Глава 1

– Я не выйду за него замуж, мама! – Вирджиния Стьювизант Клей, ты сделаешь, как тебе сказано! Миссис Клей нетерпеливо поднялась со своего места и, пройдя по просторной, украшенной сверх всякой меры комнате, пристально посмотрела на свою дочь.

– Ты понимаешь, о чем говоришь, девочка? – спросила она сурово. – Ты отказываешься выйти замуж за англичанина, который вскоре станет герцогом! Герцогом! Слышишь? Их всего-навсего двадцать шесть – или двадцать девять! И ты сразу будешь герцогиней. Это отучит миссис Астор важничать и вести себя со мной так, будто я пустое место. Мне кажется, Вирджиния, я умру от счастья в тот день, когда увижу, как ты движешься к алтарю церкви как будущая герцогиня.

– Но, мама, он даже не видел меня! – возразила Вирджиния.

Какое это имеет значение? – без тени смущения задала вопрос миссис Клей. – На дворе 1902 год, начало нового века, но в Европе и, конечно, на Востоке браки всегда устраивали родители жениха и невесты. Очень разумный метод и, как выясняется, чрезвычайно хорош для любых пар.

– Ты знаешь не хуже меня, что этот человек…

– Маркиз Камберфордский, – уточнила миссис Клей.

– Так вот, этот маркиз, – продолжала Вирджиния, – женится на мне из-за моих денег. Ничто другое его не интересует.

– Смешно рассуждать подобным образом, Вирджиния, – не сдавалась ее мать. – Герцогиня моя старая приятельница, точнее, очень давняя подруга. Должно быть, почти десять лет назад мы с твоим отцом познакомились с ней, путешествуя по Европе, и она весьма учтиво пригласила нас на бал, который устраивала в своем замке.

– Тебе пришлось заплатить за билеты…

– Само собой разумеется, – раздраженно заметила миссис Клей. – Это был благотворительный бал, и я никогда не пыталась выдать его за что-то другое. Но позже я общалась с герцогиней и помогала ей в осуществлении разнообразных важных для нее проектов. И она была благодарна мне за это.

– Благодарна за деньги, – тихо произнесла Вирджиния, но миссис Клей притворилась, что не слышит ее.

– Итак, мы продолжали переписываться. Я регулярно посылала ее светлости подарки к Рождеству, за которые она неизменно горячо благодарила меня. И когда она упомянула о том, что, насколько ей известно, у меня есть дочь на выданье, ты поймешь, что я почувствовала: все те тысячи долларов, которые я посылала ей из года в год, начали, наконец, приносить дивиденды.

Но у меня нет ни малейшего желания принимать эти дивиденды, мама, и, хотя герцогиня, вероятно, очаровательна, ты ни разу не видела ее сына.

– Но я видела его фотографии, – ответила миссис Клей, – и, уверяю тебя, он очень красив. Во всех отношениях он не безбородый юнец. В прошлом году ему исполнилось двадцать восемь. Мужчина, Вирджиния! Мужчина, который присмотрит за тобой и позаботится о состоянии, которым так нелепо распорядился твой отец. Предполагалось, что оно будет целиком находиться под моим контролем, пока ты не выйдешь замуж.

– О, мама, неужели мы должны снова возвращаться к этому вопросу? Ты богата, очень богата, и то, что отец разделил свое состояние поровну между нами, конечно, не имеет значения. Насколько я понимаю, ты можешь завладеть моей долей – и тогда посмотрим, будет ли этот маркиз так интересоваться мною!

– Вирджиния, я думаю, ты самая неблагодарная девушка на свете! – воскликнула миссис Клей. – Сейчас тебе предоставляется возможность, о которой мечтает каждая девушка. Ты выйдешь замуж за одного из самых влиятельных мужчин в Англии, а правильнее сказать – в мире. Можешь представить, что скажут твои подруги? Подумай о Милли и о той девице Уиндроп, не помню ее имени. И о Нэнси Дьюп, и о Глориане. Они позеленеют от зависти, вот что с ними станет! Ведь тебя будут приглашать в Букингемский дворец, и ты, с короной на голове, станешь обедать с новыми королем и королевой.

