54

Майкл Денни сидел за низким кофейным столиком напротив Ханрахана и старался не смотреть на экран телевизора, по которому показывали, как Сара на фотографии обнимает его за плечи. Этой фотографии новостные программы уделяли даже больше времени, чем репортажам с места трагической гибели Артуро Валены. Однако больше всего Денни возмущала даже не сама фотография, а то, что он совершенно не помнил, когда и где она была сделана. Его приводила в ярость мысль о том, что кто-то шпионил за ними.

– Кто, черт возьми, мог это сделать, Брендан? Неужели ты?

Ирландец стойко выдержал гневный взгляд.

– Цыплята всегда возвращаются домой, чтобы их поджарили, – многозначительно обронил он. – Ты сам велел Джино Фоссе делать компрометирующие снимки с нужных тебе людей. Так что не надо винить меня в том, что в какой-то момент этот парень утратил чувство меры и не смог вовремя остановиться.

– Я думал, что Фоссе работает на меня.

Ханрахан грустно вздохнул и промолчал, а Денни продолжил напряженно размышлять над случившимся. Он не видел Сару уже больше месяца и понятия не имел, где она находится в данный момент. А это означало, что они решили бросить его на съедение волкам задолго до того, как он попытался возродить свой банк.

– Ты неблагодарный человек, Майкл, – первым нарушил гнетущую тишину Ханрахан. – Я и так слишком долго прикрывал твою задницу в этом заведении. Я рисковал своей репутацией и даже большим, а что получил взамен? Необоснованные упреки и гневные эскапады. И еще твое недоверие ко мне.

– Извини, – тихо сказал Денни, не понимая толком, действительно ли Ханрахан обиделся на него или это всего лишь часть очередной хитроумной игры. – Я сейчас просто вне себя от злости. Не могу поверить, что Фоссе шпионил за нами, да еще таким мерзким образом. Неужели они в самом деле думают, что я заслужил весь этот позор?

Ханрахан ткнул пальцем в экран телевизора.

– Заслужил? Майкл, я много раз говорил тебе, что рано или поздно она станет твоей Немезидой. Вот и настал этот час. Теперь она будет мелькать во всех передачах и во всех газетах. Хорошо, если дело ограничится только этим снимком. И все будут говорить, что кардинал католической церкви путается с какой-то дешевой проституткой. А чего ты еще хотел?

– Немного понимания, – угрюмо сказал Денни.

Не мог же он, в самом деле, объяснять этому наглому ирландцу, что хотел любви и сочувствия, а получил только боль и презрение. Ханрахан вообще не верил в сакраментальные чувства и всегда предпочитал им голые и в высшей степени грубые факты реальной жизни. Он никогда не понимал, какую глубокую травму может нанести жестокий мир ранимому и слабому человеку.

– Не надо никого обвинять, – еще раз предупредил Ханрахан. – Никто не заставлял тебя искать встречи с ней. Никто не заставлял тебя использовать Джино Фоссе для слежки за ее ночными клиентами. Все это ты делал по собственному желанию, и я здесь ни при чем, как, впрочем, и все остальные. Это тебе нужны были взятки, шантаж и прочие штучки, так что тебе и расплачиваться за них.

– Ты что, думаешь, я сам этого не понимаю? – возмутился Денни.

Ханрахан скорчил гримасу презрения. Денни понял, что сейчас с начальником охраны совершенно бесполезно разговаривать.

– Может, понимаешь, а может, и нет, – задумчиво сказал Ханрахан. – Ты непредсказуем, Майкл, причем настолько, что умудрился потерять такую престижную работу. Мне почему-то казалось, что ты более практичный человек.

– Такой, например, как ты, – не без ехидства заметил Денни.

– Да, я всегда считал себя достаточно разумным человеком, – согласился ирландец. – Во всяком случае, таким, который отвечает за свое дело и двигает жизнь вперед.

Как-то они поехали вместе на конференцию в Дубай, которую финансировал один известный банкир. Он же обеспечил им превосходное сопровождение в виде очаровательных девушек. Это был подарок, от которого невозможно было отказаться. И вот тогда-то Денни впервые увидел Ханрахана с женщиной – прекрасной киприоткой с великолепной фигурой и прекрасным английским. Ирландец чувствовал себя не в своей тарелке, смущался, терял дар речи, а потом вообще сбежал из-за стола задолго до окончания торжественного ужина.

