Док помолчал.
– Я сильно опасаюсь, что вместе с памятью к вам вернется и та угроза, которая...
– Это уж мое дело, доктор, – сухо сказал Пер. – Вы выслушали мои гарантии. Давайте перейдем к делу. Я всего лишь прошу вас оказать мне заранее оплаченную услугу...
Намек на угрозу. Тень шантажа.
Этого было достаточно. Док был понятлив и перешел к делу.
– Тем не менее, – он впился своим прозрачным, ледяным взглядом в зрачки Пера, – не следует пренебрегать элементарными правилами безопасности. Я вовсе не исключаю того, господин Густавссон, что еще до того, как наш разговор закончится, или вскоре после этого, сюда вломятся милые мальчики со всяческими огнестрельными приспособлениями и не заставят меня давать показания по вашему делу, о котором я, кстати, не имею не малейшего понятия... Поэтому...
Док Зеллер сложил кончики пальцев домиком и нахмурился.
– Нам с вами, господин Густавссон, предстоит, по крайней мере, один конфиденциальный разговор... Так вот – ни один из нас не может гарантировать, что тот, кто будет находиться на противоположном конце линии связи будет э-э... волен в выборе того, что он говорит. Поэтому – прошу запомнить – если я попрошу вас Слушайте меня внимательно или Послушайте меня внимательно – я никогда не употребляю этих оборотов в телефонных разговорах по крайней мере, – то это будет означать для вас сигнал тревоги. Сигнал того, что вам нужно будет немедленно скрыться с того места, откуда вы свяжетесь со мной. Вы поняли?
– Понял, – согласился Пер.
– И связывайтесь со мной не по своему собственному блоку связи, – доктор помассировал лоб, – а по гостиничному телефону или – из автомата, с улицы... Тогда вам не подвесят радиоэхо...
Он повернулся к вмонтированному в стену шкафчику, набрал многозначный номер и выкатил на свет Божий дохнувшую ледяным холодом стальную глыбку контейнера.
Сверился с номером и протянул Перу небольшой контейнер.
– Действуете, как и тогда... Господи, всегда забываю, что вы не можете этого помнить... Отправляетесь в какую-нибудь незаметную гостиницу – их много в Нижнем городе. Запираетесь в номере – натощак и трезвым. Ложитесь на кровать и делаете себе укол. Препарат уже загружен в автоматический шприц. Справитесь?
– Справлюсь, – пожал плечами Пер.
– Процесс продолжается от двух до четырех часов. Вам будет очень плохо. Морально, но не более того. Перед тем как начать, позвоните мне и номер канала – если он у вас записан – сожгите. Когда все закончится – вы это поймете сами – позвоните снова. Если через пять часов звонка не будет, мне придется принять меры.
* * *
В номере Старого Льва Пер дважды повернул ключ в замке и оставил его торчать в двери – изнутри. Присел к столу и написал два письма. Позвонил доку Зеллеру. Включил наручный приемо-передатчик.
– Вы довольно долго не выходили на связь, – упрекнул его Ким.
– На то были причины. – Пер коротко кашлянул. – Вы засекли мое местонахождение?
– Да, – сухо ответил уязвленный Агент на Контракте. – И продиктовал адрес.
– Так вот, если я не позвоню вам через четыре часа, постарайтесь найти меня по тому адресу, который вы мне совершенно правильно назвали. И не устраивайте слежку за отелем, это может испортить все дело.
– Было бы неплохо, если бы вы поставили меня в известность о том, что вы там затеяли... – раздраженно прокомментировал это Ким. – Впрочем – как знаете. Жду звонка.
Пер положил трубку и потер лоб. Агент на Контракте был не худшим представителем рода человеческого – из тех, с кем ему приходилось встречаться в жизни. Тем более – в последние годы.
