Ночь Пса

      Комски молча нырнул в кар.

ЧАСТЬ 2
ВРЕМЯ ТЬМЫ

ГЛАВА 4.
ВРЕМЯ НОЧНЫХ ПТИЦ

      «Надо быть леди! – сказала себе Энни. – Надо быть леди, даже когда тебя будят вот так – по-хамски, посреди ночи. Только близкие друзья способны на такое!»
      Она вытянула из-под подушки пистолет и сняла его с предохранителя.
      Для того, чтобы быть леди, у Энни были все данные – тонкая в кости и красивая загадочной восточной красотой миниатюрная китаянка была наделена и врожденным тактом и железной волей и даже неплохим служебным окладом. В пушистой ночной пижаме она могла сойти за чуть увеличенную в размерах фарфоровую статуэтку. Мешал исполнению ее мечты только живший в ее душе демон предков – вековой династии шанхайских карманников – совершенно непредсказуемый и своевольный парнишка.
      Сейчас он заставил ее рывком и без привычного «кто там» открыть трезвонящую сигналом сенсора входную дверь. И прыснул со смеху.
      – Господи, да на вас нитки сухой нет, Гонсало...
      Демон заливался ехидным смешком, а Энни Чанг – собственный корреспондент «Гэлэкси ньюс» в этой проклятой дыре – была искренне удивлена как ранним визитом адвоката, который в круг ее ближайших знакомых все-таки не входил, так и его видом. Подумав, она вернула здоровенную «Беретту» в нацепленную по пути наплечную кобуру и кивком велела гостю пройти в комнату.
      – Мне пришлось минут сорок провести под водой, – пояснил Гонсало.
      – На ближнем Озере, мисс... Но давайте все по порядку... У вас нет кофе?
      – Одну минуту... – Энни осмотрелась по сторонам в поисках места для пропитанного озерной влагой гостя. – Кофе я терпеть не могу и дома не держу – он здесь к тому же и дорогой ужасно – но есть зеленый чай... Я заварю его... Куда вас посадить-то?... Ч-черт...
      В принципе, порой Энни приходилось иметь дело и с более необычными посетителями: для того, чтобы выудить из провинциальных будней огромной степной супердержавы хоть пару стоящих тем для еженедельного обзора приходилось заводить страннейшие знакомства. Слава Богу, теперь ее пребыванию на гостеприимной Прерии-2 приходит конец...
      – Если нет кофе, то хоть кофеин в таблетках... – махнул рукой Гонсало. – У меня зуб на зуб не попадает... Это – от «оксидара»...
      Прекрасный комплекс. Повышает емкость крови по кислороду черте во сколько раз... И снижает общий метаболизм в нуль при сохранении сознания... – Гонсало судорожно провел дрожащей рукой по лицу.
      – Можно имитировать потерю дыхания, смерть даже. И очень долго быть под водой... Это разрабатывали для Космоса – премедикация к анабиозным ваннам и все такое... Черте сколько стоит. И последействие ужасное... Вы что – переезжать собрались?
      Гонсало кивнул на разложенный на диване чемодан и на пару уже упакованных кейсов, стоящих у двери.
      – В ближайшее время я прощаюсь с Прерией, Гонсало... – Энни грустно вздернула хрупкие плечи и принялась освобождать кресло от набросанных на него бумаг. – Садитесь сюда. Плевать, что обивка промокнет... Меня переводят отсюда на Джей. Или – на Квесту – на Малую Колонию, в смысле... Хотя – черт один, что одна дыра, что другая... Милые землеподобные планеты с провинциальными политиками сверху и тупой деревенщиной снизу. На что еще может рассчитывать нормальная журналистка всего на третий год после университетской скамьи? Секретариат вашего Президента выразил недовольство моими последними публикациями о здешней политике. По предстоящему визиту этого Оружейника с Чура... Тора Толле... А мои начальники в «ГН» не любят ссориться с регионалами. Вот и кофеин нашелся...
