Тщетная предосторожность

— Очень мило с вашей стороны, но, поверьте, я сама могу о себе позаботиться. Я, как вы знаете, не ребенок.

— Разумеется, вы вполне взрослая женщина, — тон его был даже слишком серьезен. — Но поверьте, вы плохо знаете таких, как Сара. Вы слишком доверчивы, и она этим пользуется!

— Мне нравится Сара, — тихо сказала Синтия, — она моя подруга, я не желаю, чтобы вы так непочтительно о ней отзывались.

— Синтия, послушайте меня! Я знаю, что говорю, я видел слишком много подобных Саре, а такую, как вы, встретил впервые. По правде говоря, я никогда до вас не встречал порядочной, достойной женщины.

— Не расхваливайте меня, — возразила Синтия шутливо, словно не замечая, как он серьезен, — Почему меня все так хвалят — сначала Артур, потом вы?

Значит, Артур Марриотт говорит то же самое? — спросил Роберт. — Не ожидал, что он так проницателен! Тем не менее я сужу по собственному опыту, и прошу вас тактично, если вы того желаете, но твердо предложить обольстительной, благоухающей дорогими духами Саре Иствуд убраться отсюда подобру-поздорову. Синтия резко выпрямилась.

— Я понимаю гораздо больше, чем вы полагаете, — возразила она, — и если кому-то придется покинуть этот дом, то отнюдь не Саре.

Синтия произнесла все это пылко, но увы, не так уверенно, как ей бы того хотелось. Заметив, что краснеет, она поспешно отвернулась к окну, по Роберт неожиданно положил руки ей на плечи.

Синтия словно застыла. Ей надо было бы потребовать, чтобы он отпустил ее, а вместо этого она стояла, охваченная странным волнением, и беспомощно молчала.

Роберт долго глядел ей в лицо, потом тихо проговорил:

— О, дорогая моя, почему мы все время ссоримся? Ведь я стремлюсь дать вам только любовь и нежность!

Синтия повернулась и подняла на него взгляд. Ей казалось, будто она во власти колдовских чар, которые не в силах побороть. Так они стояли, лицом к лицу. Синтия попробовала заговорить, но лишь глубоко вздохнула.

Послышалось звяканье чайной посуды, дверь открылась. Синтия и Роберт отпрянули друг от друга, он подошел к окну, а Синтия с отчаянием подумала, что ведет себя, как школьница на первом свидании. Грейс внесла серебряный поднос, расставила посуду на покрытом кружевной скатертью столе с откидной крышкой.

— Молодой человек уходит, мисс! — объявила Грейс. — Хочет с вами попрощаться.

— Иду, иду! — ответила Синтия и, ухватившись за этот предлог, чуть ли не бегом бросилась вон из гостиной.

Джим Харрис ждал в холле. Лицо его сияло от счастья.

— Нелли мне рассказала, как вы добры к ней, мисс Морроу.

— Она славная девушка, — улыбнулась Синтия. — Надеюсь, вы будете счастливы.

— Мы и правда счастливы, и спасибо вам и мистеру Шелфорду! Нелли хочет с вами поговорить насчет свадьбы, может, вы ей что посоветуете. Я снова приеду в субботу, — продолжал Джим Харрис. — Мистер Шелфорд велел приехать и доложить насчет гаража.

— Превосходно, Нелли будет ждать вас с нетерпением.

— Спасибо, мисс Морроу! Спасибо! Синтия побежала наверх. Нелли лежала в кровати порозовевшая, улыбающаяся. Теперь она выглядела очень хорошенькой, совсем непохожей на то несчастное, мертвенно бледное создание, которое они вытащили из реки всего несколько дней тому назад.

— Ах, мисс, до чего все замечательно! — воскликнула она, увидев Синтию. — Мне от радости даже плакать хочется.

— Вот уж плакать совсем не стоит, Нелли! — пожурила девушку Синтия. — Все твои слезы теперь позади. Он очень милый молодой человек. И я уверена, вы с ним будете счастливы.

— Он замечательный, мисс! Говорит, все равно бы на мне женился, даже если бы мистер Шелфорд не помог.

