Под маской

– Мы будем счастливы, мадам, поскольку я убежден, что и моей вины не будет.

– У вас всегда наготове изящный ответ, – сказала она, намекнув на его ответы вдовствующей особе. – Я вижу, молодой Лактон что-то хочет сказать вам. Бог знает, что он здесь делает, он ведь очень отдаленный родственник! Тем не менее, я полагаю, что вам приятно увидеть знакомое лицо!

Она раскланялась, а он повернулся и увидел перед собой франтоватого молодого человека, который топтался совсем рядом и приветствовал его широкой улыбкой. Он оттащил его в сторону, говоря:

– Я предупреждал тебя, Ден! Чертовщина, не правда ли? Почти уехал сегодня утром в Брайтон! Не могу понять, почему все же не уехал!

– Не хватило мужества!

– Нет, нет, не то! Старуха ничуть не интересуется мной. На самом деле я хотел поговорить с тобой. Ты не забыл, о чем я тебе начал говорить?

– Нет, но, по правде говоря, я был слишком занят, чтобы думать об этом.

– Что ты за человек! – сказал мистер Лак-тон. – Не хочу тебя торопить, но ты сказал, что дашь ответ через день!

– О Боже, неужели? – сказал Кит, первый раз в жизни с благодарностью думая о широко известной забывчивости своего брата-близнеца. – Меня внезапно вызвали из города, и это вылетело у меня из памяти.

– Ах, я так и думал, и поэтому ничего не предпринял в этом направлении. Не хочу тебя торопить, Ден, но мне надо, чтобы ты принял то или иное решение!

– Да, конечно, но ведь не сию же минуту! – возразил Кит. – Не здесь и не сейчас.

– О, конечно! – недовольно сказал мистер Лактон. – Тогда я загляну к тебе завтра. Хотя должен сказать…

Звук обеденного гонга прервал его дальнейшие рассуждения, и в этот момент вошла леди Стейвли и завладела Китом.

За обеденным столом Кит оказался между хозяйкой дома и мисс Крессидой Стейвли. Он с облегчением отметил, что почтенная вдова сидит на другом конце стола, и был бы очень рад, если бы такое же расстояние отделяло его и от Крессиды.

Первые десять минут его внимание было полностью занято леди Стейвли, которая развлекала его потоком оживленной болтовни. Это не представляло для него опасности, поскольку она не давала ему вставить слово, задавая самые банальные вопросы, на которые любой смог бы ответить. К счастью, она больше заботилась о том, чтобы произвести эффект, чем вызвать на разговор своих гостей, и он нашел ее пустой, ее непрерывное хихиканье раздражало: он ничуть не пожалел, когда она отвернулась от него, чтобы завести разговор с мистером Чарлзом Стейвли.

Рано или поздно придется заговорить с Крессидой, и он подумал, что лучше начать за столом: это поможет избежать разговора наедине. Он посмотрел на нее. Слушая, что говорил ей сосед с другой стороны, она слегка отвернула голову от Кита. Ему бросилось в глаза, что, в отличие от своей мачехи, она полна уверенности в себе. Леди Стейвли «переигрывала» в роли светской хозяйки; она слишком долго находилась в положении дочери, которая не может поймать себе мужа, чтобы новая роль ей удалась сразу. Нетрудно было понять, почему она завидует Кресенде, которая так уравновешенна, так привыкла управлять хозяйством своего отца и обращаться с гостями. Она казалась поглощенной разговором со своим соседом, но, должно быть, заметила, что леди Стейвли перенесла внимание на своего деверя, поэтому ловко закруглила свой разговор и повернулась к Киту с легкой улыбкой:

– Очень жаль, что этот званый вечер такой скучный: должно быть, вы смертельно скучаете!

– Вовсе нет, – ответил он.

Она насмешливо взглянула на него:

– Великое удовольствие, в самом деле?

– Ну, я не стал бы говорить об этом именно в этих выражениях, – согласился он, – но, знаете ли, по-настоящему скучные вечера – это официальные сборища, когда приходится говорить любезности даже тем, с кем вообще не хотел бы разговаривать.

