Глава восьмая

Синтия одевалась к балу.

Удивляясь себе, она вдруг испытала легкое волнение при мысли о предстоящем вечере. Вместе с тем были у нее и свои опасения. Все ли пройдет так, как они с Робертом задумали? Ведь это первый бал Микаэлы, она выходит в свет. Вдруг что-то не заладится…

Были опасения и личного плана. Она встретится с друзьями, со многими старинными знакомыми, теми, кого помнила с самого детства, •сто знал ее мать, отца и… Питера.

Легко не думать о людях, когда ты на другом конце света, не встречаешь их соболезнующие взгляды, не слышишь слов сочувствия. Синтия ненавидела, когда ее жалеют. Она хотела остаться наедине со своей тоской. Ее устраивало одиночество. Но Роберт Шелфорд нарушил его.

И Синтия снова задумалась над тем, как Роберт сумел уговорить ее, нет, вынудил взять на себя роль, которая была ей совсем не свойственна.

Синтия не раз корила себя за слабость, уступчивость, за то, что пошла на поводу у Роберта, но понимала — виной тому не столько ее податливость, сколько сила его характера, благодаря которой он всегда добивается своего.

Некоторым утешением служило то, что и другие ни в чем не могли ему противостоять. Со времени его приезда сюда местная знать не раз вступала с ним в единоборство, но он всегда выходил победителем.

Не одна она пошла на уступки, и это в какой-то мере служит ей оправданием.

Подобные аргументы, конечно, годятся для очистки совести, но внутренний голос все повторял. «Где твоя гордость?», «Что ты им скажешь?», «Как встретишься с ними после этих лет?»

Ее раздумья прервала Грейс.

— Это вам, мисс, от мистера Шелфорда. Шофер привез. Говорит: срочно, и чтоб сразу распаковали. И записка…

Она протянула конверт. Синтия вскрыла его. Всего одна строчка: «Пожалуйста, наденьте это сегодня».

— Грейс, наверное, тут цветы, которые я приколю к платью… — Синтия улыбнулась. — Откройте, пожалуйста, коробку.

— Велика для цветов-то, — усомнилась горничная.

Синтия обернулась. В самом деле, коробка очень большая, в такие обычно укладывают одежду.

— Ну-ка, посмотрим, что там.

Грейс положила коробку на стул, развязала бечевку, сняла крышку, вынула несколько листов мягкой папиросной бумаги и достала из коробки облако тюля цвета полночного неба, расшитого крошечными звездочками блесток.

— Платье, мисс, и до чего красивое!

— Платье? — воскликнула Синтия удивленно. Раздался стук в дверь, и, не дожидаясь ответа, вошла Сара.

— Ага, привезли. То-то я слышала, подъехал автомобиль.

— Ты знала об этом? — спросила Синтия.

— Конечно! Я, так сказать, была посвящена в тайну. И выяснила для Роберта, какой у тебя размер. Надеюсь, оно будет сидеть хорошо, иначе я опозорена навеки.

Грейс держала платье в поднятых руках, пышная юбка касалась пола. Сара подошла, потрогала корсаж с глубоким вырезом, рюши на плечах.

— Какая прелесть! — восхитилась она.

Синтия наконец вышла из оцепенения.

— Вы все с ума посходили! — воскликнула она гневно.

— Что ты имеешь в виду? — отозвалась Сара.

— Не в моих правилах разрешать постороннему мужчине выбирать для меня или дарить мне предметы одежды, — осторожно подбирая слова, с расстановкой проговорила Синтия.

— Послушай, какое у тебя нелепое ко всему отношение, — возразила Сара. — Вот уж воистину! Роберт понял: у тебя на сегодня нет приличного платья. И решил сделать тебе подарок.

— Мое платье вполне прилично, благодарю.

— Что? Эта старая тряпка!

Сара с презрением указала на черное атласное платье, лежавшее на кресле.

Синтия не обратив внимания на презрительную ремарку, обернулась к горничной.

— Машина уже уехала, Грейс?

— Да, мисс. Шофер не стал ждать.

— В таком случае платье следует вернуть завтра. Запакуйте его снова, Грейс.