— Не сомневаюсь, — кивнула Синтия. — Но хорошо, что все вышло именно так, а не иначе.

— Даже не верится, что все это правда! Мы с Джимом уже и не знаем, как благодарить мистера Шелфорда и вас тоже.

— Пусть у вас все будет хорошо. Больше нам ничего не надо, — заверила Синтия.

— А вы сделаете счастливым мистера Шелфорда, правда, мисс?

— Что ты имеешь в виду? — удивленно спросила Синтия.

— Ох, простите, мисс, если что не так сказала, просто я видела, как он здесь на вас глядел, и подумала, что он вас любит.

— Мистер Шелфорд и я — друзья и ничего больше, — твердо заявила Синтия. — Достаточно в этом доме одного романа!

— Вы уж простите меня, мисс, — снова извинилась Нелли, но Синтия видела, что девушка осталась при своем мнении.

«Почему меня не оставляют в покое?» — сердито размышляла Синтия, направляясь в спальню. Она взяла с тумбочки у кровати маленькую фотографию в рамке, любительский снимок — Питер на ступенях дома в «Березах», в костюме для верховой езды. Он весело улыбался, глядя в аппарат, и жмурился. Было что-то трогательно-мальчишеское в его худом юном лице. Синтия смотрела на фотографию, вспоминая, как часто прятала ее под подушку, в отчаянии плакала над ней горькими слезами.

Питер… и Роберт! Как можно их сравнивать! Она поставила фотографию на место и, облокотясь на подоконник, выглянула в сад. Сколько времени она простояла так у окна, Синтия не знала, но вдруг внизу послышались голоса. Кажется, Сара звала ее:

— Ты ведешь себя невоспитанно! Спустись и попрощайся с гостем.

Она увидела поднятые к ней лица и по выражению глаз Роберта догадалась: тот прекрасно понял, что она хотела избежать его общества.

— Иду!

Синтия сбежала вниз по лестнице и вышла в сад.

— Мне пора, — сказал Роберт, когда она подошла к ним. — Благодарю за гостеприимство.

Он дразнил ее, и Синтии стало неловко.

— Спасибо за все, что вы сделали для Нелли, — проговорила она. — Девочка на седьмом небе от счастья.

— Я все улажу к субботе, — отозвался Роберт.

— Спасибо, — повторила Синтия.

Они с Сарой проводили Роберта через газон к воротам, где стояла машина.

— Надеюсь, Микаэла чувствует себя хорошо, — сказала Синтия. — Передайте от меня привет.

— Все у нее прекрасно, — отвечал Роберт. — Она сегодня была у Халламов.

— У Халламов? — повторила Синтия. — А Хыо Мартен уже уехал?

— Кажется, нет, — сказал Роберт. — Он вам не нравится?

— Не нравится, — ответила Синтия. — И не годится Микаэле в приятели.

Она с тревогой вспомнила взгляд Микаэлы, обращенный во время танца к Хью.

— Он, надеюсь, не является к ней с визитами?

— Нет, — ответил Роберт. — И не беспокойтесь, я знаю, как поступать с такого рода субъектами.

Когда он отъехал, Сара негромко усмехнулась.

— Ничего он не знает! — воскликнула она.

— О чем? — отозвалась Синтия.

— О своей драгоценной Микаэле и Хью Мартене. Конечно, они встречаются.

— Ах, Сара, какой ужас! Почему ты мне ничего не сказала?

— Я думала, тебе это неинтересно, — ответила Сара. — Вдобавок, если хочешь знать, мисс Микаэла сумеет за себя постоять.

— Надеюсь, у девочки хватит ума не принимать его всерьез, — отозвалась Синтия, скорее успокаивая себя, чем в ответ Саре.

Но на самом деле она серьезно забеспокоилась. Слишком уж дурная у него репутация.

Сначала Синтия хотела позвонить Роберту, но, вспомнив, каким тоном он пригрозил разобраться с Хью Мартеном, решила не звонить. Если она сообщит ему, как на самом деле обстоят дела, Роберт еще чего доброго устроит скандал, а это ни к чему хорошему не приведет, только вызовет ненужные пересуды.

