Простым канцелярским шилом

      Собственного кабинета не было даже у мисс Кларк, хотя во внутренней иерархии управления она занимала далеко не последнее место. И хотя в этом ей повезло куда меньше, чем Петигрю, она не без тайного удовольствия отыгрывалась на своих подчиненных, благо тонкие перегородки позволяли ей слышать все, что происходит по соседству... Равно как и рядовые сотрудники прекрасно знали, что при малейшей неосторожности с их стороны кара, причем, как правило, достаточно жестокая кара, настигнет их немедленно и неотвратимо. Чего-чего, а бить мисс Кларк умела и точно, и больно.
      В то утро, последовавшее за описанным выше обсуждением, в которое по никому не ведомым причинам позволила себя втянуть и мисс Кларк, она была особенно суровой: вмешивалась и придиралась к каждой мелочи, тем самым делая жизнь подчиненных невыносимой в прямом смысле слова. Даже миссис Хопкинсон и той пришлось испытать на себе всю силу ядовитой натуры своей школьной подруги. Правда, с другой стороны, результатом всего этого стала неимоверно возросшая эффективность работы отдела, поскольку все предпочли с головой погрузиться в дело, чтобы лишний раз не попасться на глаза "этой мегере". Но если такое случалось, каждый из них практически мгновенно мог ответить на любой относящийся к делу вопрос. Во всяком случае, так было до тех пор, пока мисс Кларк не приказала принести ей досье "Бленкинсоп".
      - Мисс Дэнвил!- ледяным голосом произнесла просунувшаяся в крошечную комнатку львиная голова мисс Кларк.- Мисс Дэнвил!!!
      Гонория Дэнвил без всяких оснований надеялась, что никто и не догадывается о ее, мягко говоря, глуховатости. К тому же в тот момент ее мысли были довольно далеки от работы: совсем недавно она чуть ли не с отчаянием обнаружила свою неспособность сконцентрировать внимание на делах этого бренного мира, поскольку иной, куда более важный мир неотвратимо приближался... Однако повторение было достаточно громким, чтобы вернуть ее на грешную землю. Она задрожавшими пальцами одернула платье, встала и откликнулась:
      - Да, мисс Кларк?
      - Вас не затруднит принести мне досье "Бленкинсоп"? Номер ХР-782. Немедленно!
      Голова скрылась так же стремительно, как и появилась.
      Мисс Дэнвил бросила безнадежный взгляд на мертвую груду папок на столе, затем, тяжело вздохнув, принялась искать. Обычно у нее на это уходило раза в два больше времени, чем у других,- факт, который мисс Кларк прекрасно знала, но высокомерно терпела. На этот раз мисс Дэнвил двигало отчаяние. "Мне ни за что не найти это досье!" - думала она, лихорадочно перебирая бумаги. И как ни странно, оказалась совершенно права. Ровно через пять минут мисс Дэнвил появилась с пустыми руками в длинной комнате, где пребывала мисс Кларк.
      Та молча, не поднимая головы, протянула руку за папкой - вполне типичный для ее самого дурного настроения жест, специально предназначенный подчеркнуть, что подчиненные не живые существа, а всего лишь бездушные машины, вся Задача которых заключается в преданном и беззаветном служении интересам Управления по контролю за производством и использованием взрывателей. Однако в данном случае машина явно дала сбой. Выразительно протянутая рука так и осталась пустой. Выждав должную паузу, во время которой она демонстративно продолжала читать лежащее перед ней письмо, мисс Кларк была просто вынуждена вспомнить, что перед ней живое существо, причем вполне способное на ошибки.
      - Итак, мисс Дэнвил,- холодно произнесла она, наклоняясь вперед,- я жду. Досье Бленкинсопа, пожалуйста.
      - Простите, ради бога простите меня, мисс Кларк, но... но у меня его нет.
      - Нет?- Происходившее было настолько невероятным, что в голосе у мисс Кларк прозвучало не столько недовольство, сколько изумление.- Как это нет? Оно должно быть! Оно лично вам направлено!
