Клянусь, это любовь была...

— Может быть, мы пойдем погуляем? — прервала мои мысли Тию.

Да, пойдем, — сказал я, не зная, радоваться или печалиться такому выходу. Как-никак столько препятствий надо было преодолеть, чтобы остаться с ней так, один на один…

Мы вышли из дома, и она повела меня вверх, к лесу. Как только мы вошли в лес, тут же спала напряженность, которая висела в полумраке комнаты, где мы сидели с ней только что, от запаха ее духов, ее волос, ее тела, одновременно и кружившего голову и настораживающего. Но теперь мы оказались в одном из самых красивых мест на земле, а красота обладает волшебным свойством сближать…

— Как у вас все красиво, — сказал я Тию. — Мне все время кажется, что я каким-то чудом оказался в волшебной стране, где все так необыкновенно…

— Ты знаешь, про наш город есть сказка, вернее, легенда. Ты ее не слышал?

— Нет.

— Я тебе сейчас расскажу. Это было давно, очень давно…

Лес, по которому мы гуляли, был больше похож на большой старый ухоженный парк. Деревья были высокие, стояли далеко друг от друга. Между ними росла мягкая зеленая трава и какие-то растения, пурпурно-красного цвета, похожие на большие веера. Дул легкий теплый ночной ветер, и лес загадочно шумел в такт сказке Тию. Мы шли рядом, я держал в своей руке ее теплую маленькую руку и слушал…

— Дракон был большой и очень сильный, — продолжала рассказывать Тию. — Мужчины нашего города один за другим шли к нему состязаться (кстати, как раз в этот лес), но все проигрывали сражения и погибали. И тогда город наш решил покориться дракону и выполнить его требования. Каждый год летом жители города выбирали самую красивую девушку и ночью отправляли ее в лес. Больше она никогда не возвращалась…

— Ай-ай, — вмешался я, — какой он был нехороший.

— Ну как и все драконы, — подмигнула мне она.

— Так прошло несколько лет. Жители города уже смирились и больше не пытались избавиться от дракона. И вот пришло очередное лето, и они вновь избрали самую красивую девушку города. Ее звали…

— Тию, — прервал я, — ее звали Тию.

— Хорошо, — засмеялась она, — пусть будет Тию. Как гласит легенда, она была не только красивая, но и очень любила жизнь. Когда ее, одетую в белое платье, оставили одну в этом лесу, она стала искать, где можно спрятаться от дракона. Но, увы, не нашла. Кругом только деревья и зеленые лужайки, даже камушка нигде было не найти, чтобы защититься.

— И ее тоже сожрал дракон, — весело продолжил я.

— Нет, — сказала она загадочным голосом, — она вдруг увидела огонек где-то поверх деревьев.

Тию остановилась. Я невольно посмотрел туда, где застыл ее взгляд, и вздрогнул. Метрах в пятидесяти от нас стояла высокая средневековая каменная башня. На самом ее верху горел свет.

— Что это такое? — спросил я почему-то шепотом.

— Это средневековая обсерватория, — сказала Тию тоже шепотом.

— А почему там горит свет?

— Ну мы же находимся в сказке, — засмеялась она, — а в сказке бывает все что угодно. Пошли дальше.

Мы обошли обсерваторию и пошли в глубь леса.

— Ну что дальше с драконом? — спросил я уже без иронии.

— Дракон немножко подождет, — сказала Тию. — Вернемся к девушке. Она постучала в дверь обсерватории. Дверь открыл бородатый старик, весь седой. Он повел ее, дрожащую, к себе наверх. Дал попить воды и спросил, почему она ночью одна бродит по лесу. Девушка в слезах рассказала старому астрологу про дракона.

— А не желаешь ли ты спасти свой город от дракона? — спросил девушку астролог.

— Хочу, — оживилась она.

— Но ты умрешь при этом, — сказал старец.

— Пусть будет так, — сказала девушка. Астролог дал ей выпить какую-то микстуру и сказал:

— Пей, а когда пойдешь к дракону, разденься донага и смотри ему прямо в глаза.

