К тому же тут просто не оставалось времени думать и сидеть за книгами до глубокой ночи, как он привык. Да и свечи были слишком большой роскошью, а он так уставал, что уже был неспособен сосредоточиться. В этой долине никто не говорил о судьбах мира. Всех интересовало только то, что было непосредственно связано с Готримом.
      Во всяком случае, какова бы ни была причина, ни Лиана, ни Карану больше не мучили кошмары.
      Все было настолько хорошо, что Карана всерьез усомнилась в догадках Шанда. Теперь происшествие в Туллине перестало казаться ей таким ужасным. Однако она не обсуждала этот вопрос с Лианом, и он тоже не заговаривал с ней о том случае. Карана загнала свои страхи в самую глубину сознания. Но, несмотря на зов плоти, Лиан ни разу не поднялся в комнату Караны, а она не спустилась к нему. Стена отчуждения, выросшая между ними, была слишком высока, и они уже не могли ее преодолеть.
      - Нам не управиться со всей этой работой, - сказала Карана Шанду, пока они разгружали повозку с дровами и складывали их в поленницу. Она уже перестала злиться на старика. - Нас очень мало.
      Шанд кивнул, укладывая наверх очередное полено.
      - На разговоры уходит много энергии, - ответил он. - Не трать зря силы.
      - Если не произойдет чуда, до весны нам не дожить.
      В этот день все были в мрачном настроении. Становилось ясно, что запасов едва хватит на два месяца, даже если они съедят зерно, необходимое для посева, и нескольких племенных животных.
      Вечером Карана собрала своих челядинцев. Пока они рассаживались, она сходила в погреб, где стояли бочки, не открывавшиеся после смерти ее отца. Каким-то чудом погреб остался неразграбленным. Карана вернулась с небольшим бочонком на плече, который был покрыт толстым слоем пыли, как и ее куртка и волосы.
      - Я собрала вас сегодня, чтобы вы все уяснили себе, что нас ждет, сказала она, смахивая тряпкой пыль с бочонка, затем нацедила из него в кувшин золотистую жидкость. Наливая понемногу в кружки, она передавала их сидевшим за столом. Челядинцы пригубили напиток.
      Лиан тоже сделал глоток. Это было превосходное вино, ароматное, сладкое и крепкое.
      - Наши дела плохи, - продолжила она. - Если мы останемся здесь, нам придется голодать, а у меня нет денег, чтобы купить припасов. Поэтому те, кто хочет уйти и кому есть куда, пусть отправляются с моим благословением.
      Она достала небольшой сундучок и открыла его. Мелкие монеты даже не закрыли красный бархат, устилавший дно.
      - Вот все мои деньги. Те из вас, кто решит уйти, пусть возьмут по два тара на дорогу. Мне очень стыдно, но больше я ничего не могу вам предложить. Даже если мы переживем зиму, весной нам все равно не заплатить подати, и мы будем разорены.
      Карана отошла с каменным лицом, она не хотела влиять на их выбор, пусть ее челядинцы поступят так, как будет лучше для них. Один за другим они подходили к сундучку: молодые мужчины и женщины и старики, которым давно было пора на покой да покуривать трубки. Подошел даже поваренок Бени.
      Лиан сидел, наблюдая за Караной. Несмотря на их размолвку, он очень жалел девушку. Казалось, она теряет всех и вся. К изумлению Лиана, даже Рахис запустил руку в сундучок. Монеты зазвенели. Если бы у Лиана была хоть горсть гринтов, он бросил бы их туда, несмотря на их ссору. Но у него ничего не осталось.
      Нет, осталось! Серебряный болт, выкрученный им из кровати Кандора в Катадзе, все это время он пролежал в его сумке. Болт должен весить по крайней мере сотню таров! Лиан выбежал из зала.
      Карана растерянно посмотрела на него. Все подходили к ней по очереди, чокались и шли к сундучку. Звон монет напоминал звук колокольчиков. Лиан появился вновь, держа руку в кармане, и встал в очередь.