      - Да-да, конечно,- с готовностью согласилась мисс Дэнвил.- Оно было направлено именно мне, я знаю.
      - Ну и...
      - Если досье направлено лично вам,- категорически предполагал тон мисс Кларк,- значит, оно должно быть только у вас, и ни у кого больше. В этом вся суть Системы, и, если Система дает сбой, за этим последует неизбежный хаос.
      - Но у меня его нет!- дрожащим голосом ответила мисс Дэнвил.- Я все, поверьте, буквально все просмотрела!- Ее лицо вдруг прояснилось.- Господи, вспомнила! Слава богу! Ведь его совсем недавно забрал у меня мистер Эдельман! Как же я забыла?
      - Нет-нет, мисс Дэнвил, так дело не пойдет. Вы прекрасно знаете, что, если документ направляется в другой отдел, ко мне на этот вот лоток в обязательном порядке должна быть положена копия соответствующего предписания. Надеюсь, вы направили ее в секретариат вместе с оригиналом? В нашем деле небрежность просто недопустима. Немедленно позвоните в секретариат и затребуйте подтверждение о получении. А затем... В чем дело, мисс Дэнвил?
      - Я... я боюсь, предписания там нет.
      Выражение лица мисс Кларк в считанные секунды превратилось из сурового в разъяренное.
      - Нет предписания?!- тоном, вызывающим у всех, кто ее знал, едва ли не животный страх, изрекла она.- Ну тогда, может, скажете мне, где запрос А-14?
      Мисс Кларк даже в минуту крайнего потрясения не могла забыть, что А-14 - кодовое обозначение мистера Эдельмана.
      Единственно, на что у мисс Дэнвил хватило сил,- это, потупив взор, отрицательно покачать головой.
      - Значит, запроса нет?- безжалостно продолжала мисс Кларк.
      - Нет,- почти всхлипывая, ответила бедная мисс Дэнвил.- Запроса нет. Мистер Эдельман зашел ко мне, кажется, в прошлую среду или в четверг, нет, точно в прошлую среду, хотя, на мой взгляд, это совершенно не важно, и совершенно буднично спросил: "Мисс Дэнвил, вы не могли бы на денек-другой дать мне досье "Бленкинсоп"?" На что я, само собой разумеется, ответила: "Думаю, что да". Это же мистер Эдельман! После чего он спокойно ушел, держа досье под мышкой, а я и думать перестала обо всем этом, поскольку досье вряд ли кому-то скоро понадобится - ведь я только накануне отправила форму Р.С.-52, которая означает, что дело сдается на постоянное, долговечное хранение. А что, собственно, случилось?- наконец-то осмелилась спросить она, прекратив свое не слишком внятное словоизвержение столь же внезапно, как и начала.
      Мисс Кларк, естественно, была в шоке. Хаос, неужели он все-таки настал?! Именно это и было написано на ее разъяренном лице.
      - Так, ясно,- мрачно заметила она.- Значит, теперь, когда вы наконец-то вспомнили, где это досье, может, вы принесете его мне?
      - От мистера Эдельмана?- нервно спросила мисс Дэнвил.
      - От кого же еще?.. Если, конечно, кто-то третий не пожелал одолжить его "на денек-другой". Тогда вам необходимо будет забрать дело у этого третьего.
      - А не могу я направить туда посыльного, мисс Кларк? Дело в том, что мистер Эдельман... В общем, с ним всегда проблемы...
      - Именно поэтому я и настаиваю на том, чтобы это сделали лично вы. Не вижу ни малейших оснований привлекать к этому посыльных. У них достаточно своих хлопот. Кроме того, раз уж вы туда пойдете, пожалуйста, передайте мистеру Эдельману привет от меня и напомните о необходимости полностью соблюдать инструкции секретариата о передаче секретных документов. Кстати, захватите с собой вот эту копию, надеюсь, она поможет вам не забыть самое главное.
