Непостижимое сердце

– Доброе утро, мисс Лангхолм! – сказала она. – Я опоздала, потому что мне казалось, что несносный почтальон никогда не доберется сюда! Всегда одно и то же извинение: поезд опоздал! Если спросите меня, я думаю, что причина задержки в почтовой конторе!

Мисс Маршбанкс положила письмо на стол около двери, перевернув его адресом вниз, сняла шляпку с вуалью и пристроила ее в кресле. Делая это, она бросила взгляд на часы.

– Я не успею сейчас подняться к герцогине, – произнесла она как бы для самой себя. – Повозка с пони подъедет через десять минут.

– Вам пришлось поехать в деревню сегодня утром? – спросила Вирджиния.

Да, герцогиня попросила меня получить для нее письмо, – ответила мисс Маршбанкс. Губы ее слегка сжались, а интонация, появившаяся в голосе, подсказала Вирджинии, что это запретная тема и было бы неразумно продолжать расспросы.

– Зачем вам понадобилось встречать почтальона? – спросила Вирджиния. – Ведь он, безусловно, направлялся в замок?

Вновь Вирджиния поняла, что совершила ошибку. Мисс Маршбанкс, нахмурившись, подошла к столику, уставленному блюдами, и после небольшой паузы заговорила:

– Эта рыба вкусная? Я не любительница рыбных блюд, они не всегда мне подходят.

– Да, очень вкусная, – похвалила Вирджиния. Она не понимала, почему все должно держаться в секрете. Для мисс Маршбанкс было так необычно скрытничать, отказываться отвечать на вопросы. По складу характера она была болтливой, не терпела скуки и явно с большой охотой рассказывала обо всем и обо всех.

Чувствуя себя несколько неловко, Вирджиния попыталась разрядить обстановку:

– Боюсь, я тоже опоздала! Я проспала.

– Для вас нет извинений, – улыбнулась мисс Маршбанкс. – Вы же не присутствовали на приеме вчера вечером.

Голос ее потеплел, что подсказало Вирджинии: она прощена. Мисс Маршбанкс многое хотелось рассказать о вчерашнем вечере, о дружбе герцогини с новым королем и королевой.

– Ее светлость довольна приемом? – поинтересовалась Вирджиния.

Сегодня утром я видела ее всего минуту, – ответила мисс Маршбанкс. – У нее хватило времени только сказать мне, что ее величество стала еще красивее, а его величество в великолепной форме. Они приедут в Рилл, как только начнется сезон охоты. Скоро ее светлость приступит к составлению планов, так как в Рилле предстоит устроить прием тех масштабов, которых ожидают их величества.

– На кого они охотятся?

– На фазанов. Последний раз, когда король был здесь, – тогда он, конечно, был принцем Уэльским, – добычей охотников стали более двух тысяч фазанов. Вечером был устроен прием на шестьдесят человек, а на следующий вечер – танцы. Признаюсь вам, я сбилась с ног.

– Еще бы, – посочувствовала Вирджиния. Внезапно она ощутила, как будто кто-то суровой рукой сжал ее сердце. В доме приступали к организации королевских приемов заблаговременно, за два-три месяца, – к тому времени ее уже не будет здесь! Ей показалось, что солнце за окнами светит не так ярко, как мгновение назад. Какова бы ни была опасность, Вирджиния была уверена, что герцог каким-то чудесным способом сумеет избежать смерти, однако ее собственная проблема так и останется неразрешенной.

Мисс Маршбанкс налила себе еще одну чашку крепкого индийского – она предпочитала этот сорт – чая.

– Я должна идти, – заговорила она вскоре почти автоматически. – Похоже, в этом доме никогда не хватает времени на все. Если герцогиня случайно спросит обо мне, скажите ей, пожалуйста, что я отлучусь ненадолго и что письмо, которое она ожидает, прибыло. Она поймет.

Мисс Маршбанкс поспешно поднялась из-за стола, подобрала свою шляпку и, надев, прикрепила к волосам длинной булавкой, украшенной на конце небольшой гроздью бусинок из черных гагатов. Bvаль шляпки, по мнению Вирджинии, не шла ей, но мисс Маршбанкс искусно прикрыла ею лицо, спрятав концы под ленту.

