Когда ты станешь моей

Селия прищурилась:

– Не выдумывай!

– Но я говорю правду! Прошлую ночь я провела одна в гостевой спальне. Никто меня не побеспокоил, благодарение Богу!

– В доме Локвуда?

– Нуда, в Мейфэре. В элегантно и роскошно обставленной комнате с зажженным камином. Знала бы ты, как мне там понравилось!

– Могу себе представить. – Селия с плутоватой усмешкой склонила грлову набок. – Дорогая, имей в виду, если Локвуд и не посягнул на тебя минувшей ночью, рано или поздно он это сделает. Никто не оказывает девушкам покровительство за просто так.

Лаура понурилась. Потеребив подол платья, она пробормотала:

– Боюсь, ты права. Мне и самой это приходило в голову.

Что-то в ее тоне насторожило Селию. Уж не обидел ли ее Локвуд? Не обошелся ли с ней пренебрежительно и высокомерно в первый же вечер знакомства? С содержанками не церемонятся.

– Выше голову, милая! С такой внешностью, как у тебя, с твоими манерами ты найдешь другого покровителя, когда пожелаешь. И если Локвуд тебя чем-то задел, то…

– Нет-нет, – перебила ее Лаура. – Он ничем меня не обидел. Просто я не уверена, что поступаю правильно.

Наклонившись вперед, Селия дружески потрепала ее по плечу.

– Решение принимала не ты – сама судьба все за тебя решила. Ведь иначе ты просто умерла бы с голоду, глупышка. Это вопрос выживания, и только. И запомни: душа твоя всегда будет свободна. Она не принадлежит никому, кроме тебя самой, что бы там ни думали мужчины, которые берут наши тела на содержание.

– Надеюсь, ты права, – прошептала Лаура, еле сдерживая слезы. Селия вспомнила собственные горькие слезы, которые она проливала в ночь, когда граф лишил ее невинности. Ей было всего пятнадцать, но она оправилась от физических и моральных страданий на удивление быстро. И с тех пор сомнения в правильности выбранного пути никогда не смущали ее душу. Она уверилась, что знает, как устроен мир, и умела этим пользоваться.

– Рада, что Локвуд держался с тобой достойно. Выходит, я в нем не ошиблась. У жены его весьма скандальная репутация, а больше ничего худого в связи с его именем я, признаться, не слышала.

– Вот и расскажи мне все, что знаешь о его жене. Селия, нахмурившись, укоризненно покачала головой:

– Дорогая, запомни: такие, как он, никогда не женятся на девушках вроде нас с тобой.

Лаура мучительно покраснела.

– Я и сама это знаю.

– Ладно, не сердись. Еще бы тебе не знать. – Она поднялась с табурета и вынула из комода свой театральный костюм. – Эта особа живет на денежки Локвуда в Вене. Крутит то с одним, то с другим, нисколько не таясь. Говорили, это Локвуд ее отослал, чтобы не мозолила ему глаза. А еще я слыхала: дескать, она сама сбежала от него с очередным любовником. А еще прежде в особняке Локвудов убили грабителя. Он влез к ним в надежде чем-нибудь поживиться. Конечно, злые языки стали утверждать, будто это был не кто иной, как один из приятелей леди Элинор. Якобы она его приревновала и зарезала собственной рукой. А кое-кто считает убийцей и Локвуда. В общем, дело замяли, но с тех пор мадам живет за границей.

Лаура вздрогнула, как от удара. Щеки ее покрыла бледность.

– Да не переживай ты так! – усмехнулась Селия, прилаживая на голове парик. – Если бы твой Локвуд и впрямь был убийцей, его противники виги до сих пор кричали бы об этом с конька каждой крыши в Лондоне. Их ведь хлебом не корми, дай только позлословить о ком-нибудь из стана тори.

В дверь постучали. Служитель крикнул, что занавес вот-вот поднимут.

– Надеюсь, так оно и есть, – убитым голосом пробормотала Лаура.

– Да успокойся же ты наконец, дружочек! Локвуд богат и хорош собой. Все твои невзгоды остались позади, поверь!