      Опустив руку в сундучок, он поднял взгляд и встретился глазами с Караной. Она побелела, как полотно. Его поступок потряс ее. Несмотря на все, что произошло за последнее время, она не думала, что Лиан тоже ее покинет.
      Все собравшиеся задержали дыхание, когда Шанд подошел к сундучку, тряхнул его и весело расхохотался. Карана ничего не понимала.
      - Твои люди достойны тебя, - сказал он, перевернув сундучок на стол, так чтобы все могли видеть его содержимое. На столе выросла кучка монет, в основном серебряных и медных, там и сям поблескивало драгоценное золото, массивный серебряный болт откатился в сторону, а на самом верху лежала медная монетка Бени. Этого было достаточно, чтобы дотянуть до весны, если им удастся закупить продукты. Карана разрыдалась и обняла каждого. Когда она отвернулась, Шанд положил в сундучок и свой вклад.
      36
      СВЕТ В КАРКАРОНЕ
      Карана проснулась задолго до рассвета. Ее разбудило хлопанье ставня. Она решила закрепить его, пока он не разбился в щепки на ветру. Но когда она подошла к окну, то обнаружила, что никакого ветра нет! Это хлопала парадная дверь, которой не пользовались уже много лет. Кто бы это мог быть в столь ранний час? Все тело ломило после вчерашней работы, но надо было спуститься и выяснить, что происходит. Карана оделась и сбежала вниз. Может, снова началась война. Или сборщик податей явился раньше, чем они предполагали.
      Внизу ее ждал сюрприз. В холле были смеющиеся люди. Это пришла Малиена вместе с одиннадцатью аркимами.
      - В Туркаде мы услышали о твоих трудностях, поэтому решили прийти пораньше, - сказала Малиена. - Здесь все, кроме Тензора, Аспера и Баситора, думаю, тебя обрадует это известие.
      - Как Тензор?
      - Ему уже лучше.
      - Вы даже представить себе не можете, как я рада вас видеть! воскликнула Карана, расцеловав всех. - Правда, я не знаю, что мы будем есть, но об этом подумаем позже.
      - Мы ведь пришли не с пустыми руками, - рассмеялась Малиена. Посмотри!
      Карана подбежала к двери, распахнула ее и увидела огромную, на шести колесах, повозку, затянутую сверху холстом.
      - Что у нас на завтрак? - спросила Малиена.
      - Каша и оладьи, - ответила Карана.
      Малиена подошла к повозке и достала внушительную бутыль с черным сиропом.
      - По-моему, это подойдет, - сказала она, и все прошли вслед за Караной на кухню.
      Вечером Карана, Малиена и Шанд обсуждали все происшествия последних месяцев, включая сон Лиана. Попозже, улучив момент, Шанд отвел Карану в сторону:
      - Что ж, теперь я вам больше не нужен и могу вернуться в Туллин. Я отправлюсь в путь на рассвете.
      - Я так благодарна тебе, - сказала Карана со слезами, она больше не могла сдерживать своих чувств. - Без тебя я ни за что не справилась. И я знаю, что вчера ты положил в сундучок больше, чем я смогу когда-нибудь тебе вернуть.
      - Я ничего не клал туда вчера, - сказал он с абсолютно серьезным лицом. - А потому прошу тебя об этом не говорить.
      - Хорошо. Ты возвращаешься домой?
      Он вздохнул, пробегая пальцами по волосам:
      - Хотел бы, но придется пойти в Туркад, надо кое-что обсудить.
      - Ты расскажешь им о Лиане? - спросила она в тревоге. - Неужели ты сообщишь Иггуру?
      Шанд колебался.
      - Пожалуйста, Шанд. Ему уже намного лучше. Дай мне последний шанс. Что он сможет натворить здесь, тем более под присмотром Малиены? К тому же есть вероятность, что ты ошибся.
      - Она очень мала, - печально сказал Шанд. - Я ничего не скажу до следующей нашей встречи, но будь осторожна.
