Кроме того, перед ней встал еще один важный вопрос, который мучил ее с тех пор, как она покинула Баннадор. Ей нужен наследник, кто-то, кому она сможет передать свои владения. Она хотела поговорить об этом с Лианом, но за последнее время они отдалились друг от друга и теперь не знали, как преодолеть возникший между ними барьер. Она боялась, правда совершенно безосновательно, что он посмеется над ее мечтами или просто окончательно порвет с ней. Поэтому она молчала и до поры до времени перестала об этом думать. Главное сейчас было - попасть домой.
      Несколько раз она ходила на прогулки с Шандом. Старик переживал какой-то внутренний кризис, но ни словом не обмолвился о том, что его тяготило.
      - Что с тобой происходит? - спросила она во время их последней прогулки. - Ты стал таким грустным.
      - Мне... мне надо о многом подумать, - медленно произнес он.
      - О чем же?
      - О том, что... случилось давным-давно и стало поворотной точкой в моей жизни. Я до сих пор не могу с этим смириться.
      - Где это произошло?
      - Далеко отсюда, около Огненной горы. Порой я отправляюсь туда на годовщины. Но мне не хочется об этом говорить.
      - Хорошо, - сказала она, понимая его настроение. Под ногами поскрипывал песок. - Шанд?
      - Что? - рассеянно спросил он.
      - Я боюсь. Мне снится Рульк. И что я ему помогаю.
      - Сны ничего не значат, они просто отражают наши страхи.
      Ответ прозвучал безучастно, что было совсем не похоже на Шанда.
      Она молча шла рядом с ним. Ей хотелось крикнуть: "Мои сны всегда что-то значат. Я нужна ему, потому что я троекровница". Но Шанд был занят своими мыслями, и она не смогла заставить себя раскрыть ему свой позорный секрет. Это было так ужасно, что она ничего не сказала даже Лиану. Девушка надеялась, что Тензор унесет ее тайну в могилу.
      На следующий день она нашла под дверью записку Шанда. В ней было всего несколько слов: "Счастливого пути! Увидимся зимой в Готриме".
      Карана почувствовала себя покинутой. В первый раз за целую вечность она побежала к Лиану за поддержкой и утешением.
      Услышав эту новость, Лиан наконец оторвался от своего писания и пошел вместе с Караной расспрашивать начальника порта и всех моряков, не знают ли они, куда мог направиться Шанд. К концу дня им удалось выяснить, что ночью он сел на одну из рыбачьих лодок и отплыл в неизвестном направлении. Карана была неутешна.
      - Почему он уехал один? - кричала она пустынному морю. - Мы ведь столько пережили вместе. Почему он не захотел взять с собой меня?
      Волны, пенясь, разбивались о прибрежные скалы, обдавая Карану дождем брызг. Она отошла от кромки прибоя, Лиан распахнул плащ и закутал ее, притянув к себе. Он прижался подбородком к плечу девушки и прошептал ей на ухо:
      - У Шанда было очень бурное прошлое. Кто знает, что его тревожит?
      - Он так много сделал для меня. Почему он не позволил мне помочь?
      - Он странный человек, - ответил Лиан. - Я часто думаю над его словами, сказанными в Туллине, до того как я встретил тебя: "Не раз восставал я против судьбы. Я неистовствовал, богохульствовал, клялся остановить само время, даже повернуть его вспять. Но судьба все-таки сломала меня, и я потерял все самое дорогое". Ты видела, как разговаривает с ним Мендарк? Он несколько раз просил Шанда о помощи в Катадзе, но Шанд отказывал. Кем он был, раз даже Мендарк ищет у него поддержки? Кто он, что может отказать?
      Карана не ответила, хотя она тоже часто задавалась этим вопросом. Небо затянули тучи, ветер усилился, и волны теперь заливали всю набережную. Они отошли подальше. Карана теснее прижалась к Лиану, глядя на разбушевавшееся море.
      - Давай пойдем в гостиницу, - сказал он ей на ухо, но она не двинулась с места, только откинула со лба мокрые волосы.
