Я подумала о леди Джеральдин, которая отправится вскоре в путешествие, чтобы присоединиться к Фабиану. Мне стало интересно, увижусь ли я с ним и каким будет его отношение ко мне. Было также любопытно, одобрит ли он мой приезд, чтобы я была с его сестрой.

Мы с Элис, естественно, проводили вместе очень много времени, и я понемногу узнала о ней. Когда-то она была помолвлена, собираясь выйти замуж. Живя в Гастингсе со своей замужней сестрой и зятем, она не думала, что станет няней, но с ними она не была счастлива; не то чтобы к ней в семье относились плохо, просто она чувствовала себя незваным гостем. И тогда она встретила Филиппа. Он был художником; приехал в Гастингс из-за своего здоровья: у него были слабые легкие, и ему сказали, что морской воздух будет ему полезен.

Они встретились, когда он сидел на берету, рисуя бурное море. Что-то из его экипировки сдуло ветром и приземлилось прямо у ее ног; она вернула ему это.

— Я помню, что был завывающий ветер, — сказала она. — Ветер набрасывался на нас. Я подумала, что Филипп просто сумасшедший, работая в такую погоду. Он как раз делал наброски. Он был доволен, что я поймала их. Мы разговорились и нашли общий язык. Затем мы стали встречаться каждый день. — Ее глаза стали нежными и она превратилась совсем в другую женщину — мягкую, нежную и женственную. — Мы собирались пожениться. Он сказал, что у него не очень крепкое здоровье: у него чахотка. Я стала ухаживать за ним. Я была уверена, что смогу вернуть ему здоровье. Он умер… до того, как мы успели пожениться. Ах, ладно, такова жизнь. Тогда я решила, что хочу ухаживать за людьми… за малышами… и стала няней. И это не значит, что, не имея своих собственных детей, я должна возиться с чужими.

Очень скоро между нами сложились доверительные отношения. Я рассказала ей о предложении Колина и о мнении леди Харриет, что это было бы для меня лучшим решением вопроса и что я была упрямой и глупой, не приняв его.

Она состроила гримаску.

— Ты должна быть осторожна в этом мире с разными леди Харриет. Все они манипуляторы. Мной никогда не помыкали. К счастью, и тобой, видимо, тоже.

— И никогда не будут.

— Ты права, отказав ему. Замужество — это на всю жизнь, и хотелось, чтобы оно было счастливым. Возможно, ты встретишь того единственного… однажды. Может быть, он даже тебя не заметит. Но если он — тот единственный, никого другого больше не будет.

Я ничего не рассказала ей о Дугале, который не оправдал моих ожиданий до того, как я влюбилась в него; не упомянула и о Фабиане, которого, казалось, никогда не была в состоянии выкинуть из головы.

Нашей первой остановкой был Гибралтар.

Чудесно оказаться на твердой земле. Некие миссис и мистер Карлинг пригласили нас сойти на берег в компании с ними. Я думаю, что им стало жаль двух женщин, путешествующих в одиночестве.

Мы провели очень приятный день, рассматривая Гибралтар и обезьян. Нас возбуждало, что мы находимся за границей, но там развевался британский флаг, поэтому мы все еще ощущали себя чуточку дома.

Плавание по Средиземному морю было спокойным. Мы сидели на палубе, нежась в мягких солнечных лучах.

Именно в один из таких моментов мы и познакомились с месье Лассером.

Один или два раза я обращала на него внимание на корабле. Он был среднего роста, ближе к среднему возрасту, с черными волосами и темными глазами, которые, казалось, метались повсюду, как будто он боялся что-то упустить.

Он всегда посылал мне приятную улыбку и кланялся, ободряюще желая доброго утра или чего там еще в зависимости от времени суток. Я догадалась, что он француз.

Когда мы пришли в порт Неаполь, и я, облокотясь о поручни следила, как мы причаливаем, я почувствовала, что он стоит рядом.