Лаура вымученно улыбнулась. Селия всегда была к ней добра. Она и лгала-то по доброте сердечной.

Стоило подругам выйти из театра, как ледяной ветер едва не сбил их с ног. Селия набросила на голову капюшон роскошного плаща, отороченный мехом. Она поискала взглядом карету, которую должен был прислать за ней Белгрейв.

– Я подвезу тебя, милая, – пообещала она Лауре, но в это мгновение откуда-то из сумрака возник лакей в зеленой с золотом ливрее и церемонно произнес:

– Пожалуйте сюда, мисс Ланкастер.

Лаура узнала в нем Чарлтона, того, кто – она в этом нисколько не сомневалась – уложил ее вещи в саквояж и дорожный мешок в лачуге Макфина. Это он доставил розы в гримуборную.

– Благодарение Богу, – с чувством произнесла Селия. – Ты поедешь домой как настоящая леди. В карете, с лакеем!

Экипаж, присланный за Селией Белгрейвом, казался детской игрушкой в сравнении с вместительной каретой, запряженной четверкой лошадей, которая ждала Лауру. На дверцах роскошного экипажа красовались гербы Локвуда.

Лаура замедлила шаг. Еще немного, и она ударилась бы в бегство. Селия угадала, какие чувства переполняют ее душу, и схватила ее за руку, горячо зашептав на ухо:

– Не будь идиоткой, дорогая! Это в любом случае лучше, чем драить полы или нянчить визгливых младенцев в богатом доме!

Напутствовав таким образом подругу, Селия поспешила к своему тильбюри. Лаура проводила ее взглядом, а потом спросила Чарлтона:

– Куда вы меня повезете?

– На Фрит-стрит, мисс. Позвольте вам помочь. – Он услужливо распахнул дверцу кареты.

Лаура, поежившись под порывом ветра, поставила ногу на подножку. Лакей помог ей подняться. Еще мгновение, и дверца захлопнулась. Путь к отступлению был отрезан.

Карета быстро покатилась по булыжной мостовой. Фрит-стрит – тихая улица на окраине фешенебельного Мейфэра, недалеко от особняка Локвуда.

Горячие кирпичи уютно согревали ноги. Лаура откинулась на подушки. Тело ее нежилось в этом роскошном экипаже, тогда как душа пребывала в смятении. Вот, оказывается, как недорого стоили все ее принципы. Она рассталась с ними ради жизненных удобств… Наверняка первым, кого она встретит в своем новом жилище, окажется Малькольм с его бесстрастно предупредительными манерами, с непроницаемым выражением лица. Уж кто-кто, а он нисколько не сомневался: она не сможет устоять перед искушением, согласится на роль мнимой любовницы графа. И оказался прав…

Вскоре карета остановилась у симпатичного двухэтажного дома из красного кирпича. Все окна были ярко освещены. Чарлтон помог ей выйти из кареты и провел к крыльцу.

«Вот и все, – пронеслось у нее в голове, когда она медленно, неуверенно всходила по ступеням. – Пути назад нет».

Войдя под этот кров, она будет вынуждена здесь остаться, пока не выполнит условия договора.

Не успела она подняться, как дверь распахнулась и на пороге появилась Бекки. Глаза служанки так и сияли от радостного возбуждения.

– Мне приказано вам прислуживать, мисс. Я тут при вас одна, пока не подыщут других слуг.

– Рада тебя видеть, Бекки. – Лаура с тревогой озиралась по сторонам.

Справа от входа находилась гостиная. Сквозь раскрытую дверь Лаура разглядела богатое убранство. Напротив возвышалась лестница, которая вела на второй этаж. В доме наверняка имелось еще несколько комнат, а также кухня, кладовки, буфетная, помещения для слуг. За окном раскачивались ветки деревьев. Лаура напрягла зрение. Там был небольшой садик. Приятно, должно быть, в нем прогуливаться погожими днями.

– Стол уже накрыт к чаю, мисс, – важно произнесла Бекки. – Старшая кухарка прислала вам ужин. Пока ведь тут некому стряпать. Вещи ваши снесли в спальню.

Вот так. Все решилось словно бы без ее участия. Ее нехитрое имущество было сложено наверху, в незнакомой спальне, которую она отныне должна будет считать и называть своей.

«Интересно, сам Локвуд выбрал этот дом? – Она пожала плечами. – Разумеется, нет. Он поручил это своему верному помощнику, своей правой руке – Малькольму. Тот позаботился о мебели, посуде, даже о каждой мелочи, о челяди. Локвуд же ограничился тем, что выбрал меня…»

Как ни странно, но мысль эта привела ее в хорошее расположение духа, и она легко взбежала по лестнице следом за Бекки. Маленькая служанка вела себя теперь гораздо смелее. Она больше не прятала глаза и была, казалось, в восторге от своей новой должности.

В камине весело полыхал огонь. Сводчатые окна выходили на улицу. Напротив камина располагалась просторная кровать, деревянный пол был почти полностью укрыт толстым пушистым ковром. В углу Лаура заметила платяной шкаф и изящный комод. Рядом помещались туалетный столик с зеркалом и несколько стульев. В целом все выглядело очаровательно, мило и очень женственно. Настоящий рай по сравнению с адом, в котором она жила прежде.

Заметив на каминной полке вазу с букетом роскошных белых роз, Лаура прерывисто вздохнула. Кто-то позаботился и об этом. Лишь для того, чтобы она почувствовала себя женщиной, а не только деловым партнером Локвуда.

– Мисс, – негромко произнесла Бекки, и Лаура обернулась. – Спасибо вам на добром слове, что приказали меня отрядить вам в услужение.

Лаура улыбнулась. Это было одним из ее условий участия в сделке. Когда она объявила это Малькольму, тот был несказанно удивлен, но тотчас же согласился.

– Уверена, мы с тобой замечательно поладим, Бекки. Ты мне кажешься смышленой девушкой.

Щеки Бекки стали пунцовыми.

– Спасибо вам, тысячу раз спасибо, мисс. Видели бы вы старшую кухарку, мисс! Она же ведь не хотела меня отпускать, но Крэнфорд ей сказал: мол, не ее это ума дело. Он сказал: это сам мистер Малькольм приказал. И как только она не лопнула от досады!

– Могу себе представить, – усмехнулась Лаура и стала раздеваться при помощи Бекки. Она облегченно вздохнула, освободившись от тесного корсета, и надела свое домашнее платье.

– Желаете, я вас причешу, мисс? Я осторожно, чтоб не сделать вам больно. Я быстро учусь.

– Нисколько в этом не сомневаюсь. – Лаура уселась на мягкий пуф у туалетного столика, и Бекки принялась вытаскивать из ее прически шпильки. Когда она взяла в руку щетку для волос и стала плавно проводить ею по длинным медно-рыжим локонам, Лаура зажмурилась от удовольствия.

«Как легко привыкать к хорошему, – шепнул ей внутренний голос. – Но ведь за все приходится платить, и порой слишком дорого…»

Однако Лаура решительно отогнала от себя эти мысли. Не теперь. Когда-нибудь потом она поразмыслит о себе, об опасностях своего нового положения, о Локвуде, а нынче никто и ничто не помешает ей предаться безмятежному отдыху.

Лауре не хотелось идти в столовую, и она велела Бекки подать ужин в спальню. Девочка поставила на столик поднос с роскошной трапезой, состоявшей из холодного цыпленка, сыра и еще теплого белого хлеба. В большой фарфоровой чашке дымился шоколад.

– А ты сама успела поесть? – спросила Лаура.

Получив отрицательный ответ, она велела девочке отправиться в кухню и сытно поужинать всем, что там найдется. После же сказала затопить для себя печь, не жалея угля и дров.

