Клянусь, это любовь была...

Иногда она видела его издали, когда он мчался на своем мотоцикле. Он ей казался таким красивым и таким далеким. Как ей было тяжело, не знал никто. У нее не было такой близкой подруги, которой она могла бы излить душу. С мамой она об этом говорить не хотела. Мать, конечно, была довольна, что дочка перестала гулять по ночам, пропускать уроки и начала учиться заметно лучше. Она поняла, что они расстались, и видела, как дочь страдает и как быстро повзрослела.

Аня по-прежнему была красивой. И хотя ее глаза уже не лучились любовью ко всему миру, она пользовалась повышенным вниманием. Иногда она встречалась то с одним парнем, то с другим, но потом быстро в них разочаровывалась. Они были другими — не ее. А вот с ним получалось так, как будто они знали друг друга сто лет. И Аня начала понимать, что люди очень разные и найти среди них близкую себе душу очень и очень трудно. А вот потерять близкого человека ничего не стоит.

И вот они должны снова встретиться. Он, наверное, тоже думает о ней. Он не мог так просто о ней забыть. Он ее тоже любил, она в этом не сомневалась. Просто она себя вела неправильно, и он обиделся. Он, как раньше, принесет ей цветы, скажет, как ему трудно без нее, и они снова будут вместе. Навсегда.

Аня всегда опаздывала. Ей нравилось, что он ее ждет. Она в этом видела доказательство его любви. Но в этот день Аня пришла первой, и сердце ее билось сильно-сильно. Ей очень хотелось снова стать любимой.

Он пришел с букетом цветов.

— Пошли, погуляем, — сказал он.

— Пойдем, — ответила она.

Они молча шли по парку, был теплый осенний день, и дорожка аллеи была засыпана мягкой листвой. Желтые листья высоких дубов напоминали, что все в этом мире когда-нибудь кончается и что скоро, очень скоро придет зима.

— Как дела? — нарушил он молчание.

— Нормально, — ответила Аня.

— Я слышал, ты с кем-то встречалась?

— Да, встречалась.

— Ну и как он?

— Это имеет значение?

— Не имеет.

Они снова молча гуляли, потом он предложил:

— Давай посидим на скамейке.

Они посидели. Она ждала, когда он снова заговорит.

— У меня к тебе просьба, — сказал он, избегая ее взгляда. Ее сердце снова начало сильно биться.

— Я не знаю, что ты с этими парнями делала, но я знаю, что девушки, которые… ну, которые… становились женщинами так рано…

Аня закрыла лицо руками. Она мгновенно все поняла. Ему даже и в голову не приходило восстановить прежние отношения. Он просто решил…

— Я просто не хочу, чтобы ты пошла по рукам, — сказал он. — Я буду себя за это корить. Ты понимаешь?

— Какое твое дело, как я буду себя вести? Я тебе чужая, ты мне тоже чужой.

— Нет, мы с тобой друзья. Ну и что, что мне сейчас нравится другая. Я хочу, чтобы мы остались хорошими друзьями, я не хочу, чтобы ты делала глупости, о которых потом будешь жалеть. Обещай, что мы останемся друзьями. Обещаешь?

— Обещаю, — ответила Аня и вдруг почувствовала себя такой спокойной, такой взрослой.

— Мне пора, — сказала она. — Прощай.

— Ты забыла цветы, — крикнул он ей вслед.

— Я ничего не забыла, ничего! — крикнула она ему в ответ и побежала.

Домой Аня вернулась поздней ночью. Она вошла в дом и видела, что мама не спит. Найдя большие ножницы, достала из конверта фотографии, где они были вместе, и начала их разрезать на мелкие кусочки. Мать стояла сзади, затаив дыхание.

— Мама, у нас есть что-нибудь спиртное? — спросила она у матери, и в ее голосе были нотки, которые насмерть напугали маму.

— У отца осталось немножко коньяка.

— Мне немножко, только одну рюмку.

Мама ушла и вернулась с рюмкой коньяка. Аня молча выпила, поцеловала маму и ушла спать.

