Ник Коста (№1) - Сезон мертвеца

– Не исключаю, что вам удастся наставить ее на путь истинный, – продолжал ерничать Ханрахан. – Хотя я до сих пор не понимаю, что заставило эту красивую и умную женщину вести себя неподобающим образом. Вот я, например, старый холостяк, но это мой личный выбор, а молодые люди в наше время ведут себя совсем по-другому. Мне кажется, они просто прожигают жизнь, лишая ее истинного содержания. Вы не задумывались, почему это происходит?

Ник помахал рукой, отгоняя удушливый дым сигары.

– Я уже спрашивал вас и снова спрашиваю: чего вы хотите от меня? Если вы не ответите, я буду считать наш разговор оконченным и вернусь в дом.

Ханрахан нахмурился:

– Вам не нравятся разговоры на вольную тему? Очень жаль. Значит, вы никогда не станете дипломатом. В наше время очень полезно уметь общаться с людьми. Сразу переходить к делу – это, знаете ли, далеко не самый лучший способ добиться желаемого результата. Вам следует набраться терпения и изучить все нюансы общения.

Ник посмотрел на часы и повернул голову в сторону дома. Ханрахан не обратил на это внимания, прекрасно понимая, что собеседник никуда не уйдет.

– Я предоставил вам определенную информацию, – сказал он. – Причем, заметьте, сделал это совершенно бескорыстно, в качестве подарка. В следующий раз подобные вещи будут стоить вам определенных денег или услуг.

– А что вы собираетесь прислать мне в следующий раз? – насторожился Ник.

Ханрахан швырнул недокуренную сигару на землю и растер носком ботинка.

– В следующий раз может всплыть имя человека, которого, судя по всему, вы так долго и безуспешно разыскиваете.

Ник часто заморгал глазами, борясь с приступом гнева.

– Я хочу быть уверен в том, что правильно вас понял, – медленно произнес он, покачиваясь с пяток на мыски. – Речь идет о преступнике, который убил четверых человек, не так ли? Вы хотите сказать, что знаете, кто этот человек? И предлагаете нам поторговаться с вами на сей счет? Вы понимаете, что я имею право немедленно арестовать вас за сокрытие информации о совершенных преступлениях? Более того, я могу прямо сейчас позвать сюда репортеров, и они сотрут вас в порошок.

– Конечно, вы можете это сделать, но не сделаете, – спокойно отреагировал Ханрахан. – Зачем вам это нужно? Какой в этом смысл? Я ничего не скажу ни вам, ни вашей прессе. И кто после этого получит наибольшую выгоду? Никто. Кроме того, я имею в виду просто имя человека, которое вполне может оказаться вымышленным. С другой стороны, я мог бы сообщить вам нечто важное, если вы ответите мне взаимностью.

– Господи, Ханрахан, – устало сказал Ник, – а что вы скажете, если появится новая жертва?

– Это будет случайная жертва, – безмятежно заявил тот. – Кто знает, что происходит на самом деле?

– Мне плохо от ваших слов, – покачал головой Ник. – Как вы можете так спокойно говорить об убийстве?

Ханрахан тяжело вздохнул:

– Вы так молоды и так неопытны. Направляясь к вам, я думал, что поступаю правильно, обходя упрямого и несговорчивого Фальконе. Теперь я вижу, что допустил ошибку. Надо было пустить это дело на самотек и не морочить себе голову.

– Если хотите, я могу доставить сюда Фальконе через десять минут, – предложил Ник.

Ирландец недовольно поморщился:

– Нет, не надо. Не думаю, что это будет умное решение. Вы даже не потрудились спросить, в чем, собственно, дело.

Ник схватил Ханрахана за воротник и с силой притянул к себе:

– Я задал вам этот вопрос в самом начале нашей беседы, я сразу спросил, чего вы хотите от меня. Или вы ничего не помните?

