а завтра на пьесу Ануя "Беккет", где, говорят, очень хорошо играют. Живем потихоньку, соскучились по москвичам, но если удастся продлить фр. визы, то задержимся недели на две дольше, чем думали, чтобы пожить с Арагонами в их новой квартире, которая еще не готова. Они измучились с ремонтом, покупкой мебели, книгами. Эльза еще, кроме того, лечит ноги, и лечение очень утомительное. Оба они горячо тебе кланяются. Вася уже купил тебе две рубашки...
      Привет всем хорошим людям, целую.
      Лиля".
      17 июля. Две недели отдыхал под Ригой, несколько дней гостил у Брюханенко-Успенских в Меллужи. У них дача одной стороной выходит на море, а другой - на кладбище. Вид, как во втором акте "Жизели", спать очень хорошо (если не вечным сном...). Тихо.
      2 августа. Показали нам уже знаменитую и нашумевшую "Сладкую жизнь" Феллини. Мне не понравилось. Впечатление, что картина в целом не смонтирована, композиционно не сложена. Она интересна жанрово, интересны все эти вечеринки, рестораны, платья, машины... Но о каком обличении пишет пресса? Видели мы такие вечеринки и светскую жизнь уже много раз, ничего нового. Каждый эпизод безбожно затянут, и к концу сцены становится просто скучно. Мастроянни выбран неудачно: инертный, слабый и неубедительный актер.
      На мой взгляд, это наименее удачная картина Феллини. Она не эмоциональна, не трагична - как "Дорога" или "Кабирия", она как-то размазана. Козинцев пишет, что "Феллини говорит о неминуемой гибели общества, к которому принадлежит". В картине я этого не увидел.
      P.S. 1997. Как глупо, что я тогда ничего не понял в картине! Какие наивные и нелепые рассуждения. Проморгал, просмотрел и новую драматургию, и новую стилистику... Не увидел привычного и отвернулся. Кретински "оценил" Мастроянни.
      Думаю, незачем писать, что "Дольче вита" со второго просмотра стала моей любимой картиной, что сегодня она у меня на кассете и я часто смотрю ее. Интересно, что такая же история произошла со мной с фильмом "Смерть в Венеции". После просмотра - полное неприятие (хуже мне, а не Висконти). И вскоре: "Боже, где были мои глаза?!" Раза два в году обязательно смотрю ее. Вот ведь как бывает.
      22 августа - 2 сентября. Турпоездка в Италию на Олимпийские игры. Что же писать про Италию, если про нее все написано? Скажу только, что буквально потрясло меня - "Моисей" Микеланджело, Сан-Пьетро, "Страшный суд" в Сикстинской капелле и... ночное "представление звука и света" в развалинах Форума.
      Хотя поездка была на Олимпийские игры и нам ежедневно давали дефицитные билеты, я ни разу не был на соревнованиях. С нами в группе была Ольга Лепешинская, на другой день она натерла ногу и, отпросившись у руководительницы, попросила меня проводить ее в наше посольство к врачу. Таким образом я попал на знаменитую виллу Абамелик, которая лежит вне туристских троп. Мы как-то сразу сконтактовались с Ольгой Васильевной, она стала звать меня "мой чичероне", мы вместе проводили время, что мне было гораздо интереснее, чем смотреть стометровки на стадионе...
      Советник по культуре познакомил нас с Ией Русской, директрисой академии танца, и она тут же пригласила нас на представление. Вечер балета шел в развалинах Палатина, очень живописно подсвеченных оранжевым, а кусты-кулисы зеленым. Исполнители произвели скорее хорошее впечатление, танцевали классику, слегка модернизированную. Перед началом танцовщицы преподнесли О.В. черные орхидеи - страшно дорогие, изысканные цветы в целлофановой коробке.
      Ужинать мы поехали в какой-то загородный дворец, принадлежащий знакомому Русской американцу. Это было похоже на эпизод из "Сладкой жизни" - и залы и публика. За ужином мы познакомились с Грантом Мурадовым, армянским эмигрантом из Тифлиса, который танцевал еще в труппе Кшесинской, а потом у Баланчина. В Риме он держит балетную студию и попросил Лепешинскую посмотреть его учениц и дать класс. Договорились, что он заедет за нею ("И моим чичероне", - добавила она кокетливо), а после класса повезет нас смотреть Рим.