Нет, решила Синтия, не следует вмешивать Роберта, надо самой повидаться с Микаэлой и поговорить с ней начистоту. Жаль, что Микаэла не такая, как молодые англичанки, с ними гораздо проще. За пленительной юной наивностью Синтия чувствовала неуступчивую твердость. В чем-то она явно походила на отца. С ней будет нелегко.

Словно откликаясь на ее мысли, Сара сказала: — Послушайся моего совета, не вмешивайся. Никто тебе спасибо не скажет. И если хочешь знать, Микаэла — вылитый Роберт, она поступит по-своему, как бы и кто бы ни старался этому помешать.

Глава двенадцатая

Синтия так часто повторяла себе, как ей хочется быть одной, что почти в это поверила. Но теперь, пробыв в одиночестве неделю, она с удивлением обнаружила, что ей необходимо чье-то общество. Синтия думала о Саре — та, получив неизвестно откуда весьма приличные деньги, отбыла в суете и великой радости. Впрочем, Синтия не очень горевала, когда подруга уехала, хотя из приличия приглашала ее пожить еще.

Сара оказалась весьма утомительной гостьей — жизнь в деревне была ей не по душе, она злилась, хандрила и рвалась к развлечениям и обществу.

В Индии Сара была совсем иной. Глубоко несчастная, одинокая, она цеплялась за всякого, кто ее пожалеет, выказывая искреннюю благодарность за доброту и участие. Казалось, ей по натуре свойственно душевное расположение к людям. Синтия никогда не считала ее умной, и считала искренней и добросердечной.

Однако, прожив с ней эти несколько недель, Синтия день ото дня убеждалась, что первое впечатление о подруге было ошибочным. Сара оказалась суетной, недоброжелательной, завистливой. По совести говоря, Синтия от нее устала и испытала немалое облегчение, когда та, блестя глазами, объявила, что должна вернуться в Лондон.

— Я могу теперь все себе позволить, Синтия! Хоть и не уверена, надолго ли. Ах, как это чудесно — быть снова на людях! У меня куча знакомых! Рестораны, танцы!..

Привыкнув к нескончаемым жалобам Сары на безденежье, Синтия немало удивилась, когда нежданно-негаданно у ее гостьи появилось достаточно средств, чтобы вернуться в Лондон и снова зажить на широкую ногу. Непонятно, откуда такие деньги — почтовых переводов Сара не получала, ни одного своего украшения не продала.

Поначалу Синтия была благодарна судьбе за избавление от неугомонной гостьи, но, к своему удивлению, через несколько дней начала скучать по Саре.

Хорошо, конечно, побыть в одиночестве. Однако молча сидеть день за днем в пустой гостиной, подниматься наверх в спальню, где рядом все комнаты заперты и царит безмолвие, лежать часами без сна, раздумывая, как приятно было бы поговорить по душам с внимательным собеседником, не очень-то весело. А вдобавок, не желая себе в том признаться, Синтия очень скучала по Роберту.

Роберт был в отъезде. Он позвонил ей утром, когда уезжала Сара, и сообщил, что они с Микаэлой отправляются в Гудвуд на скачки.

Синтия потом размышляла, кто мог подсказать Микаэле мысль о поездке в Гудвуд. Девочке самой до этого не додуматься. Но тем не менее вряд ли ее подговорил Хью Мартен.

Синтия со стыдом вспоминала, как Сара убеждала ее, будто что-то происходит между Микаэлой и Хью, как в тревоге и беспокойстве она решила, не откладывая, затеять об этом разговор с Микаэлой и как все закончилось полным конфузом.

Синтия отправилась в «Березы» под тем предлогом, что желает подарить Микаэле несколько вышитых ею самой мешочков для лаванды. Микаэла была в саду, в одиночестве, лежа в ярком полосатом гамаке, читала французский роман и, по-видимому, обрадовалась гостье.

— Как приятно вас видеть! — воскликнула Микаэла. — Вам нужен папа? По-моему, он где-то в доме.

— Нет, я пришла к вам, — ответила Синтия.