Ханрахан с трудом вырвался из цепких пальцев Ника и умиротворяющее поднял вверх руки:

– Прошу прощения, я действительно забыл об этом. Забыл, что вы не любите преамбул. В таком случае перейдем к делу. В Ватикане есть человек, которому нужна свобода. Особого рода свобода, если быть точным. Так вот, я прошу вас подумать и сказать, что вы можете для него сделать в обмен на важную информацию о последних трагических событиях.

– Вы имеете в виду Денни? – невольно вырвалось у Ника. – Это несерьезно. Вы что, действительно считаете, что можно торговаться по этому поводу?

Ханрахан удивленно поднял брови:

– Торговаться можно о чем угодно.

– Кардинал Ватикана, – задумчиво произнес Ник. – Полагаю, наша помощь в этом деле вам не нужна. Вы вполне можете сами отпустить его на все четыре стороны, причем немедленно и безо всяких совещаний с полицией. Насколько я знаю, на территории Ватикана есть вертолетная площадка. Отправьте его хоть к черту на рога и не морочьте мне голову. У меня и без вас забот предостаточно. – Он повернулся было, чтобы уйти.

– Ник, – остановил его Ханрахан, с трудом скрывая разочарование. – Будь все так просто, мы управились бы и без вас. Нет, все намного сложнее. Во-первых, кардинал не хочет расставаться с Ватиканом таким образом, не хочет, чтобы это напоминало паническое бегство. И правильно не хочет, между нами говоря. Во-вторых, мы не можем делать вид, что Ватикан одобряет подобное бегство. Понимаете, здесь есть немало... тайных пружин и подводных камней. Денни нужен легальный отъезд, свободный проход через терминал аэропорта и официальные документы. Мы хотели бы организовать чартерный рейс, а полиция могла бы отвлечься минут, скажем, на пятнадцать и ничего не заметить.

– Вы просите об этом от его имени? – поинтересовался Ник. – Он сам прислал вас ко мне с этим заданием?

– Не совсем так. Видите ли, он сейчас переживает не самое лучшее время. У него появилось много серьезных проблем. Люди, которых он считал своими сторонниками и друзьями, неожиданно ополчились против него. А он уже в весьма преклонном возрасте и очень боится неприятностей. Ему вообще не хочется оказаться в центре грандиозного скандала. Когда-то он был прекрасным священником и вполне заслужил спокойную старость, но пресса нынче слишком агрессивна и беспощадна. Вот вы, например, можете сказать, что все газетные статьи о вашем отце – чистая правда?

Ник посмотрел на отцовский дом и подумал: "Любопытно, что там сейчас происходит?"

– Да, всякое писали, но мой отец никогда не был мошенником, – грустно заметил он, – чего не скажешь о вашем кардинале Денни.

– Значит, вы заранее уверены, что он виновен? – воодушевился Ханрахан. – Вы следователь и судья в одном лице?

– Нет, я самый обыкновенный сыщик, – спокойно отреагировал Ник. – Моя задача – поймать преступника и передать его в руки правосудия, а уж оно определит степень его вины.

Ханрахан громко рассмеялся:

– И вы считаете себя итальянцем? Гражданином страны, в которой нет и никогда не было ни черного, ни белого, а только серое? Вы сами-то верите в то, что говорите?

– Верю, – твердо заявил Ник. – И еще одна вещь. Вдруг кардинал Денни имеет какое-то касательство ко всем этим убийствам? Тогда я, уступив вашей просьбе, упущу важного свидетеля или того хуже – соучастника преступлений.

Ханрахан мгновенно изменил манеру поведения.

– Ник, я готов поклясться, что это не так. Кардинал не имеет к этим преступлениям никакого отношения. Более того, он понятия не имеет о моем визите к вам. Я просто хочу помочь ему покинуть страну и добиться для него некоторых гарантий личной безопасности, вот и все. Вы остаетесь со своими проблемами, а я – со своими.

"Убить двух зайцев сразу, – с грустной ухмылкой подумал Ник. – Как же он похож на Фальконе! Тот тоже слишком суетлив в достижении не вполне благовидных целей".

– Значит, вы хотите сказать, что Денни не знаком с Сарой Фарнезе? – спросил он.

