Греховные тайны (Том 2)

      - Любовь - это великий убийца. Любовь - это путы на ногах. В ней можно так крепко увязнуть... Только посмотри на Изабель. Бедняга. Я могу посочувствовать даже Уиттэкеру. Но не сильно. Твердолобый янки!
      К тому же он меня всегда ненавидел.
      - Вообще-то я любила одного человека...
      - Ну, конечно, любила - того старикана, что оставил тебе денежки. Но с ним ты была в полной безопасности. Никто ведь не живет вечно.
      - Да нет, это не то.
      Кристиан не могла припомнить, чтобы она рассказывала ему об Эрнесте Уэкслере. Что еще, интересно, она ему наговорила? Однако сейчас она чувствовала себя слишком усталой, чтобы тревожиться или спорить по этому поводу.
      - Если кого-то любишь, значит, ты уже не свободен.
      Любовь - это тюрьма. Лучше искать не любовь, а любовника номер один.
      Кристиан потом не смогла точно припомнить, так ли он говорил или все перепуталось в ее затуманенном мозгу.
      Яркий луч солнца упал на смятую постель. Кристиан казалось, будто она плывет в глубоком темном колодце.
      А в ушах звучали слова: "Ищи номер один... Всегда ищи номер один".
      Глава 9
      Это напоминало премьеры тридцатых годов, золотого века Голливуда. Мощные прожекторы освещали площадь перед Китайским кинотеатром Граумана на бульваре Голливуд. С улицы ко входу в кинотеатр вела красная ковровая дорожка, огороженная веревочными заграждениями, за которыми толпились тысячи любителей кино. Кричали, приветственно махали руками. Фотокорреспонденты и просто фотографы, яростно расталкивая зевак, стремились занять место поудобнее, чтобы видеть вереницу автомобилей, из которых высаживались знаменитости.
      Подъехал белый лимузин, уткнулся носом в тротуар, словно Моби Дик <Кит, о котором рассказывается в романе Г. Мелвилла "Моби Дик, или Белый кит" (1851).>, и толпа разом стихла. Инстинктивно поклонники сразу поняли, что это тот самый автомобиль, которого они ждали. Все затаили дыхание. В следующий момент толпа снова разразилась дружными приветствиями - из машины вышел Стив Романо, красивый до умопомрачения в белом фраке с белым галстуком-бабочкой поверх черной шелковой рубашки, ослепительно улыбающийся зрителям. Вот он повернулся к машине, с небрежным изяществом протянул длинную сильную руку и едва заметным движением подтолкнул в свет прожекторов ту, которую все ждали с таким нетерпением, пытаясь решить главную загадку сегодняшнего дня - в чем будет одета Изабель? Знаменитость номер один...
      Изабель слегка покачнулась на высоких каблуках.
      Стив подхватил ее под локоть, поддержал. После минутной благоговейной тишины толпа разразилась бурными аплодисментами.
      Изабель выглядела поистине внушительно - она решила, что нет никакого смысла скрывать очевидное - и в то же время величественно. Пышные черные кудри схвачены серебристой лентой, лицо обрамлено мягкими тонкими завитками. Платье было специально сшито для этого случая знаменитой мадам Ла Ветта, которая создавала роскошные туалеты на один раз для самых шикарных заказчиков. Платье из легчайшей черной тафты волнами спускалось до самой земли. Его глубокий вырез приковывал внимание к пышной груди Изабель, которая теперь вызывала почти благоговейное восхищение.
      Они стояли рядом, рука в руке, ослепительно улыбаясь. Прекрасная пара. Стив наклонился к Изабель и запечатлел на ее губах нежный поцелуй. Фотографы буквально обезумели. Потребовали повторить. Стив повиновался. В угоду поклонникам Изабель устроила небольшое представление - прикрыла глаза, изображая легкий обморок, начала обмахиваться руками. Публика безумствовала. Изабель завоевала себе славу всенародной звезды.
      Людям казалось, что она такая же, как они. Одна из них.