Отдав Микаэле подарок, она глубоко вздохнула и храбро принялась за выполнение своей благородной, но далеко не легкой задачи.

— Что поделываете в последнее время? — спросила Синтия самым обычным тоном. — Видитесь ли с семейством Халлам?

— Я была у них вчера на ленче, — ответила Микаэла.

— Они вам нравятся?

— Они презабавные!

— Хью Мартен все еще у них гостит?

Несмотря на все старания, голос ее слегка изменился. Микаэла немного помедлила, прежде чем ответить, но, когда она подняла глаза на Синтию, взгляд у нее был открытый и совершенно невинный.

— Хью Мартен? — медленно повторила Микаэла. — Это такой высокий брюнет, раньше жил где-то неподалеку?

— Да, это Хью Мартен.

— Он еще у них, но, кажется, скоро уезжает. Микаэла произнесла это неуверенно и без видимого интереса к предмету разговора.

— Я рада, что он скоро уезжает, — заметила Синтия. — Видите ли, Микаэла, вы здесь совсем недавно, вам пока что трудно разобраться, кто хорош, а кто плох. Но мне бы не хотелось, чтобы среди ваших друзей оказался Хью Мартен.

— Почему? Чем же он так плох?

— Уверяю вас, ничего лестного о нем не скажешь. Конечно, есть у него и привлекательные черты, как и у всех. Но я не советую вам тратить время на Хью Мартена.

— Да я его почти не знаю! — воскликнула Микаэла. — А кроме того, он, видимо, считает меня слишком молодой и довольно скучной. Похоже, его интересует миссис Халлам.

У Синтии словно гора с плеч свалилась — Микаэла говорила так просто, бесхитростно, невозможно было заподозрить, будто она что-то скрывает. Сара, конечно, была не права, но это с ней случалось довольно часто, особенно если речь шла о тех, кому она попросту завидовала.

— Ну вот и славно, — одобрила Синтия. — И, надеюсь, вы не сердитесь на меня, Микаэла, за этот разговор? Я лишь желаю вам добра, хочу, чтобы вы были счастливы!

Микаэла вдруг лукаво взглянула на нее.

— Правда? — отозвалась она. — Наверно, как и все, вы желаете мне такого счастья, каким видите его сами…

Синтия изумилась: Микаэла чрезвычайно проницательна для своих семнадцати лет!

— Наверное, вы не согласитесь со мной, Микаэла, — сказала она, — но очень часто старшие действительно знают, что есть благо, а что нет, хотя молодым их рассуждения могут показаться старомодными.

— А я думаю, это зависит от многих обстоятельств, — возразила Микаэла. — От мудрости, опыта, но не от возраста. Некоторые полагают: возраст дает им право поучать молодых. Но возраст еще не все. Многие старики попросту глупы, особенно когда речь идет о человеческих отношениях.

— Вы меня пугаете! — воскликнула Синтия.

— Почему? — удивилась Микаэла. — Потому, что у меня своя точка зрения? У меня хватало времени на раздумья. Вы ведь знаете, меня воспитали дед и бабушка. Оба были старше, но совсем разные по характеру. Бабушка умом не отличалась, она часто мне говорила: «Ты должна так поступить, потому что я так велю. Я старше и знаю все лучше твоего». Дедушка в молодости был весельчак и сорвиголова. Короче, не то что бабушка… Иногда он рассказывал мне о своих похождениях. И у него было чему поучиться. А теперь… — Микаэла поднялась и потянулась. — Пойдемте поищем папу, — предложила она. — Он будет рад видеть вас.

Микаэла взяла гостью под руку и повела через газон к дому.

В последующие дни Синтия снова и снова возвращалась мыслями к этой удивительной девушке. Как она распорядится своей жизнью? Какого человека выберет в мужья? Для Синтии Роберт и Микаэла были как бы обитателями иного мира. Разве можно надеяться понять их, найти с ними общий язык? «Они уедут отсюда, — думала Синтия. — Они не смогут долго здесь жить».

Ей трудно было вообразить Роберта, живущего спокойной, обыденной жизнью сельского сквайра. Или же Микаэлу, счастливую в супружестве с простым, без затей, молодым человеком из здешних мест, который редко читает книги и для которого самая большая радость — удачная охота!