      Так они стояли, не произнося ни слова, а ветер все крепчал. Внезапно стемнело, вода в море стала чернильно-черной. Лишь одинокий фонарь освещал конец причала. И вдруг откуда-то издалека, словно сквозь сон, Лиан услышал крик.
      - Ты слышала? - спросил он Карану, перекрикивая рев волн.
      - Нас зовет хозяин гостиницы, - рассеянно ответила она. Лиан увел Карану от кромки прибоя, где становилось довольно опасно.
      - Идем. Шанду мы уже ничем не поможем.
      Когда они поднялись на дорогу, их встретил хозяин гостиницы.
      - Вы только посмотрите, что делается, - сказал он и указал на север. Тучи вздымались над горизонтом, подобно черной стене, ее то и дело освещали вспышки молний. Внезапно ветер стих, и по воде теперь пробегала лишь мелкая рябь.
      На берегу никого не осталось, и люди спешно захлопывали двери и ставни.
      - Надвигается тайфун, - предупредил хозяин гостиницы, бодрый здоровяк с недостающими на руке двумя пальцами. - Заходите в дом.
      - Тайфун! - повторил Лиан, ему казалось, что даже стихии сговорились против него.
      - А я люблю бури, - сказала Карана.
      - Будем надеяться, что ветер не сорвет крышу. Начинается сезон тайфунов.
      Хозяин закрыл дверь на три щеколды: наверху, посредине и внизу.
      - Год назад мы пережили целых три. Третий чуть не смыл наш городок в море, хотя здания здесь построены очень прочно.
      Буря разразилась вечером и бушевала всю ночь, струи дождя стучали в ставни. Юноша и девушка чувствовали себя очень одинокими и затерянными где-то на краю света. Резко похолодало, несмотря на то что было лето. Хозяин обещал на ужин горячий суп и пряный эль.
      - Хочется верить, что с Шандом ничего не случилось, - сказала Карана, когда они сидели вдвоем с Лианом у камина.
      - Не хотел бы я сейчас оказаться в море, даже на самом лучшем судне, ответил Лиан. - А уж на тех скорлупках, которые пришли в порт вчера, и подавно.
      Когда принесли эль, Карана выудила плавающие на поверхности травы кончиком ножа и наполнила бокалы. Лиан отхлебнул горячего напитка, их глаза встретились, и Карана наконец увидела прежнего Лиана, ставшего ей лучшим другом, которого у девушки раньше никогда не было.
      - Давай поедем домой, - прошептала она и неожиданно испугалась, что он отвергнет ее предложение.
      - Давай, - сказал он. - На следующей же лодке!
      - Мне только нужно вначале попасть в Фосгорн, чтобы взглянуть на Радужный мост и попрощаться с Селиалой. А потом отправимся домой. А куда ты хочешь поехать?
      - Только не в Туркад! - вырвалось у Лиана. Карана вздрогнула.
      - Иггур, должно быть, уже там. А мой дом как раз между Шазмаком и Туркадом, - сказала она, имея в виду Готрим. - Ты поедешь со мной? Однажды ты пообещал. - Она выглядела встревоженной.
      - Кажется, что это было так давно, - ответил Лиан, вспоминая ту зимнюю ночь у подножия горы Нарн. - С тех пор столько всего случилось. Помню, я тогда рассказывал тебе предание.
      - О Енульке и Хенгисте. Как мне понравилась эта история и твоя манера говорить. - Она взяла его сильную руку в свою, и их пальцы переплелись. - Ты был такой благородный, такой нежный.
      Подали суп, очень ароматный, со множеством тонких специй, кусочками рыбы, осьминога и мидиями.
      - Конечно, я поеду с тобой в Готрим, - сказал Лиан. - Я так долго мечтал об этом.
      - Боюсь, то, что ты там увидишь, сильно тебя разочарует, - нерешительно произнесла она. - Это бедный край, к тому же война... Нас ожидает тяжелый труд, и ничего больше.
      - Ты думаешь, я богач? - рассмеялся в ответ Лиан. Он высыпал на стол содержимое своего кошелька. - Вот и все мое состояние, - произнес он, пересчитывая монеты. - Двадцать семь таров и несколько копперов. Едва хватит, чтобы добраться до Готрима. Деньги уходят словно сквозь пальцы.