      Доброжелательная, земная, настоящая, любит окружающих ее людей. Они платили ей еще большей любовью и всеми силами старались это показать. Группа молоденьких девушек с длинными прямыми волосами подняла вверх плакат, украшенный орнаментом из маргариток:
      "Мы с тобой до конца, Иза!" Толпа поддержала их одобрительными возгласами.
      В зрительном зале Изабель сидела между Арран, воздушно-прекрасной в дымчато-голубом шифоне, и Кристиан, темной и загадочной на фоне огненно-красного шелка. Арран прилетела на премьеру фильма и собиралась остаться до рождения близнецов. По другую сторону от Арран сидел Бад Иверс. Стив Романо устроился рядом с Кристиан. Последнее время пресса часто связывала их имена. Внешне они казались хорошей парой. А кроме того, в их отношениях публика видела что-то скандальное, приятно щекочущее нервы. Подумать только - зачал близнецов с одной из сестер, а теперь завел роман с другой! Притом что сестры, по всей видимости, продолжают оставаться в дружеских отношениях между собой.
      Может быть, они его делят? С другой стороны, чего еще можно ожидать! Это же Голливуд.
      Все пятеро смотрели фильм с разными чувствами.
      Бад Иверс - в основном с гордостью, которая, однако, временами сменялась раздражением по поводу неудачного кадра или сожалением об упущенных возможностях.
      Арран и Кристиан, забыв и об Изабель, и о Стиве, затаив дыхание, следили за перипетиями фильма, мучениями Марии, ее отца, за фанатичным бандитом Энрико Диасом.
      Стив Романо рассматривал себя во всех подробностях, отвлеченно, как на медицинском осмотре, замечая каждый штрих, каждый нюанс в своей игре и внешности.
      Может быть, вот эту едва заметную складочку под подбородком следует убрать, и лучше раньше, чем позже?
      Одно, во всяком случае, не вызывает сомнений - он больше никогда не будет сниматься в паре с Изабель.
      Слишком часто она его переигрывает.
      Изабель же с трудом узнавала себя на экране. В знаменитой теперь сцене драки на мокрой траве мексиканских джунглей действовала какая-то другая, незнакомая Изабель - худая, разъяренная сверх всякой меры. Сейчас она пыталась восстановить в памяти свои чувства в тот момент, когда кусала, царапала его, била коленом в живот. В конце фильма, когда полицейские ударами прикладов свалили Энрико на землю, Мария склоняется над ним, легонько касаясь пальцами его окровавленной груди. Смотрит на отца и не узнает его. Изабель же в этот момент смотрела на себя и думала: неужели это и в самом деле я?
      На экране поползли финальные титры под тихие, призрачные звуки флейты. Публика безмолвствовала до тех пор, пока эти звуки не набрали силу. После этого раздался как бы всеобщий дружный вздох, - затем - гром аплодисментов.
      - Кажется, удача, - пробормотал Бад Иверс.
      ***
      - Ну, девочки, за успех!
      Пробка ударила в крышу автомобиля. Стив наполнил бокалы - Изабель, Арран, Кристиан и свой. Они подняли тост.
      - Фу-у-у! - шумно вздохнула Изабель.
      Она беспокойно задвигалась на мягком кожаном сиденье, не находя удобного положения для своего утомленного позвоночника. Последнее время она могла либо сидеть очень прямо, либо стоять, либо лежать плашмя.
      Сейчас огромный живот торчал у нее прямо перед глазами, твердый, как камень. И там постоянно что-то происходило. Она чувствовала сильную жажду. Залпом осушила бокал. Стив снова наполнил его.
      - Празднуй, имеешь право! Сегодня твой день, - добавил он с неожиданным, несвойственным ему великодушием.
      Внезапно Изабель захотелось плакать. Все осталось позади. Съемки закончились, фильм вышел на экраны.
      Возможно, он сделает ее звездой, но он разбил ей сердце.
      Скоро и беременности придет конец. Начнется совершенно новая жизнь. Она станет другим человеком.
      Изабель-звезда. Изабель-мать. Одинокая Изабель...
