Клянусь, это любовь была...

— Может быть, у него появилась женщина, — говорил ей муж. — А то как объяснить его новый интерес к жизни?

— Может быть. Но почему он все время торчит дома? — спрашивала она.

Ответ она получила через пару недель. Одной из ее новых привычек было принятие ванны не менее часа каждый день. Она получала огромное удовольствие, валяясь в горячей, пенистой воде. Она любила чувствовать прикосновение влаги к своему молодому, красивому телу, которое после рождения ребенка, конечно, изменилось, но постепенно приобрело прежние восхитительные формы. Обычно она принимала ванну днем, когда ребенок спал.

В тот день дочка болела, и, лежа в ванной, она вдруг услышала, как та плачет. Она резко встала и бросилась к двери ванной, на ходу надевая на мокрое тело халат, и услышала шаги убегающего от двери человека. Она услышала, как у хозяина закрывается дверь. Это был он — дома больше никого не было. Но что он тут делал? Она вошла в ванную комнату, закрыла дверь, и все стало ясно. Дверь закрывалась плотно. Однако наверху образовывалась почти незаметная щель. Она вышла из ванной, взяла стул, который почему-то всегда стоял рядом, поставила его рядом с дверью и поднялась на него. Так и есть. Через щель была отчетливо видна ванна, где еще пенилась вода.

Давно она не была в такой ярости. Первое, что пришло в голову, — сказать все мужу. Тот наверняка ему что-нибудь поломает. Она пошла в спальню. Дочь мирно спала. Это ее успокоило. Она просто заделает щель — и все. Интересно, сколько времени он так… Она почувствовала, что краснеет. Странно, что именно сейчас она начала понимать, что все это время она жила рядом с чужим мужчиной. И похоже, этот мужчина знает о ней не так мало…

Она вошла в ванную и закрыла за собою дверь. Чуть выше щели она заметила кружок и повесила на него полотенце. Щель полностью закрылась. Она успокоилась и пошла готовить обед.

Вечером она ничего не сказала мужу. На следующий день утром, выйдя на кухню, она увидела там хозяина. Мужчина по привычке быстро встал и собрался уходить. Она нарочно встала на его пути, и он просто был вынужден поднять голову и посмотреть ей в глаза. Он был смущен, он совершил преступление и чувствовал себя виноватым, он каялся — вот что говорил его взгляд. Она собиралась сказать ему кучу гадостей, но почему-то ничего не сказала. В этот момент ей был смешон и жалок этот большой человек, старше ее больше чем на десять лет. Она почувствовала его беспомощность, его уязвимость. Она, конечно, очень красивая девушка. Правда, после свадьбы ей не часто говорили об этом. Но она от этого не стала менее красивой. Просто у нее появилось много хлопот — дом, муж, ребенок. Это не означает, что она не хотела чувствовать, как мужчины обращают на нее внимание. Она молода, стройна и любит чувствовать свою силу и свое влияние на представителей сильного пола. Это любят все женщины.

Хозяин проскользнул мимо нее, а она стояла, как Наполеон после Аустерлица, — восхищаясь своей победой.

Она поняла, что этот человек — взрослый, серьезный — полностью в ее власти. Он ничего плохого ей не сделает. Даже пальцем ее не тронет. Он даже не скажет, как она ему нравится! Он понял, что она не для него. Она — это мечта. Она для него как солнце, которое греет сильно-сильно, которое рядом и очень-очень далеко.

Следовательно, она не должна на него сердиться. Он не развратник, он не враг. Он пленный.