      Когда Карана проснулась, Шанд уже ушел. Погода была замечательной, и все отправились по горной тропе в Готримский лес. Оттуда, поднимаясь все выше и выше, тропа вела к давно заброшенной крепости Каркарон, возведенной на заснеженной вершине. Недалеко отсюда погиб отец Караны, ей было в ту пору всего восемь лет. Когда Каране исполнилось двенадцать, она отправилась по этой тропе в Шазмак, а затем они снова прошли по ней с Лианом спустя шесть лет. Этим путем в Шазмак вернулся Тензор, чтобы поймать ее и отобрать Зеркало. Каждый поворот тропинки был связан для нее со множеством воспоминаний. Но на этот раз они не пошли дальше Готримского леса: Каркарон был пуст, а Шазмак стал оплотом гаршардов.
      Лиан был в прекрасном настроении. Он все время шел рядом с Караной, жадно слушая ее семейные предания и стараясь запомнить каждую мелочь.
      Солнечная морозная погода продержалась больше недели, так что они смогли набрать несколько мешков орехов и засолить десяток бочонков рыбы, которую ловили в озере, а также заготовить грибов, осенних ягод, съедобных кореньев и фруктов хотя и побитых морозом, но все же годившихся на варенье. Этого вместе с припасами аркимов должно хватить на зиму, если только она не окажется необычайно длинной.
      Аркимы помогли восстановить южное крыло, возвели каменные стены и покрыли крышу. После завершения отделочных работ у них прибавится здесь еще пять дополнительных комнат, хотя даже тогда им будет тесновато. Затем пришла настоящая зима, неделю не переставая шел снег, и Готрим отрезало от всего мира.
      Стояли такие морозы, что наружные работы пришлось прекратить. У всех появилось свободное время. Некоторые аркимы начали ходить в лес на охоту. Холода они не боялись.
      Карана проводила дни разбирая с Рахисом старые книги, в которых была записана история ее семьи, сведения обо всех событиях, происшедших в Готриме больше чем за тысячу лет: рождения, смерти, урожаи, цены на ярмарках, пожары, засухи, войны...
      Но каждый раз когда Карана погружалась в работу, ее внимание быстро рассеивалось, она не могла надолго сосредоточиться. И как-то, лежа ночью в кровати без сна, она обратила внимание, что темная сторона луны стала полной. Внезапно она почувствовала, что враг рядом! Карана поняла, что уже давно ждала этого момента.
      Лиан вернулся к своему сказанию, пересмотрел записи, которые он сделал, когда работал с Тензором, перечитал дневник о пребывании в Ночной Стране и бумаги Кандора. Он делал свое дело методично и тщательно, но без прежней страсти и воодушевления. Обычно он откладывал бумагу и перо уже к полудню и сидел без всякого дела, глядя на падавший снег. Ему было очень грустно.
      Он бродил по саду, иногда проглядывал семейные архивы Караны или просто думал о своем. Особенно ему нравилась центральная круглая часть дома, которой, как говорили, было больше тысячи лет. Несколько раз Малиена видела его там, он лежал на полу, глядя в потолок, или сидел на скамейке, вперив отсутствующий взгляд в старый гобелен.
      В ту ночь, когда Карану посетило жуткое предчувствие, Лиан проснулся с неприятным ощущением - ему снился какой-то дурной сон. Он сел в кровати, стараясь собрать воедино бессмысленные фрагменты.
      Ему снилось, будто он таскает дрова и складывает их в поленницу у каменной стены сарая. Но это был не Готрим, потому что Лиану приходилось носить поленья по узкой предательской тропе вдоль обрыва, борясь со штормовым ветром, который грозил сбросить его в пропасть. Затем Лиан понял, что это были никакие не дрова, а куски металла. Ему никак не удавалось пристроить их в поленницу, и кто-то кричал на него. Он продолжал носить металл туда и обратно вдоль обрыва, каждый раз металл принимал другую форму, но ни один из кусков не укладывался на место. Затем он снова заснул, и прежний кошмар рассеялся.
      Утром Малиена увидела его сидящим на ступеньке лестницы, он неотрывно смотрел в стену. Некоторое время она стояла, глядя на него, целительница уже начинала беспокоиться за здоровье юноши. Казалось, что он пытается смотреть сквозь камень.