– Я ненадолго, – снова повторила она с улыбкой и вышла из комнаты.

Вирджиния выглянула из окна. Ее интересовало, где герцог. Возможно, он утомился после прошедшей ночи, но Вирджиния в этом сомневалась. Ей очень хотелось прокатиться верхом, возможно, чтобы поискать герцога, но она подумала, что подобный поступок может показаться странным и слишком самоуверенным. Вчера герцогиня попросила Вирджинию поехать верхом, но никто не приглашал ее на верховую прогулку сегодня, а ей самой не хватало смелости приказать оседлать и привести лошадь.

Вирджиния решила, что должна работать, хотя теперь ее попытки трудиться над книгами в библиотеке казались фарсом. Ей хотелось одного: быть с герцогом. Она призналась себе, что сгорает от желания видеть его, что все ее тело изнывает от желания быть рядом с ним. Вирджиния поднялась из-за стола и, поборов желание выйти на солнце, прошла по коридору в библиотеку. Поблизости никого не было. Она убедилась, что другие гости в доме встают поздно, завтракают или в своих спальнях, или в примыкающих к ним комнатах.

Вирджинию интересовало, хорошо ли спала в эту ночь леди Шелмадин. Волновалась ли она об успехе своего гнусного плана? Или, возможно, она воспользовалась удобным случаем, чтобы встретиться со своим любовником? Вирджинию охватила дрожь. Невыносимо было думать об этом. Она вошла в библиотеку, захлопнув за собой дверь.

Усилием воли она заставила себя читать одну из многочисленных книг по семейной истории, но все книги слишком живо напоминали ей о герцоге. Его лицо, казалось, внезапно появляется перед ней на старинных гравюрах. Вирджиния обнаружила, что каждый раз, натыкаясь на имя, данное ему при крещении, которое было семейным именем, или даже на его титул, она начинает думать только о нем.

Вирджиния читала, должно быть, около часа, когда дверь библиотеки открылась и появилась герцогиня. Она была одета в один из своих элегантных сизо-серых утренних туалетов, небольшой букет пармских фиалок примостился в шифоновой оборке на ее корсаже. Лицо ее выглядело усталым, а голос звучал раздраженно, когда она спросила:

– Вы здесь, мисс Лангхолм? Интересно, не видели ли вы мисс Маршбанкс?

Вирджиния опустила книгу, которую пыталась читать, и встала.

– Доброе утро, ваша светлость! Мисс Маршбанкс поехала в деревню на повозке, запряженной пони. Она сказала, что должна кое-что сделать для вас.

– О да, конечно! – воскликнула герцогиня. – Я забыла. Но безусловно, ей уже следовало бы вернуться. Не могу понять, почему она не зашла ко мне перед отъездом.

– Она поручила мне сказать вам, если вы спросите, что она не задержится, – ответила Вирджиния, – и что получено письмо, которое вы ожидаете.

– Получено! – воскликнула герцогиня, лицо ее засияло, из голоса исчезло недовольство, и он зазвучал взволнованно. – О, почему же она не принесла его мне?

– Почтальон запоздал, – объяснила Вирджиния. – Мисс Маршбанкс успела только наскоро перекусить и тут же отправилась в деревню.

– О, это все объясняет. А что она сделала с письмом?

– Думаю, что оно в ее гостиной. Сходить мне за ним? Я управлюсь за минуту.

– Нет, подождите! Я пойду с вами, – заявила герцогиня. Говоря это, она бросила взгляд через плечо. – Как знать, кто окажется поблизости.

Вирджиния не ответила. Они вместе пошли по коридору. Шелковая юбка герцогини при движении издавала тихий шелест, шлейф ее платья волочился по ковру. У Вирджинии создалось впечатление, что они спешат, как будто герцогине не терпится получить письмо. Она вспомнила о письме, на которое наткнулась герцогиня в картах, оставленных герцогом два дня назад, и предположила, что это письмо от того же адресата.