      На улице перед домом продюсера фильма Сая Грина их ждала очередная толпа фотографов. Изабель еще немного попозировала - со Стивом, с Кристиан, с Арран и в одиночестве. Потом позировала в доме - для приглашенных представителей прессы.
      Она выпила еще шампанского. Почувствовала головокружение. Легкая боль в верхней части позвоночника переместилась ниже. Ей захотелось в туалет.
      - Каждые пять минут хочется в туалет, - раздраженно пожаловалась она Арран. - Ты можешь себе представить, что это такое, когда у тебя внутри сидят два человечка?
      ***
      Арран и Кристиан повсюду сопровождали ее.
      Огромная ванная комната для гостей в доме Сая Грина была сплошь увешана зеркалами.
      - Ух ты! - выдохнула Арран. - Видели вы когда-нибудь что-нибудь подобное?
      - У меня от этого кружится голова, - пожаловалась Изабель, глядя на перекрывающие друг друга отражения своей слоноподобной фигуры. - Кому это надо... видеть себя в зеркалах, когда писаешь?
      - Ну не будь же такой приземленной, - засмеялась Арран. - Это кабинет доктора Калигари. Сюда входишь одним человеком, а выходишь другим. Это как четвертое измерение.
      Она вскинула вверх тонкую руку, помахала. Десятки Арран помахали в ответ.
      Кристиан сидела на краю огромной черной ванны из оникса, окруженной целой плантацией карликовых пальм.
      - Не понимаю, зачем было ехать на натуру в Мексику. Вполне могли бы снимать здесь.
      В многочисленных зеркалах на стенах и на потолке отражалась Изабель, которая пристально смотрела вниз на черно-белые изразцы пола. Потоки жидкости стекали в ее туфли от Чарльза Джордана.
      - Черт! Кажется, я ошиблась в сроках. О Господи!
      Арран, Кристиан! Кажется, я...
      - Она рожает! - воскликнула Арран.
      ***
      После этого все закрутилось очень быстро.
      Кристиан оставила Изабель с Арран в ванной комнате и побежала вниз искать телефон. Первым, кого она увидела на нижней площадке лестницы, был Стив Романо. Едва взглянув на нее, он понял, что происходит.
      - Ничего не говори, - спокойно произнес он. - Я тебе сам все скажу. Я знаю, что надо делать. У меня девять младших братьев и сестер. Пойди позвони врачу, потом выведи ее из дома. Я буду ждать в машине. Мы доставим ее в больницу быстрее, чем любая "скорая помощь".
      Через некоторое время Кристиан удалось разыскать доктора Уолса на каком-то обеде в Беверли-Хиллз. Он уже видел блистательное появление Изабель и Стива на премьере по телевизору в одиннадцатичасовых новостях и слышал, как ее называли второй Ломбард, а его - вторым Гейблом.
      Стив с Бадом Иверсом посадили Изабель в машину.
      Стив настоял на том, чтобы сопровождать ее в больницу вместе с сестрами, так как водитель слишком нервничал.
      - Спокойно, парень. Это ее первые роды, так что. дело кончится не скоро.
      Они промчались на Малголланд-драйв, оставив позади конвой из разноцветных машин - это пресса и фотографы пытались не упустить самую волнующую историю для сегодняшних вечерних новостей.
      ***
      - Я слышала, фильм вызвал настоящую сенсацию, - воскликнула симпатичная тридцатилетняя женщина-анестезиолог, устанавливая капельницу с обезболивающим средством. - Поздравляю.
      Изабель пробормотала что-то в ответ, наблюдая, как вздымается и опускается ее огромный розовый живот.
      Ворвался доктор Уолс, во фраке и с бабочкой.
      - Ну, Изабель, вижу, вы готовы на все, чтобы только привлечь к себе внимание.
      Он раздвинул ей ноги, заглянул внутрь. Быстро пошел к выходу.
      - Увидимся в родовой палате.
      Через некоторое время, когда схватки немного утихли, ее повезли по коридору. Она лежала на каталке, бездумно глядя на потолок и ощущая тепло в ногах, одетых в шерстяные носки. Только ноги она и ощущала из всего своего тела. Она их не видела за горой движущейся, борющейся плоти, которая, казалось, не имела к ней никакого отношения.