      Кодовая аббревиатура А-14 означала научно-исследовательский отдел, который состоял только из самого мистера Эдельмана, по сравнению с другими сотрудниками находившегося в привилегированном положении. Хотя прибыл он сюда намного позже всех остальных, ему немедленно выделили отдельное помещение, одно из самых больших и уединенных, где он, практически не показываясь на людях, проводил день за днем в клубах табачного дыма, чем невольно вызывал нездоровый интерес окружающих. Личной секретарши у него не было, и кроме того - что всех не на шутку удивляло,- он никогда не обращался к девушкам из машинописного бюро с поручениями. О его рабочей деятельности было известно лишь то, что сначала в его кабинет направлялся бесконечный поток досье, а потом оттуда следовал не менее бесконечный поток подробнейших рукописных указаний. Особый шарм престижному положению мистера Эдельмана придавал тот факт, что все эти подробные распоряжения, как показал неофициальный перекрестный допрос посыльных, доставлялись от А-14 непосредственно старшему инспектору. Ни больше ни меньше! Что с ними происходило дальше, никто не имел понятия. Даже отделение маркетинга и экспорта, которое участвовало во всех без исключения делах управления, и то знало о судьбе этих распоряжений не более, чем все остальные. Правда, шепотом поговаривали: решения по ним на своих ежемесячных заседаниях принимал Специальный комитет правительства по оборонной политике, но говорить об этом вслух, особенно с какой-либо долей уверенности, рядовым сотрудникам было просто не положено.
      Так или иначе, но одно было ясно: мистер Эдельман - трудяга, работает от зари до зари, никто за ним не следит, не проверяет... если, конечно, сам старший инспектор только ему одному известным способом не имеет возможности следить за тем, чем он занимается в рабочее время... Более того, не будучи полностью удовлетворен реальным объемом ежедневно приносимых ему посыльными документов, мистер Эдельман, как поговаривали, время от времени любил непринужденно расхаживать по отделам и то тут, то там лично забирать по каким-то никому не ведомым поводам - не исключено, что по совету самого старшего инспектора,- любые требуемые ему бумаги. Впрочем, против этого никто не возражал - у каждого на столах было столько текущих бумаг, что избавиться хоть от одной из них считалось просто Богом ниспосланным благом не говоря уж о том, что бумага могла вернуться (теоретически, конечно), обогащенная подробнейшими инструкциями полулегендарного мистера Эдельмана! Увы, эта мечта никогда так и не воплотилась в жизнь... Самые бдительные, само собой разумеется, научились как-то подстраховывать себя, тщательно заполняя по крайней мере один из дюжины бланков, которые Система специально предусмотрела именно для такого контингента государственных служащих. Проблема возникла только с мисс Дэнвил, которая, как оказалось, отнеслась ко всему этому не менее легкомысленно, чем и мистер Эдельман.
      Мисс Дэнвил лихорадочно протискивалась между столами отдела обеспечения, где по странному стечению обстоятельств работали одни мужчины, в то время как в отделе лицензирования, по не менее странному стечению обстоятельств, работали одни женщины. Дверь кабинета мистера Эдельмана находилась в дальнем конце помещения. Не дождавшись ответа на стук и нерешительно переминаясь с ноги на ногу под любопытными взглядами мужчин, мисс Дэнвил все же набралась смелости, сделала глубокий вдох, перекрестилась и... вошла.
      Первым ее впечатлением была жаркая духота. Назначенная министерством топлива и энергетики дата "X" уже прошла, и, хотя в принципе все здание отапливалось нормально, для А-14 этого было явно недостаточно. Включенный на полную мощность электрический обогреватель и наглухо запечатанные окна делали температуру в крошечном кабинете поистине африканской. Учитывая категорический запрет на какие-либо дополнительные приборы, это было еще одним из весомых показателей того, насколько милостиво Система относится к мистеру Эдельману и как ценит его беспримерные усилия в деле обороны страны. Жара и духота усугублялись густыми клубами дыма из короткой трубки, прочно зажатой между зубами мистера Эдельмана. Нерешительно потоптавшись, мисс Дэнвил все-таки негромко кашлянула.
      Услышав непривычный звук, мистер Эдельман поднял голову и посмотрел на нее через очки в роговой оправе.
