Действующие лица

Норка , воровка

Филин , нищий

Киса , нищая

Осел , подручный в трактире «Улыбка Троллопа»

Мышка , дочь продавщицы цветов, отлично рисует

Хорек , посыльный

Акулья Наживка , портовый грузчик, смутьян, пытается организовать Гильдию грузчиков

Аркид , владелец трактира «Улыбка Троллопа» и дядя Осла

Захир , брат Филина

Хижан , Мастер Воровской Гильдии, наставник Норки

Ибхана , Мастер конкурирующего клана Воровской Гильдии

Антаг , работорговец

Кериден , Верховный Жрец Ветровеи

Анакер , Епископ Храма Повелителя Коней

Дедемар , иностранный наемник в Храмовой Страже

Арра , Провидица и бард из Школы Келланда в Каледане, подруга короля

Кетиран Анжибар (Ученый Король), правитель Бараглафа

Венихар Гобез-Ихав , советник Дома Ихавов

Адеран Денихар , советник Дома Денихаров

Бенек (Командор), командующий Королевской гвардией

Исива Гитив (Миледи), советница Дома Гитивов

Цитанек Анжибар-Гитив , возможный наследник трона и кузен Исивы

Минцера Гитив , управляющая Домом Гитивов

Элхар Гитив , главный телохранитель Исивы

Цезарь Гитив , телохранитель Гитивов

Ран Гитив , телохранитель Гитивов (брат Цезаря)

Цифа Гитив , телохранительница Гитивов (сестра Элхара)

Зотар Гитив , телохранитель Гитивов

Алгафен Гитив , Герцог Дома Гитивов (сын Исивы)

Милаж Амбер , советник Дома Амберов

Энжан Мебхар , советник Дома Мебхаров

Ридев Ажер , советник Дома Ажеров

Зарехаф Ажер , Премьер-министр и дядя Ридева

Имлах Глахир , советник Дома Глахиров

Дарьян , Мастер Гильдии караванщиков

Фалхан , караульный, который работает на Ридева Ажера

Горан , телохранитель Ажеров

Глава первая

ЧУЖЕЗЕМНАЯ ВЕДЬМА

На пристанях Ирхаффы кипела работа. В порт прибыл корабль Метара Кентис. Даже удушающая жара не утихомирила недовольных, злых грузчиков, таскавших ящики и бочки, заполненные вином из Каледана, пшеницей из Мебхарева, ликером из родного города капитана корабля.

Норка внимательно наблюдала за всей этой суетой. Среди снующих рабочих было много подходящих жертв, но в толпе находились стражники, а Норке совсем не хотелось, чтобы ее поймали за руку. Она почти беззвучно вздохнула. Ей даже думать не хотелось о том, что вечером опять придется предстать перед Мастером Хижаном с пустыми руками.

Какая-то суматоха привлекла ее внимание к кораблю Метара Кентис. Норка нахмурилась. Странно! Обычно Капитан Кентис не брал на борт пассажиров, а уж тем более женщин! А по трапу сходила довольно высокая, стройная женщина. Мужские рубашка и брюки отлично сидели на ее точеной фигуре. Норка увидела, как она помахала на прощание капитану, а потом смешалась с толпой у пристани. «Слишком самоуверенна», — оценила вновь прибывшую Норка и потеряла к ней интерес. Затаившись между портовыми тавернами, как хищник в засаде, она рассматривала толпу. Слишком много стражников, она легко насчитала три отряда. Если они заметят, как она запускает руку в чей-то карман, ее непременно схватят. А одно из правил Мастера Хижана гласило: осторожность — лучшая защита. Но это не оправдает ее, если она и сегодня вернется без добычи.

Норка снова увидела женщину с корабля. Она шла, напряженно наблюдая за толпой. Это было так хорошо знакомо Норке. Потом их взгляды встретились, женщина явно ее узнала. Сердце у Норки замерло, а потом бешено заколотилось.

— Эй, девочка! Подойди сюда! — окликнула ее женщина.

Норка инстинктивно скользнула в тень, но ее остановило то, что за плечом женщины появился стражник. Девушка быстро оценила ситуацию и решила, что сейчас лучше всего разыграть детскую невинность. Она была невысокой и обычно никто не давал ей ее шестнадцати лет.

— Какие-то проблемы, леди? — прогремел стражник.

Ноги сами вынесли Норку на свет, и она изобразила обиженного ребенка.

— Я ничего такого не сделала.

— Никаких проблем, милостивый господин, — заверила стражника женщина. — Мне показалось, что я узнала свою знакомую.

Стражник пошел дальше. Проходя мимо Норки, он прорычал:

— Берегись, причальная крыса. Я слежу за тобой.

Норка нервно облизала губы.

— Что за игру вы затеяли? — с тревогой спросила она женщину.

Та улыбнулась:

— Как тебя зовут, девушка?

— Почему вы спрашиваете? Я вам никто.

Было в незнакомке что-то притягательное и вынуждающее подчиниться. Ее глаза: один — зеленый, а другой — голубой, не отпускали Норку, удерживая ее не хуже, чем рука стражника. Норке казалось, что женщина видит ее насквозь. У незнакомки был глубокий, грудной голос, и она говорила на бараглафском языке с певучим акцентом.

— Ты ошибаешься, — сказала она тихо. — Ты что-то значишь для меня, только я еще не поняла, что именно. Меня зовут Арра. Я — Провидица из Келланда. И у меня было видение о тебе. — Она мягко улыбнулась, увидев, какой ужас вызвали ее слова. — Не надо бояться. Я никогда не причиню тебе вреда.

Норке удалось выдавить скептическую ухмылку.

— Боги и рыбы, — чертыхнулась она. — Вы сообщаете мне, что я увязла в вашем языческом колдовстве, а потом говорите, что мне нечего бояться!

Женщина что-то раздраженно пробормотала на своем языке.

— Как тебя зовут? Где ты живешь?

Расхрабрившаяся Норка дерзко заявила:

— Я — Норка. Живу в Трущобах. Я — воровка.

Взгляд незнакомки затуманился, на лицо легла тень озабоченности.

— Пожалуйста, не воруй сегодня, Норка, — сказала она мягко.

— Ну да, конечно, — ответила девушка с сарказмом. — С этим вашим языческим колдовством вам легко быть благородной. А что я буду есть вечером?

Незнакомка раскрыла кошелек и высыпала горстку монет в ладонь Норке.

— Не воруй сегодня, Норка, — повторила она.

Она ушла, а Норка все смотрела на монеты в своей руке. Когда она подняла голову, Арры уже не было.

— Хвала Ветровее, — прошептала Норка, пряча монеты. — Эта женщина абсолютно сумасшедшая. — Норке досталось больше серебряных монет, чем медных, а три гильда вполне удовлетворят Хижана. Пока она пробиралась сквозь толпу на пристани к своему убежищу в Трущобах, в голове у нее роились различные мысли.

Трущобы Ирхаффы занимали территорию между портом и стеной, ограждающей район Храмов. На нескольких улицах и переулках царили насилие и беззаконие, грязь и зловоние. Неопрятные обитатели подпирали стены хижин и лачуг. Заброшенные склады служили им рынками, банками, тавернами и игорными домами. Нищие толпились, в основном, в порту и у Ворот Храма, но бедные были везде. Мастера Трущобных гильдий установили здесь свой железный закон, а стража обходила Трущобы далеко стороной. Пока зараза бедности и преступности оставалась под контролем, пока улицы респектабельных районов Ирхаффы были относительно безопасными, пока дань (как говорили) платилась вовремя и в полном объеме, стража предоставляла обитателей Трущоб их собственной жестокой справедливости. У Норки никогда не было другого дома. На широких улицах респектабельных районов, куда она иногда отваживалась заходить, чтобы заработать на жизнь, ей было неуютно, тревожно. Сейчас она пробиралась к укрытию на крыше, где ночевала в последнее время. Чтобы залезть туда, надо было пройти по полусгнившим балкам и ненадежной черепице. Но она была маленькая и гибкая, как норка, и такая же проворная. За это ей и дали такое прозвище. Норка сама соорудила себе убежище из досок и кусков рваной материи, а под одной из черепиц устроила тайник. Все ее имущество составляли два комплекта одежды (оба сильно поношенные, потрепанные), ветхое одеяло, маленькая глиняная жаровня, несколько кувшинов, которые она откопала на свалке, обитый горшок, большая каменная ваза, разномастная посуда, четыре деревянные ложки и хороший острый нож. Когда она быстро рассортировала монеты, глаза ее вновь округлились от удивления: ей достались один полузолотой, двадцать серебряных гильдов и двенадцать медных общинок. Она прикусила губу: если дать Хижану слишком много, он что-нибудь заподозрит, если мало, — разозлится. В конце концов она завернула в тряпочку полузолотой, почти все гильды и восемь общинок и тщательно спрятала свое сокровище в тайнике. Потом спустилась вниз и направилась к Воротам Храма. Норка не собиралась воровать, ведь чужеземная ведьма ей щедро заплатила. Но если бы она просидела дома весь остаток дня, это вызвало бы подозрения. Очень трудно обмануть Хижана, если уж он возьмется задавать вопросы. Норка надеялась у ворот встретить Филина и Кису, которые обычно просили там милостыню.

На самом деле у Храма было двое ворот. Первые ворота выходили на огромную площадь, вымощенную серебристым сланцем, который добывался в Старых горах, грядой тянувшихся за городом. Ворота были проделаны в невысокой каменной стене. Это была больше условная преграда — она не подпускала к богатому центру теснящиеся строения Трущоб. Ее часто называли Стеной Ожидания, поскольку возле нее назначали встречи друг другу все простые жители Ирхаффы. И сегодня, как и всегда, здесь можно было встретить нищих, игроков в кости исмат, мелких торговцев, а также игроков в хассе с переносными игровыми столиками.

На другом конце площади располагались вторые ворота, которые вели к широким бульварам и стриженым лужайкам района Храмов. Их охраняли два отряда Храмовой Стражи в серо-красных плащах. Разыскивая в толпе своих друзей, Норка обходила охраняемые ворота стороной.

Вот! Невдалеке Филин цеплялся за рукав добродушного купца. Норка знала, что в этот момент ни в коем случае нельзя вмешиваться. Она увидела, как выразительные глаза Филина вызвали сочувствие у его жертвы: человек полез в карман за мелочью для беспризорника.

— Не очень-то справедливо снова цепляться к нему, — сказал кто-то рядом звенящим от смеха голосом.

— Привет, Киса, — обрадовалась Норка подруге.

— Я его отловила, когда он шел в ту сторону, — продолжала она, озорно поблескивая карими глазами. — Он дал мне целый гильд. Да еще, наверное, в Храме кое-что выложил. Но я удивлюсь, если Филин не выпросит у него полузолотой. А ты сколько нащипала, Норка?

— Я сегодня уже закончила, — ответила она. — У меня был неплохой улов, но я не хочу испытывать удачу.

— Осторожность — лучшая защита, — процитировала Киса Хижана.

Норка пристально посмотрела на нее.

— Не позволяй этому змею Хижану командовать тобой.

— Да ладно тебе, Норка, — запротестовала Киса. — Мне надо научиться ремеслу. Я же не всегда буду маленькой и миленькой.

— Учись, но только не у Хижана. Если хочешь, я научу тебя всему, что сама умею. Но он — мерзкий человек, негодяй.

Киса криво усмехнулась:

— Такую же лекцию — слово в слово — я выслушала сегодня утром от Хорька. Похоже, вы правы.

В этот момент к ним присоединился Филин.

— Привет, Норка; привет, Киса.

— Как дела? — поинтересовалась Киса.

Он радостно засмеялся:

— Полузолотой и два гильда. Если бы я выловил его раньше, то выпросил бы целый золотой.

— Послушай, Филин, — сказала Норка. — Лучше спрячь этот полузолотой, а Захиру отдай гильды и мелочь. Если отдашь ему полузолотой, он купит себе Сонного Дурмана, а тебе стоит подумать о будущем.

Филин нахмурился.

— Наверное, ты права, — признал он. — Но Захир всегда узнает, если я что-то оставляю себе. А с недавних пор он говорит, что от меня было бы больше пользы, если бы я был калека или слепой.

Норка содрогнулась, а Киса произнесла как бы между прочим:

— Ну уж только не слепой. Твои глаза — сильное оружие. Только благодаря им ты получил от того жирного торговца полузолотой, а не один гильд, как я.

Филин искренне рассмеялся.

— Надо взять тебя с собой, чтобы ты поговорила с Захиром. Хромой я еще мог бы корчить скорбные мины, а вот слепой… Вот кто меня пугает, так это Печальная Леди.

Предупреждающий звон цимбал заставил троих друзей броситься к Стене Ожидания и взгромоздиться на нее. Геральд и отряд Храмовой Стражи расчищали дорогу для четырех человек, которые несли паланкин. Толпа притихла, люди вытягивали шеи, пытаясь увидеть, из-за кого такая суматоха. Бело-голубые занавески паланкина были открыты, и взору толпы предстал огненно-рыжий человек, облаченный в серую одежду.

— Жрец Ветровеи, — прошептал Филин. — Я его видел раньше. Обычно он пешком ходил.

— Кериден! — крикнул кто-то, явно умевший заставить слышать себя. Этот крик прорезал гул толпы.

Жрец повернул голову. Дети были довольно близко от него и заметили, как изменилось выражение его лица.

— Арра! Хвала Ветровее! Каким ветром тебя сюда занесло? — Он поднял руку, чтобы паланкин остановился, но Норка смотрела уже не на него. К жрецу уверенно шла таинственная незнакомка.

Трое друзей и вся толпа наблюдали, как жрец тихо беседует с женщиной. Затем женщина поклонилась, и жрец осенил ее благословением, прежде чем подать знак носильщикам двигаться дальше. Когда Арра повернулась, ее взгляд упал на восседавшую на стене троицу. На мгновение она застыла, удивленно глядя на них. Потом улыбнулась, как бы извиняясь, пожала плечами и смешалась с толпой.

Киса переводила взгляд с лица потрясенной Норки на испуганное лицо Филина.

— В чем дело? — потребовала она объяснений. — Норка, у тебя такой вид, будто тебя побили, а Филин… — она умолкла, увидев, что Филин закрыл руками лицо, а плечи его начали подрагивать, словно он плакал.

— Филин, — воскликнули обе девушки. — Что с тобой?

Он поднял на них глаза, мокрые от слез.

— Милая Печальная Леди, — прошептал он. — Должно быть, я схожу с ума.

— Что ты имеешь в виду? — спросила Норка.

Он неопределенно махнул рукой в ту сторону, куда ушла Арра.

— Та женщина. Я видел ее во сне. Она была на корабле, стояла у борта, и ветер трепал ее волосы. Это был… — Его голос странно задрожал, а взгляд затуманился: — Это был Метара Кентис. — Он сильно тряхнул головой, будто пытаясь вытрясти из нее то, что видел, потом выдавил из себя слабую улыбку. — Извините. Я не хотел вас пугать.

— Норка, — сказала Киса, заметив, что и подруга изменилась в лице. — А с тобой-то что?

— Это очень странное совпадение, — сказала Норка. — Но лучше поговорим в другом месте. У меня в берлоге есть немного кофе. Я вас угощу и расскажу все по порядку. Может, мы втроем сумеем разобраться в этой истории.

Глава вторая

РАЗГОВОРЫ

В трактире «Улыбка Троллопа» было тихо; время ужина еще не наступило, и посетителей не было. Осел вытер последний столик и пошел на кухню, подальше от Аркида.

У очага на корточках сидела девочка и что-то рисовала угольком на лавке.

— Аркид велел сказать тебе, чтобы ты почистил горшки, — сказала она ему.

Он взглянул на нее спокойными карими глазами.

— Они всегда есть, Мышка, — сказал он, растягивая слова.

Так же неспешно Осел начал мыть горшки.

Мышка какое-то время наблюдала за ним, потом вернулась к своему рисунку. Звон посуды и плеск воды убаюкивали, и девочке, то ли во сне, то ли наяву, пригрезилась картина: пристань, полная придворных, повсюду стража; геральды на конях, Королевская гвардия; и среди них Ученый Король — Кетиран. Мышка еще крепче зажмурилась, стараясь представить его лицо — молодое, красивое, благородное, потом разочарованно вздохнула. В воображении она видела доспехи, почти слышала перестук копыт и серебристые переливы труб, но лицо Короля ей никак не удавалось увидеть. Это было похоже на сказку, которая никогда не осуществится. Мышка открыла глаза. Осел рассматривал рисунок. Он указал на коня с дикими глазами.

— Этого я помню, — сказал он. Потом, заметив, что на картине не изображено лицо Умного Короля, добавил: — Если бы тебе кто-нибудь дал империал, ты могла бы оттуда срисовать лицо?

— Империал? Ах, Осел! Если бы кто-нибудь дал мне империал, мои родители могли бы купить магазин, и мы бы навсегда выбрались из Трущоб.

— Говорят, на империале нарисовано лицо Короля, — продолжал настаивать мальчик.

Мышка провела рукой по рисунку, превращая его в мазню.

— Все равно это наверняка лицо старого Короля.

— Старого Короля, — повторил Осел. — Я как-то не подумал об этом. Может, ты и права. Так что не стоит искать для тебя империал. — Он дал ей мокрую тряпку. — Если ты закончила, вытри скамью.

Она стала протирать лавку. Едва она закончила, как дверь таверны распахнулась настежь, и ввалился Аркид. Увидев ее, он улыбнулся.

— Ты еще здесь, это хорошо. Там сидит парень, — он указал на обеденный зал, — он хочет, чтобы отнесли его письмо. Ты сделаешь это, Мышка?

— Я могу сходить, — предложил Осел.

На широком лице владельца таверны появилось раздражение:

— Он спешит. Так как, Мышка?

— Да, сэр. Конечно, сэр, — сказала она.

Закрывая дверь, она услышала, как Аркид обрушил на Осла поток брани.

— Сэр, — Мышка подошла к молодому человеку, стоявшему у барной стойки. — Это вы хотели отправить письмо?

Он резко кивнул. Мужчина был одет лучше, чем обитатели Трущоб, — не роскошно, но добротно и чисто. Мышка разглядывала его, пока он рылся в карманах и доставал маленький сверток, завернутый в пергамент.

— Я хочу, чтобы ты отнесла этот сверток человеку, которого найдешь у Ворот Храма. Вот тебе общинка. Я дам тебе еще пять, если ты вернешься через четверть часа с ответом.

Она взяла пакет и монетку.

— Как я узнаю вашего друга?

— Он иностранец, у него волосы и усы соломенного цвета. Он из Храмовой Стражи и стоит на посту у ворот до заката.

Мышка изумленно взглянула на него:

— Вы хотите, чтобы я поговорила со стражником на посту? И всего за одну общинку?

— Никто не тронет такую маленькую безобидную девочку, как ты. Скажи ему, что это от Морского Ястреба. Он поймет.

Мышка покачала головой:

— Я хочу три монеты вперед.

Мужчина раздраженно взглянул на нее, но все же дал еще две общинки.

— Иди скорее.

И Мышка помчалась. У Ворот Храма было полно народу. Она некоторое время наблюдала за стражниками, пока не определила, кому из них адресована посылка. Сердце у нее колотилось, но она спрятала свой страх за обаятельной улыбкой и протянула пакет.

— Морской Ястреб послал вам это, — сказала она.

Стражник схватил пакет и быстро сунул его под плащ.

— Беги отсюда, — скомандовал он.

— Ответ будет? — спросила Мышка, думая о трех монетках, что ждали ее в трактире.

— Беги отсюда, — повторил он, замахнувшись на нее пикой.

Мышка увернулась и побежала. Она примчалась в «Улыбку Троллопа» совсем запыхавшись, но уложилась точно в четверть часа. Человека, который ее послал, уже не было.

Норка ненавидела трактир «Побитая шавка», где обосновался ее хозяин Хижан. Это была грязная забегаловка, душная, шумная, пропитанная запахом кислого эля и немытых тел. У Хижана был столик в глубине общего зала. Как всегда, он сидел в окружении своих приближенных, учеников и подмастерий. Норка, высоко подняв голову, подошла к столу.

— Ба, да это же моя милая Фриса, — поприветствовал ее Хижан.

Он казался слегка пьяным, но Норка подозревала, что он притворяется, чтобы одурачить доверчивых и неосторожных. Она быстро оглядела собравшихся воров — вот этот похож на человека Ибханы. Она решила убраться отсюда как можно скорее, ей совсем не хотелось участвовать в разборках двух кланов Воровской Гильдии.

— Как успехи сегодня, ученица?

— Лучше, чем вчера, — сказала она, высыпая монеты на стол. — На пристани было полно стражи, а вот у Ворот Храма мне повезло.

Хижан взглянул на монеты.

— И правда, Фриса, сегодня лучше, чем вчера. Скажи остальным, сколько ты принесла мне вчера.

Норка заскрипела зубами. Она ненавидела Хижана, когда тот дразнил ее и забирал все, что она приносила.

— Вчера я ничего не принесла вам, Мастер, поэтому сегодня я, конечно, ничего от вас не жду. Но вдруг вы решили вернуть мне свое расположение?

Она знала, что это была глупая бравада. Хижан был непредсказуем: подобная дерзость могла развеселить его, а могла разозлить. Но Норке хотелось уйти из «Побитой шавки» раньше, чем человек Ибханы поднимет скандал.

Хижан прищурился.

— К чему такая спешка, дорогая Фриса? Мне кажется, что тебе не нравится мое общество?

Она выругалась про себя. Если Хижан начинает задавать вопросы, а тебе есть что скрывать, то ты ступаешь на опасный путь. Помолившись в душе всем воровским богам, Норка начала рискованную игру. Для Хижана она обычно изображала маленькую и глупенькую девочку. Но сейчас надо было отвлечь его. Она наклонилась поближе к Хижану и прошептала, надеясь, что ее не услышат остальные:

— Я не вашего общества сторонюсь, Мастер. Но я нюхом чую здесь человека Ибханы, а я не люблю ее тяжелый мускусный запах. И я не гожусь для драк.

У Мастера-вора брови поползли вверх, а с лица исчезло язвительное выражение. Он подвинул ей все, что она ему принесла, а на губах у него заиграла улыбка:

— Так, значит, у тебя все-таки есть одна-две извилины. Может, мне и удастся сделать из тебя что-нибудь путное. Возьми все и иди.

Норка на мгновение остолбенела. Потом монеты исчезли в ее карманах.

— Спасибо, Мастер. — Она заспешила прочь.

Ее остановил окрик Хижана. Второй раз за последнюю пару минут она застыла от удивления.

— Норка! — позвал ее Хижан (а он никогда не называл ее Норкой). Оправившись от потрясения, она обернулась. — Такая ты мне больше нравишься. Ты ведь поняла меня, Норка?

— Да, сэр, — сказала она.

Она действительно поняла, что разыгрывать маленькую и глупенькую больше не удастся, и это ее обеспокоило.

В трактире «Улыбка Троллопа» вечерний наплыв посетителей шел на убыль. Дверь в общий зал была открыта, чтобы Осел мог услышать, если кто-нибудь потребует факел. Последний из горшков уже был отмыт и очищен. Аркид обслуживал клиентов за стойкой бара, предоставив Ослу кухонное царство. Мышка ушла в фургон, который служил ей и ее родителям домом. Она оставила еще один рисунок на скамейке. Осел знал, что надо его стереть, но это был забавный рисунок. Мышка очень точно изобразила Норку, задравшую подбородок, чтобы скрыть неуверенность. Ослу казалось, что рисунок вот-вот заговорит, поэтому он даже не вздрогнул, когда Норка окликнула его с черного входа:

— Привет, Осел. Ты один?

— Привет, Норка. Да. Хочешь есть? Осталась тушеная рыба.

Норка проскользнула внутрь и села за стол, но так, чтобы ее не было видно из общего зала.

— Наверное, надо заплатить. Я не хочу, чтобы у тебя были неприятности.

— Заплатить? — медленно переспросил Осел. — Нет. Если дядя спросит, я скажу, что снова проголодался.

— Ну, что слышно? — спросила Норка, набив рот ароматной рыбой.

— Мышка была здесь.

Норка перевела взгляд на каменную скамью и засмеялась:

— Это же я! А тебе не попадет за то, что ты это оставил?

Осел пожал плечами.

— Я думал, ты зайдешь сегодня.

Он взял тряпку.

— Посмотрела? — Она кивнула, и он стер рисунок с камня.

— Ты видел Хорька?

— С утра не видел. Но приходил Акулья Наживка, набирал поденных рабочих на завтра. Ожидается корабль с севера со льдом, и хозяин обещал тройную плату, если его товар разгрузят в первую очередь.

Норка покачала головой:

— Это не понравится остальным судовладельцам.

— Нет. Но для грузчиков это хорошо. И завтра вечером все таверны и трактиры будут переполнены.

Из зала кто-то крикнул, чтобы принесли свет. Норка проглотила остатки рыбы.

— У тебя много дел, а мне пора. Спасибо за угощение, — сказала она и выскользнула на темную улицу.

Взяв один из просмоленных факелов, Осел вошел в общий зал. Уже было совсем поздно, и надо было выпроваживать гуляк. Появившись на людях, он придал своему лицу выражение приятного безразличия. Он никогда не позволял себе проявить презрение или ум.

Королевский Дворец был огромным каменным зданием с большими арочными окнами и тонкими башнями, увенчанными шпилями. В нем были широченные коридоры, большие банкетные залы и залы для танцев, бесконечные анфилады комнат и сады на террасах. Королевские покои были нашпигованы потайными ходами, замаскированными нишами для шпионов и крошечными комнатами для подслушивания. Это здание предназначалось для интриг, а не для честной борьбы. Но оно было красиво: ажурная каменная кладка, изящные окна делали Дворец легким и воздушным. Особенно хорош он был в эту лунную ночь.

Арра любовалась видом, открывающимся из окна библиотеки. Она перебирала струны лютни и неотрывно смотрела на холодную лунную дорожку, прочертившую гладь моря. Лицо Арры было спокойным, а пристальный взор тонул в безмятежности мирной картины, открывшейся перед ней. Она даже не пошевелилась, когда в глубине библиотеки послышались шаги.

Чьи-то руки обняли ее за плечи. Она улыбнулась, но играть не перестала.

— Ты что, собираешься просидеть здесь всю ночь?

— Я могла бы, — ответила она, все еще глядя из окна.

— Ты опять вся в грезах?

На этот раз она повернулась. Лютня умолкла. Несколько мгновений Арра разглядывала дорогое и так хорошо знакомое лицо: черты лица точеные, как у статуи, смуглая гладкая кожа под локонами черных волос; глаза формы миндаля и цвета янтаря; и это непостижимое безграничное понимание и сочувствие, за которые она любила его всей душой.

— В какой-то степени да, — наконец призналась она.

Он убрал с ее лица прядь красивых темных волос.

— Расскажи мне, — попросил он. Она прижалась к нему.

— О, Кет, и рассказывать-то нечего: воровка-девушка, которая может управлять миром одним лишь движением головы; мальчик-провидец с огромными глазами; маленькая девчушка с угольком в руке. Я вижу все это с тех пор, как покинула Каледан. Все это лишь маленькие разрозненные кусочки, похожие на бусины в коробке. А я ищу нить, чтобы собрать все воедино. — Она отстранилась от него и некоторое время рассматривала его лицо. — Это имеет отношение к тебе. Я уверена в этом. Не нужно быть Провидицей из Келланда, чтобы знать, что твои Дома Советников плетут паутину заговоров и расставляют ловушки. Прошло четыре месяца как тебя короновали, и я удивляюсь, что на тебя еще не было покушения.

— Мой отец, — его глаза затуманились горем, — мой отец говорил, что первый год бывает самым тяжелым. Но его убили на одиннадцатом году правления.

Она взяла его за руку, утешая:

— Эти отрывочные видения тревожат меня. Я бы хотела сложить всю мозаику целиком. Я бы хотела, чтобы мой дар был сильнее или, наоборот, намного слабее, чем теперь. Эти предчувствия, эти смутные намеки утомляют, а не помогают.

— И ты думаешь, что от того, что просидишь всю ночь у окна, картина прояснится?

— Нет, — призналась она с улыбкой. — Но я не знаю, что еще можно сделать.

Он промолчал. Потом поцеловал ее в бровь.

— Я не буду мешать тебе, если посижу здесь?

— Нет, конечно. Но тебе ведь надо отдыхать.

— В твоем искусстве все мои надежды, — стал цитировать он чьи-то стихи, — здесь я спокоен и вижу сны. Своим плащом меня ты обернула, как будто заслонив от суеты. — Потом он пожал плечами. — Я могу поспать завтра во время аудиенций. Это единственное преимущество моего проклятого титула: никто не смеет будить меня, если я задремал.

Проказливое выражение на его лице заставило Арру рассмеяться.

— И как это тебе всегда удается рассмешить меня, Кет?

— Я знаю, когда тебе это необходимо.

— Подожди, — она легко спрыгнула с подоконника, на котором так удобно сидела. — Я уже давно думаю над этим. Может, если я ненадолго отвлекусь, все само собой прояснится.

Он подождал, пока она уберет лютню. Когда она подошла к нему, он обнял ее за плечи. Освещая себе дорогу масляной лампадкой, бросающей трепещущие отблески, они вышли из библиотеки, в которой остались тишина да лунный свет.

Глава третья

УГОЛЕК

Судно с полными трюмами льда подошло к пристани в предрассветной серой дымке. Грузчики собрались на пирсе, как стая птиц, готовящихся к перелету. На корабле в штурманской рубке тихо переговаривались двое.

— И все-таки мне кажется, что я втягиваю тебя в неприятности, А…

— Акулья Наживка, — с мрачной улыбкой перебил его другой. — Прошлое умерло, капитан Харрен. Что ж до неприятностей, то я их люблю. — Судя по шраму на его лице и натруженным рукам, это была правда. — Если честно, мне нужно показать моим грузчикам, чего можно добиться объединившись.

— Но Денихары настроены против организации Гильдии портовых грузчиков. Они будут бороться с тобой, Акулья Наживка. А ведь у них в распоряжении все возможности Дома Советников.

— Это еще не значит, что они всегда правы, Хар. Справедливость… — он остановился на полуслове. — Не давай мне углубляться в рассуждения об этом, — добавил он с горькой иронией, — а то мы проторчим здесь, пока твой груз не растает.

Владелец корабля был молод, целеустремлен и готов воспользоваться любым удобным случаем. Но когда он смотрел на портовых грузчиков, то ощущал смутную тревогу.

— И все же я не уверен, что оказываю тебе хорошую услугу.

Акулья Наживка иронично приподнял бровь.

— Ты доставил в город товар, чтобы оказать мне услугу или чтобы на шаг опередить конкурентов? Давай делать дело, капитан Харрен, Ты должен по пятнадцать гильдов каждому грузчику и плюс мои комиссионные — полузолотой. Ты заплатишь все сразу или половину авансом?

Когда они покончили с делами, судовладелец стал наблюдать через открытую дверь рубки, как Акулья Наживка расставлял своих людей. Его поразило, насколько слаженно они действовали. Да, в этот раз из-за жары он потеряет лишь небольшую часть своего груза — напиленных брусков льда. А при такой скорости разгрузки он успеет выйти из бухты с полуденным приливом. На этот счет есть какое-то мудрое изречение, подумал он, что-то насчет того, что за качество надо платить, или больше потратишь — больше получишь. Он еще какое-то время понаблюдал за рабочими, а потом вернулся к своим картам и гроссбухам.

Осел стоял и терпеливо выслушивал гневные тирады Аркида, оправдывая свое прозвище, придуманное Норкой. Дрянной мальчишка… ленивый… бестолковый… неуклюжий. Все это Осел уже слышал не раз, но не зря Норка придумала ему такое прозвище, он и впрямь терпелив и покорен, как Осел. Он изобразил на своем лице раскаяние, подавив желание ответить резкостью. Никогда, никогда споры до добра не доводили.

Краем глаза он уловил какое-то движение: это был Хорек. Чтобы не выдать его, Осел еще ниже опустил голову.

— Клянусь, Тантор, не будь я таким добрым, я бы побил тебя за сегодняшнюю неуклюжесть. Мало того, что ты облил клиента, так и тарелку еще умудрился разбить! Придется тебе сегодня самому о себе позаботиться. Тибан почистит вместо тебя горшки и получит твою еду! Я не собираюсь кормить тупого, ленивого мальчишку. Убирайся с моих глаз! И если ты не научишься быть порасторопнее, парень, рано или поздно я вышвырну тебя на улицу, насовсем.

— Доброе утро, Мастер Аркид, — радостно вмешался Хорек. — Я ни в коем случае не хотел вас прерывать, Мастер, но у меня к вам просьба от владельца таверны «На якоре».

— Выкладывай, с чем пришел, парень, — приказал Аркид, грубо выталкивая Осла из трактира. — Ступай, Тантор, и чтоб я тебя до вечера не видел.

— Мастер Рен спрашивает, не уступите ли вы ему два бочонка вашего легкого эля; он бы за это дал вам восемь бутылок Тедежского красного.

— Мне не нужно Тедежское вино, — прорычал Аркид. Но когда он увидел, с каким вниманием слушает его Хорек, его раздражение понемногу улеглось. — Для моего заведения оно слишком дорогое. Иди обратно к Рену и скажи ему, что я отдам ему эль за три бочки крепкого портера или два золотых. Вот, держи, парень. — И он бросил ему несколько монеток. — Поторопись.

Хорек выскочил на улицу. Там он хлопнул Осла по плечу.

— Это в «Якоре», — прошептал он. — Я лучше побегу, пока он смотрит. Догоняй меня. — И он припустил со всех ног.

Осел поплелся за ним. Но когда из таверны его уже не могли увидеть, он пошел побыстрее. Через пару кварталов он догнал приятеля, который перешел на шаг.

— Привет, Осел. Похоже, старый Аркид всерьез зол на тебя.

— Привет, Хорек. Раз в неделю он начинает орать по делу или просто так. Что слышно?

— Брат Филина опять побил его вчера вечером; у него все лицо разбито, но он не жалуется.

— А жаловаться бесполезно. Захир — зверь. Бедняга Филин.

— Слушай, Осел, он сейчас у Стены Ожидания. Почему бы тебе не сходить туда, может развеселишь его. Я, похоже, все утро буду бегать между «Якорем» и «Улыбкой Троллопа». У Рена нет трех бочек портера, а два золотых — это чрезмерная цена за те помои, что продает твой дядя.

— Ты не сказал, что у Рена нет портера, — заметил Осел.

— Имея по пять общинок за круг? Конечно, не сказал. Я всего лишь передаю послания, а советы даю за отдельную плату.

Осел улыбнулся:

— Увидимся у Стены.

— В полдень, — согласился Хорек. — Я куплю вам с Филином что-нибудь поесть.

Филин был не один. С ним была Мышка. Глядя на Филина, становилось ясно, как дурно обращался с ним его старший брат: на скуле багровел синяк, на лице застыло выражение страдания, и двигался он, как старик. Мышка пыталась развлечь его. Они были такой милой парой, что несколько человек специально подошли, чтобы бросить детям монетки. Осел немного понаблюдал за ними, потом подошел.

— Привет, Осел, — поздоровалась Мышка.

— Привет, Мышка, привет, Филин. Я, похоже, испорчу вам все сборы.

— Почему? — спросила Мышка.

— Я не симпатичный.

Филин усмехнулся, потом поморщился от боли:

— Просто изображай глупенького…

— Еще более придурковатого, чем обычно, — вставила Мышка.

— А я буду изображать человека страдающего и обремененного заботами, — продолжил Филин, не обращая на нее внимания, — а Мышка может прикинуться озабоченной чем-то.

Осел порылся в карманах и нашел там уголек. Он тупо на него смотрел, пока Мышка не разглядела, что это. Девчушка оживилась:

— Ой, дай его мне, Осел. Ну, пожалуйста. Извини, что дразнила тебя. Пожалуйста, Осел. Ты ведь его специально для меня принес, да?

Пытаясь скрыть свою радость, Осел прикинулся удивленным. Потом изобразил, что до него медленно доходит сказанное, и лишь после этого подтолкнул кусочек угля к девочке.

— Хочешь? — спросил он и засиял от удовольствия, когда она схватила уголек.

Им бросили еще несколько монет, но они уже не обращали внимания на окружающих, они смотрели, как оживал рисунок Мышки. Она рисовала то, что было вокруг и в толпе: горькую улыбку на размалеванном лице проститутки; иностранного негоцианта с волосами, как кукурузная мочалка; двух игроков в хассе, напряженно застывших над фигурами на своем игровом столе; торгующегося купца; знатного дворянина, в шелках и лентах, с тросточкой в руке. Рисунок разрастался, как по волшебству. Но уголек закончился прежде, чем Мышка успела все нарисовать. Ребята вздохнули и оторвали глаза от рисунка. И только тогда все трое поняли, что на них обращают внимание. Вокруг них собралось много людей.

Наблюдатели молчали, кто потрясенно, кто испуганно. Мышка широко раскрыла глаза; кто-то смуглой рукой зажал ей рот. Филин почти не дышал, в ужасе ожидая крика: «Ведьма». Только Осел сохранял свое внешне безмятежное равнодушие, хотя мысленно отчаянно искал способ разрядить обстановку. Потом дворянин, которого нарисовала Мышка, вышел вперед. Мышка очень точно передала его образ: умные глаза, ироничная улыбка, изящная тонкая рука. Он указал тростью на свой портрет.

— Впечатляет, — сказал он. — Действительно, впечатляет. — Небрежным жестом он обрушил на мостовую целый ливень монет. И его действие будто послужило сигналом — монеты посыпались одна за другой. Потрясенные дети, не растерявшись, кинулись их собирать. Из-за этой возни весь рисунок стерся, так что уже ничего нельзя было рассмотреть.

— О, милая Печальная Леди, — пробормотал Филин. — Да здесь денег больше, чем я за месяц насобираю.

— Только не проси меня рисовать еще раз, — взмолилась Мышка.

— Да уж, — согласился Осел. — Слишком опасно.

— Что мы с деньгами сделаем? — спросила Мышка.

— Возьми мою долю, — предложил Осел. — Тебе деньги нужнее.

Мышка покачала головой.

— Мои родители только начнут вопросы задавать, они никогда не поверят, что я их не украла.

Филин тоже был в ужасе:

— И мне нельзя брать. Если Зах найдет их… о боги, он подумает, что это из-за того, что он избил меня.

— Давайте отнесем их Норке, — предложил Осел. — Она их спрячет.

— Точно. — У Филина от найденного решения даже, потеплело в груди, а с лица сошла восковая бледность. — Кто хочет пойти разыскать ее? Осел?

— Я, я пойду, — вызвалась Мышка.

Вскоре она ушла.

Мышка вернулась к Стене Ожидания вместе с Норкой, там уже был Хорек с буханкой хлеба и колбасой. Хорек нахально улыбнулся воровке.

— Можно не сомневаться, что ты появишься там, где пахнет едой, — сказал он вместо приветствия.

— Привет, Хорек, Филин, Осел. Так что у вас приключилось? А то Мышка с испугу только что-то попискивает.

— Я хочу, чтобы ты припрятала мои деньги, — сказал Филин, — если ты не против.

У Хорька глаза полезли на лоб:

— Ты хочешь припрятать деньги от Захира?

Филин кивнул, а Хорек даже присвистнул:

— Давно пора.

Филин оторвал большой лоскут от своей потрепанной рубахи и завязал монеты в узелок. Потом он небрежно бросил сверток Норке. Оценив его вес, она не смогла скрыть удивления.

— Пересчитал?

Он покачал головой.

— Там немного серебра и куча мелочи.

— А что произошло?

Осел рассказал им о случившемся, пока они уминали хлеб с ломтями колбасы. Он был абсолютно спокойным, но остальные — потрясены. Хотя было очень жарко, Мышка жалась к Филину, будто дрожа от холода. Осел умолк, но никто не решался нарушить тишину, потом заговорила Норка:

— Хижан говорит, что знатные денег не считают.

— Какая мудрая мысль, и от кого я ее слышу! — прокомментировал ее слова кто-то рядом.

Все подпрыгнули. Это оказался портовый грузчик, Акулья Наживка. Норка гордо вскинула голову и дерзко уставилась на него. В его присутствии она всегда чувствовала некоторую неловкость. Норка не любила противоречий, а Акулья Наживка был весь соткан из них. Говорил он, как дворянин, но его лицо, все в шрамах, и мозолистые руки выдавали рабочего. За ним закрепилась репутация человека расчетливого и безжалостного, но к ней и ее друзьям он был неизменно добр. Филин, который хорошо разбирался в людях, доверял ему.

— Акулья Наживка! — воскликнул Филин. — Что ты здесь делаешь?

— Подслушиваю, — ответил тот. — На самом деле меня попросили доставить вот это. — Откуда-то из глубины кармана Акулья Наживка достал плоский прямоугольный пакет и отдал его Мышке. — От поклонника.

Мышка несколько секунд смотрела на него, озабоченно хмуря брови, потом развязала веревку и развернула пакет. Там была красивая кожаная папка, а в ней стопка белой бумаги, несколько угольных карандашей, два пузырька чернил, с полдюжины перьев и маленький серебряный ножик. Девочка не могла оторвать глаз от этих сокровищ. Потом медленно подняла голову и взглянула на грузчика снизу вверх. Лицо у него было странное, задумчивое.

— Я никогда не пользовалась… — Она беспомощно взмахнула рукой.

Губы Акульей Наживки сложились в болезненную улыбку.

— Я загляну вечерком в «Улыбку Троллопа» и покажу тебе, как точить перья.

— От кого это?

— От Венихара Гобез-Ихава, дворянина с тросточкой. Передать от тебя благодарность, Мышка?

— Подожди, — сказала она твердо. — Я подарю ему рисунок.

Акулья Наживка прислонился к стене, а она взяла карандаш и начала рисовать. Это был портрет по памяти: ее благодетель смотрел вниз на что-то, что его заинтересовало. Филин почти слышал голос мужчины: «Впечатляет».

Когда Мышка закончила, она отдала рисунок Акульей Наживке. Потом протянула ему карандаш и попросила:

— Напиши внизу: «С благодарностью от Мышки».

— Написать? — повторил Акулья Наживка. — Ты думаешь, я умею писать?

Мышка твердо посмотрела ему в глаза.

— Ты сказал, что научишь меня точить перья.

Он потер рукой лоб, как бы признаваясь, взял карандаш и аккуратно вывел буквы. Потом отдал Мышке карандаш и без дальнейших комментариев растворился в толпе.

— Венихар Гобез-Ихав, — мягко повторила Норка, перекатывая имя во рту и пробуя его на вкус, будто так могла выудить из него ценные сведения. — Интересно, кто это?

— Интересно, откуда он знает Акулью Наживку? — сказал Хорек. — И откуда Акулья Наживка — Акулья Наживка! — умеет писать?

— Интересно, — размышляла Мышка, — как бы выглядел Акулья Наживка, если бы у него не было этого ужасного шрама.

Они все умолкли. Норка огляделась по сторонам и встала.

— Мне пора. Еще надо рыбку поймать да Мастеру угодить. Вы вечером будете в «Троллопе»?

— Только когда стемнеет, — ответил Осел. — Я в немилости.

Норка усмехнулась.

— Снова или все еще?

Он пожал плечами.

— Все снова. Увидимся, Норка.

Глава четвертая

ПОДМАСТЕРЬЕ

У Норки был удачный день. Секретный запас филина, который она в тишине и спокойствии пересчитала в своем убежище, прежде чем спрятать, составил немыслимую сумму: четыре золотых, шесть полузолотых, пятнадцать гильдов и пятьдесят две общинки. Вдобавок к этому подарку судьбы (который, в конце концов, достался не ей, а ее другу, хотя это тоже было чудесно), на пристани толклось много беспечного народу и почти не было стражи. Уже после полудня у нее было улова достаточно, чтобы угодить Мастеру.

Пробираясь к таверне «Побитая шавка», Норка заметила на улице мужчину. Он был одет очень прилично: одежда была хорошего качества и чистая. Что-то заставило ее проследить за ним. Он и двигался не как человек из Трущоб. Сам того не осознавая, он Держал голову с высокомерием знати. Она тихонько улыбнулась. Если он торговец или мелкий дворянин, случайно забредший в Трущобы, от Норки ему не уйти. Очень осторожно она подкралась поближе.

Норка проделала все виртуозно: секунду назад все его вещи еще были при нем, а уже в следующую — его элегантный кожаный кошелек лежал за пазухой У Норки. Затем девушка влезла на крышу разваливающегося склада и оттуда стала наблюдать за удаляющимся мужчиной.

Когда он скрылся из виду, она осмотрелась, вынула кошелек и заглянула в него. Норка чуть не свалилась с крыши: в кошельке было пять тяжелых полновесных золотых империалов, миниатюра с портретом дворянина и кольцо из золота и оникса с печаткой. Ее охватила паника. Ей достался необычный кошелек: это была плата за убийство.

Норка попыталась успокоиться и все обдумать. Она достала из кошелька миниатюру и уставилась на нее. Пять империалов — целое состояние, и, должно быть, жертва — очень важный человек. На миниатюре был изображен в профиль молодой человек со смуглой кожей, как у большинства жителей Бараглафа, светло-карими глазами, классическими чертами лица, черными волосами. Это был очень хороший портрет, решила Норка, потому что молодой человек, казалось, вот-вот обернется и заговорит с ней. Норка всматривалась в него, пытаясь запомнить лицо. Потом со вздохом собралась убрать портрет обратно в кошелек, но поймала себя на том, что кладет его отдельно. Ей очень хотелось оставить его себе и сохранить все в тайне, не взирая на возможные последствия. Она задрожала. Потом стала рассматривать кольцо с печаткой. На ониксе была выгравирована печать, которая ни о чем ей не говорила: бабочка с раскрытыми крыльями, заключенная в шестиконечную звезду.

Наконец, решив, как надо поступить, Норка спустилась с крыши и направилась к «Побитой шавке». Что бы ни произошло дальше, Хижан, по крайней мере, не сможет обвинить ее в том, что она провела еще один бесплодный день.

В «Побитой шавке» было очень людно и шумно. Хижан, оберегая забинтованную руку, сидел во главе стола. На этот раз, когда Норка приближалась к столу, не было никаких насмешек и комментариев, Хижан вопросительно приподнял бровь.

— Что у вас с рукой, Мастер? — спросила она вместо приветствия.

— Ничего страшного, Норка. Просто небольшая драка. Но человек Ибханы получил ножик в бок. В конце концов пришлось прибегнуть к этому способу. А как твоя охота сегодня, Норка?

— Я, кажется, превзошла себя, Мастер. — Она бросила кошелек на стол перед ним. — Я стащила его у человека, которого приняла за прохожего, случайно забредшего в Трущобы.

Хижан высыпал содержимое кошелька на стол. Золото зазвенело и рассыпалось, сверкая, как звезды на темном небе.

— Боги праведные, — выдохнул один из помощников.

Хижан взял в руки кольцо.

— Дом Ажеров. Твоя жертва — он видел тебя, Норка?

Она покачала головой.

— Ты уверена?

— Он даже не дернулся, Мастер. — При виде напряженного взгляда Хижана ужасная догадка посетила ее: «Он мог знать, что я иду за ним, и специально притворялся — но это же бессмысленно. В ловушку вряд ли положили бы империалы».

Хижан молчал так долго, что Норка уже было подумала, что он от злости потерял дар речи. Он ведь предупреждал ее, чтобы оставила в покое обитателей Трущоб, а она не послушала.

— Ну что ж, Норка, — сказал он, когда тишина стала невыносимой. — Ты не оставила мне выбора. Мне придется повысить тебя до Подмастерья, хоть ты и мала еще для этого. — Он указал на империалы на столе. — Ты уплатила Гильдии налог за семь лет службы в качестве Подмастерья. — Он сложил все обратно в кошелек и встал. — Пойдем со мной, я отведу тебя в Совет нашей Гильдии и оформлю тебя по всем правилам.

— Вы очень добры, Мастер, но не думаете ли вы, что это всего лишь слепой случай?

Хижан взял ее за подбородок:

— Случайность это или нет, Норка, ты не оставила мне выбора. Даже если бы я захотел выдать тебе твою долю ученика, у меня не набралось бы сдачи. Твоя доля — две пятых, Норка, это очень малое вознаграждение за такую добычу, и то она составила бы двести золотых, или четыреста полузолотых, или двенадцать тысяч гильдов. Так что будем считать, что ты — Подмастерье, Норка.

Акулья Наживка не любил трактир «Костяной гребень». Он находился на границе портового района и района Храмов, и сюда часто забредали богатые бездельники, которые воображали, что тем самым бросают вызов всем опасностям. Цены здесь были высокие, а эль плохой (хотя вино вполне даже ничего), и к тому же здесь он всегда чувствовал себя у всех на виду.

Но Венихар Гобез-Ихав не спрашивал о том, что ему нравится, и уж, конечно, старик не приглашал грузчика во Дворец.

Торговля шла вяло. Он обвел взглядом всех, кто был в трактире, и не заметил никого, кто внушал бы ему подозрения. Венихар Гобез-Ихав занял столик в стороне, у окна, оттуда можно было видеть всех и не опасаться, что их подслушают. Акулья Наживка подсел к дворянину.

— Вот, — начал он, передавая ему рисунок Мышки.

Старик улыбнулся:

— Она — чудо. Что ты можешь о ней рассказать?

— Ее родители — торговцы цветами. Бедны, но очень трудолюбивы. Они в дочери души не чают, что в Трущобах означает, что ее не бьют и ей всегда хватает еды. Вен, — добавил он, заметив отсутствующее выражение на лице собеседника. — О чем ты думаешь?

— Такой талант заслуживает, чтобы его развивали. Мне даже жаль, что у нее есть родственники. Дому Ихавов было бы легче принять ее, если бы она была сиротой.

Акулья Наживка горько улыбнулся:

— Поговори с родителями. В Трущобах все продается.

Венихар Гобез-Ихав холодно взглянул на него:

— Я не это имел в виду. Между прочим, Ан…

— Акулья Наживка.

— Как угодно. Я слышал, как Адеран Денихар посылал проклятья в адрес «этого чертового смутьяна-грузчика». Кажется, два его корабля не разгрузились до полуденного прилива, и он был очень недоволен.

— Я не удивляюсь. — Акулья Наживка неожиданно улыбнулся. — И мне ничуть его не жаль. Если этот негодяй с крепкими кулаками не будет платить моим людям нормальное жалование, пусть его товары хоть совсем сгниют.

Венихар вздохнул.

— У тебя просто талант заводить врагов и не хватает ума выбрать себе верных сторонников. Ты что, хочешь, чтобы тебя убили?

— Может быть и так, — мрачно ответил Акулья Наживка.

Старик перегнулся через стол и схватил его за руку.

— Это не ответ. Почему ты не идешь домой?

— Домой? Домой? — Грузчик горько рассмеялся. — У меня нет дома, Вен. Есть только клетка. И я лучше умру, пытаясь сделать что-нибудь полезное, чем буду экспонатом в проклятом зоопарке знати.

— Ты считаешь это полезным? Стоит ли рисковать ради горстки неграмотных рабочих?

— Я знаю, как это выглядит со стороны, — ответил Акулья Наживка. — Охранники какого-нибудь дворянина за вечер проигрывают в кости больше, чем мои друзья-рабочие получают за неделю. Но знаешь ли ты, как даже маленькая прибавка к зарплате изменит их жизнь? Им будет хватать денег на еду и одежду; они смогут жить в домах, а не в лачугах. У них появятся достоинство и надежда — вещи, которые даже в Трущобах не купишь и не продашь.

— Это означает, — сухо возразил Венихар, — что у них будет больше денег на выпивку, наркотики и проституток, но если хочешь, можешь оставаться идеалистом.

— Спасибо, Ваша Светлость, за разрешение, — ответил Акулья Наживка с убийственным сарказмом. — А нет ли у вас какой-нибудь прихоти или мимолетного каприза, которые я, пресмыкаясь, с подобострастием поспешу исполнить?

Что-то во взгляде Венихара охладило его гнев.

— Вы разозлили меня намеренно, — обвинил он старика.

В глазах Венихара промелькнуло понимание.

— Да. Ты кажешься совсем другим. Я хотел проверить, действительно ли ты так изменился. Присматривай за маленькой Мышкой, пока я не решу, как следует действовать. И знаешь, Акулья Наживка, будь осторожен.

К тому времени, как Норка добралась до «Улыбки Троллопа», посетителей стало меньше. В трактире, в основном, остались горькие пьяницы. Осел и Хорек стояли с факелами на улице, освещая путь людям, а Мышка, Филин и Киса укрылись в темной буфетной.

— Мы уже вымыли посуду после ужина, — сказала Киса, — так что Аркид ворчать не будет. Мышка ждет Акулью Наживку. А у тебя что случилось, Норка? Тебя прямо распирает от новостей.

— Не будем пока об этом говорить. Филин, Зах не будет тебя искать?

Филин покачал головой:

— Нет, он еще полон Дури после вчерашнего улова. Так что рассказывай, тебе станет легче.

— Нет, не станет, — упорствовала Норка.

Киса и Филин принялись ее упрашивать. Норке очень хотелось рассказать друзьям о миниатюре, но она решила все обдумать. К счастью, именно в этот момент в комнату тихонько вошел Акулья Наживка. Посыпались шуточки, а грузчик начал учить Мышку точить перья. Это оказалось не таким уж простым делом, и еще больше стараний потребовалось, чтобы научится рисовать таким ненадежным инструментом. Акулья Наживка был на удивление терпелив. Наблюдая за ним, Норка вдруг поняла, что очень хочет, чтобы грузчик научил ее писать. Но прежде чем она успела обратиться к нему, в комнату ворвался Хорек. Он запыхался и был очень бледен.

— Вы не поверите, что сейчас случилось, — выпалил он. — Человек, которого я сопровождал, он… то есть на нас напали. Их было не меньше пяти человек, и все с ножами. Я думаю, его убили. А потом — потом появилась стража.

— Стража? — спросили одновременно Киса и Филин.

— В Трущобах? — поразилась Норка.

Хорек кивнул.

— Мы еще и на три квартала от Храмовых Ворот не отошли. Стражников было двое: один патрульный и один из Храмовой Стражи. Я бросил факел и убежал. Не нравится мне все это.

— Как он выглядел? — спросил Акулья Наживка.

— Я думаю, он недавно в Трущобах, — сказал Хорек. — Одежда хорошая, чистая. Ничего примечательного, вот только походка у него как у дворянина.

Мышка нахмурилась.

— Ты бы узнал его, если бы снова увидел?

— Ты, похоже, не слушала меня, Мышка: он мертв.

Она обмакнула перо в чернила и стала рисовать.

— Это он? — Она нарисовала человека, который назвался Морским Ястребом и отправил ее с поручением к Храмовому Стражнику.

У Хорька от удивления округлились глаза. У Норки тоже. Акулья Наживка чертыхнулся.

— Это он, — выдохнул Хорек.

— Откуда ты узнала, Мышка? — потребовал ответа грузчик.

— Догадалась. Вчера он заплатил мне, чтобы я отнесла его записку. И как раз Храмовому Стражнику. И он обманул меня, — добавила она обиженно.

— Храмовый Стражник был иностранцем? — продолжал выспрашивать Акулья Наживка. — Блондин? С усами? — Когда она кивнула, он снова чертыхнулся. Потом обернулся к Норке. — А у тебя почему такой вид, будто ты гнездо ос проглотила, Подмастерье Норка?

Норка заставила себя выдохнуть. К ее собственному удивлению, голос ее звучал ровно:

— А ты быстро узнаешь сплетни.

— Это твой клиент? — настаивал Акулья Наживка. Взгляд его был жестким.

Норка кивнула.

— Кто он такой? Что ты у него украла?

Норка скривила губы.

— Что, разве слухи до тебя не дошли?

— Слухи врут. Что ты украла?

От его взгляда у девушки застыла кровь. Целую вечность она размышляла, а он ждал, как свернувшийся кольцами удав. Наконец, не видя другого выхода, Норка ответила:

— Кошелек, в котором было пять империалов, золотое кольцо с печаткой из черного камня и вот это. — Она сунула руку за пазуху. Но, дотронувшись до миниатюры из слоновой кости, она заколебалась. — Я не сказала об этом Хижану, да и вообще никому, если уж на то пошло. Так что, если не хочешь, чтобы меня убили… — Она швырнула портрет, но Акулья Наживка поймал его. Его глаза сначала засветились — он явно узнал этого человека, а потом заметно округлились от удивления.

— Какая была печатка?

— Бабочка в шестиконечной звезде. Хижан сказал, что это Дом Ажеров. А кто был мой клиент? И кто это на портрете?

Пока Акулья Наживка сидел, задумавшись, Мышка выхватила портрет у него из рук.

— Это же он! — крикнула она. — Точно! Точно!

— Кто? — спросила Норка.

— Он! Ученый Король Кетиран.

— Король, — разом выдохнули Киса, Норка и Филин.

— Кто это был? — снова спросила Норка. — Кто этот человек, которого наняли убить Короля? И кто его нанял? Дом Ажеров?

Акулья Наживка поднялся, забрал у Мышки портрет и сунул его Норке в руки.

— Спрячь это.

— Акулья Наживка! — крикнула Норка, остановив его на полпути к двери. — Лучше объясни.

— А то что? Я считаюсь с угрозой, только если ее прямо высказывают.

— Или я пойду к Хижану.

— Хорошо, — проворчал он. — Тебя могут из-за этого убить — а у меня всего лишь подозрения. Я попытаюсь тебя защитить. — Прочитав по ее глазам, что она с ним не согласна, он шумно вздохнул и вернулся к ней. — Я думаю, кто-то хотел впутать в это дело Дом Ажеров, заставить людей думать, что это они наняли того человека, чтобы убить Ученого Короля. Никак по-другому я не могу объяснить, почему в один кошелек положили кольцо с печаткой и столь узнаваемый портрет. Это глупо. Теперь…

— Подожди! — крикнула Мышка. — Так, значит, кто-то пытается убить Ученого Короля?

— Короля всегда кто-то пытается убить. Только никому не рассказывайте о кошельке.

— Не будь дураком, — твердо сказала Киса. — Ты же знаешь, мы обязательно расскажем Ослу.

— Ладно, но больше — никому. И смотрите, чтобы вас не подслушали. Это не игра, ребятки. — С этими словами Акулья Наживка растворился в ночи.

Не успел он уйти, как появился Осел. Он обратился к Норке с выражением благоговейного ужаса:

— Ты что, и вправду украла кошелек с пятью империалами?

Она торжественно кивнула.

— Хижан за это произвел меня в Подмастерья. А ты все время стоял снаружи?

Он пожал плечами.

— Почти. Я слышал, какую суматоху подняли стражники из-за клиента Хорька. Ох, и злились они. Кажется, у него что-то должно было быть с собой, а не оказалось. Я смотался, когда услышал, как один из них сказал: «Обыскать улицы».

— Что будем теперь делать? — спросила Киса.

— Ничего, — ответила Норка. — Ждать. Заляжем на дно.

— Надо предупредить его, — сказала Мышка.

— Не будь дурочкой, — фыркнула Норка. — Кто нас послушает?

— Нет, — сказал Филин. — Нет. Мышка права, должны предупредить Короля, но надо сначала побольше разузнать… — Взгляд у Филина был отчаянным и блуждающим.

— Филин, — возразила Киса, тряся мальчишку за руку. — Мы всего лишь трущобные крысы. Мы ничего не можем сделать!

— Но мы нужны ему! — завопил Филин и расплакался.

Глава пятая

РАБ

Поздно вечером Филин пробрался в полуразвалившуюся лачугу, которая служила домом ему и его брату. Он слышал тяжелое дыхание Захира, прерываемое время от времени бессвязным бормотанием. Филин подавил вздох. Должно быть, Зах принял дозу наркотика на целый полугильд, если до сих пор в беспамятстве. Потом мальчик печально улыбнулся. По крайней мере, можно не бояться, что Зах проснется. Брат в таком состоянии не заметил бы, даже если мимо него прошел Король со всеми своими гарольдами, бьющими в литавры.

Продвигаясь на ощупь, он вскоре нашел кремень и лампу. В следующее мгновение лачугу залил теплый свет лампы. И тут Филин застыл. В свете лампы в дальнем углу блеснули глаза; это была не крыса, а человек. От страха мальчик клацнул зубами, но усилием воли взял себя в руки и поставил лампу на пол. Затем он, делая вид, что ищет что-то, стал пробираться к двери. Кто бы там ни прятался, ничего хорошего эта встреча не сулила — иначе почему чужак с ним не поздоровался?

Ему почти удалось выбраться из лачуги, он уже нырнул в дверной проем, но в этот момент кто-то схватил его и накинул на голову холщовый мешок. Его толкнули, и он упал, сильно ударившись о мостовую. Судорожно хватая ртом воздух, он услышал голоса.

— Поймал его? — Этот голос доносился из лачуги.

— Да.

— Хорошо. Свяжи, только осторожно. Зах избил его, так что не сделай еще хуже. Когда свяжешь, я хочу на него взглянуть.

Мальчику связали запястья и щиколотки, потом сняли мешок. Один из мужчин подошел к нему с лампой в руке. Мужчина и мальчик разглядывали друг друга. Перед Филином стоял человек лет тридцати пяти, откормленный гораздо лучше, чем любой из обитателей Трущоб; круглые серые глаза и густая борода придавали ему необычный вид. Заметив, что мальчик разглядывает его, мужчина улыбнулся и стал походить на кота, сидящего перед полной миской сметаны.

— В кои веки, — пробормотал он, — я не разочарован. У тебя поразительно красивые глаза, парень, хоть ты весь в синяках.

Филин отвернулся, его охватило холодное отчаяние. Теперь он знал, кто это такой: Антаг, работорговец. Двое продолжили разговор, и Филин заставил себя прислушаться.

— …не в состоянии взять деньги, сэр. Может быть, оставим всю сумму здесь?

— Чтобы потом он сказал, что я не заплатил? Нет уж. Подожди, пока он очухается, и заплати ему двадцать гильдов и фентарру Сонного Дурмана.

— Не надо, — взмолился Филин. — Не давайте Заху так много Дурмана. Он примет все сразу — не удержится — и отключится на несколько дней. Кто-нибудь обязательно украдет у него деньги или даже убьет его.

— Твой гнусный братец продал тебя, парень. Неужели тебя волнует, что с ним будет дальше. — Работорговец нахмурился, увидев на щеках Филина слезы. — Но, похоже, тебя и вправду это волнует. О Боги! Он тебя не стоит. — Он наклонился и поднял Филина.

— Если вы развяжете мне ноги, я сам пойду, — предложил Филин.

Мужчина засмеялся.

— Если бы я развязал тебе ноги, ты бы побежал.

— Сэр, — вмешался другой мужчина. — Может, сходить за Таленом?

— Не надо. Я справлюсь. — И он двинулся в темноту, унося Филина.

— Что вы собираетесь со мной делать? — спросил Филин, глядя ему в лицо.

— Я собираюсь продать тебя, парень. У меня есть клиент, который ищет как раз что-то вроде тебя.

— У меня есть подруга в Гильдии воров, она мне кое-что должна. Может, вы продадите меня ей?

— Сомневаюсь, что твоя подружка должна тебе так много. Если клиент заинтересуется тобой, то мы будем обсуждать цену в империалах. И даже на открытых торгах, я думаю, за тебя можно выручить шестьдесят золотых. — Он взглянул на Филина даже с сочувствием. — Послушай, тот, кто выложит за тебя такие деньги, не даст тебе голодать.

Филин расплакался.

— Но я не хочу быть рабом.

Работорговец поставил Филина на ноги и вытер ему слезы.

— Теперь слишком поздно, малыш. Ты уже раб. У меня есть на тебя документы, я заплатил твоему брату. Даже если ты сбежишь от меня, это ничего не изменит. Ты можешь кричать, плакать, умолять — ничего не поможет. Но будет лучше, если ты пойдешь рядом со мной и постараешься произвести хорошее впечатление на покупателя. Я думаю, там тебе будет лучше, чем если бы тебя продали в один из домов удовольствий.

— Не говоря уже о том, — кисло вставил Филин, — что вы лучше получите за меня сумму в империалах, чем просто шестьдесят золотых. Ладно, развязывайте мне ноги, я не убегу.

Торговец намотал на кулак конец веревки, которой были стянуты руки Филина, потом наклонился и перерезал веревки у него на ногах. Второй мужчина вывел их из Трущоб через пристань в район с широкими улицами, по сторонам которых вытянулись дорогие магазины и хорошие гостиницы. Там они наняли носилки. Филин никогда раньше не ездил на носилках. Ему очень хотелось посмотреть, куда они едут, но занавески были закрыты. Носилки, наконец, остановились. Мальчик понял, что они попали на чей-то богатый двор. Филин с удивлением увидел, что солдат, одетый в цвета Королевской гвардии, и еще два человека направились к ним.

— А, — сказал с легким отвращением Командор Королевской гвардии. — Мастер Антаг. Я вижу, опять промышляешь своими делишками.

— Точно, дорогой Командор Бенек, — с натянутой улыбкой ответил торговец. — Как и вы вашими. Действительно, мы, преданные слуги знати, не знаем покоя. Пойдем, мальчик, — добавил он и поспешно потащил Филина в дом.

Мастер Антаг пробирался через лабиринт коридоров. Они шли уже несколько минут, и только тут Филин понял, что они в Королевском Дворце. Его сердце упало — он вспомнил сплетни о распутстве дворян. Вдруг он услышал музыку, доносившуюся из открытых дверей. Нежный голос лютни, а потом сладкие переливы флейты подарили ему надежду. Он застыл. Вместе с музыкой ему явился образ: чужеземка, которую он видел во сне, с лютней в руках, а рядом с ней тот дворянин, которого рисовала Мышка, держит у губ серебряную флейту, отделанную слоновой костью.

— Пойдем, — подтолкнул его Антаг.

— Сэр, пожалуйста, — Филин использовал свой богатый опыт попрошайки. — Можно, мы зайдем и немного послушаем? Всего минуточку… Она так чудесна. — Почувствовав, что работорговец колеблется, Филин добавил в голос немного отчаяния, которое на самом деле переполняло его. — Пожалуйста. Ведь одна-две минутки погоды не сделают.

Торговец взглянул на Филина. Мольба и боль в больших золотистых глазах мальчугана пробили толстую броню жадности и жестокости.

— Ладно, только на минутку. И не тревожь их.

Мастер Антаг и Филин тихонько вошли в комнату.