Прошло несколько месяцев. В ее жизни появилась интересная и очень интригующая игра. Она принимала ванну, а он пытался подсматривать. Ей нравилось водить его за нос. Она периодически меняла время принятия ванны и знала, что он будет терпеливо сидеть, как охотник в засаде, и ждать, ждать, ждать. Иногда, когда у нее не было настроения, она закрывала щель полотенцем и тем самым сводила на нет все его старания. Но иногда, правда редко-редко, при хорошем расположении духа, она устраивала в ванной целый спектакль и четко слышала, как мужчина за дверью вздыхает, не в силах все это терпеть молча. Однажды она неделю подряд закрывала полотенцем щель. В течение часа, который она проводила в ванной, он несколько раз приходил, вставал на стул, подсматривал, висит ли полотенце или нет… и уходил. Она научилась слышать его шаги, хотя он старался ходить бесшумно. Она знала примерно, когда он снова появится. Однажды, когда он в очередной раз тихо-тихо подкрадывался к двери ванной и бесшумно поднимался на стул, вместо полотенца он увидел девушку, которая стояла полностью обнаженной посреди ванной комнаты и ехидно улыбалась ему. От неожиданности он потерял равновесие и со страшным шумом грохнулся на пол. Она так громко смеялась, что стены дрожали. Это был не смех, а самая настоящая истерика. От ее смеха дом ходил ходуном, а дочка проснулась и начала плакать.

К своему удивлению, она начала понимать, что больше не стесняется этого, по сути, совершенно чужого человека, с которым за все это время она больше чем одним-двумя словами не обменялась. Постепенно он тоже начал втягиваться в эту игру. Нет, он по-прежнему избегал разговоров. Но уже не выглядел таким расстроенным и виноватым, как в первый раз. Он понял, что она иногда не прочь, чтобы он смотрел на нее обнаженную, и пользовался этой возможностью. Если бы он начал к ней приставать или хотя бы попытался заговорить, то она, возможно, прекратила бы сеансы стриптиза. Но он ничего не хотел менять, может быть, потому, что понимал, что рискует потерять даже то, что имеет. Он больше не прятал взгляд, но и не стремился смотреть ей в глаза. Муж, естественно, ничего не знал о ее шалостях. Она же, понятное дело, мужу ничего не рассказывала. Муж по-прежнему был весь поглощен работой, приходил домой поздно и сильно уставший. Он ждал от жены тепла и уюта, а не неприятных откровений. Она уже привыкла к такому образу жизни и старалась максимально помочь мужу отдохнуть и восстановиться. Правда, новые отношения, если можно было назвать это отношениями, с хозяином первое время вызывали в ней чувство вины перед мужем. Однако потом она привыкла и себя не осуждала.

В тот день она с самого утра чувствовала себя отвратительно. Голова кружилась, горло болело. Дома было холодно и как-то особенно неуютно. У нее не было никакого настроения. Да и дочка, как назло, весь день капризничала. В ванную она вошла почти машинально, разделась и, предварительно закрыв полотенцем щель, легла в горячую воду. Сначала вроде бы полегчало. Она даже задремала. Ей приснился жуткий сон, будто она лежит в ванной, а ванна находится посреди площади, и со всех сторон собрались нищие, алкоголики и бродяги, которые нагло глазеют на нее и смеются. Она открыла глаза и почувствовала, как голова и руки наливаются свинцом. Она попыталась крикнуть, но губы не слушались. Она теряла сознание. Ей стало страшно-страшно. Неужели это конец? Умереть так глупо. А что будет с дочкой? Она снова попыталась крикнуть, но из горла вылетел только жалкий стон. Как будто сквозь туман она увидела, как от ударов снаружи дергается дверь, потом слетает с петель, и в ванную входит хозяин. Он обнял ее и вытащил из воды. Вода ручьями струилась с ее обнаженного, почти безжизненного тела. Он быстро-быстро вытер ее полотенцем, отнес в спальню, положил на кровать и накрыл одеялом. Она смотрела на него и ничего не могла произнести. Он ушёл, но скоро вернулся со стаканом в руке и дал ей какую-то таблетку.

— Пей, — сказал он. — Это поможет.

Она не хотела пить. В ее глазах застыл ужас.

— Пей, я ведь врач, разве ты не знаешь? — сказал он. Она взяла воду с таблеткой. Он сидел рядом. Минут через пятнадцать она почувствовала, что ей стало лучше. Потом она заснула.