Она так и сделала. Когда прилетел дракон, огромный, страшный, непобедимый, она сбросила с себя одежду и стала перед ним совсем нагая. От нее начал излучаться какой-то странный голубой и яркий свет.

— Черенковское излучение, — вставил я.

— Какое излучение?

— Это, когда скорость элементарной частицы приближается к скорости света.

— Не важно, — прервала Тию. — На следующий год летом самая красивая девушка города провела всю ночь в лесу, а утром, вернувшись домой, сказала, что не встретила никакого дракона. То же самое повторилось на следующий год. Тогда жители города осмелели и вошли в лес. И они нашли дракона. Огромного, но уже не страшного, потому что он стал каменным и никому больше не угрожал. А теперь посмотри туда…

Я посмотрел, куда она показывала, и увидел поляну, посреди которой громоздилось каменное изваяние огромного животного с открытой пастью, с крыльями и грандиозным, сногсшибательным хвостом.

— Вот это и есть наш дракон, — сказала Тию и забралась на спину каменного чудовища. — Ты не устал? Давай посидим немножко.

Я сел рядом с ней. Она прижалась ко мне и закрыла глаза. Минут пять мы сидели молча и слушали, как тихо шумит ветер и как шуршат листья в лесу. Сначала я неловко обнял ее. Она еще сильнее прижалась. Я повернул ее лицо к себе. Она посмотрела на меня, и ее глаза сверкнули, а потом закрылись в ожидании. Я поцеловал ее, и она страстно ответила. Дальше все: ночь, лес, луна, мы с Тию растворились в одном бесконечном, беспредельно сладостном поцелуе, и это было чудесно. Казалось, что сердце не выдержит такого необъятного счастья и вырвется из грудной клетки.

Обратно мы вернулись молча, держась за руки. Уже начинался рассвет, пели птицы. Лес наполнился новыми звуками и ароматами.

У дома нас ждал мой приятель.

— Я уже начал беспокоиться: мало ли что может случиться в лесу, — сказал он.

— Тем более что там обитают драконы, — добавила Тию.

— Кто? — не понял тот. — Кто обитает?

— Драконы, на спинах которых сидят девушки с синими глазами, от чьих взглядов все каменеет, — сказал я, поглаживая руку Тию.

— До свидания, — сказала она мне. — Я буду ждать тебя. — И мы ушли.

Вернулись мы на нашу спортивную базу в семь часов утра. До подъема и зарядки остался всего час. Не успел я лечь в постель, а глаза уже закрылись. И снова я оказался в лесу, на спине дракона, и Тию была в моих объятиях.

Проснулся я оттого, что кто-то сильно тряс мою руку и называл по имени. Я долго не мог понять, где нахожусь и что от меня хочет молодая симпатичная женщина в белом халате. Оказывается, бригада медиков проводит эксперименты, в программу которых входят исследования состояния спортсменов до и после тренировки. Всех остальных уже проверили, а мне, по просьбе моих друзей, решили дать немного поспать, поскольку я «перетрудился на последней тренировке».

Женщина измерила мое давление, пульс и с недоумением посмотрела на меня.

— Что ты делал ночью? — возмутилась она.

— Как — что? Спал, как все, — соврал я.

— Не ври, пожалуйста, по твоему пульсу можно подумать, что ты всю ночь вагоны разгружал!

— Я… гулял с одной девушкой… Но, доктор, я прошу… Сами понимаете.

Женщина улыбнулась:

— Она местная?

— Да, конечно…

— Красивая?

— А как же!

— Ладно, все останется между нами… А как тогда соревнования?

— Ну и черт с ними.

— Ты так думаешь?

— Так получается…

Следующий наш ночной визит был назначен через два дня. Этот день оказался субботой и совпал с небольшим местным праздником. В городке было необычно многолюдно и шумно. Съехались жители соседних районов, играли духовые оркестры, выступали фольклорные ансамбли. Люди пели, пили и веселились. И далеко за полночь были слышны звуки музыки и пения.

