– Милочка, я герцогиня Бакингем. Цена для меня не имеет значения. Леди Как-бишь-ее подождет следующего корабля.
– Да девушке и знать ничего не обязательно, – вмешалась Бесс Мейтленд, графиня Лодердейл. – Придумаете какую-нибудь сказочку, и будет с нее.
Но тут из примерочной появилась Саммер в баске и чулках.
– Леди Как-бишь-ее предпочитает сама распоряжаться своей собственностью, – гневно бросила она. Жена Бакингема судорожно вцепилась в парчу, словно никакая сила на земле не могла отнять у нее ткань. Она гневно прищурилась, став при этом еще уродливее.
– Что это вы о себе воображаете? – презрительно фыркнула она.
Саммер угрожающе надвинулась на герцогиню:
– Я, мадам, владелица этого отреза, который вы так жадно прижали к тем пустым мешочкам, что гордо именуете грудью.
Бесс Мейтленд, более чем щедро награжденная природой, что могли засвидетельствовать половина придворных джентльменов, громко расхохоталась. Лицо герцогини Бакингем вмиг побагровело.
– Да знаете ли вы, кому грубите? – завизжала она.
Тетушка Лил пересказала племяннице все придворные сплетни и упомянула, что Бакингему удалось сохранить земли и состояние только ценой женитьбы на дочери одного из генералов Кромвеля. И теперь Саммер, позабыв об осторожности, ударила наверняка:
– Неужто передо мной сам Старый Нолл,
сбежавший от дьявола, чтобы утащить меня в ад?
Бесс Мейтленд буквально взвыла, хлопая себя по бедрам в приступе неуемного веселья. Леди Бакингем подняла отрез, точно собираясь ударить Саммер. Но та успела ухватиться за другой конец. В этот момент женщины удивительно напоминали собак, дерущихся из-за лакомой косточки.
Неожиданно дверь лавки распахнулась, и на пороге появились четверо элегантно одетых джентльменов.
– Ваше величество! – ахнула леди Бакингем и отпустила отрез. Саммер распростерлась на полу, не выпуская, однако, ткани.
Король не мог отвести глаз от полуодетой соблазнительницы. Он тотчас устремился вперед, обогнав остальных:
– Дражайшая леди Хелфорд, позвольте предложить вам руку вместе с моим сердцем, если захотите.
– Спасибо, сир, – прошептала смущенная Саммер, сообразив, в какое неловкое положение попала.
– Вижу, дамы, вы уже успели познакомиться, – сухо процедил Бакингем, но глаза его смеялись. Очевидно, он находил случившееся весьма забавным.
Бесс Мейтленд многозначительно закатила глаза, а ее муж, похоже, больше всего сожалел о том, что опоздал стать свидетелем пикантной сцены. Мадам Мартин, казалось, была на грани обморока.
Саммер попятилась назад и, прикрываясь рулоном парчи, поспешно скрылась в примерочной. Как ей теперь смотреть в глаза мужу?!
– Дорогая, – окликнул Рурк, – мы приглашены сопровождать его величество в Стоув. – И с поклоном обратился к дамам: – Мой корабль только что прибыл из Индии. Почему бы вам, миледи, не выбрать себе модные ткани, пока мы дожидаемся леди Хелфорд?
Король, удобно устроившись на резном диванчике, небрежным взмахом руки отпустил женщин:
– Великолепное предложение, Хелфорд. Ну а я немного отдохну и получше познакомлюсь с новобрачной.
Мадам Мартин дрожащими руками помогла Саммер натянуть кремовый с черным костюм.
– Неужели это действительно его величество? – неверяще прошептала она. Из соседней комнаты донесся лениво-спокойный голос:
– Нет-нет, конечно, я не король. Эти бездельники пытаются одурачить вас, мадам!
Саммер торопливо зажала рот рукой, чтобы не прыснуть. Все это довольно смешно, но как ей показаться королю? Однако ничего не поделаешь, не может же она вечно прятаться!
Схватив муфту и шляпу, она переступила порог. Большие карие глаза короля засияли улыбкой.