Когда она открыла глаза, было уже темно. Она встала и оделась. Голова еще немного болела, но тошноты уже не было.

В последующие дни ничего интересного не произошло. Она хотела его поблагодарить, но он, как всегда, сидел в своей комнате и не показывался. Она больше не закрывала полотенцем дверь. После того дня в ней что-то резко изменилось. Она к нему уже относилась совсем по-другому. Как именно — она сама не понимала.

Но жизнь тем и интересна, что всегда готовит сюрпризы. Именно в эти дни ее муж нашел новую, очень уютную и большую квартиру, где они могли жить только втроем. Она, конечно, очень обрадовалась. Как любая нормальная женщина, она мечтала иметь свой дом. И вот мечта сбылась. На подготовку к переселению муж дал ей два дня. В первый день она упаковывала чемоданы и сильно устала. После ванной она надела свое любимое летнее платье и пошла к хозяину. Тот открыл дверь и смотрел на нее, не понимая, что она хочет.

— Ты ведь врач? — спросила она его.

— Да, — ответил он, — что-то еще случилось?

— Ничего особенного, у меня поясница болит. Поможешь?

— Хорошо, сейчас, — он показал на диван, стоявший у стены. — Ложись.

Она легла и закрыла глаза. Он сел рядом.

— Здесь болит? — Он осторожно провел рукой по ее спине.

— Нет, — сказала она.

— А здесь?

— Нет.

— Здесь?

Она не ответила. Он аккуратно расстегнул молнию на ее платье. Она молчала. Он гладил ее по спине и чувствовал, как она, почти незаметно, вздрагивает от удовольствия. Его рука двинулась ниже. Она не шевелилась. Несколько секундой поколебался, потом начал осторожно гладить ее ноги. Она не сопротивлялась. Она молчала. Он гладил ее бедра. Она слышала, как сильно-сильно бьется его сердце и как дрожит его рука. Ему оставалось сделать одно-единственное движение…

— Все, — сказала она, — достаточно.

— Больше не болит? — пробормотал он с сожалением и иронией в голосе.

— Кажется, нет… я пойду.

Она встала, поправила платье и ушла. Она была весьма довольна собой, потому что получила наслаждение, потому что подарила наслаждение и потому что не потеряла контроль над собой. Она вновь почувствовала уверенность в себе. Как можно было этому не радоваться!

Через день они уехали, и она больше его не видела. Спустя месяц случайно в кармане своего халата она нашла записку: «Спасибо за возвращение к жизни».

Званый вечер приближался к концу. Видные политики, артисты, дипломаты уже оставили тот важный вид, с которым они появились в начале, и разбились на мелкие группы слегка пьяных и довольных собой людей. Она улучила момент, когда он остался один, и подошла к нему.

— Ну как настроение? — спросила она.

— Если честно, скучно.

— Как ты сюда попал? Он засмеялся:

— Случайно. Подруга меня сюда притащила. Ты ее уже видела.

— Подруга?

— Да, подруга. А ты часто здесь бываешь?

— Вообще-то — да. Мой муж — один из организаторов сегодняшнего приема.

— Разве? А я его не видел. Теперь засмеялась она.

— Ты не мог его видеть. Тот, кого ты знаешь, — давно уже не мой муж. Я успела развестись и снова выйти замуж. А ты, я вижу, тоже не сидел сложа руки. Подружка твоя не промах. Молодая и очень энергичная. Мордашка у нее в порядке.

— Не жалуюсь, — улыбнулся он.

— А что ты делаешь? Как там наш дом?

— Работаю врачом. Дом наш стоит там же, я его отремонтировал. Сейчас он выглядит значительно лучше.

— Пригласи в гости.

— Что?

— Да-да, ты все правильно понял… Пригласи.