      - Лиан, - сказала она. Он не двинулся с места. Она положила руку ему на плечо.
      Юноша медленно повернул голову и посмотрел на нее абсолютно пустыми глазами.
      - Да, - рассеянно отозвался он.
      - Пойдем со мной. Есть новости.
      Она пошла по коридору, Лиан поплелся за ней. Он все еще переживал свой сон, безуспешно стараясь припомнить подробности. Малиена вошла в столовую, где работали Карана и Рахис. В комнате был еще один человек, фермер из западной части ее поместья, который часто охотился в Готримском лесу.
      - Датрис, это Малиена и Лиан, - представила вошедших Карана. - Расскажи им о том, что ты видел два дня назад.
      Датрис был, вероятно, ровесником Караны, невысокий, стройный, с загорелым лицом и изящными, но загрубелыми руками. У него были светлые волосы и темная борода. Он говорил быстро и тихо, так что Малиена и Лиан едва разбирали слова.
      - Я охотился в лесу и разбил лагерь на западном склоне. На вторую ночь я увидел свет высоко в горах, на старой западной тропе. Но ведь она ведет только к Каркарону. Я побоялся подходить близко и сразу же спустился.
      Датрис смутился. Возможно, он поступил неправильно.
      - Хорошо, что ты не стал рисковать, - уверила его Карана. - Ты видел там кого-нибудь?
      - Видел однажды. Они спускались по тропе со стороны гор. Уродливые люди с серой кожей, тощие как скелеты. По-моему, гаршарды. А свет горел ровно и был бледно-голубым. Это все.
      Карана поблагодарила его и отпустила, затем обратилась к Малиене:
      - Гаршарды спустились из Шазмака. Я так и знала! Я что-то почувствовала сегодня ночью. Но зачем им понадобился Каркарон? На всем Мельдорине не найти менее гостеприимного места. Там ведь ничего нет.
      - А что такое Каркарон? - спросил Лиан, проявляя наконец хоть какой-то интерес к разговору. - Никогда раньше не слышал этого названия.
      - Это такая дурацкая башня, - ответила Карана. - Воплощение сумасшедшей идеи одного из владельцев Готрима. Его звали Бейзунез, это мой предок по материнской линии, некромант и знаток Тайного Искусства. Он возомнил, что отыскал идеальное место для своих экспериментов, во всяком случае так объяснял мне отец. Говорят, успех в применении Тайного Знания во многом зависит от правильно выбранного места, тут будто бы важен резонанс земли, пересечение силовых линий и прочая чепуха в этом же роде. Бейзунез утверждал, что нашел самую идеальную точку на всем Сантенаре, и поэтому назвал это место Каркарон, что означает "лучше, чем карон". Но я никогда не слышала о том, чем он собирался там заниматься.
      На постройку Каркарона ушло лет двадцать, но результат его не удовлетворял. Бейзунез никак не мог добиться желаемого и трижды разрушал башню до основания, а затем отстраивал заново. Она вырезана из скалы, нависшей над пропастью. Там нет воды и никакой растительности, к тому же башня открыта всем ветрам. Даже летом там жутко холодно, но зимой морозы становятся просто непереносимыми. Каждое полено нужно нести на руках по предательской горной тропе. И зачем кому-то понадобилось туда забираться?
      - Зачем - это уже второй вопрос, - сказала Малиена. - Главное, они там!
      - Изыскания Бейзунеза не дали никаких результатов. Он так и не смог найти секрет, который искал, и постепенно потерял рассудок от ярости и отчаяния. Слуги оставили его, он отморозил пальцы рук, а в одну из самых жестоких зим того столетия просто умер от холода. Бейзунез потратил на постройку Каркарона все деньги. Эти безумные проекты довели Готрим до полного разорения. После его гибели Каркарон был заброшен. Он до сих пор принадлежит нашей семье, но мы туда даже не ходим.
      - Почему же гаршарды решили там обосноваться? - удивился Лиан.
      - Даже представить себе не могу.
      - Нам нужно сообщить об этом в Туркад, - сказала Малиена.