– А как кардинал мог познакомиться с ней, черт возьми? – театрально возмутился Ханрахан. – Или вы имеете в виду тот злосчастный телефонный звонок в Ватикан? Так я вам объясню. На коммутаторе работают более сорока человек. Не исключено, что кто-то из них по ошибке соединил вас с офисом Денни. Никакой тайной связи Фарнезе с кардиналом не существует. Если вы еще раз наберете тот номер, то вполне можете попасть на меня. Повторяю, кардинал Денни не связан с этими убийствами, как, впрочем, и любой другой высокопоставленный чиновник Ватикана. Тем не менее, так как я давно слежу за этими людьми, у меня накопилась определенная информация, она, думаю, представляет для вас интерес. Конечно, я ничего не обещаю, но готов сделать все возможное, чтобы помочь в расследовании. Однако сразу предупреждаю: никакой связи с Майклом Денни она не имеет. Я просто могу назвать вам одно имя, а дальше все зависит от вас. – Ханрахан пристально посмотрел на Ника. – Есть у меня в запасе еще кое-что, весьма интересная история. Но я расскажу ее вам только на взаимовыгодных условиях. Вы же понимаете, я не обязан предоставлять вам служебную информацию, не так ли?

Ник Коста бросил тоскливый взгляд на уходящую вдаль дорогу. На обочине под деревом стояла группа полицейских, они дымили сигаретами, огоньки ярко высвечивались в темноте. Похоже, полицейские умирали от скуки. Только сейчас Ник понял, что в действительности помощи от них никакой: вряд ли они сумеют задержать убийцу, если тот вдруг вздумает проникнуть в дом. Фальконе просто тешит себя иллюзиями относительно надежной охраны свидетельницы.

– Вы меня не убедили, – сказал Ник ирландцу.

– Ну и черт с вами, – к его удивлению, ответил Ханрахан. – Значит, я ничем не могу быть вам полезен?

– Устройте мне встречу с кардиналом Денни, – неожиданно для себя попросил Ник. – Где-нибудь в Ватикане. В то время, которое его устроит.

Ханрахан вытаращил глаза:

– И это все, что вам от меня нужно?

– Пока все. – Ник снова повернулся, чтобы уйти.

– Постойте! – Ханрахан крепко ухватил его за руку. – Вы шутите? Вы серьезно рассчитываете на встречу с человеком, которого мечтаете упечь в тюрьму? Вы, простой сотрудник сыскной полиции Рима, – с кардиналом католической церкви? Интересно, как, по вашему мнению, мне это удастся?

– Скажите ему, что я хочу поговорить о проблемах религии, – спокойно ответил Ник. – Скажите, наконец, что я хочу принять крещение.

Он выдернул руку и зашагал к дому, не дожидаясь ответа Ханрахана.

27

Сара сидела возле камина неподалеку от инвалидной коляски, в которой спал старый хозяин дома. Увидев Ника, она сначала приложила палец к губам, призывая соблюдать тишину, а потом прошептала:

– Тебя не было очень долго.

– Извини.

– Что-то очень важное?

– Да, Сара, но я ничего не могу сказать.

Она насупилась и тяжело вздохнула.

– Понимаю. Я дала ему, – сказала она, кивнув на Марко, – таблетки, он попросил...

– Спасибо, Сара, ты так добра к нему, – отозвался Ник. – Иногда он бывает невыносим из-за своих капризов.

Сара кивнула. Она с трудом выдержала рассуждения старика, хотя благодаря им стала лучше себя понимать.

– Ничего, Ник, не стоит благодарности.

Их взгляды встретились. Ник подумал, что она в чем-то изменилась.

– Знаешь, Ник, – продолжила Сара, – он сильно любит тебя и очень волнуется за твою судьбу. Он боится, что ты не справишься со своей работой.

– Боится за меня?

– Ну да. А о ком ему еще беспокоиться? О себе, что ли? Он осознает, что происходит вокруг, и опасается за твою жизнь.