— Приход в порт — волнующий момент, не так ли, мадмуазель?

— Да, именно так, — ответила я. — Полагаю, волнение чувствуется потому, что вокруг все в новинку.

— Я испытываю тоже… но здесь нет для меня ничего нового.

— Вы часто путешествуете этим маршрутом?

— Да… время от времени.

— Вы едете в Индию?

— Нет, только до Суэца.

— Я полагаю, что мы должны отправиться по суше из Александрии.

— Именно так. Немного… малокомфортабельно. Как вам это понравится?

— Для меня все так волнующе, поэтому не думаю, что замечу дискомфорт.

— Я вижу, что вы очень философичны. А… старшая леди… вероятно, ваша сестра?

— О, нет.

— Нет? Тогда…

— Мы путешествуем вместе. Нас ждут в Индии.

— Это интересно. Могу я спросить?.. Я любопытен. Ведь на борту… не так придерживаются условностей. Мы здесь все вместе… мы как одна семья… Так что я могу быть как бы вашим дядей… старшим братом peut-etre24.

— Это приятное предложение.

— У вас еще не появились друзья?

— Нет, но многие здесь уже знают друг друга, а замужние пары держатся вместе. Полагаю, очень трудно найти двух таких, как мы, женщин, путешествующих самостоятельно.

— Можно сказать, забавно. Забавно. Теперь я собираюсь спросить вас: намерены ли вы спускаться на берег в Неаполе?

— Ну, я не уверена… Понимаете…

— Понимаю. Две леди одни. Теперь я намерен быть очень дерзким. — Я подняла брови. — Я намерен предложить вот что. Почему бы мне не проводить вас двоих на берег? Две леди, идущие на берег сами по себе… — Он поднял руки и грустно покачал головой. — Нет… нет… это нехорошо. Эти люди, они скажут; «Вот идут две леди… мы запросим с них больше». И, возможно, они совершат другие нехорошие поступки. Нет, нет, леди не должны сходить на берег одни. Моя дорогая юная леди, я предлагаю вам защиту.

— Это очень мило с вашей стороны. Я скажу об этом моей подруге.

— Я к вашим услугам, — повторил он.

В этот момент я увидела Элис и позвала ее:

— Элис, месье Лассер так добр, что предложил сопровождать нас на берег.

Элис широко раскрыла глаза от удовольствия:

— Какая блестящая мысль! Я уже спрашивала себя, что же нам делать.

— Мадемуазель, это удовольствие для меня. — Он посмотрел на свои часы. — Давайте встретимся, скажем… через пятнадцать минут. Я думаю, что тогда нам позволят покинуть корабль.

Таким образом, тот день в Неаполе мы провели в компании галантного француза. Лассер много рассказывал о себе. Он был вдовец и не имел детей. У него было дело в Египте, но собирался он остановиться и в Суэце.

Он умудрился выяснить кое-что о нас. У него была манера сосредоточенно слушать, и это позволяло нам чувствовать, что сказанное нами представляет для него крайний интерес.

Лассер имел определенный авторитет. Он проводил нас через толпы болтающего народа, среди которого было бесчисленное множество маленьких мальчишек, просящих милостыню или пытающихся продать нам вещи. Он отмахивался от них.

— Нет, мисс Делани, — сказал он. — Я вижу, что вы сочувствуете этим жалким бродягам, но поверьте мне, что они профессиональные попрошайки. Я слышал, что они очень хорошо наживаются за счет доверчивых приезжих.

— Всегда есть вероятность, что они могут быть такими бедными, как выглядят.

Лассер погрозил мне пальцем.

— Поверьте мне, — сказал он, — если вы подадите одному, вам придется подавать всем вокруг, и можете быть уверены, что пока вы занимаетесь раздачей милостыни, чьи-то маленькие пальчики найдут дорогу в ваши карманы.