Экзамен по истории шел уже второй час. Свой билет Аня знала хорошо. Она готовилась к экзаменам и получала хорошие оценки. Еще неделя — и прощай, школа! Она вступает в большую жизнь. Наверное, будет поступать в педагогический. Ей нравятся дети. Она хочет с ними работать.

Экзаменационная комиссия явно скучала. Экзамен шел своим чередом. Один за другим сдавали свои ответы выпускники. И вдруг резко распахнулась дверь, и в комнату влетела девушка из параллельного класса.

— Аня, Аня! — кричала она. — Иди сюда быстро!

— В чем дело, что ты себе позволяешь?! — возмутился завуч.

— Мотоцикл ее друга сбила машина. Он сейчас в больнице. По радио объявили: срочно нужна кровь. У него редкая группа.

Аню как током ударило. Тетрадь полетела в одну сторону, экзаменационный билет — в другую. Она вскочила с места и побежала к двери. Никто не собирался ее останавливать. Больница была недалеко от школы. Аня бежала как сумасшедшая, ее душили слезы, сердце разрывалось от боли и от страха. У входа в больницу ее остановил дежурный. Вход в операционную был посторонним строго воспрещен. Она начала так рыдать, что и камень мог бы растаять. Хорошо, что помогла подружка.

— Там умирает ее парень, как вы не понимаете! — сказала та.

— Ладно, ладно, пускай идет. Накинь :на себя этот халат.

Она побежала вверх по лестнице и вошла в большой коридор. Все смотрели на нее. Все. Но ей было наплевать.

— Где он, покажите мне его. Я хочу его видеть! — кричала она и плакала. Все молчали. Она испугалась и перестала кричать.

— Он умер, — сказал кто-то тихо. — Пять минут назад. Слишком поздно мы нашли кровь.

Потом какая-то женщина ее проводила в маленькую комнату, где пахло лекарствами и больными, дала ей успокоительные капли.

— Поплачь, — посоветовала она.

Но Аня не могла плакать. Она впервые почувствовала грань жизни и смерти, потеряв самого дорого человека, которого ничто не могло вернуть. Он ушел из ее жизни навсегда, но оставил ей любовь, короткую, но прекрасную. На всю жизнь она сохранит память о своем друге. И если когда-нибудь снова полюбит, то любимому обязательно расскажет, как каждый день он рвал с клумбы цветы для нее. Расскажет, как они гуляли по ночам, как любили друг друга и как были счастливы, когда ей было всего пятнадцать лет.

ПРАЗДНИК ДУШИ

Поезд в очередной раз остановился. Пассажиры посыпались на перрон. «Остановка на десять минут. Смотрите не опаздывайте!» — крикнула проводница им вслед. Инженер вышел одним из первых и улыбнулся проводнице. Она улыбнулась в ответ. «Интересно, сколько ей лет? — подумал инженер. — Тридцать пять?»

Он лениво шел вдоль перрона, разглядывая пассажиров, продавцов и магазины, встречающиеся повсюду. Он сел в поезд вчера, и ему предстояло ехать остаток дня и ночь. Завтра утром он будет дома. На этот раз он вернется домой победителем. Долгих десять лет он шел к этой удаче. Сколько было промахов, невезения, да и просто просчетов. Но сейчас, когда почти никто из друзей и знакомых не ждал от него какого-либо продвижения, не говоря уж об успехах, он все-таки добился первого и очень серьезного успеха. И успех этот измеряется не какими-то абстрактными формулировками, а внушительной суммой денег, которые ему вручили вчера в качестве аванса. Правда, его партнеров немножко удивило, когда он предпочел их получить наличными. Но он так долго жил без денег, так долго считал каждую копейку, что для него самым существенным доказательством успеха была пачка банкнот, которые ему передали в фирменном конверте.

Только после этого он действительно поверил, что это не шутка и ему наконец-то улыбнулась удача. Он шел ленивым шагом вдоль перрона и улыбался всем подряд.