На этот раз ночь оказалась туманной. Моросил мелкий летний дождик. Мы с приятелем быстро преодолели парк и несколько маленьких аккуратных улиц, отделяющих нас от дома Тию. Когда подошли к ее дому, дождь превратился в тропический ливень. Мы быстро поднялись по ступенькам и постучали в дверь. В ответ не было ни звука. Мы постучали сильнее. Опять тишина. Сегодня нас не ждали! Эта поразительная новость меня сразу вывела из равновесия и моментально из сильного и уверенного в себе мужчины превратила в раздражительного и резкого юношу.

— Пошли отсюда, — сказал я со злостью. — Не хотят нас видеть, значит, не хотят. Просить не будем.

— Я все-таки хочу знать, что случилось, — сказал мой менее обидчивый приятель. — Тем более, такой ливень…

Он толкнул дверь, и она отворилась. Впереди была абсолютная темнота. Он посмотрел на меня и шагнул вперед. Я попытался сделать то же самое, но ногой задел что-то большое и живое и встал как вскопанный.

На полу, прямо за дверью, лежал какой-то мужчина и мирно храпел. Приятель, оказывается, перешагнул через него в темноте, так и не задев. Однако второго лежащего на полу он все-таки задел и тоже остановился. Когда наши глаза привыкли к темноте, то оказалось, что комната наполнена мужчинами и женщинами, спящими прямо на полу.

— Пошли обратно, — сказал я ему шепотом. Я уже догадался, что праздника сегодня не будет.

В ответ он перешагнул всех лежащих на своем пути и без стука вошел в дальнюю комнату. Через некоторое время там зажегся свет и прозвучал чей-то приглушенный смех.

За дверью показалась голова Тию. Она знаком позвала меня. Я осмелел и пошел вперед…

Я зашел за дверь и под тусклым светом ночной лампы увидел Тию с подругой в ночнушках с сонными глазами. Оказывается, они нас ждали завтра. А сегодня все их родственники, вдоволь нагулявшись на празднике, решили приехать в гости и переночевать у них.

Пока я думал, что дальше делать, мой приятель быстро разделся и лег на диван рядом со своей подругой. Второго дивана не было. Я сел на единственный стул. Тию после некоторых колебаний села ко мне на колени. Ночнушка у нее была летняя, тонкая и почти полностью прозрачная. Она прижалась ко мне и вздрогнула.

— Ты совсем мокрый, — шепнула она. — Снимай.

Я снял олимпийку, футболку и остался в плавках. Она прижалась ко мне. Ситуация была непростая… Я не знал, как себя вести и что дальше делать.

— Тию, Тию, — позвал я. — Слышишь? А что, если…

— Слышу, — сказала она сонным голосом, еще плотнее устраиваясь на мне и положив голову на мое плечо. — Давай лучше спать.

Было уже три часа ночи, и я знал, что, если усну, то проснусь не раньше десяти дня. Казалось, что судьба не оставила мне выбора, и я закрыл глаза. Но не прошло и десяти минут, как нас разбудили. От удара ноги наша дверь с грохотом распахнулась настежь, и в комнату вошел полусонный и полупьяный мужчина двухметрового роста, с плечами умопомрачительных размеров. Увидев его, мой приятель нырнул под одеяло и настолько удачно, что выпуклость на том месте, где он лежал, вопреки всем законам физики, полностью отсутствовала. Что касается меня, то я вообще был лишен возможности что-либо сделать или сказать. Тию продолжала сидеть на моих коленях.

Мужчина подошел к нам, наклонился и своими огромными мутными глазами смотрел то на Тию, то на меня.

— Знакомься, это мой брат, — сказала Тию. Я лишился дара речи. Секунд двадцать мужчина пристально смотрел на меня, затем резко повернулся и вышел из комнаты с видом человека, решившего как можно быстрее вернуться с топором. И он действительно быстро вернулся… с бутылкой коньяка и с тремя стаканами. Тию сидела у меня на коленях, и даже появление бутылки и стаканов не заставило ее слезть. Мужчина наполнил стаканы и своим громовым басом обратился ко мне:

— Желаю удачи.

