– Что за прелестный петушок! – едва слышно пробормотала она. – И такой милый!
      Девушка, сиявшая яркой, поистине экзотической красотой, сейчас, как никогда, напоминала таинственно-сказочную чаровницу, колдунью, волшебницу из неведомой страны. Несколько бесконечно долгих минут она потрясенно взирала на открывшееся ее взгляду чудо. Вот уж повезло так повезло! Такого громадного петуха она в жизни не видела! Девушка даже зажмурилась от удовольствия, но тут же поспешно открыла глаза, дабы удостовериться, что они ее не обманывают. Невероятно! Вне себя от радости, что это сокровище вот-вот попадет к ней в руки, она даже облизнулась. Великолепный экземпляр! Стараясь не делать лишних движений, она вкрадчиво пропела:
      – Ну же, мальчик мой, не упрямься, подойди поближе! Еще чуть-чуть – и ты мой! Не бойся, не стыдись, крошка, в конце концов это всего лишь ма-а-аленький грешок! Вот такусенький! Наша встреча, хоть и случайная, запомнится мне надолго! Правда, ты ужасно велик, и еще не знаю, войдешь ли в… ну, не важно, как-нибудь запихну… придумаю… – бормотала она. – Ты ведь позволишь мне погладить тебя, малыш?
      Лучше, пожалуй, не рисковать. Судя по всему, он настороже, того и гляди пустится наутек. Лови его потом!
      Теперь, когда настал решающий момент, девушка слегка растерялась. Ей еще ни разу не приходилось этим заниматься, хотя на тщательную разработку плана ушел не один день. Зато она точно знала: во второй раз будет куда легче, а с опытом придет и смелость. Правда, размеры этого гиганта пугали. Что, если он набросится на нее? Такие обычно слывут драчунами! Чего доброго раздерет ей клювом лицо и навеки изуродует!
      Девушка еще немного постояла, набираясь мужества, и, глубоко вздохнув, ринулась в атаку. Важный жирный петух истерически заорал и так угрожающе захлопал крыльями, что она едва не упустила добычу, но неотвязный сосущий голод оказался сильнее страха и боли. Пришлось снова зажмуриться и судорожно стиснуть шею птицы, пока та не затихла.
      Черные как вороново крыло, вьющиеся от природы волосы леди Саммер Сент-Кэтрин густой тяжелой волной спадали на плечи. Обрамленные мохнатыми темными ресницами глаза обладали редким свойством изменять цвет от светло-карего до ярко-зеленого, в зависимости от настроения, и к тому же были чуть косо посажены: недаром девушка предпочитала прозвище Кэт своему настоящему имени, которое не без оснований считала напыщенным и претенциозным. Большой подвижный рот, способный за минуту сменить десятки выражений от капризного до решительного, был таким же красным и сочным, как только что сорванные ягоды земляники. Кожа цвета густых девонских сливок эффектно выделялась на фоне смоляных прядей. Кэт могла похвастаться точеной фигуркой, длинными стройными ногами и упругой грудью, до отказа натянувшей слишком тесную мальчишечью рубашку. Нимало не заботясь о приличиях, юная леди ухитрилась натянуть поношенные панталоны до колен и обшарпанные башмаки, из которых давно вырос ее младший брат, виконт Спенсер.
      Виконт Спенсер Сент-Кэтрин, как и сестра, терпеть не мог свое имя и откликался исключительно на прозвище Спайдер. Их родовое поместье в Корнуолле носило поэтическое название Роузленд, но хотя семья к тому же владела пятью акрами земли и некогда великолепным, а ныне сильно запущенным особняком, во всем доме не было ни одного слуги, не говоря уже о садовниках, и поэтому повсюду витал печальный дух разрушения и заброшенности. Мать Кэт к этому времени уже лежала в могиле, зато был жив отец, о чем девушка искренне сожалела, поскольку не испытывала к родителю ничего, кроме вполне заслуженной ненависти. Такой эгоистичной, вечно пьяной свиньи, гнусного подобия человека, наделенного всеми мыслимыми пороками, свет еще не видывал.
      Мать умерла родами, когда Кэт было всего три года. Много лет спустя девушка узнала от любивших посплетничать слуг, что мать еле выжила, когда произвела на свет дочь, и доктор без обиняков заявил Рэндалу Сент-Кэтрин, что еще один ребенок убьет ее. Тот буквально рвал и метал:
      – Девчонка! Никчемное отродье! Я не успокоюсь, пока не получу сына и наследника!
      – Но если ваша жена снова забеременеет, это будет преднамеренным убийством, – осмелился возразить почтенный эскулап. Сент-Кэтрин безразлично пожал плечами:
      – В таком случае я наконец буду свободен и смогу снова жениться, только и всего. Возьму молодую здоровую девчонку, которой с радостью намну брюхо!
      Однако к тому времени, когда жена, подарив Рэндалу сына, тем самым исполнила его заветное желание и отправилась к Всевышнему, мир, в котором благоденствовал спесивый негодяй, перевернулся и все пошло прахом. Парламент вынес решение о казни короля, Карла I, и к власти пришел Оливер Кромвель, правивший Англией железной рукой. Сент-Кэтрин счел за лучшее переметнуться к сторонникам лорда-протектора, поскольку принадлежность к аристократам считалась едва ли не злейшим преступлением, а те, кто остался верен законному монарху, шли в тюрьмы и на плаху, их земли и владения конфисковывались в казну.
      Поэтому Сент-Кэтрин на словах славил «новые порядки», запрещавшие пьянство, карточные игры и всяческий разврат, которым с азартом предавались джентльмены его круга. Но не прошло и нескольких лет, как англичане поняли, в какую ловушку завлекло их собственное безрассудство. Торговля захирела, урожаи год от году становились все скуднее, народ нищал, и голодающих становилось все больше. Крупные города и поселки кишели шпионами Кромвеля, и человек мог пропасть за одно лишь неосторожно брошенное слово. Однако корнуолльцы, отличавшиеся свободолюбием, не пожелали терпеть гнет и насилие. Люди чести и достоинства, такие как семейства Гренвилей и Хелфордов, рисковали жизнью и состоянием, чтобы помочь династии Стюартов вновь занять трон. Ничтожества же вроде Сент-Кэтрина воспользовались отдаленностью своих поместий от столицы, чтобы вдоволь половить рыбку в мутной воде.
      Роузленд превратился в настоящий притон для игроков, пьяниц и распутников. Кроме того, Сент-Кэтрин был завзятым шулером, и вскоре даже его дети прекрасно владели приемами нечестной игры.
      В 1660 году, когда Карл II наконец-то вернулся на родину и был встречен ликующими толпами, Сент-Кэтрин немедленно отправился в Лондон, чтобы засвидетельствовать свое почтение монарху, и за последние несколько лет веселой столичной жизни окончательно превратился в развалину. Он и возвращался-то домой лишь затем, чтобы продать очередную ценную картину или последних лошадей.
      Когда четыре месяца назад отец неожиданно нагрянул в Роузленд, Кэт вывела из конюшни своего любимого вороного жеребца Эбони и всю ночь скрывалась в лесу. Рэнсид, как она прозвала отца, убрался, осыпая проклятиями наглую негодницу и забрав с собой всех слуг.
      Кэт с трудом пробралась сквозь заросли, отделявшие их земли от ухоженного поместья Хелфордов. Признаться, она всего однажды осмелилась переступить границу этого великолепного имения. В ту ночь, пытаясь спасти Эбони, она скакала, сама не зная куда, и наконец углубилась в густую тисовую рощу, составлявшую часть прекрасных садов в английском стиле. Аккуратно подстриженные деревья образовали почти непроницаемый полог, куда не проникали солнечные лучи и где было прохладно в самые жаркие дни. Здесь всегда царила таинственная, несколько зловещая тишина, и, говоря по правде, девушка немного побаивалась. Поместье занимало пятьсот акров и простиралось от морского побережья вдоль реки Хелфорд до самого городка Хелстон. Сам дом, подобно Роузленду, стоял на гребне холма, но расстояние между ними было не меньше мили, и обитатели последнего могли видеть только бесчисленные трубы, башенки и «вдовью дорожку», да и то в ясные безветренные дни.
      Кэт, весело напевая, побрела к дому. От радости она даже не чувствовала тяжести добычи, которую бесцеремонно тащила за длинные голенастые ноги.
      – А вот и дорогой братец! Спайдер, тебе удалось достать яиц? – окликнула она юношу. Увидев сестру, тот застыл как вкопанный, и мрачно насупился:
      – Ад и проклятие! Ты посылаешь меня красть яйца, что под силу и пятилетнему малышу, а сама ухитряешься отыскать и придушить петуха!
      Девушка вздохнула, хорошо понимая, как жестоко уязвлено самолюбие брата.
      – Спайдер, клянусь Богом, он появился невесть откуда! Наверное, пролез в дыру в заборе! Я едва не споткнулась об него! Что, по-твоему, я должна была делать?! Попросить его подождать, пока я сбегаю за тобой?
      – Что ни говори, – хмуро пробормотал Спайдер, – а леди не пристало заниматься такими делами.
      – Ты прав, – невесело вздохнула девушка. – Мерзкое ощущение.
      Лицо юноши неожиданно расплылось в улыбке:
      – Ну и здоровенный же шельмец! Бьюсь об заклад, так просто он не сдался!
      Сестра тихо рассмеялась, вспомнив, как нелегко ей пришлось:
      – Я уже думала, проклятый егерь прибежит на шум! Ну ничего, я бы нашлась, что сказать! В конце концов, никто не тащил этого петуха на нашу землю! Это он нарушил границы!
      – И кроме того, – добавил Спайдер, – из-за этого ублюдка в округе не осталось ни одного кролика! Они, видите ли, объедают драгоценные кустики в поместье Хелфордов!
      Брат с сестрой дружно направились к кухонной двери. В эту пору года Роузленд был на редкость красив. Стены из высветленного временем и непогодой красного кирпича были увиты цветущими растениями. С каждого арочного проема свисали гроздья жимолости, а под усыпанными бутонами плодовыми деревьями среди моря нарциссов благоухали ранние розы и фиалки. Ближайшие к дому газоны выглядели довольно сносно, да и то лишь потому, что Кэт пускала Эбони и пони Спайдера пастись на них. Овса и ячменя совсем не осталось, так что приходилось довольствоваться свежей травкой.
      На задах дома Кэт обычно разбивала огород. Все, что удавалось собрать, да случайная добыча вроде сегодняшнего петуха не давали им умереть с голода. Но сейчас все запасы подошли к концу. И хотя вокруг бушевала весна, одной красотой сыт не будешь. Пока в огороде вырос только лук, да еще удалось отыскать несколько молодых картофелин размером не больше воробьиного яйца.
      Грустно покачав головой, Кэт поставила на огонь воду. Сначала нужно ошпарить и ощипать петуха. Пройдет немало времени, прежде чем аппетитный запах супа наполнит кухню.
      – Что-то старик наш давненько не появлялся, – заметил Спайдер.
      – Четыре месяца, – подтвердила Кэт.
      – Интересно, когда, черт возьми, ему взбредет в голову заявиться? – с деланным безразличием продолжал Спайдер. – Не то чтобы мне так уж не терпелось увидеть его, отнюдь нет, но, во всяком случае, еды и питья будет вдоволь, да и слугам найдется чем заняться.
      – Гром его порази! – проворчала сестра. – Уж лучше починить лодку. По крайней мере можно прожить и на рыбе. Так и быть, сначала устроим пир, а после того, как расправимся с краденым петушком, павшим в неравном бою, спустимся в подвалы и посмотрим, не принесло ли приливом чего-нибудь подходящего. Ну а потом можешь попытаться определить, какие повреждения нанесены фамильному суденышку.
      Дом был выстроен на скалистом гребне, а подвалами служили естественные углубления, вымытые океаном за много лет. Потайной ход вел в пещеру, которую обычно затапливало приливом. Но когда вода уходила, на камнях зачастую оставался то бочонок с бренди, то еще какой-нибудь полезный груз, смытый волной с судна контрабандистов. Брат с сестрой пришвартовали утлую лодчонку, жестоко пострадавшую при последнем шторме, у входа в пещеру.
      Спайдер уснул, не дождавшись вожделенного обеда. Сердце Кэт разрывалось при виде голодного измученного брата. Скоро Спайдеру исполнится пятнадцать, и мальчик рос как на дрожжах. Ему нужно побольше есть, но они вечно голодали. Спайдер к тому же был худой как щепка. Тощие запястья и лодыжки торчали из убогой поношенной одежды. Бедняге давно пора купить новую.
      Леди Саммер Сент-Кэтрин старалась держаться подальше от городских жителей и соседей вовсе не из чванливости: девушка просто боялась, что над ней посмеются. Что ни говори, а знатная дама без гроша за душой – настоящее посмешище для окружающих. Не желая становиться мишенью злорадных шуточек, Кэт повесила на ворота табличку, запрещавшую посторонним под угрозой смерти появляться на землях Сент-Кэтринов. Зато у нее оставался Роузленд, а большего от жизни и желать нечего.
      В отличие от сестры Спайдер успел перезнакомиться с мальчишками со всей округи и, можно сказать, стал своим среди сыновей фермеров, рыбаков и кабатчиков. Правда, они и не подозревали, что имеют честь дружить с его сиятельством виконтом, и полагали, что перед ними – помощник конюха одного из окрестных поместий.
      Ловко ощипывая петуха, Кэт вспоминала, как провела сегодняшнее утро. Рассвет для девушки всегда был самым любимым временем суток. Чем-то необыкновенным, магическим веяло от скрытых предутренней дымкой холмов и песчаных равнин. Каждый день начинался одним и тем же священным ритуалом: Кэт седлала Эбони и летела как вихрь куда глаза глядят, приветствуя восход солнца.
      На южном побережье Корнуолла стояла едва ли не тропическая жара. Именно здесь находилось бесчисленное множество мелких теплых заливчиков и небольших пещер. Невысокие скалы были покрыты ярким ковром полевых цветов. Независимо от погоды воздух всегда был чист и свеж. Нередко окружающий пейзаж застилала густая пелена, но солнечные лучи быстро разгоняли лохмотья тумана. Сильный ветер, развевавший длинные волосы Кэт, приносил с собой запахи моря. Какой контраст с суровым северным побережьем, хотя расстояние между ними было совсем невелико! Природа не баловала тамошних обитателей, растительность на обрывистых отвесных скалах была скудной, и волны коварного Атлантического океана часто уносили рыбаков в беснующуюся бездну. Возможно, именно столь изменчивый и капризный климат порождал тех самых дьяволов, которые, как считала вся Англия, бушевали в крови корнуолльцев. Кэт по крайней мере свято верила в это, поскольку в ее жилах текла такая же отравленная, необузданная, жаркая кровь. Иначе как еще объяснить то дурманящее ощущение свободы и вседозволенности, толкавшее ее каждое утро на безумную скачку по берегу моря?
      Очнувшись от неуместных размышлений, Кэт сокрушенно вздохнула. Если она не перестанет грезить наяву, обеда сегодня не дождаться. Все-таки как жестока жизнь! Несчастные куры исправно несут яйца и все же заканчивают свое существование в котле или кастрюле! Однако сейчас ей в руки попался петух, и будь она проклята, если станет жалеть и сострадать любому созданию, имеющему несчастье относиться к мужскому полу!

      Вылизанные дочиста тарелки были сдвинуты в сторону, и брат с сестрой, положив ноги на стол, предались приятному ничегонеделанию перед горящим в камине огнем. Спайдер то и дело клевал носом, но все еще находил в себе силы растягивать рот в улыбке.
      – Интересно, что сказал бы лорд Хелфорд, узнай он, что мы без ведома хозяина воспользовались его щедротами?
      – Подумаешь! Он так богат, что содержит пятьдесят ленивых никчемных слуг – балбесов, которые якобы присматривают за поместьем, куда сам владелец глаз не кажет! По мне, так его чертова светлость лорд Хелфорд может хоть сквозь землю провалиться! – фыркнула Кэт, обсасывая последнюю косточку.
 
      Но на лорда Хелфорда, как оказалось, нисколько не подействовали проклятия Кэт. Он только что встал из-за стола после роскошного обеда в Арлингтон-Хаусе, куда были приглашены первые лица в королевстве. Лорд Арлингтон, министр иностранных дел, славился гостеприимством и держал лучших французских поваров во всем Лондоне. Сегодня, однако, он не давал ни бала, ни банкета. За столом обсуждались государственные дела, но и еда, и развлечения были выше всех похвал. В качестве дополнительного «угощения», наряду с копченой форелью и французской диковинкой, только что вошедшей в моду и называемой шампанским, гостям были предложены и «обнаженные танцовщицы мадам Беннет». Любой джентльмен мог выбрать себе утеху на ночь, ну а когда возбуждение немного улеглось и девочкам было велено подождать, мужчины, с аппетитом поглощая поданные блюда, заговорили о серьезных вещах. Король Карл II, цинично скривив губы, выслушивал советы и предложения. Герцог Бакингем исподтишка присматривался к каждому приглашенному, стараясь нащупать его слабости и пороки, чтобы потом без опаски на них сыграть. Сэр Томас Клиффорд, лорд Эшли, и шотландец Лодердейл, слывший человеком прямым и искренним, затеяли жаркий спор, а Джек Гренвил, только что получивший титул графа Бат, вместе с лордом Хелфордом взирали на ссорившихся со снисходительными усмешками.
      – Джентльмены, голландский флот пытается вытеснить Англию со всех морей и стереть с лица земли, – напрямую заявил наконец Карл. – Я все-таки желал бы услышать, что вы собираетесь предпринять по этому поводу.
      Короля больно задевало несомненное превосходство голландцев, сумевших захватить немало английских судов. Британский флот был его гордостью и радостью. Проницательный монарх предвидел, что перевозки товаров морем – единственный способ сделать страну процветающей, а народ – богатым. Англия должна стать владычицей морей, иначе казна навсегда останется пустой.
      – Рискуя показаться надоедливым занудой, – процедил Бакингем, – еще раз повторяю: война до последней капли крови – вот достойный выход!
      – Войны дорого обходятся, Джордж, – покачал головой король. – Фортуна далеко не ко всем так благосклонна, как к тебе!
      Джордж Вильерс, герцог Бакингем, считался одним из первых богачей государства.
      – А как насчет приданого? – с ухмылкой осведомился герцог.
      Карл закатил глаза к небу:
      – Увы, триста тысяч фунтов пока еще в чужих сундуках, а мои шпионы доносят, что король Португалии, мой тесть, предлагает отдать половину не золотом, а сахаром и пряностями.
      – Сахар, пряности да грошовые сладости – чего еще ждать, если имеешь несчастье довериться Кларендону? – злобно прошипел Бакингем. Эдвард Хайд, граф Кларендон и лорд-канцлер Англии, на этот раз блистал своим отсутствием, прекрасно зная, какую ненависть вызывает у придворных. Лишь благодаря покровительству монарха он удерживал свой высокий пост и голову на плечах.
      – Португалка вышла не за меня, а за могущество Англии на морях, – пояснил король. – Только поэтому нам и удалось заполучить их лучшие колонии, Бомбей и Танжер. Но теперь голландцы попирают честь и достоинство англичан!
      Каждый из присутствующих в столовой за последние три года успел сколотить себе состояние, возместив все убытки за время, проведенное в изгнании. Но с другой стороны, только глупец не мог нажиться в городе, где все продавалось и покупалось. Теперь пришла пора исполнить долг перед страной. Они обязаны сделать все, чтобы Англия процветала.
      – Странно, о чем бы ни зашла речь, будь то шлюха или величие нации, как все тут же сводится к деньгам, – угрюмо выпалил Лодердейл.
      – Ничего не поделать, – вздохнул Карл, – расходы растут, мне необходимо все больше золота на флот, на подкупы и взятки, на шпионов.
      – Придется нападать на голландские суда без объявления войны, – предложил Арлингтон.
      – Вот уже два года мы гоняемся за этим зайцем, а он все показывает нам хвостик, – устало бросил Карл.
      – Прошу ваше величество выдать мне каперский патент, – вмешался Рурк Хелфорд. Он был одним из прославленных каперов принца Руперта, нещадно топившим корабли Кромвеля.
      – Интересно, – ухмыльнулся Джек Гренвил, – родился ли на свет хоть один корнуоллец, который не был бы заядлым пиратом в душе?
      – Кому лучше знать, как не вам? – парировал Рурк.
      – Нет, лорд Хелфорд, вы еще пригодитесь нам в Корнуолле, – решительно возразил Карл. – Контрабандисты наглеют день ото дня. Неудивительно, что налоги не поступают в казну. Каждый англичанин находит способ обойти закон! Всем известно, что ввозимые товары облагаются пошлиной, будь то американский табак, французское вино или венецианское стекло. И что же? Вместо того чтобы плыть в Лондон и честно платить пошлину, негодяи нашли себе лазейку, и груз оказывается на корнуолльском побережье, откуда и расходится по всей стране. Я решил назначить вас магистратом графства и моим личным эмиссаром. Искорените контрабанду, и деньги потекут в казну рекой.
      Хелфорд слегка поднял брови, и король едва заметно кивнул в ответ. Значит, ему поручено не только гоняться за жалкими суденышками нарушителей закона. Корнуолл – идеальное местоположение для человека, которому предстоит стать глазами и ушами монарха, иными словами, для шпиона высшего уровня.
      – Кровь Христова, не понимаю, зачем мы здесь собрались, если все решено заранее, – небрежно обронил герцог.
      – Приятно видеть, что хотя бы один человек работает головой, а не другими частями тела, – не остался в долгу Клиффорд.
      Собравшиеся разошлись в полночь, и лорд Хелфорд вызвался проводить короля во дворец.
      – Вот уж не думал, что увижу, как ваше величество безропотно возвращается в супружескую постель, – смеясь, заметил Рурк. Карл философски пожал плечами:
      – Заметь, не мне одному нужен наследник. Ты не намного моложе меня!
      Хелфорд тотчас помрачнел.
      – Я еще мог бы смириться с присутствием жены, если бы не приходилось встречаться с ней вне спальни да еще и делать вид, что очень этому рад.
      – Да, Рурк, нечего сказать, терпимость к женскому полу не относится к числу твоих добродетелей!
      Сходство между мужчинами было настолько очевидным, что несведущие люди могли бы посчитать их братьями. Оба высокие, широкоплечие, по-кошачьи грациозные, темноволосые, темноглазые и смуглые. К тому же и тот и другой обладали безупречными манерами и известным лоском.
      – Кстати, насчет контрабандистов, – тихо начал Карл. – Они беспокоят меня куда меньше, чем секретные сведения, которые уплывают за границу. Найди предателя, Рурк, отыщи негодяя, что торгует секретами военно-морского ведомства, и заслужишь мою вечную благодарность.
      – Постараюсь как можно скорее закончить все дела в Лондоне и как только ваше величество подпишет приказ о моих полномочиях и каперский патент, немедленно покину столицу.
      – Наверное, мне следовало бы приказать тебе поискать своего братца Рори и отдать ему патенты, – хмыкнул Карл.
      Рурк Хелфорд на мгновение оцепенел.
      – Но Рори мертв, – негромко возразил он.
      – Это всего лишь слух, который по каким-то весьма темным, но, несомненно, выгодным ему причинам распустил сам юный негодяй, – весело произнес Карл.
      – Это приказ, ваше величество? – холодно осведомился Рурк.
      Король кивнул:
      – Думаю, он сумеет оказать мне поистине неоценимые услуги.
      – Передайте ее величеству уверения в моем искреннем почтении, – сухо выдавил лорд Хелфорд и низко поклонился.
      Карл едва сдержал улыбку, хорошо понимая, что задел Рурка за живое: при одном упоминании о Рори, слывшем пиратом, старший брат сразу же выходил из себя.
      – Передай привет своей любовнице. Вряд ли ты найдешь у нее теплый прием, после того как объяснишь, почему должен покинуть ее ради какого-то Корнуолла.
      Темные брови Рурка сошлись на переносице.
      – Я не считаю нужным объясняться с женщинами, сир.
      – Когда-нибудь найдет коса на камень, Рурк, уж поверь мне! Ты еще встретишь достойного противника, – засмеялся король. – Такова судьба всех распутников, друг мой.
 
      Кэт с наслаждением потянулась и, встав из-за стола, зажгла фонарь.
      – Куда ты? – спросил Спайдер, зевая.
      – Совсем забыла спуститься к морю и посмотреть, можно ли починить лодку.
      – Подождет до утра, – возразил юноша.
      – Пока не кончился отлив, я еще успею сбегать туда. Ложись спать, я и одна справлюсь.
      – Глупости, – возмутился Спайдер, которому вмиг расхотелось спать. – Кто за тобой присмотрит, если не я?
      В голосе брата бессознательно прозвучала надменность прирожденного аристократа, опытного мужчины, и сердце Кэт неожиданно сжалось. Этот мальчик, которого она вырастила, скоро повзрослеет и пойдет своей дорогой. На какое-то кратчайшее мгновение девушка страстно пожалела о том, что близок час, когда брат окончательно превратится в ненавистного ей представителя мужского пола, но она тут же выругала себя за такие недостойные эгоистичные мысли.
      Высоко подняв фонарь, Кэт в сопровождении брата спустилась в подвалы, а оттуда в пещеры, вымытые водой в скалах. Запах соли и гниющих водорослей бил в ноздри, с каждой минутой становясь все сильнее. Потолок пещеры был таким низким, что пришлось нагнуть головы. Оказавшись наконец на берегу, брат с сестрой испуганно переглянулись, заметив яркие вспышки со стороны моря: должно быть, кто-то подавал сигналы неизвестным, находившимся на суше. Очевидно, свет их фонаря приняли за ответный сигнал. Кэт поспешно притушила огонек, и в эту же минуту Спайдер увидел корабль, походивший на небольшой французский фрегат. Паруса были спущены, но, судя по всему, на палубе царила настоящая суматоха. До берега ясно донеслись голоса:
      – Vite! Patroulle marine!
      Брат и сестра немного знали французский и поняли, что с корабля заметили патрульное судно. Оба вгляделись в темное неспокойное море и увидели, что расстояние между кораблями медленно, но неуклонно сокращается.
      – Dans la mer, – раздался приказ, сопровождаемый громкими всплесками.
      – Они сбрасывают груз в море, – перевела Кэт. – Когда их поймают и обыщут, улики будут уже на дне, если, конечно, патрульные не поленятся выуживать все это из воды.
      – Planche a’bouteilles? – крикнул какой-то матрос.
      – Oui, oui, – немедленно последовал ответ. – Embariller – sel, sel.
      – О чем это он? – тихо переспросила Кэт.
      – О какой-то соли и ящиках. Наверное, там рыба, – брезгливо отмахнулся Спайдер.
      – Ничего подобного! Ведь он спросил у капитана, выбрасывать ли те бутылки, что в ящиках! Поняла! – возбужденно пробормотала Кэт. – Они утяжелили груз каменной солью, чтобы он затонул. Через несколько часов соль растает, и к рассвету ящики всплывут.
      – Что же, кто-то теряет, кто-то находит! – обрадовался Спайдер. – В этом мире все уравновешено, не так ли, сестричка?
      – Верно, только нужно действовать быстро и осмотрительно, – засмеялась Кэт. – Ну а пока пойдем в кухню и поспим у камина. К тому времени как раз начнется прилив.
 
      До рассвета был еще добрый час, а юные хитрецы уже успели заполучить все, на что рассчитывали. Волны выбросили на берег четыре больших бочонка с бренди и пять ящиков с маркировкой «шампанское». Кэт в жизни не слышала о таком сорте, но вино есть вино, и к тому же прилив проделал за них всю работу. Брат с сестрой лишь немного промокли, зато затащили контрабандный груз в пещеру и сложили у потайного хода. Теперь только оставалось дождаться, когда прилив войдет в полную силу, и отбуксировать груз «домой».
      Чуть позже Кэт, верная обычаю, оседлала Эбони и отправилась встречать золотистый восход. Однако сегодня она вряд ли останется в одиночестве!
      Девушка зорко всматривалась вдаль, ожидая появления покупателей, и не ошиблась. В отдалении показались две крохотные фигурки, и Кэт пришпорила жеребца. Они мчались бешеным галопом. Из-под копыт во все стороны летела соленая вода. Наконец девушка резко натянула поводья, намеренно обрызгав мужчин, очевидно, что-то искавших.
      – Доброго вам дня, миледи, – смущенно поздоровались они, явно чувствуя себя пойманными на месте преступления.
      Кэт величественно наклонила голову, но не произнесла ни слова. Пожалуй, лучше подождать. И тут один из мужчин не выдержал:
      – Вы, случаем, ничего не заметили на берегу, миледи?
      Девушка настороженно прищурилась.
      – Надеюсь, вы не занимаетесь грабежом потерпевших крушение судов, – с деланным пренебрежением бросила она.
      Но те энергично замотали головами:
      – Что вы, миледи, да мыслимо ли такое? Мы честные контрабандисты, только и всего, Богом клянемся!
      – Не тревожьтесь, миледи, – заверил тот, что был помоложе. – Мой папаша содержит кабачок в Монане. Сегодня ночью нам должны были доставить новый запас бренди.
      – Я проскакала не один десяток миль вдоль побережья, но ничего, кроме раковин, не нашла. Какой порядочный англичанин доверится слову француза? Все они мошенники!
      – Верно, миледи, – пробормотали мужчины, отлично понимая, что девушка лжет.
      Та уже было коснулась каблуками боков коня, но словно невзначай заметила:
      – Если у вас есть деньги, я могла бы продать четыре бочонка бренди и, скажем, бутылок пятьдесят французского вина из погребов моего отца.
      Мужчины хитро переглянулись, гадая, каким образом девчонке удалось опередить их и захватить все спиртное. Но ничего не поделаешь, приходилось платить, иначе она попросту обвинит их в мародерстве и отдаст в руки представителей закона.
      – Захватите лошадь с фургоном и приезжайте сегодня в Роузленд. Я велю слугам поднять груз наверх, – весело пообещала Кэт и, развернув вороного берберского жеребца, умчалась как ветер.

      Лорд Рэндал Сент-Кэтрин впервые в жизни ощущал, как сильно несет от него потом. Незнакомая, неведомая доселе отвратительная вонь. Запах страха. А ведь сначала все шло лучше некуда!
      Правда, последнее время удача, казалось, изменила ему, и от былой роскоши остались только элегантный атласный камзол и модный экипаж. Ничего не попишешь: по-видимому, настала пора отправляться в Роузленд!
      Но тут внезапно все переменилось, будто сама судьба, везение или счастье, как там это ни называй, наконец-то улыбнулись разорившемуся аристократу. Кажется, невидимый посланец фортуны стоял за спиной лорда Сент-Кэтрин, когда тот усаживался за карточный стол в «Грум-портерз-лодж».
      Вначале он был вынужден играть по самым низким ставкам из боязни потерять последние гроши, но по мере того, как шло время, а игра становилась все более азартной, обнаружил, что козыри словно сами собой плывут ему в руки. Стоило лишь Рэндалу пожелать, и при очередной взятке у него оказывались наиболее выигрышные комбинации. Похоже, он заключил договор с самим дьяволом!
      Когда добыча составила четыре тысячи фунтов, у Сент-Кэтрина хватило ума прекратить игру и подняться из-за стола. Он тут же заказал двойную порцию бренди, вознося безмолвные благодарственные молитвы Богу за то, что в начале вечера просто не мог позволить себе такую расточительность.
      Выйдя на мощеную улицу, Рэндал увидел, что вокруг нет ни души. Темные здания выглядели заброшенными, уродливыми и опустевшими. Здесь, в этом шумном, перенаселенном городе, царили грязь, нищета и все мыслимые пороки, но Сент-Кэтрин чувствовал себя частичкой этой смердящей выгребной ямы, такой же неотъемлемой деталью окружающего пейзажа, как сточные канавы, вырытые по сторонам улиц. Верхние этажи домов, нависавшие над нижними, загораживали свет, отсекали приток свежего воздуха и придавали кварталу зловещий вид места, где нередки кровавые преступления. Собственно говоря, так оно и было – мошенников и воров в столице хватало.
      – Прах побери всех кучеров! – пробормотал Сент-Кэтрин, оглядывая улицу и пытаясь сообразить, в каком кабаке накачивается дешевым виски его возница. Дойдя до угла, он заглянул в затейливые восьмиугольные окна «Розы и короны», свернул налево, но тут же отпрянул и витиевато выругался: черный кот нахально перебежал ему дорогу. Немного придя в себя, Рэндал заметил свою карету, стоявшую в конце грязного переулка напротив «Петуха и быка». Обрадованный, что удалось так быстро отыскать загулявшего слугу, Сент-Кэтрин устремился вперед, предварительно убедившись в отсутствии слежки: разгуливать по ночным лондонским улицам было небезопасно даже для нищих. Что уж говорить о джентльменах с набитыми золотом карманами!
      За спиной послышались осторожные шаги. Рэндал оглянулся, но увидел лишь блеск золотых галунов. Широкополая шляпа с пером, низко надвинутая на лоб, скрывала лицо неизвестного.
      Почуяв недоброе, Рэндал поспешил к экипажу: под сиденьем лежал тяжелый железный лом, с помощью которого обычно вытаскивали увязшие в грязи колеса. Он уже взялся за ручку дверцы, когда раздался едва слышный, но характерный свист шпаги, вынимаемой из ножен. Именно в этот момент он и узнал, как пахнет страх. Но все-таки нашел в себе мужество встретить смерть лицом к лицу. Убийца невозмутимо насадил его на острую сталь, как ягненка на вертел.
      Во рту Рэндала появился странный металлический привкус, голова закружилась, и, уже теряя сознание, он понял, что это не было простым ограблением. Слишком часто он плутовал за карточным столом, и теперь настал час расплаты. Какой-то джентльмен хладнокровно и безжалостно расправился с человеком, посчитавшим его легкой добычей. На этот раз Рэндал получил по заслугам.
      Кучер нашел своего господина в сточной канаве, где, по правде говоря, ему было самое место. Несмотря на огромную потерю крови и тяжелую рану, Рэндал все еще цеплялся за жизнь.
      – Лил, – с трудом прошептал он. – Леди Ричвуд.
      Кучер осторожно уложил его на сиденье кареты, с трудом разбирая бессвязные слова:
      – Кокспер… стрит… номер… пять…
      Взобравшись на козлы, слуга хлестнул лошадей. Экипаж долго катился по узким улочкам, прежде чем достиг Странда. Тут кони помчались рысью, пока не миновали поворот на Темзу, и свернули за угол на короткую Кокспер-стрит.
      Кучер подхватил хозяина на руки и понес к небольшому красивому зданию. Дверь открыл ливрейный лакей, но грузный мускулистый кучер оттеснил его и ступил в прихожую. Попытка поставить Сент-Кэтрина на ноги не удалась – тот валился на пол, как тряпичная кукла.
      Через несколько минут в холле появилась необыкновенно привлекательная женщина лет тридцати пяти и тут же остановилась как вкопанная, потрясенно глядя на открывшуюся ее глазам сцену.
      – Лил, – прохрипел Сент-Кэтрин, – я… я умираю…
      – Это я уже заметила, – мелодично пропела женщина. Она никогда не лезла за словом в карман и не собиралась придерживать язычок даже в присутствии умирающего. – Рэндал, дорогой, хотела бы я знать, почему, когда жизнь наносит мужчине удар ниже пояса, а удача поворачивается к нему спиной, он непременно бежит за помощью и поддержкой к ближайшей родственнице?! – Она театрально всплеснула руками и, не переводя дыхания, добавила: – Кстати, невзирая на то, как подло он обходился с этой женщиной в прошлом и предавал на каждом шагу!
      Лил немного помедлила, разглаживая складки элегантного шелкового платья.
      – Можешь не трудиться отвечать, дорогой, я и так все знаю. Потому что у женщины просто не достанет жестокости захлопнуть дверь перед носом единственного брата, пусть и злейшего своего врага!
      – Лил, – выдохнул Рэндал, смертельно побледнев, – пошли… за… моей… дочерью…
      – Об этом не беспокойся, Рэндал, все будет сделано!
      Леди знаком велела кучеру нести лорда наверх.
      – Ты всегда был гнусной, эгоистичной скотиной! Даже сейчас не постеснялся залить кровью мой новый ковер, – процедила она и небрежно бросила лакею: – Прикажите поставить экипаж в каретную, а лошадей – на конюшню, Джеймс. У этого негодяя наверняка нет ни пенни.
      Отпустив горничную, Лил направилась в маленькую роскошно обставленную спальню.
      – Разденьте его, – приказала она кучеру, без всякого сострадания разглядывая рану, откуда вытекала пузырившаяся красная струйка. Но заметив, что дыхание брата становится все более затрудненным, молча оторвала от простыни длинную ленту и туго перетянула ему грудь.
      – Доктора, – взмолился несчастный.
      – Доктора? – хладнокровно усмехнулась Лил. – Хочешь сказать, гробовщика?
      – Как… ты… жестока, – охнул Рэндал.
      – Совершенно верно, дорогой. И хочешь знать почему? Ты без жалости выгнал пятнадцатилетнюю девчонку из родительского дома, предоставив ей самой добывать себе пропитание. А поскольку я уже привыкла есть каждый день, пришлось учиться выживать. Любыми способами. И чтобы не стать панельной девкой, я была вынуждена выйти замуж за гнусного старика. Такого ты не ожидал, правда, Рэндал? Не думал, что я стану леди Ричвуд! Ну а потом, посчитав, что из этого брака удастся извлечь какую-то пользу, присосался к моему мужу, как пиявка, пока не вытянул из него все что можно. Что же, хоть он и умер нищим, но меня принимают при дворе, и только благодаря этому, дорогой Рэндал, мне удается вести тот образ жизни, к которому я давно привыкла. Видишь ли, мне нравятся уютные дома, драгоценности и шикарные наряды.
      – Потаскуха! – злобно прошипел Рэндал, однако женщина лишь презрительно скривила губы:
      – Вздор, Рэндал! Скорее осмотрительные, благоразумные, без лишней огласки встречи молодой леди безупречного происхождения с джентльменами двора его величества! Только такой наглый грубиян, как ты, способен считать это распутством и торговлей плотью! Но твоя правда, подобное существование действительно может ожесточить любую женщину.
      Повернувшись, Лил величественно выплыла из комнаты, уводя за собой кучера.
      – Пойдемте, я заплачу, что вам причитается, – резко сказала она.
      – Мне прийти завтра, миледи? – нерешительно промямлил тот.
      – На вашем месте я бы не трудилась. Что тут говорить: будь он богат, как сам Бакингем, все равно не сумеет подкупить старуху с косой, чтобы та продлила ему его жалкую жизнь даже на неделю!
      Кучер с почтительным поклоном удалился, жалея, что хитрющая стерва успела захватить лошадей и карету! Повезло еще, что хотя бы догадалась выплатить жалованье!
      Лил послала лакея за доктором, уселась за секретер и, задумчиво нахмурившись, взяла в руки гусиное перо.
      «Дорогая Саммер! Произошел несчастный случай. Ваш отец при смерти. Срочно приезжайте. Ваша тетя Лил, леди Ричвуд», – набросала она изящным почерком.
      Адресовав письмо леди Саммер Сент-Кэтрин, она приказала немедленно отправить его плимутским почтовым дилижансом, а сама подошла к окну и всмотрелась во мрак.
      – Ну что ж, леди Саммер, вы пользовались всеми жизненными благами, в которых мне было отказано, – пробормотала наконец Лил. – Посмотрим, сумеете ли вы с честью выйти из этой передряги! Мне подобные заботы ни к чему – справляйтесь сами, как хотите!
      Лил медленно направилась в гостиную, вынула из буфета графин с бренди.
      «Смешно, – подумала она, – все считают меня крепким орешком, а ведь это совсем не так!»
      Смахнув непрошеную слезу, она понесла графин наверх. Ей предстояла долгая бессонная ночь.
 
      – Смерть и проклятие! – выругалась Кэт, прочтя письмо. – Представляешь?! С таким трудом разжились деньгами, и теперь придется все потратить на эту дурацкую поездку! Вполне в духе нашего папаши.
      – Что-то случилось с Рэнсидом? – без особого интереса осведомился брат.
      – Пишет тетушка Лил, его сестра! По всей видимости, он попал в беду и желает видеть меня.
      – Вероятно, какой-нибудь взбесившийся муж, которому Рэнсид наставил рога, ранил его на дуэли.
      – Да какая женщина на него посмотрит?! Он и трезвым-то никогда не бывает! Вечно пьян, как свинья! Нет, скорее причиной всему его плутни за карточным столом. Ему, видите ли, нужна сиделка, а это немалые деньги! Поэтому придется еще и нянчить эту тварь!
      – Но до Лондона больше двухсот миль! Сколько же тебе понадобится добираться верхом? – покачал головой Спайдер.
      – Не хватало еще загнать Эбони! Кровь Христова, да Рэнсид не стоит его подковы! Почему бы нам не отправиться в Фалмут и не узнать, нет ли в порту судна, отплывающего в Портсмут? Там я сяду на лондонский дилижанс.
      Кэт до смерти не хотелось оставлять Спайдера одного. Ее снедала тревога за брата, но она не смела в этом признаться. Спайдер, со своей стороны, боялся отпускать сестру в такую даль, но она, конечно, настоит на своем и не позволит ему ее сопровождать.
      Девушка вздрогнула при одной мысли о том, как будет холодно и ветрено на корабельной палубе, и поскорее надела длинную шерстяную куртку горохового цвета и натянула на туго заплетенные косы вязаную шапку. Брат и сестра оседлали коней и поскакали в Фалмут. Они казались мальчишками, удравшими из дому.
      До портовых кабачков Фалмута было всего полторы мили, и брат с сестрой как ни в чем не бывало переступили порог первого попавшегося. Кэт заплатила за пинту эля и принялась осторожно выспрашивать собравшихся повеселиться матросов. В гавани было пришвартовано немало судов, и вскоре девушке удалось выяснить, что одно прибыло из Америки. Кэт бесцеремонно уселась за столик капитана и, раскачиваясь на стуле, лениво спросила:
      – Каролинские острова?
      – Виргиния, – поправил белокурый великан.
      – Видно, сбились с курса?
      – Возможно, – уклончиво пробормотал тот.
      – Полагаю, вы идете в Портсмут или Лондон?
      – Возможно, – повторил моряк.
      – И с каким грузом?
      – Рыба, – подчеркнуто вежливо пояснил он.
      Слава Богу, кажется, она нашла то, что нужно!
      Лицо обрадованной Кэт расплылось в улыбке.
      – Думаю, вы не прочь разгрузить судно, чтобы идти по Каналу налегке? – небрежно осведомилась она, бросив многозначительный взгляд на Спайдера.
      – Да уж, с пустым трюмом это корыто помчится по ветру резвее молодого жеребчика! – кивнул американец.
      – Что скажете, мистер, если я найду вам надежное местечко, где вы без опаски можете сложить свой товар? Тогда не придется платить пошлину на Лондонской таможне да еще удастся без лишней спешки найти покупателя повыгоднее. Конечно, вы будете вынуждены переправлять груз сушей, но и эти расходы можно отнести за счет клиента.
      Шкипер погрузился в раздумье, явно пытаясь определить, стоит ли доверять невесть откуда взявшимся благодетелям.
      – Надеюсь, ваша рыба как следует просолена и не успеет испортиться, – с невинным видом вставил Спайдер.
      – А вам-то какая забота? Что хотите за услугу? – без обиняков спросил американец.
      – Мне нужно попасть в Портсмут. Подниметесь выше по течению и высадите меня на пристани.
      Это, по-видимому, устроило шкипера. Они ударили по рукам, и моряк отправился на поиски своей загулявшей команды.
      – Пока меня не будет, – шепотом предупредила Кэт, – возьми немного денег из наших сбережений, вскрой бочонки и замени табак какой-нибудь рыбешкой подешевле, а товар спрячь так, чтобы его сам дьявол не нашел.
      – Ясно, – подмигнул Спайдер.
      – И пусть попробуют потом скандалить! Сами утверждали, что в трюмах одна рыба! Уж поверь мне, им нечем будет крыть! – коварно сверкнув глазами, добавила девушка, в восторге от своего плана.
      Но тут вернулся шкипер с известием, что команда наконец собрана и можно отправляться на корабль. Усевшись в баркас, Кэт с тревогой воззрилась на матросов. С виду гнусное отребье, настоящие каторжники!
      Вздрогнув от страха, она подняла воротник, пониже надвинула шапку и шепнула Спайдеру:
      – Когда вернемся к пещерам, поднимись наверх и принеси пару пистолетов Рэнсида, для себя и меня.
      Брат согласно кивнул. Однако оружие не понадобилось: разгрузка шла споро и без всяких приключений. Бочонков оказалось немного – штук сорок, и Кэт предположила, что большая часть табака была продана во Франции.
      К счастью, задул сильный попутный ветер, и Кэт помахала рукой Спайдеру. Более нежное прощание могло бы показаться подозрительным. Да и стоило ли объяснять, что она постарается вернуться как можно скорее?
      Очутившись на борту «Чайки», девушка поднялась на верхнюю палубу и, усевшись поудобнее на бухту толстого каната, прислонилась к лееру. Кэт любила море. При виде вздымающихся серовато-голубых волн ее охватило радостное возбуждение. Дикое, неукротимое, непредсказуемое – ничего подобного больше не найти во всем свете! Никому не дано покорить эти таинственные глубины. Морю нельзя доверять. Это опасный противник. Но душа, наполненная ощущением свободы, минутного единения со стихией, радостно пела.
 
      Незадолго до рассвета Рэндал Сент-Кэтрин разбудил дремавшую у его постели сестру:
      – Доктор сказал… что со мной… все кончено… верно? – прохрипел он так тихо, что Лил пришлось нагнуться пониже. В неярком сиянии свечей лицо раненого казалось пепельно-серым, а глаза словно подернулись пеленой. Лил потянулась к графину:
      – Выпей немного, Рэндал! Ты всегда любил хорошее бренди!
      Но брат с трудом отстранил стакан и покачал головой:
      – Книга… бумаги… спрятаны… под сиденьем…
      Он поперхнулся, закашлялся, но все-таки сумел договорить:
      – Саммер… она знает… ша… шант…
      – Шатер? – недоумевающе переспросила Лил. – Я правильно тебя поняла? Под сиденьем экипажа спрятана книга, и ты просишь передать ее своей дочери? Пойду посмотрю, все ли на месте.
      Она взяла свечу и поспешила вниз. В книге наверняка содержатся какие-то важные сведения, иначе Рэндал не позаботился бы о тайнике.
      Лил сунула руку под сиденье и долго шарила, прежде чем нащупала какой-то запечатанный документ и маленький томик в кожаном переплете. Женщина нетерпеливо открыла его, но ничего не поняла. Названия каких-то мест в Корнуолле, даты, наименования кораблей и только.
      Лил взбежала по лестнице, сгорая от любопытства, но с порога увидела, что не получит ответа: Рэндал окончательно свел счеты с жизнью, осушив до дна графин с бренди.
 