Она была удивлена.

– Но я думала, что вы никогда не ходите на такие приемы!

– Не хожу, когда могу избежать этого, – сказал он, исправляя свою оплошность.

– Что обычно вам удается! А когда вы не можете избежать, – задумчиво добавила она, – вы стараетесь меньше скучать, приходя поздно и уходя рано, не правда ли?

– Грубая клевета! Она засмеялась:

– Не думаете ли вы, что если я не очень привыкла посещать такие сборища, то я и не знаю вашей репутации? Вы горе для всех хозяек!

– Вы наслушались сплетен.

Она улыбнулась, но покачала головой.

– Во всяком случае, вы сможете рано уйти сегодня. Моя бабушка не засиживается допоздна.

Но все же я опасаюсь, что она захочет продолжить разговор с вами. Сможете ли вы это выдержать?

– С легкостью! Я считаю, что ей меня оговорили. Я был склонен ожидать, что она язвительная, но не думаю, что она Медуза Горгона, превращающая всех в камень.

– Но я вам этого не говорила! – сказала она поспешно. – Я никогда такого не говорила о бабушке!

Мистер Фэнкот, чья отвага была подкреплена замечательной едой и винами, спокойно ответил:

– О да, но исходя из ваших слов, можно было прийти к такому выводу! Не так ли? Вместо ответа она воскликнула:

– Что вы за странное создание, милорд! Можете ли вы отрицать, что насчет этого вечера у вас были самые дурные предчувствия? Вы сказали мне, что одна мысль о том, чтобы пройти сквозь строй моей семьи, приводит вас в дрожь!

– Это оттого, что меня ввели в заблуждение, – сказал Кит твердо.

Она посмотрела на него с улыбкой, но удивленно подняла брови.

– Но вы ведь не дрожали до того как решили, что вас ввели в заблуждение. Я полагала, что бабушка приведет вас в замешательство, но этого не произошло.

– Честно говоря, она добилась этого, но я подумал, что было бы ужасно, если бы я выдал свою растерянность.

– Да, совершенно верно, она ни в грош не ставит людей, которых может запугать. Вы дали ей отпор, и очень возможно, этим ей понравились.

– А вас она может запугать? – спросил он, – О нет! То есть, я бы тоже дала отпор, но случая не представилось: она всегда очень добра ко мне. – Несколько секунд она молчала, а когда снова заговорила, ее тон стал более официальным; казалось, что она тщательно подбирает слова. – Лорд Денвилл, когда вы оказали мне честь, попросив меня выйти за вас замуж, мы обсуждали это очень откровенно. Но, как я полагаю, вы помните, что нас прервали, и с тех пор не было случая закончить нашу беседу. – Она подняла на него глаза. – Мне бы хотелось сделать это до того, как я приму окончательное решение.

Он смотрел на нее сквозь бокал с вином, но при этих словах поставил его и вопреки своей воле произнес:

– Я думал, что вы уже приняли решение! Как же так?

Она ответила извиняющимся тоном:

– Боюсь, что дала вам повод так думать. И действительно, в тот момент я так полагала. Я не могу вам это сейчас объяснить. Я надеялась, что снова увижу вас перед этим вечером, но вы уехали за город, а Албиния – леди Стейвли – разослала приглашения, не предупредив меня.

Он бросил быстрый взгляд на хозяйку, чтобы убедиться, что ее внимание по-прежнему обращено на ее деверя, а затем спросил напрямик:

– Вы хотите отказать, мисс Стейвли? Нахмурившись, она задумалась:

– Вы будете считать меня совершеннейшей дурой, Денвилл, но, по правде сказать, я не знаю! Если бы Албиния не вошла в комнату, когда…

– Так неудачно! – согласился он.

– Да, и так глупо! Если бы только она это знала, бедненькая! Конечно, была какая-то неловкость в нашем разговоре, но мы уже начинали друг друга понимать, или мне так казалось. Еще тогда я почувствовала, что очень многое осталось недосказанным. Я думаю, вы тоже это почувствовали. Когда вошла Албиния, вы как раз сказали, что должны оговорить одно особое условие, но не успели сказать мне, что это за условие.