– Впервые вижу вас одетой, мадам, – ничуть не стесняясь, произнес он, беззастенчиво напоминая о той ночи, когда Саммер предстала перед ним в одной ночной рубашке.
– Сир, я… – краснея, пролепетала она и присела в глубоком реверансе. Король оценивающе оглядывал ее с головы до ног, совсем как тот поклонник, что настойчиво домогается расположения дамы.
– Обещайте, что в узком кругу станете звать меня просто Карл.
Несмотря на его ласковый тон, в словах прозвучали повелительные нотки.
– Скажите, леди Саммер, вы вправду живете по соседству с Хелфордом, или этот негодяй все сочиняет?
– Ничуть. Наши поместья действительно граничат, хотя мы сами познакомились только в Лондоне.
Карл откровенно улыбался. Очевидно, новая леди Хелфорд пришлась ему по душе.
– До сих пор не встречал ни одной женщины по имени Саммер, – задумчиво протянул он.
– А я не знала ни одного мужчины по имени Рекс,
– парировала она, кокетливо склонив набок головку.
– Да леди к тому же еще и остроумна! И хотя вы не были официально представлены ко двору, знайте, в Сент-Джеймском дворце вы всегда желанная гостья.
Он поцеловал ей руку и пригласил сесть рядом. Ошеломленная, Саммер молча повиновалась, так и не поверив до конца в реальность происходящего.
– Вероятно, вы произвели фурор в Стоуве? Готов побиться об заклад, мужчины дрались за право танцевать с новобрачной!
Король открыто флиртовал с ней, и Саммер почему-то это очень нравилось.
– Прошлой ночью танцев не было, сир. Хозяева собираются дать бал-маскарад в вашу честь.
– Я должен предостеречь вас относительно моих придворных. Танцы – это всего лишь предлог хоть на время увести от мужа красавицу жену и добиться свидания под самым носом у бедняги. Помните, большинство этих негодных повес долго жили при самых распутных европейских дворах.
– О сир, думаю, вряд ли у меня будет повод волноваться. Все джентльмены, собравшиеся в Стоуве, – друзья Рурка.
Король, очевидно, не ожидавший подобной наивности, опешил:
– Маленькая невинная пташка! Проще всего заводить романы именно с женами друзей – это так удобно!
– Да вы изволите шутить, сир! – рассмеялась молодая женщина.
– Нет, милая, скорее это вы решили посмеяться над королем!
Вздохнув, он ободряюще похлопал ее по руке:
– Видимо, придется немного обождать, прежде чем вы растеряете некоторые иллюзии.
Губы под тонкими усиками слегка скривились в улыбке, и Саммер поняла, что мужчина в этом человеке всегда будет брать верх над государственным деятелем.
Глава 19
Королевская барка медленно плыла по реке Тамар. Его величество и Рурк стояли у борта и всю дорогу о чем-то тихо шептались. Бесс и Джон Мейтленд нежно держались за руки. В глаза бросалось почти комическое сходство супругов – оба ярко-рыжие, довольно толстые, дурно воспитанные, обладавшие, однако, грубоватым чувством юмора, что крайне забавляло короля. Между собой они говорили на столь неразборчивом шотландском диалекте, что посторонние не могли понять ни слова.
Жена Бакингема Мэри страдала от морской болезни, и потому герцогу волей-неволей пришлось развлекать Саммер. Та до сих пор чувствовала себя неловко из-за утреннего происшествия.
– Боюсь, вашей жене не понравится, что вы проводите время в моем обществе, ваша светлость.
Несмотря на внешнее сходство с греческим божеством, Джордж Вильерс был наделен от природы язвительностью и разящим остроумием, от которого частенько страдали не только окружающие, но и его не слишком умная супруга.
– Что же, вы всегда можете так же честно сказать, что, в свою очередь, не желаете иметь с ней ничего общего. По крайней мере я ее видеть не могу. Хотя мы как-то сосуществуем, но, кроме записи в церковной книге, нас ничто не связывает. Ни постель, ни общие интересы, ни даже взаимная симпатия.