— Что? — наконец обрел я дар речи.

— Удачи вам и успехов, — повторил мужчина и, не дожидаясь новых идиотских вопросов, мигом осушил стакан. Тию сделала небольшой глоток. Я тоже выпил до конца, сообразив, что в данный момент это самый верный поступок с моей стороны.

— Еще? — спросил мужчина.

— Наливай! — я уже вошел в роль.

Минут через пятнадцать он ушел, забрав с собой пустую бутылку и стаканы. Скоро стало слышно, как он шумно устраивался на полу, и передняя комната затряслась от его могучего храпа. Тут мой приятель быстро встал, оделся и прошептал:

— Ты был прав, сегодня нам лучше уйти.

— Нет, — услышал я свой пьяный голос, — теперь уже я хочу остаться, а ты можешь уйти. Да, кстати, забери с собой барышню. Как раз дождь кончился. Сегодня твоя очередь знакомиться с драконом…

Тию посмеялась и что-то сказала на своем языке подруге. Та тоже начала смеяться, быстро-быстро при этом одеваясь. Они, к моему удивлению, вышли не через дверь, а через окно. Оказалось, это окно выходит прямо на холм и находится на высоте одного метра от земли.

— От твоего стула у меня все тело болит, — сказал я Тию и, подняв ее на руки, качаясь, отнес ее к дивану. — Что ты скажешь по этому поводу?

— Скажу, что ты явно понравился моему брату, — сказала она, заливаясь смехом.

Так уж случилось, что эти спортивные сборы для меня плавно перешли в медовый месяц. На тренировках я сачковал, в столовой ел за троих, а ночи напролет проводил с Тию. Ее подруга быстро сообразила, что стала третьей лишней, и переехала жить к себе.

Тию оказалась отличной девушкой. И хотя мы с ней были очень разные, жили в разных странах, оба говорили по-русски с акцентом, но тем не менее отлично понимали друг друга и стали большими друзьями. Каждую ночь я шел к ней, и каждую ночь она меня ждала. Уже одна ее улыбка при встрече со мной делала меня безмерно счастливым. И вообще, здорово, когда ты молод, силен, живешь в городе-сказке и у тебя есть такая классная девушка.

Но все хорошее когда-нибудь кончается. Как правило, мы знаем, когда и как все кончится, но пока все хорошо, все здорово, хочется верить, что так будет всегда.

До конца спортивных сборов осталась целая неделя, а в то время дни и особенно ночи казались бесконечными. Но однажды после очередной тренировки нам сказали, что планы изменились, и мы должны в тот же день на автобусе уехать из этого города. На сборы нам дали всего два часа. Я на всех парах помчался к Тию. «Главное, чтобы она была дома», — бежал и думал я. Она была дома и очень удивилась, увидев меня днем. На ней был длинный летний домашний халат со множеством пуговок. Его я ни разу не видел.

— Что-то случилось? — спросила она.

— Да, мы уезжаем.

— Насовсем?

— Насовсем, сегодня только выяснилось.

Она побледнела и приготовилась плакать. У меня же планы были другие. Я обнял ее и начал расстегивать пуговицы ее халата.

— Не грусти, — сказал я ей, — мы еще встретимся, вот увидишь.

Она обняла меня за шею, а я продолжал расстегивать пуговицы. Боже, как много их было…

Раздался звонок в дверь. Я не успел опомниться, как Тию за считанные секунды застегнула пуговицы своего халата и пошла открывать дверь. За дверью был почтальон. Он принес какое-то письмо, и, по всей видимости, был настроен на длительную беседу с девушкой. Наверное, выражение моего лица было настолько красноречивым, что разговор Тию с почтальоном занял не больше трех минут. Почтальон ушел. Тию закрыла дверь на замок. Я вновь начал целовать ее и расстегивать пуговицы, которые я уже ненавидел от всей души. Новое пробуждение звонка вырвало у меня стон проклятия. Тию снова с удивительной быстротой застегнула пуговицы своего халата и вновь открыла дверь. К ней пришел сосед, мужчина лет пятидесяти, с каким-то блюдом. Оказывается, он ловил вчера рыбу в одном из местных озер, коптил ее каким-то особым местным способом и пришел угостить этим лакомством девушку.