Они подошли к гостиной. Письмо оказалось там, где мисс Маршбанкс оставила его, на столике, перевернутое адресом вниз.

– Думаю, это то, что вы ищете, – сказала Вирджиния.

Герцогиня схватила письмо жадными пальцами, внезапно напомнившими когти.

– Да, это оно! – с торжеством воскликнула герцогиня. – Что ж, Себастьяну не удастся долго скрывать его от меня в этом месяце.

Она повернулась и вышла из комнаты, не сказав больше ни слова. Вирджиния стояла, глядя ей вслед. Было что-то зловещее в том, как герцогиня сказала, что Себастьяну не удастся скрыть от нее это письмо, и теперь Вирджиния задумалась, разумно ли было передавать письмо герцогине в отсутствие мисс Маршбанкс.

Предчувствуя недоброе, она подошла к окну и выглянула на улицу. Повозки, запряженной пони, она не заметила.

«Не думаю, что мисс Маршбанкс задержится», – сказала себе Вирджиния, но почему-то почувствовала себя неуютно.

Пройдя по коридору, она вошла в холл. Герцогини не было видно. Дежуривший лакей распахнул перед ней парадную дверь, и Вирджиния остановилась на серых каменных ступеньках, оглядывая освещенный солнцем парк. В озере, как в серебряном зеркале, отражались плавающие черные и белые лебеди. Картина была безмятежной и мирной.

Затем Вирджиния увидела под деревьями, приблизительно на расстоянии мили, маленькую повозку, запряженную пони. Это, несомненно, была мисс Маршбанкс. Флегматичный толстый пони не торопился.

У маленькой повозки ушло более десяти минут на то, чтобы проехать по подъездной дорожке и въехать на большой, усыпанный гравием круг перед замком. Как только повозка остановилась перед парадной дверью, из конюшен прибежал грум, чтобы взять пони под уздцы.

– Вам больше не нужен сегодня пони, мисс? – услышала Вирджиния его вежливый вопрос.

– Нет, не думаю, Джед, – ответила мисс Маршбанкс. – Если понадобится, я дам тебе знать. Сегодня он был молодцом и даже не оробел, когда кусок газеты прямо перед ним пролетел через дорогу.

– Он все больше ленится, вот что плохо, мисс, – со вздохом произнес грум.

Мисс Маршбанкс вылезла из повозки. Она прикрыла за собой дверцу и повернулась, чтобы подняться по ступенькам к парадной двери. Тут она увидела поджидавшую ее Вирджинию.

– Мисс Лангхолм! – воскликнула она. – Вы ожидаете меня?

– Да, – ответила Вирджиния. – Мне надо кое-что рассказать вам.

Не успела она договорить, как за ее спиной появился Мейтьюз, услышавший ее последние слова.

– Простите меня, мисс, – обратился дворецкий к мисс Маршбанкс, – но ее светлость спрашивала вас более получаса назад. Она будет признательна, если вы немедленно пройдете к ней.

– Да, конечно, – ответила мисс Маршбанкс. – Увижусь с вами позднее, мисс Лангхолм.

Она торопливо направилась в холл, не дав Вирджинии времени вставить хотя бы слово, и поспешно поднялась по лестнице к будуару герцогини. Вирджиния с облегчением перевела дыхание. Волноваться было не о чем. Герцогиня просто проявила нетерпение. Вирджиния направилась к библиотеке. Не успела она подойти к ней, как услышала звавший ее голос:

– Мисс Лангхолм! Мисс Лангхолм! Вирджиния повернулась и поспешила обратно.

Мисс Маршбанкс, перегнувшись через балюстраду верхней площадки лестницы, звала ее.

Было что-то в ее голосе, что заставило Вирджинию поторопиться. Подобрав платье, она почти бегом поднялась по лестнице, добралась, слегка запыхавшись, до верхней площадки, где стояла мисс Маршбанкс.

– Вы собирались рассказать мне что-то, – напомнила мисс Маршбанкс. – Что же именно?