      Корабль бросил якорь в Портсмутской гавани, когда первые лучи солнца окрасили горизонт розовым цветом. Над мачтами кружили оглушительно горланившие чайки в надежде поживиться рыбкой-другой, и Кэт улыбнулась, вспомнив о табаке, надежно припрятанном в подвалах Роузленда. Теперь она наверняка успеет на лондонский почтовый дилижанс. Правда, плата показалась Кэт просто грабительской, и девушка долго торговалась, прежде чем усесться на козлы рядом с кучером, – так выходило куда дешевле.
      Каждый раз, когда дорога шла в гору, карета останавливалась и пассажирам приходилось одолевать подъем на своих двоих, так что только спустя пять бесконечно долгих часов лошади свернули с Грешем-стрит на Лад-лейн.
      По дороге Кэт почти не обращала внимания на окружающий пейзаж: за свою жизнь она уже успела насмотреться на стада коров и овец, а все окрестные деревеньки были похожи друг на друга как близнецы. Но как только колеса загремели по булыжным мостовым, она принялась жадно осматриваться. Шпили многочисленных церквей, словно парившие в воздухе, приковали взгляд девушки. Она почувствовала непонятное волнение, как всегда бывало при встрече с неизведанным. Вскоре голова закружилась от обилия впечатлений. Ее оглушила какофония звуков: перезвон церковных колоколов, крики уличных торговцев, грохот ломовых телег, голоса прохожих. В нос бил смрад сточных канав, гниющих овощей, конского пота и немытых тел. Однако девушке до смерти хотелось поскорее разглядеть и понять жизнь огромного города. Лондон был окружен высокой стеной, и, после того как они пересекли длинный мост, по сторонам которого тоже были выстроены дома и лавки, показались городские ворота.
      Сколько же тут народа! Откуда все эти люди?! Что их сюда привело?
      Изумленно раскрыв глаза, Кэт рассматривала великолепно одетых мужчин и женщин в атласе и шелках, равнодушно проходивших мимо невероятно грязных и жалких калек и нищих. На некоторых дамах были черные маски, другие, по всей видимости служанки и простолюдинки, с корзинами в руках спешили за покупками.
      Лавки и магазины уже были открыты, и зазывалы пытались привлечь покупателей. Носильщики шатались под тяжестью товаров; некоторые, очевидно, более состоятельные, катили ручные тележки, нагруженные так основательно, что, казалось, они того гляди перевернутся.
      Кэт увидела чумазых детей, вымаливавших мелкие монеты, карманных воришек и ловкачей, срывавших парики с зевак, всадников на породистых жеребцах и пьяниц, отиравшихся у кабаков. Мостовая была так забита, что дилижанс едва двигался в потоке наемных экипажей, карет, фургонов и портшезов. Кэт даже удалось выучить немало отборных ругательств, которых она до сих пор не слышала, прежде чем потерявший терпение кучер не взмахнул кнутом и не пригрозил изувечить всякого, кто не даст ему дорогу.
      Захваченная бурлившей вокруг суматохой, девушка поняла, что в этом городе придется держать ухо востро, если не хочешь, чтобы тебя беззастенчиво провели или ограбили.
      Рядом с почтовой станцией в Лад-лейн был постоялый двор «Двуглавый лебедь». Какая-то молоденькая служанка усердно скребла полы, и Кэт спросила, как попасть на Кокспер-стрит. Поскольку улица, видимо, находилась в одном из самых фешенебельных кварталов города, та лишь презрительно покачала головой:
      – Ишь ты, куда метит! Фу-ты ну-ты! Тоже мне задавала! Еще и нос дерет! Так там тебя и ждут!
      – Да говори же, глупая сучонка! – раздраженно прошипела Кэт.
      – Подумать только! – охнула возмущенная служанка, окатив ноги «наглого оборванца» ведром грязной воды. Кэт тотчас метнулась к ней и, дергая за волосы, предупредила:
      – Либо скажешь, как найти Кокспер-стрит, либо я вытру чертову мостовую твоей рожей!
      – Господи милостивый! Да отпусти же! Помогите! Убивают!
      – Я тебя сейчас в самом деле прикончу, если не образумишься! Говори!
      – Топай вниз по Флиту, пока не выберешься на Странд… а оттуда прямо, почти до дворца.
      – Ну держись, Лондон, я иду! – пробормотала Кэт себе под нос. К сожалению, торжественный момент несколько подпортило громкое урчание в голодном желудке, но она поспешила купить у лоточника пирожок с телятиной и, энергично работая челюстями, устремилась по Флит-стрит. Правда, приходилось поминутно останавливаться, поскольку Кэт не могла удержаться от соблазна рассмотреть аптеку, предлагавшую средства от мужского бессилия, лавку подержанной одежды, бесчисленные кабачки и питейные заведения, названные в честь Карла II: «Королевская голова», «Герб короля» или «Королевский дуб». Кэт увидела мальчиков-трубочистов, вымазанных сажей с головы до ног, и крысолова, со шляпы которого свисали дохлые мыши и крысы.
      К тому времени как девушка вышла на Странд и, обогнув реку, подошла к Кокспер-стрит, ноги отказывались держать ее. Она смертельно устала, натерла пятки, а одежда посерела от пыли. Однако Кэт заметила, что тротуары здесь были чистыми, а особняки роскошными. Взойдя на крыльцо дома номер пять, она взяла молоток и громко постучала. Дверь открыл лакей и, пренебрежительно оглядев бродяжку, процедил:
      – Проваливай отсюда, негодяй, да поживее!
      Он уже собрался захлопнуть дверь, но Кэт, ловко сунув ногу в щель, вытащила из-под лохмотьев пистолет. С дылды лакея мигом слетела спесь.
      – На помощь! Грабят! – взвизгнул он.
      Но тут откуда-то из глубины дома донесся женский голос:
      – Джеймс, что бы там ни случилось, прошу вас помнить: в доме все-таки траур.
      За спиной лакея появилась элегантно одетая миниатюрная дама. Кэт завороженно уставилась на нее. Вот это да! Очень светлые локоны, румяна, помада и мушки, веер из слоновой кости и белый персидский кот на серебряной сворке.
      – Тетя Лил? – нерешительно спросила девушка. Незнакомка недоуменно подняла брови. – Я Саммер, ваша племянница, но предпочитаю, чтобы меня звали Кэт.
      Сунув пистолет за пояс, девушка вытащила письмо. Леди Ричвуд удивленно раскрыла рот. Наконец она немного пришла в себя и прижала руку к сердцу.
      – Господи, как же ты добралась сюда?
      – Пешком.
      – Невероятно! Заходи скорее, пока никто тебя не видит!
      Сердце Лил сжалось от жалости и сочувствия к ни в чем не повинной девушке.
      – О, дитя мое, что же он сделал с тобой! – вскричала она.
      До этого дня Лил недолюбливала леди Саммер Сент-Кэтрин, считая ее избалованной капризной девицей, но стоявшее перед ней оборванное грязное создание явно опровергало столь нелестное мнение. Судя по виду племянницы, брат пренебрегал своими обязанностями.
      – Сядь, отдохни, дорогая. Боюсь, не смогу сообщить тебе ничего утешительного. Твой отец вчера вечером скончался.
      Кэт машинально стянула шерстяную шапку, и длинные волосы беспорядочно рассыпались по плечам. Она не почувствовала ничего. Ни печали. Ни радости.
      – Я словно окаменела, – устало призналась она, плюхнувшись на изящный, обитый парчой диванчик.
      – Саммер, бедняжка ты моя, можешь ничего не объяснять. Рэндал все-таки мой брат, и кому, как не мне, знать, что за гнусной свиньей он был при жизни! Гробовщик увез тело, чтобы похоронить на кладбище для бедняков, что у церкви Святого Иоанна – в лесу. Я даже не знала, приедешь ли ты!
      – У меня нет денег, чтобы заплатить за похороны! Что делать? – беспомощно охнула Кэт.
      – Не волнуйся, думаю, мы обе прекрасно научились обходиться сущими грошами! – утешила Лил, отстегивая поводок. Кот немедленно разлегся рядом с девушкой. – Кстати, похоже, ты уже неделю голодаешь.
      – Ошибаетесь. Я ела дважды.
      – Сегодня?
      – На этой неделе.
      – О, дорогая, ты ужасно измучена. Надо чем-нибудь поднять настроение! Закажем клубнику на десерт! Обожаю клубнику! – воскликнула Лил. – Сейчас накормим и вымоем тебя, а уж потом займемся любимым женским делом – потолкуем по душам!
      Тетка быстро отыскала для Кэт белоснежную ночную рубашки, отделанную лентами и кружевом. Ничего красивее она в жизни не носила. Только что вымытые влажные локоны обрамляли раскрасневшееся личико. Сев у камина, Кэт принялась сушить волосы.
      – Вот что, дорогая, – хрипловато сообщила Лил, – твой отец просил меня отдать тебе книгу и эти документы. Еще бормотал что-то насчет то ли шатра, то ли шалаша, но я хорошенько не поняла, о чем он.
      Кэт сломала печать и принялась разбирать написанные затейливым почерком слова. Но не дойдя до конца, неожиданно вскочила, так что табуреточка отлетела в другой конец комнаты.
      – Пусть душа его горит в аду! – завопила она. – Этот негодяй заложил и перезаложил Роузленд, и срок платежа вот-вот наступит! Господи, не подохни он, своими руками отправила бы его на тот свет!
      Метнувшись к столу, она вскрыла второй документ.
      – Не может быть! Это акт о продаже моей лошади, Эбони! Старый вонючий ублюдок! Нужно немедленно ехать домой! Придется достать денег, но как?!
      – Поверь моему немалому опыту, милочка, поскольку мужчины обычно ухитряются захватить все золото себе, вполне справедливо, чтобы женщина попыталась вытянуть из них все, что можно.
      – То есть выйти замуж по расчету? – поморщилась Кэт. – Не думаю, что вообще способна пойти к алтарю, даже ради денег. Мужчины – омерзительные эгоисты, распутники и пьяницы! Конечно, таким образом можно спасти Роузленд, зато моя жизнь будет навеки погублена, и до самой смерти придется терпеть это чудовище! Только этого мне не хватало!
      – Дорогая, все далеко не так просто! К сожалению, в лондонском обществе браки совершенно вышли из моды. В свете считается обычным делом завести связь, то есть взять любовника или любовницу, но в твоем случае даже это почти невозможно.
      – Почему? – резко спросила Кэт.
      Леди Ричвуд, поколебавшись, все-таки решила быть искренней.
      – Такая внешность, как у тебя, сейчас не ценится. Мужчины сходят с ума по блондинкам. Темноволосые женщины вроде бедной королевы считаются уродками, дурнушками, над ними попросту издеваются. Позволь мне быть откровенной, детка. Ты расхаживаешь в мужских сапогах, сыплешь ругательствами и говоришь все, что в голову взбредет! Мужчины таких боятся. Им нужны раскрашенные куклы, которые мило улыбаются, едят, как птички, изящно одеваются, в совершенстве знают этикет, обладают прекрасными манерами и при этом покорны, остроумны и привлекательны.
      – Покорны? – подозрительно переспросила Кэт.
      – Готовы на все в постели, – пояснила Лил.
      – Так вот что значит «завести связь»! – пробормотала Кэт, передернувшись. – До чего же отвратительные создания эти мужчины! У них есть все, а несчастные женщины вынуждены им угождать! Плох тот мир, где одни лишь берут, а другим приходится только отдавать! Это несправедливо! Вы предлагаете мне продать свое тело какому-нибудь старому развратнику! Да по мне лучше уж украсть!
      – Дорогая, – терпеливо заметила Лил, погладив племянницу по плечу, – лондонские богачи держат деньги у банкиров или менял, а до них так просто не добраться! По-моему, ты рождена с душой великой авантюристки! Почему бы не взять реванш, хотя бы раз в жизни? Отплатить мужчинам их же монетой? Использовать их, как они используют нас? Немного откормить тебя, приодеть, и ты станешь настоящей красавицей. Думаю, ты не только сможешь сохранить Роузленд, но и провести остаток дней своих в роскоши. Главное – вовремя польстить и не скупиться на обещания, и уверена, ты сумеешь прибрать к рукам состояние какого-нибудь дурачка, а когда придет пора платить по счетам, поверь, несложно ускользнуть, отделавшись самой малостью. Таким образом, давать будет он, а брать – ты.
      Кэт было нахмурилась, но тут на помощь ей пришло спасительное чувство юмора.
      – Признаться, мысль о том, чтобы отплатить какой-нибудь гнусной свинье, весьма соблазнительна. Мой брат охотно поможет, если придется срочно скрыться. Бедный Спайдер! Лорд, который живет хуже последнего конюха!
      При воспоминании о брате ее улыбка мгновенно погасла.
      – Нет, на это я не пойду, – решила она.
      – Верно, дорогая. Для таких вещей ты не годишься, – вздохнула тетка. – Что говорить, ведь ты ни разу веера в руках не держала. Веер – самое главное орудие флирта! Опытная кокетка может так много сказать с его помощью о своих чувствах! Ты даже одеться как следует не умеешь, а ходить в туфельках на высоких каблуках для тебя хуже пытки! Бьюсь об заклад, ты и за тысячу фунтов не сумела бы жеманно хихикнуть! Нет, любовницы из тебя не выйдет, и ни одному респектабельному джентльмену в голову не придет предложить руку и сердце такому чучелу!
      Кэт оскорбленно выпрямилась. Если как следует захотеть, она любого обведет вокруг пальца и заставит сделать предложение! Но девушка тут же рассмеялась, поняв, что тетка намеренно подшучивает над ней, чтобы вынудить согласиться.
      – Все равно другого выхода нет, так ведь? И как ни противна мне сама мысль о подобных похождениях, вы, кажется, правы. Придется вызубрить все трюки и уловки, помогающие выглядеть истинной леди! Не волнуйтесь, я прекрасная ученица. Позвольте показать…
      Схватив веер слоновой кости, девушка кокетливо им взмахнула, состроила глазки и чуть хрипловатым грудным голосом томно протянула:
      – Сознаюсь, меня особенно привлекают богатые джентльмены!
      – О, дорогая, когда ты научилась так ловко подражать мне?
      – Я просто очарована вами! В ваших устах каждое слово звучит восхитительно двусмысленно, даже если речь идет о клубнике!
      Лил восторженно рассмеялась, но, тут же став серьезной, заметила:
      – Мы продадим его лошадей и экипаж, чтобы заплатить за похороны, а на то, что останется, купим тебе несколько модных туалетов. Ну а пока я одолжу тебе все, что понадобится.
      – Вряд ли стоит выбрасывать деньги на одежду, – с сомнением произнесла Кэт.
      – Это не пустые траты, Саммер! Мухи летят на мед, сама знаешь! Если хочешь изловить пташку, расставь сначала сети! Ложись-ка ты спать. Завтра днем поедем в театр, там дают пьесу о горничной, которая разыгрывала титулованную даму и сумела поймать графа! Надеюсь, ты извлечешь пользу из этого урока! Ну а вечером отправимся на бал к леди Шроузбери. Держи рот на замке, а глаза и уши открытыми – и сразу поймешь, как следует вести себя в обществе. Остальное зависит от тебя. Знаю, тебе не терпится вернуться домой и, вероятно, в Корнуолле у тебя куда больше возможностей выйти замуж, чем в Лондоне. Придворные слишком избалованы и пресыщены доступными женщинами, а кроме того, чересчур опытны, чтобы не разгадать почти каждую уловку в нашем обширном репертуаре.
      – Доброй ночи, Лил. Поверьте, я крайне благодарна за помощь и советы. Должна сознаться в своем прискорбном невежестве.
      – Начнем с того, дорогая, что с завтрашнего дня ты забудешь об этой дурацкой кличке Кэт. Саммер – прекрасное имя, именно то, которое привлечет внимание любого мужчины!
      Саммер легла в постель, открыла маленькую книгу, оставленную отцом, и принялась перелистывать страницы, не совсем понимая, что означают все эти знакомые названия. И тут ее неожиданно осенило. Стоило лишь дойти до слов «Лизед-пойнт» и даты, как к горлу подкатила омерзительная тошнота. Один из тех кошмаров, которые она так старалась стереть из памяти… но вот они, ужасающие доказательства, строчка за строчкой!
      Помнится, несколько лет назад она следила за отцом. Тот уехал из дому среди ночи, и девушке очень хотелось узнать, что выгнало его на улицу в такой час, да еще во время шторма. Вскоре они оказались в Лизед-пойнт, где огни прибрежного маяка предупреждали моряков о предательских рифах. Но сильный юго-восточный ветер обычно выбрасывал суда на берег, и Саммер с отвращением увидела, что отец присоединился к мародерам, грабившим потерпевших кораблекрушение. Они потушили горевший на вершине холма фонарь, чтобы завлечь ничего не подозревавших бедняг в ловушку.
      Девушка отбросила книгу в сторону и зажмурилась. В ушах все еще звучали вопли утопающих. Огромное судно переломило пополам, как щепку, и бросило на острые камни. Когда рассвело и буря утихла, Саммер долго глядела с высокого обрыва на утопленников, застывших в неестественных позах. Отец перед смертью сказал не «шалаш», а «шантаж». Хотел, чтобы эта книга послужила орудием вымогательства! Видимо, немало известных и уважаемых семейств готовы платить денежки за то, чтобы правда не выплыла на свет Божий! Неужели среди тех негодяев были и так называемые порядочные джентльмены? Словно она собирается наживаться на чужом несчастье!
      Воистину, все мужчины – воплощение зла и порока!
      В девушке внезапно вспыхнуло неукротимое желание сквитаться с этими гнусными тварями! Она примет предложение Лил и вытянет деньги из жирного богатого олуха! Ей до смерти надоело быть жертвой! Саммер сделает все, чтобы на этот раз на ее месте очутился какой-нибудь мужчина!

      – Довериться женщине? Да я скорее добровольно отдам душу дьяволу! На свет еще не родилась такая, на которую можно было бы положиться! – пренебрежительно заметил Рурк Хелфорд, разворачивая веером сданные ему карты.
      – Ты прав, подобные создания встречаются реже, чем золотые слитки на лондонских мостовых, – цинично усмехнулся Карл Стюарт.
      Не далее чем пять минут назад Бакингем не преминул сообщить Рурку, что своими глазами видел, как его любовница заигрывает с герцогом Йорком. Бакингем говорил громко, не заботясь о том, что его могут услышать остальные приглашенные. Сегодня здесь присутствовал цвет столичного бомонда. В гостиной королевы шла азартная карточная игра, и на столиках громоздились груды золотых монет. Покои Екатерины Португальской с некоторых пор стали весьма оживленным местом собраний, поскольку Карл II предпочитал проводить здесь вечера. Он делал все возможное, чтобы выглядеть в глазах света примерным супругом, и, вероятно, преуспел бы в этом, если бы не пресловутое яблоко раздора, а именно – его давнишняя пассия и официальная фаворитка Барбара Палмер.
      Карл слегка повернул голову и посмотрел на Барбару, сидевшую в другом конце комнаты. Та вопросительно подняла брови, но король лишь многозначительно подмигнул и, вновь обернувшись к партнерам, пожал плечами. Барбара, бесспорно, прелестна, и ее пышная красота до сих пор неотразимо влечет его. Как можно устоять перед видом этих волос цвета красного дерева, рассыпавшихся по подушкам! А изумительные спелые груди, едва умещавшиеся в огромные мужские ладони! Если бы только ко всем своим внешним достоинствам она обладала и душевными… было бы воистину прекрасно, когда бы ее вспыльчивость уравновешивалась большей покорностью, властность – уступчивостью, эксцентричность – благоразумием, а требовательность – верностью.
      Лорд Хелфорд изо всех сил старался сохранять спокойствие. И хотя лицо его при этом оставалось невозмутимо-равнодушным, в душе кипел гнев на Бакингема. Он всегда терпеть не мог этого выскочку, но ничего не поделаешь, приходилось приветливо улыбаться – такие враги опасны. Что же до Энн Эшли, очередной любовницы Рурка… Бакингем, вероятно, не солгал, и эта потаскуха действительно вешалась на шею брату короля, Джеймсу. Разумеется, Хелфорд известил ее, что скоро отправляется в Корнуолл, но, черт возьми, негодница могла хотя бы дождаться, пока постель остынет, прежде чем искать ему замену! Правда, Энн просила Рурка взять ее с собой и даже лепетала что-то о женитьбе. Его твердый и решительный отказ, по всей видимости, и стал причиной столь откровенного флирта с герцогом. Но Хелфорд ни о чем не жалел. Уж у него хватит здравого смысла, чтобы не жениться на собственной любовнице! Ах, у всех женщин на уме одно: продаться тому, кто больше даст.
      Рурк неожиданно вспомнил свою первую содержанку. Трудно поверить, каким он был тогда наивным простаком, но она ловко забросила приманку, и Рурк попался, словно форель на крючок. Больше года эта тварь тянула из него деньги, утверждая, что именно он – отец рожденного ею ребенка, пока приятель Хелфорда Сандвич, не напившись до беспамятства, признался, что обрюхатил девчонку, прежде чем передать ее Рурку. Что же, он прекрасно усвоил урок. В первый и последний раз позволил женщине одурачить себя!
      Бакингем, мгновенно сообразив, что король и Хелфорд погружены в невеселые раздумья, тотчас воспользовался столь необычайной рассеянностью партнеров, и не прошло и получаса, как горка золотых монет перекочевала к нему. И хотя сами по себе деньги мало что значили для герцога, ему доставляло тайное и злорадное удовлетворение наблюдать за недовольными лицами участников игры.
      Раздосадованный, Карл поднялся и встал за спиной ее величества. Последнее время Екатерина не на шутку увлеклась картами, хотя и считала подобные привычки порочными и искренне каялась на исповеди в совершенных грехах. Муж, наклонившись, что-то прошептал ей на ухо. Королева последовала его совету и тотчас выиграла.
      Ближе к полуночи Карл снова нагнулся к жене, на этот раз с куда более игривым предложением. Согласно этикету, гости не могли покинуть гостиную раньше королевы, и когда та неохотно поднялась и позвала своих фрейлин, многие из собравшихся облегченно вздохнули. К счастью, сегодня оркестр не был приглашен, а следовательно, танцев не будет, иначе веселье могло бы затянуться до рассвета. Но все равно прошло более часа, прежде чем ушел последний из камер-юнкеров короля. Карл, уже облаченный в парчовый халат, проследовал в покои ее величества. Следом трусили его любимые спаниели.
      К его ужасу, оказалось, что жена молится, стоя на коленях у маленького алтаря, который она велела установить в гардеробной, а две фрейлины-португалки все еще бодрствуют. Король вежливо кашлянул, надеясь, что они поймут намек и удалятся, но этого не произошло. Карл, добродушный и учтивый по характеру, терпеливо выждал еще минут двадцать, уверенный, что этого времени вполне достаточно, чтобы прочитать с дюжину молитв. Наконец, выйдя из себя, он широко распахнул дверь, соединявшую гардеробную со спальней, и впустил собак, поскольку хорошо знал, что португальцы в отличие от англичан не питают особой привязанности к домашним животным. Однако даже эта решительная мера не напугала женщин. Раздраженный, монарх сам направился к упрямицам, чтобы поскорее устранить все препятствия.
      Коленопреклоненная Екатерина, в просторной ночной рубашке, набожно сложив руки и устремив взгляд на распятие, беззвучно шевелила губами.
      – Дорогая, ложись в постель, пока окончательно не простудилась. От пола так и несет холодом! Это до добра не доведет!
      – Еще минуту, Карл, – мелодичным голоском пообещала королева, но король перехватил уничтожающий взгляд графини Пеналва и стиснул зубы.
      – Леди, разрешаю вам удалиться, – процедил он.
      Графини Пеналва и Понтевал, неизменные спутницы и компаньонки королевы, переглянулись и вопросительно уставились на Екатерину. Король начинал потихоньку злиться, но, не теряя самообладания, шутливо заметил:
      – Кровь Христова, леди, неужели вы все еще считаете, что Екатерину следует оберегать от меня, ее законного мужа? Она моя жена, и поскольку вы постоянно на страже, мне приходится встречаться с ней урывками!
      Дамы явно не одобряли ни поведения, ни манер Карла Стюарта и даже не считали нужным скрывать свои чувства. Но приказ монарха – закон для придворных, поэтому они с величайшей неохотой присели перед ним и удалились с видом нерадивых пастухов, бросивших в пасть волку невинную овечку.
      Дождавшись их ухода, Карл подошел к жене и мягко заметил:
      – Любовь моя, поверь, ты самая безгрешная из всех женщин на свете! Почему же ты мучишь свои прелестные ножки, моля Господа о прощении?
      Екатерина отвернулась от алтаря и вызывающе воззрилась на мужа:
      – Я молюсь не за себя, Карл, а за тебя!
      – Ах, дорогая, даже сотри ты свои коленки до костей, все равно вряд ли спасешь мою душу.
      Он улыбнулся жене, и при виде этого очаровательно-мальчишеского лица ее сердце почти растаяло. Взяв Екатерину за руки, Карл решительно поднял ее с пола и прошептал:
      – Пора в постель, любимая.
      Он уже нагнул голову, чтобы поцеловать ее розовые губки, но Екатерина поспешно отстранилась, тем самым подтвердив его худшие подозрения. Она намеренно отказывает ему в супружеских утехах, желая чего-то добиться или… или обсудить нечто крайне неприятное.
      Карл пожал плечами. Все, чего он хотел, – провести часок-другой в любовных играх и надеялся, что его семя даст ростки и на свет появится будущий наследник короны. Бог видит, ожидать при этом особого пыла от жены не приходится. Она никогда не сможет удовлетворить его сладострастные порывы, и Карл давно уже смирился с судьбой и старался быть с Екатериной добрым и ласковым, хотя неизменно ханжеское восприятие всего, что так или иначе касалось человеческих взаимоотношений, начинало немного надоедать ему.
      Екатерина позволила увлечь себя в спальню, но отказалась ложиться.
      – Карл, – храбро начала она, – ваша жестокость и бездушие лишают меня покоя!
      – О, Кэтрин, даже я не способен быть таким чудовищем, каким ты меня изображаешь! – возразил он.
      Королева невольно покраснела, вспомнив, что за все время их совместной жизни супруг не сказал ей ни одного недоброго слова. Придворные посмеивались над ее манерой одеваться, ломаной речью и жеманством, но Карл всегда был воплощением великодушия. Королева едва слышно всхлипнула.
      – Опять эта женщина! – прошептала она, глядя на него с упреком в глазах.
      Карл мудро хранил молчание.
      – До меня дошли слухи о том, что вы собираетесь сделать ее графиней! – гневно топнула ножкой Екатерина. – Я этого не желаю, ясно вам?!
      – Дорогая, поймите, что любые почести, оказанные миссис Палмер, ни в коем случае не бесчестят вас в глазах общества.
      – Неправда! Это публичная пощечина мне! Подумать только, выставлять напоказ свою… свою…
      Обычно желтоватое лицо молодой женщины сейчас было залито темным румянцем. Карл тоскливо посмотрел на широкую кровать, где уже успели разлечься оба спаниеля, и присел на самый край.
      – Сердце мое, нет ничего зазорного в том, чтобы считаться официальной любовницей короля. Ты хочешь раз и навсегда покончить с этой связью, но было бы поистине некрасиво избавиться от бедняжки, как от поношенного платья. Она мгновенно станет парией, а придворные, словно стая волков, набросятся на нее, чтобы разорвать. Даруя ей титул, я просто выполняю свои обязательства перед ни в чем не повинной женщиной. Монархам пристало быть благородными, Екатерина!
      – Какие обязательства? – вспыхнула королева.
      Судьба наградила Карла суровой, деспотичной матерью, которая всю жизнь пыталась заставить сына плясать под свою дудку. Многие женщины принимали добродушие и покладистый характер короля за слабость и считали, что могут безнаказанно вертеть им. Однако они жестоко ошибались.
      Королева разразилась рыданиями:
      – За моей спиной шепчутся… пересуды… вы считаете меня бесплодной!
      Карл обнял жену и, нежно приподняв ее подбородок, заглянул в глаза.
      – Я ничего подобного не думаю, милая. И сегодня же положу конец всем сплетням, – пообещал он, снимая с нее рубашку и сбрасывая халат.
      Согнав на пол собак, он уложил жену и прижал к себе. Она спрятала лицо на широкой груди мужа, обливая его слезами. Карл терпеливо дожидался, пока она выплачется. Екатерина была маленькой и хрупкой, как десятилетняя девочка, но он все же принялся ее ласкать, чуть сжимая крохотные соски, и, осыпав поцелуями, прошептал:
      – Ни слова больше о леди Каслмейн!
      С некоторых пор он намеренно величал Барбару титулом, который собирался ей даровать.
      – Боюсь, ничего не выйдет, – тихо, но упрямо пробормотала Екатерина и, чуть поколебавшись, выпалила: – Я просила лорд-канцлера Хайда запретить парламенту утвердить ваш указ.
      Карл пришел в бешенство. Королева, такая милая и сговорчивая с виду, на сей раз, похоже, была исполнена решимости добиться своего. Откинув одеяло, король спустил на пол длинные мускулистые ноги.
      – Доброй ночи, мадам, – холодно бросил он.
      – Куда вы, Карл? – жалобно охнула королева. Но король промолчал, считая, что все ясно и без слов. Он пересек уединенный сад и свернул на Кингз-стрит, идущую вдоль дворцовых угодий. До роскошного особняка Барбары Палмер было рукой подать. Стояла глубокая ночь, но Карл предчувствовал, что его встретят с распростертыми объятиями.
      Лакеи и глазом не моргнули, увидев короля Англии, преспокойно поднимавшегося по высокой лестнице в спальню хозяйки. Барбара, к счастью, оказавшаяся одна в постели, уже давно спала, но, заслышав знакомые шаги, тотчас встрепенулась.
      – Не вставай, дорогая, я сейчас приду к тебе, – пообещал Карл, раздеваясь. Однако Барбара сбросила одеяло, зажгла свечи и поднялась, гордо красуясь перед королем своими прелестями, едва скрытыми полупрозрачной сиреневой рубашки. Глаза Карла потемнели от желания, но любовница предостерегающе выставила перед собой руки:
      – Сир, нам надо потолковать.
      Карл обреченно вздохнул. Разговор, по-видимому, предстоит серьезный, иначе она не обращалась бы к нему столь официально.
      – Позже, Бэбс, позже. Смотри, при одном взгляде на тебя моя плоть отвердела, как мрамор.
      Он одним прыжком оказался рядом. Умелые, ловкие руки стянули с полных плеч бретельки рубашки, обнажая тяжелые груди. Сжав мягкое полушарие, он поднес его к своим губам, как драгоценную чашу. Еще мгновение-другое – и в ней пробудится бешеная, неукротимая страсть.
      Тряхнув великолепной гривой рыжевато-коричневых волос, Барбара принялась ласкать восставшую плоть, но, едва заслышав мучительно-сладострастный стон мужчины, тут же отступила:
      – Не потом, а сию секунду. Ваша мраморная толкушка может и подождать! Карл, до меня дошли ужасные слухи! Какой кошмар! Мне просто не хочется больше жить! – театрально заламывая руки, воскликнула Палмер. – Мои враги сговорились лишить меня всякой надежды на титул, который вы так щедро обещали мне!
      – Барбара, ты знаешь, я сделаю все, чтобы ты стала графиней Каслмейн, – утешил Карл любовницу. – Пойдем в постель, король истомился по твоим ласкам!
      – Все, что в ваших силах! – фыркнула она. – Должно быть, у старого негодяя Хайда куда больше власти, чем у монарха! Избавьтесь от него, Карл!
      – В каком-то смысле он действительно могущественнее меня. Хайд – лорд-канцлер и спикер палаты лордов.
      – Что ж, если вы позволяете всем и каждому, включая собственную жену и парламент, диктовать себе, как поступить, понятно, почему все ваши обещания остаются пустыми словами.
      – Ее величество не старается взять надо мной верх, – с легкой иронией бросил Карл, – это ты, любовь моя, при каждом удобном случае пускаешь в ход зубы и когти. Наверное, потому, что знаешь, как прекрасна в гневе, – вкрадчиво прошептал король, кладя руку на голое плечо Барбары. Но та мгновенно сбросила ее.
      – Вам всегда удается перехитрить меня и воспользоваться моей добротой! Считаете, что все можно уладить в постели? – взвизгнула женщина.
      – По большей части именно так и бывает, любимая. Ну же, Барбара, успокойся, не секрет, что ты желаешь меня так же сильно, как я – тебя.
      Загорелая ладонь снова легла на ее грудь, и Барбара тихо застонала:
      – Нет, нет, не-е-е-ет, Карл, в другой раз! При мысли о том, чем я для вас пожертвовала, кровь стынет в жилах, а теперь вы даже не пытаетесь защитить меня!
      – Пожертвовала? – с усмешкой переспросил Карл, вспоминая золото, драгоценности и поместья, которыми осыпал ее.
      – Я стала притчей во языцех в Уайтхолле. Каждый придворный знает, в чьей постели его королевское величество днюет и ночует! Я погубила свою репутацию, предала мужа!
      Распахнув двери, она трагически воскликнула:
      – Пойдем в детскую, и там я покажу вам живые свидетельства моей растоптанной жизни!
      – Да успокойтесь же, Барбара! Как можно будить невинных детишек в такой час! Жестокая, бессмысленная затея!
      Король в который раз тяжело вздохнул:
      – Жаль, что вы не нашли в своем сердце хотя бы немного любви ко мне, Бэбс! Я только что битых два часа ссорился из-за вас с ее величеством.
      – Неужели? – с довольным видом промурлыкала фаворитка и, подойдя к столу, налила себе бокал белого рейнского вина. Высоко взметнувшееся в камине пламя на миг очертило соблазнительные формы, просвечивавшие через тонкий шелк, и Карл закусил губы, пытаясь сдержаться, чтобы не взять ее силой.
      – Кажется, и ты не собираешься пускать меня в свою постель, верно? – усмехнулся он.
      – Нет, пока этот вопрос не будет улажен, Карл.
      Король взял со стула бархатный халат:
      – В таком случае, ради всего святого, накинь хотя бы это… ты сводишь меня с ума!
      – Знаете ли вы, что ее величество строжайшим образом запретила Хайду подписывать указ о даровании мне титула? – прошипела Палмер.
      – Кларендон никому не позволит совратить себя со стези долга, будь то Катерина или даже я сам, – пояснил король.
      Барбара, разъяренно взвизгнув, схватила флакон дорогих духов и швырнула в стену.
      – Кларендон? Кларендон? – повторяла она, словно взбесившийся попугай. – Значит, это правда… вы сделали его графом, а мне отказали в титуле!
      – Я ни в чем не отказывал вам, Барбара.
      Но фаворитка уже билась в истерике:
      – Все эти годы я была вам вернее супруги и вот какой награды удостоилась… выброшена на улицу… покинута… отвергнута!
      – Женские измены исстари вошли в поговорку, – цинично произнес король, – и вы не исключение. Что же до последних обвинений, каждый может подтвердить, что я давно готов броситься в любовную схватку со всем пылом истомившегося по ласкам мужчины и провести с вами остаток ночи. Беда в том, Барбара, что вы, кажется, получаете гораздо больше удовольствия, доводя меня до белого каления, чем от моих ласк.
      Женщина окончательно потеряла голову.
      – Вы прекрасно знаете, что это неправда! Я самая страстная женщина из всех, что вы любили, и в постели ничем не уступаю вам! Всегда рада исполнить любые прихоти, которые приходят на ум моему повелителю! – вопила она, словно базарная торговка, нисколько не заботясь, что их могут услышать.
      – Верно, – с сожалением кивнул король, – но дело в том, что я одиннадцать лет скитался по Европе с протянутой рукой, как нищий, и больше этому не бывать! Я никого и ни о чем не собираюсь молить, Барбара.
      Надев свой камзол пурпурного бархата, Карл повернулся к двери.
      – Эти приступы гнева и внезапные слезы – вещь опасная, Барбара. Вам следует позвать лекаря и хорошенько полечиться. Лично я нахожу их крайне утомительными, – обронил он на прощание. – Желаю вам спокойной ночи, или, точнее, доброго утра!

      Эту ночь Рурк Хелфорд провел немногим лучше монарха Англии. Выйдя из дворца, он направился прямиком на Тотхилл-стрит, в уютный особнячок, который снимал для мистрис Энн Эшли, и, потихоньку открыв дверь своим ключом, вошел в прихожую, но тут же понял, что зря осторожничал, – хозяйки еще не было дома.
      Сняв шляпу и налив себе бургундского, Рурк поудобнее устроился в кресле, небрежно положив ноги на полированный столик. Но шли минуты, бутылка почти опустела, и чаша терпения Рурка переполнилась. Он так и рвался в бой. Открыв маленький ящик бюро, он стал просматривать счета и раздраженно сжал челюсти, а на щеке задергалась крошечная жилка. Только за последнюю неделю она посмела истратить пятьсот фунтов на наряды и драгоценности!
      Вскоре появилась Энн в сопровождении горничной и при одном взгляде на лицо покровителя поспешно велела:
      – Оставь нас, Милли!
      Не дождавшись ни ласковых слов, ни поцелуя, Энн сообразила, что вот-вот грянет буря. Торопливо бросив на стул веер, муфту, маску и накидку, она принялась расстегивать платье. Надо как можно скорее затащить его в постель!
      – Рурк, дорогой, – гортанно выдохнула она, – я думала, ты сегодня ночуешь во дворце. Знай я, что ты приедешь, не согласилась бы поехать на ужин к Элизабет Гамильтон!
      Все еще сжимая в руке пачку счетов, он молча оглядел Энн с головы до ног, и та нервно поежилась:
      – Мне понадобился новый туалет, Рурк.
      – Один? – насмешливо поднял брови Хелфорд.
      – Ну три, какая разница… и потом, я подумала, что ты захочешь подарить мне на прощание жемчуга! – И, премило надув губки, добавила: – Как жаль, что тебе приходится уехать, дорогой! Я просто умру от одиночества!
      Она сбросила платье, оставшись в изящном корсетике, высоко поднимавшем груди, и кружевных чулках с розовыми подвязками. Энн надеялась, что глаза любовника загорятся желанием и он забудет о неприятной теме. Но Рурк оставался равнодушен к ее прелестям.
      – Есть еще счета, кроме этих? – осведомился он, помахивая бумажными листками. Энн осторожно приблизилась к нему.
      – Все это время ты так баловал меня, дорогой. Позволь теперь и мне отблагодарить тебя единственным способом, который мне известен лучше всего!
      Она сорвала с себя корсет, и Рурк беззастенчиво оглядел ее упругие груди и тонюсенькую талию. Энн встала на носочки и обвила руками шею любовника, прижимаясь теплыми холмиками к его мощному торсу. Рурк почти грубо разжал ее пальцы и отступил.
      – Что случилось? – вспыхнула она, сверкая глазами. – Ведешь себя так, словно боишься прикоснуться ко мне!
      – Не боюсь. Просто не желаю, пока не объяснишь, где провела вечер, – коротко бросил Рурк.
      – Я же сказала, ужинала у леди…
      – Энн, ты, кажется, принимаешь меня за безмозглого осла! – процедил Хелфорд. В его глазах стыла такая ярость, что женщина поскорее потянулась за шелковым халатом, чтобы прикрыть наготу.
      – Ты наслушался сплетен! – пожаловалась она. – Придворным больше делать нечего, кроме как собирать слухи!
      – Говорят, что тебя видели в компании брата его величества, – невозмутимо заявил Рурк, предвидя, что Энн будет все яростно отрицать. Так оно и вышло. Женщина перепробовала все уловки – от гневных воплей до клятв и рыданий и в конце концов уткнулась лицом в подушки, ожидая, что перина просядет под тяжестью мужского тела и Рурк заключит ее в свои объятия.
      Но все напрасно. Рурк оставался недвижим. По спине Энн пошли мурашки. Хелфорд не был похож на других мужчин, которыми она с такой легкостью играла. Именно это качество и делало его чертовски привлекательным. Любая женщина готова была все отдать за его поцелуй. Она почувствовала приближение взрыва: груди чуть покалывало, а потаенное местечко между бедер ныло от неудовлетворенного желания. Неужели эта могучая бархатистая плоть больше не наполнит ее?
      Энн в который раз прокляла себя за то, что неосмотрительно флиртовала сегодня с герцогом Йорком, не дождавшись отъезда Рурка. Однако когда он сказал, что возвращается в Корнуолл, чувство невозвратной потери было так велико, так ошеломительно, что она потеряла голову. И дело было не только в исчезновении богатого покровителя: на место одного всегда приходит другой. Нет, она влюбилась в Рурка и даже мечтала о свадьбе.
      Она до сих пор отказывалась поверить, что имела счастье привлечь внимание самого завидного кавалера при дворе Карла Стюарта. Никто не мог стать ему достойным соперником, кроме родичей короля, и исключительно по этой причине Энн поощряла ухаживания Джеймса Йорка.
      Повернувшись на спину, она кокетливо провела обтянутой кружевом ногой по лодыжке другой.
      – Собираешься наказать меня?
      Ей просто необходимо ощутить прикосновения его рук к своему телу! Пусть даже изобьет ее до полусмерти!
      Зеленовато-карие глаза Рурка потемнели. Он торопливо опустил веки, чтобы она не заметила жалости, проскользнувшей в его взгляде.
      – Ты обязательно понесешь наказание, дорогая Энн, но не от меня. – И, поколебавшись, едва слышно добавил: – У Джеймса французская болезнь.
      Глаза Энн широко раскрылись, от лица отхлынула кровь. Рурк молча надел камзол и широкополую шляпу.
      – Я позабочусь о счетах, – тихо пообещал он и шагнул к двери.
 
      Двое высоких смуглых мужчин почти одного роста, идущих с противоположных концов аллеи, встретились лицом к лицу на Бедкейдж-уок. Рурк Хелфорд почтительно снял шляпу перед королем.
      – Что может быть лучше, чем прогулка по Сент-Джеймскому парку в четыре утра, – саркастически протянул Карл.
      – Нет, сир, это самый верный способ избежать нежелательных встреч со всяким отребьем – в такой час они еще спят, – столь же язвительно ответствовал Рурк.
      – По мне уж лучше всякое отребье, – пробормотал Карл.
      Хелфорд иронично вздернул брови:
      – Кажется, мы с вами в одинаковом положении, сир.
      – Женщины! – фыркнул монарх. – Какой толк быть королем, если даже переспать не с кем? Куда девались все породистые кобылки, которые охотно дадут вставить стрелу в свой колчан?
      Подняв голову, он долго вглядывался в ярко-розовую полоску на горизонте.
      – Еще час, и совсем рассветет. Может, сыграем в теннис? Это единственное развлечение, которое выпадет на нашу долю сегодняшней ночью.
      Рурк почтительно поклонился в знак согласия:
      – Если только вы ручаетесь, что нас не отправят в Бедлам за такие выходки.
      Но его сильное тело томилось от безделья и жаждало разминки. Он предпочел бы сейчас стоять за штурвалом корабля или мчаться на чистокровном скакуне по полям и болотам. Однако не исключено, что король прав и игра его немного отвлечет, даст выход накопившемуся в душе раздражению.
      Проходя мимо большой лужайки с вытоптанной травой, где лежали деревянные молотки, которыми надлежало посылать мяч сквозь обручи, прибитые на высоте пятнадцати футов над землей, Карл с сожалением покачал головой:
      – Я куда с большим удовольствием сыграл бы в пэл-мэл, но вряд ли удастся найти еще восьмерых болванов, которые бродят по улицам вместо того, чтобы мирно почивать в своих постелях.
      Они оказались достойными соперниками и вскоре настолько взмокли, что пришлось раздеться до пояса. Прошло не менее двух часов, прежде чем оба согласились на мировую. Натягивая камзол, Карл неожиданно поинтересовался:
      – Рурк – ирландское имя, верно?
      – Моя мать была ирландка, – кивнул Рурк.
      – Кровь Христова, нашел! Мне в голову пришла прекрасная мысль! Я дарую Барбаре титул ирландской графини и проведу указ через тамошних пэров, если Кларендон заупрямится.
      – Блестящая идея, сир! – согласился Рурк, сверкнув белоснежными зубами в широкой улыбке. – Да вы поистине хитрец!
      – Приходится изворачиваться, когда имеешь дело с женщинами, – развел руками Карл.
      Мужчины уже направились было к Уайтхоллу, когда короля снова осенило:
      – Тетушка Лил! – воскликнул он, останавливаясь.
      – Прошу прощения? – вежливо пробормотал Рурк.
      – Зайдем к тетушке Лил. Она живет совсем рядом, на Кокспер-стрит. Давно мечтаю познакомиться с какой-нибудь юной прелестницей, а где найти такую, как не у тетушки Лил?
      – Ну уж нет! – возразил Рурк. – Однажды я встретил там молодую красотку, и что же? Оказалась не девственницей, не говоря уже о том, что обошлась мне в целое состояние!
      – Что до меня, не вижу толку в девственницах, – рассмеялся Карл. – При одной мысли о крови и женском визге мне становится не по себе! Ужасно утомительно лишать кого-то невинности!
      Рурк понял, что король намекает на свою жену, но счел за лучшее промолчать.
      – Знаешь, Ру, мой опыт, который, если верить слухам, весьма обширен, подсказывает, что все женщины одинаковы.
      Рурк не возражал, хотя в душе был не согласен с королем. И если бы ему удалось встретить миленькую девушку, которая не успела переспать с Карлом, а заодно и с половиной придворных, пожалуй, стал бы подумывать о женитьбе.
      – Видишь ли, – продолжал король, – с первого взгляда Екатерина и Барбара так же не похожи друг на друга, как небо и земля, однако обе используют постель как орудие для достижения собственных целей. И если не удается добиться своего, не подпускают к себе мужчину.
      – Тем более, сир, не вижу смысла идти к тетушке Лил. Через неделю я уезжаю в Корнуолл, и не хватает еще повесить себе на шею очередную пиявку! Мне только что с огромным трудом удалось избавиться от такой!
      – Хелфорд, ты поклялся поддерживать своего монарха в любом опасном деле. Как твой повелитель, я приказываю сопровождать меня.
      Рурк чуть приподнял смоляную бровь:
      – У меня нет повелителей, сир.
      Карл с восхищением уставился на него:
      – Клянусь Богом, ты, кажется, прав. – И улыбнувшись лениво-чарующей улыбкой, добавил: – В таком случае прошу как друга, пойдем вместе!
 
      Персидский кот устроился на ночь в спальне Саммер, но сейчас неистово скребся в дверь, видимо, собираясь на прогулку. Девушка откинула простыню, поколебалась немного, не решаясь спуститься вниз в одной сорочке, кокетливо отделанной лентами и кружевами, но все же подхватила белый пушистый комок и побежала по лестнице. В конце концов кому придет в голову бродить по дому в шесть утра?
      Саммер уже взялась за ручку двери, когда раздался оглушительный стук, и она испуганно отскочила. В переднюю уверенно, как к себе домой, ступили два высоких джентльмена. Всполошенный кот царапал Саммер руки, пытаясь вырваться.
      – Ах ты, чертово создание, – пробормотала девушка, не сводя глаз с великолепно одетых мужчин. Один в пурпурном бархатном камзоле с золотыми галунами, другой в черном бархате; с широкополой шляпы свисает светло-голубое страусовое перо. Такой роскоши Саммер в жизни не видела. И оба похожи, как братья, – черные волосы до плеч и одинаковые, откровенно оценивающие взгляды. Незнакомец в черном так впился в нее глазами, что девушка вспомнила о том, что почти раздета, и залилась краской. К счастью, в прихожей появился лакей тетки, и Саммер, багровая от смущения, взлетела по лестнице в облаке растрепавшихся темных прядей.
      Рурк Хелфорд долго смотрел вслед беглянке. Неожиданная встреча чем-то потрясла его. Красота незнакомки была экзотичной, нездешней, необычной, волшебной, и стоило увидеть ее, как в его жилах забурлила кровь. Скромная сорочка, завязанная спереди на множество бантиков, оставляла простор воображению.
      Последнее время в моду вошли настолько широкие одеяния, что женские фигуры лишь смутно угадывались под многочисленными юбками, фижмами и жестким корсетом. Но простая белая сорочка ниспадала до самого пола мягкими складками, позволявшими с уверенностью предположить, что под ними кроются восхитительный изгиб упругих грудок и округлый аппетитный зад. Пока она взбегала по лестнице, Рурк успел рассмотреть узкие ступни и тонкие щиколотки, и оставалось только молиться, чтобы ноги были стройными и длинными.
      Он уже решил, что перед тем как впервые уложит ее в постель, потребует надеть эту белую штуку с бантиками. При мысли о том, как он будет развязывать их, медленно, один за другим, в горле тотчас пересохло. В этой девушке таилось нечто обещавшее невероятное, сказочное, ослепительное наслаждение тому, кто удостоится ее милостей.
      И хотя Рурк знал, что никогда не видел ее прежде, все же лицо Саммер было ему почему-то знакомо. Напоминало о чем-то или о ком-то. Он представил, как вонзается в нее, ласкает эти нежные груди, и плоть сразу же набухла неутоленной похотью.
      – Думаю, будет честнее предупредить, что я не собираюсь оставаться в стороне, – прошептал он королю.
      – Ни за что, Хелфорд! Клянусь, это единственное не размалеванное румянами и белилами личико, которое мне удалось увидеть за последние два года.
      – Пятьдесят фунтов, если я отведаю ее первым, – предложил Рурк.
      – Тебе приказано отправляться в Корнуолл, Хелфорд, и я не вижу особых причин для задержки!
      Тетя Лил уже собиралась было узнать, чем вызван ночной переполох, но в эту минуту мимо пронеслась запыхавшаяся Саммер. При виде самого короля Лил многозначительно прищурилась и, поспешно спустившись, присела в изящном реверансе:
      – Ваше величество, чему я обязана такой честью в столь раннее время?
      – Леди Ричвуд! Ваш покорный слуга, мадам! – вкрадчиво приветствовал Карл, поднося к губам унизанные кольцами пальчики. – Мы с вами такие близкие друзья, что я рассчитывал на теплый прием в любой час суток.
      Лил перевела взгляд на спутника короля.
      – Лорд Хелфорд, кажется, вы не на шутку перепугали мою племянницу своим зловещим видом! – кокетливо протянула она.
      – Ваша… э-э-э… племянница, – деликатно заметил король, – привлекла мой взор, и я молю представить меня.
      Леди Ричвуд негодующе выпрямилась и, желая показать монарху, какую грубую бестактность тот совершил, сухо пояснила:
      – Джентльмены, это действительно моя племянница, леди Саммер Сент-Кэтрин. Я вызвала ее в Лондон по случаю кончины отца. К сожалению, вчера он отошел в мир иной. Мы в трауре.
      Да, в те времена, когда повсюду правили бал порок и разврат, необходимо было соблюдать тем не менее этикет! Подобные вольности были поистине неслыханны!
      – Леди Ричвуд, покорнейше прошу простить нас, безмозглых олухов! Мои глубочайшие соболезнования, мадам, по случаю безвременной потери брата. Хелфорд, боюсь, ваше предложение навестить леди Ричвуд было крайне неуместным.
      Лил, мгновенно смягчившись, учтиво ответила:
      – Вы прощены, джентльмены… особенно еще и потому, что я неравнодушна к высоким брюнетам!
      Мужчины почтительно поклонились и попросили разрешения удалиться.