Мы сели все трое за стол, и Тию предложила мне попробовать.

Я посмотрел на часы. До отъезда нашего автобуса оставался час.

— Тию, я опаздываю, — сказал я ей.

— Ешьте, — сказал сосед, — вы еще никогда такого вкусного не ели.

— Ешь, это действительно вкусно, — прошептала Тию.

Я взял кусок рыбы, посмотрел на нее с отвращением и откусил. Они были правы. Ничего более вкусного я еще не ел. Я съел целую рыбину и снова уставился на Тию. Она что-то сказала на своем языке соседу. Тот посмотрел на меня, на Тию, потом покачал головой, встал и ушел.

— Все, — сказал я Тию, — мое терпение лопнуло! Мы закрываем дверь и больше не открываем, если даже Господь Бог решит навестить тебя сегодня.

Наверное, я выглядел очень смешным. Тию заливалась смехом. А я опять набросился на ее пуговицы. Тию начала смеяться еще громче. Я обиделся и повернулся к ней спиной. Она несколькими ловкими движениями сняла халат и все остальное… Я взял девушку на руки и понес ее к дивану. Как выяснилось, последняя любовная игра не менее сладка, чем первая. К тому же мы с Тию уже достаточно многому успели научиться за это время. Но полностью отдаться волнам страсти снова не удалось.

В самый неподходящий момент кто-то нажал на кнопку звонка, а потом начал ногами пинать дверь. Тию вздрогнула и хотела выскользнуть из моих объятий. Но я обнял ее еще крепче.

Скоро удары в дверь прекратились. Тию успокоилась и снова прижалась ко мне… Через минуту открылась дверь, ведущая в другую комнату, и к нам вошла ее подруга, та, которая жила с ней раньше. Она решила, что дома никого нет, и вошла через окно. Ситуация была наидурацкая: мы смотрели на нее, она смотрела на нас, и никто не мог что-либо сказать. Потом она закрыла лицо руками и начала ржать как сумасшедшая. Нам с Тию ничего не оставалось, как присоединиться к ней. Наконец она успокоилась, пробормотала себе под нос слова извинений, и ушла, как пришла, — через окно.

Остальные полчаса пролетели, как одно мгновение.

Потом мы минут пять молча полежали, после чего я вскочил с дивана, быстро-быстро оделся (хорошо, когда лето!) и сказал:

— Ну я пойду… меня, наверное, уже ждут.

Тию посмотрела на меня нежно, с грустью и сказала тихо-тихо:

— Я буду скучать по тебе.

— Я тоже, — сказал я, живо представляя себе, что все наши уже собрали свои вещи, сидят в автобусе, а меня все нет и нет.

— Я сейчас, — сказала мне Тию и пошла в другую комнату. Скоро она вернулась и показала мне маленький значок с символом ее городка. Она иголкой нацарапала на нем три буквы — Tiu и сказала мне:

— Возьми его, это на память.

Я обнял ее в последний раз, посмотрел в ее синие глаза в последний раз, в последний раз ее поцеловал и побежал в гостиницу.

Когда я добрался до гостиницы, то первое, что увидел, был автобус, стоящий у входа. Но мои опасения были напрасны. Подготовка к отъезду заняла больше времени, чем это было запланировано, и мое отсутствие никто не заметил.

Через пятнадцать минут мы уже покинули этот маленький, чудесный город и помчались навстречу нашей Судьбе. Я сидел у окна и смотрел, как один за другим исчезают с поля зрения аккуратные дома, цветочные клумбы, миниатюрные площади.

Прощай навсегда, Тию! Ты была такая ласковая, такая нежная, такая добрая, но ты осталась в маленьком городке, где живет тот симпатичный дракон. А я еду дальше, и меня впереди ждут новые приключения и новые победы.

Как прекрасно и здорово, когда все в жизни еще впереди!