Музыканты устроились между двумя подсвечниками с длинными белыми свечами. Они сидели лицом к двери, совсем близко, в точности как он их и представлял. Музыка струилась вокруг, нежная и прекрасная. Потом лютня умолкла. Дворянин с упреком взглянул на партнершу и проследил за ее взглядом. Мастер Антаг отвесил поклон.

— Простите, что потревожили вас. Пойдем, мальчик, — добавил он.

— Подождите, — сказала женщина. Подстегиваемый страхом, Филин выудил из глубин памяти имя дворянина. — Лорд… Лорд Гобез-Ихав!

Флейтист подошел поближе, постукивая тросточкой по каменному полу.

— Ну, конечно, — сказал он. — Друг маленькой Мышки, так?

Филин кивнул:

— Да, Филин. Действительно.

Дворянин повернулся к Мастеру Антагу:

— Он продается? Какова ваша цена?

— Я сожалею, мой господин, но у меня уже есть покупатель..

— Но вы с… — начал Филин, но работорговец больно сжал его руку.

— Может, я могу заплатить неустойку вашему покупателю, — предложил Гобез-Ихав.

— О, неустойка обойдется очень дорого.

— Сколько?

Мастер Антаг, извиняясь, пожал плечами.

— Пятьдесят империалов.

Дворянин взглянул на Филина, и на лице его мелькнуло сожаление.

— Боюсь, Дом Гобез-Ихавов не в состоянии выплачивать такие неустойки. Я могу предложить за мальчика максимум пять империалов.

Мастер Антаг снова поклонился.

— Если мой клиент решит, что товар ему не подходит, я вернусь.

— Хорошо. Я буду здесь до полуночи. Или приходите в мои покои.

— Очень хорошо, Лорд Венихар. Пойдем, Филин.

Филин перестал обращать внимание на то, куда они шли. Безнадежность овладела им. Только тяжелая рука Мастера Антага заставляла его двигаться дальше. Когда они, наконец, добрались до места, слуга проводил их в роскошно обставленные комнаты. Стены были увешаны полками с книгами в кожаных переплетах. В одном из углов стоял инкрустированный столик для игры в хассе с резными фигурами. Через несколько минут в комнату вошла женщина. Ее серебристо-белые волосы говорили о том, что она уже в преклонном возрасте, но ее темные глаза на морщинистом лице горели живым огнем.

— А, Антаг, — поприветствовала она его.

К удивлению Филина, тот опустился на одно колено.

— Миледи Исива, посмотрите, кого я вам привел. Как вы думаете, он подойдет?

— Подойди сюда, мальчик, — властно приказала она. Когда он оказался рядом, она взяла его лицо в ладони и стала поворачивать его то так, то эдак. — Кто тебя избил?

— Мой брат.

— А ты заслужил побои?

— Он считал, что заслужил, — ответил Филин. Из рукава она достала тоненький нож и перерезала веревки.

— Он грязный, — заметила она, разглядывая его руки. — Где ты его нашел?

— Он просит милостыню у Храмовых Ворот. Там я его увидел и подумал, что в нем есть то, что вам нужно.

Она пристально взглянула на работорговца.

— Он твой законно? Я не хочу неприятностей.

— Я купил его у старшего брата.

— Хорошо. — Она снова повернулась к Филину. — Как тебя зовут, мальчик?

— Филин.

— Вы должны знать, Миледи Исива, что Венихар Гобез-Ихав тоже заинтересовался мальчиком.

Миледи Исива удивленно вскинула брови:

— Правда? Не думала, что он такой чувствительный. Как он узнал о мальчишке и насколько заинтересовался, Антаг?

— Мы встретили его в одной из галерей. Он музицировал с чужеземной возлюбленной Короля. Мальчик назвал его по имени. Он предложил мне за Филина семь империалов.

— Пять, — поправил Филин.

Антаг пронзил Филина ядовитым взглядом, но тон его остался мягким.

— Тебе надо научиться придерживать свой язык.

Миледи Исива засмеялась.

— Нет! Этим он и очарователен. Он — невинный, честный, откровенный и благородный. Абсолютно неотразимое сочетание для того, что я задумала. Поздравляю, Антаг. Какова твоя цена?

— Двенадцать империалов.

— Ты стоишь двенадцать империалов, мальчик? — спросила женщина у Филина.

— Они заплатили моему брату фентарру Сонного Дурмана и двадцать гильдов. Двенадцать империалов — слишком большой навар, как мне кажется.

— И мне тоже, — согласилась она. — Но добрая воля одного из партнеров по бизнесу — тоже немаловажная вещь. — Она встретилась взглядом с работорговцем. — Я дам тебе десять. — Он поклонился, а ее губы дрогнули в печальной улыбке. — Я уверена, ты бы согласился и на семь.

Он развел руками.

— Я бы взял и пять, но вы купили все мое расположение, щедрая Миледи.

— На обратном пути разыщи Минцеру. Она проследит, чтобы тебе заплатили, — сказала она, отпуская его. Теперь ее внимание сосредоточилось на Филине. Она что-то подсчитывала. — Да, о, да. — Ее алчная улыбка заставила его похолодеть. — Ты — неотразим. У этого бедного ублюдка нет никаких шансов.

Глава шестая

СОВЕТЫ

Норка и ее друзья начали беспокоиться о Филине только через день после его исчезновения. Особенно волновалась Киса. Она уговорила Норку отправиться на поиски Захира. Киса хотела взять с собой и Осла, но тот не мог уйти из «Троллопа», так как Аркид снова стал к нему благосклонен.

— Это не похоже на Филина, — всхлипывала Киса. — А что если Захир покалечил его?

Когда они дошли до лачуги, Норка обернулась к Кисе:

— Ты оставайся снаружи — свистнешь, если кто-нибудь покажется. Может, Заха там и нет; а если есть, то он наверняка разозлится.

Киса кивнула. Она притаилась у порога, готовая ко всяким неожиданностям, а Норка вошла в дом. Внутри было сумрачно. Она постояла у входа, пока ее глаза не привыкли к темноте. В лачуге воняло Сонным Дурманом и грязью. Ее острый слух не уловил звука дыхания, хотя за столом сидел грузный, опустившийся человек. Это был Захир, он был мертв.

Она попыталась осмотреть его. На теле не было ни ранений, ни следов борьбы. Просто слишком много Дурмана. Она обыскала карманы и нашла промасленную бумажку, которая пахла наркотиком. Судя по размерам, в нее была завернута целая фентарра порошка. Девушка сложила бумажку и убрала себе в карман, потом продолжила поиск. За пазухой она нащупала монеты.

— О, боги, — сказала она вслух.

— Что? — Киса появилась в дверях.

— Не заходи, я сейчас уже выхожу, — сказала Норка. Она вышла на улицу. Лицо ее было бледным. Норка показала Кисе пригоршню гильдов. — Боюсь, я знаю, что случилось с Филином. Захир мертв. Должно быть, он принял целую фентарру Дурмана. Я нашла это у него в карманах.

Киса прижала руку к сердцу.

— О, нет, — выдохнула она с болью. — Наверное, этот мерзавец продал его!

Норка угрюмо кивнула:

— Похоже на то, но мы должны знать наверняка. Киса, если возможно, мы выкупим его обратно.

Киса предложила:

— Давай вернемся в «Троллоп» и соберем всех. Может, вместе мы решим, что делать дальше.

Акулья Наживка опаздывал. Он добрался до «Костяного гребня», почти не надеясь, что Венихар дожидается его. Но старый Лорд сидел на своем месте с бокалом вина в руке.

— Я уже и не ждал тебя, — поприветствовал он грузчика.

— Извините, — ответил Акулья Наживка. — Я всего несколько минут назад проверил, нет ли от вас сообщения. Не ожидал, что понадоблюсь вам так скоро. Что случилось?

— Ты ведь знаешь друга маленькой Мышки, Филина? — Акулья Наживка кивнул, и Лорд медленно продолжил. — Я видел его вчера во Дворце. Он был с Мастером Антагом.

Акулья Наживка побледнел.

— О, Боги всемогущие! Наверное, этот мерзавец Захир продал его. Вы не знаете, кто его купил?

— Нет пока. Когда я попытался купить его, работорговец сказал мне, что насчет него уже есть уговор. Но он не сказал, кто заказчик.

Акулья Наживка удивился:

— Вы пытались купить его? Зачем?

— Не знаю. Потому что он молча молил меня что-нибудь сделать. Толку из этого не вышло. Я предложил Антагу за него пять империалов, но он не согласился, — и продолжил, так как Акулья Наживка не мог справиться с потрясением. — Я тревожусь. Арра говорит, что мальчик — очень важная фигура, что при Дворе что-то зреет, а Филин — часть этого заговора.

— Подождите. Кто такая Арра?

— Провидица из Келланда.

— А, чужеземная ведьма Короля, — откликнулся Акулья Наживка. — Так она думает, что Филина вовлекли в какой-то заговор?

— Она видела его во сне и думает, что он всего лишь фигура на доске хассе в одном из Домов Советников.

— Но в каком из Домов?

Старик пожал плечами.

— Какое это имеет значение?

— Вен! — в отчаянии крикнул Акулья Наживка. — Это имеет значение. Вы предложили купить мальчика. Это нехарактерно для вас и может вызвать толки при Дворе, даже если Филин и не самая важная фигура в гамбите одного из Домов. Если ваша Арра права, то кто бы ни купил Филина, он обязательно захочет узнать, почему вы им заинтересовались.

— Тебе повсюду мерещатся интриги, мой мальчик, — постарался успокоить его Венихар. — Откуда они узнают, что я предлагал за него деньги? Там никого не было, кроме Арры, а уж она-то будет помалкивать.

— А мальчик? А работорговец? Антаг обязательно все расскажет своему покупателю хотя бы для того, чтобы набить цену, — вздохнул Акулья Наживка. — У вас нет никаких срочных дел в Хафенаффе?

Венихар возмущенно посмотрел на Акулью Наживку:

— Ты думаешь, я все здесь испорчу?

— Вен, интриги — не ваша сильная сторона. Так почему же вы все-таки предложили купить Филина?

— Я же сказал тебе: он друг маленькой Мышки, и мне стало его жалко.

— Пять империалов из жалости? Да ни один из Домов Советников не поверит в это.

— Что же мне делать? — вскричал Венихар. — Прикажешь еще несколько месяцев коситься на маленьких мальчиков, чтобы моя репутация совсем испортилась?

— Что ж, это вариант, — ехидно отозвался Акулья Наживка. — Тем временем постарайтесь выяснить, кто купил его, только не задавайте никаких вопросов. Просто наблюдайте и смотрите, в ливрее каких цветов появится Филин. — Грузчик вздохнул. — Мне придется сказать Мышке, и Норке, и всем остальным. Для них это будет тяжелой вестью.

— Я думал о том, чтобы послать гонца в Хафенафф просить у Герцога разрешения истратить средства Дома на покупку мальчика. Но я сомневаюсь, что тот, кто купил Филина, польстится на деньги, которые Дом Ихавов сможет выделить на это. Я и правда не смогу оправдать те уступки, на которые придется пойти, чтобы хотя бы возбудить их интерес. — Увидев удивленное одобрение Акульей Наживки, он иронично приподнял брови. — Может быть, интриги — и не моя сильная сторона, мой мальчик, но я же не круглый дурак.

— Я это и не имел в виду, — мягко возразил молодой человек. — Я просто волнуюсь за вас, Вен. Я знаю, какие акулы есть среди Советников. Мне бы не хотелось, чтобы вы пострадали. Вы скажете мне, что вам удастся узнать насчет Филина? Может, он выглядит вполне счастливо.

Старый Лорд чуть заметно улыбнулся:

— Это ты бы истратил на него пять империалов из жалости?

Акулья Наживка печально ответил:

— Я бы истратил и пятьдесят, если бы они у меня были. Но я ведь рискую жизнью и трачу силы, агитируя за то, чтобы горстка простолюдинов получала зарплату получше. — Он поднялся. — Спокойной ночи, Вен.

Поздно ночью Норка и ее друзья собрались в кухне «Троллопа». Последнего из завсегдатаев спровадили домой, и даже Аркид отправился спать. Настроение собравшихся было очень мрачным. Мышка плакала. Хорек и Норка злились; Киса нервно грызла ногти. Осел, как всегда, не показывал своих чувств и выглядел спокойным.

— Я кое-что разнюхала сегодня, — начала Норка. — Антаг купил Филина у его брата. Если верить слухам, тот продал его со всеми потрохами. Я решила выяснить, кто купил мальчика, но когда заявилась в контору Антага, его телохранители вытолкали меня вон. Я еще сходила в несколько домов удовольствий, но и там мне ничего не сказали. Поэтому решила обратиться к Хижану. Мне пришлось поспорить с ним. Поначалу он и слышать не хотел о моей просьбе. Дело в том, что Антаг — единственный человек из Трущоб, приближенный к Совету лордов, — независимый и неприкасаемый. Но я сказала Хижану, что если он не поможет мне, то я пойду к Ибхане — это его конкурентка — и посмотрю, может, от нее будет больше проку. Я уже думала, что он начнет задирать меня, но обошлось. Он помолчал немного, а потом сказал, что если уж я такая глупая или отчаянная, то постарается хотя бы что-то узнать. Потом свел меня с некоторыми своими знакомыми на рынке рабов. Они мне все уши прожужжали, намекая, что какого-то ребенка-нищего продали в один из Домов Советников за баснословные деньги. Назывались разные суммы: от пяти до двадцати империалов.

— Печальная Леди, — прошептала Киса. — О, Норка, мы никогда не наберем двадцать империалов.

— Это несправедливо, — взорвался Хорек. — Филин стоил сотни таких, как этот мерзкий Захир.

— Но он не умер, — возразила Мышка, — не говори о нем, как будто он мертв.

— Ты оставила сообщение для Акульей Наживки? — спросил Осел. — Может, он что-нибудь придумает.

— Нет, — начала было Норка, но в этот момент дверь открылась и в кухню проскользнул Акулья Наживка.

Он взглянул на их лица и вздохнул:

— Так, значит, вы уже слышали о Филине. Мне очень жаль. Государство, где продают детей, ужасное место.

— Акулья Наживка, а зачем Дому Советников понадобился Филин? — спросила Мышка со слезами в голосе.

— Откуда вы знаете, что его купил Дом Советников? Вы знаете, какой именно Дом?

Мышка кивнула на Норку, а та пожала плечами:

— Хижан свел меня с несколькими своими знакомыми с рынка рабов, но они не знали (или не пожелали сказать мне), какой из Домов купил Филина.

— Хижан помог тебе? — удивился Акулья Наживка.

— Ты не ответил на мой вопрос, Акулья Наживка, — заметила Мышка.

— Нет, не ответил, — согласился он.

— Ну? — спросила она еще раз.

Он беспомощно развел руками.

— Откуда мне знать? В какой-то степени все зависит от того, какой из Домов купил его. Но Венихар — это тот, кто сказал мне о Филине, между прочим, он видел его во Дворце — Венихар обещал мне узнать, кто купил его и как он себя чувствует. — Грузчик оглядел каждого из них. — Совсем не обязательно, что для Филина это обернется бедой. Подумайте, ведь у него всегда будет обед, и не будет рядом Захира, который измывался и избивал его. Может быть, Филину даже повезло.

— А вдруг его продали какому-нибудь полоумному дворянину? — с горечью спросила Норка. — Не могу поверить, что даже один из Домов Советников готов заплатить двадцать империалов за простого пажа. Если это удача, Акулья Наживка, то, конечно, порадуемся за него. Но мы должны знать точно, понимаешь?

— Понимаю, — грустно сказал Акулья Наживка. — Вен еще рассказал мне, что Арра — чужестранная ведьма Короля — видела Филина во сне. Ей кажется, что Филина купили, чтобы использовать в каком-то заговоре Советников. Она считает, что при дворе затевается что-то темное. Но от этих сведений не так уж много пользы.

Мышка задержала дыхание:

— Заговор против Короля. Филин говорил об этом.

— И он видел во сне Арру, — добавила Норка. — Он сам сказал.

Глава седьмая

СНЫ

Минцера наклонилась к мальчику:

— Ну, давай же, Филин. Ты должен поесть.

— Я не голоден.

— Не может быть. Ты же растешь.

Филин вздохнул. Ему был знаком этот ее взгляд, такой жесткий и неуступчивый. Она не отступится, пока он не сделает то, что ей нужно. Он взял кусочек хлеба и пожевал корочку. Он не был голоден, во всяком случае — не очень голоден. К тому же еда была слишком острой и странной на вкус. Он съел еще кусочек хлеба. Хлеб был мягкий и белый и казался почти безвкусным, но это все же лучше, чем странные специи.

— Поешь немного мяса, мальчик, — настаивала Минцера.

Он послушно откусил несколько кусочков. Острые специи обожгли рот; а язык словно распух и стал шершавым. Он отодвинул от себя тарелку.

— Я больше не хочу.

Минцера внимательно посмотрела на него, потом сочувственно улыбнулась:

— Завтра попрошу повара приготовить для тебя что-нибудь не такое острое. — Она протянула ему стакан вина. — Вот, выпей это.

— Мне бы лучше воды, — попросил он. У него начала кружиться голова.

— Пей, — повторила она.

Он глотнул немного. Вино было очень горькое, и мальчик стал задыхаться. Закашлявшись, он случайно смахнул стакан с вином. Жидкость, красная, как кровь, залила светлую льняную скатерть. Филин смотрел на пятно, затаив дыхание. Потом он заметил маленькие темные кристаллики, оставшиеся там, где жидкость уже впиталась в ткань. Он взял несколько кристалликов со стола и потер пальцами. Они оказались твердыми, с заостренными краями, ярко-голубого цвета. Сердце у него забилось, потемнело в глазах. Его испуганный взгляд задержался на лице Минцеры.

— Ты отравила меня, — сказал он с упреком и без сознания рухнул на стол.

В глазах Минцеры мелькнула озабоченность, но она тут же взялась за дело. Подняла Филина и отнесла его в кровать, расстегнула одежду и завернула в одеяло. «Там было не так много, чтобы он потерял сознание», — подумала она. От страха у нее сжалось сердце. Как она могла ошибиться в расчетах? Миледи Исива спустит с нее шкуру, если мальчик умрет. Она позвонила в колокольчик и вызвала слугу.

— Принеси кувшин кофе, — приказала она.

Еще до того как слуга вернулся, Филин начал стонать. У Минцеры затеплилась надежда. Конечно, будет очень тяжело. Мальчик, скорее всего, будет всю ночь биться в судорогах и кричать. Но по опыту она знала, что те, кто кричат, не умирают от наркотиков.

Филин барахтался в своих снах. Какие-то образы мельтешили в его голове. Сначала он увидел Захира, который сидел неподвижно у стола в их лачуге. Потом Норка о чем-то горячо спорила с Хижаном, а тот плотно сжимал губы. Потом появился какой-то человек, которого он не знал, худой, темноволосый, с какими-то птичьими чертами лица и маленькими злобными глазками. На руке с длинными тонкими пальцами было кольцо с большим зеленым камнем. Ученый Король во главе стола, окруженный своими Советниками. Среди них были и знакомые лица: Ридев Ажер и рядом с ним Венихар Гобез-Ихав. В этой сцене было что-то важное, что-то, что Филин упустил. Он постарался зацепиться за нее, но наркотический дурман уже тащил его дальше. Он судорожно глотал воздух и будто бы тонул. Он бился в судорогах и кричал, но штормовая волна тянула его все глубже и глубже.

— Сколько ты дала ему? — спросила Миледи Исива ледяным тоном.

— Совсем немного, Миледи. Я ведь положила всего половину антитарры. Он съел два куска рагу и даже полстакана вина не выпил. Не должно было это подействовать на него так сильно. — Минцера взяла Филина за плечи, когда он снова забился в судорогах.

Миледи Исива переводила взгляд с управляющей на своего раба, раздраженно хмурясь:

— Хацет — это очень непростое вещество. Поддерживай в нем жизнь. Если сможешь заставить его выпить немного кофе, будет хорошо, но только не пичкай его этим. Зарехаф собирался поговорить со мной сегодня вечером. Мне не хотелось бы привлекать его внимание к мальчику. Постарайся, чтобы он вел себя тихо, и не бегай ко мне со всякими мелочами. Я вернусь, как только Премьер-министр уйдет.

Арра со свистом втянула в себя воздух. Она ухватилась за край стола, зрачки ее расширились, а взгляд стал рассеянным.

— Арра! — Голос Кетирана прозвучал так испуганно, что Провидица откликнулась.

— Пеантелла Домма, — прошептала она, тяжело дыша. Когда ее взгляд снова стал осмысленным, она закрыло лицо ладонями.

— Арра! — Кет схватил ее за плечи и бережно встряхнул. — Что с тобой?

— Хацет!

— Хацет? — Кет был на грани паники. — Кто-то дал тебе хацет?

— Не мне, Филину. Они дали Филину хацет. — Ей удалось глубоко вздохнуть. — О, Господи, какой он сильный! Я должна помочь ему.

— Филин? — Он встряхнул ее чуть сильнее. — Арра, во имя любви богов, говори понятнее.

Она взглянула на напряженное лицо Кетирана и заставила себя говорить отчетливо:

— Они дали Филину хацет.

Он взял ее за подбородок.

— Ради богов над нами и под нами, кто такой Филин?

— Мальчик; мальчик из моих видений. Он просил милостыню у Храмовых Ворот. Теперь он раб Гитивов. У него есть Дар Видений — неразвитый, но очень сильный. Кто-то дал ему хацет. — Она тряхнула головой. — Господи, как он силен. Он чуть не втянул меня. Кет, я должна помочь ему.

— Помочь ему? — прошептал Ученый Король. — Как?

— Я выведу его из его кошмаров. Иначе он умрет или сойдет с ума.

— Выведешь?.. — Он провел достаточно времени в Школе Келланда, чтобы знать, что это граничит с самоубийством. — У тебя нет якоря; ты не находишься в физическом контакте с мальчиком; он нетренирован и силен.

— Ты должен понять две вещи, — сказала она мягко. — Во-первых: я видела его во сне; он важен. Я еще не знаю, зачем точно, Кет, но он нам нужен, он — часть чего-то. Во-вторых: он чуть не утянул меня с собой, прямо сейчас. Я — тренирована, я была не в трансе и не спала, но я чуть не пошла за ним. Если Дом Гитивов собирается пристрастить его к хацету, если они будут продолжать давать ему дозы, он может утянуть меня в свое безумие. Я не могу быть начеку все время; а если бы я была в трансе или спала — или даже просто переутомилась, Кет! — я бы не смогла удержаться. Я должна спасти его, Кет, по крайней мере, нужно попытаться.

Кетиран взял ее лицо обеими руками, с нежностью посмотрел на женщину:

— Будь осторожна, Арра, — прошептал он наконец. — Я не перенесу, если потеряю тебя.

Вниз, вниз… Наркотик окунул Филина в кошмары: воющий призрак Захира, «…ты виноват… это все ты виноват», Киса в ужасе хватается за горло и задыхается… задыхается… Миледи Исива ухмыляется и превращается в кричащего ястреба, впивающегося когтями в его глаза… Работорговец Антаг преследует его и хохочет…

Потом он услышал музыку — мягкие переборы лютни. Он пошел за ней, и музыка распалась на бессмысленные отрывки. Он поймал один из них и постарался удержать его в памяти. Он использовал этот обрывок звука, чтобы вспомнить образ женщины, Арры. Это было укрытие от кошмара. Он представил ее, представил горящие свечи, и снова… снова появилась музыка. На этот раз он пошел осторожнее. Когти кошмара раздирали его, но он бережно удерживал музыку. Наркотик все еще выбрасывал самые потаенные его страхи в море сна, но он отталкивал их, как мусор, а звуки лютни уносили его от опасности, как течение уносит шлюпку со спасшимися от обломков разбитого корабля.

Дыхание мальчика стало легче. Его спящий мозг больше не барахтался в штормовом океане. Сменились и образы. Сейчас он видел огромное каменное здание. Колонны, словно огромные деревья, поддерживали затененный потолок. Свет в дальнем конце зала притягивал его. Филин направился к нему, и его душа наполнилась спокойствием. Когда он приблизился к источнику света, то увидел, что это свеча. Рядом сидела женщина, Арра. Лютня в ее руках плавно пела, но при его появлении она приглушила ее голос.

— Филин, — произнесла она.

— Арра.

— У тебя очень сильный Дар, — сказала она ему.

— Я не понимаю.

— Твои сны, видения, которые у тебя были, — это особый, данный тебе талант. В моей стране его называют Даром Видений. Дар Видений — очень редкая вещь, а такой сильный, как у тебя, и того реже. — Лицо Арры затуманилось. — У меня на родине тебя бы учили и лелеяли, а не отдавали бы в рабы к жестокой, тщеславной женщине.

Филин молчал.

— У нас мало времени, — сказала Арра. — Послушай меня: постарайся не дать им снова накормить себя хацетом. Это то горькое вещество, которое ты почувствовал в пище и вине. Твой Дар делает тебя очень чувствительным к нему. Если они дадут его тебе насильно, вспоминай это место; делай то, что ты делал, чтобы выстроить мой образ и прийти сюда. Это мирное место, если ты сможешь укрыть свой спящий мозг здесь, ты сможешь устоять перед самым сильным наркотиком.

— То, что мне привиделось, это правда?

Она покачала головой.

— Нет, особенно то, что ты видишь с хацетом. Наркотик выпускает на волю твои самые сильные страхи, а потом швыряет их тебе, будто это реальность. Филин, ты можешь сказать мне, для чего ты понадобился Исиве Гитив? Ты знаешь?

— Нет. Она сказала, что я неотразим и что «у бедного ублюдка нет шансов устоять», но я не знаю, что — или кого — она имела в виду. Я сказал Ридеву Ажеру, что из меня решили сделать наживку, но не знаю, для кого.

— Наживку, — хмурясь, повторила Арра.

— Арра, а мы сможем еще так поговорить?

— Не знаю, — призналась она. — Не думаю. Я надеюсь, они больше не станут давать тебе хацет, а без импульса, который дает наркотик, или без соответствующей тренировки у тебя не хватит силы войти со мной в ментальный контакт. — Вдруг весь мир вокруг них содрогнулся. — Больше нет времени, — сказала она. — Помни: никакого хацета.

Филин закашлялся и стал отплевываться, когда кто-то начал вливать ему в рот теплый кофе. Он повернул голову и слабо попытался вырваться из рук, удерживавших его в сидячем положении. Потом он часто заморгал, стараясь отделаться от пелены, мешающий видеть. Он пришел в себя.

— Пей кофе, Филин, — сказала Минцера. — Это тебе поможет.

— Там опять есть хацет? — спросил он. Горло у него саднило, и поэтому голос был хриплым.

Минцера чуть вздрогнула.

— Нет. Но скажи мне: откуда ты знаешь про хацет, трущобная крыса?

Филин быстро соображал.

— Мой брат — наркоман, и он пристрастился к Сонному Дурману. Однажды, когда я был еще маленьким, один из его друзей решил, что будет забавно дать мне наркотик. И он дал мне хацет. Я чуть не умер. Захир — это мой брат — сказал, что некоторые люди очень чувствительны к хацету.

— Я дала тебе не очень много, — медленно произнесла Минцера.

— Чтобы убить меня, много и не нужно.

— Ну ладно, в этом кофе нет хацета. Пей его.

Филин повиновался. По вкусу кофе напоминал тот напиток, который Норка иногда варила ему. Он представил себе воровку, она смеялась и шутила с ним. От этих воспоминаний на глаза внезапно навернулись горькие слезы.

— Филин, — взволнованно спросила Минцера, — что случилось? — В ее голосе было больше нежности, чем обычно.

— Я хочу домой. Пожалуйста, Минцера, я хочу домой. — Видя ее сочувственный взгляд, Филин совсем потерял самообладание. Он зарылся лицом в подушку и заплакал, будто настал конец света.

Арра пришла в себя и почувствовала, что Кетиран держит ее за обе руки. Лицо его было воскового цвета.

— Все в порядке, — сказала она тихо. — О, боги, как я устала!

— А как этот Филин?

Она пожала плечами.

— Он выживет.

— На этот раз, — добавил за нее Ученый Король. — Арра, я могу пойти к Исиве и потребовать, чтобы она отдала мне мальчика. Хотя я не уверен, что это будет мудро с политической точки зрения — Дома Советников очень ревностно относятся к своим привилегиям. Я уверен, что они представят мое вмешательство в самом невыгодном свете. Но если так ты будешь чувствовать себя в большей безопасности, я сделаю это.

На мгновение взгляд Арры сделался отсутствующим. Ее внутреннему зрению предстали серебристые тени, что означало, что она видит будущее — или возможное будущее: мелькающие образы каких-то бед и раздоров в Домах Советников.

— Нет, — прошептала она. — Он важен, наш Филин, но важен именно там, где он есть. Я думаю, что ему суждено работать против Исивы. — Она покусывала костяшки пальцев. — Жаль, что я не могу увидеть это более отчетливо!

— Подожди немного, — пожал он плечами. — Ты благополучно вернулась; мальчик не умер и не сошел с ума. Давай делать по одному чуду за раз.

— Он сказал, что чувствует себя наживкой, — размышляла она.

— Наживкой? — Ученый Король насторожился. — Арра, ты его видела? Он красивый?

— В общем, да. В тот день, когда Венихар пытался купить его, он выглядел гораздо хуже.

— Что он пытался сделать? — Кет чуть не подавился. — Я хотел сказать, он ведь такой правильный. Среди придворных он известен своей щепетильностью по отношению к рабам и мальчикам. С чего бы ему…

Арра рассмеялась.

— Филин — это друг той девочки, Мышки, маленькой художницы. Вен понимал, что это наверняка подмочит его репутацию, но, кажется, не очень волновался.

— Наживка, говоришь, — размышлял Ученый Король. — Если вычеркнуть Венихара Гобез-Ихава из списка тех, для кого могла бы предназначаться такая наживка, первым на ум приходит Ридев Ажер. Нет, вряд ли Исива Гитив пытается урвать концессии у шелкового клана, в этом кроется что-то большее. — Арра была задумчива. — Я бы скорее подумала о… — Она замолкла на полуслове, так как перед ее внутренним взором мелькнул образ: тонкая изящная рука с маникюром, а на пальце кольцо с зеленым драгоценным камнем. — Кто носит кольцо с зеленым камнем? У Ридева голубой.

Король пожал плечами:

— Так о ком бы ты скорее подумала?

— О Зарехафе, твоем Премьер-министре.

Кетиран приподнял брови:

— Все возможно. Ладно, Арра, уже поздно, пойдем спать.

Гораздо позже, когда Филин, выплакавшись, заснул, вернулась Миледи Исива. Скрип пера Минцеры, которая делала записи в большой учетной книге, служил фоном для спокойного дыхания мальчика. Миледи Исива немного передвинула лампу, чтобы свет падал на подушку. Его лицо во сне было спокойным, несмотря на то что на щеках виднелись следы высохших слез. Она повернулась к управляющей:

— Ну?

— Вы видели, как он выглядел до этого. Так продолжалось очень долго. Но, в конце концов, ребенок успокоился. Я влила ему в рот немного кофе, и он проснулся. Выпил еще чашку, и ему стало легче. Миледи, он узнал этот наркотик и спросил, нет ли в кофе еще хацета. Он сказал, что очень чувствителен к хацету, и даже маленькая доза может убить его. Потом заснул.

Исива удивленно вскинула брови:

— А слезы откуда?

— Сказал, что очень хочет домой. А потом плакал, плакал да и заснул. «Пожалуйста, Минцера, я хочу домой», — сказал он мне. Никогда я не чувствовала себя таким чудовищем.

Миледи Исива цинично улыбнулась:

— Он милый.

— Не думаю, что он притворяется.

— Конечно, нет. Именно поэтому он чудесен. Очень жаль, что так вышло с хацетом. Я надеялась, что смогу таким образом дополнительно контролировать его, но рисковать не стоит. Завтра ему станет лучше? Пора ему встретиться с Цитанеком.

В серые предрассветные часы Филину снова приснился худощавый человек с зеленым кольцом на руке. Во сне человек сидел за столом в убогой таверне; к нему подсел другой человек — Ридев Ажер. Между ними происходил какой-то серьезный разговор, но хотя Филину очень хотелось узнать, о чем они беседовали, он никак не мог заставить себя услышать их голоса. Перед пробуждением сцена изменилась. Человек с зеленым кольцом был все еще там, но на этот раз он стоял перед высоким стрельчатым окном в библиотеке Миледи Исивы. Он обернулся будто бы на звук открывающейся двери, и во сне Филин наблюдал, как меняется выражение его лица. Он как будто бы увидел кого-то впервые. Потом Филин проснулся.

Он был один. Одним рывком мальчик поднялся, оделся, потом добрался до двери и подергал ручку. Дверь оказалась не заперта. Со всей осторожностью, на какую был способен, он проскользнул через буфетную для прислуги, спустился на один лестничный пролет, прошел через пустую библиотеку и попал в парадную. Там он застыл: у дверей стояли Элхар и Цезарь — двое телохранителей Миледи Исивы.

Цезарь вздрогнул, как сторожевой пес, учуявший запах, и повернулся к мальчику. При свете лампы был виден шрам от кнута, рассекший его щеку. Элхар сначала не заметил Филина. Он стоял, прислонившись к двери, и чистил ногти кончиком кинжала. Цезарь смотрел на него вопросительно, как смотрит подчиненный на начальника. Элхар пожал плечами. Когда он поднял голову, в ухе у него блеснула серебряная серьга.

— Доброе утро, Филин, — поприветствовал Элхар мальчика.

— Доброе утро, Элхар и Цезарь. Я думал пойти прогуляться перед завтраком.

— Ну так подумай еще, — предложил Элхар.

Филин печально улыбнулся:

— Я думаю, я, пожалуй, пойду еще посплю, пока остальные не встали.

— Вот уже гораздо лучше.

Филин повернулся и пошел назад. Вдруг он обернулся и посмотрел на мужчин:

— Кто-нибудь из вас мог бы пойти со мной, чтобы убедиться, что я не убегу.

— И оставить наш пост? — Элхар покачал головой. — Тебя, может быть, Миледи и простит, но с нас она шкуру спустит.

— Вы ее любите — Миледи, я имею в виду?

— Филин, иди спать.

В голосе Элхара прозвучали угрожающие нотки, поэтому Филин кинулся вверх по лестнице. Он снова заполз под кучу одеял. Он был уверен, что не сможет больше заснуть, но когда в следующий раз открыл глаза, было уже настоящее утро.

Глава восьмая

НАМЕКИ

Мышка сидела в кухне «Троллопа», когда туда вошел Акулья Наживка. Из общего зала вырывался оглушающий шум. Осел помогал обслуживать посетителей. Хорек провожал кого-то из клиентов, освещая ему дорогу, а Киса и Норка еще не пришли. Мышка делала последние штрихи к портрету Филина, который она нарисовала пером и чернилами. Акулья Наживка наблюдал, как она работает.

— Надо тебе показать, как пишется твое имя, — сказал он, безуспешно стараясь придать своему голосу легкость и беспечность. — О, боги. Бедный Филин.

Мышка серьезно взглянула на него.

— Акулья Наживка, откуда у тебя этот шрам на лице?

— От ножа.

— Ты его в драке получил?

— Оставь это, Мышка, — посоветовал он.

Мышка продолжала пристально разглядывать его, от чего мужчине было не по себе. Можно было не сомневаться, что она пыталась запомнить образ, чтобы позже использовать его. Потом она раскрыла свою кожаную папку, достала оттуда три рисунка и разложила их рядышком на деревянной скамье. Когда Акулья Наживка взглянул на них, у него перехватило дыхание.

— Малыш, — прошептал он, — ты играешь в опасную игру. Что с тобой станет, когда ты уже не будешь такой милой и безобидной маленькой девочкой?

Мышка молча выбрала средний листочек и поднесла его край к пламени лампы. Бумага загорелась, скручиваясь и чернея. Она держала его до тех пор, пока не остался только один необгоревший уголок, а потом бросила горящий листок в кучку холодной золы в камине.

— Ты сам нанес себе шрам?

Он стиснул зубы.

— Мышка, — предупреждающе сказал он.

— Шрам, конечно, отвлекает внимание, но он не уменьшает сходства. Я же, в конце концов, это заметила.

— Мышка.

— Вы родственники? Почему ты прячешься?

— Мышка! — Он схватил девочку за плечо, и в его янтарных глазах зажглись отчаяние и решимость. Он понизил голос. — Тебе опасно даже задавать такие вопросы, а уж тем более знать на них ответы. Оставь это. Мое прошлое умерло — совсем. Пусть я буду Акульей Наживкой. Пожалуйста, Мышка.

Мышка убрала два оставшихся рисунка в кожаную папку. Потом она вынула угольный карандашик и дала его Акульей Наживке.

— Покажи мне, как писать мое имя.

Они все еще писали, когда пришли Киса и Норка.

— Есть какие-нибудь вести от вашего благородного друга? — спросила у грузчика Норка.

— Пока нет, — ответил он. — Я пришел сюда, потому что Осел прислал мне весточку, что ему нужно поговорить со мной. Вы не знаете, чего он хочет?

Норка пожала плечами:

— Понятия не имею. Судя по шуму, народ расходится. Если это так, то Осел скоро сюда придет.

В этот момент в дверь вошел Хорек. И почти тотчас из общего зала выскользнул Осел.

— Что тебя тревожит, Осел? — спросил его Акулья Наживка.

— Тебе что-нибудь говорят имена Элхар, или Дедемар, или Ридев? — спокойно спросил его Осел.

Лицо Акульей Наживки окаменело.

— А что? — он едва двигал губами. — Почему ты спрашиваешь?

— Подслушал, как Элхар и Дедемар разговаривали сегодня днем. Они говорили о ком-то и называли ее Миледи, которая была недовольна из-за того… — Он запнулся, пытаясь отделить реальный разговор, который слышал, от тех догадок, которые потом строил сам. — Из-за того, что пропал их бумажник. Тот, которого звали Элхар, назвал это «уликой» и почти обвинил второго в том, что она пропала. Они говорили об убийстве, которое прошло гладко: Морской Ястреб был убит, но при нем не нашли бумажника, хотя стража тщательно обыскала его. Поэтому Миледи злилась из-за напрасно потраченных на наемных убийц и на улики денег, а это, похоже, немаленькие деньги.

— Это все? — спросил Акулья Наживка.

— Нет. Элхар еще сказал Дедемару, что ему надо бы бросить Миледи кость. Тогда Дедемар попросил передать ей, что ее Щенок встречается сегодня после полуночи с Ридевом в таверне «Сытая кошка».

— В «Сытой кошке»? — переспросила Киса. — Это там, где работает Сорока. Раньше это место называлось «Жирная кошка». Уже, наверное, полночь, Пошли скорее!

— Нет! — крикнул Акулья Наживка. — Киса, это не игра. А если и игра, то ставки в ней, черт возьми, слишком высоки!

— Ты что-нибудь понял из всего этого? — спросил Осел.

— Достаточно, чтобы убедиться, что детям в это соваться нельзя! Это большая политика. Нет ничего более опасного, чем интриги Домов Советников.

— Так это связано с заговором против Короля? — спросил Хорек. — Кто такая Миледи?

— Ты что, не слышишь? — сказал Акулья Наживка. — Это все очень опасно!

— Мы слышим, — мирно сказал Осел. — Просто мы не согласны с тобой.

Акулья Наживка вглядывался в их непримиримые лица. Боль и беспокойство исказили его черты, и он взъерошил свои темные волосы.

— О, боги, — пробормотал он. — Как я смогу жить дальше, если допущу, чтобы кого-нибудь из вас убили? Норка, — и обратил молящий взор на воровку. — Интриги Советников — это хуже, гораздо хуже, чем драка в Воровской Гильдии. Никому из вас там не место, особенно Мышке и Кисе.

Норка спокойно смотрела на грузчика.

— Но мы-то сейчас думаем о Филине.

— Но это с ним никак не связано!

— А Филин думал, что связано, — сказала Норка, и голос ее был спокойным, почти мягким. — И еще он сказал, что мы нужны Королю.

— Да мне наплевать на Короля! — закричал Акулья Наживка.

— И совершенно напрасно, — сухо вставила Мышка.

— Король всегда мишень, или заложник, или марионетка. Это все дается ему вместе с короной, и одним предупреждением его не спасти. Но если вы будете замешаны во все это, кто-нибудь из вас обязательно пострадает.

— Да брось, — сказал Осел. — Ты нас не переубедишь. Но если откажешься нам помогать, то мы будем еще более уязвимы. Кто такая Миледи?

Акулья Наживка боролся со своей совестью, но в конце концов развел руками, признавая поражение.

— Это Миледи Исива Гитив, как я полагаю. По крайней мере, Элхар — это человек Гитивов. Исива — это Советник Дома Гитивов. Она очень злобная и все время плетет какие-то интриги. Ридев — это Лорд Советник Дома Ажеров. Ажеры и Гитивы все время грызутся между собой.

— А кто такой Щенок Миледи? — спросил Хорек.

— Этого я не знаю, — снова вздохнул Акулья Наживка. — Хотя я думаю, что мог бы это разузнать.

— Хорошо, — быстро отозвалась Норка. — Я пойду с тобой.

— Нет.

— Тогда я пойду за тобой.

— Нет, — твердо повторил Акулья Наживка. — Или я пойду один, или вообще не пойду.

— Очень хорошо, — ответила Норка. — Кто хочет пойти со мной? Хорек? Киса?

— Норка! — закричал в ярости Акулья Наживка. — Ну зачем тебе это нужно? Ты лее все равно не узнаешь Советника Ажера.

Воровка пожала плечами:

— Ну а наших трущобных я смогу узнать, как ты думаешь?

Акулья Наживка взглянул на нее и невесело рассмеялся.

— Подумать только, а я-то удивлялся, как тебе удалось убедить мерзавца Хижана делать то, что тебе нужно. — Он изысканно поклонился ей, а потом подал знак следовать за ним. Оглянулся на остальных. — А вы, ради всех богов, оставайтесь здесь.

— Так кто такая Сорока? — спросил Акулья Наживка, когда они укрылись в тени, не заходя в переполненную таверну.

— О, Господи, ничего-то ты не знаешь, — сказала Норка. — Вообще-то все называют ее Адиса. Она работает там барменшей.

— А, так это она. А почему вы называете ее Сорокой?

— Она очень любит мелкие, круглые, блестящие штучки, — сухо сказала Норка. — Преимущественно серебряные. Ну что, мы войдем?

— Как? Разве ты не собираешься карабкаться по стене и залезать в окно?

Воровка не обратила внимания на его язвительный тон.

— Дверь открыта, — сказала она вежливо.

— Какая ты наблюдательная. Как бы я справился без тебя? — Он взял ее за руку, и они вошли.

В «Сытой кошке» было полно народу. Найти столик, откуда открывался бы полный обзор, было невозможно, и они просто топтались у стойки бара. Они потягивали пиво, незаметно оглядывая толпу, при этом все время поддерживали непринужденный разговор. Когда кружка у Норки опустела, она поставила ее на поднос проходящей официантки и взглянула на Акулью Наживку..

— Пошли.

— Что, уже?

Норка язвительно улыбнулась и кивнула. В ответ на его лице появилось такое звериное выражение, что Норка едва не отступила назад.

— Ты думаешь, он здесь? — грозно спросил он.

Она похлопала ресницами.

— Столик у двери; мужчина с заостренной бородкой, что сидит с тощим парнем, у которого зеленое кольцо на пальце.

Акулья Наживка потрепал ее по щеке. Что-то опасное таилось в глубине его глаз, и в его голосе прозвучал металл:

— Моя умная девочка. Пойдем.

Им нужно было пройти мимо столика, за которым сидели те двое мужчин. Когда они поравнялись, молодой человек окликнул их:

— Послушай, приятель, не слишком ли она молода для тебя?

— Ты что, из ума выжил? — прошипел его спутник.

Акулья Наживка нагло оглядел его с ног до головы, прежде чем ответил.

— Она уже довольно опытная.

— Это же варварство…

— Мой приятель слишком много выпил, — вступился человек с острой бородкой.

Норка перебила их обоих.

— Да брось их, — сказала она твердо, — мне надо поесть.

Худощавый юноша поднялся, вытаскивая кошелек из внутреннего кармана.

— Если все дело в деньгах…

— Цитанек, сядь на место! — Старший мужчина схватил своего спутника за руку.

То, что увидела Норка, добавило ее голосу убежденности:

— Убери это! Если ты сверкнешь здесь своим империалом, то нас всех могут за него убить. — Они все стояли, застыв, как на рисунке Мышки, пока юноша со вздохом не убрал кошелек в карман.

— Послушай, — Норка утешающе потрепала его по руке. — Ты такой добрый. Я благодарна тебе; но золото ведь есть не будешь, во всяком случае, в Трущобах. — Потом она снова повернулась к Акульей Наживке. — Пойдем, любовничек.

Акулья Наживка остановился, как только они вышли на улицу, где их не видели другие посетители. Норка тянула его дальше.

— Пойдем, — торопила она.

Он колебался.

— Пойдем же, надо бежать.

— Зачем бежать? — спросил он, спеша за ней. — О, боги. Норка, только не это! — Но они помчались по хорошо им известным извилистым переулкам.

Они перешли на шаг, когда были уже очень далеко от таверны. В бледном свете луны Норка заметила блеск в глазах Акульей Наживки. Он внимательно наблюдал за ней. Она ухмыльнулась, совершенно не чувствуя раскаяния.

— Да, я проверила его карман, — ответила она на его взгляд. — Ну так что? Я же воровка.

— Вот и вся твоя конспирация.

Она дернула плечом.

— Он бы и так нас запомнил. А кто он, этот Цитанек?

Акулья Наживка покачал головой.

— Я не уверен, — медленно произнес он.

— Это, наверное, означает: «Я догадываюсь, но тебе не скажу»?

— Да. — В его голосе появилась какая-то опасная мягкость. — А ты, моя милая воровка, сегодня впутала меня, хуже не придумаешь. Возвращайся в «Троллоп» и вели остальным идти по домам.

— А ты пока что будешь делать?

Но Акулья Наживка уже растворился в ночи.

Поздно вечером Ридев Ажер сидел в своем роскошном кабинете, потягивая бренди и размышляя. Он думал, что теперь у него есть все недостающие кусочки, и что он может собрать мозаику. Филин, красивый мальчик, — это наживка. Логично было предположить, что Исива собирается использовать мальчика, чтобы получить у него некоторые уступки. Но почему-то это казалось слишком очевидным, слишком прямолинейным для столь утонченной женщины, как Миледи Гитив. Значит, если не он, тогда кто? До него дошли слухи, что Венихар Гобез-Ихав предлагал за мальчика пять империалов. Но Исиве ничего не нужно от Дома Ихавов. Да ей бы и не потребовалась такая дорогая наживка, чтобы отвлечь Лорда Советника от его ремесленников. Мальчик мог предназначаться Премьер-министру. Но если это так, то вряд ли эта уловка сработает. Старый дядюшка Зарехаф скорее всего не пожертвует своими тонко сплетенными интригами ради мимолетной страсти, каким бы привлекательным ни был мальчик. Возможно, верна Другая теория. Молодой родственник Исивы, Цитанек, имел вполне подходящее происхождение и, судя по его поведению сегодня вечером в таверне, был достаточно сострадательным юношей, что делало его очень уязвимым, несмотря на все его склонности. Скорее всего, мальчика готовили для Цитанека. Это был красивый план, и он даже мог сработать. Но если план хорош для Исивы, то, конечно же, может подойти и для него. Самый щекотливый вопрос — как достать мальчика? Потом будет довольно легко устранить всех соперников и претендентов и устроить небольшой несчастный случай Ученому Королю. Все это требовало очень тонких действий, но Ридев был уверен в своих силах. Он улыбнулся; если вести себя умно, то он, может быть, даже сможет заручиться поддержкой своего дядюшки, и тогда это будет действительно изящный план. Довольный собой, Ридев отставил в сторону недопитый стакан с бренди и пошел спать.

Глава девятая

ЩЕНОК МИЛЕДИ

Филин сначала внимательно осмотрел завтрак, который подала ему Минцера, и она, конечно, это заметила. Когда он в третий раз разломил на кусочки пышный хлебец, Минцера цокнула языком:

— Миледи запретила мне пичкать тебя хацетом. Так что можешь спокойно есть свой завтрак.

Филин кивнул:

— Если бы она приказала отравить меня, ты бы сказала то же самое.

Минцера вздохнула:

— Я, наверное, заслужила такое отношение.

Филин снова стал внимательно потрошить хлебцы. Неожиданно в облаке голубых шелков в комнату вплыла сама Миледи Исива. Филин застыл от возмущения, когда она наклонилась к нему и, благоухая духами, поцеловала в бровь.

— Как ты себя чувствуешь, мой милый бедный мальчик? Да ты почти ничего не съел.

— Вас это удивляет? — спросил он.

Миледи Исива плотно сжала губы.

— Я заплатила за тебя десять империалов. Вряд ли я стала травить тебя. Если бы ты не был так чувствителен, хацет не причинил бы тебе вреда.

Филин не ответил, но страх и недоверие в его глазах тронули даже Миледи Исиву.

— Ты закончил завтрак? — спросила она.

Он кивнул, и она знаком приказала ему следовать за ней. Он послушно пошел, отстав на положенные три шага.

В дверях библиотеки она остановилась и с легким раздражением сказала:

— Я кое-что забыла у себя в будуаре. Пойди развлеки пока моего гостя.

— Может быть, я могу принести это вам, милостивейшая Миледи?

— Делай, как я сказала.

Она открыла дверь, мягко втолкнула его в комнату и сразу же закрыла за ним дверь. Он услышал, как в замке повернулся ключ. У высокого окна стоял какой-то человек и смотрел на улицу сквозь задернутые шторы. Когда он повернулся, у Филина перехватило дыхание. Он видел этого человека во сне: молодой, худой, с орлиными чертами лица, а на руке — кольцо с большим зеленым камнем. Пока они рассматривали друг друга, на лице у человека сменилось несколько выражений, в точности как Филин видел во сне. С легкой улыбкой он поманил Филина. Потом взял его за подбородок и повернул лицо к свету, почти так же, как делала Миледи. Он потер зеленеющие синяки.

— Это Исива сделала? Или приказала, чтобы это сделали?

— Нет. Меня избил мой брат.

— Брат? — От удивления его голубые глаза расширились, взгляд скользнул по повязке на левом запястье Филина.

— Еще до того, как продал меня.

— Как тебя зовут, мальчик?

— Филин.

— Филин? Почему?

— Норка так назвала меня. Она сказала, что у меня глаза как у филина. — Неожиданно нахлынули воспоминания: совсем молодая порывистая Норка излагает ему правила: «Если ты хочешь быть одним из нас, тебе нужно новое имя. Вот как у меня: я — Норка, а не Фриса. А ты будешь Филином. У тебя глаза филина, да и зрение тоже. Филин видит в темноте, а ты можешь заглянуть в темные глубины души. Это очень помогает, когда просишь милостыню, — сразу узнаешь, кто может посочувствовать и раскошелиться».

Воспоминания причиняли боль. Глаза наполнились слезами, но он прикусил губу, решив, что ни за что не заплачет. На лице незнакомца отразилось сочувствие, и он пригладил взъерошенные волосы Филина.

— Эх, Филин, — вздохнул он грустно.

Именно эта нежность сломила его решимость. Слезы хлынули из глаз мальчика, и незнакомец, приобняв, мягко привлек его к себе. Филин постарался унять слезы и оттолкнул его. Ничего не говоря, мужчина дал ему носовой платок.

Филин вытер глаза и высморкался.

— Обычно я не такой плакса, — сказал он с отвращением. — Извините.

В ответе мужчины сквозил цинизм:

— Я тоже не всегда такой мягкий. Меня зовут Цитанек. И давно ты здесь, Филин?

— Четыре ночи и три дня.

— А чем ты занимался до того, как твой брат продал тебя?

— Просил милостыню у Храмовых Ворот.

Цитанек приподнял брови.

— А ты довольно чистый для трущобной крысы. — В его тоне прозвучала насмешка. — Должно быть, тебе нравится твоя новая жизнь — вдоволь еды, новая одежда, удобная постель.

— И такие красивые украшения, — откликнулся Филин, показав на рабский браслет. — Я ненавижу это. Даже если еда не отравлена, то слишком острая. Кровать настолько мягкая, что душит меня, а от одежды все чешется. Уж лучше бы я был дома, и пусть в нем полно грязи и паразитов. Может, жизнь в Трущобах и труднее, но здесь я всего лишь собственность Гитивов. И вы думаете, мне нравится все это? О, боги! — Он повернулся и пошел прочь. Но на полпути к двери остановился. — Я даже не могу обидеться и уйти, — добавил он. Несмотря на гнев, ему стало весело. — Она нас заперла.

Они оба неожиданно рассмеялись.

— Филин, не уходи и не обижайся. Я прошу прощения. Моя кузина Исива — хитрая женщина. Ненавижу, когда меня используют. И почему мне не пришло в голову, что ты обидишься? — Цитанек протянул руки. — Посиди со мной, расскажи мне о жизни в Трущобах.

Филин шагнул к нему и вдруг застыл. Подняв на Цитанека испуганные глаза, он прикрыл рот руками.

— Филин, что случилось?

— Ридев Ажер спрашивал меня, какую роль, как я думаю, мне отвели в Доме Гитивов. Я сказал, что, как мне кажется, роль наживки. Он посмеялся и сказал: «Очень может быть. Вот только для кого?» Наверное, она решила использовать меня против вас.

Цитанек пересек комнату и подошел к мальчику. Легко коснувшись рукой его плеча, он сказал:

— Господи, Филин, да это было ясно с того момента, как она втолкнула тебя сюда. Но если ты — не добровольное оружие… может, она просчиталась.

Филин со всей серьезностью встретил взгляд Цитанека.

— Я — не добровольное оружие, но я ее раб, — прошептал он. — И мне очень страшно.

Лицо молодого человека смягчилось.

— Мне тоже, — выдохнул он. — Исива внушает мне ужас, но не стоит показывать это. Поэтому иди сюда и сядь рядом. Расскажи мне о своей подруге, Норке.

Миледи Исива отошла от потайного отверстия для подслушивания. На губах у нее играла довольная улыбка. Все шло, как она планировала: ловушка расставлена, и дичь уже ухватила наживку. Теперь надо ждать и не торопиться; нельзя вспугнуть добычу. Рано или поздно, Цитанек заглотит наживку, и тогда — тогда он полностью окажется в клетке.

Вся закутанная в шелка, она прошла в зал, где ее поджидал один из телохранителей:

— Элхар!

— Да, милостивейшая Леди, — откликнулся он с легким поклоном.

— Цитанек знает, что его видели с Ридевом Ажером вчера вечером?

— Не думаю, что он видел меня, милостивейшая Леди.

— Я хочу, чтобы ему сказали. Пусть испугается. Сведения должны просочиться от Дедемара. И еще, подумай, что можно разузнать о Венихаре Гобез-Ихаве. Я хочу знать, как он познакомился с Филином и почему его интересует мальчик. Пять империалов — большая сумма для Дома Ихавов, особенно если учесть, что они не покупают рабов.

Элхар снова поклонился:

— Будет исполнено, Миледи.

Премьер-министр Зарехаф теребил золотую цепочку члена Кабинета. Прищурив темные глаза, он рассматривал своего племянника. Молодой человек спокойно выдержал ее испытующий взгляд: Ридев Ажер был не новичок в интригах.

— Если позволишь, буду откровенным, — сказал наконец Премьер-министр.

Ридев спрятал улыбку: его дядя Зарехаф никогда не был откровенен.

— Надеюсь, ты понимаешь, что я прежде всего должен думать о здоровье и прочности Королевства.

— Конечно, — согласился Ридев, про себя цинично подправив это заявление: «о прочности положения этого кровопийцы в Совете».

— Несвоевременный переворот… — Зарехаф нахмурился. — В смене власти мало пользы, если при этом народ продолжает страдать.

Это, конечно, должно означать, подумал Ридев, что если начинаешь политическую чистку, то может оказаться, что избавятся и от тебя.

— До меня дошли слухи и толки, что среди некоторых Домов растет недовольство Ученым Королем. Но я не уверен, что уже пришло время переходить к открытым действиям.

— Нет, конечно, — быстро согласился Ридев. — Я ничего такого — ммм — и не предлагаю. Я осторожный и сдержанный игрок. Однако ни сдержанность, ни осторожность — ммм — не свойственны некоторым недовольным Домам. Я предлагаю осторожно и внимательно — ммм — следить за их действиями. Тогда мы могли бы — ммм — предвидеть или даже предотвратить их гамбит. Я, например, не вижу, в чем преимущество смены Властелина, если только мы не уверены, что — ммм — сможем управлять им.

Глаза старика неожиданно сверкнули, и он бросил оценивающий взгляд на Лорда Советника Ажера, но уже в следующий момент его улыбка стала покровительственной.

— Это твое «мы», Ридев, мастерский шаг, но я — очень опытный игрок. Мы оба прекрасно знаем, что ни один из Домов Советников не делает ходов на доске хассе, не ожидая пристального внимания к себе и оценивающих взглядов. Итак: тебе нужна моя поддержка в том, что ты задумал. Очень хорошо; я выслушаю твой план. Скажи мне, чего конкретно ты хочешь добиться этим заговором?

Ридев постарался скрыть свое удовлетворение; редко удавалось добиться такой прямоты от дядюшки.

— Лично я, — сказал он, добавив в свой вежливый тон нотки мстительности, — хотел бы видеть, как падет Исива Гитив.

Старик широко раскрыл глаза:

— Ты думаешь, это возможно?

Ридев изящно повел плечом:

— Почему бы и нет? Например, если она решится на большее, чем просто — ммм — жаловаться на Кетирана.

— Ты хочешь толкнуть ее на государственную измену?

— Дорогой мой дядюшка Зарехаф, — голос Ажера дрожал от злобы, — я хочу заманить ее в любую ловушку, которая сможет поглотить ее.

— Хорошо, — сказал Премьер-министр; потом добавил, будто бы размышляя вслух: — Но кто унаследует ее власть? Ее мерзкий сынок?

— Герцог Алгафен не интересуется политикой и Советом. Если он унаследует место Исивы в Совете, сомневаюсь, что он окажется той силой, с которой нужно считаться. — Ему удалось придать голосу абсолютно равнодушную интонацию. Ему нужно было, чтобы Зарехаф пошел по ложному следу. Надо было убедить дядю, что он действует, руководствуясь эмоциями, а не разумом.

В глазах Премьер-министра, по которым обычно трудно было что-нибудь понять, мелькнула догадка.

— Что же такого сделала Исива Гитив, что заслужила такую враждебность?

Ноздри Ридева Ажера задрожали, когда он попытался изобразить сдерживаемый гнев.

— Мне не хочется об этом говорить, — сказал он сквозь зубы, специально оставив такой крючок для дяди.

Премьер-министр посмотрел на своего племянника:

— Если ты хочешь, чтобы я помогал тебе в этом деле, то между нами не должно быть никаких секретов.

Ридев сжал зубы.

— Она украла у меня мальчика… — Его спокойный голос дрогнул, и он сорвался на крик. — Вам что, действительно нужно знать все эти грязные подробности?

Догадка озарила лицо Зарехафа.

— Я видел мальчика, который ходил за Минцерой.

— Это Филин, — сказал Ридев, будто не в силах сдержаться.

— Так ты хочешь уничтожить Исиву Гитив из-за ее раба?

Ридев развел руками.

— Вы же видели его. Только так я смогу получить его назад, дядя.

Зарехаф кивнул.

— Сколько времени это займет?

— Пару месяцев, может быть. Так вы поможете мне, дядя?

Премьер-министр подумал, потом принял решение:

— Но если уж мы решили сводить личные счеты, то я бы хотел, чтобы ты со своим проворным умом поразмыслил и над моим делом.

— Только попросите, — галантно отозвался Ридев.

Из вежливого голоса Премьер-министра пропала вся мягкость и вкрадчивость, когда он выдавил:

— Найди способ избавиться от чужеземной ведьмы Короля.

Ридев поклонился.

— Как скажете, дядя. Как скажете. — С этим он распрощался.

По дороге к своим апартаментам он был погружен в мысли. В нем боролись сомнения и ликование, но он старался не показывать этого. Зарехаф проглотил историю — по крайней мере, сделал вид, что проглотил. Теперь будем молиться всем богам, чтобы я не ошибся, думал Ридев. Филин был наживкой. Мальчик сам так сказал, а Минцера пришла в ужас. Если Ридев сможет заполучить мальчишку, то вместе с ним он сможет держать под каблуком и Цитанека. А что, если он ошибся? И что, если Премьер-министр раскусил его? Зарехаф был умелым игроком. Нельзя продержаться двадцать лет у власти при Дворе Бараглафа без непревзойденного мастерства и везения. Игра всегда велась в глубине: штиль на поверхности мог обмануть только непосвященных. Скорее всего, Зарехаф поведет по меньшей мере двойную игру. Но Лорда Советника Ажера можно было считать кем угодно, но только не дураком.

Зарехаф наблюдал за тем, как уходит его племянник. Как было бы забавно, если бы Ридев действительно забыл о своей холодной расчетливости ради красивого мальчика. Конечно, он не очень-то надеялся на это.

Премьер-министр пытался проанализировать ситуацию. Независимо от того, какие мотивы двигали Ридевом, падение Исивы сулило определенные преимущества. Женщина была могущественна и совершенно неразборчива в средствах. А характеристика, данная Ридевом ее сыну, Алгафену, его устроила. Герцогу, как представителю Гитивов в Совете, будет не хватать прозорливости и беспощадности Исивы; и тогда влияние Дома Гитивов неизбежно ослабнет.

И тут, конечно, на сцену выйдет Ридев. С падением Дома Гитивов Дом Ажеров поднимется на еще большую высоту. Очень хорошо. Зарехаф мог работать вместе с Ридевом. Премьер-министр с удовлетворением размышлял о последствиях такого политического переворота. Когда Исива падет, кто будет держать на привязи ее Щенка? Он думал о Цитанеке: любопытная смесь цинизма и наивности; достаточно проницательный, чтобы разбираться в политических мотивах, но, насколько Зарехаф мог судить, не шпион своей кузины Исивы. Был ли он настолько практичным, чтобы не утруждать себя размышлениями о принципах? И, если уж на то пошло, может, он будет более податлив, чем тот, кто сейчас носит корону?

Кетиран. Лицо молодого Короля встало перед мысленным взором Зарехафа. Кетиран немного разочаровал его. Он был так уверен, что младшего сына старого Властелина будет легко вести и направлять — ученый, тоже мне. Кетиран, однако, оказался совершенно неподатливым: идеалист, да еще и храбрый; к тому же очень проницательный, хотя дворцовые интриги были для него относительно новой игрой. А какой у него талант заводить союзников! Вот, например, одна только чужестранная ведьма чего стоит…

Зарехаф вдруг пришел в себя; он уже был не один. В задумчивости он поклонился.

— Прошу простить за вторжение, — сказал Король.

— Ваше Величество, — пробормотал Зарехаф. — Вы не должны извиняться передо мной. Я живу, чтобы служить вам.

Легкое раздражение Кетирана было красноречивее слов: за какого дурака вы меня принимаете? Но он ответил мягко.

— Титул не избавляет человека от необходимости проявлять обычную вежливость. Зарехаф, мне нужен ваш совет: Мастер Дарьян сообщает о растущих убытках караванщиков из-за налетов бандитов. Гильдия караванщиков хочет поднять плату за провоз и брать с собой наемников, но шерстяные кланы пригрозили, что если караванщики это сделают, то они будут отправлять свои товары морем.

— Даже если Гильдия караванщиков удвоит свою цену, то это все равно будет дешевле, чем отправлять груз кораблями.

Кетиран вздохнул:

— Я сказал то же самое Имлаху Глахиру, а он обвинил меня в том, что я оказываю предпочтение Гильдии Дарьяна. Он сказал, что лучше поведет собственную флотилию, но не заплатит больше ни одного золотого этим «вороватым простолюдинам».

— Поведет свою собственную флотилию, — повторил Премьер-министр. — Надо переговорить с кораблестроителями. Адеран Денихар не дурак; он должен понимать, что Имлах никогда не сможет заплатить за такой дорогостоящий проект.

Король кивнул:

— Спасибо, Зарехаф. Я не очень хорошо знаю Адерана. Но если вы считаете, что он вполне разумен, то я поговорю с ним. Капля здравого смысла из чьих-то других уст, может быть, заставит Имлаха остыть. — С этими словами он покинул кабинет Премьер-министра энергичным шагом, который так отличался от вялой, развязной походки придворных.

Глава десятая

ОХОТНИКИ И ДИЧЬ

Даже в самый разгар полуденной жары у Храмовых Ворот толпилось много людей. Киса работала в толпе, выпрашивая горстки медяков и изредка тильды. Отвернувшись от своей последней жертвы, она лицом к лицу столкнулась с молодым, красиво одетым человеком внушительного телосложения. Он осмотрел ее с ног до головы, взгляд его не понравился девочке. Она, в свою очередь, тоже стала пристально его разглядывать и заметила, что в одном ухе у него серьга: серебряный диск, на котором выгравирована птица, пикирующая за добычей.

— Сэр, пожалуйста, пожалейте меня, — начала она, хотя его красивое лицо не обещало душевной мягкости.

— Пожалеть тебя?

— У меня нет ни родителей, ни семьи, ни родных, никого, кто бы обо мне позаботился. — Киса знала, что у таких просить бесполезно, но Филин учил ее: даже если ты по ошибке подошла к совершенно бесчувственному человеку, пусть он сам закончит разговор.

К ее удивлению, человек достал монету.

— По крайней мере, у тебя нет брата-наркомана, который тебя избивает, а потом продает в рабство, — сказал он и отвернулся.

Киса схватила его за руку.

— Филин? Вы знаете Филина?

Он быстро повернулся и, схватив ее за руки, притянул к себе.

— Ты Мышка? — спросил он резко.

— Нет, я Киса. С ним все в порядке? Он просил, чтобы вы нашли нас?

— Кого это «нас»? — спросил мужчина. Он еще крепче сжал ее руки.

— Меня, — ответила она, посмеиваясь. — И Мышку, и остальных. Он, наверное, рассказывал вам о нас. С ним все в порядке? Какой из Домов Советников купил его? Они с ним добры?

— С ним, вроде бы, неплохо обращаются, — ответил мужчина, внимательно глядя на Кису. — Он носит ливрею пажа: зелено-серебристую. Я думаю, это Гитивы.