– С тиарой, – поправила Вирджиния.

– Хорошо, пусть с тиарой, и я позабочусь, чтобы на свадьбе у тебя была самая красивая и великолепная тиара, какой нет ни у одной женщины в Англии.

Ты представляешь, что напишут о твоем бракосочетании в газетах?

– Я не выйду замуж за человека, которого ни разу не видела, – твердо сказала Вирджиния.

– Ты сделаешь, как тебе сказано, – сердито ответила мать. – Ходили слухи, что миссис Розенберг угрожала своей дочери хлыстом, потому что та отказывалась выйти замуж за герцога Мелчестержого. Что ж, к какой бы угрозе ни прибегала миссис Розенберг, она оказалась весьма эффективной, и, хотя Полин была, вероятно, одной из первых американских герцогинь в лондонском обществе, там найдется достаточно места еще для одной, и этой герцогиней станешь ты!

– Но у меня нет ни малейшего желания становиться герцогиней, мама. Почему ты не можешь понять? Кроме того, все изменилось.

– В каком смысле? – резко спросила миссис Клей. – Только в том смысле, что все больше англичан приезжает в Америку и больше богатых американских семей путешествует по Европе, чем раньше. Только накануне твой дядя говорил, что они собираются строить новые трансатлантические лайнеры, чтобы перевозить людей в страны Старого Света, и что 1907 год станет годом небывалого подъема в кораблестроении.

– Так что, если мы вложим в это дело свои деньги, – продолжила Вирджиния, – мы заработаем еще больше долларов. Но во имя чего?

– Во имя чего? – переспросила миссис Клей, в нетерпении взмахнув рукой. – Перестанешь ли ты говорить о деньгах столь уничижительно, как делаешь всегда, Вирджиния? Ты должна радоваться, что у тебя их так много.

Мне от них мало радости, если это означает, что я должна выйти замуж за человека, с которым даже не знакома, которого я ни разу не видела и которого я интересую только потому, что принесу ему доллары.

– Но это вовсе не так! Мы с герцогиней давние приятельницы, и она написала мне, что, по ее мнению, брак ее сына и моей дочери станет блестящей кульминацией нашей долгой дружбы. В самом деле, что может быть восхитительнее или практичнее этого плана?

– Сколько же она просила тебя заплатить за привилегию для твоей дочери выйти замуж за английского аристократа? – уточнила Вирджиния.

– Не намерена отвечать на этот вопрос! На мой взгляд, подобное замечание звучит чрезвычайно вульгарно в устах юной девушки. Оставь все деловые вопросы на усмотрение мое и твоего дяди. И не подумаю рассказывать тебе об этом!

– Именно это я и подозревала, – вздохнула Вирджиния. – Герцогиня хочет получить определенную сумму. Она не довольствуется моим состоянием, которым будет распоряжаться ее сын, и запросила больше. Я слышала, как дядя говорил что-то об этом, но вы умолкли, когда я вошла в комнату. Так сколько же?

– Я сказала тебе, что это не твое дело.

– Но это мое дело! Ведь я жертва, не так ли, которую приносят на алтарь снобизма.

– Саркастические замечания подобного рода не помогут тебе снискать расположение в английском высшем обществе, – предупредила ее миссис Клей. – Не могу понять, почему у меня не такая милая, спокойная, послушная дочь, как эта девица Белмонт, которая иногда приходит к нам.

– Она приходит сюда потому, что ты приглашаешь ее, – возразила Вирджиния. – Мне она не подруга. Да она просто слабоумная, эта Белла Белмонт.

– Тем не менее она хорошенькая, так мило щебечет и ею легко управлять, – вздохнула миссис Клей. – Это все, что мне хотелось бы видеть в дочери.

– А ты получила меня.