Саммер облегченно вздохнула. Она знала, что Бакингем – человек опасный и лучше иметь его союзником, чем врагом.
Пристально оглядев ее, герцог заметил:
– У вас очень необычное лицо… скорее экзотическое, нежели красивое. Могу с уверенностью сказать, что вы будете пользоваться оглушительным успехом при дворе. Кстати, берегитесь моей кузины Барбары: она непременно возненавидит вас с первого взгляда.
– Король предупреждал меня насчет мужчин, но никогда не думала, что речь пойдет еще и о женщинах! – рассмеялась Саммер.
Герцог надменно поднял брови.
– Возможно, мы зря беспокоимся, ибо интуиция подсказывает мне, что вы с честью выйдете из словесного поединка с противником любого пола.
– Иначе говоря, закаляюсь в битвах, – подсказала Саммер.
– Совершенно верно. Однако отнюдь не ваша способность выжить в любых обстоятельствах интригует меня. Вас словно окутывает некая тайна, и я много дал бы, чтобы ее разгадать.
Сердце Саммер учащенно забилось. Она вовсе не собиралась быть с Бакингемом на короткой ноге. Если он узнает о ней что-то компрометирующее, не задумываясь поведает об этом всему свету просто так, ради развлечения. Может, стоит притвориться дурочкой или пустышкой, чтобы сбить его со следа? Нет, он достаточно проницателен, чтобы раскусить любое притворство. Зато в ее силах было перевести разговор на тему, которая больше всего интересует Бакингема, – он сам.
– Но мне кажется, что именно вы – человек загадочный, ваша светлость: недаром ходят слухи, что богаче и умнее джентльмена не сыскать во всей Англии. Готова признаться… – тут Саммер для пущего эффекта немного помолчала, – …что своими ушами слышала, будто вовсе не Барбара обладает истинным влиянием на его величество.
Герцог сразу же попался на удочку, и с этой минуты леди Хелфорд не о чем было волноваться.
Когда барка пристала у Лонсестона, Саммер с радостью увидела, что король пожелал сесть в их карету. Мейтлендам и Вильерсам пришлось нанять три экипажа, два из которых предназначались для багажа.
В Стоув они прибыли только с наступлением темноты, и, поскольку хозяевам пришлось отложить ужин до приезда короля, гости встали из-за стола, когда было уже одиннадцать. В длинной галерее расставили карточные столы, и двадцать самых знатных придворных составили партию в вист. Ставки делались огромные, и вскоре в банке было уже не менее двадцати тысяч фунтов золотом. Повезло Джеку Гренвилу, и леди Каслмейн, мрачная как туча, поднялась и потащила Бакингема играть в триктрак вместе с Саммер, Элизабет Гамильтон и Энн Карнеги.
– Не понимаю, – капризно бросила графиня Каслмейн, – почему Карл даровал Гренвилу титул одновременно со мной!
– Неужели, дорогая кузина? Позвольте просветить вас на сей счет, – вмешался Бакингем. – Бевил, отец Джека, погиб в сражении при Ленсдауне, когда вел своих людей в битву. Джек, которому в ту пору едва исполнилось пятнадцать, вскочил на отцовского коня и ринулся в бой. Карл никогда не забывает своих верных слуг. – И, язвительно усмехнувшись, добавил: – Что же касается раздачи титулов, по всей видимости, монарх считает, что настоящие подвиги совершаются не только на поле брани, но и в постели.
– Джордж, придержи язык! Или снова страдаешь от приступа французской болезни? Советую тебе по возвращении в Лондон обратиться к доктору Фрейзеру за ртутными пилюлями.
Если Барбара думала смутить Бакингема своими откровениями, то ее ждало горькое разочарование – кузен оказался крепким орешком.
– Не понимаю, откуда такая любовь к доктору Фрейзеру: когда он в последний раз избавил тебя от младенца, ты едва ли не месяц пролежала в постели.
Барбара покраснела.
– О, Джордж, брось свои дурацкие шуточки и сдавай карты! Я готова даже вернуться к висту, если пожелаешь.
– Дорогая, смысл истинно умелой игры в том, чтобы заранее предугадать ходы противника. Ты вряд ли на это способна, так что лучше сыграть во что-нибудь простенькое.
– В таком случае выбираю ломбер! Нам понадобится третий партнер. Не согласитесь ли, леди Хелфорд?
Бакингем с едва заметным кивком подмигнул Саммер. Партия началась, и Барбара сразу же стала проигрывать. Мало того, она постоянно взвинчивала ставки, пока наконец в отчаянной попытке отыграться не поставила тысячу фунтов. Саммер уже хотела признаться, что ей не по карману такие расходы, но Бакингем сделал ей знак продолжать и так повел игру, что уже через полчаса кошелек леди Каслмейн стал легче на десять тысяч, три из которых перешли к раскрасневшейся от счастья леди Хелфорд. Но тут к столу подошел Карл, и одно его присутствие мигом привело Барбару в чувство.
– Думаю, мне придется сжалиться над гостями и удалиться пораньше в опочивальню, – громко объявил король. – Я слышал, что на завтра назначен бал-маскарад с танцами, – продолжал он. – Дамы, вы должны хорошенько отдохнуть, потому что, клянусь, завтра кавалеры не дадут вам покоя, пока вы не протрете подошвы своих туфелек.
При этом он не спускал взгляда с Саммер. Рурк, подойдя ближе, заметил, как алчно пожирает глазами король его жену.
– Надеюсь, Хелфорд не будет столь надоедлив и ревнив, чтобы завладеть вашим вниманием на весь вечер?
– Он наверняка позволит мне разделить с ним все милости вашего величества, – чуть улыбнулась Саммер.
– Только через мой труп, – отрезал Рурк, явно не настроенный шутить.
Едва они вышли из галереи, Саммер, уже не сдерживаясь, принялась зевать.
– Ты устала, – посочувствовал Рурк.
Она кивнула:
– Будь мы дома, тебе пришлось нести меня в постель на руках.
Рурк тотчас подхватил ее и понес по лестнице, полностью игнорируя ехидные и насмешливые реплики, долетавшие до него. Обхватив мужа за шею, Саммер прошептала:
– Я такая тяжелая, потому что выиграла много золота.
Рурк отпустил слуг, предупредив, что завтра утром они не понадобятся, сам раздел жену и уложил на шелковые простыни. Тонкая ночная рубашка так и осталась лежать в изножье кровати.
И хотя он вот уже несколько часов мог думать лишь о той минуте, когда они останутся вдвоем и это великолепное тело забьется в судорогах сладостного забытья, с горечью понял, что у Саммер просто не хватит сил. Глаза ее сами собой закрывались.
– Ничего, – пообещал Рурк, – зато завтра мы встанем очень поздно.
– А не покажется ли это неприличным? – сонно пробормотала она.
– Король продержит Барбару в постели до полудня, а остальные придворные обязаны последовать примеру его величества. Утром я возмещу все то, чего был лишен сегодня!
Рурк пригладил ее растрепавшиеся локоны и поцеловал в висок.
«Как можно вынести разлуку с ней?» – вздыхал он, вспоминая о новом поручении, данном ему королем.
– Ру, – неожиданно спросила Саммер, – мы скоро вернемся домой?
– Да, родная. Мне тоже не хочется видеть никого из посторонних. Возможно, нам удастся насладиться несколькими днями покоя, прежде чем вся эта толпа заполонит Хелфорд-Холл.
На следующее утро Саммер проснулась очень рано и осторожно выскользнула из постели, чтобы не разбудить мужа. Разложив все его подарки и прелестные платья от мадам Мартин, она встала перед зеркалом и принялась по очереди прикладывать к себе каждое, пытаясь выбрать самое лучшее для вечернего бала. При виде изумительных ночных рубашек, она счастливо вздохнула и накинула прозрачное черное одеяние с разрезом спереди, которое завязывалось бантом под грудью. В этот момент послышался шелест простынь. Подумав, что Рурк проснулся, Саммер обернулась, но оказалось, что он просто сбросил во сне одеяло.
Ей до сих пор так и не удалось как следует рассмотреть мужское тело, поэтому она подкралась поближе и встала на колени. Спящий, он выглядел моложе, возможно, потому что губы не были так плотно сжаты, а с лица исчезло обычно строгое, почти зловещее выражение. Плечи были такие широкие, что занимали почти всю кровать, а на шее переплетались веревки мышц.
Пальцы Саммер скользнули по его густо заросшему волосами торсу, и она слегка вздрогнула, представив, как ее груди трутся о жесткие кудряшки. Соски под тонким шелком мгновенно отвердели. Его ноги… сильные и стройные, а между ними находится… величайшая тайна. Даже во сне его плоть была полувозбуждена, и Саммер решила, что в полной готовности она должна быть не менее восьми дюймов длиной и такой же толстой, как рукоять меча… великолепное оружие!
Отросток мирно покоился на бедре, а под ним, в гнезде из темных волос, лежало нечто вроде двойных шариков. Что бы это могло быть?
Но тут его естество внезапно вздрогнуло и поднялось, доставая Рурку почти до пупка. Саммер испуганно отпрянула, заметив, что муж не спит.
– Черт! – выругался он. – Я хотел, чтобы ты подумала, будто я еще сплю. Мне так нравится, когда ты смотришь на меня, но больше нескольких минут не выдерживаю. Я так тебя хочу! – И, опалив ее страстным взглядом, прошептал: – Ты дивно хороша.
Он ловко развязал ленты у жены под грудью и, распахнув черное неглиже, привлек ее к себе.
Шелк темным облаком накрыл любовников. Саммер, оседлав ногу Рурка, игриво потерлась животом о напрягшуюся плоть. От него пахло кожей, морем, сандаловым деревом и еще чем-то непонятным, но определенно мужским.
Прижимаясь к мужу, Саммер робко коснулась кончиком пальца пульсирующего отростка, на головке которого немедленно выступила прозрачная капля. Саммер неожиданно для себя слизнула ее. Глаза Рурка мгновенно вспыхнули.
– Я хотела узнать, каков ты на вкус.
– И каков же я на вкус? – прохрипел он.
– Соленый.
Рурк свирепо впился ей в губы и возбуждал ее языком, пока накал страсти не достиг высшей точки. Саммер неосознанно передвинулась так, что он заполнил ее до отказа, поставил на ней свое огненное тавро – знак владения. Едва он проник еще глубже, она невольно охнула, готовая поклясться, что с каждым разом его плоть становится все толще и длиннее.
Но вот наслаждение стало почти непереносимым, и Рурк стиснул ее бедрами, повалил на спину и продолжал любить, пока не укротил окончательно.
Гораздо позже, когда Саммер по-кошачьи потянулась и вскочила, Рурк попросил:
– Не одевайся, дорогая. Останься в этом черном неглиже. Клянусь, оно сшито специально, чтобы услаждать мужской взор.
Саммер завязала бант и начала причесываться.
– Почему Карл не взял с собой королеву?
Рурк, приподнявшись на локте, наблюдал за женой.
– Она готовится к визиту свекрови и к концу недели приедет в Портсмут. Надеюсь, ты рада, что у тебя нет свекрови? Я рад, – поддел он.
Не обращая внимания на добродушное подшучивание, Саммер нахмурилась:
– Рурк, почему Карл изменяет жене?
Муж тяжело вздохнул:
– До приезда в Англию Екатерина жила почти в заточении и покидала дворец в Лиссабоне всего раз десять в жизни. И никогда не видела посторонних мужчин. Ее окружали лишь строгие неподкупные дуэньи, к тому же крайне набожные. Она проводила дни в молитвах и постах и похожа скорее на монахиню, чем на супругу такого сладострастника, как наш монарх.
– По-твоему, ее любовь к мужу не так сильна, как моя – к тебе? – наивно допытывалась девушка.
– Ни одного мужчину не любили так, как меня, – поддразнил Рурк. – Вернись в постель и люби меня снова.
– Рурк, прекрати! Я серьезно!
– Знаешь, она очень его любит, но они слишком разные люди и вряд ли когда-нибудь приспособятся друг к другу. Екатерина вечно носит уродливые платья, считает, что показать ножку – великий грех, а стоит обнажить грудь, как прямиком отправишься в ад. И ненавидит все, что связано с постелью и исполнением супружеского долга. Карл, как всякий здоровый мужчина, жаждет обладать готовой на все женщиной, которая способна отвечать на его чувства.
– Вроде Барбары Каслмейн, – заключила Саммер.
Рурк пожал плечами; очевидно, любовные делишки короля его мало занимали.
– Если она дарит ему счастье, не надо осуждать за это их обоих.
Саммер сосредоточенно нахмурилась:
– Барбара не даст ему счастья. Наоборот, станет терзать его каждый день за то, что не женится на ней.
– Ты чересчур проницательна, малышка, – заметил Рурк и, вскочив с кровати, подхватил Саммер. Та честно визжала и брыкалась, но не успела и глазом моргнуть, как оказалась в постели.
– Пропади все пропадом, – прошептал Рурк, – я жажду лишь одного – чтобы ты встала на четвереньки… для меня… и увидишь, что будет…
Глава 20
Днем хозяева затеяли охоту, чтобы пополнить кладовые Гренвила, но поскольку Саммер ненавидела убивать животных, Рурк оставил ее и присоединился к королю и другим джентльменам, которые радовались случаю побыть на свежем воздухе.
Когда в спальню вошла горничная, чтобы причесать Саммер к вечернему балу, та решила просто распустить волосы по плечам. Как оказалось позже, она единственная могла соперничать с Барбарой Каслмейн, чьи локоны цвета красного дерева были такими же густыми и блестящими, как у нее. Саммер выбрала в гардеробе роскошное платье, переливающееся, точно павлиний хвост, и вышитое серебряной нитью. К нему полагались маска в виде бабочки из бирюзовых и нефритово-зеленых перьев и веер из серебряных кружев.
Саммер была уверена, что станет сегодня царицей бала, и хотя понимала, что наживет немало врагов, почему-то совсем не волновалась.
К вечеру похолодало, собрались тучи, поэтому пришлось проводить время в замке, что немало огорчило приглашенных. Столько дам мечтали оказаться наедине с поклонниками в укромных уголках сада!
Знатные корнуолльские дамы и их дочки разыграли импровизированную пастораль с пастушками, нимфами и селянками. Каждая прелестница грациозно выступала вперед, чтобы продекламировать аллегорические стишки, смысл которых – увы и ах! – был понятен только тем, кто их разучивал. Однако джентльмены из вежливости награждали родовитых актрис аплодисментами и клялись, что никогда не видели зрелища прекраснее. Леди, к сожалению, были не столь снисходительны. Они от души потешались над простотой провинциальных нравов, выразительно закатывали глаза к потолку, не потрудившись даже скрыть лица веерами, и во всеуслышание обменивались ехидными репликами.
– Тело Христово, да я куда больше веселилась в прошлом месяце, когда мы переодетыми побывали на Рэм-элли, что в Уайтфрайез. Там боролись голые женщины, – шепнула Барбара Бакингему.
Леди Лодердейл наклонилась к мужу и прохрипела на всю галерею:
– Им следовало бы отправиться со своим представлением на Варфоломеевскую ярмарку,
правда, боюсь, зрители забросали бы этих клуш апельсинами.
Когда последняя дама, выступив вперед, присела перед королем, тот, благосклонно оглядев ее, пробормотал:
– Очень мило.
Веер Барбары снова взлетел вверх.
– Его величество, кажется, изволил сказать «уныло»? – громко справилась она у Бакингема.
Тот подтолкнул ее локтем и, несколько раз хлопнув в ладоши, прошипел:
– Говорите потише, кузина!
Король снова крикнул что-то одобрительное, и придворные последовали его примеру.
– Что там утверждает его величество? Тоска и скука? – не унималась Барбара.
Саммер, не выдержав, обернулась и, глядя фаворитке в глаза, преспокойно парировала:
– Возможно, вы слышали, как кто-то крикнул «потаскуха»?
Барбара захлопала глазами, но не нашлась что ответить, и Рурк едва удержался от смеха. Закусив губы, он предостерегающе сжал руку жены. Саммер охнула от боли и неожиданности и хищно сощурилась. Ей совсем не понравился преподанный таким способом урок. Сердито отвернувшись от мужа, она принялась обмахиваться веером и поклялась жестоко отомстить невеже.
Большой банкетный зал сегодня преобразился. От одной стены до другой тянулись столы, ломившиеся под тяжестью разнообразных блюд. Повсюду были расставлены маленькие столики со стульями, где гости могли бы спокойно посидеть и поболтать, прежде чем вновь наполнить тарелки. Дамы не упускали случая показать свои наряды и драгоценности, а заодно и почесать языки.
А в это время Карл, пользуясь перерывом в развлечениях, вместе со своими советниками обсуждал, как положить конец проискам голландцев и преступлениям корнуолльских мародеров и контрабандистов.
Саммер потрясенно оглядывала столы. Копченые устрицы, лососина и форель, заливные миноги и угри, горячие креветки и моллюски. Телячьи, бараньи и говяжьи ножки с гарниром из овощей, приготовленных с восточными, очень дорогими специями. Пироги с дичью и кроликом, разрезанные на огромные куски, сладкие пирожки, а для тех, кто предпочитал более изысканный десерт, – заварной крем с мускатным орехом или традиционные английские бисквиты, пропитанные вином и залитые густыми девонскими сливками.
Поскольку королева Екатерина была португалкой, портвейн быстро вытеснял бывший до этого в моде кларет, а эль и сидр лились рекой.
Король не отходил от гостеприимной хозяйки дома, новоявленной графини Бат, и леди Каслмейн сходила с ума от ревности. Сегодня на Барбаре были роскошное пурпурное платье и великолепные аметисты, и она считала, что леди Гренвил выглядит унылой и бесцветной в простом белом наряде и жемчужном ожерелье. Однако ей было хорошо известно, что бесценные перлы переходили в роду Гренвилов из поколения в поколение.
Заметив, что к графине Бат подошел лорд Бакингем, Барбара подобралась ближе и толкнула его под руку так, что тот пошатнулся и залил портвейном белый шелк.
– Господи, Джордж, недаром говорят, что ты недостоин есть из одного корыта со свиньями! – воскликнула Барбара. – Подумать только, а я еще тебя защищала и уверяла, что, конечно, достоин!
Стоявшие вокруг навострили уши, наслаждаясь перепалкой родственников. Вильерсы обожали подкалывать друг друга, но Бакингем обычно выходил победителем из словесных баталий, потому что, не задумываясь, говорил любую гадость. Но прежде всего он учтиво извинился перед леди Гренвил:
– Прошу простить неуклюжего увальня, дорогая леди, но на вашем прелестном туалете кровавое пятно выглядит совсем как герб Гренвилов – алое знамя с тремя золотыми грифонами.
Он любил подчеркивать свое знание геральдики и сейчас старался не ударить в грязь лицом.
– Вы само воплощение благородного девиза вашего славного семейства.
Барбара была уничтожена, поскольку не имела ни фамильного девиза, ни древнего герба. Однако она тут же взяла себя в руки и спесиво фыркнула:
– Подумаешь! Мы с его величеством уже говорили о том, какой герб лучше всего подойдет для меня. Я почти остановилась на лебеде, держащем в клюве золотую подкову.
Бакингем мгновенно воспользовался возможностью поставить кузину на место и, надо отдать ему должное, с честью вышел из положения:
– Кстати, Барбара, я приготовил идеальный девиз специально для вас: «Седлай, как только встанет!»
Хриплый гогот Бесс Мейтленд прозвучал в наступившей тишине карканьем вороны. Вне себя от восторга, она отвесила Барбаре увесистый шлепок по спине:
– Кровь Христова, вот это язычок! Сознайся, Бэбс, он тебя обставил!
Бедняжка подавилась рыбьей костью и, поперхнувшись, закашлялась. Минут пятнадцать она не могла прийти в себя и не произнесла ни слова, что, как потом заметил один из зевак, было бесценным и крайне редким сюрпризом как для друзей, так и для врагов.
Король попытался было поболтать с леди Хелфорд, но придворные то и дело осаждали его просьбами. Когда они на секунду остались одни, Саммер, сочувственно оглядев короля, заметила:
– Всем от вас что-то нужно. Я начинаю понимать, что участь короля не так уж завидна.
– Совершенно верно, мадам, вспомните хотя бы моего отца, – усмехнулся король.
Саммер взглянула в его глаза, и, несмотря на цинизм, который увидела в них, ей все же показалось, что в самой глубине таится нечто, похожее на нежность.
– Мне жаль, что вы столь многим поступились для этих людей, а им все мало, – тихо призналась она.
– Сердце мое, вы ошибаетесь, – печально вздохнул Карл. – Здесь нет ни одного мужчины, чей отец не погиб бы за дело Стюартов. Большинство из тех, кого вы видите, пожертвовали землями и богатством, чтобы вернуть меня на трон. Когда же враг восторжествовал, мои дворяне последовали за мной в ссылку. – И, сокрушенно покачав головой, добавил: – Так мужественны… так преданны… все они мои дети, и я ни в чем не могу им отказать.
Саммер невольно взглянула на мужа. Он один из тех храбрецов, о которых говорил король.
Их взгляды встретились, и она поняла, что Рурк все это время ни на минуту не выпускал ее из виду. И неожиданно ей расхотелось мстить мужу за преподанный урок. К тому же не стоит, чтобы он ревновал к королю.
Рурк с жадной тоской глядел на Саммер, и она послала ему воздушный поцелуй.
В бальном зале уже собрались музыканты с лютнями и цитрами. Послышались аккорды клавесина. Гости, привлеченные магией музыки, стали стекаться в зал.
Бал открыл король в паре с хозяйкой, графиней Бат. Ее муж Джек пригласил графиню Каслмейн. За ними выстроились остальные. Корнуолльцы предпочли танцевать с мужьями и женами, а столичные жители почти с ужасом наблюдали этот варварский, с их точки зрения, обычай.
Музыканты заиграли медленный, величавый менуэт, и после первых па дамы сменили кавалеров. Рурк неохотно расстался с Саммер, которую повел в танце сам король, и взял за руку жену Гренвила. Король одобрительно кивнул Саммер:
– Непременно сосчитайте, сколько неприличных предложений получите сегодня вечером, и все мне расскажете. Я сгораю от любопытства.
Саммер кокетливо погрозила Карлу пальчиком, и тот весело рассмеялся.
После менуэта заиграли павану, самый подходящий танец для беседы с партнером в отличие от куранты с ее быстрыми прыжками и поворотами. Перед Саммер склонился Банни Гренвил. Улыбнувшись приятелю мужа, она спросила:
– Скажите, милорд, всех ли Гренвилов природа наделила такими красивыми волосами?
– Да, дорогая, – прошептал он, – и не только на головах, но и в других занимательных местах. Если согласитесь немного погулять со мной, обещаю все вам показать.
Саммер от неожиданности охнула, и Карл, услышав ее, вопросительно поднял брови. Саммер кивнула, и король дерзко ухмыльнулся.
Следующим был лорд Бакхерст. Ужасное заикание не мешало ему, однако, слыть известным повесой.
– В-в-в-ваш м-м-муж намного в-в-вас старше. Если к-к-когда-нибудь захотите немного развлечься с-с-с-о своим ровесником, вс-с-с-помните обо м-м-мне.
– Дражайший лорд Бакхерст, мой муж считается самым свирепым человеком во всей Англии. Неужели во всем виноват возраст? – с деланной наивностью осведомилась она.