Киса постаралась скрыть свое удивление: ведь Норка так и думала, что как раз клан Гитивов и строит заговор против Короля.

— Ему там нравится? — спросила она. — Он не говорил?

Мужчина пожал плечами:

— Мне он не жаловался.

— Я бы так хотела увидеть его, — сказала Киса. — Я так по нему скучаю. Он когда-нибудь выходит за пределы Дворца?

Мужчина покачал головой:

— Они не упускают его из виду. Я передам ему, что ты скучаешь по нему, и, думаю, я смогу передавать и другие сообщения. Ты здесь бываешь каждый день, Киса?

— Иногда я еще бываю на пристани, — ответила она. — Вы сделаете это? Вы, правда, это сделаете? — Он кивнул, и она продолжила восторженно: — Спасибо, спасибо вам огромное, — она остановилась и смущенно засмеялась. — Я не знаю вашего имени.

Его взгляд стал холодным и пристальным.

— Я — Элхар.

— Э-Элхар, — пробормотала она, запинаясь. Она вспомнила это имя, и ей стало не по себе. Акулья Наживка говорил, что Элхар — человек Гитивов. Взяв себя в руки, она изобразила бурные эмоции.

— О, я даже не з-знаю, как вас отблагодарить. — Она выжала из себя слезу. — Я так скучаю по Филину! — Она закрыла лицо руками, чтобы скрыть слезы. Через секунду, когда она отняла руки, Элхара уже не было.

Элхар задержался в тени шатра бродячих кукольников. Он нахмурился. Похоже, эта маленькая трущобная крыса знала его имя. И почему она спросила какой из Домов Советников купил Филина? Не может быть, чтобы о частных делах дворян сплетничали в Трущобах. Ему не понравилось, что она слишком много знает. Этого просто не должно было быть.

Он пришел к Храмовым Воротам в поисках Мышки. Антаг клялся, что Гобез-Ихав упоминал о ней. Вместо этого он встретил Кису. Мышка, Киса, Филин и «остальные». Какие еще остальные? Очень уж похоже на организацию.

Элхар знал, что интриги — очень глубокая игра. Мог ли Филин быть фигурой не только на одной доске? Он нахмурился. Антаг. Стоит ли доверять ему? Филин казался идеальным для планов Миледи, но был ли он так уж безобиден? Или это была тонкая наживка для Миледи Дома Гитивов? Филин был приятным, шустрым и мудрым не по годам. Несмотря на то что за многие годы телохранитель привык быть осторожным, он с удивлением чувствовал, что испытывает симпатию к пареньку. Это беспокоило его. Если Филин был фигурой еще в чьей-то игре, то в чьей? И сам-то он знает об этом?

Краем глаза он отметил какое-то движение: Дедемар подавал рукой знак. Щенка Миледи предупредили, и он напугался. Полный отчет от Храмового Стражника Элхар получит попозже. А тем временем… Тем временем посмотрим, не удастся ли отловить Мышку и получить кое-какие ответы?

Мышка сидела в тени ручной тележки своих родителей. Ее ловкие пальцы искусно вязали банты. Готовые букетики она складывала на лоток позади себя. Эти букетики, украшенные лентами и бантами предназначались для Ярмарки Итих. Мать привела ей еще цветов.

— Наверное, тебе хочется побыть с друзьями, — сказала она, — но нам с отцом нужны твои ловкие руки, Амина.

— Дело не в этом, мама. Я скучаю по Филину.

Женщина погладила дочь по голове:

— Эх, Мин, может, все к лучшему. Подумай: хоть раз в жизни у него будет вдоволь еды, и он не будет жить в страхе, ожидая побоев от своего беспутного братца.

— Некоторые хозяева бьют своих рабов кнутом.

— Филин слишком хороший мальчик, чтобы заслужить порку, — утешала она девочку.

И все же взгляд у Мышки был грустный.

— Некоторые люди любят причинять боль, а Филин очень упрямый. Ему не понравится быть рабом, мама, даже за еду.

— Он практичный. Он найдет, как приспособиться. — На глазах у Мышки заблестели слезы, и женщина вздохнула: — Ты все равно ничего не можешь сделать, Амина, нет смысла надрывать себе сердце.

Мышка моргнула, чтобы остановить слезы.

— Смысл, — ответила она с ухмылкой, — не имеет к этому никакого отношения. — Она отодвинулась от матери и занялась букетиками.

К концу дня у Элхара совсем испортилось настроение. Его ощупал каждый маленький попрошайка в Трущобах, но он не нашел и следа неуловимой Мышки. Кроме Кисы никто не клюнул на наживку про Филина. Как только над бухтой стали собираться мрачные грозовые тучи, Элхар покинул портовый район. Он направился на встречу с Храмовым Стражником в отвратительную таверну в Трущобах, называемую «Улыбка Троллопа».

Дедемар опаздывал. Это символично, кисло думал Элхар, давясь горьким элем, который подал ему бармен. Он не мог понять, почему Храмовый Стражник выбрал это место; все, что здесь подавали, было ужасным. Стойкий запах рыбного рагу вызывал у Элхара легкую тошноту. В таверне было тихо, должно быть, мало кого прельщал здешний эль. Или просто было слишком рано. Он выбрал столик, откуда хорошо просматривался главный вход.

Трактирщик оценивающе взглянул на единственного посетителя, затем проскользнул в кухню. Сквозь приоткрытую дверь Элхар слышал, как тот громко и медленно давал кому-то указания. Через секунду из кухни выскочил мальчишка и занял место за стойкой бара. Паренек медленно и без интереса оглядел зал. Потом его взгляд остановился на Элхаре, и он о чем-то задумался. Немного погодя он выдавил:

— Хотите еще?

— Пока нет, — коротко ответил Элхар.

Слабоумный, подумал он. А чего же еще ждать от такого места? Но через минуту, когда появился Дедемар, он уже был рад, что парень такой тугодум. Вокруг не было людей, чьи голоса могли бы заглушить их разговор. Если бы парень был посообразительней, Элхар бы переживал, что он сможет их услышать.

— Ну? — начал он, когда мальчик принес Храмовому Стражнику кружку эля и ушел к себе за стойку. — Ты его видел?

Иностранец кивнул:

— Да. Я сказал, что его видели, когда он встречался с Ридевом Ажером, и я предупредил его. Я сказал: «Миледи дает, но может и забрать назад, и она не верит в невинные намерения». Он заверил меня, что это встреча — чистая случайность. Я напомнил ему, что меня убеждать не нужно, надо, чтобы она поверила. Он совсем побледнел и не мог с места двинуться. Потом сказал: «Ридев очень привлекательный мужчина». А я сказал: «Для тебя он — яд. Или он отравит тебя, или Исива отравит тебя из-за него — и так, и эдак мы тебя похороним. Не будь дураком». С этим я его и оставил.

Пока Элхар обдумывал услышанное, в комнате висела тишина. У барной стойки Осел с вышколенной прилежностью и придурковатой сосредоточенностью протирал пивные кружки и убирал их на полку. Он слышал каждое слово, и только большая практика помогла ему скрыть свой интерес и удивление. Ридев, Исива — эти имена были ему знакомы. И это был тот же самый Храмовый Стражник, Дедемар. Мужчины, должно быть, говорили про Щенка Миледи. Придав своему лицу пустое, тупое выражение, он еще раз внимательно посмотрел на этих двоих, чтобы потом поподробнее описать их.

— Хорошо, — сказал, наконец, Элхар. — Нужно держать этого Щенка в страхе. Нельзя допустить, чтобы он вступил в сговор с Ажерами или любым другим Домом. Теперь у меня есть другое задание для тебя. Ты знаешь Лорда Советника Ихава в лицо?

— Флейтиста? Того, который ходит с тросточкой?

— Да, это он. Он был недавно в районе Храмов?

Стражник кивнул.

— Он ходит в Храм Ветровеи почти каждый день. — Телохранитель пристально смотрел на него, и стражник продолжил: — Они музицируют со жрецами. Он абсолютно безвредный, Элхар.

— Никого нельзя считать абсолютно безвредным.

— Никого нельзя считать безвредным, никого — невинным. О, господи, Элхар, ты рассуждаешь совсем как Миледи. Он — всего лишь старик, который любит играть на флейте.

— Он хороший приятель чужеземной ведьмы Короля, и он слишком много знает про Филина, а мне это не нравится, — резко ответил Элхар.

— Филина? А кто такой Филин?

— Не твоего ума дело. Завтра я пришлю к тебе Цифу. Расскажешь ей о том, куда ходит старик. — В лице Храмового Стражника что-то изменилось, а в голосе Элхара зазвучали опасные нотки. — Дедемар, уж не думаешь ли ты предупредить его, а?

— Нет, что ты, Элхар.

— Ладно. — Голос его стал еще более угрожающим. — Я рад, что ты все понимаешь. Такой шаг имел бы катастрофические последствия. Если ты допил эти помои, то пошли.

Только они направились к выходу, как в дверь ворвался Хорек. Он чуть не налетел на выходящих.

— Извините меня, господа, — сказал он, поспешно поклонившись. Потом он что-то кинул Ослу. — Привет, Осел, — крикнул он. — Мышка послала тебе цветы.

Хорек очень удивился и даже встревожился, когда Осел тупо уставился сначала на букет, а потом на него.

— Чего? — спросил он.

Темноволосый мужчина крепко схватил Хорька за руку и развернул его лицом к себе.

— Мышка? — спросил он жадно. — У меня есть сообщение для Мышки от Филина.

Кусочки вдруг сложились в одно целое, и Хорек все понял. Осел вел себя так глупо, только когда это действительно было нужно, а у человека, который с такой силой схватил его за руку, было лицо хищника. Хорек понял, какую роль надо играть.

— Что? Вы хотите передать кому-то сообщение?

— У меня есть сообщение для Мышки, — повторил Элхар.

— Для кого?

— Для Мышки. — Элхар начал терять терпение. Хорек широко раскрыл глаза и изобразил полную готовность:

— Я с радостью отнесу сообщение, сэр. Я беру пять общинок за один конец и очень быстро бегаю. Только скажите мне, как узнать человека по имени Мышка и где его найти?

Элхар приподнял мальчика так, что их лица оказались на одном уровне.

— Напрасно притворяешься, мальчик, — сказал он, четко выговаривая слова, из чего было ясно, что он в ярости. — Я слышал, как, входя, ты сказал: «Мышка послала тебе цветы».

Лицо Хорька просветлело.

— Но я сказал не «мышка», а «мамаша»: «Мамаша послала тебе цветы». Она всегда посылает их к Ярмарке Итих. Никто этого не помнит, а ему нравится их запах.

Элхар не ответил, но продолжал неотрывно смотреть ему в глаза. Хорек взглянул на пол, на свои болтающиеся ноги, потом поднял голову и встретил пристальный взгляд мужчины.

— Сэр, — сказал он. — Вы не могли бы… не могли бы опустить меня, сэр? Пожалуйста.

Телохранитель поставил мальчика на пол, но не отпустил.

— Как тебя зовут?

— Эфрин, — сказал Хорек. Если бы он назвал имя, которое дала ему Норка, то это усилило бы подозрение злобного мужчины. А сейчас это было совсем некстати.

Элхар с минуту молча разглядывал его, потом отпустил и вышел из таверны. Но еще минут пять и Осел, и Хорек играли взятые на себя роли. Потом Хорек зашел за стойку и выжидающе взглянул на приятеля.

— Хорошо, что ты так быстро сообразил, — заметил Осел. — Этот парень — не друг. Его зовут Элхар, это человек Гитивов, как сказал Акулья Наживка. И, похоже, они приготовили Мышкиному дворянину какую-то гадость. Разыщи Норку. Но только убедись сначала, что за тобой не следят. — Осел вдруг улыбнулся. — Да уж, «Мамаша послала тебе цветы», это хорошо придумано. Хорек, ты просто чудо.

— Я бы не хотел снова так болтаться в воздухе, — признался Хорек, содрогнувшись. — Боги, я подумал, что он решил растерзать меня на кусочки.

— Так почти и было, — согласился Осел. — Ладно, иди, нужно найти Норку.

Филин смотрел из окна, как придворные гуляли в саду по аллеям, залитым солнцем и благоухающим ароматом, они были слишком далеко, и до мальчика не доносились их голоса, но он развлекался тем, что придумывал их разговоры. Эти двое флиртуют, подумал он об элегантной паре в кустах бергамота; трое мужчин у фонтана обсуждают скачки; стайка девушек в бантах и лентах сплетничают о Молодом Лорде, в одиночестве сидящем на мраморной скамье. Что-то в этом молодом человеке показалось ему знакомым, и он высунулся из окна, чтобы как следует его рассмотреть. Малыш был прав: это оказался Цитанек. Как будто почувствовав на себе любопытный взгляд, Молодой Лорд поднял голову; Филин уловил проблеск улыбки и предостерегающий жест. Филин отпрянул от окна, но продолжал наблюдать. Он видел, как дамы в облаке шелков и атласов самых головокружительных расцветок двинулись в сторону Цитанека. Филин слегка нахмурился; он был уверен, что дамы дразнят Цитанека, но тут его внимание привлек другой знакомый — Ридев Ажер, беседующий со стариком в богатом камзоле разных оттенков красного и коричневого. Наверное, решают государственные дела, подумал Филин, теряясь в догадках, что это за Советник (а это был Советник, потому что Филин мельком увидел золотую цепочку — символ должности).

Краем глаза Филин заметил какое-то движение, и в тот же миг все в саду замерли, разговоры стихли, люди уставились на пришедшую. Это была Арра. Она улыбнулась и кивнула придворным, но никто не ответил на ее приветствие. Филин почувствовал, на него нахлынуло чувство одиночества. Он снова высунулся из окна.

— Арра! — позвал он, размахивая рукой.

Она подняла голову; заметив мальчика, высовывающегося из окна на верхнем этаже, улыбнулась и помахала в ответ. Потом пошла дальше.

Филин закрыл окно и отошел в глубь комнаты, вдруг став задумчивым. Она не могла его не узнать, и тем не менее она не назвала его по имени. Он задумался, не совершил ли он глупость, окликнув ее. Не имеет значения; ему все равно! Ей было одиноко, а придворные вели себя ужасно!

Наблюдать из окна ему уже не хотелось. Филин шлепнулся на один из ковров и сделал вид, что развлекается тем, что выдергивает волокна. Ему снова стало невыносимо грустно, а глаза наполнились непролитыми слезами. Одним богам ведомо, как плохо быть рабом, к тому же это еще и безумно скучно!

Звук отпираемой двери заставил его упрятать свои чувства подальше. Кусая губы, он проглотил слезы. Шаги приблизились, замедлились и остановились. Филин не поднимал головы. Чья-то рука мягко потрепала его по спине.

— Привет, Филин!

— Цитанек! — Тяжело сопя, он поднялся на ноги. — Из-за чего эти дамы дразнили тебя?

В голубых глазах мелькнуло удивление, но он лишь пожал плечами.

— Обычное дело. Откуда ты знаешь Арру? — Он произнес это имя так, будто оно имело незнакомый привкус.

Филин повел плечом.

— Она — знакомая Норки.

— Твоей подруги-воровки?

Филин утвердительно кивнул, и Цитанек поднял брови.

— Я полагаю, бесполезно спрашивать, как они познакомились?

Норка рассказывала ему о встрече на пристани с Провидицей из Келланда, но он понимал, что не имеет права болтать об этом. Вместо этого он улыбнулся.

— Зная Норку, можно предположить, что она пыталась обчистить карманы Арры.

— Не сомневаюсь. Интересно, Филин, что это ты делал с ковром? — Цитанек рассматривал кучу ниток около Филина.

— А, это. Ну, когда я набрал бы достаточно, сделал бы веревку и вылез через окно на свободу. — Эта фантазия показалась ему самому довольно несуразной, и он виновато улыбнулся. — Если честно, то ты даже не представляешь, как мне скучно. Они оставляют меня здесь надолго, и если я осмеливаюсь высунуть нос в зал, то Цифа, или Элхар, или Цезарь, или Минцера загоняют меня назад.

Цитанек недоверчиво оглядел стены.

— Филин, тебе скучно в комнате, полной книг?

Золотистые глаза Филина стали шире, когда он уставился на Молодого Лорда. Цитанек смотрел на него непонимающе. Наконец Филин вздохнул:

— Сколько ты знаешь трущобных крыс, которые умеют читать?

На лице Цитанека отразилась гамма сложных чувств. Потом он решительно взял с полки один из толстых томов, уселся на диван и поманил Филина к себе.

— Я знаю одного, который сейчас научится, — сказал он мальчику. — Давай, парень. Я не так уж могу сделать для тебя, но научить читать — вполне в моих силах.

Когда Минцера заглянула к ним, они все еще сидели, склонив головы над страницей, и мальчик складывал буквы в слова. Управляющая наблюдала за ними, чувствуя, что в горле у нее появился ком. Она осторожно, стараясь не шуметь, прикрыла за собой дверь.

Глава одиннадцатая

ПЕРВАЯ КРОВЬ

Хорек разыскал Норку в «Побитой шавке». Когда она закончила свои дела с Хижаном, он отвел ее в сторонку и рассказал о том, что произошло днем.

Выслушав, она нахмурилась:

— Я ничего не понимаю, — пожаловалась она. — Что они хотели от Мышки?

— Я не знаю, — ответил Хорек. — И не понимаю, зачем им нужен Мышкин дворянин. Может, они видят заговор там, где его нет.

Норка кивнула, потом прищурила глаза.

— А может быть и так, что мы — часть заговора, о котором не знаем. Нам надо бы собраться вместе с Акульей Наживкой, если получится. Нужно предупредить Мышку, что Гитивы разыскивают ее, да и дворянина ее надо бы предупредить. — Норка задумалась. — Я видела, что Киса попрошайничает на пристани. Приведи ее и Мышку. А я попробую разыскать Акулью Наживку.

Они разбежались. Воровка прошлась по десятку портовых таверн, прежде чем заметила, что за ней следят. Она сделала вид, что ничего не подозревает, и направилась к трактиру «Звезда и секстант». Но вместо того чтобы зайти в общий зал, она скользнула на боковую дорожку, чтобы посмотреть, кто за ней следит. Несколько минут никто не появлялся. Она было уже испугалась, что ее преследователь догадался об уловке. Но глубоко укоренившаяся осторожность заставила ее затаиться, и вскоре ее терпение было вознаграждено. Тот, кто следил за ней, вышел из своего укрытия и направился к двери таверны. Норка хорошо его разглядела: это оказалась стройная женщина с темными глазами и резкими чертами лица. Гладкие каштановые волосы были зачесаны назад. На ней была хорошая одежда, брюки и куртка. В левом ухе висела серебряная серьга. Ее движения были плавными и осторожными, что говорило о ее мастерстве и недобрых намерениях. Как только ее изящная рука коснулась дверной ручки, из темноты раздался голос.

— Цифа. — Это был Акулья Наживка. Он вышел на свет, пройдя около Норки и махнув девочке рукой: «Жди».

В глазах женщины мелькнуло удивление.

— Антрин. Так. А я-то думала, что с тобой стало? Не ожидала, что ты будешь замешан в заговоре Домов Советников.

— А я не замешан, — хрипло ответил он. — И меня теперь зовут Акулья Наживка.

Она подняла брови:

— Так это ты руководишь портовыми грузчиками? Мне следовало догадаться. У тебя много дел. Кстати, мне не нравится шрам, он тебя старит.

— Что ты здесь делаешь, Цифа?

Она рассмеялась, и смех ее был неприятный.

— А ты как думаешь? Не смотри на меня, как филин. Я раскапываю норки с твоими секретами.

— Не очень умно, — прошептал он. В его тоне было столько угрозы, что Норка содрогнулась. — На твоем месте, Цифа, я бы позвал стражу. Для тебя это единственный шанс выбраться отсюда целой и невредимой.

Она улыбнулась, почти прорычав:

— Я не люблю стражу. — Потом с кошачьей грацией она вынула нож и прыгнула вперед.

Норка затаила дыхание. Они яростно боролись в полной тишине. В тусклом свете поблескивали ножи, будто рыбки в темной воде. Шаг вперед, топтание, выпад, удар, прыжок в сторону. Норка услышала, как Акулья Наживка зашипел от боли и сдавленно выругался. Цифа, преследуя его, оказалась рядом, совсем рядом с Норкой. Норка слышала тяжелое судорожное дыхание Акульей Наживки и ровное дыхание женщины. Понимая весь риск, но не желая стоять в стороне, пока Акулья Наживка дерется насмерть, она начала действовать. Норка подставила ничего не подозревавшей женщине подножку, а руками толкнула в спину. Цифа потеряла равновесие. Акулья Наживка воспользовался моментом. Его отчаянный выпад сбил с ног и его соперницу, и союзницу. Поднимаясь, Норка уловила звук лезвия, вошедшего в тело, и слабый булькающий вздох. Акулья Наживка схватил Норку за руку и, пошатываясь, потащил за собой.

Они уже давно выбрались из портового района и углубились в Трущобы, когда он перешел на шаг.

— Тебе сильно досталось? — спросила воровка.

— Она достала меня дважды, — выдохнул он. — в плечо и в бедро. Я выживу, если раны не загноятся. Думаю, в той крысиной норе, что ты называешь домом, у тебя нет чистых бинтов.

— Похоже, ты и не сможешь туда забраться, — ответила она. — Нам лучше пойти в «Троллоп».

— Но Аркид…

Она грубовато ухмыльнулась, повертев в руках серебряную монету:

— Аркид очень практичен. Акулья Наживка, а кто эта женщина?

— Гитив, — коротко ответил он. — Отведи меня в «Троллоп», и я расскажу тебе все по порядку.

Грозовые тучи, собиравшиеся весь день, решили разразиться дождем именно в тот момент. Воровка и грузчик, тяжело опиравшийся на ее плечо, с трудом преодолевали шквальный ветер и ливень. Когда они появились на пороге кухни, вспышка молнии высветила их силуэты. Все остальные были в сборе, Аркид был занят в общем зале. Осел сразу оценил состояние Акульей Наживки — кровь, бледное лицо — и снова разжег огонь, поставил таз с водой и начал разрывать на полоски чистые льняные полотенца.

— Что случилось? — вздохнула Киса.

— Драка с ножами, — ответила Норка, отдирая клочки одежды от ран Акульей Наживки. Раны были рваные, но не глубокие. Когда вода нагрелась, девушка и Осел промыли порезы и перевязали их. Акулья Наживка терпел все это, сжав челюсти, и в его янтарных глазах горел огонек одобрения.

— Я обещал Норке все объяснить, — сказал он, когда они закончили. — Но, может быть, вы мне тоже кое-что поведаете?

Норка кивнула.

— Осел, расскажи, что произошло сегодня днем.

Неспешно, со всеми подробностями, Осел пересказал подслушанный днем разговор, рассказал, как Хорек нарвался на Элхара, и о том, какие выводы сделали оба мальчика.

Когда он закончил, заговорила Киса.

— Похоже, я сделала глупость, — призналась она и рассказала о своей встрече с человеком Гитивов. Акулья Наживка застонал.

— Но ведь он знает Филина, — попыталась защитить себя девочка.

— Конечно, он знает Филина, — подтвердил Акулья Наживка, — раз уж Гитивы купили его. И он разыскивал Мышку, а о тебе никогда не слышал, Киса. Мне это не нравится. Если бы Филин доверял Элхару настолько, чтобы упомянуть о Мышке, он бы рассказал ему обо всех остальных. — Он прищурился.

— Акулья Наживка, ты зря тревожишься, — сказала Киса. — Он искал Мышку и не нашел ее.

— Да нет же, — в отчаянии воскликнул Акулья Наживка. — Не нашел Мышку, зато нашел Кису, которая так хорошо осведомлена о деле, что даже спросила, какой из Домов Советников купил Филина. Этого достаточно, чтобы Элхар стал подозрительным, а подозрительный — значит, опасный. — Он оглядел их потрясенные лица. — Домам Советников, чтобы начать действовать, хватит и подозрений.

Они помолчали какое-то время, а потом Осел спросил:

— Ну, а что случилось с тобой?

— Цифа следила за Норкой, — начал Акулья Наживка.

— Ты знал? — перебила его Норка.

Акулья Наживка кивнул:

— Я следил за вами обеими.

— Постой, постой, — вмешался Хорек. — Давай с самого начала. Кто такая Цифа? Осел, ты говорил, что Элхар упоминал какую-то Цифу.

— «Завтра я пришлю Цифу к тебе», — повторил слово в слово Осел. — Он хотел, чтобы Цифа узнала о том, куда ходит Мышкин дворянин.

— Цифа была одной из телохранительниц Исивы Гитив, — пояснил Акулья Наживка. — Телохранители Гитивов — почти легенда. Они — нечто среднее между личным войском Дома и шпионами.

— Была? — спросил Хорек. — Цифа была телохранителем?

Акулья Наживка дернул здоровым плечом.

— Она проиграла в нашей схватке, Хорек. — Он оглядел их застывшие лица. — Разве я не говорил вам, что это не игра, и все это очень опасно?

Мышка ответила за всех:

— Говорил, и мы верим тебе. Но, Акулья Наживка, этот Элхар уже ищет меня и затевает какую-то гадость для Венихара Гобез-Ихава. Ты же не думаешь, что они выведут нас из своей игры только потому, что мы попросим их об этом.

— Нет, к сожалению, — мрачно откликнулся он. — Но вернемся к истории: Цифа пришла в порт охотиться. Когда я заметил ее, она выслеживала Норку. И вот я пошел за ней, чтобы убедиться, что Норка не попала в неприятности. Когда Норка отправилась в «Звезду и секстант», я понял, что она обнаружила слежку. Там есть такой удобный тупичок. Я пробрался туда раньше их и вышел к Цифе. Мы начали драться, и вот что вышло.

— Откуда ты знаешь Цифу? — спросила Норка.

Акулья Наживка загадочно посмотрел на Норку.

— Я раньше много времени проводил во Дворце. И у меня были друзья, вроде Венихара, в Доме Ихавов. Гитивы приставили Цифу следить за мной.

— Ты был настолько важным, чтобы за тобой следили? — мягко сказала Норка. — Почему? И тебя, кажется, не сильно удивляет то, что Гитивы охотятся за Мышкой и следят за мной. Это что, обычное дело для Домов Советников так беспокоиться о кучке трущобных крыс — или ты используешь нас?

— Использую вас? О, боги! Да я стараюсь защитить вас. А что до того, что я не очень-то удивлен… Что ж, я знаю Гитивов. Все ваши встречи складываются в странную, но цельную картину, если знать, что Исива Гитив купила Филина. Эта женщина всегда плетет интриги. А Элхар, главный ее телохранитель, очень подозрительный мерзавец.

Норка ничего не сказала. Немного погодя Киса нарушила молчание.

— Но я ничего не понимаю, — протянула она жало но. — Ну как Дом Гитивов может использовать Филина? Если эти дворяне строят заговор против Короля, зачем им попрошайка из Трущоб в качестве пажа? Это же бессмысленно.

~ Наверное, мы еще не все, знаем, Киса, — ответила Норка. Она буквально пронзила Акулью Наживку своим взглядом. — Ты как думаешь?

— Не хватает еще слишком многих деталей.

— Что эти Гитивы будут делать, когда узнают, что Цифа убита? — спросил Хорек.

— Не знаю, — ответил грузчик. — Но ручаюсь, нам придется несладко. Исива не любит, когда ее огорчают. А Цифа служила у нее очень долго и была фанатично предана.

— А она бы и правда тебя убила? — спросила Киса.

— Если бы она собиралась меня убить, я бы уже был мертв, — резко сказал Акулья Наживка. — Она пыталась обезвредить меня, чтобы взять в плен.

— Зачем? — спросила Норка.

— Ты меня спрашиваешь? Наверное, они считают, что я замешан в каком-то заговоре против них.

— А это так? — продолжала настаивать Норка.

— Нет! О, Господи, Норка! — На его лице отразились муки. — Я сбежал от Двора, потому что не мог больше выносить бесконечное притворство. Я — не фигура в игре хассе и не игрок. Так что единственный выход для меня был — покинуть доску. Что бы там ни думали Гитивы, единственный «заговор», в котором я участвую, — это попытка организовать Гильдию портовых грузчиков и помочь вам узнать о судьбе несчастного Филина. Да еще, хоть это и глупо, на мой взгляд, ради вас пытаюсь разнюхать про Щенка Миледи. Но дворяне видят угрозу в каждой тени. Гитивы складывают факты и делают неверные выводы. — Он с усилием взял себя в руки и успокоился. — Вот почему я не люблю иметь дело с Домами Советников. Если ты достаточно подозрителен, то видишь угрозу в каждом. Я беспокоюсь о Венихаре. Он действительно безвредный и бесхитростный. Он даже представить не может, что кто-то сочтет его опасным. Я был бы очень признателен, если бы кто-нибудь из вас отнес ему мое письмо. Я предупрежу, что им заинтересовался Дом Гитивов. Я бы сам пошел, но боюсь немного не в форме.

— Во Дворец? — спросила Киса. — Как мы туда попадем?

— Храм Ветровеи, — предложил Осел. — Этот Дедемар сказал, он бывает там каждый день. Он музицирует со жрецами. Может, они передадут письмо.

— Это было бы хорошо, — одобрил Акулья Наживка. — Мышка, ты не дашь мне листок бумаги?

Через несколько минут Акулья Наживка свернул записку и вручил ее Хорьку.

— Отдай ее кому-нибудь из жрецов и не забудь сказать, для кого она.

Хорек кивнул и пошел к двери. Осел взял фонарь.

— Посветить тебе до Храмовых Ворот?

— Если твой фонарь будет гореть в такой ливень, мой дорогой Осел, — сказал Акулья Наживка, растягивая слова, — значит, в нем так много масла, что я могу съесть его.

— Ты так голоден? — ласково спросил Осел. — А дождь уже кончился. Я давно заметил.

Их глаза встретились. Взгляд Осла был спокойным и непроницаемым. Постепенно глаза Акульей Наживки потеплели, и в них появилось одобрение.

— Я рад, что ты на моей стороне, Осел, — признался он. — Будь осторожен, Хорек. И — спасибо. Венихара гораздо больше занимают флейты, чем вся эта бесконечная дворцовая политика. Он очень мне дорог.

Хорек обнаружил, что для того чтобы пройти мимо стражника Храмовых Ворот, нужно побольше уверенности и один гильд. Стражник осмотрел его, спросил, куда он идет, взял деньги и махнул, чтобы он шел дальше. Хорек не заметил второго стражника, хотя тот видел его и что-то заподозрил.

Храм Ветровеи был квадратным мраморным зданием, украшенным множеством колонн. На крыше стояла статуя Ветровеи: женщина в развеваемом ветром плаще с арфой в руках. Хорек с трудом мог различить статую, которая выделялась голубым пятном на фоне темного неба. Мальчик поднялся по ступенькам к большим двойным дверям, ведущим в главное святилище.

Его без проблем пустили внутрь. Храм освещался свечами в канделябрах и несколькими масляными лампами, свисавшими с потолка. В дрожащем свете Хорек увидел фигуру мужчины и подошел к нему.

— Извините меня, Ваше Святейшество, — начал он.

Мужчина обернулся. Он был молод, не очень высок, и у него была шевелюра потрясающего рыжего цвета.

— Чем могу помочь? — спросил он. Хорек достал записку.

— Не могли бы вы передать это письмо Венихару Гобез-Ихаву? Насколько я знаю, он приходит сюда каждый день, чтобы играть на флейте, и очень важно, чтобы он получил это.

Священник взял записку. Кланяясь и бормоча благодарности, Хорек развернулся. Идя через темный зал, он заметил какое-то движение у дверей, но свет был слишком тусклый. Он поспешил к Храмовым Воротам, где его ждал Осел.

Храмовый Стражник проследил за Хорьком до ворот и убедился, что тот присоединился к приятелю. Он прищурил свои бледные глаза и погладил усы. Он полагал, что знает, о чем было сказано в письме. И хотя где-то в душе был доволен тем, что старого флейтиста предупредили об опасности, но эти двое заставили его призадуматься, не было ли и вправду у Элхара оснований для подозрений?

После того как Хорек и Осел ушли, в кухне «Троллопа» повисла тишина. Через пару минут Киса поднялась:

— Ну, я пошла. Мышка, ты идешь со мной?

Мышка покачала головой:

— За мной придет отец.

— А ты, Норка?

Но воровка тоже покачала головой. Пожав плечами, Киса сказала:

— Тогда всем спокойной ночи, — и выскользнула на омытую дождем улицу.

— Если хочешь спать, — сказала Норка Акульей Наживке, — давай ложись. Я все улажу с Аркидом, когда он зайдет.

— Норка, — сказал он. — Ты мне веришь, что я не использую вас?

Это был странный вопрос, и задал он его просто, без его привычной защитной иронии, как будто ответ имел для него большое значение.

— А я должна?

— Ты веришь?

Она посмотрела ему в глаза, ожидая увидеть вызов или насмешку, но вместо этого уловила что-то ранимое и просящее. Ее это потрясло, и она подошла к нему:

— С тобой все в порядке? Раны тебя очень тревожат?

Но на лице его уже снова была маска: слабая дразнящая улыбка.

— Не больше, чем я ожидал. Какой ты стала заботливой.

— Сколько тебе лет, Акулья Наживка? — Вопрос удивил их обоих. Норке никогда раньше в голову не приходило поинтересоваться, и по его настороженному ответу она поняла, что он был моложе — гораздо моложе, чем она предполагала.

— Достаточно стар, чтобы уклониться от ответа, детка, — произнес он в своей обычной манере, — хотя еще не впал в старческое слабоумие.

К ним подошла Мышка. Она следила очень внимательно за всем разговором.

— Дворцовая политика лишает детства, так же как и нищета, — сказала она мягко. — Я этого раньше не знала.

— Мышка. — Это была мольба, и Норка даже вздрогнула. Но Мышка лишь загадочно улыбнулась и провела рукой по щеке со шрамом.

— Если для тебя это что-нибудь значит, — сказала она ему, — я тебе верю.

Напряженный взгляд его янтарных глаз скользнул по лицу Норки, и в нем был немой вопрос. Тогда она кивнула.

— Тебе нужно отдохнуть, — сказала она ему.

— Да, — согласился он, и на мгновение на его лице отразилась смертельная усталость. Потом он осторожно перевернулся на здоровый бок и закрыл глаза. Мышка вернулась на свое место в углу, а Норка устроилась у двери, поджидая Осла и Хорька.

Глава двенадцатая

УГРОЗЫ

Стража обнаружила тело убитой женщины уже в сумерках. Опознание затруднялось тем, что один из стражников стянул серебряную серьгу, на которой была изображена печать Дома Гитивов. И тем не менее уже через несколько часов Миледи сообщили о смерти Цифы. А к полуночи новость стала известна всем, и дворцовая мельница сплетен перемалывала версии, одна противнее другой, о причине смерти телохранительницы.

Ридев Ажер сидел за своим столом, перед ним стоял стражник. Ажер задумчиво вертел в руках серебряную серьгу.

— Удар в сердце и никаких — ммм — других ранений? — размышлял он. — И тем не менее вы нашли капли крови на стене? Вы что-нибудь понимаете, Фалхан?

— Я тренировался в паре с Цифой, — сказал он. — Она была чертовски быстра. Если она ранила нападавшего, то должна была легко убить его. Что-то не сходится.

Ридев задумался.

— Не сомневаюсь, она не хотела его убивать. Но почему бы ей — ммм — не позвать стражу?

Смех Фалхана прозвучал резко.

— Она не любила, когда вмешиваются. К тому же, скорее всего, она сама затеяла драку.

— Итак, мы ищем человека, которого недавно ранили и которого Цифа Гитив могла посчитать достаточно важным, чтобы постараться взять живьем, а не убивать. Что еще?

Фалхан кивнул.

— Я тут поспрашивал немного по собственной инициативе. Цифа следила за какой-то девчонкой из Трущоб. Говорят, она воровка.

— Связи в Гильдии? — спросил Ридев, оживившись.

— Возможно. Но никто не назвал мне имени, хотя я показывал достаточно серебра.

— Ты же не думаешь, что Цифу убила девчонка?

Фалхан пожал плечами:

— Может быть, ей помогли, тем более что нападавшего ранили.

Увидев нетерпеливый жест Лорда Советника Ажера, стражник пояснил:

— Не так уж много есть бойцов сильнее Цифы. Ее противник был ранен, а ранение замедляет движение. К тому же удар в сердце очень рискован. Цифа знала с полдюжины смертельных ответных выпадов на это движение. Ее нападавший должен был быть абсолютно уверен в том, что она не собирается его убивать. Или же она должна была потерять равновесие, и он не опасался ее встречного выпада.

— Или и то, и другое, — задумчиво сказал Ридев.

— Да.

Лорд Советник Ажер переваривал информацию. Но по его лицу ничего нельзя было прочесть. Он поднял глаза на стражника:

— Фалхан, поймай мне воровку. Горан тебе поможет.

Стражник с сомнением покачал головой:

— Гильдии это не понравится.

— Меня больше волнуют Гитивы. Я хочу, чтобы эта девчонка была жива. Я хочу знать, кто действует против Дома Гитивов, почему, когда и как. И я хочу знать это еще вчера. Найди мне девчонку, Фалхан. Подкупи Гильдию, если придется. Используй мое влияние на Ибхану, если ничто другое не поможет. Понял? Мне нужна девчонка!

— Я понял, милорд. Я найду ее.

Филин проснулся. Он все еще тяжело дышал от кошмара. Чтобы успокоить дыхание, он зарылся лицом в подушку. Этот сон мальчик вовсе не хотел объяснять Минцере. Его захлестнула волна ужаса и тошноты. Акулья Наживка, Норка, Цифа; аллея; ножи; смерть. Этого не может быть — а вдруг все-таки было? Он боролся со своим взбунтовавшимся телом. Ему не нравилась Цифа (а кому понравится холодная, злобная женщина?), но воспоминание об ударе в сердце, который нанес Акулья Наживка и Норка — Норка! — действовавшая так деловито, вызывало тошноту и головокружение. Тошнота вновь нахлынула, на этот раз она была еще сильнее, обеими руками зажал рот, скатился с кровати и помчался в гардеробную через холл. Как только он вылетел в коридор, кто-то схватил его за плечо.

— Филин? Филин!

Минцера. Он отвернул голову, прежде чем его вырвало. Она держала его, пока он бился в судорогах, вытерла ему лицо платком.

— О, мой бедный Филин!

Увидев ее сочувствие, он расплакался от страха и пережитого приступа рвоты. Плакать было легче, чем говорить. Но часть его сознания внимательно следила за всем. Он услышал быстрые шаги, а потом голос. Это был Элхар.

— Миледи не велела давать больше наркотиков, — обвиняющим тоном заявил он.

— Я клянусь, в его еде не было ничего, кроме специй.

— Кто оставался с ним наедине сегодня?

— Я, — ответила управляющая. — И Цитанек. Но Щенок не стал бы травить его.

Элхар вытащил Филина из укрывающих объятий Минцеры и оглядел его.

— Что ты принял, кто дал тебе это?

— Ничего. Никто. Мне просто плохо. — Он попытался отвернуться, но мужчина держал его крепко. — Оставьте меня в покое.

Хватка Элхара стала еще жестче. Филин зашипел от боли.

— Скажи мне, что ты знаешь о Мышке, — проскрипел телохранитель.

На лице Филина отразилось полное смятение.

— Мышка? — спросил он.

Его голова была занята Норкой и Акульей Наживкой. Видя сомнения Элхара, он решил изобразить полное непонимание.

— А кто такой Венихар Гобез-Ихав? — продолжал задавать вопросы телохранитель.

— Лорд Советник Дома Ихавов, — быстро ответил мальчик.

Филин вскрикнул, когда Элхар опять сжал его руку. Минцера предостерегающе тронула телохранителя за плечо.

— Я натаскивала его по всем Домам Советников, Элхар, — сказала она.

Элхар пристально посмотрел на Филина, но хватку ослабил. Потом, чуть улыбнувшись, взглянул через плечо Филина и будто поздоровался с кем-то.

Почувствовав неожиданный прилив надежды, филин тоже посмотрел через плечо. Но там никого не было. Он обернулся к Элхару, и телохранитель отпустил его.

— Уложи его в постель, — велел он Минцере. — И приведи кого-нибудь, чтобы все тут убрали.

— Тебе что-нибудь нужно? — спросила управляющая, подтыкая одеяла. — Может, хочешь попить воды?

Он кивнул, и она вышла из комнаты. Когда вернулась со стаканом, его глаза были закрыты. Она поставила стакан на столик и тихо удалилась. В холле стояли Миледи и Элхар. Минцера осторожно прикрыла дверь.

— Ну, — спросила Миледи.

— Он спит. Это не мог быть яд. — Она пожала плечами. — Возможно, он просто не привык к жирной пище.

Исива повернулась к Элхару.

— Ну а ты удовлетворен тем, что у него не возникло никаких ассоциаций?

Элхар пожал плечами:

— Судя по его реакции на имя вашего Щенка, а он не мог притвориться настолько, чтобы обмануть меня, он действительно не связан с этой загадочной Мышкой. Это, конечно, означает, что часть нашей информации неверна, потому что Антаг говорил, что Венихар Гобез-Ихав назвал мальчика «другом маленькой Мышки». Кто-то врет или ошибается.

В своей комнате Филин осторожно подобрался к двери и приложил ухо к замочной скважине. В чем они могли подозревать Мышку?

— Может быть, — размышляла Миледи, — Филин знает эту Мышку под каким-то другим именем.

— Это возможно, — согласился Элхар. — И я полагаю, он может и не знать всего, что связано с Мышкой. Надо понаблюдать, хотя сейчас я склонен думать, что мальчик не представляет непосредственной угрозы.

— Очень хорошо, — сказала Исива. — Но кто убил Цифу и почему? Что она делала в портовом районе?

— Я послал ее искать Мышку. Она, должно быть, нашла какой-то след, какую-то связь. Ясно ведь, что она обнаружила что-то более интересное, чем я.

— Мышка, Филин, Киса, — размышляла Исива. — Это попахивает сговором.

— Но дети всегда выдумывают истории и игры, — сказала Минцера. — Миледи, это может быть простым совпадением.

— Кроме того, — сказал Элхар, — что Филин знает Мышку.

— Я не верю в совпадения, — резко заявила Миледи. — Во всяком случае, не там, где собирается больше одного Дома Советников. Элхар, мне нужны ответы на мои вопросы, и меня не особенно волнует, как ты их добудешь. Постарайся быть осмотрительным, но если дело дойдет до убийства, я прикрою тебя.

Какой-то инстинкт предупредил Филина: он мгновенно перелетел через всю комнату, нырнул под одеяла, повернулся спиной к двери и постарался успокоить дыхание. Его слух, напряженный до крайности, уловил щелчок замка, тихие шаги, шелест шелков и запах духов: это была Миледи. Ему казалось, что она обязательно услышит, как колотится его сердце. Он перевернулся с тихим стоном. Свет от ее лампы упал ему на глаза. Он почувствовал, как предательски подрагивают веки, поэтому, пробормотав еще что-то как бы сквозь сон, открыл глаза.

Свет лампы отбрасывал причудливые тени на лицо Исивы Гитив. Сейчас она казалась такой зловещей, такой безжалостной, что Филин не смог сдержать испуганного всхлипа.

— Да, — прошептала она. — Ты должен меня бояться. Я держу твою жизнь в руках, и так будет всегда. И все же, если будешь служить мне верно, тебе будет удобно, и ты даже будешь счастлив. Но если предашь меня, то… — в ее голосе прозвучало столько угрозы, что у него по спине пробежал холодок ужаса, — тогда я сделаю так, что ты пожалеешь, что вообще родился.

Дрожащим от слез голосом Филин спросил:

— Но я даже не знаю, что вы от меня хотите. Как же я могу хорошо вам служить?

На ее губах заиграла улыбка, еще более пугающая чем недавнее выражение жестокости.

— Ты увидишь. Со временем увидишь. — С этими словами она удалилась, заперев его в темноте.

В этой давящей темноте ему явилось видение, ясное, как день: Киса с расширенными от ужаса глазами оглядывается через плечо, убегая по безлюдным, затянутым туманом улицам портового района.

— Нет, — выдохнул он.

Его охватил страх. Его преследовали видения, столь же дикие и ужасные, как кошмары после хацета. Образы были туманные, размытые, будто он смотрел сквозь серебряную сетку. Он видел горящие дома, разъяренную толпу на пристани, Элхара с торжествующим выражением лица, Арру без сознания. Арра! Он ухватился за этот образ, вспомнив, что она говорила ему об убежище от его видений. Он замедлил дыхание и сосредоточился на воспоминании о музыке. Сумасшедшая гонка видений замедлилась; он почувствовал, что набрел на этот мирный уголок, его убежище. В наступившем спокойствии без всяких видений он, наконец, заснул.

В другом крыле Дворца Арра, встряхнув головой, пришла в себя. Это было очень странно: кто-то звал ее по имени, мысленно прикоснувшись к ее разуму. Это Филин, подумала она. Но потом, вместо того чтобы заговорить с ней, он накрыл свой разум — и на мгновение ее тоже — спокойствием. Он не был отчаянно напуган, и она чувствовала, что его видения не были вызваны хацетом. Но ведь Филин не должен уметь делать подобные вещи. Без тренировки это невозможно. Да, она объясняла ему, что надо делать, если снова накачают его наркотиком, и это, безусловно, была основа контролируемого транса. Но она помнила, сколько времени у нее ушло на то, чтобы овладеть этим умением, даже при том, что ей помогал наставник. Если Филин легко научился это делать сам, он, должно быть, фантастически одарен. (Или кто-то работал с ним, хотя это кажется маловероятным.)

Арра снова встряхнула головой. Захотелось поговорить с мальчиком, вернее, ей нужно было сделать это, но она не знала как. Она видела его всего один-два раза. Разговаривать с ним — только подвергать его риску. Вздохнув, Арра взяла свою лютню и начала играть.

Глава тринадцатая

СЕКРЕТЫ

В то утро в саду было немного придворных. Арра подошла к каменному фонтану, где ее ждал Венихар Гобез-Ихав. Вместе со старым флейтистом они шли в храм Ветровеи.

Выходя из сада, Арра заметила, что весь двор гудит от каких-то слухов. Придворные даже забыли свою обычную игру «будь-погрубее-с-иностранкой». Она пыталась понять, что это за новость, но не смогла догадаться. А может быть, подумала она с тайной надеждой, им просто надоело преследовать ее.

Королевский город был полон народу, разодетого в праздничные наряды. Приближалась Ярмарка.

Арра и Венихар пробирались сквозь толчею к спокойной гавани Храма Ветровеи. Когда они туда добрались, их провели во внутреннюю часовню, где Кериден, Верховный Жрец Ветровеи, играл на маленькой арфе.

Он был невысокого роста, но тем не менее очень внушительный, с огненно-яркой шевелюрой, ясными зелеными глазами. Даже в расслабленном состоянии черты его лица были выразительными. При виде вошедших его лицо осветилось приветливой улыбкой.

— Арра. Вен. Доброе утро. — Он сунул руку в складки своей мантии и достал сложенный листок бумаги.

— У меня для тебя записка, Вен.

— Что в ней? — спросил Лорд Советник Ихав, протягивая руку.

Священник улыбнулся и жестом пригласил их присесть.

— Я не читал ее. Садитесь.

— Она даже не запечатана, — со смехом отметила Арра. — Не удивительно, Кериден, что Дома Советников не могут понять вас. Что там, Вен?

Но Венихар не ответил. Вместо этого он, хмурясь, сунул записку ей в руку.

Как только она коснулась бумаги, перед ее внутренним взором заполыхало предупреждение. Она осторожно взяла записку и с закрытыми глазами постаралась проследить за образами: старая выцветшая вывеска с грубо намалеванной ухмыляющейся женщиной в красном платье; мальчик с неподвижным, спокойным лицом, но наблюдательными карими глазами — на мгновение его заслонила длинноухая спокойная серая морда осла; воровка, Норка, и мужчина, чье лицо со шрамом почти скрыто тенью; телохранительница Гитивов, несомненно мертвая. Когда водоворот образов исчез, она открыла глаза, глубоко вздохнула и прочла записку. «Пожалуйста, передайте Венихару Гобез-Ихаву, что он заполучил врагов в лице Гитивов. Они, как минимум, следят за ним и, может быть, затевают какую-то гадость». Послание было подписано символом, который ни о чем ей не говорил.

— Вы знаете, от кого это? — спросила она Венихара.

— Да.

— И вы знаете, что все это значит? — допытывалась она, раздражаясь.

— Должно быть, это из-за Филина. Гитивы, несомненно, слышали, что я интересовался мальчиком, и заподозрили очередной заговор.

— Филин? — спросил Кериден. Арра и Венихар рассказали ему то, что знали о бывшем нищем, и о том, как Исива Гитив впутывает его в свои интриги.

— Элхар Гитив — один из самых подозрительных людей, каких я встречал, — размышлял Верховный Жрец. — Но, Вен, пытаться убить тебя только за то, что ты проявил интерес к рабу, — это уж слишком, даже для него. С чем еще это может быть связано?

— Одна телохранительница Гитивов — Цифа — убита, — сказала Арра почти бесцветным голосом.

Ее взгляд снова стал рассеянным, когда перед внутренним взором опять встали видения: Премьер-министр и его племянник, Ридев Ажер, о чем-то оживленно беседуют; Филин, Норка и еще какая-то девочка сидят на Стене Ожидания у Храмовых Ворот; Элхар Гитив хватает эту девочку за руку; тонкая изящная рука с перстнем с зеленым камнем лежит на плече Филина; снова та незнакомая девочка, на этот раз на миг представшая с кошачьей мордочкой.

Она внезапно вынырнула из видений, кусочки мозаики складывались вместе.

— Элхара тревожат имена, — сказала она, — смерть Цифы. Филин, Мышка, Норка. Ему это не нравится.

— Мышка и Норка? — спросил Кериден.

— Мышка — это маленькая художница, — сказал Венихар. — Я вам о ней рассказывал. А Норка, я полагаю, это еще одна их подруга.

Арра кивнула:

— Правильно. Она старше, чем эти двое, и она воровка. Если бы Элхар знал о ней, ему бы хватило ее одной, чтобы забеспокоиться. И она как-то со всем этим связана. Я видела ее во сне. Вен, — добавила она мягко. — У вас нет никаких срочных дел в Хафенаффе? Я бы не хотела, чтобы с вами что-то случилось.

Старый Лорд приподнял брови:

— А ты разве возвращаешься в Каледан? В конце концов, это не твоя проблема.

Она покачала головой:

— На самом деле, когда мы закончим, я собиралась пойти в Трущобы. Я хочу найти таверну.

— Таверны есть и в районах получше, — заметил Венихар.

— Да, я знаю, — легко отозвалась Арра. — Но я ищу особенную. — Она примирительно улыбнулась. — Я расскажу вам больше, когда найду ответы на некоторые вопросы. Давайте начнем играть.

У Храмовых Ворот оказалось народу больше, чем Арра могла вообразить. Требовались сноровка и ловкость, чтобы пробраться между веселящимися людьми. Когда Арра приблизилась к невысокой стене, отгораживающей Трущобы, она заметила впереди себя мальчика. Она с восхищением наблюдала, как он аккуратно протиснулся между толстым торговцем и его столь же толстой супругой.

— Эй, мальчик! — позвала Арра.

Похоже, он знал Трущобы. Его сверкающие глаза и резкие, быстрые движения напомнили ей маленького лесного зверька.

— Ты не мог бы отвести меня в одну таверну? Я не помню, как называется, но на вывеске изображена улыбающаяся женщина в красном платье. — Он ловко поймал монету, которую она кинула.

— Это «Улыбка Троллопа», — сказал он, глядя на нее с недоверием. — В Трущобах. Это не так уж безопасно, миледи.

Она повертела перед ним еще одной монетой.

— Я не такая робкая, как кажусь, — сухо сказала она.

На его лице появилось озорное выражение:

— Я, вообще-то, должен бежать по поручению, но мог бы пойти в обход, если…

Она кинула ему третью монету, полузолотой.

— Конечно, я заплачу за твои неудобства.

Он кивнул:

— Пойдемте.

Даже в Трущобах, где было не так много народу, она с трудом поспевала за ним. Наконец он остановился перед свисающей вывеской из ее видения. Она кинула ему еще одну монету, и он поспешил прочь.

Арра вошла не сразу. Вывеска была та самая, а вот дверь какая-то другая. Она пошла поискать дверь в кухню и обнаружила во дворе. Дверь была открыта.

Appa осторожно заглянула внутрь. Это была длинная темная комната. Вся жизнь кипела у противоположной стены, у очага. Седой мужчина — судя по кожаному фартуку, обтягивающему его брюшко, буфетчик или владелец таверны — осматривал котел с жирным рыбным рагу; мальчик не спеша резал хлеб и сыр, раскладывая куски на деревянные подносы. Это был мальчик из ее видений. Мужчина еще разок помешал рагу и, сдавленно чертыхаясь, поспешил в общий зал. Арра вошла в кухню.

— Извините, я ищу Норку или Мышку, — сказала она мальчику.

Мальчик перестал резать и оглядел кухню.

— Здесь их нет.

— Они придут попозже?

Он еще раз проделал то же самое, потом тупо уставился на Арру.

— Могут.

— Можно, я подожду их здесь? — любезно спросила она. — Это очень важно.

Мальчик кивнул в сторону общего зала.

— Ждите там.

— Я бы лучше подождала здесь, — сказала она, ломая голову над тем, как заставить мальчика расслабиться. Он не мог быть таким тупым, каким старался казаться. Хотя сейчас в его выражении не было и намека на острый ум, но она помнила, что в видении он показался ей умным и наблюдательным. Прежде чем она успела попробовать другую тактику, в кухню вернулся хозяин.

— Тантор, мне нужен хлеб. — Заметив Арру, он сердито спросил. — А вы что здесь делаете, кроме того что отвлекаете моего племянника?

Что-то в этом имени показалось Арре знакомым. Она пристально посмотрела на хозяина таверны и спросила:

— Как вы его назвали?

— Тантор, — прорычал он. — Его так зовут. Мне не нравится кличка, которую ему дала Норка, — Осел. А теперь вы ответите, что делаете в моей кухне?

Арра ответила, стараясь подавить нараставшее возбуждение:

— Я ищу Норку или Мышку.

Хозяин таверны скривился:

— Во время Ярмарки Итих? Они обе будут работать до полуночи. А теперь, если хотите поесть или выпить пива, пройдите в зал. А нет, так ступайте прочь. Это кухня таверны, а не гостиница и не место встреч! — Он схватил поднос с хлебом и сыром. Видя, что она не двинулась с места, раздраженно топнул. — Давайте, убирайтесь. Заходите вечером, а сейчас Тантору нужны все его мозги, и чтобы никто не отвлекал. — И ушел.

Арра стояла, не двигаясь. Так бывает, когда беспорядочно перебираешь струны, и звуки вдруг складываются в мелодию. Вот и сейчас разрозненные кусочки вдруг сложились в одно целое.

— Осел; ты Осел. Норка, Мышка, Осел, Филин, — мягко сказала она.

Арра не успела договорить, как сзади ее схватил кто-то, кто научился драться нечестно. Одну руку ей больно вывернули назад, а к горлу приставили нож.

— Ты кто такая? — прохрипел мужской голос. — Одна из шавок Гитивов?

— Нет! Меня зовут Арра. Я из Каледана. Разве Норка не рассказывала тебе обо мне?

— Нет, — сказал он, не ослабляя хватки. — С какой стати? И что вы знаете об остальных?

Арра судорожно сглотнула, чувствуя холодное лезвие прямо у горла.

— Норка — я встретила Норку в порту. Я видела Филина во Дворце, а о Мышке рассказывал Венихар.

Акулья Наживка убрал нож и отпустил женщину. Она обернулась, чтобы взглянуть на него. Когда их глаза встретились, они оба узнали друг друга. Акулья Наживка заговорил первым:

— Так-так, чужеземная ведьма Короля.

— Кто вы?

Его улыбка была неприятной:

— Я — Акулья Наживка.

— Вы — Анжибар! Сходство…

— Нет!

— Да! Какая побочная ветвь? Не Гитивы. Может, Ажеры?

— Нет! Я просто Акулья Наживка!

Взгляд Арры затуманился на мгновение, когда в сумрачной кухне ей явилось видение: белая роза — знак Дома Ихавов. Она заставила свою память пройтись по семейным генеалогическим древам. Ее голос был очень напевным.

— Жанесс Анжибар вышла за Хаанира Ихава и родила сына, Анжирана, который женился на…

Акулья Наживка схватил Арру за запястье и сжал так, что она вскрикнула от боли.

— Ни слова больше — или я сломаю вам руку. Послушайте: мне не нужно ни крупицы моего прошлого, — свободной рукой он провел по шраму на лице. — Ни одной. И если для того чтобы сохранить секрет, мне придется убить, я это сделаю. Я отказываюсь быть фигурой на доске хассе в игре Домов Советников. Вы понимаете?

Арра согласно кивнула. Он отпустил ее руку, и она прижала ее к животу, борясь с подступающей тошнотой.

— Вы тот, кто организует портовых рабочих, — сказала она через секунду. Это был не вопрос, но Акулья Наживка кивнул.

— Я могу убить, чтобы сохранить и этот секрет, — предупредил он.

— Это я уже поняла, — язвительно сказала Арра. — А кто, по-вашему, тогда фигуры в игре? И зачем им нужен Филин?

Акулья Наживка сверкнул глазами:

— Имя Цитанек о чем-нибудь говорит вам?

Арра медленно кивнула:

— Антель Анжибар — сестра Иткефы — вышла замуж за Цитека Гитива. У них было несколько детей; одного из них звали Цитанек.

— Поразительная память, — сказал Акулья Наживка с иронией.

— Да. Это правило Школы Келланда. Так что Филин?

— Какая настойчивость. Мне это нравится. Исива Гитив купила Филина за десять империалов; должно быть, он ей очень нужен.

— Она сказала, что он очарователен, и у бедного ублюдка нет шансов, — пробормотала Арра. — Что вы знаете о Цитанеке?

— Я видел его в таверне с Ридевом Ажером.

— Ридев Ажер? Акулья Наживка, мне все это очень не нравится.

Акулья Наживка дернул плечом.

— «Пьешь с благородным — берегись яда», — процитировал он известную пословицу.

— «В интригах много партнеров, но мало друзей».

Акулья Наживка засмеялся:

— А эту пословицу никогда не слышал. Откуда вы ее взяли?

Арра чуть улыбнулась.

— Я ее придумала. — Потом она заметила темное расплывающееся пятно на его рубашке. — О, мой бог. У вас идет кровь. — Она хотела взглянуть на рану, но он отклонился. — Я только хочу помочь.

— Осел перевяжет меня. Вам лучше уйти; если Аркид вернется и застанет вас все еще здесь, тогда действительно начнутся неприятности.

Арра колебалась, но мальчик предостерегающе зашипел, показывая на дверь.

— Я вернусь, как только смогу, — пообещала и выскользнула на улицу как раз в тот момент, когда в кухню вошел хозяин с грудой грязной посуды.

Глава четырнадцатая

ЯРМАРКА ИТИХ

Толпы на Ярмарке Итих — мечта вора-карманника. Норка угрем скользнула между гуляющими, перекладывая себе содержимое чужих кошельков.

Мышка с родителями бойко торговала букетами цветов. Не забывая об опасности, Норка болтала не умолкая. Один раз издалека она мельком заметила Хорька, который шнырял в толпе, как малек в водорослях.

К полудню Норка убежала с площади. Она купила головку сыра, колбасу и буханку хлеба, чтобы поесть вместе с Кисой. Потом направилась в свое убежище.

Когда она пришла, Киса спала. Улыбаясь, воровка помахала пряной колбасой перед носом нищенки. Киса мгновенно проснулась.

— Еда! О, Норка, благослови тебя Бог!

Они поели и провели остаток дня спокойно, болтая, а потом задремали. К вечеру Норка приготовила часть дневной добычи для Хижана.

— Идешь в «Шавку»? — спросила Киса. Воровка кивнула, и Киса тоскливо взглянула на нее. — Можно я пойду с тобой?

— Давай лучше встретимся в «Троллопе». Я потом приду прямо туда.

— Я знаю, ты считаешь, что в «Шавке» народ слишком груб для меня. Я подожду снаружи, но давай пойдем вместе, — умоляла Киса.

Норка посмотрела ей в глаза, в них светилась надежда. Чтобы дойти до «Троллопа», Кисе придется пройти в двух шагах от «Шавки». Норка сдалась, и подруги вместе спустились на улицу.

На улицах все еще было оживленно. Народ будет праздновать Ярмарку Итих до глубокой ночи, и во всех пивных и тавернах сегодня вечером торговля будет идти полным ходом. Норка втайне боялась «Шавки». В этом трактире было жутковато, даже когда там не толпились гуляки, начавшие пьянство с утра. Она оставила Кису на улице и проскользнула внутрь.

Киса выбрала укромное местечко для ожидания, устроившись в дверях заброшенного дома. Поджидая Норку, она от нечего делать рассматривала тех, кто входил и выходил из таверны. Норка была права — народ был грубый: подмастерья из нескольких соперничающих групп Воровской Гильдии; крепкие иностранные матросы, нагло расхаживающие с оружием; сутенеры со своими проститутками; пара стражников — без формы, но легко узнаваемые по хвастливой самоуверенности. Теперь еще вот этот — забредший в Трущобы дворянин. Киса заинтересовалась. Один из стражников исчез внутри, а другой с «гуляющим дворянином» растворились в тени у входа. Странно. Она напрягла слух, чтобы послушать, о чем они говорят, но либо они стояли молча, либо гул голосов из «Шавки» все заглушал.

На улицу вывалились гуляки, распевающие песни. Киса чуть не задохнулась от запаха кислого эля, когда они проходили мимо ее укрытия. Норка вышла за ними, маленькая, тихая и настороженная. То, что случилось потом, остановило время. Киса почувствовала себя мухой в кружке пива, когда двое мужчин выскочили из тени и набросились на Норку. Она безуспешно отбивалась. Один из мужчин закрыл ей рот и нос кусочками ткани, и Норка обмякла. Потом третий мужчина тихонько выскользнул из «Шавки». и завернул Норку в потертый плащ и взвалил на плечо. Молча они растворились в вечернем сумраке.

Время вновь пошло, и Киса помчалась за ними, бесполезно кричать и звать стражу — даже если бы стражникам было дело до Трущоб. Киса могла поручиться своими ушами, что двое из тех трех и были стражниками. Но они не арестовали Норку. Никто не кричал: «Держи вора!» — да и не мог бы, находясь на территории Гильдии. Киса шла за ними, стараясь подойти поближе, чтобы уловить хоть обрывки разговора.

Они несли Норку по направлению к портовому району. Когда вышли из Трущоб, их окутали приносимые с моря клочья тумана, горьковатого от морской соли. Улицы здесь были пошире, и не было удобных темных мест, где бы Киса могла спрятаться. Тем не менее, она подобралась еще ближе. О чем они говорили?

Внезапно они остановились.

— Пришли, — сказал тот, кого Киса приняла за дворянина. — Во имя богов, почему они задерживаются?

И тут же из-за угла появился паланкин с задернутыми шторками, его несли четверо носильщиков. Они остановились. Дворянин влез в носилки, а один из стражников подал ему груз.

— Встретимся во Дворце. Ажер захочет услышать полный отчет от каждого из вас, — сказал дворянин. — И держитесь подальше от Трущоб; Хижан может выступить против Ибханы за такие дела. — Он задернул шторку, и носилки двинулись прочь.

Киса, потрясенная увиденным и услышанным, замешкалась. Один из мужчин толкнул другого: они увидели ее. Проглотив испуганный крик, Киса со всех ног кинулась по извилистым улочкам к своему родному району. Если бы только ей удалось добежать! Конечно же, страх перед дракой с Гильдией удержит стражников.

Мужчины мчались за ней, но ужас придал ей Она достигла границы Трущоб и исчезла в мусора. Мужчины остановились.

— Черт возьми, Фалхан. Горан спустит с нас шкуры.

— Я хорошо разглядел ее. Это отродье просит милостыню у Храмовых Ворот. Если она понадобится Ажеру, я ее найду.

— Думаешь, нам не стоит гоняться за ней прямо сейчас?

Фалхан покачал головой:

— Я говорил это Горану, но не сказал тебе. Воровка, которую мы поймали, — Норка. Она — Подмастерье, человек Хижана. Еще до рассвета здесь прольется много крови.

У первого стражника отпала челюсть.

— Святые боги, — выдохнул он и быстро повернулся. — Давай убираться отсюда.

Киса примчалась в «Троллоп» бледная, как полотно. Там был только Акулья Наживка. При виде девочки он сразу насторожился.

— Отдышись, Киса, и расскажи мне все по порядку.

— Норка, — выдохнула она. — Она пошла в «Шавку». Я ждала на улице. Трое мужчин схватили ее. Двое из них стражники, не на посту, а один — благородный. Я пошла за ними и подслушала кое-что. Дворянин сказал: «Встретимся во Дворце. Ажер захочет услышать полный отчет». И он велел им держаться подальше от Трущоб. Он сказал: «Хижан может выступить против Ибханы за такие дела».

— О, боги, — прошептал Акулья Наживка.

— И еще, — закончила Киса в отчаянии. — Они видели меня.

У Акульей Наживки посерело лицо.

— Ты уверена, что они сказали «Ажер», Киса?

Она кивнула.

— А ты узнаешь их, если снова увидишь?

Она опять кивнула.

— Думаешь, и они тебя узнают?

— Дворянин меня не видел, а те двое хорошо рассмотрели, — ответила она мрачно.

Акулья Наживка закрыл лицо руками.

— Итак. — Голос его звучал глухо. — Против всех традиций и законов Гильдии Ибхана передает одного из Подмастерьев Хижана в руки Дома Ажеров. И это после того, как в портовом районе убили одну из шавок Гитивов. Конечно же, Цифа выслеживала Норку. Кто-то это заметил. Несомненно, это Ажеры. — Акулья Наживка поднял голову. Его взгляд был суровым. — А оттуда до меня один короткий шаг. — Он вздохнул. — Легкое зерно для мельницы Советников. — Он замолчал. Киса встревоженно наблюдала за ним; он перехватил ее взгляд и нервно улыбнулся. — Норка умна, но ей не тягаться с Ридевом Ажером. Если я еще не выжил из ума, надо бежать. Все кажется так ясно: или бежать, или попасть под жернова. Но знаешь, Киса, — добавил он с иронией, — я, кажется, растерял весь инстинкт самосохранения; я не буду убегать. Должно быть, это такая форма сумасшествия. — Он шагнул к двери, тряхнув головой. — Я должен бежать, но знаешь, что я вместо этого сделаю?