Он нанял небольшой экипаж, запряженный двумя маленькими лошадьми, и мы проехали по городу. Месье Лассер, по-видимому, хорошо знал место, и пока мы ехали под сенью огромного Везувия, он интересно рассказывал о его угрозе. Мы были удивлены, почему люди продолжают селиться так близко от вулкана.

— Ах, — ответил он, — они здесь родились. Там, где чья-то родина… там он и хочет быть… за исключением ищущих приключений молодых леди, которые хотели бы поехать на другой конец земли.

— Это потому, что туда их зовет работа, — пояснила Элис.

— В Индию… страну странных пряностей и тайн. Затем он рассказал о Везувии и крупном извержении, которое разрушило такие города, как Помпеи и Геркуланум. С Лассером было очень интересно.

Он повел нас в ресторан, мы сели снаружи под веселыми цветными зонтиками и наблюдали, как мимо идут люди. Казалось, он заставлял нас говорить, и я обнаружила, что рассказываю ему о пасторском доме, о леди Харриет и об окончании школы во Франции. Элис о себе говорила мало, и я вдруг поняла, что он и не интересовался ею, хотя жадно слушал то, что рассказывала ему я.

Я подумала, что, может быть, говорила слишком много и решила позже расспросить об этом Элис, так ли это.

Наконец, настало время возвращаться на «Ориентал Куин».

Это был самый чудесный день.

Когда мы остались одни, я спросила Элис:

— Как вы думаете, не слишком ли много я говорила?

— Он, конечно, поощрял вас к этому.

— Я заметила, что вы мало рассказали о себе.

— Я думаю, что он хотел не это услышать. Он интересовался именно вами.

— Мне любопытно… он всегда или только в этот раз такой вежливый.

— О, без сомнения, он был очень заинтересован тем, что вы сказали, и еще…

— И что еще?

— О… просто подумала. Я не уверена, что доверяю ему.

— В каком смысле?

— Он кажется слегка оценивающим.

— У меня нет ни малейшей мысли о том, что он хоть немножко… флиртовал.

— Нет. Это именно так. И все это довольно странно.

— О, Элис, вы драматизируете. Я думаю, что он просто одинокий человек, который ищет компании. Он много путешествует. И, наверное, за несколько недель вступает с людьми в дружеские отношения, а потом все о них забывает.

— Х-м, — хмыкнула Элис. Но она казалась несколько задумчивой.

В назначенный час мы прибыли в Александрию, где покинули «Ориентал Куин», пересели на экскурсионный пароход и поплыли по каналу в Каир.

Месье Лассер объяснил нам, что нас ждут. Мы проведем ночь в гостинице — предпочтительно Шеферда — а из Каира совершим путешествие в крытом фургоне через пустыню в Суэц. Эти фургоны используются для перевозки людей туда, откуда они, сев на корабль, могут продолжить свое путешествие по морю.

После такого длительного пребывания в море было очень волнующим вновь оказаться на твердой земле, и мы были потрясены великолепием гостиницы, отличавшейся от всего, что мы видели. Она оказалась темной и сумрачной, и вокруг нас плавно скользили бесшумные мужчины в экзотических одеждах, неотрывно наблюдая за нами темными глазами.

Месье Лассер рассказал нам, что здесь останавливается много путешественников — большей частью в Индию и обратно.

С того момента, как мы вошли в гостиницу, я заметила мужчину. Он был в европейском платье и, будучи высоким и широкоплечим, сразу же бросался в глаза. Казалось, он знал о нас. Встав со стула, он приблизился к столу, где спрашивали наши фамилии и указывали спальные места.

— Мисс Филрайт и мисс Делани, — сказал клерк за столом. — Ваша комната на первом этаже. Она маленькая, но, как видите, мы очень переполнены. Вот ваш ключ.

В этот момент высокий человек стоял очень близко к нам. Я удивилась этому, так как он был не из нашей группы. Но Элис потянула меня за руку:

— Пошли, — сказала она. — Это только на одну ночь. Рано утром мы уедем.

