Гурам поморщился: плечо, в которое всего несколько часов назад пришелся заряд парализатора, все еще плоховато слушалось его. В другое время он предпочел бы еще пару часов задержаться в сауне, но слово, данное самому Магиру, надо было выполнять. Он застопорил кар перед порогом домика, в который легавыми была вселена чертова девка, так насоливившая шефу.
      Глянув в зеркальце заднего обзора, он проверил окрестность и свой внешний вид, нацепил кепочку с анонимным трафаретом Доставка, подхватил с сиденья пакет с тем же текстом на нем и бластером внутри и вышел из кара. Трудно сказать, насколько его вид внушал доверие. В век сервисной автоматики разносчиков и курьеров народ знал только по фильмам о добрых старых временах.
      А вот комиссара Роше, внимательно разглядывавшего гостя мисс Чанг на мониторе, на который была подана картинка с видеокамеры, присобаченной на притолоке входной двери коттеджа, увиденное заставило нервически завозиться на сидении укрытого за стеной кустарника кара.
      – Господи, – пробормотал он. – Готовьтесь к большому представлению, ребята: господин Табидзе пожаловали собственной персоной. Кто бы мог подумать, что вот так встретимся...
      В ответ на прикосновение к сенсору внутри дома послышалась музыкальная трель сигнала. Очень молодой и чуть хрипловатый женский голос попросил его зайти и оставить доставленный заказ в прихожей. Это Гурама вполне устраивало: просто идеальные условия для работы. Замок щелкнул и дверь, тихо и гундосо подвывая, отошла в сторону. Прохожую заливал мягкий свет скрытых софитов.
      Гурам шагнул в этот уютный мирок, незаметным движением включив активную полевую защиту, и, изображая легкое восхищение, стал пристально оглядываться вокруг.
      – Вот туда – на столик... – окликнула его из двери, ведущей в гостиную, миниатюрная китаянка.
      Гурам послушно поставил пакет куда велено, выдернул из него бластер, загодя выставленный на режим стрельбы в закрытом помещении, и влепил в объект полный заряд.
      Объекту ничего дурного не сделалось. То, что он палит в голограмму, Гурам понял еще до того, как отпустил спусковой крючок, примерно в тот момент, когда уловил – где-то почти за своей спиной, в проеме еще одной двери – призрачное движение ствола парализатора.
      Подставив под выстрел плечо из тетракевлара, он бросил себя в угол, посылая перед собой веером заряды бластера. В этой прихожей просто невозможно было повернуться, чтобы не втемяшиться в какое-нибудь смежное помещение, и вместо твердой преграды его спина встретила мишуру из под бамбук сделанной занавески, маскировавшей чисто символическую мини-кухоньку. Чудом не свернув шею, Гурам вписался точно между тумбой мусоропровода и плитой, а сверху на него обрушилась чертова уйма всяческой утвари самого невероятного предназначения.
      Секундой позже все окна домика залил беспощадный свет штурмовых прожекторов, и комиссар Роше в мегафон сообщил ему, что дом окружен и дальнейшее сопротивление бессмысленно. По комнатам слоями плавал дым, с шипением догорало что-то, во что пришелся один из семи-восьми зарядов бластера. С гулким грохотом катились по полу слетевшие со стола каменные шарики.
      Один из них натолкнулся на стоящий у порога голографический сдвиг-проектор, который продолжал работать, транслируя в проем двери изображение опустевшего объема пространства регистрации, из которого уже убралась Энни. Оно напоминало заполненный дымом аквариум. Гурам ругал себя последними словами: купиться на дешевый гэг – из тех, которыми торгуют в провинциальных лавочках...
      Но игра была еще не проиграна. Далеко нет!
      Теперь все трое, блокированных в домике, начали перекликаться друг с другом.
      – Прекратите палить попусту! – выкрикнул Ким. – На нас точно такая же защита, как и на тебе... Так что...