– Бог мой, неужели я позволил себе такую бестактность? – спросил он, пораженный.

– Нет, нет, вы не были бестактны! Вспомните, я заклинала вас быть со мной попроще!

– Похоже, я использовал в полной мере предоставленную мне свободу, если и в самом деле заговорил об условиях.

– Я думаю, вы употребили именно это слово, но, может быть, я все-таки ошиблась. Но…

– Я полагаю, что вы действительно ошиблись, потому что у меня нет ни малейшего воспоминания об этом!

– Но вы не могли забыть, что вы сказали! – возразила она удивленно. Он засмеялся.

– Но я забыл, и это доказывает, что то был какой-нибудь пустяк. Если бы только нас так не вовремя не прервали!

– Вот именно! Мы оба почувствовали, что это поставило нас в неловкое положение. Не могли бы вы заехать ко мне завтра после одиннадцати утра? Мы можем не опасаться того, что нам помешают, поскольку Албиния собирается сразу после завтрака ехать по магазинам со своей матерью, а бабушка никогда не выходит из своей комнаты раньше полудня.

Ей показалось, что он колеблется, и она добавила, слегка покраснев:

– Наверное, я не должна была об этом упоминать, но мое положение несколько сложно. Надеюсь, не будет неуместным, если я в моем возрасте и в моем положении приму вас наедине?

– Неуместно! Конечно, нет! – немедленно ответил он. – Я буду в четверть двенадцатого! Если только не обнаружу, что перед входом стоит экипаж, ожидающий леди Стейвли. Тогда я спрячусь за фонарным столбом, пока она не отъедет.

– Придавая таким образом утреннему визиту оттенок интрижки! – сказала она со смехом.

Затем ее внимания потребовал кузен, сидевший с другой стороны, и на несколько минут Китом снова завладела хозяйка.

Когда дамы удалились и со стола убрали скатерть, лорд Стейвли подсел к Киту и, таким образом, сам того не подозревая, спас его от мистера Лактона, который намеревался сделать то же самое. Беседа стала общей, и поскольку Лактон был слишком застенчив, чтобы возвышать свой голос в обществе людей, старших его по возрасту, а мистер Чарлз Стейвли, которому было уже под пятьдесят, был только поверхностно знаком с юным лордом Денвиллом, то Кита не подстерегали никакие ловушки. Он был бы рад оставаться в столовой и дальше, но лорд Стейвли распорядился не засиживаться за вином, и вскоре они присоединились к дамам.

В гостиной будущий жених, естественно, стал предметом оживленного обсуждения. Мнения разделились: одна партия, под предводительством леди Стейвли, превозносила его внешний вид и находчивость, другая предостерегала Кресси, что неразумно выходить замуж за человека, имевшего репутацию ветреника, а третья, возглавляемая леди Эбчестер, утверждала, что это очень хорошая партия, что Кресси уже двадцать лет и с приданным только в двадцать пять тысяч фунтов стерлингов она сделала бы глупость, отказавшись от нее.

Это вызвало яростные нападки на леди Эбчестер со стороны вдовствующей особы. Сидя в своем кресле, подавшись вперед и опираясь на палку черного дерева, почтенная леди напоминала колдунью из старинной сказки. Ее глаза сверкали, когда, уставившись на свою дочь, она произнесла:

– Помимо того, что я могу ей оставить! Эти слова поразили леди Эбчестер, но она сказала:

– О, хорошо, мама, это ваше дело, конечно, но вряд ли вы оставите большую сумму Кресси, когда у вас есть сыновья, которые являются вашими непосредственными наследниками. Не говоря уж о ваших дочерях, хотя с моей стороны я ничего и не жду, но, полагаю, Элиза ждет. А также Каролина и бедная Клара…

– О, прошу тебя, не надо, Огаста! – умоляла мисс Клара Стейвли со слезами на глазах. – Так неуместно, так неприятно для милой Кресси!

– Не плачь, тетя, – сказала Кресси весело. – Если бабушка оставит свое состояние мне, я обещаю вернуть его семье немедленно.