ЭТИ СИНИЕ ГЛАЗА

Дождь льет уже целый час и, судя по свинцовым тучам, должен продлиться еще столько же. Я уже третий час сижу в большом душном зале ожидания аэропорта и проклинаю все на свете: лето, дождь, самолеты, ожидание… Напротив устроились две женщины, которые, чтобы убить время, с подозрением смотрят на мой портфель и на меня. «Может быть, следует с ними познакомиться? — думаю я. — Море времени, а женщины вроде недурные». Я начинаю демонстративно смотреть на них. Женщинам это явно не нравится. Я чувствую, что начинается игра — старая, как мир. Чтобы женщина чувствовала себя хорошо, ей периодически необходимо кому-то отказывать.

Некоторым так нравится этот процесс, что он их больше удовлетворяет, чем любой другой. Вот эти две тоже всем своим видом показывают, что они меня видят, но я их абсолютно не интересую. Обычно я игнорирую такие игры, но смертельная скука делает свое дело, и я решаю поддаться игре и обратиться к дамам с вопросом, типа: «А мы с вами не встречались, случайно, в Гватемале?» Дальше все просто: либо они смотрят на меня, как на чокнутого, — тогда ожидать от них интересного разговора просто безнадежно, либо смеются, тогда можно с ними о чем-то хотя бы поговорить, а еще лучше поспорить, и тогда время перестает течь так вяло. Я уже хочу начать разговор, как раздается грохот в динамиках, и из громкоговорителя разносятся слова: «Прошу внимания». Зал мгновенно замирает в ожидании информации. Однако о задержанных рейсах ничего не говорится. «Вибе Алла, приехавшая из… — глаголет диктор, — вас ждут у справочного бюро».

«Черт побери, ведь я где-то слышал эту фамилию», — думаю я.

«Вибе Алла, Вибе Алла, — упрямо повторяет диктор, — Вас ждут…»

— Странная фамилия, — говорит одна из женщин, — то ли голландская, то ли немецкая…

— Странная у тебя фамилия — то ли голландская, то ли шведская.

Синие глаза девушки злобно и ехидно смотрят на меня.

— Ладно-ладно, я просто шучу, — улыбаюсь я, — а меня зовут…

— Странное имя — то ли персидское, то ли индусское, — улыбается девушка.

— У нас с тобой есть что-то общее, — заключаю я.

— Ты всегда так спешишь с заключениями? — спрашивает она, продолжая улыбаться.

— Да, — отвечаю я, — всегда.

Я выскакиваю со своего кресла и на ходу, хватая свой портфель, бегу к справочной, делая вид, что не вижу удивленных лиц женщин, сидящих напротив. Людей, просто так гуляющих по залу ожидания, как назло, довольно много. Я бегу так быстро, как это вообще можно сделать в такой обстановке, не обращая внимания на протесты окружающих. «Только бы не опоздать, только бы не опоздать». Когда я оказываюсь у справочной, сердце бьется так сильно, что темнеет в глазах. «Боже мой, сколько лет прошло, узнает ли она меня?» — думаю я. Диктор еще раз приглашает ее к справочной. Это означает, что ее еще не было…

Ночь сказочной красоты. Со всех сторон горят фонари, чуть дальше, в темноте, шумит море, дует теплый южный ветер, распространяя всюду пьянящие запахи моря и пальм. Мы гуляем с ней по бульвару спокойно и торжественно. Вокруг много людей, много молодых пар. Это одна из редкостных ночей, когда природа делает непостижимым образом всех людей красивее, чувствительнее.

— Ты знаешь, я раньше никогда не видела моря, но всегда любила его, всегда, — говорит она мне.

Я смотрю на нее, на море, на яркие фонари, на гуляющие пары и чувствую неслыханную, непонятную, никогда ранее не испытанную мною радость. Мне кажется, что время остановилось и что эта ночь, это лето и она — все это мое, все это будет продолжаться вечно, всегда.

Мы пересекаем бульвар, и перед глазами открывается море. Спокойное, таинственное, безграничное.