Будучи усталой, я спала хорошо, а наутро меня очень рано разбудила Элис.

Путешествие через пустыню проходило в тех крытых фургонах, которые так похоже описал месье Лассер. В них запрягалось четыре лошади, и нам сказали, что в пустыне имеется несколько караван-сараев, где мы сможем отдохнуть, пока меняют лошадей. В каждом фургоне ехало по шесть человек.

Месье Лассер сказал:

— Поедем вместе. Я чувствую, что должен присматривать за вами, молодыми леди. Я из опыта знаю, какими некомфортабельными могут быть такие путешествия.

Возницы очень хорошо умеют обращаться с кнутом, и кажется, что их единственная цель заключается в том, чтобы как можно быстрее доставить фургон в караван-сарай. Боюсь, что вы найдете путешествие несколько утомительным.

— Я уже говорила вам, месье Лассер, все это для нас так ново, что мы готовы испытать некоторые неудобства, — напомнила я ему.

Мне никогда не забыть поездку по Каиру ранним утром. В полутьме здания выглядели таинственными. Мы миновали элегантные мечети, один из дворцов хедива, дома с решетками. Все это восхитило бы Дугала, который увидел бы в их мрачных стенах мавританское влияние. Поскольку было так рано, город еще спал. Нам попались только несколько ослов, которых вели босоногие мальчишки. Повсюду царила тишина, но солнце вот-вот должно было подняться. В свете утренней зари Каир выглядел как восхитительный город, принадлежащий арабским ночам, я прекрасно представила, как говорливая Шахерезада занимает своего султана за дверями одного из старинных дворцов.

В фургоне нас было шестеро: я, Элис, месье Лассер, мистер и миссис Карлинг и, к моему изумлению, высокий мужчина, которого я заметила в гостинице.

Мне хотелось знать, собирается ли он сесть на пароход, на котором мы поплывем в Индию, или его конечной целью, как и месье Лассера, является Суэц.

Скоро пустыня обступила нас со всех сторон. Стало уже достаточно светло, и мы видели вокруг лишь мили песка. Он казался золотым в свете утренней зари. Я была восхищена. Затем кучер стегнул лошадей, и мы сконцентрировали свое внимание на том, чтобы удержаться на месте.

— Я вам говорил, — сказал месье Лассер, — что это путешествие вряд ли будет комфортабельным.

Мы смеялись, так как нас резко бросало друг на друга. Миссис Карлинг сказала, что хорошо, если это не будет продолжаться долго, а мистер Карлинг прокомментировал, что, когда предпринимаешь подобное путешествие, надо приготовиться к дискомфорту. Месье Лассер отметил, что в жизни есть некоторые вещи, которые кажутся чудесными, когда их предвкушаешь или оглядываешься назад, но менее приемлемыми, когда переживаешь их, и путешествие часто оказывается одной из них.

Высокий мужчина ласково улыбался нам, он, казалось, делил свой интерес между месье Лассером и мной, и когда бы я ни подняла глаза, я видела, что его взгляд мрачно устремлен на одного из нас.

Лошади мчались вперед.

— Что произойдет, если фургон перевернется? — спросила я.

— Что ж, — добавил мистер Карлинг, — это вполне может произойти, если будет так продолжаться. Я не думаю, чтобы наш кучер сознавал, какие неудобства он заставляет нас пережить.

— Его задача заключается в том, чтобы избавиться от одного груза, получить деньги и затем отправиться за следующим, — объяснил месье Лассер.

— Но если действительно произойдет несчастный случай, это задержит его, — предположила я.

— О, он надеется на Аллаха, который наблюдает за ним.

— Хотела бы я разделять его уверенность, — сказала Элис.

Когда лошади остановились, мы все почувствовали облегчение. Бедняги, они должны были сильно устать… Я знаю, что все мы чувствовали себя совсем разбитыми и радовались короткой передышке перед тем, как снова начнутся тяжкие испытания.