Она покачала головой, широко раскрыв глаза.

— Пока ты останешься здесь, а я пойду в «Побитую Шавку» и начну войну Гильдий.

— Зачем, Акулья Наживка?

— Зачем? По двум причинам. — Он загнул один палец. — Во-первых, потому что я точно знаю, что у меня нет шансов самому убить Ибхану; и — он загнул еще один палец, — во-вторых, потому что по-настоящему яростная война Гильдий — а она обещает быть такой — заставит на время стражу и других чужаков держаться подальше от Трущоб. Нам может понадобиться передышка. Жди здесь, я скоро вернусь. — И он ушел.

Это была самая жалкая Ярмарка Итих, какую Филин мог припомнить, так как провел весь этот день в библиотеке под неусыпным надзором Минцеры, Элхара и других телохранителей. Он пытался развлечься, практикуясь в чтении, но это оказалось не так уж весело, ведь рядом не было никого, кто бы помог ему. Даже в саду не было ничего интересного, поскольку придворные предоставили его своим слугам. Внутренний дворик подмели и приготовили для танцев. Вдоль всех аллей и у фонтанов установили цветные стеклянные подсвечники в форме шаров. Ясно, что в этот вечер здесь будет чудесный праздник, и точно так же ясно, мрачно думал Филин, что его не пригласят. Никто даже не принес ему маргаритку, а он еще никогда не проводил день Итих без Цветов — подарка от Мышки или ее мамы.

На него накатила болезненная тоска по дому. Он задержал дыхание и стал усиленно моргать, ожидая, что это скоро пройдет. Опасно сейчас думать о Мышке, Норке и остальных друзьях. Неожиданно его охватило тревожное беспокойство: почему Элхар и Миледи искали Мышку, и правда ли, что Акулья Наживка и Норка убили Цифу? Арра говорила, что не все из того, что ему снится, происходит на самом деле, но этот кошмар был слишком неожиданным и неестественным, чтобы считать его проявлением собственных тайных страхов.

Он заставил себя перевернуть страницу тяжелого фолианта. Он знал, что весь Дворец нашпигован отверстиями для подглядывания и комнатками для подслушивания. Цитанек, предостерегая его, показал одно отверстие. Очень важно, понял Филин, вести себя естественно. Очевидно, выражение скуки было вполне приемлемым и даже ожидаемым; а вот на слезы сразу примчится Минцера, а на вспышку ярости — телохранители. Тяжело вздохнув, Филин закрыл книгу и отложил ее в сторону; потом свернулся клубочком на диване. Может, если он заснет, время пойдет быстрее.

Он проснулся, когда открылась дверь. Мальчик обрадовался: Цитанек. Молодой Лорд закрыл дверь и что-то бросил Филину.

— Лови.

Рефлексы нищего сработали, и он поймал букетик маргариток. Филин зарылся носом в цветы, чтобы спрятать внезапно выступившие слезы. Цитанек взъерошил его волосы.

— Я спрашивал Исиву, можно ли отвести тебя сегодня днем к Храмовым Воротам, но она запретила. Я сделал все, что мог.

Он достал липкую сладкую булочку, тщательно завернутую в промасленную бумагу, камышовую дудочку, украшенную яркими лентами, и круглый сверток, завернутый в зеленый шелк и перевязанный бантом.

— Спасибо, — сказал Филин. — Я уже начал было себя жалеть.

Цитанек ухмыльнулся:

— Интересно, как я догадался, что так и будет?

Филин развернул булочку и разломил ее пополам.

— Поешь со мной, — предложил он. — Или ты уже сыт?

Молодой Лорд взял предложенное угощение.

— Ярмарка — не такое уж веселое событие, если ты совсем один.

— Разве у тебя нет друзей среди других Лордов?

Лицо у Цитанека застыло, хотя ему удалось сохранить непринужденный, слегка насмешливый тон.

— Нет. Мои знакомые четко делятся на тех, кто считает, что может сделать меня орудием в своих руках, и тех, кто сам хочет быть орудием в моих.

— А я к кому отношусь? — озабоченно спросил Филин.

Цитанек откинул прядь со лба Филина.

— Ты, — сказал он, растягивая слова, — в своей собственной категории.

— Именно поэтому меня держат запертым в библиотеке? — сухо спросил Филин.

Цитанек неожиданно рассмеялся, и его лицо засветилось.

— Должно быть, так, — согласился он. — Ну, а разве ты не откроешь сверток?

Филин развернул его. В мерцающих зеленых складках шелка лежал браслет из слоновой кости, котором очень искусно был выгравирован узор из птиц и виноградных лоз. Там было два вида птиц: ястребы и филины. Глаза у филинов были из топазов, а у ястребов — из гагата; а под листьями висели | гроздья винограда из аметистов.

— Никогда не видел ничего более красивого, — выдохнул Филин.

— Дай я покажу тебе кое-что. — Ловкие пальцы Цитанека нащупали скрытый замочек, и браслет раскрылся на невидимых шарнирах. — Этот браслет ты можешь надевать и снимать по собственной воле, Филин; и тут еще есть вот что: первый ястреб, третий филин, — сказал он и мягко нажал на них. С легким щелчком на внутренней стороне браслета сдвинулась пластинка, а за ней оказался маленький тайничок. — Он так красиво и так хитро сделан, что я просто не мог устоять; правда, я не знаю, для чего ты мог бы это использовать. — Он показал, как закрывать его, и отдал браслет Филину. Тот надел его на правую руку, и спрятал под рукавом.

— Я мог бы спрятать здесь яд, — прошептал он со злостью, — для Исивы.

— Нельзя так шутить, — предупредил Цитанек. — Это сильное искушение, и уже не раз пытались, но всегда безрезультатно.

— Я не шутил — я мечтал, но больше не буду, если тебя это тревожит. Мне никто раньше не дарил красивых вещей. Спасибо. — Он потрогал браслет сквозь тонкую ткань рукава. — А они разрешат мне оставить его?

— Если не разрешат, — ответил Молодой Лорд и его блестящие глаза сузились, — они об этом пожалеют.

Угрожающее выражение лица Цитанека как-то неприятно напомнило Филину Миледи Исиву. Он вздрогнул и оглянулся, ища, чем бы отвлечься от этого воспоминания.

— Покажи мне, как играть на дудочке, — попросил он, протягивая ее Лорду.

Цитанек показал, куда нажимать пальцами, и сыграл веселую мелодию. Когда Филин попробовал сам, дудка заверещала, как мартовский кот. Он рассмеялся.

— Я ей не понравился!

— Ты дуешь слишком сильно. Представь, что ты говоришь шепотом.

После нескольких попыток Филину удалось извлечь из инструмента нечто похожее на музыку. Он отложил дудочку в сторону, затолкав ее между книгами, и пообещал попрактиковаться, когда останется один.

— Я их всех с ума сведу: Минцеру, Элхара и всех остальных стражников. Так им и надо!

Отворачиваясь от книжного шкафа, он почувствовал, как перед глазами все поплыло. Комната исчезла. Вдруг он увидел раскаленные, светящиеся красные угли; жаровню, а за ней ряды серебряных инструментов с деревянными ручками. Руки с красивым маникюром аккуратно раскладывали инструменты на горячих углях. В Филине выросло ощущение угрозы, возникло желание закричать. В памяти всплывало воспоминание о сияющем зеленом сапфире. Потом границы его видения расширились. Это Ридев Ажер сидел у жаровни, склонившись над инструментами. Филин смотрел, как Лорд Советник выбрал один из них и подошел к своей жертве…

— Нет, — заплакал Филин, мотая головой из стороны в сторону, будто пытаясь таким образом отогнать видение. Жертва оставалась за пределами видения, он видел только голую тонкую руку, привязанную к стулу. Раскаленный инструмент угрожающе приблизился; потом коснулся кожи.

— НЕТ! — закричал Филин, и его видение рассеялось.

Вдруг мальчик почувствовал, что его плеча коснулась рука. Цитанек тряс его.

— Филин!

Филин открыл глаза.

— Филин! — встревоженное лицо Цитанека было всего в нескольких сантиметрах от него.

— О, боги, — прошептал Филин, побледнев.

— Что случилось? Филин, с тобой все в порядке? Что тебя так напугало? — Последние слова он буквально выдохнул.

— Я не смею этого сказать. Вдруг они нас подслушивают? — ответил Филин шепотом.

Цитанек притянул его к себе.

— Мы скажем им, что ты тоскуешь по дому, — прошептал он ему в самое ухо. — Сделай вид, что ты плачешь.

Но притворяться не пришлось. Филин был так напуган и встревожен, что как только он чуть расслабился, то сразу разрыдался. Цитанек держал его, давая выплакаться. Дверь раскрылась, и вошла Минцера.

— Бедный Филин, — сказала она мягко. — Ему опять плохо?

— Скучает по дому, — сказал Цитанек; потом у него возникли подозрения, и он спросил, прищурив глаза. — Почему опять? Что ты имеешь в виду?

— Ночью он заболел, — объяснила управляющая. — Он не привык к такой острой жирной пище.

— Хацет. О, боги. — В голосе Цитанека звучала боль. Внезапно он перешел на взбешенный крик. — Эта мегера!

— Цитанек, — перебила его Минцера. — Это был не хацет. — Она приложила ладонь к груди. — Кровью и честью клянусь, не хацет.

Филин дрожал в руках Цитанека, который поглаживал его, прижавшись щекой к волосам. Он встретился взглядом с Минцерой, и его лицо окаменело: он все понял.

— Она хочет использовать мальчика, чтобы управлять мною, — произнес он. В течение минуты они, не двигаясь, смотрели друг на друга. Молодой Лорд закрыл глаза, в которых плескалась боль, а плечи обреченно поникли. — И это ей удастся.

Филин отклонился назад, чтобы заглянуть в лицо Цитанеку.

— Ты не должен позволять это, — сказал он хриплым от слез голосом, но лицо у него было решительным. — Она не может убить меня, тогда она совсем потеряет свою власть над тобой. А к побоям я привык.

— Она беспощадна. Если побои не помогут, она перейдет к пыткам: раскаленное железо, поломанные кости.

— Делай то, что ты должен делать, — твердо сказал Филин, — а я вынесу все, что мне суждено.

Цитанек взял лицо Филина в ладони и внимательно посмотрел в глаза.

— А если она придет и скажет: «Делай, как я велю, или я выколю ему глаза», что мне тогда делать?

— Делай то, что нужно, а я вынесу все. Я не хочу быть слепым, но еще меньше я хочу быть ножом у твоего горла.

— Ты смелый, — пробормотал Цитанек. — Ты устыдил меня.

— Я не собирался стыдить тебя, — горячо сказал Филин. — Я просто хочу дать тебе надежду.

Минцера слушала все это, и ее глаза, яркие, как бриллианты на фоне темной маски лица, наполнились слезами. Она отвернулась, чтобы никто этого не заметил. Но ее движение привлекло внимание Цитанека.

— Верные уши Миледи, — прокомментировал он тоном, от которого мороз пошел по коже. — Ну, и как вы об этом напишете в своем отчете?

Почти против своей воли она повернулась, чтобы взглянуть на него. По ее щекам текли слезы, и она заметила его удивление.

— Я лишь отвечу на вопросы, которые мне зададут, — ответила она, бледная, как полотно, — это мой долг. — Потом она вышла и заперла за собой дверь.

В наступившей тишине Филин тихо спросил:

— Зачем ей контролировать тебя?

Цитанек выглядел неимоверно уставшим.

— Она собирается сделать меня Королем и хочет держать на привязи.

В сердце мальчика вонзились когти сомнения.

— А ты ведь не хочешь, правда? — выдавил он.

— Хочу? — переспросил Цитанек презрительно, но со страстью. — Боги, Филин, да я лучше умру на месте. — Огонь перестал полыхать на его щеках, но в глазах осталось выражение страдания. — Мне очень надо поговорить с тобой там, где нас не услышат, — добавил он вполголоса.

Филин кивнул. Они оба замолчали, потом Филин выжал из себя слабую улыбку надежды.

— Ты поможешь мне с чтением? — спросил он спокойным голосом. — Я пробовал сам, но без учителя очень трудно.

Цитанек принес книгу.

— Завтра, — сказал он задумчиво, — я принесу письменные принадлежности. Во-первых, писать можно и одному. К тому же, это полезное умение.

Глава пятнадцатая

ДОПРОС

Норка приходила в себя, болезненная дымка уплывала. Свет в комнате пульсировал в такт ударам крови у нее в голове. Она сосредоточилась на пламени свечи, пытаясь приспособиться к медленному вращению земли. Ее желудок бунтовал, содрогаясь в спазмах рвоты. Чья-то рука поддерживала ее голову, а другая подставила ей тазик.

— Осторожнее с ковром, — произнес чей-то ироничный голос.

Когда рвота унялась, девушка вытерла рот льняной салфеткой. Норке удалось сесть, и она пронзила мужчину обвиняющим взглядом. Он был красив. Темные волосы серебрились у висков; аккуратная бородка клинышком подчеркивала тонкие черты лица. Она узнала его: этот человек сидел в «Сытой кошке» вместе со Щенком Миледи. Она попыталась вспомнить его имя, но голова нестерпимо болела. Интересно, подумала она, а он помнит их короткую случайную встречу? На нее нахлынула масса вопросов, но она гнала их от себя. Пусть он спрашивает, раз уж взял на себя такой труд.

Он насмешливо выгнул бровь, будто почувствовал в мыслях ее решение.

— Итак, ты Норка — самый молодой Подмастерье в Воровской Гильдии. Совсем не такая, как я ожидал, учитывая твою — ммм — репутацию.

— Репутацию? Думаю, это все вранье, просто ваша стража набивает себе цену.

— Почему ты решила, что это стражники? — спросил элегантный мужчина, чуть растеряв свое спокойствие.

— Любая трущобная крыса учует стражника за тридцать ярдов. — Она буравила его презрительным взглядом, заметив тяжелую золотую цепь члена Кабинета у него на шее. Она разглядела изображение на медальоне: бабочка внутри шестиконечной звезды. В ее затуманенном разуме еще одна деталь встала на место. Это был Ридев Ажер — Лорд Советник Дома Ажеров, как сказал Акулья Наживка. Ее похитили Ажеры, а не Гитивы. А эти два Дома всегда готовы вцепиться друг другу в глотки. Интересно, давало ли ей это какую-то надежду?

— Что вы хотите от меня, Лорд Ажер?

Ему удалось моментально скрыть удивление.

— Ридев, — поправил он ее вежливо, — ты должна называть меня Ридев. Мы ведь станем друзьями: к чему нам эти — ммм — церемонии.

— Что вы хотите от меня, Ридев? — повторила она, не позволяя сбить себя с толку намеками на дружбу.

— Я бы хотел знать, зачем вы убили Цифу Гитив.

— Я так и знала, что все это ошибка, — с отвращением сказала Норка. — Я воровка, а не убийца. И никогда никого не убивала.

— У меня есть сведения, что Цифа Гитив следила за тобой. Ее видели, когда она шла от «Свистящего поросенка» до «Сухопутного моряка». Когда ты ушла из «Сухопутного моряка», она пошла за тобой до другой таверны — «Звезда и секстант». Вполне разумно будет предположить, что ты последняя, кто видел ее живой. Поверь мне: это в твоих же — ммм — интересах рассказать мне все, что ты об этом знаешь. Даже если ты не убивала ее, очень может быть, что знаешь, кто это сделал. Имей в виду, у меня нет ни необходимости, ни желания служить — ммм — орудием возмездия Миледи Исивы, но страже нужны ответы на вопросы. В портовом районе, в отличие от Трущоб, законы еще действуют. Если ты не расскажешь мне то, что знаешь, маленькая воришка, у меня не будет выбора, и я буду вынужден передать тебя в руки стражи, а у них — ммм — далеко не мягкие методы допроса.

Норка содрогнулась. До нее доходили слухи об этих методах.

— С другой стороны, — продолжал он, изучая свои наманикюренные ногти, — между нами вполне могло бы наладиться — ммм — сотрудничество. Дом Ажеров не дружит с Гитивами. И я даже, пожалуй, благодарен за устранение Цифы, раз уж это произошло. Если бы ты доверилась мне, мы могли бы быть полезны друг другу.

Мозг Норки лихорадочно работал, разбираясь со всеми намеками. Ей не хотелось быть полезной ему, и она твердо решила не выдавать Акулью Наживку.

— Я не могу рассказать вам то, чего не знаю, Лорд Ридев, — сказала она, пытаясь уйти от ответа, прикинувшись несведущей.

Ридев Ажер постучал ногтями по зубам, разглядывая Норку. Наконец он вздохнул.

— Боюсь, я слишком мягкосердечный. И мне очень — ммм — грустно, когда я представляю тебя в руках стражников с каленым железом. Их теперешний Дознаватель — почти мясник, никакой утонченности в работе. А какие шрамы остаются. — Он с сожалением покачал головой.

Норка вздрогнула:

— Как я могу рассказать вам то, чего не знаю?

— Кого ты пытаешься защитить?

— Защитить? — переспросила она. — О, боги и рыба! Да я себя-то защитить не могу!

— Можешь, если расскажешь мне то, что знаешь.

— Я ничего не знаю! — возмущенно воскликнула воровка. — Может, вы хотите, чтобы я что-нибудь выдумала?

— Не забывай, — холодно предупредил ее Ридев Ажер. — У меня есть показания, что Цифа Гитив следила за тобой.

Норка пыталась сохранить бесстрастное выражение лица, в то время, как в ее затуманенном мозгу роились догадки. Показания. Это значит, что ее предал кто-то из Гильдии. Она подавила в себе гнев и попыталась наспех сочинить историю, в которой сплелись правда и ложь.

— Вам всучили фальшивку, точно. Я ничего не знаю про эту Цифу Гитив, но знаю, что у меня есть соперники в Гильдии. Воры очень не любят, когда Подмастерьем становятся в столь юном возрасте. Если вы получили эти сведения от Ибханы или кого-то из ее людей, или, если уж на то пошло, от Теффета — так они просто строят мне козни. — Она тщательно отбирала имена: шайка Ибханы набирала силу, и все они ненавидели Хижана; а Теффет, как правая рука главы Гильдии, командовал огромным количеством Мастеров и Подмастерьев помельче.

— Совершенно точно, — продолжила она, — что я была в порту и выполняла поручение Мастера в «Сухопутном моряке», а потом пошла домой. Никто за мной не шел; я все-таки Подмастерье, и заметила бы. Поверьте, что бы вам не нашептали, эта Цифа следила не за мной.

Сомнение, мелькнувшее на лице Ридева Ажера, быстро исчезло.

— Невиновность — плохая защита от боли, — предупредил Ридев.

— Невиновность — бесполезная штука, — горько сказала она. — А боль… — Она содрогнулась. — Глупо было бы страдать ни за что. Неужели вы думаете, я бы не сказала вам, если бы что-нибудь знала?

Ридев Ажер молчал, и непонятно было, о чем он думает. Потом встал, подошел к столу и позвонил в маленький колокольчик. Когда в дверях появился человек в сине-серебряной ливрее, Ридев сказал.

— Принеси жаровню и пришли ко мне Горана.

Слуга поклонился. После того как он ушел, Ридев достал из ящика стола деревянную коробку и открыл ее. В ней лежали серебряные инструменты с деревянными ручками. Некоторые из них были длинные и тонкие, как штопальные иглы, у других на конце были плоские диски, а один был заточен как маленький трезубец. Вскоре вернулся слуга с жаровней. Ридев разложил инструменты на горячих углях. У Норки на лбу выступил пот.

Потом вошел ничем не примечательный человек в обычной одежде и поклонился Лорду Советнику. Ридев Ажер чуть заметно ему кивнул, и мужчина привязал Норку к стулу.

Страх придал ей силы, и она начала бороться с мучителем, извиваясь и лягаясь. Но бесполезно. Через мгновение и ее щиколотки были привязаны к стулу.

Ридев Ажер взял с жаровни вертел и подошел к Норке. Она не могла отвести глаз от раскаленного инструмента.

— А теперь, — мягко сказал Ридев, — расскажи мне все, что ты знаешь о смерти Цифы Гитив.

— Я же сказала вам: ничего не знаю!

— Ты должна мне рассказать хоть что-нибудь. — Багровый кончик вертела приблизился к ее руке. — Неужели ты ничего не помнишь?

— Я ничего не знаю! — закричала она. Она уже кожей чувствовала жар от вертела. Вертел коснулся руки девочки. Она закричала. Ридев убрал инструмент. — Я ничего не знаю! — нетвердо повторила Норка.

Он снова прижег ей руку, она опять закричала.

— На кого ты работаешь? — спросил Ридев, положив вертел обратно на жаровню и взяв инструмент с диском на конце.

Она понимающе посмотрела на раскаленный Диск и нервно облизнула губы.

— Я одна из людей Хижана, — прошептала она.

Она почти слышала голос Мастера, наставлявшего ее: «Сбивай с толку правдой, когда это возможно».

— Против Гитивов? — давил Лорд.

— Я ничего не знаю о Гитивах! — вскричала она отчаянно.

Плоский диск коснулся ее руки и зашипел; она закричала. Прошла целая вечность, прежде чем Ридев положил инструмент обратно на угли.

— По какому такому поручению ты бегала из таверны в таверну? — спросил Лорд Советник Ажер. Его рука в нерешительности застыла над рукоятками серебряных инструментов. Наконец, он выбрал трезубец.

— Я искала одного из подручных Хижана, — уныло ответила она.

— Зачем?

— Надо было передать сообщение — обычные дела Гильдии.

Раскаленный трезубец приблизился.

— Что за сообщение? — прошипел он, и в голосе слышалась смертельная угроза.

— Хижан хотел, чтобы этот человек проследил за одним типом, прикидывающимся иностранным моряком. Гильдия подозревает, что чужак действует на ее территории без разрешения. — Это была довольно обычная история. Она надеялась, что Лорд перестанет спрашивать.

— И как зовут этого человека Хижана?

— Этого я не могу вам сказать, — запротестовала она. — Это секрет Гильдии.

Боль пронзила ее руку сразу в трех местах; он глубоко вонзил трезубец.

— Его имя?

— Рахаж! — закричала она.

Другой человек кивнул, и Ридев вытащил трезубец. По щекам Норки текли слезы, она и не старалась удержать их. Ридев некоторое время изучающе смотрел на нее, потом повернулся к своему человеку и пожал плечами:

— Ну, Горан?

— Вполне может быть правдой; это довольно обычная история, а Рахаж — один из людей Хижана. Но именно поэтому это может быть и очень ловкая ложь.

Он взял шило и медленно поднес его к щеке Норки.

— Тогда расскажи нам о той девчонке, что шла за нами, когда мы поймали тебя. Это та милая девчушка, которая работает в толпе у Храмовых Ворот?

Желудок у Норки медленно перевернулся, и внутри все похолодело. Ах, Киса, подумала она. Потом она заметила, что прямо у ее глаза маячит раскаленный конец шила.

— О, Господи, — шепотом взмолилась она. — Она просто иногда бродит со мной. Когда у меня есть лишнее, я с ней делюсь.

— А почему она была с тобой в тот раз? — продолжал давить он, еще ближе поднеся раскаленное серебряное острие к глазу.

Норка зажмурилась и отшатнулась.

— Я же сказала вам, она таскается со мной.

— Она не пошла за тобой в таверну.

— О, боги и рыбы! — Норка открыла глаза и возмущенно взглянула на них. — «Шавка» — не место для маленькой девочки. Я велела ей подождать на улице.

— Правда? Ты велела ей ждать тебя? А куда ты собиралась после того, как выполнишь поручение Мастера?

Простое разумное объяснение пришло в голову само собой. Норка ухватилась за него.

— Гулять на Ярмарке. Я обещала ей мясной пирог на Ярмарку Итих.

Пока Горан разглядывал ее, Норка прочла в его глазах решение; он положил инструменты на жаровню.

— Сомневаюсь, что она знает что-нибудь полезное, Ваша Светлость. Избавиться от нее?

Ридев задумался.

— Я тоже не думаю, что она что-нибудь знает, Горан. Но пусть Исива будет в долгу передо мной. Я брошу девчонку Гитивам. Доставь ее с наилучшими пожеланиями от меня и скажи, что это та девчонка, за которой следила Цифа.

— Очень ловко, Ваша Светлость. — Горан перерезал веревки, которыми Норка была прикручена к стулу, и взял за обожженную руку. — Пойдем, только тихо, — сказал он, слегка — но очень больно — сдавив ей руку. Норка повиновалась.

Никто не обратил на них внимания, пока они кружили по бесконечным коридорам Дворца. Ее руку пронизывала боль, в ушах звенело, а голова была неприятно пустой.

Человек Ридева не мешал Норке думать. Похоже, Ридев надеялся, что Гитивы быстро разберутся с ней. Девушка сосредоточилась: она ничего не знает о Цифе; никогда даже не слышала о Филине или Акульей Наживке. Маловероятно, что она выберется из этой переделки живой, но постарается, по крайней мере, не потянуть за собой своих друзей.

— Гитив! — Тон конвоира насторожил Норку.

К ним повернулся худощавый молодой человек с темными волосами и блестящими голубыми глазами. Норка узнала его, и сердце у нее екнуло. Это был Щенок Миледи — Цитанек.

— Привет вашей Миледи от Ридева, Лорда Ажера. Это та девчонка, за которой следила Цифа, когда ее убили. Лорд Ажер подумал, что Миледи может найти ей применение.

Молодой Лорд чуть поклонился:

— Пожалуйста, передайте Лорду Советнику Ажеру искреннюю благодарность от моей Миледи.

Горан толкнул Норку к нему. Когда молодой человек взял ее за руку, она застонала от боли. Хотя лицо его осталось бесстрастным, он тут же ослабил хватку.

— Пойдем, — сказал он ей.

Горан пошел назад к своему хозяину, а Цитанек повел Норку в другую сторону. Когда шаги Горана стихли, Молодой Лорд Гитив остановился. Он опасливо оглянулся по сторонам, будто высматривая в темноте шпионов, потом взглянул на Норку.

— Я помню тебя в «Сытой кошке». Что ты сделала с империалом, который украла у меня?

— Спрятала. Я коплю деньги, чтобы выкупить друга из рабства.

Он вдруг с пониманием улыбнулся.

— Ты — Норка. Филин рассказывал мне о тебе. — Внезапный страх затуманил его взгляд. — Я не должен допустить, чтобы ты попала в руки Исивы. — Он снова оглянулся вокруг. — Пойдем скорее!

Он повел ее по извилистым коридорам, потом они вошли в длинную галерею. В дальнем ее конце стоял помост, освещенный свечами. До них доносилась музыка. Молодой Лорд вынул нож и перерезал путы.

— Я не могу дольше оставаться с тобой. Моя кузина Исива мне не доверяет и часто устраивает за мной слежку. Может быть, до сих пор нам везло. — Он махнул в сторону музыкантов. — Женщина с лютней…

— Арра? — спросила Норка.

Цитанек кивнул.

— Она поможет. Мне надо идти. — И он двинулся прочь.

— Подожди, — окликнула она его. Он не ответил, тогда она снова позвала. — Цитанек, подожди.

Он быстро обернулся, в его широко раскрытых глазах светилась тревога.

— Откуда ты знаешь мое имя? — спросил он. — Я тебе не говорил.

Норка поняла, что поступила необдуманно. Она попыталась усыпить его подозрения:

— Ридев Ажер называл тебя так в «Сытой кошке». У меня хорошая память на имена.

Он немного успокоился. Потом вновь прищурился.

— Человек со шрамом, — пробормотал он как бы про себя. Его взгляд заострился на воровке. — Кто он?

— Еще один друг Филина. Его зовут Акулья Наживка. Цитанек, я должна знать: с Филином все в порядке? И что, ради всех богов, Исива хочет от него?

— На данный момент с ним все в порядке. Что касается того, чего она хочет… — он побледнел, как полотно. — Я — Анжибар. Она планирует сделать меня Королем. А Филина хочет использовать как заложника, чтобы управлять мною. С Филином все будет хорошо, — добавил он, испытывая отвращение к самому себе. — У меня не хватит смелости противиться ей. Иди, Норка. Исива не должна найти тебя.

Норка двинулась навстречу свету и музыке.

В зале сидело три музыканта: Арра, огненно-рыжий жрец Ветровеи с арфой и Мышкин дворянин. Увидев встрепанную девочку, они прекратили играть.

— Норка, — закричала Арра. — Что ты здесь делаешь? Тебя послал Акулья Наживка? И как ты уцелела в войне Гильдий?

Норка попыталась ответить, но ее измученный мозг отказался работать. В ушах зазвенело, темнота обрушилась на нее, и она упала на пол без сознания.

Глава шестнадцатая

СОТРУДНИЧЕСТВО

Арра первой вскочила на ноги. Она стала щупать пульс и увидела ожоги на тонкой руке девушки. Она тихо выругалась на своем языке. Венихар опустился на колени рядом с ней.

— Что же нам с ней делать? — спросил флейтист. — Мои апартаменты ближе всего.

Арра пристально посмотрела на него.

— Отличный способ убедить Гитивов, что ты представляешь для них угрозу!

Венихар поморщился:

— Антрин зря волнуется.

— Антрин, — повторила Арра. — Это тот, кто послал тебе записку? — Старый Лорд кивнул, и она сказала: — Тебе следует прислушаться к нему: он прав. Ты в опасности.

Внезапный порыв ветра зазвенел в струнах музыкальных инструментов и колыхнул пламя свечей. Ветер принес с собой запах моря, который ни с чем не спутаешь, и звук арфы. Арра посмотрела на жреца Ветровеи. Он сидел неподвижно, голова поднята, как у оленя, учуявшего опасность; на бледном лице поблескивали широко раскрытые глаза.

— Кериден?

Следующий порыв ветра был сильнее; несколько свечей потухло, и арфа зазвенела громче. Молодой жрец тряхнул головой. Сразу за этим последовал третий порыв; звуки арфы слились в узнаваемую мелодию, и с подиума полилась музыка.

Арра нахмурилась. Она узнала мелодию: это была часть гимна Ветровее из Песни Песней. Музыка заполнила весь ее разум, вытеснив остальные мысли. Будто повинуясь какому-то внутреннему приказу, Арра вспомнила древние слова к этой музыке и тихо запела:

—  Хватит! Достаточно! — Голос Керидена был напряжен. — Не буду делать вид, что понимаю, но повинуюсь.

Разум Арры мгновенно прояснился. Она уставилась на Керидена.

— Я не хотела, не собиралась, — начала она, но Кериден жестом остановил ее.

— Что такое? — спросил Венихар, удивленный той напряженностью, что возникла между ними.

Арру захлестнула волна страха, когда она поняла, что произошло. Ее народ следовал Единому Богу, но она изучала историю других богов.

— Она использовала меня, — сказала Арра с яростью и страхом. — Талиэн.

При звуке древнего имени Ветровеи ветер закружил по комнате, растрепав волосы Арры и потушив все свечи, кроме одной. И они все услышали — на этот раз не арфу, а смех, женский смех.

Довольно долго они молчали. Потом Кериден поднял одну руку, пропел своим чистым тенором одну строчку, и свечи снова загорелись. Кериден подошел и присел рядом с остальными около девочки.

— Арра права, Вен, — спокойно сказал он. — С твоей стороны это безрассудство — приютить Норку. Я заберу ее в Храм. Там она будет в безопасности.

— Ты заберешь ее? — воскликнул Венихар. — Но ты потратил столько лет, чтобы убедить Дома Советников, что ты придерживаешься нейтралитета в их постоянных интригах. Если этот поступок выплывет наружу, твоей тщательно созданной репутации придет конец.

— Да, — согласился Кериден.

— Вен прав, — мягко сказала Арра. — Это не совсем твоя игра.

— Теперь моя, — сказал Верховный Жрец. — Она сделала ее моей.

— Почему? — спросила Арра. — Какое Ветровее дело до Ученого Короля и его придворных?

Странная улыбка тронула черты лица Керидена.

— Она мне не сказала. Может, все дело в детях. Она любит детей. — Он взял Норку на руки. Венихар убрал арфу в футляр и повесил его на плечо жрецу. — Я позабочусь о Норке. Приходите завтра навестить нас.

Норка пришла в себя в комнате, залитой солнечным светом. Кто-то промыл и перевязал ожоги и порезы. Ее искупали и уложили в удобную постель. Девушка повернула голову, услышав позади себя легкое шуршание. У кровати на стуле сидела Арра и читала книгу. Арра улыбнулась ей.

— Я вижу, ты вернулась в мир живых.

— Более или менее, — осторожно согласилась Норка. У нее болела голова и ныла рука. — Где я? Это Дворец?

— Нет, это Храм Ветровеи. Мы подумали, что здесь будет безопаснее.

— А, — сказала Норка, думая про себя. Кто «мы»? Сквозь прорехи в памяти выскользнули несколько важных событий. Норка ломала голову над разрозненными фактами, пока Арра не заговорила снова.

— Ты встанешь? Если хочешь, есть чистая туника, и Венихар с Кериденом ждут нас.

— Кериден? — повторила она.

И, словно услышав свое имя, он зашел в комнату, неся поднос с кувшином кофе.

При виде огненно-рыжего священника несколько обрывков воспоминаний Норки наконец воссоединились. Священник был вместе с Аррой прошлой ночью, когда Щенок Миледи оставил Норку в галерее. И тут же девушка вспомнила, что это не обычный жрец Ветровеи, а сам Верховный Жрец, глава секты. Пока он ставил поднос и наливал кофе, она украдкой разглядывала его. Он очень молод, лет двадцати с небольшим, подумала она. Ходили слухи, что он очень одарен: самый молодой священник в истории Храмов или что-то в этом роде. Она попыталась вспомнить еще что-то. Ах, да: молва утверждала, что он совершенно не интересуется политическими интригами. Интересно, правда ли это, подумала она.

— Я встану, — сказала Норка, вспомнив, что Арра задала ей вопрос.

— Хорошо, — молодой священник озорно улыбнулся. — Венихар многие годы тренировал терпение, а я из породы нетерпеливых. Он послал меня с кофе, чтобы унять мое беспокойство.

Через несколько минут Норка оделась и отправилась за Аррой. Они пришли в кабинет Керидена. В светлой просторной комнате с высокими окнами, выходившими на красивый парк Храмового района, их ждали Венихар и Верховный Жрец.

— Как ты уже, несомненно, догадалась, — начал священник, — я — Кериден, Верховный Жрец Ветровеи. Вчера вечером я принес тебя сюда. Мы бы все хотели узнать, что с тобой произошло: как тебя поймали и кто; как тебе удалось бежать; чем мы можем помочь тебе и можем ли?

Норка вздохнула.

— Похоже, будет трудно ответить на все эти вопросы, но я постараюсь. Вчера какие-то люди поймали меня в Трущобах. Они, как я думаю, были из стражи, но это не арест. Они привели меня к Ридеву Ажеру, который хотел знать, что мне известно о какой-то женщине Гитивов, которую убили.

— Подожди, — перебил ее Кериден. — Ты узнала Ажера или тот, кто допрашивал тебя, представился как Ридев.

— Я его знаю — видела раньше. Он сам мне сказал, кто такой. Он пытался убедить меня стать его другом, но я не такая дурочка.

— А ты знаешь что-нибудь о смерти Цифы Гитив? — спросил Венихар.

После секундного колебания Норка кивнула:

— Но я этого Ридеву не сказала. Я не убивала Цифу, но помогла это сделать.

— Кто же ее убил? — спросил Кериден.

— Пожалуй, я лучше не буду говорить.

Венихар нахмурился, задумавшись, потом спросил:

— Насколько серьезно Антрин — Акулья Наживка — ранен?

Норка бросила на него оценивающий взгляд.

— Простите?

Старый Лорд криво улыбнулся:

— Он послал мне записку с предупреждением; он бы пришел сам, если мог. Итак: насколько серьезно он ранен?

— Он сказал, что выживет, если раны не воспалятся.

— Итак, — сказал Кериден, — Ажер каким-то образом догадался, что ты замешана в смерти Цифы Гитив, и приказал привести тебя для допроса. Как тебе удалось убедить его, что ты ничего не знаешь?

— Я знала, что меня предал вор из Гильдии. Я ему сказала, что у меня есть враги в Гильдии. Я — Подмастерье, но еще слишком молода для этого. Я сказала, что воры не любят, когда Подмастерьем становятся в столь молодом возрасте. За это мстят. Я назвала ему имена людей, которые меня очень не любят, на все остальные вопросы отвечала, что ничего не знаю. Тогда он велел своему человеку отвести меня к Гитивам. Он сказал, что хочет, чтобы Исива была в долгу перед ним. Вот только его человек отдал меня Цитанеку, а он, выяснив, что я — друг Филина, отпустил меня.

— Ты узнала Цитанека Гитива? — спросил Кериден.

Она кивнула.

— Я его тоже видела, вместе с Ридевом Ажером.

— Боги земные и небесные, — воскликнул Венихар. — Неудивительно, что Гитивы шарахаются от каждой тени. Для безобидного друга маленького Филина ты знаешь слишком много о делах Двора. Ты уверена, что ни на кого не работаешь?

— Я уверена. Но знаете, Гитивы готовят предательство, и, пожалуй, я не буду рыдать, если планы Миледи рухнут. Цитанек сказал мне, что Исива собирается сделать его Королем, а Филина будет использовать как заложника, чтобы управлять им. Цитанека такой план вовсе не радует. Ему приходится быть марионеткой Исивы; но Филин никогда не подчинится этой ведьме. Такого упрямого мальчика, как Филин, надо поискать. Он наверняка будет подталкивать Цитанека к бунту, даже если ему это принесет только боль и опасности. Я ни на кого не работаю. Что там ваши дворяне подстраивают друг другу — меня не интересует. Но меня волнует Филин, и мне кажется, что для его безопасности мне стоит попытаться как-нибудь расстроить их планы.

— Сделать Цитанека Королем? — удивленно повторил Кериден.

Венихар кивнул.

— Он из Анжибаров. Я уж и думать забыл об этом; он не похож.

— Анжибар? — спросила Норка, навострив уши при знакомом слове. — Что это?

— Это родовое имя Королевского Дома, — пояснила ей Арра. — Мать Цитанека была сестрой покойного Властелина.

Кериден нахмурился:

— Он действительно настолько близкий родственник, чтобы считаться наследником Ученого Короля?

— Дай подумать, — сказала Арра, перебирая в памяти семейные древа. — Они двоюродные братья. Есть Анцит — младший брат Цитанека; потом, посмотрим… Есть Анжибар — Ажер — Морекет; еще один двоюродный брат, но он младше Цитанека. И еще есть Антрин.

— Он — троюродный брат, — поправил Венихар.

— Да, конечно. Так что по возрасту и степени родства порядок наследования будет: Цитанек — Морекет — Анцит.

— Подождите, — сказала Норка. — Акулья Наживка — троюродный брат Короля? Акулья Наживка?

Венихар смутился.

— О, боже. Ты ведь не скажешь ему, что мы разболтали, правда? Его это очень задевает.

Но мысли Норки уже мчались вперед, не дожидаясь объяснений старого Лорда. «Если Гитивы хотя бы вполовину так подозрительны, как говорит Акулья Наживка, и если они узнают, что Филин, я и остальные знакомы с Акульей Наживкой, они, пожалуй, подумают, что он использует нас в каком-то заговоре или контрзаговоре». Норка взглянула на Арру.

— Элхар Гитив приходил в Трущобы искать Мышку, но нашел Кису. Одни только наши имена заставляют их нервничать. Если бы он знал про Акулью Наживку, ничто бы не убедило его в том, что мы безвредны.

— Вы не безвредны, — заметил Кериден. — Вы пытаетесь спасти вашего друга Филина, а значит, действуете против Исивы. Но как помочь тебе? — Он повернулся к Арре. — Не может ли Ученый Король… присвоить мальчика?

Венихар резко втянул воздух.

— Это не понравится всем Домам Советников. И так многие идеи и нововведения Кетирана заставляют их беспокоиться за свои привилегии.

— Кроме того, — сказала Арра, — если Кет заберет Филина, Исива придумает что-нибудь еще, даже если для этого придется отравить Цитанека и начать все сначала с Анцитом. Но если Филин останется там, где он есть, я думаю, он сможет помочь нам уничтожить ее.

— Это может быть опасно для Филина, — вставила Норка.

— Норка, — мягко сказал Венихар. — Филин в любом случае в опасности. Существуете ты, Мышка и другие, и вы все знаете Акулью Наживку. Одного этого достаточно, чтобы погубить Филина. Он твой друг, и ты любишь его. Но для Исивы Гитив он всего лишь пешка в игре хассе, а пешкой легко жертвуют.

— Может, это и так, но я не хочу, сложив руки, ждать худшего. Что мы можем сделать? — Она повернулась к Арре. — А ваша языческая магия не поможет? Филин сказал, что видел вас во сне: это вы сделали?

— Нет. У Филина свой Дар Видения. Он намного сильнее меня, — добавила она больше для Керидена, — и он только входит в силу. Но он не тренирован.

— Ты можешь дотянуться до его сознания? — спросил Жрец.

— Я уже делала это, — призналась Арра, — но его тогда накачали наркотиком. Они дали ему хацет. Он не тренирован, а я недостаточно сильна, чтобы удержать его.

— А если бы я помог? — Она потрясенно взглянула на него, и он дернул плечом. — Нас учат работать мыслью. Мы, конечно, не Школа Келланда, но кое-что общее у нас есть.

Арра не была уверена в успехе, но все же согласилась.

— Хорошо. Я хочу попробовать. Мне надо поговорить с этим мальчиком.

Норка смотрела на них с сомнением.

— Я, пожалуй, лучше пойду в «Троллоп» и попрошу Акулью Наживку пока не высовываться.

— Ты не можешь этого сделать, — сказал Венихар. — В Трущобах полыхает война Гильдии.

— Война Гильдии, — повторила Норка. — Война Воровской Гильдии? — Он кивнул, а она чертыхнулась. — Боги и рыбы, это затеяла Ибхана, наверняка она. Но теперь я обязательно должна туда вернуться. Они дерутся из-за меня с теми, кто меня предал. Может, если Хижан увидит, что я цела и невредима, он охладит пыл.

— Мы не можем тебе позволить… — начал было флейтист.

Но она оборвала его, диковато ухмыльнувшись.

— Вы не можете остановить меня, Лорд Венихар. Послушайте, — добавила она уже мягче. — Я Подмастерье в Воровской Гильдии. Я часто прикидываюсь маленькой-глупенькой, но я гораздо старше и умнее, и намного беспощаднее, чем вы думаете. Война Гильдии очень опасна. Но я знаю Трущобы и буду осторожной.

— Она права, — сказала Арра, взгляд ее блуждал где-то далеко. — Она нужна там.

Кериден дотронулся до руки Норки.

— Послушай: если тебе или твоим друзьям понадобится безопасное место, приходи сюда. Если Элхар Гитив соберется прочесать Трущобы в поисках тебя и Мышки, то, конечно, разумнее в это время быть где-нибудь в другом месте.

— Так и сделаю, — сказала она. Потом встала, обвела всех взглядом, поблагодарила и распрощалась.

Глава семнадцатая

ВОЙНА ГИЛЬДИЙ

Все оказалось гораздо хуже, чем ожидала Норка. То тут, то там вспыхивали ожесточенные драки, шныряли банды молодых головорезов, жаждущих прирезать любого, кто не успел укрыться.

Девушка углубилась в Трущобы, направляясь к «Улыбке Троллопа». Когда она свернула в темный переулок, зловонный ветер принес ощущение опасности. Она обернулась и заметила какое-то движение в тени. Норка помчалась со всех ног, будто убегая от смерти, пока двое мужчин выскакивали из своего укрытия.

Они бежали очень быстро. Воровка сомневалась, что сможет убежать от них. Но ее острый слух уловил звуки борьбы где-то поблизости. Она свернула в боковую улочку и вскарабкалась по истрескавшейся стене заброшенного дома. Ее преследователи не полезли за ней.

Не успела она перевести дух, как поняла, что не одна. Трое мужчин с явной угрозой двигались в ее сторону. Норка быстро соображала. Они думали, что загнали ее в угол; так как были между ней и стеной дома, ближе всего стоявшего к соседним зданиям. Нужно было перепрыгнуть огромное расстояние, чтобы попасть на другой дом, искореженный пожаром и всеми брошенный. Один из мужчин достал нож; они смеялись, и не ожидали, что она решится на прыжок.

Норка рванула от них. У нее не было времени на раздумья, оставалось только молиться, чтобы она допрыгнула и чтобы черепица на крыше ее выдержала. Девушка перелетела на спасительную крышу, но жалобный скрип стропил погнал ее дальше. Она легко понеслась по ржавой лестнице, затем перепрыгнула на соседнее, более устойчивое здание, скользнула по водосточной трубе вниз и остановилась отдышаться и отдохнуть, притаившись за грудой мусора у темневшего дверного проема.

Из своего укрытия Норка наблюдала, как ее первые преследователи гнались за новой жертвой. Он не так быстро бегал, зато был гораздо крупнее: крепкий белокурый иностранец, который казался не столько напуганным, сколько оскорбленным. Он остановился, ругаясь, и выхватил нож. Двое воров обступили его, наглые и смертельно опасные.

Норка узнала воров, а вот иностранец ей незнаком. Воры были из числа подручных Ибханы; у Хижана имелись претензии к ним обоим. Они отлично дрались в паре. Иностранец не прислонился спиной к стене, и, хотя он, несомненно, умел обращаться с ножом, один из нападавших заходил с тыла.

Норка почувствовала внезапный прилив ярости. Дело было не только в том, что драка велась нечестно, но и в том, что когда они убьют этого иностранца, они слишком близко подберутся к ее убежищу. У нее под ногой оказался булыжник. Девушка подняла его и подкинула в руке, прикидывая вес. Она выждала момент и швырнула камень в нападавших воров. Один пошатнулся и застыл от удивления. В это время иностранец убил вора. Потом расправился и с первым.

Норка услышала топот бегущих ног.

— Т-с-с, давай сюда, — прошептала она. Иностранец запыхался, и у него шла кровь. — Быстрее.

Он нырнул в тень за секунду до того, как из-за угла выбежала свора охотников. Норка и чужестранец затаились, не смея даже дышать, пока те не ушли прочь.

— Я обязан тебе жизнью, — шепнул он. — Спасибо.

Но прежде чем Норка успела ответить, они услышали крики: их заметили с крыши и призывали охотников на земле присоединиться к погоне.

— О, боги и дохлая рыба! — чертыхнулась она. — Надо уносить ноги. — И, не дожидаясь, пока мужчина последует ее совету, припустила что было сил.

К счастью, до «Троллопа» было недалеко. Норка промчалась по заваленным мусором улицам к задней двери таверны. Она нырнула внутрь, захлопнула дверь и, тяжело дыша, прислонилась к ней спиной.

— Норка! — воскликнул Акулья Наживка. Он подошел к ней и обнял за плечи.

— Осторожно, — предупредила Норка, отодвигая свою перебинтованную руку. — Я тоже рада видеть тебя. — Она обвела взглядом всю кухню: Акулья Наживка стоял рядом с ней; Осел терпеливо нарезал хлеб и невольно улыбался. — А где Киса, Хорек и Мышка?

— В общем зале, — сказал Осел. — Киса и Хорек подают клиентам — я опять в немилости, — а Мышка со своими родителями. Норка, что произошло? И как тебе удалось бежать?

Она рассказала им все, опустив только то, что она узнала о родстве Акульей Наживки с Королем, и то, как она пробиралась в трактир. Когда она закончила, заговорил Акулья Наживка:

— Осел, не рассказывай этого остальным.

— Почему? — резко спросила Норка.

— Гитивы разыскивают тебя, Кису, зная вас и по имени, и в лицо, Мышку, зная ее имя. Если вдруг они найдут кого-либо из вас — да сохранят нас от этого боги, — то достаточно будет одного неосторожного слова, чтобы погубить Филина. Храм Ветровеи, Венихар, Арра и я — мы все помогаем вам. Ты как-то спросила меня, Норка, не использую ли я вас. Я сказал — нет, и это правда. Но ни один дворянин из Домов Советников не поверит мне (или тебе), узнав, как много у тебя союзников.

— Но… — начала Норка. Ее перебил Осел:

— Нет, Норка, Акулья Наживка прав. Может быть, расскажем им, когда утихнет война Гильдии, и мы укроемся у этого твоего Жреца Ветровеи. А пока нет. Тебе удалось не проговориться у Ажера, но неужели ты серьезно полагаешь, что Киса не проболтается? Или Хорек?

— Или Мышка? — вставил Акулья Наживка.

Осел взглянул на него, и на мгновение сквозь его маску проглянула проницательность:

— Мышка не проболтается. Она умная и упрямая.

— И смелая, — добавила Норка. — Ладно. Мне это не нравится, но, может быть, так лучше и вправду. Придумайте что-нибудь о том, как я убежала. А я пойду искать Хижана.

— Подожди, — сказал Акулья Наживка. — Я пойду с тобой; мне лучше перебраться в портовый район.

— Но ты же ранен, — запротестовал Осел.

— Мне уже лучше. Кроме того, если я останусь, то буду притягивать опасности к вам и к Филину. — Он подошел к Норке. Она заметила, что двигался он почти нормально. — Ты готова? — Она кивнула, и они вышли на улицу.

На то чтобы разыскать Мастера, у Норки ушло несколько часов. Когда же, наконец, она нашла его, он, конечно, обрадовался, увидев ее на свободе и почти невредимой, но остановить войну Гильдии не обещал.

— Я хочу уничтожить организацию Ибханы, — сказал он злобно. — Она зарвалась и, судя по твоему рассказу, уже давно работает на Ажера. В Гильдии этого не будет, мы не потерпим предательства. Но Ибхана знает это и борется за свою жизнь. Мы будем биться, пока один из нас не сдохнет.

— Пусть тогда это будет она, и как можно скорее, — ответила Норка. — Война Гильдии тяжело сказывается на всех.

— Да уж. — Хижан вдруг взглянул на нее. — Норка, может, тебе нужно место, чтобы залечь на дно?

— Спасибо, Мастер, но нет. У меня есть свои укромные места.

— Ладно, позаботься о своей шкуре, Подмастерье.

Она покинула временный штаб Мастера и снова направилась в «Троллоп». Но в том районе шныряло много головорезов, так что благоразумие погнало ее прочь из Трущоб. Акулья Наживка говорил ей об одном местечке — складе в порту. Она подошла к двери как раз в тот момент, когда луна осветила горизонт.

Один из грузчиков Акульей Наживки впустил ее и провел в помещение, забитое тюками шерсти. Норка устроила себе из них гнездышко и заснула. Чуть позже ее разбудили шаги. Она вскочила и увидела Акулью Наживку, который медленно подходил к ней, держа в руке лампу.

Он остановился, молча разглядывая ее. Норка тоже смотрела на него. Молчание затягивалось и девушка забеспокоилась.

— Акулья Наживка? — прошептала она; когда он не отозвался, она позвала. — Антрин…

— Значит, они рассказали тебе, — произнес он, наконец. — И не спрашивай меня: «О чем?»

— Я больше никому не говорила, — сказала она. — Даже Ослу. Так что это все еще секрет.

— Ты понимаешь, почему это так важно? Подумай о Цитанеке.

— Ты не хочешь, чтобы тебя использовали, — просто сказала Норка. — Я могу это понять.

— Когда я был ребенком, мой отец внушал мне, что я должен помнить, кто я такой. «Антрин, — говорил он мне. — Ты должен доказать, что достоин той крови, что течет в твоих жилах». Но голубая кровь приносит мне только беды. Из-за нее интриганы видят во мне либо орудие в своих руках, либо угрозу, а подхалимы называют меня хозяином. И всегда — всегда! — моим друзьям грозит несчастье. Прошлой ночью — о, боги! Прошлая ночь была ужасна. Я думал, Норка, что тебя уже нет, что Ажер убил тебя. Я начал эту войну Гильдии. Киса видела, как тебя похитили, но Хижану об этом сказал я. И все это время я думал, что мне надо бежать, спрятаться — ты расскажешь Ридеву про Акулью Наживку, и он вспомнит Антрина, и тогда все мои попытки разделаться с прошлым будут напрасны. Но я не мог этого сделать; не мог сбежать. — Свет лампы прыгал, потому что он не мог совладать с дрожью. — Я думал, ничто не имеет для меня такого значения, как свобода — жизнь по своим собственным законам. Я думал, что избавился от всех опасных сантиментов. Но я остался таким же беспомощным, как и раньше. — Он вдруг поднял голову и повернулся, прислушиваясь. На его шрам упала тень, и он стал вдруг невероятно молодым и очень уязвимым.

— Что причинило тебе боль? — выдохнула она. — Кого ты потерял?

Он посмотрел на нее, но в его глазах ничего нельзя было прочесть.

— Как ты это угадываешь? — спросил он в отчаянии. — Неужели я настолько прозрачный? Он был не очень важной фигурой, мой кузен Ихав. Но кто-то воткнул ему стилет между ребер только потому, что он кому-то не понравился. После его смерти я поклялся, что меня не будут использовать, что я сделаю что угодно, чтобы сохранить свою независимость и скрыть свое имя.

— Это я могу понять, Акулья Наживка, если только ты не поклялся больше никогда ни о ком другом не заботиться.

— Привязанность, — сказал он горько, — только ослабляет человека.

— Нет, Акулья Наживка, ты ошибаешься. Привязанность делает сильнее.

Акулья Наживка молчал так долго, что Норка засомневалась, заговорит ли он вообще когда-нибудь. Потом он спросил очень тихо:

— А к чему ты так привязана, моя милая воришка, что делает тебя сильнее?

Норка засмеялась.

— Мои друзья. А ты о чем подумал?

Акулья Наживка отвернулся:

— Я не знаю. Поэтому и спросил.

Филин прервал чтение, держа указательный палец на следующем слове, и взглянул на Цитанека.

— Боги проводят слишком много времени в спорах.

Цитанек усмехнулся:

— Совсем как Дома Советников.

— Но это же пустая трата времени, да и рассказ замедляется. Я видел Песнь Песней о Сотворении Мира в постановке бродячего кукольного театра, было гораздо забавнее.

— Разве тебе скучно? И это после того, как я поздравил тебя и нашел что-то поинтереснее «Трактата о травах и их свойствах»?

— Это гораздо лучше, — признал Филин, — но мне хотелось бы поинтересней. Ничего, не обращай внимания. Многие говорили, что мне трудно угодить.

— А я слишком снисходителен к тебе, — отозвался, Цитанек. — Надо было принести с собой кнут и щелкать им.

Но не успели они вернуться к занятию, как вошла Миледи Исива в сопровождении Элхара. По тонким чертам ее лица нельзя было понять, что у нее на уме, а вот Элхар явно был разгневан. Филин сидел очень близко к Цитанеку и услышал, как тот встревоженно вздохнул.

Исива посмотрела на этих двоих сверху вниз. Ее ярость проявлялась лишь в судорожных движениях левой ладони.

— Где воровка, Цитанек? — спросила она, наконец, чуть более выразительнее, чем если бы спрашивала о погоде.

— Воровка? — повторил он непонимающе.

— От Ажера, — подгоняла она его.

— А, эта девушка. Я ее отпустил.

Элхар что-то прорычал нечленораздельно, но Миледи усмирила его, пригрозив пальцем. Ее чуть приподнятая бровь заставила Цитанека продолжить:

— Это же было совершенно ясно: Ридев хотел, чтобы вы проделали за него грязную работу. И она не могла знать ничего полезного, иначе он бы с ней ни за что не расстался.

— Ридев известен своей щепетильностью, — холодно сказала Миледи.

— Он применял силу: я видел следы ожогов, — спокойно ответил Цитанек. — Миледи, очень вероятно, что Ридев хотел использовать девчонку, чтобы вас смутить. Скажите мне: как вы узнали о ее существовании? Он спросил вас о ней при людях?

Она молчала, обдумывая все это.

— На Совете, — ответила она. — Он спросил, удалось ли мне узнать что-нибудь полезное у Норки.

Филин с трудом сдержал волнение. Норка? И Ридев? И ожоги?

— Может быть, — добавила она с сомнением, — ты и вправду действовал в моих интересах.

— Она была нужна мне! — взорвался Элхар. — Она была единственной нашей ниточкой к убийце Цифы. Ты не имел права отпускать ее!

— Из сыра не выжмешь крови, Элхар, — сказал Цитанек рассудительно, еще больше выводя Элхара из себя. — Она ничего не знала. Ты бы без причины разорвал ее на куски, а как бы потом Миледи отвечала на вопросы Короля?

— Она что-то знала, ты, мерзкий предатель. Я бы вытянул это из нее.

— Или убил бы девочку, пытаясь это сделать, не сомневаюсь.

— Убил? — фыркнул Элхар. — Она всего лишь трущобная крыса.

— Думаешь, такой аргумент убедит Ученого Короля? — спросил Цитанек.

Телохранитель схватил Филина за плечи и рывком поставил на ноги.

— Что ты знаешь о Норке? — спросил он. Его едва сдерживаемая ярость пугала Филина. — И о Кисе с Мышкой? — Он встряхнул ребенка. — Отвечай мне!

Филин боялся ответить, что Норка, Мышка, Киса и остальные были просто его друзьями, членами детской секретной организации, которые помогали друг другу. Элхар дал ему пощечину.

— Мне нужен ответ, — сказал Элхар с ледяным спокойствием. И когда Филин снова не ответил, опять ударил его по лицу.

— Оставь его в покое! — Цитанек вскочил на ноги и кинулся на телохранителя. Элхар отшвырнул Филина в сторону с такой силой, что тот кубарем полетел на пол, а сам встал в боевую стойку.

Голос Исивы охладил их всех:

— Прекратите. Элхар! Цитанек! — Она повернулась к Филину. — Итак, мальчик, ты ведь ответишь на мои вопросы, правда? — Она пронзила его ястребиным взором. — Филин, мы знаем, что Киса знает тебя: она сказала Элхару, что скучает по тебе. Поэтому расскажи нам, что ты знаешь о Норке, Мышке и Кисе.

— Норка, Мышка, Киса, Осел, Хорек и Филин — эти прозвища дала нам Норка. Мы просто друзья. Мы живем в Трущобах. И мы помогаем друг другу.

— Кто главный? — продолжала выспрашивать Миледи Исива.

— Это была идея Норки, но на самом деле, нам не нужен главный. Мы выручаем друг друга, если кто-то в беде. Вы же понимаете, что значит друзья? — Филин уловил мелькнувшее на лице Цитанека выражение тоски.

— На кого вы работаете?

— Мы ни на кого не работаем. Киса и я просим милостыню, точнее, Киса просит, а я уже нет; Хорек бегает и передает сообщения. Осел помогает в таверне своему дяде. Родители Мышки — торговцы цветами, и она помогает им. Норка ворует. Мы всего лишь друзья — трущобные дети.

— Осел, — сказал Элхар. — Это тот, что в «Улыбке Троллопа»? А настоящее имя Хорька — Эфрин?

Сердце у Филина застыло, но он слабо кивнул.

Исива повернулась к Цитанеку:

— Сколько лет этой Норке?

Он уклончиво пожал плечами. Филин говорил, что ей шестнадцать, но на вид она была совсем девчонкой. Он мог легко ошибиться, а меньший возраст, возможно, рассеет некоторые из опасений Исивы.

— Тринадцать, может быть, четырнадцать.

Внимание Филина привлекло какое-то движение за дверью библиотеки. Там, молча, стояла Минцера. Когда их взгляды встретились, Филину показалось, что в ее глазах промелькнула улыбка. Исива повернулась к Элхару:

— Ну?

— Звучит правдоподобно, — ответил он, — но Цифа-то мертва.

— У Цифы были враги, — вставил Цитанек. — Вполне возможно, что Норка не имеет никакого отношения к ее убийству.

— Я не люблю совпадений, — жестко сказала Исива. — Но ты прав: это возможно. Филин!

— Да, Миледи?

— Ты ничего от нас не утаил?

— Ничего, Миледи, — солгал Филин, сохраняя внешнее спокойствие.

— Как ты думаешь, что сделали твои друзья, когда ты исчез?

— Наверняка, они волновались и задавали вопросы. Норка настойчива. Не удивлюсь, если она выяснила, что меня продали в Дом Гитивов. Они, вероятно, пытаются собрать деньги, чтобы меня выкупить.

Она, казалось, отнеслась к этому скептически, но сказала:

— Надо передать им, что ты не продаешься ни за какие деньги. Ты понимаешь?

— Да, я понимаю. — Он увидел правду в ее холодных глазах. Она никогда его не отпустит, никогда не продаст. А если он не сможет быть ей полезным, она проследит, чтобы он умер. Да, Филин понимал это.

Миледи слабо улыбнулась, будто то, что она прочла у него на лице, удовлетворило ее.

— Хорошо. Цитанек. — Ее голос снова стал жестким. — Если я узнаю, что солгал мне, ты не пострадаешь. Пострадает Филин. Я понятно изъясняюсь?

— Да, — прошептал Молодой Лорд.

— Отлично. Элхар, отправь сообщение в эту «Улыбку Троллопа». Я хочу, чтобы Норка и ее друзья знали, что я никогда не расстанусь с Филином.

— В Трущобах полыхает война Гильдии, Миледи. Стоит ли рисковать из-за этого послания?

— Нет. Я не хочу рисковать никем из моих телохранителей. — Она задумалась на минуту. — Пошли Дедемара.

Элхар поклонился, и когда она знаком отпустила его, вышел из библиотеки.

Миледи Исива разглядывала сидящих, прищурив яркие глаза. Наконец она повернулась к Минцере.

— Следи за мальчишкой. — велела она. — Цитанек, пойдем со мной.

И выплыла из комнаты в волнах дорогих шелков. Когда Миледи ушла, Минцера подошла к Филину и легонько ощупала покрасневшие рубцы на его лице.

— Тебя опять ждут синяки, Филин. Я пойду принесу льда.

Филин дернул плечом:

— Ни к чему. Я привык к побоям. Минцера, что она сделает с Цитанеком?

Управляющая пожала плечами:

— Будет угрожать, наверное.

Глаза Филина внезапно наполнились слезами, и он схватил Минцеру за руку.

— Что мне делать?

Она нежно разжала его пальцы.

— Делай то, что Миледи велит тебе, вам обоим. — Потом она встала и вышла.

Услышав, как ключ повернулся в замке, Филин закрыл лицо руками.

— Но это неправильно, — прошептал он.

Глава восемнадцатая

ОТЧАЯННЫЕ ПРЕДПРИЯТИЯ

В трактире «Улыбка Троллопа» толпился народ, но несмотря на это, было довольно тихо. Люди ели и пили, но вполне умеренно, и не было того разгульного веселья, которым наполняется таверна, полная посетителей. Мышка и ее родители сидели за столом, потягивая эль из кружек и отщипывая кусочки хлеба и сыра. Осел, которому снова было возвращено благое расположение дяди, обслуживал посетителей за стойкой бара, пока хозяин метался между кухней и залом. Взглянув на кислое лицо Аркида, Осел понял, что тот бормочет проклятья.

Дверь вдруг распахнулась, и ввалился белокурый иностранец. Он был бледен и очень запыхался. Одна рука у него была замотана тряпкой, насквозь пропитавшейся кровью, над бровью запеклась резаная рана. Но даже несмотря на то, что он был весь в крови и без формы, Осел узнал в нем Дедемара.

Дедемар подошел к бару. Когда Осел передавал ему кружку эля, которую тот заказал, Дедемар наклонился к нему и прижал его руку к столу.

— Осел, — сказал он тихо и хотя сохранял дружелюбное выражение лица, в тоне его звучала угроза. — Я знаю, что ты не такой тупой, каким притворяешься. У меня есть сообщение для тебя и для Норки, Хорька, Кисы и Мышки. Это от Миледи Исивы и касается Филина. Если я скажу тебе, передашь остальным?

Осел молчал, и его лицо абсолютно ничего не выражало. Тогда Дедемар до боли сжал его руку, как бы предупреждая: отвечай.

Осел кивнул.

— Очень хорошо. Миледи поручила мне передать вам, что Филин не продается — ни за какие деньги. Вы должны оставить все надежды, которые лелеете, освободить его из Дома Гитивов. Ты понял? Отвечай.

Осел снова кивнул.

— Хорошо, — сказал он. Все еще сжимая руку Осла, свободной рукой он взял пивную кружку, осушил ее и толкнул через всю стойку, чтобы снова наполнили. Когда Осел налил еще пива, Дедемар взял кружку и сел за столик рядом с дверью в кухню. Несколько минут он сидел, погрузившись в раздумья, потом вынул из кармана несколько предметов и положил их в кожаный кошель. Осел пытался рассмотреть, что он делает, но было слишком далеко. Когда Аркид в очередной раз выскочил из кухни, Дедемар остановил его. Они разговаривали, но слишком тихо, и Осел не мог их услышать. Потом Аркид направился в кухню, Дедемар последовал за ним.

Пока Осел выслушивал сообщение от Исивы Гитив в общем зале, его дядя Аркид, ворча, метался по кухне. Хорек нашел себе полезное занятие и резал на столе хлеб и сыр, а Киса пыталась забиться в дальний угол, подальше от хозяина таверны.

— Из-за этой войны Гильдии дела идут совсем плохо, — бормотал Аркид. — Таверна забита людьми, которые просто хотят укрыться от головорезов; они не голодны; они не пьют, а я не могу их выгнать. — Он покосился на Хорька. — Режь сыр потоньше, парень. Похоже, только боги могут сказать, когда нам удастся купить еще. — И он помчался в зал.

— Может, переберемся в логово Норки, — в сотый раз предложила Киса. — Аркид злится. Он ни за что не разрешит нам провести здесь еще одну ночь.

— Киса, он только что сказал, что не может выгнать людей. Он разрешит нам остаться. К тому же, если мы переберемся к Норке, там будет нечего есть, а все рынки в Трущобах закрыты. Надеюсь, мой отец в безопасности, — добавил Хорек. — Везет Мышке; по крайней мере, ее родители здесь.

Их разговор прервало возвращение Аркида. Он вошел в дверь, говоря кому-то через плечо:

— …можете спросить их, хотя, если у них есть мозги, они откажутся.

Хозяин таверны зашел в тускло освещенную кухню, ведя за собой незнакомца.

— Этот господин ищет посыльного. Я сказал ему, что вы не так глупы, чтобы куда-то отправиться, но он пожелал сам поговорить с вами. — И словно отстраняясь от этой сделки, Аркид схватил поднос с хлебом и сыром и вернулся в зал.

Хорьку вдруг стало тесно и душно в кухне. Он с тревогой смотрел на господина, которого привел Аркид. Незнакомец был высок, у него были волосы соломенного цвета и мускулистое телосложение бойца, он заполнил собой всю кухню. Даже без формы Храмового Стражника Хорек узнал в нем Дедемара. Киса никогда его раньше не видела, поэтому ее ничего не встревожило.

— Мне нужны услуги посыльного, — объявил он.

Хорек откашлялся.

— В разгар войны Гильдии? Воры режут друг друга и заливают сточные канавы кровью. Похоже, вы с ума сошли!

— Не сошел, — возразил тот, высыпая на растрескавшийся стол звонкую струйку монет. — Просто я в отчаянном положении.

Взгляд Кисы был прикован к деньгам: в основном, золотые и полузолотые. Столько она не собрала и за целый год.

— Куда? — спросила она. — Куда вы хотите отправить сообщение? — Хорек с силой наступил ей на ногу. Когда она с упреком взглянула на него, он покачал головой. Киса раздраженно сжала губы.

— В портовую таверну, — ответил мужчина. — В «Звезду и секстант». Там должно быть три человека; у одного шрам на лице. Они будут сидеть за столиком у двери. Передай им это. — Он достал кожаный кошель из кармана.

— Это слишком опасно, — прошипел Хорек, — даже за такие деньги.

— Никто не тронет маленькую девочку, — убеждал Дедемар.

— И я очень быстрая, — сказала Киса. — А деньги… — — показала она на кучу монет, — ими я внесу плату за освоение настоящей профессии.

— Что толку от денег, если тебя убьют?

— Я буду осторожной, — беззаботно пообещала Киса. — А когда я отдам послание, за мной присмотрит Акулья Наживка.

— Не ходи пожалуйста, — взмолился Хорек.

Но Киса не обращала на него внимания.

— «Звезда и секстант»; трое мужчин — один со шрамом на лице — за столиком у двери; и вы хотите, чтобы я отдала им ваш кошелек?

Дедемар сунул Кисе в руку кошель.

— Иди. И поторопись: очень важно, чтобы мои друзья получили это.

Киса спрятала кошелек и подвинула кучку монет своему другу.

— Присмотри за моими деньгами. Мне будет дышаться спокойнее, если они останутся в надежном месте. — И Киса выскользнула в темный переулок. Дедемар наблюдал за ней.

Несколько раз Кису спасало везение. Раза три ей пришлось довериться проржавевшим водосточным трубам, чтобы ускользнуть от кровожадных воров. Наконец, она оказалась в относительной безопасности в портовом районе и направилась в «Звезду и секстант».

Таверна была забита битком. Она внимательно осмотрела помещение, пытаясь отыскать Акулью Наживку и его друзей. Не увидев его, она в первый раз задумалась, а был ли Акулья Наживка тем самым человеком со шрамом на лице, о котором говорил чужестранец? Осмотрев еще раз комнату, она заметила мужчину со шрамом от удара кнута. С ним было еще двое, и хотя они не сидели за столом, но расположились как раз между дверью и ближайшим к ней столиком. У Кисы все похолодело внутри: у каждого была в ухе серебряная серьга, совсем как у Элхара.

У девочки сильно застучало сердце, они наверняка люди Гитивов; а если это так, то могут быть связаны с Филином или с заговором против Короля. Киса постаралась вести себя как можно естественнее, выходя на улицу. Ей необходимо было узнать, что в кошельке. Вдруг там ключ к тайне? В неярком свете, падавшем из двери, она развязала шнурок. В кошельке лежало несколько искусно вырезанных фигур хассе: Колдунья, Мечник, Предводитель Клана, Убийца, разломанный на две части, Священник, Паж и четыре круглых отполированных камешка. Один был темно-синий, два — серые, а четвертый — белый. Киса растерянно смотрела на эту коллекцию. Потом сложила фигурки обратно в кошель, завязала шнурок и вернулась в таверну. Может, если она подберется поближе к этим людям, она услышит что-нибудь, что подскажет ей разгадку?

Все трое были там же, где она их оставила. Киса обратилась к человеку со шрамом:

— У меня сообщение для вас, сэр. У вас есть друг-иностранец с волосами, как солома? — Он кивнул, и она достала кошель. — Он послал вам это.

— А, — в глазах мужчины зажегся интерес. — Посмотрим, что Дедемар хочет сказать. — Увидев, что Киса все еще стоит рядом, он бросил ей монетку. — Беги отсюда.

Киса чуть не закричала от расстройства.

Дедемар! Вот, наверное, почему Хорек не хотел пускать ее. Автоматически она поймала монетку и, поблагодарив, пошла к бару. Может, потом ей все же удастся подслушать, если сейчас она не вызовет у них подозрений. Она купила кружку отвратительного эля и, словно ища свободный столик, стала протискиваться к двери. Краем глаза Киса наблюдала, как трое мужчин высыпали из кошелька фигуры хассе на стол. Она подошла поближе, потом еще ближе.

— Ничего не понимаю, — сказал один из них. — Священник?

— И белый камень: значит, Ветровея.

— Но этого не может быть. Этот хлыщ никогда не интересовался политикой.

— Дэд послал нам ведьму. Может быть, это она втянула его во все это? Они же друзья.

— Паж, Мечник, два серых камня; на что он намекает?

— Надо было ему самому прийти, — сказал человек со шрамом. — Это сообщение можно прочесть по-разному. Зотар, найди эту девочку; я хочу послать ему ответ.

У Кисы чуть не остановилось сердце. Она была слишком близко к ним. Конечно же, они поймут, что она шпионила за ними! Чтобы скрыть свой ужас, она поднесла к лицу пивную кружку. Когда мужчина положил руку ей на плечо, она поперхнулась.

— Послушай, девочка, — сказал он, похлопав ее по спине, — мы хотим, чтобы ты отнесла ответ нашему другу.

Она широко раскрыла глаза.

— Я не собиралась сегодня возвращаться в Трущобы. Война Гильдии в самом разгаре. Там очень опасно.

— Мы, конечно, тебе заплатим достойно, — цинично заявил человек со шрамом. — Просто скажи ему…

— Ба, Святые небеса, — перебил его новый голос. — Да это же Киса.

Киса подскочила. Голос принадлежал Элхару. Сердце у нее ушло в пятки, но она выдавила приветливую улыбку.

— Элхар! У вас для меня сообщение от Филина?

Человек со шрамом щелкнул пальцами.

— Филин! Ну, конечно. Вот вам и паж.

— Возможно, — ответил Элхар. — Идем, посиди с нами. — Он подтолкнул ее к столу и силой усадил на скамью рядом с собой.

— Что это? — спросил он у человека со шрамом.

— Сообщение Дедемара кодом хассе; но оно неясное. Его можно понять по-разному.

Элхар рассмотрел фигурки и камни на столе. Пока он был поглощен этим занятием, Киса подвинулась к краю скамьи. Может быть, ей удастся ускользнуть, пока он занят.

— Ты прав, — сказал Элхар. — Не очень понятно. Но мне это не нравится. Если он имеет в виду Филина, то получается, что он все-таки замешан в смерти Цифы.

Киса соскользнула со скамьи, но Элхар ухватил ее за шиворот:

— Ты ведь не собиралась нас покинуть, правда?

— Мне надо домой. Если я скоро не вернусь, родители начнут волноваться.

— Твои родители? Но я точно помню, ты мне говорила, что у тебя нет ни одной родной души.

Киса рассмеялась.

— Это обычная болтовня нищих. Неужели вы во все это поверили?

— Ты бы хотела повидаться с Филином? — спросил ее Элхар.

Хотя и его слова, и выражение лица были любезные, но в глазах мелькнул жадный огонек, заставивший ее вздрогнуть.

— В другой раз, — сказала она твердо.

— Нет. Сегодня. Сейчас.

Человек по имени Зотар запротестовал.

— Мы собирались послать ее обратно к Дедемару; его сообщение непонятно.

Элхар взял Кису за руку.

— Ступай сам, — приказал он. Потом повернулся к ней. — Пойдем, малышка, нельзя заставлять Филина ждать.

— Подожди! — настаивал Зотар. — Девочка, а где был Дедемар, когда нанимал тебя передать сообщение?

— В таверне в Трущобах, — ответила она. — «Улыбка Троллопа» называется.

Потом Элхар, сопротивляться которому было так же бесполезно, как приливу, вытолкал девчонку-нищенку на ночную улицу.

— Вы не можете так поступить, — сказала Киса. — Мои родители будут волноваться.

Элхар остановился.

— У тебя есть выбор, Киса: или ты тихо и спокойно идешь рядом со мной, или я свяжу и понесу тебя. Что ты выбираешь?

— Я пойду, — слабо отозвалась она.

— Очень разумно. Сюда. — И они растворились в темноте.

Мышка грызла засохшую корку хлеба, снова оглядывая зал «Троллопа». Ее родители заснули, положив головы на руки. Мышке очень хотелось нарисовать людей, сидевших вокруг, передать, как встревожены их лица, и сосредоточившись на их страхах и переживаниях, отвлечься от своих. Но она знала, что не стоит привлекать к себе внимание в таверне, полной людей, где все напряжены до предела. Она даже не могла поболтать с Ослом, потому что Аркид недавно отправил его на кухню.

Ее ищущий взгляд остановился на Храмовом Стражнике Дедемаре. Без формы он казался каким-то скрытным и еще более чужим. Он сидел мрачный, сгорбившись над оловянной пивной кружкой, и его столик был в нескольких шагах от Мышки. Пока она наблюдала за ним, за дверью послышалась какая-то возня: топот бегущих ног, крики. Потом дверь в таверну распахнулась, и ввалился какой-то мужчина. Дверь захлопнулась. Он сделал несколько шагов и, как подрубленное дерево, рухнул на пол. Из его спины торчала рукоять ножа.

В зале повисло молчание, все были потрясены. В полной тишине звук отодвигаемого стула прозвучал, как гром. Дедемар подбежал к упавшему.

— Зотар!

— Дэд? — Человек с усилием приподнял голову. В свете лампы сверкнула серебряная серьга. Он закашлялся, и на губах показалась кровь. — Меня послал Элхар. Твое сообщение очень непонятное.

Дедемар отыскал в толпе Аркида и приказал ему тоном, не терпящим возражений:

— Принеси горячую воду и полотенце. — Хозяин таверны пошел выполнять распоряжение, а он снова повернулся к раненому:

— Я не думал, что Элхар будет там; но почему он послал тебя? Разве девчонка не справилась бы с этим лучше?

— Элхар забрал ее. Кажется, она подружка Филина, а Элхару не терпится допросить кого-нибудь, с тех пор как Щенок отпустил девку-воровку. — Он снова закашлялся. Дедемар аккуратно поддерживал его.

— Дэд! — Раненый крепко схватил руку Храмового Стражника. — Ты действительно имел в виду жреца Ветровеи?

— Да.

— Но он же не интересуется политикой; он не может быть в этом замешан. Он… — Ему помешал кашель.

Дедемар поддержал его плечи:

— Дыши, Зотар, а не болтай.

Аркид вернулся с тазиком, над которым поднимался пар, и с несколькими чистыми полотенцами. Под руководством Храмового Стражника освободили один из столов и заботливо уложили на него раненого. Потом Дедемар осторожно вынул нож и обработал рану. Мышка рассеянно наблюдала за ним, любуясь, как умело действуют его руки. Тем временем она обдумывала его слова. Какая девочка? Конечно же, наши не настолько глупы, чтобы выйти на улицу в разгар войны Гильдии. Но как быть с «подружкой Филина»? Ей хотелось узнать побольше, но боялась привлечь к себе внимание.

Несмотря на помощь, оказанную Дедемаром, тот, кого звали Зотаром, выглядел плохо. Он тяжело, со свистом дышал и был очень бледен.

— Как вы думаете, сэр, он выживет? — тихо спросил Аркид, складывая на поднос тазик и грязные тряпки.

Лицо Дедемара было холодным, как луна.

— Сомневаюсь: легкое задето. Он силен, но это серьезное ранение.

Хозяин таверны казался озабоченным.

— Послушай, Мышка, помоги мне. — Он указал на полный поднос. — Отнеси это Тантору и прихвати поднос с чистыми кружками на обратном пути.

Мышка пошла выполнять просьбу, заметив вспыхнувший интерес в глазах иностранца.

— Ты назвал ее Мышкой?

Мышка скрылась на кухне.

— О, Господи! — воскликнул Хорек, увидев запачканные кровью полотенца, — Что случилось?

— Ранили друга Элхара Гитива и того Храмового Стражника.

— Так Элхар Гитив там? — пискнул Хорек.

— Нет, только Дедемар. — Мышка встревоженно оглядела темные углы кухни. — А где Киса?

— Она пошла по поручению Дедемара, — мрачно сказал Осел. — Хорек пытался остановить ее, но она не слушала. Мышка, в чем дело? — спросил он, увидев боль на лице девочки.

— Элхар поймал ее, — сказала Мышка; но, прежде чем она успела пересказать остальной подслушанный разговор, в дверь просунул голову Аркид.

— Мышка! Мне нужны кружки!

Она схватила поднос.

— Я сейчас вернусь.

Хорек и Осел обменялись встревоженными взглядами.

— Где же Акулья Наживка? — спросил Осел.

— И Норка? — произнес Хорек. — Я думал, она собиралась вернуться, после того как повидается с Хижаном.

Мышка принесла поднос грязных кружек. Пока они с Ослом мыли их, девочка все рассказала. Когда она закончила, Осел передал то, что сказал ему Дедемар о Филине.

— Меня это беспокоит, — закончил он. — Храмовый Стражник знал все наши имена и специально их назвал, чтобы я это понял. Похоже, Гитивы надавили на Филина и заставили рассказать о нас.

— Но если бы Филин рассказал им о нас, он бы сказал, что мы все просто друзья, и они бы не тревожились, — сказал Хорек. — Зачем тогда Элхар увел Кису?

— Похоже, Гитивы не поверили Филину, — вставила Мышка. — Может, они хотят допросить Кису, чтобы проверить, что он сказал им правду.

— Но ведь он сказал им правду.

Осел кивнул.

— Но Киса знает, кто убил Цифу Гитив: Акулья Наживка и Норка!

Они замолчали, поняв, что за этим последует.

— Я, пожалуй, пойду, — тяжело сказала Мышка. — Мои родители…

— Будь осторожна, — сказал Осел. — Он знает, что ты Мышка; вдруг он что-нибудь замышляет против тебя?

Она кивнула и выскользнула в зал. Там снова стоял гул приглушенных голосов, хотя вокруг Дедемара и его раненого друга был островок тишины. Мышка села на свой стул; родители озабоченно посмотрели на нее, но ничего не спросили.

Через некоторое время Зотар слабо застонал. Дедемар нагнулся к нему.

— Дэд? — Голос раненого был наполнен отчаянием. — Дэд!

Храмовый Стражник забормотал что-то утешительное.

— Нет, послушай, ты должен знать, — отмахнулся Зотар. И он возбужденно зашептал. — Беги! Уезжай! Уходи, пока можешь! Она съест твою душу. Она уже съела мою: сначала сковала, а потом преспокойненько пожрала. Это плохая работа, Дэд. Ничего хорошего в этом нет. Элхар убивает детей. Цифа мертва, теперь я.

— Зотар, Зотар, успокойся. Все хорошо.

— Да нет же, — резко ответил тот. — Жрец участвует в этом, и ведьма. Эй! — безрадостно рассмеялся он. — Ведьма. В хассе колдунья движется по диагонали через время. Говорят, королевская ведьма может видеть будущее. Если так, то Миледи обязательно проиграет.

Дедемар прикрыл рукой рот Зотару:

— Лежи тихо, разговоры тебя утомляют.

— Тебя это тревожит, — сказал тот хрипло. — Так и должно быть. Это не твое, Дедемар, ты слишком чист. Кровь детей… — Он мучительно закашлялся. — Даже у Щенка… — выдохнул он через минуту, — даже у Щенка хватает совести понять, насколько это все мерзко, — а ведь ему это выгодно, если это вообще кому-то выгодно, кроме нее самой. — Он посмотрел на Дедемара долгим взглядом. — Делай как я сказал: выбирайся отсюда, пока она не прокляла тебя. — Кашель потряс его. Вздрогнув в последний раз, он испустил дух.

Дедемар сложил руки Зотара на груди и закрыл ему глаза. Внимательно посмотрев на Мышку, он вернулся на свое место. Она тайком наблюдала за ним, стараясь не выпускать из виду. Однако чем глубже становилась ночь, тем труднее было Мышке бороться со сном. Когда она проснулась, Дедемара уже не было.

Глава девятнадцатая

ОПАСНОСТЬ

Элхар гнал Кису из портового района, мимо закрытых витрин в торговой части города. Когда они достигли богатых кварталов, улицы снова ожили. Экипажи и кареты развозили богатых на вечеринки; гостиницы и клубы на любой вкус распахивали двери перед посетителями; в театре вот-вот должно было начаться вечернее представление. Киса разглядывала толпу, гадая, придет ли кто-нибудь ей на помощь, если она сейчас закатит сцену. Будто прочитав ее мысли, Элхар покрепче сжал ее руку. Она застонала от боли.

— Пожалуйста, — заплакала она. — Вы делаете мне больно.

— Это предупреждение. Если начнешь выкрутасы, я сломаю тебе руку.

— Выкрутасы? — невинно спросила она. — Вы же ведете меня повидаться с Филином. Вы так добры ко мне. С чего это мне начинать выкрутасы?

Элхар злобно усмехнулся.

— Ты зря тратишь свои силы, пытаясь разжалобить меня, Киса. Я уже давно продал свое сердце мяснику.

— Ну, что ж, надеюсь, вам дали за него хорошую цену!

Он рассмеялся, но смех был горьким.

— Да не особенно. Скажи мне, Киса, а кто для тебя Филин в действительности?

— Он мой друг, вы знаете, что это значит. Мы раньше вместе просили милостыню, до того, как он исчез.

— А Норка тоже с вами просила милостыню?

— Норка — вор, — автоматически ответила Киса; потом ее одолели сомнения. — А откуда вы знаете Норку?

— Я ее не знаю, но Филин говорил о ней, и о Мышке, Хорьке, Осле, и о тебе, конечно. Мне очень хочется встретиться с вами всеми. Филин так тепло рассказывал о своих друзьях.

Киса постаралась унять дрожь. В манерах телохранителя было что-то угрожающее. Он вдруг резко остановился и, схватив девушку за другую руку, развернул к себе лицом.

— Скажи мне, что тебе известно о смерти Цифы Гитив? — спросил он сквозь зубы, внимательно следя своими холодными глазами за каждым мимолетным выражением ее лица.

— Кого?

— Моей сестры, Цифы Гитив. Ее убили в порту: зарезали. Что ты знаешь об этом?

— Ничего! Ничегошеньки! Никогда не встречалась с вашей сестрой.

— Твоя подружка Норка убила ее.

— Что за чушь! Норка ходит без оружия, — сердце у Кисы снова забилось. Разговор был как кошмарная игра в хассе: слишком высокая ставка и ни малейшего понятия даже о том, как двигать фигуры.

— Но у нее есть друзья, у которых есть оружие, — продолжал напирать он, — так?

— Не знаю, — осторожно ответила Киса. — Но, может быть, я не всех ее друзей видела.

Он потащил ее дальше. Киса совсем запыхалась, но вот они, наконец, остановились у маленькой калитки в каменной стене позади роскошного здания. Элхар провел ее через темный сад к скромной двери — входу для слуг, как поняла Киса. На его стук дверь открыл человек в серо-зеленой ливрее.

— Где Щенок? — спросил Элхар.

— Все еще во Дворце. — Он кивнул в сторону Кисы, и в его ухе сверкнула серебряная серьга. — Это Мышка?

— Киса, — сообщил ему Элхар. — Найди ей местечко поудобнее, а я пойду доложу.

— Где Филин? Когда я смогу его увидеть? — спросила Киса, пуская в ход все свое обаяние.

Элхар приподнял бровь.

— Ты, конечно же, умнее, чем хочешь казаться, Киса.

— Но вы же сказали…

— Прекрати. А то я выйду из себя. — Он грубо толкнул ее в руки другому. — Варин, позаботься о ней. — И вышел.

— Он обещал… — заскулила Киса, а потом расплакалась.

Совершенно этим не тронутый, слуга проводил Кису вверх по лестнице в маленькую комнату.

— Ты голодна?

Она кивнула. Он вышел и запер дверь. Когда шаги затихли, Киса кинулась к единственному окну: зарешечено. Она схватилась за прутья, попробовала расшатать, но они держались крепко. Она прижалась лбом к рукам, все еще сжимавшим решетку, и заплакала по-настоящему, от страха и отчаяния. Она все еще стояла там, когда Варин вернулся с подносом. Ни слова не говоря, он расставил тарелки с едой на маленьком столике и ушел. Но Киса, как всегда голодная, еще не скоро смогла заставить себя притронуться к еде.

Когда Элхар прибыл в апартаменты Гитивов, он с удивлением обнаружил, что там полно придворных. Миледи проводила один из своих импровизированных приемов. Элхар внимательно изучал разодетую толпу. Филин в серебристо-зеленой ливрее Дома Гитивов напряженно стоял между Цитанеком и Минцерой. Миледи в изысканном наряде из золотого шелка и жемчуга болтала с Премьер-министром Зарехафом. Элхар заметил и других влиятельных лиц: Ридев Ажер, Епископ Анакер из Храма Повелителя Коней, Леди Милаж Амбер, Командор Королевской гвардии Бенек, молодой Энжан Мебхар, который, казалось, чувствовал бы себя гораздо спокойнее со стадом коров, Имлах Глахир, как всегда подлизывающийся к Ажеру. Прищурив глаза, Элхар попытался определить, кого же нет. Нет Венихара Гобез-Ихава, нет Ученого Короля, нет его ведьмы, нет никого из других Храмов, ни от Ветровеи (что его не удивило), ни от Храма Темной Дамы (а вот это уже странно); не было представителей от Домов Кигафов, Денихаров и Итандов. Наблюдая за всем этим, он заметил, как Ридев аккуратно отделался от Лорда Советника Глахира и подошел к Филину. Элхар подобрался поближе, чтобы подслушать.

— А, Филин, — начал Ридев. Он легко, как пером, провел рукой по его красной щеке. — Да ты собираешь синяки. Ты что — ммм — слишком капризный?

— Наверное, благороднейший Лорд Ажер, — ответил мальчик, рассматривая свои ноги.

Лорд Советник провел пальцем по скуле Филина, потом поднял его подбородок.

— Ридев, — настойчиво сказал он, тон его изменился — в нем появилось что-то недосказанное.

Филин застыл. Он хотел вырваться, но Цитанек остановил его, положив руку на спину. Филин вглядывался в непроницаемые глаза Ридева. Мальчик заметил, как в другом конце комнаты Миледи и ее спутник очень пристально наблюдали за Ридевом.

Филин облизнул губы.

— Кто этот человек рядом с Миледи, Ридев? И почему вы играете для него?

Тот от удивления поднял брови, потом улыбнулся.

— А ты красивый и умный. А Исива догадывается? Это Премьер-министр, мой дядя Зарехаф. Но ты уверен, что я притворяюсь? — Он отпустил подбородок Филина, погладил его по волосам и, послав ему воздушный поцелуй, растворился в толпе. Филин встревоженно наблюдал за ним, потом повернулся к Цитанеку.

— Что все это значит? — спросил Филин Молодого Лорда.

— Ублюдок, — сглотнул Цитанек и, смягчив свой тон, добавил: — Он всего лишь играет в свои игры, Филин, не обращай внимания.

— Ты ему нравишься, — вкрадчиво сказала Минцера.

— Нравлюсь? — задохнулся Филин. — С ним я себя чувствую, как рыба рядом с очень голодной цаплей, Цитанек, нам очень нужно здесь оставаться? Может, можно уйти подальше от всех этих придворных.

И тут Цитанек заметил Элхара, который выразительно покачал головой. Молодой Лорд вздохнул.

— Нет, Филин, извини.

— Было бы невежливо уйти сейчас, — добавила Минцера, — тем более, что к тебе направляется Премьер-министр.

— О нет, — простонал Филин.

— Смелее, — шепнул Цитанек.

В этот момент Элхар поймал взгляд Миледи, и она кивком подозвала его к себе. Он пробрался сквозь толпу к ней.

— Мой верный Элхар. Тебя просто распирает от новостей.

— Дедемар прислал очень странное сообщение в «Звезду и секстант». Оно передано кодом хассе и очень двусмысленно. Похоже, из-за войны Гильдии он не может выбраться из Трущоб. Он передал сообщение с маленькой девочкой из трущобных — Кисой. Я оставил ее с Варином, думал, вы захотите допросить ее.

— А, хорошо. Что-нибудь еще?

— Миледи, я знаю, вы считаете меня одержимым этим, но вы ведь наблюдали за Филином и Ридевом.

— Да. Ты был достаточно близко и подслушал?

Он кивнул.

— Филин обвинил Ридева в том, что он играет для Зарехафа. — Видя ее удивление, он осмелел. — Миледи, он, черт возьми, слишком проницательный, чтобы мы считали его невинным ребенком. Интриги у него в крови. Ридев это видит. «Красивый», сказал он, «и умный». Миледи, пожалуйста, он опасен, а я отвечаю за вашу безопасность. Избавьтесь от него.

— Избавиться от него? — Ее звенящий смех переливался, как свет в гранях хрусталя. — Не смеши меня. Я заплатила за него десять империалов, он и должен быть хорош.

Элхар поклонился.

— А как быть с девчонкой?

— Я зайду, когда разойдутся гости. А теперь иди спасай Филина от этого удава Зарехафа, пока он не проглотил его целиком.

Как оказалось, Филина и не надо было спасать. Премьер-министр с очень задумчивым видом отошел от него прежде, чем телохранитель успел подойти поближе и подслушать, о чем они говорили. Цитанек и Минцера пытались скрыть свое веселье, а Филин выглядел растерянным. Пока Элхар исподтишка наблюдал за ним, лицо мальчика сначала стало отсутствующим, а потом исказилось от боли. Когда Филин повернулся к Цитанеку, он был белым от страха.

— Нет, о нет, — обезумев, захныкал Филин.

Цитанек бережно встряхнул его.

— Держись, Филин, все в порядке.

Филин сосредоточился на лице друга.

— Нет, не в порядке, — произнес он отчетливо, но со странной отстраненностью. — Киса в беде.

— Не здесь! — настойчиво прошептал Цитанек.

— Нет, — согласился Филин. — Не здесь. В комнате с решеткой на окне. И там мужчина в зелено-серебряной ливрее. Зеленой, — повторил он, глядя на собственный рукав. — О, господи!

Элхар решительно и крепко схватил Филина и Цитанека за локти.

— Давайте пойдем в какое-нибудь уединенное место, — предложил он ледяным тоном, взглядом показывая Минцере, чтобы она тоже шла с ними, — и немного поболтаем. — Его глаза горели диким азартом. — О Кисе и о том, откуда ты все это узнаешь.

Филин испуганно уставился на ужасное лицо Элхара. В глазах сгустилась темнота. Воздух не проходил в легкие. На него нахлынула мертвящая волна и унесла с собой сознание.

В Храме Ветровеи Арра и Кериден сидели друг против друга за маленьким столиком. Открытые ладони Керидена лежали на ладонях Арры, а между ними на серебряной подставке лежал бледно-голубой кристалл. Они несколько часов обсуждали теорию ментальной работы и магии, прежде чем решились на этот эксперимент с волшебным камнем. Они надеялись, что вместе у них хватит сил призвать Филина и удержать его нетренированный разум.

Они даже дышали в унисон. Сейчас дыхание было ровное, глубокое, по мере того, как росла их концентрация. Затем их сознания соприкоснулись. У Арры на лбу выступил пот. Сила жреца Ветровеи мерцала, как угли, которые только и ждут порыва ветра, чтобы разгореться в большое пламя. Арра приоткрыла свой разум, погруженный в транс, чтобы услышать шепот мальчика. Было уже довольно поздно. Если им повезет, то он уже будет спать и будет довольно восприимчив к их бережному прикосновению.

Внезапно обоих, будто штормовой волной, накрыл ужас. Руки Арры напряглись, и Кериден сжал их в ответ. Что-то было не так: Филин в отчаянии, паникует, и Арра почувствовала, что ее смывает, будто сильным потоком. Она бы закричала, но с ней был Кериден, сильный, уверенный. У них в головах зазвучала музыка, даря устойчивость и безопасность. Потом жрец извлек из их объединенной памяти спокойствие и темноту и обернул ими измученного Филина.

Яркий дар предвидения мальчика сиял, словно серебро на солнце. Арра дотронулась до него, почувствовала его ужас и потребность в защите. Место из сна, — внушала она ему. — Гавань спокойствия.

И у него получилось: он построил шаткое убежище, как она учила его.

— Арра! Арра! Помоги мне.

— Помогу. Уже помогаю. Что случилось?

— Они поймали Кису, и Элхар знает, что я это знаю. Но я не должен был знать. Я не знаю, откуда это знаю. Он собирается убить меня!

Потом что-то прервало их контакт. Арру и Керидена выбросило из транса, словно обломки корабля на берег. Они смотрели друг на друга, тяжело дыша. Оба были очень бледные.

— Он умер? — спросил Кериден.

— Я думаю, мы бы почувствовали это, — ответила она.

— Что будем делать? Попробуем еще раз?

Зрение Арры затуманилось видением будущего: Элхар с ножом, девочка Киса и Филин, напуганный и беспомощный.

— Попозже, — сказала она дрожащим от ужаса голосом. — Мы ему понадобимся.

Глава двадцатая

КАТАСТРОФА

Филин задохнулся и пришел в себя от потока холодной воды. Он лежал на каменном полу в одной из верхних галерей. Над ним нависал Элхар, держа в руке пустую миску. Его глаза горели местью. Цитанек сидел на корточках рядом с ним, пытаясь защитить его, а Минцера наблюдала за всем этим.

— А теперь, — прорычал Элхар, — объясняй.

Филин с трудом двигался, он казался совсем растерянным и беспомощным.

— Что я должен объяснить? — спросил он смиренно. К горлу подкатывала тошнота.

Слова телохранителя были пронизаны сарказмом.

— Можешь для начала объяснить, откуда ты узнал, что твоя подружка Киса в беде, и как ты можешь в деталях описывать место, где ее содержат.

Воспоминания и страх вернулись. Филин боролся с захлестывающим его ужасом, пытался думать, найти какое-нибудь объяснение, чтобы удовлетворить Элхара, но изобретательность отказала ему. Чтобы выиграть время, он сел и потер руками лицо. Но как только он опустил руки, то наткнулся на убийственный взгляд Элхара и застыл, как мышь перед змеей.

— Я просто знаю, — в отчаянии выдохнул Филин. — Мы очень близки; я просто знаю.

— Ты просто знал о комнате с решеткой на окне и о человеке в серебряно-зеленой ливрее? — едко спросил Элхар. — Придумай что-нибудь получше, Филин.

— Что вы сделаете с Кисой?

Элхар неприятно улыбнулся.

— Ты бы лучше спросил, что я собираюсь сделать с тобой. Филин, мне нужны объяснения.

Мальчик с трудом сглотнул поднимавшуюся волну тошноты. Ему придется сказать правду.

— У меня есть Дар Видения, Элхар. Видения просто иногда приходят ко мне. Видения о людях, которые мне дороги. Я не могу управлять этим, это просто происходит. Я мысленно увидел Кису и понял, что она в беде.

Элхар молча разглядывал Филина, потом повернулся к Цитанеку.

— Тебе нечего добавить? Ты знал об этих видениях?

— Да, — спокойно сказал Цитанек. — У Филина уже были такие приступы, Они очень выматывают.

Элхар, прищурившись, переводил взгляд с одного на другого.

— Почему-то мне кажется, что вы не до конца откровенны со мной. — Он резко вывернул Филину запястье. — Ведь так?

— Ой! Нет! Я все вам сказал!

Элхар дернул его за руку и поставил на ноги.

— Тогда почему же я тебе не верю? — рыкнул он.

Филин стал совсем белым.

Желудок Филина взбунтовался. От удивления Элхар выпустил его; Филин, корчась от рвоты, упал на колени. Телохранитель схватил его за вихры и рывком опять поставил на ноги.

— А что ты видел в ту ночь, Филин, когда тебе было очень плохо? В ночь, когда убили Цифу? Что ты видел? Скажи мне. Что?

Филин пытался привести в порядок расползающиеся мысли; всю правду говорить ни в коем случае нельзя.

— Мой… Мой брат, — начал он. Вдруг вспомнил совет Норки: сбей с толку правдой. — Мой брат умирал от большой дозы Дурмана. — Его глаза наполнились слезами. — Я не хочу, чтобы это было так.

— А это правда? — холодно спросил Элхар.

— Я не знаю, — запричитал Филин. — Откуда я могу знать наверняка? Никто не передает мне весточек.

Элхар, нахмурясь, глянул на Минцеру.

— Ну?

Она пожала плечами.

— Ты полагаешь, эта Киса может знать, жив ли брат Филина?

— Какая нам польза от того, если мы узнаем? — спросил Элхар.

Минцера ответила бесцветным тоном человека, который объясняет очевидные вещи тупице:

— Судя по тому, что Филин узнал о Кисе, его видения точны. Если Киса подтвердит, что его брат умер, значит, мальчик говорит правду.

По непроницаемому лицу Элхара было непонятно, о чем он думал. Наконец он повернулся к Филину.

— Пойдем повидаемся с Кисой. — Он толкнул мальчика вперед. Цитанек и Минцера пошли за ними. Телохранитель провел их через потайную дверь, выходившую в узкий коридор. Его еле-еле освещали масляные лампы в железных скобах, прикрепленных к холодным каменным стенам. Хотя бульдожья хватка Элхара причиняла мальчику боль, он смутно различал, что они шли по ветвящимся коридорам, потом спустились по шаткой лестнице и, наконец, остановились перед окованной железом дверью. Элхар постучал условным стуком. Через несколько секунд в ответ раздался лязг отпираемого засова. Дверь открыл тот самый человек в серебристо-зеленой ливрее, который привиделся Филину.

— Как девочка? — спросил Элхар.

Слуга махнул наверх. Элхар снова потащил Филина вверх, за ними неотступно следовали Цитанек и Минцера. Он отпер дверь и втолкнул Филина внутрь, внезапно отпустив его руку. Мальчик споткнулся, когда Киса бросилась к нему.

— Филин! Филин! — В ее голосе дрожали слезы. — Скажи им, чтобы они отпустили меня! — потом она заметила синяки на его лице. — Ой, Филин!

Элхар усадил Филина на кровать, а Кису за стола.

— Отвечай на мои вопросы, Киса, — приказал он.

Она судорожно сглотнула и кивнула.

— Расскажи мне все, что знаешь о брате Филина.

— О Захире? — спросила она удивленно.

— Его так зовут?

Она кивнула.

— Он продал Филина в рабство за кучу денег и немного Дурмана. Он — он… Филин, прости: Захир умер. Он принял слишком много наркотика сразу после того, как ты исчез. Я и Норка нашли его.

Филин закрыл лицо руками: утрата еще слишком свежа, так что слезы были настоящими. Цитанек присел рядом с ними стал утешать, поглаживая по плечу. Элхар переводил взгляд с Филина на Кису и обратно.

— Киса, — сказал он. — Я уже спрашивал тебя о смерти моей сестры Цифы. Почему бы тебе не сказать мне правду, ну? Что ты знаешь о ее убийцах?

— Ничего, — запротестовала Киса. — Я же сказала вам: я никогда не встречала вашу сестру.

Элхар достал свой кинжал с разукрашенной драгоценными камнями рукоятью и, облокотясь на спинку кровати, стал чистить под ногтями.

— Так, значит, ты никогда не встречала Цифу. Полагаю, это может быть правда; а, может, ты просто не знала ее имени. Тем не менее, ручаюсь, ты встречала ее убийц. Или для твоей подружки Норки убийство — такое обычное дело, что она даже не упомянула о нем?

— Норка не имеет к этому никакого отношения! — выкрикнула девочка.

— Ты уверена? Ты уверена, что именно это ты должна сказать? Дом Ажеров допрашивал твою Норку, а потом послал Дому Гитивов то, что от нее осталось.

Зная, что Норке удалось бежать, Киса не волновалась. Вместо этого она заявила:

— Если это правда, тогда зачем вообще возиться со мной?

Элхар полюбовался своими холеными ногтями.

— В допросах это обычная практика — проверять достоверность данных через другой источник.

Филин неловко пошевелился; Цитанек покрепче сжал его плечо, предупреждая, что лучше ничего не делать.

Повисла тишина.

— Но я ничего не знаю, — сказала Киса.

С быстротой опытного карманника Элхар схватил Филина и приставил ему к горлу кинжал.

— Тогда придумай что-нибудь, — посоветовал он, — а то я его убью.

Киса колебалась, тогда Элхар чуть нажал на кинжал, и на шее Филина ниточкой выступила кровь. Он был напряжен, как ищейка, и очень подозрителен. Киса балансировала на краю бездны, полной разных ужасов.

— Прекрати, Элхар, — вмешался Цитанек, поняв, что сейчас Киса в панике начнет все выкладывать. — Ты же знаешь, что не можешь ничего с ним сделать — Миледи с тебя шкуру спустит. Что касается Норки, то Ридев не очень сильно ее покалечил, и я отпустил ее. Они всего лишь дети.

Элхар выпустил Филина. Его сощуренные глаза пронизывали Кису.

— Ты не удивилась, значит, ты знала, что она на свободе. Откуда?

— Она вернулась в «Троллоп». Я ее не видела, но Осел сказал, что она в безопасности.

— Да, — сказал со зловещей ясностью Элхар, глядя на нее еще более напряженно. — Щенок Миледи отпустил ее.

Киса не смогла скрыть то, что это имя ей знакомо. С запозданием она догадалась изобразить удивление.

— Щенок Миледи? Какое странное прозвище для человека.

Филин чуть не взвыл от отчаяния. Он так и слышал, как вращались шестеренки в голове Элхара.

— И вправду странное, — промурлыкал Элхар. — И запоминающееся. Где ты его слышала раньше, Киса?

Киса попыталась беззаботно рассмеяться:

— Я не знаю, о чем вы толкуете.

— А мне кажется, знаешь, — мягко возразил он. — Скажи мне.

Всем сердцем Филин желал, чтобы она продолжала все отрицать и изображать полное неведение. Он понимал, что, если она изменит свои показания сейчас, Элхар выбьет из нее все ответы.

Киса нервно облизнула губы. Угрозы Элхара будто имели горький вкус. Он подвинулся к ней, многозначительно поигрывая кинжалом.

— Я не знаю, — пискнула она.

Элхар набросился на нее, как пикирующий ястреб. Он распластал ее левую руку на столе и прижал острие ножа к мизинцу.

— Подумай лучше, — прошептал он.

— Я не… — Лезвие резануло. Они все услышали, как оно воткнулось в стол за мгновение до того, как Киса закричала. Филин спрятал лицо на груди Цитанека, а тот покрепче прижал его к себе.

— Будь внимательна, — посоветовал Элхар. Его голос прервал крики Кисы, она только судорожно всхлипывала, а нож тем временем переместился к безымянному пальцу. — Кто убил Цифу Гитив?

— Акулья Наживка.

— Кто такой Акулья Наживка? — спросил Элхар.

— Один грузчик.

Элхар с Минцерой обменялись задумчивыми взглядами. У Филина в груди разлилось отчаяние.

— Почему этот Акулья Наживка убил Цифу?

— Я не знаю! — взвыла Киса.

— Почему? — Он чуть нажал на нож.

— Я не знаю, я не знаю, не… — Отчаянные отнекивания Кисы сорвались в крик, когда лезвие пронзило руку. Филин и Цитанек в ужасе прижались друг к другу.

— Почему Акулья Наживка убил Цифу? — Кинжал переместился к следующему пальцу.

— Она знала его, — выдохнула Киса. — И пыталась взять в плен.

Элхар нахмурился.

— Откуда она его знала?

— Он бывал во Дворце.

— С кем?

— Откуда мне знать? — крикнула Киса.

— Думай быстрее, — пригрозил он, нажимая на нож. — С кем?

У нее больше не было сил сопротивляться.

— Дом Ихавов, — сказала она с тоской.

Минцера от удивления приподняла брови; Элхар кивнул с мрачным удовлетворением.

— Антрин, — произнесли они одновременно.

Цитанек закрыл глаза.

— Так, объясняй, — велел Элхар. — Какое отношение имеет Антрин Анжибар-Ихав к тебе и твоим друзьям — трущобным крысенышам?

— Я не понимаю, — вяло ответила Киса. — Он просто Акулья Наживка. Он помог нам разузнать, что случилось с Филином, но больше ничего не хотел делать. Он сказал, что не хочет вмешиваться в бесконечные интриги Домов Советников.

— Но сейчас он уже замешан, — злобно заметил Элхар. — Я убью его за это.

— Ты можешь только попытаться, — холодно заявил Цитанек. — Цифа была проворнее тебя, Элхар; а этот Акулья Наживка — это тебе не ребенок, которого ты можешь мучить.

На мгновение показалось, что слова Цитанека вызовут ярость Элхара. Но вместо этого он повернулся к управляющей:

— Уведи отсюда Щенка и маленькое отродье. А мне надо получить от Кисы еще кое-какие ответы, пока не пришла Миледи.

Минцера пошла выполнять поручение. Дрожа, Филин вскочил, опираясь на крепкую руку друга.

— Киса, — прошептал он с мольбой.

— Не оставляй меня! Филин! — Ее голос дрожал от ужаса.

— Киса! — взвыл он. Минцера взяла мальчика за руку и стала подталкивать к двери. Он пытался вырываться. — Киса! Дайте мне помочь ей! Пустите меня! Киса!

Минцера и Цитанек увели его. Они шли по потайному проходу, и где-то на полпути к апартаментам Гитивов на Филина нахлынула волна видений. Ужасные, кровавые образы закружили его, как щепку в водовороте, он прижался к Цитанеку, истерично рыдая.

— Он убьет ее. Он убьет ее! Сначала измучит, а потом убьет. О, Киса! — Потом Филин повернулся к управляющей, стараясь говорить спокойно. — Ну, пожалуйста. Пожалуйста, Минцера. Останови его. Пожалуйста. Ты должна.

Она молча посмотрела на него. И, словно обретя контроль над собой, протянула к нему руку. Но потом опустила ее, как ненужное орудие, не успев дотронуться до него.

— А твои видения говорят, что я могла бы это сделать? — спросила она.

Хотя Филин чувствовал, что в ней мелькнула решимость, соврать не смог.

— Нет.

Лицо Минцеры смягчилось, но тут же застыло в отчужденности.

— Миледи.

— В чем дело? — спросила неожиданно появившаяся Миледи. Пальцем, холодным, как коготь, она повернула лицо Филина к тусклому свету.

— Слезы?

— Мне плохо, — сказал ей Филин. — Элхар, уж будьте уверены, все объяснит.

Миледи сжала губы.

— Да уж, несомненно. Уложите мальчика в постель, — добавила она сухо, — и пусть один из вас останется с ним, пока я не приду.

С Филином остался Цитанек. Довольно долгое время Филин молча смотрел в потолок. Наконец, он повернулся к другу.

— Я не хочу спать, — прошептал он.

Цитанек пригладил его взъерошенные волосы.

— Ах, Филин. Я чувствую себя беспомощным. Ну почему я ничего не могу сделать!

Филин вздохнул.

— Мы все беспомощны — фигуры хассе в игре Исивы. Как бы мне хотелось, чтобы кто-нибудь пришел и закрыл доску, даже если я при этом упаду и сломаюсь. О, Господи, Цитанек, мне так страшно. Она имеет такую власть над нами. Если мы не сможем освободиться от нее, то рано или поздно мы и вправду станем фигурами хассе, как она хочет. Как Элхар — слеп ко всему, кроме паутины подозрений и интриг, которые Исива научила его видеть; или как Минцера, превратившаяся в камень прямо у меня на глазах. Я не хочу быть слепым и безжизненным, бесчувственным, как гранит, маленькой фигуркой хассе, которой лестно прикосновение ее руки. Нет.

Встретившись с мальчиком взглядом, Цитанек погладил его по лицу, покрытому синяками.

— С тобой этого никогда не случится, Филин. Никогда. Даже если ты проживешь здесь сотню лет, она не сможет выстудить твое сердце. Скорее солнце превратится в лед. А Минцера… Она не то чтобы у тебя на глазах превратилась в камень — она была камнем, сколько я ее знаю, холодным, как мрамор. Филин, мой дорогой, удивительный Филин — это просто в твоем присутствии она превращается в человека.

Они смотрели друг на друга и молчали. Глаза Филина наполнились слезами.

— Киса, — простонал он. — О, боги, бедная Киса.

— Филин, — пробормотал Цитанек. У него самого защипало в глазах, когда он бережно обнял друга, позволяя выплакаться.

В таком виде их и застала Миледи. Цитанек видел ее довольную улыбку. Усилием воли он стер с лица выражение гнева и отчаяния. Она властно приказала ему:

— Оставь его и иди со мной, Цитанек.

Филин сжал его руку в молчаливой мольбе. Молодой Лорд колебался.

— Можешь вернуться, когда я закончу с тобой, — с пониманием сказала Миледи.

— Мужайся, Филин, — пробормотал он, и мальчик выпустил его руку.

Филин прислушивался к удаляющимся шагам. Услышав, как за ними захлопнулась дверь, он закрыл глаза, замедлил дыхание и, шаг за шагом, хоть и было больно, построил себе образ тихой гавани, как учила его Арра.

Глава двадцать первая

НОЧНАЯ РАБОТА

Эта гавань была заполнена сумерками и загадочными тенями. Филин шел на тусклый свет какого-то огонька впереди и на тихое звучание музыки, но в свете свечей сидела не Арра. Это был мужчина с огненно-рыжими волосами, одетый в серую тунику служителей Ветровеи. Филин вспомнил его: это тот самый друг Арры, которого они видели у Храмовых ворот — Кериден.

Да. Мы с Аррой работаем вместе. Мы хотим помочь тебе.

Вы можете спасти Кису? — В его мысленном голосе звучало горе.

Нет.

Тогда что вы можете сделать?

Я хочу научить тебя кое-чему: призывать меня или Арру.

Разве недостаточно просто приходить сюда? — удивленно спросил Филин.

Достаточно, если мы прислушиваемся к тебе, но если бы мы не были вместе погружены в транс, мы бы не узнали, что нужны тебе. Теперь расслабься, ни о чем не думай, а я попробую вложить это в свой разум. Это не слова — это скорее чувство, потребность.

Ни о чем не думать было трудно, но Филин попытался. Через некоторое время он почувствовал то, что показывал ему Кериден.

Попробуй, — велел Кериден, и Филин сделал это, вложив в попытку все свое горе, страх и беспомощность. Кериден чуть-чуть вздрогнул, и его образ поплыл. — Да. Совершенно точно. Если тебе нужен один из нас, зови именно так, потом мы сможем встретиться с тобой в этой гавани.

Но вы не можете спасти Кису, — сказал он больше с болью в голосе, чем с обвинением.

Нет, Филин, прости.

Тогда я найду кого-нибудь, кто отомстит за нее, — сказал он с мрачной решимостью и прервал тонкую связь.

Когда Филин открыл глаза, увидел, что Цитанек уже вернулся. Молодой Лорд сидел у его кровати. Филин взял его за руку, но не заговорил. Долгое время он лежал и думал, пытаясь вспомнить. Когда он был совсем маленьким, мама, еще живая, рассказывала ему сказки. Она знала много разных историй, но ему больше всего нравились про Ветровею.

Она была непредсказуемой богиней, которая бралась защищать кого-нибудь по совершенно непонятным причинам. Мама говорила ему, что эта богиня любит детей, и еще мама каждый вечер исполняла ритуал: она целовала сына в бровь и шептала: «Храни тебя Ветровея».

Теперь Филин задумался. Они с Цитанеком читали, что древние имена богов обладают силой. Фавриан, Васгрилок, Керан, Целас, Талиэн: странные имена, некоторые из них очень непривычные для слуха. Но какое же из них принадлежит Ветровее?

— Цитанек, какое древнее имя у Ветровеи? — спросил он.

— Талиэн, — ответил тот. — А почему ты спрашиваешь?

— Просто так.

Молодой Лорд взял его за руку, а другой убрал волосы со лба.

— Тебе нужно поспать, — проговорил он очень мягко. — Я посижу здесь с тобой.

Филин крепко сжал его руку.

— Я знаю. Я попробую, — сказал он и послушно закрыл глаза.

Арра отыскала Ученого Короля в библиотеке. Его улыбка исчезла, когда он увидел, как она изнурена.

— Чем это ты занималась со своим Жрецом Ветровеи?

Она села напротив его и пригладила волосы.

— Медитировали. Мы пытались войти в контакт с Филином, чтобы понять, что он знает и как мы можем помочь. Нам удалось связаться с ним, но тут обнаружили, что Гитивы поймали и мучают одну девочку — Кису. Мы не знаем, насколько она осведомлена, но нет сомнений, что к утру Гитивы вытянут из нее все, что ей известно.

— Поймали и мучают ребенка? — со злостью спросил Кетиран. — Клянусь всеми богами, они добиваются, чтобы я вмешался! — Он так резко вскочил, что стул отлетел в другой конец комнаты. Потом вдруг взял себя в руки. — Арра, а это не ловушка для меня? Может, они ждут, что я кинусь спасать ребенка, вызвав тем самым возмущение остальных Домов?

— Не думаю. Хотя, если бы ты поступил так неосмотрительно, то не сомневайся, Исива бы этим воспользовалась. Кет, мне кажется, что они бедняков вообще за людей не считают — это просто пешки, которых используют, когда они становятся не нужны, от них легко избавляются. — Она подошла к нему и обняла, ее голос был мягким. — Кроме того, даже если бы ты прямо сейчас отправил туда Королевскую гвардию, все равно уже слишком поздно. Гитивы действуют очень быстро и жестоко, а ты должен считаться со всеми Домами.

Кетиран молчал несколько секунд.

— Это-то я больше всего и ненавижу. Я — Король, но практически беспомощен в таких делах. Должны быть законы, которые бы защищали детей вроде Кисы, управа на таких людей, как Исива Гитив. Должна быть справедливость для всего моего народа; дворяне должны управлять по закону, а не ублажать свои прихоти и капризы.

Руки Арры напряглись, и она горячо зашептала:

— Чтобы установить такую справедливость, любовь моя, ты должен выжить.

— Действительно, — согласился он. — О, боги, бедная Киса. Она не заслуживает того, чтобы эти мерзкие кровопийцы высосали из нее жизнь. Арра, если Киса знает, что ты помогла Норке сбежать, тебе грозит опасность. Но, думаю, бесполезно надеяться, что ты согласишься исчезнуть на время, пока это все не кончится.

— Абсолютно, — ответила она с решительной улыбкой на лице. — Но мы должны заранее все продумать. Если Кисе известно многое, то Гитивы будут охотиться за всеми остальными ребятами, особенно за Норкой и, конечно, за Антрином. Кериден даст им убежище…

— Что? — перебил ее Ученый Король. — С какой стати?

Она дернула плечом.

— Очевидно, Ветровея хочет, чтобы он вмешался. Не спрашивай меня, Кет, — добавила она, заметив его удивление. — Даже Кериден не может объяснить, почему она заинтересовалась. Все равно нам надо как-то разузнать, что задумали Гитивы. Я бы попросила Филина наблюдать и докладывать, но… — Она остановилась и тряхнула головой. — Его положение и так незавидное.

— Ты уверена, что я не должен вмешиваться? — спросил Кетиран. — Может, мне стоит забрать мальчика к себе? Или ты все еще считаешь, что ему лучше оставаться там?

— Даже больше, чем раньше, — сказала она. В голове у нее возникла серебристая дымка и цепочка образов будущего: Кет разговаривает с Миледи Исивой; Элхар Гитив приставил гарроту к горлу Цитанека; управляющая Гитивов подносит серебряную чашу к губам Филина. — Нет. Они убьют его, если ты проявишь к нему интерес. — Она грустно улыбнулась. — Вот если бы у тебя была армия фанатично преданных шпионов…

— Шпионов… — повторил Король задумчиво. — Есть эта твоя воришка, Норка, и Антрин. Ходят слухи, что он весьма шустр… Арра, ты же знаешь, что весь Дворец пронизан потайными ходами, глазками для подглядывания и нишами для подслушивания.

— Это правда, — согласилась она. — Но мы не знаем ходов, и вряд ли стоит попросить эту змею Зарехафа нарисовать нам план.

Кетиран улыбнулся.

— Нет. Но, Арра, может быть, есть карта, точнее, не совсем карта. То есть, можно нарисовать карту, если мы найдем первоначальные архитектурные планы Дворца.

— Но их же наверняка уничтожили, — возразила она. — Разве нет?

— Может быть, — согласился он, вставая. — Но один из моих предков Анжибаров интересовался архитектурой и строительством. Он собрал очень большую коллекцию разных архитектурных планов, и в ней есть несколько чрезвычайно редких работ. Наверняка он имел документы, касающиеся его собственного дома. Не так уж невероятно, что ему удалось раздобыть планы, а может быть, он восстановил их. Я посмотрю, только на это уйдет несколько часов.

Филин построил свою тихую гавань. Он укрыл все посторонние мысли в загадочных тенях этого места, а потом сделал то, чему научил его Кериден. Он излил все свои боль и гнев, горе и неуверенность в одном призыве. Талиэн. ТАЛИЭН!

Это имя прогремело в его тихой гавани, как отдаленный гром, прежде чем вернулась вечная тишина. Потом на краю сознания Филина раздался звук, будто кто-то тронул струны арфы. Незаметно, как наступает рассвет, этот звук перерос в музыку, нежную, обволакивающую, а потом появилась женщина. Она была закутана в серый дождевой плащ и играла на маленькой арфе. Ее буйные черные волосы, похожие на гриву, были растрепаны фантомными ветрами. Она рассматривала Филина серебристыми глазами, непроницаемыми, как туман, а музыка оплетала их обоих.

Ты звал меня? — В вопросе звучало скорее удивление, чем раздражение. — Как тебе удалось?

Филин ответил:

— Я использовал призыв, которому научил меня Кериден.

А-а! — На мгновение в ее серебристых глазах мелькнуло понимание. — Значит, я поступила правильно, и мне не стоит тревожиться из-за брата. Он велел тебе вызвать меня?

Нет.

Нет? Тогда зачем ты позвал меня?

Филин ответил:

— Ты нужна мне. — Его глаза наполнились слезами, и в сознание хлынули образы мучителей Кисы.

Талиэн протянула руку.

— Филин, — сказала она, — расскажи мне.

Но Филин не мог ответить. Он очень старался, но что-то мешало ему говорить. Его память разъедала кислота, слезы бежали по щекам. В боли и отчаянии он схватил руку Талиэн. Ее прикосновение раскрыло его сердце. Воспоминания полились из него: Киса с Элхаром, Антаг — работорговец, Миледи Исива, его однообразная жизнь у Гитивов, Норка и друзья. Гнев, горе, страх уходили прочь, когда Ветровея вбирала в себя его воспоминания и боль. Когда поток памяти иссяк, единственным звуком, оставшимся во Вселенной, был плеск слез Талиэн. Она поймала одну из них, с опаловым оттенком, и вложила в ладонь Филину. Слеза была тяжелая, как драгоценный камень, и теплая, как виноград, нагретый солнцем.

— Страдания детей не должны остаться неотмщенными. В дружбе есть сила, Филин, и у тебя есть сила. Безнадежные дела не всегда проваливаются. Скажи это Керидену. И помни: я ценю верность, хотя мои пути неисповедимы. Спи, — закончила она мягко, — и отдохни хорошенько.

Волна музыки смыла его тихую гавань, осталась только темнота. Дыхание Филина изменилось, когда он провалился в сон, и его рука, которую все еще держал Цитанек, расслабилась. Мальчика не тревожили никакие сны. Чуть позже он пошевелился во сне, положил ладошку под щеку, и больше не ворочался.

Несмотря на то что была очень утомлена, Арра бодрствовала все время, пока Ученый Король работал. Сладкий напев ее лютни привлекал свежий ветерок из сада, который наполнял прохладой и лунным светом воздух, густо пропитанный запахом древней бумаги. Арра наблюдала за тем, как он работал, будто стараясь запомнить все это: напряженную складку, залегшую между бровей, но вовсе не делавшую его хмурым; скрип пера, испачканные чернилами пальцы, ерошившие темные непослушные волосы. Он так дорог ей. Из-под ее пальцев вытекала музыка, пронизанная болью страсти. Кетиран поднял голову, встретил ее взгляд и нежно улыбнулся.

— У тебя слезы, Арра? — спросил он, поднимаясь, и очень бережно взял ее лицо в свои руки. Лютня умолкла.

— Я люблю тебя. — Она спрятала лицо в его руках.

Он грустно улыбнулся.

— И все-таки отказываешься стать моей Королевой.

— Ах, Кет, — ответила она с болью в голосе. — Твои Дома Советников съедят меня. Мы с тобой это уже не раз обсуждали.

— Верно, — согласился он. — Прости меня, я не хотел причинить тебе боль. Арра, я люблю тебя, но не могу на тебе жениться; а эти избалованные невесты из Домов Советников, гладкие, как акулы, противны мне, и с одной из них я должен сочетаться браком. — Его лицо потемнело от боли и отчаяния. — Ради всех богов над нами и под нами, почему, ну, почему это выпало мне?

Она поймала его руку прежде, чем он отвернулся, и поцеловала ладонь.

— Потому что, дорогой мой, ты достаточно сильный, чтобы это вынести.

Он подумал, а потом криво усмехнулся:

— Я почти жалею, что боги не сделали меня послабее.

Она с нежностью посмотрела на него:

— А кто тогда оберегал бы твой народ?

— Волки из Домов Советников, — ответил он. — Да, понимаю, из волков выходят плохие пастухи. Я знаю, Арра, что не могу отказываться от своей судьбы, но как бы я хотел, чтобы она была другой: чтобы я ухаживал за виноградником, например, или преподавал в Школе Келланда.

— Я знаю, — прошептала она. Ее глаза потемнели от нахлынувших видений. Кетиран погладил ее по волосам, поцеловал и вернулся к своей работе.

Спустя довольно долгое время Арра очнулась от дремоты, услышав восклицания Кетирана.

— Я нашел, — сказал он ей, — иди взгляни.

Она посмотрела через его плечо и увидела архитектурный план Королевского Дворца. В нем кое-чего не хватало, но Дворец был вполне узнаваем, а главное, на плане была изображена вся сеть потайных ходов. Арра напрягла свою хорошо тренированную память, чтобы разобраться в хитроумном рисунке. Так, вот это, наверное, часть Гитивов.

— Странно, — сказала она, указывая на одно из мест. — Похоже, этот проход ведет за пределы Дворца. Интересно, им еще пользуются? Он должен выходить где-то в Верхнем городе, хотя, когда рисовали этот план, это, должно быть, был парк или лес.

Кетиран кивнул:

— Возможно, им уже нельзя пользоваться. Я думаю, выход из туннеля разрушили при постройке Верхнего города. Если только…

Их глаза встретились.

— Если только они не выстроили поверх него дом, чтобы все скрыть, — закончила за него Арра. — Кет, Исива Гитив владеет каким-нибудь домом в Верхнем городе?

— Понятия не имею. Если да, то наверняка Премьер-министр знает об этом. Но я не уверен, что хочу его об этом спрашивать.

— Или что он скажет правду, — кисло добавила Арра.

Ученый Король кивнул, соглашаясь.

— Сделать тебе копию?

— Что, сегодня? Господи, Кет, ты когда-нибудь спишь? Уже почти утро.

Он показал ей на плане место, соответствующее библиотеке.

— А что, если по несчастной случайности за нами сейчас наблюдают? — выдохнул он.

Она подавила дрожь. Ей показалось, что сами стены наклонились, чтобы подслушать их. Вздохнув, она снова взялась за лютню, а Кетиран начал кропотливо перечерчивать план.

Глава двадцать вторая

УЛОВ

Акулья Наживка проснулся от того, что кто-то прошептал его имя. Он вскочил со звериной быстротой и увидел одного из своих грузчиков. Слабый свет, просачивающийся в здание заброшенного склада, говорил о приближении рассвета.

— Тут есть кое-что, на что тебе надо взглянуть, Акулья Наживка, — голос человека дрожал. — Тебе это, наверное, не понравится.

Акулья Наживка потер руками лицо.

— Показывай.

Он пошел вслед за мужчиной, Норка присоединилась к нему. На продуваемом всеми ветрами пирсе за складом стояла группа грузчиков, разглядывавших что-то у себя под ногами. Они посторонились, пропуская Акулью Наживку и Норку. Это было тело, тело ребенка, лежащего вниз лицом. Акулья Наживка похолодел от предчувствий. Он опустился на колени рядом с ребенком и трясущимися руками осторожно перевернул тело. Это была Киса.

Акулья Наживка услышал, как Норка всхлипнула. У него самого в горле застрял ком. Мучители Кисы оставили на ней следы своей жестокости и кое-что еще: серебряная брошь с выгравированным пикирующим ястребом Дома Гитивов красовалась на изодранном платье. Киса рассказала Гитивам все, прежде чем умерла. Недаром они бросили ее тело, как вызов, там, где Акулья Наживка его обязательно бы нашел.

Он поднял голову и взглянул на воровку. Она стояла неподвижно, побледнев и заледенев. И только глаза горели яростью. Он склонил голову и погладил девушку по щеке, будто прося прощения. Потом поднялся на ноги. Огляделся и заметил потрясенные лица своих людей, их подлинное горе.

— Похороните ее, — велел он. — Норка…

Она перебила его:

— Пожалуй, Керидену надо знать об этом. Я пойду. А ты иди в «Троллоп» и приводи остальных в Храм. Если Киса рассказала им о тебе, то сказала и о «Троллопе». Уведи их оттуда, пока Гитивы не добрались до них.

— Норка, — попытался он снова.

Но она отвернулась и не ответила.

Кто-то принес кусок потрепанной парусины. Акулья Наживка смотрел, как бережно заворачивали тело девочки. Вдруг у него потекли слезы и на волю вырвались все чувства, которые он так долго и глубоко прятал.

— Эх, Киса, — прошептал он яростно, — клянусь всеми богами, Гитивы заплатят за все, что они сделали!

Осел поднялся на рассвете. Он разжег огонь, поставил кипятить воду, потом смолол кофейные зерна. Равномерное гудение кофемолки, похожее на жужжание огромного шмеля, не разбудило Хорька. Пока кофе заваривался, распространяя вокруг бодрящий аромат, Осел выскользнул на улицу посмотреть, что там происходит.

На улицах было тихо, но затишье это было напряженным, предвещающим бурю. Мертвых и раненых увезли, но то тут, то там будто стаи акул мелькали группы головорезов. Трущобы могли вспыхнуть как сухое дерево, а Ибхана и Хижан, очевидно, все еще сыпали искры. Осел поспешил обратно в таверну.

Запах кофе разбудил Хорька. Он разливал его по чашкам и собирал подносы для хозяина таверны. Аркид, помешивая кашу, сурово взглянул на своего племянника, который быстренько включился в приготовление завтрака. Когда хозяин таверны вышел с последним подносом, Осел разложил остатки каши в две миски, а Хорек налил кофе.

— На улицах спокойно? — спросил он Осла.

— Все натянуто, как струны арфы.

В этот момент зашла Мышка, неся поднос, заставленный грязной посудой.

— Дедемар ушел, — сказала она, опуская приветствия. — Ускользнул ночью.

— Он забрал тело своего друга? — спросил Осел.

Мышка содрогнулась.

— Нет.

— Неудивительно тогда, что твой дядя такой кислый, — заметил Хорек. — Осел, что Аркид будет делать с телом?

— Чьим телом? — хрипло спросил Акулья Наживка от двери черного хода.

Они все подскочили.

— А, доброе утро, Акулья Наживка, — язвительно поздоровалась Мышка. — Как мило, что ты зашел. Это был друг Дедемара. Его звали Зотар.

Акулья Наживка быстро прошел в кухню.

— Зотар? Еще один телохранитель Гитивов мертв? Хорошо. — Это прозвучало злобно и мстительно.

— Акулья Наживка, что случилось? — встревоженно спросил Хорек.

С его лица исчезла ярость и осталось только горе, как горькая зола.

— Они убили Кису. — Его голос дрожал. — Выжали из нее все и выбросили, как мусор; оставили в порту, так чтобы я ее обязательно нашел. Мои люди похоронили ее.

Все потрясенно переглянулись. Мышка прикрыла рот рукой, а Хорек с размаху стукнул кулаком по столу.

— Киса, — заплакала Мышка.

Осел обнял девочку, стараясь утешить. По его щекам ручьем бежали слезы. Некоторое время все молчали. Потом Осел спросил:

— Где Норка?

— Она пошла в Храм Ветровеи. Я должен отвести вас туда.

— К Ветро… — начал Хорек. — Акулья Наживка, но почему?

— Мои родители… — возразила Мышка.

— Всех нас? — спросил Осел.

Акулья Наживка поднял одну руку.

— Ки… — тут его голос сорвался. — Киса наверняка сказала Гитивам про «Троллоп»; когда ищейки Исивы придут сюда, ваш след уже должен простыть. Кериден — Верховный Жрец Ветровеи — помог Норке бежать от Ажеров, и он предложил укрыть вас всех. Так что мы идем. — Его взгляд вдруг остановился на Мышке. — Ты сказала, что Зотар умер. Как это произошло?

Мышка рассказала ему о событиях прошлой ночи, в том числе и о послании Дедемара, и о разговоре, который подслушала, между умирающим телохранителем и его другом. Когда она закончила, Акулья Наживка был задумчив.

— А теперь Дедемар ушел, — сказал он мягко.

— Интересно, последовал ли он совету своего друга, и как мы можем это использовать? — Задумавшись, он сощурил глаза. В этот момент в кухню ввалился Аркид.

Хозяин таверны неприветливо нахмурился:

— Ты вернулся? Что тебе на этот раз нужно?

Акулья Наживка почувствовал вдохновение и выдавил из себя кислую улыбку.

— Похоже, — протянул он, — у тебя возникли проблемы. Может, помочь тебе избавиться кое от чего?

На лице Аркида выражение облегчения боролось с подозрительностью. Подозрительность победила.

— Может быть, ты объяснишь, с чего это вдруг ты решил мне помочь?

— У меня свои счеты с Гитивами. А он — один из их телохранителей; ты знал об этом? — От его слов лицо Аркида побелело.

— У меня приличная таверна, — проблеял буфетчик, — ты что, хочешь погубить меня?

— Нет, просто хочу спасти твою шкуру. Гитивы разъярены и жаждут крови. Они полагают, что есть основания считать, что мы — Норка и ее друзья — путаем кое-какие их планы. Это, конечно, полная чушь, но очень опасная. Аркид, они убили Кису. Ее пытали. Вполне вероятно, что она сказала про «Троллоп». Ты же не хочешь, чтобы у тебя обнаружили труп одного из телохранителей Гитивов, неважно, каким путем он к тебе попал, когда Исива спустит своих ищеек.

Аркид по очереди оглядел всех детей.

— Им грозит опасность? — спросил он.

Акулья Наживка кивнул:

— И их присутствие ставит тебя под угрозу. Позволь мне спрятать детей. Я думаю, у меня есть надежное место.

— Родители Мышки… — начал было Аркид, но его прервали крики и бряцанье оружия с улицы.

— Объясни сам это ее родителям, — предложил Акулья Наживка. — Наедине. А пока спрячь тело в винном погребе и закрой глаза на то, что я и дети исчезнем из твоей кухни.

Хозяин таверны был встревожен.

— А вдруг это уже Гитивы там, на улице? Что тогда?

— Когда бы ты ни столкнулся с Гитивами, Аркид, помни, что они никогда не поверят в то, что ты ничего не знаешь и ни в чем не виноват. Лучше всего сказать им, что Акулья Наживка использует «Троллоп» для встреч и хорошо платит тебе за это. Скажи, что не можешь предугадать мои действия, но предложи оставить у тебя в таверне наблюдателя — за соответствующую плату. Гитивы хорошо разбираются в торговле и предательстве. Но они не верят в сострадание и преданность. Сделай им деловое предложение, Аркид, так будет безопаснее.

Владелец таверны с трудом сглотнул. Шум на улице отдалился.

— Идите. Я поговорю с родителями Мышки. Тантор, — он взглянул на племянника, пробиваясь сквозь непроницаемую завесу, скрывавшую все его эмоции. — Я никогда не знал, о чем твой отец думал, — прошептал он. — Идите, а то я начну задавать вопросы, а мне лучше ничего больше не знать.

Они ушли. У Стены Ожидания Акулья Наживка дал им целую горсть серебра и послал в Храм Ветровеи. Потом, пообещав вернуться еще до полудня, снова растворился в лабиринте Трущоб.

Исива Гитив поставила кофейную чашку и посмотрела на Элхара:

— Я правильно тебя поняла: девочка Киса сказала тебе, что Цифу убил Акулья Наживка, который, как ты подозреваешь, на самом деле Антрин Анжибар-Ихав.

— Акулья Наживка и Норка, — поправил ее Элхар, — она призналась, когда я поднажал на нее.

Миледи приподняла брови.

— Так, значит, маленькая воровка была достаточно умна, чтобы одурачить Ридева, или же эта Киса сочиняла все это, чтобы угодить тебе. Что еще?

— Она упоминала Венихара Гобез-Ихава, но называла его «Мышкин дворянин». Она никак не связывала его с Антрином, или Акульей Наживкой. Когда я спросил ее, почему он «Мышкин дворянин», она объяснила, что ему понравилось, как Мышка рисует. Она сказала также, что Филин утверждал, что жизнь Короля в опасности, и что он видел во сне королевскую чужеземную ведьму. Она назвала ее по имени. Даже когда я давил на нее, а уж поверьте мне, я давил сильно, она продолжала утверждать, что они все просто друзья, но что этот Акулья Наживка начал войну Гильдии, когда Ажеры похитили Норку. За этим всем стоит что-то большее, чем знала девчонка. Я в этом уверен. Сообщение Дедемара говорит о том, что Жрец Ветровеи и королевская ведьма как-то завещаны во всем этом, но Киса ничего не знала.

Миледи нахмурилась.

— Код хассе очень двусмысленный. Может быть, Дедемар вовсе не имел в виду, что Верховный Жрец Ветровеи замешан в этом. Кериден потратил много лет, чтобы убедить нас в том, что он не интересуется политикой. Может, он имел в виду какого-то другого священника?

— Возможно, — признал Элхар. — Я послал Зотара, чтобы он уточнил у Дедемара… — Элхар вдруг застыл. — Я послал Зотара в «Улыбку Троллопа», и от него пока нет никаких вестей.

— «Улыбка Троллопа»?

— Это таверна, где собирается вся компания. Если с ним что-нибудь случилось, я…

— Да, — оборвала она его. — Но, Элхар, какая между всем этим связь? Какую роль, ты полагаешь, играет в этом Филин? Чем он вообще может быть ценен для таких разных людей, как Гобез-Ихав и королевская ведьма? Не говоря уже об Антрине и Керидене, если они действительно в этом замешаны. — Она раздраженно выпила свой остывающий кофе.

— Я говорил вам о его видениях. Он должен быть частью заговора или контрзаговора Антрина. Может быть, они объединились, чтобы расстроить наши планы, Миледи? Хотя я и не выношу эту тварь, но с трудом могу представить, что королевская ведьма строит заговор против него. — Элхар замолчал, обдумывая факты и строя предположения. — Избавьтесь от Филина, Миледи, этот мальчик опасен.

— Нет. Нет. — Равнодушие и спокойствие Исивы как рукой сняло. — Мы не можем. Если с Филином что-то случится, я не смогу удержать Цитанека — и вся наша работа пойдет насмарку.

— Тогда убейте их обоих, — настаивал Элхар, — и начните все сначала с Анцитом. Он вступит в совершеннолетие через три года, а Регентство будет вам только на руку. — Миледи покачала головой, и он взмолился: — Я знаю, он должен подходить идеально, но что толку с этого «должен быть», если ваш Щенок превратился в конце концов в волка? Вы так тщательно все спланировали, не отказывайтесь же от всего этого.

— Все Филин, — взревела Исива, — всегда этот Филин! Он как бельмо на глазу. Он кажется таким безобидным и безупречно подходящим для моих целей, но от него всегда одни неприятности.

— Избавьтесь от него, — повторил Элхар. — Совсем просто отравить его.

— Элхар, — сухой тон напомнил ему о его месте, — Нет. Я не хочу даже думать о таких мерах. Что касается остального, ты неплохо начал, но это только начало. Мне нужна эта воровка, Норка, и, если сможешь его изловить, Акулья Наживка.

— Можно мне в ловушку положить приманку — мальчика?

— Нет. Нет, если это грозит ему опасностью. Иди.

— Как прикажете, Миледи.

После того как Элхар ушел, Миледи еще некоторое время размышляла. Придя к какому-то внутреннему решению, она позвонила в колокольчик. На вызов явилась Минцера, и Исива приказала:

— Приведи Филина.

— Я не уверена, что он уже встал, Миледи.

— Разбуди его.

Минцера вскоре вернулась с Филином, который был завернут в шелковый халат, слишком большой для него. Он был бледен, и глаза казались больными. Миледи молча разглядывала его.

— Ты, конечно же, помнишь, — наконец начала она, — как я сказала, что ты не продаешься? Ни по какой цене.

— Да, Миледи, я помню, — вежливо ответил Филин.

— Может быть, я слегка поторопилась. Ридев Ажер заплатил бы за тебя много денег — очень много денег. — Она внимательно следила за его лицом и увидела, как на нем мелькнул страх. — Ты бы этого хотел?

— Почему? — Чуть слышно, будто выдохнув, спросил Филин.

Ее улыбка напомнила ему Элхара, в ней была та же смертельная угроза.

— Я не доверяю тебе, мальчик. Ты слишком умен.

Миледи заметила на лице Филина ужас. Пока он пытался высвободиться из слишком длинных рукавов, она протянула руки и схватила его за запястья. От ее прикосновения он застыл. Она прижала его к столу и, отдернув рукава, обнажила обе руки. Его левая ладошка была сжата в кулак. Когда он его раскрыл, у Миледи перехватило дух. На ладони лежал опал величиной с яйцо канарейки, синий, как ночное море, а в глубине, в самом сердце его, сверкало неуловимое пламя.

— Где ты взял это? — спросила Миледи.

— Я нашел его на полу в библиотеке, — солгал Филин. — Должно быть, он упал со стола хассе, но он был такой красивый, что я… Миледи, я честно собирался вернуть его назад.

— На моем столе хассе этого никогда не было, мальчик, — сказала она и протянула руку. — Дай мне.

Б какое-то мгновение показалось, что Филин воспротивится. Но потом он все же бросил камень в ее раскрытую ладонь. Красноватый отблеск как будто обжег Миледи. Она пожала плечами.

— Раз уж ты нашел его, можешь оставить себе. — Она отдала камень. — Почему ты не одет?

— Вы хотели, чтобы он пришел немедленно, Миледи, — вступилась Минцера.

— Конечно. — Она еще помолчала, потом взяла кофейник, но с раздражением поставила обратно. — Уведи его, Минцера, и вели, чтобы принесли другой кувшин с кофе.

В вестибюле Филин с Минцерой обменялись взглядами.

— Она правда собирается продать меня Ридеву Ажеру? — озабоченно спросил Филин.

Минцера дернула плечом.

— Она только хотела напугать тебя. Филин, что у тебя в руке и где ты это взял? Ты нигде не останавливался и ничего не подбирал.

Он показал ей камень.

— Кто-то положил мне это в руку ночью, когда я спал.

Минцера печально улыбнулась.

— Интересно, где Цитанек взял такую вещь. Он очень красивый, Филин.

— Вы не скажете Миледи?

Управляющая махнула рукой.

— Не думаю, что она меня спросит. Иди одевайся, малыш, мне еще надо зайти на кухню.

В своей комнате он обнаружил Цитанека, встревоженно мечущегося взад-вперед. Увидев Филина в позаимствованном халате, Молодой Лорд улыбнулся.

— Кажется, он великоват, — заметил он.

Филин выдавил из себя улыбку:

— Ну, слава богу. А то я думал, что это я уменьшился за ночь.

— Что хотела от тебя Миледи?

— Она грозилась продать меня Ридеву Ажеру. Но Минцера сказала, что она просто хотела напугать меня. — Цитанек нахмурился; чтобы предупредить его расспросы, Филин высвободил одну руку из рукава и дотронулся до локтя друга. — Мне нужно поговорить с тобой, — прошептал он. — Здесь можно?

Молодой Лорд задумался.

— Говори потише; мы прикинемся, будто я утешаю тебя. Все охранники знают, что произошло, так что это не вызовет никаких толков.

Филин кивнул.

— Цитанек, я… я видел сон.

В молчаливом протесте Молодой Лорд обнял мальчика за плечи.

— Это было не страшно. Мои видения были полны… музыки, а потом пришла Ветровея.

— Ветровея, — прошептал Цитанек. — Откуда ты знаешь, что это была она? Ты поэтому спрашивал меня о ее древнем имени?

Филин покачал головой.

— Я спросил у тебя ее имя, потому что хотел попробовать вызвать ее. Я не думал, что она ответит мне, но… — Его глаза вдруг наполнились слезами, но он постарался удержать их. — Кто-то должен отомстить за К-Кису, но не знаю, как я-я могу это сделать. В общем, она мне ответила. И она-она захотела все узнать о К-Кисе. Она — она заплакала, а потом сказала: «Страдания детей не должны остаться неотмщенными». И дала мне вот это. — Он осторожно раскрыл ладонь, так чтобы Цитанек смог разглядеть камень, а шпионы этого бы не заметили.

Он затаил дыхание, потому что теперь камень был другого цвета: он сверкал синевой летнего неба и изумрудной зеленью моря, а огонь в глубине был уже не тягостно красным, а золотым.

Цитанек с любопытством прикоснулся к камню, правда, не пытаясь взять его у мальчика.

— Он меняет цвет, — добавил Филин. — Он был темнее, когда на него смотрела Миледи.

— Она позволила тебе оставить его? Ты не сказал ей о своем сне?

— Нет, я сказал, что нашел камень на полу в библиотеке. Не думаю, что миледи собиралась разрешить мне оставить его, но — и это, правда, было странно — когда она взяла камень, он весь заполыхал красным и будто обжег ее. А Миледи вроде бы забыла, что хотела сделать, и отослала меня одеваться. Да, — добавил он немного виновато, — я дал понять Минцере, что это ты дал мне камень. Я сказал, что кто-то вложил его мне в руку, пока я спал. Минцера поняла так, что я имел в виду тебя.

Цитанек взъерошил волосы. Потом в его глазах мелькнули догадка и озабоченность.

— Филин, насколько ты контролируешь свои видения?

— Видения совсем не контролирую, честно. Они просто приходят. Но… — он наклонился поближе к Цитанеку, и тот прижал его к себе покрепче, так чтобы он мог шептать ему прямо в ухо. — Я немного могу мысленно общаться с Аррой и Кериденом.

Молодой Лорд немного отклонился назад, чтобы взглянуть Филину в лицо. Разглядывая мальчика, он покусывал губы.

— Я тебя напутал? — прошептал Филин, и в глазах его заблестели слезы.

Цитанек погладил его по щеке, потом приподнял подбородок, чтобы заглянуть в глаза.

— Немного, — усмехнувшись, признался он. — — Не каждый может мысленно разговаривать с ведьмой или жрецом, не говоря уж о Талиэн. — При звуке ее имени камень в руке Филина полыхнул соцветием множества ярких красок. Они испуганно переглянулись. — Он знает ее имя, — с дрожью в голосе прошептал Молодой Лорд.

— Не бойся меня, — взмолился Филин. — Цитанек, ты мне нужен. — Слезы хлынули из глаз ребенка.

Цитанек осторожно вытер их.

— Мой дорогой, удивительный Филин, — прошептал он. — Я не боюсь тебя, но очень боюсь за тебя. Исива ни за что на свете не оставит тебя в живых, если узнает о твоих талантах.

Филин кивнул, но слезы не прекращались. Тогда Цитанек обнял его и прижал к себе.

Глава двадцать третья

СТРАТЕГИЧЕСКИЕ ЗАМЫСЛЫ

Хорьку показалось, что при дневном свете Храм Ветровеи выглядит по-другому. Сейчас, на внушительной мраморной лестнице толпились люди: состоятельные прихожане, священники и служки в серых рясах целеустремленно сновали туда-сюда. Никто не обращал особого внимания на трех оборванных ребятишек, пока Осел не ухватил за рукав маленькую старую женщину.

— Мы бы хотели видеть Верховного Жреца.

Она пристально посмотрела на него:

— Ты Осел или Хорек? Он велел ждать вас.

— Осел, — ответил он. — А это Хорек и Мышка.

Она кивком поприветствовала их и повела вверх по ступенькам через святилище и дальше по длинному коридору к закрытой двери. Она постучала и, когда дверь открыли, втолкнула детей в комнату.

Там была Норка. Она опиралась на плечо темноволосой женщины, которую Хорек недавно провожал в «Троллоп» во время Ярмарки Итих. Рядом с ней сидел Мышкин дворянин, а через стол, напротив, — рыжеволосый Верховный Жрец. Воровка подняла голову и двинулась к ним навстречу. Дети бросились к ней, и она обняла всех сразу. Глаза у нее наполнились слезами. Она часто заморгала, стараясь не дать волю своему горю.

— А где Акулья Наживка? — спросила она, отметив, кого не хватает.

— Ему пришлось остаться, чтобы помочь Аркиду избавиться от тела, — сказал Хорек. — Он сказал, что подойдет потом.

— Чьего тела? — спросила Норка, но, прежде чем они начали рассказывать, сказала. — Подождите. Давайте познакомлю вас: Мышка, Хорек, Осел; Арра, Венихар, Кериден. А теперь садитесь и расскажите нам все по порядку.

Осел рассказал о произошедших событиях, передал предупреждения и подслушанные разговоры. Норка и все остальные внимательно слушали. Когда он закончил, на некоторое время повисла тишина.

— В свете того, что ты нам сейчас рассказал, — сказал Кериден, — я бы хотел знать, явился ли Дедемар на службу или нет. — Он позвонил в колокольчик, стоявший на столе, и отослал появившегося человека с поручением.

Когда за посыльным закрылась дверь, Арра сказала:

— Я и Кериден пытались научить Филина управлять своим Даром Видений. Мы смогли прикоснуться к его разуму, и я думаю, что нам снова удастся это сделать. А Кетиран сделал для нас карту секретных ходов и комнат прослушивания во Дворце, правда, на основе старинных источников, так что, может быть, она не очень точная.

— Мы что, собираемся шпионить за Гитивами? — спросил Хорек.

— Возможно, — ответила Арра. — Очень важно понять, что они задумали. Мы знаем, что Исива Гитив планирует убить Ученого Короля и вместо него посадить на трон Цитанека Анжибар-Гитива. Она собирается сделать из Цитанека марионетку, удерживая Филина в, заложниках. Но мы не знаем, как они планируют совершить убийство и когда намерены начать действовать.

— Мы выясним, — мрачно заявила Норка. — Я, конечно, однажды сказала, что Гитивы меня нисколько не волнуют, но теперь это уже не так. Они убили моего друга, и они поплатятся за это. Сколько доказательств вам нужно, чтобы Король мог предъявить Исиве Гитив обвинение в государственной измене?

Венихар покачал головой.

— Трудно определить, что такое измена. К тому же намерения доказать почти невозможно. На каждого свидетеля, которого сможем предъявить мы, Исива Гитив выставит трех, утверждающих, что она ничего не замышляла. Возможно, лучший способ отомстить за смерть твоего друга — это нарушить ее планы.

— Но как мы это сделаем? — спросил Хорек. — Будем шпионить за ней? Я могу быстро и бесшумно двигаться. Может, мне удастся разведать их планы.

— Это опасно, — предупредил Кериден.

— Мы уже знаем, что они играют не на жизнь, а на смерть, — сказал Осел. — Это не имеет значения. Какими бы ни были ставки, мы уже в игре.

— Очень хорошо, — произнес Венихар. — Мы можем использовать мои апартаменты как штаб. Вас, мальчики, я снабжу ливреями пажей, а Мышка…

— Вен, подожди, — начала Арра, но в этот момент дверь распахнулась и вошел Акулья Наживка. Он был весь потный и бледный, с окаменевшим лицом.

— Антрин, что случилось? — вскричал Венихар.

— Если мы рассчитывали, что война Гильдии заставит Гитивов держаться подальше от Трущоб, то напрасно мечтали, — с горечью ответил тот. — Я без проблем отделался от тела Зотара, но сегодня утром я видел нескольких ищеек Гитивов, вышедших на охоту, и до меня дошли тревожные слухи. Норка, они разыскивают тебя и меня.

— Ну, в этом-то как раз ничего удивительного нет, — вставила девушка.

— Нет, но они думают, что вы, Кериден, тоже замешаны в этом или кто-то из вашего Храма. Этого я не ожидал.

— Должно быть, нас вместе с Норкой видел Дедемар, — вздохнул Кериден. — Ну, тут уж ничего не поделаешь. Но, боюсь, тогда то убежище, которое я вам предложил, становится не столь уж безопасным.

— Да нигде нет безопасного места, пока жива Исива, — сказала Норка.

— Исива и Элхар, — поправил ее Акулья Наживка. — Итак, что будем делать?

Пока они пересказывали Акульей Наживке все, что до этого обсуждали, вернулся посыльный Керидена, сообщивший, что Дедемар действительно отсутствовал на службе без всяких уважительных причин. Когда посыльный ушел, они стали спорить о преимуществах и опасностях слежки за Гитивами. На удивление, Акулья Наживка неожиданно быстро согласился с тем, что апартаменты Венихара должны стать штабом на случай любых наблюдений внутри Дворца; однако он возражал против того, чтобы задействовать Норку или Мышку для слежки за Гитивами.

— Ты им нужна, Норка, и слишком многие знают тебя в лицо, так что тебе опасно находиться во Дворце. Кроме того…

— Ничего, — перебила его Норка, — у меня есть идеи получше, чем просто подсматривать.

— Мышка, — сказал Акулья Наживка. — Они не знают тебя в лицо. У Гитивов даже нет твоего описания. Элхар видел и Хорька и Осла, поэтому им надо прятаться. А ты можешь бродить в открытую, если придумаем для этого повод.

— Ты хочешь сказать, что я могла бы прикинуться горничной?

— Вообще-то, — тут он бросил многозначительный взгляд в сторону Венихара, — у меня на уме было кое-что другое.

Старый Лорд кивнул.

— Ты смогла бы свободно бегать по всему Дворцу, Мышка, если бы все думали, что ты — моя приемная племянница. Ихавы так делают: принимают в свой Дом талантливых людей. Ни у кого не возникнет сомнений в твоем таланте, когда они увидят рисунки.

— Но я не умею говорить, как благородные, — запротестовала девочка.

Венихар Гобез-Ихав усмехнулся:

— Я тоже не умел, когда впервые появился в Доме Ихавов. Ты согласна, Мышка?

Она кивнула:

— Но тогда лучше называть меня «Амина», потому что Элхару известно имя «Мышка». И еще, Лорд Венихар, это правда или мы просто притворяемся? Мне надо знать.

— Правда, если твои родители дадут согласие на это.

Она улыбнулась, вся засияв от радости.

— Они согласятся, когда увидят, как много это для меня значит.

— Ну что ж, — сказала Арра, когда все умолкли. — Может быть, тогда изучим эти карты?

— Подождите, — сказал Акулья Наживка. — Норка, я хотел бы знать, что подразумевалось под «идеями получше», и отводишь ли ты мне в них какую-нибудь роль?

Норка изобразила полную невинность, широко раскрыв глаза.

— Можно подумать, я посмею что-нибудь решать за тебя. — Увидев его молчаливый упрек, она пожала плечами. — Если Гитивы такие дураки, чтобы устраивать охоту в разгар войны Гильдии, мы можем этим воспользоваться. Трущобы — это место без закона даже в лучшие времена. Если действовать разумно, мы могли бы столкнуть некоторых ищеек Исивы с волками Хижана или Ибханы.

— В этом есть что-то… — начала было Арра, но Норка ее перебила.

— Опасное? — В ее голосе пробивалась ярость, которая клокотала у нее внутри. — А я такая и есть. Акулья Наживка, ты со мной?

Он кивнул:

— Очень хорошо, моя сладкая воришка, давай пойдем на охоту.

Когда воровка и грузчик исчезли, Арра развернула свои бумаги и разложила их на столе. Остальные столпились вокруг.

— Это часть Гитивов, — показала Арра. — Видите отверстия для прослушивания и потайные проходы? А здесь — смотрите: тайный ход от комнат Гитивов до апартаментов Ихавов. Это может быть действительно полезно.

Хорек и Осел обменялись взглядами.

— А откуда вы знаете, где чьи? — спросил Хорек.

— Символы указаны в ключе к карте, — пояснила Арра. Вдруг она замолчала, и боль исказила ее черты. — Но никто из вас не умеет читать, — сказала она с безнадежностью в голосе.

— Мы не тупые, — резко ответила Мышка. — Если Хорек с Ослом поймут направление, они уже никогда не потеряются; а если вы объясните, что означают символы, то я запомню все повороты.

Следующие несколько часов они провели над картой. Когда закончили, Кериден отдал ребят своим людям, чтобы их отмыли, отчистили и придали благообразный вид. Венихар вернулся в свои апартаменты за ливреями для мальчиков, а Арра отправилась в город, чтобы купить Мышкё приличное платье. Уже потом, отмытые, причесанные и разодетые, трое друзей рассматривали себя, удивляясь произошедшим переменам, а потом Венихар повел их во Дворец.

Премьер-министр Зарехаф налил своему племяннику чашечку кофе.

— Так, значит, у тебя есть план, как устранить чужеземную ведьму Короля?

Ридев Ажер отмахнулся.

— Ничего особенно — ммм — определенного, просто некоторые соображения. — Он замолчал, чтобы собраться с мыслями под пристальным взглядом Зарехафа. — Мы знаем, что Гитивы строят заговор. По своему опыту я знаю, что они — ммм — не терпят вмешательства, склонны делать поспешные выводы и в своих ответных действиях быстры и беспощадны.

— Быстры, безрассудны и беспощадны, — вставил Премьер-министр.

— Точно, — Ридев задумчиво теребил бородку. — Я думаю, мы можем использовать эти их склонности. Если нам — ммм — удастся заставить Гитивов поверить в то, что чужеземная ведьма Ученого Короля вовлечена в заговор против них, этого может быть достаточно, чтобы они захотели устранить ее.

— Тем самым сделав за нас грязную работу, — самодовольно сказал Зарехаф. — Мне это нравится. Продолжай.

— Если они убьют Арру и если мы сможем — ммм — доказать их причастность к этому, я думаю, Ученый Король уничтожит Исиву.

Зарехав приподнял бровь.

— Ты меня удивляешь, — пробормотал он. — Она ему даже не жена; он, конечно же, не станет рисковать и сеять раздоры в своем собственном королевстве из-за какой-то сумасшедшей.

— Он ее любит, — ответил Ридев. — И, возможно, он — ммм — недооценит то недовольство, которое могут вызвать столь необоснованно резкие меры.

— И все же, — сказал Премьер-министр задумчиво, при этом внимательно рассматривая своего племянника. — Это может быть очень полезно. Если откровенно, я не ожидал от тебя такой проницательности.

— Это сработает, — отозвался Ридев. Он сделал вид, что не обратил внимания на последнее замечание дядюшки, собираясь обдумать его попозже. — Если нам это удастся — а вы должны понимать, дядя, что момент сейчас очень — ммм — подходящий, — то мы избавимся и от Арры, и от Исивы, а политическое положение Кетирана будет серьезно — ммм — подорвано. Все к лучшему. Как нам лучше всего поступить?

Зарехав вскинул брови:

— Используй мальчика.

— Мальчика? Вы имеете в виду Филина?

Премьер-министр позволил себе легкую высокомерную улыбку.

— Гитивы в нем не уверены. Разве ты не был на последнем приеме Исивы? Я прямо чувствовал, как Элхар захлебывается подозрениями.

— У Элхара все вызывает подозрения, дядя, — возразил Ридев. Филин был ключом в другом его плане, о котором он умолчал. Ему не хотелось подводить мальчика под удар. — Было бы неразумно приписывать подобную излишнюю осторожность самой Миледи.

— Я видел, как она наблюдала за ним. Я тебе говорю: Гитивы ему не доверяют. Если действовать осторожно, то он может стать тем механизмом, который заставит их выступить против чужеземной ведьмы.

Ридев быстро соображал. Это была правда, и слишком ярые возражения могут пробудить сомнения у его дяди. И тем не менее… Он облизал губы.

— Действительно, мог бы; но помните, дядя: мне этот мальчик нужен живой и невредимый.

— При нынешнем положении дел, мой дорогой Ридев, ты никогда его не получишь. Исиве доставляет удовольствие дразнить тебя. Если мы пошатнем ее трон, ты сможешь попытаться спасти мальчика из-под обломков.

Ридев сжал губы и раздул ноздри, искусно изображая сдерживаемый гнев. Потом немного расслабился и вздохнул.

— Увы, вы правы. Но мы должны действовать осторожно и, если получится, попытаться — ммм — впутать чужеземную ведьму Кетирана без мальчика.

— Конечно, конечно, — заверил его Премьер-министр. Он взялся за кофейник. — Еще кофе, пока будем все обдумывать?

Глава двадцать четвертая

ОХОТА

В «Улыбке Троллопа» было тихо, хотя народу было достаточно. Аркид без воодушевления смотрел на это сборище беженцев. Они уже даже перестали делать вид, что они обыкновенные завсегдатаи таверны. Но это и к лучшему, потому что у него заканчивался эль, да и запасы продовольствия скудели. Если в ближайшее время война Гильдии не утихнет, то начнется голод.

Эти невеселые мысли прервали двое вошедших мужчин. Они были хорошо одеты и лоснились, как холеные мастиффы. Аркид заметил, что у каждого была серебряная серьга.

— Мы ищем девочку по имени Киса, — сказал один из них трактирщику. На его красивом лице ярко выделялся шрам, оставленный кнутом.

— Ее здесь нет, — ответил Аркид, вспомнив предупреждение Акульей Наживки. — Она убежала по поручению какого-то иностранца вчера вечером и до сих пор не вернулась. Может, укрылась где-то за пределами Трущоб; война Гильдии здесь разошлась не на шутку.

Второй мужчина приподнял брови.

— А этот иностранец здесь?

Аркид покачал головой.

— Смылся, — ответил он с неподдельным раздражением. — И меня, между прочим, надул. — На его лице читались внутренние подсчеты. — Это ваш друг?

С насмешливой ухмылкой первый мужчина швырнул серебряную монету на стойку.

— Спрашивать будем мы, а ты отвечай. Знаешь человека со шрамом? — Указательным пальцем он прочертил шрам, как у Акульей Наживки.

— А если не знаю? — Аркид вдруг отчетливо почувствовал наступившую тишину в зале: все посетители внимательно прислушивались.

За первой монеткой последовали еще несколько; в глазах человека разгорался нехороший блеск.

— Тебе лучше вспомнить.

— Вы хотите обсуждать это прямо здесь? — спросил трактирщик, бросая озабоченный взгляд на собравшихся.

— Нам скрывать нечего, — многозначительно сказал первый мужчина.

— Так кто же человек со шрамом?

Аркид сдался. Он старался даже не думать, как воспримут его рассказ посетители:

— Это портовый грузчик. Зовут Акулья Наживка. Он иногда использует мою кухню как место для встреч и хорошо платит.

Второй сказал, растягивая слова.

— Так он платит тебе за молчание?

Аркид пожал плечами.

— Ну, не настолько уж хорошо платит.

— Как часто он приходит? В какое время?

Аркид снова пожал плечами.

— Никакого определенного времени нет, и он никогда не предупреждает заранее. Приходит и уходит, когда вздумается.

— С кем он встречается? — Аркид замялся, и на стойке звякнули еще несколько монет. — С кем он встречается?

— Я их всех не знаю. Какие-то воры из Гильдии.

— Имена.

Аркид покачал головой.

— Имена!

Трактирщик снова покачал головой.

— Вы не сможете заплатить столько, чтобы я счел разумным доносить на воров Гильдии.

Человек со шрамом вцепился в рубашку Аркида своими пальцами, напоминавшими когти, и рванул его через стойку. Они оказались нос к носу, и трактирщик заглянул в его напряженные черные глаза.

— У тебя есть выбор, — проскрипел человек. — Или навлечь на себя гнев Воровской Гильдии, или смертельно обидеть Дом Гитивов. А теперь называй имена.

— Норка, — выдохнул Аркид. — Она из Хижановых. Других не знаю.

— Значит, Норка, — повторил Гитив, еще крепче зажав рубашку. — А Киса? Хорек? Осел? Мышка? Филин?

Аркид беспомощно покачал головой. Его сердце бешено колотилось, но он чувствовал напряженное внимание родителей Мышки. Как он хотел, чтобы они промолчали, успокоились.

— Ты знал, — медленно произнес другой человек Гитивов, хищным взглядом обводя посетителей таверны, — что Акулья Наживка продает детей?

— Нет! — это закричала мать Мышки; муж схватил ее за руку, но было уже слишком поздно.

— Да. — Мужчина пронзил ее взглядом. — Акулья Наживка продает их в Дома Советников для немыслимых вещей. Очень несимпатичный человек.

Это не так, не так, пытался мысленно внушить ей Аркид. Весь мир пошатнулся для него, когда хватка Гитива перекрыла ему дыхание.

Мать Мышки переводила взгляд с Гитива на Аркида, а потом на мужа: на лице ее было написано потрясение.

— Я знаю этих детей. Я еще могу представить, что кто-то заплатил за Филина — он красивый. Но Осел? Он же полудурок. А эта Мышка? Ее лучше звать Крысой.

Отец Мышки дернул плечом.

— Да уж, вкусы благородных не поймешь. Если бы я знал, что на этих маленьких зверенышей есть спрос, я бы сам их продал.

Тот, что держал Аркида, немного ослабил хватку, а второй пристально смотрел на отца Мышки.

— Если хотите заработать, Гитивы готовы купить этого Акулью Наживку.

— Сколько? — спросили сразу несколько голосов.

— За живого — сто империалов. А мертвый он нам не нужен.

Кто-то тихо присвистнул. Аркид с трудом скрыл свой испуг. Акульей Наживке теперь не следовало доверять и лучшему другу. Хотя Аркид и недолюбливал грузчика, но чувствовал себя обязанным за то, что тот помог ему избавиться от трупа телохранителя Гитивов.

Человек, державший Аркида, выпустил его.

— Дому Гитивов нужен Акулья Наживка, — пробормотал он. — Найди его и задержи, заработай нашу благодарность и попользуйся нашими денежками. Но не надейся, что сможешь обмануть нас. Мы еще вернемся.

Норка и Акулья Наживка нашли Аркида на кухне трактира. В каждой его черточке сквозило беспокойство. Когда они вошли, он помотал головой и дал знак, чтобы они вели себя тихо.

— Здесь были Гитивы, — прошептал он.

Акулья Наживка повел бровями.

— Они все еще здесь? — почти выдохнул он.

Хозяин таверны покачал головой.

— Они не оставили наблюдателей? — тихо спросила Норка.

— Они заполнили соглядатаями все Трущобы, — сказал Аркид. — Она назначили цену за твою голову, Акулья Наживка. Сто империалов.

— Сто империалов? — недоверчиво прошептала Норка. — Сто империалов? Акулья Наживка…

Он махнул рукой, чтобы она замолчала.

— Спасибо, что предупредил, Аркид. Что-нибудь еще важное было в вашей встрече с Гитивами?

Трактирщик вздрогнул.

— Я думал, родители Мышки испортят всю игру, когда один из Гитивов сказал, что ты продаешь детей. Но, вроде бы, они неплохо разыграли. Мать сделала вид, что удивилась, что кому-то могли понадобиться дети. «Осел? Он же полудурок!» — передразнил он ее. — «А эта Мышка? Ее лучше звать Крысой».

— Ты сказал им, что я использую «Троллоп» для встреч?

— Ага, — подтвердил Аркид. — Они хотели знать, с кем ты встречаешься. Я сказал, что с какими-то ворами из Гильдии и еще с кем-то. Когда они потребовали имена, мне пришлось назвать тебя, Норка.

Воровка кивнула.

— Наверное, ты хочешь, чтобы я уладила это с Хижаном? Я постараюсь.

Трактирщик благодарно кивнул.

— Но, Акулья Наживка, будь осторожен. Сотня империалов — королевская цена. Немногие ценят дружбу столь высоко.

— Я знаю, — сказал Акулья Наживка. — И я понимаю, что в долгу перед тобой. Ты можешь описать тех Гитивов, которые приходили сюда?

— Их было двое. У одного шрам от кнута на лице, черные глаза и крепкая хватка.

— Это Цезарь, — определил Акулья Наживка. — Один из лейтенантов. А другой?

— Песочные волосы, дерзкий тон, ростом пониже.

Акулья Наживка нахмурился.

— Думаю, это Ран. Мог, конечно, быть и Интек, но когда я знавал его, он был не очень-то разговорчив. Они сказали, когда вернутся?

— Нет.

Акулья Наживка повернулся к своей спутнице.

— Ну, Норка, что теперь?

— Похоже, тебе надо залечь на дно.

— Ты доверяешь Хижану настолько, чтобы просить его о помощи?

Воровка покачала головой.

— Он разделит награду со мной. Сотня империалов — за эти деньги можно начать не одну войну Гильдии. — Вдруг ей в голову пришла идея, и она улыбнулась. — А ты доверяешь своим грузчикам?

Акулья Наживка кивнул.

— Пойдем. Аркид, я не забуду, что ты сделал для меня.

Но, прежде чем трактирщик успел ответить, из зала донеслись крики и глухие звуки ударов. Не задумываясь, он бросился в зал. Норка и Акулья Наживка направились к черному выходу, ведущему в переулок, но Норка жестом остановила его. Используя все свое мастерство, она тенью выскользнула в переулок. Акулья Наживка ждал, нащупывая что-то, спрятанное у него под рубашкой. Когда она вернулась, лицо у нее было серое.

— Там шпик, — шепнула она. — Если мы выйдем отсюда, считай, Аркид мертв.

— Он сейчас тебя видел?

— Нет.

Видя отчаяние Акульей Наживки, Норка исполнилась решимости, хотя сердечко у нее трепетало.

— Убрать его? — спросила она как бы между прочим.

Акулья Наживка достал тот предмет, который прятал под рубашкой.

— Ты умеешь пользоваться гарротой?

Она без слов взяла ее и растворилась в темноте улицы. Акулья Наживка прислонился к стене и сжал кулаки. Время тянулось бесконечно. Потом Норка распахнула дверь, торопливо махнула ему рукой, и они припустились со всех ног. Никто из них не остановился перед скрюченным телом.

Они укрылись в одном из складов на пристани в портовом районе. Несколько минут сидели молча, радуясь, что им все-таки удалось ускользнуть. Акулья Наживка положил руку на плечо маленькой воровки. Когда ее дыхание немного успокоилось, понял, что она дрожит. Он притянул ее поближе и обнял, собираясь утешить, однако не произнес ни слова.

— Это было так просто, — сказала она, содрогнувшись. — Не должно это быть так легко. Как мы можем бояться людей, которые настолько беспечны? Он даже не прислонился спиной к стене.

— Они самонадеянны, — сказал Акулья Наживка. — Гитивы не привыкли, чтобы им перечили. Они считают бедняков бессильными и недооценивают силу, которую придает отчаяние. — Он приподнял ее подбородок и заглянул в глаза. — В следующий раз так легко уже не будет, моя милая воришка.

— Хочешь сказать, что они учатся на своих ошибках? — спросила она. — Но ведь теперь уже трое, Акулья Наживка, трое из драгоценных телохранителей Исивы Гитив мертвы. Сколько еще смертей нужно, чтобы она научилась? Сколько телохранителей всего, ты не знаешь?

Он пожал плечами.

— Даже если бы я знал, сколько их, было бы нелепо полагать, что она не держит других в запасе. Эта Миледи поистине дьявол и не новичок в интригах и убийствах. И не Миледи извлечет урок из смертей своих любимцев, а Элхар. Исива — беспощадный игрок в хассе.

Норка удивленно подняла брови:

— Но эти фигуры мыслят. Что нужно, чтобы подорвать их преданность?

Акулья Наживка покачал головой:

— Исива крепко их держит.

Норка вдохнула и положила голову ему на плечо.

— И что дальше?

Грузчик улыбнулся:

— Как ты думаешь, можно попросить Хижана, чтобы он помог тебе разыскать того иностранца из Храмовой Стражи?

Она обдумывала эту идею, рассматривая все ее грани.

— Наверное, он поможет, если будет считать, что это приведет его к тебе.

Он озабоченно сдвинул брови.

— Тебя не беспокоит, что придется обмануть Хижана? Он ведь твой Мастер, а в Гильдии строго соблюдается преданность.

— Если я буду достаточно хитра, то он придет к выводам без моей помощи. И уж не моя вина, если эти выводы будут ошибочны.

— И я окажусь в безопасности, тогда как ты будешь рисковать. Норка…

— В безопасности? Какая уж тут безопасность, если Гитивы осведомлены настолько, что подбросили тело на пристань? Не волнуйся, опасности на всех хватит, Акулья Наживка.

Он так неожиданно сдавил ее в объятиях, что она с тревогой взглянула на него. Его лицо сейчас было таким ранимым, на нем было столько боли.

— Норка, — прошептал он. — Ты нужна мне. Пожалуйста, будь осторожна.

— Я обещаю, — серьезно сказала она. — Итак, не делай никаких глупостей.

К нему снова вернулась холодная ироничность, и он продолжил:

— Ты хочешь сказать, больших глупостей. — И добавил легкомысленно: — О, я буду осторожен, моя воришка. Я уже играл в такие игры.

— Вижу, — ответила она с легким сарказмом, проведя рукой по щеке со шрамом. — Прощай.

Он проводил ее взглядом. Он смотрел на дверь, которая закрылась за ней, так пристально, будто она могла показать ему будущее.

Глава двадцать пятая

СЛУХИ

Компания в «Побитой шавке» сильно поредела. Норка нашла своего Мастера за столиком у пустого очага. Коптящая лампадка давала больше тени, чем света. Хижан выглядел плохо. В глазах поблескивал лихорадочный огонь. Лучшие его помощники тоже казались исхудавшими и безумно усталыми. Она даже пожалела, что пришла.

— Хо, Норка, — поприветствовал ее Мастер. — Одна пришла? Я слышал, ты водишь компанию с одним грузчиком.

— Очевидно, слухи быстро разносятся, — ответила она. — Я и сама могу о себе позаботиться без помощи Акульей Наживки.

— Акулья Наживка, Мастер? — радостно встрепенулся один из помощников.

Хижан поднял руку.

— Нет. Мне наплевать, кому он понадобился и сколько они платят. Оставьте его в покое.

— Мастер, — льстиво начал другой подручный. — Ты ему ничем не обязан, а мы — твои верные слуги.

— Нет.

Норка наблюдала за перепалкой, гадая, не было ли это уловкой, чтобы усыпить ее бдительность.

— Пару слов наедине, Мастер? — спросила она.

Он отослал остальных. Норка убедилась, что все они были вне пределов слышимости, потом покачала головой.

— Эта война Гильдии сейчас уже должна была бы выгореть дотла. Я благополучно вернулась; организация Ибханы разрушена. Но улицы по-прежнему завалены трупами — и они не все воры. Может, вы объясните мне, что происходит на самом деле?

Хижан ловко достал стилет из рукава рубашки и стал поигрывать им.

— Пожалуй, тебе опасно это знать.

Что-то в его тоне показалось ей знакомым.

— Это уже опасно, — ответила она. — Мастер, я по уши погрязла в интригах Домов Советников. Я уже научилась узнавать их по запаху. Почему Гильдия не дает войне утихнуть? Боги и рыбы, Мастер! Кто за всем этим стоит?

Норка смотрела в непроницаемое лицо Хижана. Он прижал кончик стилета к фитилю лампы, пламя раздвоилось, как язык змеи.

— Норка, — прошептал он. — Ходи осторожно.

Во рту у нее пересохло; он пытался сказать ей что-то, о чем-то предупредить.

— Мне нужна ваша помощь, Мастер. Я кое-кого разыскиваю: иностранец, Храмовый Стражник, зовут Дедемар. Гитивы его использовали, потом бросили. Мне надо поговорить с ним.

— Гитивы? — выдохнул Хижан. — Печатка-то была Ажеров.

Норка вспомнила о кольце с печаткой, которое она украла у беспечной жертвы.

— Уловка, чтобы свалить вину на других. Это с самого начала были Гитивы.

Хижан положил стилет на указательный палец одной руки, а другой теребил мочку уха. Он молчал так долго, что Норка начала опасаться, что он уже больше ничего не скажет. Но он, наконец, подкинул нож, поймал его за кончик и кивнул.

— Ты права насчет войны Гильдии, — сказал он. — Это уже не просто борьба воровских кланов. Я думал, что это мелкие торговцы наркотиками используют наши дрязги, чтобы провернуть свои делишки. Ты заставила меня усомниться в этом, Норка. А зачем тебе нужен Дедемар?

Она изобразила бросок костей в игре исмат.

— Держу пари, он знает о планах Гитивов и готов о них рассказать.

— Дома Советников не сбрасывают карты просто так, — предупредил он.

— Нет. Но, может быть, они делают ошибки.

Хижан швырнул стилет и тот несколько раз перевернулся, блеснув в тусклом свете. Он поймал нож и снова его подбросил.

— Дедемар, говоришь?

Нож взлетел третий раз. Норка заметила, что он ловил и подбрасывал его, меняя руки. Эти движения что-то напомнили ей.

— Дедемар, — повторил он, пока нож крутился в воздухе. — Он фрефрентиец. — Память сработала: труппа жонглеров, бросавших ножи и факелы. Фитрианские жонглеры — не фрефрентийские, а фитрианские. Норка ждала. Нож Хижана воткнулся в столешницу рядом с лампой. Узорчатая рукоять поблескивала. — В порту стоит корабль, Какамират. Может быть, его владелец, Момонтар, кое-что знает.

— Спасибо, Мастер Хижан, — сказала она, поворачиваясь, чтобы уйти.

Он остановил ее:

— Норка. Берегись Антага.

— Работорговца? — Она мысленно представила, как он говорит: «Это самое приближенное лицо из Трущоб к Домам Советников — независимое и неприкасаемое». На что намекал Хижан?

Мастер наклонил голову.

— Ходят слухи, что он связан с Гитивами. Так что следи за своей тенью.

Норка поклонилась и ушла.

— Ну? — тихо спросил Хижан.

За камином чуть колыхнулась тень, и от него отделилась фигура: женщина с суровым лицом и поблескивающей в свете лампы серьгой Гитивов. Прищурив глаза, она с вызовом спросила Мастера.

— Зачем приплел Антага?

— Чтобы отвлечь, — объяснил Хижан. — Что еще я мог сделать? Вам нужна была приманка для Акульей Наживки — я послал ее в порт. А поскольку она будет осторожна — по моему ли совету или без него, — пусть уж лучше ждет Антага, чем меня или вас.

— Дедемар — фитрианец.

— Правда? Не имеет значения: она все равно не поймет разницы — невежественная трущобная крыса. А теперь плати, Гитив.

Она покачала головой.

— Только после того, как мы поймаем его.

— Уговор был не такой, — сказал Хижан, лениво выдергивая нож из столешницы. — Не так ли?

— Тебе заплатят за помощь, но сначала я должна убедиться, что ты действительно помог, вор.

— Какая подозрительная, — проворчал он. — Разве ты не слышала о воровской чести? Было бы разумнее выполнить уговор, Гитив. Сейчас, — прорычал он.

В это время помощники Хижана придвинулись, окружая женщину и доставая ножи.

— Вы не осмелитесь, — сказала она. — Я из семьи Гитивов.

Свист брошенного ножа заставил ее замолчать.

— Была, — прошептал Хижан, убирая кинжал в ножны. — Очень высокомерная, но не такая уж непобедимая.

Норка не пошла прямо на пристань, она действительно была осторожна. Она сразу обнаружила не тень — хвост. Но это был человек не Антага, а Гитивов. Она двигалась медленно, размышляя на ходу. Хижан наговорил ей столько нелепостей, что она насторожилась. Если Дедемар фитрианец, а не фрефрентиец, то и искать его следует на фитрианском корабле. Если Храмовый Стражник был действительно в порту, то лучше всего для охоты за ним подходят грузчики Акульей Наживки. А еще Хижан упомянул Антага — это, конечно же, отличный повод, чтобы посоветовать ей быть осторожной. А ведь Хижан знал, что она осторожна без его напоминаний.

И вдруг у нее в голове что-то щелкнуло. Она знала, как выглядит Антаг: своеобразное лицо, обрамленное песчаной бородкой, и круглые серые глаза. Ходили слухи, что он наполовину фитрианец. Может быть, Хижан намекал ей, что Дедемара надо искать рядом с Антагом?

Норка продолжила путь по крышам, поставив своего преследователя перед выбором: либо довериться обманчивым черепицам и ненадежным водосточным трубам, либо двигаться по самым опасным в Трущобах улицам. Когда она убедилась, что шпик потерял ее, она направилась к Рынку Рабов.

Норка не стала терять время на громил Антага, державших рты на замке. Вместо этого она пристроилась у Дома Удовольствий, который, по слухам, считался штабом Антага, и стала поджидать самого работорговца. Это потребовало большого терпения, но в конце концов Норка была вознаграждена. Мастер Антаг в сопровождении двух человек вылез из паланкина в десяти шагах от того места, где устроилась Норка.

— Мастер Антаг, — окликнула она. — У меня сообщение для Дедемара.

Работорговец протянул руку. Она ничего не положила в нее, и он удивленно вскинул брови.

— От кого?

Тут сердце Норки учащенно забилось — это был очень важный вопрос, и здесь-то она больше всего и рисковала.

— От Керидена.

Мастер Антаг не выказал удивления.

— Скажи мне.

— Я должна сама передать.

Работорговец махнул своим спутникам.

— Проведите ее.

Норка позволила им встать по бокам, гадая, умно ли она поступила или действовала, как последняя дура. Они провели ее через широкие каменные двери, через дворик с фонтаном и прудом с рыбками, вверх по мраморным ступеням в прохладную, темную комнату. На окнах висели прозрачные голубые занавески, защищавшие от яркого солнечного света и придававшие комнате какой-то водянистый оттенок. Балкон, должно быть, выходил на отдаленную гавань. Мастер Антаг жестом пригласил ее сесть, а двое сопровождавших вышли, закрыв за собой двойные двери.

— Что заставляет Керидена думать, что Дедемар у меня? — спросил Мастер Антаг с видом человека, обманывающего дурачка.

Норка пожала плечами.

— Откуда мне знать? Может, ему ветер навеял. Я просто иду, куда меня посылают, сэр.

— Понятно. — В его тоне послышались веселые нотки. — Кериден известен своей привередливостью. С каких это пор он стал использовать трущобных крысенышей в качестве посыльных?

— С тех самых, когда решил выступить против Исивы Гитив.

От удивления всякое веселье исчезло с лица торговца.

— Что он решил сделать? — переспросил он.

— Выступить против Исивы Гитив.

Антаг скрестил руки на груди и уставился на Норку.

— Тот Кериден, которого я знаю, не впутывается в политику.

— А насколько хорошо вы знаете Верховного Жреца Ветровеи? — с вызовом спросила Норка. — Не думаю, что у вас много общего, учитывая, чем вы торгуете. — Краем глаза она уловила движение за балконной дверью. Занавески раздвинулись, и на фоне света показалась фигура человека.

— Что за сообщение? — спросил он.

Она не могла разглядеть его лицо.

— Вы — Дедемар?

— Да.

— Очень хорошо. Девочку, которую вы послали к своим хозяевам Гитивам, замучил и убил Элхар Гитив. У вас есть возможность загладить свою вину.

— «Элхар убивает детей». Вы, вероятно, хотите, чтобы я предал Гитивов? У них очень длинные руки, — с горечью сказал Дедемар, входя в комнату.

Норка увидела его лицо и раскрыла от удивления рот. Это был тот самый иностранец, которого она спасла от воров.

— Вы?

Он пристальнее взглянул на нее и чертыхнулся на своем языке. Потом уныло спросил.

— Скажи мне, что я должен сделать? — И рухнул в кресло. — Боюсь, я буду вам не очень-то полезен. Мне нечем отплатить за твою мертвую подружку. Я не очень посвящен в их планы. Они мне мало доверяли. Они велели мне следить — и я следил. Они велели мне слушать — и я слушал. Они посылали меня с донесением — и я шел.

— И это важно. Нам было бы полезно узнать, за кем Гитивы следят, что говорят и куда тебя посылают.

У Дедемара округлились глаза.

— Вы хотите, чтобы я вернулся к ним? Но я не так умен, как Элхар. Они быстро заметят фальшь в моих словах.

— Подумай о Кисе, — холодно сказала Норка. — Никто и не говорит, что твоя задача будет легкой и неопасной. Мы знаем, что Гитивы собираются убить Ученого Короля и посадить на его место Цитанека Анжибар-Гитива. Но мы не знаем, когда и как.

— Цитанека, — воскликнул Антаг, почти смеясь. — Но это же безумие, даже для Исивы. Цитанек в два раза упрямее, чем Ученый Король. Как она собирается им управлять?

— Она будет использовать мальчика, которого вы ей продали, — Филина, — сказала Норка.

— Филина, — прошептал Дедемар.

— Но она сказала мне, — возразил Антаг, — что он ей нужен, чтобы соблазнять им Ридева Ажера, чтобы вырвать несколько концессий у шелковых кланов.

— Она лгала. Вас это удивляет?

Прежде чем Антаг успел ответить, Дедемар поднял руку.

— Но как я смогу вернуться? Я отсутствую без уважительной причины. Если я вернусь, начнутся неприятности.

Норка пожала плечами.

— Верховный Жрец Ветровеи простит тебя, если ты начнешь работать против Гитивов.

Дедемар молчал, а внимание Норки было приковано к Антагу, который не на шутку встревожился.

— Дедемар! — вскричал работорговец. — Ты хочешь искупить вину или умереть? Ты совсем с ума сошел? Исива Гитив сожрет тебя! — Дедемар не ответил, и Антаг повернулся к Норке: — Ты понимаешь, что ты делаешь? Или ты просто пешка хассе в руках твоих хозяев?

— А вас это волнует? — с вызовом ответила она.

Антаг позвонил в колокольчик.

— Не особенно. Но мне интересно. Если ты просто фигура на доске, то тебя не очень-то ценят, ибо послать сюда — это заведомо пожертвовать тобой. А если ты понимаешь, что делаешь, то либо очень глупа, либо отчаянно храбра, либо и то и другое. — Дверь открылась, и появились двое помощников Антага; один из них держал моток веревки. — Свяжите ее. — Потом Антаг повернулся к Храмовому Стражнику. — Если ты настолько глуп, чтобы вернуться к Гитивам, мой друг, то лучше прихвати для них подарок.

— Нет, — резко ответил Дедемар.

Но Антаг не обратил на него внимания. Он пододвинулся поближе и наблюдал, как его люди связывают Норку. Внезапно он застыл.

— Что это? — спросил он, показывая на заживающие ожоги на ее руке.

— Что, страшно? — поддразнила она его. — Это предательство и война Гильдии, интриги Домов Советников и их секреты.

— Антаг, отпусти ее, — настаивал Дедемар.

Работорговец пропустил его слова мимо ушей, молча разглядывая Норку. Она по его холодным глазам видела, что он что-то подсчитывает в уме.

— Какой из Домов? — спросил он наконец.

Она пожала плечами:

— Ажеры.

— А-а, хозяева Ибханы. Ты знала?

— Я догадалась, — ответила Норка. — Хозяева, но не защитники. Ибхана мертва, Мастер Антаг. Похоже, мы все — фигуры, которыми легко жертвуют.

— Кто ты такая?

Норка снова пожала плечами:

— Преданный друг. Подмастерье-вор.

— Орудие правосудия и спасительница моей жизни и чести, — сказал Дедемар, подходя к работорговцу. — Отпусти ее.

Антаг, не двигаясь, смотрел на него.

— Кто подливает масло в огонь войны Гильдии, Мастер Антаг, и зачем? Ибхана мертва, а Хижан не дурак, — тихо произнесла Норка.

— Кто сражается? — спросил работорговец, вновь ожив.

Он наклонился к Норке и ослабил узлы на веревках.

Норка вновь прокрутила в голове свой разговор с Хижаном. Это были не воры, и Хижан дал понять, что это была не просто еще одна стычка мелких торговцев наркотиками.

— Дом Ажеров контролирует торговлю шелком, так? — Работорговец утвердительно кивнул. — А что контролируют Гитивы?

— Кофе и ликер — официально.

— Наркотики, — прошептала Норка. — Значит, Гитивы поддерживают беспорядки в Трущобах. Но зачем?

Ей ответил Дедемар.

— У моего народа есть поговорка: «В хаосе все меняется».

Наконец узлы, удерживающие ее, поддались. Антаг выпрямился.

— Что, как ты думаешь, случится, если не удастся прекратить войну Гильдии?

Норка задумалась. Люди были напряжены: запасы на исходе, страсти кипели.

— Мятежи, — выдохнула она.

Она закрыла глаза от нахлынувших воспоминаний: дымящиеся пепелища, давка в толпе народа, звон оружия, град летящих камней, крики, ужас, смерть; потребовалось привлечь стражу, а потом и армию, чтобы жестокой силой восстановить порядок. Большинство сгоревших домов за последующие шесть лет разобрали или отстроили заново, но страх глубоко укоренился в душе Норки.

Работорговец и Храмовый Стражник наблюдали за лицом воровки. Когда Норка открыла глаза, в их глубине сверкала стальная решимость.

— В хаосе все меняется, — тихо повторила она. — Ученый Король не станет посылать армию на подавление мятежа, он пойдет сам.

— Предоставив отличную возможность своим врагам? Советники отговорят его от такого самоубийственного шага.

— Возможно, он не послушает их. Он уже однажды приходил в Трущобы, сразу после своей коронации, и произнес речь о том, что хочет быть Королем для всего народа. Это было очень трогательно.

— Безумие, — отмахнулся Антаг.

— Но какое чудесное безумие. Мы должны предотвратить этот мятеж.

— Ты сказала «мы», маленькая воровка? — рассмеялся работорговец. — У Дедемара, может быть, и есть совесть, а я от своей отделался много лет назад. И тебе ничего не должен.

— Вы продали моего друга Филина Гитивам, — обвиняюще сказала Норка. — Может, вы и не признаете свой долг, но он есть.

Антаг криво усмехнулся.

— Это моя торговля, Подмастерье. Может, это не так привлекательно, не так красиво, но, безусловно, мне было выгодно продать Филина покупателю, дающему самую высокую цену. Даже если бы у меня было хорошее настроение и я решил бы оказать тебе услугу, судьба Ученого Короля ничего для меня не значит. Даже меньше, чем ничего. Кетиран обсуждал с Советом вопрос о запрете на торговлю рабами. А с Гитивами я смогу договориться.

Норка рассмеялась.

— А то, что, обсуждается в Совете, становится достоянием общественности? Кто сказал вам, что Ученый Король выступал против рабства? А может быть, это было в их интересах, чтобы вы враждебно к нему относились? Ученый Король — идеалист, но он не глупец.

Работорговец молчал, а Дедемар медленно, насмешливо захлопал в ладоши.

— У тебя ленивые мозги, Антаг. Маленькая воровка заставляет тебя думать. — Он повернулся к Норке. — Если предотвращать мятеж должны «мы», то что нам делать?

Норка закусила губу, быстро соображая.

— Трущобы начнут бунтовать, если не будет еды. Нам надо сделать так, чтобы рынки Трущоб открылись, и люди не боялись пользоваться ими. — Она встретилась взглядом с Антагом. — Наверное, мы удержим все под контролем, если сможем организовать людей для поддержания порядка. Может быть, кто-то из ваших людей, Гильдия воров, конечно, и другие гильдии в Трущобах захотят помочь. Единственные, кому нужен мятеж, это Гитивы.

Антаг молча разглядывал ее.

— Хорошо, — сказал он наконец. — Я соберу Мастеров всех Трущобных гильдий. По моему свистку они придут, хотя и неохотно. Но убеждать их, маленькая воровка, будешь сама.

Глава двадцать шестая

ПОДСЛУШИВАЕМ

— Знаешь, Норка, — сказал Антаг, когда дверь закрылась за последним Мастером, — никогда бы не поверил, что ты сможешь заставить нас действовать сообща.

— Похоже, для нас это единственный способ выжить, — ответила она.

— Нет. Это единственный способ выжить всем. Сильный переживет даже мятеж, а согласно общепризнанной морали Трущоб, слабый заслуживает смерти. Но с помощью каких-то хитрых доводов тебе удалось убедить нас действовать по закону — правда, по жестокому и беспощадному закону Трущоб, но все же! Никогда не думал, что обитатели Трущоб объединятся, чтобы открыть и патрулировать рынки и поддерживать комендантский час.

— Комендантский час! — воскликнула Норка, потом смачно выругалась. — Как, черт возьми, я попаду домой?

Работорговец хихикнул.

— Можешь остаться здесь.

— О, да, — сказала она весело и с сарказмом. — Но смогу ли я уйти, когда наступит утро?

Антаг поднял руки, будто возмущаясь:

— Милосердные боги не допустят, чтобы я так прогневал Воровскую Гильдию!

— Ты думаешь, они разозлятся? Мне кажется, Мастер Гильдии думает, что я перешла все границы.

— Мастер Гильдии, несомненно, так и думает, — согласился работорговец. — Но Хижан будет защищать тебя, даже если это будет далеко не в его личных интересах, а он опасный враг.

Их разговор прервал стук в дверь. В комнату заглянул один из людей Антага.

— Мастер, Цезарь Гитив хочет перемолвиться с вами словечком. Сказать ему, что вы очень заняты?

— Нет. Но сначала пришли ко мне Марека и Тожа, мне не хочется встречаться с ним наедине. — Мужчина поклонился и ушел, а работорговец метнул взгляд в сторону Норки. — Если хочешь подслушать, спрячься где-нибудь.

У Норки перехватило дыхание: здесь попахивало западней. Но она не отважилась уйти, опасаясь, что встретит по дороге Гитива, а решила спрятаться за зашторенным окном. Если работорговец предаст ее, она, по крайней мере, сможет сбежать по крыше.

Затаив дыхание, девушка из своего укрытия наблюдала, как двое мужчин — явно телохранители Антага — занимали свои места. Потом вошел Цезарь Гитив. Он двигался с гибкой грацией бойца. На его красивом лице горел шрам от удара кнута.

— Зачем здесь собирались Мастера Трущобных гильдий?

— Мы вели переговоры о предотвращении мятежа.

Он приподнял брови.

— Но Исива Гитив хочет, чтобы в Трущобах начался мятеж.

— Исива Гитив не живет в Трущобах.

— Нарушаешь договор, Антаг. Она может сделать так, чтобы тебе это было выгодно.

— Не уверен, что она может это сделать.

Он недоверчиво рассмеялся.

— Ты хочешь сказать, что у тебя есть иная цена, кроме денег?

— Я думаю, ты не совсем понимаешь, что сегодня здесь вершилась история. Мастера Трущобных гильдий никогда раньше не договаривались действовать сообща, объединив свои силы и ресурсы. Эта попытка может и не удастся, ведь у нас нет опыта сотрудничества. Но преднамеренно работать против всех я не буду.

Цезарь прищурил свои темные глаза.

— Исива будет недовольна.

Работорговец протестующе развел руками.

— Исива всего лишь одна из многих моих покупателей. А мне здесь жить и работать. Если Мастера Трущобных гильдий смогут преодолеть неприязнь и действовать вместе, тогда, может быть, я не такой уж неприкасаемый, как всегда считал. Вы же понимаете, я надеюсь.

Цезарь Гитив несколько минут молчал, и лицо его было абсолютно непроницаемым.

— Кто придумал это сотрудничество?

— Вор-Подмастерье по имени Норка.

Сердце Норки учащенно забилось, но после секундного размышления она пришла к выводу, что Антаг не мог не сказать этого. Слишком многие знали что это ее идея; а Гитивы и так уже были недовольны Антагом.

— Норка! — воскликнул он. — Вор-Подмастерье? Чья?

— Одна из Хижановых.

Имя Мастера он произнес только губами.

— Мы купим эту Норку, если она случайно попадет к тебе в руки. Двести империалов.

Антаг засмеялся.

— Гитивам придется торговаться с Хижаном, а он платит долги кровью. Если Норка попадет ко мне в руки, Цезарь, это прикосновение обожжет меня. Твоя Миледи должна ловить ее без моей помощи.

Цезарь чуть заметно кивнул:

— Тогда у меня больше нет к тебе дел, Мастер Антаг.

Мужчины обменялись вежливыми поклонами.

Но Норка вздохнула свободно только тогда, когда за Гитивом закрылась дверь.

Венихар исполнял обязанности Лорда Советника Ихава, то есть беседовал с придворными в большом зале. Мышке надоело таскаться за ним по пятам, и с его разрешения она отошла к стенке и стала рисовать в книге, которую он ей дал. Мышка уселась на °дин из подоконников. Это была очень удобная позиция: она могла видеть большую часть зала, ее же скрывали портьеры. Девочка увлеченно рисовала, но вдруг ее внимание привлекли тихие голоса.

— Какие новости, Горан?

— Я сделал, как вы велели, Милорд. Гитивы объявили награду в сотню империалов за портового грузчика по имени Акулья Наживка. Ибхана мертва, но Трущобы все никак не успокоятся. Ходят слухи, что торговцы наркотиками делят территории.

— Ты говоришь как-то… м-м-м… скептически.

— Еще двое Гитивов убиты: Голек и Минека.

Первый человек рассмеялся резким довольным смехом:

— Исива, должно быть, вне себя от гнева, а Элхар… м-м-м… опасно раздражен.

— Да, Милорд. Но ни один из моих агентов не нашел ничего, что бы указывало на чужеземную ведьму Короля, разве только то, что она связана с Храмом Ветровеи и Домом Ихавов.

— Да. Ты понимаешь, Горан, что нам нужен хотя бы намек. Даже очень… м-м-м… косвенная связь может побудить Элхара к жестким мерам.

Один из мужчин щелкнул пальцами.

— Милорд. Это очень незначительный факт, но, может быть, это поможет: Цитанек Гитив отдал воровку Норку в руки этой ведьмы, Гобез-Ихава и Верховного Жреца Ветровеи.

— Отлично, — удовлетворенно сказал первый. — Это очень полезно. Ты не знаешь, известно ли об этом Исиве?

— Возможно. Я не уверен.

— Ладно, если сможешь… м-м-м… то будь любезен, распространи эту информацию. Ах, эта Норка, — добавил он задумчиво. — Похоже, мы оба ошибались на ее счет.

— Точно, Милорд, и я себя чувствую, как дурак. То что она Подмастерье, хоть и выглядит очень маленькой, да еще из людей Хижана — а он известен как очень жестокий Мастер Гильдии, — должно было насторожить меня. Но я обманулся — вы должны признать, она была хороша. Элхар Гитив закрыл глаза на то, что она помогла Акульей Наживке убрать Цифу.

— Элхар ничего не делает без причины. Но этот… м-м-м… портовый грузчик, Акулья Наживка, кто он такой?

— Он пытался создать Гильдию грузчиков. Нажил врагов. Есть слухи, что Элхар связывает его с Норкой.

— Разузнай побольше. Связь с Норкой может быть… м-м-м… многообещающей.

— Хорошо, Милорд.

Мышка услышала, как шаги стали отдаляться. Она выглянула из-за шторы, чтобы получше рассмотреть говоривших. Если она нарисует их портреты, то Венихар сможет определить, кто строит заговор против Арры. Она хорошенько рассмотрела их и дорисовала их лица к портретам других придворных. Потом переключила внимание на человека в мантии, который был, как она полагала, Верховным Жрецом Храма Повелителя Коней. Она все еще прорисовывала детали его богатого одеяния, когда Венихар позвал ее.

Вскоре Хорек и Осел совсем освоились с сетью потайных проходов, ниш для подслушивания и отверстий для подглядывания. Они научились пользоваться скрытными лампами, которыми снабдил их Венихар Гобез-Ихав, а их природная осторожность помогала незаметно следить за Гитивами. Единственная проблема, как кисло заметил Осел, заключалась в том, что это было очень скучно. В данный момент он наблюдал за женщиной, которая что-то писала в большой книге с кожаным переплетом. Время от времени она вздыхала, поднимала голову и устремляла взгляд в пространство. Уж если тебе скучно делать эту работу, думал про себя Осел, то каково мне следить за тобой.

Он услышал, как дверь в комнату открылась. Женщина подняла голову и отложила перо в сторону.

— Миледи, — пробормотала она.

Осел осторожно передвинулся, чтобы вошедшая попала в его поле зрения. Это была элегантная пожилая дама, судя по описанию Венихара, сама Миледи Исива. Он напряг слух.

Женщины обсуждали счета, над которыми работала молодая женщина — Минцера, как называла ее Миледи. Внимание Осла привлекла фраза: «платежи мелким разносчикам», но он не мог понять, о чем это. Через несколько минут Миледи собралась уходить, и Минцера снова взялась за перо.

— Где Филин? — спросила Миледи.

— В библиотеке, — ответила Минцера. — Ран его стережет.

— А Цитанек?

— Он ушел. Эван сообщит о его перемещениях, когда они вернутся. Миледи, а Цезарь вернулся?

Она кивнула:

— Он пошел спать, но сначала доложил. Ты никогда не угадаешь, кто стоит за всем этим объединением Трущобных гильдий, — Норка! Стало очевидно, что она далеко не так безобидна, как, кажется, считает наш маленький Филин. Цезарь предложил Антагу двести империалов за Норку, если та попадет к нему в руки, и знаешь, что он ответил? Антаг сказал: «Если она попадет ко мне в руки, это прикосновение меня обожжет». И это Антаг, который, как я считала, не боится никого. Ладно, — добавила она, стараясь унять свое раздражение. — Мы назначили такую цену за голову Антрина, что, я полагаю, очень скоро друзья предадут его.

— Если это действительно Антрин, — усомнилась Минцера.

Миледи улыбнулась, но улыбка не сделала ее лицо приятным.

— Всегда сомневаешься, Минцера. В любом случае, это вопрос времени. Трущобная дружба не выдержит испытания сотней империалов. — Она пожала плечами. — И даже если этот Акулья Наживка — не Антрин, он все равно может оказаться полезным.

Минцера вернулась к счетам.

После некоторых колебаний Осел пополз вдоль прохода, стараясь не упускать Миледи из виду. Он перебирался от одного отверстия к другому, все время рискуя потерять ее. Потайной ход два раза разветвлялся, и у каждой развилки Осел тщательно запоминал, какой символ был выгравирован на стене. Это сильно замедляло его продвижение, зато помогало не заблудиться.

В следующее отверстие мальчик увидел просторную комнату, уставленную рядами полок с книгами. Маленькая фигурка в ливрее Гитивов одиноко сидела у столика хассе, задумчиво перебирая резные Фигуры. Вздрогнув, Осел узнал Филина. Он услышал как открылась дверь. Осел заметил, что при появлении Миледи у Филина на лице появилось выражение настороженности. Она разглядывала Филина стоя спиной к Ослу. Что бы там Филин не увидел в ее лице, его озабоченность переросла в страх.

— Миледи? — прошептал мальчик.

Она некоторое время молчала, потом сказала:

— Твоя подружка Норка создает мне трудности Ты не знаешь, с чего бы это?

Филин поднял голову. Лицо его было бледным, но решительным.

— Элхар убил Кису, — твердо сказал он. — Полагаю, этим он вызвал ее вражду.

Осел не мог видеть лица Миледи, но почувствовал, как она напряглась.

— Киса была трущобной крысой.

— О, боги, Миледи, я тоже был трущобной крысой! И Норка — трущобная крыса. Но у нее есть чувства и друзья, и она им предана. Она очень смелая и решительная и, наверняка, в ярости.

— А ты, Филин, ты — смелый, решительный и в ярости? — спросила Миледи; ее мягкий тон заставил Осла напрячься.

— Я испуган, — с горечью прошептал Филин, — и я ваш раб.

Миледи повернулась спиной к Филину. Осел задрожал, рассмотрев ее лицо: такое холодное и беспощадное.

— Мой маленький Филин, — сказала она сладким голосом. Потом резко обернулась и взглянула на своего раба. — Чего ты больше всего боишься? — Руки ее были подняты, как лапы хищника.

Филин увернулся, но ничего не сказал. Она схватила его и встряхнула.

— Отвечай мне!

Очевидно, Филин справился со своим страхом.

— Миледи, я ваш раб. У меня нет выбора. Я должен плясать под вашу дудку. И я больше всего боюсь, что разучусь этому противиться.

Осел задержал дыхание. Он был уверен, что Миледи ударит Филина. Но, к его большому удивлению, она начала смеяться. От этого смеха по коже пошли мурашки. Она потрепала Филина по щеке рукой, похожей на когтистую лапу.

— Не бойся, — успокоила она его тоном, от которого стыла кровь. — Я найду способ постоянно напоминать тебе, что ты должен меня ненавидеть. — С этими словами она ушла.

С лица Филина исчезли все краски. Он доковылял до столика хассе и схватился за него так, что побелели костяшки пальцев. Глаза его были широко раскрыты и устремлены вдаль, будто он видел то, что недоступно остальным.

— Нет, — прошептал он с болью. — О, Миледи, нет. — Потом упал на пол.

Осел, потрясенный, не мог сдвинуться с места. И вдруг он услышал — очень близко от себя — беззвучное ругательство и потом торопливые шаги, приближающиеся торопливые шаги. Он вжался в нишу, молча проклиная все на свете. Мальчик вспомнил о человеке, который, как сказала Минцера, стережет Филина. Шаги еще приблизились. Он задержал дыхание и скорее почувствовал, чем увидел, как кто-то пронесся мимо. Короткий щелчок замка, и его ослепил луч дневного света. Охранник открыл одну из секретных панелей, через которую можно было попасть в комнату, ринулся в библиотеку и закрыл за собой панель. Ослу хотелось остаться и посмотреть, все ли в порядке с Филином, но нужно было удирать, пока охранник занят.

Филин лежал на спине, рассматривая потолок над своей постелью. В комнате царил полумрак, так как Минцера задернула шторы, но полуденный свет упорно пробивался внутрь. Он не устал, просто ему было одиноко и страшно. Когда он упал в обморок в библиотеке, Миледи привела его в чувство при помощи каких-то ужасно вонючих солей (столь же эффективных, как холодная вода, но после них хоть не остается беспорядка, с удовлетворением отметила Миледи). А потом она и Ран буквально поджарили его, выпытывая, что он видел на этот раз. Филин дрожал. Кроме всего прочего, он увидел мятежи. Он сказал об этом Миледи — для жителя Трущоб воспоминания о мятеже были страшнее кошмара. Об остальном сказать не решился: в своих смутных видениях, которых он уже начал бояться, он увидел, как какой-то огромный мужчина идет за Норкой с оглоблей в руках; а Мышка вонзает свои зубы в руку Рана (Рана, который был здесь же и допрашивал его!). На этот раз ему удалось сдержать приступ рвоты, но, когда Миледи закончила допрос, она велела Минцере дать ему снотворного. Он отказался пить вино с лекарством, хотя управляющая заверила его, что это не хацет. Филин пообещал, что постарается сам заснуть или хотя бы притвориться.

Слезы лились у него из глаз, стекая по вискам. Ему необходимо было узнать, все ли в порядке с его Друзьями; ему хотелось с кем-нибудь поговорить; как жаль, что Цитанека сейчас не было рядом. Видения и сами по себе были ужасными, а вкупе с Исивой и Элхаром да постоянной опасностью — причиняли ему неимоверную боль. Его нервы были натянуты до предела, жизненные силы — на исходе. Ему нужен Цитанек. Почему он не мог дотронуться до разума Цитанека? Почему он находил контакт не с ним, а с теми двумя чужеземцами и богиней?

Богиня. Задумчиво он дотронулся до камня. Цитанек подыскал для него кожаный кошель на шнурке, чтобы он мог носить свой талисман на шее. Но что это значило?

Он едва удержался, чтобы не вскрикнуть. Кериден мог бы объяснить ему, что это значило. Он заставил себя сосредоточиться на тихой гавани, а потом позвал его.

— Филин! — Ответ пришел почти мгновенно. Внимание Верховного Жреца промелькнуло перед внутренним взором Филина, будто падающая звезда. — Что случилось?

Он очень быстро объяснил, как использовал призыв, которому научил его Кериден, чтобы вызвать Талиэн; что она сказала и что дала напоследок.

Когда он закончил, в голосе Керидена сквозило удивление.

— Но это было после того, как она втянула меня во все это. О, Леди, что вами двигает? Пари? Тогда с кем? Филин, послушай: держи этот камень при себе. Я думаю, Леди дала его тебе, чтобы он тебя оберегал.

— Хорошо. Вы можете научить меня контролировать мои приступы видений? Они приходят так неожиданно, и это будит у Исивы подозрения.

— Она знает, что у тебя есть Дар Видений? — встревоженно спросил Кериден.

— Мне пришлось рассказать ей кое-что после того, как я упал в обморок на ее приеме. Но теперь, после приступа, она допрашивает меня. Мне страшно. Я не решаюсь рассказывать ей много, но и не должен допустить, чтобы она поняла, что я от нее что-то скрываю.

— Я бы очень хотел помочь тебе, Филин, но контроль на таком уровне требует долгих лет тренировки. — Наверное, Жрец отчасти почувствовал отчаяние Филина, потому что добавил, — Я могу сказать тебе, что с твоими друзьями все в порядке. Мышка, то есть Амина, во Дворце с Венихаром, ты мог видеть ее. Ее удочерили в Доме Ихавов.

На сердце у Филина стало чуть легче.

— Повезло Мышке. Я ее, конечно же, не увижу, Исива держит меня взаперти под надзором, но скажите ей, что я рад за нее. Спасибо, Кериден.

Когда мысленная связь рассеялась, оставив лишь воспоминания, Кериден взъерошил свои буйные волосы.

— Почему, Леди? — пробормотал он. — Что во всем этом вы видите такого, что заставляет вас действовать?

Отдаленный, едва уловимый звук пения арфы разбередил его память, но он не мог узнать мелодию.

— Если это намек, то я слишком глуп, чтобы понять его, — с сожалением сказал он. Не слыша больше никакой музыки, он пожал плечами и выпрямился. — Ладно. Со временем вы все проясните, а может, и нет.

Глава двадцать седьмая

СТОЛКНОВЕНИЯ

К удивлению Норки, трущобные рынки открылись на следующее утро, как и было запланировано. Отряды патрулей сновали среди встревоженных обитателей Трущоб, но торговля шла оживленно. Норка некоторое время понаблюдала за всем происходящим, а потом пошла разыскивать Акулью Наживку.

Когда Норка вошла в помещение склада, где разместился штаб, один из его людей как раз докладывал о положении дел в Трущобах. Норка смутилась: установление мира в Трущобах целиком и полностью приписывалось ее заслугам. Когда человек закончил доклад, Акулья Наживка отослал его и обернулся к ней.

— Итак, — пробормотал он. — Ты обещала быть осторожной.

Она гордо подняла подбородок:

— Я и была, и все получилось.

— Но ведь риск, Норка… — добавил он умоляюще.

Она резко отмахнулась.

— Время, когда нужно было скрываться, давно прошло, Акулья Наживка. Наш единственный шанс — действовать решительно и нагло. Похоже, нам удалось удержать Трущобы от мятежа. Ходят слухи, что Гитивы очень недовольны. И ты, и я — мы оба мечены. Цезарь Гитив предложил Антагу двести империалов за меня. — Акулья Наживка попытался что-то вставить, и Норка по-кошачьи улыбнулась. — Антаг не станет с этим связываться. Он сказал Гитиву, что ему придется тогда торговаться с Хижаном, а тот платит свои долги кровью. Работорговцу пока, вроде, можно доверять. Он мог легко передать меня в их руки: я как раз пряталась в это время у него за портьерой.

— Норка, Гитивы не умеют мириться с поражением. Если им не удалось разжечь мятежи в Трущобах, они попытаются сделать это в порту. И рано или поздно они найдут кого-нибудь, у кого жадность перевесит страх, и нас поймают.

— Может, и так, — согласилась она. — Но мне кажется, что ты ошибаешься. Акулья Наживка, ставки высоки, но сейчас уже так просто не отступишь. Чуть позже я отправлюсь в район Храмов и расскажу Керидену, до чего додумалась: Гитивы хотят посеять смуту в народе в надежде выманить Короля туда, где его легко убить. Если у Ученого Короля хватит здравого смысла, он не позволит себе попасться на такую уловку.

— На это у него здравого смысла не хватит, даже если его предупредить. Он идеалист.

— Что ж, я не дам ему возможности отговориться тем, что он не знал, — ответила она. — Если он все-таки решит действовать, это будет на его совести. Чем ты собираешься заняться пока, Акулья Наживка?

Грузчик вздохнул.

— Мне придется заняться поддержанием мира в Доках. Произошло уже несколько, на первый взгляд, случайных драк. Я думаю, Гитивы начали сеять смуту и недовольство в порту.

Норка удивленно подняла брови.

— А куда же смотрит Стража?

— Стража странным образом отсутствует, — ответил он.

Она поймала его руку и сжала ее.

— Наверное, Гитивы пытаются выкурить тебя, Акулья Наживка. Будь осторожен.

Он накрыл ее руку своей и прищурился.

— Какой мудрый совет, моя милая воришка. Не забывай сама следовать ему.

Она заставила себя рассмеяться.

— Я? Я всегда осторожна.

За Аррой следили. Во Дворце всегда полно соглядатаев, но это было особое внимание, а не обычная настороженность, появлявшаяся в ее присутствии. Она решила заманить свою «тень» в ловушку, уводя ее в лабиринт внутренних коридоров Дворца, подальше от галерей и садов, где было полно придворных. Она втиснулась на узкую винтовую лестницу и стала ждать. Когда мужчина подошел совсем близко, Арра молниеносно набросилась на него. Она резко заломила ему руку за спину.

— Итак, — спокойно сказала она. — Почему?

— Что — почему? Отпустите меня.

Она еще сильнее выкрутила ему руку.

— Вы следите за мной? На кого вы работаете? Отвечайте.

Но мужчина покачал головой.

— Вы не причините мне боль, во всяком случае, такую, какую могут причинить мои наниматели, окажись я неверен им.

— А мне и не надо причинять вам боль, — мягко, почти мурлыча, сказала Арра. — У меня есть и другие способы получить нужные ответы. — Все еще удерживая его, она погрузилась в легкий транс. Его страх был ослепительным и бьющимся, как сердечко пойманного в ловушку зайца.

— На кого вы работаете? — снова спросила она.

— Ничего я вам не скажу, — ответил он.

Но за его словами в голове у него сформировался образ: Лорд Советник Ажер.

— Что вы надеетесь обнаружить, преследуя меня? — спросила она.

— Оставьте. Ничего у вас не выйдет. — И опять появился образ: силки с приманкой.

— Я приманка или ловушка? — прошептала она.

Ответом ей была вспышка панического страха, а затем промелькнули несколько образов: Элхар Гитив, Филин, Норка, связанная и растрепанная, а перед ней светящийся кончик раскаленного шила; Ридев, Премьер-министр, Исива Гитив.

— Я имею представление, что задумала Исива, но каковы ставки Ажеров во всем этом?

— Ведьма! — Его мозг от ужаса раскалился добела. — Ты узнаешь ответы прямо у меня в голове!

— Да, — ответила она как бы между прочим. — Это гораздо более эффективнее, чем раскаленные инструменты, и не наносит долго не заживающих ран. Что Ридев надеется получить от меня?

Ответом на ее вопрос был образ здания, объятого ревущим пламенем; от разочарования она прикусила губу. Мужчина собрал все свои страхи, чтобы противостоять ее допросу. Арра дернула его руку вверх, и образ пылающего ада исчез в алой вспышке боли.

— Что Ридев Ажер надеется получить от меня?

Последовала череда ярких образов: рука, забрасывающая наживку для ястреба, а потом снова появился объятый огнем ад. В дыму и огне двигались тени.

— Приманка для ястреба, — размышляла она вслух. — То есть для Гитивов. — И словно в ответ над сценой пожара нависло переполненное от ярости лицо Элхара Гитива.

— Кто вы? — спросила она его. Но ответом было только горящее здание. — Это ваш дом горел?

Ужас снова все стер. Арра старалась удерживаться в полутрансе, но это утомляло ее. Внезапно она услышала приближающиеся шаги. Она утащила своего пленника на винтовую лестницу и последним усилием заставила его молчать.

Человек прошел. Он был в ливрее Дома Мебхаров и не представлял угрозы. Устав, Арра вышла из полутранса. Она обыскала пленника, освободила его от пояса с метательными ножами и гарротой и тут же пожалела, что от усталости ей не хватило сил заблокировать ему память.

Несколько мгновений мужчина смотрел на нее, потом дотронулся до впадинки у основания горла.

— Так легче всего убить метательным ножом, — спокойно сказал он ей.

— Я не убиваю, — с отвращением ответила она.

— Тогда как вы заставите меня молчать?

Она рассмеялась.

— Вы можете рассказать своему хозяину все, что сочтете нужным. Но это плохо отразится на вас, не так ли? — Резким броском она метнула его оружие подальше от них обоих. Он пошел подбирать его, а она бросилась вверх по винтовой лестнице.

Мышка сидела на одной из каменных скамеек в саду. Альбом для эскизов лежал у нее на коленях. Советник Ихав был увлечен разговором с Леди Советницей Дома Амберов, шагах в десяти от Мышки. Венихар пообещал девочке попросить кого-нибудь из родственников помочь ей разобраться с красками, но она понимала, что ему сначала надо закончить дела. Она подавила вздох и начала зарисовывать сам Дворец. Там на третьем этаже был ряд окон…

Через несколько минут кто-то вытащил альбом у нее из рук. Она подняла голову, ожидая увидеть Венихара, но человек, листавший страницы, был ей незнаком. Он взглянул на нее сверху вниз с ехидной улыбкой на лице; она заметила серебряную серьгу у него в ухе.

Мышка хотела топнуть ногой и потребовать, чтобы ей вернули альбом, но его взгляд подсказал ей, что лучше не делать этого. Она знала, что ее трущобный выговор насторожит его. Она спокойно смотрела на него, вспоминая особенности речи дворян и манеры людей, за которыми так долго наблюдала. Властным жестом она протянула руку и сказала, твердо произнося согласные и округляя гласные, как это делали придворные:

— Если вы закончили…

Он приподнял бровь:

— Нет, не закончил. Тут есть изумительная коллекция портретов. Ты знаешь, кто эти люди?

— Нет, — солгала она, хотя Венихар назвал почти всех.

Его улыбка стала снисходительной, и это уязвило Мышку.

— Как тебя зовут, маленькая Ихав?

— Амина. Пожалуйста, верните мой альбом.

— О, конечно, — сказал он, растягивая слова, — когда я закончу с ним. Я хочу сначала показать его моей Миледи. Людское любопытство интригует ее.

Мышка совсем вышла из себя. Она вскочила:

— Вы не можете так сделать. Это мой альбом. Отдайте его назад.

Он повернулся к ней, теперь уже с торжествующей улыбкой, но Мышка этого не заметила. Она с силой наступила ему на ногу и, воспользовавшись тем, что он от неожиданности растерялся, вырвала альбом у него из рук. Но он догнал ее и схватил за руку.

— Я и тебя с собой возьму. Моя Миледи интересуется детьми.

— Отпустите меня! — закричала Мышка.

Когда он потащил ее за собой, она его укусила.

У него в руках сверкнул нож. Мышка застыла.

— А теперь пойдем, только тихо, — промурлыкал мужчина.

— Вы не сможете зарезать меня в саду, где полно придворных.

— Хочешь проверить — и ты покойница. Моя Миледи не даст меня в обиду. Пойдем, Мышка — или лучше Крыса?

Видя его настойчивость, Мышка шагнула к нему, изображая перепуганного ребенка. Потом с отчаянной силой боднула его головой в живот, вырвалась и покатилась кубарем. Вскочила на ноги и заметила его, готового броситься на нее.

— Ран Гитив, бросьте нож! — Властность, прозвучавшая в голосе, заглушила гомон придворных. Ран Гитив, уже вставший в бойцовскую стойку, обернулся. Мышка в ужасе наблюдала за ним. Ученый Король и телохранитель Гитивов смотрели друг на друга.

— Носите оружие в присутствии Короля? — спросил Ученый Король. — Бросьте нож, Ран, и, может быть, я буду снисходителен к вам.

Мышка прижала кулачок ко рту. Неужели он не боится?

Глаза Гитива сузились, как у затравленного зверя; в этом сумасшедшем взгляде не было ничего человеческого. Но Король стоял перед убийцей абсолютно спокойный, без оружия.

В саду все застыли. Никто не смел вмешаться. Никто не смел шевельнуться. И только Ученый Король, казалось, ни о чем не беспокоился. Он стоял, требовательно протянув руку, будто школьный учитель перед нашкодившим мальчиком. Ран Гитив распрямился, потом в два огромных шага покрыл расстояние, разделявшее их, и вложил нож, рукоятью вперед, в руку Кетирана.

— Благодарю вас, — мягко сказал Ученый Король. — А теперь убирайтесь. Я не хочу вас видеть при дворе.

Ран Гитив с минуту смотрел на Ученого Короля. Потом почтительно поклонился, развернулся на каблуках и пошел к выходу. Король переключил свое внимание на Мышку.

— Ты не ушиблась, дитя?

— Нет, Ваше Величество.

— Амина, — воскликнул Венихар, спеша к ней. — С тобой все в порядке? Что произошло?

Увидев Советника Ихава, Ученый Король все понял.

— А, Мышкин дворянин, — сказал он очень мягко.

— Он забрал мой альбом, — объяснила Мышка, — и я разозлилась. А потом пытался затащить меня к Миледи. Вот я и укусила его, а он вышел из себя. Простите, что из-за меня получилось столько беспокойства.

— Не извиняйся, — сказал Король, пытаясь спрятать улыбку. — Нужно же, чтобы кто-то нас немного веселил. Но я думаю, маленькая Леди Ихав, мы должны внести ясность, чтобы тебе уже никто никогда не угрожал. Пойдем со мной, — сказал он, кладя руку ей на плечо и приглашая Венихара следовать за ним.

Мышка взглянула на него, и внезапно в ее темных глазах засветился вопрос.

— Вы знали, что вы рискуете?

— О, да, — ответил он с легкой грустью. — Я знал.

Премьер-министр Зарехаф рассматривал своего племянника. Ридев разливал кофе, изо всех сил стараясь не замечать пристального взгляда своего дяди. Премьер-министр взял предложенную чашку, отхлебнул, смакуя, кофе, и вздохнул.

— Знаешь, Ридев, я начинаю сомневаться в том, что это разумно — вступать в заговор с целью свержения Кетирана.

Ридев, сдержав раздражение, ответил:

— Дядя, наши усилия направлены… м-м-м… против Гитивов.

— Правильно, — резко произнес Премьер-министр. — Но падение Гитивов пошатнет положение Короля, хоть и косвенно. Я вижу больше выгоды в открытом альянсе, чем в тайной оппозиции.

— Что? — рассмеялся Ридев. — Откуда это могли появиться такие безумные фантазии?

— Ты был в саду, когда он взглядом осадил Рана Гитива?

Ридев отмахнулся:

— Нет. Но я слышал, что он отпустил его, запретив появляться при Дворе. Такая снисходительность — м-м-м — это крик вопиющей беспомощности.

— Нет, — возразил Зарехаф. — Это была демонстрация чистой силы. Он снискал преданность Рана Гитива на глазах у всего Двора. Я никогда не видел ничего подобного. Ридев, если он выживет, из него может получиться Король, которому стоит служить.

— Стоит служить! Дядя Зарехаф! Если бы я не знал вас так хорошо, я бы заподозрил, что вы — м-м-м — необъяснимым образом впали вдруг в старческое слабоумие. Конечно же, гораздо предпочтительнее — м-м-м — управлять Королем, чем служить ему.

— Королем управляют, Ридев, если убеждены, что через него могут править лучше, чем он сам.

— Королем управляют, Зарехаф, ради защиты собственных интересов. Никогда не забывайте об этом. Я вас уверяю, что Кетиран — м-м-м — обаятельная личность, но он в душе — м-м-м — борец за равноправие. Он — угроза старому порядку и всему нашему укладу жизни. Учась в Школе Келланда, он набрался не только знаний об искусстве и литературе.

— Несомненно. Но разве это так уж плохо? Империя Бараглафа прогнила до основания. Может быть, старые порядки изжили себя? — Зарехаф криво усмехнулся, видя потрясенное лицо племянника. — Я не предлагаю действовать как-то по-иному, Ридев. Гитивы обязательно доведут свой амбициозный заговор до конца, а мы вовремя окажемся под рукой, чтобы подобрать обломки. Скажи мне, Дев, ты нашел какой-нибудь повод столкнуть чужеземную ведьму с безумным Элхаром?

— Да, дядя. Однако, — он предупреждающе поднял палец, — тут надо — м-м-м — тонко рассчитать время. Элхар должен прийти к выводу, что Арра — м-м-м — опасна, без явных подсказок с нашей стороны. В планах Гитивов есть несколько — м-м-м — моментов, где мы могли бы организовать вмешательство Арры.

— Например? — подтолкнул его Премьер-министр.

— Вы помните, я говорил вам об одной воровке по имени Норка? Так вот, Исива хочет заполучить ее и нескольких — м-м-м — сообщников. Это те люди, ради которых можно вынудить Арру рискнуть собой.

Премьер-министр кивнул.

— Итак, время решает все! Ладно, Ридев, сделай то, что от тебя зависит, и мы посмотрим.

Хорек так ликовал, когда вытянул жребий: он будет следить ночью. Он вообразил себе, что заговор обязательно осуществится в ночные часы, когда все окутано тайной и загадочностью. На самом же деле он наблюдал, как телохранители Гитивов бросают кости исмах и хвастают своими победами или стерегут беспокойный сон Филина; видел, как Миледи допоздна играет в хассе с Минцерой. Но в ночь после того, как Ученый Король изгнал Рана, все изменилось. Миледи металась в ярости. Трудно было сказать, на кого она больше злится: на Рана или на Кетирана. Ран паковал вещи, собираясь ускользнуть из Королевского города под покровом ночи, и скрипел зубами, выслушивая обличительные речи Миледи.

— Я не понимаю, если уж ты был настолько глуп, что обнажил клинок в его присутствии, почему же ты не пошел до конца? — обвиняла она его в сотый раз.

Ран пожал плечами.

— Миледи, я не могу ни объяснить, ни оправдать себя. Но если бы я убил его, вы бы предали меня, чтобы не подвергать опасности весь Дом.

— Ты предупредил девчонку, Мышку, и дал ей улизнуть. Какая неуклюжесть! Какая…

— Он неуклюжий, бесполезный, бестолковый, неподходящий, некомпетентный, небрежный и неумелый, — добавил новый голос. Это был Элхар. — Мы уже слышали всю эту песню, Миледи. Почему бы не сосредоточиться на том, как спасти положение?

— А что спасать? — со злостью спросила Миледи. — Они лишили меня еще одного телохранителя — хотя, надо признать, на этот раз он оказался бесполезным, а не мертвым. Ты серьезно полагаешь, что в этом… э-э-э… разгроме есть что спасать?

— Мы нашли еще одного ребенка — Мышку. Мы должны придумать, как воспользоваться этим, — предложил Элхар.

— Как? — спросила Миледи.

— Послушайте, — сказал ее верный оруженосец. — У меня есть идея, как поставить ловушку для нашего Филина. Я думаю, ему надо позволить подслушать наш небольшой планчик насчет Мышки. Это будут, конечно, только фантазии, но ему необязательно знать об этом. Мы не посмеем предпринять что-то против маленькой художницы после такой глупости Рана и вмешательства Кетирана. Но, повторяю, Филину об этом знать не надо. Просто пусть он думает, что Мышке грозит опасность. Мы будем наблюдать: и он приведет нас к своим союзникам.

Хорек затаил дыхание. Надо предупредить Филина, чтобы он знал, что это ловушка. Филин спал. Он проверял это совсем недавно. Хорек быстро прокрутил в памяти все ходы и повороты, ему во что бы то ни стало надо добраться до потайной панели в спальне Филина. С удовлетворением отметив, что сможет найти дорогу без света, он отправился в путь.

Спальня Филина была залита голубым светом луны. Крадучись, Хорек вошел через потайной вход и подполз к кровати Филина. Мальчик стонал во сне, и голова его металась по подушке.

— Филин, — едва слышно выдохнул Хорек, осторожно тряся его за плечо. — Проснись.

Филин открыл глаза. У него перехватило дыхание.

— О, нет, Хорек! Ты не должен быть здесь!

— У меня срочное сообщение: они хотят, чтобы ты думал, будто Мышке грозит опасность. Ты попытаешься предупредить нас и все мы угодим в ловушку. Я предупрежу остальных. А ты веди себя как ни в чем не бывало или кажись озабоченным или беспомощным. Понял?

Филин покачал головой, его глаза наполнились болью.

— Нет. Это была ловушка для тебя. Я видел это во сне: Цезарь вычислил, что ты шпионишь. Хорек, они следят за мной постоянно. Сейчас кто-нибудь из них уже заметил тебя.

— О, нет, — выдохнул Хорек, вспомнив о Кисе. — О, Ветровея, нет!

— Ветровея! — прошептал Филин, что-то вроде надежды оживило его. — Вот, возьми это. Кериден сказал, что это защита. — Он сунул сияющий камень Хорьку в руку. — Теперь поспеши.

Схватив камень, Хорек повернулся к потайной панели, но застыл, услышав звук отпираемой двери. Со слабым стоном отчаяния он нырнул под кровать. Ворвался Элхар с двумя телохранителями. У всех в руках были фонари.

— Где парень, с которым ты разговаривал? — закричал Элхар.

— О чем вы говорите? — спросил Филин. — Какой парень?

— Обыскать комнату! — Элхар развернулся к Филину с перекошенным от ярости лицом. — Ты что, меня за дурака держишь? Думаешь, я тупой?

— Я вовсе не считаю вас тупым, Элхар. Я думаю, у вас навязчивая идея. Здесь нет никого, кроме меня.

Трясясь от страха, Хорек приготовился к тому, что его сейчас поймают. Шаги приблизились к его укрытию. Свет лампы скользнул по нему, и он увидел, как взгляд телохранителя Гитивов прошел сквозь него, будто его и не существовало.

— Здесь никого нет, — сообщили помощники.

Филина переполнили ужас и облегчение.

Элхар одной рукой схватил его за воротник пижамы и сунул фонарь прямо в лицо.

— Что ты с ним сделал, Филин?

— С кем? — переспросил Филин, еле сдерживая смех.

— Филин! — прорычал Элхар, тряся его.

— Вам это приснилось! — настаивал Филин. — Ваша одержимость заставляет вас выдумывать все это.

Элхар залепил ему пощечину и отпустил.

— Что ты с ним сделал? Говори или я сверну тебе шею.

Филин истерически рассмеялся.

— Я дал ему священный камень Ветровеи, и он исчез. Элхар, как ты думаешь, что я мог с ним сделать? Здесь никого нет, Элхар, кроме меня.

Элхар молчал, но в его глазах был нехороший блеск.

Хорек под кроватью быстро соображал. Дверь в комнату Филина была открыта, но секретная панель опущена и заперта. Даже если он был невидимым, они бы все равно заметили, что панель отодвинулась. Он выполз из-под кровати и пополз вдоль стены к открытой двери. Добравшись до двери, он проскользнул в коридор и, сжимая в руке камень, как свою единственную надежду на спасение, побежал.

Глава двадцать восьмая

СТАВКИ РАСТУТ

В глазах Элхара горела едва сдерживаемая ярость. Он волоком притащил Филина в библиотеку, оставил там с Миледи и Минцерой, а сам пошел за Цитанеком. Когда Молодой Лорд, заспанный и встревоженный, попытался сесть рядом с Филином, Элхар грубо оттолкнул его. Цезарь и двое других телохранителей вошли вслед за ними и заперли дверь.

— Цезарь видел шпиона, — сообщил Элхар Миледи.

— Он вошел через потайную панель и подошел к кровати Филина, — сказал Цезарь. — Я не стал слушать их разговор, но слышал, как Филин назвал его «Хорьком». Я перекрыл потайной ход и сообщил Элхару. Но когда мы вернулись, шпиона в комнате не было.

Снова заговорил Элхар:

— Сначала Филин все отрицал. Но когда я поднажал на него, он сказал: «Я дал ему священный камень Ветровеи, и он исчез. Элхар, как ты думаешь, что я с ним сделал?».

— Священный камень Ветровеи? — переспросила Миледи.

— Я сказал это просто так, Миледи, — стал оправдываться Филин. — Элхар ударил меня и пригрозил, что свернет мне шею. Он не хотел верить, что в комнате никого, кроме меня, не было.

— Но почему именно Ветровея? — выспрашивала Миледи.

— Просто так, без всякой причины, просто нужно было придумать что-нибудь фантастическое и невозможное.

— Просто чтобы что-нибудь сказать, Филин? И ты хочешь, чтобы я в это поверила? — Она взяла его за подбородок и заставила взглянуть в глаза. Когда он кивнул, она повернулась к Цитанеку. — Цитанек, ты помнишь маленькую воровку, подружку Филина — Норку? Когда ты отпустил ее, то дал ей уйти или передал кому-то в руки?

— Я не помню, — сказал Цитанек.

Миледи повела бровью, и по ее знаку Элхар быстро повернулся к Филину и больно выкрутил ему руку. Филин застонал.

— Миледи, я не помню, — с мольбой повторил Цитанек.

Миледи покачала головой.

— Сломай ему руку, Элхар.

На мгновение, показавшееся вечностью, в комнате повисла тишина. Лицо Цитанека исказила мука, но он ничего не сказал. Раздался ужасный треск ломающихся костей, и Филин закричал.

— Твоя память улучшилась? — спросила Миледи.

Он покачал головой, не в силах вымолвить ни слова.

— Сломай другую руку, Элхар.

— Нет! — вырвалось у Цитанека. — Не надо больше. Я вспомнил. — Он встретился взглядом с глазами Филина, полными слез. — Я недостаточно силен для этого, Филин. Я передал Норку чужеземной ведьме Ученого Короля.

— Так, значит, ведьма Короля, — повторила Миледи. — И она была одна, Цитанек?

— Я не… — начал он, но Элхар дернул Филина за сломанную руку, и он снова закричал. На бескровном лице Цитанека горели глаза.

— Не надо больше, — прошептал он. — Она музицировала с Венихаром Гобез-Ихавом и Верховным Жрецом Ветровеи.

Миледи изучающе посмотрела на Молодого Лорда.

— Было бы лучше, Цитанек, если бы ты сразу сказал всю правду, — сказала она змеиным шипящим голосом. — Видишь ли, я с самого начала это знала.

Она подошла к Филину, подняла подбородок и взглянула на заплаканное лицо.

— Посмотри на него. Он такой беззащитный. Но можем ли мы доверять ему? Цитанек, Филин заставляет Элхара нервничать. Он хочет, чтобы я убила вас обоих и начала все заново с твоим братом. Я считаю это пустой тратой времени и пока запретила это делать. Ты хочешь заставить меня передумать?

— Нет, — прошептал Цитанек.

— Тогда ты должен отвечать. — Она взглянула на своего раба. — Филин, ты хочешь, чтобы я убила Цитанека?

— Нет, Миледи.

Насмешливая улыбка тронула ее губы:

— Тебе противно, что тебя используют, и вдвойне противно, что используют против твоего друга. Но пойми меня: если я не смогу управлять Цитанеком с помощью тебя, ты мне вообще не нужен. И если я не смогу доверять тебе, то ты мне тоже не нужен. Тебе понятно?

— Да, Миледи.

— Хорошо. Теперь скажи мне, зачем приходил твой друг Хорек и как ему удалось улизнуть?

Филин знал, что они дойдут до этого, и придумал правдоподобную ложь.

— Я не знаю, зачем он приходил. Если он собирался мне что-то сообщить, то он не успел. Я знал, что меня стерегут и что его сразу заметят, и велел ему спрятаться на оконном выступе, пока буду отвлекать тех, кто войдет. Я думал, там его никто не станет искать, ведь там так высоко и нет плюща, по которому можно спуститься. А потом, когда все пришли, я подумал, что если как следует разозлю Элхара, то он потащит меня к вам, а Хорек сможет убежать.

— Как? Ах ты мерзкий… — начал Элхар, крепче сжимая его сломанную руку.

Миледи жестом велела ему остановиться.

— Почему ты упомянул Ветровею?

— Она любит детей.

— Может быть. Но было бы глупо с твоей стороны надеяться, что она защитит тебя от меня, дитя. Элхар, ты говорил мне, что Дедемар снова объявился? — Телохранитель кивнул, и она улыбнулась. — Хорошо. Он мне как раз нужен. — Она обернулась к Минцере. — Приготовь смертельную дозу гияра и смешай с самым лучшим нашим кофе. Полагаю, давно пора послать Ветровее сообщение на тот случай, если она или ее жрец задумали вмешиваться в мои дела. — Когда Минцера пошла к двери, Миледи добавила. — Когда закончишь, возвращайся: надо перевязать мальчишке руку. — Потом, знаком велев телохранителям следовать за ней, она выплыла из библиотеки, оставив Цитанека и Филина наедине.

Молодой Лорд бережно обнял мальчика.

— О, боги, Филин. Прости, прости, прости…

Филин прикрыл Цитанеку рот своей здоровой рукой.

— Ничего, Цитанек, я…

— Мне не надо было даже пытаться противиться ей! Я…

— Цитанек, пожалуйста! — Неприкрытая боль в его голосе прервала поток самобичевания Молодого Лорда. Филин продолжал шептать сквозь слезы:

— Я действительно дал Хорьку камень Ветровеи, и он вправду исчез. Я не понимаю, как это случилось, и мне страшно.

— Филин, — бормотал Цитанек, прижимая его к себе. — Все будет хорошо. Ветровея любит детей. Может быть, она защитит нас. Но хорошо, что ты не рассказал об этом моей кузине.

— Цитанек, что нам делать?

Выразительные глаза Молодого Лорда погрустнели.

— То, что потребует Исива.

— Нет, я имею в виду гияр и Керидена. Мы должны предупредить его. Я могу… — Потом он покачал головой. — Нет, не могу. Я не могу сосредоточиться. Что же нам делать?

— Филин, мы не можем рисковать. Разве ты не слышал? Она же убьет нас.

— Она убьет его.

— Он принадлежит Талиэн. Она защитит его. Филин, — добавил он, почувствовав, что мальчик напрягся. Но разговор был прерван возвращением управляющей.

Минцера прощупала запястье Филина, а Цитанек удерживал его неподвижным. Потом она крепко-накрепко примотала руку к деревянной планке. Когда закончила, Филин был весь бледный и мокрый от пота. Минцера всмотрелась в затуманенные глаза Филина и прочла такую же боль во взгляде Цитанека. Когда она заговорила, лицо ее было застывшим, как маска, а слова — едва слышный шепот.

— Я сделала, как велела мне Миледи, как я должна была сделать, — пробормотала она. — Но сначала я смешала гияр с хинином. — Сказав это, она ушла.

Цитанек прижался щекой к волосам мальчика; чуть погодя он прошептал ему в ухо:

— Мой дорогой, чудесный Филин. Гияр почти безвкусный, а вот хинин очень горький.

В серые предрассветные часы Венихар Гобез-Ихав окончательно отчаялся заснуть. Стараясь не тревожить своего слугу, он встал и оделся, собираясь прогуляться по темному саду. Плеск воды всегда навевал на него умиротворенность, и он устроился на холодном мраморном парапете своего любимого садового фонтана.

Фонтан украшала статуя, высеченная несколько столетий назад одним из мастеров Ихавов. Она изображала двух сплетенных морских змеев: один — из бледного, кремового мрамора, а другой — из черного камня с розовыми прожилками. Вода била из трубы в центре змеев, свившихся в борьбе, — или они просто играли? Фонтан стоял в центре мощеного дворика, обсаженного ветвистыми тисовыми и кизиловыми деревьями. Венихар сжимал рукой набалдашник своей трости. Спокойствие сада и убаюкивающее журчание воды снимало напряжение, которое не давало ему спать.

Возможно, старый Лорд задремал. Вдруг он понял, что в саду уже не один. Он услышал приглушенные голоса и скрип шагов по гравиевым дорожкам.

— …не собираюсь больше упрекать тебя, Ран. Сказать по правде, мне жаль, что я не еду с тобой. Надо было видеть лицо Элхара, когда он ломал Филину руку. Боги! Да он просто безумен…

— Цезарь! Осторожнее. Просто он тяжело переживает потерю Цифы. Но, похоже, тебе скоро удастся поймать того парня, который убил ее.

— Да. Эта ловушка должна сработать. — Говоривший коротко и с горечью рассмеялся. — Бедный Антрин — если это он. Он так долго плыл против течения. Мне неприятно признавать, но знаешь, я втайне восхищаюсь этой маленькой воровкой, Норкой. Я бы многое отдал, чтобы видеть, как ей удалось убедить Мастеров Трущобных гильдий объединиться. — Он вздохнул. — Миледи хочет, чтобы девчонку убили.

— У Норки отважные друзья, если судить по Филину и маленькой художнице.

— Отважные, — рассмеялся Цезарь. — Признайся уж: эта малявка Ихав разозлила тебя настолько, что заставила забыть всякую осторожность.

— Начнем с того, что у меня всегда ее было маловато. Ну, мне пора. Через час рассветет. Цезарь, береги себя.

— Хорошо. И ты береги себя, братишка.

Шаги отдалились. Венихар оставался неподвижным, а вот мысли его мчались. Через минуту он услышал вздох, а потом снова шаги, возвращавшиеся обратно. Звук изменился: теперь сапоги стучали по мощеной дорожке, а не скрипели по гравию. Усилием воли Венихар заставил себя не поднимать голову, а продолжал сидеть, положив лоб на скрещенные руки.

— Так-так, — прошептал Цезарь Гитив, потом добавил погромче: — Хорошее местечко для отдыха, Лорд Советник Ихав.

— Хр-р-м-ха. — Венихар, вздрогнув, выпрямился, и трость упала у него из рук, звякнув о мостовую. — О, господи, молодой человек, вы меня напутали. Я, должно быть, заснул.

С трудом он нагнулся, чтобы поднять трость, не сводя глаз с колен Гитива. Взявшись рукой за металлическую рукоять, Венихар заметил, что тот напрягся и приготовился к прыжку. Тогда Венихар резко взмахнул своей тростью, ударил молодого Гитива под подбородок. Цезарь пошатнулся. Всплеск адреналина придал Венихару энергии и он закрепил достигнутое преимущество сильным ударом в висок. Гитив рухнул на землю.

Венихар быстро поковылял прочь, лихорадочно соображая. Во рту все пересохло. Антрин. Но Гитив не сказал ничего, что бы помогло раскрыть их замысел. Они считают, что уже почти поймали его. — «Эта ловушка сработает» — но как? Что толку посылать Норку или кого-нибудь из этих шустриков к Антрину? Они все в опасности. Даже его собственная репутация человека, не интересующегося интригами, теперь под угрозой, фактически разрушена, если эта ищейка Гитивов не убит, а всего лишь оглушен. Не надо быть большим мудрецом, чтобы догадаться о связи между Антрином Анжибар-Ихавом и Советником Ихавом. А что случилось с Филином?

— Вен!

— Арра, — поприветствовал он ее.

— С вами все в порядке? — спросила она, а в глазах у нее стояли видения.

— Я оглушил Цезаря Гитива.

Она облегченно вздохнула.

— Мне виделось несколько вариантов, чем бы могла закончиться эта встреча. О, Вен, слава богам, с вами все в порядке.

— Антрин в беде. Гитивы считают, что им удалось заманить его в ловушку.

Арра прижала три пальца ко лбу и закрыла глаза, но через мгновение, сдаваясь, покачала головой:

— Не могу разглядеть это ясно. — Одной рукой она потирала запястье, словно оно болело. — Не знаю, что со мной происходит. Я не могу сосредоточиться.

— Это Филин, — сказал он, дотрагиваясь до ее локтя. — Элхар сломал ему руку.

— Что? — Ее взгляд стал рассеянным. — Он силен, Вен. Он сейчас спит, но все равно проецирует свою боль. Вен, мы не должны стоять здесь и разговаривать. Это небезопасно.

— У тебя есть идеи, что делать дальше? — Она кивнула, и он изящно взмахнул рукой. — Тогда веди меня.

Цезарь Гитив, украшенный огромным разноцветным синяком, стоял навытяжку, пока гнев Элхара грохотал над ним, как буря. Голова у него трещала и гудела, словно барабан, а взгляд никак не хотел фокусироваться. Миледи смотрела на него с таким отвращением, что телохранитель начал жалеть, что Гобез-Ихав не прикончил его. Он заставил себя сосредоточиться. Элхар вроде бы затихал, но если подключится Миледи, надо будет давать вразумительные ответы.

— Теперь Венихар Гобез-Ихав предстает перед нами совершенно в ином свете, — отметила Исива.

— Я бы никогда не подумала, что он может одержать верх над одним из моих лучших, отборных, тренированных телохранителей. Насколько вы с Раном были несдержанны на язык, Цезарь?

— Мы говорили только об общих вещах, Миледи. Я помню, что упоминали Антрина. Гобез-Ихав вполне мог вычислить, что его родственнику грозит опасность, но мы ни словом не обмолвились, откуда она может прийти.

— Его нападение было неспровоцированным, или ты собирался убить его?

— У меня было такое намерение.

— Отчего же, если ты ничего опасного не разболтал?

— Из-за его связи, — объяснил Цезарь. — Пока я не наткнулся на Лорда Советника Ихава, мне и в голову не приходило, что Антрин Анжибар-Ихав может быть замешан в контрзаговоре. Поскольку в саду больше никого не было, никакой связи между смертью Венихара и Домом Гитивов не обнаружили бы. Такую возможность грех было не использовать. Но я зря заговорил с ним. Было темно, и я не был уверен, что это он.

— Ты счел его старым и немощным, — сказала Исива. — Он узнал, кто ты такой? Ран называл тебя по имени?

Цезарь попытался вспомнить.

— Да, кажется, называл.

— О, боги, — прорычала Исива. — Ты, по крайней мере, не ранил его? Или все-таки ударил?

— Нет, Миледи.

— Тогда вряд ли он выдвинет официальные обвинения, ведь у нас такая прочная линия защиты: он первым ударил тебя ни с того ни с сего. Запомнил, Цезарь?

— Да, Миледи.

— Элхар, будь особенно осмотрителен. Захлопни ловушку для Акульей Наживки, но будь осторожен. Выжми из него все и убей.

— Я думал использовать его, как ниточку к Норке, — предложил Элхар.

— Мне действительно нужны они оба, — призналась Миледи. — Хорошо, поступай на свое усмотрение, Элхар, но не надо напрасного риска. — Она поднялась, еще раз отчаянно тряхнула головой, глянув на Цезаря, и вышла из комнаты.

Цезарь приготовился еще к одному потоку упреков, но Элхар лишь косо взглянул на своего лейтенанта.

— Ступай, лечи свою голову. Только пришли ко мне Эвана и Интека.

Глава двадцать девятая

УХОД ОТ УДАРА И ОТВЕТНЫЙ ВЫПАД

Когда Мышка проснулась, Венихара Гобез-Ихава нигде не было, и никто из слуг не знал, где бы он мог быть. Мышку тревожило его отсутствие. После завтрака она взяла альбом для рисования и пошла в Сады искать его.

Сады гудели от сплетен. Мышка рассматривала толпу, выискивая в ней Арру или Венихара. Она не нашла ни того, ни другого, зато узнала Цитанека Гитива, серого от волнения, который молча сносил насмешки нескольких придворных дам. Отчаяние загнанного зверя, мелькавшее в глазах Молодого Лорда, заставило Мышку пожалеть его. Карандашом она зарисовала эту сцену в злобной сатирической манере: Цитанек, очень благородный и терпеливый, в центре своры глупых болонок, каждая из которых совершенно нелестным образом напоминала ту или иную даму. Когда рисунок был закончен, она пошла прогуляться возле этой группы. Проходя мимо Цитанека, она выронила листок. С изысканной вежливостью он поднял рисунок.

— Маленькая Леди Ихав… — начал он, но тут же, не в силах сдержаться, рассмеялся. Подталкиваемая любопытством, одна из дам вырвала листок у него из рук. Мышка проигнорировала поднявшийся ей вслед злобный лай.

Она уселась на скамейке и начала другой рисунок: подробно вырисовывала цветущие кусты. Чье-то легкое прикосновение отвлекло ее внимание. Это был Цитанек.

— Это было очень умно, — сказал он. — Ты смертельно обидела треть всех знатных дам, зато никто не будет мешать нам разговаривать. Ты, должно быть, Мышка. Филин рассказывал мне о тебе.

Она кивнула:

— Амина Ихав. А вы — Цитанек Гитив.

Он слегка поклонился.

— Учитывая то, что произошло вчера и сегодня утром, ты становишься знаменитой. — Он показал на посмеивающихся придворных, столпившихся вокруг листка бумаги. — Будь осторожна.

В ее глазах появилась озабоченность:

— Что-нибудь не так? У вас встревоженный вид.

Цитанек рассказал Мышке о том, как Хорька чуть не поймали, и какие это вызвало последствия. Мышка поделилась своим беспокойством из-за отсутствия Венихара, и Молодой Лорд пообещал ей что-нибудь разузнать.

После того как Цитанек ушел, у Мышки не было ни минуты покоя, поскольку придворные осаждали ее просьбами нарисовать портреты. Она терпеливо рисовала, пока ее рука не устала. Ей казалось, что она уже нарисовала каждого, кто был в саду, по меньшей мере, дважды, а они все равно не оставляли ее в покое. Девочка решительно начала собирать свои вещи.

— Все, — сказала она твердо.

— Нет же, — ответил ей холодный голос. Это сказала элегантная пожилая дама с напряженным горящим взглядом темных глаз. — Ты решительно не можешь уйти, не нарисовав мой портрет.

— Нет, — резко возразила Мышка. — Я рисовала все утро и устала.

Женщина откинула назад свои серебристые волосы и рассмеялась. Смех этот прозвенел, как разбитый хрусталь.

— Я, что, неясно выразила свое желание? Ты нарисуешь мой портрет.

Ее высокомерие разозлило Мышку.

— Ладно, — сказала она сухо.

Она быстро взглянула на даму, а потом нарисовала ее портрет. Он ошеломлял не просто сходством, а поразительной художественной беспристрастностью. Мышка уловила ее гипертрофированную гордыню и изобразила ее в виде существа, больше похожего на ястреба, чем на женщину: прилизанные перья вместо уложенных волос, орлиные черты лица чуть преувеличены, одна рука властно вытянута вперед и больше напоминает когтистую лапу хищника. Сходство было просто ошеломляющим и очень нелестным. Мышка без слов отдала рисунок женщине и заметила у нее на шее массивную золотую цепь Советника. Увидела она и пикирующего ястреба Дома Гитивов, выгравированного на ее медальоне.

Исива Гитив разглядывала рисунок. Придворные, украдкой бросавшие взгляды на портрет, застыли в ожидании, что же будет. Повисло напряженное молчание. Цитанек, хотевший сообщить Мышке, что он выяснил по поводу встречи Венихара с Цезарем, оцепенел от ужаса.

— Зачем же так оскорблять меня? — прошептала Миледи Исива.

— Вы меня вывели из себя, — твердо ответила Мышка.

— Вывела тебя из себя? — повторила Миледи с неподдельным удивлением.

— Вы даже не потрудились сказать «пожалуйста».

— Пожалуйста? — в тоне Миледи Исивы уже клокотала ярость.

Чьи-то руки обняли сзади Мышку за плечи; голос Ученого Короля прозвучал с иронией:

— Позвольте мне пояснить вам, Миледи Исива: слово «пожалуйста» используется для выражения вежливости или настойчивой просьбы.

Миледи Исива овладела собой:

— Спасибо, Ваше Величество. Но вы видели, какой портрет нарисовала эта ужасная девчонка?

Король рассмотрел рисунок и сказал со всей серьезностью:

— О, Амина, это очень некрасиво с твоей стороны.

Мышка смущенно смотрела под ноги.

Да, Ваше Величество. — Она с притворным раскаянием взглянула на Миледи Исиву. — Мне очень жаль, Миледи Исива. Пожалуйста, простите меня.

Их глаза встретились. На лице Миледи Исивы появилось выражение едва сдерживаемой злобы, но она овладела собой и произнесла нежнейшим голосом:

— Каким же чудовищем я показалась бы, откажись принять извинения, принесенные столь милой особой?

В ответ в улыбке Мышки проскользнул сарказм:

— Тем более, в присутствии всего Двора.

— Амина, — чуть слышно одернул ее Ученый Король.

— Вот именно, — сухо сказала Миледи Исива. — Пожалуй, мне стоит относиться к тебе, как к занятной девочке.

Мышка наклонила голову:

— Миледи столь добра.

— Действительно, — ответила она и пошла прочь. Но неожиданно обернулась. — Филин — твой брат?

— Нет, — спокойно ответила Мышка. — У меня нет брата, милостивейшая Миледи. Лекарь уже осмотрел его руку?

Исива округлила глаза.

— Прости, что ты сказала? Тратить талант лекаря на неосторожного раба?

— Это Филин был неосторожен, Миледи Исива, или Элхар? — продолжала Мышка.

Ученый Король крепче сжал ее плечо. Миледи махнула рукой.

— Я бы передала Филину привет от тебя, дитя, если бы знала, как тебя зовут.

Мышка смело встретила коварный вызов Исивы Гитив.

— Меня зовут Мышка, — сказала она. — По крайней мере, это мое прозвище. Но вы, возможно, знаете меня как Амину Ихав.

Исива долго молча разглядывала девочку, а потом слабо улыбнулась.

— Ты определенно забавная девчушка, Амина Ихав. — И она поплыла дальше в шорохе своих шелков.

Только Мышка услышала, как Ученый Король с облегчением вздохнул, поскольку была к нему ближе всех. Она с любопытством взглянула на него:

— Я заставила вас нервничать, Ваше Величество?

— Ты так сильно рискуешь, — сказал он ей мягко, выводя из сада. — Ты ведь знаешь это, не так ли?

Мышка кивнула:

— Похоже, что сейчас нас могут спасти только смелые действия, Ваше Величество. Миледи Исива догадалась, кто я такая, иначе зачем бы ей спрашивать о Филине? Прятаться было бесполезно. По крайней мере, теперь она знает, что я знаю, что она знает, кто такая Мышка, да и Вы тоже.

Король улыбнулся:

— Подумать только, я когда-то верил, что интриги в крови только у дворян. Но, Мышка, даже моя благосклонность не защитит тебя, если ты встретишься Исиве одна и беззащитная.

— Я знаю это. Я буду осторожна.

— Постарайся, детка, быть очень осторожной.

В портовом районе время от времени вспыхивали волнения. Драки возникали то в одной, то в другой таверне. Нескольких грузчиков Акульей Наживки избили головорезы, нанятые корабельной Гильдией. А потом, ближе к вечеру, подожгли основной склад, где базировалась Гильдия судовладельцев.

Норка видела дым с окраины Трущоб, где несла дежурство. С дурными предчувствиями она всматривалась в копоть, закрывшую закатное солнце; пожар в порту, как правило, означал убытки для Гильдии судовладельцев. Теперь стража наверняка вмешается в беспорядки. Кроме того, Гильдия судовладельцев выступала против организации, которую возглавлял Акулья Наживка. Они обязательно обвинят во всем грузчиков.

Когда Норка заметила одного из подручных Хижана, она окликнула его:

— Привет, Акин. Ты, случайно, не из порта идешь? Что там горит?

— Привет, Норка. Там такая заварушка! Горят склады Гильдии судовладельцев. Огонь охватил уже три склада. А они, как я слышал от Мастера Ганека, забиты товарами. Толпа не подпускает бригады пожарных, вот они и вызвали Стражу.

Норка чертыхнулась:

— Пожалуй, мне лучше отправиться туда. Заменишь меня, Акин?

Он пожал плечами:

— Иди. Но ты будешь должна мне.

Норка пошла туда, где виднелась толпа и валил дым, и вскоре оказалась в самом центре волнений. Люди с ведрами топтались перед выстроенными в линию головорезами, вооруженными дубинками.

— Пусть проклятые товары горят, — разглагольствовал один из них. — Давайте отплатим кровопийцам их же монетой. Они жиреют на нашем труде. Они вкусно едят, пока наши дети голодают!

Из строя головорезов и из толпы зевак послышались возгласы поддержки, что встревожило Норку.

— Мы были терпеливы. Даже сейчас мы слишком мягко обходимся с этими мерзавцами-торгашами! — продолжал он. — Мягко! Сейчас горят только их товары, а наши дети горят в лихорадке!

Крики толпы становились все злее и злее. Норка поняла, что если она сейчас же не предпримет что-нибудь, события совсем выйдут из-под контроля. Она протиснулась на свободное место перед вояками с дубинками и встала, уперев кулаки в бока.

— Да я съем свою рубашку, если у тебя ребенок умер с голоду, — с вызовом заявила она заводиле. — Ты говоришь, как дворянин. Что ты тут затеваешь? Мятеж? Да ты, наверное, даже не подозреваешь, сколько вреда это принесет! У тебя, наверное, никто из близких не был забит до смерти в толпе и не погиб на пожаре! Недалеко отсюда, между прочим, стоят дома, где живут люди! Мне тоже наплевать на товары купчин, но ведь на кон поставлены жизни людей. — Она обернулась, ища в толпе поддержку. — Здесь не больше тридцати головорезов, а нас — сотни! Мы не можем просто так стоять, пока люди горят!

Кое-кто был согласен с Норкой, но большинство нерешительно переминалось с ноги на ногу. С упавшим сердцем девушка поняла, что ее речь не захватила их. Ни домам, ни семьям большинства зевак ничего не грозило. Чем же расшевелить их, чем пробудить их гнев? Прежде чем она успела что-нибудь придумать, воровской инстинкт предупредил ее об опасности. Она повернулась к главному головорезу и по чистой случайности увернулась от удара, нацеленного ей в голову.

— Позор! — крикнул кто-то. — Она же ребенок!

Второй удар пришелся ей по ребрам. Норка отлетела шагов на десять и, задыхаясь, рухнула на мостовую. Сквозь искры, посыпавшиеся из глаз, она увидела, что головорез ринулся к ней, но не смогла даже отползти. Смутно она услышала чей-то возмущенный голос, такой знакомый, такой дорогой голос. Проваливаясь в пустоту, она поняла, что толпа каким-то образом оказалась между ней и ее обидчиком. Сильные руки подхватили и унесли ее в сторону, чтобы люди не затоптали. Больше она ничего не помнила.

Бурлящий хаос, злоба, дым и крики наконец улеглись, а ревущая толпа под руководством Акульей Наживки и его грузчиков превратилась в пожарную бригаду. Как только Акулья Наживка немного освободился, он стал искать Норку. Но несмотря на отчаянные усилия, он не нашел даже ее следа.

— Должно быть, она выползла из толпы, — успокаивал себя Акулья Наживка.

— Смелая девушка, твоя Норка, — сказал один из его помощников. — Вы вдвоем будто спланировали, как обуздать толпу, — настолько гладко все прошло.

Акулья Наживка попытался улыбнуться:

— Она безрассудная и торопливая, если хочешь знать, но ей помогает сама Ветровея. Во имя всех богов, пусть с ней все будет в порядке.

— Вообще-то, тебе надо позаботиться о своей собственной безопасности, Антрин.

Акулья Наживка повернулся. Перед ним стоял Элхар со своими людьми. Акулья Наживка выхватил нож из-за голенища, но застыл, увидев жест Элхара.

— Ты же не хочешь, чтобы с твоим товарищем что-то случилось, правда?

Другой телохранитель Гитивов держал нож у горла одного из грузчиков. Антрин заколебался. Если он будет драться, то погубит своего человека. Он бросил нож и протянул руки, сдаваясь.

Они действовали умело и не оставили ему ни малейшего шанса. Когда Акулью Наживку разоружили и связали, Элхар повернулся к Гитиву, удерживавшему грузчика:

— Не оставляй никаких следов. Маленькая воровка чертовски умна. Убей его.

Акулья Наживка дернулся, когда они перерезали горло его товарищу. Элхар злобно улыбнулся.

— Надо было драться, Антрин. Мы бы убили тебя в бою. А теперь смерть не будет такой легкой.

Акулья Наживка ничего не сказал. Толпа тушила пожар; патрули Стражи пробирались сквозь толпу, но оружия не применяли. Он мог позвать на помощь, но порт все еще был на грани мятежа. Его арест мог нарушить шаткое равновесие. Двое людей Элхара развернули носилки, затолкали в них Акулью Наживку и накрыли его одеялами. Довольно быстро они выбрались из шума, дыма и огня.

Осел поставил метлу к стене Храма Ветровеи и присел на каменную ступеньку. Хотя был уже день — его время следить за Гитивами, — но после того, как Хорька чуть не поймали, Кериден, Венихар и Арра единодушно запретили шпионить. Мальчиков отослали для безопасности в район Храмов. Осел взялся за домашнюю работу, чтобы чем-то занять себя.

Сидя на ступеньках с самым скучным и тупым выражением лица, какое только смог изобразить, он наблюдал, как сменяются караулы Храмовой Стражи. Один из стражников показался знакомым. Это был Дедемар. Осел вспомнил, что Норка убедила фитрианца следить за Гитивами. Вдруг Осел понял, что Дедемар идет прямо к нему. Мальчик встал, взял в руки метлу и как бы нехотя вернулся к работе. Дедемар шел, сосредоточенно хмурясь. Осел встал у него на пути и самым бесцветным тоном пробормотал:

— Мамаша шлет тебе цветы.

Дедемар удивленно вскинул брови, а потом выдохнул: «О!» Вслух же сказал:

— Не путайся под ногами, глупый мальчишка, — при этом он отчаянно махал руками. — Уйди с дороги.

С идиотским восторгом Осел повторил движения Дедемара. Когда тот захотел оттолкнуть его, Осел и с места не сдвинулся. Тогда Дедемар схватил его за плечи, встряхнул и торопливо прошептал:

— Клянусь Ветровеей, ты умнее, чем кажешься. В утреннем подношении был «подарочек» от Гитивов. Кофе отравлен. Предупреди Верховного Жреца.

Как только Храмовый Стражник ушел, Осел вошел в Храм. Керидена надо предупредить.

Беспокойный сон Филина тревожил Цитанека. Лекарь сказал, что мальчик должен спокойно проспать до утра, но Филин метался все сильнее и сильнее. Молодой Лорд погладил его по волосам, но и это не успокоило мальчика.

— О, Арра, нет! — кричал он.

— Филин, успокойся. Ты ударишься, — умоляюще просил Цитанек. Но мальчик не успокаивался, и тогда Цитанек мягко, но решительно встряхнул его. — Просыпайся. Ты видишь дурные сны.

Заморгав, Филин раскрыл глаза. Зрачки были расширены; он ничего не видел, так как был ослеплен образами из сна. Потом сосредоточился на лице Цитанека.

— Я видел сон, — прошептал он бесцветным голосом, которого Цитанек уже начинал бояться. — Арра в опасности. Ридев Ажер устроил ловушку для нее. Он хочет, чтобы Элхар ее убил.

Цитанек вздрогнул.

— О, боги! Филин, что же нам делать?

— Сказать Ученому Королю, — мягко прошептал Филин. — Пусть он пошлет несколько человек из Королевской гвардии в дом Исивы Гитив в верхнем городе. Если они поторопятся, то успеют предупредить Арру. — Странная бесцветность пропала из его голоса. Филин казался очень маленьким и напуганным. — Цитанек, пожалуйста, поспеши. У нас мало времени.

— Филин, — возразил он, — мы не посмеем.

— Мы должны. Поверь мне.

Цитанек поднялся, затем, все еще колеблясь, взглянул на своего друга. Вопросы теснились у него в голове, но он их отбросил.

— Времени очень мало, — повторил Филин.

Цитанек мягко сжал руку Филина, вкладывая в этот жест особое значение, потом вышел из комнаты.

Глава тридцатая

СПАСЕНИЕ

Весть об аресте Акульей Наживки распространялась, как круги на воде. Новость достигла ушей одного из людей Ридева Ажера, Горана, задолго до того, как носильщики Гитивов благополучно достигли дома в верхнем городе. Горан удовлетворенно кивнул и подготовил сцену для следующего действия, входящего в план, разработанный его хозяином. Какой-то растрепанный человек окликнул Арру, когда она направлялась во Дворец:

— Леди Арра! Меня послал друг Норки.

Арра остановилась.

— Да? Разве Норка не могла прийти сама?

— Портовый район на грани мятежа. Там какое-то сумасшествие. Я не смог найти Норку, но Хижан сказал мне, что вам нужно знать вот что: Акулья Наживка в большой беде. Гитивы поймали его.

Внутреннее зрение Арры заполнилось ясными и отчетливыми образами: дом в верхнем городе, его точное расположение; Акулья Наживка привязан к стулу; Элхар, очень довольный и смертельно опасный; и на подносе лежит нож, раскаленный добела.

— Милосердные боги, — прошептала в ужасе Арра. — Мне нужно сходить за помощью.

— Леди, нет времени. Если мы не поспешим и не будем действовать осторожно, они его точно убьют. Гитивы сейчас не ждут подвоха. Вы да я, да еще парочка хижановых парней — может, и осилим.

— Парочка? — спросила она в нерешительности.

— Да, его помощники. И насколько я знаю, он послал разыскать Норку. Может быть, она скоро к нам присоединится.

Арра колебалась. Привычка к осторожности была сильна. Но образ светящегося ножа развеял все сомнения.

— Тогда пойдем, — сказала она, поворачиваясь в ту сторону, где находился тот самый дом в верхнем городе.

Гонец без лишних слов последовал за ней.

Хотя день быстро догорал, Дворцовые Сады все еще были заполнены придворными. Мышка вздохнула. Она разыскала Венихара, но он был занят: обсуждал вопрос о комиссионных. Ей хотелось уйти подальше от всех этих дворян, укрыться в апартаментах Ихава, но старый Лорд предупредил ее, чтобы она не блуждала одна по коридорам Дворца.

— Т-ш-ш! Амина! — позвал ее кто-то украдкой.

Это был Цитанек. Он передал предупреждение Филина и снабдил подробным описанием дома Исивы в верхнем городе.

— Ты сможешь передать это Ученому Королю? Филин сказал, что осталось очень мало времени, — взволнованно закончил он.

Мышка огляделась вокруг: Короля в саду не было, зато она узнала одного из его гвардейцев. Она кивнула.

— Я скажу ему, а ты, Цитанек, иди к Керидену.

Он нерешительно сдвинул брови.

— Если они следят за мной, — начал он, а потом вдруг вспомнил, что в этот раз никто, даже Минцера, не видел, как он покидал комплекс Гитивов. В холле не было стражников. После всех смертей, изгнаний и травм воинство Исивы изрядно поредело. Может быть, никому и не поручали следить за ним. Миледи вполне может предполагать, что вчерашние угрозы еще свежи в его памяти.

— Хорошо. Я рискну. — Он прощально взмахнул рукой и растворился в толпе прогуливающихся придворных.

Мышка подошла к гвардейцу и потянула его за рукав.

— Мне нужно поговорить с Ученым Королем. Он сказал, что я могу это сделать.

У гвардейца не было на этот счет особых распоряжений, но он слышал о подвигах маленькой Леди Ихав.

— Ну, тогда пошли, — сказал он и повел ее по лабиринтам Дворца.

Норка пошевелилась. Двигаться было больно. Она застонала. И дышать было больно. Она открыла глаза и оказалась нос к носу с другой обитательницей портовых складов — крысой. Норка вздрогнула. Даже это было больно, но зато крыса убежала. Чертыхаясь, она села. Было темно, пахло дымом. Она осторожно поднялась на ноги: от боли из глаз посыпались искры. Девушка пошатнулась.

— Что, уже уходишь?

От неожиданности она подскочила, и напрасно. Чтобы не упасть, пришлось быстро сесть на пол.

Определенно нет, — сказала она, как только боль немного улеглась. — Хижан?

Мастер-вор подошел ближе, держа в руке лампу.

— А кто же еще?

— Так это вы вытащили меня из заварушки?

— А кто же еще?

Она пожала плечами и снова поморщилась от боли.

— Может, Акулья Наживка или кто-то из его людей. Мне кажется, я слышала его голос.

Хижан поставил лампу на пол и присел рядом с ней. Странные тени на лице мешали понять его выражение.

— Будь осторожна со своим Акульей Наживкой. Он здесь заметный.

— Я знаю. Дворянин. Но, похоже, для него это ничего не значит. Он повернул толпу?

Мастер кивнул и добавил задумчиво:

— Я мог бы позавидовать твоему Акульей Наживке.

Эти слова удивили Норку, и она рассмеялась, от чего по всему телу снова разлилась боль.

— Позавидовать? Чему? Нельзя сказать, чтобы у него было много денег или власти. Вы его видели? С ним все в порядке?

— А я, может, мечтаю не о деньгах и власти, Норка, — заметил Хижан. — Да ладно. Но с ним далеко не все в порядке. Он и вправду развернул толпу — он ловкий, а ты прекрасно подготовила сцену, но потом он нарвался на Гитивов.

— О, боги, — прошептала Норка. — Он был жив? Вы не знаете, куда его повели?

— Знаю. Они отправили его в дом в верхнем городе. Норка, ты едва стоишь и не можешь сейчас бежать за ним.

— Но у меня, похоже, нет другого выхода.

— Забудь о нем.

— Не смешите меня. Где этот дом?

Хижан не ответил. Наконец, он вытянул вперед две ладони, сдаваясь:

— Я отведу тебя. Пойдем.

— О, Цитанек Гитив, — удивленно поприветствовал Молодого Лорда Кериден. — Если вы по поводу испорченного кофе…

— Что? Нет. Скажите, Арра здесь? Мне нужно срочно разыскать ее.

Кериден покачал головой.

— Она ушла минут пятнадцать назад. — Увидев выражение муки, появившееся на лице молодого человека, Верховный Жрец схватил его за руку. — Что случилось?

— У Филина было видение. Арра в опасности: ее заманивают в ловушку. Ажер пытается вынудить Элхара убить ее. Филин просил меня сделать так, чтобы Король послал гвардейцев в дом Гитивов в верхнем городе. Я передал это Мышке, а она отправила меня к вам.

Верховный Жрец пошарил у себя на рабочем столе и достал большой свиток. Прежде чем развернуть его, он позвонил в колокольчик и отправил служку, явившегося на зов, за Хорьком и Ослом. Потом переключил свое внимание на карту — карту Лабиринта, понял Цитанек, подойдя поближе.

— Вот, — сказал Кериден, указывая на туннель.

— О, подземный ход? Я мог бы провести вас, но они всегда запирают подвал, — расстроился Цитанек.

— Запертая дверь — это не проблема, если моя Госпожа со мной, — сказал Кериден спокойно. — Ты сможешь провести нас, не встревожив Исиву и ее приспешников?

— Насколько я знаю, когда я шел сюда, за мной следили. Но я готов попробовать.

В этот момент в комнату влетели мальчики.

— Показывай дорогу, Цитанек, — сказал Кериден. — Нельзя терять время.

Нож раскалился добела. Элхар наблюдал за ним, предвкушая расправу. Надев толстую перчатку, он взял нож с раскаленных углей и подошел к Акульей Наживке. Он поднес светящийся кончик к нежной коже его запястья.

— На кого ты работаешь?

Акулья Наживка молчал. Раскаленное лезвие прошлось над рукой, обдав жаром.

— На кого ты работаешь, Антрин? — снова спросил Элхар.

Акулья Наживка не ответил, и он плашмя прижал нож к руке. Акулья Наживка сдавленно застонал.

— На кого ты работаешь? — промурлыкал Элхар.

Акулья Наживка ничего не ответил.

— Напрасно сопротивляешься, — продолжал Элхар. — Я ведь могу быть и более убедительным, Антрин. — Он положил нож на поднос. Потом задумчиво пощупал ткань его рубашки. Рванув ее, разорвал от ворота до нижнего края и обнажил грудь Акульей Наживки с заживающей ножевой раной.

— Ага. Роспись Цифы. — Элхар погрузил пальцы в незажившую плоть и безжалостно рванул. Лицо Акульей Наживки исказилось от боли. — Возможно, мне надо задать вопрос по-другому. Кто твои союзники, Антрин? — Акулья Наживка снова не ответил и Элхар взял нож. На этот раз боль была еще ужаснее; Акулья Наживка не смог сдержать крик.

Боль тянулась бесконечно долго, но Элхар так и не услышал ни одного имени.

Филин лежал на подушках и пытался вернуть свой сон. Сон был такой запутанный, состоящий из каких-то обрывков, разных картин. У мальчика было такое ощущение, что он видит момент принятия решения и все возможные последствия этого решения. Он глубоко вздохнул, стараясь успокоить мысли. Вскоре он стал погружаться в дремоту, и перед глазами замельтешили образы: раскаленный нож, Элхар, жадное торжество в его глазах; Акулья Наживка, привязанный к стулу, корчится в муках; чья-то фигура, украдкой взбирающаяся по увитой плющом стене; небольшая, но яростная стычка на широкой улице в верхнем городе. Потом серебристая дымка заволокла отчетливые видения, хотя они продолжали мелькать у него в уме с головокружительной скоростью. Вот Элхар и Норка кружат в танце обманных ударов и выпадов, в руках у них ножи; Миледи и несколько ее телохранителей прижали Керидена, Цитанека и Хорька к окованной железом двери; два отряда Королевской гвардии; Исива перерезает вены на руке Цитанека; лицо Минцеры, искаженное от боли; Арра с открытыми безжизненными глазами; рыдающий Осел; Ученый Король ожесточенно поднимает черный жезл смертного приговора Исиве перед лицом всего Совета; Ридев Ажер, самодовольный и ухмыляющийся.

— Нет! — закричал Филин и открыл глаза.

Он сел. На него волнами накатывало головокружение, но необходимость срочно действовать помогла справиться с дурнотой. Если Миледи поймает Цитанека там, у двери, она убьет его; он знал это наверняка. Мальчик выпутался из сбившихся простыней. Его движения были неуклюжими, мешала сломанная рука. Он с трудом влез в халат и подошел к двери спальни. Она была незаперта.

— Миледи! — позвал он, направляясь к библиотеке. — Миледи! — Ему нужно было задержать ее, чтобы подарить своим друзьям время. Несмотря на панику, его мозг лихорадочно старался придумать историю, чтобы удержать ее подальше от Цитанека и от Элхара. Должен же быть способ предотвратить все то, что он видел. Еще должна быть надежда. Должна.

По мере того как Арра и ее провожатый приближались к дому Гитивов в верхнем городе, шаги ее замедлялись. Через стену в саду перелезть будет нетрудно, думала она. Ее острый слух уловил приглушенный вопль.

— Антрин! О, боги, Антрин! Где ты? — Крик был очень похож на ее собственный голос, и она вздрогнула.

Она обернулась и заметила, как ее провожатый улепетывал со всех ног. Едва уловимое движение заставило ее снова обернуться и она столкнулась лицом к лицу с наемными убийцами прежде, чем они успели напасть. Ловушка! — подумала она, готовясь сражаться. Но их было больше, и они были беспощадны. Удар по голове обрушил на нее темноту.

Норка и Хижан застыли в тени: слишком много Гитивов поблизости. Драка была короткой и решительной. Двое воров обменялись взглядами, когда Гитивы связали несопротивляющуюся Арру и исчезли в темном саду.

— Шестеро, — шепнул Хижан, — не считая тех, что в доме. Трудное дельце, Норка.

Она оскалила зубы в хищной ухмылке.

— Я только в такие и играю, Мастер.

Хижан размотал обвязанную вокруг пояса длинную веревку с металлическим крюком на конце. Крюк просвистел в воздухе, с глухим стуком ударился о крышу и зацепился за выступ. Хижан сильно дернул его: веревка держалась. Он передал ее Норке.

— Попробуй через чердачное окно. Оно закрыто ставнями, но, может быть, на нем нет решеток.

Скрипя зубами от боли в помятых ребрах, она полезла по стене дома. Чердачное окно не было зарешечено, и ставни оказались трухлявые. Стоя на узком карнизе и держась одной рукой за водосточную трубу, другой она открыла ставни. Проскользнула на большой душный чердак и гукнула как сонный голубь, что на языке воров означало «все чисто». Через минуту Мастер присоединился к ней. Он отцепил крюк и смотал веревку. Они закрыли ставни изнутри и, крадучись, стали спускаться по лестнице, которая вела в основные помещения дома. Хриплый крик, прозвучавший как предупреждение, указал им, куда идти.

— Филин! — перехватила его Минцера. — Ты почему не в постели?

— Мне нужно поговорить с Миледи. Минцера, мне очень нужно! — В его голосе было столько мольбы. — Минцера, пожалуйста, позволь мне повидаться с ней.

— Она сейчас уходит. Она поговорит с тобой, когда вернется.

— Нет! Сейчас! Сейчас! Ей грозит опасность, я видел это во сне! — Голос сорвался на крик, и Миледи появилась на пороге.

— В чем дело? — строго спросила она.

Минцера развела руками:

— У него истерика. Говорит, что вам грозит опасность.

— Это я слышала, — резко перебила ее Исива. — Пусть зайдет. Филин, возьми себя в руки и рассказывай толком.

Минцера завела Филина в комнату. Миледи стояла рядом, явно нервничая. Двое ее телохранителей нетерпеливо переглядывались. Когда дверь библиотеки захлопнулась, Филин устроил главное представление в своей жизни. Если он будет плакать и бубнить, она отошлет его спать и будет недовольна. Нужно было рассказать ей что-нибудь достаточно правдоподобное, чтобы удержать ее внимание, не выдав друзей и не встревожив ее настолько, чтобы она начала действовать немедленно.

— Я — я видел сон: уж-ужасный сон. Ри-Ри-Ридев… — Он расплакался.

— Что Ридев Ажер? — поторапливала его Миледи.

— Он обещал… Он обещал, что вы не пострадаете, что никто из вас не пострадает, но он солгал!

— Миледи, у нас есть время, чтобы выслушивать все это? — спросил один из мужчин.

Она подняла палец.

— Так что же Ридев Ажер? — она явно заинтересовалась.

Филин, не задумываясь, быстро сплетал правду с ложью. Сейчас самое главное — чтобы она задержалась здесь подольше, а его друзья тем временем успеют выбраться. Он отвечал на вопросы — правда вперемешку с чистейшим вымыслом. Минцера стояла позади Миледи и сначала удивилась, а потом встревожилась. Она начала шикать на мальчика. Но Филину нужно было удерживать интерес Миледи, и поэтому он не обращал внимания на Минцеру.

Осел мчался по улицам. Это была идея Цитанека — послать его на всякий случай, если, как выразился Молодой Лорд, гвардейцы Короля не успеют перехватить Арру. Если она уже попала в западню, то прибытие гвардейцев скорее приведет к ее немедленной смерти, чем к спасению. Он добежал до дома Гитивов. На улице было тихо, поблизости он не заметил ни чужеземной ведьмы Короля, ни гвардейцев. Вдруг Осел застыл. Вон там! Чья-то фигура появилась на карнизе чердачного окна; она исчезла внутри, и ставни тихонько прикрыли. Это Норка, он мог поклясться, что это Норка. Но где же Арра?

Потом ночную тишину разорвал стук сапог. Осел поспешил навстречу Королевским гвардейцам, чтобы дать им новые указания. Цитанек и Кериден велели им притаиться; когда они оценят ситуацию, то пошлют Хорька с указаниями.

— Решетка изнутри, — вздохнул Кериден. — Как ты и говорил. — Он прижался щекой и ладонями к двери. На лбу у него выступили капельки пота, и в воздухе зазвенел такой звук, какой издает самая тонкая струна арфы. Кериден застонал, и его черты исказились от боли. Когда дверь все же распахнулась, они услышали вдалеке крик человека. Хорек вздрогнул. Ни слова не говоря, Кериден показал, что Хорек, которого защищал камень Ветровеи, должен идти, а Цитанек — оставаться и ждать. Молодой Лорд закрыл дверь, вернул решетку на место и приготовился ждать.

Казалось, что время тянется бесконечно. На самом же деле Верховный Жрец Ветровеи вернулся через несколько минут.

— Я послал Хорька через сад, — прошептал он. — Гитивы схватили Арру; она без сознания, так что ей не поможешь. Думаю, я смогу обездвижить дополнительных охранников, но в борьбе с Элхаром мне понадобится твоя помощь.

Они осторожно поднялись по лестнице, ведущей из подвала в дом. Смех охранников и стук костей исмат доносились из большой кухни. Кериден и Цитанек притаились за дверью. Жрец взял свою арфу. Поначалу музыку было почти не слышно за разговорами и смехом, но она набирала силу и пульсировала в висках, звуча на каком-то неразличимом для слуха уровне. Разговоры в кухне затихли, слова смешались, предложения остались незаконченными. Прекратился и стук костей исмат; чей-то голос — — не Керидена — а чистый, звучный контральто пел: «Спите… Спите… крепко спите… без тревог и снов поспите…»

Музыка прекратилась. Весь мир вокруг застыл. Даже криков боли больше не было слышно. Кериден тихонько проскользнул в кухню и сразу же вышел оттуда, держа в руках футляр с лютней Арры и большой кованый ключ. Им он запер дверь в кухню.

Они стали подниматься по лестнице. При свете свечей, развешанных по стенам, увидели, что в холл выходило несколько дверей. Пока они размышляли, куда идти, за ближайшей дверью раздался глухой стук. Цитанек рванулся вперед и распахнул дверь. В холл выскочили двое дерущихся мужчин: какой-то незнакомец и Элхар, вцепившийся в его горло. В этот момент незнакомец ударил Элхара коленом в пах. Они оба упали и покатились по полу. С силой, которую придало отчаяние, Цитанек ударил Элхара по голове. Гитив скрючился.

— Быстрее, быстрее! — Это был голос Норки. Она уже развязала и почти подтащила к двери Акулью Наживку, который был очень слаб. — Заберите Арру. — На мгновение она уставилась на Керидена и Цитанека, потом улыбнулась: — Удачно встретились. Пойдемте.

Кериден взял Арру на руки, а Цитанек помог незнакомцу встать на ноги.

— Уходим через сад. Там Королевская гвардия. Мы послали Осла и Хорька, чтобы они задержали гвардейцев.

Поняв, что может произойти, Норка чертыхнулась.

— Пойдем! Скорее!

Цитанек колебался. Он не знал, убил ли он Элхара. Если нет, то тот причинит много неприятностей; но Молодой Лорд сомневался, что сможет хладнокровно прикончить Элхара.

— Цитанек, — прошептал Кериден. — Если Королевская гвардия войдет сюда, Кетирану не избежать войны Домов Советников. Пойдем!

Вся их потрепанная компания вывалилась из сада как раз в тот момент, когда Осел больше не мог удерживать гвардейцев, и Командор Бенек уже набрал в грудь воздуха, чтобы отдать приказ своим людям ломать дверь. Командор Бенек велел гвардейцам окружить спасшихся, и они быстрым шагом направились во Дворец. Где-то на полпути между Домом Гитивов и Дворцом сообщник Норки таинственным образом ускользнул от сопровождающих его гвардейцев и растворился в ночи.

— Мне тоже надо уйти, — сказал Цитанек Командору. — Я не настолько искусен, чтобы сбежать от вас, но зачем давать Исиве оружие против Ученого Короля?

— Эта мерзавка подозревается в государственной измене, — прорычал Командор.

— Вы что, Командор, искренне полагаете, что остальные Дома Советников признают обвинение в измене? То, что творила Исива, для них столь же естественно, как воздух! Если бы Арру убили, Король мог бы за это отомстить. Но она даже серьезно не пострадала. А что касается Акульей Наживки, то, с точки зрения Советников, он — трущобная крыса, — а с такими они делают все, что им заблагорассудится.

— Спасибо, — кисло улыбнулся Акулья Наживка.

— Я рассуждаю, как дворянин, кузен, — ответил Цитанек с шутливым сарказмом.

— Я думаю, Командор, что это разумно, — сказал Акулья Наживка. — Нам лучше всего забыть от этом инциденте. Отпустите Цитанека на все четыре стороны. Если станет известно, что он был под стражей Королевской гвардии, пусть даже и недолго, будут неприятности.

— А что, если Элхар видел его? — озабоченно спросила Норка.

Цитанек отозвался уныло.

— Тут уж ничего не поделаешь. Но, поверь мне, Норка: будет гораздо хуже, если меня застанут в окружении гвардейцев Короля.

— Может быть, произошло и непоправимое, — мрачно сказал Командор Бенек. — Мои люди надежны. Но деньги есть деньги, а интриги в крови у наших дворян. Даже если я прикажу забыть о сегодняшнем ночном задании, оно недолго останется тайной.

Цитанек толкнул локтем Керидена.

— А нельзя ли наслать «забывчивость» как сон?

Верховный Жрец Ветровеи улыбнулся.

— Отличная мысль. Должно получиться. Иди — и удачи тебе. Командор? Как вы думаете, когда мы вернемся во Дворец, ваши люди не откажутся послушать немного музыки?

Глава тридцать первая

ПОСЛЕДСТВИЯ

Полностью исчерпав свою изобретательность, Филин ударился в истерику. Он никак не мог успокоиться, и тогда одного из телохранителей послали за Цитанеком. Но Исива осталась. Филин надеялся, что он достаточно долго продержал ее. Затянувшаяся истерика утомила ребенка. Он начал тихо всхлипывать. Наконец, вернулся телохранитель с Цитанеком.

Молодой Лорд воспринял происходящее с тревогой:

— Что с ним случилось?

— у него опять был приступ видений, — ответила Минцера. — А сейчас в чем дело, не пойму.

— Филин! — Цитанек приобнял его. — Перестань! Что бы тебя ни напугало, это всего лишь сон. Не бери в голову. — А потом, зная, что очень рискует, но желая утешить друга, он прошептал ему на ухо. — С ними все в порядке: Арра и Акулья Наживка в безопасности.

Филин чуть заметно кивнул и стал заканчивать свое представление. Он глубоко вздохнул. Цитанек был цел и невредим. Невредим.

Миледи задумчиво наблюдала, как Цитанек успокаивал утомленного мальчика. Потом, пренебрежительно фыркнув, она подозвала телохранителей.

— Ну, что, пойдем посмотрим, что есть для нас у Элхара?

В этот момент дверь в библиотеку распахнулась. В комнату ворвался Элхар, весь в синяках, взъерошенный и разъяренный.

— Они сбежали — Антрин и эта чужеземная ведьма Короля!

— Сбежали? — выкрикнула Миледи. — И чужеземная ведьма Короля?

— Да. Мы нашли ее на улице, когда она что-то вынюхивала. Но это, несомненно, часть какой-то большой западни. Вся моя дополнительная охрана крепко спала: пятеро на кухне и шестеро на посту в саду. Тут попахивает языческой магией.

— Докладывай все по порядку, — приказала Исива.

Элхар сцепил руки за спиной и отрывисто изложил все события.

— Задержание Антрина прошло гладко. Мы вернулись с ним в дом в верхнем городе. Когда его надежно привязали, я приказал остальным охранять дом по периметру. Через некоторое время охрана притащила ведьму. Она шныряла на улице. Она потеряла сознание, но, возможно, как я уже сказал, это была западня. Я приказал охране привязать ее рядом с Антрином. И начал допрос. Через некоторое время вломились двое неизвестных и прервали нас. Одна из них — девочка, возможно, Норка, а другой — очень ловкий взрослый мужчина. В холле оказалось двое их сообщников, один из которых, как я думаю, Верховный Жрец Ветровеи — во всяком случае, у него были волосы такого же неестественного цвета. Другой — не жрец — ударил меня в висок. А когда я пришел в себя, их уже не было.

— Чужеземная ведьма Короля, значит, — повторила Исива. Ее злобный взгляд впился в лицо Филина. — Чужеземная ведьма Короля и Верховный Жрец Ветровеи? — Голос Исивы звенел от злости. — Вся эта истерическая галиматья — это правда или ты все выдумал, чтобы задержать меня? А, Филин?! — Потом ее гнев сменился ледяным спокойствием. — Разве я не предупреждала тебя, маленькое отродье, что лгать мне опасно, может быть, даже смертельно опасно?

Филин прижал руку к губам и кивнул.

— Подождите, — проговорил Элхар с тем же пугающим спокойствием. — Я еще не сказал самого интересного — кто меня ударил. Это был Цитанек!

Мышка передала предупреждение Филина. Ученый Король без промедления вызвал Королевскую гвардию. Потом он послал слугу за Венихаром, чтобы тот пришел в королевские покои. Хотя, казалось, что прошли годы, но меньше чем через час Арра, Акулья Наживка, Норка, Хорек, Осел и Кериден, который выглядел очень уставшим, ввалились в комнату и расселись по креслам.

— Так что же произошло? — спросила Мышка.

— И где Командор Бенек? — добавил Ученый Король.

— Что касается Командора, — застенчиво сказал Кериден, — то, я боюсь, его отчет будет слегка искажен. Я взял на себя смелость и немного спутал воспоминания гвардейцев. Мы подумали, что им об этом деле лучше забыть.

Мышка, Венихар и Ученый Король обменялись взглядами, а потом враз воскликнули.

— Так что же все-таки произошло?

На подробный рассказ ушло немало времени. Король стал очень озабоченным.

— Вы правы, об этой истории лучше забыть. Но я опасаюсь за вашего друга, который остался в руках Гитивов. Действительно ли Цитанек убил Элхара?

Акулья Наживка застонал.

— Чтобы убить этого мерзавца, нужно серебряное оружие и магия.

— Да уж, ручаюсь, — вставила Норка. — А если он не умер, то наверняка узнал Цитанека. Вопрос в том, что нам сейчас делать? Мы не можем послать гвардию ему на выручку, но я не хочу сидеть сложа руки.

— Точно, — подтвердил Хорек. — Но что же делать?

— Надо идти спасать Цитанека и Филина, — мягко сказала Норка. — Судя по тому, что я слышала об Исиве Гитив, она не из тех людей, кто может простить Цитанека.

— Норка, они знают, что мы знаем о потайных ходах, — напомнил Осел.

— Верно, но Хорек сбежал от них, и теперь они знают, что мы знаем, что они знают. Так что вряд ли они ждут нас.

Венихар засмеялся.

— В этом есть здравый смысл, вернее, это похоже на рассуждения Исивы, что совсем не одно и то же. Норка, но мы не можем идти все вместе. Если нас будет слишком много, они легко обнаружат нас.

Норка кивнула.

— Если ты собираешься оставить меня, моя милая воровка, то лучше подумай хорошенько, — предупредил ее Акулья Наживка.

— Ты ранен, — сказала она.

— Я сам знаю свои силы, — взбунтовался он.

Она подумала и кивнула.

— Итак, — начала она, — пойдем я и Акулья Наживка. — Она обвела взглядом остальных. — Осел? — Он кивнул. — Мышка? — Девочка страстно закивала. — Хорек? — Он тоже дернул головой в знак согласия.

— Но зачем вам Мышка? — запротестовал Венихар.

Прежде чем девочка возмутилась, Норка пояснила.

— Чтобы передавать сообщения. Она может их нарисовать, ведь Филин не умеет читать.

— А как же все мы? — спросил Венихар. — Для нас у тебя есть план?

— На самом деле, Вен, — вступил в разговор Кериден, — у меня есть план — если только Норка ничего не задумала. Нет? Мне нужна ваша помощь, Вен, и твоя, Арра, если ты себя хорошо чувствуешь.

Они тут же согласились, а Ученый Король с горечью сказал:

— Ну да, а меня, как всегда, оставили в безопасном месте ожидать вестей.

На это Арра ответила, будто продолжая какой-то давнишний спор:

— Если хочешь быть чем-то полезен, Кет, напои Ридева Ажера допьяна.

Король поцеловал ей руку.

— Как скажешь. Точнее, я постараюсь. Этот человек может выпить бочку. Тебе нужно, чтобы он был пьян, или будет достаточно, если я просто на время уберу его с дороги?

— Убери его с дороги, — сказала она. — Кажется, он считает, что существенно укрепит свое положение при Дворе, если внушит Гитивам, что меня необходимо убить. Я, наконец, вспомнила, где раньше видела того человека, который передал мне сообщение, — это один из шпионов Ридева.

— Ну, что же, войско, — сказала Норка. — Пошли.

— Хорек, — спросил Кериден. — Тот камень все еще у тебя?

Мальчик кивнул.

— Он вам нужен?

— Нет. Но если удастся, передай его Филину. У меня такое ощущение, что он ему понадобится.

— Цитанек, — повторила Миледи.

Она посмотрела на него так, будто хотела взглядом снять с него кожу. — He сомневаюсь, ты сейчас попытаешься убедить меня, что действовал в моих интересах.

— Но это так и было, — настаивал Филин. — Я видел это во сне: если бы Элхар убил Арру — а он бы это сделал, — то Король казнил бы вас за государственную измену.

Исива коротко и злобно рассмеялась.

— Казнил бы за измену из-за иностранной ведьмы? Не смеши меня.

— Он любит ее, — настаивал Филин. — Как вы не понимаете? Он же не взвешивает свои поступки, как вы.

Миледи сидела молча, задумчиво разглядывая его. Потом кивнула Элхару.

— Отведи мальчишку в галерею; нечего портить хороший ковер. Привяжи его к стулу. — Двое мужчин держали Цитанека, пока Элхар уводил филина. Исива изучающе смотрела на кузена, будто читая все его секреты по глазам. — Ты мне совершенно не нужен, если не будешь податливым, Цитанек. Ты ведь это понимаешь, не так ли? — Она цедила слова.

— Да, Миледи.

— Тогда почему ты так упорно издеваешься надо мной? Ты думаешь, я не смогу убить тебя? — Он покачал головой, и она прищурила глаза. — Тогда, может быть, ты думаешь, я не трону твоего мальчишку?

— Вы уже ясно дали мне понять, что тронете! — в отчаянии выкрикнул он.

— Тогда почему? Почему ты влез во все это? Ты же должен был понимать, что это разозлит меня.

— Миледи, я доверяю Филину. Он сказал, что Кетиран уничтожит вас, если эту женщину, Арру, убьют.

Исива недоверчиво уставилась на Цитанека.

— Ты что, считаешь меня дурой? Я прекрасно знаю, что ты бы с радостью плясал на моей могиле — вы оба. Нет. Если ты спас Арру, то у тебя были свои причины; и я узнаю, какие!

— Я уже сказал вам, — настойчиво повторил он.

— Очень хорошо, продолжай упрямиться. Но ты еще пожалеешь об этом — клянусь, Цитанек. — Она махнула в его сторону. — Отведите его в галерею и свяжите. Минцера, принеси мой набор инструментов, тот, что со щипчиками, и еще прихвати имехай из моих запасов; да, еще скажи слугам, чтобы принесли туда жаровню.

На обычно непроницаемом лице Минцеры появилось беспокойство:

— Миледи, что…

Исива повернулась к ней и злобно выкрикнула:

— Никаких вопросов — выполняй!

Управляющая поклонилась и вышла.

Ридев Ажер положил записку на серебряный поднос и кивком отослал слугу. Потом, хмурясь, повернулся к своему дяде:

— Так, что-то мне все это не нравится — м-м-м — исходя из моих соображений.

Зарехаф наклонил голову:

— Да?

— Королевское приглашение — нет, приказ — прийти на партию хассе сегодня вечером.

— О!

— Это все, что вы можете сказать?

Премьер-министр пожал плечами:

— Мой дорогой Ридев, ты рассуждаешь, как конспиратор. С твоей точки зрения, нет ничего опаснее. Но вполне вероятно, что приглашение Короля вполне невинно; и даже если у него возникли некоторые подозрения, он едва ли стал бы приглашать тебя в письменной форме и при свидетелях на твое собственное убийство. Иди, мой дорогой мальчик, не заставляй Его Величество ждать. Я сам найду дорогу назад.

Дорогу показывал Осел, поскольку он лучше других знал все потайные ходы. Хорек замыкал шествие, чутко прислушиваясь, нет ли сзади погони. Мышка потной ладошкой ухватилась за рубашку шедшего впереди нее Осла. Девочка тащила свой ящичек с рисовальными принадлежностями. Акулья Наживка придерживал локоть Норки, то ли для того, чтобы помочь ей, то ли, чтобы не упасть самому.

На территории Гитивов царило странное затишье. Стражники не шныряли по кухне и не толпились в караульной; в свете одной-единственной лампы были видны кости исмат, забытые на столе. В библиотеке на столике хассе выстроились фигуры, но людей не было. Группа осторожно прошла по всем местам, где обычно бывали Гитивы, но никого заслуживающего внимания не встретили. Наконец, они заметили управляющую Минцеру в гардеробной своей госпожи. Женщина сидела за столом Исивы, возле ее локтя стояла лампа. Минцера задумчиво грызла ногти. Норка наблюдала за ней через отверстие в стене. Перед управляющей лежал открытый ящичек из слоновой кости. Внутри на темно-синей шелковой подкладке были разложены инструменты с резными деревянными ручками. Воровка узнала их и с трудом подавила пробежавшую по спине дрожь. Рядом с ящичком стоял пузатый кувшин с большой притертой крышкой. Вдруг управляющая зашевелилась. Она долго перебирала инструменты внутри ящика, пока с легким вздохом не достала оттуда стилет. Она взяла две ленты со стола Миледи и привязала стилет к правой руке. Долго возилась, убирая все это в рукав, потом закрыла ящик, взяла его, кувшин и лампу и вышла. Осел еле слышно чертыхнулся.

— Теперь не сможем проследить, — объяснил он, — если только не войдем в комнату, а это очень опасно.

— Ничего, — ответила Норка. — Надо продолжать смотреть. Рано или поздно мы их найдем.

Когда Венихар, Кериден и Арра благополучно прибыли в покои Ихава, старый Лорд повернулся к Жрецу.

— Что у тебя на уме, Кериден?

— Хочу немного поработать головой, — ответил Кериден.

— Мне казалось, ты сказал, что я тебе нужен, — упрекнул его флейтист.

— Так и есть. Я хочу, чтобы ты играл, пока мы работаем. Нам нужен якорь.

Арра озабоченно сдвинула брови.

— Кериден, — возразила она. — Работа с якорем не входит… — Она осеклась, вспомнив ощущение от прикосновения к его разуму: тлеющие угли, сила, дремлющая до тех пор, пока что-то не оживит ее. — Я не смогу уравновесить тебя, — прошептала она с болью. — Мой дар не такой сильный, как у тебя.

Верховный Жрец бережно тронул ее за плечо:

— Доверься мне. Я не причиню тебе вреда, но мне нужна твоя помощь.

Венихар задумчиво переводил взгляд с одного на другого.

— О чем вы говорите? Что вы собираетесь делать? Насколько это опасно и, о, боги небесные и подземные, какой от этого будет толк? Арра, ты отважна, как львица: уж если ты боишься того, что задумал Кериден, то это действительно опасно. — Когда Жрец повернулся к нему, он добавил язвительно. — И не говори мне: «Доверься мне». Я тебе доверяю, но хочу знать.

Кериден вздохнул:

— Моя госпожа Ветровея каким-то образом заинтересована в этом деле. Она попросила меня помочь; она явилась Филину во сне и дала камень-оберег; она помогла мне справиться со стражниками Гитивов, помогла Королевской гвардии забыть произошедшее. Но она хочет большего, ибо большее поставлено на кон — и мне надо знать это! Когда она явилась Филину, она сказала, что поступила правильно и ей нечего бояться своего брата. Меня это удивляет. Ты же знаешь эти истории о богах. Моя Госпожа Ветровея не всегда хорошо уживается с другими богами. Может быть, ей грозит какая-то опасность. Филин сказал, что он призвал ее. Применив прием, которому мы с Аррой научили его, он позвал Талиэн. Используя человека-якоря вместо простого оберега, мы с Аррой могли бы сделать то же самое или хотя бы отчетливее увидеть будущее, используя Дар Видения, а, может быть, мы свяжемся с Филином и убедим его призвать Ветровею.

Венихару стало неуютно.

— Разве он не рассказал тебе все? Может, Ветровея не хочет, чтобы знали другие?

— Я думаю, она хочет, чтобы мы знали, — ответил Кериден.

— Хорошо. Но насколько это опасно?

— Риск есть, — признал Кериден. — Не столько для тебя, Вен, сколько для меня и Арры. Но есть и преимущества. Обратившись к моей Госпоже Ветровее, мы даем ей возможность действовать: помочь нам спасти Филина и одолеть Исиву. Мне кажется, это стоит того, чтобы рискнуть.

— Венихар посмотрел на Арру, а та кивнула, соглашаясь.

— Ладно, — сказал он. — Что я должен делать?

Ответила ему Арра.

— Ты должен играть на своей флейте — и ни в коем случае не останавливаться, что бы ни случилось. Считай, что твоя музыка — это якорь, который не позволит нам слишком далеко уйти в страну разума.

— Просто играть? Все, что угодно?

Несмотря на свою тревогу, она все же улыбнулась:

— Играй мелодии, которые позовут нас домой.

Венихар немного помолчал, потом склонил голову в знак согласия. Кериден и Арра уселись за стол. Старый Лорд начал играть, и сладкая мелодия заполнила комнату. Жрец и Провидица вошли в транс; флейта, как якорь, удерживала их и придавала смелость углубиться дальше.

Никогда прежде Арра не испытывала ничего подобного. Разум Керидена захлестнул ее и увлек в такое море чувств и образов, что она растерялась. В их объединенном разуме собралась мощь: река во время разлива, пожар, раздуваемый ветром, эйфория души: гармония, единство, мощь. Сила нарастала; их разумы напряглись, чтобы вместить ее всю. Потом Кериден позвал: «Талиэн! Талиэн!»

Ничего не произошло, они не уловили никакой ответной энергии. Видимо, этой силы было недостаточно. И вдруг в проблеске вдохновения Арра поняла, чего недоставало. Очень осторожно она использовала часть силы, которую они собрали, чтобы создать ощущения музыки.

— Да, — крикнул Кериден и влил свою музыку в их хор.

Это невозможно было объяснить или выразить словами. В свое искусство они вкладывали всю свою любовь, силу и страдание, и музыка отвечала им. С помощью своего разума и собранной силы они сплели музыку столь томительную, столь проникновенную, что даже камень откликнулся бы. Кериден начал петь древнюю песнь на древнем языке, в которой со все большей мольбой повторялось древнее имя богини. Талиэн. Талиэн. Талиэн. И она пришла.

Глава тридцать вторая

ВОЗМЕЗДИЕ

Филина привязали к стулу в темной галерее. Он никак не мог унять дрожь. Элхар стоял позади него, с нетерпением ожидая начала пытки. Чуть погодя другие телохранители притащили Цитанека. Когда Филин попытался поприветствовать друга, Элхар гаркнул: «Молчать!»

Вскоре к ним присоединилась Исива. Ее платье зашелестело по полу, когда она, как привидение, подплыла к Филину. Заметив, что он дрожит, она ухмыльнулась.

Слуги принесли столик и жаровню с углями на железной подставке.

— Поставьте рядом с мальчиком, — велела Исива, загадочно улыбаясь. — Мне кажется, ему холодно. — Филин почувствовал жар, исходивший от углей, но дрожать не перестал.

Наконец пришла Минцера. Она положила на столик длинный ящик, а рядом поставила кувшин. Потом из кармана вынула складной деревянный треножник и маленький металлический котелок и положила рядом с остальными предметами. Миледи осмотрела все и кивнула. Она подошла к Цитанеку и прикоснулась к его лицу.

— Ты догадываешься, что я собираюсь сделать? — спросила она ледяным голосом. Молодой Лорд покачал головой, и она усмехнулась. — Тогда это будет сюрприз. — Она подошла к столику, открыла ящик, достала из него серебряный вертел и положила его на жаровню.

У Филина пересохло в горле; видения показывали ему, каких зверств можно ожидать от этой пары. Филин хотел поймать взгляд Цитанека. На искаженное от ужаса лицо Филина падал отсвет от огня, а лицо Цитанека было в тени.

— Не трогайте его, Исива. — Донесся из темноты хриплый голос Цитанека. — Пожалуйста, не трогайте его.

«Не трогайте его, Исива. Пожалуйста, не трогайте его». Почему-то голос Цитанека отчетливо слышался в потайных ходах. Норка предупреждающе сжала плечо Осла. Они были рядом с нишами, из которых можно было наблюдать, что происходит в редко используемой галереи.

Быстро, но бесшумно они отыскали место, откуда все было видно. Мышка оказалась слишком мала, чтобы заглянуть в глазок. Подавив раздражение, девочка подползла к потайному входу. Панель была довольно тонкая и хорошо пропускала звук. Она напряглась, чтобы расслышать ответ Исивы; они, должно быть, говорили о Филине.

— Пожалуйста, не трогайте его, — повторил Цитанек.

— Его судьба в твоих руках. Скажи мне, зачем ты спас королевскую ведьму?

— Я же сказал вам! Потому что Ученый Король казнил бы вас за убийство Арры!

Она подошла к жаровне, выхватила вертел и воткнула его в ногу мальчика. Не в силах сдержаться, Филин закричал.

— Но я же говорю правду! — крикнул Цитанек.

Исива положила вертел обратно на жаровню.

— Правду? — презрительно рассмеялась она. — Возможно, это часть правды. Но, если честно, мне все равно. Откуда ты узнал, когда схватили Арру? Как твои сообщники нашли их? Кто тебе сказал? Филин? — Внезапно она повернулась к Филину. — Кто владеет тобой, твоей душой и телом? — Она схватила вертел и снова приблизилась к Филину. — Отвечай мне!

— Цитанек, — ответил он чуть удивленно.

Исива снова вонзила вертел ему в ногу, и ребенок закричал.

— Цитанек? — повторила Исива. — Цитанек? Что за двойную игру ты затеял, мой очаровательный маленький раб?

— Это все не так, — в отчаянии запротестовал Филин. — Ни в какую игру мы не играем — это правда. Ни политика, ни власть тут ни при чем. Я не орудие и не игрушка в его руках. Я отдал бы ему руку, если бы она ему понадобилась, но и он сделал бы то же самое для меня. Разве вы не понимаете? Мы — друзья.

Исива переводила взгляд с одного на другого.

— Вы что, все еще за дуру меня держите? Друзья! — Она выплюнула это слово, как ругательство. — У меня нет времени выслушивать эти басни, мальчишка. — Она повернулась к управляющей. — Приготовь имехай.

Минцера достала из ящика изящные серебряные щипчики, открыла каменный кувшин и щипцами достала несколько длинных тонких полосок какого-то светлого вещества. Она положила их в котелок, установила треножник и отошла в сторону.

— Очень полезная вещь имехай, — сказала Миледи ужасающе безразличным тоном. — Горит очень ярким белым пламенем. Однако смотреть, как он горит, неразумно, потому что это наносит непоправимый вред зрению. Элхар, держи его голову.

Элхар пальцами нащупал веки Филина и поднял их. Он крепко держал мальчика, пока Исива выбирала тлеющий уголек.

Красноватый отсвет от жаровни осветил ужасающую улыбку Исивы.

— Так ты говоришь, что отдал бы руку для своего друга, маленький Филин? А глаза свои ты вырвешь для него?

Сквозь музыку стали появляться очертания богини, будто она шла сквозь туман. Песня Керидена закончилась, но ее мощь еще звучала, как эхо.

— Госпожа Ветровея, — начал он.

Но она подняла руку.

— Я связана. Я пришла, потому что вы вызвали меня мощью, нуждой и музыкой, но мне нельзя отвечать на ваши вопросы, чтобы не нанести вреда. А этого я не могу себе позволить.

Музыка Арры тоже стихла.

— А мне вы можете ответить, Госпожа Ветровея? Я не жрец, я — Провидица Келланда.

— Это должны быть твои собственные вопросы. Кериден, я налагаю на тебя обет молчания. — Он склонил голову в знак повиновения, потом подхватил крупицу силы, оброненную Аррой, и снова вплел ее в музыку. — Спрашивай, Провидица. Я отвечу на три вопроса, — повелела богиня.

Арра припомнила все, что происходило до этого.

— Почему вы говорили, что поступили правильно? — спросила она наконец.

Талиэн слабо улыбнулась.

— Мы с моим братом поспорили. Я утверждала, что преданность, идеализм и решительность могут восторжествовать над эгоизмом, властью, привилегиями и беспощадностью. Он не согласился. Мы поспорили. Он выбрал поле игры: Двор Бараглафа, а я выбрала игроков: кучку детей из Трущоб. И я поступила правильно, они оказались сильнее.

— Каковы ставки? — спросила Арра.

— Если я проиграю, я откажусь от всяких прав на сердца народа Бараглафского Королевства; если проиграет он, то потеряет право на силу этого народа.

Арра колебалась, тщательно обдумывала третий вопрос. Керидену, наверное, захотелось бы узнать, кто из других богов противостоит ей, хотя, он мог и так уже догадаться; а может, его интересует, как эта потеря отразится на его богине. Но вдруг Арра вспомнила, что сказала Ветровея: это должны быть ее собственные вопросы.

— Как я могу помочь? — спросила она.

Поддерживай в Филине жизнь и рассудок, — ответила богиня, и ее голос начал медленно угасать. — Если сможешь. — Потом она сложила руки на груди, в точности как на своем изображении в Храме, и растворилась в музыке.

Уголек зловеще мерцал. Исива поднесла его к котелку с имехаем.

— НЕТ! — закричал Цитанек. — Прекратите! Я расскажу все. Я расскажу. Расскажу!

Исива положила уголек обратно в жаровню. Элхар отпустил Филина, и тот стал моргать, чтобы унять жжение в глазах.

— Итак, ты хочешь меня убедить, что готов весты себя разумно. Очень хорошо. Начнем с самого начала.

— Я никогда не хотел быть частью вашего плана, вы знали это. Я решил действовать против вас: я помогал Ридеву Ажеру. Мне казалось, он придумал отличный план. Недавно я убедился, что он просто хотел вывести вас из игры, чтобы самому посадить меня на Королевский трон и управлять мной. Я вырвал Арру из рук Элхара, чтобы расстроить планы Ридева, и ваши, честное слово. Я не знал, что вы, в конце концов, взяли Антрина, я думал, только Арру. Я так и сказал Верховному Жрецу Ветровеи — они с Аррой друзья. Я думал, он поможет мне вызволить ее.

— А Норка? — вставил Элхар.

— Я не имею никакого отношения к побегу Антрина, или, по крайней мере, я не собирался ему помогать. То, что там были и другие люди, было для меня таким же сюрпризом, я думаю, как и для Элхара.

— А маленький Филин, конечно же, совсем ни при чем, — усмехнулась Исива. — Ничего, что он задержал меня и моих телохранителей, пока ты спасал ведьму. Давай, давай, Цитанек, ты же собирался мне рассказать все. Ты этого еще не сделал. В твоих объяснениях столько же дыр, сколько в миракийских кружевах.

— Миледи, пожалуйста, поверьте мне: я кое-чему научился за это время. Мне, правда, невыносима мысль о том, что Филину причинят боль. Я больше не могу работать против вас, если это ставит под угрозу жизнь моего друга. — Он наклонился вперед, натянув удерживающие его веревки. В свете огня на его лице блеснули слезы. — Пожалуйста, Миледи. Я не смею просить вас о прощении, но, поверьте мне: я сдаюсь. Я буду помогать. Я буду делать все, что потребуется, в обмен на безопасность Филина. — На лице у него читались горечь и поражение. — Я буду вашим покорным псом, только, пожалуйста, не трогайте Филина.

Миледи посмотрела на него в упор, потом потрепала его по мокрой от слез щеке.

— Даже слезы. Как впечатляет. Никогда не подозревала, что ты такой хороший актер. Очень убедительно умоляешь, Цитанек, но не могу не заметить, что ты все еще не отвечаешь на мои вопросы.

— Что еще я могу вам рассказать? — с болью воскликнул он. — Филин сказал, зачем он пришел к вам: его видения показали ему, что произойдет с вами, если Элхар убьет подругу Короля. Возможно, он также увидел, что я пытаюсь расстроить ваши планы. Если даже вы не верите в то, что он хотел защитить вас, то уж в то, что он готов был рискнуть ради меня, вы должны поверить.

— С какой стати ему рисковать собой? С какой стати ему терпеть боль и увечья? — выкрикнула она, оборачиваясь к Филину. — Почему?

У Филина на ресницах дрожали слезы. И он ответил с отчаянием, ибо знал, что она не поймет его:

— Потому что я люблю его, Миледи; и я не ищу выгоды в любви, как это делаете вы.

Миледи Исива разглядывала его с непроницаемым выражением лица.

— А он тебя любит, мальчик?

— Да.

Цитанек снова обратился к Исиве:

— Пожалуйста, Миледи, послушайте меня. Я, действительно, сдаюсь. Я обещаю, что буду вашим послушным псом; я буду делать все, что вы от меня потребуете. Но, пожалуйста, не трогайте Филина.

Она повернулась к Цитанеку вполоборота; что-то в ее позе говорило о том, что он ее не убедил. Она не верила Молодому Лорду. Рассматривая ее жестокий профиль, он вдруг понял, что она намерена убить их обоих.

— Ты меня очень сильно огорчил, — сказала она, подходя к Цитанеку. — Но ты так жалобно, так трогательно умоляешь. Может, стоит дать тебе последний шанс. Но сначала ты должен быть наказан, Цитанек; я не позволю, чтобы ты так издевался надо мной.

— Накажите тогда меня, — взмолился он. — Только не Филина.

В ее голосе появилось злорадство; Филин даже почувствовал, как ядовито она улыбается.

— Но ведь тебе будет гораздо больнее, если я причиню страдания этому мальчику. — Она резко повернулась к Минцере. — Ослепи мальчишку.

— Я? — запротестовала Минцера. — Миледи…

— Спорить со мной? Делай. — В ее тоне угрожающе звучало предупреждение.

В какой-то момент Филин подумал, что Минцера откажется. На ее лице, обычно совершенно непроницаемом, сейчас читались ужас и отвращение. Миледи этого не видела; она отдала приказ и отвернулась. Минцера посмотрела на Филина, и он увидел, как в ее глазах мелькнула тень окончательного решения. Управляющая поклонилась.

— Как прикажете. Элхар!

Тот снова насильно открыл Филину веки и прорычал.

— Готово.

Филин следил за тем, как Минцера твердой рукой взялась за щипцы и поднесла светящийся уголек к котелку. Краем глаза он заметил, как Миледи рукой прикрыла глаза Цитанека. Когда Минцера близко поднесла уголек, в его свете стали видны следы слез на ее щеках. Потом она разжала щипцы. Уголек упал, и мир взорвался ослепительным белым пламенем.

Арра закричала. В ее видении заполыхало белое пламя, опаляя разум и ослабляя силу. Водоворот образов закружил ее. Она тонула в видениях, металась в пожаре пророчеств и блуждала в лабиринте предсказаний. Это было все равно, что дышать огнем или идти против ветра. Ее охватило отчаяние, давящее и сокрушительное. Безумие уже кривлялось и манило пальцем к себе. Ее душа пыталась бежать и была поймана.

Но разум Керидена был рядом. Его душа сияла и звала к жизни. Он дал ей свою силу, чтобы восстановить рассудок с помощью энергии его мозга. Она снова твердо стояла на ногах и могла взяться за работу. Это было пьянящее искушение. Ее собственный дар не был слаб, а Кериден щедро делился своим. Она могла бы забрать его весь и развить дар такой же мощный, как у Филина, о чем давно мечтала. Но нет, нужно было заняться другим. Ведь там был Филин, и он страдал.

Филин кричал. Образы полыхали в его голове. Это было слишком. Слишком! Прошлое, настоящее, будущее — все смешалось, как бусины в коробке.

На него накатывали волны пророчеств, забрасывая его яркими образами, как обломками корабля, и все дальше и дальше оттаскивая его от берегов здравого рассудка. Потом он, как уставший пловец, перестал бороться. Все это уже не имело значения. Слишком трудно было навести порядок в этом хаосе. Он больше не будет искать здравый смысл в своих видениях и затеряется в глубине истории. Его душа пыталась бежать и была поймана.

Арра чувствовала Филина. Он попался в паутину силы и порядка, которую она сплела из мощи Керидена. Она держала Филина, выстраивала его мятущиеся видения по порядку, пытаясь вернуть ему рассудок. Он отчаянно боролся с ней. Но он был нетренирован, а у нее была сила своя и Керидена.

Филин! Филин, послушай! — крикнула она, хотя он, казалось, ничем не показал, что слышит ее. — Это пройдет. Я знаю, что они сделали, но это безумие пройдет. Ты был не готов, но ты можешь справиться с этим.

Знание опередило ее мысленный голос. Она знала свою историю. Древние Хигафские номады проводили ритуал ослепления своих шаманов, чтобы они обрели полную силу. Это требовало тщательной подготовки, поскольку обряд высвобождал в разуме Провидцев бурю образов. Некоторые умирали или сходили с ума. Потом она припомнила слова Ветровеи: поддерживай в мальчике жизнь и рассудок. Если сможешь.

Филин оборвал крик, обвиснув на веревках. Исива, удивившись, подошла к нему.

— Что такое? Элхар, что это с ним? Филин! Филин! — Она потрепала его по щеке, но никакого отклика не добилась.

— Может, он сознание потерял? — предположил Элхар.

На другом конце комнаты Цитанек все повторял и повторял имя друга, будто молитву, спасавшую от боли. Минцера переводила взгляд с Молодого Лорда на свою хозяйку, потом на скрюченную фигуру Филина. Она снова наполнила железный котелок имехаем и положила щипцы рядом с жаровней. Потом осторожно вытащила стилет, спрятанный в рукаве.

— Миледи? Может быть, дать ему нюхательные соли? — сказала она, что-то протягивая Исиве.

Когда Миледи потянулась за тем, что, казалось, держала управляющая, Минцера схватила ее за руку, сильно рванула к себе и всадила стилет между ребер. Изумленный вскрик Миледи внезапно оборвался. Держа обмякшее тело Миледи одной рукой, она схватила щипцы и взяла уголек из жаровни.

— Элхар, — сказала она озабоченно, стараясь привлечь его взгляд. Затем бросила уголек на имехай.

Она прикрыла глаза от яркой вспышки; кожей она чувствовала жар пламени. Элхар рванулся к ней, но она толкнула тело Миледи ему навстречу. Он споткнулся, и Минцера успела отбежать с того места, где он в последний раз видел ее. Ее план сработал; Элхар теперь больше полагался на слух, чем на зрение, пострадавшее от ослепительного пламени имехая. Она сняла туфли и запустила одним в Элхара. Туфель упал у него за левым плечом. Когда он обернулся на звук, женщина прыгнула на него. Она нанесла удар в левую часть спины. Ее учили убивать не так; это был смертельный удар, но слишком медленный. Она тихо выругалась. Извиваясь в ее объятиях, Элхар высвободил правую руку. Его кинжал безошибочно вонзился в ее сердце.

— Господи, Минцера, зачем? — прошептал Элхар; дыхание его было прерывистым и булькающим. Рыча, он двинулся к Филину.

— Ты спросил, зачем, Элхар? — с вызовом произнес Цитанек из тени. — Затем, что в конце концов Минцера обрела свою собственную волю. Она вырвалась из-под власти Миледи и умерла свободной. А ты сможешь?

Элхар угрожающе пошел на связанного Лорда.

— Я убью тебя, Цитанек. Теперь ты моя добыча!

— В точности, как хотела бы Миледи, — ответил Лорд едко. — Она намеревалась убить нас обоих, я уверен. Минцера, должно быть, догадалась об этом.

— Я верен Миледи, — закричал Элхар. — Верен! — Он приставил лезвие к горлу Цитанека. — А ты можешь сказать то же самое?

Голос Цитанека был торжественным и немного печальным.

— А она-то была верна тебе, Элхар? Верность должна быть обоюдной, иначе один становится либо марионеткой, либо кукловодом. Я… я попытался быть верным моим друзьям.

После второй вспышки Мышка тихонько открыла защелку потайной двери и осторожно вползла в комнату. У нее, единственной из всей компании, не мельтешили перед глазами черно-зеленые искры, после того как Минцера убила Исиву. Пока Элхар боролся с управляющей, Мышка подобралась к Цитанеку. Она только начала развязывать узлы на веревках, а телохранитель уже угрожающе навис над ним, приставив нож к горлу. Тогда она с разбегу ткнула его в грудь.

Все еще полуослепший, Элхар от неожиданности выронил нож, но успел рукой схватить ее за рубашку. Изогнувшись, девочка выскочила из рубахи, как змея из своей кожи, оставив ее в руках Элхара, и отбежала подальше от него. Он пошел к ней, но через два шага рухнул на колени, зайдясь кровавым кашлем.

Мышка увидела отблеск света на металле и кинулась за отлетевшим ножом. Сжимая его в руке, она подошла поближе и остановилась в десяти шагах от Элхара. На его лице появилось удивление.

— Кто ты такая? — выдохнул он.

— Я Верность, — отчетливо сказала Мышка, — и Возмездие. — Она наблюдала, как глаза Элхара начали затуманиваться, а лицо — расслабляться. — И Умиротворение, — добавила девочка уже чуть мягче. И тут Элхар упал, медленно и тяжело, как подрубленное дерево. Но Мышка была уверена, что перед смертью на его лице мелькнула улыбка.

— Мышка? — неуверенно сказал Цитанек. — Я тебя не вижу.

Девочка подбежала к нему и перерезала веревки ножом Элхара.

— Быстрее, быстрее, — шептала она. — Возьми меня за руку, я тебя поведу.

— Но как же Филин? — запротестовал Цитанек.

— Минутку, — резко ответила она. — Я не могу делать все сразу.

Пока она вела Цитанека к потайному проходу, Осел и Норка отвязали Филина и поднесли его обмякшее тело к секретной панели.

— Что с ним? — спросила Норка. — Мне кажется, что он не без сознания. Филин!

От ее прикосновения мальчик дернулся и свернулся в клубок.

— Филин! — закричали Мышка, Норка и Хорек.

Цитанек забрал мальчика у воровки.

— Филин. — Это была мольба, исполненная боли. — Филин, — повторил он, но мальчик не откликался. — Филин, вернись! Не бросай меня. Ты мне нужен. Филин!

Хорек вынул из кармана камень Ветровеи. В темноте прохода он сиял ярким светом. В этом жутком сиянии Цитанек с отчаянной надеждой смотрел, как Хорек вкладывает камень в ладонь Филина. На секунду Филин сжал камень, но потом его рука обмякла. Камень выпал. В проходе повеяло ветром и запахло дождем. Цитанек склонил голову в невыразимой боли.

Норка осторожно дотронулась до его плеча.

— Мы не можем оставаться здесь.

Молодой Лорд поднял неподвижное тело Филина и молча пошел за ней. Они были на полпути к Королевским покоям, когда Филин вдруг прикоснулся к щеке друга.

— Цитанек? — жалобно спросил он. — Я не вижу тебя.

— Я здесь, Филин, — заверил его Цитанек, и в его голосе прозвучало облегчение. — Ты в безопасности.

Глава тридцать третья

ВСЕ УЛАЖИВАЕТСЯ

Филин тихо сидел у окна в гостевой комнате в Королевских покоях. Он подставлял лицо солнечному свету. Было очень тепло, и из садов тянуло сладковатым ароматом цветов. Он слышал, как позади него открылась дверь.

— Цитанек? — спросил он, не оборачиваясь. Это все равно было бесполезно.

Дверь закрылась. Шаги приблизились: это была походка не Цитанека. Перед внутренним взором Филина появилось лицо.

— Ваше Величество.

Король бережно обнял его за плечи и сказал:

— Тебя трудно удивить, Филин. Эх, мальчик, — вздохнул он. — Я даже и не знаю, как просить тебя об этом: но, пожалуйста, помоги. Я получил письмо от герцога Гитива. Он наотрез отказывается стать представителем Дома в Совете. Он назвал трех возможных преемников: один настолько извращенный, что даже Зарехаф перед ним меркнет, второй — очень доверчивый и продажный, третий — Цитанек.

Филин сглотнул слезы.

— Кериден считает, что мне обязательно нужно тренировать мой дар. Вы сказали, что меня трудно удивить, Ваше Величество, но мое внутреннее зрение еще очень ненадежно. Арра говорит, что я могу научиться управлять даром. Но и она, и Кериден полагают, что мне нужно поучиться в Школе Келланда в Каледане. Цитанек собирался поехать со мной. Что он сказал, когда вы назначили его?

— Я его еще не назначил. Филин, я не сделаю этого без твоего разрешения.

— Моего разрешения? Но это же абсурд. Вы же Король.

— Верно. Но я в большом долгу перед тобой, Филин. Если бы не ты, Арра погибла бы. Ты и твои друзья спасли мое королевство, мою корону и мою жизнь. Ты дорого заплатил за это. Поэтому ты, наверное, догадываешься, как мне нужен союзник в Совете: кто-то умный, порядочный и преданный. Но я в таком долгу перед тобой, Филин, что не могу — и не буду — отнимать у тебя больше, чем ты сам готов дать. Итак, можно мне его назначить, Филин?

Филин задумался; в голове его мелькали серебристые образы: Цитанек, чуть повзрослевший, сидит за столиком хассе с Королем и смеется; на шее у него золотая цепь Советника. Что-то перевернулось в душе Филина. Он склонил голову, чтобы не выдать слез.

— Как будет угодно Вашему Величеству.

Кетиран покрепче сжал его плечи.

— Филин, — протестующе сказал он.

Филин поднял голову. Щеки его были влажными от слез; но голос звучал ровно, когда он, вздохнув, сказал:

— С моего благословения.

Он не видел боли в глазах Короля, но слышал дрожь в его голосе:

— Спасибо, Филин.

Бараглафский Двор целую неделю обсуждал смерть Исивы Гитив от руки управляющей. Удивляло не столько убийство Исивы (остряки шутили, что странно то, что она вообще столько времени прожила), сколько то, что убила ее Минцера, как казалось, безгранично преданная своей Миледи. Но если убийство Советницы Гитив всех взбудоражило, то поиски преемника в Совете вызвали настоящую бурю. Вопреки всем ожиданиям, герцог, сын Исивы, отказался занять место в Совете. Тогда Ученый Король назначил своего кузена (и своего возможного наследника) Цитанека Анжибар-Гитива. Цитанек сразу поразил всех, выдвинув на первом же заседании Совета три возмутительных предложения: во-первых, неформальную организацию портовых рабочих признать законной Гильдией, а ее создателя, человека, известного под именем Акулья Наживка, именовать Мастером Гильдии портовых грузчиков; во-вторых, в знак высшего благоволения позволить использовать Королевский герб на вывеске грязной Трущобной таверны под названием «Улыбка Троллопа»; и в-третьих, с девяти Домов Советников взыскать сумму в 9000 империалов на обустройство школ в Трущобах и портовом районе, чтобы дети бедняков тоже могли учится читать и писать.

Никаких решительных противодействий предложения Цитанека не вызвали, хотя последовало оживленное обсуждение. После заседания Кетиран и Цитанек застали Арру и Мышку за сборами Филина.

Когда они пересказали, что происходило на первом в жизни Цитанека заседании Совета, Арра удивленно подняла брови:

— Должно быть, ты их очень озадачил. О чем ты думал, Цитанек?

Филин усмехнулся.

— Это же ясно, как день. Он просто хотел дать понять этой счастливой семейке змеюк в Совете, что им гораздо удобнее иметь во главе государства Ученого Короля, чем его, Цитанека.

Цитанек по-дружески обнял Филина за плечи.

— Угадал! — сказал он. — О, боги, как я буду скучать по тебе, Филин.

Глотая слезы, Филин прижался к Молодому Лорду и всхлипнул.

— Я тоже буду по тебе скучать, — признался он. — Но Арра сказала, что меня отпустят на каникулы через год. А если я буду очень-очень стараться, то, может быть, мне больше и не надо будет уезжать.

— Тогда, парень, очень-очень старайся. Год я как-нибудь выдержу, а вот два года без тебя я не смогу.

В конце концов Совет проголосовал за открытие школ. Вопрос об учреждении Гильдии портовых грузчиков отложили на некоторое время. Таверне «Улыбка Троллопа» позволили использовать на вывеске Королевский герб. Один из художников Ихавов нарисовал им новую вывеску: на ярко-красном платье смеющейся женщины теперь красовался Королевский герб. Кроме королевской милости Аркид приобрел, в знак благодарности от Дома Гитивов, надежный источник отличного спирта по умеренным ценам. Эль в «Троллопе» был все так же отвратителен, но постоянные посетители могли получить отличное бренди.

Художники Ихавов нарисовали Королевский герб еще на одной вывеске (уже в более традиционной манере) — на вывеске нового цветочного магазина, открывшегося в портовом районе. Магазин был куплен при помощи Венихара Гобез-Ихава, приемного дяди Амины Ихав. А Хорек и его отец получили постоянную работу в магазине родителей Мышки.

В ночь накануне отплытия Арры и Филина в Каледан в «Троллопе» был праздник. Аркид превзошел самого себя. Акулья Наживка беззастенчиво жульничал, играя в кости исмат, и выиграл у Цитанека с Венихаром кучу денег. Арра, Кериден и Венихар (когда его удавалось оттащить от костей исмат) музицировали. Филин так напоил Командора Бенека, что тот прочел свои стихи (которые, как ни странно, были неплохие). Хорек с Ослом упросили гвардейцев научить их Бараглафскому танцу с саблями. Мышка нарисовала смешные портреты всех присутствующих, чтобы Арра могла взять их с собой в Каледан. А Ученый Король сыграл с Норкой партию в хассе, и она (удивительно) ее выиграла.

Убирая фигуры хассе, Король прямо и пристально посмотрел на воровку:

— Норка, я хочу, чтобы ты кое о чем подумала. — Она чуть кивнула, и он продолжил: — Ты сама видела, что такое интриги придворных. У большинства Домов есть люди, подобные Горану у Ажеров. У меня есть Бенек — хороший человек, заметь, но не очень тонкий.

Норка засмеялась.

— Даже без формы. Кажется, я понимаю, что вы имеете в виду. Но, Ваше Величество, у меня есть нескромное желание стать самой молодой воровкой-Мастером. На это у меня может уйти год-два.

— Ну, а когда ты станешь Мастером?

— Тогда и поговорим снова, а пока предложите это Ослу.

Когда Норка вернулась в свое логово, было уже очень поздно. После вечеринки она вспомнила еще поручение Хижана. Девушка устало влезла на крышу и застыла. Кто-то побывал там до нее.

— Что ты здесь делаешь? — спросила она у Акульей Наживки.

Он пожал плечами.

— Я сварил кофе. Будешь?

Секунду она размышляла, злиться ей или радоваться. Радость перевесила.

— Спасибо. Как ты сюда попал?

— Тем же путем, что и ты.

Норка подумала об опасных досках и обманчивых черепицах и вздрогнула. Акулья Наживка был намного тяжелее нее.

— Значит, ты смелее, чем кажешься. Или глупее?

Акулья Наживка засмеялся.

— Смелый, пьяный, решительный, глупый, отчаянный. Выбирай. — Он налил кофе в кружку с обитыми краями. — Сахар класть? Я купил немного, — Она кивнула, он добавил сахар и протянул ей кружку. Когда она подошла, чтобы взять кружку, он поймал ее за руку и притянул к себе. — Где ты так долго ходила?

— По делам Гильдии. Акулья Наживка, уже поздно. Ты просто поддерживаешь разговор или к чему-то клонишь?

Он чуть передвинулся, так чтобы его плечо оказалось у нее под головой.

— Я клоню, — прошептал он ей в волосы. — Верь мне.

— Верить тебе? — расхохоталась она. — И это после того, как ты так неслыханно жульничал в кости?

— Норка, — упрекнул он ее, — тех, кто неслыханно жульничает, ловят.

Она зевнула и прижалась к нему.

— Несправедливо придираться к словам, когда я так устала.

Он улыбнулся с притворной хитростью.

— А в этом, моя милая воровка, и состоял мой план. Это единственный шанс переспорить тебя.

— Какое галантное отношение!

Очень медленно Акулья Наживка дотронулся до ее щеки.

— А я и не претендую на то, чтобы быть галантным, — уточнил он. Потом бережно обнял ее. — Ты не будешь сильно возражать, если я тебя поцелую?

В горле у нее застрял комок, но и сквозь него пробился смех.

— Я думала, ты негалантный. Зачем же ты спрашиваешь?

— Хорошее замечание, — признал он и поцеловал ее.