Конечно, он мог вернуться обратно на самолете. Но он решил вернуться домой поездом, чтобы немного привыкнуть к новой жизни, которую открывал перед ним контракт, подписанный вчера утром. Перед самым отъездом он успел купить себе дорогой летний плащ, новый синий костюм и, решив сделать себе подарок, купил билет в дорогой купейный вагон. В поезде он обедал в ресторане, чего раньше себе никогда не позволял. Теперь ему предстояло менять многие свои привычки, приобретенные за последние годы, например не покупать ничего лишнего или искать самые дешевые товары. Но самое главное, он должен был изменить свою психологию. Он уже не неудачник, которого никто серьезно не воспринимает, а вполне удачливый инженер, проект которого приобрела известная и солидная фирма. У него есть талант, у него есть идеи. Значит, у него все впереди. И он должен выглядеть соответственно.

Когда он вернулся обратно к своему вагону, проводница стояла у входа в ожидании новых пассажиров. Вагон был полупустой. Пассажиры явно игнорировали комфорт, уж чересчур дорогими были эти услуги.

— Ну, что-нибудь приобрели? — спросила проводница.

— Я? Нет… — слегка удивился инженер от неожиданного внимания к своей персоне. — Я просто так гулял. Весна!

— Да, погода в наших краях отменная. Вот завтра утром, когда будем уже у вас, вряд ли там будет так тепло.

— Ну ничего, у нас тоже скоро весна начнется.

Вместо того чтобы войти в вагон, он встал рядом с проводницей. Он прекрасно понимал, что слова проводницы — дань обычной вежливости. Ей, конечно, скучно вот так вот стоять и ждать пассажиров, которые, она догадывается, вряд ли будут. А вот ему совсем не скучно. Он давно не был так доволен собой, и давно жизнь, вернее, ближайшее будущее, не казалось ему таким интригующим. И поэтому он был не прочь побеседовать с проводницей. У него был праздник, праздник души. И он хотел с кем-то поделиться своим счастьем, не рискуя никому испортить настроение.

— Мороженое, печенье, напитки. — Он поднял голову и увидел молодую девушку в униформе.

— Да нет, — вздохнула проводница. — Спасибо!

В ее интонации он уловил знакомые до боли ноты. Сколько раз приходилось ему отказываться от подобных предложений, да притом при жене и детях, только из-за того, что нечем платить. Он даже попытался внушить себе, что он действительно ничего такого не любит. С детьми было труднее.

— Может быть, мороженое? — предложил инженер. — Я угощаю. Вам какое? Выбирайте.

— Ой, спасибо, вы очень любезны. — Она взяла мороженое. Он тоже. Они ели и болтали о хорошей погоде, о весне и просто так, ни о чем, пока поезд не тронулся с места. Инженер вернулся в свое купе в приподнятом настроении. До наступления вечера он успел немного поспать и поужинать в ресторане.

Проводница вернулась в свое купе и увидела грузного мужчину среднего возраста, который молча предъявил свое удостоверение. «Следователь по особым…» — краем глаза прочла она.

— У меня к вам несколько вопросов. Заходите, пожалуйста, и закройте дверь.

— Случилось что-то? — испугалась она.

— Да, к сожалению, случилось. Но не сегодня, а неделю назад. Ваш поезд тогда как раз шел по этим местам. Мы нашли труп мужчины без документов и денег, — он протянул ей фотографию. — Посмотрите внимательно. Вы его не видели?

Она дрожащими руками взяла фотографию и тут же вернула обратно, будто боясь заразиться чем-то очень нехорошим.

Мужчина ухмыльнулся:

— Да. Я понимаю, что зрелище не для слабонервных. Но все-таки…

— Нет, — сказала она с заметным усилием, — я его не видела.

— Ладно, — сказал мужчина. — Если вдруг увидите что-нибудь подозрительное, сообщите машинисту. Вы поняли?

— Да-да, конечно.

Мужчина ушел, и она взялась протирать чайные стаканы, хотя они были абсолютно чистые.