– Я хотела сказать вам, что герцогиня искала вас. – Вирджиния едва перевела дыхание.

– Вы видели ее! Что она сказала?

– Она пришла в библиотеку, и я передала ей ваши слова, что вы уехали ненадолго и что пришло письмо.

– Что случилось затем? – прервала ее мисс Маршбанкс.

– Она спросила о письме, – ответила Вирджиния, – и мы пошли в гостиную, потому что я знала, где вы оставили его.

– Вы отдали письмо ей! – воскликнула мисс Маршбанкс.

– Герцогиня потребовала его, – смутилась Вирджиния. – Это было неправильно? Я чувствовала, что ей, вероятно, следует подождать.

– Если она сама забрала это письмо… О, она не может… – В голосе мисс Маршбанкс внезапно прозвучал страх.

Их взгляды встретились, и, поскольку у них одновременно промелькнула одна и та же мысль, они повернулись и поспешили по длинному коридору. Некоторое время ушло на то, чтобы добраться до той части замка, где находились комнаты лорда Рафтона. Коридор поворачивал и извивался, а затем они увидели впереди мистера Уорнера в белом пиджаке, стоявшего у закрытой двери.

Мисс Маршбанкс, задыхаясь, подбежала к нему, ее шляпка съехала набок.

– Доброе утро… мистер Уорнер! – с трудом отдышавшись, проговорила она, – не видели ли вы… ее… светлость?

– Доброе утро, мисс Маршбанкс! – ответил мистер Уорнер. – Да, в самом деле. Ее светлость находится с его светлостью.

– Наедине?

Мистер Уорнер выглядел смущенным.

– Ее светлость настаивала, мисс Маршбанкс. Я знаю, что так не полагается, но она велела мне ждать за дверью, и, сами понимаете, что я мог сделать?

Мисс Маршбанкс оттолкнула его в сторону.

– Ей не полагается находиться там одной, – сказала она и подошла к двери. И, только взявшись за ручку, на мгновение остановилась и машинально поправила шляпку. Затем открыла дверь.

Минуту Вирджиния ничего не видела, потому что мисс Маршбанкс стояла прямо перед ней. Затем Вирджиния услышала истошный крик, напоминавший крик раненого животного, и мисс Маршбанкс бросилась вперед. Герцогиня сидела у письменного стола, раскинув по нему руки, чернильница валялась на полу, а ее содержимое разбрызгалось по ковру. Над герцогиней стоял лорд Рафтон, сжимая обеими руками ее горло!

– Остановите его! Остановите его! – закричала мисс Маршбанкс, и, подбежав вместе с мистером Уорнером к старику, они разжали его руки.

Лорд Рафтон, как заметила Вирджиния, был так напуган, что не мог ни двигаться, ни говорить. Герцогиня соскользнула со стула и теперь лежала в неловкой позе на полу.

– Ваша светлость! О боже! Ваша светлость! – причитала мисс Маршбанкс, опустившись на колени рядом с герцогиней и растирая ее руки.

Вирджиния видела, что обычно белое лицо герцогини было теперь багрового цвета, глаза, казалось, вылезли из орбит, а рот оставался открытым.

– Воды! Принесите… воды… бренди… чего-нибудь! – кричала мисс Маршбанкс, и, когда Вирджиния повернулась, повинуясь ее приказу, от двери донесся требовательный голос:

– Что здесь происходит?

– Себастьян! – Вирджиния скорее выдохнула, чем произнесла его имя и бросилась к нему с чувством огромного облегчения.

Герцог окинул взглядом мистера Уорнера, пытавшегося усадить беспокойного лорда Рафтона в кресло, и мисс Маршбанкс, кричавшую во весь голос рядом с телом герцогини, лежавшим на полу.

– Что он с ней сделал? О, ваша светлость, что он сделал с ней? – завопила мисс Маршбанкс при виде герцога.

Герцог шагнул вперед, наклонился и поднял мать.

– Идите за мной, – резко приказал он и, выйдя в открытую дверь, зашагал по коридору.