      Гонсало молча глотал таблетки, разгрызая их, чтобы ускорить всасывание, и судорожно захлебывал обломки отвратительной жижей, которую милая китаяночка считала почему-то чаем.
      – Вот как раз из-за господина Толле я к вам и пожаловал... Хотя...
      У вас – перед отъездом – наверное, проблемы с наличностью?
      Гонсало с хлюпаньем грохнулся в кресло.
      – Так вы хотите продать мне материал по Толле? – Энни призадумалась, растерянно стоя над разбросанными вещами. Потом пожала плечами.
      – Пожалуй, в кассе корпункта найдется кое-что – на черный день. Вы знаете наши расценки...
      – Сейчас меня устроит любая сумма. Признаюсь, мисс, Гонсало приходится ложиться на дно... Хотя бы на полгодика. Тут уж не до того, чтобы торговаться. Но материал стоящий. Вам не придется жалеть.
      – Господи, вас ищет полиция... – скорее констатировала, чем спросила Энни.
      – Полиция – это далеко не худший вариант, мисс. Если господа с Козырной набережной будут мною интересоваться – после того, как я вас покину, естественно – можете не скрывать от них ничего...
      Гораздо хуже для меня – встретиться с людьми, скажем... скажем, господина Магирова...
      – Почему бы вам тогда сразу не сдаться полиции, вместо того, чтобы с таким-то хвостом являться на квартиру к одинокой и беззащитной девушке? – искренне возмутилась Энни.
      – Так что – одиноким и беззащитным девушкам не нужен сенсационный материал по Тору Толле? – с раздражением спросил Гонсало.
      – Нужен, – призналась Энни. – Выкладывайте, что там у вас.
      – Похищение, – коротко определил Гопник. – Гость похищен с целью выкупа. Соответственно прикиньте цену этой информации.
      – Вы в ней уверены, Гонсало? – озабоченно спросила Энни, вытягивая из кармана дорожной сумки чековую книжку.
      – Я был уполномочен вести переговоры – это, конечно, не для печати, мисс... Так что можете быть уверены.
      Энни молча заполнила чек и протянула Гопнику.
      – Это все, что «Гэлэкси» может заплатить вам сейчас. Ваша анонимность подразумевается... Теперь я жду деталей.
      Гонсало досадливо посмотрел на гербовый листок, прикинул, в какую часть своего мокрого одеяния мог бы его спрятать и оставил в руке.
      – Мои доверители – я не спешу называть их имена – поручили мне провести конфиденциальные переговоры относительно возможности освобождения человека, фото которого было в их распоряжении. В тот момент я не знал о ком именно идет речь... Я мало интересовался Чуром и его Оружейниками... Однако с вашими публикациями, мисс, знаком. Я эти переговоры провел. Они проходили в Министерстве Юстиции и закончились всего пять часов назад. Ни разу имя человека на фото не было названо. Моими контрагентом был бывший первый секретарь минюста Пареных – член гильдии адвокатов. Формально он – на пенсии, консультант.
      Присутствовал господин Смирный из ГБ. Младший следователь. Я часто контактировал с обоими в подобных деликатных вопросах...
      – Они подтвердят это?
      – Думаю, не станут отрицать... Существуют расписки и все такое... Я повторяю, что не называю имен своих доверителей и не предъявляю им обвинения в похищении человека. Речь идет только о содействии его освобождению... По сути, они взяли на себя благородную функцию...
      – Разумеется, – заломила цвета воронова крыла бровь Энни.
      Гонсало не реагировал на иронию.
      – Дело в том, что я сам стал предметом похищения. В результате утечки информации, видимо. И сейчас мои доверители и сам похищенный... Гость... Они на прицеле у куда более серьезных людей... Им угрожает серьезная опасность. В дело вмешалась мафия. Не для печати будь сказано, они уже присвоили себе сумму первой части выкупа, которую я должен был доставить моим доверителям от имени министерства юстиции... И сейчас преступники активно ищут и моих доверителей и самого Гостя. Если не нашли уже...