Вдовствующая особа весело фыркнула:

– Ты хочешь начать гражданскую войну, девочка?

– Ни в коем случае. И если тетя Огаста не знает, что это невозможно, то я знаю! – бойко ответила Кресси, подмигнув ей.

В этот момент глухая кузина, весьма смутно представлявшая, о чем шла речь, кивнула Кресси и заявила тоном, в котором звучала решимость отстаивать свое мнение до конца:

– Ну, дорогая, я говорила это раньше и скажу снова: он очень красив!

При этих словах Кит и вошел в комнату, пропускаемый вперед хозяином, и получил возможность еще раз услышать это суждение. Ему удалось сохранить серьезное выражение лица, но его глаза встретились с глазами Кресси, и он был вынужден крепко сжать губы. Кресси отступила в дальний угол комнаты, при этом ее плечи дрожали, а матрона в кресле, сообщив глухой кузине, что она глупа, приказала Киту подойти и сесть рядом с ней. Он послушался и придвинул стул. Старуха резко предупредила Клару, чтобы та не вертелась вокруг нее, и сказала остальной компании, что они могут продолжить свою обычную болтовню. Справедливо рассудив, что это запрещение любого вмешательства в ее разговор с главным гостем, родственники послушно отошли прочь и расположились маленькими группами в разных концах комнаты.

– Все они пустозвоны! – сардонически сказала вдовствующая особа, наблюдая за их усилиями поддержать поток болтовни. Она перенесла свой пронзительный взгляд на Кита и сказала:

– Ну, молодой человек, что вы о себе скажете?

– Я не думаю, что должен о себе что-то говорить, мэм. Я опасаюсь, что обо мне также подумают, что я пустозвон, если я стану говорить о себе, – ответил он.

– Чушь! – сказала она. – У вас очень хорошо подвешен язык, сэр! Он улыбнулся ей:

– Хорошо, что же вы желаете, чтобы я вам сказал, мэм? Не можете же вы ожидать, что я перескажу вам список моих пороков, а что касается моих достоинств, не думаете ли вы, что с моей стороны было бы лучше не упоминать о них?

– Есть ли у вас хоть одно? – спросила она.

– Да, несколько, и куча благих намерений, – ответил он.

– По-видимому, что-то вроде этого ваш дядя Брамби и сказал моему сыну. Но у меня очень хорошая память, и я припоминаю, что он как-то сказал, что ваш брат стоит дюжины таких, как вы!

Если бы Кит выслушал подобную речь до обеда, она бы его сильно потрясла, но теперь он был достаточно подкреплен и оказался в состоянии ответить на это с веселой легкостью:

– Да, мой дядя очень любит моего брата. Знаете ли, мэм. Кит его подопечный.

Казалось, она была удовлетворена ответом, потому что оставила эту тему и сказала, задумчиво окинув его взглядом:

– Ну что ж, у меня свои привычки, и я вам в глаза скажу, что я не в восторге от этого брака. Поймите, я не испытываю к вам неприязни. На самом деле, вы оказались лучше, чем я ожидала. Но стать мужей моей внучки – это совсем другое дело!

Прекрасно зная Ивлина, он в душе согласился с нею, и мог бы прибавить, что мисс Стейвли вовсе не относится к той разновидности девушек, которые могли бы привлечь капризное внимание Ивлина. Он сказал:

– Я могу только надеяться, мэм, что мне удастся доказать, что вы ошибаетесь. Я сочту это своим долгом, обещаю вам.

– Вот что я вам еще скажу, – заметила она сухо. – Вы обладаете поразительной находчивостью. Это говорит в вашу пользу, а также в пользу людей моего поколения. Я ненавижу ужасающие манеры, которыми щеголяет нынешняя молодежь! Брамби сказал моему сыну, что у вас нет таких недостатков, которые нельзя бы было исправить подходящей женитьбой, но, как я слышала, Денвилл, вы слишком непостоянны! Я не сужу слишком строго, но, если называть вещи своими именами, некоторые уверены, что вы склонны к распущенности.