      Тетушка Лил неспешно поднялась в комнату племянницы и, предупреждая вопрос, который был готов сорваться с уст девушки, сказала:
      – Ты удостоилась чести лицезреть его королевское величество, дорогая, и он определенно тобой заинтересовался. Но если я и сумею с ним договориться на выгодных условиях, придется проявить чудеса ума и ловкости, чтобы удержать его надолго. У тебя слишком много грозных соперниц. Но, возможно, мы нашли выход из твоего затруднительного положения.
      Маленькая горничная принесла завтрак: фрукты, круассаны и мед. Увидев, с каким аппетитом Саммер набросилась на еду, тетя Лил неодобрительно поморщилась.
      – Хотите сказать, – пробормотала Саммер с полным ртом, – что придется делить постель с королем… за деньги?
      Не спуская глаз с лица племянницы, Лил осторожно пояснила:
      – Не только постель. Альков, экипаж… словом, любое место, где ему вздумается овладеть тобой. И если уж ты решила выставить свои перышки на продажу, стоит поискать самого богатого покупщика!
      Саммер было съежилась, но, постаравшись взять себя в руки, облизнула мед с пальцев и полюбопытствовала:
      – А кто был тот, другой?
      Девушке казалось, что она никогда не сможет поймать на крючок такую завидную добычу, как сам король. Не лучше ли начать с рыбки поменьше?
      – Ах, дорогая, вряд ли ты во вкусе Рурка Хелфорда! Его последняя любовница, Энн Эшли, – точь-в-точь фарфоровая куколка!
      – Хелфорд? – заинтересованно переспросила Саммер.
      – Да, тот самый, у которого огромное поместье рядом с Роузлендом. Правда, он не показывался там уже много лет.
      – О Господи, неужели тот самый Хелфорд?! – охнула Саммер. – А я-то представляла его старым жирным боровом! Подумать только, всего неделю назад я посылала на его голову проклятия! – Она рассмеялась, но, тут же став серьезной, добавила: – Когда я вспоминаю о том, как богаты эти чертовы Хелфорды, просто с ума схожу от злости! Мы со Спайдером голодаем вот уже невесть сколько времени, пока самый последний из его слуг набивает брюхо господскими припасами!
      Однако в глубине души девушка была вынуждена признать, что для столь состоятельного человека он выглядит совсем не плохо и она почему-то не испытывает к нему такого уж сильного отвращения.
      – Дорогая, разве не промысел Божий в том, что именно тебе выпадет на долю заполучить денежки Хелфорда? Если все получится, как мы рассчитывали, ты сумеешь как следует отплатить ему!
      Но Саммер все еще одолевали сомнения.
      – Он как-то странно смотрел на меня, – нерешительно пролепетала она.
      – Как именно? – оживилась Лил.
      – Словно хочет сожрать заживо!
      – С него станется, дорогая, я же предупреждала тебя: этот человек опасен.
      Лил прекрасно понимала, что девушка колеблется. Пожалуй, единственный способ убедить ее – представить Рурка недостижимой целью. Бросить вызов. Тогда племянница не устоит.
      – Тебе нужен мужчина, которого можно было бы преспокойно водить за нос, и хотя ты видела Хелфорда лишь мельком, наверное, успела сообразить, что он не из таких. Возможно, более пожилого покровителя легче обвести вокруг пальца. Такого, кого природа не наградила столь неотразимой внешностью, как Хелфорда.
      – Я бы не назвала его красивым, – пожала плечами Саммер. – Хотя он довольно привлекателен.
      – Не такой, как ты, деревенской простушке перехитрить Хелфорда. Если считаешь, что дело тебе не по зубам, лучше сразу откажись. Придумаем что-нибудь попроще.
      – Ну уж нет! – воскликнула Саммер, сгорая от желания поскорее ринуться в битву. – Думаю, Рурк Хелфорд именно тот, кто мне нужен!
      – Так и быть, дорогая, но потом не жалуйся! Я тебя предупреждала! Хорошо, попытаюсь узнать, каковы его планы.
      – Откуда?! – удивилась Саммер.
      – Подошлю к его слугам своих, только и всего. Даже не представляешь, насколько ценные сведения можно получить подобным способом!
      – Сегодня я хочу увидеться с человеком, которому отец заложил Роузленд. Попытаюсь уговорить его не лишать нас права выкупа имения. Мне необходимо выиграть время, но, Лил, думаю, что все пройдет как по маслу, если у меня будет что надеть.
      – Мы с племянницей поднимемся в гардеробную, и прошу ни при каких обстоятельствах нас не тревожить, – велела Лил вернувшейся за подносом горничной и взяла Саммер за руку: – Пойдем, дорогая, пора познакомиться с Дорой.
      К величайшему изумлению Саммер, оказалось, что весь верхний этаж дома отведен под гардеробные. Здесь была полновластной хозяйкой Дора, служившая когда-то костюмершей в театре «Ройял», миниатюрная пухленькая женщина с румяными, как яблоки, щечками.
      По одной стене длинной комнаты тянулись окна, по противоположной – высокие зеркала. Неудивительно, что тетушка Лил так изумительно выглядит!
      Заметив, как ошеломлена девушка, Лил поспешила объяснить:
      – Это мой маленький секрет, Саммер. Все эти запасы рано или поздно идут в дело. Ты была бы потрясена, узнав, сколько родовитых, прекрасно воспитанных молодых леди, обученных идеально вести себя в обществе, совершенно не умеют одеваться! Дора просто сокровище, настоящая волшебница! Может смастерить любой наряд из ничего! По нескольку раз перешивает опушку из дорогих мехов на разные плащи, накидки и капюшоны. То же самое проделывает и с изящными вышивками бисером и кружевными вставками. Сейчас в моду вошли ленты, которые привозят из Франции, так что с помощью нескольких сотен ярдов таких лент она способна до неузнаваемости преобразить любое платье! – И, не переводя дыхания, осведомилась: – Ну, Дора, что посоветуешь?
      – У леди Саммер настолько яркая внешность, что ей пойдет почти все. Но конечно, поскольку вы хотите произвести впечатление, нужно обдумать каждую деталь. Если бы она представлялась ко двору, то свела бы всех с ума, явившись в огненно-красном шелку с маками в волосах.
      – Невозможно, голубка моя, девочка в трауре.
      – Придется быть более сдержанными. Ее цвета – белый и черный, любой оттенок розовато-лилового, сиреневого, фиолетового… серый тоже неплох. Ну а на улице она может носить все что угодно, если не забудет надеть черную бархатную маску… у нас их полно, любых фасонов.
      И хотя Саммер до этой поры ни разу не видела по-настоящему элегантных туалетов, все же, ведомая женской интуицией, безошибочно выбрала светло-серый бархатный плащ на подкладке из атласа аметистового цвета, отделанный лисьим мехом.
      – У нее хороший вкус, – одобрила Дора. – Сюда полагается лисья муфта, и мы приколем на грудь аметистовую брошь… вот так.
      Саммер только ахнула, когда женщина открыла многоярусную шкатулку для драгоценностей и вынула булавку с россыпью фиолетовых камней.
      – Стекло, дорогая. Вся штука в том, чтобы носить это с видом императрицы, – пояснила Лил. – Но меха подождут, Дора. Сегодня нам нужно поехать к человеку, который держит закладные на имение Саммер. Она должна выглядеть порядочной молодой дамой в глубоком трауре, которая, однако, не оставляет надежд получше устроиться в жизни. Необходимо, чтобы он посчитал, будто обязательно получит свои денежки, если согласится немного повременить.
      Дора, поджав губы, часто покивала, словно советуясь с кем-то невидимым, и сняла с вешалки уличный костюм кремового бархата, с застежками из плетеной черной тесьмы, а к нему кремовую шляпу с высокой тульей, украшенную черным страусовым пером, элегантно обрамлявшим щеку и заходившим под подбородок. Туалет дополняли черные лайковые перчатки, меховая муфта, веер и шелковый платочек того же цвета.
      – Ну как, во имя Господа Бога, мне удастся удержать одновременно маску, муфту, веер и носовой платок? – в отчаянии воскликнула девушка.
      Не обращая на нее внимания, Лил повернулась к Доре:
      – Милочка, ты превзошла себя! Она будет выглядеть в точности, как королевская фаворитка, а это, я полагаю, нам на руку! Саммер, рядом с тобой я кажусь настоящим чучелом! Боюсь, придется мне надеть черные соболя! Я очень неравнодушна к черным соболям! – проворковала она.
      Ничего подобного Саммер еще не доводилось испытывать. Она вообще никогда не носила женских шляп, а подвязки, украшенные лентами, и туфельки на высоких каблуках потрясли ее почти так же сильно, как корсет, приспособление, невыносимо стягивающее талию и приподнимающее грудь. И хотя Саммер было трудно дышать, она не могла не признать, что выглядит поистине неотразимой, если над вырезом платья вздымаются соблазнительные белоснежные полушария.
      Поскольку она еще не научилась управляться одновременно с веером, муфтой и носовым платочком, пришлось выбрать маску попроще, из тех, что завязывались ленточками на затылке.
      Одев девушку, Дора отступила, а Лил восторженно всплеснула руками:
      – Дорогая, ты просто изумляешь меня! Выглядишь так, словно только что прибыла не из Корнуолла, а из самого Парижа! Клянусь, стоит тебе немного подкраситься и приклеить мушки, ты совершенно забудешь о провинции и навсегда останешься в Лондоне!
      У Саммер сжалось сердце при воспоминании о бедняге Спайдере. Совсем один, вечно голодный, да еще вынужден прятать контрабандный табак! Ворочает тяжелые бочонки на пустой желудок.
      Саммер стало ужасно стыдно, но Лил, не дав ей времени предаться угрызениям совести, велела подавать карету.
      Дамы вышли на улицу, и Саммер, погруженная в невеселые мысли, не заметила темноволосого всадника.
      Рурк направлялся в Пул, где его судно готовили к отплытию в Корнуолл, но, сам не зная почему, свернул со Странда на Кокспер-стрит. Увидев девушку в сопровождении тетки и лакея, он понял, отчего его так тянуло сюда.
      – Саммер, – выдохнул Рурк. – Леди Саммер. Какое необыкновенное создание!
      Ростовщик Соломон Сторм жил на Чипсайде, узкой улочке, пересекавшей весь Сити. Рурк Хелфорд последовал за экипажем леди Ричвуд вниз по Странду, на Флит-стрит, до Ладгейт-хилл, откуда начинался Чипсайд. Он увидел, как дамы вышли и направились в квартал, где обитали менялы и ростовщики, дающие в долг из шести процентов. И поскольку он знал о смерти Сент-Кэтрина, то и предположил, что Лил, не теряя времени, хочет забрать доставшиеся ей в наследство деньги.
      Соломон Сторм проводил посетительниц в контору, отметив про себя их шикарные наряды. Лил держалась настороженно, готовая в любую минуту прийти на помощь племяннице, если та не справится сама.
      – Доброе утро! Я леди Саммер Сент-Кэтрин, – проворковала девушка и, вручив ему необходимые документы, принялась плести небылицы: – Мне необходимо договориться, когда и как заплатить по закладной и вернуть поместье, которое так неразумно промотал мой батюшка.
      – Дорогая леди Сент-Кэтрин, я вряд ли позволю вам выкупить Роузленд! Посмотрите, какое сегодня число! Каждому ясно, что вы просрочили платежи! Вместе с процентами набежало восемнадцать тысяч фунтов, и я легко могу продать закладную за девятнадцать торговцу недвижимостью!
      Девушка недоверчиво усмехнулась:
      – Девятнадцать тысяч?! Но, мистер Сторм, только собрание картин стоит вдвое дороже! Имение граничит с землями лорда Хелфорда, и после свадьбы…
      Она осеклась и поспешно зажала рот рукой.
      – Дорогой мистер Сторм, умоляю, забудьте все, что слышали! Надеюсь, вы поймете: я в крайне неловком положении… траур и все такое… приходится держать помолвку в секрете. Я могу положиться на вашу порядочность, мистер Сторм? Позвольте мне все объяснить, без упоминания имен, разумеется. Один корнуолльский джентльмен великодушно предложил выкупить это имение и вернуть его мне, но сейчас, к величайшему сожалению, мои средства сильно истощились. Поэтому я и просила бы вас ссудить мне еще две тысячи фунтов из восьми процентов сроком на месяц, чтобы я могла исполнить тягостный долг и похоронить отца.
      Черный шелковый платочек взлетел к ее увлажнившимся глазам. Соломон слишком много повидал на своем веку, чтобы смягчиться при виде женских слез, но в этой девушке было нечто такое, перед чем он не смог устоять. Кроме того, он почему-то отчетливо понимал, что она не сдастся и добьется своего, невзирая ни на какие препятствия.
      – Девять процентов? – предложил он, в свою очередь.
      – О, вы умеете торговаться, Соломон Сторм, ничего не скажешь! Так и быть, девять процентов! – кивнула девушка, кокетливо хлопнув веером по руке ростовщика.
      Лил едва дождалась, пока они усядутся в карету.
      – Тебе и в театр ни к чему ходить, дорогая, – призналась она, глядя на племянницу с уважением. – Ты законченная актриса.
      Саммер довольно улыбнулась.
      – Мне нужно купить брату одежду. Не могли бы мы сейчас поехать в лавку?
      Леди Ричвуд приказала кучеру везти их в Эксчейндж.
      – Саммер, ты выиграла время и достала немного денег, но обман рано или поздно раскроется, и ты поймешь, в какой попала переплет!
      – Ничего, имея достаточно и того и другого, я сумела бы завоевать мир. Но даже если у меня в запасе только месяц и жалкие гроши, все равно можно кое-что изменить, а там… кто знает?
      И она заговорщически улыбнулась тетке.
      Проведя пять часов в модных магазинах, они наконец отправились в театр. Саммер накупила гору одежды, расставшись с сотней фунтов и пообещав заплатить остальные четыреста позже.
      Брезгливо зажав нос, чтобы не вдыхать омерзительную вонь немытых тел, Саммер тем не менее отдавалась все нараставшему возбуждению. Они немного опоздали, и девушке понравилась суматоха, вызванная их появлением. Она преспокойно выносила откровенно похотливые мужские и завистливые женские взгляды: от обилия впечатлений у нее кружилась голова.
      Бархатный занавес раздвинулся, открыв грубо намалеванные декорации. По краю сцены ярко горел ряд восковых свечей. В зале стоял смех, гул голосов, так что актеры, не в силах перекрыть шум, время от времени вступали в остроумные словесные поединки со зрителями, пикируясь и обмениваясь вольными шуточками. В партере теснились молодые люди и вульгарно накрашенные потаскухи. Повыше шел ярус из маленьких дорогих лож, где обычно сидели аристократы. Под потолком размещались самые дешевые места, так называемый раек, публика которого считала своим долгом освистывать актеров, прогоняя их со сцены дикими воплями и визгом.
      В антрактах хорошенькие девушки разносили апельсины, лимоны, сладости и напитки, и Саммер с ужасом зачарованно смотрела, как грубо лапают и тискают продавщиц мужчины. По-видимому, чем ниже был вырез, чем выше подоткнута юбка, чем вольнее поведение, тем быстрее пустели корзинки девушек.
      Саммер впитывала все, как губка, и хотя успевала следить за действием, не забывала внимательно разглядывать светских дам, отмечая их манеру держаться, наряды, драгоценности. Лучшей школы не найти! Здесь можно научиться кокетливо играть веером, флиртовать, шептаться, выставлять себя напоказ, подобно павлинам. Она сможет! Докажет, что ничем их не хуже!
      Когда настало время ехать к графине Шрусбери, девушка уже успела обрести некую внутреннюю уверенность, лучше всяких слов говорившую: «Смотрите все, это иду я, и если вы не удостоите меня взглядом, много потеряете!»
      И она действительно оказалась в центре внимания. Под темно-фиолетовым бархатным плащом было роскошное розовато-лиловое платье с модным декольте, открывавшим шею, на которой красовались поддельные аметисты тети Лил. Несмотря на то что графиня давала не маскарад, а обыкновенный бал, Саммер решила надеть узкую кружевную маску и обмахивалась веером из черных же кружев. Она уклонилась от танцев под предлогом траура, хотя на самом деле просто не знала ни одного па. Но Саммер не сводила глаз с танцующих и к концу вечера не сомневалась, что не ударит лицом в грязь. Куранта, павана, менуэт, сарабанда, гавот… да здесь нет ничего сложного!
      Просидевшая весь вечер у стенки, девушка, однако, вызвала всеобщий интерес. Мужчины осаждали ее, женщины злобно перешептывались. Бакингем, только что расставшийся с очередной любовницей, приехал поздно и сразу же занял место за карточным столом. Саммер тоже присоединилась к игрокам и даже обменялась шутками с герцогом, когда оба одновременно сообразили, что пытаются надуть друг друга. Бакингем галантно позволил девушке выиграть, но после этого она сразу же встала и отошла, инстинктивно почувствовав, что ее партнер – человек не из приятных.
      Сегодня ей предстояло усвоить еще один урок. Накрытые столы буквально ломились под тяжестью блюд с мясом, различными сортами желе, трюфелями, сбитыми с вином сливками и сладостями. Женщины, которые ели с аппетитом и много пили, давно уже махнули рукой на свою внешность, расплылись и были похожи на коров. Те же, вокруг которых вились поклонники, ели как птички, оставляя тарелки почти полными. Видимо, считалось неприличным много есть в присутствии мужчин, которые, со своей стороны, вовсе не стремились вести умные или серьезные разговоры со слабым полом. По всей вероятности, светские дамы делились на две категории: милые хорошенькие глупышки вроде Франсис Стюарт и прожженные кокетки, подобные Барбаре Каслмейн и Анне-Марии Шрусбери. Джентльмены обожали и тех и других, но не питали к ним ни малейшего уважения.
      На обратном пути Саммер прислонилась изящно причесанной головой к обитому бархатом сиденью кареты и потрогала крохотные черные мушки, украшавшие лицо. Всего за полдня перед ней открылся целый мир. Она стала совершенно иным человеком и наконец-то наметила себе жертву. Вот единственная возможность спасти Роузленд и отплатить богатым за все, что пришлось претерпеть брату и сестре Сент-Кэтрин.
      Девушка улыбнулась. Если все сделать с умом, она, пожалуй, сумеет даже поразвлечься: за счет Рурка Хелфорда, конечно.
      Лил Ричвуд наблюдала за племянницей из-под опущенных ресниц. Девочка пользуется невероятным успехом. Шестеро джентльменов сделали ее тетке весьма выгодные предложения, а еще четверо лишь намекнули, что могут осчастливить прелестницу, но об этом Лил ни за что не скажет Саммер! Такая живая, очаровательная, умная девушка не заслужила подобной участи. Слишком много соблазнов, слишком велико искушение, а когда очнешься, понимаешь, что потеряла, – о леди Саммер Сент-Кэтрин поползут гнусные сплетни. Нет, нужно срочно отправить Саммер в Корнуолл, пока она не сделала первые робкие шаги по пути к вечной погибели.

      Саммер сидела в маленькой утренней гостиной, грустно уставясь в чашку с шоколадом. Совесть не давала ей покоя. Как там Спайдер? Здоров ли? Или лежит в грязи, беспомощный, умирающий с голоду, пока она тут купается в роскоши?
      Саммер даже вскочила, готовая мчаться к брату, но вовремя вспомнила о том, что он и без того досадует на нее за вечное стремление оградить его от всех бед и невзгод и, вероятно, рад случаю самому постоять за себя.
      В комнату вошла Лил, и по возбужденно блестевшим глазам тетки Саммер сразу поняла: есть новости.
      – Дорогая, король отсылает Хелфорда обратно в Корнуолл!
      Вот это да! Теперь придется хорошенько подумать, как выгоднее использовать полученные сведения!
      Мысли Саммер лихорадочно заметались, но слова Лил подействовали на нее как ушат холодной воды.
      – Его назначили магистратом всего Корнуолла и приказали незамедлительно положить конец контрабанде.
      – Только не это! – вскричала Саммер. Все чудесные планы и замыслы разлетелись в прах, а внутренности стиснула мохнатая лапа страха. Она словно наяву увидела темные пронизывающие глаза, жесткие, плотно сжатые губы, и сердце отчего-то взволнованно забилось. Да, это достойный противник! Посмотрим, кто кого! Недаром она так любит мчаться на шлюпке, подгоняемой ветром по бушующему морю! Смелость города берет, и капризница фортуна ласкает дерзких и храбрых!
      Саммер прекрасно сознавала, что окажется меж двух огней и рискует больно обжечься, но ничего не могла с собой поделать.
      Она выбрала его.
      И получит во что бы то ни стало.
      Это судьба.
      И бороться с ней бессмысленно.
      Девушка отодвинула чашку и решительно встала:
      – Где я могу снова увидеться с ним?
      Лил сосредоточенно нахмурилась:
      – Это нелегко, но возможно. Вчера он не был на балу, потому что следил за подготовкой к плаванию. В конце недели судно отойдет от причала, и скорее всего Хелфорд будет слишком занят, чтобы посещать вечера и приемы.
      – А где стоит его корабль?
      – В Пуле, конечно. Нет-нет, дорогая, даже не думай! Разве может девушка из приличной семьи появиться на пристани? Там одно отребье! – охнула тетушка Лил. – Что ни говори, а настоящая леди никогда не выйдет за рамки приличий. Возможно, лучше будет послать ему записку с просьбой приехать.
      Однако Саммер упрямо мотнула головой:
      – Чепуха, Лил! Я успела побывать в Плимутской гавани и приплыла в Портсмут совершенно одна, и никто ничего не заподозрил! Как, по-вашему, я попала сюда, черт возьми?! Не стану я дожидаться, пока его милость соизволит откликнуться на зов! Сегодня же поеду в Пул!
      Но Лил сжала руки племянницы и заставила ее сесть на маленький, обтянутый атласом диванчик.
      – Послушай, дорогая. Нам нужно, чтобы Хелфорд посчитал тебя настоящей леди, иначе он проведет с тобой несколько ночей и бросит как надоевшую вещь или старую кобылу. Он давно и хорошо усвоил, что все продается и покупается. Тебе же необходим карт-бланш.
      – Это французское выражение? Что оно означает?
      – В данном случае власть, которую получает над мужчиной любовница.
      Саммер успокаивающе погладила тетку по плечу:
      – Не волнуйтесь, на меньшее я не соглашусь.
      Лил вздохнула и поднялась.
      – Я пошлю с тобой ту малышку, которая принесла сегодня шоколад.
      – Ну уж нет! Мне нужна та, что постарше, с лицом, как у горгоны Медузы.
      – Она не горничная, детка. Эта мегера наводит страх и ужас на всех посудомоек и даже на повара, – пояснила Лил.
      – Но он-то этого не узнает, – резонно заметила племянница. – Я возьму с собой и этого задавалу лакея, у которого такой вид, словно в прихожей чем-то несет.
      – Превосходно, Саммер! – восхищенно прошептала Лил. – Вижу, тебе известны правила игры!
      Уголки губ девушки чуть приподнялись.
      – Думаю, нынче мне стоит надеть серый плащ и не разворачивать все те замечательные наряды, которые удалось купить. Так или иначе, я все равно покидаю Лондон в конце недели.
      Лил Ричвуд готова была поставить последнее пенни на то, что Саммер знает, о чем говорит.
 
      Кучер остановил лошадей, и из маленькой кареты появилось странное трио – молодая девушка в сопровождении надутых и мрачных слуг. Саммер смело направилась вперед, останавливаясь у каждого корабля и медленно переходя к следующему. Краем глаза она неожиданно увидела Хелфорда, но притворилась, будто ничего не замечает, и продолжала внимательно читать названия судов, пока едва не столкнулась с Рурком.
      Лорд Хелфорд почтительно снял шляпу.
      – Леди Саммер, как приятно видеть вас! – воскликнул он.
      При виде давешнего «незнакомца» девушка тотчас упала перед ним на колени.
      – Ваше величество! – благоговейно пробормотала она.
      Рурк торопливо схватил ее за руки и поднял с земли.
      – Я не король, – недоумевающе буркнул он.
      Саммер удивленно распахнула глаза:
      – О, неужели тетушка сыграла со мной такую жестокую шутку?!
      Но Рурк молча стоял как громом пораженный, глядя в прелестное личико, обрамленное пушистым мехом.
      – Когда вы ушли, – запинаясь, пояснила девушка, – я спросила тетушку, кто этот высокий темноволосый джентльмен, и она сказала, что я удостоилась чести видеть самого короля!
      Она застенчиво опустила ресницы и залилась румянцем. Рурк, откинув голову, весело расхохотался. Но под укоризненным взглядом Саммер сейчас же подавил порыв столь неуместного веселья.
      – Я всего лишь придворный его величества. Простите мою бестактность, леди Саммер, я не хотел смеяться над вами. Мои манеры ужасны, но, боюсь, уже поздно пытаться меня переделать. Просто не знаю, польстили вы мне или намеревались оскорбить!
      Саммер с деланной наивностью уставилась на него, прекрасно понимая, как горд этот человек тем, что его приняли за короля. Она на это и рассчитывала, иначе не разыгрывала бы такой спектакль!
      – Рурк Хелфорд к вашим услугам, леди Саммер. Что привело вас на пристань?
      – Ищу судно, на котором можно было бы отплыть в Корнуолл. Сюда я прибыла на американском корабле «Чайка», но сейчас нигде его не вижу, – пожаловалась она.
      – Корнуолл? – ошеломленно повторил Рурк.
      Саммер отняла руки и поскорее сунула их в изящную меховую муфту.
      – Я возвращаюсь домой, в Роузленд. Теперь он принадлежит мне, – пояснила она, деликатно не упомянув о смерти отца.
      – Но Роузленд граничит с моим поместьем! – восторженно воскликнул Рурк.
      – Какое невероятное совпадение! – поразилась девушка. – Вы, должно быть, тот самый лорд Хелфорд!
      – Никаких совпадений! Это рок, леди Саммер. Ничто на этом свете не случается просто так! Я отвезу вас на своем судне!
      – Вы очень добры, сэр, но я не могу доставлять вам столько затруднений, – покачала головой Саммер.
      – Никаких неудобств, никаких затруднений! Видите ли, послезавтра я по приказу короля отплываю в Корнуолл, – возразил Рурк, – и не смейте мне прекословить! Доверить такое сокровище американцу было бы безумием!
      Саммер призадумалась. Он, по-видимому, не терпит возражений. Ясно, что такой человек, как Хелфорд, привык поступать по-своему и добиваться цели любыми средствами.
      – Поднимемся на борт, и я покажу вам «Языческую богиню».
      Саммер представила себе грозные физиономии своих стражей и невольно поежилась:
      – Ах, сэр, боюсь, мне не позволят ничего подобного.
      – Драконы, – хмыкнул Рурк. – Дорогая леди Саммер, вы не нуждаетесь в разрешении слуг! – И, чуть повысив голос, властно бросил: – Я хочу показать вашей хозяйке судно. Будьте добры подождать здесь.
      Он взял ее под локоть и увлек к сходням. Вот удача! Просто не верится, что ему так повезло! Имя леди Саммер было на устах всего двора, и Рурк посчитал, что она воспользуется представившейся возможностью стать избалованной, всевластной фавориткой короля, а потом и подстилкой для всех желающих, когда монарх увлечется новой игрушкой. Значит, она настолько наивна, что не подозревает о фуроре, который произвело ее появление в обществе! И к тому же торопится назад, в Корнуолл! Невероятно!
      По палубе и снастям проворно сновали матросы, но Рурк, не обращая внимания на суматоху, провел девушку в каюту.
      – Позвольте ваш плащ, – попросил он, взявшись за кончик завязки. Однако Саммер поспешно отпрянула:
      – О нет, лорд Хелфорд! Я плохо знакома с обычаями и привычками столичных жителей, но уверена, что нам не следует оставаться наедине.
      В мягком грудном голосе прозвучали столь неотразимо-соблазнительные нотки, что Рурк едва не пошатнулся от нахлынувшего желания. Девушка снова скромно опустила веки, успев, однако, заметить, как туго натянулись его белые панталоны. Увиденное вызвало у нее невольную тревогу. Похоже, он и сложен не так, как остальные мужчины. Странно, что она до сих пор не подозревала об этом, ведь он явно ее домогался с самого начала!
      У Хелфорда зудели руки от нетерпения поскорее раздеть ее. Сколько еще можно выносить эту муку? Неужели кто-то способен находиться рядом с этим обворожительным созданием и устоять против соблазна повалить ее на постель… или хотя бы на пол?!
      До него донесся нежный аромат ее дыхания, и в горле мгновенно пересохло. Мужская плоть бешено пульсировала, наливаясь жгучей потребностью поскорее очутиться в заветном гроте. Господи, да что это с ним?! Трясется как зеленый юнец, у которого молоко на губах не обсохло! Словно ему предстоит взять первую женщину!
      Упрямо сжав челюсти, Рурк выдавил:
      – Вы, конечно, правы. Простите, если оскорбил вас, и не держите зла. Завтра я пошлю кого-нибудь на Кокспер-стрит за вашими вещами и лично поговорю с леди Ричвуд, чтобы уверить ее в полной безопасности племянницы. Клянусь, со мной вам нечего бояться!
      К счастью, инстинкты не подвели Саммер даже в этот весьма опасный момент. Она почуяла, что именно сейчас решится исход битвы, и сообразила, как склонить чашу весов на свою сторону. Взяв Рурка за руку, она доверчиво взглянула ему в глаза:
      – Благодарю вас, лорд Хелфорд, и полагаюсь на ваше слово благородного джентльмена.
      Рурк судорожно попытался перевести дыхание, но не сумел – глотку драло, как песком.
      – Я знаю, вы меня не обидите, – выдохнула она и тотчас очутилась в его объятиях. Рурк прижался к ее губам в неистовом поцелуе, завладев наконец тем, о чем так долго мечтал. Девушка была такой маленькой и хрупкой, что Рурк боялся ее раздавить. Никогда еще он не ощущал столь остро собственную силу и желание защитить это беспомощное существо.
      Он почувствовал вкус дикой земляники, и в этот миг потрясенно понял, насколько неопытна та, о которой судачил свет. И если он хотя бы немного разбирается в женщинах, эта – совершенно невинна!
      Его захлестнули головокружительное возбуждение и безумная страсть. А вместе с ними пришло смутное осознание счастья и восторгов, которые ждут их. Блаженное обещание радостей, даруемых девственной женской плотью, доводило Рурка до исступления.
      Саммер чувствовала, что тонет, уносимая куда-то, как листочек, сорванный с дерева ветром. Его пьянящие поцелуи лишали ее воли. Глаза сами собой закрывались, уста упивались доселе неведомой сладостью, руки так и тянулись обвить загорелую шею.
      Но рассудок оказался сильнее. Девушка вовремя опомнилась. Это не шутка – она играет заглавную роль и не должна терять голову. И если с самого начала не возьмет все в свои руки, у нее не останется ни единого шанса. Недаром Лил повторяла, что Хелфорд должен посчитать Саммер истинной леди, иначе отнесется к ней, как к любой подобранной на панели потаскухе, а именно это сейчас и происходит!
      Она разозлилась на собственную слабость. Подумать только, какую власть приобрел над ней этот почти незнакомый человек!
      – Мне не следовало приходить сюда, сэр, – ледяным тоном заявила она, вырываясь. Щеки горели, как обожженные, глаза яростно сверкали. – Меня предупреждали относительно вас и вам подобных! Теперь я понимаю, почему тетушка настояла на том, чтобы меня сопровождали надежные слуги! В жизни не подумала бы, что джентльмен способен так грубо и дерзко обращаться с дамой! Ну уж нет, предпочитаю американского капитана, тот по крайней мере вел себя, как порядочный человек!
      Она наградила его таким негодующим взглядом, что Рурку стало стыдно. Не успел он опомниться, как девушка повернулась и, не оглядываясь, направилась к выходу. Рурк выскочил на палубу как раз в тот момент, чтобы увидеть, как ее гордая прямая фигурка исчезает вдали. «Драконы» послушно следовали за ней.
      – Дьявол! – прошипел Рурк и разразился целой тирадой цветистых ругательств. Теперь она, конечно, ни за что не согласится ступить на борт его корабля!
      Глаза Рурка потемнели от гнева. Кулаки сжались. Небо и ад! Она поплывет с ним, даже если придется ее связать и выкрасть из дома под покровом ночи!
      На следующее утро он прислал записку с униженными извинениями и букет чайных роз.
      – Насколько я понимаю, – ехидно заметила тетушка Лил, – ты избавишь галантного кавалера от сердечных мук и в последнюю минуту простишь?
      Саммер злорадно рассмеялась:
      – Не знай я точно, что мой американец уже отплыл в Портсмут, наверное, поддалась бы искушению насолить Хелфорду и отправилась домой на борту «Чайки».
      – И дала бы мужчинам повод для дуэли, а, как известно, король запретил поединки!
      – Ну а меня безумно влечет все запретное, – вздохнула Саммер.
      – В таком случае Хелфорд идеально тебе подходит, маленькая ведьма! Ах, как мне будет недоставать тебя! Давай мне знать время от времени, как идут дела. И не обольщайся: несмотря на все розы мира, затеянное тобой не так-то просто осуществить. Не верю, что Хелфорда можно легко водить за нос… или за другую выдающуюся часть тела.
      Поняв, на что намекает Лил, Саммер неохотно призналась:
      – Вся беда в том, что я постыдно невежественна в некоторых вещах. И собираюсь задать несколько вопросов, которые, вероятно, вас смутят.
      – Как интересно! А я уже думала, что повидала и испытала все, и лет с двенадцати ничто не могло привести меня в замешательство!
      – Как устроен… мужчина… там… внизу? О, я видела брата в детстве… но лорд Хелфорд… то есть… он, кажется… его панталоны так сильно вздулись…
      Лил зашлась смехом, но тут же решительно покачала головой:
      – Мне в голову не пришло бы оставить одну из девочек тет-а-тет с мужчиной, не просветив ее предварительно, какими именно способами она может его развлечь. Объяснила бы все, чего от нее ждут, но только не в твоем случае. Нет-нет, дорогая, не обижайся. Видишь ли, невинность невозможно подделать. Это редкий и драгоценный дар, который женщина приносит мужчине лишь раз в жизни. И если мужчина – истинный ценитель женщин… если у него тонкая, чувствительная натура, он всю жизнь будет помнить об этих чудесных мгновениях. Для женщины же очень важно, чтобы секреты сладострастия открыл ей возлюбленный. Было бы жестоко лишать тебя новизны ощущений, а то наслаждение, которое получит мужчина, шаг за шагом вводя тебя в мир чувственности, послужит лучше любого афродизиака! Он никогда этого не забудет. И с той минуты превратится в послушную глину в твоих руках, а ты получишь невероятную, почти мистическую власть над ним.
      Саммер облизала пересохшие губы. О, как бы ей хотелось прибрать к рукам лорда Хелфорда!
      – Невинность покупают за огромные состояния, так что не пренебрегай этой козырной картой! Мужчин неодолимо тянет к девственницам. В них говорят охотничий инстинкт, стремление единолично завладеть добычей, получить то, что никогда не достанется сопернику. Главное – правильно повести игру, и наградой может стать обручальное колечко.
      Глаза Саммер взволнованно заблестели.
      – О, детка, мне не следовало это говорить. Хелфорд достаточно опытен, чтобы поймать женщину в свои сети, не заплатив за это собственной свободой! Я объясняю все это тебе лишь для того, чтобы ты продалась подороже! Не вздумай продешевить!

      Король Карл все утро пробыл в своей лаборатории. Он питал страсть к алхимии, и большая комната была уставлена полками, на которых теснились склянки с порошками и бутылки с цветными жидкостями. Опыты настолько захватывали короля, что он легко становился жертвой любого шарлатана. Карл собрал огромную библиотеку, переплел все тома в кожу и не гнушался даже трактатами по магии и ведовству.
      Соблюдая неписаный закон, никто не смел беспокоить монарха, когда тот запирался в лаборатории. Ни один человек, кроме, конечно, Барбары. Она решительно открыла дверь и переступила порог, сморщив носик от резких запахов.
      Услышав шаги, Карл нахмурился и отставил реторту с тщательно отмеренным маслом. Однако при виде Барбары сразу успокоился и приветствовал ее своей неотразимой улыбкой.
      – Карл, я пришла предупредить, что муж неожиданно вернулся из поместья, так что придется забыть о наших планах на сегодняшнюю ночь.
      – Забыть, прелесть моя? Невозможно! Разве только передвинуть их на более раннее время. Например, сейчас. Что скажешь?
      – Как? Прямо здесь? – засомневалась Барбара, с нескрываемым отвращением рассматривая причудливые сосуды.
      Не отрывая взгляда от ее соблазнительной груди, Карл взял со стола высокий кувшин с золотистой жидкостью и, налив ее в бокал, протянул Барбаре.
      – Решили отравить меня, ваше величество?
      – Это всего-навсего вино.
      Он пригубил немного сам, чтобы Барбара не волновалась, и поднес кубок к ее пухленьким губкам. Тяжелые веки короля опустились, едва нежные бедра прижались к его восставшей плоти.
      – У вас есть то зелье, о котором вы мне говорили? – хрипловато прошептала Барбара.
      – Зелье? – удивленно переспросил Карл.
      – Афро… не помню как дальше. То, которое надо нюхать, чтобы наслаждение стало острее.
      – Разумеется, – хмыкнул Карл, – осталось лишь вспомнить, куда я его запрятал. Это жидкость янтарного цвета, имеющая вкус и запах груш. Следует вдыхать ее перед тем, как достигнешь пика наслаждения. Хочешь попробовать его, маленькая ненасытная распутница?
      – Почему бы нет? – пожала плечиком Барбара, бросив на короля зовущий взгляд.
      – И в самом деле, почему бы нет! Посмотрим… вот оно, на той полке, где стоят снадобья, возбуждающие сладострастие.
      Барбара, сгорая от любопытства, подошла ближе.
      – Неужели? – ахнула она, рассматривая заманчивые коробочки и пузырьки.
      Взяв небольшой кувшинчик, она сняла крышку и принюхалась:
      – М-м-м, что это? Пахнет фиалками!
      Карл подошел ближе и, увидев, что у нее в руках, широко улыбнулся:
      – Как бы мы ни были близки, любимая, я стыжусь открыть тебе, в чем суть этой субстанции.
      – И все же! – настаивала Барбара.
      – Ну… если хочешь знать… стоит лишь ввести несколько этих крупинок в… э-э-э… задний проход, и каждый раз, когда пускаешь ветры, по комнате разливается аромат фиалок.
      Барбара задохнулась от смеха.
      – Дорогой, я должна получить это средство! Поистине настоящее искусство – обращать омерзительные деяния в приятные!
      Король обнял фаворитку и заглянул ей в глаза.
      – Я хочу, чтобы ты никогда меня не стеснялась и вела себя как обычно. И делала отвратительные вещи… отвратительно.
      – Знаю, – шепнула она, развязывая его гульфик.
      – Мне нравится брать тебя при свете дня и наблюдать, как твое лицо и шея полыхают пламенем страсти.
      Его пальцы скользнули за корсаж и принялись перекатывать тугие налившиеся соски. Барбара затрепетала. Именно это Карл и любил в ней – способность мгновенно отвечать на ласку и загораться желанием. В этом они были удивительно схожи.
      – Как насчет притираний, которыми можно возбудить похоть? – промурлыкала она.
      – Кровь Господня, тебе лучше других должно быть известно, что я ни в чем подобном не нуждаюсь.
      – Ну почему же? Нет пределов совершенству, – поддразнила Барбара. – Вот… Давайте попробуем это… здесь написано, что оно готовится из семян белой горчицы, которая охватывает огнем некоторые части тела!
      Она проказливо хихикнула и, сжав могучую плоть, окунула пальчик в склянку с притиранием.
      – Осторожнее, Барбара, не так много, не хочешь же ты, чтобы чертово семя сделало меня евнухом?!
      Но Барбара не переставая смеялась, пока Карл не притянул ее к себе и, подняв юбки, погладил холмик шелковистых волос.
      – Клянусь, стоит тебе войти в комнату, и я тут же представляю, как твое платье валяется на полу, а сама ты, обнаженная, стонешь в моих объятиях!
      Их языки начали замысловатый танец, сталкиваясь и сплетаясь, и Барбара, позабыв обо всем, едва не опустошила склянку, намазывая ее содержимое на побагровевшую головку любовного жезла. Огромные мужские ладони сжали ее упругие ягодицы: Карл оторвал Барбару от пола и насадил на свое могучее оружие.
      – Так тебе и надо! Теперь вся эта горчица окажется в тебе, и посмотрим, у кого и что загорится сильнее, – шепотом пообещал он.
      Барбара невольно охнула, когда Карл наполнил ее собой. И как он и предсказал, внутри все пылало от жара соединенных тел. Напряжение росло, становилось почти непереносимым: казалось, оба вот-вот лишатся рассудка от невыносимого желания окунуться в море экстаза.
      Карл расставил ноги пошире и прижал Барбару спиной к шкафчику. Любовники не слышали звяканья многочисленных бутылок, из которых выплескивались зелья. Барбара, закрыв глаза, тяжело дышала. Карл, еще не окончательно потерявший голову, схватил пузырек с янтарной жидкостью и, глубоко вдохнув сам, поднес его к носу любовницы. Мир, казалось, взорвался. Барбара пронзительно вскрикнула и, почувствовав, как кровь тяжелыми толчками пульсирует в висках, лишилась сознания и рухнула на пол, увлекая за собой Карла. Тот тоже долго не мог прийти в себя. Никогда еще он не испытывал ничего подобного.
      Прошло немало времени, прежде чем король сумел встать. Подняв любовницу, он отнес ее к окну и усадил на подоконник. Женщина с трудом приоткрыла все еще затуманенные блаженством глаза.
      – Барбара, что с тобой? – встревожился Карл.
      – О-о-о, сир, я на седьмом небе, – призналась она.
      Возвращаясь из дворцовой часовни, королева случайно подняла голову и, заметив Барбару и Карла в окне лаборатории, с легкой завистью подумала, как было бы чудесно, если бы супруг разрешил и ей помочь проводить алхимические опыты.
 
      К концу дня в доме тетушки Лил появился матрос, присланный за багажом Саммер, но та отослала его на корабль с пустыми руками. Рурк Хелфорд был вынужден явиться сам, очевидно, желая уверить леди Ричвуд в том, что ее племянница будет пребывать на борту его корабля в полном благополучии и безопасности. На этот раз, к немалому, хотя и тайному веселью женщин, манеры его были безупречны, и Саммер после долгих уговоров «позволила» убедить себя.
      Сердце девушки учащенно забилось, когда Рурк помог ей сесть в карету. Она не взяла с собой ни горничной, ни компаньонки, что считалось в то время серьезным нарушением этикета. Одна. Совсем одна.
      Напряженная, напоенная чувственностью атмосфера была почти ощутимой. Оба натянуто молчали, хотя было совершенно ясно, что мужчина-охотник почуял запах женщины и ничто не собьет его со следа.
      Молчание неожиданно нарушил его низкий бархатный голос:
      – Вам, должно быть, кажется странным, что я пришел так поздно, но в три часа ночи начнется прилив, который и вынесет нас в море.
      – Вы забываете, лорд Хелфорд, я дитя моря, – мягко напомнила она.
      – Разумеется. Недаром говорят, что у нас, корнуолльцев, вместо крови в жилах течет соленая вода, а в сердцах горит огонь, – согласился Рурк.
      – Да, и вместо мозгов дерзость и привычка лезть на рожон, – язвительно добавила Саммер.
      Рурк, немало удивленный тем, что слышит подобные выражения из уст леди, поднял брови:
      – Что же… нужно сознаться, Лондон имеет свои преимущества, но для человека, привыкшего к бурной жизни, столица кажется тюрьмой. Я счастлив вернуться домой в Корнуолл, где давно уже не был.
      Саммер так и подмывало расспросить его об обязанностях магистрата, но ей пришлось прикусить язычок. С этим человеком надо держаться настороже. Что ни говори, а он скорее враг, чем друг. С какой стороны ни посмотреть, Хелфорд представлял власть, закон, могущество короны, тогда как она постоянно имеет дело с контрабандистами, ежедневно рискуя головой.
      Девушка зябко поежилась. Да, нелегкие деньки предстоят, особенно с таким соседом!
      – А вы, мисс Саммер, станете скучать по Лондону? – как бы между прочим спросил Рурк, сгорая от желания узнать о ней все, что можно.
      – Нельзя скучать о том, чего не знаешь, милорд. Я всегда жила вдали от шумного света, – тихо ответила Саммер. – Я ценю свободу и больше всего не люблю, когда кто-то пытается вмешиваться в мои дела.
      Ничего не скажешь, ловко она его отбрила. Опять намекает на то, что он невоспитан и лишен такта. Какая строгая, чопорная леди! Посмотрим, долго ли она останется таковой!
      Лошади остановились, и едва Рурк открыл дверцу, как в карету ворвались звуки и запахи моря. Он поднялся, намеренно задев бедром ногу девушки, но она сделала вид, будто ничего не заметила. Лорд Хелфорд ловко спрыгнул на землю и протянул Саммер руки, чтобы помочь ей спуститься. Но та надменно вздернула подбородок, а красивое личико исказилось гримасой. Она долго колебалась, прежде чем вложить в его ладони свои, и как только их пальцы встретились, опустила глаза и, кажется, залилась румянцем. Господи, если с ней такое творится от одного прикосновения, что же будет, когда его губы станут ласкать ее самые потайные местечки?
      При одной мысли об этом чресла Рурка налились сладкой болью. Он с трудом сдержал порыв подхватить ее и унести в свою каюту и, хотя понимал, что сейчас это невозможно, дал себе клятву осуществить эту мечту в самом ближайшем будущем.
      Поддерживая девушку под локоть, он повел ее по сходням, стараясь, чтобы она не оступилась. Завидев капитана, матросы поспешили выстроиться на палубе. При свете фонаря она увидела на лицах тех, кто стоял рядом, почтение. Или страх? Кто знает?
      – Мистер Калли! – прозвенел резкий голос.
      – Есть, сэр, – последовал незамедлительный ответ. Немолодой моряк выступил вперед и браво отдал честь.
      – Вещи миледи, – коротко приказал Хелфорд.
      Саммер стало не по себе. Этот человек привык к безоговорочному повиновению и не потерпит ни малейших возражений!
      Он повел ее не к своей каюте, а к другой, поменьше, расположенной ближе к носу судна, и, как оказалось, очень уютной.
      – Можете сами убедиться, что я постарался соблюсти все приличия, – заметил Рурк. – Предложи я вам каюту по соседству с моей, вы, конечно, отказались бы.
      Саммер едва слышно, но облегченно вздохнула. Наконец он убедился, что имеет дело с настоящей леди! Теперь, пожалуй, можно немного смягчиться.
      Беспомощно глядя на него, она протянула руку, якобы намереваясь коснуться его плеча, но вместо этого узкая ладошка легла на мускулистую мужскую грудь.
      – Вы так добры ко мне, лорд Хелфорд, – пробормотала девушка, ощущая частое биение его сердца. Еще секунда – и он прижал бы ее к себе, но в этот момент мистер Калли распахнул дверь и поставил на пол два тяжелых сундучка.
      Рурк неохотно отступил.
      – Когда вам принесут все необходимое, заприте дверь и никому ее не открывайте до утра. Это приказ. Доброй ночи, мисс Саммер.
      Как только Рурк ушел, девушка с тихим радостным криком подбросила вверх муфту. Еще немного, и он будет есть из ее рук, совсем как берберский жеребец Эбони! Посмотрим, как скоро этот упрямец окажется под женским каблучком!
      Спустя несколько минут вернулся мистер Калли с остальным багажом, показал ей маленький шкафчик, вмещавший кувшин с водой, склянку с мылом и полотенца, а потом задернул кожаные занавески на небольшом зарешеченном окошке, откуда можно было при желании увидеть палубу и шканцы.
      – Не могли бы вы принести вина, мистер Калли?
      Матрос нажал на панель розового дерева. Внутри в специальных гнездах стояли серебряные кубки, коробка с галетами и графин с вином.
      – Наш капитан – гостеприимный хозяин, миледи, – пояснил он и исчез, подобно призраку. Саммер поскорее задвинула засов.
      – Что же, Рурк Хелфорд, я подчинюсь этому приказу… а дальше посмотрим.
 
      Первым делом Саммер обошла свои новые владения, повертела глобус на медной ножке, проверила барометр, показывавший бурю, пощупала мягкие шерстяные одеяла, выпила два бокала крепкого красного вина и лишь потом пригасила масляный светильник и разделась. Девушке не хотелось рыться в сундуках и мять новые наряды, поэтому она решила спать обнаженной. Корабль, все еще стоявший на якоре, быстро убаюкал ее мерным покачиванием. Сквозь сон она смутно поняла, что судно плывет и ветер усиливается, но, повернувшись на бок, снова погрузилась в дремоту.
      Девушку разбудил рев огромных волн, бившихся о борта. В какой-то момент судно едва не встало вертикально, и Саммер догадалась, что они, должно быть, вышли в Северное море и попали в шторм, не успев свернуть в Дуврский пролив. Девушка вскочила с койки и подошла к окну, за которым бушевала стихия. Зычный голос перекрыл раскаты грома:
      – Все наверх! Брасопить реи! Спустить паруса!
      Судно снова рыскнуло, прежде чем выровняться и лечь на курс.
      Лицо Саммер горело от возбуждения. Какое непередаваемое ощущение – очутиться в море в разгар шторма! Она отдала бы все на свете, чтобы в эту минуту быть на палубе, но здравый смысл оказался сильнее душевного порыва: ни к чему отвлекать матросов, когда корабль в опасности!
      Девушка зябко обхватила себя руками. Рурк, наверное, знал о надвигавшейся буре, однако ему и в голову не пришло задержать отплытие.
      Под окном находилась привинченная к переборке скамеечка, и Саммер опустилась на нее, стараясь не упасть. Казалось, «Языческая богиня» с трудом взбирается с одного гребня на другой, чтобы вновь и вновь проваливаться в бездонную пропасть.
      Постепенно ветер стих, и волны стали меньше. Теперь судно лишь тяжело переваливалось с борта на борт. Опасность была позади, но Саммер чувствовала неодолимую потребность двигаться. Она начала покачиваться в такт движениям корабля, стараясь попасть в ритм некоего языческого танца. Мало-помалу пляска становилась все более буйной, неукротимой. Черные волосы разметались по голым плечам, превратившись в непокорную густую гриву. Девушка в экстазе откинула голову, словно готовилась принести себя в жертву древнему морскому божеству.
      У Рурка не было времени вспомнить о пассажирке до той минуты, пока судно и команда не оказались в безопасности, но стоило лишь морю немного успокоиться, как на ум мгновенно пришла необычная девушка, на несколько часов поселившаяся в маленькой каюте. Он не сводил глаз с заветного окошка. Из-под неплотно задернутых кожаных занавесок пробивался тусклый свет. Подойдя ближе, он застыл как вкопанный при виде невероятно чувственного зрелища танцующей обнаженной девушки. Боже, и это дикое свободное создание – та невинная молодая дама, которую он галантно проводил на борт только сегодня вечером?!
      Рурк не сводил зачарованных глаз с прекрасного юного существа, жадно ловя каждый жест. Длинные темные пряди почти не скрывали ее округлых грудок.
      Он никогда еще не видел, чтобы столь самозабвенно предавались пляске, и даже танцовщицы в турецких борделях были всего лишь наемницами, жалкими рабынями в сравнении с этой красавицей. Природная грация и полное отсутствие всякого притворства придавали пикантность и некую атмосферу невинности сей великолепной картине. Рурка неодолимо тянуло к этому воплощению вольного духа.
      И тут он понял: это шторм подействовал на нее, причем точно так же, как и на него. Опасность возбудила девушку до такой степени, что ей понадобилось растратить накопившуюся энергию в резких движениях. Теперь Рурк точно знал – если он возьмет ее, эта ночь будет незабываемой – Саммер способна на любое безумство, в ее жилах бурлит та же неукротимая кровь. Эта нимфа может отдаваться безоглядно и полно!
      Охваченный лихорадочным нетерпением, Хелфорд не мог дождаться, когда сделает ее своей. Он только что выиграл битву у ревущего моря и нуждался в утешении!
      Машинально слизывая с губ соль, он впился глазами в длинные стройные ноги, корону мелких темных завитков внизу живота. Девушка протянула руки, словно призывая любовника. Настоящая язычница!
      Только в эту минуту Рурк сообразил, где видел ее раньше! Деревянная фигура на носу его «Языческой богини»!
      И снова его властно потянуло к ней. Она не похожа ни на одну женщину, с которой ему довелось делить постель!
      Рурк, сходя с ума от вожделения, направился к двери маленькой каюты.
      – Саммер, – окликнул он, – впустите меня.
      Ответом было мертвое молчание.
      – Я должен убедиться, что вы не ранены и не ушиблись! Отворите!
      Тишина.
      Саммер прижалась к двери с другой стороны, слушая мелодию желания, звучавшую в низком голосе. На губах ее играла лукавая улыбка. На этот раз она и не подумает послушаться!
      Властный тон стал слегка угрожающим:
      – Я не уйду, пока не увижу своими глазами, что вам ничто не грозит!
      Рурк сознавал, что, открыв дверь, она отдастся в его власть и позволит войти в те заветные врата, куда он так отчаянно рвался.
      Угрозы перешли в жалобную мольбу:
      – Миледи, пожалуйста, откройте! Я уйду, как только станет ясно, что вы не напуганы.
      – Я прекрасно себя чувствую, лорд Хелфорд, – вежливо ответила Саммер и чувственно-хрипловатым голосом добавила: – Говоря по правде, мне никогда не было так хорошо!
      Рурк задыхался от горячечного желания.
      – Позвольте мне убедиться в этом самому! – скомандовал он.
      – Мы оба прекрасно знаем, что я не могу так рисковать, – протянула девушка.
      – Рисковать? – взорвался он.
      – Подобные выходки противоречат всем правилам приличия и хорошего тона! Что подумают ваши же матросы, если я впущу вас в каюту среди ночи?
      Он уже надавил на дверь плечом, чтобы выбить ее и ворваться к упрямице, но тут же осознал, что в таком состоянии вполне способен взять девушку силой. Этого Рурк не желал. Он лишь стремился приобрести над ней такую беспредельную власть, чтобы она сама отдалась ему, пылко и безоглядно.
      – Доброй ночи, лорд Хелфорд, – насмешливо бросила Саммер.
      Прижавшись ухом к полированным доскам, Рурк услышал тяжелое дыхание.
      – Саммер… – без всякой надежды прошептал он, не веря, что получил отпор. Девушка довольно, совсем по-кошачьи зажмурилась, словно ее погладили по шерстке, и торжествующе улыбнувшись, направилась к койке.