— Видишь катер, там, у причала? — говорю я ей. — Он сейчас пойдет прямо в море, хочешь…

— Да-да! — кричит она, и мы бежим к причалу. Скоро наш катер набирает скорость и мчится вперед в темноту, где только море и звезды. Много, много звезд, бесчисленное множество маленьких и больших миров.

Мы с ней стоим на корме. Только одна маленькая лампочка ведет безнадежную борьбу с темнотой. Море бурлит, катер сильно качается, на нас летят теплые, приятные брызги морской воды. Я неловко обнимаю ее. Она прижимается ко мне.

— Сколько тебе лет?

— Семнадцать!

— И мне…

«Вибе Алла, Вибе Алла, убедительно просим…» — гремит громкоговоритель. Я стою у справочной и, игнорируя все правила приличия, пристально разглядываю всех женщин, проходящих мимо. Ее еще нет. А может быть, она уже ушла, не дождавшись тех, кто должен был ее встречать? Но нет, так не может быть, ведь так не честно. Оказаться через двадцать лет, с ума сойти, через долгих двадцать лет где-то рядом и не увидеть друг друга…

Мы катаемся на водном велосипеде. Солнце уже двигается к закату и не так жарко. Море серебристого цвета. Волн почти нет. Она красивая, очень красивая, но она сейчас не со мной, а где-то далеко-далеко. Я уже битый час ловлю ее взгляд, но она все время уклоняется. Я беру ее лицо и силой поворачиваю к себе. Я вижу ее глаза: красивые, синие, в холодном гневе. Я отпускаю ее. Она молча отводит взгляд.

— Ты когда-нибудь любила? — спрашиваю я, чувствуя, что этого нельзя спрашивать…

— Да, был такой из нашего города. (Она не смотрит на меня.) Он был очень… Короче, он решил, что я должна во всем ему подчиняться.

— Дальше?

— Дальше я его отправила к черту.

— А между вами…

— Хочу обратно, — прервет она меня усталым голосом, — я себя плохо чувствую.

Дождь кончается так же внезапно, как и начался. «Вниманию пассажиров отложенных рейсов…» — начинает диктор, и я понимаю, что аэропорт открылся, но теперь я хочу, чтобы мой рейс снова отложили. Все получается точно наоборот. Посадку на мой рейс объявляют сразу. Вещи мои уже в самолете.

«У меня есть еще минут десять — пятнадцать, — думаю я, — я просто посмотрю на нее, поглажу ее волосы, загляну в ее синие, восхитительные глаза и, если увижу, что она меня помнит, что она меня не забыла, обязательно ее потом найду, даже если она живет на краю света.

Море, солнце и лень, рожденная от них. Кругом лежат полуголые тела. Она лежит рядом со мной. У нее красивое, уже загорелое тело. Она смотрит куда-то, и я тоже поворачиваюсь. Один из местных парней — красивый, загорелый, мускулистый — собирается показать опасный трюк. Чтобы с набережной попасть на пляж, необходимо спуститься по бетонным ступеням, потом идти метра два по прямой бетонной площадке и опять спуститься по ступенькам вниз. Парень должен был разогнаться на бетонной площадке и умудриться прыгнуть так, чтобы не только миновать ступеньки, но и в момент вхождения в воду поймать волну, иначе глубины воды не хватит для погашения его скорости. Я смотрю на этого парня с ужасом. Всегда боялся таких упражнений.

— Ты когда-нибудь видела такого чудака? — спрашиваю я ее, не отводя взгляда от загорелого парня.

— Ты ничего не понимаешь, — говорит она взволнованным голосом. — Он должен поймать момент, когда волна закроет нижнюю ступеньку.

— Он не сможет, — злюсь я, — там даже нет места, чтобы как следует разогнаться!

Парень как будто ждал моих слов. Он делает резкий рывок, сильно отталкивается от бетонной площадки, долго, очень долго и красиво, как птица, парит в воздухе и пластично, как рыба, входит в волну. Со всех сторон звучат возгласы восхищения.

— Это возможно, но не для тебя, — бросает она мне и снова отворачивается.