Ник вздохнул и подумал, что она права. Отец действительно переживает из-за него, только виду не подает. А Сара молодец, сумела развлечь старика. Однако до чего же она красива! Ник был рад, что пригласил ее в свой дом, хотя и понял, что просчитался. Убийца ни за что на свете не появится здесь. Такое количество полицейских способно отпугнуть кого угодно. Остается надеяться лишь на то, что Сара проникнется к нему доверием и выложит полезные для расследования подробности своей жизни. Сегодня ночью он будет спать в нескольких шагах от нее. Он попробовал представить, как она выглядит в постели, на белоснежной простыне, и не смог.

– Сплошное разочарование, – констатировал он, искоса поглядывая на Сару.

Она покачала головой, хотя и не поняла, к чему это он.

– Спокойной ночи, Ник, – тихо сказала она, встала и нежно поцеловала его в щеку.

Ник долго смотрел, как она поднимается вверх по лестнице, затем впервые за последние годы налил себе полный стакан граппы.

28

Тринадцать журналистов осмелились остаться на ночь около фермерского дома Марко Косты. Сначала они курили сигареты, потягивали пиво и сетовали на то, что до следующего дня работы явно не будет. Потом улеглись спать.

Вскоре после полуночи раздался приглушенный шум. Объявился новый репортер. Первым его заметил Денис Ренар. Известный папарацци из французского еженедельника поклялся, что первым сделает снимок Сары Фарнезе, и поэтому спал чрезвычайно чутко.

Незнакомец не был пьян, вел себя тихо и все время оглядывался по сторонам.

– Ты откуда, дружище? – поинтересовался Денис.

Незнакомец осветил его фонариком. Денис заметил, что это был крупный молодой человек с настороженными глазами.

– Журнал "Тайм", – ответил он.

Денис улегся на подстилку и мысленно выругался: "Что тут делают американцы? Только их тут недоставало! Этот сюжет не имеет к ним ни малейшего отношения. Занимались бы чем-нибудь другим. Наверняка конкурент оснащен цифровой видеокамерой. Надо будет присмотреть за ним, а то можно и с носом остаться". Денис поставил будильник на 6.22 и погрузился в сон.

Когда будильник пропищал, Денис поднял голову и увидел, что незнакомца и след простыл. Денис еще раз мысленно выругался – на сей раз от радости. Он был твердо намерен опередить всех и сделать прекрасный снимок таинственной женщины. Теперь никто не помешает ему достичь желанной цели. Даже пронырливый наглец из журнала "Тайм".

29

Ник проснулся на рассвете и решил пробежаться по дороге, соединяющей дом отца и Старую Аппиеву дорогу. Утренняя пробежка давно вошла у него в привычку. Во время нее Ник чувствовал, как восстанавливается контроль над телом, как прибывают силы для наступающего дня. Пробежка действительно помогала ему справляться со служебными проблемами. Однажды буквально на бегу он раскрыл сложное дело, связанное с семейной трагедией. Правда, это было на берегу Тибра, возле римской квартиры, а не около загородного дома отца, но это не имело значения. Вот и сейчас, несмотря на строгое предупреждение Фальконе ни в коем случае не бросать Сару без присмотра, Ник решил не изменять полезной привычке.

В доме было тихо. За окнами первые лучи солнца слабо освещали верхушки деревьев. Августовский день, как и все предыдущие, обещал немилосердную жару. Ник надел тренировочные брюки, белую майку и белые кроссовки, которые пролежали без употребления больше двух месяцев. Осторожно выйдя на крыльцо, Ник огляделся вокруг и улыбнулся. У ворот стояло несколько полицейских машин. Ник знал, что ночью произошла плановая замена караула. Подойдя поближе, он застыл от изумления, увидев в салоне первого "фиата" Росси. Лука полулежа весело смотрел на него сквозь оконное стекло. Выйдя из машины, толстяк потянулся, размял затекшие ноги и беззаботно подмигнул напарнику.

– Ты удивляешь меня, Ник, – сказал он, позевывая.