В сотый раз Синтия спрашивала себя, зачем Роберту Шелфорду понадобились «Березы». Конечно, это настоящее дворянское родовое гнездо, но для него оно не подходит. Он всегда представлялся ей на необъятных просторах, у недосягаемой горной вершины, у широкой реки с предательски опасным быстрым течением, которую надо перейти вброд. Он чужой здесь, среди тихой, неяркой безмятежной природы, как и очаровательная латиноамериканка, его дочь. Все твои мысли только о них! — корила себя Синтия. — Хватит! Думай о другом, о себе, наконец!..

— Мне надо найти какое-то занятие, Грейс! — сказала Синтия старой горничной.

— У вас сил не хватит для трудного дела, мисс!

— Я полна сил! — возразила Синтия. — И вижу, как растолстела. Роза меня обкармливает!

Горничная улыбнулась.

— С позволения сказать, вы совсем другая стали, мисс, не сравнить с тем, как приехали. Совсем худышка были. И вроде старше своих лет. А теперь точно, как на той карточке. Помните, у вашей бабушки на туалетном столике стояла?

— Помню! — воскликнула Синтия. — Мне там восемнадцать.

— Ну вот такая вы и сейчас, мисс!

— Благодарю за комплимент, но это еще одна причина, по которой следует заняться делом.

— Уж не собрались ли вы уехать от нас, мисс? — забеспокоилась вдруг Грейс.

— Ни за что от вас не уду! — ответила Синтия поспешно, и горничная вздохнула с облегчением.

Оставшись одна, Синтия отругала себя за то, что напугала Грейс. «Ничего, — думала она, — это все обычно для периода выздоровления: беспокойство, желание перемен, раздражение из-за мелочей. Пройдет все это, конечно, пройдет!»

Но когда через несколько минут раздался телефонный звонок, она с волнением подбежала и взяла трубку.

— Слушаю!

Голос Роберта сказал:

— Алло, Синтия! Вы еще здесь?

— Конечно! Когда вы вернулись? Хорошо провели время?

— Замечательно. У Микаэлы был огромный успех, а я купил несколько скаковых лошадей!

— Боже! Вы их привезете сюда?

— Не сразу, они проходят обучение в Нью-маркете. Вам, думаю, интересно об этом узнать.

— Чрезвычайно! Но расскажите еще про Микаэлу.

— Завела огромное число друзей, самых разных. Каждый вечер в Лондоне мы куда-нибудь выезжали, и всегда по отдельности.

— Вы, как я вижу, оказались не самой лучшей дуэньей, не справились со своей ролью.

— Так и знал, что мне от вас нагорит! Послушайте, Синтия, я хочу пригласить вас сегодня вечером. Для меня это очень важно, я тут кое-кого жду, очень хотелось бы, чтобы вы встретились с этим человеком.

— Ах, Роберт, я ни с кем не хочу встречаться! Но рада буду повидать Микаэлу.

— Повторяю: это валено для меня. К восьми пришлю за вами машину.

Он повесил трубку. Синтия знала: она, конечно, не сможет ему отказать. «Типичный поступок Роберта!» — думала она, испытывая вместе с тем легкую тревогу: тон был какой-то необычный. Она достаточно хорошо его успела узнать и теперь почувствовала, что он неспокоен, даже встревожен, и говорит как-то странно. Вдруг Синтия замерла. Она подумала, что Роберт решил жениться и хочет познакомить ее со своей будущей женой. Может быть, в этом дело?

— Если так, я буду рада знакомству с ней. Синтия произнесла это вслух, и слова откликнулись насмешливым эхом в пустой комнате.

Она прошла из гостиной в кухню предупредить Розу, что обедать не будет, потом поднялась наверх проверить, в порядке ли вечернее платье.

Это платье из синего шифона она купила еще в Индии и ни разу не надела. Оно вполне подойдет для сегодняшнего вечера, хотя Синтия нисколько не сомневалась — когда рядом Микаэла, на нее саму никто не обратит внимания.