– Значит, ты никогда не подвергался давлению обстоятельств и не испытывал никаких желаний? – язвительно спросил Денни. – Жил сам по себе и контролировал жизни других людей? Да, ты действительно отличаешься от меня. Я так не могу. Тебе нужно было бы жениться, чтобы хоть как-то решить собственные проблемы. А вместо этого ты строишь какие-то планы, постоянно интригуешь и выполняешь деликатные поручения всех, кто готов заплатить хорошие деньги.

Черные густые брови Ханрахана поползли вверх.

– Да, Брендан, я дал тебе немало денег, чтобы ты уладил мои проблемы. Ты должен был снова поставить на ноги банк "Ломбардия", но ты так и не сделал этого.

Ханрахан устало простонал.

– Я не смог найти нужные средства. Эта идея была глупой с самого начала, с того самого момента, когда ты впервые высказал ее.

– Почему же ты никогда не говорил мне об этом?

– Я всего лишь исполнитель, служащий, и не надо забывать об этом.

– Каждый человек знает своего непосредственного хозяина.

– Да, я всегда помню об этом, – ехидно заметил Ханрахан. – Это ты обо всем забываешь. Ты всегда нарушал установленный порядок, потому что не мог сопротивляться своим желаниям. Это льстило твоему самолюбию. Ты всегда любил общаться с высокопоставленными чиновниками, обедать с политиками, ужинать с известными журналистами, иметь вокруг себя всех этих женщин. И в результате полностью утратил чувство реальности и окончательно запутался в сомнительных связях.

Денни понуро кивнул головой, так как ничего не мог возразить собеседнику. Слова Ханрахана неприятно поразили его, хотя в них была изрядная доля правды.

– Но по крайней мере я жил нормальной жизнью, – сказал он после непродолжительной паузы. – Чего не скажешь про тебя. Ты ведешь себя так, словно весь мир начинается и заканчивается на кончиках твоих пальцев. Или ты просто-напросто боишься реального мира и делаешь все возможное, чтобы держаться подальше от него? Боишься, что любовь лишит тебя могущества, что ты, как Самсон, проснешься однажды утром и обнаружишь на подушке прядь отрезанных волос? А потом вдруг окажется, что ты стал таким же, как и все мы, слабым, немощным и никому, в сущности, не нужным. Это пугает тебя больше всего? А ведь это самая настоящая эмоциональная тупость. Такие люди очень опасны для окружающих, поскольку они выплескивают подсознательные страхи на окружающий их мир.

Увидев ненависть в глазах Ханрахана, Денни с удовлетворением отметил, что попал в самую точку. Однако это удовлетворение тут же сменилось неприятным чувством дискомфорта.

– Если говорить честно, Майкл, – процедил сквозь зубы Ханрахан, – то сейчас это уже не имеет абсолютно никакого значения.

– Нет, Брендан, имеет, – упрямо возразил Денни. – Скажи мне, пожалуйста, как ты думаешь, нас могут схватить и потащить в суд? Всех нас? Или это все лишь глупое предположение, не заслуживающее никакого внимания?

– Я думаю, что сегодня найдется немало людей, которые страстно желают увидеть тебя на скамье подсудимых.

– Ну и кто эти люди? Я провел немало лет за высокими ватиканскими стенами, страшно опасаясь попасть в их руки. Но больше всего я боялся не их, а тебя. А теперь скажи мне, что они могут сделать мне? Лишить жалких остатков моей ничтожной жизни?

Ханрахан нервно заерзал на стуле.

– Я не стал бы слишком низко оценивать остатки твоей жизни, Майкл. В конце концов, дело вовсе не в этом. Ты просто вспомни, что случилось с несчастным Артуро Валеной и со всеми остальными.

Денни окинул взглядом комнату и подумал, что сейчас она кажется более маленькой и жалкой, чем прежде. Он не мог поверить, что сам легкомысленно согласился перебраться в эту затхлую конуру и добровольно принял на себя роль заложника.

– Да, это ужасный конец, – сказал он, – но не менее ужасно коротать дни свои в ожидании смерти. Сама жизнь является главной причиной человеческого страха. Если человек боится стука в дверь или когда кто-то подходит к нему слишком близко, значит, он уже фактически начал умирать.

Ханрахан закрыл глаза, притворившись, что не слушает собеседника.