– Это ты удивляешь меня, – в тон ответил Ник. – Ты должен сейчас быть дома, а не в этой развалюхе.

– Да, но что мне там делать? Пить пиво? Уже не по возрасту. Нет, я привык спать в машине и считаю это очень удобным местом.

Ник понимающе покачал головой. Он прекрасно знал, что делает здесь этот огромный человек – охраняет его. С одной стороны, Нику было приятно ощущать заботу напарника, а с другой – немного стыдно, что за ним присматривают, как за несмышленым парнишкой.

– Ник, я хочу повторить еще раз, – строго предупредил Росси, – даже не думай об этом.

– Помнишь, дядя Лука, девиз нашей команды? – улыбнулся в ответ Ник. – Бегай – или помрешь.

– Ты хочешь сказать "бегай и помрешь"? – поправил его Лука Росси. – Неужели ты забыл, зачем мы оставили тебя здесь? Преступник убивает ее любовников. Ты приманка для него. Вернись в дом, не облегчай ему задачу.

– Да ладно тебе, дядя Лука, – отмахнулся Ник. – Я только пробегусь вниз и вверх по дорожке. Что может случиться со мной за это время? Разве что москиты искусают, больше ничего.

– Не делай этого, парень, – снова предупредил Росси. – Вернись в дом и выпей чашку кофе. Не искушай судьбу.

– Дядя Лука...

Росси угрюмо посмотрел на напарника и отвернулся. Он понимал, что спорить с Ником сейчас совершенно бесполезно.

– Как знаешь, – проворчал он. – Я тебе не нянька. Черт возьми, ну почему ты ведешь себя как мальчишка?

– Я должен пробежаться, – заупрямился Ник. – Мне нужно снять вчерашнюю усталость и набраться сил.

– Сна не хватило? – Лука Росси тяжело вздохнул. – И как долго ты собираешься бегать?

– Недолго, – успокоил его Ник. – Туда и обратно.

– Ладно, – неохотно согласился Росси, – но имей в виду: у меня нет свободных людей, чтобы охранять тебя во время прогулки. Если не вернешься через десять минут, я начну орать что есть мочи. Ты понял меня?

Ник широко улыбнулся и развел руками в знак согласия.

– И не вздумай обнимать меня, – с нарочитой строгостью велел Росси, – я просто выполняю свою работу. И давай покончим с этим.

Ник Коста еще раз благодарно улыбнулся и побежал по дорожке, взбивая кроссовками пыль и радуясь свежему ветру, ласково омывающему лицо. Наконец-то он вздохнет полной грудью и спокойно обдумает ситуацию, сложившуюся в доме отца после того, как там поселилась Сара Фарнезе. Он вспомнил, как вчера вечером отец с удовольствием общался с гостьей и как бережно она ухаживала за стариком. По всему было видно, что в ее жизни таких случаев было очень мало, если вообще были. Интересно, какой бы она стала, поживи в их доме подольше?

Конечно, он солгал Росси насчет того, что дорожка достаточно длинная для полноценной нагрузки. Не долго думая Ник свернул на Старую Аппиеву дорогу, вымощенную черным базальтом, и ускорил бег, наслаждаясь каждым движением. Он хорошо знал эту дорогу, так как часто бегал по ней в отрочестве. Однажды, в возрасте тринадцати лет, он выскочил на нее после очередной ссоры с отцом и бегал несколько часов кряду, пока совсем не лишился сил. Пробежав почти пятьдесят километров, он забрел в сельский бар и позвонил оттуда домой, чтобы отец забрал его на машине. К его удивлению, отец не рассердился на него, а просто рассмеялся. С тех пор Марко часто вспоминал этот случай как самое великое приключение в жизни сына-подростка.

После этого Ник и отец заметно сблизились, хотя и потом им доводилось спорить, правда, чаще по пустякам, чем по серьезному поводу.