Будет обидно, – подумал он, – если через те самые четыре часа господин Яснов здесь в номере вместо меня найдет просто идиота, пускающего слюни и гадящего под себя... В конце концов, он вытащил меня из дерьма – хотя бы на время... Просто очень большая подлость будет с моей стороны – вот так подвести человека на первом же шагу свободной жизни... Но интересно, как он поступил бы на моем месте?...
Ему вдруг вспомнился этот странный – невинный, в общем-то – жест: словно невидимую паутину снял с лица господин Агент на Контракте, когда речь у них зашла о стертой памяти Пера. И пальцы Агента задержались тогда на такой отметинке – на шраме, что-ли? Что-то осталось в том недосказанное...
Пер подумал немного, потом набросал на бумажке те самые слова, что обнаружил на листке, вложенном в Атлас Тридцати Четырех Миров – мало ли что может выйти с его памятью в ближайшие сутки. Листок с абракадаброй загнал за декоративный плинтус.
Протер сгиб руки купленным по дороге в аптечном автомате спиртом и вколол ключ.
Лег на кровать и начал медленно погружаться в ад.
ГЛАВА 6.
ЗОВ ВО ТЬМЕ
Лицо, которому мы доверили переговоры об условиях предоставления свободы известному вам Гостю Прерии, не прибыло в условленное место, в условленное время и с условленной суммой, – вывел под диктовку Адельберто Гость на листке почтовой бумаги. – Это вынуждает нас...
Наручник, застегнутый на левом запястье – второй браслет был накинут на трубу заброшенной пневмокоммуникации – не то, чтобы мешал ему писать, но отвлекал. И смущал.
Устроившийся у его ног Бинки всем своим видом выражал ему свое сочувствие, но помочь явно не мог ничем.
Ему самому требовалось сочувствие – в целях изменения внешности участников дела масть четвероногого сообщника была с помощью дорогого красителя изменена. Преобретя рыже-каштановый окрас, Бинки утратил душевное равновесие. Созерцая это дело рук своих, Мепистоппель чувствовал себя без малого преступником.
– Это вынуждает нас... – задумчиво повторил Мепистоппель, – э-э... удвоить сумму, взятую за основу предложенного нами соглашения... Впрочем – стоп! Не пиши этого, Тор... Что ты там успел нацарапать?
– Это вынуждает нас удвоить... – вздохнул Тор. – Почему ты сам не настучишь этот текст на терминале, Нос Коромыслом?...
– Или, например, – просто не позвоню в приемную господина министра и не поговорю с ним по душам... – Адельберто косо улыбнулся. А того лучше – вообще, лично зайти, перекинуться словечком...
– Понимаю – так не интересно... – пожал плечами Тор.
– Так что пиши дальше – твой почерк их убедит... удвоить м-м... меры предосторожности. Предоставьте свободу лицу, которому мы доверили вести переговоры до восьми часов утра следующих суток. Гарантируйте отсутствие слежки. В противном случае предмет переговоров становится проблематичным.
Адельберто с минуту пожевал губами.
– Поставь дату и час, – подумав, добавил он. – И можешь приписать от себя – что-нибудь этакое... Если есть что. В конце концов – ты самое заинтересованное лицо в этом деле...
Гость почесал щеку. Потом – лоб.
– В этом деле нет заинтересованных лиц, – как-то отрешенно сказал он и толкнул листок по столу к нервно барабанящим по дереву пальцам Мепистоппеля. – Я их не ощущаю...
Тот заранее подготовленным пинцетом подхватил письмо и определил его в конверт с отбитым на принтере адресом. Вздохнул.
– Пойми, – он постарался говорить как-то потеплее, но не скатываясь, все-таки, в полное амикошенство, – мы вовсе не рассчитывали поймать в сети такую серьезную птичку как ты. Самое большое, на что мы надеялись – это отловить какого-нибудь жирного каплуна из тех, что крутятся вокруг распределения господрядов и закупок – за пределами Прерии. Таких похищают и выкупают – если считать на Сектор – с пол-дюжины в год... И обходится обычно все без особых драм... А тут – сфера высших интересов Имп... тьфу – Федерации... Как только тебя угораздило?... Так что для нас сейчас главный расчет – интеллигентно закончить это дело, имея маленький навар, а главное – оставшись живыми... Ты не должен нас бояться, но и на твою помощь мы хотели бы рассчитывать, в свою очередь...