      Карана успокоилась.
      - А у меня нет ни единого гринта. Мне даже страшно подумать, сколько я задолжала.
      - У нас есть что продать, - заметил Лиан. - Я прихватил немного серебра из Катадзы.
      - Мне следовало сделать то же самое. Все равно в карманах пусто.
      Они закончили ужин, взяли с собой корзину с белым хлебом, кувшин с элем и поднялись наверх. Ветер продолжал бушевать, и дождь стучал в ставни.
      На пороге своей комнаты Карана внезапно обняла юношу, сказав:
      - Мне нужно собирать вещи, - и захлопнула дверь у него перед носом.
      Лиан почесал голову. Карана была не в настроении, она, конечно, беспокоилась за Шанда, которого шторм застал в открытом море. Но какой смысл паковать вещи, пока у них нет корабля? Но он уже привык к ее выходкам и медленно поплелся через коридор к своей комнате. Он собрал сумку, это заняло не больше минуты, Лиан просто запихал туда все, что валялось на полу. Затем стянул с себя одежду, задул лампу и улегся в постель. В гостинице было тепло и уютно, здесь им не грозил ни дождь, ни ветер.
      Лиан, привыкший ложиться после полуночи, никак не мог заснуть. Он ворочался в темноте, прислушиваясь к шуму урагана. Потоки дождя затекали в каминную трубу и расплывались по полу черной от золы лужей.
      Буря усиливалась, что-то снаружи ударило в ставни, послышался треск. Юноша зажег фонарь и подошел к окну, сломанная порывом ветра ветка проломила ставень. Лиан опять забрался в постель.
      Его мысли снова и снова возвращались к Каране и Рульку. Зачем она ему нужна? Наконец Лиан задремал, ему приснилось, что он в Ночной Стране, Рульк отдает ему приказы, а он улыбается и отвечает: "Да, совершенный хозяин".
      Он очнулся от этого кошмара на полу. Ветер завывал еще громче, и Лиан подумал, что снесло крышу. В свете лампы он разглядел рядом с кроватью босую Карану.
      - Что случилось? - спросил он, растерянно улыбаясь. У него страшно болела голова.
      - Ты спал! - закричала она на него. - И мне не понравился твой сон.
      Он не понимал, о чем она говорит, ему показалось, что Карана сошла с ума. Почему она вся дрожит, почему так смотрит на него: гневно, подозрительно? Карана увидела конец его сна, но Лиан уже позабыл свой кошмар и не мог понять, отчего она сердится. Он не знал, что именно так приветствовали Рулька гаршарды, после того как он пробудил их, использовав для этого Карану. Неужели Рульк пытается связаться с ней через Лиана?
      - Оставайся здесь и не спи, - коротко сказала она. Набросив на плечи покрывало, Карана выбежала из комнаты. Лиан снова лег в кровать, натянув одеяло до самого подбородка, и тупо уставился в потолок. Было не холодно, но его знобило, а голова разболелась еще больше.
      Вскоре Карана вернулась, в одной руке она держала сумку, в другой свои сапоги. Она поставила их около двери. Лиана начала бить дрожь, лоб покрылся испариной.
      - Пить, - попросил он. Карана налила в треснутую чашку воды и поднесла к его губам. Он залпом выпил половину и со стоном откинулся на подушку. Карана смочила в воде уголок одеяла и вытерла ему лоб.
      - Так лучше, - сказал он, глядя на ее обнаженное плечо. Оно было белое, мягкое и округлое. - Спасибо, что пришла, - прошептал Лиан, приподнялся и дотронулся до ее шеи. - Останься, пожалуйста.
      От его нежного прикосновения по спине Караны побежали мурашки. Девушка закуталась в одеяло.
      - Конечно останусь, - ответила она. - Мне не следовало забывать, что за тобой нужен глаз да глаз. Подвинься.
      Только она скользнула под одеяло, как им показалось, что все переворачивается вверх дном. Порыв урагана сотряс гостиницу до самого основания, сорвав ставни; в окно хлынули струи дождя.