      – Вы имеете ввиду группировку Магирова? «Торговые дома Побережья»? – голос Энни стал неприязненным.
      – Я назвал Магира только для примера... Скажем так. Сейчас я не готов выдать имена...
      – Это вы их ему заложили? – все тем же неприязненным тоном осведомилась Энни. – Своих, как вы говорите «доверителей»?
      – Вот это, как раз, не суть так важно... – лицо Гонсало нервно дернулось. – Я, если хотите знать, спасаю этим дурням жизнь.
      Пытаюсь спасти. Я только что объяснил вам, что их сейчас ищет уже половина людей мафии. Если не все... У вас найдется конверт, пара листков бумаги и чем писать? И вообще, хотел бы я вас видеть на моем месте, мисс...
      Энни мысленно признала правоту оппонента, порылась в секретере, выложила на стол потребные принадлежности и принялась барабанить по клавиатуре блока связи. Гонсало удивленно воззрился на нее.
      – Алло, Энди, – деловито бросила в трубку Энни. – Ты не спишь, надеюсь?... Сейчас я завезу к тебе одного нашего общего знакомого.
      Ему надо переодетья в сухое. У тебя найдется что-нибудь, чего не жалко?... За мной не станет... Нет, это не я пыталась его утопить... Значит жди. ОК...
      Гонсало торопливо строчил на выдранном из блокнота листке, временами цепенея и задумчиво кусая кончик тонкой ручки. Это продолжалось минут пять-шесть. За это время Энни удалилась в спальную и вернулась, одетая по-походному. Закончив, адвокат со всем возможным старанием запечатал свое послание и вместе с чеком судорожно зажал его в руке.
      – Это письмо на мое имя – без марки и до востребования... На одно отделение – на окраине. Скажите, какой указать адрес отправителя, чтобы оно попало в надежные руки, если я не смогу его выкупить в срок – до условного полудня завтра? Вы понимаете, что я имею ввиду?
      Почтовое ведомство планету на уши поставит, чтобы содрать свои кровные пять штучек если не с получателя, то с отправителя... В нем вы найдете много интересного...
      – Пойдемте, Гонсало, – невесело бросила Энни. Меня на Прерии не будет уже через сутки с небольшим... Лучше поставьте номер моего ящика на Почтамте. Я обязательно буду там завтра, – – она глянула на часы. – Проверю ящик, и если письма еще не будет, то перерегистрирую его на Энди. Он из «Криминальной хроники» – как раз то, что вам нужно. Я предупрежу его – он будет доволен.
      Хотя, никто не любит получать письма с того света...

* * *

      Выбирая маршрут к пересылочной каталажке, Ким сверился с картой бортового компьютера своего кара и не удержался от того, чтобы загрузить в навигационную систему небольшой крюк – визит к адвокату нынешнего заключенного П-1414 хотя бы за несколько минут до беседы с этим самым П-1414 представлялся ему необходимым.
      Да и тревожило молчание линии связи.
      Тревога эта оказалась, к счастью, напрасной: после короткого разговора по встроенному в декоративный столбик домофону, сонный и дородный адвокат Пареных самолично вышел к бронзовой калитке заборчика, которым был обнесен его особняк. И у ограды, и у особняка, и у адвоката вид был респектабельный. Где-то недалеко, за темнеющими в ночи контурами дома и деревьев сада, чувствовалось прохладное дыхание озера – самого большого и глубокого из многих в пригороде Столицы.
      «Господи, вот поменяться бы с господином адвокатом судьбами – на годик, небольше – и пожить бы вот так – в покое, вдали от мирской суеты. В мире с собой и людьми...» – тоскливо подумал Ким.
      Александра Пареных не лишал вальяжности даже наскоро напяленный спортивный костюм. Он и в нем смотрелся как в смокинге. Только лишь легкая дрожь левого века чуть портила его красиво вылепленное лицо.
      – Чему обязан? – осведомился он, не спеша отворять Агенту на Контракте вход в свои владения. – Учтите, что я уже два года как на пенсии и только консультирую Министерство... И еще учтите то, что сейчас всего-навсего восемь утра.