Поезд мчался дальше на север. Монотонно стучали колеса. Инженер сидел у окна и думал, как мало нужно человеку для хорошего настроения. Конечно, обидно, что за успехом ему надо было гоняться так много лет. Но что поделать. Зато у него сейчас есть успех и, что немаловажно, перспектива. Ау многих, очень многих людей никакой перспективы в жизни нет.

После обильного ужина и выпитого вина слегка шумело в голове и хотелось с кем-то пообщаться. Просто так поговорить. Просто так кому-то продемонстрировать, какой он замечательный человек. Но в купе он был один. Других пассажиров не было и, скорее всего, не предвиделось. Он посмотрел на часы. Согласно расписанию, поезд должен скоро делать остановку минут на десять. Можно еще раз выйти на перрон и подышать свежим воздухом. Потом можно спокойно поспать до утра.

На этот раз он решил не отходить далеко от своего вагона. Погода уже начала портиться. Солнце скрылось за горизонтом. Дул прохладный ветерок.

Проводница стояла у входа в вагон и ждала пассажиров, которых так и не было. У нее была большая грудь и формы, которые нравятся многим мужчинам. Огромные синие глаза выглядели немного усталыми. Инженер подошел к ней, и они вновь стали болтать. Он рассказывал анекдоты. Она смеялась. Потом они говорили о погоде, о жутких ценах и о многом-многом другом, что нас окружает и дает, возможность двум незнакомым людям поддерживать ни к чему не обязывающий разговор.

В их беседу вмешалась старушка с громадным пакетом на руках.

— Купите яблоки, они очень вкусные, — попросила она.

Поезд уже должен был вот-вот тронуться, и пассажиры собрались около входа.

— Может, кто-нибудь купит яблоки? — спросила проводница, обращаясь ко всем. — Помогите бабушке.

— Я покупаю, — сказал инженер. — Почем яблоки, бабушка?

Он протянул старушке купюру, которая втрое превосходила их стоимость, и отказался взять сдачу.

Когда они вошли в вагон и поезд набрал скорость, он пошел в купе к проводнице.

— Вы яблоки любите? — спросил он. — Возьмите, а то я после ужина не в состоянии ничего есть.

— Ой, спасибо вам. Я, конечно, люблю яблоки. Но, может быть, нам что-нибудь еще… Не хотите ли вы, скажем, выпить? У нас в салоне-ресторане можно купить шампанское. Я готова сходить за бутылкой.

Она смотрела на него и игриво улыбалась. Он почувствовал, как вдруг ноги стали ватными, а сердце стало быстро биться.

— Шампанское? Нет проблем, — бормотал он. Я готов. Это замечательная идея. И вообще… Это просто замечательная идея. Деньги я сейчас дам.

Она назвала цену, почти в два раза превышающую стоимость шампанского в ресторане. Он молча отсчитал деньги и отдал ей.

— Тогда я схожу за шампанским. И… я вас позову, ладно? Сейчас просто еще рано. Часов, скажем, в двенадцать… Тогда будет тихо и спокойно. Мы с вами спокойно посидим… Ладно?

Он вернулся в купе сильно взволнованный. Давно с ним не случались любовные приключения. Как только от него отвернулась удача, женщины почему-то стали обходить его стороной. Да и он изменился… Резко постарел, глаза потускнели. Про одежду даже не стоит говорить. А тут такой оборот.

В двадцать минут первого он услышал осторожный стук в дверь. Это была она. В поезде включили отопительную систему, и в вагоне было довольно тепло. Она надела белую полупрозрачную рубашку, плотно облегающую ее большую грудь. Ярко накрашенные глаза и губы были доказательством того, что она тщательно подготовилась к встрече.

— Вы меня извините. Я просто решила попросить мою подругу, чтобы за меня подежурила. А мы посидим у вас, если вы не возражаете.

— Нет. Не возражаю. Вот со стаканами у меня…

Все нормально. Вот стаканы, а вот немного печенья и конфет. Открывайте, да только поосторожнее. Из-за сильной тряски шампанское у нас стреляет, как…

Но было уже поздно. Он резко сорвал проволоку, и пробка с оглушительным хлопком вылетела вместе с содержимым бутылки. Он стоял весь мокрый и хохотал до слез. Она была явно расстроена.