ВСЕ ПРОДАЕТСЯ? В приемной сидели двадцать женщин. Она села на единственный свободный стул и принялась ждать. Судя по зданию и по интерьеру приемной, в этой фирме неплохо зарабатывали. Но шансов найти здесь работу у нее практически не было. Достаточно было посмотреть на этих девиц, пришедших сюда в поисках работы. Молодые, высокие, длинноногие — они все как будто сошли с обложки журнала мод. Сейчас только таких берут на работу. Да и, как правило, они умеют работать на компьютере и владеют иностранными языками. А что она?! И образование не то, и опыта в данной области никакого. Ну кто мог знать, что жизнь так изменится, и все, что она так хорошо знала и так умело делала, теперь никому не будет нужно!

Очередь продвигалась медленно. Из большой дубовой двери периодически выходила высокая ослепительная блондинка в умопомрачительно короткой юбке и небрежно бросала: «Следующая!» Женщины входили в эту дверь, а потом, после собеседования, их провожали в другую. Почему так — она не могла понять. Но она уже привыкла к причудам богатых людей и поняла, что искать в их поступках какую-либо логику бесполезно.

Наконец подошла ее очередь. Она машинально поправила прическу и пошла за высокой блондинкой. Они оказались в небольшой комнате с длинным столом и причудливыми кожаными креслами. За столом сидел молодой парень в очках со скучающим видом и перелистывал ее документы.

— Вам тридцать три?

— Да.

— И что вы умеете?

— Я?

— Ну не я же! Почему вы решили у нас работать?

— Знаете, я… я… Вообще я всегда считалась хорошим работником, четко выполняла все задания.

— Но по вашим документам я вижу, что последние два года вы не работали.

— У меня родился сын. Но теперь он большой. Я уже могу работать. Я очень хочу работать.

— Мне все ясно, — прервал ее хозяин кабинета. — Вы свободны.

— Но я могу надеяться?

— По правде говоря, у вас мало шансов, но если что, ваши координаты у нас есть. До свидания.

— Пойдемте, пожалуйста, я вас провожу.

Это уже была другая девушка, тоже очень молодая и очень высокая, но уже в каких-то странных брюках из тонкой материи, настолько обтягивающих тело, что четко обозначались все ее прелести.

Они вышли через другую дверь и пошли по длинному коридору со множеством дверей, которые впускали и выпускали множество людей. Она шла по коридору и не чувствовала ни обиды, ни разочарования. На нее нашло какое-то безразличие к себе и к окружающему миру. Сейчас она хотела только одного: поскорее вернуться домой, плюхнуться в теплую ванну и не видеть никого. Они прошли к выходу, охранник открыл дверь, и она вышла на улицу. На улице моросил мелкий холодный дождь, а у нее не было с собой зонтика. Она вспомнила, как мало у нее осталось денег, и ей захотелось зареветь прямо на улице. И она, наверное, так и поступила бы, если бы не услышала сзади свое имя. Девушка в обтягивающих штанах бежала к ней и что-то кричала. Дождь перешел в ливень, она стояла и ждала, пока девушка подойдет.

Девушка подбежала:

— Ну что вы стоите, как… Вас хочет видеть наш директор.

— Кто?

— Директор — я вам говорю. Вы пойдете или как?

Они побежали обратно. Охранник открыл им дверь и усмехнулся. Они успели окончательно промокнуть. «Мое платье, в чем я буду ходить?!» — подумала она. Девушка повела ее на второй этаж. Здесь обстановка была иная, чем на первом этаже, меньше было людей и больше роскоши. Они вошли в большую светлую приемную.

— Ждите здесь, — сказала девушка и исчезла за кожаной дверью.

Не успела она сесть, как снова открылась дверь и оттуда раздался голос:

— Входите.

Она входила с каким-то доисторическим страхом, как будто боялась, что там, за дверью, ее поджидает страшный зверь. Кабинет был большой и роскошный, на стенах висели картины, дорогая импортная мебель создавала атмосферу торжественности. За столом сидел высокий, грузный мужчина лет сорока и внимательно смотрел на нее.

— Садитесь.

— Я вся мокрая, мне неудобно… на улице был дождь.