      – Простите, но я не смог связаться с вами по... – Ким счел необходимым окрасить свои слова чуть заметным оттенком претензии.
      – Я не занимаюсь делами. И мой блок включен только пару часов в сутки, – капризно поморщился адвокат. – Примите это к сведению.
      И давайте побыстрее закончим разговор...
      – Речь идет о деле семилетней давности... – как можно мягче пояснил Ким. – Вы, надеюсь, помните о своем участии в процессе «Шести Портов»?
      Агенту Яснову не часто приходилось видеть такое вот мгновенное изменение в лице собеседника. Адвокат Пареных словно рыбьей костью подавился. Киму даже почудилось, что сейчас ему придется стучать адвоката по спине, а может и «скорую» ему вызывать. Но защитник хорошо владел собой и через пару секунд уже снова был в форме.
      – А кто вас направил ко мне с такой информацией? – резко и холодно осведомился он. – Я просто не думаю, молодой человек, что ваш уровень допуска позволит нам, гм, продолжить...
      Ким молча протянул ему свой идентификатор. Адвокат взял его словно ядовитое насекомое и, повертев перед мясистым носом, буркнул:
      – Мне следует запросить э-э... Мне следует уточнить ваши полномочия... Пройдемте...
      Сервомотор с натужным пением отворил перед Кимом массивную калитку, и он поторопился за хозяином вглубь старинной стройки дома
      – одного из шеренги таких недешевых особняков, украшавших тихую Немецкую аллею.
      Глаз у Кима был наметанный, да и камуфляж аппаратуры детекции оружия в два эшелона – в вестибюле и на лестнице, ведущей в кабинет – расставленной на пути гостей дома, был стереотипный.
      «Хорошо, что я оставил пушку в машине, – подумал Агент. – Интересное прошлое было у господина адвоката. Впрочем, почему же только прошлое? Нет, не хотел бы я меняться с ним судьбой. Даже на год.» Если судить по интерьеру кабинета, утехой Александра Пареных всю жизнь был парусный спорт. Просторная и светлая – словно на улице царило летнее утро – комната была украшена стереопанно со снимками разных моментов регат и просто отдельных яхт и шхун на сверкающей глади какого-то из здешних мини-морей. На декоративных полках со вкусом, этак ненавязчиво, были расставлены кубки и прочие призы парусных состязаний лет за сорок, модели катамаранов, яхт и кораблей покрупнее; стены, забранные панелями под серебристый бук, украшали взятые под стекло почетные дипломы и иные документальные свидетельства спортивных успехов хозяина кабинета. Фотографий его самого или членов его семьи не было нигде. Хозяин был скромен.
      Точнее – не склонен к паблисити.
      Опасаясь нарваться на часовую лекцию об особенностях такелажа здешних парусников, Ким воздержался от дежурного комплимента, за что и был вознагражден еще одним градусом хозяйской холодности и неприязни. Кофе ему, во всяком случае, предложено не было. Адвокат, недовольно посапывая, подошел к стене позади своего обширного и пустого – только часы, сработанные под штурвальное колесо «Катти Сарк» украшали его – стола и, сдвинув в сторону панель облицовки, открыл миру скрытый за ней терминал – выполненную на заказ «под старину», дорогую установку.
      Карточка Кима нырнула в щель терминала. Экран дисплея выдал соответствующее сообщение, и Александр Пареных несколько успокоился. Досадливо заломив бровь, он вернул идентификатор Киму и жестом предложил ему занять место в массивном кресле напротив рабочего стола.
      «Это так естественно, – констатировал про себя Ким, наблюдая, как хозяин кабинета принимает величественную позу в своем кресле, по ту сторону стола, – действующая служебная аппаратура в кабинете скромного пенсионера... С выходом на секретные файлы Министерства. Что ж – бывает...»