      - Какой ужас, - прошептала Карана.
      - А я думал, ты любишь бури! - Лиан скатился с кровати и бросился собирать свои намокшие бумаги. Вода лилась теперь и с потолка.
      - Лиан! - закричала она.
      Он продолжал спасать бумаги. Зная, как важны для него эти записи, Карана побежала ему помогать. Стропила стонали все громче.
      - Лиан! - крикнула Карана ему прямо в ухо. - Сейчас сорвет крышу. Под кровать, скорее.
      Кровать была массивной и тяжелой. Они залезли под нее. Карана высунула руку, стянула покрывало, они закутались в него. Лиан запихнул тетради в сумку и обмотал ремень вокруг запястья.
      И вовремя, потому что очередной порыв ветра выбил стекло, засыпав все вокруг осколками, вещи, которые были в комнате, унес ураган. Осколок стекла вонзился Лиану в ногу. Пламя в лампе то почти гасло, то вспыхивало вновь, по стенам плясали причудливые тени.
      Он вытащил стекло и притянул к себе Карану. Так они лежали прижавшись друг к другу, а буря продолжала неистовствовать. Часть крыши сорвало, и она исчезла в вышине через дыру в потолке, в воздух поднялись простыни, одеяла и подушки, та же участь постигла все легкие вещи в комнате. Юноша почувствовал, как его волосы тоже поднимаются вверх. Внезапно Карана и Лиан ощутили, что отрываются от пола. И ударились лбами о кровать. Она сдвинулась с места. Лампу унесло.
      Такого дождя им еще не приходилось видеть. Лежать в луже воды было неуютно и холодно. На кровать то и дело падали потолочные доски.
      Когда ветер немного стих, Лиан сумел наконец открыть дверь в коридор, и на лестницу хлынул поток воды. Он снова вернулся в свое укрытие под кроватью, где они с Караной и провели остаток ночи, прижавшись друг к другу.
      К утру буря унялась, но дождь все еще лил не переставая. Одежду Лиана унесло, но сумка Караны была на месте, хотя и сильно намокла. Натянув дорожные штаны Караны, Лиан спустился вниз. Хозяин уже делал уборку в той части гостиницы, над которой уцелела крыша, двигал мебель, перекладывал съестные припасы.
      - Вот и пережили еще один, - бодро сказал он, ловко разбив тремя пальцами над сковородкой два яйца. - Что, будем завтракать?
      Лиана удивило его жизнерадостное настроение.
      - Все разрушено, - произнес юноша.
      - О, это случается! Тут ничего не поделаешь. На неделе мы покроем крышу заново. Яичница почти готова, со вчерашнего дня у нас осталась ветчина, лук и много хлеба.
      Во время завтрака Лиан все думал о событиях прошлой ночи. Неужели его контролируют и он бессознательно исполняет приказания Рулька? Судя по тому, как смотрела на него Карана, сидя напротив, ее тревожили те же мысли.
      Через несколько дней после бури в порт вошла лодка, которая курсировала вдоль побережья Фаранды. Капитан с радостью согласился доставить их в Фосгорн, несмотря на то что шторм порядком потрепал его суденышко.
      Как только был закончен необходимый ремонт, они отплыли. Им повезло с попутным ветром, и они добрались до Тиккадела за несколько дней. Аркимы условились с капитаном, что он будет ждать их там неделю, и пообещали щедро заплатить ему за это. Затем они направились к песчаным холмам, мимо которых Лиан проходил в прошлом году по дороге в Катадзу.
      Стояла изнуряющая жара. Носилки Селиалы пришлось покрыть влажным пологом, но ее все равно мучили москиты, пробиравшиеся внутрь. К этому времени от Селиалы остались лишь обтянутые бледной кожей кости да копна белых как снег волос.