      Утром засияло солнце, освещая ласковую гладь моря, и казалось, что вчерашний шторм всего лишь приснился. Ла-Манш был спокоен, как сельский пруд с уточками, и Саммер предположила, что судно находится недалеко от острова Уайт. Чуть слышно напевая, девушка умылась и надела бледно-сиреневое шелковое платье с высоким воротом. В дверь негромко постучали.
      – Кто там? – отозвалась она.
      – Завтрак, миледи, – послышался голос мистера Калли. Саммер отодвинула засов и извинилась за беспокойство:
      – Я могла бы пойти на камбуз. Огромное спасибо. После еды я собираюсь прогуляться по палубе.
      Но мистер Калли с сожалением покачал головой:
      – На вашем месте я не стал бы этого делать, миледи… того и гляди грянет беда!
      – Что случилось? – встревожилась девушка.
      Матрос снова покачал головой:
      – Лучше вам сидеть тихо, как мышка.
      – Но в чем все-таки дело?
      – Порка! – поколебавшись, выпалил Калли. – Капитан наткнулся на пьяного в стельку вахтенного.
      Он осторожно огляделся и быстро вышел.
      Неужели Хелфорд подвергнет наказанию человека за такой ничтожный проступок, особенно после всех ночных ужасов?!
      Саммер отодвинула тарелку и решительно взялась за плащ. Но, оказавшись на палубе, с ужасом убедилась, что опоздала. Хелфорд не только отдал приказ, но и собственноручно орудовал кошкой. Спина полуголого, привязанного к мачте матроса была залита кровью. Хелфорд в белоснежной сорочке и заправленных в сапоги узких панталонах стоял, небрежно помахивая плетью. Длинные темные волосы были аккуратно заплетены в косу.
      Девушка в ярости метнулась к нему.
      – Прекратите! – вскричала она. Хелфорд не веря своим ушам уставился на нее.
      – Немедленно вниз! – скомандовал он.
      – Ни за что!
      Рурк зловеще прищурился.
      – Вы смеете ослушаться капитана?!
      Девушка покачнулась, и тут Рурк понял, что она вот-вот потеряет сознание. Грязно выругавшись, он отшвырнул плеть и шагнул к Саммер.
      – Развяжите его! – бросил он, не оборачиваясь, и, стиснув стальной хваткой запястье девушки, потащил ее к своей каюте. Дверь с грохотом распахнулась.
      – Что, во имя Господа Бога, все это значит?! – выпалил он. При виде мрачного, как грозовое небо, лица, девушка поспешно отстранилась. Она добилась своего, остановила порку, и больше нет смысла и дальше разжигать его гнев.
      – Какая ужасная жестокость! – выдохнула она.
      – Он еще легко отделался! Следовало бы повесить ублюдка! В следующий раз я так и сделаю!
      – Всего лишь за пьянство? – робко спросила Саммер.
      – Он волен осушить хоть целый бочонок, в любом месте и в любое время, только не на вахте! От вахтенных зависят жизнь команды и существование самого судна. Я был самым ненавистным офицером флота его величества, потому что настаивал на соблюдении дисциплины. Скоро стану страшилищем и ужасом Корнуолла. Меня назначили главным комиссаром и магистратом с неограниченными полномочиями, поскольку его величество желает положить конец беспардонной дерзости контрабандистов. Вскоре на деревьях вырастут страшные плоды! Я повешу всех, кто посмеет противиться воле монарха.
      Он осекся и прикусил губу.
      – Мне не стоило вмешиваться, – пробормотала девушка. Те, кто хорошо ее знал, поняли бы, с каким трудом дались ей эти слова, – ведь Саммер не привыкла признавать свою неправоту.
      Рурк неожиданно взглянул на себя ее глазами и поежился. Хорошо воспитанная леди, ведущая уединенную жизнь в деревне, несомненно, была потрясена до глубины души увиденным на палубе.
      Саммер тихо радовалась, что придержала язык. Она чуть не обвинила Рурка в том, что он сорвал свою злость на беззащитном матросе, и все лишь потому, что она вчера его не впустила в каюту. Оказалось, что между этими событиями не было ничего общего.
      – Леди Саммер, поверьте, я ни за что не хотел бы подвергнуть вас такому испытанию! Вы меня прощаете?
      Девушка едва заметно кивнула.
      – Докажите это, пообедав сегодня со мной! Мне необходимо зайти в Плимутский порт, но клянусь, к десяти вечера вы будете дома.
      – Какое счастье, что не придется проводить еще одну ночь на борту! – вполголоса заметила Саммер.
      – А обед? – настаивал Рурк.
      – Извольте, – смилостивилась наконец девушка.
      Вернувшись к себе, она сняла плащ и уселась у окна, чтобы как следует поразмыслить над своим положением. Если она не желает все испортить, необходим разумный план. Лорд Хелфорд старается заполучить ее… и это неплохо. Остается немногим меньше месяца, прежде чем придется платить по закладной. Хелфорда тянет к ней, как ребенка – к сладостям, он не скрывает, что постарается обольстить ее, и это прекрасно. Он – закон, она – преступник… и это, пожалуй, хуже всего.
      Следовательно, у нее только один выход – в ближайшие три недели стать его женой или любовницей, а для этого ей придется вести очень тонкую игру. Сродни хождению по канату. Одной рукой притягивать его, другой – отталкивать. Но самое главное – пока она не поймает Хелфорда, следует держать его подальше от Роузленда. Стоит ему увидеть, в какой бедности живут они со Спайдером, и конец всем надеждам на близость с новым магистратом! Недаром король назначил его на эту должность. Хелфорд должен обладать острым глазом и способностью добиваться правдивых показаний подозреваемых. Не надо его недооценивать!
      Саммер вздохнула. Как жаль, что она не может быть сама собой в обращении с Хелфордом! Надеть мужской костюм и скакать рядом с Рурком по равнинам, лугам и болотам. Проклинать его, осыпать ругательствами, забавлять и смешить. Плутовать в карты и снять с него последние штаны… снять штаны…
      Саммер покраснела и поднесла ладони к пылающим щекам. Нет, хватит грезить наяву! Нужно поскорее решать, как быть. Нельзя давать волю чувствам. Придется пустить в ход всю свою хитрость и коварство, дабы осуществить затеянное. Ей необходимы деньги Хелфорда, чтобы спасти Роузленд. Безумные скачки, проклятия, карточные игры… все это несбыточные мечты. Ее считают родовитой, изнеженной богатой наследницей. Кроме того, роль знатной дамы вовсе не вызывает у Саммер отвращения. Что ни говори, а довольно забавно обмахиваться веером, ходить на высоких каблучках и прикрывать дерзко горящие глаза скромно опущенными ресницами.
      Саммер неожиданно вспомнила театральных продавщиц. Их бесстыдные заигрывания влекли мужчин, как мух на мед. Но с другой стороны, ее безупречные манеры и застенчивый румянец действовали на Хелфорда не хуже любовного зелья. Он просто сгорал от желания. Значит, придется попробовать оба способа – уж это наверняка доведет жертву до умопомрачения.
      Саммер хотела было переодеться к обеду, но передумала. Она выходила на палубу в плаще, так что Рурк не успел разглядеть ее платья. К тому же высокий воротник с жабо отпугнет любого пылкого поклонника. Если она сменит наряд на что-то более легкомысленное, то скорее всего польстит тщеславию Хелфорда, и он вообразит, что она старается его завлечь.
      Однако Саммер все же решила сделать более замысловатую прическу и, высоко уложив волосы, закрепила их гребнями, украшенными шелковыми фиалками, так, что на плечо падала одна-единственная буколька. Потом нашла веер в тон туалету и немного попрактиковалась перед зеркалом. Саммер обнаружила также, что, если быстро повернуться, шелковые нижние юбки соблазнительно шелестят.
      Когда в дверь постучали, девушка уже была во всеоружии. И готова к любому повороту событий! Но, увидев богато накрытый стол, все же немного растерялась. Тяжелая камчатая скатерть, серебряные столовые приборы, хрустальные кубки и бокалы, а в центре – букет чайных роз и канделябр с высокими свечами из душистого воска.
      – Где вы нашли розы? – удивилась она.
      – Мои люди обыскали сегодня весь Плимут, – улыбнулся Рурк. Саммер невольно рассмеялась, представив себе уморительную картину: просоленные морские волки рыщут по городу в поисках цветочков!
      Рурк придержал для нее стул, ухитрившись на мгновение коснуться точеного плечика.
      – Вы выпьете немного шабли, – повелительно бросил он, поднимая бутылку.
      – Я не привыкла к вину, лорд Хелфорд.
      – Вам еще только предстоит познакомиться со многими удовольствиями, – значительно пообещал он. Саммер, желая показать, что поняла намек, пристально взглянула в его зеленовато-карие глаза и медленно выговорила:
      – Вы, конечно, говорите о еде и совершенно правы: пахнет восхитительно.
      Рурк поднял крышку с серебряной супницы и налил Саммер густого супа из омаров. Девушка про себя поблагодарила тетушку Лил, научившую ее вести себя за столом. Но стоит ли ей жеманиться, притворяться, что не хочет есть, в подражание тем кокеткам, которых она видела на балу? Нет, пожалуй, она так не сумеет. Слишком часто Саммер оставалась голодной и теперь считала едва ли не святотатством упустить возможность сытно поесть.
      Рурк с одобрением наблюдал, как девушка решительно окунает креветки в растопленное масло с лимонным соком. В мягком сиянии свечей ее лицо казалось необычайно прекрасным: овальное, с чуть косо посаженными глазами, гладкой, сливочно-белой кожей и полными, красными, словно мятая клубника, губами. Она чем-то напоминала экзотическую орхидею.
      Саммер поняла, что пришло время начинать большую игру. И едва он снова налил ей вина, тяжело вздохнула:
      – Мне столько придется всего переделать, когда вернусь домой! Просто не знаю, с чего начать, лорд Хелфорд.
      – Умоляю, зовите меня просто Рурком.
      – Так не принято! Мне не стоило бы это делать, – поспешно пробормотала она.
      – И все же! – настаивал Рурк.
      – Может быть, – выдавила Саммер, делая вид, что колеблется. – Но сейчас я нуждаюсь в вашем совете. Мой отец, человек весьма эксцентричный, не желал видеть в доме слуг. Конечно, так было даже лучше, потому что трудно найти людей, согласных терпеть его тяжелый характер, сносить постоянные попреки и даже побои… так что постепенно все разбежались, и я осталась одна.
      – Но вы не можете управлять Роузлендом без слуг, – удивился Хелфорд.
      – До сих пор мне это как-то удавалось, однако теперь все должно измениться.
      Рурк неизвестно почему принимал как должное то обстоятельство, что леди Саммер Сент-Кэтрин до крайности избалована. Но, вполне возможно, ошибся.
      – Хорошо еще, что мне не придется принимать визитеров. Поместье находится в упадке, и я должна срочно начинать ремонт и заниматься хозяйством.
      – Надеюсь, для одного гостя будет сделано исключение, леди Саммер?
      – О нет, лорд Хелфорд, вам как раз и не следует появляться в моем доме.
      – Рурк, – поправил он. – Но почему?
      – Во-первых, я в трауре, а во-вторых… у меня нет компаньонки. Пообещайте, что не скомпрометируете меня, милорд, – умоляюще прошептала девушка.
      Забыв о еде, Рурк поднялся и подошел к ней.
      – Я хочу видеть вас, – твердо заявил он. – К кому из ваших родственников по мужской линии надобно обратиться за разрешением?
      Саммер затаила дыхание. Если бы он хотел сделать ее своей любовницей, уж конечно, не стал бы спрашивать позволения.
      Она тоже встала и взглянула на Рурка:
      – У меня никого нет, если не считать младшего брата и тетушки Лил.
      Хелфорд с сожалением покачал головой:
      – Я уже поручился перед леди Ричвуд за вашу безопасность, не правда ли?
      – В таком случае я приеду к вам, – утешила девушка.
      – Обещаете? – торжественно вопросил Рурк, и не успела Саммер ответить, вынул из ее волос гребни. Шелковистая грива рассыпалась по его рукам, и Рурк приник к губам прелестницы долгим томительным поцелуем. Саммер затрепетала, едва он обвел языком ее рот, словно обещая более откровенные наслаждения, и с силой прижал к себе. Поцелуй становился жадным и требовательным, а язык проникал все глубже и глубже, лаская, гладя и соблазняя…
      Саммер на миг оцепенела и решительно отстранилась, но прежде успела ощутить, как тает в его объятиях, а ноги наливаются непривычной тяжестью. До сих пор ей в голову не приходило, что это жидкое пламя, разливающееся по телу, может лишить женщину воли, возбудить в ней желание отдаться на милость мужчины, стать его покорной рабыней. Тетушка Лил была права: каждая женщина должна хотя бы раз в жизни испытать, что это такое – поцелуй мужчины-завоевателя.
      В этот миг она казалась такой беззащитной и хрупкой, что Рурк покраснел от стыда.
      – Мне не следовало целовать вас. Я воспользовался вашим зависимым положением и теперь терзаюсь угрызениями совести, – признался он, но в душе не чувствовал особого раскаяния. На самом деле Рурк был рад, что снова поддался минутному желанию. Ему хотелось зацеловать ее так, чтобы она потеряла голову и, задыхаясь, молила о пощаде. Он впервые ощутил, как им завладела слабость, стоило ему лишь коснуться девушки. Еще немного – и он перестанет владеть собой.
      В голове Саммер эхом отдавались слова Рурка:
      «Мне не следовало целовать вас…»
      Неужели он уже жалеет об этом? Она могла бы поклясться, что Рурк не меньше нее потрясен и ошеломлен соприкосновением их губ. Ничего, сейчас она узнает, так ли это!
      – Что ж, придется вернуть вам поцелуй, – просто ответила она и, встав на носочки, обвила руками его шею и припала к губам.
      Рурк не ожидал, что эта почти детская ласка так подействует на него. В ее невинном поцелуе было столько чувственности, что желание лесным пожаром опалило его. И этот земляничный вкус ее нежного ротика! Он жаждал большего. Всего. Она то манит, то отталкивает, а потом снова манит. Когда эта девочка успела получить над ним такую власть? Ее неопытность туманила голову пуще любого афродизиака и привлекала в миллион раз сильнее, нежели изобретательность и опытность его бесчисленных любовниц.
      Женщина-ребенок, так внезапно появившаяся в его жизни, заколдовала Рурка. Противоречивые чувства бушевали в его душе. Он хотел бросить ее на постель, взять силой, любить, пока не услышит стон страсти, и одновременно испытывал свирепое, неукротимо первобытное желание владеть ею в одиночку, защищать до последней капли крови. До сих пор Рурк не ощущал ничего подобного ни к одной женщине. Он сделает ее своей любовницей, несмотря на то что она настоящая леди! Придется действовать осторожно, не спеша, чтобы не напугать девушку, не разрушить волшебное очарование, не порвать протянувшуюся меж ними тоненькую нить взаимной приязни и доверия.
      Саммер закрыла глаза и крепче прижалась к Рурку. Странная тяжесть сосредоточилась внизу живота и заставила хотеть чего-то большего. Чего? Или она опять зашла слишком далеко? Недаром ей становится все жарче, а голова кружится!
      С усилием оторвавшись от Рурка, Саммер пробормотала:
      – Думаю, будет лучше, если домой меня отвезет мистер Калли.
      – Но вы приедете в гости? Вы дали слово! – напомнил он.
      – Доброй ночи, Рурк, – тихо шепнула она, перед тем как исчезнуть.
      – Такая же непостоянная, как летняя погода в Корнуолле, – вздохнул Рурк, глядя на закрывшуюся дверь.

      Спайдер, раскрыв рот от изумления, осмотрел сестру со всех сторон, отказываясь верить своим глазам. Откуда она взяла этот роскошный, подбитый мехом плащ?
      Юноша неловко поежился. Пожалуй, Кэт уже никогда не станет прежней после того, как побывала в Лондоне!
      – Мне так много надо тебе рассказать! Видишь ли, я, к несчастью, опоздала. Отец умер от ран прежде, чем я приехала.
      Она заметила, что на глазах у брата выступили слезы. Вряд ли он скорбит по отцу, ведь тот всегда был особенно жесток с сыном. Возможно, это облегчение или, вероятнее всего, тоска по отцовской любви, которой так и не удалось изведать юноше.
      – Тетушка Лил была очень добра ко мне. Чудесная женщина и настоящий друг. К сожалению, отец оставил нам «прекрасное» наследство: заложил Роузленд, все, до последнего камня, и мне придется через месяц добыть двадцать тысяч, иначе мы останемся без крова.
      – Старый ублюдок! – прошипел Спайдер, в бессильной злобе стискивая кулаки.
      – Кроме того, он ухитрился продать Эбони. За ним еще не приезжали, надеюсь? – встревоженно осведомилась девушка.
      Брат отрицательно покачал головой и помрачнел еще больше. Подумать только, он надеялся поразить сестру рассказами о своих подвигах! За время ее отсутствия он выгодно распродал контрабандные товары и скопил немного денег, но все это жалкие гроши по сравнению с огромной суммой, которую предстоит выплатить по закладной.
      – И что же нам делать, черт возьми? – взорвался он.
      – Есть и еще новости. Лорд Хелфорд вернулся в Хелфорд-Холл. Кажется, он мной увлекся и со дня на день собирается кое-что предложить! Следовательно, у нас есть шанс спасти поместье, прежде чем оно перейдет в лапы ростовщика.
      – Предложить или сделать предложение? – решил уточнить Спайдер.
      – То или другое… не важно, – отрывисто бросила она.
      – Не позволю, чтобы ты принесла себя в жертву толстому старому борову! – взвился Спайдер.
      – Ошибаешься, он не старый и не толстый…
      Саммер запнулась, не совсем понимая, подходит ли определение боров Рурку Хелфорду.
      – Но это еще полбеды. Король назначил его верховным комиссаром и магистратом с приказом очистить Корнуолл от контрабандистов.
      Спайдер от неожиданности уронил табурет:
      – Иисусе, девочка, да ты спятила! Завтра мне должны доставить пятьдесят бочонков с бренди!
      – А табак? – в панике охнула девушка.
      – Слава Господу, вчера удалось его сбыть. А что теперь делать с бренди?
      – Когда начнется прилив?
      – Рано… на восходе луны… в начале десятого. К десяти часам все будет выгружено и надежно спрятано.
      – Я найду чем занять лорда Хелфорда, – поклялась девушка.
      – Станешь развлекать его ночи напролет? – прорычал Спайдер.
      – Нет, дорогой, все обстоит иначе. Он считает меня леди.
      Спайдер уставился на сестру, словно та и в самом деле рехнулась, и в приступе смеха свалился с табурета на пол.
      – Думаю, тебе лучше пока не встречаться с Рурком Хелфордом, – сухо заметила сестра.
      – Вот и прекрасно! Не выношу всех этих дурацких ужимок, поклонов и титулов! – пробормотал Спайдер, все еще задыхаясь от хохота.
      – Бренди французское? – спросила она, намеренно меняя тему.
      – Естественно! Сначала бочонки хранились в трюме французского судна, но я покупаю их у капера, который регулярно трясет лягушатников.
      – Хочешь сказать, пирата. Кто он?
      – Бульдог Браун! – вызывающе сообщил Спайдер.
      Саммер невольно передернуло от омерзения.
      – Фу! Это тот, у которого откусили нос в драке? Ради Бога, будь осторожен, Спайдер!
      Брат небрежно отмахнулся с видом истого аристократа, и Саммер вспомнила о купленной для него одежде. Открыв один из сундуков, она вынула костюм из черного бархата и высокие опойковые сапоги.
      – Я привезла тебе кое-что.
      Осторожно пощупав мягкую ткань, он с отвращением воззрился на сестру.
      – Если я покажусь на людях в этой мишуре, наверняка сделаюсь посмешищем всего города! И тогда чертов виконт Спенсер как пить дать лишится нескольких зубов!
      – Теперь ты чертов лорд, а не виконт. Кроме того, в Лондоне мужчины носят розовый атлас и голубые страусовые перья.
      – Не пытайся одурачить меня, Кэт. Я уже не ребенок, разве не видишь?
      – Вижу, – с сожалением вздохнула девушка, захлопывая сундук.
      – Ладно, пойдем, так и быть, унесу твои вещи наверх. Ты, конечно, захочешь развесить новые платья, перед тем как лечь спать. У тебя еще никогда не было таких красивых вещиц, верно, Кэт? – нежно улыбнулся Спайдер. – До чего хорошо, что ты вернулась!
 
      Первую ночь Рурк почти не спал и, встав еще до рассвета, принялся бродить по залам и комнатам Хелфорд-Холла. Он совсем забыл, как здесь чудесно! Как можно было оставаться так долго вдали от родного дома!
      Он поднялся на «вдовью дорожку», чтобы не пропустить рассвет. Стоя между позолоченных флюгеров-корабликов, Рурк смотрел на море, которое солнце превратило в переливающуюся волнующуюся массу расплавленного золота. Далеко внизу белели клочья ночного тумана. Они исчезнут, лишь когда земля прогреется.
      Саммер тоже пробудилась рано и отправилась в конюшню, чтобы поздороваться со своим бесценным Эбони. День обещал быть великолепным, и теплый ветерок развевал волосы. Девушка с нетерпением ждала, когда наконец пустит коня галопом по пустынному берегу. Не подумав даже оседлать Эбони, она погладила его по бархатистому носу, накинула узду и мигом очутилась на спине жеребца.
      Они проехали миль пять-шесть неспешной рысью, но как только повернули к Роузленду, в Эбони словно бес вселился. Почувствовав нетерпение животного, Саммер предоставила ему полную свободу. Вороной рванулся вперед, стрелой пролетел по самому краю воды, обрызгав хозяйку с головы до ног. Влажная рубашка прилипла к груди, волосы разметались. Саммер приникла к холке коня, изо всех сил вцепилась в гриву и зашептала в настороженные уши ласковые слова, что побуждало его мчаться еще стремительнее.
      Рурк Хелфорд неожиданно заметил на берегу какую-то быстро движущуюся точку. Силуэт всадника, казалось, слившегося с конем, становился с каждым мигом все отчетливее. К своему несказанному удивлению, он узнал Саммер. Ошибиться было невозможно: эту неукротимую, вольную, как морская стихия, дикарку он различил бы даже в сумерках!
      И опять он поразился, насколько эта юная языческая жрица не походила на застенчивую скромницу леди Саммер с вечно опущенными ресницами, которая старалась держать его на расстоянии. Знакомое безумное желание вспыхнуло с новой силой.
      Желание покорить ее.
      Желание завладеть.
      Желание ворваться в податливую плоть.
      Удивительнее всего было то, что, даже одетая в строгое платье, сопровождаемая бдительными слугами, она возбуждала его до потери рассудка. Сейчас ему казалось, что Саммер обнажена до талии. Вид упругих холмиков, натянувших мокрую рубашку, был почти непереносим. Он должен сию секунду оказаться на берегу, рядом с ней!
      Выбежав из дома, Рурк устремился по тропе, ведущей с холма на песчаную полосу, но когда добрался до места, Саммер нигде не было видно. Неужели она так быстро растаяла в солнечных лучах! Должно быть, повернула назад, решив подняться вверх по течению реки Хелфорд.
      Волны смыли отпечатки копыт, и вокруг, кроме него, не было ни единой души. Рурк едва не задохнулся от разочарования. И все же сознавал, что, ускользая, она лишь сильнее возбуждает его вожделение и укрепляет решимость заполучить ее.
      Сегодня лорду Хелфорду пришлось разбирать горы бумаг и документов, имеющих прямое отношение к его новым обязанностям. Однако в течение дня он не раз отбрасывал перо с твердым намерением незамедлительно ехать в Роузленд. Как поступить: сдержать обещание или поддаться потребности увидеть Саммер?
      Наконец он все-таки взял себя в руки, рассудив, что, если он сразу же нарушит слово, она воспылает к нему презрением. Вопреки рассудку он надеялся, что она все же навестит его еще до наступления сумерек.
      Но до вечера чуда не произошло, и расстроенный Рурк уселся ужинать в большой, роскошно обставленной столовой. Ощущение заброшенности и одиночества, сжимавшее сердце, было совершенно внове для сурового воина. Немного поразмыслив, он отнес столь необычное настроение на счет того, что слишком долго вращался в столичном обществе и не привык к тишине сельской жизни. На улицах Лондона стояли оглушительный гам, смех и крики. Здешняя тишина казалась мертвой.
      Бросив салфетку на стол, Рурк поднялся. В этот момент к нему подошел его верный дворецкий мистер Берк и с фамильярностью старого друга, знавшего хозяина с самого детства, сообщил:
      – Рурк, внизу ждет молодая леди.
      Старик приехал из Ирландии вместе с матерью Хелфорда, леди Розалиндой, и пережил и ее, и отца Рурка. И хотя он ничтоже сумняшеся звал нового лорда Хелфорда по имени, тому и в голову бы не пришло обратиться к дворецкому иначе, чем мистер Берк.
      – Вы пригласили ее в дом? – осведомился Рурк, вне себя от радости.
      – Естественно. Но дама приехала одна и не решилась нарушить правила этикета, – ответствовал мистер Берк так бесстрастно, словно объявлял, что ужин подан.
      При виде девушки Рурк оцепенел. Несмотря на то что солнце уже зашло, она словно светилась неким внутренним, присущим исключительно ей сиянием. Богиня лета! И сидит на чистокровном берберском жеребце!
      Сейчас девушка была одета в элегантную амазонку, совершенно непрактичного цвета желтой примулы. Но Рурк никогда не видел создания прелестнее.
      – Вы шокированы тем, что я не в трауре? – спросила Саммер.
      Рурк покачал головой.
      – Что бы вы ни сделали, не мне вас судить, – заверил он.
      «Ошибаешься, – подумала она, – ошибаешься. Ты еще меня не знаешь!»
      – Не стану лицемерить… я ничуть не жалею о его смерти, – призналась она. – И не стоит больше говорить об этом.
      Рурк пытался представить ее такой, как видел сегодня утром. Но это изящное создание, казалось, только что вернулось с прогулки по Сент-Джеймскому парку.
      – Я так рад, что вы приехали! – воскликнул он, протягивая руки, чтобы помочь ей спешиться.
      – У меня к вам огромная просьба, – умоляюще пробормотала девушка.
      Сердце Рурка готово было выскочить из груди.
      – Все что угодно, – выдохнул он, ставя ее на землю.
      – Я задумала обновить конюшню. Старая почти развалилась – первый же ураган ее просто снесет. Не могли бы вы приютить моего Эбони, пока работа не будет закончена?
      Странно, когда она мешает правду с ложью, совесть ничуть ее не беспокоит.
      – Разумеется! – воскликнул Рурк, счастливый тем, что сможет видеться с ней чаще.
      По дороге к конюшне Саммер решила приукрасить свои небылицы:
      – Не волнуйтесь, если увидите множество телег и фургонов, постоянно снующих по дороге, это всего лишь мастеровые.
      Рурк отвел Эбони в просторное стойло и, расседлав, снял поводья и узду.
      – Великолепное животное! – восхищенно заметил он, потрепав коня по холке.
      – Я очень к нему привязана, – многозначительно проворковала Саммер. Запах сухой травы и кожи ударил в ноздри, и Рурк едва сдержался, чтобы не броситься на пол, увлекая ее за собой. Как, должно быть, чудесно – кататься по вязанкам сена и резвиться подобно детям, пока оба не останутся в чем мать родила, а потом оседлать ее и изведать наконец манящую сладость, по которой он так истосковался!
      Он обжег Саммер взглядом и тут же понял всю тщетность своих грез. На светлой амазонке ни единого пятнышка, волосы уложены в модную прическу, называемую «разбитое сердце». Он должен помнить, что она – невинное благородное дитя, девушка из хорошего рода!
      – Как мне благодарить вас? – выдохнула Саммер, когда они вышли во двор. – Мой долг растет не по дням, а по часам.
      – Зайдем в дом. Я покажу вам комнаты. И вероятно, вы согласитесь поужинать со мной, – запинаясь, попросил Рурк.
      Саммер с сожалением покачала головой:
      – Вы сами знаете, это невозможно. Лучше погуляем по саду.
      – Но сейчас темно, – запротестовал Рурк.
      – Луна поднялась достаточно высоко, – заверила девушка.
      – Луна контрабандистов, – пробормотал Рурк, и Саммер невольно вздохнула.
      Пьянящий аромат ночных цветов окутал их, едва впереди показался ухоженный газон, отделявший дом от сада. Они прошли под аркой, увитой тяжелыми, напоенными росой розами, и зоркие глаза Рурка мгновенно разглядели то, что он искал. Исчезнув на несколько минут в темноте, он тут же вернулся с охапкой кремовых бутонов.
      – Я всегда буду дарить вам только чайные розы, – поклялся он, уводя ее под сень молодых тисов. – Надеюсь, вы не боитесь мрака.
      – Когда вы рядом, мне ничего не страшно, – уверила его девушка. Рурк взял ее за руку, и она ответила слабым пожатием. Как ему хотелось идти вместе с ней, пока не наступит рассвет!
      – Говорят, в этой рощице водятся призраки, – хрипло произнес он и, остановившись, признался: – Вы не даете мне покоя.
      В этот момент лунный свет пробился сквозь густые кроны, и Саммер наконец смогла рассмотреть напряженное лицо Рурка. Он опустил глаза, чтобы скрыть пылавшее в них желание. Надменные губы, которые могли дарить головокружительные поцелуи или осыпать проклятиями, сейчас были плотно сжаты.
      Чуть приподняв подбородок девушки, Рурк наклонил голову, чтобы испить медвяную сладость ее рта. Но стоило их губам соприкоснуться, как он, словно обезумев, рывком притянул ее к себе. Что-то твердое вжалось в живот Саммер, и она смутно осознала, что это и есть, должно быть, та часть мужского тела, о которой не пожелала говорить тетушка Лил.
      Рурк чувствовал, как сильно дрожит девушка. Когда загорелая ладонь легла ей на грудь, Саммер едва не задохнулась от наслаждения. Она больше не могла лгать самой себе. Да, ее неодолимо тянет к Рурку Хелфорду. При одной мысли о его ласках у нее подкашивались ноги. Что сталось с тщательно продуманными планами? Ее неуместные, непрошеные чувства к этому человеку грозят все испортить! Но почему ей отчаянно хотелось верить, что он не такой, как все мужчины? Она так жаждала довериться ему в надежде, что он никогда не изменит ей и не предаст ее! Как было бы прекрасно, если бы он влюбился в нее и сделал предложение. С таким могучим защитником она всегда будет в безопасности. Теперь она ясно сознавала, что не сможет без него жить. Но отвечает ли ей Рурк тем же? Или просто решил позабавиться?
      Нет, она должна призвать на помощь здравый смысл. Если она отдастся ему без всяких условий, связь их будет недолгой. Ценится лишь то, что достается с трудом!
      Пытаясь оттолкнуть его руку, Саммер глухо простонала:
      – Рурк, пожалуйста!
      Он быстро выпрямился, хотя понимал, что вряд ли сможет оторваться от девушки.
      – Я во всем полагаюсь на вас, Рурк. И безгранично верю, – тихо призналась она, понимая, что это единственный способ немного охладить пыл Хелфорда.
      Рурк отпрянул и так судорожно стиснул кулаки, что ногти впились в ладони. Что он делает! Все время забывает, что перед ним невинная девушка! Неискушенная, наивная, неопытная!
      – Черт побери, Саммер, не смейте так говорить! Вы и не подозреваете, какая страсть бурлит во мне! Я все время хочу видеть вас, упиваться вашими прелестями, любить… Немедленно уходите… нет, бегите, пока я не взял вашу девственность!
      Но Саммер звонко беззаботно рассмеялась.
      – Ни за что, Рурк. Я остаюсь, потому что знаю: если понадобится, вы защитите меня ценой собственной жизни.
      – Но я собираюсь совратить вас, – честно предупредил Рурк.
      – Мне все равно. Ваши желания – закон. Если очень хотите – так тому и быть. Все зависит от вас.
      Рурк ошеломленно тряхнул головой. Уж не ослышался ли он?!
      Он повел Саммер в беседку и, усадив на скамью, устроился рядом.
      – Простите, любимая, грубого, необузданного дикаря! Меня следует повесить!
      И, лихорадочно пытаясь найти нейтральную тему для разговора, вспомнил о своих обязанностях магистрата.
      – Хорошо еще, что я буду постоянно занят. Завтра придется нанести визит сначала командиру милиции, а потом начальнику береговой охраны и зачитать им указ короля. Совершенно распустились! Пьянствуют, бездельничают, а в это время у них под носом контрабандисты обделывают свои гнусные делишки и даже намеренно топят корабли, чтобы поживиться добычей! Но я быстро приведу в чувство и этих негодяев, и тех, кто им потворствует! Я запросил подкрепление из бристольского гарнизона. В ближайшие дни я стану самым известным лицом в округе.
      – И вам придется часто отлучаться? – с бесхитростным видом осведомилась Саммер.
      – Да, чтобы председательствовать в судах Фалмута, Ньюки, Сент-Остелла, Бодмина, Салташа и Плимута.
      – Но Плимут находится в Девоне, – напомнила Саммер.
      – Верно, однако его величество распространил мою власть и на этот порт. Видите ли, преступники считают, что легко могут ускользнуть от закона, скрывшись в другом графстве. Но у правосудия длинные руки.
      – Надеюсь, вы не станете выносить смертные приговоры? – едва слышно пролепетала девушка. Рурк, помявшись, все-таки решил сказать правду:
      – Боюсь, иногда придется, Саммер, но я неизменно стараюсь быть беспристрастным и справедливым.
      – Я вам верю, – снова повторила она.
      – Это чересчур опрометчиво с вашей стороны.
      – И целиком отдаю себя в вашу власть, – настаивала Саммер, смеясь.
      – У меня репутация человека беспощадного и жестокого, – вздохнул Хелфорд.
      Сердечко Саммер сжалось от страха. Он не лжет. Не старается ничего приукрасить. И, к сожалению, прав. Поэтому не стоит здесь дольше задерживаться. Спайдер уже наверняка успел все сделать.
      Девушка медленно пошла к дому. Рурк молча шагал рядом, сцепив за спиной руки, чтобы не поддаться соблазну снова стиснуть в объятиях свою хрупкую желтую примулу.
      Подойдя ближе, они увидели на крыльце мистера Берка, державшего фонарь.
      – Благодарю, мистер Берк. Я провожу леди.
      – Но я не желаю шокировать ваших слуг! – негодующе прошептала Саммер.
      – Мистер Берк не позволяет своим подчиненным сплетничать, – заверил Рурк.
      – В таком случае мистер Берк – человек справедливый, – заключила Саммер, улыбаясь ирландцу. – Прошу вас, сударь, окажите мне честь побыть немного в вашем обществе! Надеюсь, вы осветите мне дорогу.
      Мистер Берк низко поклонился и метнул осуждающий взгляд на Рурка.
      – Истинная леди никогда не пренебрегает приличиями, даже если джентльмен не обучен хорошим манерам, – сухо заметил он.

      Выглянув из окна, Саммер увидела всадника, к седлу которого были привязаны две лошади, и поняла, что за Эбони явился покупатель. Девушка вознесла благодарственную молитву Святому Иуде, надоумившему ее переправить жеребца в поместье Хелфорда.
      – Спайдер! – громко окликнула она брата, возившегося на кухне с чайником. – Выйди поскорее черным ходом и спрячь пони в лесу. Заодно собери весь конский навоз и разбросай в огороде.
      Она торопливо схватила старенькое платье, которое давно намеревалась пустить на тряпки, и, натянув его, взъерошила волосы. Спутанные пряди неряшливо обвисли. Саммер бессознательным жестом заткнула за пояс кинжал, метнулась вниз и, разрезав луковицу, натерла глаза. Превратившись таким образом в настоящее чучело, она вышла во двор, чтобы достойно встретить незваного гостя.
      – Вы привезли нам еду, сэр? – с надеждой осведомилась она, вытирая слезы.
      – Нет, – раздраженно буркнул тот. – Я здесь по делу. Лорд Сент-Кэтрин дома?
      На этот раз слезы брызнули, как из лейки.
      – Мой отец умер, сэр, – прошептала Саммер.
      Торговец лошадьми нахмурился и пренебрежительно оглядел грязные лохмотья девушки.
      – У меня купчая на вороного бербера. Месяц назад я приобрел его у Сент-Кэтрина и вот теперь приехал за товаром.
      – Что такое вороной бербер, сэр?
      – Конь, девочка, конь.
      – Но нам уже давно не по карману держать лошадей, сэр, – смущенно призналась Саммер.
      – Кто здесь хозяин? Проводите меня в конюшню, – потребовал лошадник.
      – Какой хозяин? – беспомощно пробормотала девушка. – Я здесь одна.
      Он даже не дал себе труда спешиться, поэтому Саммер покорно зашагала рядом с его конем. Наконец мужчина спрыгнул на землю, привязал животных к столбу и устремился к двери.
      – Клянусь, я уведу отсюда всю скотину, которая попадется мне на глаза! – пригрозил он и остановился, увидев, что стойла совершенно пустые. Как раз в эту минуту в желудке Саммер громко заурчало, и лошадник ошеломленно уставился на девушку. Не зря его одолевали дурные предчувствия! Слишком дешево достался ему породистый жеребец. Его надули, провели как мальчишку! Что же, сам виноват: только последний осел платит деньги за то, чего в глаза не видел! А все проклятая алчность! Позарился на журавля в небе!
      – Ни лошадей, ни скота… в таком случае гоните назад денежки! – злобно завопил он. Голос его эхом прозвучал в пустом помещении, и Саммер расстроенно вздохнула.
      – Деньги? – переспросила она с таким удивлением, словно в жизни не видела ничего подобного. – Сэр, у нас даже еды нет.
      Незнакомец оценивающе оглядел ее с головы до ног. Да, настоящая шваль, но какая великолепная шваль!
      Глаза его жадно блеснули. Должен же он хоть что-то получить в возмещение расходов! И прямо здесь! Лучшего места, чем заброшенная конюшня, не найти! К тому же ему еще не приходилось резвиться на сене с такой свежей, аппетитной бабенкой!
      Похоть овладела им с такой силой, что лошадник уже не мог думать ни о чем ином. Если повезет, он как следует намнет ей брюхо и не выпустит отсюда до самого вечера. Ну а коль она вздумает брыкаться, он знает немало способов укрощения строптивых кобылок. Иногда им не мешает отведать кнута, и уж тогда делай с ними все, что захочешь! И, говоря по справедливости, стоит наказать ее за обман! Впредь будет знать, как надувать честных торговцев!
      Он возбужденно потер руки и, облизнув губы, шагнул было вперед, но тут же замер при виде блеснувшей стали. Откуда у нее кинжал?
      – Кэт! – окликнул кто-то. Торговец испуганно обернулся. На пороге стоял молодой человек, удивительно походивший на девчонку. В руке у него блестел такой же нож.
      – Спайдер! – откликнулась она, и оба, словно по команде, стали медленно подступать к торговцу. По спине мужчины прошел озноб. Да это настоящие дикари! И не задумываясь располосуют его на кусочки!
      Сообразив, что пора спасать свою шкуру, он ринулся к двери и в мгновение ока взгромоздился в седло. Торговец только сейчас заметил, что повод обрезан, а одна из лошадей исчезла. Он грязно выругался, но понял, что лучше убраться, пока цел.
      Саммер восхищенно посмотрела на брата:
      – Куда ты дел пони и второго коня?
      – Времени не было что-то придумать, – пояснил Спайдер, мучительно морщась, – так что пришлось поместить их в кладовку, ту, что у черного хода.
      Ему даже думать не хотелось о том, что натворили животные, оказавшиеся в тесном помещении.
      – Спайдер, я тебя четвертую! Мало нам беспорядков! Это не дом, а притон какой-то!
      Они ворвались в кладовку и, припав друг к другу, в скорбной тишине уставились на следы разрушения. Пони и высокий пегий мерин успели уничтожить запасы продовольствия, все, до единого кусочка! Куда исчезли свежеиспеченные караваи, корзина яблок, мешок овсяной муки и горшок со сливками!
      – Придется наведаться к соседям, стянуть немного яиц, – произнес Спайдер.
      – И думать не смей! – встревоженно охнула Саммер, но, заметив веселые искорки, промелькнувшие в глазах брата, немного успокоилась.
      – В кухне висит окорок. Пойдем поедим, прежде чем прибудут фургоны за бочонками с бренди, – предложил он.
      – Хочешь сказать, что сбываешь контрабанду едва ли не на глазах у всех?
      – В кого ты только превратилась! Ворчливая старая карга! «О, Спайдер, у меня из-за тебя сейчас начнется истерика!» – передразнил он фальцетом.
      Пронзив его негодующим взглядом, Саммер оскалилась, точно волчица.
      – Ну уж этого от меня никто не дождется! Я сама кого хочешь до истерики доведу!
      Позже, когда брат с сестрой, пересчитав деньги, прятали их в тайник, Саммер гордо заметила:
      – Теперь у нас без малого три тысячи вместе с тем золотом, что я привезла из Лондона. О Спайдер, просто не представляю, как тебе это удалось!
      Лицо юноши расплылось в счастливой улыбке.
      – Не отчаивайся, сестренка. Осталось набрать всего семнадцать тысяч!
      И прежде чем она успела задвинуть панель, стащил соверен и подбросил высоко в воздух.
      – Не жди меня, Кэт! – сказал он и, подмигнув, удалился.
 
      Свечи на столе почти догорели, когда Саммер неожиданно проснулась и села. Что-то неладно!
      Она высекла огонь, зажгла новую свечу и, накинув алый бархатный халат, спустилась вниз. Спайдер с пепельно-серым лицом тяжело привалился к входной двери.
      – Что случилось? – всполошилась девушка, подбегая к брату.
      – Милиция… – выдавил он. – В нас стреляли…
      – Что ты наделал?! – прошептала Саммер, потеряв голову от страха.
      – Ничего… ровным счетом ничего… товар все еще в пещере. Едва не сцапали нас… с поличным… пришлось бежать.
      Но тут оба вздрогнули от оглушительного грохота. В дверь барабанили чем-то твердым, вероятно, прикладами. Саммер повелительно показала пальцем на лестницу, и Спайдер, безмолвно кивнув, подчинился.
      – Откройте, именем закона! – проорал кто-то грубым голосом. Саммер похолодела от ужаса, но терпеливо дождалась очередного громкого стука. Затем отодвинула засов и встала на пороге с высоко поднятой свечой. Перед ней стоял рослый молодой человек с маленькими свиными глазками.
      – Кто вы? – негодующе осведомилась девушка. – И почему врываетесь к честным людям в такое время?
      – Я сержант Освалд. Фалмутская милиция, – властно объявил он.
      – Так что же? – пожала плечами Саммер.
      – У меня есть основания считать, что в этом доме свили гнездо контрабандисты.
      – В этом доме, как вы выразились, живет одинокая дама. Вы смеете называть меня преступницей, сержант?
      Из темноты вынырнули еще двое, и Саммер поняла, что единственный способ справиться с этим олухом – унизить его при подчиненных.
      – Мы видели, как злоумышленник скрылся здесь. Это, вне всякого сомнения, один из ваших слуг или конюхов! Позвольте нам войти и обыскать комнаты!
      – Напыщенный болван! – взорвалась Саммер. – Вы словно не видите, что сейчас глубокая ночь и я не только совершенно одна, но к тому же не одета? Кажется, вам не известно, что наша семья в трауре?
      Лицо и шея сержанта побагровели так, что почти слились с красным мундиром.
      – Если мы не найдем здесь ни контрабанды, ни злодея, немедленно оставим вас в покое, миледи.
      – Ничего и никого тут нет, сержант, поверьте мне на слово. А теперь уходите.
      Освалд вспомнил, какой нагоняй получил сегодня от лорда Хелфорда. Перед его мысленным взором промелькнули горящие ледяной яростью глаза и пренебрежительная усмешка.
      – Новый магистрат приказал обыскивать каждое подозрительное жилище.
      – Стало быть, новый магистрат – дурак набитый! – рявкнула выведенная из себя Саммер.
      – Возможно, но я обязан подчиняться вышестоящему лицу. Ничего не поделаешь, это мой долг.
      – В таком случае, сержант, я требую показать мне письменный приказ.
      – У меня его нет. Не думал, что он понадобится, – промямлил Освалд, немного смутившись.
      – Значит, пойдите и получите его, а потом возвращайтесь, так и быть, я открою дверь еще раз.
      – Но сейчас далеко за полночь! – прорычал он.
      – Поскольку вы имели наглость беспардонно разбудить меня, думаю, вполне справедливо, если нарушите сон магистрата. Впрочем, можете подождать до утра. Я не тороплюсь, – мило улыбнулась девушка.
      Сержант стиснул кулаки в бессильном гневе и кубарем скатился с крыльца. Саммер задвинула засов и на ватных ногах поднялась наверх.
      Спайдер, по-прежнему одетый, растянулся на постели.
      – Расскажи, как все было, – тихо попросила сестра.
      – Это не мы заманили корабль на скалы, – поспешно объявил Спайдер. – Кто-то другой уже успел поживиться до нас. Мы всего лишь видели полузатопленное судно, то ли фландрское, то ли голландское, так что не стоит бросать на меня испепеляющие взгляды.
      – Но мы пока еще не воюем с Голландией, – заметила Саммер.
      – Так или иначе, мародеры уже погрели руки на чужом добре. Нам остались только разбитые бочонки. Судя по запаху, в них был джин.
      – А что волны занесли в пещеру? – перебила сестра.
      – Понятия не имею. Как мне показалось, это и гроша ломаного не стоит. Какие-то тряпки, завернутые в пергамент и промасленную кожу.
      – Что бы то ни было, надо перенести все в подвалы до наступления прилива.
      – Возможно, так будет лучше. Особенно, если они вернутся утром.
      Девушка гордо выпрямилась. Сейчас, в своем великолепном алом одеянии, она больше чем когда-либо напоминала древнее божество.
      – Мы часть этого моря и никогда не делимся своей добычей.
      Она насчитала шесть тяжелых свертков. Пришлось трижды спускаться в пещеру, чтобы переправить контрабанду в подвалы. Еще три ходки понадобилось, чтобы перетащить товар наверх. Саммер встала на колени и осторожно развернула один тючок. При виде открывшегося взору богатства у нее перехватило дыхание.
      – Это, должно быть, брюссельское кружево, – благоговейно прошептала она, бережно коснувшись переплетения тонких нитей.
      – Кому, черт возьми, можно продать этот хлам? – брезгливо поморщился Спайдер.
      – Надо придумать, как переправить все это тетушке Лил. В Лондоне такие кружева на вес золота. Конечно, придется довольствоваться едва ли не третью настоящей цены, но все же несколько тысяч мы выручим.
      – А где мы все это спрячем? – допытывался Спайдер.
      – Пожалуй, в моей постели. Думаю, туда никто не посмеет сунуться, – решительно заявила девушка.
      Она поднялась, как всегда, на рассвете, но вовсе не для того, чтобы прокатиться верхом. Хорошенько поразмыслив, Саммер выбрала самое красивое платье из кремового полотна, со светло-зелеными лентами, приколола к волосам несколько чайных роз и отправилась в спальню брата. Тот открыл глаза и ошеломленно моргнул:
      – Собираешься на бал? Или выходишь замуж?
      – Да нет, дурачок! Это же не вечерний наряд! И к тому же очень простой.
      – Значит, разоделась ради него, – пробурчал Спайдер.
      – Нет, дорогой, ради тебя. Нужно опередить Освалда и увидеться с Хелфордом. Рурку придется выбирать, на чьей он стороне.
      – Похоже, у этого ублюдка Освалда нет ни единого шанса, – ухмыльнулся Спайдер.
      – Кажется, ты прав, – кивнула Саммер. – Ну а теперь запряги пони в маленькую тележку.
      – Можно подумать, у тебя своих рук нет! Тысячу раз это проделывала, – широко зевнул Спайдер.
      – Только не в таком платье, ленивец!
      Едва тележка свернула на длинную подъездную аллею, Саммер заметила Рурка, по всей видимости, отправлявшегося на прогулку верхом. Грум держал под уздцы коня, а мистер Берк стоял рядом, выслушивая последние приказания. При виде девушки Рурк сделал шаг вперед. Но она уже спрыгнула на землю, чуть не запутавшись в многочисленных нижних юбках, и побежала к нему. Он взял ее руки в свои, поразившись, как удается этой волшебнице выглядеть столь соблазнительно в шесть часов утра.
      Саммер устремила на него жалобный взор.
      – Вы вся дрожите, любовь моя. Что случилось? – участливо спросил он.
      Девушка попыталась было что-то сказать, но тут же замялась.
      – Войдите в дом, сядьте и успокойтесь, – предложил он.
      – Я… то есть… я… – задохнулась Саммер. – Ну хорошо… я согласна.
      Рурк покровительственно приобнял ее за талию и провел через переднюю в маленькую гостиную, где в камине весело плясало пламя.
      – Принесите кофе, мистер Берк, – распорядился он, усаживая ее за небольшой инкрустированный столик. – Что же все-таки произошло? Вы явно напуганы.
      – Мужчина, – пролепетала Саммер. – Явился среди ночи и потребовал его впустить. Я была одна… не одета…
      Глаза Рурка сверкнули такой бешеной яростью, что она невольно сжалась. Но тут послышался голос мистера Берка. Дворецкий приказывал сержанту Освалду подождать в передней. Саммер подошла к дверям гостиной и, выглянув наружу, отпрянула.
      – О нет! – вскричала она, схватившись за сердце.
      – Это он? – допытывался Рурк. Саммер опустила ресницы и едва заметно кивнула. Рурк мгновенно оказался в передней. Сержант, браво отдав честь, сообщил:
      – Простите, что потревожил вас так рано, лорд Хелфорд, но мне необходим письменный приказ на обыск в соседнем поместье.
      Хелфорд, угрожающе сжав кулаки, шагнул к Освалду. Тот испуганно попятился.
      – Вчера, Освалд, – прошипел магистрат, – я лишь подозревал, что вы совершенно непригодны для такого рода службы. Сегодня я в этом убедился. Вы пьете, сержант?
      – Только не при исполнении обязанностей, сэр.
      Но сама мысль о том, что этот деревенщина видел Саммер в ночной рубашке, подействовала на Рурка, как красная тряпка – на быка.
      – Лжете! Иначе чем объяснить, что вы посмели явиться к леди Сент-Кэтрин ночью и подняли ее с постели?
      – Сэр, мы гнались за преступником, подозреваемым в контрабанде. Леди отказалась впустить нас и не разрешила обыскать дом.
      – А если бы следы вели в мое поместье, вы бы заподозрили в контрабанде меня? – со зловещим спокойствием осведомился Рурк.
      – Нет, сэр, что вы, конечно, нет, – пробормотал Освалд, невольно вытягиваясь по стойке «смирно».
      – Клянусь Богом, Освалд, вы у меня вылетите со службы, – процедил Хелфорд, пытаясь не дать волю гневу. – И если вы или ваши люди хотя бы раз ступите на земли леди Саммер, я лично отдам вас под суд. Вам понятно, сержант? – вкрадчиво промурлыкал он.
      – Д-да, сэр, – запинаясь, выдавил Освалд и в этот момент заметил краем глаза какое-то движение.
      У порога стояла Саммер, на губах которой играла слабая улыбка. Она тут же упорхнула обратно в гостиную, но Освалд уже догадался, в чем дело. И мысленно поклялся отомстить этой ведьме за пережитое унижение.

      Вот уже три дня, как Саммер не виделась с Рурком. Он уехал куда-то по делам, а ей оставалось томиться в одиночестве и сетовать на потерянное напрасно время.
      На четвертое утро она вывела Эбони из конюшни Хелфорд-Холла и отправилась прогуляться по пустынному берегу. В лицо бил прохладный ветер, застоявшийся жеребец был рад возможности размяться, и, проехав обычные пять миль, девушка повернула назад. Однако на полпути к дому увидела Рурка. В первое мгновение у нее упало сердце. Что он скажет, увидев ее в мужском костюме, растрепанную, раскрасневшуюся? Но поскольку иного выхода не было, Саммер весело махнула ему рукой, искренне обрадованная его появлением.
      Рурк окликнул ее, и, хотя свежий бриз уносил слова, до девушки ясно донеслось:
      – Вы насмерть простудитесь в этой тонкой рубашке! Зайдите в дом! Мне нужно поговорить с вами!
      Саммер упрямо покачала головой и откинула волосы за спину.
      – Вы тоже легко одеты, – возразила она.
      – В таком случае позвольте мне хотя бы развести костер из плавника, – предложил Рурк.
      Саммер охотно согласилась и показала на маленькую пещеру в скалах. Они спешились, набрали выброшенных волнами щепок и хвороста, и Рурк высек огонь. Неожиданно Саммер заметила большой комок, очень похожий на смолу.
      – Видите? Вот там, на песке. Это серая амбра!
      – Амбра? – удивился он. – Боже, да в Лондоне за нее можно получить целое состояние!
      – Невероятно! На что она годится? – засмеялась девушка.
      Рурк подумал, что даже если объяснить, что амбра – сильное возбуждающее средство, она все равно не поймет.
      – Из нее готовят что-то вроде лекарства, – уклончиво ответил он, усаживаясь. Потом прислонился спиной к огромному валуну и безмолвно протянул Саммер руки, приглашая присоединиться к нему. Но девушка нерешительно отступила.
      – Рассердились на меня за то, что я испортил вам прогулку? Кажется, вы довольно ясно дали понять, что предпочитаете одиночество.
      – Я вовсе не сержусь. Просто расстроилась, что вы увидели меня в мужской одежде.
      – Мужской? – удивленно переспросил он, подумав при этом, насколько женственной она выглядит в простой влажной рубашке, льнущей к грудям.
      – Я ужасно соскучилась по вас.
      – Правда? Это правда, леди Сент-Кэтрин? – допрашивал он, жадно пожирая ее глазами. – В таком случае почему вы боитесь подойти и взять меня за руку?
      Саммер снова поколебалась.
      – Ошибаетесь. Я боюсь совершенно другого. Если бы только вы не делали того, что так ужасно меня пугает.
      – То есть не целовал вас? – уточнил Рурк, пристально вглядываясь ей в лицо.
      – О нет, – покачала головой Саммер, – я, оказывается, настолько бесстыдна, что мне нравятся ваши поцелуи.
      Несмотря на холод, щеки ее горели.
      – Сердце мое, я ничего не понимаю. Чего же вы опасаетесь?
      – Ваше желание… слишком очевидно. Ваша… плоть твердеет и становится каменной. И я не знаю, что делать.
      – О Боже, – вздохнул Рурк и, осторожно сжав тонкие пальчики Саммер, заставил ее сесть. – Видите ли, дорогая, в этом повинен не я, а вы, – доверительно признался он. Саммер уставилась на него, поняв, что сейчас перед ней откроется очередная тайна отношений мужчины и женщины. Одна из тех, что привлекали и одновременно отталкивали ее. Девушке хотелось убежать. И хотелось растаять в его объятиях.
      – Милая, рядом с вами я забываю обо всем.
      Вновь сгорая от желания, Рурк впился глазами в полные губки, и тут же плоть его налилась, набухла и мучительно запульсировала.
      – Стоит мне увидеть вас, услышать ваш смех, вдохнуть нежный аромат, и я мгновенно теряю голову. Черт возьми, да при одной мысли о леди Саммер Сент-Кэтрин, о том, как я прикоснусь к этому совершенному телу, в душе загорается огонь страсти!
      Саммер очень понравилось это признание. Страх постепенно сменился любопытством. Она пробежалась кончиком языка по пересохшим губам, бессознательно дразня мужчину своей недоступностью. Он должен отведать, каковы на вкус эти спелые губы!
      – Я изголодался по тебе, – глухо пробормотал он, запечатлев у нее на устах требовательный поцелуй.
      Саммер затрепетала.
      – Ты промокла! – спохватился Рурк, едва касаясь ее груди сквозь прилипшую рубашку. Пружинисто вскочив, он принялся подбрасывать дрова в костер, потом на несколько минут исчез и вернулся с огромной охапкой плавника. Сбросив рубашку, с которой капала вода, он снова уселся и привлек Саммер к себе.
      Подняв длинные ресницы, девушка пристально взглянула на его обнаженный торс.
      – Знаю, это грешно, но я умираю от любопытства.
      – Хочешь узнать получше мое тело? – пробормотал он.
      Саммер кивнула:
      – Ничего не могу с собой поделать. Сгораю от неуемной потребности смотреть, быть рядом, знать, что именно вы испытываете, когда мои руки ласкают вас, и пусть это безнравственно, мне все равно.
      – Сладостная любовь моя, это не грешно и не безнравственно, а естественно и прекрасно. Разве ты не знаешь, что и меня обуревают те же чувства? Если ты рядом, я теряю самообладание и готов на все, лишь бы сжать тебя в объятиях! Будь смелее, дорогая, отринь ненужные страхи! Стань хоть на минуту той великолепной, свободной дикаркой-красавицей, в которую я влюбился!
      Саммер опустилась на колени перед Хелфордом и протянула руки. Пальцы запутались в густых завитках, покрывавших грудь мужчины. Рурк затаил дыхание, опасаясь спугнуть пташку. Сейчас, когда победа так близка, он должен быть вдвойне осторожен.
      Не спуская с него взгляда, Саммер принялась медленно расстегивать рубашку. Дойдя до последней пуговицы, она спокойно и явно намеренно устремила взор на его чресла, которые и без того пылали огнем. Рурк задохнулся. Его словно поджаривали на адском пламени. Невозможно! Она не отважится!
      Он сжал зубы. Кровь прилила к вздымавшемуся жезлу. Пульсирующий, огромный, твердокаменный, он, казалось, рвался наружу из облегающих панталон. Саммер наконец стянула рубашку и поднесла ее к огню. Совершенно неотразимое сочетание невинности и чувственности!
      Оба молчали. Но разве слова так уж важны? За них говорили взгляды и вздохи.
      Рурк почти благоговейно сжал спелые яблоки ее грудей и прижался губами к каждому.
      – Это куда действеннее любого афродизиака, – выдохнул он, и она ощутила прикосновение его языка. Рурк неутомимо обводил языком сладкие виноградинки ее сосков, пока они не превратились в крошечные заостренные дротики.
      Саммер позабыла о стыде, о приличиях и об этикете. Ей стало жаль тех несчастных, которые не способны безоглядно и беззаветно отдаться на волю возлюбленного. Рурк был пылким и нежным, и она осознала, что больше не сможет жить без его ласк, пусть даже внутренний голос продолжал упрямо твердить ей об опасности. Нельзя, невозможно довериться мужчине! Но если именно этому суждено подарить ей покой и счастье, она готова полюбить его. Только бы судьба была к ней благосклонна.
      Рурк снова запечатал ее уста поцелуем, и, ощутив жар его губ, она, охваченная исступлением, почти лишилась рассудка. Живот, обнаженные груди, заветную впадинку между ног накрыло истомной волной. Ее лихорадочно метавшиеся руки ныли от желания притянуть его к себе, осыпать бесстыдными ласками. Пальцы горячечно трепетали над вздыбленным мужским орудием, но девушка пока не отваживалась сделать то, что ей так хотелось. Еще немного, и…
      – Кэт! – окликнул Спайдер с вершины скалы.
      – Это мой брат, – охнула Саммер, поспешно натягивая рубашку. – Я должна ехать.
      Рурк неохотно подсадил ее на спину жеребца, но, оттягивая миг расставания, долго смотрел в эти прекрасные огромные глаза, манящие невысказанными обещаниями. Глубокие, бездонные озера. Словно ворота в рай. Сердце Рурка бешено забилось. Кажется, она испытывает те же чувства. Горит тем же пламенем.
      Подняв комок амбры, Рурк вручил его Саммер.
      – Он должен обладать магическими свойствами. Для нас обоих.
 
