Охота на оборотней

Танеев: Я этого человека хочу, бл..дь, один раз и навсегда проучить. На всю жизнь!

Семинихин: Один раз и навсегда! Его надо просто-напросто еб..ть один раз, чтобы он понял свое место. Что вот ты воруешь, бл..дь, берешь — это да, ты заработал, но и живи, бл..дь…

Танеев: А дай-ка я ему сейчас позвоню. Скажу: «Ты — гондон, ты почему отключал свет?»

Семинихин: Это было давно уже.

Танеев: Один х..й… {по телефону). Мне Лебедев нужен… Танеев… Слушай, у меня такая информация есть, ты чего там этим ребятам бедным отключал телефон и электроэнергию? Слышишь, я тебе один раз уже сказал, да? Не заставляй меня звонить тебе третий раз! Слышишь! Это будет последний раз, когда мы вообще будем разговаривать с тобой. Если ты хочешь, чтобы мы от тебя ушли оттуда, я это сделаю в понедельник. Задумайся на х..й над своим еб..ым поведением. Давай… (Семенихину.) Он говорит: этого не было.

Семинихин: Теперь — да. А вот раньше?.. По меньшей мере он будет приплачивать за Истру сейчас.

Танеев: Ребята ездили туда?

Семинихин: Нет, пока не ездили.

Танеев: Сейчас сколько он платит?

Семинихин: Семь с половиной.

Танеев: Семь с половиной?! Минимум надо десятку.

Семинихин: Конечно. Я тоже так считаю. Поэтому очень хороший разговор. Надо его немножко напрячь. Я сейчас Истру подготовлю…

«Оповестим на Таганке, — говорит славный генерал Танеев. — Пускай открывает таганским дорогу».

«Таганские» — это, без сомнения, представители одной из самых известных преступных группировок Москвы, в чьей зоне влияния как раз и находится ВНИИЭТО.

Запугивание подшефных коммерсантов бандитскими наездами — генеральский конек. И это, увы, не пустая бравада. Муровская бригада действительно была тесно связана со многими преступными группировками, о чем я уже рассказал…

(Найденные в гараже «оборотня» Демина 78 тысяч долларов, драгоценности и секретные, литерные дела на крупнейшие ОПТ Москвы — суть этой близости, символ ее, ибо спрятанные, сиречь вырванные из оборота, оперативные дела и пачки долларов — есть звенья единой цепи. Мораль и грязные деньги — две вещи несовместные, и нет никакой разницы, с кем ковать миллионы: с генералами МЧС, преступными авторитетами или же с обычными коммерсантами. Такими, как руководители ВНИИЭТО.)

На допросах в прокуратуре исполнительный директор института Валерий Лебедев сказал, что Танеева видел лишь мельком в МЧС. Отмолчался и зам. директора Николай Семинихин, хотя за годы «сотрудничества» через него ушло бригаде более полумиллиона долларов.

Через пару дней после арестов Семинихина встретили у подъезда дома Леонид Лозюк и Владимир Лысаков (зная, что за ним придут, Лысаков успел скрыться, опустошив перед этим массивный сейф на даче). Разговор шел в машине Лозюка.

«Тебя наверняка будут спрашивать о нас, — ласково глядя в глаза, изрекал Лысаков. — Так вот, для твоего же блага лучше молчать. Иначе — сам понимаешь. Москва-река — глубокая…»

Семинихин совет усвоил. В противном случае его вполне могла ждать судьба Вадима Решетникова — человека, из которого Танеев с муровцами вытрясли порядка 4 миллионов долларов и местонахождение которого до сих пор неизвестно…

«МУР НА Х..Й НЕ НУЖЕН!»

Я заранее приношу извинения за объемность стенограммы, которую предстоит вам прочитать. Но без этого сложно понять, как много значил для бригады генерал Танеев.

Если бы он просто поставлял на «обслуживание» му-ровцам коммерсантов, вряд ли о нем стоило писать столь подробно. Таких посредников у бригады было с избытком.