      Она перестала думать, перестала волноваться. Дети Стива, или Рамиреса, или Дэвиса.., какое это имеет значение? Хотя уродцев, конечно, рожать не хочется.
      ***
      Стив Романо, несомненный герой этого вечера, ждал в приемной больницы, сдерживая напор журналистов и фотографов и в полную меру наслаждаясь тем, что он сейчас в центре внимания.
      - Чудесно! Прекрасно!
      Доктор Уолс так и светился гордостью, словно это он был отцом ребенка. Поднял на руках что-то серое, почти безжизненное.
      - Посмотрите, ну разве она не прелесть!
      Девочка, тупо подумала Изабель.
      Через некоторое время появился второй ребенок - мальчик. Крошечный, дрожащий.
      - Вот и он! - вскричал доктор. - Что за чудесный малыш! Восхитительный!
      Младенцев обмыли, завернули в пеленки, закутали в шали и вернули Изабель. Вдохнув кислорода, они порозовели и стали больше похожи на человеческие существа.
      Она осторожно прижимала их к себе, всматривалась в крошечные лица, в темные, еще невидящие глаза, гладила слипшиеся черные волосы. Ей сказали, что они скоро выпадут и на их месте появится светлый младенческий пушок.
      Наступил момент, которого она ждала и боялась почти все семь месяцев. Момент истины...
      Изабель всматривалась в лица своих детей. Кто же их отец? Стив Романо, Дэвйс Уиттэкер или Рефуджио Рамиpec? Она так и не находила ответа. Близнецы выглядели просто младенцами, которые в один прекрасный день вырастут и станут взрослыми людьми. Узнает ли она когда-нибудь, кто их отец?
      ***
      Все газеты пестрели заголовками, рассказывающими историю Изабель. "Звезда на бешеной скорости мчится в больницу", "Близнецы Изабель" и тому подобное.
      Одна статья, озаглавленная "Стив - счастливый отец?", поместила фотографию Изабель и Стива в больничной палате. Изабель - сияющая, вся в кружевах, с косметикой на лице, с двумя малышами в пеленках.
      Стив - самодовольно улыбается.
      Дэвис молча взглянул на фотографию. Так же молча пробежал глазами текст статьи.
      Глава 10
      1976 год
      Арран сидела в телестудии, ожидая своей очереди. Похоже, и она становится знаменитостью. Ее первый роман "Соседка" в мягком переплете разошелся совсем неплохо. Второй, "Ночные звонки", изданный в твердом переплете, пошел нарасхват, и сейчас ожидался аукцион на его издание в мягкой обложке, который, по убеждению Салли Вайнтрауб, сулил прибыль в несколько миллионов.
      Кроме того, Салли твердо намеревалась продать права на экранизацию романа. Фильм должен получиться захватывающим, говорила она. В романе рассказывалась история одинокой женщины, терроризируемой ночными телефонными звонками, страдающей от одиночества и безразличия большого города. Описывалось развитие отношений между ней и ее мучителем-психопатом.
      Для Арран создание этого романа явилось одновременно процессом очищения. Она чувствовала себя так, словно изгнала наконец из своего организма весь ужас ночных звонков, а заодно и те разрушительные силы, что гнали ее на поиски какого-нибудь Блэкки, Джин-Карло или Молотобойца. Теперь от этих злых сил остались лишь редкие слабые импульсы. Слава Богу, она больше не нуждается ни в каком докторе Энгстроме. Жизнь ее сделала крутой поворот.
      В качестве подарка к изданию первого романа "Соседка" Изабель прислала ей пишущую машинку новейшей модели красного цвета. Теперь пальцы Арран летали над клавиатурой в два раза быстрее, чем на старом "Ундервуде" Хельмута Рингмэйдена.
      - Ух ты-ы-ы! - воскликнул Фатсо, увидев это чудо современной техники среди старомодных вещей в комнате Арран. - А гренки она умеет жарить?