      – Гм, не ожидал, что к этому делу вернутся... – взял быка за рога адвокат. – Изложите суть дела покороче, и давайте, как говориться, поскорее расстанемся с миром. Мне эта тема удовольствия не доставляет.
      «Так и я тут не из праздного любопытства, черт возьми!» – подумал про себя Агент на Контракте, но вслух только лишь попросил господина Пареных разъяснить ему некоторые моменты дела, касающиеся личности доктора Пера Густавссона и вынесенного ему приговора.
      – Поконкретнее, пожалуйста, – поморщился адвокат. – Речь идет о человеке, много лет работавшим вне нашего Мира и, сами понимаете, рассказывать о такого рода людях можно много. Вам ведь нужна некая конкретная справка – только? Вот по ней и задавайте ваши вопросы.
      – Мне, прежде всего, важно было бы знать, – осторожно начал Ким, – кого же все-таки представлял здесь, на Прерии, осужденный по делу «Шести Портов» Густавссон. Вы вели его защиту и, наверное, больше чем кто либо осведомлены на этот счет...
      На кого все-таки работал подсудимый?
      – Раз уж вы имеете доступ такого уровня как ваш, – пожал плечами Пареных, то уже прочитали, очевидно, формулировку заключения по делу... Там это ясно сказано.
      – Там ясно сказано, что суд не считает необходимым уточнение этой стороны дела для вынесения приговора... – возразил Ким.
      – Но меня – точнее Следствие – интересует не формальная сторона вопроса...
      – А меня, как представителя Защиты, она вот как раз и не интересует! – Пареных извлек из ящика стола роскошного вида плоский ларец, из ларца – сигару и принялся заботливо – ножичком в серебряной оправе – обрезать ее кончик.
      Курева Киму тоже предложено не было.
      – Где это вы видели такого защитника, – со сдержанным гневом продолжал хозяин, – который способствует тому, чтобы его подзащитному, честно отсидевшему уже свыше половины полученного по приговору срока, навесили еще лет пять – шесть? По, так сказать, «вновь открывшимся обстоятельствам»? Я, вообще, хотел бы знать, кому это понадобилось инициировать повторное расследование по этому делу?
      – Никакого повторного расследования не предвидится, – поспешил успокоить его Ким. – Идет расследование совершенно другого преступления. И меньше всего я настроен увеличивать срок заключения несчастному Густавссону... Наоборот, если он окажет Следствию существенную помощь...
      – Стоп, стоп, стоп! – прервал его явно встревожившийся защитник.
      – Вы что – намерены отправиться к Густавссону по месту заключения? Это непосредственно касается...
      – Ваш подзащитный будет поставлен даже в более комфортные условия, – улыбнулся Ким. – Я намерен предоставить ему возможность проявить свои э-э... знания здесь, в условиях полного или частичного расконвоирования...
      Адвокат даже вскочил из-за стола и уставился на Кима, как на привидение.
      – Вы... Вы даже сами не понимаете, что собираетесь затеять, господин Агент!
      Эти слова он буквально выкрикнул, торопливо выбираясь из-за стола.
      – Обстроятельства дела таковы... таковы... – Пареных утратил всю свою вальяжность. Теперь он странно походил на схваченного за руку шулера. – Этот несчастный даже сам не знал правды о тех, на кого ему пришлось работать... Обстоятельства дела... Впрочем...
      Впрочем, я отказываюсь продолжать разговор на эту тему! Это – мое право...
      Он тяжело обернулся к столу. Потер лоб. Снова повернулся к Киму:
      – Вы в самом деле собираетесь?...
      Ким поднялся и взял со стола положенную было на него папку.
      «А ведь не о бывшем подзащитном печется господин адвокат, – запоздало подумал он. – Не из-за него всполошился. А я – купился как мальчишка на его подставку! Сболтнул лишнее. Это мне отрыгнется.
      И очень скоро, может быть. Надо торопиться. Здесь уже ничего не выкопаешь.»
      – Если вы не хотите отвечать на мои вопросы, господин адвокат, – сказал он вслух, – то уж не ждите и от меня ответов на свои...