Бекки кивнула и бросилась прочь с радостно-изумленной улыбкой на губах. Наверняка обе они, хозяйка и госпожа, чувствовали сейчас одно и то же: судьба смилостивилась над ними и позволила перебраться из ужасной действительности в волшебную сказку. Лауре оставалось только надеяться, что сказка окажется долгой как для нее, так и для Бекки.

В гостиной было тепло и уютно. Снаружи слышались завывания ветра, а на столе горели свечи, в камине плясал огонь. Лаура обмакнула перо в чернильницу и поставила подпись на последнем из документов, поданном ей секретарем Локвуда. В душе она молилась о том, чтобы это не стало роковой, непоправимой ошибкой, о которой она потом станет горько сожалеть.

– Если у вас имеются какие-нибудь вопросы, мисс Ланкастер, – бесстрастно произнес Малькольм, – то теперь самое время их задать.

– О нет, время упущено. – Лаура вздохнула и с грустной улыбкой пояснила: – Вопросы были уместны, пока я это не подписала.

– Вы, безусловно, правы, – кивнул Малькольм, – но было бы желательно избежать малейшего недопонимания между сторонами, каковое могло бы впоследствии повлечь за собой недоразумения различного толка.

Настало время вечернего чая, и в комнату вошла Бекки с тяжело нагруженным подносом. Когда она удалилась, водрузив свою ношу на стол, Лаура обратила вопросительный взгляд на Малькольма. Секретарь молчал.

– Не уверена, что поняла вас, сэр. О чем вы?

Малькольм бросил в чашку кусок сахару и налил изрядное количество сливок.

– Было бы желательно, мисс Ланкастер, – кашлянув, произнес он, – чтобы вы не питали никаких иллюзий относительно возможности более длительных и тесных взаимоотношений с графом, чем это оговорено в контракте.

– Вы что же, сэр, считаете меня полной дурой?! – вспылила Лаура.

– Мисс Ланкастер, я считаю вас особой весьма достойного происхождения и тонкого воспитания, а потому нахожу уместным теперь же вас предупредить: мужчины непостоянны. Не рассчитывайте на прочную привязанность со стороны графа.

– Откуда вам может быть известно, каково мое происхождение? – требовательно спросила Лаура, оставляя в стороне вопрос о воспитании. – Я уже не раз зам говорила: все, что мне нужно от нашей с лордом Локвудом сделки, – это возможность вернуться домой. Я с нетерпением буду ожидать окончания срока нашего соглашения.

Малькольм задумчиво склонил голову набок.

– В таком случае, мисс Ланкастер, этот деликатный вопрос можно считать улаженным. Теперь я намерен передать вам распоряжения графа касательно прислуги и вашего обихода. Служанка, которую вы для себя выбрали, останется здесь. Вы можете высказать мне любые свои пожелания относительно остальных слуг. Если ваших распоряжений на сей счет не последует, я в ближайшее же время отряжу сюда кухарку, мальчика-рассыльного, а также кучера для вашего экипажа. Граф считает, что вам необходим личный выезд для посещений театра, поскольку он не исключает, что вы пожелаете продолжать свои… выступления на сцене.

– Разумеется, пожелаю, – кивнула Лаура, пригубив свой чай. – Я не могу позволить себе лишиться надежного заработка. Мало ли что придет на ум лорду Локвуду. Вдруг он пожелает расторгнуть контракт и я останусь ни с чем?

Малькольм взглянул на нее с уважением и приязнью.

– Позвольте вам заметить, мисс Ланкастер, вы на редкость рассудительны для ваших юных лет. Это в высшей степени разумное решение. Но перейдем к прочему. С вашего позволения я быстро вам зачитаю список других распоряжений графа. Итак. В ближайшие дни вам предстоит посетить несколько модных магазинов, к вам доставят модистку, башмачника и белошвейку. Его светлость желает, чтобы вы, когда станете его сопровождать, были одеты подобающим образом. А в случае если вам потребуется наставление в некоторых вопросах, я уполномочен лордом вам таковое преподать.

– Наставление? В чем? Соблаговолите объясниться, – нахмурилась Лаура.