      Они двигались вдоль побережья, продолжая путь даже по ночам при свете бледной, словно воск, луны. Через несколько суток они добрались до глубокого ущелья, называемого Хорнрас, над которым возвышались темные скалы. Две ступенчатые колонны высотой почти с Великую Башню Катадзы - вот все, что осталось от Радужного моста, некогда соединявшего Фаранду с континентом Лауралин. Колонны поднимались из воды, словно стражи. Далеко внизу по дну ущелья с ревом неслась вода двух морей, чтобы потом, разделившись на три потока, водопадом низвергнуться с Тригорна в раскинувшееся внизу соленое озеро.
      Водопад Тригорна был самым большим на Сантенаре, а может, и во всех трех мирах. Соленое озеро тоже было огромным, но в сравнении с Сухим Морем казалось всего лишь прудом.
      Они поставили носилки с Селиалой около одной из колонн. Она подала Малиене руку, и та помогла ей подняться на ноги. Селиала притронулась кончиками пальцев к вырезанным на камне знакам. Ее глаза закрылись. Она стояла и внимала старинной песне про Радужный мост. Аркимы, Карана и Лиан тихо ждали.
      Наконец она заговорила:
      - Здесь хранится для тебя еще одно Великое Сказание, летописец. Ты узнаешь его, если сумеешь заставить камни заговорить. Я когда-то обещала поведать его тебе, но теперь уже не успею. Увы, боюсь, оно будет утрачено навсегда.
      Селиала подошла к самому краю ущелья. Малиена осторожно сжала ее локоть.
      - Не бойся, - сказала Селиала скрипучим голосом. - Я не прыгну. Это место для меня свято. - По ее щекам потекли слезы. - Карана, дитя, - позвала она, - подойди! И ты тоже, летописец.
      Они подошли к ней.
      - Дайте мне ваши руки, - прошептала Селиала. - Я покажу вам то, чего не видел ни один человек вот уже две тысячи лет. - Смотрите туда! - воскликнула Селиала.
      Со дна ущелья поднялось сияющее облако, окутав все вокруг, кроме двух столбов. Затем в вышине стала медленно появляться величественная дуга, мост, паривший в воздухе, словно кружево. Творение аркимов, легкое, как паутина, и прекрасное, как блестящая в ней роса.
      Взошло солнце, и в его лучах мост засверкал всеми цветами радуги. Затем дымка рассеялась, и воздушный мост, перекинувшийся через ущелье, предстал перед ними во всей красе, словно символ надежды. Это было самое прекрасное зрелище, какое доводилось видеть Лиану.
      - Напиши об этом в своем сказании, летописец, - прошептала Селиала. Сейчас она выглядела словно пророчица, морщины на ее лице разгладились, и никто не смог бы определить ее возраст. - Такого никогда больше не будет на Сантенаре.
      Они смотрели, сжимая руки Селиалы. Через несколько минут Радужный мост начал исчезать. Волна брызг, с ревом поднявшаяся из Хорнраса, скрыла чудесное видение. Из водяной дымки поднимались лишь два черных столба.
      Рука, которую сжимал юноша, была холодна. Лиан взглянул на Селиалу, она вперила вдаль невидящий взгляд. Селиала все еще стояла, но она была мертва. Лиан утер слезы.
      Аркимы высекли в скале гробницу, положили туда тело своей предводительницы и завалили большим камнем. Всю ночь продолжалось бдение, а на рассвете каждый арким спел ей прощальную песнь, провожая в путешествие в неизвестное. Даже Тензор, поддерживаемый с двух сторон, встал, чтобы сказать Селиале свое последнее напутствие. Когда взошло солнце, они тронулись в путь, чтобы больше никогда уже не возвращаться на это место.
      Часть 2
      22
      МСТИТЕЛЬНИЦА
      Многие недели Магрета постигала искусство командовать под руководством лучших наставников, которыми располагала империя. Ничего сложнее делать ей раньше не приходилось, потому что это шло вразрез с характером и воспитанием девушки, ведь Феламора учила ее только подчиняться. Но Магрета не боялась трудной работы, она вкладывала в нее всю душу и силы. Хорошо было иметь цель, даже очень далекую. Вероятно, если она пробудет на посту главнокомандующего достаточно долго, вся ее жизнь изменится.