Тем не менее Синтия долго и с особым тщанием наряжалась и приводила себя в порядок — ей хотелось сегодня выглядеть особенно привлекательной. Результат как будто получился неплохой!

— Очень вы сегодня красивая, мисс! — сообщила горничная, подавая ей пальто.

— Спасибо, Грейс!

— Я Розе говорю, вы давеча сказали: мол, кормит она вас хорошо. Уж так-то она обрадовалась! Роза гордится, что хорошо умеет готовить.

— Она замечательно готовит, — весело отвечала Синтия. — И вы, Грейс, чудесно за мной ухаживаете — что бы я без вас делала!

— Ну, мисс, уж вы скажете, — ответила довольная и польщенная Грейс. — А нам только и надо, чтобы все у вас было хорошо. Как моя матушка говаривала: ничего на свете нету дороже здоровья.

— Конечно! — воскликнула Синтия. — Спокойной ночи, Грейс, я вернусь не поздно.

Она села в ожидавшую ее машину и помахала на прощание. Прелесть, что за старушка!.. Старается изо всех сил, лишь бы я не горевала о «Березах».

И вдруг, на повороте в главную аллею, к своему великому удивлению, Синтия не испытала обычного чувства утраты. «Я свободна! — подумала она. — Свободна от призраков и мучительных воспоминаний, которые преследовали меня столько лет!»

Впервые за последнее время она смотрела на дом без горестного сожаления. Да, он прекрасен, но больше он ей не принадлежит.

Парадная дверь была открыта. Выхоленный слуга помог Синтии выйти из автомобиля и передал другому слуге ее пальто.

— Мистер Шелфорд в гостиной, мисс Морроу, — сказал дворецкий, провожая ее через огромный холл.

Из гостиной доносились голоса. Синтия походя взглянула на себя в зеркало и осталась довольна. Дворецкий распахнул перед ней двери гостиной.

— Мисс Синтия Морроу.

Она вошла неторопливо. Портьеры не были задернуты, но горели люстры и хрустальные бра. Гости с коктейлями в руках собрались возле камина. Роберт шел ей навстречу.

На душе у Синтии было удивительно легко. Она с непонятным удовольствием отметила, как красивы у него волосы, какое мужественное, интересное лицо. Он взял ее за руку как-то особенно бережно, и Синтия ласково улыбнулась ему.

— Я так рад, что вы смогли приехать, — сказал он. — Я очень хочу, чтобы вы встретились с одним человеком, и знаю, он тоже хочет встретиться с вами.

Что-то в его голосе настораживало, как и в слишком долгом рукопожатии.

Она обернулась к гостям у камина, и взгляд остановился на одном лице, — увидев его, она не поверила себе, у нее трепетно забилось сердце, и она еле удержалась на ногах.

— Питер!

Синтия не знала, произнесла ли это имя вслух.

Глава тринадцатая

Роберт был игроком всю жизнь, но сейчас, оглядывая длинный, сервированный серебром обеденный стол, он думал о том, что, пригласив Питера Морроу в «Березы», сделал самую свою высокую и рискованную ставку.

«Выиграл или проиграл?» — спрашивал он себя, наблюдая за Синтией. Она, наклонясь к Питеру, слушала его, но Роберт не мог разглядеть выражения ее глаз и боялся спросить себя, что она испытывает, увидев вновь человека, которого любила так преданно и так долго.

Слова жены Питера, Луизы, обращенные к нему, перебили мысли Роберта. Гостья описывала ему их путешествие на яхте на тихоокеанские острова. Рассказывала она живо и весело, с тем легким юмором, который присущ многим американкам, но Роберт, сделав наугад вполне уместное замечание, снова погрузился в собственные мысли. Не совершил ли он ошибки? Чем завершится его дерзкий план?

Он не мог похвалиться, что сумел разгадать Синтию, проникнуть в тайны ее души или предсказать ее возможную реакцию. Она оставалась для него загадкой. Роберт никогда не был робок с женщинами. Скорее наоборот. Но с Синтией он просто не знал, как себя вести. Она была особенной, непохожей на других женщин.