— Хорошо, мисс.

Грейс с непроницаемым лицом перекинула платье через руку, взяла пустую коробку и вышла, бесшумно прикрыв дверь.

— Синтия, не упрямься! Нам так хочется, чтобы ты сегодня выглядела хорошо! — умоляла Сара. — Ты сама видишь, платье изумительное! К чему эта ненужная спесь? Как можно не принять такой подарок?

— Я тебе сообщила свои резоны, — спокойно ответила Синтия. — Сожалею, но у меня еще сохранились определенные принципы достойного поведения. Мне нет дела до того, как ведут себя другие, но за себя я еще пока отвечаю.

— Какое нелепое поведение! — Сара была вне себя. — Но ты об этом горько пожалеешь, когда все вокруг будут разряжены в пух и прах.

Синтия сидела неподвижно, сжав губы, не отвечая, и, подождав минуту, Сара вышла, хлопнув дверью.

«Как он посмел! — с негодованием думала Синтия. — Какая самонадеянность! Как он мог подумать, что она может принять от него такие интимные подарки! Он позволил себе усомниться в том, что она будет достаточно элегантна для этого смехотворного бала!»

Когда Синтия закончила туалет и посмотрела в зеркало, щеки у нее горели, глаза сверкали от гнева. Пусть ее наряд не нов, но выглядит она красивой и привлекательной.

Да и платье не такое уж плохое — сшито у дорогой портнихи. А мода с тех пор почти не изменилась. Черный шелк, простой и строгий покрой оттеняли белизну кожи и золотистый блеск волос.

Синтия снова вгляделась с свое отражение, неожиданно улыбнулась и достала шкатулку с драгоценностями. Открыв ее, взяла оттуда бриллиантовое колье. Оно досталось ей от матери, и Синтия твердо решила, что, лишь оказавшись без единого гроша, позволит себе расстаться с этим произведением искусства. Камни великолепные, ожерелье из семейной коллекции, со своей историей.

«Вот достойный ответ Роберту Шелфорду, — подумала Синтия. — Драгоценности свидетельствуют о родовитости, высоком происхождении, чем он похвалиться не может».

Она взяла пальто и спустилась вниз. Сара ждала в гостиной и выглядела невероятно экзотичной в усыпанном блестками зеленом платье и с целой коллекцией роскошных браслетов на руках.

— Ты готова? — спокойно осведомилась Синтия.

С минуту Сара молчала, глядя на подругу, которая стояла перед ней, откинув голову, с огоньком вызова в глазах.

— Я приготовила было фразу: «Мне стыдно за тебя!», — но она не понадобится. Не могу этого сказать! В тебе есть что-то куда более значительное, чем наряды и драгоценности.

Похвала была от чистого сердца, кроме того, увидев бриллиантовое колье, Сара по достоинству оценила украшение.

Синтия улыбнулась.

— Быть может, просто некоторая старомодность, — не без лукавства заметила она, отлично при этом понимая, что имела в виду Сара.

— Нет, вовсе нет, — возразила Сара. — Если бы я так хорошо к тебе не относилась, то, пожалуй, сказала бы: у тебя вид истинной леди.

— Благодарю, — отозвалась Синтия. — Но почему оговорка?

— Просто я терпеть не могу так называемых «истинных леди» и все, что с этим понятием связано, — зло сказала Сара. — Ты отлично знаешь, что я имею в виду, и будь ты такой, как они, то, конечно, не пригласила бы меня погостить в своем доме.

В ядовитом замечании слышалась жалобная нотка, и Синтия наклонилась и поцеловала подругу.

— Ты ведь знаешь, дорогая, что я очень тебе рада. Надеюсь, сегодня ты хорошо повеселишься.

Сара улыбнулась.

— Я на это надеюсь. И кто знает, может, я найду себе там мужа?

Синтия посмотрела на стенные часы.

— Нам пора, я обещала приехать точно в назначенное время.

— Да, верно, надо поторопиться, — поддержала Сара, и они вышли к ожидавшему их старому деревенскому такси.