      Фатсо все еще жил вместе с ней. Прекрасный сосед - аккуратный, внимательный, тихий, если не считать ежедневных упражнений на тромбоне. Его сестра Хелен приходила убирать и готовить еду. Впервые за много месяцев Арран чувствовала заботу и внимание. А главное, чувствовала себя в безопасности.
      Она работала день и ночь, и наконец работа ее начала приносить плоды. Она добилась успеха и признания.
      И вот теперь ее пригласили на телеинтервью для еженедельной программы "Журнал" местного филиала телекомпании Си-би-эс. Что и говорить, это захватывающая история - маленькая хиппи с Норт-Бич добивается ошеломляющего успеха. Еженедельник "Сан-Франциско эксперт" поместил о ней большую статью с хвалебными комментариями Хельмута Рингмэйдена и Фридома. Конечно, тот факт, что она еще и сестра знаменитой Изабель Уинн, тоже сыграл свою роль.
      Услышав о предстоящем телеинтервью, Изабель примчалась с ближайшим рейсом. В конце концов это ее поле деятельности, здесь она эксперт.
      - Родная моя, я так горжусь тобой. Ты добьешься огромного успеха. Это просто чудесно. Но... Арран, дорогая, что ты собираешься надеть?
      Арран смотрела недоумевающе.
      - То же, что и всегда.
      Изабель пришла в ужас:
      - Но ведь нельзя же сниматься для "Журнала" в майке и джинсах!
      Она повезла Арран в магазин. После длительного обсуждения с продавщицей остановилась на пятисотдолларовом неброском платье из хлопка с гофрированным лифом. Его глубокие тона должны хорошо смотреться на экране, так же как и рисунок, не слишком крупный и не слишком мелкий.
      Арран, как всегда незаметно для себя, подчинилась натиску Изабель. Оживилась она лишь при покупке туфель.
      - Не нужны мне туфли. Вот что я хочу. - Она указала на пару блестящих красновато-коричневых высоких ботинок. - Они мне нравятся, и они будут прекрасно смотреться с новым платьем.
      Дальше начались баталии по поводу ее прически.
      - Скажи на милость, кто тебя стрижет?
      - Фатсо. Примерно раз в два месяца.
      - Так я и думала!
      Она повела Арран в дорогой салон на Юнион-сквер.
      Результат получился блестящий, однако Арран знала, что через несколько минут от прически ничего не останется.
      Вдобавок, по-видимому, от нервного напряжения у нее на лбу, между бровями, выступило какое-то темное пятно, и она пришла в ужас, уверенная, что миллионы телезрителей сразу обратят на него внимание. И в довершение ко всему, приехав на телестудию, Арран узнала, что, словно по злому капризу судьбы, сразу после нее пойдет программа со Стефани Лоренц - создательницей всемирно известной косметики и средств по уходу за кожей. Стефани приехала вместе с двумя своими лучшими моделями, с такими же прическами, как у Арран Но на них это смотрелось совершенно по-другому.
      Арран в отчаянии прикрыла глаза рукой. Ну почему Изабель не могла прийти сюда с ней, поддержать ее в эту минуту? Но нет, Изабель отказалась наотрез:
      - Ни в коем случае, дорогая Это твой день, и только твой.
      ***
      - Сегодня у нас в студии молодая писательница, которая в скором времени, мы уверены, перевернет весь литературный мир. Арран Уинтер захватывающая история успеха молодой девушки в нашей стране менее чем за пять лет. Работая в местном книжном магазине, она написала роман-бестселлер, не уступающий книге "В поисках мистера Гудбара".
      Обходительный молодой человек в дорогом спортивном пиджаке европейского производства и розовато-лиловой рубашке смотрел на Арран с улыбкой, идущей, казалось, от самого сердца.
      - Скажите, Арран, когда вы решили стать писательницей?
      - Когда мне было около шести лет.
      Арран старалась не забывать его инструкции: "Смотрите на меня или на красный огонек в камере. Не смотрите на экран". Он повторил это несколько раз. Лучше бы он вообще этого не говорил. Теперь глаза Арран то и дело обращались к экрану, как будто их притягивало магнитом.
