– Хватай его! – приказал он зевакам. Саммер бросилась бежать, но ноги подкосились, и вот уже четверо здоровенных матросов преградили ей дорогу. Саммер поспешно стащила шляпу, и густая масса волос обрушилась ей на плечи.
      – Пожалуйста, если встретите Черного Джека Флаша, передайте, что видели его женщину, Кэт, – пробормотала она.
      Мужчины, потрясенные красотой незнакомки и тронутые тихими мольбами, переглянулись, готовые отпустить ее с миром, но прежде чем Саммер успела сделать шаг, мясистые лапы сжали ее талию:
      – Ну и ну, да это никак знаменитый грабитель Черный Кот! – ехидно хмыкнул он.
      – Немедленно отпустите меня, сержант Освалд, иначе я пожалуюсь самому королю, – пригрозила она, но тот зверски вывернул ей руку.
      – Я теперь старший сержант, леди Сучка, и прошу не забывать об этом.
      Он быстро подвел ее к длинной веренице женщин и приковал кандалами к последней. Ненависть и гордость не дали Саммер упасть от усталости, когда с полдюжины милиционеров под командой Освалда потащили узниц в портсмутскую тюрьму. Сорок оборванных бедняг были вынуждены стоять босиком на холодных камнях, пока не проверят каждое имя по списку. Задерганному коменданту было совершенно все равно, что к тому времени начался дождь и холодный ветер бросал ледяные капли в лица и без того истерзанных женщин.
      – У меня и так все переполнено! – вопил Бладуорт, бегая по захламленной комнате, служившей ему конторой и одновременно жильем. – Верховный судья Хемпшира и Дорсета вот уже год как прикован к постели, и за все это время не было ни единой казни! Заключенные только и делают, что опиваются и обжираются за казенный счет!
      Хорошо одетый человек, стоявший у стола, с брезгливым отвращением уставился на тюремщика:
      – Бладуорт, я пытаюсь объяснить, что меня ограбили! Как вы смеете заставлять ждать такого уважаемого человека, как я? Если приказать милиционерам сейчас же отправиться на поиски, они наверняка схватят негодяя! Не понимаю, куда катится эта страна!
      – Вам придется подождать своей очереди, мистер Блекторн, у меня не десять рук! Мало того, что не хватает стражников, милиционеров, провизии, и что же они делают?! Присылают еще сорок проклятых шлюх, а у меня и для четверых места не найдется!
      Освалд лихорадочно соображал, как бы извлечь пользу из создавшегося положения. Он весь горел от радостного возбуждения. Подумать только, шлюха Хелфорда наконец попалась ему в руки!
      Из сорока узниц, мокнувших под дождем, его мысли занимала лишь одна. Близок миг его торжества!
      Взяв толстыми пальцами список заключенных, он тихо сказал:
      – Если я выручу вас из этой передряги, Бладуорт, считайте себя моим должником.
      Комендант задумчиво прищурился. Он шагнул ближе, и старший сержант невольно поморщился – от Бладуорта несло какой-то тухлятиной, омерзительной смесью пота, джина и немытого тела. Глаза навыкате были налиты кровью, паутинка красных прожилок на носу красноречиво говорила о его дружбе с бутылкой.
      – Большинство этих баб – карманные воровки, проститутки, и я могу отвезти их в Саутхемптон. Шестеро – убийцы, и я получил приказ содержать их в Плимуте, где порядки строже. Предоставьте мне по первой просьбе отдельное помещение для допроса, и я оставлю здесь этих шестерых. Ну, что скажете?
      – Заметано! – с готовностью согласился Бладуорт. – Сейчас позову клерка, чтобы внес их в тюремные книги.
      – Безобразие! – вмешался мистер Блекторн, выступая вперед. – Мало у нас своих преступников! Когда они будут казнены, спрашиваю я вас?!
      – Мистер Блекторн, половина заключенных ни разу не побывала на допросе. Некому выносить приговоры, поскольку судья лежит на смертном одре. Что я могу сделать? У меня нет полномочий наказывать преступников. Стоять на страже английского правосудия – задача не из легких, мистер Блекторн. Разве вы никогда не слышали о Великой хартии вольностей?
      Освалд, махнув рукой, вышел на улицу и был встречен свистом и недружными воплями:
      – Ты, куча дерьма, веди нас под крышу! Подлец! Ублюдок! Гнида вонючая!
      Саммер задрожала, поняв, что он направляется к ней. Она лучше других знала, что все прозвища, которыми награждали Освалда, не воздают ему должное. Этот человек – воплощение зла, отродье дьявола.