От виллы до главного дома было рукой подать, но Синтия успела повторить про себя несколько раз, что она спокойна и ничуть не волнуется. Но какой смысл себя обманывать? Она была не просто взволнована и полна тревоги, она еще и вся кипела от негодования. И как же сильно билось ее сердце!

Когда свернули на главную аллею и перед ними, отражаясь в серой глади озера, засияли ярко освещенные окна, былое чувство снова овладело Синтией — тоска по родному гнезду, по прошлому, которого не вернуть.

Но воспоминания об ушедшем тут же развеялись — сразу по приходе она вынуждена была заняться бесчисленными мелочами, которые поглотили все ее внимание.

Оркестр настраивал инструменты, цветы наполняли воздух пьянящим ароматом. Появилась Микаэла, очаровательная, грациозная, в великолепном наряде из белых с серебром кружев, оригинальном, изящном. Темные волосы зачесаны наверх и уложены крупными локонами, в которых красуются жемчужины. Нитка жемчуга обвивала шею, другая — тонкое запястье.

— Вы прелестны! — восхитилась Синтия, Стоявший рядом Роберт резко спросил:

— Вы не получили моего подарка?

Судя но его тону, Синтия поняла, что он рассержен не на шутку.

— Благодарю вас, мистер Шелфорд, но такие подарки я от посторонних не принимаю.

Роберт не ждал подобного ответа и некоторое время пристально смотрел ей в глаза, потом вдруг откинул голову и захохотал.

Синтия нахмурилась.

— Весьма любезно было с вашей стороны проявить заботу, — произнесла она натянуто.

Роберт посерьезнел.

— Я забыл, — тихо сказал он, — забыл, с кем имею дело. А следовало помнить!

Времени продолжить разговор у них не было. Гости начали съезжаться, и, хотя Синтия старалась держаться на заднем плане, все знакомые с радостью устремлялись к ней.

— Синтия, наконец-то мы снова встретились! Я думал, вы нас совсем забыли!..

— Синтия, дорогая, как замечательно!..

— Приятно встретить вас здесь!..

— Ах, Синтия, мы соскучились по тебе!..

Теплые рукопожатия, поцелуи, дружеские улыбки, добрые слова. Синтия оттаяла и забыла, как страшилась этой минуты. Она и вправду вернулась домой!

Микаэлу вскоре окружили молодые люди, все танцы сразу были расписаны, а потом Синтия с улыбкой наблюдала, как партнеры на американский лад стали уводить ее во время танца друг у друга.

Сара, похоже, тоже не скучала. На минуту оставшись одна, Синтия наблюдала за гостями и думала, как, наверно, Роберт Шелфорд доволен — первый прием у него в доме оправдывал самые смелые ожидания.

Подумав о Роберте, она стала искать его глазами и увидела беседующим с одной из самых заядлых сплетниц в округе. У Синтии замерло сердце.

Оба смотрели на нее, и она инстинктивно почувствовала — Роберт узнал о Питере, речь идет о нем. Синтии даже казалось, что по губам она разбирает некоторые слова.

Роберт серьезно слушал, его собеседница кивала, жестикулировала, трещала, не умолкая…

Синтия повернулась, вышла из зала и направилась по длинной галерее в банкетный зал, где столы были накрыты к ужину. Ей казалось, что все шепчутся вслед:

— Вы, конечно, знаете про Питера?..

— Бедная Синтия!..

— Помните, ведь они с Питером…

— Как мне ее жаль!..

Да! Она будто слышала все это! Произошло то, чего она так боялась. Своим появлением Синтия дала пищу для пересудов и повод для жалости. Но она не позволила себе поддаться слабости, и через минуту снова была в большом зале, как раз когда объявили о прибытии семейства Халлам.

Миссис Халлам, весьма претенциозная дама, была хороша собой. До замужества она имела репутацию чрезвычайно нелестную. Сейчас она привезла на бал большую компанию, включая двух своих сестер и несколько красивых молодых людей. Все они ничем не выделялись среди остальных гостей, но одним из них был Хью Мартен.

— Привет, Синтия! Хью протянул ей руку.

— Здравствуй, Хыо! Что ты здесь делаешь? Я думала, мы нагоняем на тебя тоску.