– Скажи мне откровенно, Брендан, ты вообще веришь во что-нибудь?

– Я верю в то, что окружающий меня мир должен быть приведен в определенный порядок, в то, что его надо избавить от людей, безрассудно его разрушающих.

– Разве не об этом говорил в свое время Понтий Пилат?

– Ты говоришь сейчас, Майкл, как самый настоящий священнослужитель, хотя на самом деле таковым не являешься.

– Тогда скажи мне, что ты имеешь в виду? – с досадой выпалил Денни. – Скажи откровенно, зачем ты приехал сюда? Чтобы не упустить свой шанс?

Ханрахан открыл глаза.

– Сегодня ты действительно не в своей тарелке, Майкл, – спокойно отреагировал он. – Сейчас тебе ничего не грозит, по крайней мере до конца этого дня, а что будет завтра – одному Богу известно. Они могут прислать сюда своих людей и вышвырнуть тебя на мостовую. Ты же знаешь, я отстаивал тебя из последних сил, но из этого ничего не вышло. А теперь еще эта гнусная фотография, благодаря которой совершенно ясно, что Джино Фоссе – твой человек. Да и Сара Фарнезе тоже. Майкл, они очень опасаются, что появятся и другие неприглядные факты. И если посмотреть этим фактам в лицо... – Ханрахан вперился в Денни холодными, как лед, глазами. – Они ведь есть, эти факты.

Денни окончательно почувствовал себя загнанным в угол. От духоты разболелась голова, а к горлу подобралась тошнота.

– Ну и какой в этом смысл?

– Майкл, я знаю тебя уже много лет, – спокойно продолжил Ханрахан. – Никогда в жизни ты не был в таком сложном положении, как сейчас. Раньше тебе удавалось заметать следы и скрывать все свои причуды, но ты все равно был и остаешься любителем, а не профессионалом. Сейчас я уже практически ничем не могу помочь тебе, это выше моих сил. Стало быть, если они скажут мне "все кончено", я не стану рисковать своей жизнью ради спасения твоей репутации. Прошли уже те времена.

Денни сложил руки на груди и откинулся на спинку кресла.

– Итак, кто же бросил в меня первый камень? Мне просто интересно, кто это сделал, хотелось бы знать его имя. Мне также интересно узнать, сколько людей в этом учреждении спасали свои шкуры, выслеживая меня днями и ночами?

Ханрахан вынул из кармана пиджака наполовину выкуренную сигару и зажег ее. Густой терпкий дым стал медленно наполнять комнату.

– Ты сам подумай об этом и составь свой список подозреваемых, – с прежним спокойствием посоветовал он. – Если говорить честно, я много раз пытался выяснить это, но безуспешно. Но в одном они, безусловно, правы: сейчас ты представляешь для них главную угрозу, ты компрометируешь всех своими сомнительными связями. Другими словами, сейчас мы просто вынуждены умыть руки и избавиться от тебя, чтобы не запятнать репутацию остальных высокопоставленных чиновников. Мне пообещали частный самолет, который доставит тебя прямо в Бостон, а там найдутся люди, которые помогут тебе, если, конечно, такая помощь тебе потребуется. В идеале ты сможешь отыскать укромное местечко, где тебя никто не сумеет найти. Однако, – Ханрахан взмахнул рукой в сторону окна, явно намекая на внешний мир, – эта часть твоей жизни закончилась раз и навсегда. Словом, ты никогда не сможешь вернуться в Ватикан, да и в Италию тебе лучше не приезжать даже под вымышленным именем. У меня нет никакой уверенности, что тебя здесь не найдут. Это могут быть полицейские, но могут быть и люди с другими идеологическими взглядами. Как бы там ни было, ни тебе, ни нам подобные эксперименты не нужны.

Денни ожидал чего-то подобного, но эти слова все же задели его за живое.

– Значит, мне предстоит родиться заново. Я должен стать Джо Полаком и работать на какой-нибудь фабрике в Детройте. Ты это хочешь сказать?

Ханрахан равнодушно пожал плечами:

– Может быть, и так, если тебе будет угодно.

Бледное лицо Денни покрылось красными пятнами. Он постарался сдержать приступ гнева, но так и не смог этого сделать.

– Черт бы тебя побрал, Брендан. Я хочу получить то, что они мне задолжали.