– Неужели? – сказал Кит, сдвинув брови. – Я этого не знаю, мэм, и это не правда!

– Не стоит так взрываться! – ответила она. – Я не придаю значения такого рода сплетням. Сколько вам лет? Двадцать четыре? Боже, что станется с миром, если мужчинам вашего возраста не будет дозволено несколько амурных приключений без того, чтобы кучка бездельников не начала сплетничать? Меня выводит из себя подобное ханжество!

Он засмеялся:

– О, благодарю вас, мэм! Она пристально посмотрела на него:

– Все хорошо, молодой человек, но если вы женитесь на моей внучке, то вы положите конец своему волокитству. Она разумная девушка, и я не сомневаюсь, что она восприняла бы это сдержанно, но ей не понравилось бы это, а я не хочу, чтобы она испытывала неудобство, уж в этом будьте уверены!

– Я тоже не хочу этого, мэм, будьте уверены! – быстро ответил он, почувствовав, как в нем закипает гнев. Должно быть, его братец слишком активно прожигает жизнь; наверно, он неосторожен, даже легкомыслен; несомненно, он забывчив, но не бесчувствен; и Кит готов был поклясться, что, если бы он женился на мисс Стейвли, он никогда бы не позволил себе ее обидеть, никогда бы не ранил ее самолюбия, начав открыто волочиться за какой-нибудь другой женщиной. Быть верным ей – это другое дело, это, конечно, было сомнительно, однако он устраивал бы свои любовные дела с осторожностью. По всей видимости, мисс Стейвли хотя и не гувернантка, но разумная женщина, совершенно открыто соглашающаяся на брак по расчету, была готова ко всяким уступкам и потребует от Ивлина не более чем видимости супружеской верности.

Вдовствующая особа увидела вспышку в глазах Кита и это ей понравилось. Однако она сказала только:

– Легко сказать, Денвилл! – Затем снова погрузилась в молчание. После долгой паузы она резко произнесла:

– В моей молодости наши браки устраивались за нас нашими родителями. Я могла бы назвать вам дюжину женщин, которые были едва знакомы со своими женихами. Я не знаю, хорошо ли это. – Она снова посмотрела Киту в лицо. – Если вы рассчитываете на то, что я дам вам благословение за вашу бойкую речь и обходительные манеры, то вы обманулись в ожиданиях! Прежде чем я сделаю это, я хочу вас лучше узнать и хочу, чтобы Кресси вас тоже лучше узнала. А сейчас я устала; скажите моей дочери Кларе, что я готова идти спать! И вы можете сказать вашей матушке, чтобы она навестила меня как-нибудь утром! Спокойной ночи!

Глава 5

Мистер Фэнкот возвратился на Хилл-Стрит пешком вскоре после полуночи и как раз вовремя, чтобы наблюдать за прибытием своей родительницы, которую несли по улице в портшезе. Ее сопровождали три кавалера средних лет и один совсем юный джентльмен, шедший вплотную к портшезу и имевший вид человека, раздираемого одновременно любовью и ревностью.

Мистер Фэнкот, в ожидании стоявший в дверях, вполне оценил это весьма впечатляющее зрелище. Миледи несли два здоровенных лакея, одетые в красивые ливреи, при свете фонаря стало видно, что ее портшез обит бледно-зеленым бархатом и весьма элегантен. Кавалеры были учтивыми мужчинами, и когда портшез опустили на землю, один открыл дверь, второй помог леди Денвилл вылезти, а третий предложил ей руку, чтобы помочь преодолеть несколько ступенек, ведущих к парадной двери. Юного поклонника просто оттерли в сторону, когда он попытался первым дотянуться до дверей, и он грустно топтался на месте, пожирая взглядом удаляющуюся богиню. Однако, прежде чем исчезнуть, она остановилась и, обернувшись назад, воскликнула своим нежным голосом:

– О, мой веер! Я, должно быть, забыла его в портшезе. Мистер Хорнинг, будьте так любезны, посмотрите, там ли он?