      – Какого черта ты там вытворяла? – взорвался Спайдер, кривя губы.
      – Занималась своими делами и не лезла при этом в чужие. В отличие от тебя, – огрызнулась Саммер.
      – Ты позволила ему целовать себя! В губы! – вознегодовал брат.
      – И что же? – бросила она, мысленно благодаря небо, что он не заметил ее наготы.
      – Выведала, чем он занимался последние три дня, или на уме у тебя было совсем другое? Кстати, он сказал тебе, что завладел голландским судном, которое мы нашли? И изловил французов, грабивших поместья, расположенные вдоль побережья Пенрина? Они постоянно наведывались сюда из Бретани, но раньше им всегда удавалось ускользнуть. Должно быть, у него глаза на заднице. Придется быть поосторожнее. Он не задумываясь вздернет половину наших парней.
      Саммер гнала тревожные мысли, хотя прекрасно понимала: тот, кто играет с огнем, обязательно обожжется. Но тут ей бросилось в глаза, что огород сплошь зарос сорняками.
      – Ну что же, если мы хотим есть овощи, придется засучив рукава заняться прополкой. Надеюсь, это невинное занятие не вызовет твоих возражений?
      Спайдер, мгновенно забыв о похождениях сестры, весело ухмыльнулся.
      – Пожалуй, придется тебе помочь, – решил он.
      Они настолько увлеклись работой, что Саммер не замечала ничего вокруг и, случайно подняв глаза, залилась краской стыда при виде мистера Берка. Что он теперь подумает, увидев ее, стоящую на коленях в грязи! А платье! Жалкие обноски! Волосы покрыты старой косынкой, руки, как у судомойки!
      Окончательно смутившись, она только кивнула, когда мистер Берк вежливо поздоровался, и в отчаянии уставилась на Спайдера, который выглядел ничуть не лучше. Вот и все! Игра закончена! Стоит дворецкому рассказать Рурку об увиденном, и он потеряет к ней всякий интерес.
      – Лорд Хелфорд шлет свои искренние приветствия и приглашает вас сегодня к ужину, леди Саммер. Приглашение, разумеется, относится и к вашему брату, лорду Спенсеру.
      Саммер, багровая от стыда, не находила слов, но Берк держался как ни в чем не бывало.
      – Поблагодарите лорда Хелфорда и передайте, что мы принимаем приглашение, – холодно заявил Спайдер. Саммер потрясенно застыла.
      – Превосходно, сэр. Лорд Хелфорд ожидает вас к шести.
      Мистер Берк низко поклонился и удалился.
      – Ты спятил! – воскликнула Саммер и, рухнув на капустную грядку, горько разрыдалась.
      Позже, одеваясь к ужину, девушка с тоской думала о предстоящей встрече с Рурком. Она просто постесняется взглянуть ему в глаза после всего, что случилось сегодня! Может, лучше не идти? Но тогда он непременно явится сам и узреет Роузленд во всей красе! А это куда хуже, чем услышать правду из уст Берка!
      – Кэт, где мой костюм? – окликнул из-за двери Спайдер.
      – Какой костюм? – рассеянно переспросила она.
      – Та модная штука из черного бархата, которую ты привезла из Лондона.
      Саммер отнесла брату элегантный наряд и мягкие высокие сапоги и выбрала из его скудного гардероба не слишком поношенную белую рубашку.
      – Но смотри, не смей называть меня Кэт! Я Саммер, и только Саммер. К тому же тебе придется смириться со своим собственным именем. Спенсер – звучит совсем не так уж плохо, не находишь?
      Спайдер ожег сестру свирепым взглядом, но та ответила спокойной улыбкой. Кто бы мог подумать, что уличный оборвыш на глазах превратится в настоящего юного придворного! Он казался олицетворением аристократического высокомерия, и девушка неожиданно испугалась, что брат вздумает допрашивать Рурка насчет благородства его намерений по отношению к леди Саммер Сент-Кэтрин. Или, чего доброго, потребует сатисфакции!
      Саммер поморщилась. Опять она дала себе волю сегодня утром! Только последняя дурочка могла вытворять такое с мужчиной! Позволять ему подобные вольности! Лежать в его объятиях почти голой!
      Но вечером ей предстоит разоблачение иного рода, и поэтому нужно предстать перед Хелфордом во всеоружии. Пожалуй, лучше будет надеть туалет из алого бархата с юбкой в виде перевернутой чашечки тюльпана и лифом с глубоким декольте, обхватывавшим грудь подобно нежным лепесткам.
      Саммер посмотрелась в старое потускневшее зеркало и вздохнула. Сюда бы идеально подошло ожерелье из рубинов цвета голубиной крови!
      Спенсер взгромоздился на мерина и усадил сестру в седло перед собой. Перед тем как войти в дом, Саммер гордо выпрямилась, расправила плечи и вздернула подбородок.
      Мистер Берк принял у нее накидку и вдруг медленно прикрыл один глаз. Неужели снизошел до подмигивания?! Саммер не поверила своим глазам, но тем не менее немного приободрилась. Во имя Святого мученика Иуды! Берк, кажется, не проговорился Рурку о ее постыдных тайнах! Значит, он заодно с ней, старый заговорщик! Прекрасно!
      Но стоило Саммер взглянуть на брата, как у нее сжалось сердце. Он так и рвется в бой! Увидев хозяина дома, Спайдер весь подобрался и пренебрежительно скривил губы. Сейчас он, как никогда, напоминал ощетинившуюся гончую, готовую сцепиться с волком.
      Рурк подошел к гостям, учтиво поклонился, и Саммер оставалось только молиться, чтобы он не вздумал поцеловать ее в губы при Спайдере.
      Жарко блеснувшие глаза мужчины без слов сказали Саммер, как она красива в эту минуту.
      Рурк взял руку девушки, перевернул ладонью вверх и прижался к ней губами.
      – Лорд Хелфорд, это мой брат – лорд Спенсер Сент-Кэтрин.
      Мужчины обменялись сухими приветствиями, настороженно присматриваясь друг к другу. Вежливое предложение выпить перед ужином было принято так же официально, и Саммер поняла, что, если эта ледяная атмосфера будет царить на протяжении всего вечера, у нее начнется истерика.
      Наконец они проследовали в столовую, и Саммер стало немного легче при виде стоявшего у ее прибора букета чайных роз. Они обменялись с Рурком быстрыми многозначительными взглядами. Он безуспешно пытался вести себя как подобает гостеприимному хозяину, но рядом с Саммер забывал обо всем. Она изысканна и утонченна, как итальянская камея. И наделена тем же неуловимым, не поддающимся определению очарованием. Почему его так тянет к ней?
      Отношения между мужчинами явно оставались напряженными: видимо, Спенсер не мог забыть утренней сцены. Какую бы тему ни затронул Рурк, Спенсер ухитрялся свести ответ к пространным разъяснениям насчет того, что его сестра, леди Саммер, девушка благородного происхождения и воспитания, вела слишком уединенную жизнь и не знакома с уловками и хитростями мужского пола. Он оказался куда более ревностным защитником сестры, чем любой заботливый папаша, и Саммер сгорала от унижения, глядя на то, как строго брат оберегает ее перезрелую девственность.
      В конце концов девушка не выдержала. Надо что-то придумать.
      – Скажите, лорд Хелфорд, правда, что вы захватили два иностранных судна?
      Рурк грозно насупился.
      – Кажется, здешним жителям известно о каждом моем шаге. Не успею я предпринять что-то, как об этом тут же узнает вся округа.
      Саммер с напускной наивностью похлопала ресницами.
      – Что поделать, даже стены имеют уши. Вести о подвигах верховного комиссара разнеслись по всему Корнуоллу. Как вы собираетесь распорядиться кораблями?
      – Голландца заманили на рифы и ограбили дочиста, – поколебавшись, ответил Рурк. Видно было, что он тщательно взвешивает каждое слово. – Дело рук мародеров. Не знаю, удалось ли спастись кому-то из команды. Вероятно, в ближайшее время прилив вынесет тела на берег. Я посылаю корабль в Плимут. Его величество наконец-то решил приступить к строительству флота.
      Саммер не смела взглянуть на Спайдера из опасения ненароком выдать себя. Ведь у них в доме контрабандных товаров на много сотен фунтов! Если кружева найдут, брата и сестру Сент-Кэтрин могут обвинить в пособничестве злоумышленникам, намеренно посадившим судно на острые камни.
      – А другое судно? – поспешно осведомилась она.
      – Мы поймали пиратов на месте преступления, так что груз остался нетронутым. Завтра я отправляю корабль в Лондон.
      – Значит, вы позволили команде вернуться в Бретань? – шутливо поинтересовалась Саммер. Но лицо Рурка помрачнело.
      – За пиратство полагается виселица, – коротко бросил он.
      Вкусный барашек с мятой почему-то стал отдавать горечью. Саммер съежилась, но Спайдер тут же заметил, как вызывающе сверкнули ее зеленые кошачьи глаза. Промелькнувший было в них ужас мгновенно растаял, изящно вырезанные ноздри хищно раздулись.
      – Лорд Хелфорд, не могла бы я переслать кое-что тетушке этим судном, или с моей стороны это большая бестактность?
      Спайдер едва не поперхнулся вином.
      – Что вы! Какая бестактность? Услужить вам – огромная честь для меня, – сухо заявил Рурк, не сводя с нее жадного взгляда.
      – Мой отец оставил своей сестре, леди Ричвуд, несколько ценных картин. Спенсер упакует их в ящики и завтра доставит на борт. Вас не затруднит приказать одному из самых доверенных членов команды привезти их на Кокспер-стрит?
      – Разумеется, нет, – улыбнулся Рурк.
      Спайдер только головой покачал, но, судя по воинственному виду сестры, у нее оставалось в запасе еще немало сюрпризов.
      – Лорд Хелфорд, а верно люди говорят, что вы когда-то сами были пиратом?
      Рурк зловеще прищурился.
      – Мне был выдан патент капера. Я служил под командованием его высочества принца Руперта.
      Спайдер ошеломленно приоткрыл рот и, тотчас забыв все обиды, загорелся юношеским энтузиазмом.
      – Вы служили под командованием самого принца, сэр? – восторженно выдохнул он.
      После этого о существовании Саммер напрочь забыли. Мужчины увлеченно обсуждали милый их сердцу предмет. Руперт – дьявол, Руперт – военный гений, Руперт – кузен короля, Руперт – солдат и моряк, Руперт – великий адмирал… Оба наперебой пели дифирамбы принцу.
      Саммер чуть не заснула от скуки, когда речь зашла о детстве их кумира:
      – А вы знаете, что первыми его словами были «черт возьми»? К восьми годам он уже владел всеми видами оружия и в двенадцать вступил в армию.
      Прошло больше часа, прежде чем Рурк наконец пообещал:
      – В следующий раз, когда принц приедет в Корнуолл, я вас познакомлю. Он любит корнуолльцев и вечно повторяет, что у нас в жилах течет морская вода.
      И потрясенной Саммер оставалось лишь молча слушать, как мужчины сдвинули бокалы и грянули удалую матросскую песню:
      – «Топи их всех, лихой пират, пусть уберутся к черту в ад!»
      Девушка, решив, что с нее хватит, поспешно поднялась из-за стола:
      – Спенсер, уже очень поздно.
      – Неужели? – удивился брат и, заметив поджатые губы Саммер и легкую усмешку Рурка, нерешительно пробормотал: – Пойду за лошадью.
      Едва он переступил порог, Рурк подошел к Саммер и привлек ее к себе. Откинув голову, она смотрела на него смеющимися глазами.
      – Я чуть не умерла от тоски, – прошептала она. – Сначала боялась, что он вот-вот вызовет вас на дуэль, но вы, хитрый дьявол, сумели приручить мальчика, а мне пришлось скучать!
      – Ты так прекрасна сегодня! Не знаю, как я сдержался, чтобы не заключить тебя в объятия!
      И, алчно оглядывая ее стройную шею, точеные плечи и упругую грудь, пробормотал:
      – Такое платье немыслимо без драгоценностей. Что ты предпочитаешь?
      – Я питаю особенное пристрастие к рубинам, – промурлыкала девушка.
      Он легко прикоснулся к ее губам своими.
      – Ты права. Лучше не придумаешь. Спокойной ночи, любимая. Возвращайся поскорее.
      В довершение ко всем сегодняшним несчастьям Спайдер по пути домой имел наглость заявить:
      – Знаешь, Кэт, если ты задумала выйти замуж за лорда Хелфорда, то, пожалуй, неплохо бы сначала исправиться и стать настоящей леди.
      – Исправиться? До или после того, как мы переправим в Лондон брюссельские кружева? – сухо осведомилась девушка.
 
      Утром на море лег туман, такой густой, что в двух шагах ничего не было видно. Однако никакие капризы погоды не помешали Саммер отправиться на обычную прогулку. Натянув штаны и рубашку, она бодро направилась к конюшне Хелфорда. Конюхи и грумы уже привыкли к ее манере одеваться и не находили в этом ничего особенного. Нынче в ответ на ее дружеское приветствие они отделались вежливыми кивками. Зато Эбони встретил ее куда приветливее и тихо ласково заржал. Девушка накинула на него узду и вывела из стойла. Услышав за спиной шаги, она быстро обернулась. Перед ней стоял Рурк.
      – Мне это не нравится, – покачал он головой и подступил еще ближе.
      – Что именно? Мое неприличное облачение? – засмеялась она.
      – Облачение? – недоумевающе повторил Рурк. Он совершенно не замечал, что Саммер вопреки всем условностям любит носить мужской костюм. По его мнению, обтягивающие штаны и батистовая рубашка слишком подчеркивали ее соблазнительную фигуру. Кто усомнится, что перед ним истинная женщина?! Только слепой мог принять ее за мужчину!
      – Нет, любимая. Просто я не могу отпустить тебя одну в такой туман. Это опасно.
      – Но именно поэтому я и обожаю подобные приключения, – поддразнила Саммер. – Для меня опасность – все равно что для других спиртное, музыка или любовь. Нет лучшего способа подогреть кровь.
      Рурк со стоном притянул ее к себе. Невинной болтовни оказалось достаточно, чтобы пробудить в нем страсть. Прижав бедра Саммер к своей восставшей плоти, Рурк нагнул голову, чтобы испить сладость ее уст. Какая жалость, что сегодня на нем синий парадный камзол, подобающий его высокой должности. Если он попытается уложить ее на сено, предательские соломинки, приставшие к сукну, поведают всем и каждому, что тут творилось.
      – Когда мы наконец сможем побыть наедине? – глухо пробормотал он. – Я больше не в силах довольствоваться несколькими крадеными мгновениями!
      Девушка весело чмокнула его в щеку.
      – На этой неделе? На следующей? Через месяц? Никогда?
      Каждый вопрос сопровождался поцелуем.
      – Я с ума сойду, если ты и дальше собираешься меня мучить. На следующей неделе у меня минуты свободной не будет. Из Франции приезжают мать и сестра его величества. Через две недели их корабль прибывает в Портсмут. Так что Карл со всем двором сначала посетит Плимут, чтобы своими глазами увидеть, как идет строительство флота.
      – Мы собираемся воевать с Голландией? – испугалась девушка. Но Рурк вместо ответа поцеловал ее в носик.
      – Ты задаешь слишком много вопросов. Сегодня меня не будет дома. Придешь завтра вечером?
      Саммер, воспользовавшись полутьмой, прильнула к Рурку, пытаясь усмирить подзуживавших ее бесшабашных дьяволов. Еще немного – и они окажутся на свободе! Неужели всем женщинам приходится выбирать между правилами приличия и велениями души? Она жаждала забыться, позволить Рурку все, однако настойчивый, трезвый и строгий внутренний голос твердил ей об осторожности. Возможно, все дело в том, что Саммер скорее умрет, чем покорится кому бы то ни было, пусть даже и любимому человеку?
      – Не знаю, сумею вырваться или нет, – с грубоватой прямотой объяснила она. – Наверное, мне стоит держаться от вас подальше, но если не выдержу, то скорее всего появлюсь.
      – Саммер, ты предоставила мне полную свободу действий и во всем положилась на меня. А посему я просто обязан вести себя благородно по отношению к тебе.
      Он властным жестом собственника провел ладонью по ее спине.
      – Видит Бог, мне никогда еще не было так трудно.
      – Должно быть, вы до сих пор не знали, что существует такая вещь, как благородство? – поддела она.
      – О Господи, – расхохотался Рурк, – как бы я хотел послать ко всем чертям так называемое благородство!
      – М-м-м, – подтвердила Саммер, облизываясь при мысли о том, сколько восхитительных секретов ему предстоит ей открыть.
      Но тут застоявшийся жеребец потрусил к выходу, и девушке пришлось последовать за ним.
      – Завтра я вернусь домой пораньше, – многозначительно пообещал Рурк на прощание, – и постараюсь предстать перед тобой бесчестным соблазнителем.
      Саммер смешливо сморщила носик.
      – В таком случае лучше мне остаться в Роузленде, – фыркнула она, выбегая во двор.

      После утренней прогулки Саммер пустила Эбони попастись на травке. Хорошо еще, что сегодня можно не поливать огород: земля и так сырая.
      Пока она трудилась над письмом тетушке Лил, Спайдер сколотил три плоских ящика, и девушке оставалось только бережно упаковать кружева. К восьми часам он уже запряг пони в тележку и выехал в Фалмут. Саммер искренне надеялась, что вскоре к их сбережениям добавятся несколько тысяч фунтов. Она наносила воды из колодца, поставила на огонь тяжелый котел и принялась за стирку. Однако мысли ее были далеко. Что делать? Время летит быстро, и если она намеревается обременить своими долгами Рурка Хелфорда, значит, хочешь не хочешь, придется стать его любовницей, и как можно скорее. Остается лишь мечтать, что он окажется нежным и великодушным любовником и простит ее обман. Правда, придется крайне осторожно выбрать подходящий момент, чтобы признаться во всем.
      На следующей неделе он уезжает в Плимут и Бог знает, когда вернется. Не исключено, что придворная жизнь вновь увлечет Рурка и он забудет о Саммер. Значит, надо поторопиться. Завтрашняя ночь будет их ночью. Саммер проведет ее с Рурком.
      Вернувшийся Спайдер привез новый запас провизии. Предоставив пони щипать траву рядом с Эбони, он откатил тележку в конюшню и принялся рассказывать, что собственноручно спустил ящики в корабельный трюм. Лорд Хелфорд приказал мистеру Калли лично доставить их к леди Ричвуд, а потом уехал в Плимут, вероятно, затем, чтобы вынести приговор несчастным бретонским ублюдкам, которые сидели в тамошней тюрьме, ожидая суда.
      После обеда Спайдер оседлал мерина, и сестра спросила, куда он едет.
      – Я проверил ловушки на омаров, но они оказались пусты. Вот я и подумал, что неплохо бы проехаться к реке и порыбачить.
      Девушка облегченно вздохнула. Слава Богу, мальчик уже достаточно взрослый и не должен натворить глупостей. Сколько можно держаться за женскую юбку?
      Но когда наступил вечер, а Спайдера все не было, Саммер начала волноваться. Шли часы, и гнетущая тревога все тяжелее давила на сердце. Неожиданно в дверь постучали, и душа Саммер ушла в пятки. Возникший на пороге грязный оборванец протянул ей измятый клочок бумаги.
      – Спайдера схватили, – выдохнул он.
      – Арестовали? – вскрикнула Саммер.
      Мальчишка кивнул:
      – Акцизные крысы.
      Кровь отлила от лица девушки. Закрыв глаза, она схватилась за косяк, чтобы не упасть.
      – Куда его отвезли?
      Парнишка покачал головой, и Саммер перевела взгляд на записку, в которой было нацарапано всего два слова: «Фалмутская тюрьма».
      – Ты не сын того Пенроуза, который держит кабачок в Хелстоне?
      – Да, миледи. Моего па и брата тоже забрали.
      Саммер поблагодарила мальчика и дала ему несколько медных монет.
      – Беги домой к матери. Ей нужна помощь такого храброго защитника, как ты.
      Как быть? Наверное, удастся подкупить стражников или солдат! Она побежала наверх, чтобы взять деньги из тайника. Может, надеть самый роскошный наряд, надменно задрать нос и, объявив, что она леди Сент-Кэтрин, потребовать освобождения брата? Нет, насколько ей известно, никто понятия не имеет, кто Спайдер на самом деле. Так что лучше, пожалуй, напялить на себя лохмотья и постараться что-нибудь выведать.
      Натянув юбку, в которой она полола сорняки, Саммер закуталась в шаль, села верхом на пони и отправилась в Фалмут. Стоило накинуть шаль на голову, и ее беспрепятственно пропустили в тюрьму. В эту ночь она была лишь одной из многих просительниц, пытавшихся увидеться с мужем или братом.
      Арестованные контрабандисты содержались в общей камере, и почти половина из них толклись у решеток, переговариваясь с плачущими женщинами. Саммер почти сразу же разглядела брата.
      – Не волнуйся за меня, Кэт. Все в порядке. Вон тот толстый коротышка и есть Бульдог Браун. Меня здесь знают под именем Спайдер Браун. Мы предстанем перед Хелфордом недели через три, так что, думаю, эта дурацкая история не испортит тебе игру. Обещай, что будешь вести себя с ним как ни в чем не бывало. И молчи как рыба, иначе он в жизни не женится на тебе!
      – Но не можешь же ты оставаться здесь три недели, – запротестовала девушка.
      – Еще как могу! Подумаешь, валяйся себе на подстилке да обжирайся с утра до вечера!
      Подошедший Пенроуз широко улыбнулся:
      – Я велел жене принести побольше сидра, чтобы поднять настроение.
      – Видишь? – вставил Спайдер. – Глоток сидра – и ты на седьмом небе. Так что перестань кудахтать и займись своими делами.
      Саммер кивнула. Она не скажет, что собирается подкупить тюремщиков. Не стоит напрасно обнадеживать брата. Мало ли что, а вдруг ничего не получится!
      Она уже повернулась, чтобы отправиться на поиски офицера, но Спайдер успел схватить ее за руку:
      – Дай слово, что при встрече с Хелфордом притворишься, будто все в порядке.
      – Обещаю, – с отчаянием пробормотала Саммер.
      – Молодец! Ну а теперь… у меня осталось весьма неприятное поручение, малышка, но ничего не поделать, придется выполнять. Этот ублюдок Освалд, который нас поймал, подстрелил мерина. Представляешь, он даже не прикончил беднягу, просто оставил его подыхать. Отправляйся на берег и пристрели несчастное животное, пусть не мучится.
      Сердце девушки болезненно сжалось. Какой подлой тварью надо быть, чтобы оставить лошадь медленно подыхать от потери крови?
      Нащупав в кармане кошелек, она поспешила в караульное помещение. Но судьба вздумала посмеяться над ней. Там не было никого, кроме сержанта Освалда.
      – Так-так, – ухмыльнулся он, – неужели шлюха Хелфорда оказала нам честь своим появлением? Однако нынче тебе не удастся вывернуться! Мы поймали негодяев с поличным. Кого из твоих любовников мы захватили?
      – Я пришла по поручению миссис Пенроуз. Вы арестовали ее мужа и сына, – спокойно ответила Саммер.
      По потному лицу Освалда расплылось довольство.
      – Можешь раздвигать ноги перед Хелфордом сколько угодно, на этот раз ничто не поможет!
      Саммер поспешила убраться подальше от этого мерзавца. Она подгоняла пони, жалея, что Спайдер не взял в сегодняшнюю опасную экспедицию эту маленькую подвижную скотинку, прекрасно знающую каждую тропинку и пещеру в окрестностях. Вероятнее всего, стражники не заметили бы пони в темноте.
      Вернувшись домой, девушка наполнила ведро свежей водой, зарядила пистолет и спустилась по извилистой дорожке на берег. Уже на полпути она заметила лежавшего на гальке коня. В лунном свете его изуродованное тело напоминало чудовищный нарост.
      Саммер молила Бога о том, чтобы мерин оказался мертвым, но вскоре до нее донеслось его тяжелое дыхание. Она знала, что в таком состоянии лошадь не сможет ничего съесть, поэтому и не захватила ни овса, ни яблока. Однако раненые животные испытывают невыносимую жажду. Саммер поднесла к морде коня ведро и, ласково бормоча утешительные слова, подняла его голову и помогла напиться. Мерин осушил ведро, неровно поводя боками.
      – Хороший мальчик, – тихо сказала Саммер и, приставив пистолет к бархатистому уху, спустила курок.
      Оружие дернулось в ее руке. Отдача была такой сильной, что, не стой она на коленях, возможно, упала бы. Саммер долго оставалась в этом положении, пока не убедилась, что конь мертв, и когда волны вечного прилива зашуршали у самых его копыт, поднялась и предоставила морю унести труп.
      В эту ночь она так и не смогла уснуть. Ей хотелось забиться, закричать, вымочить слезами подушку. Ее терзали мысли о брате. Хорошо еще, что фалмутская тюрьма совсем не напоминает адскую дыру в Плимуте. Наконец уже под утро Саммер поняла, что Спайдер прав. Лучший выход из положения – осуществить свои планы и стать незаменимой для Рурка Хелфорда, а это значит, что нельзя терять ни минуты.
      Сейчас, когда настал роковой миг, решимость неожиданно покинула Саммер. Она с тоской и горечью сознавала, что совесть не позволяет ей играть сердцем ни в чем не повинного человека. Лишь бесчестная негодяйка способна использовать возлюбленного в корыстных целях. Но есть ли иной выход? Будь она одна, тотчас отказалась бы от своих гнусных планов, пусть даже на карту было бы поставлено благополучие Роузленда. Но теперь, когда Спайдер попал в беду, ее долг и обязанность спасти брата. Только Рурк в силах помочь Спайдеру, но больше она ни в чем не станет его обманывать. Будет верна до конца и постарается полной мерой воздать ему за все благодеяния.
      Туман, опустившийся на землю накануне, оказался предвестником теплой погоды, и сегодняшний день выдался поистине чудесным. Саммер долго отмокала в лохани, а потом вымыла волосы и уселась на солнышке, ожидая, пока каждая прядка не свернется в длинный шелковистый локон. Затем она открыла гардероб и пересмотрела его содержимое.
      У нее оставался единственный наряд, которого еще не видел Рурк, – белое платье из шелкового органди с рукавами-буфами, низким вырезом сердечком и широкой юбкой-колоколом.
      Саммер натянула кружевные чулки и батистовую сорочку, краснея при мысли о том, что еще до конца ночи Рурк увидит, что она надела под платье. Талия была так туго стянута, что девушка едва дышала. Или это предвкушение неизбежного стискивает грудь?
      Землю наконец окутали сумерки, но прохладнее не стало, поэтому девушка решила не надевать плащ. Она заперла дом и поскольку накануне не отвела Эбони в конюшню Хелфорда, вскочила на спину жеребца и поехала на свидание медленным шагом, чтобы прическа не растрепалась.
      С полдюжины конюхов выбежали ей навстречу, чтобы помочь спешиться и отвести Эбони в стойло. Саммер благодарно улыбнулась и направилась к дому. У двери ее встретил мистер Берк и провел через южное крыло, а потом, распахнув высокие стеклянные двери, проводил на террасу, утопавшую в цветущих бугенвиллеях и других тропических растениях. Рурк, сидевший на бортике небольшого фонтана, поднялся и быстро пошел к ней.
      – Милая, я уже боялся, что ты не придешь! – пылко воскликнул он.
      – Трудно поверить, что вы способны чего-то бояться, – мило улыбнулась девушка. Рурк стиснул ее руки и немного отступил, желая насладиться неземной прелестью Саммер, но тут же, не выдержав, сжал ее в объятиях. Он так и знал, что она наденет белое платье! Символ чистоты.
      Хелфорд усилием воли отогнал от себя назойливые мысли. Он уже все решил и больше не станет ждать.
      Сорвав алый гибискус, он протянул цветок девушке. Она подняла на него непроницаемые глаза. Сегодня все иначе. Прежде Рурк всегда дарил ей чайные розы.
      Но все в прошлом. Саммер взяла цветок, и мужчина понял: она принимает его условия. И пришла, чтобы остаться.
      Его мгновенно бросило в жар. Кровь, казалось, сгустилась. Непереносимая тяжесть внезапно сковала чресла. Не выпуская руки Саммер, он увлек ее к фонтану, в центре которого красовался маленький нефритовый дельфин. Из его пасти лилась вода, низвергаясь тремя уступами. Бассейн, в котором резвились золотые рыбки, был выложен светло-зелеными изразцами.
      – Настоящий рай, – прошептала девушка, любуясь цветущим кустарником. Желтые кисти ракитника казались золотым дождем рядом с розовато-лиловыми чашечками великолепной магнолии. Небольшое миндальное деревце, осыпанное бутонами, стояло на фоне фисташково-зеленоватой листвы рододендронов.
      – Это точная копия дворика во дворце алжирского бея. Алжир – восточная империя на Средиземном море.
      Саммер удивленно распахнула глаза.
      – Оказывается, я почти ничего о вас не знаю.
      – Как и я – о тебе, – кивнул Рурк. – Но у нас еще все впереди. Надеюсь, мы это исправим.
      Он прижался губами к бешено бьющейся жилке на запястье Саммер и довольно улыбнулся. Значит, он ей небезразличен!
      Взгляды их скрестились, и никто не сумел первым отвести глаза.
      – Некоторые люди успевают узнать друг друга за несколько часов, остальным для этого не хватает всей жизни. Как, по-твоему, сложится у нас? – спросил наконец Рурк.
      Покачав головой, Саммер тихо ответила:
      – Хотелось бы думать, что наша встреча не будет мимолетной и продлится дольше, чем цветение этих чудесных деревьев. Через неделю останутся только листья… как жаль!
      – Но нам удалось насладиться их прелестью, значит, ничто не пропадает зря. Поэтому я и решил поужинать сегодня здесь.
      Пока они разговаривали, лакеи довершали сервировку маленького столика, стоявшего у самых дверей. Саммер с тоской подумала, что не сможет проглотить ни крошки: в горле словно комок застрял. И сердце колотилось так, что она почти ничего не слышала.
      Но Рурк, так и не выпуская ладошки Саммер, отодвинул стул и помог ей сесть. Она послушно развернула салфетку. Сам он устроился напротив, чтобы ни на миг не выпускать ее из виду. Он протянул ей кубок золотистого шабли, и их пальцы снова соприкоснулись. Саммер нервно вздрогнула и молча подняла брови, словно спрашивая, не слишком ли крепкое вино он ей налил. Рурк отрицательно покачал головой. Какое счастье, что они понимают друг друга без слов!
      Девушка осторожно пригубила прозрачный напиток, наслаждаясь ощущением прохладной терпкости. Блюда были выбраны с таким расчетом, чтобы усладить обоняние и вкус в эту жаркую ночь. Сначала подали копченую лососину и заливное с огурцами, за ними последовали холодный каплун под вишневым соусом и спаржа.
      Саммер невольно покраснела, вспомнив, что уже не впервые лакомится петушками из курятника Хелфорда. Рурк заметил, как вспыхнула девушка, и, сжав ее руку, спросил:
      – Скажи, чем вызван столь прелестный румянец?
      Ее темные ресницы опахалами легли на щеки.
      – Это секрет, лорд Хелфорд.
      – Рурк, сердце мое, Рурк. Или ты так застенчива, что боишься назвать меня по имени?
      – Скорее, чересчур дерзка и опрометчива, – ослепительно улыбнулась Саммер.
      Они говорили вполголоса, будто опасаясь, что их могут подслушать. Время, казалось, остановилось. Взаимное притяжение становилось все ощутимее. Желание росло с каждым мгновением. Рурк изнывал от мучительной тянущей боли внизу живота. Он жадно взглянул на ее губы, и Саммер тотчас представила, как он прижимается к ним своими, а потом скользит ниже, чтобы отведать твердых незрелых ягодок ее сосков, как в то утро у пещеры.
      Глаза Рурка потемнели от страсти. Он точно наяву увидел, как вонзается в ее тесные ножны, и она бьется, придавленная его тяжестью, услышал, как с приоткрытых губок слетают полукрики-полустоны…
      К столику подошел лакей с десертом, но они даже не заметили его, увлеченные друг другом. Они словно остались одни во всей Вселенной. Рурк встал и, подняв со стула Саммер, прижал ее к сердцу:
      – Дорогая, твоя красота слепит мой взор.
      Он властно обнял ее за талию, и влюбленные побрели по саду, туда, где стояли огромные шахматы с резными фигурами в рост человека.
      – Такие тоже были в алжирском дворце? – ахнула девушка.
      – Нет, их заменяли живые люди. Рабы. Они должны были терпеливо ждать, пока мы сделаем очередной ход.
      – Какое падение нравов! – чопорно заметила Саммер.
      – Вероятно, но алжирцы понимают толк в роскоши, а кое-что у них устроено гораздо лучше, чем в Англии.
      – Что же именно? – вызывающе бросила девушка, вскинув голову.
      Шахматный король сидел на троне, и Рурк, снова приподняв ее, усадил к нему на колени.
      – Они с детства обучают женщин угождать мужчинам. Предназначение красивой девушки – ублажать мужа или возлюбленного. Жен и невольниц там держат в гареме, куда нет доступа посторонним.
      Он запечатлел на ее губах легкий поцелуй.
      – Неужели вы хотели бы такой участи и для меня? – выдохнула Саммер.
      – Конечно. И по правде говоря, я ни о чем ином не мечтаю.
      От его сильных рук исходил невыносимый жар. Пальцы нежно погладили шелк платья под напрягшимися грудями Саммер. Чтобы скрыть смущение, девушка звонко рассмеялась:
      – В таком случае предпочитаю Англию. Здесь, если мне вздумается, я всегда смогу посидеть на коленях у короля!
      – Ах ты, маленькая ведьма! Если Карл посмеет бросить на тебя похотливый взгляд, я прикончу его!
      Он поставил ее на землю и повел в лабиринт, где можно было остаться вдвоем без любопытных глаз. По земле протянулись вечерние тени, стало прохладнее. Рурк с благодарным вздохом притянул Саммер к себе, так что их бедра соприкоснулись. Раздув ноздри, Рурк алчно вдыхал ее запах.
      – Разомкни губки, дорогая, я хочу, чтобы ты испытала, каково это, когда часть меня окажется в тебе.
      Колени Саммер подогнулись. Она отчаянно льнула к Рурку, боясь упасть. Его руки опаляли ее кожу, требовательные губы тоже раскалились, как сталь в кузнечном горне. Внизу живота Саммер буйно заполыхало пламя, посылая меткие стрелы в каждую частичку тела.
      – Рурк, о Рурк! – вскричала девушка, не понимая, что с ней творится.
      – Я не отпущу тебя сегодня! – почти яростно прорычал он.
      – Знаю, – кивнула она, покоряясь судьбе и этому могучему великану.
      Изнывая от неистовой потребности сделать девушку своей, Рурк пытался тем не менее сдержаться, чтобы не взять ее под кустом, как простую служанку. Она никогда еще не была с мужчиной, и он просто не имеет права быть грубым и нетерпеливым. И хотя Рурка пожирало безумное вожделение, он все же сумел пересилить себя и не раздел Саммер прямо здесь, в саду. Он обнял ее за плечи и повел в дом. Когда они проходили мимо столика, за которым недавно ужинали, Саммер взяла огненно-красный гибискус и воткнула за корсаж, между грудями. Рурк захватил с собой бутылку охлажденного вина, и они, оказавшись в маленькой темной гостиной, не помня себя, рухнули на мягкий диван. В полумраке слабо светились лишь белое платье Саммер и рубашка Рурка. Он прижал девушку к подушкам, не веря, что долгожданная награда за терпение наконец-то у него в руках.
      Несмотря на неопытность, Саммер догадалась, что настал главный момент в ее жизни.
      – О, Рурк, я так люблю тебя! – вырвалось у нее.
      Его рука, скользнув ей под платье, легла на стройную ногу. Но, услышав безыскусное признание, Рурк застыл. Только сейчас он понял, что им руководила не столько любовь, сколько похоть. Девочка не заслужила этого! Он вел себя как последний негодяй.
      Саммер понимала, что назад возврата нет. Они оба хотели одного. Они разделят любое движение, ощущение или боль. Когда любовь настигает людей, между ними не остается ни преград, ни стыда, ни тайн, ни даже гордости.
      Он завел руки ей за спину, чтобы расстегнуть ряд крохотных пуговок, и Саммер, выгнувшись, сделала то же самое, желая помочь ему. Однако стоило их пальцам встретиться, как Рурк вообразил, будто она сопротивляется, и, тихо выругавшись, вскочил.
      Потом зажег свечу и долго смотрел на изысканно-прекрасное лицо девушки.
      – Миледи Сент-Кэтрин, вы окажете мне честь, став моей женой?
      В наступившей тишине Саммер услышала глухой стук своего сердца.
      – Милорд Хелфорд, я согласна.
      Он со стоном сжал ее в объятиях. Саммер оставалось надеяться, что к утру Рурк не забудет о своем предложении. Но она так горячо любила его, что сейчас все казалось ничтожным и неважным. Они вместе, а большего и желать нельзя!

      Рурк встал, одернул камзол и принялся зажигать свечи. Внезапно застеснявшись от залившего комнату света, Саммер, в свою очередь, стала поспешно расправлять юбки и приводить в порядок растрепавшиеся волосы.
      Рурк подошел к двери и позвал мистера Берка. Услышав, что он говорит дворецкому, Саммер едва не лишилась чувств. Этого просто не может быть!
      – Простите, что побеспокоил вас, мистер Берк, но не будете ли вы так добры отправиться в Хелстон за священником?
      Обернувшись к девушке, Рурк заметил, что ее глаза сияют подобно звездам. Значит, она счастлива!
      Вынув из-за ее корсажа цветок гибискуса, он направился к порогу.
      – Подожди меня здесь, дорогая. У меня найдется чем украсить твое прелестное подвенечное платье.
      Саммер осталась сидеть, недвижимая, словно околдованная. Сердце готово было разорваться от радости. Лорд Хелфорд не обманул! Он действительно собирается на ней жениться! Недаром послал за священником!
      В комнату поспешно вошел Рурк с изящными бархатными футлярами в руках. Подведя Саммер к большому зеркалу, украшавшему стену над камином, он открыл первый. Внутри оказалось изумительное колье в виде высокого воротника из шести рубиновых нитей. Саммер восторженно ахнула. Рурк обвил ожерельем ее шею и, нагнувшись, прижался губами к теплому затылку.
      – Неужели это мне? – пролепетала девушка. Но Рурк, не отвечая, вынул рубиновые браслеты тонкой работы.
      – Говорят, что леди Хелфорд без ума от рубинов, – пояснил он, надевая ей на палец такое же кольцо.
      – Леди Хелфорд, – выдохнула Саммер, боясь, что потеряет сознание еще до того, как появится святой отец.
      Рурк велел одному лакею принести два бочонка вина из погребов и послал другого прикатить пару больших бочек эля из пивоварни. Саммер, тщеславная, как все женщины, в это время вертелась перед серебристым стеклом, восхищаясь собственным отражением.
      Через полчаса вернулся мистер Берк. Он тащил за собой насупленного священника, настоящего великана с гривой нечесаных седеющих волос и властными манерами.
      – Добро пожаловать в Хелфорд-Холл. Я пригласил вас сюда, святой отец, чтобы вы обвенчали меня с этой леди, – улыбнулся Рурк, протягивая руку.
      Но священник проигнорировал приветствие и мрачно нахмурил мохнатые брови:
      – Я уже объяснял вашему слуге, что это невозможно, однако глупец настоял, чтобы я лично поговорил с вами.
      Рурк удивленно покачал головой. Саммер почти со страхом глядела на священника. Когда сталкиваются два сильных человека, поединок характеров неизбежен.
      – Сначала необходимо сделать оглашения, – с преувеличенной вежливостью начал священник. – После того как о вашем намерении жениться трижды объявят в церкви, буду счастлив освятить ваш союз, лорд Хелфорд.
      Но Рурк, хладнокровно усмехнувшись, возразил:
      – Я верховный комиссар и главный магистрат Корнуолла, и в моей власти отменить любые оглашения. Поэтому, мистер Рашли, вам придется смириться.
      Священник открыл было рот, но, видимо, поняв, что игра проиграна, счел за лучшее промолчать.
      Саммер и мистер Берк обменялись многозначительными взглядами. Оба с самого начала не сомневались, кто возьмет верх.
      Рурк приказал дворецкому собрать в холле всех слуг и, провожая священника до двери, тихо обронил:
      – Даю вам четверть часа, мистер Рашли.
      Жених с невестой остались наедине. Рурк одним прыжком оказался подле Саммер и прижал ее к себе.
      – Вы всегда так легко добиваетесь своего, милорд?
      – Всегда, – подтвердил он, улыбаясь глазами.
      – И с женщинами тоже? – допытывалась она.
      – Особенно с женщинами, – поддразнил он.
      – Возможно, я стану исключением, – дерзко шепнула девушка, отстраняясь. Рурк смешливо прищурился, но она, надменно дернув плечиком, повернулась к зеркалу и принялась укладывать волосы. Пусть ждет и гадает, что она выкинет в следующую минуту. Она не позволит этому богатому спесивому молодому аристократу посчитать ее слишком доступной. Правда, Саммер первая призналась ему в любви, но разве не ее страстная исповедь заставила его сделать предложение?
      Украдкой наблюдая за ним в зеркало, Саммер неожиданно почувствовала жгучую ненависть ко всем женщинам, лежавшим когда-либо с ним в постели. Она не вынесет даже мысли о том, что эти губы когда-то целовали других! Рурк принадлежит ей, и она не собирается ни с кем его делить!
      Саммер невольно устремила взгляд на четко очерченный рот Рурка и затрепетала. Еще совсем немного, и они навсегда соединятся!
      Рурк заметил, как побледнела девушка, и сразу же оказался рядом.
      – Любимая, что с тобой? Ты действительно желаешь стать моей женой?
      Саммер обернулась и посмотрела в глаза жениха.
      – Я хочу этого всем сердцем, – искренне призналась она.
      – Тем лучше, ибо я не в силах отказаться от твоей любви. Я жажду тебя и больше не могу ждать.
      Взор Рурка полыхнул изумрудным пламенем. Он подхватил невесту под руку и повел в парадный зал.
      При виде собравшихся слуг девушку охватила паника. Она самозванка, лгунья, которую того и гляди разоблачат! Вела жизнь уличной девчонки, вытворяла все, что вздумается, воровала кур, яйца и дичь из силков. Как может она разыгрывать роль высокородной леди, госпожи огромного поместья?
      Но тут она заметила ободряющий кивок мистера Берка и успокоилась. Погодите, она еще всем покажет!
      Сейчас Саммер была центром всеобщего внимания и, сознавая это, гордо стояла подле Рурка под любопытными взглядами собравшихся.
      Рурк поднял руку, и гул голосов мгновенно стих.
      – Это леди Саммер Сент-Кэтрин, моя невеста. С этого вечера она станет хозяйкой Хелфорд-Холла.
      Послышались приветственные крики.
      – Я хочу, чтобы все стали свидетелями нашей свадьбы. Откройте свои сердца и выкажите леди Саммер доброту и почтение. Господь явил чудо, поселив ее по соседству. Хотелось бы думать, что она предназначалась для меня судьбой.
      «Верно, – подумала Саммер. – Это поистине откровение! Само небо послало мне этого человека».
      Она смутно помнила подробности церемонии и почему-то все время смотрела на пальцы священника, покрытые табачными пятнами. Должно быть, и он не прочь при случае прикупить контрабандного товара!
      Потом девушке пришло на ум, что почти все слуги, если не считать тех, кто трудился на конюшне, едва не лопаются от обжорства. Они набивали желудки хозяйским добром, пока она и Спайдер умирали с голоду!
      Но тут до ее сознания дошли слова священника, обращенные к Рурку:
      – Муж да возлюбит жену как самое себя. Муж и жена соединяются, чтобы стать единой плотью. Это есть тайна великая.
      Не пройдет и нескольких часов, как их тела действительно сольются.
      Саммер исподтишка метнула взгляд на Рурка. Иисусе, он так сдержан, так спокоен! Темные волосы аккуратно зачесаны назад и стянуты в косу. Суровое лицо непроницаемо. И Саммер неожиданно захотелось увидеть его искаженные страстным желанием черты. Сумеет ли она свести его с ума, заставить потерять голову?
      – Да, да! – вырвалось у нее, и слуги радостно загудели, услышав, сколько чувства вкладывает новая леди Хелфорд в свои обеты. Муж наклонился, собираясь поцеловать новобрачную, но вместо того, чтобы скромно опустить ресницы, Саммер взглянула ему в глаза и увидела, что они медленно темнеют от вожделения. Рурк, похоже, был готов сию минуту подхватить ее и унести в спальню.
      – Ты, кажется, счастлив, – пробормотала она.
      – Мои вкусы очень просты: я всегда довольствуюсь лучшим, – шепнул он в ответ и, быстро обняв ее, обернулся к слугам. Мистер Берк, выступив вперед, протянул Саммер большое кольцо с ключами от всех дверей дома, и экономка во главе стайки горничных, поварих, служанок и посудомоек приблизилась, чтобы поклониться госпоже. Оказалось, что даже поздравления приносятся в строгой очередности. Что же, вот еще один урок, который надо усвоить!
      Теперь пришел черед представляться мужчинам. Сначала мальчишки на побегушках, потом конюхи, садовники, грумы, лакеи, пузатый егерь и, наконец, мистер Берк, который и забрал обратно ключи – символ власти. Саммер благодарно улыбнулась дворецкому, и тот не упустил случая украдкой подмигнуть ей.
      Лакеи разносили бокалы с вином и кружки с элем. Присутствующие пили за здоровье молодых. Рурк взял у Саммер кубок и поставил на серебряный поднос.
      – Я зажгу твою кровь и без спиртного, дорогая, – тихо прошептал он. Его снедало лихорадочное нетерпение поскорее остаться наедине с молодой женой. Он собрал слуг, желая, чтобы все было как полагается. Саммер стала леди Хелфорд, следовательно, ее должны уважать и любить. Пусть любой и каждый знает, что она пришла к нему невинной девушкой.
      Однако чем дольше затягивался праздник, тем больше росло раздражение Рурка. Ему приходилось прилагать нечеловеческие усилия, чтобы заглушить пожирающий его голод.
      Но всему приходит конец. Слуги один за другим покидали холл и собирались в буфетной, чтобы вволю посудачить о знаменательном событии. К тому времени как они остались вдвоем, Саммер почти физически ощущала его близость. Стоило лишь представить, что их губы соприкасаются, как она слабела от желания. Рурк сжал ее ладонь, но вместо того, чтобы повести наверх, проводил на крыльцо.
      Саммер вопросительно уставилась на Рурка, но он, улыбнувшись, подхватил новобрачную на руки и перенес через порог. Обхватив шею мужа, Саммер с манящей улыбкой прошептала:
      – Не отпускай меня! Отнеси в спальню!
      Господи, как же милостива к нему фортуна! Его неопытная жена не краснеет, не опускает глаз, не пытается отстраниться! Она безгранично верит ему!
      Рурк молча кивнул и стал подниматься по ступеням.
      – Ты так и не успела посмотреть дом, любимая, но, умоляю, не проси показать его сейчас, – пошутил он.
      Добравшись до верхней площадки, он повернул в южное крыло и вошел в свои покои.
      – Есть кое-что еще, чего я не видела, и это гораздо важнее.
      Он неспешно поставил ее на пушистый ковер и прижал к себе.
      – О чем ты, дорогая?
      – Я еще никогда не видела обнаженного мужчину… и хочу…
      Она вынула черную ленту из его косы и запустила пальцы в густую смоляную гриву, ероша длинные пряди, пока они не разметались по плечам Рурка.
      – Раздевайся первым, – коварно предложила она, зная, что сегодня муж ни в чем ей не откажет.
      – Всего полчаса замужем и так бессердечна к своему супругу! – посетовал Рурк, снимая рубашку. – Я так долго ждал, чтобы как следует рассмотреть твои ноги, а теперь ты снова оттягиваешь неизбежное!
      Саммер, смеясь, подняла юбки и показала стройные ножки в кружевных чулках. У Рурка мгновенно пересохло во рту. На свете нет ничего соблазнительнее! Саммер опустила подол платья и принялась сосредоточенно наблюдать, как он отстегивает пояс. Глаза ее ни на секунду не отрывались от захватывающего зрелища.
      Рурк взялся за о’де шосс и уже спустил их до бедер, но отчего-то побоялся спугнуть ее игривое настроение и быстро сел на край кровати, чтобы сбросить башмаки.
      – Подойди поближе, позволь мне дотронуться до тебя, – попросил он.
      Но Саммер, шагнув к нему, упрямо покачала головой.
      – Я первая, – возразила она и, сев рядом, осторожно обвела пальчиком контуры его лица. Его плечи были невероятно широкими и мускулистыми, и пальцы Саммер скоро запутались в густой поросли черных завитков на торсе, переходившей в узкую дорожку и исчезавшей под штанами.
      Она уже протянула руку, чтобы коснуться его, но в последний миг струсила и заколебалась. Рурк мягко, но решительно накрыл ее ладонь своей и положил на свой набухший фаллос. Могучая плоть тут же вздрогнула, словно от прилива крови. Удивленно охнув, Саммер поспешно отдернула руку.
      – Ласкай меня, любимая, – умоляюще попросил Рурк.
      Она послушалась, но на этот раз старательно принялась гладить его могучую грудь.
      – Рурк Хелфорд, ты олицетворенное искушение! Соблазнителен, как сам грех! – выдохнула она.
      Не выдержав сладостной пытки, он рывком привлек Саммер к себе.
      – Ты еще не познала грех… пока.
      – Но я не все успела рассмотреть! Это лишь начало.
      Рурк довольно рассмеялся и, подмяв жену под себя, широко развел ее руки и навис над ней, с каждым биением сердца все сильнее влюбляясь в это непредсказуемое существо.
      – Неужели твое любопытство еще не удовлетворено?
      – И никогда не будет, – заверила Саммер.
      Рурк припал к ее губам.
      – Я оправдал твои ожидания? – спросил он, поднимая голову.
      – Да, и даже более того. Но ты такой огромный… там…
      Ее пальцы ловко развязали гульфик и обхватили рубиновую головку восставшего орудия любви. Рурк вздрогнул, как от ожога.
      – Не думала, что ты весь покрыт черными волосами… особенно внизу, но мне ужасно нравится!
      – А разве между твоими прелестными ножками нет эдакого темного шелковистого газончика? – поддразнил Рурк.
      – Верно, но откуда ты знаешь? – простодушно удивилась Саммер, и, ошеломленный такой наивностью, Рурк в очередной раз уверился, насколько неопытна его молодая жена. Он снова занялся крохотными пуговками ее нарядного платья. Непорочно-белый цвет напомнил ему об их первой встрече. Тогда Саммер была в одной сорочке.
      Жажда плоти заливала глаза багровым пламенем. Но Рурк упрямо твердил себе, что торопиться нельзя – слишком доверчива Саммер, и он не может грубо пробудить ее от сладкого сна. Недаром она без споров и сопротивления подняла руки, чтобы Рурк смог без помех снять с нее платье.
      Она лежала под ним в тонкой кружевной сорочке и чулках, и Рурк пожирал ее глазами, потемневшими от сдерживаемой страсти.
      – Позволь и мне раздеться, – пробормотал он, вставая. Саммер немедленно села. Огромные округлившиеся глаза не отрывались от его рук.
      О’де шосс соскользнули с бедер, и Рурк остался обнаженным. Из жестких густых завитков гордо, как молодое деревце, поднималась рвущаяся в битву плоть. Мощные, подобные мраморным колоннам ноги бугрились мускулами.
      – Ру! – испуганно охнула восхищенная Саммер. Но он, не давая ей опомниться, притянул к себе и с облегчением понял, что сумел развеять ее страхи. Он бережно спустил с плеч Саммер бретельки, и теперь между ними почти не осталось преград. – Интересно, что я почувствую, когда мои груди начнут тереться о твой мех?
      Привстав на носочки, она тут же удовлетворила свое любопытство, и Рурк, стиснув зубы, застонал. Однако желание продлить любовные игры оказалось сильнее.
      – Теперь твоя очередь ждать. Я еще не насмотрелся, – сообщил он, отстранив жену. Ее кожа мерцала подобно редкостной жемчужине. И хотя она никогда раньше не была с мужчиной, все же не испытывала ни малейшего смущения.
      Он запустил руки в тяжелую массу волос, поражаясь их блеску и шелковистости. Ощутив свежий тонкий аромат, Рурк поднес к губам длинный локон. Саммер почти бессознательно повторила его жест, целуя упавшую ему на плечо прядь. Рурк задрожал. Ее чуть раскосые глаза пылали желанием, и в это мгновение она казалась Рурку прекраснейшей из женщин.
      – Святой Боже, ты так же неукротима и великолепна, как тропический ураган! – поклялся он, прижавшись губами к ее шее.
      Кружевная сорочка Саммер с тихим шелестом упала на ковер. Только сейчас девушка немного пришла в себя и увидела массивную кровать под парчовым балдахином. На подушке лежал багряный цветок гибискуса, как символ утраченной невинности. В эту минуту Саммер поняла, что ее муж, как и она сама, – настоящий язычник в душе. Дикий и свободный.
      Пока Рурк, стоя на коленях, снимал с Саммер кружевные чулки, она пристально вглядывалась в его лицо, словно хотела запомнить каждую черту. Веки Рурка отяжелели, губы упрямо сжались. Как она мечтает о его неистовых поцелуях!
      Он слегка развел ее ноги, чтобы наконец увидеть таившееся между ними сокровище, и она осмелилась негромко спросить:
      – А я? Оправдала твои ожидания?
      – Абсолютно! Именно такой я тебя и представлял. Нет, неправда, ты в тысячу раз соблазнительнее!
      Он нежно поцеловал узкую ступню и признался, не боясь испугать и шокировать девушку:
      – И всякий раз, вспоминая о тебе, я воображал, что возлежу на твоем лоне.
      Саммер тоже встала на колени.
      – Посвяти меня в тайны плотской любви, – прошептала она, и Рурк понял, что любит эту женщину. Любит безумно, безрассудно и безоглядно.
      Он приник истосковавшейся плотью к входу в ее пещерку, и Саммер вздохнула от удовольствия. Снова и снова он настойчиво скользил по сомкнутым створкам, срывая бессвязные стоны с губ девушки. Непонятные ощущения внизу живота росли, становясь все острее, и ей хотелось громко кричать от неизведанной доселе томительной боли-наслаждения.
      – О Иисусе, как же долго я мечтал очутиться в тебе! Позволь мне уложить тебя на постель, чтобы ты смогла принять меня.
      – Да ты шутишь, Рурк! Это просто невозможно! – засмеялась девушка, и Рурк смутился. Она, такая любящая и доверчивая, именно потому, что воображает, будто между ними больше не осталось секретов. – О, Ру, прошу тебя, не останавливайся, – взмолилась она, выгибаясь, и он попросил Бога лишь о том, чтобы Саммер всегда оставалась такой пылкой. Он должен сделать так, чтобы эта ночь запомнилась ей на всю жизнь. Пусть в памяти сохранится не боль, а экстаз, бесконечный, будоражащий, греховный. Но как этого добиться?..
      Он положил Саммер на постель, раздвинул ей ноги и, склонившись над ними, положил ее бедра себе на колени. И только тогда нежно погладил крохотные складочки.
      Вскрикнув, Саммер бессознательно выгнулась и раскинула ноги еще шире. Взяв в руку истомившуюся плоть, Рурк направил копье прямо в сердцевину цветка и прижался к нерасцветшему бутону ее женственности. Саммер, застонав, стала самозабвенно извиваться.
      – Господи Боже, только не двигайся, – хрипло приказал он, и Саммер на мгновение замерла, но Рурку этого было достаточно, чтобы овладеть собой и сохранить неспешный восхитительно-чувственный ритм. Он неотрывно наблюдал за ней. Видел, как опускаются ее ресницы, как запрокидывается голова, как розовеют щеки и шея.
      – Рурк, пожалуйста, – шептала она, сама не зная, чего просит. Зато, к счастью, знал он. Остановившись, он начал вращать бедрами в противоположном направлении, и Саммер вмиг затрепетала. Розовые лепестки стали судорожно сжиматься вокруг головки дерзкого «гостя». Она выкрикнула его имя, и Рурк жадно впился ей в губы.
      – Тебе понравилось, любимая?
      – О да, Ру, и, подумать только, ты действительно был во мне! – потрясенно пробормотала девушка. Рурк с трудом перевел дыхание.
      – В следующий раз я проникну немного глубже, – пообещал он, не зная, чего ожидать от жены. Но та даже бровью не повела.
      – О, у меня столько вопросов, – выдохнула она.
      – Спрашивай о чем угодно, любимая, – кивнул Рурк, пытаясь унять бушующее пламя похоти.
      – Мы можем… можем повторить это завтра утром или придется ждать до вечера?
      – Кровь Христова, да нам не придется ждать даже пяти минут.
      Он осыпал поцелуями внутреннюю поверхность ее бедер и снова развел ей ноги. На сей раз он осторожно раздвинул пухлые влажные складки большими пальцами и слегка нажал, пока створки не приоткрылись. Тогда Рурк вошел в нее и, едва почувствовав, что не может продвинуться дальше, мгновенно отстранился. Еще раз, еще и еще…
      Душа Саммер возликовала. Вот что это такое – быть женщиной! Ее шелковистые ножны плотно обхватили грозный меч; раскаленные недра едва не обожгли его плоть.
      Пальцы Рурка осторожно открывали ее все шире, так что он мог войти чуть глубже. Пока она не чувствовала боли, но главное испытание было впереди.
      Саммер, потеряв голову, так билась и металась, что Рурк едва не поддался соблазну вонзиться в нее до основания, но любовь оказалась сильнее. Он понял, что должен принести в жертву собственное удовольствие, чтобы сначала подарить ей неземное блаженство. Саммер плакала, впивалась в его плечи острыми зубками и, когда ее вновь сотрясли конвульсии, приподнялась, чтобы насадить себя на его могучее копье. Но Рурк успел выйти из нее и тут же застонал, содрогаясь, словно от удара молнии. Опустив глаза, Саммер с удивлением заметила, что ее бедра покрыты вязким, горячим любовным медом. Рурк обмяк и придавил ее к постели своей тяжестью, и она крепко прижала его к себе. Он постарался поскорее откатиться, но Саммер, протестующе пробормотав что-то, прильнула к нему.
      Острые соски опалили грудь Рурка, и его естество вмиг восстало.
      Он принялся шептать Саммер непристойные любовные словечки, подробно описывая, что именно, как и сколько раз собирается сделать с ней. Руки шарили по ее телу, лаская потаенные местечки и изгибы, пока она вновь не начала метаться и не приоткрыла распухшие губы, моля о поцелуе. И Рурк, без слов поняв ее жажду, приник к ее губам. Их языки встретились, и хотя Саммер несколько мгновений сопротивлялась восхитительному вторжению, все же сдалась и позволила ему отведать хмельную влагу ее нежного рта. Поцелуй длился целую вечность. Наконец они разомкнули губы, но не объятия.
      – Мне в голову пришла поистине дьявольская мысль! – с коварной улыбкой сообщил Рурк. – Пожалуй, стоит сохранить твою невинность до конца медового месяца и постоянно возбуждать тебя ласками, чтобы ты откликалась на мое легчайшее прикосновение. Когда я возьму тебя в Стоув, ты сведешь с ума всех мужчин голодным блеском в глазах. Они будут умирать от зависти, глядя, как ты льнешь к моей груди, стараешься дотронуться до меня.
      Саммер недоверчиво взглянула на мужа:
      – Хочешь сказать, я все еще девственница?
      – Конечно, ведь на простынях нет крови.
      – И ты в самом деле собираешься держать меня в напряжении весь наш медовый месяц?
      – Нет, любимая, я пошутил.
      – Но я ничуть не боюсь, Рурк, хотя считаю справедливым отплатить тебе той же монетой, – поддразнила она и, соскользнув по его телу, обвела ямку пупка розовым язычком. И тут терпение Рурка лопнуло. Его закружил водоворот любви и вожделения.
      – Откровенно говоря, я не смог бы сдержаться, даже если бы от этого зависела моя жизнь. И больше я не в силах ждать, – признался он, укладывая ее на спину. Кровь тяжело пульсировала в висках, чреслах и даже кончиках пальцев.
      – Мне будет больно? – тихо, но без дрожи в голосе спросила она.
      – Да, любимая, и тут ничего не поделать. Так всегда бывает в первый раз, но я стану любить тебя снова и снова, и вскоре ты почувствуешь безграничное наслаждение.
      – Тогда я постараюсь забыть о боли и буду помнить только твои слова, – прошептала она.
      Он вновь раскрыл нежные створки, коснулся чувствительного бугорка и, ощутив трепет пьянящей плоти, стал медленно входить в нее.
      Обнаружив, что ей ничуть не больно, Саммер немного удивилась и, расслабившись, отдалась ласкам Рурка. Но тут его пальцы открыли ее для неизбежного вторжения, и он вонзился в нее быстрым рывком.
      У Саммер зашлось сердце от непереносимой боли. Казалось, ее безжалостно разрывают. Еще чуть-чуть, и кровь брызнет фонтаном из растерзанного тела.
      Несмотря на решимость выдержать все испытания, девушка пронзительно вскрикнула.
      – Останься со мной, дорогая. Не сжимайся так, – запинаясь, упрашивал Рурк. Саммер глубоко вздохнула, но ничего не ответила. Рурк старался не двигаться, чтобы не причинять ей лишних страданий.
      Постепенно ей стало легче. Новое, странное ощущение было не столь уж неприятным. Она чувствовала, как пульсирует, проникает все глубже, растягивает ее стальной стержень, и с удивлением ощутила биение его сердца. Но стоило Рурку осыпать ее поцелуями и начать двигаться, как Саммер забылась в любовной лихорадке. Через несколько минут произошло чудо. Она неожиданно подладилась под его ритм и позволила вознести себя на вершину блаженства. Они одновременно задрожали в пароксизме страсти, и Рурк с криком излился в ее глубины. Саммер трепетала в его объятиях. Что может быть прекраснее этого слияния двух тел, ставших единым целым!
      Супруги уютно устроились в теплом гнездышке из одеял, наслаждаясь чудесными мгновениями близости. Оба сознавали: с этой ночи уже ничто не будет таким, как раньше. Саммер впервые в жизни чувствовала себя в полной безопасности. Все беды кончились. Муж, ее защитник и покровитель, не даст свою жену в обиду. Как она ошибалась, считая, будто все мужчины – негодяи и воплощение зла. Видно, судьба решила смилостивиться и послала ей одно из редких исключений.
      – Ты все еще любишь меня после всего, что я сделал с тобой? – виновато прошептал Рурк.
      – Больше, чем прежде. Сердцем, душой и плотью, – кивнула Саммер, едва заметно улыбаясь. Рурк мысленно поклялся беречь и лелеять эту женщину до конца дней своих. Столь редкостная драгоценность нуждается в прекрасной оправе!
      – Ты, кажется, что-то сказал о Стоув? – сонно пробормотала Саммер.
      – Меня ненадолго пригласили в Стоув, так что первые дни медового месяца мы проведем там, – сообщил Рурк, укладывая ее голову себе на плечо.
      – Но ведь Стоув – огромный замок, где живут Гренвилы, самое знатное семейство в Корнуолле, – всполошилась Саммер.
      – Верно. И самое богатое. Роскошный дворец. За стулом каждого гостя стоят два лакея. И это не считая бесчисленных горничных и служанок для каждой приглашенной дамы. Единственное место, где могут достойно разместиться король и двор, если не считать плимутского замка, который представляет собой не что иное, как груду развалин. Но, уверяю, Джек и Банни Гренвилы – люди сердечные и добрые. Ни малейшего чванства, никакой спеси.
      – Слава Богу, – облегченно вздохнула Саммер, но тут до нее дошел истинный смысл его слов, и ей стало не до сна. – Король и двор?!
      Рурк крепко обнял жену.
      – Утром прикажешь горничной собрать вещи и принести сюда. Мы отправляемся в полдень. Все, в чем ты будешь нуждаться, купим в Плимуте.
      – Я… я отпустила горничную. Она такая лентяйка, – заикаясь, солгала Саммер.
      – Кажется, ты не очень ладишь со слугами? – снисходительно улыбнулся слегка удивленный такими странностями Рурк.
      – Почему? Мне нравится мистер Берк, – честно призналась Саммер.
      – И ты ему нравишься, любовь моя. По-моему, ты заняла в его душе место моей покойной матушки. Он приехал сюда из Ирландии вместе с ней. Он был предан ей, как верный пес.
      – Ру, неужели нам обязательно ехать в Стоув? – нерешительно спросила она.
      – Приказ короля, дорогая, и, согласись, не могу же я оставить тебя! Кроме того, ты уже видела и завоевала Карла, так что твои колебания совершенно неуместны. Не понимаю твоих треволнений.
      Вот именно. Не понимает. Не знает, что она никогда не имела модных нарядов, не училась танцевать и, если не считать уроков тетушки Лил, не умеет вести себя за столом. И всего раз в жизни была на балу в обществе аристократов. И не представляет, как обращаться к графу или герцогу. Не может вынести мысли о том, что, пока она будет веселиться в Стоуве, бедному Спайдеру придется гнить в темнице.
      Низкий звучный голос мужа вернул Саммер к действительности:
      – Сердце мое, позволь полюбоваться тобой!
      Он откинул одеяла, упиваясь несказанной красотой новобрачной. Капли девственной крови багровели на простыне лепестками гибискуса. Рурка вновь захлестнуло желание.
      Увидев, как растет и наливается его плоть, Саммер поняла, что обладает безмерной властью над этим человеком. Он ласкал руками и губами потаенные уголки ее обнаженного тела, обводя языком камешки сосков и гладя каждый изгиб и впадинку, пока кинжал сладострастия не пронзил девушку. Пряный манящий дух ее вожделения коснулся ноздрей Рурка, и он отозвался на безмолвный зов, войдя в жаркие тесные врата. Саммер отвечала с таким же пылом, сцепив ноги у него за спиной. Именно об этом он мечтал в бессонные ночи, но никогда и подумать не мог, что она будет такой тугой и раскаленной.
      Они выпили до дна хмельное вино любви и наконец, не размыкая объятий, насытились и заснули. Эта ночь, казалось, навсегда соединила их. Поистине большая редкость, чтобы мужчина и женщина так идеально подходили друг другу, так горячо любили…