      Он, мельком взглянув на нее, расковал пять женщин. Она оказалась шестой. Окинув взглядом своих товарок, Саммер с удивлением увидела, что они были выбраны явно не за внешнюю привлекательность. Одна – коротенькая, квадратная бабища, жирная как свинья, другая – совсем девчонка. Третья была на сносях, и сердце Саммер заныло от жалости к ней. Пятая могла бы считаться даже хорошенькой, но холодный, беспощадный взгляд выдавал в ней закоренелую преступницу. Освалд почти приветливо улыбнулся Саммер, раздувшись от самодовольства. Теперь он за все отыграется!
      Не успели шесть промокших до нитки женщин появиться в конторе Бладуорта, как мистер Блекторн, всплеснув руками, потрясенно возопил:
      – Это он… она! Тот разбойник, что ограбил меня! Да сделайте же что-нибудь, черт вас побери!
      – Мистер Блекторн, мы арестовали вашего опасного преступника, чего же вам еще?
      – Как чего?! Желаю, чтобы его… ее… эту вот… повесили!
      Но Освалд не собирался угождать всякому сумасброду. Он лично будет вершить правосудие и при этом смаковать каждое мгновение!
      – Эти женщины – убийцы, – пояснил он взбешенному горожанину. – Уверяю вас, рано или поздно они будут качаться в петле. Но все должно выполняться по закону. Никто не ускользнет от его карающей десницы! Примите нашу глубочайшую благодарность за то, что помогли уличить преступницу.
      Бладуорт ожесточенно поскреб кишевшую вшами голову:
      – Единственная свободная камера в подвале, но в такие ночи, как эта, там набирается воды по щиколотку!
      – Так вы еще и жалостливы, Бладуорт? Ну а я не из таких! Ведите этих потаскух туда и заприте хорошенько, а мне понадобится два фургона, чтобы отвезти остальных в Саутхемптон. Завтра я вернусь, и вы предоставите мне комнатку поуютнее.
      Саммер не отрываясь смотрела на Освалда. Он жаждет мести и обязательно получит свой фунт плоти, в этом у нее не было сомнений.
      Женщины спустились по каменным ступенькам в чрево подземной темницы. Их поочередно втолкнули в крошечную камеру. Стражник загремел ключами.
      – Что же, по крайней мере хоть воды вдосталь, – бросила Сидни, женщина с жесткими глазами прожженной негодяйки.
      Саммер никогда не видела ничего подобного. С поросших мхом стен сочилась мутная влага. Струйка вилась по полу и исчезала в вонючей дыре. Камера была пуста, если не считать тусклого светильника на стене, двух охапок гниющего сена и ведра для нечистот в углу. Женщины молча озирались, и Саммер, представив, что в такой тесноте неминуемо придется коснуться чужого грязного тела, невольно вздохнула. В камере стоял невыносимый смрад, и к тому же разило потом, испражнениями и плесенью.
      Узницы сбросили мокрую одежду из грубой шерсти и повесили на решетку сушиться. Под уродливыми платьями оказались черные нитяные чулки и панталоны наподобие мужских. Женщины подтянули панталоны до подмышек, чтобы прикрыть груди. Только жирная баба, отзывавшаяся на прозвище Ларди, что означало Толстуха, выставила напоказ нечто, похожее на коровье вымя. Зрелище было таким омерзительно-непристойным, что Саммер отвела глаза. Она единственная не стянула липнувшие к телу кюлоты и камзол. Если она подхватит простуду и умрет, тем лучше.
      – Как твое имя? – неожиданно спросила Сидни.
      – Кэт.
      – Точно! Выглядишь и впрямь как дохлая кошка.
      – Знаю, – вздохнула Саммер, пристально разглядывая соседку.
      – Старая карга – Гренни, а малышка – Герт. Та, что с пузом, – Нелли.
      Саммер вежливо склонила голову:
      – Рада познакомиться, дамы.
      – Фу-ты ну-ты, выражаешься как чертова герцогиня! – фыркнула Сидни.
      – Потому что она и есть важная леди, – вмешалась Ларди.
      – Вот как? А почем ты знаешь, может, и я из высокородных!
      – Потому что из свинячьего хвоста бобровой шапки не сошьешь. Горбатого могила исправит, а тебя, видать, и в гробу не переделать!
      – Кому и знать, как не тебе! – хихикнула Сидни. – Вот плюхнешься на эту чертову солому, и тогда уж тебя не отличить от хрюшки, готовой вот-вот опороситься!
      – Да будь у меня такая харя, как у некоторых, приходилось бы давать детишкам медяки, чтобы забросали дерьмом эти гнусные зенки, все бы попригляднее казались!
      Сидни зловеще прищурилась. Подступив к Кэт, она пощупала тонкий шелк сорочки.
      – Ничего себе одежка! Не желаешь сделать мне подарок? – потребовала она.
      – Черта с два! – взвилась Саммер, отбросив Сидни к стене, так что та больно ударилась затылком. – Могу, пожалуй, наградить тебя фонарем под глазом, а если покажется мало, то и двумя.
      – Кажись, та сволочь не ошиблась, обозвав тебя леди Сукой! – ухмыльнулась Сидни. – Хоть и мерзавец, а глаз зоркий!
      Саммер, в свою очередь, примирительно улыбнулась.
      – Боюсь, он так просто от меня не отвяжется. Слушай, раз уж нам приходится вместе терпеть все это, лучше держаться заодно. Не стоит ссориться и драться из-за пустяков. Думаю, Нелли лучше прилечь.
      Ларди помогла Нелли устроиться на соломе, а сама села рядом. Обе женщины принялись щелкать вшей, и Саммер с ужасом поняла, что неминуемо наберется всякой гадости, тем более что в соломе было полно еще и блох.
      Лицо Нелли было пепельно-серым, под глазами темнели огромные полукружия. Она была так истощена, что напоминала скелет, если не считать огромного выпирающего живота.
      – Какое они имеют право сажать в тюрьму беременных? – возмутилась Саммер. – Что будет, если начнутся схватки?!
      Старуха Гренни пожала плечами:
      – На свет появится еще одно нежеланное дитя, только и всего. Знаешь, почему я здесь? Помогла одной шлюхе избавиться от ребенка, а она возьми и помри. Но, думаю, там ей все равно лучше, чем на этом свете, верно?
      Саммер почти была готова согласиться с ней.
      – Вряд ли Карл имеет хоть малейшее представление о том, как ужасно обращаются с женщинами в подобных местах!
      – Карл? Это еще кто такой? – удивилась Сидни.
      – Король, конечно. Когда я выберусь отсюда, сразу же попрошу у него аудиенции и не усну спокойно, пока он что-нибудь не предпримет.
      – Выберешься? Как бы не так! Тебя повезут в последний путь на телеге до городской площади. Там ты и спляшешь джигу в петле палача! – ухмыльнулась Сидни.
      – Ты знаешь короля? – благоговейно прошептала Герт.
      – Да, всего два дня назад я была в Уайтхолле.
      Гренни и Ларди залились смехом.
      – Да ну? – издевательски протянула Сидни. – И что вы там делали, миледи, вышивали на пяльцах или прислуживали королеве? Чем занимались, если не секрет?
      Саммер уставилась в пространство, вспоминая события последних дней, казавшиеся теперь нереальными. Наконец, печально улыбнувшись сестрам по несчастью, она призналась:
      – По правде говоря, я собирала рубины.
      Герт потрясенно раскрыла рот, а Гренни покрутила пальцем у виска, убежденная, что Кэт попросту спятила.
      – Как по-вашему, нас накормят? – жадно осведомилась Ларди.
      – Только не сегодня, – покачала головой Сидни. – В Лондоне нам бы по крайней мере принесли хлеба на пенни и кружку воды. Здесь… одному Господу известно, что с нами будет.
      Саммер успела поужинать в гостинице и пока не хотела есть, но как выдержать предстоящие испытания, если их собираются морить голодом?!
      Немного придя в себя, она заметила, что одна из всех осталась на ногах. Остальные устроились на мокром полу, прислонившись спинами к покрытым слизью стенам. Саммер была рада тому, что смертельно устала. Сон будет благословенным избавлением от кошмара наяву.
      Она последовала примеру своих товарок и, обхватив руками колени, опустила на них пылающую голову. Масло в светильнике почти выгорело, и Саммер уже погрузилась в дремоту, когда услышала легкий шорох и отвратительный писк. Крысы! Они сплошным потоком струились в камеру из отверстия, в которое стекали вода и нечистоты. Саммер испустила панический вопль, и животные, привстав на задние лапы, с любопытством уставились на нее глазками-пуговками.
      – Поставь ведро на дырку и ложись спать, – проворчала Сидни.
      Саммер последовала ее совету, но не сомкнула глаз. Утром, попытавшись встать, она почувствовала, что ноет каждая косточка.
      Вскоре им раздали деревянные ложки и миски, наполненные жидкой кашицей. Гренни обнаружила в своей порции таракана, на что, впрочем, не обратила ни малейшего внимания, и продолжала с аппетитом поглощать еду. Саммер, брезгливо сморщившись, отдала свою порцию Нелли, хотя здравый смысл подсказывал ей, что, если она хочет выжить, придется смириться. Ларди устремила оскорбленный взор на Саммер, и та смиренно пояснила:
      – Нелли нужно есть за двоих.
      Сидни окатила обеих презрительным взглядом:
      – Тебе не продержаться, если будешь думать о других! Видать, плохо тебя вымуштровали в Уайтхолле.
      – Поверь мне, тамошние правила такие же, как везде, – грустно усмехнулась Саммер. Сейчас ее заботил не столько голод, сколько отсутствие свежей воды.
      – Неужели они не дадут нам умыться? – спросила она.
      – Чем грязнее, тем теплее, – засмеялась Ларди.
      – Хочешь сказать, чем жирнее, тем теплее, – поправила Сидни.
      Саммер неожиданно поняла, что все шутки, ругательства, ехидные намеки и подковырки служили единственным средством защиты от безумного, жестокого мира, где никому не было дела до того, живы ли эти несчастные или уже отправились на тот свет. Она молча собрала пустые миски и ложки, утаив при этом одну, и просунула их сквозь маленькое отверстие в стене, куда подавали еду из коридора. Пока остальные одевались, она показала ложку Сидни:
      – Если вставить ручку между камнями, можно разломить ее надвое и заострить.
      Сидни одобрительно кивнула:
      – Пожалуй, можно будет кое-кого насадить на вертел, как баранью тушу, но знай, если задумала бежать, от меня помощи не дождешься.
      Весь день Саммер просидела в углу, думая о своей прекрасной родине, куда увезли малыша Райана. Перед глазами то и дело вставала миссис Бишоп с ребенком на руках, и Саммер невольно рассмеялась, представив, какие страсти разгораются на кухне между няней и мистером Берком. Должно быть, битва идет по всем правилам, поскольку ни один не желает уступить.
      Она снова скакала на Эбони по прибрежному песку, и Рурк мчался навстречу ей, потому что не мог вынести разлуки…
      Под конец она немного задремала. Днем легче было заснуть – по крайней мере не видно крыс.
      На ужин был водянистый капустный суп, и на этот раз Саммер заставила себя съесть отвратительное варево до капли. Она чувствовала, что как только стемнеет, явится Освалд. И как в воду смотрела. Он распахнул двери и внимательно оглядел женщин. Саммер смело выступила вперед:
      – Нелли вот-вот родит. Ей нельзя здесь оставаться.
      – Сама виновата. Позволила намять себе брюхо, пускай расплачивается! Не надо было расставлять ноги перед каждым встречным-поперечным! И нечего кудахтать над этой потаскушкой, леди Сука, приберегите жалость для себя. Пойдем!
      Сидни угрожающе взглянула на него, и Освалд пренебрежительно бросил:
      – А тебе чего, червивая рожа?
      – Поцелуй меня в зад, свинья! – скривив губы, отрезала Сидни и не успела увернуться от удара кулаком в лицо. Послышался тошнотворный хруст ломающейся кости, и из носа женщины хлынула кровь. Сидни, не издав ни звука, упала на колени, а Освалд, стиснув руку Саммер, толкнул женщину к двери. Они поднялись наверх и вскоре очутились в мужской половине тюрьмы. Саммер была так потрясена, что даже не слышала непристойных шуточек и сомнительных комплиментов в свой адрес.
      Освалд открыл дверь. В комнате горел камин, и Бладуорт ставил на стол поднос с горячим ужином.
      – Вам, случайно, не потребуется помощь, сержант? – похотливо осклабился он.
      – Ни в коем случае, Бладуорт, благодарю вас. С женщинами нужно обращаться, как с лошадьми.
      – То есть объезжать? – уточнил комендант, плотоядно облизываясь.
      – Нет, совсем не это. Нужно сломить их дух. Показать, кто настоящий хозяин, и они станут повиноваться любому приказу при малейшем касании хлыста.
      У Саммер едва не остановилось сердце. Внутри все сжалось от безумного страха. Она, в сущности, была обыкновенной женщиной, ничуть не храбрее остальных. И если ей нравилось дразнить Рурка, то лишь потому, что он, даже при всей его вспыльчивости, никогда не причинил бы ей ни зла, ни боли. Перед лицом опасности она вдруг поняла, что он творил все эти безумства во имя любви. Все это было не более чем игрой любовников. Но сейчас перед ней заклятый враг, который не успокоится, пока не уничтожит ее. Она сжала губы, чтобы Освалд не увидел, как они трясутся.