— Все нормально. Не расстраивайся. Давай допьем что осталось, и ты пойдешь за следующей бутылкой. Согласна?

Инженер надел другую рубашку и поменял мокрые брюки на спортивные. Он понимал, что если женщина сама предлагает выпить, то вряд ли воздержится и от более близкого знакомства. Проводница ему явно нравилась. Но он был уже взрослым человеком и не так сильно стремился к подобным приключениям. Он решил, что, скорее всего, женщина оставит инициативу за ним. А уж он… Его устраивала интересная беседа, вкусное шампанское. Этого было достаточно.

Проводница появилась через десять минут. На этот раз он очень осторожно открыл бутылку и не пролил ни капли драгоценной жидкости. Они пили шампанское и говорили о жизни. Инженер ничего не таил. Вино и радостное состояние окончательно развязали ему язык. Он рассказывал, как много лет работал, мучился, мечтал и что, наконец, сейчас ему повезло. Ему улыбнулась удача. Он заключил договор, получил деньги, и теперь его ждет выгодная и интересная работа. Проводница рассказывала о себе. В городке, где они живут, почти нет работы. Муж в один прекрасный день ушел и не вернулся. Она осталась с маленькой дочкой и мамой. Вот и вынуждена работать проводницей. Самое ужасное, что она теперь редко видит дочку и очень по ней скучает. Вот обещали поднять зарплату, но поднимут или нет — трудно сказать.

— Ты добрая, — говорил инженер, — да-да. Ты добрая. Я хорошо разбираюсь в людях. Не смейся. Ведь если бы не ты, я бы не… не догадался купить яблоки у старушки. А ведь было очевидно, что она бедствует. Ты это видела. Ты это почувствовала. Потому что у тебя доброе сердце. И вообще, ты хорошая.

— А почему ты старушке дал так много денег? Ведь ты лучше, чем кто-либо, должен знать цену денег, раз у тебя так их мало было.

— В том-то и дело, что знаю. Но я также хорошо знаю, как это обидно, когда ты, взрослый мужчина, должен угождать совершенно чужому человеку только потому, что у него есть деньги. На самом деле, богатые не могут быть щедрыми. Как это ни странно, самые добрые и щедрые люди — это такие, как мы с тобой, и давай выпьем за нас. Мы заслуживаем, чтобы нам улыбнулась удача. Я уверен, что у тебя все будет хорошо. Вот увидишь, все у тебя будет прекрасно.

— Когда это будет? — махнула женщина рукой. — Я уже ничему не верю.

Ты не права, — горячо возразил инженер. — Ты красивая, умная женщина. У тебя дочка растет. Конечно, достигнуть успеха в наше время не так просто. Для этого необходимо стараться. Очень стараться. И конечно, не поддаваться всяким соблазнам. Я уверен, что ты встретишься с хорошим мужчиной, который станет опорой для тебя и отцом для твоей дочери.

— Не себя ли имеешь в виду? — засмеялась женщина.

— Увы, я давно уже женат, — ответил ей инженер. — У нас еще осталось шампанское. Давай допьем.

Через полчаса, когда уже было допито шампанское, женщина встала.

— Мне пора, завтра утром опять работать.

— Может быть, еще одну бутылочку? — предложил инженер.

— Ну что ты, я и так пьяная. Лучше не рисковать. Спокойной ночи.

Была глухая ночь, когда проводница услышала, как кто-то старается открыть дверь в ее купе. Она улыбнулась в темноте и повернулась на другой бок. Нет, он, конечно, забавный, этот инженер, но… Ему лучше пойти поспать. Купе было закрыто, и, чтобы открыть дверь, нужен особый ключ.

Но это был не инженер. Дверь мягко открылась, и в купе вошел высокий плечистый мужчина.

Сон как будто рукой сняло. Она повернулась к нему лицом, но ничего не могла сказать.

— Я же тебе сказал, как выяснишь все, приди ко мне. — В его голосе были слышны металлические нотки.