— С больной головы на здоровую! Просто ты меня всегда на дух не переносила.

Он огляделся вокруг.

— Надо признать, новый хозяин привел дом в божеский вид.

— Ты так считаешь? — спросила Синтия ледяным тоном.

— Вне всякого сомнения! Кстати, кто это?

Синтия заметила, что он устремил взгляд на Микаэлу — смеющуюся, счастливую Микаэлу, делившую между тремя настойчивыми претендентами честь танцевать с нею.

— Дочь человека, у которого ты в гостях, — ответила Синтия. — Ей всего семнадцать, Хью, и у нее нет времени для женатых.

— Спасибо за предупреждение!

Он улыбнулся без малейшей обиды, отошел, рядом появился еще кто-то, требующий внимания.

Много позже Синтия снова увидела Хью — он танцевал с Микаэлой. Та смотрела на него, откинув голову и зачарованно слушая.

Синтия обернулась к симпатичному юноше, стоявшему у двери, который уже несколько раз танцевал с Микаэлой.

— Почему бы вам не пригласить партнершу Мартена? — спросила она.

— Пробовал, не вышло, — угрюмо ответил молодой человек.

Тут, к ее великому облегчению, оркестр замолк. Хью Мартен повел Микаэлу к ее месту, и Синтия остановила их на полпути.

— Микаэла, дорогая, — сказала Синтия, — я очень хочу познакомить вас с одним человеком! Ты не возражаешь? — обратилась она к Хыо.

Он встретился с ней взглядом и беззлобно усмехнулся.

— Ловко проделано, — сказал он тихо, так, чтобы слышала одна Синтия.

Строгая дуэнья невольно улыбнулась словам Мартена. Хью всегда отличался великолепным чувством юмора, и это, пожалуй, было единственное, что молено сказать в его пользу.

— Вам весело? — спросила она Микаэлу, когда они направились к салону в дальнем конце коридора, где несколько минут назад был Артур.

— Чудесный бал! — ответила Микаэла. — Я не представляла себе, что в Англии так много приятных и красивых молодых людей.

— У вас необыкновенный успех!

— Правда? Как я рада! И папу это, наверно, обрадует.

— Надеюсь.

Синтия представила юной красавице Артура.

— Мой старинный друг, Микаэла, и важная персона в этих краях.

Артур был польщен, но счел нужным возразить:

— Не верьте всему, что Синтия говорит обо мне. Боюсь, найдете меня весьма скучным по сравнению с веселой молодежью, она так и роится вокруг вас, мисс Шелфорд.

Артур справедливо оценивал ситуацию, но здесь, по крайней мере, тихая гавань, к тому же имеется хороший предлог увести Микаэлу подальше от Хью. Микаэла улыбнулась пленительной улыбкой, какой она одаривала всех мужчин, и молодых, и старых.

— Не только Синтия так отзывается о вас, мистер Марриотт. И другие разделяют ее мнение, и я очень рада с вами познакомиться.

Синтия незаметно удалилась.

— По-моему, вам следует оказать и мне честь, я приглашаю вас на этот танец, — послышался у нее за спиной знакомый голос.

— Глупости! — возразила она. — Есть более важные дамы!

— Я свято выполняю свой долг, — заявил Роберт невозмутимо. — Не лишайте меня удовольствия.

Они направились в зал и остановились у дверей — музыка еще не началась.

— Вы все еще сердитесь на меня? — тихо спросил Роберт.

Синтия была обескуражена.

— Дело не в том, сержусь ли я… — проговорила она.

— А в нормах поведения! — перебил Роберт. — Знаю, знаю заранее все ответы, но многое остается неясным.

— Что именно? — невинно осведомилась Синтия.

— А то, почему мне ни разу за весь вечер не удалось танцевать с вами.

Они вступают на опасную почву, но деваться некуда — заиграл оркестр, рука Роберта Шелфорда обвила ее талию.

Синтия танцевала великолепно, и на сей раз у нее был достойный партнер. Он вел ее уверенно, прекрасно чувствуя музыку, и обоих захватил ритм — они словно слились воедино, захваченные чарующей властью мелодии. Оба молчали, окруженные танцующими парами. Неожиданно Роберт спросил:

— Почему вы мне не рассказали о Питере?