      После этого Карана окончательно потеряла покой. Неужели они заняли Каркарон, чтобы подготовить путь Рульку? Или, может, потому, что здесь она и Лиан? Когда стемнело, ей стало казаться, что гаршарды уже спускаются вниз по горной тропе и идут за ней. Ее присутствие подвергает опасности Готрим и всю долину.
      Но в эту ночь к ним пришел гонец с письмом. Мендарк на корабле должен вот-вот вернуться с востока, и Иггур собирает их всех на Совет в Туркаде.
      - Я не пойду, - сказала Карана, задрожав. - Ненавижу Туркад и больше не собираюсь ни во что ввязываться.
      - Никто из нас не может уйти от ответственности, - сказала Малиена. Из-за этого все и случилось.
      Эти новости вновь пробудили страхи Лиана. Передышка закончилась, вскоре начнутся мучения и кошмары. Он внезапно понял значение своего сна. Куски металла, которые он носил, были частями машины Рулька. Во сне он помогал гаршардам переносить их в Каркарон. Может, именно этим они сейчас заняты в башне на вершине горы?
      37
      ВОССОЕДИНЕНИЕ
      После трудного путешествия по зимним дорогам Карана, Малиена и Лиан добрались до Туркада. Они проскользнули в город незаметно, стараясь не привлекать излишнего внимания. Туркад сильно пострадал от войны, но его жители ничуть не образумились, они продолжали заниматься своими темными делишками, точно так же как в прежние времена. Даже Иггур не смог навести здесь порядок и обуздать их алчность и распутство.
      В одной из таверн они встретили Шанда. Он обнял Карану и пожал руки Малиене и Лиану.
      - Как ты тут? - спросила Карана, когда они направлялись к его жилищу.
      - Я трачу жизнь на то, чтобы помогать глупцам и прислуживать негодяям, - с раздражением сказал он. - Надоело до ужаса. Потерплю еще немного, а потом отправлюсь в Туллин и уже не вернусь.
      - Из-за чего ты так сердишься?
      - Никто из них не делает того, что может.
      - О ком это ты?
      - Об Иггуре, Мендарке, не говоря уж о дзаинянке Хеннии! За этот год она дюжину раз переметнулась от одного к другому. Изворотливая, как все ее соплеменники.
      Лиана передернуло, и он отвернулся. Карана попыталась сгладить неловкость:
      - Такова неисправимая человеческая натура, как тебе должно быть известно.
      - Я действительно собираюсь уехать домой, подальше от этих склок. Я так же не могу жить без Туллина, как ты без своего поместья.
      - Ты уже разговаривал с Мендарком о том, что случилось в Чантхедской библиотеке?
      - Его корабль еще не подошел.
      Шанд снимал дешевую лачугу, которая снаружи выглядела сырой и убогой, особенно под серым зимним небом Туркада. Она была расположена недалеко от того дома, где он выхаживал Карану в прошлом году.
      "Ну и дыра", - подумал Лиан, хотя еще год назад этот дом показался бы ему дворцом по сравнению с его студенческой конурой.
      - Интересно, они слышали в Туркаде о том, что стены можно красить?
      - Ты за это заплатишь? - холодно спросил Шанд.
      - У меня нет денег.
      - Тогда помалкивай. И вообще, будь осторожен и держи язык за зубами. Нам не стоит привлекать к себе чей-либо интерес. Союзы, которые были заключены в разгаре битвы в Катадзе или посредине Сухого Моря, вряд ли сохраняют силу здесь, когда в распоряжении Иггура снова оказались многотысячные армии.
      - Напыщенный дурак, - выругался Лиан.
      Карана хотела что-то сказать, но сдержалась. Она всегда ненавидела Туркад. И если оставшаяся часть недели пройдет в такой же атмосфере, пребывание здесь станет невыносимым.
      Однако когда они вошли в дом, комнаты Шанда оказались хорошо обставлены и довольно уютны. Распрощавшись с друзьями, Малиена отправилась к Тензору, а Карана с Лианом остались у Шанда, во всяком случае так не надо было тратиться на гостиницу. Она много раз думала о том, чтобы продать серебряную цепочку, но не могла заставить себя расстаться с ней - все-таки это был подарок Лиана. Каждый раз, глядя на нее, она вспоминала о том, как поднималась на Великую башню. И о ночи, которую они провели после этого.