      - А, это вы,- медленно протянул он, кладя дымящуюся трубку на стол и невольно просыпая пепел на лежавшие перед ним бумаги. Затем, после достаточно долгой паузы, мистер Эдельман оживился: - Да-да, вспомнил, "Бленкинсоп"! Я с ним уже закончил, благодарю вас. Хотите забрать дело прямо сейчас?
      - Да, конечно. Кроме того, мистер Эдельман, мисс Кларк говорит...
      Впрочем, мистеру Эдельману не было ни малейшего дела до того, что говорит или хотела бы сказать мисс Кларк: он уже стоял на коленях, вороша кучу бумаг, в полнейшем беспорядке сваленных прямо на пол. Как ни странно, он практически мгновенно нашел то, что искал, встал на ноги и сунул ей в руки неряшливую кипу бумаг.
      - Вот, берите. Еще раз спасибо. Боюсь, там все перепутано, но все на месте. Ничего не пропало. Может быть, не совсем как надо, но зато, не сомневайтесь, на месте,- заверил он мисс Дэнвил с довольной улыбкой.
      - Но, мистер Эдельман!- растерянно произнесла мисс Дэнвил, с неудовольствием глядя на врученное ей досье.
      Здесь не место детально описывать специальные инструкции Системы по хранению, оформлению и передаче документов из отдела в отдел. Достаточно отметить, что в этом смысле она, безусловно, достигла своего совершенства. В данном случае даже беглый взгляд на досье наглядно свидетельствовал, что ни одна из инструкций не была соблюдена!
      - Мне пришлось немного разворошить папку, чтобы побыстрее найти нужное,- беззаботно заметил Эдельман.- Согласитесь, они так нелепо их компонуют, просто жуть.- Затем, обратив внимание на отчаяние в глазах у мисс Дэнвил, добавил несколько более мягким тоном: - А знаете что? Садитесь-ка вот сюда и, прежде чем уйдете, приведите все в порядок. Как считаете нужным. Помочь я вам, конечно, вряд ли смогу, зато мой стол к вашим услугам.
      Несчастная мисс Дэнвил горестно покачала головой.
      - Мисс Кларк требует досье немедленно,- чуть не плача, сказала она.Мне придется отдать ей все в том виде, как оно есть.
      - Ах вот в чем беда! Значит, мисс Кларк хочет достать вас, а? Примите мои искренние соболезнования. Что ж, в таком случае...
      Он, сочувственно пожав плечами, сел за свой стол и придвинул к себе лежавшие перед ним бумаги.
      - Да, но она также просила передать вам вот это.
      И мисс Дэнвил с вымученной улыбкой протянула ему инструкцию о передаче документов из одного отдела в другой. Эдельман бросил на инструкцию взгляд, полный самого искреннего и совершенно нескрываемого отвращения.
      - Ах, это... эта чушь собачья!- воскликнул он, в самый последний момент все-таки успев заменить вертевшееся у него на кончике языка определение на более приемлемое в присутствии дамы.- Какого черта я должен тратить на это свое время?! Зачем и для чего?- Он вдруг резко оборвал себя и, в упор глядя на мисс Дэнвил, совсем иным тоном сказал: - Мне кажется, именно из-за этого ваша драгоценная мисс Кларк и достает вас.
      Мисс Дэнвил поджала губы и ничего не ответила. Как ни странно, чувство лояльности к отделу лицензирования, которое она сама считала таким же анахронизмом, как и многое другое, не позволяло ей комментировать подобные замечания.
      - Да, похоже что так,- задумчиво продолжал Эдельман. Он поджег кусочек бумаги от электрического камина и поднес его к своей трубке, которая снова оказалась у него во рту.- Ну что за скверная женщина!- заметил он в перерыве между глубокими затяжками.- Удивляюсь, как это до сих пор никто не удосужился сбросить ее глубокой ночью со скалы. Кстати, вчера вечером вы отправились на покой довольно рано и поэтому не слышали конца нашего обсуждения. Вам не кажется, что мисс Кларк могла бы стать самой подходящей жертвой убийства? Надо срочно поговорить об этом с Вудом. Интересно, что он сам обо всем этом думает? Уверен, что вам иногда хотелось бы ее убить.