Через несколько минут Ник заметил на обочине дороги машину с пометкой "пресса", низко опустил голову и помчался мимо, надеясь, что на него не обратят внимания. И он не ошибся. Журналисты лениво посмотрели ему вслед и снова улеглись спать. Они охотились за красивой женщиной, нашедшей временный приют в старом фермерском доме, и одетым в полицейскую униформу молодым человеком, а не за психом, поправляющим здоровье ни свет ни заря. Ника и впрямь трудно было узнать в спортивной майке и тренировочных брюках, которые развевались на ветру, как парус.

Отбежав несколько десятков метров от машины, Ник оглянулся и с удовольствием убедился, что его никто не преследует. Вскоре он приблизился к пыльной тропинке, тут его осенила блестящая идея: он побежит по этой тропинке и вернется домой с другой стороны, чем немало удивит Росси.

Утро выдалось замечательное. Удивительно прозрачный воздух наполнял легкие живительной силой. Ник прибавил скорость, миновал несколько оливковых деревьев и остановился метрах в пятидесяти от заднего двора фермерского дома. Отсюда хорошо был виден не только двор, но и окна комнаты, где расположилась Сара. Ник посмотрел в одно из них и увидел свою гостью в длинной ярко-красной рубашке. Ему, конечно, было неловко подглядывать за ней, но он не мог ничего с собой поделать. Отрезвила его тревожная мысль – он подумал: если ему так хорошо видна Сара с расстояния в полсотни метров, значит, ее способен обнаружить убийца. Он вдруг понял, что надо немедленно переселить Сару в другое место или выставить охрану под окнами этой комнаты. Затем его посетили и менее деловые соображения, вернее, чувства. Ему захотелось увидеть Сару без рубашки, потрогать пальцами нежное тело.

Ник глубоко вздохнул, наклонился и уперся ладонями в колени. Хорошо, что не послушался старшего напарника и совершил эту замечательную пробежку. Теперь хватит сил на весь день.

– Улыбочка, – неожиданно услышал он позади чей-то голос с явно выраженным иностранным акцентом.

Леденящий холод пронизал все тело Ника. Он резко обернулся и увидел тощего, как скелет, человека с совершенно лысой головой и удивительно голубыми глазами, одетого в черную рубашку и такие же брюки. В руках человек держал большой профессиональный фотоаппарат последней модели.

– Кто вы такой, черт возьми? – возмутился Ник.

– Пресса, – лаконично ответил папарацци, щелкнул пару раз камерой и стал искать новый ракурс для съемки.

– Это частная собственность, – строго сказал Ник. – Я имею право отобрать у вас фотопленку.

– Да пошел ты... – прошипел папарацци сквозь зубы и принялся щелкать.

Ник тяжело вздохнул и беспомощно развел руками. Этот трюк был хорошо ему знаком. Папарацци специально провоцируют объект на скандал, чтобы сделать шокирующий снимок. Обычная фотография мало кого привлекает, требуется нечто необыкновенное, например разъяренный полицейский в спортивном костюме, грозящий кулаками фоторепортеру.

– Ну и ладно, – весело сказал Ник, – валяй.

Он сложил на груди руки и растянул рот до ушей, как это делает подросток на какой-нибудь вечеринке, позируя приятельнице.

Репортер недовольно поморщился: он явно не ожидал подобного поворота событий.

– Надеюсь, мне заплатят, как натурщику? – ехидно спросил Ник и тут увидел, что вверх по тропинке поднимается еще один незнакомец. Сначала он подумал, что это полицейский в цивильной одежде совершает утренний обход вверенной территории. Давно пора, одобрил он, а то от обнаглевших папарацци весь день отбоя не будет.

Ник внимательно посмотрел на приближающегося незнакомца. Это был молодой человек лет тридцати, могучего телосложения, с суровым выражением лица и темными коротко подстриженными волосами. Он был одет в клетчатую рубашку и джинсы свободного покроя, глаза были скрыты за солнцезащитными очками, что казалось совершенно неуместным в это раннее утро. Фоторепортер тоже оглянулся и закричал:

– Опять ты? Эй, это моя добыча, проваливай отсюда по-хорошему. – Он показал парню поднятый средний палец. – Убирайся в свой "Тайм", пока цел.