      Предупреждаю вас, однако, о том, что существует Федеральный закон «О мерах по пресечению действий, препятствующих ведению следствия»...
      – Нашли кого учить, мальчишка! – зло бросил адвокат, огибая стол в направлении к сдвинутой панели, за которой дремал терминал.
      Ким быстрым шагом направился к выходу. Он был уже на пороге, когда странные, потусторонние звуки заполнили комнату, заметались под ее сводами... Он остановился и остолбенело обернулся. До него не сразу дошло, что несется этот призрачный хор из-за задвинутых штор окон – с невидимой, зыбкой глади озера.
      Адвокат уже стоял у терминала, держа в руках переговорную трубку. Он уже поостыл немного и вполне владел собой.
      – Это птицы, – устало объяснил он, перехватив взгляд Кима.
      – Ночные птицы. Сейчас – их время...

* * *

      – Я повторяю, в новостях не соврали: на моих глазах на набережной в собаку била молния!... В огромную собаку – два раза. И – хоть бы хны. Она словно искупалась в огне... Честное слово десантника!
      Отряхнулась и побежала себе... А я прямо столбом стоять остался...
      – Это и называется – допиться до глюков, Ник... Вот что делает с людьми этот проклятый самогонище, который называют виски. От водки такого не бывает...
      Бармен чуть кашлянул – но кашлянул со значением – и гудение голосов теплой компании, собравшейся встречать «ночное утро» в украшенном старинными картинками углу «Канар» чуть смолкло. И было отчего. Не всякий день в «Канары» заглядывают тузы с Козырной набережной. Импозантный, точно испанский гранд, Серж Круевич оперся о стойку, терпеливо ожидая заказа господина комиссара.
      Роше тяжело вздохнул – подобная известность его тяготила – и, тоже опершись о стойку, заказал чашечку кофе. Разговору, конечно, больше способствовала бы рюмка белого, но так рано комиссар не начинал – даже по служебной необходимости.
      Кофе был не тем, ради чего народ собирался в «Канарах» с утра пораньше. Явно не тем. Еще раз утвердившись в мысли о причастности сношенных автомобильных покрышек к происхождению экзотического для Прерии напитка, Роше отставил чашечку в сторону и, утерев усы, осведомился у старины Круевича о том, о сем. Старина Круевич охотно рассказал и про то и про се, после чего, кашлянув, взял инициативу в свои руки.
      – Послушайте, комиссар, – понизив голос, сообщил он, – если вам нужен Лев Косневски, то вы уже немного опоздали... И напрасно теряете время.
      Комиссар вздохнул еще раз.
      – Неужели уже весь город знает, что Жану Роше понадобился Лев Косневски? – грустно спросил он, покручивая в пальцах белоснежную емкость с мерзким напитком.
      – Как вам сказать, мсье... – пожилой бармен отвел глаза к картинкам на стене.
      На картинках были изображены исключительно собаки. Почти всех известных пород и любого калибра.
      – Как вам сказать... – повторил он. – Весь город уже знает, что люди комиссара Жана ищут двух псов. Бог весть зачем, но ищут. А по краденной псине в столице главный спец – Лео: не мне вас учить... Только его еще вчера – прямо перед закрытием – отловил один дед, такой интересный. И, главное – похоже, по тому же самому вопросу...
      – И кто такой этот ваш интересный дед? – попробовал внести ясность в вопрос Роше.
      Бармен пожал плечами.
      – Ей Богу, мсье, первый раз видел этого чудака... Волос седой, коротко стриженный, борода, усы – тоже белые... Рост средний – чуть повыше вас, мсье... Глаза – карие. Одет как турист. Рубаха в клетку... Что на ногах – не помню... Да: на носу еще очки – под старину... Дорогая вещица.
      Сержу Круевичу можно было доверять в таких вопросах. И Роше продолжил беседу:
      – А насчет того, что тип нацелился именно на тех же собачек...
      Лео сам тебе сказал?