Когда мы вышли из фургона, я заметила, что высокий мужчина встал вблизи нас.

Жара в пустыне была очень сильной: солнце стояло в зените. Мы ехали уже где-то около шести часов и были рады укрытию, хотя место нашего отдыха, скорее, напоминало хижину; зато примыкавшие к ней конюшни были обширными.

Нам подали питье, и я обрадовалась, увидев, что это чай. Была предложена и еда — хлеб и мясо какого-то неопределенного вида, от которого я отказалась. Мы сидели за столами — шестеро из одного фургона. Я не видела больше никого из группы с нашего парохода и предположила, что они приедут позже, потому что наш фургон одним из первых покинул Каир.

— В конце концов мы благополучно прошли начальный этап нашего путешествия, — сказала Элис.

Высокий мужчина ответил:

— Большая часть пути еще впереди.

— Мне не хотелось бы думать, что будет еще хуже, — с гримасой продолжила Элис.

Мужчина пожал плечами.

— Я слышал, что по пути часто бывают поломки, — вставил месье Лассер.

— Как ужасно, — проговорила я. — Что же тогда произойдет?

— Вы ждете, пока об этом не дойдет сообщение, и потом вам присылают другой фургон.

— Что будет, если мы не успеем вовремя в Суэц, чтобы сесть на пароход?

— Они изыщут какие-то средства, чтобы вы туда попали, — сказал высокий мужчина.

— Мы не знаем вашего имени, — сказала я ему. — А мы, кажется, попутчики в этом опасном путешествии.

Он улыбнулся. Его зубы были очень белыми.

— Я Том Кипинг, — представился он.

— Так… вы англичанин.

— Вы так не думали?

— Я не была уверена.

Месье Лассер сказал:

— Я выясню, когда мы отправляемся.

Он отошел к столу, где сидел человек, который собирал плату за место. Том Кипинг сказал:

— Я стараюсь проникнуть в среду, где не имею права находиться. Вся ваша группа приехала из Англии, ведь так?

— Да, мы плыли все вместе.

— И месье… я забыл его имя… француз.

— Месье Лассер. Да, он тоже был с нами.

— И все стали добрыми друзьями. Я полагаю, что во время путешествия быстро завязываются дружеские отношения.

— Не удивительно, ведь так много времени все проводят вместе, — пояснила я.

— Должно быть, так.

Месье Лассер вернулся.

— Мы отправляемся через полчаса.

— Нам надо лучше собраться с духом, — сказала Элис.

Следующая часть путешествия была такой же ужасной. Я заметила, что через пустыню идет колея. Она была проложена главным образом фургонами, и, если кучер придерживался ее, езда была достаточно комфортной, но резвые лошади, взбешенные, без сомнения, частым применением кнута, непрерывно съезжали с колеи, поднимая вокруг фургона тучи песка.

Несколько раз по пути ко второму караван-сараю я думала, что мы вот-вот перевернемся, но какая-то таинственная сила удерживала нас, и после, казалось, бесконечного путешествия мы достигли второго места нашего отдыха.

Когда мы направились в караван-сарай, месье Лассер подхватил меня под руку и слегка потянул в сторону от остальных.

Он сказал:

— Это настоящая тряска. Я чувствую, что весь в синяках, а вы?

Я сказала ему, что тоже.

— Я думаю, — продолжил он, — что мог бы достать для нас лучший транспорт. Не говорите никому ни слова. Я не могу взять остальных… только вас и мисс Филрайт.

Во время его слов Том Кипинг подошел близко к нам.

— Как же мы можем бросить Карлингов? Это именно они должны путешествовать более комфортабельно, — пыталась объяснить я.

— Позвольте мне это организовать, — продолжал месье Лассер. — Я найду способ.

Я почувствовала себя неловко. Мне хотелось бы узнать мнение Элис. Это было связано не с тем, что мы втроем отправлялись с месье Лассером. Мы уже путешествовали с ним и хорошо знали его. Но как мы могли объяснить Карлингам, которые гораздо в меньшей степени, чем мы, могли выносить тяготы путешествия?