      Прошла весна, и наступило лето. Она научилась ладить с Ванхом, хотя их отношения оставались довольно напряженными. Он боялся потерять над ней контроль, а Магрете не хотелось быть просто марионеткой в его руках. Гаршарды, униженные своим поражением, несколько раз пытались выкрасть ее, но бдительная стража Ванха не дремала.
      После сражений на подступах к Туркаду войско Иггура двинулось дальше. Дисциплина в большинстве частей восстановилась, и четыре из пяти армий вновь были в их распоряжении. Магрета не вмешивалась в организационные вопросы, эту работу она оставила воякам. Моральный дух войска был высок, как никогда прежде. Солдаты были преданы ей даже больше, чем Иггуру, потому что она заботилась о людях.
      Гаршарды захватили Баннадор, и это очень беспокоило Магрету. Бедный горный край они превратили в свою твердыню, хотя все остальные земли были уже очищены от этой нечисти. Почему Баннадор имел для них такое значение? Может, потому, что находился недалеко от Шазмака? Ответа на этот вопрос она не знала. Гаршардов редко удавалось схватить живыми, да и тогда ничего путного было из них не вытянуть. Армия Иггура в Баннадоре целиком перешла на сторону врага.
      Судьба Баннадора очень волновала Магрету. Из всех провинций, которые оккупировал Иггур, эта была самой мирной, она существовала почти автономно, не конфликтуя с соседними землями. Если же Магрета будет вести там военные действия, тысячи жителей погибнут, а страну ждет разорение, даже в случае победы. Ответственность лежала на Магрете тяжелым бременем.
      Однажды, когда она просматривала бумаги Иггура, стараясь понять его стратегию и выяснить, как он собирался поступить с гаршардами, в дверях появился курьер.
      Магрета кивком подозвала курьера, симпатичного светловолосого паренька, у него на подбородке едва начал пробиваться светлый пушок. Ей сообщили, что этот толковый юноша хорошо знает Баннадор. У него было открытое, приветливое лицо, но в ее присутствии он заметно тушевался. Ходили слухи, что Магрета сурова и непреклонна, он хотел только одного - кратко ответить на ее вопросы и уйти как можно скорее.
      - Меня зовут Дилман, госпожа, - представился он, избегая называть ее по имени. - У меня для вас письмо от капитана Троунза из Баннадора. Отсалютовав, он передал ей пакет.
      Магрета не стала его открывать.
      - Что нового в Баннадоре, Дилман?
      Он выпрямился, вытянувшись по стойке "смирно":
      - Ничего хорошего, госпожа! Вторая армия выступила против нашего отряда три дня назад. Мы несем большие потери. Они теперь контролируют почти всю провинцию и угрожают нам с юга и с востока.
      - Значит, они пошли на открытый конфликт?
      - Да! Это настоящая кровавая бойня. Они даже не берут пленных.
      - А что с мирным населением?
      - Народ терпит ужасные муки, госпожа.
      - Рассказывай.
      - Поселения в долинах стерты с лица земли. Они разрушили все деревни, каждый дом, каждую лачугу, выжгли поля. Весь скот либо перебили, либо угнали. Край превратился в пустыню. Пятьдесят тысяч жителей покинули свои дома и вынуждены искать пристанища в других землях, дети голодают.
      Магрету его слова чрезвычайно расстроили. Она столько выстрадала сама, когда была маленькой, что не могла спокойно слышать о жестокой участи детей в Баннадоре.
      - А что в горах?
      - Там все не так плохо, слишком трудно туда добраться.
      - Зачем они это творят?
      - Не знаю, госпожа, - ответил он, человеческие чувства в первый раз прорвались наружу. - В нашей стране даже армии-то никогда не было.
      - Где их лагерь?
      - Вот здесь, в Газиме. - Он показал место на карте. Это было недалеко от Готрима.
      - Почему именно там? У этого места есть какие-нибудь стратегические преимущества, Ванх?
      - Никаких. Наоборот, его трудно оборонять. К тому же они нас постоянно провоцируют, так, словно хотят заставить атаковать.
      Магрета внезапно встревожилась, но она не была приучена доверять своей интуиции и не обратила на это внимания.