      – А это ты видел?! – Гурам отцепил с пояса и поднял над головой – чтобы лучше видно было – невзрачный, защитной окраски цилиндр.
      Почти все взрослое население Прерии знало, что это такое – эта характерной формы железка. Плазменная граната ВВ-410 – она снискала себе мрачную славу во многих локальных войнах, тлеющих и полыхающих по Тридцати Трем Мирам... Даже далекая от военных реалий Энни узнала эту кошмарную штуку, воспетую не одним поколением фронтовых журналистов.
      И уж тем более ее узнал Жан Роше, нависший над крошечным экранчиком монитора, транслировавшего в кабину дежурного кара картинку с камер, установленных в месте обитания охраняемого свидетеля. Довольно плохо охраняемого, стоило признать теперь.
      – Не делай глупостей! – посоветовал он в мегафон. – Ты же не самоубийца, Табидзе – я-то тебя знаю: как облупленного. Брось размахивать своей хлопушкой и сдавайся...
      – Черта с два! – твердо и негромко – в исправности микрофонов прослушивания он был уверен – ответил Гурам. – Я шесть лет оттрубил на Седых Лунах и больше меня там не будет!
      Сейчас вы, комиссар, прикажете пригнать сюда геликоптер, я и оба эти – мадам и ваш легавый – в него сядем и без шума и пыли тихо отсюда подадимся туда, куда надо. И если за нами будет хоть маленький – я сказал: хоть маленький хвост, я этой штукой, чэстное слово, спалю и вас и себя и на киломэтер все вокруг спалю...
      Роше нахмурился: ему уже приходилось сталкиваться с Гурамом Табидзе в острых ситуациях и одно он усвоил четко: акцент появлялся в речи правой руки Большого Магира не к добру.
      Правильность речи Гурам утрачивал вместе со способностью рассуждать здраво и инстинктом самосохранения.
      – Осторожнее ребята... – тихо распорядился он в микрофон.
      – Тип завелся...
      Ким поднялся с четверенек и осторожно выглянул в заполненное дымом пространство, разделявшее его и нападавшего. Бластер он держал наготове. Энни тоже выбралась из-за массивного стола и держа свою Беретту стволом вверх стала осматривать поле боя. От Гурама их обоих отделяло не более пяти метров, и все трое мгновенно узрели друг друга. Толку от этого было мало.
      Огнестрельными хлопушками никто из них не мог причинить особого вреда противнику. Все трое были осенены чуть мерцавшими ореолами: вспыхивали частички дыма, отбрасываемые полем активной защиты.
      Решающим аргументом оставалалась ВВ-410. От атомного пламени поле было весьма хлипкой защитой. В сочетании с мыслью о том, что у господина Табидзе слегка поехала крыша, аргумент получался неслабый, и Гурам не собирался медлить с его применением.
      – Вы, оба – бросить пушки и сами – на пол! – скомандовал он. – Вот там – спиной к стенке садитесь!... Оба! Быстро! И без фокусов...
      Ким и – с меньшей покорностью – Энни выполнили ценные указания.
      Второй раз я из-за дел, связанных с Чуром, становлюсь заложником... – с досадой подумал Ким. Энни вполголоса чертыхнулась – прямо под ней проявил себя c нелучшей стороны чертов шарик для медитаций. Она осторожно стала вытягивать его прочь.
      Гурам, сгибаясь в три погибели, подошел к ним и ногой отпихнул подальше брошенное оружие. Потом отступил в простенок и, присев на корточки, отключил защиту: акумулятор стремительно садился, а гулять под прицелом полицейских ему предстояло еще основательно. Да и здоровью пребывание в защитном поле на пользу не шло.
      Агент на Контракте не спускал глаз с гранаты, которую судорожно сжимала волосатая кисть бандита.
      Что-то было чуть-чуть не так с этой штукой... И Энни совсем не мешало бы знать его – Кима – сображения по этому поводу. А господину Табидзе, наоборот, знать эти соображения было вовсе не обязательно.