Он шел быстро, мисс Маршбанкс следовала за ним, не переставая рыдать. Вирджиния шла позади, пораженная тем, что увидела, и чувствуя себя так, словно очутилась в ужасном ночном кошмаре, отрешиться от которого она была не в силах. Казалось, что они никогда не дойдут до комнаты герцогини. Герцог задержался на секунду, чтобы мисс Маршбанкс открыла дверь, а затем внес мать в спальню и положил ее на просторную кровать под балдахином, стоявшую на возвышении, покрытом белым меховым ковром.

– Бренди! – резко приказал он.

Мисс Маршбанкс подбежала к умывальнику. На мраморной доске стоял небольшой хрустальный графин, содержимое которого явно было известно ей. Она вытащила пробку и налила бренди в стакан. Затем герцог, обняв мать за плечи, приподнял ее на постели и поднес стакан к ее губам.

Вирджиния видела, что глаза герцогини больше не вылезают из орбит и что ужасный цвет ее лица немного побледнел.

– Она еще жива, – прошептала мисс Маршбанкс.

Герцог попытался насильно влить немного бренди в рот матери. Похоже, ему это удалось, так как через мгновение глаза герцогини заблестели.

– Она жива, – повторила мисс Маршбанкс. – О, слава богу, она жива!

Губы герцогини шевельнулись, будто она хотела заговорить, а затем внезапно все ее тело потрясла конвульсия. Голова ее откинулась назад, и она замерла. Очень осторожно герцог опустил мать на подушку.

Мисс Маршбанкс издала душераздирающий крик:

– Она мертва! О, ваша светлость, сделайте что-нибудь! Она не должна умереть! Она не может умереть… вот так!

Герцог стоял, опустив глаза на свою мать, и на секунду Вирджиния, наблюдавшая за ним, подумала, что он не слышит крика мисс Маршбанкс. Затем он тихо произнес:

– Да, она умерла!

Он пересек комнату и закрыл дверь, которая оставалась полуоткрытой, когда они вошли в комнату.

– Мне нужно кое-что сказать вам обеим, – произнес он. – Послушайте, мисс Маршбанкс, это важно!

Его голос внезапно зазвучал резко, и мисс Маршбанкс, которая, казалось, готова была упасть в обморок, вынуждена была взять себя в руки.

– Да, ваша светлость, – пробормотала она.

Моя мать умерла, – герцог, казалось, тщательно выбирал каждое слово, – и умерла она от сердечного приступа. Как вам известно, мисс Маршбанкс, сердце беспокоило мою мать не один год и несколько раз к ней вызывали врача. Я намерен послать за ним сейчас, и вы, ни одна из вас – вы понимаете это? – ни одна из вас ни слова не скажет ни ему, ни кому-то другому о том, что только что случилось в покоях лорда Рафтона. Я не потерплю скандала в своей семье! Вы понимаете не хуже меня, что сообщение о том, что моя мать была задушена одним из гостей замка – человеком, который в дни своей молодости был чрезвычайно известен, – привлечет весьма нежелательное внимание к нашей семье. Этого я никогда не допущу.

Герцог вздохнул всей грудью. Казалось, он обращался непосредственно к мисс Маршбанкс, но на секунду его взгляд остановился на Вирджинии.

– Как я уже сказал, – продолжал он, – скандал недопустим. Только в этом вопросе мы с моей матерью были солидарны, и вы, мисс Маршбанкс, лучше всех знаете, что любой скандал был бы так же неприятен моей матери, как и мне, против этого она решительно возражала. Благодаря вашему молчанию, мы будем вполне уверены, что никто не узнает об этом немыслимом несчастном случае.

– Мистер Уорнер… знает… что случилось, – пробормотала мисс Маршбанкс, ее голос прерывался рыданиями.

– Я разберусь с мистером Уорнером, – сурово ответил герцог. – Никто не отменял очень строгое правило, установленное мною. Никому не позволяли входить без сопровождающего в покои лорда Рафтона. Я давно знал, что лорд Рафтон страдает тяжелым нервным расстройством. Такие больные часто нападают на тех, кого они больше всего любили. Вот почему я всегда настаивал, мисс Маршбанкс, чтобы вы или кто-то другой сопровождали мою мать, когда она навещала своего старого друга. Мои приказы были нарушены.