– Да, я получила тебя. – повторила миссис Клей. – Итак, Вирджиния, ты выйдешь замуж за маркиза Камберфордского, даже если мне придется тащить тебя к алтарю с воплями. Прекратим спорить на этот счет и приступим к составлению списка твоего приданого. Времени остается мало. Жених прибудет через три недели.

– Тогда давай дождемся его прибытия, мама, прежде чем я дам тебе ответ.

– Это не главное, – с некоторым смущением ответила миссис Клей.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Вирджиния.

Миссис Клей прошлась по комнате, ее шелковые нижние юбки зашелестели под нарядом из зеленого атласа, украшенного гофрированными оборками из шифона.

– Маркиз торопится, – ответила миссис Клей. – Он прибудет 29 апреля, а на следующий день ты выйдешь замуж.

На мгновение воцарилась тишина, а затем последовал возглас крайнего недоумения:

– Выйти замуж на следующий день! Ты в своем уме, мама? У меня не больше желания выходить замуж за этого охотника за состоянием, чем лететь на Луну! Как он осмеливается предлагать подобное? – Тут девушка приложила руку ко лбу и, откинувшись на спинку кресла, негромко застонала.

– В чем дело, Вирджиния? У тебя опять болит голова?

– Я чувствую себя ужасно, – ответила Вирджиния. – Не знаю, что со мной, мама, но после лекарства, которое прописал мне последний доктор, мне стало еще хуже.

– Он считает, что у тебя анемия, – наставительно произнесла миссис Клей, – и хочет укрепить твои силы. Ты выпила свой бокал вина в одиннадцать часов?

– Я попыталась его выпить, но мне не удалось справиться с целым бокалом.

– Так вот, Вирджиния, знай, что, по словам доктора, красное вино способствует улучшению состояния крови. Как насчет бокала шерри перед ленчем?

– Нет, нет, ничего не хочу. – В голосе Вирджинии слышались слезы. – И конечно, я не в состоянии много съесть с такой головной болью.

– Ты должна по возможности поесть, – убеждала миссис Клей. – Я знаю, что повар приготовил те особые эклеры, которые ты так любишь. И я велела ему проследить, чтобы к чаю тебе подали ореховый пирог.

– Не хочу пирога, мама, меня от него тошнит!

– Нам следует что-то предпринять, чтобы на твоих щеках появился румянец до прибытия маркиза.

Вирджиния издала глубокий вздох.

– Послушай, мама, мы не можем продолжать наш спор подобным образом все три недели вплоть до его прибытия. Я не выйду замуж за этого англичанина, вне зависимости от его титула, и ничто не убедит меня сделать обратное!

Повисла напряженная пауза. Затем миссис Клей отчеканила:

– Прекрасно, Вирджиния, если ты так это воспринимаешь, я подготовила другой проект.

– Подготовила? – спросила Вирджиния с внезапным облегчением в голосе. – О, мама, зачем ты мучила меня? Ты знаешь, что у меня нет ни малейшего желания выходить замуж. Какой же проект ты подготовила?

– Я решила, – медленно произнесла миссис Клей, – что если ты не выполнишь моего желания, если ты не готова вести себя как любая нормальная девушка в подобных обстоятельствах, тогда ты мне больше не дочь! Я отошлю тебя к твоей кузине Луизе.

– К кузине Луизе! – с недоверием, словно эхо, повторила Вирджиния. – Но… кузина Луиза монахиня! Она заведует исправительным домом.

– Совершенно верно! – подтвердила миссис Клей. – И там ты будешь жить, Вирджиния, до двадцати пяти лет. Хотя ты можешь иметь собственные деньги, вспомни, что твой отец назначил меня твоим опекуном.

– Но, мама, не может быть, чтобы ты действительно решила отослать меня?

– Именно так, Вирджиния. Ты мой единственный ребенок, и, вероятно, я исковеркаю твою судьбу, но ты ведь не намерена погубить мечту, которую я лелеяла всю жизнь: стать королевой нью-йоркского высшего общества. Ты можешь вступить в великолепнейший брак или отправиться к своей кузине. Выбирай. Это мое последнее слово!