      "Как он переносит такую духоту?- думала про себя мисс Дэнвил.- И табачный дым? Просто дышать нечем! Если я сию минуту не уйду, то упаду в обморок". Но она не ушла, а уже через несколько мгновений с ужасом поняла, что не может даже пошевельнуться. Ее охватило странное, но вместе с тем до боли знакомое ощущение божественной эйфории, смешанное с чувством глубокого отчаяния. Время для нее как бы остановилось; ей почти физически казалось, будто она вот уже несколько веков находится в этой лишенной воздуха комнате, где табачный дым представлялся чем-то вроде благовония, а темное лицо мистера Эдельмана в свете яркой настольной лампы - поистине сатанинским, когда он неторопливо, почти равнодушно произносил слова о чьей-то неизбежной и, очевидно, скорой смерти. Убить мисс Кларк! Значит, это и есть ее неизбежная судьба? Значит, это и есть те самые пророческие слова, которые ей приходилось так часто слышать и которые никогда не удавалось правильно понять? Наконец-то Господь сказал свое слово, и оно было услышано! Наконец-то!
      - Боже мой, что с вами?- воскликнул Эдельман.- Почему вы на меня так странно смотрите?
      Очарование кончилось...
      - Изыди, Сатана!- хрипло выкрикнула мисс Дэнвил.- И никогда, слышишь, никогда не смей упоминать имя Господа нашего Иисуса всуе!
      Она стремглав бросилась вон из кабинета.
      - Ну и ну, черт меня побери!- пробормотал Эдельман.
      Он медленно встал из-за стола, плотно затворил дверь, которую мисс Дэнвил не удосужилась за собой закрыть, и снова углубился в работу.
      Глава 4
      ЛЕГКИЙ ФЛИРТ В СТОЛОВОЙ
      Мистер Вуд работал в отделе обеспечения за одним столом с Томасом Филипсом - в углу, совсем рядом с кабинетом А-14. Он просто не мог не слышать последних слов мисс Дэнвил. Не успела она пронестись мимо, как он поднял голову и обратился к соседу:
      - О господи! Видели вы это?
      Медлительный, идеально аккуратный мистер Филипс недовольно поднял на него глаза:
      - Я? Видел что? А, мисс Дэнвил... Она куда-то спешила. А в чем дело?
      - Вы хотите сказать, что ничего не слышали? Друг мой, оказывается, я был насчет нее совершенно прав. Она просто спятила!
      Филипс мрачно уставился на него.
      - Думаю, вы ошибаетесь, коллега,- сказал он.- Умственное расстройство, даже временное, для женщины просто катастрофа. Вот именно, катастрофа...
      - Это катастрофа для любого - и для мужчины, и для женщины,- ответил Вуд.- Я не хочу сказать, что мне не жаль бедняжку, но если вчера вечером мне только показалось, что она не совсем в себе, то сейчас я в этом просто уверен.- Он протянул руку за какой-то бумажкой, подвинул ее к себе и начал писать. Затем остановился, глубоко вздохнул и прошептал: - Единственная проблема, с моей точки зрения, заключается в том, что все слишком просто. Слишком...
      Филипс, который просто ненавидел, когда его отрывали от работы, на этот раз, похоже, был даже рад продолжить разговор.
      - Слишком просто?- повторил он.- Безумие не делает вещи слишком простыми, оно только усложняет их.
      - Я вовсе не это имел в виду,- пробормотал Вуд, продолжая делать пометки на документах.- С моей точки зрения, то есть с точки зрения писателя, сумасшедший убийца может сам себе объяснить все, что угодно, оправдать все свои поступки, найти объяснение любым мотивам... Найти причины, оправдывающие его намерение убить ни в чем не повинных людей. Впрочем, все это частности. Мне казалось, вчера вечером я все это достаточно подробно всем разъяснил...
      - Конечно, конечно,- с готовностью подтвердил мистер Филипс.- Но я не понял: если мисс Дэнвил на самом деле... э-э-э... ну как бы сказать, не совсем в себе, то не становится ли все это несколько рискованным?