      Молодой человек пошутил по поводу ее необыкновенной целеустремленности уже в раннем возрасте. Глаза Арран снова скользнули к экрану, на котором отражалась ее голова. Прическа выглядит ужасно! Она нервно откинула аккуратно уложенную челку со лба. Ну зачем они сделали ей челку! И еще она расстроилась по поводу новых ботинок. Она думала, что будет сидеть в кресле, так что все их увидят. А ее усадили рядом с ведущим за высоким барьером.
      - Арран, скажите, откуда писатель берет сюжеты для своих книг? Есть ли у вас какая-нибудь секретная формула?
      Слава Богу, вопросы по крайней мере простые и предсказуемые. Арран рассказала о сюжетах, с которыми у нее никогда не было проблем, о том, как создаются образы. Вспомнила о далеких днях в бирмингемской библиотеке.
      - Это действительно просто. Если вы умеете подойти к людям, они с вами разговаривают, и можно столько всего услышать... Вокруг такой богатый материал.
      - Вы работаете регулярно, в определенные часы?
      И сколько раз переделываете написанное?
      - Обычно я делаю четыре варианта. Первый - совсем черновой. Я просто набрасываю основные идеи. Во втором варианте я их развиваю. Третий вариант - отборочный. Я как бы отбрасываю мусор.
      Ведущий сощурил глаза.
      - В первый раз слышу, чтобы писательница называла свою работу мусором.
      - Писатели обычно говорят о законченной работе.
      Я же сейчас имею в виду сам процесс. Там бывает столько всякой чепухи. Тот писатель, который будет это отрицать, скорее всего говорит не правду.
      - Понятно. Теперь вот еще что. В книгах большинства современных писателей много секса и насилия.
      У вас, Арран...
      - Ну, разумеется, у меня тоже этого полно. Ведь люди же любят читать об этом.
      Ведущий поднял брови.
      - В самом деле? Вы выглядите такой молодой. Не может быть, чтобы секс сам по себе...
      Арран с удовольствием пустилась в пространные рассуждения по поводу отображения секса и насилия в литературе, начиная с "Ромео и Джульетты", включая "Трамвай "Желание" и Библию. Она так увлеклась и этой темой, и своим собственным красноречием, что забыла об экране. Продюсер даже дал ей несколько минут лишнего времени. Когда Арран сказали, что время истекло, она была страшно разочарована.
      Позже, во время рекламной паузы, она услышала о том, какое получилось интересное интервью. Честный, откровенный разговор. Счастливая донельзя, она бросила на себя взгляд в зеркало.., и радости как не бывало. Она выглядела как будто после драки. Волосы встали дыбом, две пуговицы на платье расстегнулись, в вырезе виден бюстгальтер.
      ***
      - Это не имеет значения, - утешала ее Изабель. - Ты много жестикулировала. Я уверена, никто и не заметил.
      Они сидели в ресторане "Л'Этуаль" за праздничным обедом. Кристиан тоже приехала. В первый раз после рождения Марка и Мелиссы сестры собрались вместе.
      - Надеюсь, нам для этого не всегда понадобится рожать детей или издавать книги, - шутила Изабель.
      Она остановилась в отеле "Хантингтон" на Ноб-Хилле, вместе со своим теперешним другом - богатым молодым конгрессменом из округа Ориндж. Арран никак не могла запомнить, как его зовут. То ли Морган Рэндалл, то ли Рэндалл Морган. Он обладал привлекательной, хотя и несколько старомодной внешностью и был явно без ума от Изабель. Они собирались пробыть в Сан-Франциско до завтрашнего вечера. Завтра Арран устраивала вечер с автографами в магазине "Могал букс".
      Изабель стала кинозвездой и очень много работала.
      Сейчас она одновременно снималась в двух фильмах и уже подписала контракт на третий. Съемки должны начаться сразу после окончания этих двух фильмов. Она сменила агента. Теперь вместо Дэвиса Уиттэкера ее представлял кто-то из знаменитостей, кажется, Уильям Моррис. Арран не представляла себе, как Изабель все это выдерживает.