Но в том-то и дело, что Танеев выполнял в банде самую важную, пожалуй, функцию: прикрытие. «Оборотни» знали: случись что, Танеев, не в пример другим их покровителям, никогда не бросит, включит все свои связи, лишь бы помочь, спасти, отмазать.

Когда в 2001-м их ближайшего друга Максимова в кресле начальника МУРа сменил Виктор Трутнев, именно Танеев, о чем я писал уже выше, пригласил Трутнева к себе и защитил бригаду от уничтожения.

Могущество старика Хоттабыча скрывалось в его бороде. Могущество бригады — в генерале Танееве. Он был для «оборотней» золотой рыбкой и волшебной палочкой в одном флаконе.

А когда у тебя в кармане золотая рыбка, очень трудно удержаться от соблазнов и не пожелать царский дворец вместо утлой землянки…

Весной 2001 года новым министром внутренних дел стал Борис Грызлов. Через два года именно Грызлов отправит Танеева и муровцев за решетку, но тогда они этого еще не знают. Напротив, бригада находится в эйфории, ведь Грызлов близко дружит с министром Шойгу, да и в аппарат МВД собираются переходить многие сотрудники МЧС.

И хотя спасатель всея Руси давно уже с подозрением взирает на Танеева, тот торжественно объявляет «младшим братьям»: наш час пробил. Теперь-де мы можем расставить своих людей на ключевые посты в МВД.

И недели не прошло с назначения Грызлова, а Танеев уже собирает у себя Лысакова с Самолкиным. Сообща им надо решить, кого и куда двигать. На столе, судя по всему, лежит список «кадрового резерва».

3 апреля 2001 года. Рабочий кабинет Танеева.

Танеев: Давайте первое, ребята. По области (Московской. — Авт.) будем просить Сосновского, это зам. начальника ГУВД. Наш человек. (Валерий Сосновский — зам. начальника ГУВД Московской области, продолжает служить до сих пор. — Авт.)

Лысаков: Но мы-то его не знаем.

Танеев (твердо): Наш! …Значит, что касается тебя, я сказал… Как в Москве правильно называется? ЦРУБОП?

Самолкин: Да меня не надо!

Лысаков: Хорош, Юр!

Танеев: ЦРУБОП — Самолкин. Это в Москве, да?

Лысаков: Конечно. Есть областной еще.

Танеев: Так. Дальше. Проня этого на область. (Владимир Пронь, зам. начальника МУРа, покровитель и вдохновитель бригады. — Авт.) На зам. начальника УВД области.

Лысаков: Конечно. Это — по оперативным… Начальник криминальной милиции области…

Танеев: Или Сосновского?

Лысаков (монотонно): Проня — на область. Проня — на область.

Танеев: Владимир. {Видимо, записывает.) Как?

Самолкин: Александрович.

Лысаков: Сейчас зам. начальника МУРа. УУР ГУВД Москвы.

Танеев (записывает): УУР ГУВД.

Лысаков: Сейчас зам. начальника МУРа…

Самолкин (с издевкой): Смирный Александр Михайлович. Генерал-лейтенант. Самый честный человек, бл..дь, в МВД был. (Александр Смирный, начальник Штаба МВД. — Авт.)

Лысаков: А Овчинников это кто?

Танеев: Начальник ОПУ. (Начальник «наружки» МВД Александр Овчинников, вскоре назначенный на ГУБОП, тоже дружил с «оборотнями». — Авт.) Давайте по своим еще, ребята. Пронь есть, Самолкин есть…

Самолкин: А мне, бл. .дь, какая разница. Я к нему пойду замом. Потом начальником отдела, мне как бы… Мы всех ребят перетянем туда…

Танеев: А в МУРе кто будет?

Лысаков: А на х..й нам МУР?

Самолкин: А в МУРе Максимов. Ваську Купцова оставляете в МУРе?

Танеев: Вы завтра будете встречаться. Еб..ный в рот, оденьтесь нормально. Поздравить. (Видимо, планируется встреча с кем-то из руководства МВД или МЧС. — Авт.) Так, дальше… Кто там еще? Может, на зам. начальника…

Лысаков: Пойми, я не юрист.

Танеев: Ну, в аппарат, бл..дь. Кем, какая тебе на х..й разница?

Лысаков: Ну, то есть умного такого, да?

Танеев: Может, Саньку, а? (Евстегнеева? — Авт.)

Лысаков: Да нет, ты что! Он писать рапорта не умеет. Ох..ел, что ли?

Танеев: Да какая разница… полковничья должность.

Лысаков: Нет, ну тоже… бригаду рвать.

Самолкин (встревоженно): Нам нельзя, бл..дь, бригаду рвать нельзя.

Танеев: Слушай, Юр, я же спрашиваю: «своего».

Лысаков: Своего — ну, правильно. Но только не из бригады.

Танеев: Давайте… Ну давайте, бл..дь, человека мне… Вот записывай себе: в аппарат мне надо толкового… Дальше: на МУРе Максимов…

Лысаков: Конечно, лучше Проня на ГУВД.

Танеев: Ребята, сегодня, пожалуйста, посвятите день. Три вопроса. Кто, когда у вас был назначен. Кто вообще в ГУВД Москвы?

Лысаков: Витька Государев. (Бывший начальник отдела МУРа, зам. начальника ГУУР МВД, близкая связь «оборотней». — Авт.)

Танеев: Так, ладно. Хорошо.

Лысаков: Теперь пиши: Зинченко Владимир Николаевич. Ни-ко-ла-евич. Сейчас он зам. начальника ГУБЭП России. Потом начальник ГУБОП сейчас Миша Ванич-кин… (Бывший начальник Лысакова и Самолкина, покинувший МУР из-за конфликта с «оборотнями». Теперь Ваничкин возглавляет Питерское ГУВД. — Авт.)

Танеев: Где?

Лысаков: ГУБОП России.

Самолкин: Гнать на х..! Лучше уж Сунца (Михаил Сун-цов, начальник отдела ГУБОПа, специалист по выкупам заложников. — Авт.) вызвать на х..й. Сказать: Сунец, сука, бл..дь, проси пощады…

Лысаков: Вот там как раз по коммерции, любую точку в ГУБОПе. Ему все ЦРУБОПы России подчиняются… А сам-то куда хочешь?

Танеев: Никуда. Мне что, здесь ху.во, что ли?

Лысаков (задумчиво): Вообще, по идее, Зину (генерала Зинченко. — Авт.) поставить зам. начальника криминальной. Давай сейчас вызовем, он сам скажет, куда это он. Вызывай его на четыре часа… В аппарат я знаю кого. Рожкова Сережу (сотрудник 5-го отдела МУРа. — Авт.). Сазонова, бедолагу, надо толкать. (Николай Сазонов — начальник отделения 5-го отдела МУРа, член бригады. — Авт.)

Танеев: Потянет? Дежурным офицером потянет?

Самолкин: Ну как? На «стрелки» даже не ездит…

Лысаков: А нам всем, нам чего… ЦРУБОП нужен, потом МУР нужен, потом УБЭП обязательно нужен, московский УБОП.

Самолкин: Значит, я тебе могу сказать, что МУР, если захватить одну высоту, хотя бы одно управление — он на х..йне нужен.

Лысаков (перебивает): Вот мы сейчас сидим, расстанавливаем. Это все ху.ня. Там есть такой Васильев, генерал-полковник. Который, бл..дь, на этот счет имеет свои… (Владимир Васильев, тогда заместитель министра внутренних дел, потом председатель думского Комитета по безопасности. — Авт.)

Самолкин: Его специально и взяли.

Лысаков: Его взяли, нам сказали, что там не первый (Грызлов. — Авт.) решает, а он все решает.

Танеев: Х..й! Когда первый скажет…

Лысаков: Первый не специалист, он не может сказать. Он его для этого и взял и, наверное, сказал: «Расставляй ты».

Танеев: Ни х..я он не сказал!

Лысаков: Не, выделаете «крышу». Ну хули вы, бл..дь, занимаетесь этим бездушничеством, бл..дь?

Танеев: Вот завтра, бл..дь, вы это всё скажете… Слышишь, может, Юрку (Самолкина. — Авт.) в аппарат поставить?

Самолкин: Ты чего, бл..дь? Мне нельзя в аппарат, е.. твою мать.

Лысаков: А кто будет бухгалтерию считать?

Танеев: Идите, консультируйтесь с Пронем… Быстро!

Лысаков{задумчиво): В аппарат, в аппарат… Это какая должность? Майорская, подполковничья?

Танеев: Ты понимаешь, что человек нужен в аппарате?.. Ребята, давайте, чтоб конкретно всё.

Лысаков: Мы тебе конкретно сказали, надо наши люди, чтоб… Что нам нужно? РУОП, чтоб Москву прикрыть…

Самолкин: Ну, в УБЭП тоже дадим человека… Купца начальником ГУВД поставить… (Василий Купцов. — Авт.)

Этот разговор напоминает заседание военного совета. Три полководца — генерал и два полковника — определяют направление главного удара. Какие высоты надо захватить. Где закрепиться. Какие плацдармы занять.

«ЦРУБОП нужен, МУР, УБЭП московский», — четко определяет стратегию Лысаков. И ГУБОП, «которому все ЦРУБОПы подчиняются».

«МУР, если захватить одну высоту, хотя бы одно управление, — возражает патриот МУРа Самолкин, проработавший на Петровке ровно 20 лет, — он на х. .й не нужен».

Всё цинично и просто. Им нужна власть. Потому что власть — это деньги. И чем больше своих людей расставят они на ключевые посты, тем больше «бухгалтерии будет считать» полковник Самолкин. Критерий один: надо, чтобы люди эти не подвели, не дрогнули, ибо если начальник отделения Сазонов «на „стрелки“ даже не ездит», то какое может быть к нему доверие?

К счастью, планам их не удалось сбыться. Большинство тех «надежных» ребят, которые упоминаются на совещании, в период грызловской чистки покинули милицию. (Мне вдвойне отрадно, что практически все они были «героями» моих публикаций.)

И все равно осталось за спиной бригады немало других преданных, стойких бойцов. И если бы не всепобеждающая наглость и абсолютная, лихая самоуверенность «оборотней», давно бы уже могли сбежать они за рубеж и жили бы сейчас где-то в Испании.

Но слишком верили они в свою счастливую звезду. Слишком надеялись на генерала Танеева и иных покровителей, многие из которых продолжают еще служить.

Не раз упоминал я уже «черную» бухгалтерию, которую вел главарь бригады Самолкин. С поразительной скрупулезностью «оборотни» фиксировали в журналах все поборы и взятки, расписывали, кому и сколько платят они. Даже про штатных понятых и агентов, которые сидели у них на зарплате, не забывали.

Что это, как не пример беспрецедентного, всепоглощающего ощущения безнаказанности? И Самолкин, и Лысаков оперативниками были хорошими. Они не могли не понимать, что в случае ареста записи эти станут мощнейшей, страшной уликой. Понимали. И тем не менее продолжали заносить в журналы цифры и имена.

Во многом их самонадеянность была обусловлена безудержной, мистической отчасти верой во всемогущество генерал-лейтенанта Танеева…

ГЛАВА 10. ЧАС СКОРПИОНА

Укрощение Бульдога. — Пулемет в бардачке. — Чисто конкретные агенты. — Газовая атака

УКРОЩЕНИЕ БУЛЬДОГА

Многим, очень многим генералам хотелось бы представить дело «оборотней» как явление нетипичное, из ряда вон выходящее. Дескать, милиция у нас в целом хорошая, но есть отдельные недостатки: в семье не без Урода.

Но нет, это не частность. Это закономерность. Такие же в точности «оборотни» есть сегодня едва ли не в каждом милицейском подразделении на всех необъятных просторах страны, потому что слом, которому подверглась за эти годы система МВД, привел к тотальному разложению и коррупции. Берут все.

Сегодня на зарплату в милиции живут разве что розыскные собаки. Опера платят экспертам за заключения. Следователям — за возбуждение дела. А начальникам — платят все: и опера, и следователи, и эксперты…

Когда я пишу эти строки, в Дорогомиловском суде Москвы слушается очередное такое дело. На скамье подсудимых люди, которых журналисты успели окрестить «оборотнями»-2. Их схватили в августе 2003-го: ровно через два месяца после разгрома «оборотней»-1.

Эта милицейская банда, хоть и уступала своим «прародителям» мощью и размахом, по части жестокости вполне могла с ними посоперничать.

В состав группы входили сотрудники УВД Западного округа, глава фонда соцзащиты милиции и члены ореховской ОПГ. Возглавлял ее старший опер 1-го отдела МУРа Алексей Киреев.

Она занималась поборами, рэкетом, похищениями, фальсификациями — словом, всем тем, чем славятся сегодня милицейские преступные группировки.

Костяк банды сложился еще в конце 90-х. Будущий муровец Киреев работал тогда опером в ОВД «Очаково-Матвеевское». По службе ему часто приходилось сталкиваться с сотрудниками отдельного взвода УВД Западного округа (некий аналог СОБРа) Анатолием Качановым и Сергеем Лосем.

Милиционеры быстро нашли общий язык. Вскоре в состав группы влились члены ореховской ОПГ, а также родственник Качанова Александр Масютин. Сначала они занимались мелкими аферами на столичных таможнях, банально «кидая» торговцев автопричиндалами и мобильными телефонами. Но вскоре им наскучила мелочевка. И когда Киреев перешел в МУР, банда переключилась на дела куда более масштабные.

«Оборотни» принялись брать под свою «крышу» коммерсантов, работающих на территории родного им Западного округа. В целях легализации банда специально учредила Фонд социальной защиты сотрудников милиции. Его возглавил Александр Масютин.

Понятно, что просто так, за красивые глаза, коммерсанты не спешили расставаться с деньгами. Но на это у «оборотней» была разработана целая схема.

Члены банды под видом уголовников «наезжали» на предпринимателей. Жертвы начинали искать защиту. Тут-то и появлялись благородные спасители в милицейской форме.

(Правда, не обходилось без конфузов. Один директор металлоремонтного предприятия, жестоко избитый накануне у подъезда своего дома, придя за помощью к Кирееву, был немало ошарашен, когда через пару дней встретил своего заступника в компании с теми, кто его, собственно, и отдубасил. После этого платить 6 тысяч долларов за «защиту» он, естественно, отказался.)

В начале 2002 года в поле зрения банды попала группа предпринимателей, открывших продуктовый магазин и аптеку. Их взяли под «крышу». Отныне коммерсанты ежемесячно платили оброк в 5 тысяч «баксов», а в состав учредителей были введены члены группировки.

Однако поборы росли, и вскоре вместо доходов бизнес начал приносить убытки. Владельцы решили аптеку продать, но им выдвинули встречное условие: 90 тысяч отступных. Таких денег у коммерсантов не было.

Тогда за одну ночь сразу у двоих совладельцев аптеки сгорают автомобили. А еще через пару дней Киреев, Ка-чанов и Лось схватили у подъезда третьего коммерсанта. При обыске в его квартире был «найден» целый арсенал: расточенный малокалиберный пистолет, три самодельные бомбы и двести патронов. В милицейской сводке «оборотни» написали, что задержанный Свиридович является активным членом… ореховской ОПГ.

Впрочем, главную опасность представлял для банды четвертый коммерсант: двухметровый культурист Геннадий Шведун, прозванный за недюжинную силу Бульдогом. Именно Бульдог настоял на том, чтобы разорвать отношения с «крышей».

Связываться с ним напрямую «оборотни» не решались. И тогда они придумали хитроумную комбинацию в лучших традициях шпионского жанра.

К Бульдогу была подведена знакомая муровца Кирее-ва, в недавнем прошлом наркоманка. Она как бы случайно познакомилась со Шведуном на улице, пригласила в кино, но в тот момент, когда парочка чинно направлялась в «Рэдиссон-Славянскую», их, прямо посреди площади

Киевского вокзала, остановили Качанов и его опричники. Шведуна посадили в милицейскую «газель», пристегнули наручниками к сиденью и увезли в неизвестном направлении. Больше живым его никто не видел.

Девушке-наводчице было сказано, что человек этот — особо опасный преступник, торговец оружием. После удачно проведенной операции Алексей Киреев вручил ей двести долларов от имени руководства МУРа…

…Арест нарушил все планы банды. Уже потом стало известно, что они готовили новую провокацию. Их очередной жертвой должен был стать крупный наркоторговец, которого «оборотни» собирались арестовать со дня на день, а потом освободить за взятку в пятьдесят тысяч долларов.

Этим «бизнесом» банда подрабатывала давно. В материалах уголовного дела есть немало подобных примеров. По такому же точно сценарию «оборотни» выпустили из-под стражи задержанного ими драгдилера по кличке «Бохан»: его мать заплатила выкуп. Или наркоторговку Оксану, которая откупилась деньгами и своей новенькой «девяткой».

А вот самим им откупиться от тюрьмы не удалось и вряд ли удастся.

Банда была разгромлена в один день. За несколько часов оперативникам ГУСБ МВД удалось задержать одиннадцать человек. Все они были доставлены в прокуратуру Южного округа.

Я приезжал в тот день в прокуратуру. Неброское здание в Коломенском проезде напоминало штаб вооруженного восстания. У подъезда дежурили десятки машин. По коридорам блуждали увешанные оружием спецназовцы (тяжелые, как называют их в милиции). И во всех кабинетах, не прекращаясь, шли допросы.

А ровно через сутки в это же самое здание был доставлен и новый, свежепойманный «оборотень»: начальник экологической милиции Подмосковья полковник Кострюков. Его схватили с поличным: при получении взятки в тысячу долларов. Деньги, предназначенные Кострюко-ву были спрятаны в пачке сигарет «Кент»…

Он был восьмым подмосковным милиционером, схваченным в августе 2003-го. Число милиционеров столичных, попавших тем жарким летом в руки «чистильщиков» МВД, подсчету не поддается, ибо ловили их тогда пачками. (За день до разгрома «оборотней»-2 ГУСБ задержало с поличным начальника отдела московского УБЭП Василия Скрипку, ближайшего друга главного столичного борца с экономическими преступлениями генерала Тю-канько. Скрипка вымогал 20 тысяч долларов.)

Но и это уже не помогало. Потому что московские блюстители порядка давно потеряли не только всякий стыд, но и страх. Страх просто атрофировался в них, выветрился, точно запах горелого мяса. А когда «оборотни» теряют страх, это по-настоящему страшно.

Один только пример: «оборотень-2», командир отделения взвода кинологической службы УВД Западного округа Сергей Лось. Этот человек был освобожден вскоре после задержания: доказать его вину следствие не смогло.

Максимум, на что хватило сил, — уволить Лося из милиции. А вскоре он вновь был пойман сотрудниками собственной безопасности.

Оказалось, что при увольнении Лось не сдал служебного удостоверения. И, щеголяя им, собирал дань с проституток в Западном округе. Деньги, по его уверениям, якобы шли местному милицейскому руководству…

ПУЛЕМЕТ В БАРДАЧКЕ

Главарь «оборотней»-2 — старший опер 1-го отдела МУРа (резонансные убийства) Алексей Киреев. Этот человек проработал в милиции девять лет.

До перехода в МУР капитан Киреев трудился в розыске ОВД «Очаково-Матвеевское». Славился виртуозностью при «загрузке» наркотиков. Однажды он сумел разом задержать в квартире пятерых граждан, «найдя» у каждого ровно 0, 01 грамма героина. Перейдя в МУР, Киреев отточил свое мастерство до абсолютной филигранности.

И вновь задаюсь я все тем же вопросом: разве могли на Петровке не знать, чем занимается этот человек? Вопрос риторический. Конечно, знали. Как знали (и знают наверняка) о делах многих других коммерсантов в милицейских погонах, но по-прежнему предпочитают закрывать глаза.

Вот и об этой скандальной истории в МУРе тоже стараются не говорить. Вечером 15 мая 2003 года в ста метрах от ГУВД Москвы сотрудники УСБ ГУ МВД по Центральному федеральному округу задержали зам. начальника того самого 1-го отдела МУРа, где служил капитан Киреев, полковника Богословского.

В тайнике, оборудованном в его «форде эксплорере», они нашли пистолет-пулемет «скорпион» чешского производства, пару десятков патронов и резиновые перчатки.

«Скорпион» — машина мощная. Когда-то изобрели его для спецназа и разведподразделений, но в последние годы оно было взято на вооружение исключительно наемными убийцами. Киллеры по достоинству оценили миниатюрные размеры оружия и его высокую скорострельность.

Для чего орденоносный полковник возил в тайнике «скорпион»? Любовно смазанный маслом, с досланным в патронник патроном? Зачем нужны были ему резиновые перчатки?

Увы, выяснить это следствие не сумело. На выручку коллеги съехалось все руководство МУРа, и под его напором прокурорским пришлось отступить, хоть поначалу и собирались они отправить полковника за решетку.

Сам он, понятно, утверждал, что о «скорпионе» ничего не знает, а посему его никто даже не стал отстранять от должности…

Если ружье висит на стене — оно обязательно должно выстрелить. Вопрос только: в кого? И почему задержание полковника вызвало в МУРе такую панику, ведь пока сидел он в близлежащем отделении, его соратники до самого рассвета вывозили из кабинетов все лишнее: документы, оружие, деньги. Они очень боялись обысков…

Обычно подобные вопросы остаются без ответов, но на сей раз мне, кажется, повезло…

— Наш последний разговор состоялся весной. В принципе, я уже понимал, к чему идет дело, потому что накануне меня вызвал замначальника МУРа Бабанов. «Уходи, — сказал он, — это приказ начальника».

— А как ты думаешь, была в самом деле такая команда?

— Не исключаю, потому что я пытался поговорить с начальником МУРа Трутневым, но он и слушать меня не захотел.

Так вот, о последнем разговоре. Присутствовали на нем Богословский и Енин: два замначальника нашего отдела. Эмоций своих они не скрывали.

«Ну так что, отдашь нам документы или будешь и дальше ваньку валять?» — спросил Богословский. Я ответил, что вернул им все, что было.

«Что ж, — сказал Богословский, — ты сам подписал себе смертный приговор. Теперь тебе не жить».

Буквально через неделю после этого в машине Богословского находят «скорпион». Надежные люди сказали, что этот «ствол» готовился под меня: Богословский должен был передать его киллеру. А еще я узнал о том, что по месту моего жительства приказано провести оперативную установку.

Той же ночью я покинул Москву, не сказав никому ни слова. Мне было понятно, что эти люди готовы на все. Для них я — слишком опасный свидетель.

Да, этот человек действительно очень опасный свидетель. На протяжении ряда лет он был очевидцем многих преступлений, которые совершали старшие офицеры МУРа.

Они считали его своим. Доверяли самые сокровенные тайны. Но недаром говорят, что злейшие враги — это бывшие друзья.

Не суть важно, как удалось мне разыскать и разговорить этого человека. Впрочем, он особо и не упирался. Опасность грозила ему, лишь пока он хранил молчание. Убивать заговорившего свидетеля — себе дороже.

Единственное условие, которое поставил подполковник МУРа, — его фамилия не должна называться. Не потому, что он боится расправы — это как раз глупо, ведь участники истории вычислят его безо всякого труда. Но у него есть родные, друзья, и моему визави очень не хотелось, чтобы они узнали о другой, закулисной стороне его жизни…

Когда на страницах «Московского комсомольца» вышел мой большой материал с откровениями этого сыщика, группировка, к которой он был близок, еще не была раскрыта. И лидеры, и участники ее служили тогда в МУРе.

По иронии судьбы, я неплохо знал практически всех этих людей, а с некоторыми даже и приятельствовал.

Теперь все они из милиции уволены. Работают, как принято было раньше говорить, в народном хозяйстве.

Именно поэтому подлинные фамилии «Скорпионов» я заменяю псевдонимами. Вряд ли читателям столь важны их настоящие имена. Куда важнее другое: порочная, извращенная система. Которая, увы, не стала намного чище из-за увольнения пятерых зарвавшихся коммерсантов в погонах и ареста семерых «оборотней».

Граненым стаканом невозможно вычерпать бескрайнее море…

ЧИСТО КОНКРЕТНЫЕ АГЕНТЫ

— Ты служишь в МУРе давно. Когда, по-твоему, начался здесь этот бардак?

— Ну, МУР — это такая же милиция, и все процессы, которые происходят в системе, не могли обойти нас стороной. Другой вопрос, что пока МУРом командовал Голованов, многие боялись действовать в открытую.

Настоящий развал начался с приходом Максимова. Он открыл все шлюзы — и понеслось. «Заказы», «липа», «крыши».

Я почувствовал это даже на примере своего отдела. Максимов поставил к нам нового начальника — Петухо-ва. Я тогда уже был начальником отделения: занимался отработкой экономической подоплеки тяжких преступлений. Естественно, Петухову сподручнее было решать свои «вопросы» через меня.

Неоднократно он приказывал мне закрывать фирмы, которые «заказывали» его друзья, вешать убийства на невиновных. Я сопротивлялся, и на этой почве у нас начались конфликты. В итоге Петухов стал задействовать моих подчиненных у меня за спиной. Я устроил скандал.

— Скандал? Но он ведь начальник отдела?

— А я — начальник отделения, и со мной тоже надо считаться. Как я могу командовать людьми при таком отношении?

Ну а кроме того, я ведь знал, для чего все делается. Скажем, он приказал моим ребятам опечатать подпольное китайское казино. Потом — какой-то магазин. Материалов было собрано с избытком, но вскоре и казино, и магазин открылись вновь. Неужели за красивые глаза?

Только эта история получила широкую огласку. Пету-хова убрали. Он отсиделся, а совсем недавно вернулся. Стал… зам. начальника МУРа. Люди стонут: «заказ» за «заказом».

— И вместо Петухова начальником отдела стал…

— Полковник Ильинский. Поначалу я был этому очень рад. Тогда я искренне считал себя членом единой команды.

— Кто входил в эту команду?

— Ильинский, его заместители Богословский и Енин. Замначальника МУРа Бабанов — наш куратор. Я. Ну и еще несколько оперов.

Мы работали вместе много лет, дружили семьями. Казалось, теперь-то, после травли Максимовым (а мы считались людьми Голованова), наступит нормальная жизнь.

Буквально через неделю после назначения я пришел к Ильинскому. Давай, говорю, работать по-новому. Зачем заниматься откровенными «шкурняками», если можно зарабатывать деньги, не преступая закон.

— То есть до этого зарабатывали вы одними «шкурняками?»

— Скажем так: по-разному. Одни «крышевали» коммерсантов. Другие имели бизнес. Кто-то наверняка и бандитов выпускал, и со следствием вопросы решал. Знаешь, друг друга в свои дела посвящать у нас было не принято.