      - С чего бы это?- Вуд аккуратно сложил бумаги в папку и завязал тесемки.- Она ведь не знает, что мы ей уготовили. Да и откуда ей знать? Иначе, согласен, она вполне могла бы принять игру всерьез. А это было бы опасно, очень опасно. Нет, на мой взгляд, куда интереснее, либо чтобы она сама умертвила мисс Кларк, либо чтобы это сделал Эдельман. Что лучше? Лично я пока не знаю. Вообще-то для меня мистер Эдельман негодяй и ничего больше, но ведь у нее тоже есть свои мотивы. Она могла бы воплотить их в жизнь.- Он посмотрел на часы.- Без четверти час. Пора отправляться в столовую, пока туда не набилось слишком много народу. Вы идете?
      - Э-э-э, пожалуй, нет. Боюсь, мне надо сначала закончить эту вот работу. Идите, не надо меня ждать.
      - Не буду.
      Вуд широко улыбнулся. От его внимания не ускользнуло то, что мисс Браун всегда ходила обедать именно без четверти час и что Филипс в это время всегда оказывался у дверей столовой, чтобы встретиться с ней. Впрочем, никакого злорадства в его улыбке не было: не так просто незаметно ухаживать за девушкой на глазах у нескольких сотен крайне любопытных сотрудников!
      Тем временем мисс Браун стояла у стола Петигрю, терпеливо ожидая, пока он закончит читать проект своего собственного длиннющего документа, который она только что напечатала под его диктовку. Она знала, что работает аккуратно и что ее работа не может вызвать нарекания, поэтому особенно не волновалась. Однако Петигрю, закончив чтение, громко расхохотался, чему мисс Браун весьма удивилась:
      - Там что-нибудь не так, мистер Петигрю?
      Петигрю снял очки, тщательно протер их замшевым лоскутком, надел, высморкался и снова стал самим собой.
      - Простите ради бога,- извинился он.- Но это вот место настолько глупо, что вызывает смех. Вот здесь - посмотрите сами.
      Мисс Браун проследила за его указующим перстом и невольно прочитала вслух:
      - "Приведенное решение вряд ли совместимо с делом "Кампкин против Игера", но при этом не следует забывать, что принято оно было местным церковным советом".
      - Ну и кто, по-вашему, его принимал?- снова начиная смеяться, спросил Петигрю.- Всего лишь кучка добросердечных старых джентльменов? Не более того?
      - Я в этом не разбираюсь,- покраснев, ответила мисс Браун,- но именно это вы только что сами мне продиктовали.
      Она принялась быстро перелистывать свои стенографические записи.
      - Конечно же продиктовал, нисколько в этом не сомневаюсь. Не трудитесь доказывать это. Наша юридическая тарабарщина весьма располагает к обмолвкам такого рода. Моя вина.- Он вычеркнул ошибочные слова, написал вместо них "выездной сессией суда" и продолжал: - Бедные члены приходского совета! В суде казначейства им делать явно нечего. Их легче было бы представить себе в городском суде древней Никеи {Никея - название по меньшей мере пяти городов античной эпохи, в том числе и нынешней Ниццы. Неясно, какой из них имеет в виду Петигрю. (Примеч. ред.)}. Кстати, мисс Браун, вы знакомы с трудами первых отцов церкви?
      - Нет,- коротко и сухо ответила мисс Браун, но увлеченный полетом собственной мысли Петигрю не заметил этот сигнал тревоги:
      - Честно говоря, я тоже. Боюсь, они уже всеми забыты в наши дни. Разве что мисс Дэнвил разбирается в этом вопросе.
      Мисс Браун в упор посмотрела на своего начальника.
      - Не надо высмеивать бедняжку мисс Дэнвил. Она очень, очень хорошая женщина, и к тому же это несправедливо,- с неожиданной твердостью в голосе произнесла она и, быстро собрав свои записи, стремительно вышла из кабинета, оставив Петигрю сидеть с открытым от удивления ртом. Впервые в жизни у него не нашлось слов на достойный ответ.