– Находясь в обществе лорда Локвуда, – кашлянув, проговорил Малькольм, – вы будете знакомиться с влиятельными людьми. К ним можно обращаться согласно установленным правилам.

– Вы с его светлостью не ошиблись. Я действительно не знаю, как правильно приветствовать титулованных особ: маркизов, графов, баронетов. – Помолчав, Лаура деловито прибавила: – Но в остальном я неплохо образована. Надеюсь, его светлости не придется за меня краснеть. Живя в Виргинии, я окончила академию мисс Спент-велл для юных леди, а когда мне исполнилось семнадцать, переехала в Париж, где училась музыке и французскому у мадемуазель Вилье. Умею вышивать, писать маслом и акварелью, танцевать менуэт, котильон, кадриль и вальс, хорошо держусь в седле. Я брала уроки хороших манер, пения. Меня научили грамотно и изящно излагать мысли на бумаге. Вот, пожалуй, и все. – И она выжидательно взглянула на притихшего Малькольма. Секретарь тряхнул головой.

– Смею вас заверить, мадемуазель Ланкастер, то, что вы сейчас перечислили, превзошло самые мои смелые ожидания. Думаю, ни один из мужчин не стал бы требовать большего от своей спутницы.

Он поспешно допил чай и поднялся из-за стола. Лаура, встав, кивнула ему на прощание.

– Соблаговолите передать графу, что я устроена со всем возможным комфортом и благодарна ему за это. Постараюсь ни в чем его не разочаровать и жду того же от него самого. Прощайте, сэр.

– Всего… наилучшего, – с поклоном пробормотал Малькольм.

Когда Бекки затворила за ним дверь, Лаура принялась восстанавливать в памяти только что законченную беседу. Она не сомневалась: все, слово в слово, будет немедленно передано Локвуду.

Вот и отлично!

Глава 7

– О, мисс! – Бекки, неотрывно смотревшая в окно, всплеснула руками. – Карета его светлости у крыльца! Вам пора!

От волнения у Лауры застучало в висках, однако она сумела сохранить внешнее спокойствие и бесстрастно ответила:

– Я готова.

Но в этом утверждении была лишь доля правды. Целую неделю она добросовестно зубрила, как правильно именовать титулованных особ Англии, а в промежутках между занятиями обзаводилась роскошным гардеробом, посещая модные магазины, мастерские шляпниц, башмачников, перчаточников. Наряд, в котором она должна была осуществить свой первый выход в свет в обществе Локвуда, был во всех отношениях безупречен. Что же до прически, то ею занимался пару часов назад самый модный парикмахер города. Но… единственное, к чему она оказалась совершенно не готова, это к встрече с самим Локвудом. Перспектива провести с ним весь предстоящий вечер повергала ее в трепет.

– Еще бы, мисс! – захлебываясь от восторга, выпалила Бекки. – Вы просто прелесть как хороши!

– Ты сегодня славно потрудилась, – с улыбкой похвалила ее Лаура.

Девочка пристально следила за каждым движением парикмахера, пока он сооружал замысловатую прическу из роскошных волос ее юной госпожи, а когда с этим было покончено, заявила, что сумеет сделать такую же, когда мисс Лауре будет угодно.

Мальчик-рассыльный отворил дверь лакею Локвуда, и Лаура, на плечи которой Бекки набросила роскошную меховую накидку, подала ему руку. С царственной неторопливостью, с высоко поднятой головой Лаура начала спускаться по ступеням крыльца, молясь, чтобы его светлость не догадался, как горько она сожалеет, что позволила вовлечь себя в эту игру. От мысли, что сегодня она предстанет перед лондонским высшим светом в качестве наложницы графа, ей едва не сделалось дурно.

Лакей довел ее до кареты и распахнул дверцу с гербом. Локвуд, стоявший возле роскошного экипажа, церемонным поклоном помог ей усесться на мягкие бархатные подушки.

– Вы нынче необыкновенно хороши, – с улыбкой произнес он, заняв соседнее место.

– Благодарю вас, милорд. – Она слегка наклонила голову и принужденно улыбнулась ему в ответ.