– Но ты не можешь говорить всерьез, это немыслимо, – прошептала Вирджиния.

Я говорю совершенно серьезно. Вероятно, ты думаешь, что я не сдержу своего слова, потому что я всегда баловала тебя. Но ты всегда знала, что, если я решила добиться чего-то, я уже не отступаю, – уверенно заявила миссис Клей. – Я бы не подталкивала твоего отца становиться мультимиллионером, не будучи уверенной в том, что он человек с достаточно сильной волей и может добиться в жизни всего, чего хочет. Это ультиматум, Вирджиния! Предупреждаю тебя, что не колеблясь выполню свою угрозу.

Вирджиния закрыла лицо руками.

– Так каков твой ответ? – спросила миссис Клей, и ее суровый голос, казалось, эхом отразился от стен комнаты.

Вирджиния опустила руки и посмотрела на мать.

– Не могу… поверить в это! – пробормотала она. – Не могу поверить… что ты… моя мать… так относишься ко мне.

– Ты будешь благодарить меня за это, когда повзрослеешь, – ответила миссис Клей. – Так вот, Вирджиния, обещаешь ли ты выйти замуж за маркиза на следующий день после его прибытия и отправиться с ним в Европу как его жена?

Вирджиния поднялась с кресла и подошла к матери.

– Я не могу обещать, мама! Как я могу связать себя с мужчиной, которого ни разу не видела, которому я нужна только из-за моих денег! Конечно, я хочу когда-нибудь выйти замуж, но надеюсь выйти замуж за человека, которого полюблю и который полюбит меня.

Миссис Клей рассмеялась, запрокинув назад голову.

– За человека, который полюбит тебя! – с насмешкой повторила она. – Ты всерьез веришь, что такое возможно? Неужели ты настолько глупа, настолько тупоголова, что воображаешь, будто какой-то мужчина полюбит тебя ради тебя самой? Подойди сюда!

Она схватила дочь за руку и подтащила ее к большому зеркалу в позолоченной раме, которое висело на стене гостиной между двумя окнами.

– Посмотри на себя! Посмотри хорошенько! – сурово приказала миссис Клей. – А потом укажи на мужчину, который захочет жениться на тебе за какие-то твои достоинства, помимо твоего состояния. Смотри! Смотри на себя, какая ты есть!

Как бы находясь под гипнотическим воздействием приказа своей матери, Вирджиния пристально посмотрела в зеркало. Она увидела свою мать, стройную, почти худую, с тонкой, изящной талией, подчеркнутой кроем дорогого платья, с драгоценностями, сверкающими на длинной шее: красивая женщина, которая привлечет к себе внимание даже в комнате, битком набитой ее элегантными сверстницами.

Затем Вирджиния перевела взгляд на себя: невысокого роста – она доставала матери только до плеча и располневшая настолько, что производила едва ли не карикатурное впечатление. Талии почти не было видно, и по объему она раза в три превосходила свою мать. Платье показалось уродливым, но Вирджиния знала, что оно не выглядело бы таким отталкивающим на обычной девушке. Волосы ее были прямыми, безжизненными и неопределенного цвета, что придавало ее модной прическе нелепый вид. Глаза затерялись в складках жира, который округлил ее щеки и образовал несколько двойных подбородков, почти скрывших шею. В тонком плетении рукавов проглядывали похожие на надувные шары руки с короткими толстыми пальцами; они инстинктивно потянулись закрыть лицо.

– Я… понимаю, – ответила она, и голос ее прервался. – Я выгляжу… ужасно. Врачи… обещают, что… что я похудею. Только из-за этого… я чувствую себя… такой… больной.

– Обещания! Обещания! – воскликнула миссис Клей. – Все они говорили, что сделают тебя стройной, что они добьются, чтобы ты чувствовала себя лучше, что это только вопрос времени. Интересно, сколько тысяч долларов я истратила на врачей в последние пять лет? Есть надежда, что ты похудеешь после замужества! Кто знает, вдруг случится чудо!

Вирджиния отвернулась от зеркала.