      – Как же – так Лео вам и выложит о чем с ним болтал клиент... Дело в том, что дед-то этот со своими проблемами сначала ко мне подъехал. Ну – понятное дело – у «Канар» на этот счет твердая репутация... А я уж его и отпасовал к господину Косневски...
      Теперь его – ищи ветра в поле... Пока не справится с заказом...
      – Вот как... – задумчиво пробурчал себе под нос Роше. – Вот что: если хоть мельком увидишь Лео, неприменно передай ему, чтобы выходил на старину Жана – номерок оставить?
      – Ваш номерок только ленивые не знают, мсье, – успокоил его Круевич. – Только, я думаю...
      – Скажи ему, – как можно более убедительно сказал комиссар, – что он связался с очень опасным делом. Рискует остаться без головы.
      Ты хорошо понял меня?
      – Мсье Жан понапрасну народ не пугает... – пожал плечами бармен.
      Лицо его омрачилось.
      – А насчет деда этого... Если что – дать знать? Опасный тип?
      – Знать, разумеется дай – если снова всплывет. Или если узнаешь что о нем. Если случится – поговори с ним. Деликатно.
      Постарайся выяснить – что за птица. Но помни – в этом деле простачки не крутятся... И безопасных типов – нет!
      Комиссар решительно – словно ладью по шахматной доске – двинул по стойке недопитую чашку с кофе и неторопясь выплыл из «Канар».
      Гудение в углу с картинками воспрянуло с новой силой.

* * *

      В это самое время еще один интересный дед – совсем не тот, о котором содержательно поболтали комиссар с барменом «Канар» – встречал «ночное утро» в гораздо менее комфортабельной обстановке. Звездное, покинутое наконец облаками небо Прерии он созерцал через забранное решеткой оконце следственного изолятора, прикидывая возможные расклады событий, приведших его в это гостеприимное место. Он уже довольно долго предавался этому занятию, когда по встроенному в кладку стены матюгальнику хриплый голос дежурного гаркнул:
      – Заключенный П-1414 – подъем! В кабинет к следователю!
      Заключенный П-1414 торопливо вскочил с лежака и, заправив по уставу сиротское одеяло и сплющенную в нуль подушку, привел в божеский вид свой полосатый наряд. Затем по стойке «смирно» стал перед дверью.
      В двери погудел немного сервомотор и она съехала в сторону, освобождая проход в коридор. Конвойный неторопливо обыскал подлежащего доставке в кабинет следователя П-1414 и погнал его по короткому коридорчику – навстречу неизвестной судьбе.

* * *

      В кабинете за столом следователя сидел скуластый загорелый тип в штатском «сафари» и нервно барабанил пальцами по папке, содержащей, надо полагать, подробности судьбы злосчастного П-1414.
      – Здравствуйте, Пер, – довольно приветливо сказал тип. – Присаживайтесь.
      Принять это любезное приглашение заключенному П-1414 помог конвойный, пригвоздивший его копчик к стулу, намертво привинченному к полу посреди кабинета. Тип, сидевший за столом, кивнул охраннику и они остались вдвоем: заключенный П-1414 – Пер Густавссон – и Агент на Контракте – Ким Яснов.
      Ким представился и для проформы осведомился – тот ли перед ним Пер Густавссон, что отбывает свою «десятку» за шпионаж в пользу неустановленных лиц в исправительном учреждении 45/812? Да, это был именно тот Густавссон.
      – И чем же вы занимаетесь в учреждении 45/812? – поинтересовался Ким.
      – Сельхозработы, – пояснил Пер. – Настройка и обслуживание гидротехнических устройств. Облегченный режим в связи с возрастными показателями и э-э... примерным поведением...
      – И вам очень нравится заниматься настройкой и обслуживанием поливальных агрегатов? – чувствуя себя прямо-таки маркизом де Садом, осведомился Ким. – У вас не бывает желания заняться чем-нибудь более интересным?
      Заключенный Густавссон косо улыбнулся.