Ирландец громко рассмеялся, что еще больше разозлило Денни. Однако он не стал давать волю чувствам, так как прекрасно понимал свое незавидное положение. В сущности, он остался один на один с этими людьми и уже не мог рассчитывать на чью-либо помощь.

– Майкл, все хотят получить то, что причитается им по праву, – сказал Ханрахан, разводя руками. – В этом-то вся проблема. Все долги должны быть уплачены, и в первую очередь тем людям, которых многие из нас хотели бы поскорее забыть, как страшный сон.

– Ты отвезешь меня в аэропорт, – сказал Денни, стараясь, чтобы эти слова выглядели как приказ, однако на самом деле они больше были похожи на слезливую просьбу.

Ханрахан тяжело вздохнул, а потом медленно покачал головой.

– Нет. Мы не имеем права допускать публичных скандалов. В Америке все может быть по-другому, но только не здесь. А сейчас нужно прояснить все обстоятельства и договориться о деталях. Ровно в одиннадцать часов департамент печати намерен выступить с официальным заявлением. Я могу показать тебе его копию, если хочешь. В этом заявлении будет сказано, что ты решил подать в отставку по собственному желанию и намерен начать новую жизнь за пределами Италии и вне церкви. Ничего другого в этом заявлении не будет. Разумеется, мы проведем частную пресс-конференцию и объясним некоторые наиболее щекотливые моменты твоей отставки, чтобы окончательно устранить все недоразумения между Ватиканом и тобой. Сожалею, но без этих формальностей нам не обойтись. Такова реальность. Ты стал парией, и мы должны любой ценой оградить себя от возможных неприятностей. Мы скажем, что в течение многих лет проявляли беспокойство по поводу твоего поведения и тех слухов, которые возникали вокруг твоей личной жизни, но последние печальные события сделали невозможным твое дальнейшее пребывание на посту кардинала. Естественно, мы заявим, что ничего не знали о твоих последних похождениях. – Ханрахан кинул взгляд на ошарашенного Денни и спокойно продолжил: – Майкл, ты стал блудным сыном, которого церковь должна послать в мирскую жизнь для искупления многочисленных грехов. Разумеется, о твоем возвращении в Ватикан и речи быть не может. Мы никогда не встретимся с тобой вновь. Остаток пути ты проделаешь без меня, на свой страх и риск.

Денни с трудом верил своим ушам, он никак не мог понять, почему Ханрахан получает такое удовольствие, обрекая его на невыносимые муки.

– Так что же именно я должен буду сделать? – решил уточнить он враз ослабевшим голосом. – Вызвать по телефону такси и ждать, пока один из этих мерзавцев пырнет меня ножом? Брендан, я похож на самоубийцу? Нет, лучше я сразу направлюсь в полицейский участок и попрошу помощи.

Ханрахан весело рассмеялся:

– Ну и сколько времени ты собираешься провести в полиции? Остаток жизни? Не будь столь наивным, Майкл, полиция тебе не поможет. Если кто и может спасти тебя сейчас, то только мы. Ты зашел слишком далеко, чтобы так просто уладить все проблемы. Майкл, ты смертельно оскорбил стольких влиятельных людей, что они теперь будут искать любой повод, чтобы рассчитаться с тобой. – Ирландец огляделся. – Не бери с собой слишком много багажа. Если у тебя есть какие-то громоздкие вещи, скажи мне, и я позабочусь о том, чтобы их переслали по тому адресу, который ты укажешь. Но не забывай при этом, что большая часть предметов, находящихся здесь, принадлежит церкви. Свои личные вещи ты сможешь получить позже.

Денни кивнул на копию Караваджо:

– Эта картина моя.

– У меня есть большие сомнения на сей счет, – ухмыльнулся Ханрахан, – но ты великий мастер по части воровства казенного имущества, и поэтому я пришлю тебе картину позже.

Но Майкл Денни его уже не слушал. Его глаза застыли на двух фигурах в самом центре картины: на умирающем Матфее и его убийце, ярко освещенных лучами летнего солнца.

– Послушай, Майкл, – сказал Ханрахан, перехватив его взгляд, – надеюсь, ты не станешь строить из себя великомученика? Это было бы слишком большой наглостью с твоей стороны.

– Боже милосердный, – едва слышно прошептал Денни. – Не надо издеваться надо мной, Брендан.