– Может, когда он увидит меня, то откажется жениться на мне? – спросила она, и в ее голосе прозвучала нотка надежды.

– Это единственное, чего он не сделает, – доверительно сообщила миссис Клей.

– Почему же?

– Потому, моя дорогая, что ты будешь символизировать золотые призы, и я достаточно сообразительна, чтобы понять, что маркиз отчаянно нуждается в этих деньгах, иначе герцогиня не написала бы мне.

– Сколько же ты даешь ему? – потребовала ответа Вирджиния.

– Ты действительно хочешь знать? – спросила миссис Клей. – Уже не хочешь сохранить веру в наивную мечту о любви? В надежду, что Принц Очарование внезапно появится из каминной трубы и влюбится в тебя с первого взгляда? Да, моя девочка, тебе лучше знать правду! Как бы ты ни выглядела, у тебя нет нужды ползать на коленях перед английской аристократией. Они получат то, чего домогаются, и правда придаст тебе немного уверенности в себе.

– Так какова же правда? Сколько ты дала им?

– Два миллиона долларов! – ответила миссис Клей, с выражением произнося каждое слово. – И если перевести эту сумму в английскую валюту, то получим четыреста тысяч фунтов – весьма ценный подарок для любого жениха!

Вирджиния тихо застонала и опустилась на диван.

– А теперь обещай, – энергично заявила миссис Клей, – больше никаких истерик. Ты выйдешь замуж, Вирджиния, 30 апреля. Если откажешься, то тебя отошлют к кузине Луизе, а я объявлю всем, что моя дочь ушла в монастырь на семь лет. До того как ты снова получишь свободу, у тебя будет предостаточно времени обдумать, не предпочтительнее ли пользоваться всеми преимуществами жизни английской герцогини, чем прозябать в нищете и неудобствах исправительного дома.

С дивана не поступило ответа – Вирджиния, отвернувшись, зарылась лицом в шелковую подушку.

В последующие дни казалось, что Вирджиния почти не осознает случившегося. Похоже, что шок от признаний матери и от решения, которое девушку заставили принять против воли, лишил ее последних сил.

Доктор приходил ежедневно, и ее диета менялась чуть ли не каждые двадцать четыре часа. На нее обрушились всякого рода питательные блюда и предписания. Редчайшие деликатесы со всей Америки доставляли сотрудники «Клей корпорейшн», отделения которой были разбросаны по всему континенту.

Вирджинии приходилось пить бычью кровь, чтобы вылечить анемию. Чистейшие, не загрязненные городским воздухом сливки от коров из Джерси привозили в Нью-Йорк с ранчо Клей. Овощи и фрукты доставляли поездом за сотни миль из поместья Клей в Вирджинии – в честь этого штата она и получила при крещении свое имя, – дабы возбудить ее аппетит и улучшить цвет ее пухлых щек. Шампанское из Франции, вишни из Испании, черная икра из России, паштет из Страсбурга – вот только некоторые из деликатесов, которые она съедала молча и исключительно из-за суматохи, которая поднималась, как только она отказывалась принимать их.

Порой Вирджинии казалось, что случившееся с ней – сон и все, что она делает и говорит, только плод ее фантазии. Она часами стояла на примерках своего trousseau1, почти не сознавая, насколько больше усталости ощущает в конце этого ритуала, чем до его начала.

Только оставаясь в одиночестве в спальне, Вирджиния задавала себе вопрос, есть ли какая-то возможность избежать всего этого. Иной раз она притворялась перед собой, что ей удастся ускользнуть из своей комнаты, прокрасться по великолепной мраморной лестнице, отпереть массивную, красного дерева дверь, вырваться на свободу и сбросить оковы на Пятой авеню. Но даже в мечтах она понимала, что это невозможно. Она ощущала себя слишком усталой, слишком больной, уже вставая по утрам с постели, – где уж тут думать о побеге.