Мы сели, и нам принесли прохладительные напитки.

Том Кипинг предложил:

— У меня тут есть бутылка вина, которую я прихватил с собой. Не хотите ли присоединиться ко мне?

Я отказалась, так же как и Элис с миссис Карлинг. Мы предпочли чай, хотя он не был очень хорошим. Мистер Карлинг, поколебавшись, сказал, что он тоже предпочел бы чай.

Остались месье Лассер и Том Кипинг. Последний пошел в конец комнаты и добыл поднос с двумя стаканами, наполнив их вином.

Он принес его на стол и предложил один месье Лассеру.

— За успешное путешествие, — сказал Том Кипинг, поднимая свой стакан. — Пусть все мы доберемся благополучно и достигнем своей цели.

Мы немножко поболтали, и затем месье Лассер покинул нас. Он поглядел на меня несколько заговорщицки и вышел. Мистер и миссис Карлинг так устали, что клевали носами. Нам показали небольшую комнату, где мы могли умыться и слегка освежиться перед тем, как отправиться в следующий этап нашего путешествия. Я сделала Элис знак пойти туда вместе со мной.

Когда дверь закрылась, я сказала ей:

— У месье Лассера есть план. Он думает, что сможет достать для нас лучший фургон, но не сможет взять всех.

— Тогда ему лучше взять Карлингов. Они старше, и мы можем все это вынести лучше, чем они.

— Я сказала об этом, но он хочет взять именно нас.

— Почему? Мы уже вынесли большую часть пути?

— Он, кажется, готовится к большим неприятностям.

— Было бы хорошо путешествовать с комфортом, но невозможно бросить Карлингов. С мистером Кипингом все будет в порядке, но я действительно думаю, что для миссис Карлинг уже достаточно.

— Да, мы будем настаивать, чтобы он взял их.

— Я не думаю, чтобы он жаждал сделать это. Он хочет показать тебе, какой он находчивый джентльмен.

— Я думаю, что он хочет большего комфорта для себя. Он сказал, что пойдет на конюшню, чтобы организовать все это.

— Ну что же, посмотрим, что будет.

Мы умылись и приготовились к продолжению путешествия.

Когда мы вернулись к столу, мистер и миссис Карлинг поднялись и отправились в комнаты для отдыха. Их было, естественно, две, одна для мужчин и другая для женщин.

Прошло некоторое время, прежде чем мистер Карлинг появился вместе с Томом Кипингом, и как только я увидела их, я сразу же поняла, что что-то случилось. Том Кипинг быстро подошел к столу, за которым сидели мы с Элис.

— Боюсь, что с месье Лассером что-то случилось, — сказал он.

Мы привстали:

— Что такое?

— О, не пугайтесь. Ему немного не по себе. Я думаю, что, возможно, он что-то съел на предыдущей остановке. Это случается сплошь и рядом. Боюсь, что он не сможет продолжить путешествие с нами.

— Но… — начала я.

— Возможно, мы чем-то могли бы помочь, — предложила Элис.

— Мои дорогие леди, — сказал Том Кипинг, — мы должны сесть на пароход. Я уверен, что у месье Лассера дела в Суэце. Если он прибудет на день позже, это мало что для него значит. Для нас же будет катастрофой прибыть после того, как пароход отчалит.

— Но что мы можем сделать?..

— Он в хороших руках. Здесь привыкли к неприятностям такого рода и поухаживают за ним. Он сядет в следующий фургон.

— Где он сейчас?

— В комнате отдыха для мужчин. Есть небольшая комната, где можно полежать. Он просил меня передать вам его наилучшие пожелания и сказать, чтобы вы о нем не беспокоились.

— Возможно, мы могли бы его увидеть… — начала я.

— Мисс Делани, он не хотел бы этого. Более того, фургон может отправиться в любую минуту. Если вы не сядете, то в следующем может не оказаться свободного места.

Мистер Карлинг сказал:

— Это самое некомфортабельное путешествие из всех, которые я предпринимал.

— Неважно, отец, — сказала миссис Карлинг. — Мы проехали уже так много, и эта часть пути уже почти заканчивается. Осталась последняя дистанция.

Мистер Кипинг поторопил нас к фургону, и вскоре мы уже катили по пустыне.

Без опоздания мы прибыли в Суэц, где провели день в ожидании остальных фургонов. К нашему удивлению, месье Лассер не приехал. Мы с Элис очень удивлялись относительно него. Это было странно. Кто бы мог подумать, что такой бывалый путешественник мог съесть что-то, что ему не подходило? Было бы понятно, если бы такое случилось с одной из нас.

Пароход ждал. Мы поднялись на борт и разместились в маленькой каюте на двоих, безгранично успокоившиеся, что пережили это ужасное путешествие через пустыню.

В должное время мы отплыли, а месье Лассер так и не появился.

В наш первый день в море мы много говорили о нем.

— Лассер был очень внимателен к нам, — напомнила я Элис.

— Я всегда чувствовала, что у него для этого был повод, — сказала она.

— Простое дружелюбие. Ему нравилось помогать двум беспомощным женщинам, которые не должны были путешествовать одни.

— Я не могла до конца понять Лассера, а его исчезновение было очень таинственным.

— Хотелось бы мне знать, что он почувствовал, когда понял, что не в состоянии добраться до Суэца?

— Он прибудет туда всего лишь на несколько дней позже, кроме того, ему не нужен корабль, и вряд ли опоздание имеет для Лассера какое-то значение.

— И все-таки странно. Большую часть времени мы были с ним и затем… он исчез.

— Том Кипинг, кажется, считает это обычным делом. Пища не всегда нам подходит. Я не думаю, что здесь соблюдаются должные гигиенические требования. Но, полагаю, что он относится к тем, кто полностью отдает себе в этом отчет и действует в соответствии с этим.

— Я считаю, что Том Кипинг был не очень внимателен к нему.

— Как бы то ни было, месье Лассер исчез и сомнительно, что мы когда-нибудь снова услышим о нем.

Мы видели Тома Кипинга каждый день. У меня было такое чувство, что он внимательно следит за нами и вместо месье Лассера стал нашим покровителем.

Море было спокойным, и путешествие стало очень приятным; казалось, что один день переходит в другой, похожий на предыдущий. Многие из пассажиров, бывших на «Ориентал Куин», были все еще с нами, и казалось, что изменилось только место действия. Но к нам присоединились еще несколько пассажиров в Суэце, с которыми мы дружески общались, пока мы плыли по Красному морю в Аден.

Жара усиливалась, и в моей памяти остались ленивые дни, когда мы сидели на палубе и, как говорила Элис, восстанавливали свои силы после изнурительного путешествия по пустыне.

Часто к нам присоединялся Том Кипинг. Я заметила, что Элис вела себя с ним очень дружелюбно. Он был мил с нами обеими, но я обнаружила, что в отношении Элис он выражал огромное восхищение.

Он рассказал нам, что много раз проделывал путешествия из Индии в Европу и обратно.

— Большинство людей, плывущих на корабле, служат либо в армии, либо в Компании; думаю даже, что большая часть — в Компании.

— А вы, — спросила я, — вы — в Компании?

— Да, мисс Делани. Я служащий Компании, и как только мы сойдем на берег, я отправлюсь в Дели.

— Мы остановимся в Бомбее на некоторое время, — сказала ему Элис. — Но я надеюсь, что наши хозяева будут иногда путешествовать, и мы вполне можем оказаться в Дели.

— Мне будет очень приятно, если вы приедете, — сказал он.

Он, конечно, знал, к кому мы направляемся. Оказалось, ему хорошо знаком Фабиан.

— Вы, должно быть, хорошо знаете Индию? — спросила Элис.

— Моя дорогая мисс Филрайт, я не знаю никого, кто, даже будучи коренным жителем этой страны, хорошо бы знал ее. Мне часто бывает интересно, о чем думают коренные жители. Не уверен, что кто-то может догадываться об этом… кто-то из европейцев.

Он рассказывал очень живо, вызывал у нас желание увидеть эту покрытую пышной растительностью страну, большие дома служанками, где доминировали раскидистые банановые деревья, величественные деревья священного финика и перистые тамаринды. Но больше всего нам хотелось увидеть народ… смешанные расы, различные касты, привычки, которые так отличались от наших.

— Я чувствую, что многие из них возмущены нашим присутствием, — сказал он нам, — хотя наиболее разумные из них понимают, что мы даем возможность им вести торговлю и делать их жизнь более цивилизованной. Но незваные гости всегда непопулярны.

— Как сильно ненавидят они иностранцев?

— Есть что-то, в чем мы не можем быть уверены. Мы имеем дело с загадочной расой. Многие из них считают себя более цивилизованными по сравнению с нами, и они возмущены, что мы привносим наши иностранные методы.

— И все же они терпят нас.

Том Кипинг иронически улыбнулся мне:

— Иногда я думаю, как долго это будет продолжаться.

— Вы имеете в виду, что они могут нас выгнать?

— Они не должны бы этого сделать, но могут попытаться.

— Это было бы ужасно.

— Это слабо сказано, мисс Делани. Но что за разговор! Индия надежно находится в руках Компании.

Я никогда не забуду время, которое мы провели в Адене. Оно было непродолжительным. Мы остановились всего на несколько часов, но Том Кипинг сказал, что он мог бы взять нас в короткую поездку.

Когда мы подплывали, Аден казался таким грозным! Черные скалы, круто поднимаясь прямо из моря, словно угрожали нам.

Мы были на палубе, Элис и я, Том Кипинг стоял рядом с нами.

— Это выглядит так, как будто мы вплываем в ворота ада, — заметила Элис.

— Вы чувствуете это, не так ли? Знаете ли вы, что говорят об этом месте? Здесь погребен Каин — тот, который убил Авеля — и после того, как этот печально известный убийца был захоронен здесь, все вокруг изменилось. Место стало зловещим.

— Я могла бы очень хорошо в это поверить, — сказала я. — Но предполагаю, что оно и раньше было достаточно мрачным.

— Никто никогда не говорил нам об этом, — ответил Том Кипинг. — И я думаю, что эта история распространилась потому, что у него такой отталкивающий вид.

— О, я действительно считаю, что легенды рождаются о тех вещах и местах, к которым они, кажется, очень подходят, — сказала Элис.

Те несколько часов, которые мы провели в Адене, были очень приятными.

Мы были под защитой Тома Кипинга, чему я была рада. Казалось, что Элис изменилась, она выглядела моложе. Я даже подумала, что она начинает влюбляться в Тома Кипинга.

Они много разговаривали друг с другом, и иногда я чувствовала себя лишней. Это было странно. Возможно, я преувеличивала. Только из-за того, что двое нравились друг другу, не было причины приходить к выводу, что они намерены пожениться. Элис была слишком разумной для того, чтобы отнестись серьезно к пароходной дружбе, и я была уверена, что и Том Кипинг тоже. Нет. Это было просто родство их характеров. Они поразили меня как двое самых разумных из всех известных мне людей, совершенно непохожих на Лавинию и ее мнимого графа.

Том Кипинг рассказал нам, что он отправится через всю страну из Бомбея в Дели. В Индии путешествовать непросто. Там нет железных дорог, и путешествие предпринимают только по необходимости. Ему, без сомнения, придется путешествовать на дакгхари, своего рода карете, запряженной лошадьми; по пути будет много остановок, часто в местах не имеющих соответствующих удобств.