      Карана в основном коротала время за счетными книгами. Ее мысли были целиком заняты восстановлением и перестройкой Готрима. Она мечтала о том, как снова разобьет на холме сады, вырубленные под корень, хотя на это у нее не было ни гринта. Тем не менее составление планов и проектов приносило ей удовлетворение, раньше ее ничто так сильно не увлекало. Это было что-то настоящее, созидательное.
      Лиан чувствовал себя совсем подавленным. Ему невыносимо было находиться под одной крышей с Шандом, не скрывавшим своего недоверия. Так как делать было нечего, он пошел бродить по городу. На улице оказалось еще противнее из-за жуткой погоды. У Лиана не осталось ни гроша, и ему пришлось выступать в кабаках, чтобы заработать себе на пару кружек пива, но слушателей здесь интересовали только самые похабные байки. Он вернулся поздно в еще более мрачном настроении.
      - Где ты был? - спросил Шанд, как только открылась дверь.
      - Выступал в тавернах, зарабатывая на выпивку.
      - Надеюсь, не со своим "Сказанием о Зеркале"!
      Лиан разозлился и стал огрызаться, затем прошел в соседнюю комнату и забрался в постель. Он начинал ненавидеть Шанда.
      - Этот красавец опять за свое! - не унимался Шанд. - Выбалтывает наши секреты в каждом кабаке!
      - Ты что, слышал, о чем он говорил? - ядовито спросила Карана.
      - Я знаю его, Карана!
      Ничего не изменилось ни на второй день, ни на третий. Лиан в очередной раз надел куртку, собираясь уходить, но тут его остановил Шанд.
      - Тебе лучше остаться дома, - сказал он. - Сейчас не самое подходящее время, чтобы шляться по тавернам. Того и гляди, влипнешь в какую-нибудь историю.
      - Я по горло сыт твоими подозрительными взглядами.
      - Доверие нужно заслужить! - отрезал Шанд.
      - Твое доверие не может заслужить ни один дзаинянин! Я уже в этом убедился. Ты попрекаешь меня моим происхождением с нашей первой встречи.
      - И я оказался прав! - закричал Шанд. - Я говорил Каране еще в Туллине...
      - Шанд! - сказала Карана, но было слишком поздно.
      - Наконец-то ты в этом сознался, лицемер проклятый! Мне все известно. Я слышал, как ты предала меня в Туллине, Карана. Как ты могла?
      Карана вскочила, перевернув стол. Свеча полетела на пол. Шанд кинулся поднимать ее.
      Лиан смерил их обоих гневным взглядом и вышел, громко хлопнув дверью.
      Карана была в отчаянии.
      - Мне этого не вынести, - рыдала она. - Два самых дорогих мне человека готовы вцепиться друг другу в глотку.
      Шанд был не склонен идти на уступки.
      - Я предупреждал тебя. Мне уже приходилось сталкиваться с людьми, чьим сознанием кто-то овладел.
      - Я предпочитаю доверять своим чувствам. Прекрати унижать Лиана, оставь его, в конце концов, в покое.
      - Ты не можешь судить объективно.
      - А ты? - парировала она. - Чтоб тебе пусто было, Шанд, ты просто зловредный мерзкий старикашка.
      Шанд был обескуражен. Он вышел в другую комнату и закрыл дверь.
      Через час он вернулся.
      - Прости, Карана, я поступил глупо.
      Она грустно взглянула на него, взъерошила рукой волосы и снова углубилась в расчеты. При свете свечи пряди, падающие ей на лоб, отливали красным золотом.
      Шанд продолжал стоять, любуясь ею. О такой дочери он мог только мечтать. Но это навело его на грустные мысли. Он подошел к каминной полке и взял с нее бутылку вина. Карана подняла на него глаза. Шанд поднес бутылку к губам.