«Боже, ну почему он так возмутительно, так невероятно красив? Разве можно в его присутствии сохранять трезвость рассудка и хладнокровие?» Ей стало не по себе. Тесный корсет открытого вечернего платья больно сдавливал грудь. Она расправила складки на подоле. Зеленый атлас приятно холодил кожу и ласкал взгляд.

– Я давно уже не бывала в опере, – сказала она, только чтобы нарушить воцарившееся молчание.

– Вот как? А вам нравится слушать пение, мадемуазель?

– Очень. Мадам Каталани неподражаема!

Джулиан приподнял бровь.

– Вам уже выпало счастье побывать на ее выступлении?

– Да, в Париже.

– Конечно же, в Париже. Где же еще? – подхватил он с легким оттенком не то насмешки, не то недоверия.

Лаура нахмурилась, не зная, что на это ответить. Он ее нарочно поддразнивал, но это почему-то не показалось ей обидным. Они ведь почти не знакомы. Он имеет все основания думать о ней все, что угодно: сомневаться в ее правдивости, в отсутствии привычки чем-либо хвастаться и преувеличивать свои достоинства, образованность и эрудицию. А вдобавок он так хорош собой. Она искоса взглянула на него, и сердце ее забилось быстрее. Одет по последней моде, элегантен и строен, красив, как олимпийский бог. Все в его облике дышит благородством.

На душе у нее стало немного легче. Мысль о том, что Джулиан Норклифф, шестой граф Локвуд, выбрал себе в спутницы именно ее, придала ей сил и бодрости.

«Интересно, – подумала она, – какова из себя его супруга? Какой надо быть, чтобы решиться оставить такого мужа и пуститься в бега? Предпочесть благословленные церковью объятия безупречного во всех отношениях мужчины грешным соитиям с любовником?».

И тут же она мысленно спросила себя: можно ли устоять против чар его светлости? Смогла бы она сама отвергнуть его грешную любовь, предложи он ей близкие отношения?

Пульс ее участился, к щекам прилила кровь. Ответ напрашивался сам собой. Она буквально сгорала от стыда. А Локвуд не сводил с нее внимательного, полунасмешливого взгляда своих темных, с янтарным отливом, глаз. Пытка закончилась, лишь когда карета подъехала к Королевскому театру.

Глядя на свою спутницу, Джулиан то и дело вспоминал слова Малькольма о приятном сюрпризе, который ждал его в лице мисс Ланкастер. Секретарь был тысячу раз прав! Она действительно оказалась подлинной находкой: мила без жеманства, умна и остроумна без язвительности, скромна не напоказ и великолепно владеет собой. Настоящая светская леди! Могли он надеяться, что среди подопечных мадам Деверо отыщется такое сокровище? Сводница, прежде чем познакомить его с Лаурой, утверждала, что та вдобавок еще и целомудренна. Он не склонен был верить ее словам, но… все же это его заинтриговало.

В антракте Джулиан предложил Лауре пройтись по фойе и набросил на ее оголенные плечи невесомую накидку, которую она сняла во время представления. Разумеется, полупрозрачный палантин не давал тепла, а служил лишь украшением ее слишком открытого платья.

Когда они вышли из ложи, Джулиан предложил Лауре руку. Та замешкалась. Тогда он полуобнял ее за тонкую талию, и все ее тело пронизала дрожь.

– Что за холод! – с чувством произнес он, склонившись над ней. – Вам следовало бы надеть теплую шаль или меховое манто!

– У меня есть и то и другое, милорд, – улыбнулась Лаура, – благодаря вашей щедрости. Но они не сочетались бы с этим роскошным платьем.

– Выходит, – с тонкой улыбкой отозвался он, – вы жертвуете своим здоровьем ради того, чтобы платье чувствовало себя комфортно и могло собой гордиться! Какая несправедливость.

Лаура весело рассмеялась, и они прошли дальше.

– Ваша заботливость согрела меня, милорд. В сравнении с ней любое манто неизбежно проигрывает.