      Когда Саммер открыла глаза, в комнате по-прежнему стоял непроглядный мрак. Неужели ночь еще не кончилась?
      Но остатки сна мгновенно улетучились, стоило ей убедиться, что Рурка нет рядом. Она никогда не чувствовала себя такой бодрой и свежей. Вскочив с постели, Саммер решила приветствовать рассвет обычным языческим ритуалом, отпраздновать великое событие, поблагодарить богов за драгоценный дар.
      В воздухе разливалось благоуханное тепло, столь редкое для этого уединенного уголка Корнуолла. Саммер взяла со стула тонкую белую рубашку Рурка и просунула руки в длинные рукава. Просторное одеяние доходило только до бедер, но для Саммер и этого было вполне достаточно. До нее донесся терпкий запах мужчины, и Саммер жадно раздула ноздри.
      Осторожно ступая босыми ногами по мягким коврам, девушка вышла из дома и направилась к конюшне. Она на ощупь нашла стойло Эбони, вывела жеребца во двор и вскочила ему на спину, забыв о седле и поводьях. Чуть сжав коленями бока коня, она пустила его вниз по горной тропинке. Когда копыта Эбони коснулись песка, наездница вцепилась в густую гриву жеребца и ударила его голыми пятками.
      Эбони полетел как стрела, наслаждаясь быстрой скачкой ничуть не меньше своей хозяйки.
      На самом краю света, за морем едва протянулась светлая полоска. Саммер мчалась, сама не зная куда. Она словно заново родилась! И теперь всесильна! К ней пришла любовь!
      Неожиданно из темноты возник силуэт всадника, скакавшего навстречу лихим галопом. Саммер насилу успела перевести дыхание. Поворачивать было поздно. Но незнакомец оказался настолько опытным, что остановился всего в нескольких дюймах от нее и, протянув руки, схватил Саммер и усадил ее перед собой.
      – Рурк! – восторженно ахнула она.
      – Я знал, что ты придешь! – торжествующе воскликнул он. – Наша встреча была неизбежной!
      Прижавшись к мужу, она поняла, что он совершенно обнажен. Саммер с радостным криком сорвала с себя рубашку, швырнула на землю, и они полетели, как ветер, по пустынному берегу на свидание с солнцем и светом.
      Обратно супруги возвращались, обгоняя прилив, лизавший копыта коней. Добравшись до подножия скалы, Рурк развернул привязанный к седлу плащ и укрыл себя и жену на случай, если кто-то из слуг слишком рано поднимется.
      Они проскользнули через стеклянные двери, и не успели розово-сиреневые стрелы рассвета пронизать серое небо, как влюбленная парочка уже была в тишине и покое спальни. Оба весело смеялись, беззаботные, точно дети, счастливые возможностью улизнуть из-под присмотра взрослых.
      – В самое первое утро после приезда я видел, как ты несешься на своем жеребце, прекрасная, недоступная язычница! Случайно поднялся на крышу и пал жертвой твоего колдовства.
      – Я всегда буду помнить сегодняшнюю скачку, – призналась Саммер, жадно оглядывая великолепно сложенного мужчину, стоявшего перед ней. Рурк тотчас оказался рядом.
      – Дорогая, пообещай, что не станешь кататься верхом в темноте и, конечно, больше не будешь выбегать из дома нагишом. Этот берег – настоящее гнездо пиратов и контрабандистов.
      – Ерунда, опасность лишь горячит кровь, – улыбнулась Саммер, потянувшись к губам мужа. Рурк покрыл ее неистовыми поцелуями.
      – Тот мастер, что вырезал фигуру женщины на носу моего корабля, наверное, скопировал ее с тебя!
      Он понес Саммер к кровати, но едва отпустил, как она вскочила, прислонилась к кроватному столбику и, заложив руки за спину, приняла позу деревянной богини, красовавшейся на носу судна.
      Рурка до глубины души потрясла ее безыскусная, естественная манера держаться с ним. Их любовные игры не омрачала даже тень смущения или застенчивости. Рурк обнял ее и, повалив на подушки, снова принялся целовать, а потом перекатился на спину, так что Саммер очутилась сверху.
      – Давай любить друг друга, пока дух скачки еще не выветрился из нашей крови, – прошептал он.
      Саммер не нуждалась в дальнейших просьбах. Притянув его голову к себе, она слилась с ним в поцелуе. Ноги ее сами собой раздвинулись, чтобы принять его. Он, казалось, пронзил ее в самое сердце своим раскаленным орудием страсти. Оба были возбуждены до такой степени, что никак не могли насытиться друг другом.
      Рурк словно тонул в безбрежном океане и, ощутив теплую влагу ее естества, не сдержался. Они вместе достигли пика наслаждения. Саммер, дрожа, упала на мужа и громко зарыдала от счастья.
      Рурк обнял ее и принялся укачивать, как ребенка.
      – Моя крошка, моя сладкая, не плачь, жизнь и без того слишком короткая, не стоит ее омрачать.
      Смахнув слезы со щек, Саммер одарила его ослепительной улыбкой.
      – У леди Хелфорд столько дел сегодня утром! Если, конечно, ее выпустят из этой постели.
      – Выпущу, но при условии, что позволишь мне смотреть, как ты моешься.
      – Только смотреть? Или вместе примем ванну? – лукаво осведомилась она.
      Рурк кивнул и отправился за большим чаном.
      – Ру, я пошутила, – спохватилась Саммер.
      – А я вполне серьезен, – заверил Рурк, – но если желаешь, можем и порезвиться.
      Впервые за все это время Саммер покраснела.
      Рурк велел горничным принести горячей воды и подкинул дров в камин. Хотя было еще очень рано, за окнами уже посветлело, и когда Самер поняла, что их наготу не скроют ни полумрак, ни тени, по спине пробежал озноб. Рурк так восхищался ее красотой, что Саммер почувствовала себя единственной женщиной на земле. Неужели так будет вечно?
      С сомнением оглядев своего великана мужа, она покачала головой.
      – Разве мы вдвоем поместимся сюда?
      – Придется тебе сесть ко мне на колени.
      Он с плотоядной ухмылкой поставил Саммер в воду, а сам устроился сзади и, притянув ее к себе, чмокнул в тугую попку:
      – Никто ни разу не говорил, какие у тебя пышные булочки?
      – Кто, спрашивается, мог их видеть? – поджала губы Саммер, побагровев еще сильнее. Сердце Рурка растаяло. Сжав хрупкие плечи жены, он приник губами к ее нежной шейке.
      – Прости, милая, что так обращаюсь с тобой. Большинство дам было бы шокировано теми непристойными вещами, что я успел проделать со своей женой! Какой я счастливец, что ни в чем не знаю от тебя отказа!
      Закрыв глаза, он зарылся лицом в ее волосы, пахнувшие морем. Господь действительно благословил его, если послал такое счастье. Она его вторая половина, родственная душа, та, которую он искал всю жизнь.
      Саммер застенчиво вручила ему тряпочку и попросила намылить спину, но Рурк тихо прошептал, почти не отнимая губ от ее шеи:
      – Я сам вымою тебя.
      Его ладони приподняли упругие груди, пальцы принялись рисовать на покрытых пеной холмиках круги и замысловатые узоры. Потом, под тем предлогом, что ищет выскользнувшее мыло, он опустил руки в воду и стал ласкать ее промежность, пока Саммер, взвизгнув, не вырвалась. Оба резвились подобно дельфинам, не замечая, что вода плещется на пол и подтекает под ковер. Саммер настояла на том, чтобы оказать мужу такую же услугу, и когда он поднял руки, начала немилосердно его щекотать. И, внезапно став серьезной, поцеловала его подмышку – жест настолько интимный, что Рурк перестал смеяться. Они долго смотрели в глаза друг другу, прежде чем Рурк опомнился и покрыл нежными поцелуями каждую частичку ее тела.
 
      Заверив мистера Берка, что ей не потребуется помощь, Саммер вернулась в Роузленд якобы для того, чтобы собрать вещи. Но вместо этого быстро переоделась в старое платье, накинула шаль и поехала верхом на пони в Фалмут. К счастью, на сей раз сержанта Освалда нигде не было видно. Поэтому она беспрепятственно пробралась к общей камере. Спайдер выглядел совсем не так уж плохо и вел себя по-прежнему жизнерадостно и задиристо.
      – Какого черта ты здесь делаешь, Кэт? Я, кажется, запретил тебе появляться в тюрьме!
      – Хотела своими глазами убедиться, что с тобой все в порядке.
      – Еще бы, – подмигнул Спайдер, – здесь по крайней мере кормят! Не то что дома, где у меня по целым дням крошки во рту не было!
      – Спайдер, вчера вечером мы с лордом Хелфордом обвенчались, – тихо сообщила Саммер. – Но я еще не улучила подходящей минуты, чтобы поговорить с ним о тебе и проклятой закладной.
      Спайдер, казалось, принял как должное удачу сестры. Он, вероятно, искренне считал, что достойнее невесты Хелфорду не сыскать.
      – Ради Бога, Кэт, придержи пока язык. Прежде чем выложить все начистоту, сделай так, чтобы он начал лизать тебе руки и вилять хвостом.
      – Согласна, – кивнула девушка. – Рурк увозит меня в Стоув на несколько дней, но обещаю, он все узнает до заседания суда по вашему делу. Будь спокоен, Спайдер. Он чудесный человек. И сделает все, что я ни попрошу.
      – Тем более, – ухмыльнулся Спайдер, – поезжай и ни о чем не тревожься.

* * *

      Два часа спустя тележка, запряженная пони, остановилась у крыльца Хелфорд-Холла. Саммер тщательно сложила все привезенные из Лондона наряды в два маленьких сундучка и велела лакею отнести их в дорожную карету, стоявшую наготове.
      Саммер выглядела весенним цветком в своей желтой амазонке, и глаза Рурка загорелись при виде жены:
      – Ты восхитительна, дорогая. Так и хочется тебя съесть! Но как, во имя Бога, тебе удалось столь быстро переправить все вещи?
      – Пустяки, – отмахнулась девушка, – просто я почти ничего с собой не взяла. У меня слишком мало подобающих случаю нарядов. Поистине стыдно предстать перед королем и придворными в таких обносках. Боюсь, дорогой, я тебя опозорю.
      Рурк, смеясь, оглядел жену.
      – И ты еще говоришь о лохмотьях? Если все твои платья такие же элегантные, как этот совершенно непрактичный костюм, остальные женщины рядом с тобой будут выглядеть настоящими пугалами! Однако завтра же я повезу тебя в Плимут, чтобы ты смогла выбрать в тамошних лавках все, что душе угодно, – великодушно пообещал Рурк.
      – О, благодарю тебя, дорогой! Я уже готова, только сбегаю наверх за рубинами.
      Войдя в спальню, Саммер с удивлением увидела собравшихся у кровати горничных во главе с самой экономкой. Заслышав ее шаги, они сразу замолчали, а две самые молоденькие опустили глаза и залились краской. И тут Саммер потрясенно поднесла к губам руку, сообразив, что они пришли сюда, желая убедиться, есть ли кровь на простынях и была ли невеста девственной. Вероятно, завтра об этом узнает вся округа.
      В дверях неожиданно появился мистер Берк со стопкой свежего белья. Мгновенно поняв, что здесь нужно назойливым сплетницам, он ледяным тоном объявил:
      – Сегодня я сам приберу хозяйские покои. Займитесь своими делами, леди.
      Пристыженные, женщины немедленно удалились. Саммер взяла бархатные футляры и тихо сказала:
      – Спасибо, мистер Берк. У меня даже не было времени как следует рассмотреть дом.
      – По возвращении, миледи, я лично проведу вас по всем комнатам.
      – Очень рада, что, возвратившись, я найду в вас опору и поддержку.
      Они обменялись улыбками и расстались в полной уверенности, что стали настоящими друзьями и союзниками.
 
      Почти все корнуолльские дороги крутые и ухабистые. Кроме того, они, как правило, узкие, каменистые и крайне опасные, особенно для экипажей, запряженных четверкой. Жизнь седоков зависела от выносливости лошадей и умения опытного кучера.
      Если две кареты встречались на такой тропинке, одной приходилось медленно катиться назад до более широкого участка, где кони могли бы разъехаться. Иногда по одной стороне тянулись бесконечные обрывистые скалы; временами валуны и булыжники сменялись низким кустарником и россыпями полевых цветов.
      Выглянув из окна экипажа, можно было увидеть извилистую линию побережья, изрезанную пещерами и маленькими заливчиками. Беспрестанно бьющиеся о рифы волны наполняли душу истинных корнуолльцев жаждой свободы и приключений. Рурк и Саммер молча любовались диким первозданным пейзажем.
      – Подумать только, триста миль сплошных пещер и укромных уголков, – покачал головой Рурк. – Идеальное место для контрабандистов! Никто и никогда не помешает этим одержимым людям.
      Саммер содрогнулась при мысли о неизбежном откровенном разговоре.
      – Не стоит упоминать об этих ужасных вещах. Большинство людей считают, что жизнь контрабандиста заманчива и полна романтики. Но я знаю, что реальность куда более жестока. И неизменные спутники контрабандистов – страх, тоска и боль. Кстати, ты не платишь доносчикам? Для многих здешних жителей предательство и наушничество – единственный способ выжить.
      – По-моему, ты не желала слышать о подобных вещах, – заметил он, уклоняясь от ответа.
      – Клянусь, корнуолльцы – народ особенный. Порой мы впадаем в мрачное угрюмое настроение, и ничто не может нас развеселить, но порой словно сонм дьяволов вселяется в наши души, и тогда пусть хоть все идет прахом, мы поставим на своем! Мой главный недостаток – способность загораться страстью по любому поводу.
      – А я думал, что только мне удалось пробудить твою страсть, – бросил Рурк, презрительно скривив губы. Саммер почти со страхом посмотрела на мужа, но, заметив шутливый блеск его глаз, рассмеялась:
      – А твой самый большой недостаток, Ру?
      Рурк, забыв о веселье, сосредоточенно нахмурил брови.
      – Наверное, вспыльчивость. Но я стараюсь держать себя в руках. К несчастью… – Он поглядел вдаль, словно припоминая что-то неприятное, но тут же перевел взгляд на жену и грустно усмехнулся: – К несчастью, иногда мне это не удается, и тогда последствия бывают непредсказуемыми.
      Уж не предостерегает ли он ее от попыток спорить и возражать?
      – Рурк, ты родился в Хелфорде? – продолжала допытываться Саммер.
      – Нет. На северном побережье, в местечке Хай-Тор. Дикая заброшенная голая пустыня, где вечно дуют свирепые ветры. Никого и ничего, кроме гомонящих чаек, клочьев белой пены на песке и нескольких узловатых скрюченных деревьев.
      – Этим и объясняется твой тяжелый характер! – беспечно сообщила Саммер. – А вот я родилась в доме матери на полуострове Роузленд. В уединенной долине, надежно укрытой высокими холмами от бурь и непогод. Там царят тишина и покой, луга покрыты цветами, и раздается птичье пение.
      – Именно поэтому ваше имение назвали Роузленд, а тебя – Саммер, – решил Рурк.
      – Разумеется, – заверила она. Немыслимо, невозможно сказать правду о своем происхождении – уж лучше сладкая ложь! Ведь и она родилась на унылом северном побережье, в одиноком убогом домишке, где ее мать жила одна, покинутая игроком-мужем. По слухам, она едва выжила в ту лютую зиму и назвала ребенка Саммер, потому что очень страдала без солнца и тепла.
      – Что же, леди Саммер Хелфорд, сегодня вы неотразимы. И если бы мне предложили любой райский уголок на земле, я все-таки предпочел бы остаться в этом проклятом экипаже, рядом с вами.
      Он поднял ее с сиденья и, усадив к себе на колени, навил на палец блестящий черный локон. Она была так близко, что Рурк мог разглядеть тоненькие голубые жилки, пронизавшие веки, и золотистые искорки на концах мохнатых ресниц. Саммер обвела пальчиком едва заметную голубовато-черную щетину, остававшуюся на его щеках даже после тщательного бритья, и Рурк, вздрогнув, отдернул голову и с жадностью голодающего принялся осыпать поцелуями ее виски, глаза и губы. Она ощутила, как твердеет его плоть, и невольно вспомнила прошедшую ночь. Его ловкие пальцы уже успели расстегнуть жакет и добраться до мягких полушарий ее груди сквозь тонкую ткань кружевной сорочки.
      Тихие стоны Саммер убедили Рурка, что ни один мужчина, кроме него, не играл с ней подобным образом. Его плоть грозила разорвать оковы кюлот, и Рурк немного подвинулся, так, что напрягшаяся плоть уютно улеглась в ложбинку между упругими полушариями ее ягодиц. Каждый раз, когда его большой палец терся о ее сосок, Саммер извивалась и прижималась к нему еще крепче. И при этом ухитрялась стискивать ягодицами самый кончик восставшей плоти, сводя Рурка с ума.
      Наконец он понял, что, если не хочет опозориться, надо как-то отвлечь ее внимание. Уложив Саммер на сиденья, он поднял ее юбки и провел ладонью по ноге, дойдя до восхитительно нежного местечка чуть выше подвязок. Коварно усмехнувшись, Рурк неспешно стянул подвязку вместе с чулком и взялся за другую ногу.
      – Рурк, – прошипела Саммер, – не можешь же ты раздеть меня прямо здесь!
      – Неужели, моя маленькая невинность? – усмехнулся он.
      Саммер только охнула, когда Рурк стащил второй чулок и торжествующе помахал им. Его рука снова дерзко пробралась под юбки, отыскала ее бедра, погладила поросший черными волосами холмик, спустилась к самому средоточию женской страсти.
      Он вновь прижал ее к себе и заглушил тихий стон поцелуем. Пламя, объявшее ее тело, бушевало лесным пожаром. И не было смысла отрицать, что сама она хочет, жаждет, желает того, что он с ней делает.
      Но карета вдруг замедлила ход и куда-то свернула. Кажется, они приехали!
      Охваченная паникой, Саммер нервно дернулась, но Рурк, не давая ей подняться, прошептал:
      – Почти на месте.
      Разгадав двойной смысл его слов, она покорно отдалась исступленному наслаждению.
      К счастью, обсаженная платанами подъездная аллея действительно оказалась достаточно длинной, и у Саммер хватило времени, чтобы застегнуть лиф, опустить юбки и найти туфли. Вот только прийти в себя она не успела. Карета остановилась перед огромным особняком. Кучер распахнул дверцы и опустил ступеньки прежде, чем Рурк, лукаво улыбнувшись, спрятал в карман ее чулки и подвязки.

      Сэр Джек Гренвил, которому его величество недавно пожаловал титул графа Бат, лично спустился с крыльца, чтобы приветствовать старого друга, но, узрев неземное видение, замер, не веря своим глазам, и очнулся лишь когда знакомый низкий голос чуть насмешливо произнес:
      – Джек, я решил принять твое приглашение и провести в Стоуве свой медовый месяц.
      Саммер тяжело дышала, словно ей пришлось опрометью пробежать всю подъездную аллею. Джек Гренвил сжал руки новобрачной и фамильярно поцеловал ее в щечку. Господи, Хелфорд женился! Вот это новость! Впрочем, нет нужды оглядывать талию леди, желая удостовериться, что столь поспешный брак не вызван срочной необходимостью. Судя по бурно вздымавшейся груди и румяным щечкам, красавица совсем недавно посвящена в тайны любви своим ненасытным мужем.
      Рурк незаметно подмигнул другу:
      – Мы обвенчались вчерашней ночью. Джек, это моя жена Саммер.
      Саммер попыталась сделать реверанс, поскольку перед ней был граф, а она, разумеется, понятия не имела, как вести себя с титулованными аристократами. Не может же она обратиться к нему «ваше графство»!
      Но Джек сжал ее пальчики и не позволил присесть.
      – Ах ты, продувная бестия! Где только ухитрился отыскать такое сокровище? Банни просто с ума сойдет, когда ее увидит! Ну заходите скорее, все, кроме короля, уже собрались!
      Они проследовали за хозяином в парадный зал, и Саммер, ущипнув Рурка, испуганно прошептала:
      – Банни – его жена?
      – Нет, – хмыкнул тот, – его брат, Бернард Гренвил.
      При виде блестящего собрания дам и кавалеров у Саммер душа ушла в пятки. Господи, а Рурк к тому же стащил ее чулки и подвязки!
      Она ожгла мужа яростным взглядом, но тот улыбнулся еще шире.
      Джек представил ее собравшимся, и едва по залу пронесся шепоток, что неизвестная прелестница лишь накануне стала женой лорда Хелфорда, как Саммер мгновенно оказалась в центре внимания. Великолепно одетые придворные расшаркивались перед ней и мели плюмажами шляп по восточным коврам. Каждый считал своим долгом объявить:
      – Ваш покорный слуга, мадам!
      – К вашим услугам, мадам!
      Саммер невозмутимо выдерживала их алчные оценивающие взгляды. Жены придворных тепло приняли ее лишь только потому, что она была не любовницей, а законной супругой. Знатные дамы, которые переспали со всеми присутствующими здесь мужчинами, тоже удостоили ее беседой: вновь прибывшая была красива, а следовательно, могла стать соперницей любой из них.
      Саммер так и не сумела запомнить все имена и вскоре оставила бесплодные попытки. Однако некоторых гостей она успела запомнить в лицо. Лорд Бакхерст был самым молодым среди гостей Джека. Природа наделила братьев Гренвил рыжевато-каштановыми волосами, а приятный мужчина лет пятидесяти – это Джордж Дигби, граф Бристол.
      Ее познакомили с сэром Чарлзом Беркли, Харри Киллигру и Генри Джермином, но она так и не сумела отличить одного от другого. Гораздо свободнее она чувствовала себя в присутствии корнуолльских дворян, возможно, потому, что они не носили столь вызывающе модных одежд и говорили с акцентом.
      Саммер встретила здесь Арунделлов, которым принадлежал Пенденнис-Касл, Ричарда и Джона Кэрью из Энтони и сэра Ричарда Робартеса, чрезвычайно богатого торговца и банкира, который сколотил состояние на продаже олова. Все они принадлежали к старым благородным семействам Корнуолла, но Саммер и мечтать не могла, что окажется в таком обществе.
      Она восхищенно слушала речи сэра Джона Сент-Обена, который купил Сент-Майкл-Маунт, что в представлении Саммер немногим отличалось от горы Олимп. Он рассказал, что в высокие приливы поместье превращается в настоящий остров, а дом пятьсот лет назад был монастырем.
      Из разговора с леди Энн Карнеги и Элизабет Гамильтон Саммер узнала, что Барбара Палмер, ставшая леди Каслмейн, недавно прибыла в сопровождении толпы придворных и поклонников, но удалилась немного отдохнуть. Король вместе с герцогом Бакингемом и шотландским лордом Джоном Лодердейлом сейчас в Плимуте и приедет не раньше завтрашнего дня.
      Мужчины окружили Саммер, предлагая показать пруд, старинную голубятню и главную достопримечательность – картинную галерею с великолепной росписью, представлявшей собой сцены из Старого Завета.
      Наконец мрачно сдвинутые брови и угрожающие взгляды Рурка возымели свое действие, и толпа заметно поредела. Рурк бесцеремонно подхватил жену под руку и повел наверх.
      Спальня, отведенная им на третьем этаже, была элегантно обставлена. Полог и балдахин были из золотистой парчи, в тон обивке, на полу лежал ковер с желто-голубым узором. Изящная мебель, судя по всему, была доставлена из Франции.
      – Какая прелесть! – вскричала Саммер, переступив порог. В углу за резной ширмой обнаружилась позолоченная ванна, а рядом с ней стоял высокий зеркальный гардероб.
      – Если эта комната тебе больше по вкусу, чем наши покои в Хелфорде, можешь все обставить, как пожелаешь, дорогая, – великодушно предложил Рурк. Любовь с новой силой вспыхнула в сердце Саммер.
      – По правде говоря, вчера я ничего не замечала, кроме тебя, Рурк, – призналась она, краснея и только сейчас увидев, что они не одни. Горничная и камердинер, приставленные к ним хозяином, деловито развешивали вещи. Слуги обычно знали о господах слишком много и к тому же вечно сплетничали! Вероятно, эти так проворны, поскольку пронюхали о вчерашней свадьбе и понимают, что парочка жаждет остаться наедине.
      Лакей принес графин с вином и бокалы, а горничная задернула полог и расстелила постель, бормоча что-то насчет полуденного отдыха. Низко поклонившись, оба потихоньку исчезли.
      Саммер немедленно раздвинула гардины и распахнула окно.
      – Днем спят только дети и старики! – пренебрежительно пожала она плечами.
      Подошедший сзади Рурк обнял жену и сцепил руки у нее под грудью.
      – Видишь ли, любимая, она имела в виду совсем другие вещи… то, чем занимаются мужчина и женщина в постели.
      Саммер ойкнула, мгновенно раскаявшись в собственной наивности.
      – Но ведь нас ждут внизу! – встревожилась она. – По-моему, наши хозяева собираются развлекать гостей! И обязательно хватятся лорда и леди Хелфорд.
      – Никакие развлечения не сравнятся с тем, что я приготовил для тебя! – пообещал он, кусая мочку ее крохотного ушка.
      – Но, Ру, если мы не спустимся, все догадаются, что мы тут вытворяем.
      – Совершенно верно. И позеленеют от зависти!
      Он взял в ладони отяжелевшие груди Саммер и прижался к ней, давая понять, что готов к любви.
      – Оставь гардины открытыми, дорогая! Я впервые возьму тебя при свете дня и хочу видеть твое лицо, искаженное страстью.
      Он развернул ее к себе и сжал в объятиях.
      Они принялись лихорадочно срывать друг с друга одежду. Каждый раз, когда она мельком видела отражение их обнаженных тел в зеркале, новая волна возбуждения подхватывала ее, пока голод, терзающий ее лоно, не стал непереносимым.
      Глухо зарычав, Рурк подхватил ее и медленно опустил, так что она скользнула по его распаленному желанием телу. Жесткие волосы на груди сначала терлись о ее бедра, потом о венерин холмик и живот и, наконец, о мягкие округлые груди.
      Рурк, сминая ее губы поцелуем, сжал тонкую талию, рывком насадил Саммер на свою гордо стоявшую плоть и шагнул к зеркалу, чтобы она могла наблюдать все, что он с ней делает. Насладившись ее стонами, криками и мольбами о новых удовольствиях, он отнес жену на кровать и накрыл собой.
      Нежные поцелуи сменились требовательными, неспешные ласки – исступленными. Рурк привстал, и Саммер попыталась сжать пальцами возбужденное мужское естество.
      – Нет! – вскрикнул Рурк. – Иначе я изольюсь прежде времени!
      Его слова воспламенили ее еще сильнее. Зная, что одно ее прикосновение может свести его с ума, Саммер упивалась своей властью над этим человеком. Но вскоре все мысли исчезли в водовороте ощущений.
      Когда все кончилось, Саммер едва не лишилась чувств. Положив голову на плечо мужа, она заснула мертвым сном.
 
      В комнату, тихо постучав, вошла горничная, и Саммер быстро спряталась за Рурка.
      – Я принести воды для ванны, мадам, – с акцентом объявила маленькая француженка. – И если изволите сказать, какое платье надеть сегодня, я сделать вам модный прическа, нет?
      – Нет! – выпалила Саммер.
      – Да, – возразил Рурк.
      Девушка положила на столик чистые простыни, и Саммер залилась краской, сознавая, что горничная прекрасно знает, чем они занимались, иначе не принесла бы чистое белье.
      – Мадам наденет сегодня белое платье, как приличествует невесте, – объявил Рурк.
      – О, Ру, оно такое простое! Разве ты не видел, какие великолепные наряды из парчи и атласа на дамах? И это днем! Что же будет вечером?!
      – Сердце мое, надень то, что я прошу, а завтра куплю тебе все шелка и атласы на свете! – пообещал он.
      Слуга принес им легкий обед, поскольку парадный ужин подавали не раньше восьми. Горничная снабдила Саммер баском, коротким корсетом, совершенно преобразившим ее фигуру. Груди высоко поднялись, а талия стала неправдоподобно тонкой. Француженка к тому же оказалась искусной куафёршей и, выпустив букольки на висках Саммер, забрала остальные пряди наверх и уложила в модную прическу «сердцеедка». Надев платье, Саммер обнаружила, что груди почти обнажены, и позвала Рурка, чтобы тот помог ей надеть рубины.
      При виде ослепительно красивой жены Рурк почувствовал укол ревности.
      – Неужели так уж необходимо оголяться перед всеми? – хмуро пробурчал он.
      – Mais oui, – пожала плечами горничная. – По крайней мере никто не шептаться, что они накладные.
      Рурк взял рубиновое колье и улыбнулся.
      – В таком случае нет смысла его надевать… все равно никто не заметит.
      – О дорогой, без него я чувствую себя обнаженной.
      – С ним или без него, какая разница? – хмыкнул Рурк.
      Саммер застегнула браслеты и встала перед зеркалом, любуясь своим отражением. Рурк нежно поцеловал ее за ушком:
      – Вижу, придется разориться на новые драгоценности!
      – О нет, Ру, ты и без того слишком щедр ко мне! – запротестовала жена.
      – И ужасно тщеславен! Желаю, чтобы все завидовали мне. И потом, так приятно дарить тебе наряды и украшения. Как не побаловать молодую красивую жену! Пойдем, я хочу сам проводить тебя вниз.
      – Нельзя ли сначала полюбоваться садом? – нерешительно попросила Саммер, взяв со столика веер. Рурк покачал головой и пристегнул к поясу позолоченную шпагу:
      – Надо вооружиться, чтобы отпугивать от тебя мужчин. Боюсь, за каждым кустом будет прятаться поклонник.
      Великолепный, увитый плющом дом Гренвилов стоял посреди огромного парка. Здесь находилось несколько садов, разбитых на разных уровнях, где можно было найти шаловливые роднички, тисовые рощицы, пестрые клумбы и цветущие круглый год деревца – от камелий, азалий и магнолий до огромных темно-пунцовых буков, обрамлявших аллеи.
      Многие дамы тоже решили погулять в садах, и уговорили кавалеров их сопровождать, но никто не решался сойти с каменных дорожек из опасения испачкать атласные и парчовые туфельки. Никто, кроме Саммер, которая взяла мужа за руку и повела в самый зеленый и укромный уголок. Вскоре они наткнулись на маленький ручеек с поросшими мхом берегами. Он впадал в спокойную речушку, на поверхности которой плавали кувшинки. Саммер восхищенно всплеснула руками:
      – О, Рурк, давай устроим такое же у себя!
      – Стоит тебе только пожелать – и все к твоим услугам, – кивнул Рурк, обнимая жену. Прильнув к нему, Саммер блаженно вздохнула. Какая она счастливица! Далеко не каждая женщина может похвастаться таким нежным, предупредительным мужем. С Рурком она забудет обо всех невзгодах, которые столько лет ее преследовали. Господь наконец смилостивился над ней!
      На обратном пути они остановились у домика, где давили яблоки на сидр, и разделили кубок пенистого напитка. Сидр оказался очень крепким, и когда Саммер пошатнулась, делая вид, что совсем пьяна, Рурк предложил донести ее. Саммер, смеясь, покачала головой:
      – Ты не представляешь, какой разразится скандал! Супружеская любовь давно вышла из моды! Жены и мужья должны быть совершенно равнодушны друг к другу! Лучше уж тебе заранее выбрать даму, за которой станешь ухаживать. Как насчет прелестной леди Каслмейн?
      – Она не леди, – отрезал Рурк. – Мало того, что, на мой вкус, чересчур пышна, так к тому же еще и плодовита, как кошка. Стоит нашему доброму Карлу бросить кюлоты на постель, как она уже с брюхом!
      Первой, кого они увидели, войдя в дом, была Барбара, стоявшая в дальнем углу зала. Саммер невольно расхохоталась, но Рурк невозмутимо продолжал, правда, понизив голос:
      – Кроме того, она…
      Саммер, поспешно ударив мужа веером по пальцам, прошипела:
      – Рурк, немедленно замолчи, она идет сюда!
      Барбара Каслмейн и в самом деле величественно подплыла к новобрачным. Сегодня на ней был модест винного цвета, в тон ее темно-рыжим волосам. В разрез юбки выглядывала золотистая ткань фрипона. Рукава были украшены бесчисленными бантами того же цвета. На шее и в ушах сверкали золотистые топазы.
      – Хелфорд, – промурлыкала она, – представьте меня вашей даме!
      Фаворитка ревниво оглядела незнакомку. Какое странное, смехотворно скромное платье! Но рубины… рубины явно не из дешевых! Интересно, откуда взялась эта барышня и где раздобыла такое богатство?
      – Миледи Каслмейн, – учтиво поклонившись, объявил Рурк, – рад познакомить вас с моей женой леди Саммер Сент-Кэтрин Хелфорд.
      Глаза Барбары хищно блеснули.
      – Рурк Хелфорд – примерный супруг? С каких это пор?
      – Со вчерашнего вечера, – признался он. Саммер, покраснев, принялась лихорадочно обмахиваться веером.
      «Значит, маленькой голубке только что ощипали перышки, – подумала Барбара. – Посмотрим, что будет дальше!»
      – Насколько я поняла, у нас немало общего! Например, любовь к драгоценностям, не говоря уже о том, что мы отдаем предпочтение одним и тем же мужчинам! – коварно улыбнувшись, обратилась она к новобрачной. – Я бы не прочь сыграть с вами в триктрак после ужина. Надеюсь, вы присоединитесь к нашей компании.
      Но тут к ним подошел Генри Джермин, и Барбара, взяв его под руку, удалилась.
      – Она намекала, что спала с тобой! – взорвалась Саммер.
      – Совершенно верно.
      – То есть как «совершенно верно»?
      – Именно намекала. Хотела разозлить тебя и, кажется, добилась своего. И к тому же успела сделать беднягу Джермина своим жеребчиком на время отсутствия Карла.
      – Ру, да перестань же!
      Она снова пустила в ход веер, но, немного оттаяв, успокоилась. По каким-то причинам Барбаре действительно хотелось вывести ее из себя. Ну уж нет, Саммер не попадется на удочку!
      – Что бы ты хотела увидеть? Дурацкое собрание старого оружия и доспехов в главном зале или роспись в галерее? Знаешь, там есть даже наши портреты, – серьезно сообщил Рурк.
      – Не может быть! Сейчас же покажи!
      Вскоре они оказались в длинной галерее, где каждая работа представляла собой сцену из Старого Завета.
      – А вот и ты, – невозмутимо объявил Рурк, показывая на Еву в райском саду. – Совсем как сегодня днем… обнаженная, с этакой круглой штукой в руках.
      – Но это яблоко! – негодующе возопила Саммер и тут же оглянулась посмотреть, не подслушивает ли кто любопытный. Нет, Рурк просто невыносим!
      Однако рядом никого не было, поэтому она мстительно указала на другую фреску, изображавшую Адама:
      – В таком случае это ты!
      – Ну уж нет! Столь маленьким фиговым листком мне ни за что не прикрыть свое хозяйство!
      – С тех пор, как первая красавица Англии согласилась выйти за тебя замуж, ты раздулся от спеси и мнишь о себе Бог знает что! – съехидничала Саммер, на что Рурк незамедлительно ответил поцелуем.
      – Не смей меня целовать на людях! – охнула она, покраснев до корней волос.
      – Боюсь, единственное уединенное место в этом доме – наша постель, – поддразнил Рурк.
      Саммер, мгновенно отрезвев, тихо спросила:
      – Ты отведешь меня в часовню?
      Рурк молча кивнул.
      Часовня была маленькой, но необычайно красивой. Там даже имелась усыпальница, воздвигнутая в память о сэре Джордже Гренвиле, уплывшем в Индию в составе экспедиции сэра Фрэнсиса Дрейка.
      Рурк всматривался в точеный профиль стоявшей на коленях и погруженной в молитву жены. Вдруг плечи ее опустились, руки судорожно сжались, и Рурк невольно встревожился. Что так могло ее опечалить?
      Но Саммер, ничего не замечая, истово молила святого Иуду:
      – О святой Иуда, апостол и мученик, славный своими добродетелями чудотворец, родич сына Господня Иисуса, ходатай за всех угнетенных и защитник обиженных, взываю к тебе сердцем и душой и смиренно прошу помочь моему брату Спенсеру. Сделай так, чтобы супруг мой из любви ко мне позаботился о судьбе Роузленда и освободил моего брата из темницы.
      – Дорогая, – пробормотал наконец Рурк.
      Саммер открыла глаза и поднялась, взволнованно вглядываясь в смуглое лицо мужа.
      – Пока мы здесь одни, я хочу обменяться брачными обетами.
      Саммер вздрогнула от неожиданности.
      – Какая чудесная мысль! Ты настоящий романтик, милый!
      Они встали лицом друг к другу и взялись за руки.
      – Я, Рурк, беру тебя, Саммер, в жены, чтобы делить с тобой бедность и богатство, невзгоды и радости, здоровье и болезни… Обязуюсь беречь тебя и лелеять, пока смерть не разлучит нас, и приношу тебе клятву вечной верности.
      В его голосе звучало столько искреннего волнения, что у Саммер перехватило горло. Она хрипло повторила обеты, дав слово любить, почитать и слушаться мужа, и поблагодарила Святого Иуду, по всей видимости, ответившего на ее молитвы.