– Это не моя вина, ваша светлость. Я ездила в деревню.

– По какому поводу? – Тон герцога не оставлял надежд на снисхождение.

К удивлению Вирджинии, мисс Маршбанкс только склонила голову и ничего не ответила.

– Вы понимаете, мисс Маршбанкс, что отчасти вы виноваты в том, что случилось, – сказал герцог.

– О, я знаю! Знаю! – зарыдала мисс Маршбанкс. – О, ваша милость, смогу ли я когда-нибудь простить себя?

– По крайней мере, вы можете способствовать тому, чтобы не возникло никаких разговоров о том, как умерла моя мать, – вздохнул герцог. – Я попросил бы вас, мисс Маршбанкс, потому что я знаю, что вы любили мою мать, оказать ей последнюю услугу. Мне хотелось бы, чтобы вы сняли с нее платье и переодели ее в ночную рубашку. Наденьте ей на шею колье-воротник из жемчуга и бриллиантов, который она так часто носила.

Мисс Маршбанкс колебалась мгновение; затем, подойдя к туалетному столику и достав маленький ключик из перламутровой шкатулки, украшенной бриллиантами, она открыла им один из ящиков. Вирджиния увидела, что в ящике множество бархатных коробочек для драгоценностей. Мисс Маршбанкс достала одну из них. В ней лежал великолепный воротник из жемчуга. Вирджиния знала, что многие женщины с длинной шеей любят надевать на бал такие украшения. Колье состояло из пяти ниток жемчуга, перемежаемого длинными бриллиантовыми вставками, которые поддерживали воротник в вертикальном положении.

– Да, это тот самый, – сказал герцог. – Наденьте его на шею моей матери, мисс Маршбанкс, и я отдам приказ, чтобы его не снимали, так как она хотела быть похороненной в нем. Когда приедет доктор, попытайтесь организовать, чтобы на ее плечи был также наброшен шарф. Врач выслушает ее сердце, так как подумает, что она умерла от сердечного приступа, – и это действительно так. Она была жива, когда я принес ее из комнат лорда Рафтона, и, как вы обе видели, перенесенное переживание поразило ее сердце. На самом деле она умерла не от удушения, а от сердечного приступа. Это ясно?

– Да, конечно, – ответила мисс Маршбанкс.

– А вы, мисс Лангхолм? Вы все поняли? – спросил герцог. – Вы новенькая в нашей среде, но я чувствую, что вам ясно, что речь идет о семейной гордости, о семейной чести. И я попросил бы вас дать мне слово, что ничто из того, что вы видели, не выйдет за пределы этой комнаты.

– Даю слово, – тихо произнесла Вирджиния. Герцог подошел к кровати и постоял, глядя вниз, на свою мать. В эту минуту между матерью и сыном происходило нечто такое, во что никто не имел права вмешиваться. Вирджиния отвернулась. Мисс Маршбанкс уже подошла к окну и задергивала шторы.

Затем герцог заговорил, и звук его голоса нарушил тишину, которая становилась почти невыносимой.

– Я намерен послать за доктором. Вы, мисс Маршбанкс, сделаете то, о чем я просил вас. А вы, мисс Лангхолм, пожалуйста, оставайтесь за дверью, чтобы никто не входил сюда. Я не хочу, чтобы горничная моей матери или кто-то другой узнали, что она умерла, пока мисс Маршбанкс не будет готова показать ее доктору.

– Понимаю, – произнесла Вирджиния сдавленным голосом.

Герцог отвернулся и вышел из комнаты. Вирджиния посмотрела на мисс Маршбанкс, которая теперь вновь стояла рядом с кроватью и лицо которой было залито слезами.

– Могу ли я сделать что-то еще? – спросила Вирджиния.

– Только то… что приказал его светлость, – ответила мисс Маршбанкс. – О, моя… бедная… госпожа! Это… это должно было… случиться с ней.