      Он поймал на себе взгляд девушки, заколебался, затем протянул ей вино. Она помотала головой: даже от полбокала вина у нее начинало туманиться в голове, и тогда прощай работа, однако что-то в лице Шанда заставило ее передумать.
      - Только не из бутылки, - сказала она.
      Карана сгребла свои книги на угол стола, нашла в буфете два бокала и наполнила их. Они сидели вдвоем и молча потягивали превосходный напиток.
      - Еще? - спросил Шанд, когда бокалы опустели.
      - Почему бы и нет? Все равно работать сегодня я уже не смогу. - После того как они опорожнили по второму бокалу, она поставила бутылку на пол. Что с тобой, Шанд? - спросила Карана.
      Старик сидел с закрытыми глазами, а по его щеке катилась слеза. Он покачал головой, посмотрел на Карану, и их глаза встретились.
      - У меня тоже когда-то была дочь, - сказал Шанд. Она промолчала.
      - Ее нет, уже давно. А я так любил свою девочку.
      Это горе, которое он пронес через всю жизнь, наложило на него неизгладимый отпечаток. Сердце Караны оттаяло. Слеза, скатившись по щеке, застряла в густой бороде и в мерцании свечи сияла, словно бриллиант.
      - Это целиком моя вина. Я не уследил за ней, и однажды она пропала. Еще накануне я имел все, а на следующий день ничего не осталось. Я никогда не смогу ее забыть.
      Карана обняла его, не сказав ни слова.
      - Она была таким красивым ребенком. - В глазах Шанда светилась невыразимая печаль. - Из моей жизни навсегда исчезла радость, когда я потерял ее. Сегодня как раз день рождения моей девочки.
      - Вот почему ты забросил Тайное Искусство! - Он был удивлен:
      - С чего ты взяла, что я им занимался?
      - Ты очень старый и мудрый.
      - Мудрым я так и не стал. Сама знаешь, что я напортачил с тобой и с Лианом. Но я постараюсь исправиться. - Он улыбнулся какой-то своей невысказанной мысли. - Порой ты напоминаешь мне дочь. Когда-то я действительно изучал Тайное Искусство и даже добился кое-каких успехов. Об этом никому не известно, кроме Мендарка, Надирила, хранителя Великой Библиотеки, и теперь тебя. Так что прошу, сохрани это в тайне. Когда-то у меня была любовь, я был богат, могуществен и горд. Слишком горд и самоуверен, я думал, что могу управлять самой судьбой. Я пекся о делах чужих людей, только не о своих собственных. И со временем я все потерял, даже дочь, которую любил больше жизни. Это случилось давным-давно, но рана до сих пор кровоточит. Никогда раньше я не говорил об этом.
      "Возможно, поэтому ты до сих пор так страдаешь", - подумала Карана.
      - Как это случилось?
      - Не знаю. Я уверен, что дзаиняне решили отомстить мне за какую-то несправедливость, которую я совершил много лет назад. Кто же еще мог пойти на подобное злодеяние? Вот поэтому я их так не люблю. Она исчезла, и все богатства и знания не помогли мне вернуть ее, даже Тайное Искусство оказалось бессильным! Так что я отошел от всех своих обязанностей и удалился в Туллин, где стал дровосеком, отвечающим лишь за то, чем топить очаг. И по правде говоря, такая жизнь меня вполне устраивает.
      Карана скептически подняла брови. "Скорее всего ты просто внушил себе это, - подумала она. - Прошлое нелегко забыть".
      - И что же заставило тебя изменить решение спустя столько лет?
      Шанд засмотрелся на огонь в камине. Его топили досками, оставшимися от соседнего дома, разрушенного во время войны. Они были сырыми и плохо горели, давая больше дыма, чем тепла.
      - Что заставило? - рассеянно переспросил он. - Возможно, твой отец.
      - Мой отец?
      - Я хорошо знал его. Мы уже говорили о нем однажды, помнишь?
      - Конечно помню. Это было в Ганпорте, когда ты издевался надо мной вместе с остальными из-за этой чертовой ванны, если ты помнишь!
      Шанд засмеялся, и у Караны отлегло от сердца.