— Он не тот, кто тебе нужен, — сказала проводница срывающимся от волнения голосом.

— Что ты мне голову морочишь?! Если он нищий, то почему согласился дать тройную цену за бутылку, да вдобавок купить еще одну.

— Он пижон, самый обыкновенный бабник. Поехал в командировку и решил развлечься с первой попавшейся женщиной.

— Откуда ты знаешь?

— Что я, мужчин не видела? Когда понял, что у него ничего не выйдет, умолял вернуть деньги. Пока я ему не сказала пару крепких слов, не успокоился.

— А может быть, ты сочиняешь? — Мужчина подошел и сел рядом.

— С чего ты взял?

Она старалась не показать, что боится его. Очень сильно боится.

Мужчине нравилось, что она боится. Он обнял ее за талию.

— Может быть, ты в него влюблена? — усмехнулся он.

— Ты мне внушаешь такое отвращение, что я возненавидела всех мужчин на свете, — она начала плакать.

— Неужели? — В голосе мужчины было столько иронии.

— Ты идиот, зверь! Ты почему убил того толстяка, что ехал с нами неделю назад? Ты же мне сказал, что только возьмешь деньги, не больше.

— Откуда знаешь? — Его руки железной хваткой замкнулись вокруг ее шеи.

— Тебя уже везде ищут. Сегодня ко мне приходил следователь.

Ах, вот что… Значит, надо делать ноги. Если что-то узнают… Ты, наверно, понимаешь, что тебя по головке не погладят. Без тебя я вряд ли бы на него вышел.

В ответ она только заплакала.

— Ах да, я забыл, ты ведь у нас добрая. Ты никому не хочешь зла. Ну, смотри сюда. Смотри сюда, тебе говорю.

Он начал бить ее по лицу, по голове, по телу, а потом вдруг сорвал с нее ночную рубашку и начал насиловать. Она не сопротивлялась.

СРЕДСТВО ПРОТИВ СТРЕССА

Она стояла на мосту и смотрела, как течет река. Дождь стучал по асфальту. Ветер играл с ее длинными черными кудряшками. Карие глаза блестели. Я шел мимо и остановился. Я смотрел, как по ее лицу сползают капли теплого дождя и как она мне как-то по-детски улыбается.

— Ты такая красивая, — не удержался я.

— Верно? — она улыбнулась еще шире.

Я стоял, дождь стучал по асфальту, она улыбалась, и я не знал, идти дальше или что-то ей еще говорить.

— Зонтик, — сказала она.

— Что?

— У вас в руках зонтик.

— Ах да, конечно, — я открыл зонтик и встал с ней рядом.

Она отвернулась и снова стала смотреть на реку. Я подумал, подумал и не нашел ничего более умного, как спросить:

— Вам не холодно?

— Разве это важно? — Она не обернулась.

— Иногда да, а иногда… Просто у меня профессия такая, я очень любопытный. Хочу, например, выяснить, как зовут красивых девушек, которые любят весной мокнуть под дождем.

Она засмеялась. У нее был низкий, довольно редкий для женщины тембр голоса. Черные вьющиеся волосы и карие глаза подчеркивали удивительно белое с розовым оттенком лицо. Ей было не больше девятнадцати. Она была просто восхитительной в этот весенний день. Десять минут назад я спешил, а теперь стоял и не знал, что дальше делать, хотя не люблю знакомиться на улице. Перспектива льстить самолюбию какой-то красотки за счет унижения собственного достоинства доставляла мало радости. К тому же красота настолько обманчива. Нет на свете более неустойчивой ценности. Однако я ждал, ведь этот дождь, в конце концов, должен был закончиться и с ним необходимость присутствия зонтика вместе с его хозяином.

— У вас есть мечта? — спросила она, не поворачиваясь ко мне.

Я растерялся, она застала меня врасплох.