Человек в клетчатой рубашке не отреагировал на крик. Все его внимание было сосредоточено на чем-то дальнем. Ник проследил за его взглядом и увидел, что в окне спальни стоит Сара и пристально наблюдает за ними. У Ника сложилось впечатление, что она старается понять, в чем дело.

Удивленный возглас папарацци заставил Ника посмотреть на то, что творится рядом. Он увидел, что человек в клетчатой рубашке вынул огромный нож и мгновенно вонзил под ребра фоторепортеру. Тот глухо охнул, выпучив от ужаса и боли глаза и медленно осел на землю, зажимая рану свободной рукой.

Человек в клетчатой рубашке равнодушно посмотрел на поверженного и перевел взгляд на окно дома, где по-прежнему маячила фигура Сары Фарнезе. Затем он двинулся к Нику:

– "Кровь мучеников...

Остолбеневший от неожиданности Ник механически закончил фразу:

– ...питает древо церкви".

Незнакомец остановился, он, судя по всему, не ожидал, что очередная жертва знает эту фразу Тертуллиана.

– Ты ошибаешься, – тихо сказал Ник, решив воспользоваться замешательством убийцы. – Я даже пальцем ее не тронул. Это была всего лишь игра, чтобы заманить тебя в ловушку. И она удалась. – Он развел руки в примирительном жесте. – Давай закончим на этом. Дом окружен полицией, так что тебе все равно не уйти.

Незнакомец спокойно посмотрел вокруг, как будто хотел спросить: "Правда? Так где же она?" Ник и сам понимал, что попал впросак. Полицейских поблизости не было, хотя они должны были сидеть за каждым кустом. Человек с окровавленным ножом сделал выпад вперед, и Ник отскочил в сторону и попытался перехватить его руку, но безуспешно. Только сейчас он сообразил, что сражаться с вооруженным безумцем, который к тому же сильнее его, не имеет смысла. Остается одно – бежать, гораздо быстрее, чем по Старой Аппиевой дороге. Надо во что бы то ни стало оторваться от преступника и позвать полицейских. Кроме того, нужно вызвать врача к истекающему кровью фоторепортеру.

Ник метнулся в сторону от тропинки, в самую гущу кустарника с острыми колючками. Пробежав несколько метров, он ощутил резкую боль в плече и рухнул, ударившись головой обо что-то твердое. К счастью, у Ника хватило сил дотянуться до плеча, из него торчал нож. Ник с трудом вытащил глубоко вонзившееся лезвие. Все тело пронизала острая боль, в его затуманенном сознании билась единственная мысль: бежать, пока его не настиг этот псих в клетчатой рубашке.

Ник вскочил на ноги, оглянулся на пустынный двор фермерского дома и увидел, что сквозь кусты к нему кто-то идет. "Иногда надо сражаться, а иногда – бежать", – пронеслась в голове упорная мысль. Послышались чьи-то шаги. Ник подумал, что у этого фанатика наверняка припасено еще какое-нибудь оружие. "Где же полицейские, черт бы их побрал? Где Лука Росси? Полицейский не должен умирать как какой-нибудь святой. В этом есть что-то непотребное, в высшей степени кощунственное!" – подумал он.

Ник ощутил слабость в ногах и с ужасом осознал, что теряет сознание. Несколько минут спустя он очнулся и услышал чьи-то голоса. Они становились все громче и громче. Вдруг из общего гомона вычленился один голос, который сразу же превратился в душераздирающий крик. Этот крик показался ему очень приятным и почти родным. Он лежал на спине, уставившись в почерневшее небо, и слушал; как кричит Сара. Она, похоже, молила Бога о милосердии, о том, чтобы он сохранил Нику жизнь.