Синтия замерла и сбилась с такта — вопрос застал ее врасплох.

— С какой стати я должна была рассказывать? — спросила она наконец.

— Многое в вас казалось мне загадкой. Теперь я знаю, в чем дело.

— Рада, что вы удовлетворены.

По ее тону Роберт понял, что она задета.

— Вовсе не удовлетворен, — ответил он. — Но, по крайней мере, теперь я знаю, что все гораздо проще…

— Отчего же?

Роберт, не отвечая, посмотрел ей в глаза. Синтия чувствовала, какие у него сильные руки, и ее охватила необъяснимая дрожь, участилось дыхание.

— Вы все еще любите его?

Она с трудом разобрала эти слова, произнесенные еле слышно.

— Я всегда буду его любить! — сказала Синтия в ответ. — Всегда!.. Воспоминания о Питере — все, что у меня осталось.

Синтия произнесла эти слова с неожиданной для себя страстностью и вместе с тем с горечью. Вопрос Роберта, его внимательный взгляд заставляли ее волноваться. Она двигалась как в тумане. Роберт вел ее в танце, а она думала, как все безысходно и безнадежно.

Прошлое не оставляет ее, а потому у нее нет и не может быть будущего!

Глава девятая

После бала прошло два дня, но Синтия непрестанно вспоминала о нем. Ее изумляло собственное поведение — не раз в разговорах о новом владельце «Берез» она вставала на защиту Роберта Шел форда. Но самое удивительное, что в глубине души и перед самой собой она пыталась его оправдать.

Ей было хорошо известно: здешнее общество, люди, среди которых прошли ее детство и юность, с неодобрением относятся ко всем, кто со стороны, и будут смотреть на Роберта Шелфорда косо. Однако такой лютой, неприкрытой зависти Синтия не ожидала.

Забыв, как стеснены в средствах, как нуждаются, как задавлены налогами здешние помещики, она поначалу удивилась враждебным отзывам, недоброжелательному перешептыванию, злопыхательству, когда водила знакомых по усадьбе, демонстрируя всей округе роскошь и великолепие «Берез». Нахваливая угодья, службы дома, сияющие после реставрации и отделки красотой, неведомой уже многим поколениям, она в то же время выставила на показ вопиющую бедность соседей, обнищавших родовитых дворян.

Контраст был убийственный. Соседи-помещики воочию убедились, что им не под силу тягаться с новым владельцем «Берез».

На все, что необходимо сельскому землевладельцу и что лишь единицам по карману, в «Березах», судя по всему, денег хватало с лихвой.

— Нам всем пора оставить землю и уйти на покой, — сказал Синтии один старик.

И это на ее совести. Люди пали духом, утратили надежду. Послушайся она тогда внутреннего голоса и не продай «Березы» Роберту Шелфорду, их купил бы кто-нибудь другой, обычный и заурядный человек. Все бы шло по-старому, и богатство из Америки не породило бы новых критериев для тех, кто всегда здесь жил. Теперь ничего не поделаешь, слишком поздно — Роберт Шелфорд «хозяин-барин», как говорят крестьяне. И даже Синтия идет у него на поводу, не в силах противиться его колдовской власти над окружающими.

И он жаждет непрерывных развлечений. В прежние годы бал, который был дан три дня назад, служил бы соседям пищей для пересудов и воспоминаний три месяца до волнующего события и три месяца спустя. Но не для Роберта Шелфорда! Он уже затевал новые праздники, интересные поездки, а сегодня под вечер — Синтия намеревалась побыть дома — позвонила Микаэла и пригласила их с Сарой в Мелчестер в кино.

— Вы должны поехать с нами! — настаивала Микаэла, и Синтия согласилась, не в силах противиться.

Собралась большая компания. Несколько человек остались погостить в «Березах» после бала — молодые люди, интересные, образованные, которые, как не без удовольствия отметила Синтия, находили Микаэлу не только прелестной, но и весьма занятной юной особой.