– Не знаю, чем я могу вам помочь в этом деле...
Похоже, что Гость и в самом деле не знал этого. Требовалась подсказка.
– Ну есть же у тебя какие-то неофициальные каналы, через которые мы могли бы организовать переговоры о твоей передаче м-м... в руки властей... Ну, какие-то друзья, которые могли бы помочь в таких м-м... деликатных контактах. Вот, скажем, те люди, что пригласили вас... Вы должны хорошо знать их...
Гость мягко улыбнулся.
– Мне кажется, – он кивнул на экран телевизора, – что у меня здесь не осталось друзей. А те, кто меня пригласил никогда не встречались со мной... Вам придется самим найти нового посредника...
Адельберто нервно дернул щекой. Щека была сизой от наметившейся щетины. Он поднялся из-за стола. Бинки тоже вскочил на ноги и уставился на него – с тревогой.
– Ладно – воля твоя, – вздохнул Мепистоппель. – Я иду отправить письмецо. Не стану снимать с тебя наручники, но и давать снотворное не стану: замок тут вполне надежный, так что не трать время на глупости... Будь умником – не в твоих интересах чтобы сюда проникли посторонние... И постарайтесь поесть хоть немного. Яичницу, что-ли – еще горячая... Если уж тебе пицца в рот не лезет. А вообще – так я по дороге прикуплю что-нибудь на твой вкус... Жаль ты мне кредитку запортил – придется платить наличными. Не пугайся, если без меня заявится Тони...
– Тони – это Белая Голова? – осведомился Тор.
– Да – хозяин Бинки – у него есть ключ. У Тони, конечно, а не у Бинки... – он с некоторым упреком посмотрел на пса, проявляющего лояльность к постороннему.
Выйдя под звездное небо и убедившись, что складскую дверь не своротить и трактором, Адельберто ощутил себя школьником, сбежавшим с урока – таким было чувство облегчения от жуткого для него пребывания в четырех стенах с добродушным на вид Гостем.
* * *
Накормить ораву оказалось действительно несложно – в этом набитом тяжелой, сытной и ужасающе вредной жратвой городе оставаться голодными могли только такие вот как эти – отупелые и запуганные немые дикари. Замок на загрузочном автомате кормушки для людей был примитивным и – главное – электронным, его удалось бы вскрыть, поиграв электростатикой. Окажись замок механическим – без помощи человека пришлось бы потратить много сил и наделать много шума. Впрочем, так оно и вышло – и человек подсобил, и шум получился...
Труднее оказалось вовремя увести этих олухов от разграбленных железных коробок, от оставшегося россыпью на мостовой едива, от готовых вот-вот очнуться и кинуться в погоню, но пока – остолбенело застывших людей вокруг.
Харр готов был уже отказаться от своей затеи и отпустить ораву на все четыре стороны, попридержав только троих-четверых – тех что посмекалистей – чтобы поработать с ними, но все-таки смог переломить и собственное, накатившее на него отчаяние, и непроходимую жадную тупость оравы. Отступали псы от кормушки нехотя, но командам Харра все-таки подчинились – рассыпались мелкими группами и покатились к пустынному, раскинувшемуся на круто спадающем к реке берегу, парку. Здесь – на узкой полоске берега – между темной стеной нестриженного, буйно разросшегося кустарника и светловатой стеной осоки, означившей кромку воды, Харр с грехом пополам провел задуманный инструктаж. Работать приходилось почти на одних эмоциях – настоящего языка здесь не знал решительно никто. Особо тупых и строптивых пришлось потрепать – без этого, видно, тут было нельзя. Но все-таки – Харр отметил это с удовлетворением – авторитет его в ораве стал почти непререкаем. Орава разбежалась – исполнять приказ-внушение и он смог наконец сосредоточиться.