«Да, – мелькнуло в голове у Джулиана. – Она блестяще ведет свою партию, ничего не скажешь!»

Стоило им выйти в фойе, как взгляды едва ли не всех находившихся там мужчин обратились к Лауре. Она была восхитительна. С румянцем на щеках, с горящими от радостного возбуждения глазами, с мечтательной полуулыбкой на алых губах. Мало кто узнал бы в этой обольстительнице, одетой по последней моде, раскованной без развязности, уверенной в себе, ту скромную худенькую актрису жалкого театрика, которая в разговоре с Локвудом не знала, куда девать руки от смущения, и прятала глаза, блестевшие от голода.

– А-а, Локвуд! Рад видеть тебя, друг мой!

Из-за колонны к ним вышел плотный господин небольшого роста в напудренном парике. На его камзоле красовались несколько жирных пятен, панталоны пузырились на коленях.

– Добрый вечер, Сэндридж, – с легким кивком ответил Джулиан, принужденный остановиться, поскольку собеседник загородил дорогу ему и Лауре.

Лорд Сэндридж широко улыбнулся и перевел взгляд на Лауру.

– Ты что же это, в меломаны записался? Не помню, чтобы мне прежде доводилось встречать тебя в опере.

– Ну не скажи, – усмехнулся Локвуд. – Я здесь иногда бываю. Не все же время скучать в парламенте.

– Но я ни разу тебя здесь не видел! – настаивал на своем Сэндридж. – Бьюсь об заклад, ты пришел в оперу только ради своей спутницы, ведь так, мисс?..

Джулиан отступил на полшага в сторону и проговорил, отвечая на невысказанный вопрос толстяка:

– Лорд Сэндридж, позвольте вам представить мисс Лауру Ланкастер.

– Что-что? Уж не из йоркширских ли вы Ланкастеров будете, мисс?

Лаура с очаровательной светской улыбкой покачала головой:

– Нет-нет, милорд. Я не из них.

Джулиан увлек ее прочь, кивнув на прощание Сэндриджу, которого ему пришлось оттеснить в сторону. Он еле сдерживал ликование. Замечательно, что первым на их пути оказался этот болтун. Теперь новость об очаровательной подруге Локвуда пронесется по светским гостиным со скоростью урагана. А для начала Сэндридж оповестит об этом всех знакомых, кто нынче решил послушать оперу.

Все вышло именно так, как Джулиан предполагал. Когда в конце антракта они с Лаурой вернулись на свои места, взгляды всех зрителей из лож и первых рядов партера обратились к ним.

В начале второго действия Лаура отвела от лица бинокль, который уступил ей Джулиан, и с нескрываемым удивлением прошептала:

– Вы пользуетесь фантастическим успехом. На вас смотрит едва ли не весь зрительный зал.

– Не на меня. Это вас они с таким любопытством разглядывают, – поправил ее Джулиан.

Лаура едва заметно пожала плечами:

– Вы полагаете?

– Я в этом убежден.

В этот момент тенор начал исполнять знаменитую арию. Лаура вся обратилась в слух. Джулиан любовался ее точеным профилем, чистым высоким лбом и благородной посадкой головы. Глубокий вырез платья, украшенный золотым шитьем, подчеркивал красивую грудь, вздымавшуюся в такт дыханию. Девушка была просто прелестна!

Но вот ария закончилась.

– О, я узнала Селию! – понизив голос, сказала Лаура и кивнула в сторону ложи напротив. – Вон она, в первом ряду со своим другом Белгрейвом. И тоже смотрит сюда, на нас с вами, сквозь бинокль.

– Значит, в очередную свою встречу перед репетицией вы с ней обменяетесь впечатлениями, – улыбнулся Джулиан.

После представления к Джулиану в фойе подскочил щеголеватый молодой человек в синем бархатном камзоле и белоснежных панталонах.

– Рад видеть тебя, Локвуд. Давненько не встречались.

– Я в последнее время был очень занят, Эллсуорт.

