– Мне некого винить, кроме себя, – сказал Оливер Нику. – Она сильная женщина. Мне давно следовало сказать ей правду и позволить ей самой решать, как к этому относиться.
      – Она переживет это, – заметил Ник. – В конце концов, она теперь маркиза.
      Оливер взглянул на него:
      – У меня никогда не было никаких намерений пользоваться своим титулом. Ты это знаешь.
      – Положим, что так, но, мне кажется, тебе нелегко будет отказаться от него теперь, когда все стало известно. По крайней мере здесь, в Англии.
      – Это мы еще увидим.
      – Нам еще многое предстоит здесь увидеть.
      Оливер отнюдь не нуждался в напоминаниях о тех осложнениях, с которыми он столкнулся.
      – Я буду заниматься тем, чем нужно. Флот Ворса не должен пострадать из-за того, что я женился на прекрасной женщине.
      – И заставил весь мир узнать, что ты маркиз, сын человека, изгнанного за какое-то тайное преступление, которое теперь все захотят раскрыть.
      – Сегодня день моей свадьбы, – сказал Оливер, не желая в этот момент думать о столь неприятных вещах. – Я намерен увезти свою жену на медовый месяц. На одном из моих кораблей, если она захочет. Я был бы рад показать ей свой дом в Бостоне.
      – Безусловно. – Ник церемонно поклонился. – А я готов тебе помочь чем только смогу.
      Оливер сжал плечо Ника.
      – Спасибо, старина. Ах, вот она идет.
      Как только все, кто мог ее видеть, остались у нее за спиной, Лили стерла со своего лица улыбку.
      – Мы должны находиться среди гостей, Оливер. По крайней мере еще некоторое время.
      – Твоей жене не терпится остаться с тобой наедине, Оливер, – засмеялся Ник. – Ты счастливчик.
      Оливер рассердился на Ника за это бестактное замечание, заставившее его покраснеть, но он сдержался и только сказал:
      – Ты, должно быть, устала, Лили.
      – Разумеется, – ответила она, само бесстрастие и сдержанность. – Я улыбалась и вела пустые беседы почти весь день. Я была бы рада нарушить этот нелепый обычай.
      – Приближаются неприятности, – сказал Ник полушепотом, и он имел в виду не откровенно плохое настроение Лили.
      Лорд Витмор и леди Витью приближались, заметно запыхавшись, в сопровождении сэра Сесила, держащегося позади них, и так широко улыбались, что Оливер удивился, как у них не лопнут физиономии. Они расточали льстивые улыбки, и хлопали ресницами, и приседали в реверансах, и размахивали своими оборками.
      Каждым своим движением они заискивали перед ним.
      Оливер взглянул Лэйкоку в глаза, и они друг друга поняли. Со времени происшествия в Солсбери они не встречались, но Оливер знал, что Лэйкок осознает, что от него требуется.
      –  Братец, – пропела леди Витью, – не могу поверить в такое счастье. Через столько времени – и после полного неведения о твоем существовании – ты вернулся к нам домой. Мы просто в восторге! Ох, как мы будем предаваться воспоминаниям. Какие приемы мы устроим вместе. Какие балы! Мы станем неразлучны.
      – Витью права, – сказал лорд Витмор, протягивая руку. – Давай пожмем друг другу руки, как братья. Чертовски рад, что ты здесь, могу тебе сказать. Теперь я могу взять на себя обязанность обставить для вас детскую, что скажешь?
      Оливер проигнорировал протянутую руку.
      – Спасибо, что поздравили нас с Лили со свадьбой.
      – Ох, но мы же вас поздравили, – сказала Витью, снова приседая, отчего ее оборчатые фиолетовые юбки и целый лес перьев на голове пришли в неимоверное колыхание. Она внезапно обхватила руками Лили и закричала: – Наконец-то я обрела сестру!
      Лили пошатнулась от этого неожиданного штурма со стороны гостьи.
      – Ты полегче налегай на малышку, – сказал Витмор. – Ты собьешь ее с ног, Витью. Поздравляем, Ворс… э-э… Оливер. Ты здорово провернул это дело. Нужно отдать тебе должное, ты сделал удачный ход. Женился на малышке и обеспечил возврат фамильных поместий обратно в свой карман. Небольшой скачок из должности секретаря профессора Эдлера, а? Но мы чертовски рады, что ты с нами. Плечом к плечу. Верность семье – стоящая штука. Я тебе тут все покажу. Мы с тобой вместе объездим все поместье.