Мужчина нажал какую-то кнопку. Бесшумно открылась дверь за его спиной, и в кабинет вошла очередная молодая высокая девушка. На сей раз это была брюнетка.

— Принеси что-нибудь выпить и скажи, чтобы затопили камин в гостевой комнате.

Брюнетка кивнула и вышла. Мужчина уставился на нее.

— Собственно, что вы от меня хотите? — спросила она с легким раздражением в голосе.

— Все то же самое, что и тогда, — глаза мужчины смеялись.

— Что значит «тогда»? Что за странная игра?

— Ты права, жизнь — это очень странная игра, — он встал со своего большого кожаного кресла и подошел к ней. Но она почему-то уже не боялась его. Он стоял перед ней и улыбался.

— Неужели ты меня не помнишь? — спросил он и назвал ее по имени.

Она посмотрела на него совершенно иначе, чем секундой раньше, так смотрят женщины только на своих близких.

— Боже мой, неужели…

— Да-а… Это я…

Через полчаса они сидели в гостевой комнате, пили шампанское из больших хрустальных бокалов и вспоминали их первую и единственную встречу десять лет тому назад.

Она с подругой поехала на юг отдыхать. Денег у них тогда (и тогда тоже) было мало. Они решили взять билеты только в одну сторону, а обратно вернуться автостопом. Тогда она как раз начала встречаться с парнем, который вскоре стал ее мужем. Это было их первое расставание. Расставание на две недели. Она, может быть, и не поехала бы, если бы не подруга. Они еще зимой договорились, что летом поедут отдыхать, и она не могла отказать. Они были близкими подругами уже много лет, и она считала, что знает ее очень хорошо. Как потом выяснилось, она ее совсем не знала. Сейчас только, вспоминая ту поездку, она начала понимать, что подруга хотела разлучить их. Может быть, она это делала неосознанно, тем не менее она делала все, чтобы они расстались. Там, на юге, она периодически находила каких-то парней, таскала ее на свидания, спала со всеми без разбора и ее тоже толкала на этот путь. А ей это казалось странным и недопустимым. Она сильно скучала по своему парню и через неделю заявила, что едет обратно домой. Подружка устроила истерику и сказала, что никуда не поедет, что это неприлично и что она ей надоела, но, в конце концов, сдалась.

Первые сто километров они возвращались на микроавтобусе с какими-то пенсионерами. А потом им долго не везло. Уже стемнело, когда рядом с ними притормозили два автофургона. Оттуда вышли два высоких молодых парня в джинсах и предложили подвезти. Оказалось, что им почти по пути, а парни почему-то им внушили доверие, что потом полностью оправдалось. Девушки сели по машинам и поехали дальше. Как выяснилось, мужчины везли на север арбузы.

— Это была моя первая удачная сделка, — сказал хозяин, наливая новую порцию шампанского в бокалы. — Тогда я впервые поверил, что смогу стать богатым.

Они ехали вместе полтора дня и, надо сказать, почти подружились. Вечером в каком-то маленьком городке водители пригласили своих спутниц в ресторан, где они сидели почти до полуночи и изрядно напились, потому что решили на этот раз ночью не ехать, а отдыхать. На опушке леса, куда они подогнали машины, была поставлена небольшая палатка. В машинах нашлась целая куча одеял, да и летняя ночь стояла темная, ласковая. Они пытались заснуть, но… Сначала ее подруга и тот парень, с которым она ехала, о чем-то долго шептались, потом начали целоваться. Хотя было много выпито, ей все же казалось диким, что ее подруга может вот так, при ней… Но она плохо знала ее. Подругу это, наоборот, еще больше возбудило. Она начала издавать такие вопли сладострастия, что… И тут она почувствовала, что другой парень осторожно начал гладить ее. Резко встав, она вышла из палатки. За ней вышел ее спутник. Он догнал ее и обнял.

— Нет, — сказала она, — не хочу.

— Почему, разве я тебе не нравлюсь?

— Нравишься. Но я люблю другого.