Один из них начал ухаживать за Сарой, и так получилось, что кавалером Синтии оказался Роберт Шелфорд. Они сидели в кино рядом, и Синтия чувствовала, что он больше смотрит на нее, чем на экран.

Смущенная, Синтия сидела выпрямившись, не двигаясь, притворяясь, будто поглощена перипетиями картины; на самом же деле она маялась оттого, что Роберт Шелфорд буквально не сводит с нее глаз.

Наконец программа закончилась. Стоял теплый вечер, в небе сияли звезды. Компания направилась к автомобильной стоянке. Все сразу расселись по машинам и двинулись вперед. Синтия, к своему удивлению, оказалась вдвоем с Робертом возле его огромного зеленого «Роллс-Ройса». Роберт всегда ездил без шофера. Одним словом, ничего не оставалось, как послушно сесть с ним рядом. Только сейчас она все поняла и корила себя за то, что не подумала заранее, какую хитрую ловушку подстроил ей Роберт.

Они отъехали от кинотеатра и свернули на проселок, ведущий к реке. Городские власти в попытке привлечь туристов украсили набережную разноцветными огоньками, кусты и деревья вдоль берега тоже были подсвечены. Свет загорался с наступлением сумерек. Выглядело все это причудливо и слегка нелепо. Старинный торговый городок Мелчестер в ореоле разноцветных огней, в результате неуклюжих попыток создать атмосферу праздника, напоминал важного советника муниципалитета, напялившего на голову цветной бумажный колпак.

Там, где кончалась гирлянда фонарей, дорога подходила к самому берегу, отделенная от него узким тротуаром с каменной балюстрадой.

Роберт подъехал к обочине, встал в тени развесистого дерева и выключил мотор.

— Вы не будете возражать, если я выкурю сигарету? — спросил он. — Полюбуемся на парочки, вон они, вышли на вечернюю прогулку. Счастливчики! Знали бы, как я им завидую!

Синтия не ответила — она порывалась сказать, что ей пора домой, но понимала, что эта фраза прозвучит нелепо.

Роберт закурил, помолчал некоторое время, глядя перед собой, и наконец произнес:

— Я, кажется, так вас и не поблагодарил.

— За что? — отозвалась Синтия.

— За мой первый выход в свет! — объяснил он, поддразнивая.

Синтия улыбнулась, довольная, что разговор идет в легком тоне.

— По-моему, это был выход в свет Микаэлы.

— У меня странное чувство, будто мой! Ваши друзья меня оглядывали с головы до ног: почти все наверняка задавали себе вопрос: «И где только Синтия его отыскала?»

— Вы им, несомненно, понравились, — торопливо проговорила Синтия. — У них слегка недружелюбный вид, но они просто завидуют вам, вашему богатству. Округ здесь не из процветающих, все очень бедны.

— Значит, вы заметили — что-то действительно не так, — упрекнул Роберт.

— Вовсе нет, — возразила Синтия. — Просто здесь нелегко расположить к себе людей, понадобится время. Они не так скоры на выводы, как ваш… ну, в общем… как американцы.

Она запнулась, так как вдруг вспомнила, что Роберт на самом деле англичанин, только мать у него американка. Но Роберт ее понял и нахмурился.

— Заявляю вам со всей откровенностью, Синтия, — намеренно обратился он к ней по имени, — мне глубоко наплевать, что думают они. Для меня важно лишь ваше мнение.

— И для вас, и для Микаэлы имеет огромное значение, что они думают. А я? Я здесь долго не задержусь.

— Почему? — прозвучал резкий вопрос.

— Я чувствую себя много лучше, и, как только окончательно восстановлю силы, вернусь к работе, стану опять медсестрой.

— Зачем? — вопрос был задан тем же резким тоном.

— Вы устроили мне форменный допрос, — улыбнулась Синтия. — Причина проста — я испытываю потребность в настоящем деле. Не могу сидеть сложа руки и думая лишь о себе.

— Это еще не причина, чтобы уезжать, — настойчиво продолжал Роберт. — Здесь для вас столько дел, вы не соскучитесь. Только я не решаюсь предложить вам…