      Впрочем, его внезапное смущение вызвали не столько слова секретарши, хотя после некоторых размышлений он был вынужден признаться самому себе, что со стороны пожилого человека недостойно и неумно упрекать, пусть даже и в шутку, молодую женщину в совершенно естественном незнании далекой старины, сколько тот факт, что они впервые за время совместной работы посмотрели друг другу в лицо. Он, разумеется, успел давно заметить, что мисс Браун обычно избегает смотреть на других людей. К его удивлению, оказалось, что у нее пара больших светло-голубых глаз, настолько живых и блестящих, что они совершенно меняли ее в остальном непримечательное лицо! Это открытие ошеломило его.
      "Я считал ее простушкой!- думал он.- При случае такие глаза могут стать весьма и весьма опасными... Впрочем, если быть начеку и принять должные меры предосторожности, то у нее, слава тебе господи, не появится возможности снова обращать их на меня".
      Петигрю был честен с самим собой, однако, когда мисс Браун через несколько минут просунула голову в дверь, чтобы предупредить, что уходит на обед, его почему-то сильно задело, что она, как всегда, смотрит не на него, а куда-то на пол.
      Обычно Петигрю ходил обедать позже всех, поэтому, когда он вошел в столовую, она была уже почти пустой. Взяв немного хлеба и тарелку тушеного мяса - дежурное блюдо, он сел за свободный стол и мог видеть со своего места самого старшего инспектора, блондинистого, толстоватого и лысоватого джентльмена, сидевшего напротив начальника экспортного отдела, одного из немногих постоянных государственных служащих в Системе. Их строгие серые костюмы и серьезные, полные важности выражения лиц невольно привносили в незатейливую атмосферу столовой в Марсет-Бей дух Уайтхолла {Уайтхолл - улица в Лондоне, на которой расположены правительственные учреждения. (Примеч. перев.)}. Прямо за ними, в глубине зала, Петигрю заметил две едва не соприкасавшиеся головы - рыжеватую его секретарши и серо-стальную мистера Филипса. При виде их Петигрю задумался о возможных практических последствиях их явного романа, но на этот раз его больше волновала не его собственная, а прежде всего ее дальнейшая судьба. За время, проведенное в Марсет-Бей, ему удалось кое-что узнать о личных обстоятельствах мисс Браун, несмотря на то что ее трудно было назвать общительной, а ему, само собой разумеется, меньше всего хотелось совать нос в чужие дела. Тем не менее, связывая вместе то, что до него дошло, он был искренне удивлен, когда понял, насколько она одинока: ни братьев, ни сестер, несколько лет назад умерла мать, после чего мисс Браун посвятила всю себя заботе об отце, который примерно через год после смерти жены тоже ушел в мир иной. Подруг своего возраста у нее, очевидно, было очень мало, что вполне объясняло ее естественную тягу к обществу людей более старшего возраста.
      "Интересно, кем был ее отец?- думал Петигрю, доев свое мясо и приступая к неизбежному и совершенно безвкусному фруктовому пудингу.- Скорее всего, человеком с образованием - иначе его дочь вряд ли получила бы имеющиеся у нее знания". Более того, Петигрю почему-то казалось, что покойный мистер Браун, не важно, бедный или богатый, по каким-то одному Господу Богу ведомым причинам не оставил свою дочь без копейки денег. Нет, дело было совсем не в ее иногда экстравагантных одеяниях и не в не всегда обычных поступках. Просто в отличие от остальных секретарш в ней чувствовалась некая основательность, которая, возможно, и составляла ее главное богатство.