— Ты помнишь, как мне отказала в тот день в палатке? — смеялся хозяин. — Я целый год вспоминал и злился.

— Неужели тебе никто не отказывал?

— Отказывали, конечно, и я всегда это воспринимал очень болезненно. А в тот день, ты, наверное, помнишь, я потерял голову, как мальчишка. Ты была очень красива…

— Я же говорила тебе, я была влюблена.

Да-да, ты говорила, но когда вы так быстро согласились с нами ехать, потом, за ужином, так много выпили вина и твоя подружка начала так откровенно… Кстати, где сейчас она?

— Не знаю. Мы уже давно не дружим.

— Я так и думал. Очень вы разные были с ней.

— Да, оказалось, что мы разные…

— Ты не представляешь, как много думал я тогда о тебе, — сказал хозяин и осушил полностью бокал. — Я тогда так тебя зауважал… Что ты смеешься? У меня было много знакомых девушек, но никто из них даже близко не походил на тебя. Ты мне казалась такой умной, такой гордой. Мне так было интересно вместе с тобой ехать. Ты не представляешь, как я переживал, что ты уйдешь из моей жизни и мы больше никогда не встретимся. Ты даже своего телефона не захотела мне дать…

— Я же говорила тебе, я была влюблена.

— Да-да, и те тысяча двести километров, которые мы проехали без вас, я все время представлял этого парня, которого может такая, как ты, любить… Кстати, где он сейчас?

— Мы поженились. У нас ребенок.

— Но раз ты ищешь работу…

— Да, он очень талантливый инженер, но их институт закрыли, и больше года он не может найти работу.

— Значит, получается, что я был прав тогда!

— Ты о чем?

— Разве ты забыла наш спор, на следующий день, когда все время лил дождь? Я тебе говорил, что все в этой жизни решают деньги.

Вспомнила. Я это восприняла как личное оскорбление и чуть не из кожи вон хотела вылезти, но доказать, что это не так. Вот что я очень четко помню, что тогда мне удалось посеять в твоей душе сомнение. Помнишь, ты помрачнел и не хотел долгое время со мною разговаривать?

— Понимаешь, ты, сама того не зная, задела меня очень больно. Я тогда впервые поставил перед собой цель разбогатеть. А ты мне доказывала, что это ровным счетом ничего не значит. Кстати, что ты теперь об этом думаешь?

— Теперь я ни в чем не уверена. Мне все так противно…

— Ладно, — он встал с кресла и поставил бокал на стол. — Ты, значит, ищешь работу?

— Да, ищу.

— У меня к тебе один нескромный вопрос. А сейчас я тебе нравлюсь?

— Это имеет какое-то отношение к работе?

— Самое что ни на есть прямое.

— Ты стал значительно умнее, солиднее.

— Нет, я имею в виду как мужчина.

— Ты не обижайся, но тогда, десять лет назад, ты был значительно симпатичнее. Сейчас ты растолстел, мешки под глазами.

— Да, зато есть деньги. Много денег.

— Я понимаю.

— Вот и здорово. Ты тоже изменилась, стала…

— Страшной?

— Нет. Конечно, ты теперь не та красавица с горящими глазами, но… По крайней мере, я тебя узнал сразу, когда увидел на первом этаже. Короче, я тебя принимаю на работу. Ты будешь получать хорошую зарплату и к работе можешь приступить хоть завтра. Но только с одним условием.

— Каким?

— Здесь я хозяин. Все мои указания, даже если они самые глупые, должны непременно выполняться.

— Я-., я постараюсь… Мне, честно говоря, очень нужна работа. Я постараюсь.

— Хорошо. — Он встал, налил себе шампанского и залпом выпил. — Будем считать, что ты уже у меня работаешь. Видишь диван? Раздевайся и ложись.

— Ты шутишь? — Голос ее дрожал.

— Нет, не шучу, — сказал он уже совершенно другим голосом, голосом хозяина.

— Зачем это тебе, ведь здесь полно молодых девушек?