      – Меня надобно не страшиться, а беспрекословно слушаться. Я во всем следую букве закона. И не сделаю тебе ничего, что вышло бы за пределы правил и тюремного распорядка, – предупредил Освалд.
      На глазах Саммер выступили слезы.
      – Раздевайся, – велел он.
      Саммер опустила веки, боясь, что не выдержит и разрыдается.
      Освалд грубо схватил ее за грудь.
      – Нет лучшего способа усмирить бабу, чем как следует вывернуть ей титьку, – прошипел он, исполняя свою угрозу. Саммер задохнулась и тихо застонала.
      – С этой минуты, когда я отдаю приказ, изволь отвечать «да, старший сержант». Понятно?
      – Да, старший сержант, – пробормотала Саммер, исходя бессильной злобой.
      – Прекрасно. В правилах говорится, что я имею полное право обыскивать заключенных. Раздевайся.
      – Провались в ад!
      На этот раз он протянул к ее груди обе руки, и Саммер покорно прошептала:
      – Да, старший сержант.
      Она принялась медленно скидывать одежду. На левой груди проступили синие пятна от пальцев Освалда. Саммер бросила ненавидящий взгляд на это одержимое сознанием собственной власти чудовище.
      – Представляю, какое удовольствие я получу от наших встреч, – улыбнулся Освалд. – Наш полк расквартирован в Саутхемптоне, так что я смогу приезжать каждую неделю. Теперь ты знаешь, как себя вести. Одно слово неповиновения, и я возьму в руки хлыст. Подай мне ужин, а потом оденешься.
      Саммер с трудом подавила желание плюнуть ему в лицо. Она привыкла стоять на своем и отвечать ударом на удар. Но сейчас надо забыть гордость! Этот человек безумен, и с ним нужно обращаться осторожно. Необходимо подумать, прежде чем сделать шаг, проглотить оскорбление и держать язык за зубами.
      Наконец он позволил ей одеться, и у Саммер от облегчения закружилась голова. По крайней мере ее не изнасиловали!
      – Вам больше ничего не нужно, старший сержант? – осведомилась она, вызывающе вскинув подбородок.
      – Я еще не отпустил тебя, – медленно выговорил он, и от этого мертвенно-спокойного голоса она застыла. – Ты не впервые грабишь на дорогах. Мы всегда клеймим ворам большой палец с тем, чтобы, если они попадутся вторично, сразу вешать без суда и следствия. Покажи мне палец! – скомандовал он и, видя, что Саммер колеблется, схватил ее за руку.
      – Так я и думал. Какая постыдная оплошность с нашей стороны, леди Сука!
      Он встал, выбрал длинный металлический стержень и сунул его в огонь.
      – Нет! – отчаянно воскликнула она. Но Освалд схватил ее за волосы, подтащил к камину и, навалившись всей тяжестью, вдавил раскаленное клеймо в нежную кожу. Саммер душераздирающе вскрикнула и лишилась чувств. Освалд поднял ее, отнес в камеру и швырнул на солому. По тесному помещению распространился омерзительный смрад горелой плоти. К счастью, Саммер не приходила в себя почти всю ночь, а к утру рыдала и металась в жару.

      Лорд Рурк Хелфорд был на седьмом небе. Он только что присутствовал при ежеутреннем купании и завтраке сына, на которого до сих пор не мог наглядеться. И теперь был не в силах сдержать радостное возбуждение. Волнение горячило кровь. Скоро. Уже совсем скоро!
      Он поспешно взбежал на крышу и принялся рассматривать речные суденышки в надежде увидеть корабль из Лондона. Почему Саммер все еще нет? Что ее задержало?
      Рурк озабоченно нахмурился. Он не мог дождаться, пока его красавица жена ворвется в дом с требованием вернуть сына. На этот раз она от него не уйдет. Каким глупцом он был, позволив ей ускользнуть! Но больше это не повторится.
      Легкая улыбка заиграла на губах Рурка. Ему следовало бы посадить ее под замок и месяц не выпускать из постели!
      При одной мысли о Саммер его плоть отвердела и приподнялась, и Рурк, словно юнец, умирающий от любви, крикнул во все горло:
      – Саммер! Поспеши! Я жду тебя!
      По мере того как день клонился к вечеру, предвкушение счастливой встречи сменилось беспокойством. Что делать, если к завтрашнему дню она не появится?! Он и без того бесстыдно пренебрегает долгом: вещь немыслимая для столь обязательного человека, как Хелфорд! Рурк обещал отправиться на войну, и хотя принадлежавшие ему корабли не были приписаны к военному флоту, он дал слово Карлу, своему монарху и близкому другу.