      - Дилман, ты знаешь Карану Ферн из Готрима?
      - Ее имя упоминается в "Сказании о Зеркале", госпожа, и вроде она ваша подруга. Но сам я никогда не был в Готриме.
      - Спасибо, Дилман. Поешь и как следует отдохни, может, я вызову тебя еще раз.
      Он отсалютовал и удалился. Магрета прочитала донесение.
      - Этот сорняк нужно вырвать, - сказала она Ванху.
      - Или просто уморить голодом! Я намеревался осадить их еще до весны. Зима в Баннадоре умерит их страсть к мятежу.
      - А что будет с жителями Баннадора? - спросила Магрета.
      - Многим придется голодать, но это цена победы, - ответил Ванх.
      - Тебе легко говорить. Баннадор не развязывал этой войны.
      Ванх отреагировал на ее слова так, словно она сказала ужасную глупость:
      - Ты принимаешь решения, опираясь на чувства. Мы можем потерять там всю армию, наша задача - выиграть войну.
      - Твоя задача! - резко сказала она.
      - Рисковать целой армией из-за жалкого клочка земли неразумно! Гаршарды не глупы. Наши так называемые победы были для них лишь стратегически продуманными отступлениями, но они вернутся, как только мы допустим ошибку, и тогда будут мстить.
      - Ты заставил меня занять место Иггура, - произнесла Магрета ледяным тоном, - и не дал мне права принимать решения?
      - Я сделал это для того, чтобы объединить войска, а не для того, чтобы ты командовала армиями.
      - Однако после твоих уговоров у меня сложилось иное впечатление, ответила она. - Положение дает мне определенные права.
      - Но, Магрета, ты же не генерал, чтобы вести войну.
      - Ты тоже, маршал Ванх. - Она сделала ударение на слове "маршал", чтобы подчеркнуть присвоенное самовольно звание.
      Он вспыхнул:
      - Я не лез в командующие, таковы были обстоятельства.
      - Я тоже, если ты припомнишь!
      - Так ты меня отстраняешь?
      - Ты заставил меня изучить военное дело и взять на себя командование. Я спасла от поражения Туркад! Твоя стратегия неверна, и я предлагаю свою. И ты меня отстраняешь?
      Бесстрастное лицо Ванха ничего не выражало, и Магрета не могла прочесть его мыслей. Но в этом не было необходимости. Внутреннюю борьбу выдавала поза Ванха, напряженные мышцы шеи. Он сам наделил Магрету властью и едва ли мог ее ослушаться. Но с другой стороны, война против Второй армии, окопавшейся в Баннадоре, была явной глупостью. Она знала это так же хорошо, как и он. Ванх был прекрасным командиром и ценил каждого солдата.
      - У тебя есть выбор, - спокойно сказала она. - Избавиться от меня и принять на себя всю полноту ответственности - или подчиняться. Я своего решения не изменю.
      Он заскрежетал зубами, на скулах вздулись желваки. Магрета надавила сильнее:
      - Можешь ли ты стать вождем? Знаешь ли ты, куда нас вести?
      - Нет и нет, - вздохнул Ванх. - В твоем плане есть рациональное зерно, но привести его в исполнение нелегко. Нет, Магрета, я не отстраняю тебя, потому что сам не могу занять это место. И если ты прикажешь, я поведу войска до самых врат Бездны. Но при этом ты должна ясно осознавать, какими будут последствия.
      - Очень хорошо, - произнесла Магрета. - Я требую, чтобы вы сегодня же вечером доложили о ходе подготовки к войне в Баннадоре. Разработайте в общих чертах план кампании. Мне нужна быстрая победа. И не забывайте, что это секретная информация.
      - Будет исполнено, - сказал Ванх, поклонившись ниже, чем обычно.
      Следующей ночью на всех дорогах и мостах, ведущих из Туркада, были выставлены часовые. Большая часть Первой армии, четырнадцатитысячное войско, выступила еще до рассвета и направилась форсированным маршем по Феддильской дороге к Баннадору.