– Вы не должны винить себя, – попыталась успокоить ее Вирджиния.

– Если бы только я… не… оставляла… этого письма! – с отчаянием произнесла мисс Маршбанкс.

Вирджиния хотела утешить пожилую даму, но поняла, что сейчас был неподходящий момент. Им обеим предстояло кое-что сделать, так что она вышла из комнаты, закрыв за собой дверь, и встала на страже в коридоре. Комната герцогини находилась, к счастью, в отдалении от лестничной площадки, и поблизости никого не было.

Через несколько минут, почувствовав, что ноги больше не держат ее, Вирджиния села на одно из обитых бархатом кресел с высокой спинкой, которые стояли в простенках вдоль всего коридора. Тогда, наконец, до нее дошло все значение случившегося. Вирджиния подумала, что никогда не забудет той минуты, когда увидела лорда Рафтона, с почти дьявольским выражением лица сжимавшего шею герцогини. Затем, когда страшная картина вновь возникла перед ее глазами: безвольно вытянутые руки герцогини с сверкающими кольцами, ее искаженное лицо, малинового цвета, с выпученными глазами, чернильница, валявшаяся на ковре, и гусиное перо, лежавшее рядом, – она вспомнила кое-что еще.

На полу лежал клочок бумаги, видимо слетевший со стола, того же размера, формы и цвета, как тот, который герцогиня просила подписать лорда Рафтона, когда приходила навестить его вместе с Вирджинией. Тогда герцогиня сказала, что это любовное письмо, которое он написал ей много лет назад. Но, несмотря на ужас и смятение, охватившие девушку, когда она увидела задушенную герцогиню, Вирджиния заметила клочок бумаги и теперь знала без тени сомнения – это был чек!

Глава 10

В замке стояла тишина. Вирджинии казалось, что все, кроме нее, ушли на похороны. Герцог настоял, чтобы на похоронах присутствовали только близкие, члены семьи и домашняя прислуга. Но все равно собралась большая толпа людей, следовавших за гробом, покрытым белыми лилиями. Его несли от замка к фамильному склепу в часовне, находившейся в парке, садовники и лесники.

Из-за задернутой шторы Вирджиния наблюдала, как двигалась процессия, извиваясь, точно длинная темная змея под теплым солнцем, яркий свет которого резко контрастировал с черной одеждой и траурными вуалями.

Последние три дня превратились в сплошной кошмар для мисс Мартцбанкс, и, несмотря на то что основная часть приготовлений к похоронам пала на ее плечи, Вирджиния понимала, что эти хлопоты поддерживают ее и спасают от беспамятства.

Вирджиния узнала, что многие родственники возражали против решения герцога провести похороны так быстро. Они также возмущались его настойчивым требованием оставить гроб закрытым, так что тело герцогини не смогли увидеть те, кто хотел отдать ей последнюю дань уважения.

Только мисс Маршбанкс и Вирджиния знали причину такого запрета; только они знали, что оставшиеся багровые пятна нельзя было целиком отнести на счет сердечного приступа.

Поскольку у мисс Маршбанкс не было, кроме Вирджинии, человека, которому она доверяла бы, Вирджинии приходилось выслушивать все. И что женщины из поместья, пришедшие приготовить герцогиню к погребению, как того требовал обычай, были оскорблены присутствием в спальне мисс Маршбанкс. И как они жаловались, что задернутые шторы затрудняли их работу. И что их удивил приказ герцога похоронить мать с жемчужно-бриллиантовым воротником на шее.

– Они, конечно, не посмели спорить с его милостью, – рассказывала мисс Маршбанкс, – только я приняла на себя этот удар!

Но теперь, размышляла Вирджиния с немалым облегчением, тяжкое испытание почти позади. Вчера два санитара увезли лорда Рафтона в закрытой карете. Сегодня вечером или, самое позднее, завтра рано утром все родные и друзья, остановившиеся в замке, также разъедутся.