— Ну… как вам сказать… может быть…

Я хочу жить, — прервала она мое бормотание, — на берегу теплого синего моря, в стране, где нет зимы, где растут большие красивые тропические деревья, где люди добрые и никуда не спешат. Я молчал. Мне было стыдно. У меня были совсем земные планы. Я уже давно стал, по крайней мере, так думал, обыкновенным циником, который этим, как щитом, прикрывает свою неспособность добиваться успеха и признания. К тому же мне стало холодно, и я не знал, что, помимо насморка, сулит мне это приключение. Она повернулась ко мне:

— Сколько вам лет?

— Тридцать.

— Ну вот, вы уже тридцать лет живете на этом свете, у вас же должны быть какие-то мечты.

— Были, конечно, и есть. Например, встретить случайно на мосту девушку — мечту все моей жизни — и с ней вместе замерзнуть до смерти.

Она долго хохотала, и я был благодарен судьбе, что она меня, такого обычного, ничем не выделяющегося, если только не считать носа, свела, хоть на несколько минут, с этой необыкновенной, очаровательной девушкой.

— У тебя, я вижу, с чувством юмора все нормально, — перешла она на «ты».

Я скромно молчал. Дождь уже кончился. И похоже, пришло время прощаться.

— Ну что ж, — сказала она, — спасибо. Ты был очень любезен. Прощай.

— Всего хорошего, — сказал я ей, — мне, честное слово, было очень приятно стоять с тобой на этом мосту. Спасибо тебе и всего хорошего.

Я закрыл зонтик, повернулся и пошел прочь.

Я шел и не хотел оглядываться, потому что знал, что нельзя обмануть судьбу.

— Эй, — окликнула она, — постой!

Я обернулся. Она подбежала ко мне:

— Угости меня чашечкой кофе. Ты ведь кофе пьешь, не так ли?

Мы сидели в небольшом безлюдном кафе и пили черный кофе.

— Ты знаешь, у меня было такое странное настроение. Почему — не знаю, — говорила она.

— Может быть, ты хочешь чего-нибудь более крепкого, чем кофе. Это помогает. Скажем, шампанского?

— Шампанское? Отлично. Давай отметим наше знакомство.

Мы выпили целую бутылку на те деньги, что я спешил вернуть знакомому. Она сняла плащ и стала еще более чудесной и близкой. Ее щеки раскраснелись, карие глаза горели. Я чувствовал, как от свалившейся на меня удачи и от шампанского кружится моя голова. Я был уверен, я знал, что этот праздник, который так неожиданно ворвался в мою жизнь, через час закончится, и мне придется выслушать упреки за то, что я не вовремя и не полностью вернул деньги приятелю. Но я хорошо знал, что за все надо платить и что не так часто, если не сказать — очень редко, такие вот красивые девушки баловали меня своим вниманием. Как я и полагал, она была студенткой и училась на первом курсе. Она изучала иностранные языки. Много и упорно, как она сказала, училась. Сильно уставала. Она была из другого города. Сначала она жила в институтском общежитии. Но когда приехала ее мама и увидела, какие там условия, то сразу выделила ей деньги, чтобы она вместе с другой девушкой сняла комнату недалеко от института. Маму больше всего возмущало то, что некоторые девушки-старшекурсницы приглашали своих мальчиков в общежитие и оставляли у себя на ночь…

— Как интересно. Представляю, как хорошо спится, когда рядом занимаются любовью, — заметил я.

Она засмеялась своим низким, чарующим смехом.

— Ты этого не можешь представить. Одной фантазии здесь мало. Разве фантазия может заменить действительность? Ты, например, слышал про Испанию и, может быть, даже знаешь что-то о ней.

— Я читал Хемингуэя. Он очень красиво пишет об Испании.

— Да, но ты можешь себе представить Испанию, если только поживешь там хотя бы полгода.

— Ты что, жила в Испании?

— Я там родилась.

— Слушай, а ты случайно…

— Нет, я не испанка. Мой отец просто тогда работал в торговом представительстве. Я жила в Испании до одиннадцати лет. Потом мы вернулись сюда, а через пару лет родители развелись. Отец сейчас снова работает в Испании. Мама, мама очень скоро стала некрасивой, ворчливой женщиной. Наверное, так выглядят все брошенные женщины.