      Рурк по-хозяйски обнял жену за талию и вывел ее из часовни. Супруги направились в парадную столовую, где уже были накрыты столы. Здесь горели сотни свечей. Веселые огоньки играли в хрустальных бокалах и тяжелых серебряных приборах с гербом Гренвилов.
      При виде всей этой роскоши Саммер испуганно сжалась. Она совсем не умеет вести себя за столом! Что же теперь будет?! Оказывается, Рурк не лгал, рассказывая о том, что в этом доме каждому гостю прислуживают два лакея. Вероятно, слуги разбираются в этикете куда лучше, чем она!
      Рурк предпочел сесть рядом с четой Арунделлов из Пенденнис-Касл, и Саммер внимательно прислушивалась к их беседе. Всякая тревога по поводу хороших манер мгновенно улетучилась, едва она поняла, что Рурк и Джон Арунделл собираются принимать короля со свитой.
      – Карл, несомненно, пожелает навестить знакомые места и обязательно отправится в Пенденнис-Касл, поэтому я предлагаю устроить развлечения для придворных в Хелфорд-Холле. На все уйдет не больше двух дней, поскольку его величество должен на следующей неделе быть в Портсмуте, чтобы встретить королеву Генриетту-Марию и Минетт, – оживленно сообщил Рурк Джону.
      Жена Арунделла благодарно улыбнулась Рурку:
      – Крайне благородно с вашей стороны, Хелфорд. Должна признаться, я теряюсь, когда приходится чем-то занимать этих городских модников. Куда нам, простым сельским жителям, до их прихотей! Сами не знают, что потребовать!
      Заметив испуганное личико жены, Рурк под прикрытием камчатой скатерти ободряюще сжал ее холодные пальчики:
      – Не беспокойся, любимая. Мы велим подать вина, расставим карточные столики, и пусть каждый забавляется, как хочет. Кроме того, сомневаюсь, что они все захотят приехать.
      Но Саммер ничуть не успокоилась.
      – Представляешь, – продолжал Рурк, – отец Джона, полковник Арунделл, выдержал пятимесячную осаду войск Кромвеля. И сдался лишь потому, что защитники Пенденнис-Касл умирали с голоду. Истощенный гарнизон под восторженные крики врагов вышел из замка, не сдав оружия. Что такое два дня по сравнению с этим подвигом!
      Джон Арунделл скромно улыбнулся.
      – Думаю, все мы можем похвастаться отцами-героями, верными долгу и королю, – заметил он, покачивая головой.
      Ужин был настолько обильным, что Саммер не знала названий половины всех блюд и стеснялась брать помногу на случай, если ей что-то придется не по вкусу. Однако один кулинарный шедевр сменялся другим, и вскоре Саммер так насытилась, что больше не смогла проглотить ни кусочка.
      Сидевшие в углу музыканты услаждали слух гостей нежными мелодиями, а слуги предупреждали их малейшее желание.
      Прошло не менее двух часов, прежде чем хозяева поднялись из-за стола и пригласили собравшихся в гостиную, где уже было все приготовлено для игры в карты. Вскоре столики ломились под тяжестью золотых монет.
      Рурк передал жене кошелек с деньгами, еще раз сжал ее руку и попросил остаться с дамами, а сам вместе с Джеком и Банни Гренвилами увлекся игрой в кости. Через несколько минут, однако, все смешалось. Игроки переходили от одного стола к другому, чтобы попытать счастья в вист, ломбер или триктрак. Каждый раз, когда партнером Саммер оказывался джентльмен, ей неизменно предлагали заплатить за нее проигрыш или сделать ставку. Приходилось только удивляться, с какой царственной небрежностью мужчины проматывали целые состояния.
      Наконец Саммер очутилась в компании с Барбарой Палмер, графиней Шрусбери и леди Энн Карнеги, которая при ближайшем рассмотрении оказалась молодой, смазливой, но раскрашенной, как кукла, женщиной. Барбара слыла дамой азартной, привыкшей рисковать, и обычно проигрывалась в пух и прах.
      – Клянусь Богом, мне чертовски надоела эта глухомань! Не могу дождаться, когда вновь окажусь в Англии! – зевая, пожаловалась Барбара.
      Уязвленная до глубины души, Саммер резко ответила:
      – Кажется, вы забыли, леди Каслмейн, что Корнуолл – тоже Англия! И притом единственное графство, оставшееся верным его величеству!
      – Подумаешь! Все это было давным-давно, но здесь по-прежнему остается главной темой для беседы! Леди Энн, какие на вас прелестные сапфиры! Почему бы нам не сыграть на драгоценности, чтобы немного рассеяться? Все деньги да деньги! Ужасно наскучило!
      Графиня Шрусбери поняла, что приятельницу ничуть не интересуют сапфиры. Нет, она решила заполучить рубины леди Хелфорд! Барбара страстно любила эти камни и собрала целую коллекцию. Теперь у нее буквально чесались руки от нетерпения завладеть великолепным убором Саммер.
      Вскоре Барбаре стало невероятно везти. Но Саммер решила, что чванливой фаворитке не видать ее рубинов. Вспомнив уроки отца, она принялась безбожно плутовать. Барбара не смела обвинить соседку в мошенничестве, поскольку у самой рыльце было в пушку. Просто невинная новобрачная оказалась куда более ловким шулером, чем она сама!
      Уже через час к Саммер перешли топазовое колье Барбары, сапфиры Энн и жемчуга графини. Но из троих проигравших одна леди Карнеги искренне переживала потерю:
      – Иисусе, что я скажу лорду Карнеги, когда тот спросит, где мои украшения?
      – Знаете, я неплохо отношусь к мужчинам, но мужья – это дело иное! – фыркнула Барбара. – А что обычно говорим все мы в таких случаях? Объясните, что вас ограбили.
      – Такое часто бывает… он, пожалуй, поверит, – облегченно вздохнула леди Карнеги.
      – Вы были в Ньюгейте, когда судили Джентльмена Джексона, знаменитого разбойника? – осведомилась Барбара. – Клянусь, в зале яблоку негде было упасть. Поверите, давно я так не развлекалась! Немало знатных леди старались подкупить тюремщика, чтобы провести ночку с красавчиком!
      – Неужели? Может, и мне стоило попробовать, – хрипло расхохоталась графиня. – Настоящих выносливых жеребцов, которые могли бы как следует ублажить женщину, не так уж много! Кстати, как тот человек-змея из цирка, дорогая? – обратилась она к Барбаре.
      – Да замолчи же, Анна! Он вовсе не акробат, а канатоходец! – прошипела Барбара и тут же постаралась сменить тему: – Кстати, знаете, что произошло, когда герцога и герцогиню Мазарини остановили на большой дороге? Проклятый грабитель поволок даму в кусты, а потом имел наглость облегчить кошелек герцога на пятьдесят золотых, сказав, что принужден был выполнять его нудные обязанности!
      Анна-Мария Шрусбери снова захохотала на всю комнату:
      – Прекрати, Барбара, или я умру от смеха!
      К веселой компании подошли Рурк вместе с Джеком Гренвилом.
      – Ну и повезло же тебе, Рурк! – прошептал Джек. – В сравнении с ней все женщины кажутся потасканными уродинами.
      Остановившись за стулом жены, Рурк сжал ее плечи:
      – Часы пробили полночь, дорогая.
      – Боже, да в Лондоне в это время все только начинается. И если надоели карты, мы танцуем до утра, – бросила Барбара.
      – Вы забываете, леди Каслмейн, у них медовый месяц, – ухмыльнулся Джек, довольный тем, что может уязвить фаворитку. Барбара была не слишком обрадована тем, что ему даровали графский титул.
      – К тому же, – продолжал он, – если леди Хелфорд так же хороша в постели, как за карточным столом, Рурку можно позавидовать.
      Рурк сжал зубы, раздраженный неуместной репликой приятеля, но, как воспитанный человек, не позволил себе оскорбить хозяина колким ответом и просто поднял Саммер со стула, низко поклонился дамам и пожелал собравшимся спокойной ночи.
      У подножия лестницы Саммер заметила удрученную Энн Карнеги и, повинуясь внезапному порыву, вынула из ридикюля сапфиры и протянула их грубо размалеванной молодой женщине.
      – Не хотелось бы стать причиной раздоров между мужем и женой, – прошептала она. Леди Энн лишилась дара речи и благодарно уставилась на свою спасительницу. Саммер стало немного легче. Ей самой повезло с мужем, так что она и впрямь не желала, чтобы лорд Карнеги изводил допросами бедняжку.
      В спальне уже ждали камердинер и горничная. Саммер хотела немедленно их отпустить, но Рурк долго наставлял слугу относительно того, какую одежду надо приготовить на завтра, поэтому ей пришлось последовать его примеру и приказать горничной привести в порядок уличный костюм из кремового бархата, отделанный черной тесьмой. К нему полагались шляпа с пышным черным страусовым пером и меховая муфта. Ей не хотелось брать маску на длинной ручке, как было принято в Лондоне.
      Рурк велел сложить в дорожную суму парик и мантию магистрата. Налив себе и жене белого рейнского вина, он с плохо скрытым нетерпением стал ждать, пока лакей выполнит приказ. Когда горничная начала вынимать шпильки из волос Саммер, Рурк сказал, что все сделает сам, и позволил девушке удалиться. Камердинер поставил дорожную суму у двери, и Рурк, улыбнувшись, сунул ему в руку две золотые монеты.
      – Можете идти, – обронил он и повернулся к жене. К этому времени в Саммер проснулась совесть. Не много ли она требует от мужа?
      – Ру, совсем ни к чему завтра ехать в Плимут, если тебе хочется побыть здесь, со своими друзьями. Я сыта роскошью по горло.
      – Завтра я должен быть в Лонсестон-Касл на заседании суда. В тамошней городской тюрьме содержится несколько опасных преступников. Если хочешь, можешь посмотреть, как я буду выносить приговоры. А оттуда всего полчаса по реке Тамар до Плимута.
      Осушив бокал, Рурк подошел к жене.
      – Таких красавиц, как ты, еще не рождала земля.
      Он слегка коснулся губами полуоткрытых губ Саммер.
      – Ты великодушно исполняла все мои желания, – пробормотал Рурк, вынимая шпильки, так, что шелковистая копна рассыпалась по его рукам, – поэтому справедливо, чтобы я исполнил твои.
      Саммер вздохнула:
      – Кажется, у меня уже все есть.
      Она откинула голову, словно приглашая Рурка насладиться сладостью своей бархатистой кожи. Рурк никогда не испытывал такого безумного вожделения, как в эту минуту. Поспешно сбросив одежду, он снял платье с Саммер и уткнулся лицом в благоухающие груди. Пальцы запутались в шнуровке корсета. Наконец, почти сорвав проклятый баск, Рурк уложил Саммер на кровать. Теперь на ней были только рубины и тонкие чулки с подвязками.
      – Пусть остаются, ведь та пара так и лежит в моем кармане, – глухо пробормотал Рурк, алчно оглядывая ее. – Ты выглядишь настоящей языческой королевой в этих драгоценностях.
      Саммер и вправду была неотразимо прелестна в этот миг. Его ненасытные губы прижимались к самым чувствительным местечкам ее тела, и кожа Саммер горела, как обожженная, хотя ее самое сотрясал озноб.
      Рурк долго ласкал ее груди, терзая языком пылающие соски, вбирая в рот розовые вершинки. Потом его язык скользнул в ямку пупка. Осыпав поцелуями ее ноги, он проложил дорожку к обнаженным бедрам и набухшему холмику. Губы теребили черное облачко волос.
      – Ру! – протестующе вскрикнула Саммер. Муж приподнялся, навис над ней и снова испробовал вкус ее губок. Сердце Саммер покатилось куда-то, когда огненный меч пронзил ее. Не помня себя от восторга, она прижалась к мужу и принялась лихорадочно гладить его по спине, упругим ягодицам и, припав к маленьким плоским соскам, стала посасывать, пока они не превратились в крохотные бугорки.
      Неутоленное желание неотступно терзало Рурка. В крови кипел яд возбуждения. Несмотря на то что Саммер достигла пика наслаждения, он неумолимо вонзался в нее, не слыша просьб остановиться. И чудо наконец свершилось – Саммер вновь застонала и начала выгибаться. Теперь она умоляла его продолжать. Рурк шептал неприличные, ласковые, нежные словечки, и Саммер возбуждалась все сильнее. Огромные ладони приподняли ее бедра навстречу безжалостным выпадам, и Саммер, вскрикнув, провалилась в благословенное забытье.
      Рурк прижался разгоряченной плотью к ее пульсирующему, невыносимо чувствительному бутону, и Саммер вжалась в перину, пытаясь ускользнуть от его иссушающих ласк. Но что-то в самых ее глубинах проснулось и расцвело, словно огненный гибискус разворачивал лепестки. Рурк неожиданно вышел из нее, выгнулся огромным луком и снова заполнил опустевший грот, исторгнув в него любовную лаву и выкрикнув имя жены.
      Больше ей не о чем было просить небеса. Быть рядом, всегда делить с ним ложе – это ли не счастье?
      Медленно, нехотя она вернулась на землю с заоблачных вершин. Теперь Саммер понимала, о каком идеальном любовнике говорила графиня Шрусбери.
 
      Карета остановилась в квадратном дворе замка Лонсестон, и Рурк помог Саммер спуститься на землю. Крепость была выстроена в двенадцатом веке. Во время гражданской войны здесь были расквартированы королевские войска, и с тех пор замок раза четыре менял хозяев.
      – Это место прозвали замком смерти – почти никто из заключенных не выдержал грязи, голода и холода здешней тюрьмы. Мерли как мухи, – мрачно пояснил Рурк, словно одолеваемый тяжкими воспоминаниями, хотя, по подсчетам Саммер, ему было не больше пятнадцати, когда войска Кромвеля вытеснили Стюартов из Корнуолла.
      Городок Лонсестон был расположен у подножия двух высоких холмов – Сент-Томас и Сент-Стефен. Только сейчас Саммер поняла, почему это место называют воротами Англии.
      Чуть подальше возвышались грозные замковые укрепления. Оглядев квадратные башни и зубчатые парапеты, Саммер зябко повела плечами. Ей действительно стало не по себе. Поросшие зеленым мхом камни, из которых был сложен замок, придавали ему поистине зловещий вид.
      К ее удивлению, во дворе собралось много народа: вероятно, горожанам хотелось своими глазами увидеть, как вершит суд новый магистрат. Перед тем как покинуть Саммер, Рурк приподнял ее подбородок и заглянул в глаза.
      – Это залихватское страусовое перо придает тебе такой соблазнительный вид, что я едва удерживаюсь, чтобы не зацеловать тебя на глазах у всех.
      Саммер поспешно отступила, прекрасно зная, что он не задумываясь исполнит свое обещание. Но когда Рурк поднялся на возвышение, она едва узнала его в мантии и парике. Вскоре перед судьями предстали заключенные. Всего их было двадцать пять, но один, рослый, с красной одутловатой физиономией, резко выделялся из толпы. И одет он был куда лучше других: камзол его, хотя и грязный, явно был сшит модным портным из дорогой ткани. Остальные показались Саммер на одно лицо – худые, оборванные, с бегающими глазками, словом, из тех, кому лучше не попадаться на темной улочке. Саммер сама не могла объяснить, отчего испытывает к ним такое отвращение, и лишь услышав, в чем их обвиняют, все поняла. Подлые мародеры направляли суда на скалы, чтобы поживиться добычей.
      Толстяк оказался Уильямом Годолфином, владельцем нескольких рудников. Свидетели показали, что после каждого преступления негодяи прятались в шахтах и выходили на поверхность лишь для того, чтобы затопить очередной корабль. Однако ни у кого не хватило смелости обвинить Годолфина, хотя при обыске у него обнаружили грузы с затонувших кораблей на десять тысяч фунтов.
      Рурк угрюмо заслушивал все показания. Лицо его потемнело, когда речь зашла о том, как расправлялись преступники с пассажирами и членами команды, пытавшимися спастись. Им не давали выйти из воды, попросту побивая камнями, не щадя ни женщин, ни детей, а трупы потом уносил прилив.
      Вне себя от ярости, Рурк с силой ударил по столу молотком и приказал судебному приставу:
      – Бейлиф, немедленно удалите со двора дам и ребятишек, прежде чем новый свидетель принесет присягу.
      Саммер трясло как в лихорадке. В памяти снова всплыли ужасные картины той ночи в Лизед-пойнт, и сердце сжалось от сочувствия к мужу. Да, нелегкое поручение дал ему король!
      Она подошла к краю парапета и залюбовалась извилистой лентой реки Тамар, почти отделявшей треугольник земли, названной Корнуолл, от всей страны. Вдали, как два суровых стража, возвышались скалы Торс-оф-Дартмур, стоявшие здесь с сотворения мира. Унылые, пустынные места, где бродят лишь стада диких пони да отары овец и раздается назойливое воронье карканье да уханье канюков. И все же первобытная красота болот и перелесков трогала душу. Саммер прикрыла глаза, и в тот же миг у нее словно выросли крылья. Она почувствовала себя свободной, недосягаемой для мирских забот, вольно парящей птицей.
      Но при этом совершенно не заметила, что небо затянули черные тучи, и очнулась, только когда первые капли дождя тяжело ударили о землю. Быстро добежав до кареты, она спросила дремлющего на козлах кучера:
      – Нет ли здесь какого-нибудь постоялого двора почище, где можно было бы переждать, пока лорд Хелфорд освободится?
      Кучер с готовностью кивнул, но тут же испуганно замахал руками, опасаясь гнева хозяина. Ему наверняка не поздоровится, если лорд Хелфорд узнает, что госпожа провела день в столь низком обществе! Однако Саммер настаивала, и ему волей-неволей пришлось подчиниться. Они добрались до «Уайт харт», гостиницы, где обычно останавливались почтовые дилижансы, и Саммер заказала самый простой обед, те блюда, которые любила больше всего. Вскоре принесли горячий сидр с пряностями и корнуолльские пирожки. Сначала кучер стеснялся есть за одним столом с хозяйкой, но вскоре освоился, и оба уютно устроились у огня.
      Рурк появился только к концу дня и выглядел таким хмурым и грозным, что Саммер не посмела обратиться к нему с расспросами. Осушив большую кружку сидра, он немного успокоился и даже улыбнулся жене:
      – Прости, что не отвез тебя в Плимут, как обещал.
      – Ничего страшного, Рурк, это не имеет значения, – заверила она.
      – Имеет, и огромное. Допивай и бери свою муфту – еще есть время доплыть на барке до Плимут-Саунд. Там мы переночуем и к вечеру вернемся в Стоув.
      Он велел кучеру поставить лошадей в стойло, а самому остаться в «Уайт харт» и повел жену к выходу.
      – Но у меня с собой ничего нет! В чем я буду спать? – нерешительно запротестовала она. Рурк наконец чуть повеселел.
      – А кружевные чулки? А рубины? Разве этого мало? – усмехнулся он. И Саммер весело рассмеялась, счастливая тем, что сумела привести мужа в хорошее настроение.

      Они молча стояли у поручня медленно поднимавшейся по течению барки. Рурк обнимал жену за талию, наслаждаясь минутами покоя. Саммер сняла модную широкополую шляпу, боясь, что ее сорвет с головы, и позволила ветру спутать и разметать волосы. Она даже потянулась к ленте, стянувшей косу Рурка, но тут же решила, что знатному лорду не подобает пренебрегать приличиями.
      При виде огромной гавани Плимут-Саунд у нее захватило дух. Здесь покачивалось на якорях больше судов, чем в лондонском Пуле! Рурк взглядом знатока окинул корабли.
      – Вот это да! С чего бы? – пробормотал он себе под нос.
      – Ты о чем? – полюбопытствовала Саммер.
      – Там, правее, одно из судов, которые арендовала у меня Ост-Индская компания. Похоже, оно едва добралось до порта!
      Он всмотрелся в большое двухмачтовое торговое судно, борта которого щетинились пушками. «Золотая богиня» пришвартовалась между двух кораблей королевского флота. Рурк приказал шкиперу подойти поближе и, приставив к губам сложенные ковшиком ладони, окликнул:
      – Эй, на палубе!
      И Саммер, сама не зная как, оказалась на веревочном трапе. Сразу несколько рук протянулось, чтобы поднять ее на борт. Капитан Хардкасл, могучий гигант с клочковатой каштановой бородой и мохнатыми бровями, нависавшими над светло-голубыми искрившимися глазами, низко поклонился даме.
      – Что случилось? – встревоженно осведомился Рурк.
      – Да все эти чертовы голландцы, прошу прощения, мадам, – выпалил Хардкасл. – Мы шли караваном из трех судов, чтобы не напороться поодиночке на пиратов, и если бы не проклятые голландцы, еще раз прошу прощения, миледи, благополучно добрались бы до Лондона. Но они охотились за нами с самой Явы.
      – Однако так и не поймали! – ухмыльнулся Рурк.
      – Руки коротки! Извините, не при мадам будь сказано, но эти наглые ублюдки гнались за нами до островов Силли! Посмели зайти в английские воды! Подумать только, не побоялись… в наши воды! И к тому же имеют нахальство величать себя повелителями южных морей! – прорычал взбешенный капитан.
      – Что же, пусть они проделали дыру в борту, но не захватили груз! – весело заметил Рурк.
      – Зато мерзавцы потопили один из кораблей Ост-Индской компании! Правда, удалось спасти почти всю команду и пересадить на судно, идущее в Лондон.
      – Поганые твари! – эхом отозвался Рурк. – Не понимаю, какого черта мы не объявим им войну… рано или поздно все равно этим кончится!
      – Война или не война, а тот алчный голландец, который посмел сунуться на Силли, уже лежит на дне морском.
      – Вы его потопили? – оживился Рурк.
      – Туда ему и дорога, – кивнул капитан.
      – Молодцы! Король сейчас в Плимуте, и я обязательно расскажу ему обо всем. Но посмотрим, что вы привезли, – сказал Рурк и, взяв жену за руку, спустился в трюм. Воздух здесь был пропитан тяжелым ароматом специй.
      – Что это? Какой странный запах! – удивилась Саммер.
      – У меня самого давно нюх отшибло, – пожаловался капитан, – но говорят, сильнее всего пахнут мускатный орех и гвоздика.
      Рурк жадно втянул воздух.
      – По-моему, корица и ладан… и как это называется… камфора, что ли?
      – Здесь все, что душе угодно, – перец, мускатный цвет, алоэ, чай, – перечислил капитан.
      – О, как чудесно! Нельзя ли и мне немного? – попросила Саммер.
      – Велите отсыпать моей жене всего понемногу, – приказал Рурк.
      – О, я имела в виду только чай! – запротестовала Саммер. Рурк довольно ухмыльнулся, радуясь, что может одарить ее всеми богатствами Индии и Китая.
      – Это пустяки, дорогая. Погоди, вот увидишь рулоны шелков и камки. Капитан, у вас есть модные ткани?
      Хардкасл, заговорщически подмигнув, повел их в кладовую. Саммер не поверила своим глазам. Тут стояли сундуки, полные мантуо – платьев с разрезом спереди, из которого выглядывала узорчатая ткань нижней юбки. Другие сундуки были набиты тончайшими неглиже из индийского хлопка, расшитыми жемчугом и хрустальными бусинками. Рурк разрешил ей выбирать самой, и она после долгих раздумий отложила бирюзовое мантуо и светло-зеленую нижнюю юбку, вышитую серебряной нитью.
      Рурк добавил к ним еще одно платье цвета дыни. Саммер никогда не видела дыни, но цвет больше всего напоминал рассветное солнце. Кроме того, муж бросил ей охапку неглиже, прежде чем потянуть за собой к другому трюму, где лежали сотни рулонов ткани. Саммер восхищенно вздохнула. Чего только здесь не было! И все материи такие тонкие, что страшно дотронуться!
      Но Рурк расстелил по полу отрезы всех цветов радуги. Больше всего Саммер пришлись по душе тончайшая светло-розовая шелковая камка и пламенеющая шуршащая тафта.
      – И еще это, – объявил Рурк, показав на рулон золотой парчи.
      Саммер залюбовалась узорами на набивных индийских ситцах и коленкорах. Какое разнообразие! Цветы, птицы, порхающие среди бамбука, деревья и травы… Из этого выйдут превосходные занавески и гардины!
      Представив, как бы это выглядело в обновленном Роузленде, она вздохнула и постаралась отложить на будущее все грандиозные планы.
      – У меня есть плетеные стулья, лакированные шкафчики и другая мебель, – предложил капитан Хардкасл. Рурк покачал головой:
      – Этим хламом забиты все чердаки в Хелфорд-Холле.
      – О, Ру, можно мне потом все посмотреть?
      – Это твой дом, дорогая.
      Уже на закате они добрались до берега. Понадобилось трое матросов, чтобы донести все сокровища, добытые Саммер из трюмов «Золотой богини». Наконец все было благополучно сложено в «Шип инн», где остановились лорд и леди Хелфорд, и не успел слуга принести им плотный ужин, как появился офицер с посланием для лорда Хелфорда. Тот наспех пробежал глазами записку.
      – Это от короля. Он просит меня прийти, – расстроенно сообщил Рурк, которому вовсе не хотелось покидать свою молодую жену.
      – Где он? – встревожилась Саммер, испугавшись, что его величество пребывает в соседней комнате и может в любую минуту войти.
      – Он вместе с Бакингемом и Лодердейлом на борту «Королевского дуба», – нерешительно пояснил Рурк, явно не зная, как поступить.
      – Ты должен пойти, – уговаривала его Саммер. – Пожалуйста, не считай меня беспомощным никчемным созданием, которое нельзя ни на час оставить одну.
      – Прости, дорогая, боюсь, тебя ждет беспокойная жизнь с таким мужем! Я пришлю тебе служанку, – вздохнул Рурк. – Не жди меня, ложись спать.
      Несмотря на все уверения Саммер, на душе у нее было пусто и тоскливо. Она ужасно тосковала по мужу. Ей хотелось, чтобы он сам раздел ее, любуясь ее красотой, поминутно целуя в губы. И хотя понимала, что ведет себя глупо и по-детски, ничего не могла с собой поделать.
      Оглядев комнату, заваленную свидетельствами его любви, Саммер немного утешилась. Но все равно постель без него такая огромная и холодная!
      Раздевшись, она скользнула под простыню. Груди нестерпимо ныли. И еще одна мысль не давала покоя. Вскоре ей придется развлекать короля и придворных!
      Саммер затрясло от страха. Сможет ли она достойно выдержать это испытание? Вчера Рурк пожал плечами и посмеялся, считая, что нет ничего проще. Но выносить общество чванливых аристократов, да еще постоянно думать при этом о томящемся в тюрьме Спайдере… Нет, пожалуй, это уже чересчур!
      Наконец она свернулась клубочком, сжала груди, чтобы избавиться от тянущей боли, и незаметно для себя заснула. Она так и не услышала, когда вернулся Рурк, и, открыв глаза, обнаружила, что ее голова лежит на груди мужа. Какое счастье! Он рядом! Он пришел!
      Осторожно приподняв ресницы в надежде хорошенько рассмотреть лицо спящего мужа, она увидела, что глаза его открыты, а во взгляде столько любви, что все страхи и сомнения растаяли, как мартовский снег.
      Уложив Саммер на подушки, он веером раскинул на белом полотне ее черные пряди и провел костяшками пальцев по ее щекам, горлу, плечам с такой нежностью, что она едва не заплакала.
      Рурк губами осушил слезу и чуть дотронулся до ее розового ротика. Саммер беспомощно застонала, всем своим существом предвкушая новые ласки, и, посмотрев на мужа сквозь полуопущенные ресницы, обвела кончиком пальца его губы. Он поцеловал ее руку с таким благоговением, что у девушки перехватило дыхание. В эту минуту она была готова умереть от любви.
      Рурк бережно припал к ее грудям, точно к драгоценным чашам китайского фарфора.
      – Я так тебя люблю, – прошептал он. – Милая, дорогая, сердце мое, отдайся мне.
      И она подобно цветку, развернувшему лепестки под благодатным солнцем, развела бедра и приняла его в себя. До сих пор она не знала, что любовь может быть такой мучительно-нежной. Он не отрывал губ от ее припухшего и покрасневшего рта. Оба словно парили на легких облачках, беспечные, невесомые, преисполненные неземной любовью. И когда они слились в экстазе, тихий крик Саммер подарил Рурку новое наслаждение.
      Он снова обнял Саммер и принялся укачивать ее, как ребенка.
      – Мне несказанно повезло, что я тебя встретил, – прошептал он и, сгорая от желания показать ей свою любовь, решил, что пока она будет у модистки, пойдет к ювелирам и накупит ей драгоценностей. – Отвези отрезы к портнихе, дорогая, и закажи платья. И скажи, чтобы их переправили в Хелфорд-Холл, когда будут готовы.
      – Наверное, стоит отнести и мантуо, которые ты мне подарил, чтобы они смогли их ушить по моей фигуре. Все дамы в Стоуве умрут от зависти.
      Рурк встал с постели, и, глядя на его великолепное тело, она поняла, что и без того нажила себе немало завистниц.
      – Знаешь, как ни удивительно, все эти восточные платья вошли в моду только потому, что королева Екатерина родом из Португалии. Бомбей – часть ее приданого.
      – И что тут удивительного, Ру? – недоуменно подняла брови девушка.
      – О, я все забываю, что ты не жила при дворе, любимая. Женщины иногда бывают такими жестокими сучками. Все до единой покатывались со смеху, когда бедняжка Екатерина впервые показалась на людях в старомодных фартингейлах, – пояснил Рурк.
      – Мода сама по себе жестокая тварь! Чем труднее достать тот или иной предмет туалета, чем он дороже, тем вожделеннее, – покачала головой Саммер.
      Рурк насмешливо усмехнулся.
      – Сейчас ты кажешься пожившей, умудренной жизнью старухой, милая… поверь, это так на тебя не похоже, – бросил он, направляясь в соседнюю комнату. Саммер закусила губу. Надо держать себя в руках и никогда не произносить при муже бранных слов. Она не должна казаться опытной и циничной. Лорд Хелфорд брал в жены хорошо воспитанную, приличную девушку. Он обожал в ней ее невинность и, если захочет иметь искушенную жену, развратит ее сам.

* * *

      Лавка самой известной модистки Плимута находилась на городской площади, так что Саммер не пришлось далеко идти. Лорд Хелфорд о чем-то пошептался с изящной француженкой, бросившей родину ради Англии, где дамы буквально рвали из рук все французские товары. Рурк сказал мадам Мартин, что заплатит вдвойне за любое платье, изготовленное к сегодняшнему вечеру, и женщина, разумеется, решила вытянуть из него как можно больше.
      Рядом с Саммер вскоре выросла гора покупок. Она приобрела дневные наряды, кружевные корсажи, нижние юбки, кринолины, платья с модным шлейфом и, конечно, к каждому туалету требовалось подобрать туфли, чулки, белье, шляпы, муфты и маски в тон.
      Мадам Мартин предложила ей легкий завтрак, и Саммер с аппетитом съела бутерброды с крабами и огурцами в маленькой примерочной, пока швеи споро работали иглами.
      Немного погодя в лавке появились две дамы, и мадам Мартин, извинившись, поспешила их обслужить. Саммер навострила ушки и узнала, что модистку осчастливили своим посещением герцогиня Бакингем и графиня Лодердейл. Но тут до нее донеслись слова мадам Мартин:
      – Ах, ваша светлость, мне очень жаль, но эта золотая парча не продается. Она принадлежит леди Хелфорд.
      – Милочка, я герцогиня Бакингем. Цена для меня не имеет значения. Леди Как-бишь-ее подождет следующего корабля.
      – Да девушке и знать ничего не обязательно, – вмешалась Бесс Мейтленд, графиня Лодердейл. – Придумаете какую-нибудь сказочку, и будет с нее.
      Но тут из примерочной появилась Саммер в баске и чулках.
      – Леди Как-бишь-ее предпочитает сама распоряжаться своей собственностью, – гневно бросила она. Жена Бакингема судорожно вцепилась в парчу, словно никакая сила на земле не могла отнять у нее ткань. Она гневно прищурилась, став при этом еще уродливее.
      – Что это вы о себе воображаете? – презрительно фыркнула она.
      Саммер угрожающе надвинулась на герцогиню:
      – Я, мадам, владелица этого отреза, который вы так жадно прижали к тем пустым мешочкам, что гордо именуете грудью.
      Бесс Мейтленд, более чем щедро награжденная природой, что могли засвидетельствовать половина придворных джентльменов, громко расхохоталась. Лицо герцогини Бакингем вмиг побагровело.
      – Да знаете ли вы, кому грубите? – завизжала она.
      Тетушка Лил пересказала племяннице все придворные сплетни и упомянула, что Бакингему удалось сохранить земли и состояние только ценой женитьбы на дочери одного из генералов Кромвеля. И теперь Саммер, позабыв об осторожности, ударила наверняка:
      – Неужто передо мной сам Старый Нолл, сбежавший от дьявола, чтобы утащить меня в ад?
      Бесс Мейтленд буквально взвыла, хлопая себя по бедрам в приступе неуемного веселья. Леди Бакингем подняла отрез, точно собираясь ударить Саммер. Но та успела ухватиться за другой конец. В этот момент женщины удивительно напоминали собак, дерущихся из-за лакомой косточки.
      Неожиданно дверь лавки распахнулась, и на пороге появились четверо элегантно одетых джентльменов.
      – Ваше величество! – ахнула леди Бакингем и отпустила отрез. Саммер распростерлась на полу, не выпуская, однако, ткани.
      Король не мог отвести глаз от полуодетой соблазнительницы. Он тотчас устремился вперед, обогнав остальных:
      – Дражайшая леди Хелфорд, позвольте предложить вам руку вместе с моим сердцем, если захотите.
      – Спасибо, сир, – прошептала смущенная Саммер, сообразив, в какое неловкое положение попала.
      – Вижу, дамы, вы уже успели познакомиться, – сухо процедил Бакингем, но глаза его смеялись. Очевидно, он находил случившееся весьма забавным.
      Бесс Мейтленд многозначительно закатила глаза, а ее муж, похоже, больше всего сожалел о том, что опоздал стать свидетелем пикантной сцены. Мадам Мартин, казалось, была на грани обморока.
      Саммер попятилась назад и, прикрываясь рулоном парчи, поспешно скрылась в примерочной. Как ей теперь смотреть в глаза мужу?!
      – Дорогая, – окликнул Рурк, – мы приглашены сопровождать его величество в Стоув. – И с поклоном обратился к дамам: – Мой корабль только что прибыл из Индии. Почему бы вам, миледи, не выбрать себе модные ткани, пока мы дожидаемся леди Хелфорд?
      Король, удобно устроившись на резном диванчике, небрежным взмахом руки отпустил женщин:
      – Великолепное предложение, Хелфорд. Ну а я немного отдохну и получше познакомлюсь с новобрачной.
      Мадам Мартин дрожащими руками помогла Саммер натянуть кремовый с черным костюм.
      – Неужели это действительно его величество? – неверяще прошептала она. Из соседней комнаты донесся лениво-спокойный голос:
      – Нет-нет, конечно, я не король. Эти бездельники пытаются одурачить вас, мадам!
      Саммер торопливо зажала рот рукой, чтобы не прыснуть. Все это довольно смешно, но как ей показаться королю? Однако ничего не поделаешь, не может же она вечно прятаться!
      Схватив муфту и шляпу, она переступила порог. Большие карие глаза короля засияли улыбкой.
      – Впервые вижу вас одетой, мадам, – ничуть не стесняясь, произнес он, беззастенчиво напоминая о той ночи, когда Саммер предстала перед ним в одной ночной рубашке.
      – Сир, я… – краснея, пролепетала она и присела в глубоком реверансе. Король оценивающе оглядывал ее с головы до ног, совсем как тот поклонник, что настойчиво домогается расположения дамы.
      – Обещайте, что в узком кругу станете звать меня просто Карл.
      Несмотря на его ласковый тон, в словах прозвучали повелительные нотки.
      – Скажите, леди Саммер, вы вправду живете по соседству с Хелфордом, или этот негодяй все сочиняет?
      – Ничуть. Наши поместья действительно граничат, хотя мы сами познакомились только в Лондоне.
      Карл откровенно улыбался. Очевидно, новая леди Хелфорд пришлась ему по душе.
      – До сих пор не встречал ни одной женщины по имени Саммер, – задумчиво протянул он.
      – А я не знала ни одного мужчины по имени Рекс, – парировала она, кокетливо склонив набок головку.
      – Да леди к тому же еще и остроумна! И хотя вы не были официально представлены ко двору, знайте, в Сент-Джеймском дворце вы всегда желанная гостья.
      Он поцеловал ей руку и пригласил сесть рядом. Ошеломленная, Саммер молча повиновалась, так и не поверив до конца в реальность происходящего.
      – Вероятно, вы произвели фурор в Стоуве? Готов побиться об заклад, мужчины дрались за право танцевать с новобрачной!
      Король открыто флиртовал с ней, и Саммер почему-то это очень нравилось.
      – Прошлой ночью танцев не было, сир. Хозяева собираются дать бал-маскарад в вашу честь.
      – Я должен предостеречь вас относительно моих придворных. Танцы – это всего лишь предлог хоть на время увести от мужа красавицу жену и добиться свидания под самым носом у бедняги. Помните, большинство этих негодных повес долго жили при самых распутных европейских дворах.
      – О сир, думаю, вряд ли у меня будет повод волноваться. Все джентльмены, собравшиеся в Стоуве, – друзья Рурка.
      Король, очевидно, не ожидавший подобной наивности, опешил:
      – Маленькая невинная пташка! Проще всего заводить романы именно с женами друзей – это так удобно!
      – Да вы изволите шутить, сир! – рассмеялась молодая женщина.
      – Нет, милая, скорее это вы решили посмеяться над королем!
      Вздохнув, он ободряюще похлопал ее по руке:
      – Видимо, придется немного обождать, прежде чем вы растеряете некоторые иллюзии.
      Губы под тонкими усиками слегка скривились в улыбке, и Саммер поняла, что мужчина в этом человеке всегда будет брать верх над государственным деятелем.

      Королевская барка медленно плыла по реке Тамар. Его величество и Рурк стояли у борта и всю дорогу о чем-то тихо шептались. Бесс и Джон Мейтленд нежно держались за руки. В глаза бросалось почти комическое сходство супругов – оба ярко-рыжие, довольно толстые, дурно воспитанные, обладавшие, однако, грубоватым чувством юмора, что крайне забавляло короля. Между собой они говорили на столь неразборчивом шотландском диалекте, что посторонние не могли понять ни слова.
      Жена Бакингема Мэри страдала от морской болезни, и потому герцогу волей-неволей пришлось развлекать Саммер. Та до сих пор чувствовала себя неловко из-за утреннего происшествия.
      – Боюсь, вашей жене не понравится, что вы проводите время в моем обществе, ваша светлость.
      Несмотря на внешнее сходство с греческим божеством, Джордж Вильерс был наделен от природы язвительностью и разящим остроумием, от которого частенько страдали не только окружающие, но и его не слишком умная супруга.
      – Что же, вы всегда можете так же честно сказать, что, в свою очередь, не желаете иметь с ней ничего общего. По крайней мере я ее видеть не могу. Хотя мы как-то сосуществуем, но, кроме записи в церковной книге, нас ничто не связывает. Ни постель, ни общие интересы, ни даже взаимная симпатия.
      Саммер облегченно вздохнула. Она знала, что Бакингем – человек опасный и лучше иметь его союзником, чем врагом.
      Пристально оглядев ее, герцог заметил:
      – У вас очень необычное лицо… скорее экзотическое, нежели красивое. Могу с уверенностью сказать, что вы будете пользоваться оглушительным успехом при дворе. Кстати, берегитесь моей кузины Барбары: она непременно возненавидит вас с первого взгляда.
      – Король предупреждал меня насчет мужчин, но никогда не думала, что речь пойдет еще и о женщинах! – рассмеялась Саммер.
      Герцог надменно поднял брови.
      – Возможно, мы зря беспокоимся, ибо интуиция подсказывает мне, что вы с честью выйдете из словесного поединка с противником любого пола.
      – Иначе говоря, закаляюсь в битвах, – подсказала Саммер.
      – Совершенно верно. Однако отнюдь не ваша способность выжить в любых обстоятельствах интригует меня. Вас словно окутывает некая тайна, и я много дал бы, чтобы ее разгадать.
      Сердце Саммер учащенно забилось. Она вовсе не собиралась быть с Бакингемом на короткой ноге. Если он узнает о ней что-то компрометирующее, не задумываясь поведает об этом всему свету просто так, ради развлечения. Может, стоит притвориться дурочкой или пустышкой, чтобы сбить его со следа? Нет, он достаточно проницателен, чтобы раскусить любое притворство. Зато в ее силах было перевести разговор на тему, которая больше всего интересует Бакингема, – он сам.
      – Но мне кажется, что именно вы – человек загадочный, ваша светлость: недаром ходят слухи, что богаче и умнее джентльмена не сыскать во всей Англии. Готова признаться… – тут Саммер для пущего эффекта немного помолчала, – …что своими ушами слышала, будто вовсе не Барбара обладает истинным влиянием на его величество.
      Герцог сразу же попался на удочку, и с этой минуты леди Хелфорд не о чем было волноваться.
      Когда барка пристала у Лонсестона, Саммер с радостью увидела, что король пожелал сесть в их карету. Мейтлендам и Вильерсам пришлось нанять три экипажа, два из которых предназначались для багажа.
      В Стоув они прибыли только с наступлением темноты, и, поскольку хозяевам пришлось отложить ужин до приезда короля, гости встали из-за стола, когда было уже одиннадцать. В длинной галерее расставили карточные столы, и двадцать самых знатных придворных составили партию в вист. Ставки делались огромные, и вскоре в банке было уже не менее двадцати тысяч фунтов золотом. Повезло Джеку Гренвилу, и леди Каслмейн, мрачная как туча, поднялась и потащила Бакингема играть в триктрак вместе с Саммер, Элизабет Гамильтон и Энн Карнеги.
      – Не понимаю, – капризно бросила графиня Каслмейн, – почему Карл даровал Гренвилу титул одновременно со мной!
      – Неужели, дорогая кузина? Позвольте просветить вас на сей счет, – вмешался Бакингем. – Бевил, отец Джека, погиб в сражении при Ленсдауне, когда вел своих людей в битву. Джек, которому в ту пору едва исполнилось пятнадцать, вскочил на отцовского коня и ринулся в бой. Карл никогда не забывает своих верных слуг. – И, язвительно усмехнувшись, добавил: – Что же касается раздачи титулов, по всей видимости, монарх считает, что настоящие подвиги совершаются не только на поле брани, но и в постели.
      – Джордж, придержи язык! Или снова страдаешь от приступа французской болезни? Советую тебе по возвращении в Лондон обратиться к доктору Фрейзеру за ртутными пилюлями.
      Если Барбара думала смутить Бакингема своими откровениями, то ее ждало горькое разочарование – кузен оказался крепким орешком.
      – Не понимаю, откуда такая любовь к доктору Фрейзеру: когда он в последний раз избавил тебя от младенца, ты едва ли не месяц пролежала в постели.
      Барбара покраснела.
      – О, Джордж, брось свои дурацкие шуточки и сдавай карты! Я готова даже вернуться к висту, если пожелаешь.
      – Дорогая, смысл истинно умелой игры в том, чтобы заранее предугадать ходы противника. Ты вряд ли на это способна, так что лучше сыграть во что-нибудь простенькое.
      – В таком случае выбираю ломбер! Нам понадобится третий партнер. Не согласитесь ли, леди Хелфорд?
      Бакингем с едва заметным кивком подмигнул Саммер. Партия началась, и Барбара сразу же стала проигрывать. Мало того, она постоянно взвинчивала ставки, пока наконец в отчаянной попытке отыграться не поставила тысячу фунтов. Саммер уже хотела признаться, что ей не по карману такие расходы, но Бакингем сделал ей знак продолжать и так повел игру, что уже через полчаса кошелек леди Каслмейн стал легче на десять тысяч, три из которых перешли к раскрасневшейся от счастья леди Хелфорд. Но тут к столу подошел Карл, и одно его присутствие мигом привело Барбару в чувство.
      – Думаю, мне придется сжалиться над гостями и удалиться пораньше в опочивальню, – громко объявил король. – Я слышал, что на завтра назначен бал-маскарад с танцами, – продолжал он. – Дамы, вы должны хорошенько отдохнуть, потому что, клянусь, завтра кавалеры не дадут вам покоя, пока вы не протрете подошвы своих туфелек.
      При этом он не спускал взгляда с Саммер. Рурк, подойдя ближе, заметил, как алчно пожирает глазами король его жену.
      – Надеюсь, Хелфорд не будет столь надоедлив и ревнив, чтобы завладеть вашим вниманием на весь вечер?
      – Он наверняка позволит мне разделить с ним все милости вашего величества, – чуть улыбнулась Саммер.
      – Только через мой труп, – отрезал Рурк, явно не настроенный шутить.
      Едва они вышли из галереи, Саммер, уже не сдерживаясь, принялась зевать.
      – Ты устала, – посочувствовал Рурк.
      Она кивнула:
      – Будь мы дома, тебе пришлось нести меня в постель на руках.
      Рурк тотчас подхватил ее и понес по лестнице, полностью игнорируя ехидные и насмешливые реплики, долетавшие до него. Обхватив мужа за шею, Саммер прошептала:
      – Я такая тяжелая, потому что выиграла много золота.
      Рурк отпустил слуг, предупредив, что завтра утром они не понадобятся, сам раздел жену и уложил на шелковые простыни. Тонкая ночная рубашка так и осталась лежать в изножье кровати.
      И хотя он вот уже несколько часов мог думать лишь о той минуте, когда они останутся вдвоем и это великолепное тело забьется в судорогах сладостного забытья, с горечью понял, что у Саммер просто не хватит сил. Глаза ее сами собой закрывались.
      – Ничего, – пообещал Рурк, – зато завтра мы встанем очень поздно.
      – А не покажется ли это неприличным? – сонно пробормотала она.
      – Король продержит Барбару в постели до полудня, а остальные придворные обязаны последовать примеру его величества. Утром я возмещу все то, чего был лишен сегодня!
      Рурк пригладил ее растрепавшиеся локоны и поцеловал в висок.
      «Как можно вынести разлуку с ней?» – вздыхал он, вспоминая о новом поручении, данном ему королем.
      – Ру, – неожиданно спросила Саммер, – мы скоро вернемся домой?
      – Да, родная. Мне тоже не хочется видеть никого из посторонних. Возможно, нам удастся насладиться несколькими днями покоя, прежде чем вся эта толпа заполонит Хелфорд-Холл.
 
      На следующее утро Саммер проснулась очень рано и осторожно выскользнула из постели, чтобы не разбудить мужа. Разложив все его подарки и прелестные платья от мадам Мартин, она встала перед зеркалом и принялась по очереди прикладывать к себе каждое, пытаясь выбрать самое лучшее для вечернего бала. При виде изумительных ночных рубашек, она счастливо вздохнула и накинула прозрачное черное одеяние с разрезом спереди, которое завязывалось бантом под грудью. В этот момент послышался шелест простынь. Подумав, что Рурк проснулся, Саммер обернулась, но оказалось, что он просто сбросил во сне одеяло.
      Ей до сих пор так и не удалось как следует рассмотреть мужское тело, поэтому она подкралась поближе и встала на колени. Спящий, он выглядел моложе, возможно, потому что губы не были так плотно сжаты, а с лица исчезло обычно строгое, почти зловещее выражение. Плечи были такие широкие, что занимали почти всю кровать, а на шее переплетались веревки мышц.
      Пальцы Саммер скользнули по его густо заросшему волосами торсу, и она слегка вздрогнула, представив, как ее груди трутся о жесткие кудряшки. Соски под тонким шелком мгновенно отвердели. Его ноги… сильные и стройные, а между ними находится… величайшая тайна. Даже во сне его плоть была полувозбуждена, и Саммер решила, что в полной готовности она должна быть не менее восьми дюймов длиной и такой же толстой, как рукоять меча… великолепное оружие!
      Отросток мирно покоился на бедре, а под ним, в гнезде из темных волос, лежало нечто вроде двойных шариков. Что бы это могло быть?
      Но тут его естество внезапно вздрогнуло и поднялось, доставая Рурку почти до пупка. Саммер испуганно отпрянула, заметив, что муж не спит.
      – Черт! – выругался он. – Я хотел, чтобы ты подумала, будто я еще сплю. Мне так нравится, когда ты смотришь на меня, но больше нескольких минут не выдерживаю. Я так тебя хочу! – И, опалив ее страстным взглядом, прошептал: – Ты дивно хороша.
      Он ловко развязал ленты у жены под грудью и, распахнув черное неглиже, привлек ее к себе.
      Шелк темным облаком накрыл любовников. Саммер, оседлав ногу Рурка, игриво потерлась животом о напрягшуюся плоть. От него пахло кожей, морем, сандаловым деревом и еще чем-то непонятным, но определенно мужским.
      Прижимаясь к мужу, Саммер робко коснулась кончиком пальца пульсирующего отростка, на головке которого немедленно выступила прозрачная капля. Саммер неожиданно для себя слизнула ее. Глаза Рурка мгновенно вспыхнули.
      – Я хотела узнать, каков ты на вкус.
      – И каков же я на вкус? – прохрипел он.
      – Соленый.
      Рурк свирепо впился ей в губы и возбуждал ее языком, пока накал страсти не достиг высшей точки. Саммер неосознанно передвинулась так, что он заполнил ее до отказа, поставил на ней свое огненное тавро – знак владения. Едва он проник еще глубже, она невольно охнула, готовая поклясться, что с каждым разом его плоть становится все толще и длиннее.
      Но вот наслаждение стало почти непереносимым, и Рурк стиснул ее бедрами, повалил на спину и продолжал любить, пока не укротил окончательно.
      Гораздо позже, когда Саммер по-кошачьи потянулась и вскочила, Рурк попросил:
      – Не одевайся, дорогая. Останься в этом черном неглиже. Клянусь, оно сшито специально, чтобы услаждать мужской взор.
      Саммер завязала бант и начала причесываться.
      – Почему Карл не взял с собой королеву?
      Рурк, приподнявшись на локте, наблюдал за женой.
      – Она готовится к визиту свекрови и к концу недели приедет в Портсмут. Надеюсь, ты рада, что у тебя нет свекрови? Я рад, – поддел он.
      Не обращая внимания на добродушное подшучивание, Саммер нахмурилась:
      – Рурк, почему Карл изменяет жене?
      Муж тяжело вздохнул:
      – До приезда в Англию Екатерина жила почти в заточении и покидала дворец в Лиссабоне всего раз десять в жизни. И никогда не видела посторонних мужчин. Ее окружали лишь строгие неподкупные дуэньи, к тому же крайне набожные. Она проводила дни в молитвах и постах и похожа скорее на монахиню, чем на супругу такого сладострастника, как наш монарх.
      – По-твоему, ее любовь к мужу не так сильна, как моя – к тебе? – наивно допытывалась девушка.
      – Ни одного мужчину не любили так, как меня, – поддразнил Рурк. – Вернись в постель и люби меня снова.
      – Рурк, прекрати! Я серьезно!
      – Знаешь, она очень его любит, но они слишком разные люди и вряд ли когда-нибудь приспособятся друг к другу. Екатерина вечно носит уродливые платья, считает, что показать ножку – великий грех, а стоит обнажить грудь, как прямиком отправишься в ад. И ненавидит все, что связано с постелью и исполнением супружеского долга. Карл, как всякий здоровый мужчина, жаждет обладать готовой на все женщиной, которая способна отвечать на его чувства.
      – Вроде Барбары Каслмейн, – заключила Саммер.
      Рурк пожал плечами; очевидно, любовные делишки короля его мало занимали.
      – Если она дарит ему счастье, не надо осуждать за это их обоих.
      Саммер сосредоточенно нахмурилась:
      – Барбара не даст ему счастья. Наоборот, станет терзать его каждый день за то, что не женится на ней.
      – Ты чересчур проницательна, малышка, – заметил Рурк и, вскочив с кровати, подхватил Саммер. Та честно визжала и брыкалась, но не успела и глазом моргнуть, как оказалась в постели.
      – Пропади все пропадом, – прошептал Рурк, – я жажду лишь одного – чтобы ты встала на четвереньки… для меня… и увидишь, что будет…