Порой ей казалось, что кто-то сидит внутри ее головы и смеется над ней, она даже слышала зловещий голос: «Ты толстая и беспомощная!», «Толстая и глупая!», «Толстая и уродливая!», «Толстая и безвольная!». Голос насмехался над ней, повторял снова и снова: «Он женится на тебе ради твоих денег! Он женится на тебе ради твоих денег! Он женится на тебе ради твоих денег!»

Когда этот голос звучал в ее голове, Вирджиния, казалось, видела свои деньги, громадные сверкающие кучи золотых монет, заполнивших ее комнату до самого потолка, а затем опрокидывающихся на нее, льющихся к ней потоком, захлестывающих ее тяжелым, холодным блеском.

– Послушай, Вирджиния, – сказала ей как-то мать, – ты ведешь себя странно, будто тебя накачали наркотиками. Я должна поговорить с доктором Хозеллом – так, кажется, зовут последнего врача? Я уже не в силах запомнить все их имена – и сказать ему, что не могу смириться с тем, что ты принимаешь наркотики.

Но Вирджиния знала, что лекарства, прописываемые доктором, тут ни при чем, половину из них она выливала. Что-то в ней самой стремилось убежать от действительности…

– Маркиз прибудет завтра, – услышала она слова матери, но не почувствовала даже капли удивления.

Вирджиния давно перестала думать о том, как выглядит жених и какова будет ее реакция на него. Она ощущала только немоту души. Но в ту ночь насмешливый голос вновь дал о себе знать: «Он женится на тебе ради твоих денег! Он женится на тебе ради твоих денег!» Вся ее спальня оказалась заполнена золотом. Золото! Золото! Золото! Вирджинии казалось, что даже то, что она ест, имеет привкус золота и что даже шампанское, которое ее заставляют пить, покрывается настоящими золотыми пузырьками.

Миссис Клей устроила грандиозный прием в вечер прибытия маркиза. Позади дома был разбит большой шатер, и несколько дней рабочие выкладывали особый пол, устанавливали кипы экзотических цветов, украшали стены шатра.

Миссис Клей чувствовала себя в своей стихии.

– Бракосочетание должно состояться в гостиной, – решила она. – Вся комната превратится в беседку из белых орхидей. Но для приема декор будет веселым. Розовый, я думаю, станет определяющим цветом. Вирджиния будет одета в розовое – платье из розового тюля, украшенное бутонами роз, и венок из роз у нее в волосах.

Люди впоследствии говорили, что прием, данный Клей в честь маркиза, был одним из самых ярких событий в увеселительной жизни Нью-Йорка. Но, к несчастью, сам маркиз на нем не присутствовал. Неожиданно попав в шторм в Атлантике, его корабль не мог войти в гавань до четырех часов утра, и к тому времени, когда маркиз добрался до гостиницы, где он остановился, прием уже закончился.

У Вирджинии, которую отправили спать около часу ночи, чтобы она сохранила силы для завтрашней церемонии, возникло тайное подозрение, что ее мать обрадовалась в душе, что маркиз не увидел невесту. Несмотря на болезненное состояние и усталость, Вирджиния была достаточно сообразительна, чтобы понять, что теперь, когда момент встречи действительно наступил, миссис Клей испытывает некоторую тревогу относительно того, что подумает маркиз о своей нареченной.

Вирджинию интересовало, какую ложь написала ее мать герцогине. Как она обрисовала свою единственную дочь? Вирджиния была совершенно уверена, что, в своем стремлении заполучить в зятья маркиза, ее мать наверняка не сказала правды о внешности его будущей жены.

Оказавшись в своей комнате, Вирджиния сорвала венок из розовых бутонов со своих развившихся волос и посмотрела на себя в зеркало. Ей показалось, что за последние три недели она не только не похудела, но растолстела еще больше. От воспаления носовых пазух, мучившего ее постоянно, ткань вокруг глаз так распухла, что глаза почти исчезли в складках плоти. Вирджиния заметила, что небольшие трещинки, которые образовались в последнее время в уголках губ, стали гораздо заметнее. Они всегда появлялись зимой, но к весне обычно пропадали. Цыпки на руках также зудели, хотя теплая погода должна была их вылечить.