– В самом деле? – Юноша уставился на Лауру. Взгляд его красноречиво говорил, что он догадывается, чем именно был занят лорд Джулиан. – Теперь в клуб, да?

– Нынче никак не получится. – Джулиан кивнул ему и направился к выходу, ведя Лауру под руку. Юноша проводил их завистливо-восхищенным взглядом.

Вереница экипажей растянулась от здания театра вдоль всей Хеймаркет, словно гигантская змея. У кареты их дожидался лакей. Он распахнул дверцу, и Джулиан помог Лауре войти, а сам уселся с ней рядом. Застоявшиеся лошади помчались по булыжникам бодрой рысцой.

– Спасибо за чудесный вечер, – сказала Лаура. – Боюсь, Каталани не понравилось, что публика обделила ее вниманием, сосредоточив его на нас с вами.

Джулиан беззаботно рассмеялся:

– Лондонская публика предпочитает экспромтные представления зрителей, вроде нас с вами, чем тщательно отрепетированные спектакли, какие дают актеры на сцене. По-моему, мы нынче имели большой успех. Разве что аплодисментов не дождались. Надеюсь, эта новая роль пришлась вам по душе?

– Весьма, – кивнула Лаура. – Но мне невдомек смысл этой шарады. Ради чего затеяна игра?

– Ради осуществления моих целей. Первый шаг сделан. Все прошло блестяще благодаря вам. Вы просто рождены для воплощения этого образа.

– Спасибо за комплимент, милорд, хотя он несколько двусмыслен. Ведь я сегодня перед почтеннейшей публикой изображала куртизанку.

– Я только хотел сказать, мисс Ланкастер, – поспешил успокоить её Джулиан, – что у вас несомненный драматический талант. Вы его растрачиваете попусту, изображая пастушку в театре Трогмортона.

– Это еще что! Не так давно я представляла уродливую старую горбунью!

– Не иначе как в «Макбете»?

– Угадали. Я играла одну из трех ведьм, и хотя слов у меня было больше, чем у двух других, то и дело ловила себя на том, что завидую Селии. Ведь она была леди Макбет!

– А вам безумно хотелось получить эту роль?

– Еще бы!

Занятые этой беседой, они и не заметили, как карета преодолела путь от театра до дома Лауры. Когда лошади остановились и лакей, спрыгнув с запяток, открыл украшенную гербом дверцу, Джулиан поймал себя на мысли, что эта славная девушка, за несколько дней сытой и беспечальной жизни так посвежевшая и преобразившаяся, – настоящий подарок судьбы. Своим присутствием, своей остроумной болтовней она рассеяла его мрачное настроение. Расставаясь с ней, он вдруг понял, что в течение всего минувшего вечера чувствовал себя почти счастливым. Словно чья-то легкая рука сняла с его плеч бремя тяжелых забот. И в который уже раз он поздравил себя с удачным выбором. Более чем удачным.

На лицах всех без исключения собравшихся в просторном задымленном помещении читалось одинаковое выражение алчности и азарта. Лишь у некоторых пугливо-растерянно бегали глаза. Все места за игровыми столами были заняты. Ни одной леди здесь и в помине не было. Лишь несколько женщин, о морали которых легко можно было судить по развязным манерам и пестрым безвкусным одеяниям, переходили от одной группы мужчин к другой.

Игорный ад.

Лаура поежилась. Она не была готова к тому, что Локвуд заставит ее посетить такое заведение. Она предпочла бы прием в каком-нибудь роскошном особняке, где за чайным столом ведутся неспешные беседы о погоде и последних политических событиях.

Но выбор был за ее нанимателем, поэтому она ничем не выказала своего недовольства. Когда Джулиан спросил ее, играет ли она, то из ее уст послышался бесстрастный ответ:

– Нет. Все то время, что я прожила в Лондоне, у меня не было на это денег.

– А в Париже? – с дразнящей улыбкой спросил он.

– Париж я покинула почти ребенком.

– Но теперь-то вы уже не дитя! Я намерен вас научить игре в кости. Пойдемте же. Вот и стол как раз освободился.