      Она переехала в громадный особняк в южном колониальном стиле, наняла огромный штат прислуги и няню из Англии для близнецов. И она всегда была страшно занята. Даже в те короткие периоды, когда не работала.
      Бесконечные приемы, встречи с богатыми и знатными или просто известными людьми, такими, как теперешний конгрессмен, или мексиканский нефтяной миллионер, или иранский принц. Еще она постоянно покупала новые наряды для себя и подарки для других. У двухлетних близнецов были, наверное, все игрушки, какие только существуют на свете, а их шкафы ломились от одежды - они бы не могли ее всю износить за целую жизнь.
      Сама Изабель стала воплощенным божеством Голливуда. Тонкая, изящная, великолепная. Каждая черта лица, фигуры, деталь одежды - само совершенство.
      Арран, правда, иногда казалось, что Изабель слишком шикарно одевается, слишком много смеется, слишком часто откидывает с лица волосы.., и слишком много пьет.
      Больше, чем когда бы то ни было.
      Кристиан, изящная, элегантная, загорелая, казалась отполированной до блеска. После громкого, хотя и вполне дружелюбного разрыва со Стивом Романо ("Мы оба свободные люди и чувствуем, что настало время двигаться дальше") она целый год провела в компании автомобилиста-гонщика француза Рауля Валми.
      - Как интересно! - возбужденно говорила Арран. - Но это же ужасно. Что ты делаешь, когда он на треке? Я бы с ума сошла от страха.
      - Я больше не хожу смотреть гонки. Лежу в это время на берегу у какого-нибудь бассейна. Как ты думаешь, откуда у меня этот загар?
      Сейчас она чувствовала, что готова двигаться дальше.
      Вначале это все было захватывающе, но теперь интерес пропал. Рауль Валми оказался ужасным занудой. В жизни его волновали три вещи автомобили, секс и он сам.
      В свои двадцать семь лет он был красив грубоватой красотой, с сильным, волосатым крестьянским телом.
      Сколько раз, лежа на кровати рядом с ним в каком-нибудь из городов Европы, Кристиан наблюдала, как Рауль внимательно изучает себя в зеркале, напрягает и расслабляет мышцы ягодиц, задумчиво проводит руками по ребрам и грудной клетке, по плоскому волосатому животу, поглаживает свои мощные бедра. Через пятнадцать минут этого самолюбования Кристиан по ритмичным движениям его плеч и спины могла сказать, что теперь он поглаживает пенис, торжествующе наблюдая за тем, как наступает эрекция. После этого он поворачивался к ней и демонстрировал ей член с гордостью шеф-повара, достающего из духовки пышное суфле.
      Нет, положительно пора двигаться дальше.
      Она никогда не была большой любительницей автогонок. Следя за автомобилями на треке, она не могла отличить машину Рауля от других. Они мчатся мимо и скрываются из вида, так что глазом моргнуть не успеешь.
      От их рева у нее начиналась головная боль. Так же как и от запахов бензина и перегретого металла, от бесконечных пресс-конференций и приемов, на которых Рауль хвастался и пыжился, как индюк.
      Почему бы ей не поступить так, как хочется? Она может себе это позволить. Вот пройдет вечеринка с автографами в честь книги Арран, и она отправится дальше.
      В другую страну, на другой континент, к другому мужчине... Как это прекрасно - быть совершенно свободной.
      ***
      Фридом устроил очень оригинальную витрину для книги Арран. Выставил коробки с огромными заголовками, в которых она была упакована, затейливо украсил их пучками соломы. Синдбад немедленно разрушил всю его работу, усевшись в самой середине витрины. Фридом чуть не плакал.
      - Не переживай, Фридом, - утешал его Рингмэйден. - Мы их распродадим прежде, чем увидят твою витрину.
      - Вы правда так думаете?
      Арран никак не могла поверить, что книгу раскупят.
      Она боялась, что ее никто не захочет купить.., никто даже не придет в магазин.