— Извини, но это мое решение, и здесь, в этом здании, оно не подлежит обсуждению.

— Нет, это невозможно, ты с ума сошел. За кого ты меня принимаешь?! Я же не рабыня и тем более не проститутка какая-нибудь. Я хочу уйти…

— Иди, никто тебя силой не удерживает. Тех девиц, которых ты видела, никто не заставляет у меня работать. Все на добровольных началах. Любая из них может уйти отсюда, когда захочет. Видишь, какая свобода…

— Ты чудовище, деньги тебя окончательно испортили, ты…

— Может быть, может быть. Я не спорю. Но ты тоже изменилась. Я готов поклясться, что за эти десять лет ты успела изменить мужу, и не один раз.

Она покраснела и ничего не сказала. Он посмотрел на нее, усмехнулся и добавил:

— Я уйду в кабинет, мне надо пару звонков сделать. Через пятнадцать минут вернусь. Ты можешь уйти, а можешь раздеться и лечь на диван. Постельное белье вон там, в шкафчике.

Когда она пришла домой, уже стемнело. Сын делал уроки, муж смотрел телевизор. Она, не говоря ничего, разделась, надела свой белый халат и пошла в ванную.

— Что с ней стряслось? — спросил сын отца.

— Ты думаешь, я знаю? — ответил отец, не отрываясь от телевизора.

Она мылась очень долго. Когда вышла из ванной, была мрачнее тучи. Мужа это больше забавляло, чем настораживало.

— Я же тебе сказал: не ходи на собеседования в эти богатые фирмы. Никто тебя не возьмет, только настроение испортишь. Я сколько раз уже бывал на таких собеседованиях. И что толку…

— Меня взяли.

— Что?!

— Меня взяли.

— Ты что, серьезно?

— Да.

— А почему ты такая мрачная?

— А что мне надо делать? Кричать и прыгать, как сумасшедшая?

— А почему бы и нет?

Вот как получу первую зарплату, тогда будем веселиться, — она устало улыбнулась. — А теперь давай спать. Завтра мне надо рано вставать.

Хозяин добрался домой в полночь. Жена не спала. Она открыла дверь и прижалась к нему. «Какая я все-таки сволочь», — подумал он и вошел в квартиру.

— Ты не голодный? Я сегодня заказала такой вкусный ужин.

— Нет, я уже успел… Я пойду в свою комнату. Мне еще надо кое-какие бумаги посмотреть.

Через пару часов жена заглянула в кабинет и увидела мужа, допивающего очередную рюмку коньяка.

— У тебя какие-то неприятности? — спросила она с тревогой.

— Нет, я просто страшно устал.

— Ты не должен так много работать. Это вредно.

— Я устал не от работы.

— От чего?

— Понимаешь… Я сегодня потерял… Нет, не деньги, большее. Я раньше думал, что не все такие, как я, и это, как ни странно, помогало мне выживать. Ты меня понимаешь?

— Не совсем.

— Тогда этот разговор безнадежен. Пошли спать.

Он встал, слегка качаясь, пошел к двери, но вдруг резко остановился.

— Скажи мне честно, не был бы я богат, а, скажем… был бы инженером каким-нибудь, который сидит без работы, ты бросила бы меня?

— Знаешь, мне тяжело представить тебя простым инженером. Ты стал каким-то сентиментальным, дорогой. Это что, коньяк на тебя так действует или девушка какая-нибудь перешла дорогу?

— Нет, все гораздо сложнее. Я просто сегодня стал иначе смотреть на себя.

— И что ты увидел?

— Пустоту и одиночество. И мне стало страшно.

КОШМАР

Сначала он на какой-то машине куда-то мчался. Машина была битком набита незнакомыми людьми. Он попытался выглянуть из окна автомобиля и с ужасом увидел, что они на самом деле не едут, а летят по небу. Он понял, что долго летать они не смогут. Как будто подтверждая эту мысль, машина круто пошла вниз. Люди в машине начали кричать. Он закрыл глаза, а когда их снова открыл, уже сидел в окружении ангелов.