Едва эта мысль пришла ему в голову, как Роберт с иронией усмехнулся над собой — когда-то он посмеялся бы над такой банальной фразой, которую говорят про своих избранниц влюбленные мужчины.

Вот и сейчас, он не знал, как она себя поведет. Хватит ли у нее здравого смысла увидеть, как это видит он, что годы, прожитые в роскоши, изменили Питера, что он избалован, изнежен? И это сказывается на внешности, хотя он все еще очень красив. Этого Роберт не мог не признать. Быть может, Синтия любит его по-прежнему и не заметит того, что видно человеку более проницательному. Быть может, она не примет во внимание и то, что всю войну Питер Морроу провел в безопасности, в удобном кабинете отдела общественных связей в Вашингтоне…

Питер сказал Синтии что-то забавное, было слышно, как она засмеялась.

Роберт разглядывал Луизу Морроу и должен был признать, что у Питера были все причины потерять от нее голову. Смуглая, экзотичная, гибкая, как змейка, она была соблазнительно хороша. Сверкающие темные глаза, дразнящая улыбка алого рта и вдобавок несколько миллионов долларов, приносимых нефтяной компанией, уже завоевали ей двух предыдущих мужей. Конечно, чары блистательной Луизы затмили образ скромной провинциальной невесты. Роберт, однако, не был уверен, что сейчас, снова увидев свою первую любовь, Питер не пожалел о своем выборе.

Сам Роберт не выносил обольстительниц типа этой американки. Он не раз встречал их на своем пути, так же, как и многих других, более красивых, изысканных, тонких. И все же теперь он был уверен: ни одна из них не стоит и мизинца Синтии! Ведь она прекрасна внутренней, духовной красотой, которую Роберт весьма приблизительно мог для себя назвать красотой «чистой».

Он любил многих женщин, многие любили его, они появлялись и исчезали из его жизни. Некоторые оставляли по себе незабываемые, дивные воспоминания, другие просто бесследно исчезали из его жизни, как тени, он не мог бы вспомнить ни их имен, ни лиц. Но все они были одинаково далеки от того идеального образа, который жил в его сердце. Роберт всегда искал достойного, благородного человека. Ведь в жилах его текла кровь истых пуритан, и, что бы он ни позволял себе, как бы ни нарушал законов нравственности, он создал в воображении необычный, совершенный образ, грезил о женщине, которая воплотила бы его прекрасную, почти несбыточную мечту.

В первый раз увидев Синтию, Роберт понял, что она совсем другая, особенная. Его очаровала ее скромность, неведение своей красоты, тихий голос, полное отсутствие кокетства, безразличие к мужскому обществу.

Когда он узнал, что вызывает в ней активную неприязнь, даже враждебность, он сперва даже несколько оторопел. И ему стало ясно: надо действовать осмотрительно, обдуманно, не делая поспешных шагов, выжидая.

Он знал, что влюблен, влюблен, как никогда прежде, и, чувствуя, как неимоверно много значит для него то, что с ним произошло, решил добиться той единственной, которую искал всю жизнь. Он не скрывал от себя, что понадобится долгое время, пока Синтия изменит отношение к нему, но, даже надеясь на благоприятный ход событий, в глубине души не был уверен, что в конце концов одержит победу. Роберт достаточно хорошо знал человеческую психологию и понимал — если Синтия отдала кому-то свою любовь и преданность, ей будет нелегко разорвать эти узы. Ему также известно было из собственного опыта, что женщины нередко всю жизнь могут хранить любовь к человеку, поступившему с ними подло.

Когда ему поведали о подробностях (а завзятых сплетников было сколько угодно), как Питер Морроу бессердечно бросил невесту за несколько месяцев до назначенной свадьбы, Роберт упал духом. Он понимал, что ему будет очень сложно разрушить ту стену недоверия, которую воздвигла вокруг своего сердца Синтия. А когда все его попытки расположить к себе Синтию ни к чему не привели, он и вовсе впал в уныние.