      Говорить на пиджине или по-русски – бессмысленно, – прикинул Ким. – Вряд ли этот тип знает французкий, но и Энни может его не знать – на нем говорят только в двух из Тридцати Трех Миров...
      – У него не снят чехол с ... – сказал он, наконец, по-китайски.
      Этот язык не был его сильной стороной и как сказать предохранитель он не знал.
      – Это нам дает секунд тридцать форы... Вы меня понимаете?
      – У... – неопределенно ответила Энни, тоже впившаяся глазами в физиономию Гурама.
      – Не слышу ответа! – заорал тот, адресуясь к невидимому Роше. – Когда будет вертушка?!
      – Не делайте глупостей... – продолжал гнуть свою линию Ким.
      Он перенес свой центр тяжести вперед и тоже сел на корточки.
      – Не рыпайся! – прикрикнул на него Гурам и нервически дернул стволом бластера.
      Энни демонстративно повторила движение Кима и стала тихо покачиваться взад-вперед, катая зловредный шарик между вытянутыми перед собой ладонями.
      Невидимый за слепящими прожекторами Роше начал по мегафону торговаться с Гурамом, объясняя как можно более доходчиво, что дело его – швах и что самое лучшее, что он – Гурам Табидзе, по кличке Тифлис – может предпринять сейчас, это, не усугубляя своей вины, сдаться в руки властей...
      – Не разоряйся, комиссар! – оборвал его Гурам. – Если через полчаса вертушка не будет здесь, то...
      И в этот момент каменный шарик точно пришелся ему в лоб.
      ВВ-410 с глухим стуком покатилась по полу.
      Сам Тифлис с достоинством, не торопясь, грянулся физиономией оземь, и секундой позже Ким защелкнул на его запястьях наручники. Затем стал на колени перед гранатой, бережно поднял ее и с облегчением убедился, что из трех ее систем защиты, две – слава Господу-вседержителю – не тронуты.
      К тому моменту, когда он оторвал взгляд от страшной игрушки, в комнате было уже полно народу – и команда Роше, и прибывший по тревоге наряд спецназа, и пара операторов с камерами голографической сьемки, и медики не оставшиеся без дела – за неимением других жертв они колдовали над бесчувственным телом Гурама.
      – Надеюсь, я не укакошила гада насмерть? – без особого сожаления в голосе осведомилась Энни.
      – Нет – просто задали работу тюремному госпиталю, – успокоил ее Роше и повернулся к Киму. – Будет лучше если вы, агент, лично сопроводите э-э... мисс в более безопасное место.
      Знаете, лучше всего свезите ее на нашу явочную квартиру – ту, что от Следственного Управления. Сейчас там сам собой получился этакий импровизированный штаб – Гостев и его люди держат связь между нами,контрразведкой и все такое... Так что без присмотра мисс там не останется... Кстати, вот что от них поступило – на ваш почтовый ящик. – Роше пожал плечами, протягивая Киму распечатку. – Женский голос. Говорит, что ваш человек остался без связи. И – некий адрес плюс нечто непонятное про Тартар...
      Ким пробежал распечатку глазами и вернул ее Роше.
      – Не хочется впутывать в дело одного господина по фамилии Свирский, но... Это – его епархия. Свяжитесь с ним и передайте текст. Я присоединюсь к вам, как только...
      – Как только станет понятно какой ход делать... – вздохнул Роше. Мы с чертовыми мафиози морочим друг другу голову и подставляем под пули себя и людей, а Гость гуляет сам по себе...

* * *

      – Вы действовали энергично, – сказал Ким, открывая перед Энни дверцу кара. – Но не стоило вам так рисковать... Ведь я же сказал вам...
      – Я не знаю венгерского, – угрюмо прервала его Энни. – поэтому не могла выполнить ваши... инструкции...
      – Вообще-то, это был китайский, – осторожно возразил Ким, садясь за руль.
      – Китайский? – искренне поразилась Энни.

* * *

      Ржавая Пойма надвинулась на них словно обитель древних чудищ.