      - Такое не забывается... Не могу сказать, что мы были с твоим отцом лучшими друзьями, слишком мы разные. Но в самые трудные минуты он всегда приходил мне на помощь. Я был потрясен, узнав о его смерти, ведь он мог жить чуть ли не вечно. И твое послание из развалин неподалеку от Туллина напомнило мне о моем долге. Когда я понял, кто ты такая, прошлое всколыхнулось. С каждым днем бездействие становилось все более невыносимо, вынудив меня в конце концов покинуть тихое убежище. И тем не менее необходимость помогать Мендарку удовлетворять его честолюбивые мечты выводит меня из себя! - Шанд стукнул кулаком по столу с такой силой, что подскочили бокалы.
      Карана легла поздно; несмотря на выпитое вино, она засиделась над своими расчетами до полуночи, размышляя над тем, где бы ей найти деньги на восстановление Готрима. Шанд уже давно заснул. Лиан все не возвращался. Наконец она забралась в постель; ее разбудил какой-то шум на улице. Сердце девушки учащенно забилось. Где же Лиан? Наверняка в какой-нибудь дешевой таверне пьет с новоиспеченными друзьями. Она снова заснула.
      Утром ее разбудили голоса, доносившиеся снаружи, затем Шанд заглянул к ней. Карана села в кровати, сонно озираясь.
      - Это Лиан?
      - Нет, он еще не вернулся.
      Она не на шутку встревожилась, встала и натянула рубашку и штаны, набросила на плечи плащ.
      - Куда ты собралась? - спросил Шанд.
      - Пойду поищу Лиана, - ответила Карана.
      - Тебе его не найти.
      - Если бы я попала в беду, он бы отправился меня разыскивать. - Она закуталась в плащ и потянулась за шляпой.
      - Мне пойти с тобой? - Было ясно, что Шанду не очень-то хочется выходить из дома, его взгляд был прикован к бутылке, стоявшей на полке.
      - Я лучше пойду одна. А с кем ты говорил?
      - С посыльным. Мендарк прибыл несколько часов назад совершенно измученный.
      - Будут проблемы с Иггуром?
      - Наверняка, хотя они, вероятно, постараются договориться.
      Она бродила по промозглому городу весь день, расспрашивая о Лиане в каждой таверне. Но трущобы Туркада были подобны лабиринту, и даже способности чувствительницы не помогли ей.
      Карана вернулась только вечером, в темноте ока не осмеливалась бродить одна по всяким злачным местам. Девушка совсем замерзла, и ее бил озноб. На вопрос Шанда она лишь отрицательно покачала головой.
      - Никаких следов. Даже не знаю, где его еще искать. Ты ничего не слышал?
      - Нет! - сказал он.
      - С ним что-то случилось.
      - Похоже. Надеюсь, он... - Его тон встревожил Карану.
      - Только, пожалуйста, не начинай снова. Его исчезновение не имеет никакого отношения к Рульку!
      - Ты не можешь этого знать.
      - Нет, знаю! Он попал в какую-то беду. Шанд, ты должен помочь мне. У тебя есть связи. Пожалуйста, Шанд.
      Он нахмурился, пребывая в нерешительности.
      - Я уверена, мой отец попросил бы тебя о том же. - Услышав эти слова, Шанд наконец перестал отнекиваться.
      - Ладно, я попробую расспросить мою знакомую, ее зовут Улиса, если, конечно, она еще жива. Я схожу к ней утром.
      - Сходи сейчас, - попросила она в отчаянии.
      Лиан вышел, хлопнув дверью. Было совсем темно, лил дождь, поднялся ветер, от бесчисленных дымящих труб в воздухе висел плотный желтый туман. Шанд ошибался: у Лиана на самом деле не было никакой определенной цели, когда он ушел из дома, в кармане у него звенели лишь несколько медяков, которые он заработал в прошлый раз, рассказывая в кабаках свои истории. А сегодня у него не было настроения развлекать публику. Он несколько часов бродил по улицам, пока его одежда не промокла насквозь. Казалось, что вместе с сыростью в его душу и тело просачивалось отчаяние, наполнявшее теперь каждую клеточку.