И тут пришла неожиданная помощь от Сары. Письмо ее подруги из Америки полностью окупало уплаченные за него огромные деньги. Речь в нем шла о многочисленных общих знакомых, и между прочим были такие строки:

«Ты помнишь Луизу Мак-Дроун? Так вот, она вышла замуж несколько лет назад за англичанина Питера Морроу. Этот брак держится на удивление долго. Супруг — приятный молодой человек, несколько чопорный, не без этого, слишком много пьет, что, впрочем, здесь не редкость, но Луиза и по сей день не разочаровалась в нем и пускает в ход зубы и когти, когда ее избранника пытаются отбить. Они устраивают богатые приемы, но хозяина нередко уносят пьяного в стельку, когда веселье в самом разгаре».

Сара мгновенно смекнула, как можно использовать полученные сведения.

— Почему бы тебе не устроить так, чтобы Синтия своими глазами убедилась, как ничтожна ее утрата? — задала она вполне резонный вопрос, и Роберт, без особой веры в успех, все же ухватился за эту соломинку.

Он написал Питеру Морроу, приглашая его с женой погостить в «Березах», и отправил письмо авиапочтой.

«Мне необходим Ваш совет, — писал Роберт, — относительно кое-каких практических мер, необходимых для оптимального содержания дома и усадьбы. Все мне здесь говорят, что лучше всего проконсультироваться с Вами. Я почту за большое одолжение, если Вы сочтете возможным приехать в ближайшее время. Думаю, Ваша жена не соскучится у нас, если согласится Вас сопровождать».

Роберту необычайно повезло — письмо прибыло именно тогда, когда Луизе и Питеру уже смертельно надоело на Палм-Бич. К тому же считалось шиком побывать в Англии и посмотреть, как страна приходит в себя после войны.

— Едем! — скомандовала Луиза, и гости прибыли значительно раньше, чем Роберт мог ожидать.

Но вот они здесь, а уверенности, что хитроумный план будет успешным, не прибавилось. Питер вовсе не выглядит человеком сильно пьющим, он еще слишком молод, в этом возрасте пороки почти не сказываются на внешности. Кроме того, Роберт, наблюдая за Синтией в минуту встречи с Питером, мучился неизвестностью и опасением, что в этой игре случай отвернется от него. Таких сомнений прежде он не ведал.

— Мистер Шелфорд, какой изумительный дом! — Луиза дотронулась до его руки, отвлекая от мрачных мыслей. — Когда Питер переодевался к обеду, я ему сказала: дом должны были купить мы. Ведь он принадлежал семейству Морроу целых пять веков!

— Боюсь, сельская жизнь очень скоро наскучила бы вам, — ответил Роберт.

— Ах, но мы бы и не стали здесь жить круглый год! — возразила Луиза.

И тут дамы покинули столовую — обед подошел к концу. Роберт передал гостям графин с портвейном. У него вконец испортилось настроение. Он заметил, как Синтия, поднимаясь из-за стола, многозначительно взглянула на Питера, и он ей ответил таким же заговорщическим взглядом. Никогда еще, думалось ему, не выглядела она столь прелестной.

В гостиной Луиза уселась рядом с Синтией на крытом парчой диване.

— Боюсь, вы пережили шок, увидев снова моего мужа, — с вызовом произнесла Луиза.

Синтия спокойно встретила ее взгляд.

— Это было удивительной неожиданностью! — ответила она. — Мистер Шелфорд не говорил мне, что здесь будет Питер.

— Не предупредил о таком сюрпризе? А как, по-вашему, Питер изменился?

— Нет, он совсем такой, как прежде, — произнесла Синтия.

При всем желании сохранять выдержку, болтать о мелочах, вспоминать их с Питером юность она сознавала, что ей это вряд ли под силу.

— Он славный, — сказала Луиза, как о ком-то совершенно постороннем. — Очень славный! Но я ведь всегда знала: лучшие мужья на свете — англичане.

— Вы счастливы?

В вопросе, помимо ее воли, проскользнули грустные нотки.

— Очень! — самодовольно сообщила Луиза. — Надеюсь, у вас не возникает неприятного чувства от моих слов. Питер мне рассказывал о вашей помолвке, но ведь вы были тогда совсем детьми. К тому же вы ведь родственники?