Вирджиния обрадовалась, узнав, что леди Шелмадин тоже уедет, но она знала, что это не свидетельствует об ее поражении или отказе от заговора. Они с Маркусом Риллом не оставят своих планов уничтожить герцога. Единственной причиной ее отъезда послужила утрата компаньонки, без которой она не могла находиться в замке.

Вирджиния случайно столкнулась с леди Шелмадин сразу после смерти герцогини, и если бы она не была так напугана, то ее позабавила бы эта встреча. Прибыл доктор, и Вирджиния, понимая, что ее роль стража у двери герцогини завершена, направилась прочь по коридору. Дойдя до лестничной площадки, она догадалась, что герцог уже рассказал домочадцам о смерти своей матери.

Шторы были задернуты, и в главном холле было почти темно. Вирджиния спускалась по лестнице, когда леди Шелмадин, очевидно выходившая погулять, вошла в парадную дверь. Она остановилась на мгновение, оглядываясь вокруг, затем, подобрав юбку, стала поспешно подниматься по лестнице. На полпути она нос к носу столкнулась с Вирджинией.

– О, мисс Лангхолм! – воскликнула она. – Я не увидела вас. Так темно! Шторы задернуты. Может быть, кто-то умер?

Вирджиния заметила, как внезапно заблестели от волнения глаза леди Шелмадин, и после секундного молчания тихо ответила:

– Да, у меня плохие новости. В доме покойник!

– О, не может быть! – воскликнула леди Шелмадин. – Бедный Себастьян! Как ужасно! Что случилось?

Вирджиния не сразу ответила. Затем, поскольку леди Шелмадин вопросительно смотрела на нее, она спросила:

– Но почему вы так уверены, что несчастье случилось с герцогом? Его светлость в полном здравии. Умерла герцогиня…

Если бы Вирджиния не боялась так сильно за жизнь герцога, то она рассмеялась бы, увидев, как исказилось лицо леди Шелмадин. Тогда она совершенно ясно поняла, что почувствовала эта гнусная женщина: поначалу разочарование, что не осуществился их с Маркусом Риллом злобный замысел, а затем внезапный страх, что их яд на самом деле убил не того человека.

– Г…герцогиня! – заикаясь, пробормотала леди Шелмадин.

– Да, герцогиня – повторила Вирджиния. – Весьма странный и внезапный приступ. Доктор, возможно, сумеет объяснить, как это случилось.

Когда Вирджиния, отвернувшись, стала спускаться вниз, оставив леди Шелмадин, застывшую в нерешительности на лестнице, она понадеялась, хотя на это было мало оснований, что напугала ее. Вирджиния понимала, однако, что время идет и Маркус Рилл станет биться, как загнанная в угол крыса, чтобы избежать банкротства и тюрьмы.

Увидеться с герцогом наедине Вирджиния не могла. Иногда, проходя по коридорам, она мельком видела его. Он шел в окружении родственников или отдавал распоряжения слугам, но временами казалось, будто он забыл о самом ее существовании.

Вирджиния полагала, что ей следует уехать, и это, конечно, было бы правильно и тактично. Но она знала, что ничто, кроме прямого распоряжения самого герцога, не заставит ее покинуть замок, пока она не узнает, что он в безопасности. И еще важнее то, как она думала с некоторым смущением, что она не занимает особого положения в обществе. Мисс Маршбанкс можно было рассматривать как вполне приемлемую для нее компаньонку, в то время как леди Шелмадин принадлежала к другому слою общества.

Оставалось три дня, в течение которых Маркус Рилл должен был приступить к решительным действиям или смириться со своей неудачной попыткой уничтожить герцога. Вирджиния была уверена, что к этому моменту они с леди Шелмадин использовали все таблетки. Таким образом, они должны прибегнуть к какому-то другому способу. Кроме того, всех удивило бы, если бы герцогиня и герцог почти одновременно умерли от сердечного приступа.

Так каковы дальнейшие планы Маркуса? Вирджиния ломала голову. Он не осмелится стрелять в герцога. На него, несомненно, падет тогда подозрение в убийстве. Он мог бы утопить герцога, но тот не любит плавать в озере. Какое оружие изберет Маркус?