Ирландец посмотрел на него с сочувствием:

– Ты спутал удовольствие с долгом, Майкл. Впрочем, ты всегда это делал, а мы притворялись, будто не замечаем этого. Не надо ненавидеть меня, дружище, я оказал тебе последнюю услугу, да и то только ради нашего общего прошлого. Ровно в двенадцать за воротами тебя встретят двое полицейских, они отвезут тебя в аэропорт.

– Двое полицейских? – оторопело переспросил Денни. – Ты хочешь, чтобы они меня убили?

– Если бы я хотел этого, Майкл, то вряд ли стал бы тратить на тебя столько времени. Неужели ты забыл, как мы здесь обсуждали эту проблему? Повторяю, есть немало влиятельных людей, которые заинтересованы в том, чтобы все обошлось без лишнего шума.

Майкл Денни устало закрыл глаза и живо вообразил, как Ханрахан встречается с Джино Фоссе в тайной комнате, обсуждает с ним дальнейшие планы и дает подробные инструкции, как, кого и когда снимать на фотопленку. Возможно, они встречались каждую неделю, обменивались компрометирующими документами и тщательно обсуждали планы его устранения. Денни открыл глаза и ткнул в собеседника указательным пальцем:

– Это ты сказал ему, подонок!

Ирландец удивленно приподнял бровь, но промолчал.

– Ты рассказал Джино Фоссе про нас с Сарой, ты натравил его на меня, чтобы окончательно от меня избавиться. Конечно, ты понятия не имел, что этот парень способен выйти из подчинения. И все эти несчастные люди – Алисия Ваккарини, Артуро Валена – стали жертвами твоей интриги. А этот мерзавец Фальконе послал своих ищеек охотиться за ним. Брендан, неужели ты ни в малейшей степени не осознаешь собственную вину?

Ханрахан медленно встал со стула и направился к двери.

– Ты опять теряешь контроль над собой. Во всякой войне есть свои жертвы, и все дело в том, чтобы не стать одной из них. Сделай одолжение, подумай об этом на досуге.

Денни вскочил на ноги, бросился к Ханрахану и вцепился ему в горло, однако возраст и силы были не на его стороне. Ханрахан оттолкнул его от себя и принял бойцовскую позу, готовый к отражению нападения. Увидев перед носом огромные кулаки, Денни опомнился и попятился.

– На гнев расходуется слишком много сил, – с усмешкой сказал Ханрахан. – Тебе надо было больше заниматься физическими упражнениями, а не кувыркаться под одеялом.

– Убирайся вон! – заорал Денни, побагровев от злости.

– Не забудь, ровно в полдень, – напомнил Ханрахан. – Я специально наведаюсь, чтобы проверить, покинул ли ты помещение. И не волнуйся, никакой прессы не будет. Все пройдет быстро и без шума.

Он протянул Денни руку, но потом спрятал ее за спиной.

– Похоже, Майкл, ты не очень высоко ценишь свою жизнь.

– Почему ты так решил?

– Потому что я спасал тебя много раз и сейчас готов оказать тебе подобную услугу. А в ответ никогда не слышал ни единого слова благодарности.

Он посмотрел на часы. У него была назначена важная встреча, и он не хотел опаздывать. А Майкл Денни снова закрыл глаза и прошептал слова молитвы. Она очень нужна была ему в этот момент.

55

Ник Коста нажал кнопку дверного звонка квартиры Росси. Она была расположена на третьем этаже многоквартирного жилого дома, что неподалеку от аэропорта. Рядом проходила оживленная автомобильная трасса, шум от которой пробивался сквозь окна. И все же место жительства Росси оказалось гораздо лучше, чем он представлял. Нику Лука казался неухоженным, неорганизованным и в высшей степени одиноким. Уже через несколько дней после знакомства он подумал, что напарник, наверное, живет на окраине города в старом, обшарпанном доме вблизи автомагистрали. Однако дом выглядел вполне пристойно: чистый, аккуратно выкрашенный и даже с цветами на каждой лестничной площадке. Запахи в нем витали весьма приятные в отличие от вони во многих других многоэтажках.

Ник пожалел, что не сошелся поближе с этим человеком. Тереза Лупо, например, знала Росси гораздо лучше его. Правда, он не был уверен в том, что старик охотно рассказал бы ему о себе.

Дверь открыла женщина средних лет в простенькой голубой блузке и черной юбке. Волосы были коротко подстрижены и заметно поблескивали сединой. На носу сидели толстые очки в черной роговой оправе. Ник понял, что его появление не вызвало особого восторга.