      Дилман сказал правду. Баннадор лежал в руинах. Магрете было тяжело на это смотреть. "Почему? - спрашивала она себя. - Зачем они это сделали? Есть ли надежда победить?" На шестую ночь Магрета скакала впереди войска вместе с Ванхом и тремя его лейтенантами. На следующий день они остановились приблизительно в лиге от лагеря Второй армии, который был разбит в длинной долине, защищенной со всех сторон скалами. Дилман провел их сквозь выжженный лес к смотровой площадке на вершине одной из гор, и там они дождались рассвета.
      Взошло солнце, казавшееся огромным и кроваво-красным из-за дымки, которая висела над Баннадором. День снова обещал быть невыносимо жарким.
      - Это вся Вторая армия? - спросила Магрета, разглядывая вражеский лагерь, расположенный в самой низкой части долины вдоль берега реки. Ее лицо, руки, одежда были перепачканы сажей и пеплом.
      - Это отборные войска.
      - Как далеко отсюда до Готрима?
      - Меньше дня пути вот в том направлении. - Он указал на север, где виднелся горный кряж.
      "Так близко? - подумала Магрета. - Неужели причина в этом?"
      - Хорошо, мы будем атаковать их завтра на рассвете, перевалив через горы, - сказала она.
      - Нет! - закричал Ванх. - Посмотри на их укрепления, траншеи, частокол, ямы, рвы. В темноте туда не подобраться. А если даже каким-то чудом нам это удастся, мы не сможем отличить своих от врагов и будем сражаться друг с другом.
      - Днем туда не подойти, - сказала Магрета. - Они узнают о нашем приближении. Единственный шанс перевалить через хребет - разделиться на две части и ударить с двух сторон одновременно перед самым рассветом.
      - По дороге идти нельзя! Они перебьют нас, как котят.
      - Я создам иллюзию, чтобы мы могли подойти к их лагерю незамеченными, спокойно пообещала Магрета, но в душе она вовсе не чувствовала такой уверенности. Масштабы делали эту задачу исключительно сложной, а обмануть гаршардов было почти невозможно. - Они не догадываются о нашем прибытии. Посмотри, как мало у ворот часовых. - Она передала Ванху полевой бинокль.
      - Я бы сказал - слишком мало, если учесть, что ими командуют гаршарды! В любом случае наши воины не смогут добраться до лагеря раньше полудня. Нельзя заставлять их двигаться форсированным маршем перед сражением.
      - У нас есть преимущество, но оно не вечно. Внезапное нападение - наш единственный шанс. Так давай же им воспользуемся!
      - Я подчиняюсь твоим приказам, - произнес Ванх убитым голосом. - А как быть с гаршардами? Я слышал, они чувствуют приближение врагов.
      - Я думаю над этим, - ответила Магрета.
      Запомнив расположение лагеря, Ванх со своими лейтенантами спустился к войску, чтобы отдать необходимые распоряжения. Магрета, Дилман и телохранители остались на смотровой площадке. По ее перепачканному лицу струился пот. Одна ошибка, и Первая армия будет уничтожена. А если они победят, какая участь ожидает мятежников? Зачем гаршардам понадобилось поднимать восстание именно здесь?
      Главной задачей Магреты было придумать способ уничтожить гаршардов. Многие из них обладали способностями чувствительников, во всяком случае когда собирались вместе. Если они ощутят ее присутствие, все пропало.
      Утро она провела на смотровой площадке, наблюдая за вражеским лагерем, однако в голову ей так ничего и не пришло. "Если бы со мной была чувствительница", - подумала она, но это только лишний раз напомнило Магрете, как подло она обошлась с Караной.
      - Пора идти, госпожа, - сказал Дилман.
      Да, времени не было, а она так ничего и не придумала. Они спустились к лагерю, где солдаты уже готовились к выступлению. Они отсалютовали ей, до нее доносился проходящий по рядам воинов шепот: говорили о ее сверхъестественных способностях и о быстрой и легкой победе. Магрете стало не по себе, она была лишь подставным лицом, пустышкой, и завтра гаршарды развенчают эту иллюзию. А бедные дурачки поплатятся за это жизнями.