      Чудищ, злобно затаившихся в глубинах обрушенных доков и во тьме полуразрушенных эллингов. Чудищ, так состарившихся, что лишь их голоса сохранили свою силу и окликали друг друга – эхом скрежета металлических листов, качаемых ночным ветром, скрипом ржавых сочленений доживающих свой век ржавых монстров, побеспокоенных неровным течением вод: гаммой потусторонних шумов и гулов, идущих из дряхлой утробы прошлого. Оркестр Дьявола потихоньку настраивал свои диковинные инструменты в этом забытом Богом уголке успевшего состариться Мира, и двое, примостившиеся в утлой лодченке посреди полной мертвыми звуками, пропитанной запахами тлена и ржавеющего металла тьмы, были на этой репетиции совсем незванными гостями...
      Исковерканные временем утесы портовых сооружений вконец заслонили небо. Лодка второй или третий раз ткнулась в незримое препятствие, чуть не перевернувшись при этом.
      Адельберто тихо включил УФ-светильничек и стал осторожно мазать лучом по нависшим над ними, изъеденным плесенью стенам доков и шлюзов.
      Из темноты стали являться тлеющие призрачным огнем люминесценции непотребные пятна и разводы. Наконец, в одном из этих призраков, Адельберто узнал нарисованный когда-то, давным-давно им самим знак и уже более уверенно стал направлять движение лодчонки. Тор заинтересовался этим процессом, неслышно, легким движением сменил позу и стал помогать Мепистоппелю, отталкиваясь длинной, сильной рукой от влажного бетона стен.
      Адельберто нащупал в месте, помеченном знаком, светящимся в ультрафиолете, пролегающий под водой осклизлый трос и, перебирая его, стал подтягивать лодку по одному ему известному фарватеру. То и дело ему и Тору приходилось перетаскивать плоскодонку через железобетонные рифы, перекрывшие обмелевшее по летнему времени русло. Вымокли оба основательно, а ночной ветер стал студеным.
      Дальше пришлось лезть под жутковатые своды немногим, верно, известного подземного дока. Тут Мепистоппель уже не таясь врубил ручной прожектор. А Тор словно ожил среди этой ржавой Вселенной.
      Он чутко вслушивался в сырую тьму, медленно, словно дегустируя, вдыхал ее. Он уверенно чувствовал себя здесь.
      Порой, даже, короткими точными движениями направлял Мепистоппеля, не давая ему ступить в плохие места. Это было тенью е г о мира: Ржавая Пойма...
      А для Адельберто она была страшным лесом заколдованных пещер и дьявольских ловушек. Лесом, населенным духами непонятного зла.
      Колдунами и ведьмами. Чудищами... Впрочем, одно такое чудище он собирался сам призвать из бездны небытия – вот прямо сейчас...

* * *

      – Так куда же везете меня? – спросила Энни беспечно высовывая руку из окна петляющего по переулкам Старого города Полюса и ловя в ладонь капли вновь начинающегося дождя. – Надеюсь не в карцер? И не к хирургу – для производства пластической операции?
      Бог его ведает почему, эта немудрящая шутка сбила с Кима все желание сурово отчитывать легкомысленную журналистку подставившую себя и его под ствол пистолета и под приятную перспективу испариться в пламени плазменного заряда.
      – Нет, хирургу я вас не отдам даже по приговору трибунала,
      – Ким скосился на тонкий профиль Энни. – Я всегда был против порчи предметов искусства. Вас явно рисовали с храмовых фресок
      – я такие видел на Желтых Лунах... А вот в карцер я бы вас запер с радостью – хоть на сутки можно бы было вздохнуть спокойно. Но ордера на ваш арест не даст сейчас даже Верховный прокурор. Никто не хочет ссориться с прессой.
      Так что я везу вас просто на нашу явочную квартиру – там вам не будет одиноко: всегда есть дежурный...