– Я из полицейского участка, – тихо сказал он. – Лука был моим напарником.

– Неужели?

– Я пришел сказать... – Он замялся, не зная, с чего начать. Агрессивный тон сестры Росси сбил его с толку. По всему было видно, что вместо слез и причитаний она предавалась праведному чувству гнева. – Я пришел сказать, что мы искренне сожалеем о случившемся и готовы оказать вам любую посильную помощь.

– А вам не кажется, что сейчас слишком поздно говорить о помощи? – с вызовом ответила женщина. – Впрочем, это не мое дело. Вы, наверное, перепутали меня с его сестрой. Входите.

Она широко распахнула дверь и направилась в глубь квартиры. Ник быстро последовал за ней.

В дальнем углу гостиной на простом деревянном стуле сидела полная женщина тридцати с небольшим лет. Черные волосы спадали на плечи и рассыпались по спине, как у школьницы. Взглянув на бледное изможденное лицо, Ник сразу узнал знакомые черты. Заметив Ника, женщина простонала, словно раненый зверь.

– Ник Коста, – сказал он, протягивая ей руку. – Я был напарником вашего брата.

Она снова издала протяжный звук, только на этот раз более громко.

– Мария глуха и нема, – пояснила женщина, которая открыла ему дверь. – А я социальный работник, оказываю ей помощь. Я часто находилась с ней, когда Лука уходил на службу. – Она повернулась к Марии и стала напевать какую-то убаюкивающую мелодию.

– Я ничего не знал об этом, – признался Ник. – Я вообще понятия не имел, что у него есть сестра. Конечно, это может показаться вам странным, но мы почему-то никогда не говорили о своих домашних делах.

– Не надо укорять себя, – сказала соцработница и снова запела вполголоса.

Сестра Луки вяло улыбнулась и закивала головой.

– Я уже успела выразить ей все приличествующие соболезнования, так что можете не стараться.

– Спасибо, – в растерянности ответил Ник. – Как она себя чувствует? С ней все в порядке?

– Как может себя чувствовать глухой и немой человек?! – возмутилась его глупостью сиделка, после чего выругалась, подошла к окну и уставилась на шоссе. – Извините. Не принимайте близко к сердцу. К вам это не имеет никакого отношения. Я присматриваю за Марией вот уже пять лет, как раз с тех пор, как Лука забрал ее из дома и привез сюда, чтобы лично ухаживать за ней. Со временем я поняла, что присматривать надо не только за ней, но и за ним. А в последнее время я присматривала в основном за ним. Он был очень хорошим человеком, но с трудным характером. Собственно говоря, именно поэтому он никогда не был счастлив.

– Почему же он ничего не сказал мне? – удивился Ник. – Я бы просто не позволил ему засиживаться допоздна. Вчера вечером...

Ник не сумел закончить фразу. Лука Росси оказался на площади Навона совершенно случайно. Фальконе мог послать туда кого угодно, поэтому винить в его смерти нужно только этого подонка.

– А вы сами как думаете? – спросила женщина. – Может быть, он просто стыдился ее?

– Нет! – решительно ответил Ник. – Скорее всего он стыдился самого себя из-за того, что так и не преуспел в жизни. Да и на работе у него далеко не всегда все ладилось. Жаль, что я не узнал его раньше. В нем было что-то такое... Да, конечно, он не производил впечатления счастливого человека, но это вполне могло быть из-за его работы.

Она посмотрела на него так, словно одобрила его мнение. Затем она подошла к Марии, села рядом и обняла за плечи.

– Думаю, что вы правы. Он однажды сказал мне, что часто просыпается в дурном настроении, потому что не знает, что еще можно сделать для сестры. Из него действительно был никудышний помощник.

Мария тяжело вздохнула, неожиданно улыбнулась и столь же неожиданно расплакалась.

– Она не умеет читать по губам, и поэтому ей очень легко врать.

Ник вырвал из записной книжки листок бумаги и записал свой домашний номер телефона.

– Если ей что-нибудь понадобится, позвоните мне в любое время дня и ночи. Мы можем помочь Марии деньгами, можем оформить ей пенсию. Я понимаю, что сейчас это слабое утешение, но, если Марии действительно что-нибудь будет нужно, сообщите мне, и я постараюсь сделать все возможное.