Павший было духом мистер Хорнинг мгновенно ожил. Он кинулся к портшезу, нашел веер и передал с низким поклоном ее светлости, расплывшаяся по его лицу улыбка показалась Киту идиотской. Она мило его поблагодарила, дала ему поцеловать свою руку и сказала:

– А теперь ступайте по домам, потому что здесь меня ждет Денвилл, и мы должны многое обсудить. Вы знаете, он только что вернулся.

Тем временем Кит узнал двоих из поклонников и обменялся с ними приветствиями; леди Денвилл назвала ему имя третьего, сказав:

– Это лорд Чейсли, он желал знать, почему тебя не было в Эскоте. Проказник, ты должен был прийти к нему на вечер.

Кит стукнул себя ладонью по лбу:

– Боже милостивый, я совсем забыл вам написать и объяснить, почему я не смог быть у вас. Прошу прощенья, сэр!

– Обманщик вы, юный плут! – сказал Чейсли. – Вы и про свою помолвку тоже забыли?

– Нет, что вы! – запротестовал Кит.

– Но, Чейсли, неужели вы думали, что он мог забыть об этом? – спросил другой джентльмен.

Третий джентльмен также внес свою лепту в общую болтовню. Было совершенно очевидно, что они и не подозревают, что подшучивают над Китом, а не над Ивлином. Как только дверь захлопнулась, леди Денвилл воскликнула:

– Видишь, Кит! Я говорила тебе, как все будет! Ньюлин и сэр Джон Стритли знакомы с вами с тех времен, когда вы носили короткие штанишки, и если уж они ни о чем не догадались, то ты можешь быть спокоен!

– Тем не менее, я не спокоен, – возразил он. – А что до тебя, я удивляюсь, как ты решилась назвать меня проказником. Мама, ты неисправима! Кто, черт подери, этот придурок, которого ты поработила?

Она заразительно рассмеялась своим серебристым смехом.

– Не правда ли, он такой смешной, бедный мальчик? Но будь с ним полюбезнее: ты знаешь, ведь он поэт!

– Ах, это, конечно, все объясняет! – сердечно сказал он. – Я полагаю, что ты его Муза?

– Ну да, в настоящее время его Муза – я, – призналась она. – Но это долго не продлится – я думаю, что он способен в любой момент безнадежно влюбиться в какую-нибудь девчонку, – возможно, совсем неподходящую! – и совсем забыть о моем существовании. И должна тебе сказать, с одной стороны, это будет большим облегчением, потому что ужасно скучно выслушивать стихи, даже если они посвящены тебе. Но, с другой, – о Кит, ты не можешь понять, – но в сорок три года все еще привлекать глупых мальчиков, это так приятно!

– Мама, ты не должна произносить этого вслух! Никто не поверит, что тебе больше тридцати трех, а может и меньше!

Это было так, но леди Денвилл, немного поразмыслив, сказала:

– Нет, ведь каждый, у кого есть голова. Кит, в состоянии сообразить, что мне никак не может быть меньше сорока трех, если всему свету известно, что тебе и Ивлину по двадцать четыре! Вот в чем вся беда! Но это не имеет значения. Что произошло сегодня на Маунт-Стрит? Я так тревожилась весь вечер, что даже уехала домой раньше обычного!

– О, из-за этого? В самом деле, я был поражен, когда понял, что роскошный портшез, появившийся на улице еще до полуночи, принадлежит тебе.

– Да, не думаю, что я когда-либо покидала званый вечер так рано – особенно когда я в выигрыше! – сказала она простодушно.

– О, ты выигрывала! Но это меня изумляет, мама! А что с твоим прекрасным рыцарем? Как случилось, что он позволил другому – четырем другим! – провожать тебя вечером домой? Не говори только, что его страсть растаяла!

Она снова издала серебристый смешок.

– О, бедный Бонами! Как у тебя хватает жестокости даже предположить, что он проделает пешком весь путь от Албемерл-Стрит? С ним приключился бы апоплексический удар, если бы он только попытался это сделать! А что касается его страсти, то у меня есть мрачное подозрение, что моей соперницей является его кухарка: весь вечер сегодня он надоедал мне рассказом о том, как готовить чирка под соусом «пуаврад». Ну ладно, довольно шуток, скажи мне, что происходило у тебя?