Она стащила платье и по испытанному при этом чувству облегчения поняла, что корсаж был слишком тесным. Поспешно накинув ночную рубашку и старательно избегая взгляда в зеркало, Вирджиния пробралась к постели.

– Возможно, мне следовало уехать к кузине Луизе, – произнесла она вслух, а затем добавила со сдавленным рыданием в голосе: – Как я хотела бы умереть! О боже! Я хотела бы умереть!

Однако утром Вирджиния обнаружила, что еще жива и пребывает в центре все возрастающей активности. Ее мать вошла в комнату до того, как ее позвали, отдернула занавески и с дюжину раз позвонила в колокольчик.

– Я уже получила записку от маркиза, – с удовлетворением заявила она. – Должна сказать, что меня радуют хорошие манеры английской аристократии. Он написал ее сразу же по прибытии в Нью-Йорк, принеся извинения за опоздание корабля, – как будто он, бедолага, виноват в этом, – и свои сожаления за причиненные неудобства, которые я пережила на приеме, устроенном в его честь. Но я думаю: все, что ни делается, к лучшему. Впервые вы увидите друг друга, когда епископ произведет обряд бракосочетания.

Вирджиния не произнесла ни слова, и после секундной паузы миссис Клей продолжала:

– Какой прекрасный день! Солнце сияет, и мне теперь даже жаль, что я не устроила твою свадьбу у Святого Томаса. Но гостиная выглядит прекрасно, и тебе лучше бы подняться с постели, Вирджиния. Ты же не хочешь начать семейную жизнь с того, что заставишь своего мужа ждать. Мужчин это страшно раздражает.

– Я себя плохо чувствую, – простонала Вирджиния.

– Это все нервы, дорогая, и ты прекрасно это знаешь. Выпей молока, а позднее, перед церемонией, бокал шампанского.

– Не хочу я никакого шампанского, – запротестовала Вирджиния. – Оно кислое, у меня от него несварение желудка.

– Но тебе же что-то нужно принять. Что на этот счет сказал доктор?

Вирджиния не ответила. Она знала, что все предписания врача будут отменены ее матерью, у которой были собственные соображения насчет того, что стимулирует или придает сил человеку, чувствующему себя плохо.

– Выпей кофе, – скомандовала миссис Клей. – Я-то наверняка не продержусь в это утро без дюжины чашек.

Когда принесли кофе, она налила большую чашку для Вирджинии и добавила несколько ложек сахара.

– Сахар необходим для восполнения сил, – заявила она энергично. – Я всегда считала, что кофе – источник жизненной энергии!

– У меня от него начинается сердцебиение, – угрюмо заметила Вирджиния. – Правда, мама, мне лучше бы не пить сейчас кофе.

– Побойся Бога, Вирджиния, неужели ты должна сегодня спорить по любому поводу? – возмутилась миссис Клей. – Выпей кофе и делай, как тебе сказано. Я знаю, что для тебя лучше. Теперь ступай в ванную, а горничные разложат на постели твое платье. Уверена, возникнет необходимость в каких-то последних штрихах, а я хочу избежать суматохи. Тебе следует быть наготове, прежде чем я спущусь вниз, чтобы принять гостей.

Разумнее было повиноваться. Вирджиния приняла горячую ванну, а выйдя из нее, почувствовала такое головокружение, что ей пришлось посидеть минут пять на стуле в ванной, прежде чем закончить вытираться полотенцем.

Прибыл парикмахер. Затем на голову ей водрузили фату, притиснутую к волосам, как без малейшего удивления заметила Вирджиния, громадной бриллиантовой тиарой. Она была такой массивной и украшена таким количеством бриллиантов, что, как казалось Вирджинии, даже на такой высокой женщине, как ее мать, эта тиара выглядела бы вульгарной и чересчур громоздкой. На Вирджинии она смотрелась просто ужасно.