      – Вы, должно быть, знакомы с моим «личным делом»... И не могли не заметить, что более пятнадцати лет я провел на милой планетке Чур и возле нее. Так вот, по сравнению с жизнью в тех местах, здешние каторжные работы – просто пикник какой-то... Хотя вы, как вижу, хотите мне предложить что-то еще... Что-то, что, на ваш взгляд, интереснее, чем мои теперешние занятия...
      – И все-таки, там – на Чуре – вы оставались добровольно, а здесь – как-никак сидите в неволе... – уточнил Ким.
      Заключенный Густавссон глубоко вздохнул.
      – Вы не представляете – что за странная штука этот Чур... – горьковато усмехнулся он. – Странная и страшная... Это... Или вы сразу не принимаете то, что вас ожидает там, и смываетесь, или это вас просто засасывает как трясина... Если вы и в самом деле захотите хоть в чем то разобраться из тамошней жизни... Там – выжженая пустыня и отравленные топи... Там только ржавое железо и радиация. И
      – Подземелья... И люди из этих Подземелий... И их Псы... А еще там
      – Нелюдь... Но вы, наверное, пригласили меня не для того, чтобы слушать байки про Чур...
      – Да как вам сказать... – Ким вышел из-за стола и пристроился на его краешке, чтобы удобнее было вести беседу. – И для этого – тоже... Но – все по-порядку. Для начала, я попрошу вас вспомнить кое-что про те годы. И некоторых ваших м-м... знакомых из тех мест... Если говорить точнее, я имею ввиду Торвальда Толле – физика-оружейника...
      – Логично... – задумчиво произнес Пер и почесал нос. – Логично, что вы, видно, хотите дорасследовать именно ту часть дела, из-за которой я и погорел... Тор Толле был моим другом... И еще – основным источником информации. Той информации, за которую мне и платили те проклятые деньги... Да – примите к сведению... Это здесь его называют физиком и так далее... Т-а-м он просто Оружейник...
      – Кстати, – Ким чуть изменил позу, – кто же все-таки вам платил?
      Вам так и не удалось этого вспомнить?
      Пер пожал плечами.
      – Я был совершенно откровенен со следствием. Я дал согласие на зондирование памяти...
      – В деле это отражено, – согласился Ким. – Но вот что касается результатов зондирования – в деле нет соответствующих материалов.
      – А вот это уж – мой адвокат постарался. Господин Пареных – крутился как уж на сковородке, но зондирования не допустил... – Густавссон чуть покривил краешек рта.
      – Это несколько... – Ким сделал неопределенный жест. – Разве это было не в ваших интересах? Провести зондирование, я имею ввиду...
      – Это было не в интересах тех, кто оплачивал работу господина Пареных, – сухо определил Густавссон. – Впрочем, никто не хотел оглашения деталей этой истории. Так что суд был, в общем-то, формальностью... Все решили на двух заседаниях, при закрытых дверях...
      – Ладно... – Ким осторожно отодвинул папку от себя. – Это не самое главное сейчас... Скажите, там – на Чуре – вы хорошо познакомились с Толле? Мне важно знать – можете ли вы оценивать его поведение... Дать прогноз для той или иной ситуации?
      Густавссон озадаченно потер лоб.
      – Чтобы оценивать ситуацию на Чуре...
      – Толле сейчас находится не на Чуре, – остановил его Ким. – И он похищен. Мы рассчитываем на вашу помощь в его розыске.
      Густавссон на минуту окаменел. Потом спросил, осторожно подбирая слова:
      – Его похитили м-м... оттуда – с Чура?
      – Нет, здесь, – на Прерии... – Ким сделал паузу. – Сразу по прибытии. Господин Толле был приглашен для участия в работе научного семинара... Есть основания думать, что он еще здесь – на планете... Если вы согласитесь сотрудничать с органами следствия, то в ваше распоряжение будет предоставлена текущая информация по делу... И вам будут созданы необходимые для работы условия... Поселим вас в гостинице, – он чуть улыбнулся. – В номере без решеток на окнах.