– О, очень хороший обед, а компания – хм – верх изысканности! Не совсем в моем стиле, может быть, но, безусловно, высшего класса!

– Они чрезмерно старомодны? – спросила она сочувственно. – Я тебя предупреждала, что так будет.

– Ты предупреждала, но не сказала мне, дорогая мама, что двое из них знакомы с Ивлином!

– О нет, кто это. Кит?

– Мистер Чарлз Стейвли, который, по-видимому…

– Ах, этот! – прервала она. – Весьма вероятно, что они могли быть знакомы, но совсем немного, так что это не будет иметь никаких последствий!

– Совершенно верно, но если Ивлин не вернется вовремя, чтобы спасти меня от Лактона, я пропал! Он один из закадычных друзей Ивлина?

– Молодой Лактон? Избави Бог, нет! Не хочешь ли ты сказать, что и он был приглашен на этот прием?

– Именно это я имею в виду, мама! Более того, я предполагаю, что Ивлин вступил с ним в какие-то деловые отношения, о характере которых я ничего не знаю, и что-то подсказывает мне, что ты знаешь не больше.

Она покачала головой.

– В самом деле нет. Как это было тягостно для тебя!

– Не правда ли? – согласился он. – Особенно, если он заявляет, что придет ко мне завтра узнать, какое я принял решение! Это я называю – вызывать волка разговором о нем.

– Очень досадно! – сказала она беспечно. – Но ты не беспокойся, мой мальчик! Может, Ивлин вернется, а может, Фимбер знает, чего хочет это глупое создание. А если и не знает, то Бригг скажет, что тебя нет дома. Я не вижу трудностей в том, чтобы отделаться от Лактона.

– Мама, милая, в этом я не сомневаюсь! Но даже мой ужасный братец не мог бы согласиться принять человека по делу, а потом заявить, что его нет дома!

– Но, Кит, какой ты глупый! – сказала она с упреком. – Ты должен был от него отделаться!

– Я бы так и сделал, если бы он не заявил мне прямо, что я с ним плохо обхожусь, избегая его уже в течение десяти дней. Но, осмелюсь сказать, с этим я как-нибудь справлюсь, а что меня действительно пугает, – это то, что мисс Стейвли попросила меня прийти к ней завтра утром, чтобы закончить прерванный разговор, который был у нее с Ивлином в день, когда он попросил ее руки.

– Да, это неприятно, – воскликнула она в смятении.

– Не то слово, мама. Одно дело, переодеться Ивлином на один вечер, но совсем другое – выслушивать признания мисс Стейвли под видом ее жениха.

– Я понимаю, что ты имеешь в виду, – согласилась она, морща лоб. – Но, скорее всего, ты зря волнуешься. Я бы удивилась, если бы узнала, что она может сообщить Ивлину что-то очень секретное, потому что она вовсе не так уж близко с ним знакома и, кроме того, весьма сдержанна. Поверь, ты не услышишь ничего такого, что могло бы привести в замешательство. Действительно, чем больше я думаю об этом, тем с большей уверенностью считаю, что это, скорее всего, какая-нибудь банальность, иначе Ивлин рассказал бы мне, что их прервали. И более того. Кит, если он думал, что Кресси хочет сообщить ему что-то важное, он бы не уехал из Лондона, не повидав ее снова.

– Ей показалось, что это он собирался сообщить нечто важное. Похоже, он хотел поставить какое-то условие.

– Условие? О чем он, Боже ты мой, думал? Должно быть, он лишился разума! Если только… – она замолчала, глаза ее расширились. Затем она произнесла:

– Я знаю, что он намеревался ей сказать, и очень рада, что его прервали, потому что я говорила ему, чтобы он ни в коем случае этого не делал. Он рассчитывал на то, что мы все будем жить вместе, а это вовсе не входит в мои намерения, так как подобные опыты очень редко бывают успешными. Ты знаешь, я всегда считала большой удачей для себя, что родители твоего папы умерли до того, как я вышла за него замуж. Если Кресси поднимет вопрос, скажи ей, что ты передумал, или забыл, или что она тебя не правильно поняла!