С тревогой он заметил, что почти не ловит давешний зов тревоги. Может, место было неподходящее – такое бывает. Но, с другой стороны, надо было по-просту немного передохнуть и сосредоточиться. Харр замаскировался и затих. Дрема поползла на него невидимой дымкой. На короткое время он подчинился ей.
* * *
– Хотите – не хотите, а нам придется проверить все обстоятельства, связанные с вашей м-м... активностью, профессор. Знакомьтесь, – обратился Роше к дежурному, – это господин э-э... Анатолий Покровский – экс-советник Президента по Чуру. Сейчас пробует себя в роли Шерлока Холмса... Вы-таки задали нам работы, док... – он указал Покровскому на диван в углу кабинета.
– Так что устраивайтесь поудобнее. Это займет некоторое время. Позвоните домой, успокойте своих. Можете, конечно, звонить и адвокату, но как только ваши показания подтвердятся, я не буду вас задерживать дальше ни на минуту. Джон, подумайте о бутербродах. А вы, док, за это уж просветите старую ищейку в, так сказать, историю вопроса... Я-то как-то мало интересовался на своем веку Цивилизацией Чур...
– Очень хорошо, что пытки голодом у вас не приняты, – ответствовал профессор истории, принимая из рук Роше трубку блока связи. – Это очень приятное обстоятельство...
Он набрал номер, коротко буркнул в трубку нечто не слишком членораздельное, но, очевидно, принятое слушателями, как достаточное объяснение его – профессора Покровского – пребывания в узилище и, возвращая аппарат комиссару, откашлялся и уже с интонацией профессионального лектора заметил, что рад видеть в лице господ полицейских лиц, интересующихся предметом его академических штудий.
Джон появился на пороге с пакетом, посетовал, что гамбургеры успели вконец скукожиться и убыл выполнять многочисленные поручения. Дежурный выставил на стол объемистый термос с кофе и сообщил, что господин Яснов просил, не стесняясь, угощаться оставленным напитком. И принялся сражаться с терминалом системы. После чего принял позу прилежного слушателя.
* * *
– Поселение землян на Чуре имеет долгую предысторию, – заметил профессор, отхлебнув глоток кофе и оценив его. – Собственно, Чур – это самая первая землеподобная планета, открытая людьми. Причем, заметьте, открытая задолго, очень задолго до начала подлинной космической экспансии Человечества. По злой иронии Судьбы, Чур оказался и наиболее отдаленным – и поныне самым далеким из Обитаемых Миров – и, в то же время, наиболее приспособленным к заселению людьми миром. В ставших известными относительно недавно фрагментах Запретного Эпоса мы находим невероятные по своей силе и красочности описания Девственного Мира – описания природы дикой, так никогда и не покоренной природы Чура – его невероятно разнообразных лесов, степей, гор... Его озер, рек, океанов... Поверьте – читать апокрифические описания Странствий Первопроходцев – занятие не менее захватывающее, чем первое знакомство с книгами Толкиена или... – тут Покровский пошевелил в воздухе пальцами в том смысле, что слушатели должны понять о чем идет речь.
Роше понимающе отхлебнул кофе.
* * *
Действительно, Прерия ночью была другой планетой, чем днем, столица – другим городом, а люди их населяющие – другим народом. Большая Ночь странно изменяла все тут. И Киму стоило немалых усилий вновь узнавать ставшие уже было привычными улицы городского центра. Никак не кончающий моросить мелкий дождик делал странствие по ним особо путанным и неуютным. На кар Энни он чуть было не налетел в тот момент, когда уже решил, что вконец потерял его позорнейшим образом.
Полуспортивный Тендресс был припаркован у нелепой громады древнего Почтамта наредкость неожиданным образом. Ким только крякнул, счастливо избежав необходимости вписаться бампером в имущество корпункта Гэлэкси ньюс. Выйдя из кара, поежился под сеющимся дождиком, окинул взглядом многоэтажную, похожую на док для дирижаблей, громаду здания. Задача нахождения иголки в стоге сена стояла перед ним в совершенно правильном масштабе – если принять во внимание размеры Почтамта и комплекцию Энни.
Войдя в широченные двери архитектурной громады, он понял, однако, что Черт все-таки не так страшен, как его малюют. Что до Энни, то она знала это всегда.
Когда-то – в худые времена Изоляции, когда дороги Республик Прерии всерьез переходили с электротяги на гужевую, для спасения энергетики начали строить электростанции на угле и нефти, а высокие технологии шли на убыль, бумажная документация расцвела на планете пышным цветом. Люди узнавали новости из газет, учились читать по отпечатанным на бумаге книжкам в картонных переплетах и писали друг другу обширные, на многих страницах письма – личные и деловые. И все эти горы бумаги армии служащих прокачивали через конвейеры, сортировочные столы и конторки огромного каменного улья, воздвигнутого на перекрестке проспектов Фрейда и Павлова.
Возрождение информационных сетей, компьютерных, волоконных, лазерных технологий опустошило этот муравейник. Часть залов арендовали теперь музеи и оффисы, часть их пустовала, и лишь небольшая – в подземных этажах здания сосредоточенная – часть помещений использовалась по назначению. Среди них – лабиринт абонентских ящиков и знаменитый Почтовый буфет, известный всей пишущей братии Прерии, и ставший со временем претендовать аж на некую богемную исключительность. Основана такая претензия была, в основном, на низких ценах на снедь и спиртное – секрете, тщательно охраняемом многочисленной и, вообще-то, болтливым крапивным племенем людей пера. Всякий раз проверяя конфиденциальную почту своего коррпункта, Энни заворачивала сюда. Сегодня – в последний раз. Билет в иные Миры уже ждал ее на Космотерминале, и чемоданы были уже давно уложены. По этому случаю можно было позволить себе погрустить в одиночку над чашкой здешнего мерзкого кофе, сдобренного рюмочкой кюрасао. Для этой капли алкоголя был и другой повод – конверт, вынутый Энни из абонентского ящика. Письмо, написанное второпях на грани ночи и сегодняшнего утра, практически на ее глазах. Письмо издалека. Наверное – с Того Света...
И еще ее беспокоил человек, уныло потягивавший пиво у стойки бара. Она уже не первый раз видела его сегодня. И вообще, он был знаком ей, но только вот – в какой связи?
* * *
Почему-то среди местных ослов укоренилось твердое убеждение, что собкорр Гэлэкси должен быть девушкой несметно богатой, общительной, легкомысленной и доступной, – с грустью подумала она, наблюдая за тем, как широко улыбающийся скуластый и моложавый тип уверенно взял курс к ее столику и радостно водрузил напротив нее здоровенную пиалу с азиатским чаем – скорее бульоном по меркам здравомыслящих европеоидов – смеси крепко заваренного черного плиточного чая, молока и много чего еще. Напрасно я злюсь на парня, – тут же упрекнула себя Энни. – Похоже он недавно здесь. И даю голову на отсечение, кто-то из его предков пестовал рисовые чеки не очень далеко от тех мест, откуда пришли мои прадед и прабабка. Можно сказать мы с ним одной крови. Где-то на четвертушку... Если не придираться к мелочам.
Тип тут же все испортил.
– Вы не возражаете?... – жизнерадостно спросил он, имея ввиду, видимо, их уже состоявшееся соседство по столику.
И с ходу продолжил:
– Видел вас в новостях, мисс. Очень жаль, что это – ваше прощальное выступление по здешнему Ти-Ви...
– Да, жаль, – признала Энни, дав своим тоном понять, что не склонна продолжать разговор и клюнула рюмочку с кюрасао.
– Боюсь показаться назойливым, но хотел бы попросить вас уделить мне пару минут... – Для разговора на эту тему... Я, видите-ли – лицо заинтересованное... Вы могли бы сильно помочь мне...
Тип протянул ей через стол запечатанную в пластик и заверенную карточку-лицензию на самостоятельное проведение расследований любых нарушений федерального законодательства, действительное в любом из Тридцати Трех Миров. Лицензия была выправлена на имя Кима Яснова и, похоже, не была уж очень большой липой.
Ну вот, – тоскливо умозаключила Энни. – А с виду казался порядочным человеком...
– Вас что – наняли искать господина Толле? – осведомилась она. – В таком случае, если не секрет, на кого вы работаете?
– Допустим, что я действую по собственной инициативе... – задумчиво предположил тип.
– Не допускаю этого, – отрезала Энни и решительно поставила на стол недопитую чашку кофе.
Поправила перекинутый через плечо ремень сумочки и решительно направилась к выходу.
– Допустим также, что не только вы располагаете информацией, необходимой мне... – продолжал настырный тип, с удивительной непринужденностью, сопровождая ее в стремительном движении к ведущему наверх, в огромный общий зал, эскалатору. – Может и у меня найдется что-то, что сможет заинтересовать вас...
– Послушайте, это ваша Тойота висела у меня на хвосте последние полдня? – резко спросила Энни и ускорила шаг, не ожидая ответа.
Это уже интересно... – подумал Ким. – Я катаюсь на казенном Полюсе. Спутать трудно.
* * *
Блок связи на боку у Кукиша бесшумно завибрировал. Он хмуро поднес зловредный аппаратик к уху.
– Послушай, – довольно зло спросила его трубка, – по-моему, это ты утверждал, Кукиш, что возьмешь Гостя тепленьким вместе с э-э... принимающей стороной? Мне представлялось, что ты это будешь делать как-то иначе, чем вот этак вот – ожидая у моря погоды. Ты что – ожидаешь, что клиенты сами собой вылупятся на свет божий, если ты у себя в засаде на своей улице Темной Воды положишь себе под задницу дюжину яиц и будешь сидеть подольше?
– Это всего лишь один из вариантов, шеф!... – энергично возразил Кукиш против подобной оценки его деятельности. – Я направил Меченого и Рубинчика... А здесь я вовсе не жду у моря погоды, а пытаюсь найти тут – в хозяйстве Мепистоппеля – какие-нибудь концы...
– Пожалуйста без деталей... – на том конце канала связи Великий Магир раздраженно скривился. – Конечно – ты будешь искать концы, а тем ребятам, что нас обштопали на Космотерминале, тем временем надоест валять дурака и они сами придут домой. Вместе с дорогим гостем...
– Но шеф... – раздосадованно попытался возразить Кукиш.
– Я жду результатов! – отрубил шеф. – И не далее как сегодня. Завтра разговор пойдет по-другому!
Кукиш скрипнул зубами, прицепил умолкшую трубку на место и зло прошипел:
– Ну так что имеем, ребята?
Ребят было четверо.
Чернявый Халид деловито, один за другим, курочил замки многочисленных шкафов, ящиков и ящичков, заполнявших лабиринт внутренних полуподвальных помещений Проката гробов и выворачивал наружу их содержимое. Предметы Мепистоппель хранил в своем логове самые невероятные: тут попадались и шкурки гринзейского бурундука, безнадежно траченые молью, и камеи с Шарады – жуткая подделка, разумеется, и прозрачные голографические маски из какого то еще Мира – те, что до неузнаваемости искажают облик того, кто их надел... Маски, кажется, были настоящие. Еще здесь была уймища контейнеров, пакетов и мешочков с какими-то экзотическими видами корма для неизвестно каких тварей. И много чего еще.
– Это вот – кисет Тони, – сообщил Халид, кивнув на брошенный на подоконник кожаный кошель.– И его Трубочник там, внутри... Так что, может, этот тип – где-то поблизости... Или, наоборот – случилось чего с ним... Обычно он эту штуку так вот не бросает – уважает он хреновину эту сильно...
– Спасибо, утешил... – Кукиш повернулся ко второму своему подручному. – У тебя что там, Лысый? Хотя... – он снова повернулся к Халиду. – Сунь-ка в эту штуку вот это... Может быть имеет смысл предусмотреть и такую комбинацию...
Он протянул Халиду небольшую, под кусочек щебня оформленную радиозакладку, и снова обратился к лишенному макушечной растительности подчиненному. – Я тебя слушаю, Поччо...
Лысый Поччо с головой ушел в раскладывание на очищенном для этой цели от хлама столе содержимого секретера Мепистоппеля и вообще – всех сколь-либо вразумительных документов, обнаруженных людьми Кукиша в доме 15 по улице Темной Воды. Это занятие его увлекло не на шутку – он даже не расслышал вопроса шефа.
– А? – спросил он, оторвав нос от пожелтевших счетов и квитанций. – Да тут кое-что интересное вырисовывается – вот тут счета за аренду склада... Где-то на Птичьих Пустошах...
– Ох и ох... – у черта на куличках... – буркнул Халид.
– Ну и что, что аренда? Что, что склада? – уныло осведомился Кукиш.
– А то, что склады на Птичьих – это просто заброшенные подвалы. Пока не построили северные дамбы там все время что-нибудь затапливало... Там ни один идиот ничего не хранит... А потом – что этому голодранцу там хранить – корм для мышей с Бетельгейзе? У него и в центральном оффисе шаром покатить можно, половина шкафов – пустые, а он – арендует склад. Кстати, года два про него не вспоминал, а позавчера только – возобновил аренду... Свеженькая квитанция, – Поччо протянул Кукишу листок.
– Это – уже что-то... – задумчиво заметил Кукиш, крутя бумажку перед носом. – А у вас что, умники... Нашарили что-нибудь в подземелье вашем?
Мрачный Кноблох – это ему вчера выпало шарить под мостками на Ближнем в бесплодных поисках убиенного адвоката Гопника – уже давно порывался доложить обстановку.
– Во-первых, это – не наше подземелье, а чудака этого... – уточнил обстоятельный Кноблох, а во-вторых, это – вообще, ход такой – из ниоткуда в никуда... Потом, что главное – нет там ни фига. Туда кроме нас с Берни года два ни один дурак не спускался – паутина даже не тронута. Зря только Берни страху натерпелся.
– Берни чего-то испугался там – внизу? – непрязненно поинтересовался Кукиш.
Берни, бывший сержант Космодесанта, в парнях робкого десятка не ходил.
– Еще как испугался – просто до поносу... – заверил шефа Кноблох. – Какого-то паршивого привидения – всего-то...
Нахлобучил шляпу и подался в уголок – раскурить отложенный до поры огрызок сигары. Отменно вонючий.
Кукиш воззрился на старательно освобождающегося от остатков паутины и заплесневевшей трухи Берни – в другом углу.
– Там было привидение, сержант? – ядовито поинтересовался Кукиш у сурового усача.
– Точно, парень, – согласился покладистый, но не склонный блюсти субординацию Берни. – А если правильнее выражаться, то не столько привидение, сколько как бы что-то в виде смеси кенгуру с полярным сиянием и помноженное на крысу...
– С утра у тебя было время опохмелиться, – сурово заметил на это Кукиш.
– Нет, там, действительно, было что-то такое... светящееся, но очень маленькое... – подтвердил показания товарища Кноблох и выпустил струю ядовитого дыма – деликатно, в сторонку. – Я думал – гнилушка, но оно сильно пищало. Впрочем, все равно, эта штука сгинула куда-то... А Мепистоппеля там искать нечего – никаких следов...
– Короче, обьясняю для глупых, – пояснил Берни. – Пушистый призрак то был. Кранты нам, другими словами. Сколько я в Десантуре чертовщины не насмотрелся, а хреновее приметы, чем Призрака, повстречать – нету...
Кукиш от бешенства скрипнул зубами: байки Усатого Берни о его похождениях на просторах Космоса сидели у него в печенках. Вместе с сотнями и тысячами примет, из которых – ни одной путевой.
– Ты, сержант, набрался у себя в Десантуре вредных суеверий больше, чем порядочный кобель блох на помойке... – веско сказал он, показывая всем своим видом, что дурацкий разговор окончен.
– Суеверий или не суеверий, а прется сюда кто-то... – сообщил Халид. – Контролька на черном ходе сигналит...
– По местам! – коротко скомандовал Кукиш.
* * *
– Господин Комски распорядился... – человек в белом халате замер на пороге кабинета, ожидая реакции хозяина.
Тот только вопросительно блеснул насаженным на нос пенсне – редко когда господин Саррот позволял себе украсить свое лицо этим антиквариатом – пенсне делало его похожим одновременно на древнего писателя и драматурга Чехова и на не менее древнего разбойника и теоретика мировой революции Троцкого. Обоими сходствами шеф планетарного филиала Дженерал Трендс и гордился и тяготился – тоже одновременно.
– Господин Комски распорядился в том смысле, что если на почтовом ящике, который он изьял в э-э... Кафе букинистов, найдутся интересные следы, то мне следует, не дожидаясь, пока он возвратится с задания, доложить об этом лично вам...
Руководитель Отдела Экспертизы филиала Дженерал Трендс перевел дух.
– Так докладывайте, Генри, и не толките воду в ступе! – раздраженно приказал шеф.
– Основной материал – остатки записки, обработанной фотосенсибилизатором, восстановлению не поддается. Но... На книге найдены многочисленные отпечатки пальцев объектов Прокат-1, Прокат-2 и Седой, – начал Генри. – Отпечатки датируются различными сроками...
– На какой книге? – прервал его Саррот. – Я не в курсе ваших деталей...
– Почтовым ящиком, который нам передал для срочного анализа герр Комски, была книга. Малый атлас Четырех Миров. Имитация раритетного издания... – Генри откашлялся. – На обложке и двух страницах, кроме уже упомянутых, найдены отпечатки, идентифицированные по имеющимся у нас копиям файлов МВД Объединенных Республик. Они имеют странность...
Пенсне Саррота раздраженно и вопрошающе сверкнуло вновь.
– Они принадлежат некоему э-э... – Генри справился в записях, – Перу Густавссону, отбывающему срок заключения согласно приговору суда по делу известных вам Шести портов...
Господин Саррот снял пенсне и уставился на собеседника близоруким, ничего не понимающим взглядом.
– Кроме того, заключенный Густавссон не был ни освобожден досрочно, ни объявлен в розыск... И срок его заключения ИУСТ не истек... Отпечатки, однако, оставлены им всего несколько часов назад. Нет, – Генри предупредил возможный вопрос. – Тут не может быть ошибки. Единственно разумное предположение – книга была кем-то срочно доставлена из ИУСТ сюда – в Кафе букинистов...
– Вы долго думали, прежде чем его сделать – это предположение? – ядовито осведомился шеф.
И, не дождавшись вразумительного ответа, попросил:
– Продолжайте. Или заканчивайте...
– Еще найдено, что ряд букв в приложении атласа – в разделе указателей особым образом помечен...
Саррот продолжал сверлить подчиненного близоруким вопрошающим взглядом.
– Отметки, которые несет текст, сделаны карандашом, еле заметно, но легко обнаружимы. Мы прогнали эту информацию через систему дешифрации и получили двадцать четыре осмысленных варианта расшифровки.
Генри протянул шефу пачку распечаток.
– Вы хотите, чтобы я прочитал все двадцать четыре? – с ласковым гневом осведомился тот.