      Оливер не видел необходимости объяснять свое настоящее положение этому человеку, так же как и то, что он не нуждается во вмешательстве в свою жизнь со стороны этих нежелательных родственников и не потерпит его.
      – Спасибо вам обоим, – сказал он. – Ну а теперь прошу нас извинить. Ник, мы поговорим утром?
      Обитатели Фэл-Мэнора все не уходили.
      – Возможно, – сказал Ник со всеведущей улыбкой. – Кто знает, в каком состоянии ты будешь утром.
      Профессор Эдлер, подошедший в сопровождении хмурого Юстаса Гудвина, помешал Оливеру ответить на эту реплику.
      Профессор с обожанием взглянул на дочь, а потом, как с благодарностью заметил Оливер, лишь только с немного меньшим удовольствием – на него.
      – Юстас хочет кое-что сказать вам, – сообщил профессор Эдлер. – Я говорил ему, что ни один из вас не держит на него зла, но он не поверил мне.
      Лили положила руку на грудь и потрогала бриллианты, которые подарил ей Оливер. Она бросила на Юстаса непроницаемый взгляд.
      – Ну, – сказал профессор, – пойду-ка я удостоверюсь, что наши гости хорошо развлекаются за мой счет. – Он засмеялся своей собственной шутке и удалился, увлекая за собой Витмора, леди Витью и сэра Сесила.
      – Неприятная история, – сказал Юстас Гудвин, задирая нос. – Я вас подозревал, лорд Блэкмор.
      Еще не успевший привыкнуть к этому титулу, Оливер на минуту замялся.
      – Это извинение?
      – Этого недостаточно, я знаю, – продолжал Гудвин. – Мое поведение во время церемонии было непростительным.
      – Не так уж много есть на свете вещей, которые невозможно простить, Юстас, – сказала Лили. – Я прощаю вас.
      Не без усилия, но Оливер повторил вслед за ней:
      – Прощено и забыто. Но как вы узнали?
      Священник отвел глаза.
      – В мое распоряжение попало одно свидетельство.
      Оливер чуть было не обвинил Гудвина в том, что тот обыскивал его комнату, но вовремя сдержался.
      – Какое свидетельство?
      – Я уже довольно наслушалась про все это для одного вечера, – сказала Лили. – Благодарим вас за ваши извинения, Юстас. Мы еще поговорим.
      Было очевидно, что разговор окончен. Гудвин поклонился и немедленно удалился.
      – Подозрительный малый, – заметил Ник.
      – Да, – согласился Оливер. – Желаю приятно провести время, Ник.
      Он взял Лили за руку и повел через танцевальный зал, открытый в восточном крыле и богато украшенный в честь торжественного события. Гости сидели за длинными столами, расставленными вдоль стен. На возвышении играл струнный квартет. Оливер испытывал искушение настоять на танце с Лили, но благоразумно решил не испытывать судьбу.
      Они прокладывали себе путь между ломящимися от яств столами и разряженными гостями, слишком поглощенными своими собственными делами, чтобы заметить, что виновники торжества собираются удалиться.
      Оливер остановился, поднял бокал и несколько раз стукнул по нему ложечкой, пока постепенно не установилась тишина.
      – Спасибо, что помогли нам с женой весело отметить это событие. Пожалуйста, извините нас, если мы вас сейчас покинем.
      Послышался хор непристойных замечаний, и Оливер сделал знак, вновь прося внимания:
      – Я приготовил небольшой сюрприз для дам. Мой подарок вам в память о сегодняшнем дне. – Он кивнул нескольким лакеям. – По одному для каждой из присутствующих здесь дам.
      Вскоре в зеленом с позолотой бальном зале с массивными хрустальными люстрами послышались изумленные восклицания.
      Голубые бархатные коробочки были раскрыты, и в них обнаружились белые атласные подложки. На подложках устроились золотые брелоки в форме звезды с бриллиантами в центре каждого.
      Лили наклонила голову, и Оливеру не видно было ее лица.
      – Звезды для нас имеют особый смысл, – сказал Оливер сдавленным голосом. – Мы говорим вам «до свидания». Желаю приятно провести время.
      Лили доверила Оливеру решать все, что касалось их послесвадебного обустройства, и не удивилась, когда он привел ее к своим комнатам.
      – Наконец-то одни, – пробормотал Оливер. – Я мечтал об этом.
      – Сомневаюсь, чтобы действительность оправдала ваши мечты, сэр. – Нельзя было позволить ему так просто отмести все в сторону, ни в коем случае.
      Он положил ей руку на талию и, когда она попыталась отстраниться, подхватил ее на руки и понес.
      – Опусти меня, – сказала она ему сквозь зубы. – Усвой себе правила приличия. Это неприлично.
      – Это абсолютно прилично. Я несу мою супругу в наши покои, и мы будем наедине впервые в нашей супружеской жизни.
      Она ощутила трепет, который не смогла подавить, но она должна ему сопротивляться что есть силы и побороть его, если сможет. Ее мужу нужно прежде многое объяснить… Оказывать сопротивление сейчас было бы нелепо, поэтому Лили не стала вырываться и лишь скрестила руки на груди и приняла суровый вид.
      Оливер внес ее в гостиную и опустил на пол. Она так и осталась стоять со скрещенными руками.
      Его вздохи не в силах были смягчить ее.
      – Лили, позволь мне отнести тебя в постель.
      Ее тело готово было предать ее, но она сдержалась и отвернулась.
      – Сейчас еще день.
      – Ах, – сказал он нежно. – Какая разница? Мы – муж и жена, моя любимая, все дни и ночи теперь наши. Я хочу снять с тебя твое прекрасное платье и увидеть тебя при свете солнца.
      Лили откинула длинный шлейф и отошла к камину, в котором уже был разведен огонь. Графин вина и два хрустальных бокала сверкали на серебряном подносе на низеньком столике рядом с камином. Она налила в один из бокалов вина до самой кромки и быстро осушила его, задохнувшись от непривычного тепла, окатившего ее.
      – Лили…
      Она налила еще один бокал.
      Оливер перехватил ее руку и мягко забрал бокал из ее пальцев.
      – Моя бедная возлюбленная. Как я обманул тебя своим молчанием.
      Лили поджала губы.
      – Меня никогда никто не обманывал. И никто не обманет.
      – Если ты будешь продолжать поглощать вино, как сейчас, тебя определенно обманут. – Он обхватил ее одной рукой и сам сделал несколько глотков вина, прежде чем поставить бокал. – Мне тебя многому предстоит научить.
      Она сморщила нос.
      – Чему это?
      – Искусству любви. Чему же еще? Я так долго ждал момента, когда я смогу распоряжаться всем твоим телом и отдать тебе в распоряжение свое.
      – Мне казалось, мы уже ими распорядились.
      Веселье, которое она уловила в его глазах, не понравилось Лили. Он сказал:
      – Доверься мне, любимая, еще так много всего. Так много способов. Я хочу посмотреть, как нальются твои красивые груди и как соски станут твердыми. Я…
      – Оливер! – Она задрожала. Она ничего не могла с этим поделать.
      – В самом деле. И я хочу слышать, как ты без конца твердишь мое имя.
      Он приподнял ей подбородок и поцеловал ее, и вкус вина на их губах смешивался и пьянил их обоих. Он забавлялся, легонько покусывая ее верхнюю губу, качая ее голову из стороны в сторону, ласкал языком ее нежный влажный рот.
      Она не должна так легко сдаться!
      Самыми кончиками пальцев он ласкал ее лицо, подбородок, шею, потом нагнулся, чтобы поцеловать чувствительное местечко чуть пониже уха.
      Лили зажмурила глаза и прижала руки к груди. Тепло волнами растекалось по ее телу, но скорее всего это не имело никакого отношения к вину.
      – Расслабься, любимая, – пробормотал Оливер. – Я не сделаю того, чего ты не захочешь.
      Лили отступила на шаг и погрозила ему пальцем. Судорожно глотнув, она постаралась выровнять сбившееся дыхание.
      – Я настаиваю, – сказала она. – Я настаиваю на том, чтобы между нами была ясность, прежде чем… ну, прежде.
      Он важно кивнул.
      – Мы можем поговорить об этом в постели.
      Качая головой, она попятилась.
      – О нет, сэр. Мне уже случалось беседовать с вами в постели, и, по моим наблюдениям, там происходит что угодно, но не разговор.
      Огорченное выражение его лица не смягчило ее.
      – Мы снимем одежду и будем трогать друг друга, – сказала она. – Одно за другим, и ты, без сомнения, сумеешь заставить меня забыть все вопросы, которые я намереваюсь тебе задать.
      Он задумчиво покивал и сказал:
      – Это замечательная мысль. Давай начнем прямо сейчас.
      – Ты же не хотел влюбляться в меня.
      Оливер не отвел взгляда.
      – Да, не хотел. Но вот влюбился. И рад этому.
      – Ты лгал моему отцу, что ты секретарь и что ты ищешь работу.
      – Я не совсем так выражался.
      – Но более или менее так?
      Он нахмурился.
      – Да.
      – И ты лгал.
      – Да.
      – И когда ты притворялся, что ты посторонний в этом доме, ты лгал.
      – Я на самом деле был посторонним в этом доме.
      – Но ты знал о нем. Ты, по сути, не был здесь посторонним, как старался заставить нас думать.
      – Это верно.
      Лили вернулась к столику с вином и сделала пару больших глотков из стакана, который оставил Оливер. Ощущение теплоты, охватившее ее, было исключительно приятным. Как ни странно, оно подбодрило ее.
      Она выпрямилась и сухо проговорила:
      – Не сказав об этом, ты солгал.
      – Да. – У него был крайне мрачный вид.
      – Те добрые люди, которые приняли тебя в свою семью после смерти родителей, учили тебя бояться Бога?
      – Я не вижу оснований для такого вопроса.
      – Богобоязненным людям отвратительна ложь. Эти люди не учили тебя быть правдивым?
      Он заметно покраснел.
      – Не было никаких людей, принявших меня.
      Лили открыла было рот, чтобы сказать что-нибудь веское, но вместо этого снова припала к бокалу. Еще один глоток восхитительного красного вина обволок ее теплом до самых кончиков пальцев. И придал ей решимости довести дело до конца.
      – Так ты не был усыновлен четой англичан?
      – Нет.
      – Ты говорил, что был.
      – Я знаю.
      – Когда умерли твои родители?
      – Боже, – пробормотал он. – Моя мать умерла несколько лет назад. Мой отец, Фредерик Бэмонт Ворс, ушел из жизни год назад.
      – Ты лгал.
      – Ну…
      – Ты лгал.
      – Да, черт побери! Я лгал.
      Лили слегка покачнулась и направилась к стулу. Она осторожно несла стакан в обеих руках.
      – «Всегда нам лгут мужчины», – сказала она печально.
      – Что?
      – Шекспир. «Много шума из ничего». Как верно. Как поразительно верно.
      – Я не хотел намеренно тебя обманывать. Я попал в силки своей собственной глупости. Но теперь все позади, и я счастливейший человек.
      – Хм-м, – протянула она, глядя в свой бокал. – Ты еще можешь изменить свое мнение по этому поводу. Некоторые люди говорят, что я не только невзрачная, но что у меня еще и очень острый язычок.
      – Ты прехорошенькая. И мне нравится твой язычок.
      – Н-да, – сказала она. – Вино было действительно чудесное. Насколько я понимаю, Ник никогда не был женат на твоей сестре. И, как я понимаю, у тебя вообще никогда не было никакой сестры.
      – Клянусь, она была у меня, и Ник в самом деле был ее мужем. – У Оливера был обиженный вид. – Я бы не стал лгать о таких вещах.
      – Отлично. Значит, он знал о твоем замысле пробраться сюда?
      – Да.
      – И, насколько я понимаю, именно поэтому он решил изучить архитектуру богоугодных сооружений в Солсбери.
      Последовала долгая пауза, прежде чем Оливер сказал:
      – Нет.
      – Это была случайность?
      – Ник – не архитектор.
      – Но вы оба уверяли…
      – Я знаю! Я лгал! – Он налил себе стакан вина и залпом осушил его. – Я оказался негодяем, и я не заслуживаю тебя.
      – Да, пожалуй, не заслуживаешь. Что на самом деле Ник делал в Солсбери?
      – Он расположился поближе ко мне, чтобы иметь со мной связь по делам.
      – Каким делам?
      Он сел на стул лицом к ней и уставил взгляд на свои руки.
      – Флот Ворса, – пробормотал он. – Я – владелец флота Ворса. Быстроходные парусные суда. Самая успешная линия в мире. Я унаследовал их от отца. Ник многие годы работает в этом бизнесе. Он – моя правая рука. Я бы доверил ему свою жизнь.
      – Ты никогда не говорил, – его очертания стали слегка расплываться, – ты не говорил нам обо всем этом.
      – Ну как я мог, Лили? Я погряз в своих собственных увертках.
      – Так, значит, ты богат?
      – Да.
      – Очень богат?
      – Чрезвычайно.
      – И поэтому ты смог раздать столь экстравагантные подарки всем женщинам, бывшим у нас на свадьбе? И мне вот это. – Она коснулась ожерелья.
      – Да.
      – Ты лгал.
      – Да, я лгал, черт побери!
      – Оливер. Ты не будешь богохульствовать в моем присутствии.
      – Извини.
      – Нам нужно многое преодолеть.
      Он откинулся на спинку стула.
      – Похоже на то, но я – упорный человек. Теперь мы можем отправиться в постель?
      – Это может быть небезопасно.
      – Прости, что?
      Она улыбнулась, очень довольная, что чувство юмора не изменяет ей в столь тяжелой ситуации.
      – Я могу напасть на тебя в минуту твоей слабости.
      – Я в ужасе.
      – Я не шучу, Оливер. Там, в церкви, я приняла очень важное решение. Я люблю тебя и хочу тебя. Я хотела за тебя замуж, и теперь я замужем. Но у меня не может быть полной уверенности в том, что я не сделала большой ошибки, ведь так?
      – Да. О да, Лили.
      Она находила его совершенно неотразимым.
      – Вот видишь! Ты тоже так считаешь. Но, возможно, самым лучшим будет отложить вступление в…
      – Нет! Если ты хочешь предложить, чтобы мы подождали с началом нашей совместной жизни, мой ответ таков: безусловно, нет.
      – Ты хочешь сказать, что принудишь меня? – Она вовсе не чувствовала в себе той уверенности, с которой говорила.
      – Я никогда не стану тебя принуждать, – сказал Оливер, поджав губы. – Но что мы выиграем от этого промедления? Только время восстановит доверие между нами. Я с готовностью вверяю тебе свою жизнь и надеюсь на твою благосклонность. И прошу тебя о том же. Может статься, мне еще не раз предстоит оступиться. И я сделаю еще немало ошибок. Но с этого дня и впредь ты будешь знать обо мне все, без утайки.
      Трудно было устоять перед ним.
      – Я решила, что ты должен понести наказание. – Как глупо это прозвучало! – Ох, Оливер, я не в силах сердиться на тебя. Но мне кажется, нам нельзя терять бдительности. Мы по-прежнему доподлинно не знаем, кто нам угрожал. И кто убил бедного Леонарда.
      – Витмор, – тут же сказал Оливер. – Я найду способ это доказать. Но не раньше, чем улажу все дела с тобой, моя дорогая женушка. Ник позаботится о том, чтобы мой кузен не причинил нам тем временем каких-нибудь неприятностей.
      – Я по-прежнему не могу понять, как Витлэс пробрался сюда, чтобы обыскать твои вещи.
      – Не знаю как, но ему это удалось. Он мог легко проникнуть в северное крыло и подобраться оттуда.
      – Интересно, что он надеялся отыскать.
      – Фамильная печать, должно быть, вполне его удовлетворила. Она дала ему необходимое доказательство. Она и…
      Лили встрепенулась:
      – Фамильная печать и?..
      – Отцовские именные часы и печатное кольцо, – нахмурившись, договорил Оливер. – Мне не хотелось оставлять это все в Бостоне.
      – И их украли той ночью?
      – Да.
      – А ты сказал, что ничего не украли.
      Он уставился неподвижным взглядом на огонь.
      – Ты лгал.
      – О, ради… Да, Лили, я лгал. Но это было тогда. А теперь – это теперь.
      Не следует усугублять его уныние.
      – Да, теперь – это теперь… Разденься, пожалуйста.
      Он вскинул голову и удивленно поднял брови:
      – Я не ослышался? Ты действительно попросила о том, что я услышал?
      Лили откинулась на спинку стула, поставила ноги на скамеечку и склонила голову. Она пребывала в каком-то легкомысленном, шаловливом настроении.
      – Ты хочешь сделать меня счастливой?
      – Ты же знаешь, что хочу.
      – Отлично. Тогда, будь добр, разденься. И я буду счастлива.
      – Будь я проклят, если я… А впрочем, почему бы и нет. Ты смущаешь меня, колдунья. – Он снял сюртук и уронил его на пол, развязал и стянул с себя галстук. – Это выходит за все рамки. Ты же это не всерьез? – Он засмеялся, но смех его прозвучал несколько принужденно.
      – Абсолютно всерьез. Твое тело доставляет мне необычайно восхитительные ощущения. А поскольку я убеждена, что мы равны во всех отношениях, я не понимаю, почему я не должна хотеть, чтобы ты разделся, столь же сильно, как ты хочешь, чтобы разделась я.
      Серьезное выражение его лица свидетельствовало о том, что она дала ему повод для глубоких раздумий.
      – Возможно, ты и права, но ты чертовски необычная женщина.
      – В самом деле? – Это польстило ей. – А это правда, что женщине не подобает получать удовольствие от Акта?
      Его очевидное замешательство по-настоящему позабавило ее. Это была маленькая месть за его прегрешения.
      – Ты так прямолинейна, – сказал он. – Но, с моей точки зрения, женщина, которая получает удовольствие от мужского внимания, должна, в свою очередь, приносить удовольствие. В этом нет ничего плохого. Мне продолжать раздеваться?
      Она засмеялась и поудобнее устроилась на своем стуле.
      – Теперь рубашку.
      Не сводя взгляда с ее лица, он расстегнул рубашку и вытащил ее из-за пояса.
      – Ты такой большой, Оливер, – сказала она ему. – Мне кажется, что немногие мужчины могут сравниться с тобой. Когда я смотрю на твои плечи и шею, у меня все поет внутри. И возникает желание ощутить твои руки на своем обнаженном теле.
      – Лили, ты сводишь меня с ума. Давай пойдем ляжем в постель.
      – О нет. Пока нет. Я хочу еще немного продлить удовольствие. Теперь штаны.
      – Лили…
      – У меня есть причина на то, чтобы осмотреть тебя полностью.
      –  Осмотретьменя?
      – Ваши штаны, сэр.
      Сузив глаза и стиснув зубы, Оливер расстегнул штаны и обнажился несколькими резкими движениями.
      – Ну вот. – Он стоял перед ней, расставив ноги в стороны и уперев руки в бока. Комната озарялась огнем, пылающим в камине.
      Отблески его падали на Оливера.
      Темная полоска волос на его груди, сужаясь, устремлялась вниз. Такими же волосами были испещрены его сильные, мускулистые ноги.
      Лили попыталась вздохнуть, но ей сдавило грудь, и она подумала, не заметил ли Оливер, насколько она возбуждена.
      Она покрылась испариной.
       Вот оно.
      – Ну? – сказал Оливер каким-то не своим голосом.
      Лили немного пришла в себя и села прямее. Потом она подалась вперед и сосредоточила свое внимание на этом. Оно, несомненно, обладало чрезвычайной подъемной способностью и, однажды поднявшись, так и оставалось в этом положении.
      – Ну, – повторил Оливер.
      – Ну, – пробормотала Лили. – Вот уж действительно ну и ну.
      Сдвинувшись на самый краешек стула, она стала присматриваться еще внимательнее. Оно брало начало из пучка густых волос, столь же темных, как и остальные волосы на его теле. Она осторожно протянула руку, чтобы потрогать его.
      – Лили! Мне необходимо быть с тобой.
      – Тише, – сказала она ему. – Он влажный.
      – О боги…
      – Опять…
      – Это мольба, а не проклятия.
      Лили повернула голову, чтобы заглянуть снизу.
      – Глазам своим не верю, – сказал Оливер. – Чего ты добиваешься, жена? Ничего, придет моя очередь.
      Лили быстро обхватила рукой обнаруженную ею мошонку. Обхватила, подержала на весу и слегка сдавила. И отдернула руку, прежде чем Оливер успел схватить ее.
      – Нет, нет, – покачала она головой. – Сильный мужчина – это терпеливый мужчина. А теперь скажи мне, это твои яйца?
      – Святые, охраните меня, – простонал он.
      – Оливер?
      – Да. А тебе абсолютно не пристало так разговаривать.
      – Хм, всего лишь два?
      – Что? – Он нагнулся, упер руки в колени и заглянул ей в лицо. – О чем ты меня только что спросила?
      – У тебя только два яйца.
      – Правильно. Два. Что тебе еще хочется знать?
      Она начала пересчитывать свои пальцы.
      – Что, ради всего святого, ты делаешь?
      – Я вспомнила, каким образом ты грозился наказать за ложь сэра Сесила, и считаю, сколько раз ты солгал. У тебя нет столько яиц.
      Они долго смеялись этой маленькой шутке. Но она добилась того, на что не рассчитывала: никогда еще Оливер не был так возбужден.
      Лили не сопротивлялась, когда он подхватил ее со стула и повлек за собой. Но она воспротивилась, когда он начал чуть ли не срывать с нее одежду:
      – Оливер, мое платье!
      – Мы уже женаты. Подвенечное платье тебе уже никогда не понадобится. – Он пытался справиться с ее корсетом. Ему наконец удалось расшнуровать и сорвать его, и, когда она осталась в одной сорочке, он потащил ее в спальню.
      – Что я надену, чтобы вернуться в свои комнаты? – спросила она затаив дыхание.
      – Чепуха, – сказал он ей. – Теперь больше не будет моих комнат и твоих комнат. Только наши комнаты. Ты думаешь, я не отдал распоряжения, чтобы твои вещи перенесли сюда?
      – Я стесняюсь, Оливер. Это так необычно.
      Он через голову стянул с нее рубашку и спустил панталоны к ее лодыжкам. При виде ее розоватых грудей, округлых бедер и стыдливо сжатых ног Оливер стал терять над собой контроль.
      Обхватив ее за талию, он увлек ее к кровати. Она наклонилась и потянулась откинуть покрывало, повернувшись к нему спиной, и он залюбовался ее чудесной попкой и точеными ногами в белых чулках.
      Она уже собиралась выпрямиться, когда Оливер удержал ее в таком положении, пригнув к кровати лицом вниз.
      – Погоди, любимая. Погоди. Существует столько способов любви.
      Она замерла.
      Оливер погладил ее зад и покрыл его множеством поцелуев, заставляя ее вскрикивать от наслаждения. Он снял с нее чулки и провел языком по внутренней стороне бедер, отчего она принялась повизгивать. Потом он щекотал ей груди кончиками пальцев, с улыбкой слушая ее стоны.
      Желание, которое она будила в нем, становилось нестерпимым.
      – Иди ко мне, любимая, – сказал он, перевернув ее на спину и крепко целуя в губы.
      Она запустила пальцы ему в волосы и потянула к себе.
      Оливер лег на нее сверху и стал обводить губами и языком каждый миллиметр ее кожи, медленно передвигаясь вниз. Ее розовые соски заострились и отвердели, и тело ее извивалось в постели, когда он притрагивался к ним языком.
      Он пытался определить, как далеко он может зайти. И он ощутил ее доверие, ее готовность ко всему, что бы он ей ни предложил.
      Он приложился ртом ко входу в ее тело и победно улыбнулся, когда она вскрикнула и прижалась к нему еще плотнее.
      От сильных толчков его языка, имитирующих то, что должно было вскоре последовать, ее руки беспокойно заметались по постели. Она вцепилась в простыни и металась по ним, пока ее бедра не содрогнулись в спазмах облегчения.
      Тут уже Оливер не мог ждать, пока она охладеет. Он наклонился к ее уху и прошептал:
      – Ты мне позволишь взять на себя инициативу? Сделать все по-моему?
      – Все что угодно, Оливер, – пробормотала она.
      Он снова перевернул ее на живот и лег сверху.
      Но инициатива все равно осталась за ней.

      Лили проснулась от стука дождя о стекло. Шторы не были задернуты, и ничто не заглушало звука тяжелых капель. Ей было тепло, но она по самый нос натянула на себя покрывало.
      Она была голой.
      Голой в объятиях кого-то, кто тоже был обнажен.
      Оливер.
      В отдалении сверкнула молния. Секундой позже раздался негромкий рокот грома.
      Лили прислушивалась к своим новым ощущениям, положив голову на плечо Оливеру и прижавшись щекой к его щеке.