      - Сейчас только половина пятого, - терпеливо повторял Рингмэйден. Вечер назначен на пять.
      - Как я выгляжу?
      - Прекрасно. Лучше, чем на телеинтервью. Прекрати суетиться.
      Сегодня она оделась по-своему, не обращая внимания на слова Изабель о том, как должна выглядеть знаменитая писательница.
      - Это мой вечер, и я хочу быть сама собой.
      Она надела рубашку из хлопка с цветным поясом из индийского магазина в Беркли - подарком Фридома - и свои обычные джинсы, правда, закатанные до колен, чтобы были видны новые ботинки.
      ***
      Вечер прошел успешно. Пришли все - общественные деятели, столпы общества, представители прессы.
      А вереница праздношатающихся с Норт-Бич, заглянувших на огонек за дармовой выпивкой и угощением, придала всему мероприятию эксцентричную богемную окраску.
      В течение получаса Арран сидела за столиком, надписывая книги, пока они не разошлись, все до единой.
      Изабель заказала сотню экземпляров для друзей в Лос-Анджелесе.
      Фридом, в первом в его жизни костюме-тройке, купленном утром специально для этого случая за семнадцать с половиной долларов, обносил гостей шампанским.
      Ящики с шампанским прибыли в качестве сюрприза от Изабель, так же как сыр, паштеты и прочие деликатесы из дорогого магазина.
      Фридом выглядит просто красавцем, думала Арран.
      Волосы стянуты в аккуратный хвостик, бороду сбрил, и костюм хорошо сидит. Его можно принять за молодого преуспевающего служащего какой-нибудь фирмы. Рингмэйден сообщил, что Фридом преодолел ужас перед змеями и злыми духами и перестал употреблять ЛСД. Фридом начал меняться к лучшему. И этим изменениям суждено будет изменить его жизнь. Не пройдет и шести лет, как он и в самом деле станет преуспевающим служащим, будет жить в собственном доме с женой и ребенком.
      Сам Рингмэйден был в своей стихии - в центре внимания представителей литературного мира и прессы города Сан-Франциско.
      Изабель, как всегда, выглядела потрясающе в своем фирменном сочетании черного и белого цветов. Весело болтала с многочисленными поклонниками и доброжелателями. Конгрессмен не отходил от нее ни на шаг.
      Кристиан без устали отвечала на вопросы о своем романе с Раулем Валми. На следующий день о ней напишут в светских колонках всех газет, на зависть миллионам домашних хозяек и секретарш, которые бы отдали все на свете, чтобы только вкусить той блестящей, романтической жизни, какой живет Кристиан Уинтер.
      На протяжении всего вечера фотокамеры щелкали не переставая. В конце концов репортер из "Сан-Франциско кроникл" собрал сестер вместе для семейного портрета.
      Они позировали, взявшись за руки, радостно улыбаясь, - писательница, создавшая бестселлер, кинозвезда, светская знаменитость.
      - В чем ваш секрет? - спрашивали их. - Что отличает сестер Уинтер от остальных людей?
      Они улыбались, глядя друг на друга. Подняли бокалы. Каждая ответила по-своему.
      - Мы поклялись добиться успеха, когда были еще детьми, - сказала Изабель, вспомнив ту далекую ночь и себя в голубом платье Стюарт.
      - Мы все чувствовали в этом необходимость, - ответила Кристиан.
      - А кроме того, мы сестры, - серьезно добавила Арран. - Возможно, у нас это заложено в генах.
      Собравшиеся ответили одобрительным смехом.
      ***
      На следующий день фотография и статья появились под заголовком: "Сестры Уинтер. У них это заложено в генах".
      ЧАСТЬ ПЯТАЯ
      Глава 1
      1984 год
      Арран сидела во главе большого овального стола, и на нее выжидательно, не мигая, смотрели десять пар глаз. Она присутствовала в качестве почетной гостьи и руководителя одной из секций на писательской конференции "Большой рог", проводившейся на ранчо Тимберлейн, неподалеку от Шеридана, в штате Вайоминг.