30

Ночь Алисия Ваккарини провела на стуле в восьмиугольной комнате среди мертвой тишины. Только однажды с улицы донеслись голоса пьяной компании, возвращавшейся домой. Люди весело напевали, а Алисия тщетно пыталась вытолкнуть изо рта кляп и позвать их на помощь. Когда голоса стихли, она поняла, что теперь ей не на что надеяться и неоткуда ждать спасения. Она знала, что скоро Джино вернется и закончит свое гнусное дело. Этот псих вбил себе в голову чудовищную мысль, будто оказывает ей большую услугу, избавляет ее от греха. Он даже попросил прощения у нее, когда оказалось, что не может немедленно осуществить свой ужасный план. И нет никакой надежды подвигнуть его на милосердие, вызвать у него хоть каплю сочувствия. Он был одержим какой-то бредовой идеей и ни за что не хотел прислушаться к доводам Алисии. Просто чудо, что она до сих пор жива. Может быть, ей помог репортаж с места очередного убийства. Джино долго смотрел на экран телевизора, а потом выругался, извинился перед ней и оставил на какое-то время в покое. Что-то встревожило его и нарушило хорошо продуманный, заранее намеченный ход событий.

Она не знала, сколько времени пробыла в забытьи, проснулась, когда за окном забрезжил свет. Солнце проникало в комнату сквозь узкие окна, напоминавшие бойницы в средневековых замках. Алисии очень хотелось верить, что за пределами этой комнаты есть люди, что сюда может кто-то заглянуть, а по улице, несмотря на августовскую жару, ходят люди. Ведь это же Рим, в конце концов, а не какая-то глухая деревня. Она слышала, что город за окнами жил как всегда, и, стало быть, есть еще надежда на спасение. Скоро охранники откроют помещения в здании парламента, секретари принесут утреннюю почту, в близлежащих кафе и ресторанах появятся первые посетители. Она всегда заходила утром в одно из таких кафе, выпивала чашку кофе и просматривала свежие газеты. Владелец кафе и официанты не могут не обратить внимание на ее отсутствие. А если это останется незамеченным, то уж днем ее наверняка хватятся те, с кем обычно она общалась в это время суток. Тем более что как раз сегодня она должна быть на приеме в честь важных чиновников из Брюсселя. Все прекрасно знают, что Алисия Ваккарини никогда не пропускает подобные мероприятия.

Значит, к двум или по крайней мере к трем часам ее отсутствие на рабочем месте станет вопиющим. К ней на квартиру пошлют гонцов, обнаружат, что она не ночевала дома, и поднимут на ноги полицию, которая сразу же приступит к ее поиску.

Алисия тяжело вздохнула, не сумев убедить себя в том, что именно так все и произойдет. На самом деле она понимала, что на подобное развитие событий рассчитывать не приходится. Пока Алисию хватятся, этот сумасшедший вернется домой и прикончит ее.

Она посмотрела на пол, где лежал раскрытым альбом с фотографиями древних святых, и подумала, что святая покровительница всех музыкантов могла бы выглядеть и более счастливой. У Алисии тоже была рана на шее, но, слава Богу, только одна и не очень глубокая. Рана по-прежнему ныла, но кровь перестала течь сразу же после того, как Джино покинул комнату. Алисия закрыла глаза и попыталась вспомнить слова хотя бы одной охранительной молитвы; к сожалению, попытка не увенчалась успехом. "Раньше надо было молиться, а не тогда, когда к горлу приставили нож", – подумала Алисия.

Внизу послышались чьи-то шаги. Алисия встрепенулась от слабой надежды на спасение и – сникла. Это были твердые, тяжелые шаги человека, знающего, куда направить свои стопы. Она зажмурилась и стала дожидаться прихода мучителя.

Открыв глаза, Алисия увидела Джино Фоссе – он стоял перед ней, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. На нем была клетчатая рубашка, заляпанная грязью и разорванная до пупа. Джино явно пребывал в расстроенных чувствах. Более того, ей показалось, что он совсем рехнулся. Он лепетал какую-то несуразицу, часто поминал церковь и ругал на чем свет стоит мерзких продажных женщин. Алисия поняла, что он не намерен церемониться с ней.