– Я едва ли смогу это сделать, мама, – возразил он. – Ясно, что Ивлин не это хотел сказать.

– Это именно то, что я говорю! – пылко ответила она. – Я намерена задать ему очень серьезный нагоняй, и если ты будешь смотреть на меня таким отвратительным взглядом, то и тебе тоже! Расскажи мне о старой леди Стейвли. Она тебя напугала?

– Она пыталась это сделать, но я попробовал на ней эффект вежливого отпора, и это сработало очень хорошо.

Леди Денвилл поразилась:

– Кит, какой ты храбрый!

– Да, не так ли? Ну, ладно, мама, ты же меня знаешь! Храбрец до мозга костей! Она засмеялась.

– Ну, я никогда бы не осмелилась сделать подобную вещь.

– Ты должна попытаться: она будет третировать тебя, если ты не попытаешься!

– О, я намерена держаться от нее подальше! Она приехала в Лондон, чтобы познакомиться с тобой, а теперь, когда это сделано, я полагаю, она вернется в Беркшир через день или два! – ответила ее светлость резко.

– Ты ошибаешься, милая мама! – сказал Кит, хитро глядя на нее. – Она остается в Лондоне до следующего месяца, а затем она собирается, как сказала мне леди Эбчестер, поехать на лето в Уэртинг и берет с собой Кресси. Она попросила меня передать тебе, чтобы ты ее навестила как-нибудь утречком!

– Нет! – вырвалось у нее с неподдельным ужасом. – Кит, ты это придумал!

– Нет! Она буквально так и сказала.

– О, ты ужасное создание! Почему ты не сказал ей, что я нездорова, уехала за город или что-нибудь еще? Она никогда меня не любила. Когда Стейвли увивался за мной, она была готова на любые крайности, лишь бы отговорить его делать мне предложение, хотя в этом и не было ни малейшей необходимости, потому что ваш дедушка никогда бы не согласился на этот брак, ведь было так много других предложений! О Кит, как мог ты подвергнуть меня такой пытке? Она меня уничтожит!

– Ничего подобного! Ты должна постоянно помнить, что Ивлин – завидный жених, и это придаст тебе чувство превосходства.

Но хотя леди Денвилл и признала, что Ивлин представляет собой большую ценность для невесты, это ее не утешило. Она сообщила Киту, что если грозная старая леди знает кого-то с колыбели, то подобные соображения на нее не действуют. И подбирая блестящие складки своего платья, чтобы подняться по лестнице, она добавила трагическим тоном:

– Я знаю из верных источников, что она описывала меня как хорошенькую дуру! А когда она смотрит на меня своим пронзительным взглядом, я начинаю чувствовать себя действительно дурой.

– Но очень хорошенькой! – вставил ее сын.

– Да, но ей на это наплевать! – ответила ее светлость. Она поднялась до середины лестницы и добавила:

– И не навлекай на себя неприятностей, говоря, что я занимаю более высокое положение, чем она, потому что на это ей тоже наплевать!

С этими словами, полными горечи, она поднялась на второй этаж. Он догнал ее и сказал с обидой, что, если она уйдет спать, не поцеловав его на ночь, он не сможет заснуть ни на минуту. Это вызвало у леди Денвилл приступ смеха, и когда сын заметил, что испытание, ожидающее ее, ничто по сравнению с тем, что перенес он, она полностью растаяла, сказав:

– Нет, в самом деле, мой бедный дорогой мальчик, можешь на меня рассчитывать, я окажу тебе любую поддержку! Чего бы только я не сделала для любого из моих сыновей!

Поцеловав ее с поразительной сердечностью, он поблагодарил ее, и они расстались очень довольные друг другом. Фимбер ожидал его в спальне. Помогая ему освободиться от сюртука Ивлина, он спросил тоном человека, знающего заранее, узнал ли его кто-нибудь. Услышав, что никто, он произнес: