Последний странник

– А почему он выбрал именно вас? – спросил Габриель. София отщипнула кусочек хлеба.

– Я не сказала бы, что отлично разбираюсь в людях. Если честно, они мне вообще не очень-то нравятся. Глупые и самодовольные создания. Однако я приучила себя быть наблюдательной и могу сосредоточиться на одной детали, забыв обо всем второстепенном. Может, отец Моррисси и отыскал бы кого-нибудь получше, но у него обнаружили рак. Через семнадцать недель после того, как поставили диагноз, отец Моррисси умер. Когда мы узнали о его болезни, я выпросила в университете отпуск, села у больничной кровати, и он передал мне свои знания.

Когда все пообедали, София поднялась и взглянула на Майю:

– Думаю, вам пора ехать, юная леди. У меня в трейлере есть спутниковый телефон. Как правило, он работает. Когда мы закончим, я позвоню Мартину.

Антонио собрал пустые мешки и направился обратно к дороге. Майя с Габриелем стояли рядом друге другом и молчали. Габриель не знал, что ей сказать.

«Береги себя? Счастливого пути? Скоро увидимся?»

Когда прощаешься с Арлекином, ни одна из обычных фраз не подходит.

– До свидания, – проговорил наконец Габриель.

– До свидания.

Майя прошла несколько футов вслед за Антонио, а потом остановилась и посмотрела через плечо.

– Нефритовый меч держи при себе, – сказала она. – Не забывай. Это талисман.

Майя отвернулась и пошла по дороге. Ее фигура стала удаляться, пока не исчезла совсем.

– Ты ей нравишься.

Габриель обернулся и понял, что София все время за ними наблюдала.

– Мы уважаем друг друга…

– Если бы это сказала женщина, я сочла бы ее на удивление тупой, а для мужчины такое заявление вполне типично. – София повернулась к столу и начала собирать грязные тарелки. – Ты ей нравишься, Габриель, но Арлекинам строго запрещены такие чувства. Это невероятно сильные люди и одновременно ужасно одинокие. Наверное, самые одинокие на свете. Майя не может позволить себе никаких эмоций, потому что они затуманят сознание.

Они разложили по местам продукты, вымыли посуду в пластмассовой ванне, и София принялась расспрашивать Габриеля о его семье. В систематичности, с которой доктор Бриггс задавала вопросы, сразу чувствовался подход ученого. «Откуда ты знаешь? – то и дело спрашивала она. – Ты абсолютно уверен, что это правда? Почему?»

Солнце мало-помалу двигалось к западной стороне горизонта. Каменистая земля стала остывать, а ветер сделался сильнее. От его порывов парашют над головами Габриеля и Софии вздымался и хлопал, как парус. Габриель рассказал о том, как самостоятельно пытался стать Странником. София улыбнулась.

– Конечно, некоторые Странники могут и сами научиться переходить, – сказала она, – но не в нашем безумном мире.

– Почему?

– Наши чувства подавляют шум и яркие огни цивилизации. Когда-то будущий Странник мог уйти в пещеры или найти приют в церкви. Необходимо очень тихое, спокойное место. Такое, как наш бункер. – София закрыла последнюю коробку с продуктами и повернулась к Габриелю. – Я хочу, чтобы ты дал слово оставаться в бункере не меньше восьми дней.

– Ничего себе, как долго, – сказал Габриель. – Я думал, вы быстро узнаете, есть у меня способности или нет.

– Узнавать придется тебе, друг мой, не мне. Так что или принимай правила, или возвращайся в Лос-Анджелес.

– Ладно. Восемь так восемь. Как скажете. – Габриель подошел к столу и взял рюкзак и меч. – Я хочу попробовать, доктор Бриггс. Мне очень важно попробовать. Может, я смогу встретиться там с отцом и братом…

– Я бы на твоем месте об этом не думала. Такие мысли ничем тебе не помогут. – София смахнула с одного из ящиков ужа и достала пропановый фонарь. – Знаешь, почему я так люблю змей? Бог создал их чистыми, красивыми и одновременно лишенными всяких прикрас. Изучая змей, я начала избавляться от всякой шелухи и глупости в своей жизни.

Габриель оглянулся вокруг, посмотрел на бункер, на пустынный ландшафт. Молодому человеку казалось, что он бросает все и отправляется в долгое путешествие.

– Я сделаю все, что потребуется.

– Отлично. Тогда спускаемся вниз.

41

От ветряка и электрогенератора к бункеру тянулся толстый черный провод. София Бриггс прошла вдоль него через бетонную площадку и спустилась вниз по пандусу, в крытый проход со стальным полом.

– Когда здесь хранили ракеты, главный вход был через грузовой лифт. Потом военные продали полигон округу, а лифты демонтировали и забрали с собой. Сейчас змеи проникают вовнутрь десятками разных путей, а мы воспользуемся пожарной лестницей.

София поставила пропановый фонарь на землю и зажгла фитиль от спички. Когда огонек занялся как следует, София отодвинула обеими руками крышку люка. Под крышкой оказалась стальная лестница, ведущая куда-то в темноту. Габриель знал, что ужи для людей не опасны, и все-таки поежился, увидев, как особенно крупный экземпляр сползает вниз по ступеням.

– Куда это он пополз?

– Мало ли куда. В бункере водится от трех до четырех тысяч splendida. Они здесь яйца откладывают. – София спустилась на две ступеньки и остановилась. – Ты что, боишься змей?

– Нет, просто я к ним не привык. Необычно как-то.

– Каждый новый опыт необычен. Остальную часть времени мы спим и говорим всякую ерунду. Давай спускайся и закрывай за собой дверь.

Габриель колебался несколько секунд, а затем задвинул люк. Теперь он стоял на первых ступенях металлической лестницы, которая вилась спиралью вокруг шахты лифта с сетчатым ограждением. На ступенях перед Габриелем устроилась пара ужей, а еще несколько ползали под сеткой, передвигаясь вверх и вниз по водопроводным трубам, словно по ответвлениям извилистой автострады. Змеи скользили мимо друг друга и выбрасывали языки, пробуя воздух.

София спускалась все дальше, и рептилии поползли за ней следом.

– Вы уже обучали кого-нибудь, кто считал себя Странником? – спросил Габриель.

– За последние тридцать лет у меня было два ученика – молодая женщина и мужчина в возрасте. Ни ей, ни ему перейти так и не удалось, хотя не исключено, что тут была моя вина. – София оглянулась через плечо. – Человека невозможно выучить на Странника. Это не столько наука, сколько искусство. Следопыт может сделать только одно – выбрать верную тактику и помочь Страннику открыть в себе дар.

– И как вы это делаете?

– Отец Моррисси заставил меня заучить «Девяносто девять путей». В этом устном трактате описаны девяносто девять упражнений. Их долгие годы разрабатывали провидцы от самых разных религий. Неподготовленному человеку все, что говорится в трактате, показалось бы магическим бредом, всякой чепухой, выдуманной христианскими святыми, адептами Каббалы и буддистскими монахами. На самом деле никакой мистики в «Девяноста девяти путях» нет. Это просто список полезных идей, которые помогают человеку высвободить из своего тела Свет.

Они спустились до основания лифтовой шахты и остановились перед массивной дверью, висевшей на одной петле. София соединила концы оборванного электропровода, и рядом с силовым генератором зажглась лампочка. Открыв дверь, они прошли по короткому коридору и оказались в тоннеле, широком настолько, что там с легкостью проехал бы пикап. Вдоль стен, напоминая ребра огромного зверя, шли ряды проржавевших балок. Пол укрывали ровные стальные листы. По потолку тянулись старые вентиляционные и водопроводные трубы. Люминесцентные лампы были давно демонтированы. Свет давали всего шесть обычных лампочек, подсоединенных к электропроводу.

– Мы в главном тоннеле, – сказала София. – В длину он около мили. Вообще это место напоминает гигантскую, закопанную под землю ящерицу. Сейчас мы стоим посреди ее туловища. Если идти на север, к голове, попадешь в бункер номер один. Передние ноги ящерицы ведут в бункеры номер два и три, а задние – в центр управления и жилые комнаты. В хвосте ящерицы стоит подземная радиоантенна.

– А где все змеи?

– Под полом или наверху, в складах. – София двинулась вдоль тоннеля. – Здесь очень опасно бродить, не зная дороги. Подо всеми полами есть пустоты, потому что настил лежит на стальных пружинах. При взрыве они смягчали ударную волну. Здесь настроено много уровней и есть такие места, где можно очень долго падать.

Они свернули в боковой коридор и вошли в большую круглую комнату. Ее стены, сделанные из бетонных блоков, были выкрашены белой краской. Четыре низкие перегородки делили комнату на спальные зоны. В одной из них стояла раскладушка со спальным мешком, подушкой и матрасом из пористой резины. В нескольких футах от раскладушки стоял второй пропановый фонарь, корзина с крышкой и три бутылки с водой.

– Здесь была общая спальня для персонала. Я провела тут несколько недель, когда первый раз подсчитывала популяцию splendida.

– Я буду жить здесь?

– Да. Восемь дней.

Габриель осмотрел голые стены. Комната напоминала тюремную камеру. «Не смей жаловаться, – сказал он себе. – Делай что говорят». Поставив рюкзак на пол, Габриель сел на раскладушку:

– Ладно. Давайте начинать.

София беспокойно ходила по комнате, подбирала обломки бетона и бросала их в угол.

– Начнем с самого основного. Во всех живых существах есть особая энергия, так называемый Свет. Кто-то зовет его «душой», меня богословская терминология особенно не волнует. Когда человек умирает, его Свет возвращается в ту энергию, которая нас окружает. Странники отличаются от обычных людей. Их Свет выходит из живого тела, а потом снова в него возвращается.

– Майя говорила, что Свет уходит в другие измерения.

– Да. Люди называют их «измерениями» или «параллельными мирами». Выбирай тот термин, который тебе больше по вкусу. Священные книги всех мировых религий содержат отрывочные описания тех или иных измерений. Все мистические видения появляются именно оттуда. Многие святые и пророки писали о тех мирах, пока один буддистский монах из Тибета не попытался понять, что они собой представляют. До вторжения китайцев в Тибете правили далай-ламы. Крестьяне помогали монахам и монахиням, а те изучали сведения о всевозможных Странниках и составляли упорядоченные списки. Буддисты, или тибетцы, не придумывали шесть «сфер бытия». Они просто самые первые описали то, что существует на самом деле.

– Ну а как я могу туда попасть?

– Свет должен освободиться от тела. В тот момент тебе надо будет двигаться, хотя бы немного. В первый раз переход покажется очень странным, даже болезненным. Потом, чтобы попасть в одно из других измерений, твоему Свету придется пересечь четыре барьера. Барьеры состоят из воды, огня, земли и воздуха. Как именно их надо преодолевать, я не знаю. Способов много, и каждый Странник ищет свой собственный. Если Странник один раз находит путь через барьеры, то потом пользуется им всегда.

– Значит, после барьеров попадаешь в те самые шесть сфер, – сказал Габриель. – А какие они?

– Мы живем в Четвертой сфере. Это человеческая реальность. Ну и какой, по-твоему, наш мир? Красивый. Ужасный. Мучительный. Забавный. – София подобрала еще один обломок бетона и бросила его через всю комнату. – Любую реальность, в которой есть змеи и шоколадное мороженое, можно считать терпимой.

– А остальные сферы?

– В характере людей есть черты всех шести измерений. У каждой сферы есть своя особенность. В Шестой сфере богов правит греховная гордость. В Пятой сфере полубогов основным грехом является зависть. Имей в виду, что здесь мы говорим не о Боге, не о том, кто создал вселенную. Тибетцы называли богами и полубогами существ, похожих на человека, но из других реальностей.

– Значит, в Четвертой сфере живем мы…

– И наш грех – постоянная жажда. – София отвернулась и стала наблюдать, как по водопроводной трубе медленно ползет уж. – В Третьей сфере обитают самые безразличные существа. Вторая заселена голодными духами, которые никогда и ничем не бывают довольны. В последней сфере царят злоба, ненависть и жестокость. Иногда Первую сферу называют Шеолом, Гадесом или Адом.

Габриель поднялся, как готовый к расстрелу заключенный.

– Вы Следопыт, поэтому просто говорите, что я должен делать.

София Бриггс улыбнулась:

– Ты ведь устал, Габриель?

– Да уж. День был очень длинный.

– Значит, ты должен поспать. – София достала из кармана фломастер и подошла к стене. – Тебе придется следить за тем, чтобы не спутать сон с реальностью. Сейчас я покажу тебе путь восемьдесят первый. Его придумал один каббалист из Северной Галилеи, из города Сафед.

София написала на стене четыре буквы из древнееврейского алфавита.

– Это называется тетраграмматион, четырехбуквенное имя Бога. Когда будешь засыпать, постарайся, чтобы оно стояло у тебя перед глазами. Не думай ни о себе, ни обо мне, ни о змеях. Во время самого сна ты должен три раза спросить у себя: «Сплю я или нет?» Глаза открывать не надо. Оставайся во сне и внимательно наблюдай за тем, что происходит вокруг.

– И все?

София улыбнулась и, выходя из комнаты, сказала:

– Это только начало.

Сняв ботинки, Габриель улегся на раскладушку и стал смотреть на четыре буквы. Он не мог ни произнести их, ни прочитать само слово, поэтому закрыл глаза и представил начертание знаков. Первая буква была похожа на укрытие от дождя. Вторая напоминала тростник. Третья – снова укрытие. Последняя, маленькая извилистая линия походила на змею.

Габриель крепко заснул, а затем то ли проснулся, то ли оказался где-то между сном и явью. Теперь буквы тетраграмматиона были выложены красным песком на светло-сером полу комнаты. Габриель опустил голову и увидел, как красные буквы сдувает порывом ветра.

Проснулся Габриель весь в поту. Лампочка под потолком общей спальни почему-то не горела, и в комнате было темно. Слабый свет шел только из коридора, который вел в главный тоннель.

– Эй! – крикнул Габриель. – София!

– Иду.

Он услышал звук шагов, и в дверном проеме появилась София. Даже в темноте она двигалась очень уверенно.

– Вечно одно и то же. Вода просачивается сквозь цемент и попадает на провода. – София постучала пальцем по лампочке, и нить накала опять загорелась. – Ну вот. Готово.

Она подошла к раскладушке и подняла с пола керосиновую лампу.

– Вот тебе собственный фонарь, на случай, если опять свет погаснет или захочешь пойти осмотреться. – София внимательно посмотрела на Габриеля. – Ну, что? Как спалось?

– Нормально.

– Ты понимал, что спишь?

– Вроде бы да. Только сон быстро кончился.

– Ничего, на все надо время. Пойдем, я хочу кое-что тебе показать. Меч захвати с собой.

Габриель последовал за Софией в главный тоннель. Сколько времени прошло с тех пор, как они спустились под землю, Габриель понять не мог. Уже наступило утро или все еще ночь не кончилась? Он заметил, что лампочки на потолке тоннеля все время мигают. В восьмидесяти футах над ними ветер раскачивал ветви чахлых растений и толкал лопасти ветряка. Иногда он начинал дуть сильнее, и лампочки разгорались ярче. Когда ветер стихал, электроэнергия поступала только с батарей, поэтому нити накала в лампах горели темно-оранжевым светом, как угли в затухающем костре.

– Я хочу, чтобы ты попробовал путь семнадцатый, – сказала София. – Хорошо, что ты привез с собой меч. Путь семнадцатый был придуман в Японии или Китае, в той культуре, где мечам придают большое значение. Он научит тебя сосредоточиваться, ни о чем при этом не думая.

Они пришли в самый конец тоннеля, и София показала на лужицу воды на ржавом стальном настиле:

– Ну, вот и пришли…

– Что мне надо делать?

– Посмотри вверх, Габриель. Вон туда.

Габриель поднял голову и увидел, как на одной из арочных балок набухает капля воды. Через три секунды капля сорвалась с балки и упала на металлический пол.

– Ты должен разрубить каплю мечом до того, как она упадет на землю.

На секунду Габриелю показалось, что София просто дразнит его, задавая невыполнимое задание, однако она выглядела совершенно серьезной. Он достал меч из ножен. На полированном клинке заиграли отблески света. Габриель сжал рукоятку обеими руками, встал в позицию, как на уроке кэндо, и стал ждать. Капля над его головой росла, росла, а потом, дрогнув, упала. Габриель взмахнул мечом и, естественно, промахнулся.

– Не надо ждать, – сказала София. – Просто будь готов.

Она повернулась и ушла, оставив Габриеля в одиночестве. На балке уже росла новая капля. Она должна была упасть через две секунды. Через одну. Сейчас. Капля сорвалась, полетела вниз, и Габриель с надеждой взмахнул мечом.

42

После стычки в доме Майкла Корригана Холлис вернулся в школу боевых искусств на бульваре Флоренции и провел последние вечерние занятия. После занятий он сообщил двум своим лучшим ученикам – Марко Мартинесу и Томми By, – что оставляет школу им. Марко должен был заниматься с более опытными учениками, а Томми с теми, кто послабее. Все расходы за первый год им следовало разделить поровну, а потом решить, хотят ли они и дальше работать вместе.

– Возможно, сюда придут кое-какие люди, будут про меня расспрашивать. Они могут быть полицейскими или предъявят фальшивые значки, точно не знаю. Скажите им, что я решил вернуться в Бразилию.

– Тебе деньги нужны? – спросил Марко. – У меня дома есть триста долларов.

– Нет. С деньгами порядок. Мне скоро за одну работенку заплатить должны.

Томми с Марко переглянулись, решив, по всей видимости, что Холлис торгует наркотиками.

По пути домой он зашел в универмаг и стал ходить вдоль полок, складывая в тележку продукты. Холлис вдруг понял, что все те поступки, которые прежде казались ему такими важными – уход из общины и поездка в Бразилию, – были всего-навсего подготовкой к той минуте, когда на пороге его школы появились Виктори Фрейзер и Майя. Конечно, Холлис мог отказать им, но он чувствовал, что это было бы неправильно. Приближалась битва, к которой он готовился всю жизнь.

Холлис ехал к дому, всматриваясь в незнакомцев, во всех, кто выглядел необычно для квартала. Подъехав к дому, Холлис с опаской открыл ворота перед подъездной дорожкой и поставил машину в гараж. Затем вошел через заднюю дверь в кухню. В полумраке метнулось какое-то существо. Холлис отпрыгнул, но через секунду рассмеялся, разглядев Гарви, своего кота.

Табула уже в курсе, кто отделал в лифте трех ее наемников. Холлис предполагал, что узнать его имя с помощью компьютеров особого труда не составит. В аэропорт встречать Майю Шеперд посылал Вики. Система наверняка знала имена всех местных последователей Исаака Т. Джонса. Холлис ушел из общины несколько лет назад, но там знали, что он преподает боевые искусства.

Однако, несмотря на то, что Табула собиралась убить его, Холлис не собирался уезжать из города. Во-первых, он собирался получить от Арлекинов свои пять тысяч долларов, а во-вторых, бегство не соответствовало стилю его борьбы. Холлис был контрпанчером. На соревнованиях в начале каждого раунда он позволял противнику напасть первым. Получив удар, Холлис чувствовал себя вправе дать сдачи. Он хотел, чтобы плохие парни сделали первый шаг, чтобы потом их уничтожить.

Холлис зарядил штурмовую винтовку и, не включая свет, уселся в гостиной. Ни радио, ни телевизор он включать не стал, а на ужин съел утреннюю кашу. Время от времени в комнату заходил Гарви и, задрав хвост трубой, окидывал хозяина скептическим взглядом. Когда совсем стемнело, Холлис взял резиновый коврик и спальный мешок и забрался с ними на крышу. Спрятавшись за кондиционером, лег на спину и стал смотреть в небо. Майя говорила, что Табула использует тепловизионные устройства и с их помощью заглядывает в дома сквозь стены. Холлис мог защитить себя днем, но не хотел, чтобы Табула знала, где он находится ночью. Кондиционер он оставил включенным, надеясь, что тепло электродвигателя скроет тепло его собственного тела.

На следующий день почтальон принес пакет, отправленный из Германии, с двумя книгами о восточных коврах. Между страницами ничего не оказалось, тогда Холлис вскрыл бритвой переплеты и обнаружил в них пять тысяч в стодолларовых купюрах. Вместе с деньгами отправитель вложил маленькую визитку немецкой студии звукозаписи. На обратной стороне карточки кто-то написал адрес веб-сайта и несколько слов: «Одиноко? Новые друзья ждут тебя». Холлис улыбнулся и принялся пересчитывать деньги. Новые друзья, то есть Арлекины? Круто. Что ж, при очередной стычке с Табулой ему вполне может понадобиться прикрытие.

Холлис вышел на задний дворик и через забор перебрался к соседу, бывшему главарю уличной банды по имени Дешон Фокс, который торговал сделанными на заказ дисками для колес. Вручив Фоксу тысячу восемьсот долларов, Холлис попросил соседа купить ему подержанный пикап с закрытым кузовом.

Через три дня заказанный пикап с одеждой, консервами и запасом патронов уже стоял на подъездной дорожке Фокса. Пока Холлис собирал вещи, Гарви забрался на чердак и спрятался там. Холлис попытался выманить кота резиновой мышкой и миской консервированного тунца, но Гарви остался непреклонен.

Вскоре на углу появился фургон техпомощи, и трое рабочих в касках сделали вид, что проверяют электрический кабель. Кроме того, явился и новый почтальон. Пожилой белый мужчина с военной стрижкой несколько минут звонил в дверь. Холлис не открыл, и незнакомец наконец ушел.

После того как зашло солнце, Холлис поднялся на крышу, захватив с собой винтовку и несколько бутылок воды. Звезд почти не было видно из-за смога и уличных огней, и Холлис лежал на спине, наблюдая за огоньками реактивных самолетов, которые разворачивались в небе на подлете к лос-анджелесскому аэропорту. Он старался не думать о Вики Фрейзер, но ее лицо постоянно стояло перед глазами. Девушки в их общине часто хранили девственность до самого замужества. Интересно, Вики была такой же или у нее водились тайные любовники?

Около двух часов ночи Холлис проснулся от тихого скрипа. Звук шел от ворот перед подъездной дорожкой. Судя по всему, несколько человек перелезли через закрытую калитку и спрыгнули на бетонное покрытие. Через несколько секунд наемники Табулы вышибли заднюю дверь и ворвались в дом.

– Здесь нет! – закричал кто-то.

– Здесь тоже нет!

В кухне разбилась тарелка, затем с грохотом покатилась кастрюля.

Прошло минут десять или пятнадцать. Холлис услышал, как, скрипнув, закрылась задняя дверь. Два автомобиля взревели моторами и уехали. В доме опять стало тихо. Холлис повесил винтовку на плечо и спустился с крыши. Спрыгнув на землю, он сразу снял оружие с предохранителя.

Мимо дома проехал автомобиль. В его салоне приглушенно гремела музыка. Стоя посреди цветочной клумбы, Холлис уже собрался перелезть через забор на участок Фокса, но вспомнил о Гарви. Может, головорезы Табулы напугали кота и он выбрался из укрытия?

Холлис открыл заднюю дверь и проскользнул в кухню. Из окон проникало совсем немного света, но было видно, что наемники перевернули всю кухню вверх дном. Дверцы чулана распахнуты, а содержимое всех кухонных шкафов рассыпано по полу. Холлис наступил на осколки и вздрогнул, напуганный внезапным треском. «Спокойно», – сказал он себе и почувствовал, как по шее стекает капля пота.

Кухня находилась в дальнем конце дома, а из нее короткий коридор вел в ванную, спальню и комнату, где Холлис держал спортивное оборудование. Еще одна дверь в самом конце коридора вела в гостиную – комнату Г-образной формы. В длинной ее части Холлис слушал музыку и смотрел телевизор, а короткую превратил в «комнату воспоминаний». Там стояли фотографии его семьи, призы, полученные когда-то на соревнованиях по карате, и альбом с вырезками из газет, где писали о его профессиональных боях в Бразилии.

Холлис толкнул дверь в коридор и почувствовал какой-то неприятный запах, будто из нечищеной клетки с животными.

– Гарви, – прошептал Холлис, снова вспомнив о коте. – Где ты, черт тебя подери?

Он осторожно двинулся вдоль коридора и тут заметил под ногами что-то темное, размазанное по полу. Холлис присмотрелся и разглядел кровь с клочками шерсти. Эти ублюдки из Табулы нашли Гарви и разорвали его на куски!

Холлис сделал еще несколько шагов к двери в гостиную и постоял минуту, думая о Гарви. Отвратительный запах становился все сильнее. Из гостиной раздался пронзительный крик, похожий на хохот. Холлис удивленно замер. Это что, какой-то зверь? Неужели Табула оставила в доме сторожевого пса?

Подняв винтовку, Холлис распахнул дверь и вошел в гостиную. Простыни, которые висели на окнах вместо штор, рассеивали идущий с улицы свет, однако даже в сумерках было видно, что в дальнем углу, рядом с диваном, сидит крупный зверь. Холлис сделал несколько шагов в его сторону и с удивлением понял, что видит не собаку, а гиену – огромную, с покрытыми щетиной ушами и сильными челюстями. Заметив Холлиса, гиена оскалилась.

Из темного угла появился второй зверь, тоже гиена, но уже с пятнистой шерстью. Два зверя посмотрели друг на друга, и вожак – тот, что сидел у дивана, – хрипло зарычал. Стараясь не подходить к гиенам чересчур близко, Холлис двинулся к запертой парадной двери. За его спиной раздался лай, похожий на нервный смех. Он резко развернулся и увидел, что из коридора появилась еще одна гиена. Вероятно, она пряталась в тени, пока Холлис не вошел в гостиную.

Животные медленно выстроились в треугольник. От них шел тот самый отвратительный запах, что стоял еще в коридоре, а длинные когти цокали по деревянному полу. Холлису стало трудно дышать. От нахлынувшего страха заколотилось сердце. Вожак снова издал отрывистый, хохочущий звук и оскалился.

– Иди к дьяволу, – проговорил Холлис и нажал на спусковой крючок.

Попав в вожака, он развернулся и выстрелил во второй раз, в пятнистую гиену. Третий зверь прыгнул на Холлиса, но тот бросился в сторону и упал, почувствовав острую боль в левом предплечье. Затем перекатился на бок и увидел, что гиена разворачивается для нового броска. Холлис прицелился прямо с пола и выстрелил в третий раз. Пуля попала зверю в грудь и отбросила его назад, к стене.