— Ну что ж, — сказал один из них каким-то очень знакомым голосом, — начнем?

— Да, — сказал другой. — Он уже готов держать ответ.

— Ну-ка, скажи нам приятель, — снова заговорил первый ангел, — грешен ли ты, совершил ли ты поступки, которые не как иначе, как подлыми, назвать нельзя?

— Да вы что, — запротестовал он, — я еще жить хочу, а вы тут говорите так, будто я уже умер.

— Понимаешь, парень, мы как раз хотим выяснить, можно вернуть тебя обратно в жизнь или нет. Чтобы принять решение по твоему вопросу, мы должны разбираться в кое-чем. Кто хочет высказаться?

— Я, — раздался голос, и из толпы ангелов вышел некий, лицо которого ему сразу не понравилось. В отличии от других он был в черном. — Я буду краток, хотя о поступках этого человека можно говорить долго. — Голос черного ангела был как у прокурора — спокойный и мерзкий. — Я остановлюсь только на одном аспекте его поведения — прелюбодеянии! Этот человек соблазнил жену своего знакомого (черный ангел назвал имена мужа и жены). Он больше года сожительствовал с этой женщиной. Довел ее до полного разврата. Не случайно, что, когда они все-таки расстались, она уже не могла остановиться и завела себе другого любовника.

— Что ты можешь сказать в свою защиту? — спросил старший ангел.

Я не считаю себя виновным в этой истории, — сказал он дрожащим от напряжения голосом. — Эта женщина сама делала недвусмысленные знаки, по которым легко можно было догадаться, что у нее на уме. Ну когда женщина ни с того ни с сего гладит мужчине грудь или заявляет, бесстыдно глядя вам в глаза, что нет женщин, не изменяющих своим мужьям, то здесь уже двух мнений быть не может.

— Ты хочешь сказать, что виноват не ты, а она?

— Ни в коем случае. Если кто-то и виноват в этой истории, — так это ее муж.

— Да что ты говоришь…

— Ей-богу, это так. Муж у нее страшно ревнивый. Ревновал ее к каждому столбу, а это, как известно, стимулирует супружескую неверность. Женщина начинает искать причину этой ревности и строить всякие догадки. Самый естественный вывод — что у него, у мужа, есть какой-то сексуальный недостаток. Выяснить это можно лишь в сравнении. Вот она и…

— Все-таки она, а не ты?

Она, она! Как потом оказалось, она была излишне темпераментной и любила острые ощущения. Однажды она мне позвонила, сказав, что муж с дочерью уехали, и пригласила на ночь на свою дачу. Я пошел, а там выяснилось, что муж в городе, но, по ее словам, «вероятность, что он приедет на дачу, невелика». Потом она призналась, что были случаи, когда ее ревнивый муж ночью мчался на дачу с пистолетом в руках — проверить, верна ли она ему. После такого признания ночь превратилась в садомазохистский кошмар. Страх сделал ее еще более страстной и бесстыжей, опасность — сверхчувствительной. Она дрожала от желания, от страха, и ее глаза сверкали, как у сумасшедшей. Мы предавались безумной страсти, шарахаясь от любого шороха и смертельно бледнея от гула проходящих мимо дачи автомашин…

— Но разве из всего этого не следует, что ты сделал большую гадость тому мужчине?

— Это не так. Она потом мне призналась, что стала намного легче переносить порывы гнева своего мужа. Ведь она уже действительно была виновата перед ним. В свою очередь муж тоже почувствовал, что жена меньше с ним спорит и стала более покладистой. Конечно, это ему нравилось.

— Допустим, это так, — сказал черный ангел, — но я знаю и другую историю, когда ты соблазнил замужнюю женщину (он назвал ее имя), которая до тебя никогда не изменяла мужу. Кстати, ее муж — спокойный, интеллигентный человек. Он доверял своей жене и никогда не устраивал сцен ревности. Что ты теперь скажешь?

— Но ведь она безбожно кокетничала со мной.