Я оскорблен до глубины души. Встаю, поднимаюсь по ступенькам на прямой отрезок бетонной дорожки, поворачиваюсь и… понимаю, что я этого никогда, никогда не сделаю. Мне страшно, очень страшно. Я смотрю на нее. Она приподнимается и смотрит на меня. Нет, я не прыгну! Я не сумасшедший. Она, как будто читая мои мысли, отворачивается и снова ложится на горячий песок. Я начинаю ненавидеть ее, это море, того парня, который, может быть, не знает и сотой доли того, что знаю, что умею я, но это никого не волнует. И ее в первую очередь. Я ненавижу себя, неумеху и труса. Я уже на самом краю бетонной площадки. Дальше надо спуститься по ступеням и тем самым признать свое полное поражение. И вдруг какое-то новое «я» — сильное, волевое, совсем мне незнакомое командует: «Не бойся, прыгай!» Я, не задумываясь, резко поворачиваюсь, иду назад, до конца площадки, снова разворачиваюсь и, разгоняясь, прыгаю вперед, в неизвестность… Уже в воздухе соображаю, что не посмотрел на волны, и инстинктивно закрываю голову рукой. Это меня и спасает. В тот момент глубина волны была не больше метра. Я сильно ударяюсь рукой о ступеньку и, быстро соображая, что отделался лишь царапиной, ловко притворяюсь, что потерял сознание. Волны уносят меня в море. Я закрываю глаза и считаю секунды: раз, два, три… Страх уже позади. Я чувствую себя совершенно иным: сильным, отважным. Когда уже люди с пляжа бросаются меня спасать, я встаю на ноги и хитро улыбаюсь. Мои спасатели громко ругаются. Она смотрит на меня с восхищением.

Громкоговоритель будто бы силой стремится затащить меня в самолет. Уже в который раз звучит мое имя с требованием срочно пройти на посадку. Ее все нет. Я не знаю, что делать. Я волнуюсь и волнуюсь очень сильно. Вот-вот я сделаю какую-то глупость и потом… Вдруг меня осенило, я подхожу к девушке, работающей в справочном бюро, и говорю:

— Кто искал пассажирку из города… ну эту Вибе Алла. Ведь кто-то ее искал, где он?

Она поднимает ко мне свое красивое лицо и заявляет удивленным голосом:

— Тот мужчина стоял около вас. Они уже давно уехали…

— А разве… разве она подошла?

— Подошла, конечно.

Когда мы взлетели, уже начинались сумерки. Дождик все еще шел. Небо было закрыто тучами. Через полтора часа наш самолет был захвачен грозой. То слева, то справа сверкали молнии, рассекая темноту и тучи. Грохот стоял оглушительный, самолет, как ворону с подбитым крылом, мотало в разные стороны. В салоне царила паника. Лицо стюардессы было белее мела.

Но мне не было страшно. Воспоминания нахлынули на меня, и ничего: ни грохот, ни молнии, ни смерть — не имело для меня значения. Двадцать лет, целых двадцать лет передо мной стояли ее глаза. А сегодня я не смог ее узнать. Не смог узнать, потому что та волшебная, синеглазая девушка больше не существовала. Вернее, она была, существовала, но только в памяти долговязого, мечтательного юноши семнадцати лет. В моих воспоминаниях.

Юность. Как чудесно все было: это море, это солнце, эти синие глаза.

«КЛЯНУСЬ, ЭТО ЛЮБОВЬ БЫЛА…»

Дом был огромный, и там жило много людей. Одним боком он упирался в большую шумную улицу. С другой стороны находился такой же огромный двор, где росло множество деревьев. Рядом с домом стояло много других зданий, но этот дом был особый. Там жили чужие — молодые парни и девушки, приехавшие в этот большой и загадочный город в надежде найти работу и устроить свою жизнь. Город нуждался в их работе, но не любил их. Они были чужаками, не похожими на местных: по-другому говорили, по-другому думали, по-другому смеялись и плакали. Они не понимали и поэтому боялись большого города. Будущее этих парней и девушек было в неизвестности.