      – B много-много картофельных чипсов... – вздохнула Энни. ам никто не говорил, Агент, что вы не умеете делать комплименты? Но вы не огорчайтесь – у местных государственных мужей с этим делом еще хуже... Кстати о Желтых Лунах – вы уже второй раз о них поминаете – вы действительно долго были там? И, если не секрет – давно?
      – Я там просидел в общей сложности пол-года. А дело было в период открытия нашего там Посольства...
      Он кашлянул, подбодрив себя таким образом, и добавил:
      – Что касается комплиментов – постараюсь исправиться. Нет времени учиться у мастеров – разьезды, перелеты... А насчет фресок – это я серьезно – очень похоже...
      Он глянул наружу и грустно улыбнулся дождю.
      Вряд ли им с Энни отпущено много времени на то, чтобы отвешивать друг другу комплементы. Уже через несколько дней фотонные движки лайнеров дальнего следования унесут их в другие Миры – каждого в свой...
      Я жертва своих дурацких мальчишеских амбиций, – подумал он. – Бойскаутских мечтаний... Вот и сбылась мечта идиота: и вместо того, чтобы бродить сейчас с удивительно понравившейся ему девушкой по таким колоритным закоулкам Старого Города, под тихо накрапывающим, еле заметным дождем середины ночи, вместо того, чтобы сидеть с ней в уютном кафе на Святошных Полях за беседой о тех же, скажем фресках с Желтых Лун, он везет ее на прокуренную, но хорошо, правда, охраняемую явочную квартиру и, кстати, рискует не довезти, если будет вот так отвлекаться на посторонние мысли.
      – Значит когда вы там были, как раз и нашли Книги Шепперда? – проявила Энни живейший интерес к теме, к которой Киму не слишком хотелось бы обращаться. Это я их и нашел... – у него были все основания сказать так. По крайней мере – был одним из первых землян, читавшим их.
      Но он только неопределенно пожал плечами.
      Разное было связано с той находкой. В том числе и потерянные человеческие жизни. И Агент на Контракте не был уверен, что действительно сделал все возможное – тогда в странном человеческом муравейнике страннейшего из Миров Федерации, чтобы не случилось того, что случилось-таки.
      – Да, это тогда и было, – согласился он. – Я их даже видел – эти книги...
      – Я – тоже, – Энни зябко поежилась и подняла стекло в своем окне. – В Библиотеке Директората. – У меня тогда была сумасшедшая мысль – найти там, на Лунах кого-то из моих предков. Но это – глухой номер...
      Она помолчала.
      – И долго мне придется куковать в вашей конторе? В конце концов, вы намерены найти Торвальда Толле или занимаетесь только выяснением отношений с мафией и другими конкурентами?
      Ким усмехнулся. Вопрос был по существу. Мягко выражаясь, по существу... Уйма народу пострадало. Уйма народу поставлена, что называется на уши, а толку – чуть. Известны похитители. Но больше – ничего.
      – Я думаю, – бодрым тоном предположил он, что это – дело нескольких суток. Может быть – нескольких часов... Но, как видите, в дело вовлечены м-м... третьи силы. Та же мафия... Все это сильно мешает...
      – Знаете, – с досадой взмахнула рукой Энни, – если бы ваш обожаемый Президент и его Спецакадемия не вздумали изображать из себя Святую Невинность и представлять дело так, что Толле прибыл сюда по своим личным делам...
      – Президент, может быть и обожаемый, но не мой, – попытался было возразить Ким. – Я нахожусь в подчинении Федерального Управления Расследований...
      Энни ограничилась только еще одним раздосадованным взмахом.
      – Так вот, если бы они честно играли – в открытую
      – и признали бы, что существует программа разработки нового оружия и Толле в нее вовлечен, если бы его не тихой сапой везли на машине Департамента Туризма, а как и положено – посадили бы в бронированный членовоз и приделали сзади и спереди эскорт мотоциклистов, то...