      Жили мы в "Луиджи монти" - общежитии семинаристов-иезуитов на далекой окраине, в том месте, по-моему, где промышляла Кабирия. Келья на двоих, сортир на всех, завтрак в трапезной - булочка-просвирка с прозрачным кофе (усмирение плоти), которые подают иезуиты в белых рясах. Ольга Васильевна до завтрака всегда делала "станок", держась за перила лестничной площадки.
      Частная школа помещалась в особняке, директор, ассистент и уборщица - жена Мурадова. Сам он - педагог-балетмейстер. Ученики самые разные - танцор Римской оперы, какая-то молоденькая англичанка с макароновидными ногами и строгим отцом, две девицы, что хотят стоять на пуантах, молодая дама, кривоногий скульптор и бывший партнер Берил Грей... "Кто нам платит, того мы и учим", сказал Грант. Лепешинская смутилась - прима-балерине Большого как-то не по рангу эта любительщина. Но все же дала класс, скорее для Мурадова, он все подробно записал и упросил О.В. приехать еще один раз. Мурадовы оказались милейшими людьми, много с нами (без меня О.В. - ни на шаг) цацкались показывали город и всякие закоулки, возили в Ассизи, угощали, развлекали... Грант рассказывал кучу всяких историй про Кшесинскую, Иду Рубинштейн и других актрис.
      "Ида была баснословно богата. И когда у нее был роман с маркизом де Куэвайсом, она могла оплатить игру Яши Хейфеца, он музицировал для них, пока они в соседней комнате ужинали с маркизом. Представляете?"
      "Подумать только!" - качали головами мы с Лепешинской, не то восторгаясь Идой, не то осуждая Яшу.
      "А этот знаменитый случай? Приехав в Швейцарию (вскоре после России), Феликс Юсупов с женой видят на горе прелестный замок и спрашивают: "Чей он?" "Юсупова", - отвечают".
      Мы с Лепешинской только цокали языками...
      "Уже в старости, в двадцатых годах, Элеонора Дузе появилась на сцене в "Даме с камелиями". Увидев ее, уже сильно немолодую, зал зароптал. Она переждала, когда стихнет шум, и сказала: "Я знаю, что я стара, но я должна играть, чтобы есть!""
      Так рассказал Грант, но я думаю, что она сказала: "Я должна играть, чтобы жить".
      У нас на студии работала ассистенткой очень красивая девушка Люда Блат-Санпитер (ни более, ни менее). Приехала итальянская группа, у нее завязался роман с молодым сценаристом Орлорио, они поженились, но ее не выпускали. И наша парторг Ведрова - страшная кривоногая мымра из приамурских партизан (а Люда - беспартийная), все стращала ее: "Да он женился на тебе, чтобы там издеваться. И хочет тебя туда вывезти, чтобы ты им мыла полы!"
      Но все же выпустили ее. И в Риме мы бурно встретились и весело колбасились. А потом собрались с Сашей Рыбаковой и Юрой Леонгардом, которые от студии снимали Олимпийские игры, и Орлорио повезли нас на виа Венета (опять же из "Сладкой жизни"), и в роскошном ресторане мы пировали. Люда абсолютно счастлива с мужем и во время десерта, когда нам подали молотый кофейный лед со взбитыми сливками, говорит: "Увидишь там Ведрову, не забудь рассказать ей, как я здесь, не разгибаясь, мою полы!"
      P.S. 1997. В 1995 году мы с Инной были в Италии, и я увидел снова "Страшный суд". За эти годы фреску реставрировали, и она преобразилась. Тогда это было серое, грязноватое изображение, которое тем не менее потрясало поколение за поколением. Теперь мы увидели ее в первозданном виде - свежие яркие краски, и фигура Христа оказалась неожиданно человечной, он такого типа, как Натан Федоровский* - мощный, красивый... Незабываемо покрывало Мадонны.
      21 сентября. Снимаем "Пионерию" в Ленинграде. Вечером возвращаемся в гостиницу усталые, голодные, администраторша и говорит: "Утром освободите номер. Приезжает немецкая делегация". Мы возмущаемся, пытаемся сопротивляться, куда-то звоним. Тщетно.
      - Это, наверно, потому, что немцы проиграли войну, - говорит Юра Серов, оператор, внук того самого Серова, живописца. Родители его погибли в блокаду в Ленинграде.