– Так вот что я называю короной – я имею в виду тиару! – заявила миссис Клей, входя в комнату и с удовлетворением оглядывая дочь. – Не спрашивай меня, сколько она стоит, потому что твоего папу, если бы он был жив, бедняга, хватил бы удар. Он всегда считал, что деньги не следует вкладывать в драгоценности. Ему нравилось иметь их под рукой.

– Тиара слишком великолепна, – робко заметила Вирджиния.

– Это мой свадебный подарок тебе, дорогая, – объяснила миссис Клей. – Я посчитала, что ты будешь довольна. И что ты думаешь? Миссис Астор приняла приглашение приехать сюда, на свадьбу! Я удивлялась, почему она не отвечает, но она была в отъезде. Я подумала, что она не в силах противостоять желанию приехать и посмотреть, как выглядит маркиз. И скажу тебе одно: он так хорошо выглядит, что не нуждается в титуле.

– Ты его видела? – спросила Вирджиния.

– Видела ли я его! – повторила миссис Клей. – Он крутится здесь с половины десятого, полон раскаяния за прошедший вечер и совершенно очарователен, да, очарователен, во всех отношениях. Вирджиния, я могу только сказать, что ты самая счастливая девушка из тех, чьи ноги ступали по земле Соединенных Штатов Америки. Не могу отказаться от мысли, как я сказала ему, что если бы я была на двадцать пять лет моложе, то выходила бы за него замуж не ты, Вирджиния, а я!

Миссис Клей рассмеялась, но не увидела ответной улыбки на губах своей дочери.

– Ты дала ему деньги? – спросила Вирджиния.

– Не будь такой вульгарной, – пожурила ее миссис Клей. – И если ты хочешь, чтобы твой брак оказался успешным, никогда, ни при каких обстоятельствах, не напоминай своему мужу о деньгах. Если бы у меня было хоть немного разума, я не сказала бы тебе об этом. Но мне никогда не удавалось хранить секреты, язык мой – враг мой. Обещай мне, Вирджиния, что будешь вести себя как подобает леди и оставишь все финансовые вопросы на усмотрение своего мужа.

В этом вопросе у меня нет выбора, – ответила Вирджиния. – Как ты прекрасно знаешь, папа оставил тебя попечителем всех моих денег, а если я выйду замуж, то попечителем станет мой муж, пока мне не исполнится двадцать пять лет. Надеюсь, что благородный маркиз будет выдавать мне деньги на булавки, если я попрошу его об этом!

– Вирджиния, не выношу, когда ты рассуждаешь в столь грубой, издевательской манере! – Миссис Клей в раздражении повысила голос. – Маркиз один из самых восхитительных и, конечно, самых красивых молодых людей, которых мне доводилось видеть. Весь Нью-Йорк будет от него без памяти. Тебе позавидует любая девушка в городе. А теперь веди себя хорошо и помни, что у сделки есть две стороны. Он также, вероятно, хотел бы влюбиться!

Миссис Клей вышла из комнаты, хлопнув дверью. Вирджиния закрыла лицо руками. Как всегда в споре с матерью, она потерпела поражение. За многие годы споров со своим мужем миссис Клей научилась оставлять за собой последнее слово, нанося раны тем, кто не соглашался с ней.

Кофе, который заставила выпить ее мать, похоже, вызвал у Вирджинии более сильное сердцебиение, чем обычно. Он также вызвал румянец на ее щеках, и она внезапно почувствовала, что в комнате не хватает воздуха, что ей нечем дышать.

Вирджиния попросила горничную открыть окно. На улице стояла мягкая и теплая погода. Облачившись в свое свадебное платье, Вирджиния задумалась над тем, хватит ли у нее сил проделать весь путь по длинной, заполненной людьми гостиной, опираясь на руку своего дяди.

Наконец она была готова. Платье, сшитое из брюссельского кружева, показалось бы красивым, подумала Вирджиния, если бы не было таким чудовищно громоздким; фата ниспадала по ее спине из-под громадной, сверкающей тиары. Вирджиния сама себе напомнила непомерных размеров фею на рождественской елке.