      – Боюсь, что и в этом случае до него бы добрались... – вздохнул Ким. Только это были бы куда более серьезные люди... Или – так лучше скажем – куда более серьезные силы... Простите, но я просто не могу болтать лишнего на эти темы... Но постараюсь держать вас в курсе дела – насколько это возможно... Надеюсь, что вы не станете покидать э-э... охраняемое помещение... – он опасливо покосился на свою подопечную. – Или как-то иначе вмешиваться...
      – Не стану я вам ничего обещать! – отрезала Энни.
      – Мое право – объективноосвещать ход следствия... Я, конечно, не самоубийца, но если ваши обо мне, господа, заботы станут чересчур навязчивы...
      – Я чувствую, вздохнул Ким, – что вам не терпится влипнуть в очередной инцидент, третий раз подставить нас всех под пули и третий раз спасти мою бренную жизнь... Что поделаешь, Всевышний любит Троицу...
      – Я – не католичка, Агент, и правило Троицы – мне не указ. Надеюсь, не доставлю вам лишних хлопот. Но, как говориться – будьте готовы. Вашу-то жизнь я – коли придется – спасу, но должен же кто-то, – тут она наконец улыбнулась, – позаботиться и о моей. У вас это здорово получается. Если что...
      Эти слова вызвали у Кима вместо вспышки праведного гнева только ответную улыбку. В конце концов ему и самому приходилось вести себя так. И он тоже не любил давать обещания, которые не собирался исполнять.
      – Вот мы и приехали, – он притормозил кар и аккуратно вьехал под арку ворот, ведущих в глухой дворик неприметного корпуса старой стройки. – Простите, я дам радиосигнал и выйду первым...
      Радиоподтверждение музыкальной фразой прозвучало в динамике его блока связи и Ким кивком пригласил Энни следовать за ним. В тесноватой клетушке лифта она грустно улыбнулась ему.
      – Не расстраивайтесь, Агент, ваш Толле найдется.
      У меня чутье на такие вещи. И комплименты вы говорить научитесь. Читайте дамские романы и не теряйте надежды...
      В обыденно выглядевшей прихожей явочной квартиры их встретил рыжий и веснушчатый Иван Гостев. Он расплылся в открытой и наредкость наивной улыбке, увидев, что определяемая на охранение от супостата персона оказалась не стервозной ведьмой, как того следовало бы ожидать исходя из известной ему предыстории вопроса, а похожей на школьницу тоненькой девочкой с глазами темными и быстрыми как озорные тараканы.
      – Вам будет удобно здесь... – дежурный двинулся в просторный коридор, машинально стараясь прикрыть широкой спиной оплошно оставленную отворенной дверь в соседнюю комнату, где над спецаппаратурой корпели двое дежурных.
      Те были тоже не лишены чувства любопытства и Ким громким покашливанием не дал бородатому Лоренцу свернуть себе шею, при попытке рассмотреть гостей, не покидая рабочего места. Энни всем своим видом показывая, что ей абсолюно безразличны секреты гостеприимных хозяев, проследовала в снабженную достойной сейфа дверью комнату для гостей.
      – Вы знаете, мне уже скоро сутки, как не удается поесть по человечески... – посетовала она, окидывая взглядом помещение, дизайн которого отражал не столько художественные вкусы работников Следственного Управления, сколько его бюджет.
      Решительно подошла к Ти-Ви и включила Поток новостей.
      – С едой – нет проблем! – обрадованно заверил гостю Иван и убыл за провиантом.
      – Ну, позвольте мне оставить вас в распоряжении э-э... – Ким поклонился и двинулся к выходу.
      – Будьте поосторожнее, Агент, – окликнула его Энни. – А то кто же будет дежать меня в курсе?...
      Они улыбнулись друг другу.
      Чуть зардевшийся Иван внес и поставил на стол термос с растворимым кофе, местным суррогатом, разумеется, и еду – чипсы и пирожки с курятиной.

* * *

      Карл Васин звался Фотографом по той простой причине, что фотографом – специалистом по всем видам регистрации изображений – он и был на самом деле.