      Продолжая внимательно наблюдать за парочкой, Петигрю слегка нахмурился: с одной стороны, молодая, неопытная, одинокая, но достаточно состоятельная девушка, а с другой - Филипс! Что-то во всем этом было не так, что-то определенно не нравилось. Лично он против Филипса ничего не имел. Более того, считал его вполне дружелюбным, хотя и несколько занудливым парнем. Но перспектива, что Филипс может жениться на мисс Браун, почему-то смущала Петигрю. Он старался найти этому сколько-нибудь рациональное объяснение - и не мог. Ни один аргумент его не устраивал. Все время что-то было не так. Или не так, как ему хотелось. Собственно, что нам об этом человеке известно? Клерк мало кому известного адвоката - любой сноб мог бы сказать, что он не принадлежит к социальному классу мисс Браун, но ведь сноб - это всего лишь сноб, и к тому же это исключительно ее личное дело. Но Филипс - вдовец и, как минимум, лет на двадцать пять старше ее. Убогая матримониальная ситуация, но опять-таки выбор делать ей, и только ей одной. Тот факт, что она проводит рабочее время превращая слова мистера Петигрю в загадочные стенографические знаки, не дает ему права вмешиваться в ее личную жизнь. Более того, если, конечно, того не потребуют соображения общественной необходимости, чего на данный момент не предвиделось, он и не хотел бы вмешиваться. И тем не менее... Искренне пытаясь найти хоть какую-нибудь причину своего внутреннего неприятия сложившейся ситуации, Петигрю впервые за все время вдруг задал себе вопрос: почему Филипс бросил свою работу именно тогда, когда на помощников адвокатов был такой большой спрос? Что именно побудило его так поступить? Общие соображения или какая-то особая причина? Ведь для теперешней его работы он безусловно староват, и в приказном порядке его бы сюда не направили. Интересно, что за этим стоит? Уж не связанная ли с Филипсом скандальная история? Петигрю вдруг пришло в голову, что Филипс просто мошенник, выгнанный своими патронами за некий бесчестный поступок, на самом деле человек женатый, который охотится на молоденьких девушек с деньгами. Минутой позже Петигрю уже смеялся над собой за свои мелодраматические домыслы. Однако они казались столь живыми, что он решил выяснить вопрос до конца и начать прежде всего с фирмы, в которой раньше работал мистер Филипс. Вреда это никому не принесет, а он сам избавится от неприятных мыслей.
      Ход его рассуждений неожиданно прервал громкий и довольно неприятный на слух смех за соседним столиком. Петигрю не надо оборачиваться, чтобы узнать, кто там сидит, но он все же обернулся. Так и есть - Рикеби и довольно симпатичная, но чересчур сильно накрашенная девица из машинописного бюро, которую Петигрю не раз доводилось видеть во время регулярных визитов в штаб-квартиру проекта. Девица тоже покатывалась со смеху, и Петигрю невольно задумался, чем же Рикеби удалось ее так развеселить. Если кто из сотрудников и не нравился Петигрю, то это был именно Рикеби. В нем ему не нравилось все, начиная со светлых, чуть волнистых волос и кончая дорогими, элегантными туфлями с заостренными носками. Не нравились его вульгарные манеры, его громкий голос, его откровенное, нескрываемое пренебрежение к старшим... Короче говоря (фраза, которую он придумал специально для этого случая),- он не нравился ему за "внутреннюю мерзопакостность".
      Петигрю был слишком реалистом, чтобы не задумываться: не вызвана ли его неприязнь к Рикеби тем простым фактом, что тот намного его моложе и наслаждается жизнью по-своему, а не так, как это могут позволить себе старики? Особенно в военное время. Но его антипатия нашла дальнейшее подтверждение, когда он не без некоторого удивления обнаружил, что ее разделяет большинство коллег, включая даже Вуда, с которым ему приходилось работать и раньше. Более того, ему доставило огромное удовольствие стать живым свидетелем того, как мисс Браун, которой Рикеби некоторое время домогался, твердо и решительно дала ему от ворот поворот.
      Рикеби тем временем продолжал искренне и громко радоваться своему собственному остроумию. Равно как и его соседка. Судя по его жестам и выразительному движению губ, он пытался как можно нагляднее кого-то изобразить. Неожиданно в самой середине представления ему что-то помешало. Он замолчал, повернул голову к двери, толкнул свою соседку в бок и принял вид торжественной серьезности, что вызвало у девицы очередной приступ громкого смеха, который она тщетно попыталась заглушить при помощи носового платка.