Холлис поднялся и, потрогав руку, почувствовал, что она в крови. Наверное, гиена успела оцарапать его, когда прыгнула. Теперь она лежала на боку и тяжело, со свистом дышала. Из раны в ее груди хлестала кровь. Холлис посмотрел на противника, однако ближе подходить не стал. Гиена ответила ненавидящим взглядом.

Кофейный столик валялся на боку. Холлис обошел его и взглянул на мертвого вожака. Пули пробили тому грудь и задние ноги. Верхняя губа у зверя была приподнята, будто он скалился.

Холлис наступил в лужу крови, размазав ее по полу. Пятнистой гиене пуля пробила шею и чуть не оторвала голову. Он наклонился и стал рассматривать шерсть зверя – рыжую с черными пятнами. Она покрывала толстую, почти как у коровы, шкуру. Когти острые. Крупная морда и мощные челюсти. Зверь казался идеальной машиной для убийства и совершенно не походил на тех пугливых и небольших гиен, которых Холлис видел в зоопарке. Это существо было не нормальным, выведенным специально для того, чтобы нападать и убивать, не зная страха. Майя рассказывала, что ученые Табулы научились обманывать законы генетики. Как же Арлекин называла тех существ? Склейки?

В комнате вдруг что-то изменилось. Холлис отвернулся от мертвого мутанта и понял, что больше не слышит хрипов, которые издавала третья гиена. Подняв винтовку, он заметил, как слева движется какая-то тень. Холлис развернулся. Гиена поднялась с пола и бросилась на него.

Холлис начал стрелять. Первая же пуля попала в цель, отбросив гиену назад, а он все нажимал и нажимал на спусковой крючок, пока не расстрелял всю обойму. Перевернув винтовку, Холлис начал остервенело бить зверя прикладом, раскалывая ему череп и челюсти. Деревянный приклад затрещал и сломался. Холлис перестал бить и замер в темноте с бесполезной винтовкой в руках.

Раздался скрежет. По полу снова царапали когти. В шести футах от Холлиса поднималась другая гиена. Грудь зверя была залита кровью, но он все равно приготовился к броску. Холлис бросил винтовку в мутанта и выскочил из гостиной. Он захлопнул за собой дверь, гиена налетела на нее с разбега и распахнула.

Холлис заскочил в ванную. Закрыв фанерную дверь, он навалился на нее всем весом и вцепился в ручку обеими руками. Хлипкая дверь выстоит пару секунд, не больше. В нее с силой ударилась гиена. Дверь раскрылась на несколько миллиметров, Холлис толкнул ее изнутри и снова закрыл. «Надо найти оружие, – подумал он. – Любое оружие».

Наемники Табулы разбросали по полу все полотенца и туалетные принадлежности. Не отпуская дверь, Холлис встал на колени и стал отчаянно шарить рукой среди раскиданных вещей. Гиена снова бросилась на дверь, слегка приоткрыв ее. Холлис успел заметить клыки, услышал безумный звериный хохот и всем телом навалился на дверь.

На полу валялся баллончик с лаком для волос, а под раковиной лежала бутановая зажигалка. Схватив и то, и другое, Холлис отступил к окну, и дверь тут же распахнулась. Долю секунды он смотрел гиене прямо в глаза – в глаза полные безумного желания убивать. Холлису показалось, будто он ухватился за оголенный электрический провод и сквозь все его тело прошел разряд невероятно злобной энергии.

Холлис направил струю лака гиене в глаза и щелкнул зажигалкой. Облако лака вспыхнуло огнем, и струя оранжевого пламени ударила зверю в морду. Гиена издала булькающий вой, похожий на человеческий крик боли, и кинулась по коридору в сторону кухни. Холлис заскочил в комнату со спортивными снарядами и, схватив стальной гриф от штанги, бросился вслед за гиеной. Дом наполнился резким запахом горящей шерсти и мяса.

Холлис встал в дверном проеме и поднял над головой оружие. Он приготовился к бою, но гиена продолжала выть, охваченная пламенем. Она проползла по полу еще пару метров, затем растянулась под столом и затихла.

43