Мне с ней порой бывает так тяжело. Я даже рада, что живу сейчас вдали от нее. Хотя иногда так скучно, так одиноко, что просто хочется выть. Здесь мне не хватает солнца. Я так люблю солнце. Я просто не могу жить без него. Ты бы только видел, какое солнце в Испании! Какое там ослепительное, яркое, красивое солнце! А какое там море, какие деревья! И люди там другие. Более добрые, более темпераментные, более отзывчивые. Ты понимаешь меня?

— Может быть, да, а может быть, нет, — ответил я. — Я тоже люблю солнце. Вот сегодня днем выглянуло солнце, и я решил пройтись по улицам нашего города и встретил тебя.

— Расскажи о себе, — попросила она.

— Моя жизнь — самая что ни на есть обыкновенная. В Испании не был. Иностранных языков не знаю. Какими-то выдающимися талантами не обладаю. За свои тридцать лет ничем особенным не отличился.

— Извини, а ты из этого города?

— Нет. Я недавно сюда приехал. Так получилось.

Воцарилась тишина. Я понял, что вечер близится к концу, и машинально потянулся к бокалу. Он был пуст. Она уловила мое движение и спросила:

— А может, нам еще выпить шампанского? Сегодня почему-то хочу напиться.

— Нет проблем, — заявил я, хотя всегда, когда тратил чужие деньги, сталкивался с проблемами.

Я взял еще шампанского, и эта бутылка стала гарантией, что наша беседа продлится еще некоторое время.

— Вообще-то я больше люблю вино, лучше красное. Когда я окончила школу, отец мне подарил бутылку красного испанского вина. Ты, наверное, никогда не пил испанское вино. Оно пахнет солнцем. Но здесь, в этом городе нет такого вина. Я, конечно, шампанское тоже люблю. Я научилась его пить, когда жила в общежитии. Его привозили мальчишки, которые приходили в гости.

— Это те, которые потом оставались ночью?

— Те тоже. Шампанское похоже на лимонад, пьется так же легко. Я люблю, когда слегка кружится голова и неизвестно откуда появляется хорошее настроение. У меня в последнее время так мало стало радостей. Учебу свою я ненавижу. Я говорю свободно по-испански, но нас заставляют учить английский плюс еще всякую чушь. Голова просто кругом идет. И я думаю: в чем смысл жизни, зачем надо так мучиться, выносить такие страдания — одиночество, большие нагрузки, полуголодные дни и месяцы, — чтобы потом, неизвестно когда и неизвестно где, жить хорошо? И настанут ли эти времена? Ну вот ты. Ты ведь живешь на одиннадцать лет дольше. И что, сейчас тебе лучше, чем в девятнадцать?

— Наверное, нет.

— Вот видишь. И я хорошо понимаю девушек, которые таскали к себе мальчиков. Они хотели взять свое от жизни сейчас, а не потом.

— И что, — усмехнулся я, — получили, что хотели?

— Но они поступили так, как они хотели, и я их не осуждаю. Я считаю, что все должны иметь право поступать так, как им хочется.

— Твоя мама, кажется, другого мнения.

— Она не одобрила бы даже то, что я с тобой здесь пью шампанское.

— Следует ли из этого, что очередной наш с тобой тост будет «за запретное»?

— Нет, конечно, — она одарила меня очередной восхитительной улыбкой. — Если честно, то мне, да и другим девушкам тоже, было не по себе, когда на соседней койке всю ночь раздавались звуки любовных игр. Чтобы в таких условиях спать, надо иметь железные нервы.

— А чтобы заниматься, как ты говоришь, любовными играми в комнате, где на соседних койках спят или притворяются, что спят, еще двое…

— Трое, — засмеялась она.

— Тем девушкам не надо иметь железных нервов?

Это дело привычки. Я, например, считаю, что так нельзя, не потому, что это неприлично, а потому, что некрасиво. Все должно быть красиво, ты не согласен? Но есть такие, которых как раз такая обстановка возбуждает.