      Днем хозяева затеяли охоту, чтобы пополнить кладовые Гренвила, но поскольку Саммер ненавидела убивать животных, Рурк оставил ее и присоединился к королю и другим джентльменам, которые радовались случаю побыть на свежем воздухе.
      Когда в спальню вошла горничная, чтобы причесать Саммер к вечернему балу, та решила просто распустить волосы по плечам. Как оказалось позже, она единственная могла соперничать с Барбарой Каслмейн, чьи локоны цвета красного дерева были такими же густыми и блестящими, как у нее. Саммер выбрала в гардеробе роскошное платье, переливающееся, точно павлиний хвост, и вышитое серебряной нитью. К нему полагались маска в виде бабочки из бирюзовых и нефритово-зеленых перьев и веер из серебряных кружев.
      Саммер была уверена, что станет сегодня царицей бала, и хотя понимала, что наживет немало врагов, почему-то совсем не волновалась.
      К вечеру похолодало, собрались тучи, поэтому пришлось проводить время в замке, что немало огорчило приглашенных. Столько дам мечтали оказаться наедине с поклонниками в укромных уголках сада!
      Знатные корнуолльские дамы и их дочки разыграли импровизированную пастораль с пастушками, нимфами и селянками. Каждая прелестница грациозно выступала вперед, чтобы продекламировать аллегорические стишки, смысл которых – увы и ах! – был понятен только тем, кто их разучивал. Однако джентльмены из вежливости награждали родовитых актрис аплодисментами и клялись, что никогда не видели зрелища прекраснее. Леди, к сожалению, были не столь снисходительны. Они от души потешались над простотой провинциальных нравов, выразительно закатывали глаза к потолку, не потрудившись даже скрыть лица веерами, и во всеуслышание обменивались ехидными репликами.
      – Тело Христово, да я куда больше веселилась в прошлом месяце, когда мы переодетыми побывали на Рэм-элли, что в Уайтфрайез. Там боролись голые женщины, – шепнула Барбара Бакингему.
      Леди Лодердейл наклонилась к мужу и прохрипела на всю галерею:
      – Им следовало бы отправиться со своим представлением на Варфоломеевскую ярмарку, правда, боюсь, зрители забросали бы этих клуш апельсинами.
      Когда последняя дама, выступив вперед, присела перед королем, тот, благосклонно оглядев ее, пробормотал:
      – Очень мило.
      Веер Барбары снова взлетел вверх.
      – Его величество, кажется, изволил сказать «уныло»? – громко справилась она у Бакингема.
      Тот подтолкнул ее локтем и, несколько раз хлопнув в ладоши, прошипел:
      – Говорите потише, кузина!
      Король снова крикнул что-то одобрительное, и придворные последовали его примеру.
      – Что там утверждает его величество? Тоска и скука? – не унималась Барбара.
      Саммер, не выдержав, обернулась и, глядя фаворитке в глаза, преспокойно парировала:
      – Возможно, вы слышали, как кто-то крикнул «потаскуха»?
      Барбара захлопала глазами, но не нашлась что ответить, и Рурк едва удержался от смеха. Закусив губы, он предостерегающе сжал руку жены. Саммер охнула от боли и неожиданности и хищно сощурилась. Ей совсем не понравился преподанный таким способом урок. Сердито отвернувшись от мужа, она принялась обмахиваться веером и поклялась жестоко отомстить невеже.
      Большой банкетный зал сегодня преобразился. От одной стены до другой тянулись столы, ломившиеся под тяжестью разнообразных блюд. Повсюду были расставлены маленькие столики со стульями, где гости могли бы спокойно посидеть и поболтать, прежде чем вновь наполнить тарелки. Дамы не упускали случая показать свои наряды и драгоценности, а заодно и почесать языки.
      А в это время Карл, пользуясь перерывом в развлечениях, вместе со своими советниками обсуждал, как положить конец проискам голландцев и преступлениям корнуолльских мародеров и контрабандистов.
      Саммер потрясенно оглядывала столы. Копченые устрицы, лососина и форель, заливные миноги и угри, горячие креветки и моллюски. Телячьи, бараньи и говяжьи ножки с гарниром из овощей, приготовленных с восточными, очень дорогими специями. Пироги с дичью и кроликом, разрезанные на огромные куски, сладкие пирожки, а для тех, кто предпочитал более изысканный десерт, – заварной крем с мускатным орехом или традиционные английские бисквиты, пропитанные вином и залитые густыми девонскими сливками.
      Поскольку королева Екатерина была португалкой, портвейн быстро вытеснял бывший до этого в моде кларет, а эль и сидр лились рекой.
      Король не отходил от гостеприимной хозяйки дома, новоявленной графини Бат, и леди Каслмейн сходила с ума от ревности. Сегодня на Барбаре были роскошное пурпурное платье и великолепные аметисты, и она считала, что леди Гренвил выглядит унылой и бесцветной в простом белом наряде и жемчужном ожерелье. Однако ей было хорошо известно, что бесценные перлы переходили в роду Гренвилов из поколения в поколение.
      Заметив, что к графине Бат подошел лорд Бакингем, Барбара подобралась ближе и толкнула его под руку так, что тот пошатнулся и залил портвейном белый шелк.
      – Господи, Джордж, недаром говорят, что ты недостоин есть из одного корыта со свиньями! – воскликнула Барбара. – Подумать только, а я еще тебя защищала и уверяла, что, конечно, достоин!
      Стоявшие вокруг навострили уши, наслаждаясь перепалкой родственников. Вильерсы обожали подкалывать друг друга, но Бакингем обычно выходил победителем из словесных баталий, потому что, не задумываясь, говорил любую гадость. Но прежде всего он учтиво извинился перед леди Гренвил:
      – Прошу простить неуклюжего увальня, дорогая леди, но на вашем прелестном туалете кровавое пятно выглядит совсем как герб Гренвилов – алое знамя с тремя золотыми грифонами.
      Он любил подчеркивать свое знание геральдики и сейчас старался не ударить в грязь лицом.
      – Вы само воплощение благородного девиза вашего славного семейства.
      Барбара была уничтожена, поскольку не имела ни фамильного девиза, ни древнего герба. Однако она тут же взяла себя в руки и спесиво фыркнула:
      – Подумаешь! Мы с его величеством уже говорили о том, какой герб лучше всего подойдет для меня. Я почти остановилась на лебеде, держащем в клюве золотую подкову.
      Бакингем мгновенно воспользовался возможностью поставить кузину на место и, надо отдать ему должное, с честью вышел из положения:
      – Кстати, Барбара, я приготовил идеальный девиз специально для вас: «Седлай, как только встанет!»
      Хриплый гогот Бесс Мейтленд прозвучал в наступившей тишине карканьем вороны. Вне себя от восторга, она отвесила Барбаре увесистый шлепок по спине:
      – Кровь Христова, вот это язычок! Сознайся, Бэбс, он тебя обставил!
      Бедняжка подавилась рыбьей костью и, поперхнувшись, закашлялась. Минут пятнадцать она не могла прийти в себя и не произнесла ни слова, что, как потом заметил один из зевак, было бесценным и крайне редким сюрпризом как для друзей, так и для врагов.
      Король попытался было поболтать с леди Хелфорд, но придворные то и дело осаждали его просьбами. Когда они на секунду остались одни, Саммер, сочувственно оглядев короля, заметила:
      – Всем от вас что-то нужно. Я начинаю понимать, что участь короля не так уж завидна.
      – Совершенно верно, мадам, вспомните хотя бы моего отца, – усмехнулся король.
      Саммер взглянула в его глаза, и, несмотря на цинизм, который увидела в них, ей все же показалось, что в самой глубине таится нечто, похожее на нежность.
      – Мне жаль, что вы столь многим поступились для этих людей, а им все мало, – тихо призналась она.
      – Сердце мое, вы ошибаетесь, – печально вздохнул Карл. – Здесь нет ни одного мужчины, чей отец не погиб бы за дело Стюартов. Большинство из тех, кого вы видите, пожертвовали землями и богатством, чтобы вернуть меня на трон. Когда же враг восторжествовал, мои дворяне последовали за мной в ссылку. – И, сокрушенно покачав головой, добавил: – Так мужественны… так преданны… все они мои дети, и я ни в чем не могу им отказать.
      Саммер невольно взглянула на мужа. Он один из тех храбрецов, о которых говорил король.
      Их взгляды встретились, и она поняла, что Рурк все это время ни на минуту не выпускал ее из виду. И неожиданно ей расхотелось мстить мужу за преподанный урок. К тому же не стоит, чтобы он ревновал к королю.
      Рурк с жадной тоской глядел на Саммер, и она послала ему воздушный поцелуй.
      В бальном зале уже собрались музыканты с лютнями и цитрами. Послышались аккорды клавесина. Гости, привлеченные магией музыки, стали стекаться в зал.
      Бал открыл король в паре с хозяйкой, графиней Бат. Ее муж Джек пригласил графиню Каслмейн. За ними выстроились остальные. Корнуолльцы предпочли танцевать с мужьями и женами, а столичные жители почти с ужасом наблюдали этот варварский, с их точки зрения, обычай.
      Музыканты заиграли медленный, величавый менуэт, и после первых па дамы сменили кавалеров. Рурк неохотно расстался с Саммер, которую повел в танце сам король, и взял за руку жену Гренвила. Король одобрительно кивнул Саммер:
      – Непременно сосчитайте, сколько неприличных предложений получите сегодня вечером, и все мне расскажете. Я сгораю от любопытства.
      Саммер кокетливо погрозила Карлу пальчиком, и тот весело рассмеялся.
      После менуэта заиграли павану, самый подходящий танец для беседы с партнером в отличие от куранты с ее быстрыми прыжками и поворотами. Перед Саммер склонился Банни Гренвил. Улыбнувшись приятелю мужа, она спросила:
      – Скажите, милорд, всех ли Гренвилов природа наделила такими красивыми волосами?
      – Да, дорогая, – прошептал он, – и не только на головах, но и в других занимательных местах. Если согласитесь немного погулять со мной, обещаю все вам показать.
      Саммер от неожиданности охнула, и Карл, услышав ее, вопросительно поднял брови. Саммер кивнула, и король дерзко ухмыльнулся.
      Следующим был лорд Бакхерст. Ужасное заикание не мешало ему, однако, слыть известным повесой.
      – В-в-в-ваш м-м-муж намного в-в-вас старше. Если к-к-когда-нибудь захотите немного развлечься с-с-с-о своим ровесником, вс-с-с-помните обо м-м-мне.
      – Дражайший лорд Бакхерст, мой муж считается самым свирепым человеком во всей Англии. Неужели во всем виноват возраст? – с деланной наивностью осведомилась она.
      Король приказал играть один из своих любимых сельских танцев, и Саммер увлек в толпу танцующих развязный и грубоватый граф Лодердейл, чья рыжая шевелюра напоминала горящий факел. Саммер покраснела, представив себе, как он будет выглядеть раздетым. Когда он закружил ее и оторвал от пола, широкие ладони бесцеремонно скользнули по ее грудям. К тому же он что-то произнес, и хотя Саммер смутно сознавала, что его слова по меньшей мере неприличны, все-таки никак не могла понять их смысла. Король снова поднял брови, и она молча показала ему три пальца.
      – Браво! – воскликнул он.
      Мужчины предложили танец брол, где дамы целовались с кавалерами. Сильные руки сжали талию Саммер, и она поняла: это Рурк потребовал то, что принадлежит ему по праву. И когда их губы слились, окружающее перестало существовать, и остались только двое, которые не могли жить друг без друга.
      Солнце еще не взошло, а заспанные лакеи уже отнесли вниз и уложили багаж леди Хелфорд. Многочисленные тюки и сундуки не вмещались в дорожную карету, и кучер с сожалением известил леди, что ей придется делить сиденье с лордом Хелфордом.
      Саммер еще накануне поблагодарила леди Гренвил за гостеприимство, зная, что хозяйка вряд ли проснется в столь ранний час.
      Спускаясь по лестнице, она заметила внизу Джека и окликнула его, но, подойдя ближе, поняла, что ошиблась, хотя незнакомец, очевидно, принадлежал к семейству Гренвилов. Он был старше Джека, но на вид куда более чванлив, и под его высокомерным взглядом Саммер стало неловко. Однако любопытство взяло верх.
      – Простите, милорд, кажется, я спутала одного Гренвила с другим, – кокетливо улыбнулась она и протянула руку для поцелуя.
      – Мадам, вы обознались, – холодно бросил мужчина, протискиваясь мимо нее.
      – Что за невоспитанный олух, – пробормотала она, – и какой ужасный день для путешествия!
      Вчерашний бал длился до четырех ночи, а их с Рурком праздник продолжался еще два часа, так что Саммер совсем не удалось отдохнуть. Подсаживая ее в экипаж, Рурк заметил темные круги под глазами и почувствовал угрызения совести. Дав наставления кучеру, он устроился рядом с женой. Она поднесла руку ко рту, чтобы скрыть зевок, и Рурк посетовал:
      – Дорогая, я совершенно тебя измучил. Ты должна научиться иногда отказывать мне, когда я требую слишком многого. Подвинься поближе и попытайся уснуть.
      Одарив мужа благодарным взглядом, Саммер положила голову ему на грудь, и через минуту он услышал ее ровное дыхание.
      Сердце Рурка преисполнилось нежностью. Он так ее любит, что вовек не сможет пресытиться их ласками и поцелуями. Саммер – его половинка, без которой он никогда не будет единым целым. Всего месяц назад он цинично высмеивал само понятие «любовь». Что же до брака… мужчина женится лишь для того, чтобы произвести на свет наследников, и потом старается избегать жену. Однако появление Саммер перевернуло его жизнь.
      Темные ресницы опахалами лежали на бледных щечках, и Рурк подумал, что в жизни не встречал женщины прекраснее. Он не мог поверить, что они женаты всего пять дней: кажется, вместе прожита целая жизнь.
      Улыбнувшись, он вспомнил о бриллиантовом ожерелье, которое купил жене. Настоящий каскад радужных огней, и ему не терпится увидеть, как сверкнут ее глаза, когда он преподнесет ей подарок. Они вместе отпразднуют первую годовщину свадьбы… лишь только пройдет неделя.
      Да, он тщеславен и желает, чтобы у его жены были лучшие в Англии украшения. Даже подарки короля Барбаре Каслмейн не смогут с ними сравниться! Саммер – его супруга и должна иметь все самое красивое!
      Рурк вытянул ноги, закрыл глаза и задремал, согретый мыслью о том, что Саммер спит в его объятиях.
      Они приехали домой во второй половине дня, и Саммер не мешкая отправилась к мистеру Берку. Без его помощи и советов она не сумеет как следует принять короля и придворных. Кто знает, какие вина и кушанья подавать? Кроме того, она тревожилась о Спайдере. Зачем брату томиться в темнице, если она обладает средством освободить его? К тому же близится срок платежей по закладной, а гости уедут только к концу месяца, так что волей-неволей придется во всем признаться Рурку, и как можно скорее. Выбора все равно нет, а Саммер знала, что вздохнет спокойно, лишь когда облегчит душу и поговорит с мужем.
      Мистер Берк уже приказал двум горничным распаковать вещи, и Саммер неожиданно для себя принялась рассказывать обо всех диковинках, которые увидела на борту «Золотой богини». Беседа так увлекла ее, что она совсем забыла о своих затруднениях. Когда же поделилась ими с мистером Берком, тот мгновенно ее успокоил, объяснив, что они обсудят меню вместе, а потом предоставят все поварам и кухаркам, которые распоряжаются целой армией поварят и судомоек. Дворецкий сообщил, что лорд Хелфорд сам выберет вина, и заверил Саммер, что Рурк – превосходный, внимательный, гостеприимный хозяин, а ей остается только выглядеть свежей и прекрасной.
      – Мистер Берк, все эти спесивые придворные дамы смеялись над нашими нехитрыми развлечениями. Мы должны придумать такое, чего они никогда не видывали. Им так трудно угодить!
      – Прошу простить за дерзость, миледи, все они пустышки, распутные кошки, без души и сердца. Такой умнице, как вы, ничего не стоит задавать тон и стать законодательницей новой моды на увеселения.
      Однако Саммер отнюдь не разделяла его уверенности, и к тому же ей ничего не приходило на ум. Поразмыслив немного, она натянула мужские сапоги и кюлоты и отправилась на конюшню. Но обнаружила, что Рурк опередил ее.
      – Я решил размять Титана, а то он совсем застоялся, – пояснил он. – Вижу, нам в голову пришла одна и та же мысль. Прокатишься со мной, любимая?
      Саммер немного поколебалась. Теперь она не сможет отправиться в Фалмут, как намеревалась. Однако если наберется мужества сказать Рурку правду, ноги ее больше не будет в тюрьме.
      – Ру, – нерешительно произнесла она.
      – Что, любимая? – спросил он, внимательно глядя ей в глаза.
      – Я… давай наперегонки! – воскликнула Саммер, мгновенно растеряв всю смелость. Нет, она просто немеет, стоит лишь ей увидеть властное лицо мужа.
      Они помчались галопом вдоль реки Хелфорд. Сначала Рурк позволил жене обогнать его, но, как всякий мужчина с горячей кровью, не мог допустить, чтобы женщина взяла над ним верх.
      – Я выиграл! – торжествующе объявил он, спешиваясь и дожидаясь, пока подъедет Саммер.
      – Нечестно! – вскричала она. – Я просто не могла заставить себя топтать эти чудесные розовые солеросы!
      Спрыгнув на землю, Саммер вернулась с охапкой розовых цветов.
      Рурк так пристально наблюдал за женой, что она почти против воли потянулась к нему. Он смотрел на нее жадно, словно желая запечатлеть в памяти каждую мелочь. Робко подняв на него глаза, Саммер задохнулась, чувствуя, что теряет голову. Не выпуская из рук душистого букета, она нерешительно подошла поближе.
      – Не прикасайся ко мне, – предупредил Рурк. – Я изнемогаю от желания.
      Саммер ощутила небывалую гордость. В ее силах заставить мужа потерять волю и разум! Его слова воспламенили ее.
      – Если хочешь меня, возьми. Здесь, в цветах, – прошептала она.
      Он принялся медленно раздевать ее, целуя каждый прелестный изгиб, и все же не выдержал. Его рука скользнула за пояс ее кюлот, чтобы поиграть с темными как ночь завитками.
      Кюлоты упали на землю, и несколько минут она стояла перед ним совершенно обнаженная и, прежде, чем Рурк успел скинуть одежду, побежала от него через лужайку лиловато-сиреневых колокольчиков, радуясь затеянной игре и позволяя ему настигнуть ее и насладиться плодами сладкой победы.
      Рурк повалил Саммер на желтые маки, и золотистая пыльца осыпала ее груди и бедра. Оба затаили дыхание, боясь испортить невыразимую красоту мгновения. И наконец слились, соединились, воспарили вместе к невообразимым высотам блаженства.
      Они были так возбуждены дикой скачкой и чувственной атмосферой волшебной полянки, что стоило Рурку проникнуть в Саммер, как наслаждение пронзило ее, и она застонала, высасывая из него мужскую силу до последней капли. Он с тихим рычанием извергся в нее.
      Немного придя в себя, Рурк приподнялся на локтях и прошептал:
      – Поедем скорее домой… в постель.
      Он помог ей одеться и, усадив перед собой на Титана, стиснул бедрами. Всю обратную дорогу Рурк ласкал чувствительные груди, пока Саммер не откинула голову и не издала протяжный крик восторга и счастья.

      Проснувшись, Саммер обнаружила, что полог по-прежнему задернут и уютная полутьма окутывает их с Рурком. Она протянула руку, чтобы впустить солнечный свет, но Рурк быстро втащил ее обратно в теплый кокон. Саммер послушно прильнула к нему, переполненная любовью и покоем.
      Рурк уже хотел открыть шкафчик у кровати, чтобы достать бриллиантовое ожерелье, но сначала решил поцеловать жену. Однако Саммер чуть отстранилась.
      – Я должна кое-что сказать тебе, дорогой, – едва слышно произнесла она, умирая от страха. – Видишь ли, я многое скрыла от тебя, и теперь настала минута исповеди.
      Рурк, снисходительно улыбаясь, окинул жену любящим взглядом. Саммер, опустив ресницы и наклонив голову, встала перед ним на колени.
      – Мой брат Спенсер вместе с другими арестован по подозрению в контрабанде…
      С Рурком произошла мгновенная метаморфоза. Глаза хищно прищурились, улыбка исчезла.
      – Когда?! – рявкнул он.
      Саммер съежилась, как от удара хлыстом.
      – Я… накануне нашей свадьбы, – честно ответила она. – Он в фалмутской тюрьме, и я пообещала… надеялась, что ты сможешь его освободить.
      Рурк вскочил с кровати и принялся одеваться. В комнате стояла мертвая тишина. Саммер, охваченная безумной паникой, не соображала, что делает. Ее снедало единственное желание – поскорее признаться во всем и выдержать любое наказание.
      – Рурк, у нас не было иного выхода! Пойми, мы голодали! Отец проиграл все, что у нас было, продал лошадей, картины и мебель. Роузленд давно покинули слуги. Конюшни рушатся, земли заросли сорняками, а дом напоминает убогую хижину. Приехав в Лондон, я узнала, что он заложил имение за восемнадцать тысяч. Долг возрос до двадцати, и если на следующей неделе лондонский ростовщик Соломон Сторм не получит денег, Роузленд будет продан. – Она прерывисто вздохнула.
      – Подлая сучонка, – процедил он, – Жадная, алчная, продажная гадина! Вышла за меня ради денег!
      Саммер испуганно подняла глаза.
      – Нет, Ру… нет…
      Лицо Рурка было искажено гневом, глаза сверкали ледяной яростью.
      – И не только из-за денег, но и моей должности! Прекрасный план, ничего не скажешь! Так вот, дорогая, твой братец может сгнить заживо в тюрьме! Вы знали, что контрабанда запрещена законом! И я не преступлю его даже ради вас!
      Саммер потрясенно озиралась, не в силах поверить тому, что слышит.
      – Все женщины грязные твари… все до единой! Не было еще такой, которая не предала бы меня! Я думал, что ты другая! Знала ли ты, как я любил тебя! – громовым голосом произнес он.
      Саммер пыталась скрыть страх. Но возможно, он хочет запугать ее? Унизить?
      Она не могла пошевелиться, чувствуя себя, как в ловушке: обнаженная, на коленях, в этой постели, где всего лишь прошлой ночью он обожествлял ее тело.
      – Теперь мне все ясно! Какая там любовь! Голый расчет! – бушевал он.
      Слезы заструились по лицу Саммер. Она любила Рурка всем сердцем и была рада признать свою вину. Не стоило его обманывать! Надо было открыться ему с самого начала.
      – Рурк, как ты можешь обвинять меня в равнодушии, – отчаянно вскрикнула она. – Ты ведь знаешь… я люблю тебя больше жизни!
      В этом по крайней мере он не имеет права ее упрекать!
      – Ты, как и все подлые ведьмы, появившиеся на свет до тебя, просто бесстыжая лгунья! Иисусе! – взорвался он и, вспомнив о бриллиантах, что купил ей в подарок, откинул голову и разразился зловещим смехом. – Какого же дурака ты из меня сделала! Гнусная потаскушка, которая вымогает деньги и подарки за свои постельные услуги!
      – Но, Рурк, выслушай же меня! Мы были в отчаянном положении! Ни денег, ни еды… а вскоре должны были лишиться даже крыши над головой!
      Однако ярость оказалась сильнее любви и рассудка. Саммер предала его, и боль, клещами сжимавшая сердце, сделала Рурка слепым и глухим. Он больше никогда не поверит ни единому ее слову… никогда… никогда…
      Саммер со стыдом вспомнила, как обольщала Рурка в надежде стать хотя бы его любовницей. Но черт возьми, все это не имеет ничего общего с ее влюбленностью в Рурка едва ли не с первого взгляда. Как он смеет винить ее в продажности? Она отдалась ему телом и душой и готова была на все ради него!
      Гнев придал ей силы. Саммер надменно вздернула подбородок и, сверкнув глазами, прошипела:
      – Да как ты смеешь говорить мне такое, спесивая свинья!
      – Леди Саммер Сент-Кэтрин, – издевательски ухмыльнулся он, – нежная чистая девственница!
      Саммер на мгновение онемела от такой наглости. Кому, как не Рурку, знать, что она пришла в брачную постель невинной?!
      – Так дьявольски умна! Нет, ты себя недооцениваешь! Зачем тебе я? Такой, как ты, никто не нужен! – бросил он и, хищно ощерившись, добавил: – И поскольку в сообразительности тебе не откажешь, постарайся найти деньги на оплату чертовой закладной! Но уж будь уверена, ты не дотянешься своими загребущими ручками ни до единого медного пенни, принадлежащего Хелфордам.
      – Убирайся! – истерически взвизгнула Саммер.
      – Нет, мадам, убраться придется вам. Я собираюсь добиться признания брака недействительным.
      – Но это незаконно… брак был осуществлен… – ошеломленно пролепетала она.
      – Вы забываете, что закон в здешних местах – это я, – холодно напомнил Рурк, – а для магистрата нет ничего проще!
      Саммер, в свою очередь, встала и, пожав плечами, потянулась к рубашке.
      – В таком случае, лорд Хелфорд, я возвращаюсь в Роузленд.
      Рурк в мгновение ока очутился у кровати и ударил Саммер по лицу с такой силой, что она упала на пол и осталась там лежать крохотным жалким комочком.
      – Вы, мадам, с этой минуты будете беспрекословно подчиняться моим приказам! Пока еще вы моя жена, – ни шагу из этого дома! Кажется, вы запамятовали, что через несколько дней у нас будут гости!
      Саммер не подняла головы. Гости… да… гости… но неужели он способен требовать, чтобы в таких обстоятельствах она развлекала короля и придворных? И хотя Саммер была куда слабее мужа, все же сумела отплатить:
      – Обещаю, сэр, что наставлю вам рога с первым же смазливым поклонником!
      – Попробуй только, и я убью тебя! Пока мы еще не разведены, я не потерплю неверности! Ну а потом… потом ты вольна пускаться во все тяжкие. Оставайся до поры до времени в этих покоях. Я переберусь в северное крыло.
      Он с грохотом закрыл за собой дверь.
      Саммер долго не могла опомниться. Да уж не приснилось ли ей все это? Прекрасная мечта, сказка, в которой она жила последнюю неделю, не могла оборваться так страшно!
      Она с трудом встала и, пошатываясь, поплелась к постели. Дышать почему-то было тяжело, горло словно сдавила чья-то злая рука.
      Саммер не знала, сколько прошло времени. Час? Больше? И только услышав тихий стук, очнулась. На пороге появился мистер Берк с подносом. Саммер молча покачала головой, боясь вымолвить слово.
      – Вы должны поесть, миледи.
      – Нет, мистер Берк, и не заставляйте меня, пожалуйста, – прошептала она пересохшими губами и уставилась невидящим взглядом в окно, выходившее на весело журчавший фонтан. – Уж очень сердце болит.
      – Леди Саммер, он чрезмерно вспыльчив и самолюбив. Так было всегда. Потом он пожалеет обо всех ужасных вещах, которые сделал и наговорил, но гордость не позволит ему попросить прощения.
      – Такое бывало и раньше? – глухо пробормотала она.
      Мистер Берк кивнул:
      – Его отец невыносимо страдал от своего скверного характера. Кровь Хелфордов, ничего не поделаешь. Они жестоко ссорились, и отец сошел в могилу, так и не помирившись с сыном. И хотя Рурк не подал виду, как его это задевает, уверен, что он глубоко раскаивается и непременно пожалеет о сегодняшней ссоре.
      – Мне нужно выбраться отсюда. Если он спросит, скажите, что я уехала покататься верхом, мистер Берк.
      – Он не спросит, но если вы не вернетесь, настигнет вас хоть на краю света.
      – Вернусь, мистер Берк, но скоро меня не ждите.
 
      Саммер отправилась прямиком в Роузленд и устало опустилась на табурет в захламленной кухне, пытаясь решить, что делать. Не в ее натуре было долго печалиться и вздыхать, она предпочитала действовать. И вскоре крошечный огонек гнева превратился в бушующее пламя.
      – Будь ты проклят, Рурк Хелфорд, за все, что сделал со мной! – завопила она. – Думаешь, больно ты мне нужен? Ты прав, нисколечко! И никто из вашего чертова мужского племени! Я сама добуду деньги на выкуп дома, даже если придется протянуть ноги, – поклялась она, стукнув кулачком по столу.
      Однако сначала надо позаботиться о Спайдере. Что лучше всего предпринять? У нее есть пистолет, но тюремщиков может оказаться слишком много. Не проще ли взять драгоценности и попробовать подкупить стражей?
      Дверь осторожно приоткрылась, и Саммер ойкнула от страха, но тут же, собравшись с духом, окликнула:
      – Кто там? Немедленно отзовитесь или вышибу мозги!
      – Не стреляй, Кэт, это я, – донесся встревоженный голос брата.
      – Спайдер! Слава Иисусу, Спасителю нашему, и Святому Иуде! Неужели Рурк все-таки освободил тебя?
      – Рурк? Черта с два! – выругался Спайдер, прикрывая за собой дверь. – Меня повели на допрос и даже не затворили окно! Представляешь, какие олухи!
      – Ты сбежал? О Господи, они с минуты на минуту заявятся сюда!
      – Ты забыла, Кэт! Никто не знает моего настоящего имени, – ухмыльнулся Спайдер.
      Саммер испуганно встрепенулась.
      – Сегодня утром я во всем призналась лорду Хелфорду.
      – Ну и что из этого? Подумаешь, сама же сказала, что вышла за него. Или солгала? – помрачнел брат.
      – Нет, разумеется, – яростно прошипела Саммер, – но, узнав о тебе и закладной, он пригрозил, что добьется признания брака недействительным.
      – Он не сумеет добиться этого, разве что не способен выполнять мужскую работу в постели, – заметил Спайдер.
      – Утверждает, что, поскольку представляет здесь закон, власть его безгранична.
      – Он взял твою невинность или нет? – без обиняков спросил Спайдер.
      Саммер закрыла глаза, прикусила губу и кивнула.
      – Поганая свинья! – заорал Спайдер. – Вижу, нелегко тебе пришлось, сестричка.
      – Не говори, – горько засмеялась Саммер. – Меня грубо пробудили от сладкого сна, зато я получила прекрасный урок, которого в жизни не забуду: полагаться следует только на себя и не верить никому.
      Немного подумав, она торжествующе воскликнула:
      – Раз мы все равно контрабандисты, значит, остается одно – тайком переправить тебя в Хелфорд-Холл. Никто не додумается искать сбежавшего преступника в таком месте. Можешь поселиться на чердаке, пока обстановка не прояснится. Я сию секунду еду назад. Подожду тебя у стеклянных дверей в южном крыле. Смотри, чтобы никто тебя не увидел, особенно слуги.
      Спайдеру, как обычно, удалось проскользнуть мимо егеря, но у фонтана работали садовники, и похоже было, собирались торчать там до вечера. Юноша крался от одного дерева к другому, но шли минуты, а он никак не мог добраться до заветного места.
      К счастью, все в мире когда-то заканчивается, и Спайдер наконец достиг цели. При виде брата Саммер облегченно вздохнула, но, услышав шаги, поспешно обернулась:
      – Дейзи, пожалуйста, поставьте цветы на стол и доложите мистеру Берку, что я дома.
      Горничная присела и вышла из комнаты. Саммер быстро открыла стеклянную створку, и едва Спайдер успел переступить через порог, как вдалеке раздались голоса. Саммер ловко толкнула брата за тяжелую бархатную гардину и, как оказалось, вовремя. Мистер Берк решил проверить, все ли в порядке с госпожой.
      – О, мистер Берк, извините за беспокойство, просто я решила дать знать о своем приезде, – смущенно пробормотала она.
      – Пока вас не было, я взял на себя смелость перенести вещи лорда Хелфорда из ваших покоев, миледи.
      – Вот как, – обронила Саммер, прекрасно понимая, что он не сделал бы этого без приказа Рурка. Но сейчас это не важно – главное, поскорее отделаться от дворецкого.
      – Мистер Берк, я, пожалуй, что-нибудь съела бы.
      – Сейчас велю кухарке приготовить вам легкий обед, – улыбнулся он.
      Убедившись, что в коридоре никого нет, брат и сестра взбежали по лестнице и уже через минуту оказались в спальне. Спайдер тихо присвистнул при виде окружающей роскоши, но Саммер ничего не замечала: куда бы она ни обращала свой взор, перед глазами стоял образ покинувшего ее мужа.
      Подняв крышку резной шкатулки из сандалового дерева, она показала брату золото:
      – Здесь у меня почти шесть тысяч. Думаю, неплохо бы тебе исчезнуть на время. Поезжай к тетушке Лил в Лондон, а уж она отвезет деньги ростовщику и пообещает, что вскоре отдаст остальное. Она, должно быть, уже продала брюссельские кружева. Кроме того, я выиграла в карты дорогие украшения и надеюсь раздобыть еще, но придется просить кого-нибудь их продать.
      В дверь постучали, и Спайдер проворно полез под кровать. Мистер Берк поставил поднос на маленький столик.
      – Ваше вино, миледи.
      – Вы всегда так предусмотрительны, мистер Берк! Не могли бы попросить слуг принести мне горячей воды для ванны? Буду весьма признательна, если вы сообщите им, что я желаю побыть одна. Прикажите им держаться подальше от моей комнаты. Вы ведь знаете, я не привыкла к такому многолюдью и желаю, чтобы следующие несколько дней меня никто не беспокоил.
      – Все будет сделано, миледи, – пообещал мистер Берк, встревоженно хмурясь. Едва дверь за ним закрылась, из-под кровати появился Спайдер.
      – Надеюсь, эта проклятая ванна не для меня? – возмутился он.
      – Пусть мистер Берк и не видел тебя, но удивляюсь, как еще не унюхал! От тебя несет тюремным смрадом, – сморщила нос сестра. – Как только помоешься, мы постираем одежду, а пока я найду для тебя рубашку и штаны.
      – Значит, ты еще не стала настоящей леди, если по-прежнему разгуливаешь в мужском костюме!
      – Не стала и вряд ли стану, – вздохнула Саммер, – но если хочешь знать, до сих пор таковых не видела. Придворных дам можно назвать кем угодно, только не леди!
      – Как вкусно пахнет! Давай поедим, пока не заявились лакеи с чертовой водой!
      Она сняла крышки с блюд и усадила брата поудобнее.
      – Ешь, дорогой, я не голодна.
      Спайдер с подозрением уставился на сестру.
      – Ты так расстроена, что не можешь есть, верно? – проницательно заметил он.
      – Ничего, пройдет, – выдавила улыбку Саммер. – Я выпью немного вина.
      Она наполнила кубок и поднесла к губам, задумчиво наблюдая, с какой жадностью Спайдер уничтожает еду. Бедняга! Вечно голодный и оборванный!
      Ее решимость достать деньги возрастала с каждой секундой. Какая жестокая ирония! Она держала Рурка на расстоянии, пока не свела с ума, а потом, влюбившись, отдала все, и теперь он ничего от нее не желает.
      Наевшийся, Спайдер вновь забился под кровать, задолго до того как появились слуги с ведрами воды. Горничная вытащила из угла медную лохань и расставила перед ней ширму.
      – Вам помочь, миледи? – осведомилась она.
      – Благодарю, не стоит. Можете идти, – бросила Саммер и, едва дождавшись их ухода, заперлась.
      – А я бы не отказался от ее помощи, – ухмыльнулся Спайдер.
      – Только этого не хватало! – раздраженно буркнула Саммер и повернулась к окну, чтобы не смущать брата. Но мыслями была далеко, с другим человеком. Губы словно хранили отпечаток его требовательного рта.
      Закрыв глаза, она постаралась взять себя в руки. Нет смысла горевать о том, что прошло.
      Спайдер переоделся, и оба, взяв свечи, отправились на чердак. При виде хранившихся там сокровищ у Саммер перехватило дыхание. Чего здесь только не было! Персидские ковры, подушки и оттоманки всех цветов радуги, лакированные шкафчики, плетеные стулья и кушетки. Небольшие окна выходили на крышу и «вдовью дорожку», чему Спайдер был несказанно рад – теперь можно было без помех появляться и исчезать незамеченным. Он сбросил на пол груду подушек, делая вид, что ложится спать.
      Саммер спустилась к себе. Какое счастье, что брат в безопасности хотя бы на эту ночь!
      Она своими руками отходила бы кнутом хитрюгу, если бы знала, что после ее ухода Спайдер сразу же съехал вниз по плетям плюща, увивавшего стены Хелфорд-Холла.
      Для Саммер эта ночь длилась бесконечно. Она перебирала в памяти каждое слово, сказанное Рурком во время ссоры, вновь и вновь видела его глаза, полные гнева и презрения…
      Но хуже всего было одиночество. Огромная постель, в которой нет того, кто так страстно ее ласкал. Кто готов был, кажется, отдать жизнь за поцелуй.
      Простыни едва уловимо пахли Рурком, а ее кожа еще хранила след его прикосновений. Саммер казалось, что она умрет, если снова не изведает силу его объятий. Однако самым страшным был неуемный голод. Потребность чувствовать его в себе. Жажда его ласк.
      Саммер тихо застонала, представив, как он медленно входит в нее. Она не сможет жить без этого!
      Зябко обхватив себя руками, она заплакала. К утру подушка была мокра от горьких слез.

      Назавтра она спросила мистера Берка о муже, но тот объяснил, что лорд Хелфорд отлучился и возвратится только в конце недели, к приезду его величества.
      Днем приехала леди Арунделл, чтобы посоветоваться, как лучше принять гостей. Больше всего ее беспокоило, чем занять столь избалованных аристократов.
      – Видите ли, – пояснила она, – в Пенденнис-Касл всем хватит места, и его величество, конечно, захочет поселиться в королевских покоях, где он жил много лет назад, перед тем как бежать на острова Силли, пытаясь спасти свою жизнь.
      – Весьма кстати, тем более что в Хелфорд-Холле очень мало спален для гостей. Придется спросить у мистера Берка, сколько именно.
      – О дорогая, не беспокойтесь, я всем найду место, только придумайте, чем их развлечь днем, а особенно вечером. Вы знаете, я не люблю злословить, но придворные ужасно пресыщены и все время ищут чего-то новенького, пикантного и необычного. Им совсем не по вкусу наши простые сельские радости.
      – Лорд Хелфорд считает, что они пробудут здесь не больше трех дней, но при одной мысли обо всех хлопотах мне становится дурно. Я всю жизнь жила в провинции и не привыкла к такому блеску и суете, – вежливо согласилась Саммер.
      Мистер Берк, как всегда, пришел ей на помощь, собственноручно подав обед и настояв на том, чтобы прислуживать за столом леди Хелфорд и ее гостье. Едва леди Арунделл удалилась, Саммер с благодарностью заметила:
      – Не знаю, что бы я делала без вас.
      Дворецкий сокрушенно посмотрел на ее тарелку.
      – По-моему, вы опять ничего не ели. Я оставлю поднос, может быть, вы чем-нибудь соблазнитесь.
      – Мистер Берк, вы не знаете, что планирует Рурк… то есть лорд Хелфорд, для гостей? Я, по всей видимости, не способна мыслить здраво.
      – О джентльменах можно не волноваться. Лорд Хелфорд предложит им охоту и рыбную ловлю. Король будет счастлив поудить лосося в реке Хелфорд. Припоминаю, что, когда Рурк был мальчишкой, его отец устраивал скачки. Не забывайте, у нас лучшие лошади в Корнуолле. Ваша покойная свекровь привезла коней из Ирландии. Я слышал, что столичные жители обожают заключать пари на огромные суммы. Значит, остаются леди, и поскольку вечера будут заняты игрой, надо подумать, что делать днем.
      – Понятно, – тяжело вздохнула Саммер. – Как-нибудь справимся, мистер Берк, хотя, боюсь, мне придется трудно еще и потому, что теперь мы с Рурком даже не разговариваем.
      – Но его манеры безупречны, мадам. Ни словом, ни жестом, ни взглядом он не даст посторонним понять, что не все ладно между вами. Положитесь на его благородство, миледи.
      Саммер печально улыбнулась. Что там говорил Бакингем насчет своей семейной жизни? Теперь это относится и к ее собственной. Они всего лишь сосуществуют, чужие люди, которые стараются избегать друг друга.
      – Да, можно сказать, и тут мы следуем моде, – пробормотала она, но, вспомнив об угрозе Рурка аннулировать брак, злобно стиснула кулачки. Будь он проклят! Она ему покажет! И так примет его чванливых лондонских приятелей, что об этом будут говорить целый год! Пусть пожалеет, что расстался с ней!
      Не успел мистер Берк выйти, как Саммер подхватила поднос и понесла на чердак. С аппетитом доев все, до последней крошки, Спайдер вытер рот и объявил:
      – У меня кое-какие новости.
      Саммер недоуменно подняла брови.
      – Его всемогущее высочество магистрат, фу-ты ну-ты ножки гнуты, признал, что не располагает никакими доказательствами незаконной переправки спиртного с иностранных судов на берег, и отпустил с миром всю нашу шайку!
      – Откуда ты знаешь? – встревожилась Саммер.
      – Был в суде и слышал своими ушами, – дерзко усмехнулся Спайдер.
      – Ад и проклятие, Спайдер, я здесь с ума схожу от беспокойства, стараясь выручить тебя! Пришлось даже замуж за Хелфорда выйти и ради чего? Прячу тебя под кроватью, отдаю последний кусок, и стоит мне отвернуться, как милого братца и след простыл!
      – Какой же я мужчина, если стану бегать от приключений? – вознегодовал Спайдер. – Кроме того, поменяйся мы местами и спрячь я тебя на чердаке, ты исчезла бы с восходом луны! И не вини меня за брак с Хелфордом! Ты всегда была упрямой ведьмой, привыкшей во что бы то ни стало добиваться своего, и ни свадьба, ни десяток лордов, включая Хелфорда, тебя не переделают! Знаешь, честно говоря, мне жаль беднягу! У него нет ни единого шанса выстоять против тебя, сестричка!
      – Отправляйся домой, Спайдер! – прошипела она. – Поскольку тебе больше не нужно скрываться от закона, можешь взять с меня пример и сам позаботиться о себе!
      Если она надеялась усмирить этим брата, то жестоко ошиблась. Он нагло ухмыльнулся и исчез. Саммер бессильно опустилась на подушки. Почему Рурк не осудил контрабандистов? Неужели лишь ради того, чтобы освободить ее брата? Ну уж нет, скорее, из опасения запятнать доброе имя Хелфордов!
      И неожиданно Саммер страстно захотелось нанести урон его чести. Черт возьми, когда с ним будет покончено, он…
      Саммер поняла, что не успокоится, пока не причинит ему боль. Раньше она пылала пламенем страсти, пусть теперь Рурк узнает, что такое настоящий северный холод! Она будет вежливой, учтивой и не переступит границ этикета. Его безупречные манеры, столь ценимые обществом, не что иное, как внешний лоск, тонкий налет, под которым скрывается грубый необузданный зверь. Она сорвет с него маску, разобьет на тысячи осколков, и тогда посмотрим, кто окажется победителем!
      Хелфорд появился только накануне приезда гостей, но Саммер все это время преспокойно занималась подготовкой к приему. Узнав о возвращении мужа, она послала к нему мистера Берка с просьбой принять ее в гостиной.
      Рурк приготовился к жалобным мольбам о прощении, слезам и клятвам в верности и, полный решимости не сдаваться, стал ждать ее прихода. Саммер сразу увидела, как он загорел, – должно быть, провел эти дни в море. От его близости мгновенно зашлось сердце, но она, взяв себя в руки, невозмутимо начала заготовленную речь:
      – Лорд Хелфорд, я составила список гостей. Арунделлы обещали разместить их в своем замке, но придется каждое утро присылать за ними лошадей и экипажи. – И, не глядя на него, продолжала: – Мистер Берк заверил, что вы устроите охоту и рыбалку, и мне хотелось бы знать о ваших планах, чтобы согласовать их с моими.
      – Вашими? – раздраженно буркнул Рурк, удивленный и разочарованный ее хладнокровием и деловым тоном.
      – Разумеется, – сухо подтвердила Саммер, словно неприятно пораженная непредвиденными проволочками. – Я решила позабавить приглашенных охотой за сокровищами. Поскольку гости прибудут в разное время, каждый сможет присоединиться к нам, когда захочет. Уединенные дорожки и укромные уголки наверняка покажутся заманчивыми многим леди и джентльменам.
      Рурк мрачно нахмурил брови.
      – Я нахожу эту затею весьма сомнительной… вернее, крайне непристойной. Вы открыто поощряете разврат, прекрасно зная, что будет происходить под каждым кустиком и в каждой беседке!
      – И что из этого? – пожала плечами Саммер. – Я им не сторож! Наши гости – люди взрослые, и вы сами видели, какое фиаско потерпела графиня Бат со своими пастушками.
      Рурк насмешливо хмыкнул:
      – А какой приз вы им предложите? Что у вас есть ценного?
      – Серую амбру, конечно, – наставительно пояснила она, точно имела дело с тупицей. Рурк, похоже, едва сдерживался, но, предупреждая его возражения, Саммер добавила: – На следующий день, пока вы будете занимать джентльменов, я велю слугам превратить террасу и сад в подобие турецкого сераля. Можно принести с чердака персидские ковры, цветастые подушки и оттоманки. Дамы наденут прозрачные покрывала, а повара под присмотром мистера Берка приготовят экзотические восточные блюда с пряностями.
      – И как же, черт возьми, я могу увлечь джентльменов ловлей лососей, если они узреют дам, соблазнительно раскинувшихся на подушках? – язвительно осведомился Рурк.
      – Но, лорд Хелфорд, вы, кажется, совершенно потеряли способность соображать! Поднимите их пораньше, пока не встали леди, ну а когда они вернутся из вашего буколического путешествия, мокрые и усталые, сразу же перестанут жаловаться и будут счастливы, увидев столь восхитительное зрелище.
      Рурк неожиданно заметил, что на жене кремовое полотняное платье и такого же цвета розы в волосах. Она, должно быть, специально нацепила все это, чтобы пробудить в нем сладостные воспоминания! Что же, она своего добилась! И кроме того, сучка даже не поблагодарила его за то, что он помог ее братцу сбежать!
      – Еще какие-то планы, мадам? – саркастически вопросил он.
      – Естественно, просто я пытаюсь узнать сначала ваши. Придворные умирают от скуки и жадно ищут возможности отвлечься. Вероятно, вы захотите устроить скачки, а потом – пикник на берегу с обедом из креветок и устриц.
      – На берегу? – не веря своим ушам переспросил он.
      – Как по-вашему, многие ли когда-нибудь пекли на углях крабов и омаров?
      Хотя он ничем не выказал своего одобрения, идея ему понравилась.
      – Скорее всего никто, если не считать короля. Когда-то мы с ним любили проводить время таким образом.
      – Прекрасно, значит, он обязательно захочет вспомнить молодость, уж поверьте!
      – Верить вам? – взорвался он. – Я уже сотворил подобную глупость, мадам. Нужно было догадаться, что столь хитрой, пронырливой и расчетливой особе обязательно придет в голову что-то оригинальное, хотя и очень неприличное. Вы, как обычно, продумали все до последней мелочи. Жаль, что я ничего не знал о вашем истинном призвании, когда женился!
      – Мое сердце прямо-таки разрывается от жалости, – ехидно поддела Саммер. – Такой всемогущий человек не в силах укротить простую деревенскую девчонку!
      – Клянусь Христом, еще не все потеряно! Вы будете ползать передо мной на коленях, мадам! Поверьте, я всегда исполняю свои обещания!
      Он поклонился и вышел, оставив ее одну.
      Саммер была крайне довольна собой. Она держалась сухо и отчужденно и к тому же разозлила мужа настолько, что он принялся ей угрожать.
      Остаток дня она была так занята, что не нашлось времени расстраиваться, но вот наступила ночь, одинокая и бесконечная. Она приказала принести горячей воды для ванны, чтобы скоротать время и поскорее заснуть, но воспоминания нещадно терзали ее.
      Вымывшись, Саммер уселась перед зеркалом и стала причесываться, но образ мужа неотступно ее преследовал. Вот он стоит за спиной… нагибается, ласкает груди… вонзается в нее и покрывает поцелуями…
      Закрыв глаза, она ударила кулаком в холодное серебристое стекло, вскочила и приказала принести вина. И пила чашу за чашей. В голове вертелась фраза из пьесы некоего Шекспира:
      «Вина, скорей вина, я утоплю в нем горести свои».
      К тому времени, как кувшин наполовину опустел, она горько пожалела о своем опрометчивом поступке – кровь полыхала желанием, не находившим выхода. Только под утро она сумела задремать, но и во сне не нашла покоя. Высокий темный мужчина манил ее за собой, и она была послушна каждому его движению.
      Вынув из кошелька золотую крону и протянув ее на ладони, он насмешливо спросил:
      – Ты любишь золото, не так ли, малышка?
      – Да, Рурк.
      – И отдашься мне за монетку?
      – Да, Рурк.
      – В этом мешочке сотня крон! Позволишь взять себя сто раз? – похотливо ухмыльнулся он.
      – Да, Рурк, пожалуйста, – молила Саммер.
      Проснувшись, она съежилась от стыда. От жгучего презрения к себе ее спасла лишь мысль о нелегком сегодняшнем дне. Саммер принялась торопливо одеваться. Пора. Скоро прибудут гости.
      Все утро и полдня во двор въезжали позолоченные кареты. Кучера вместе с грумами и конюхами распрягали коней и отводили их на конюшню. Хотя приглашенные должны были ночевать в Пенденнис-Касл, Саммер тем не менее велела приготовить комнаты для гостей, с тем чтобы дамы могли умыться, переодеться или отдохнуть. К каждой была приставлена служанка, несмотря на то что некоторые наиболее высокопоставленные леди, такие, как графиня Каслмейн, привезли с собой горничных.
      Наконец прибыл и король в сопровождении Бакингема, и хозяева поспешили приветствовать монарха. Сегодня на Саммер было платье, сшитое по последней парижской моде, с глубоким вырезом и зашнурованным лифом, из которого соблазнительно выглядывала грудь. Широкая юбка в светло– и нефритово-зеленую полоски оттеняла глаза, сверкающие подобно изумрудам. Она низко присела перед Карлом, и тот воспользовался случаем, чтобы дерзко разглядеть ее прелести. Вдоволь налюбовавшись, он соизволил поднять Саммер и поцеловал ей руку.
      – Маленькая красотка, – прошептал Карл и уже громче добавил: – Клянусь Богом, некоторые мужчины умеют выбирать себе жен!
      – Добро пожаловать, сир. Похоже, погода решила смилостивиться над нами и не омрачать дождем небеса, – заметил Рурк, намеренно игнорируя реплику короля.
      Хотя Саммер уже успела объяснить гостям правила охоты за сокровищем, никто не хотел начинать игру до приезда его величества. Однако теперь, пока король и герцог наслаждались прохладным сидром, мужчины и женщины принялись выбирать себе партнеров. Самая большая толпа собралась в переднем холле у стола, где в красивой позолоченной корзинке лежал комок серой амбры. Сразу же посыпались непристойные шуточки и остроты.
      – Кровь Христова, впервые за целый год вижу, что Бакингем интересуется чем-то еще, кроме покроя собственного камзола! – смеясь, заметил Рурку король.
      Джентльмены уже заключали пари на победителя, и Саммер пришла в ужас, услышав, какие огромные деньги беззаботно ставятся на кон.
      – Неплохо бы получить немного этой штуки, чтобы исследовать ее в лаборатории, с научной целью, конечно, – подмигнул Карл Рурку. – Леди Хелфорд, я приму участие в охоте, только если вы согласитесь стать моим партнером. – Повернувшись к помрачневшему Рурку, он пояснил: – Я не зря принял такое решение – просто дама, составлявшая рифмованные ключи к разгадке головоломки, лучше других знает, где спрятан тот, что приведет к победе.
      – Но, сир, что, если я намеренно собью вас с толку и вы, сами того не подозревая, окажетесь в проигрыше?
      – Прогулка по уединенной аллее с такой красавицей дороже всех алмазов мира.
      – Я не хотела бы стать яблоком раздора, ваше величество, – произнесла она, холодно взглянув на мужа.
      – О, Рурк знает, что мой долг уделять внимание хозяйке, ну а Барбара может взять в пару своего кузена Бакингема, если, конечно, захочет участвовать в игре.
      Саммер взяла короля под руку и вынула из стеклянной чаши первую рифмованную подсказку:
 
      Стремись к прохладной сени,
      Где незаметно время.
 
      – Вот, сир, это самая легкая, дальше условия будут труднее.
      – Вернее сказать, жестче и напряженнее, – лукаво шепнул король, увлекая ее к солнечным часам.
      Он то и дело пытался поцеловать свою хорошенькую спутницу, но, несмотря на все уговоры, та держалась робко и скованно. Когда же Саммер напомнила, что неплохо бы поторопиться, иначе они не смогут обогнать соперников, он обнял ее и нежно прикоснулся губами к ушку:
      – Я не нуждаюсь в афродизиаках, красавица. Недаром меня прозвали неукротимым жеребчиком.
      – И должно быть, не зря, сир, – упрекнула Саммер и, ловко ускользнув от короля, шмыгнула в соседнюю аллею. К сожалению, и там никого не было. Карл в два счета догнал беглянку и все-таки умудрился сорвать поцелуй.
      – Милая, – смеясь заметил он, – в обязанности гостеприимной хозяйки входит всеми силами угождать гостю.
      – Чем же я не угодила вашему величеству? – жалобно спросила она, хотя, в сущности, ей было все равно: душа болела и томилась по жестоко бросившему ее мужу.
      – О нет, я всем доволен, но неплохо бы посидеть и отдохнуть на той уютной тенистой полянке.
      – Нам не дадут побыть вдвоем, сир. Обязательно сыщутся любопытные глаза и злые языки, и что тогда останется от моей репутации?
      – Маленькая невинность! Кто же посмеет нарушить уединение короля? Да они постараются обходить нас десятой дорогой, чтобы не впасть в немилость!
      – Понимаю, – кивнула Саммер, – но в таком случае вы рискуете заслужить мою немилость!
      – Сердце мое, да ни за что на свете! Клянусь, я и шагу не сделаю против вашей воли!
 
      Поскольку король предпочел леди Хелфорд, Барбаре пришлось сделать хорошую мину при плохой игре и присоединиться к Бакингему.
      – Черт возьми, Барбара, как это ты ухитрилась заполучить самых видных мужчин в королевстве? – подосадовала ее подруга, графиня Шрусбери.
      – Но Джордж мой кузен! – запротестовала Барбара.
      – И что из того? Можно подумать, тебе это когда-нибудь мешало! Скажи правду, неужели ты никогда его не пробовала?
      – У Джорджа странные вкусы, – пробормотала Барбара, прикрываясь веером. – Недаром он завсегдатай того борделя на Хаймаркет, где творится Бог знает что!
      – Неужели? – заинтересовалась Анна-Мария и, подойдя к Бакингему, вызывающе облизнула губы. – Сомневаюсь, что серая амбра намного лучше всех известных мне средств подобного рода.
      Бакингем жадно уставился на ее рот.
      – Для пресыщенного любовью человека, – продолжала она, – необходимы новые пикантные приспособления, а не жалкие, давно устаревшие зелья. Скажите, ваша светлость, вы никогда не слышали о знаменитых восточных кольцах?
      – Слышал и даже видел, графиня, но, к несчастью, не имел случая приобрести.
      – Кстати, – улыбнулась Анна-Мария, кокетливо похлопав веером по руке герцога, – граф Шрусбери привез из Китая коллекцию диковинок. Правда, он понятия не имеет об их истинном предназначении.
      – Думаю, – решил Бакингем, – что из нас получится превосходная парочка победителей.

      Желанный приз достался Дику Талботу, неотразимо красивому тридцатитрехлетнему гиганту, известному сердцееду и одному из ближайших друзей короля. Хотя ему до сих пор удавалось избегать брачных уз, по слухам, повеса успел наплодить побочных детей по всей Англии.
      Драгоценную амбру с подобающими церемониями вручили Талботу под аккомпанемент неприличных замечаний и грубоватых острот.
      Саммер, встав на цыпочки, чмокнула его в румяную щеку, и Дик, торжествующе подняв корзинку, во всеуслышание объявил:
      – Глядите-ка, уже действует!
      Ужин подали в огромном банкетном зале Хелфорд-Холла. За невероятных размеров овальным столом уместилась почти сотня гостей. Саммер полагалось сидеть между мужем и королем. Безупречная вежливость и заботливость Рурка едва не довели ее до слез. Он еще смеет играть роль преданного супруга, хотя в душе ее презирает!
      Она старалась уделить побольше внимания Карлу, но полностью игнорировать Рурка оказалось невозможно, поскольку он постоянно перебрасывался репликами с королем, и ее присутствие совершенно не мешало беседе.
      – Думаю, награды заслуживает не кто иной, как Харри Киллигру, поскольку он умудрился проболтаться в саду часа на два дольше остальных, – объявил Карл.
      – Я слышал, что Повеса Харри сумел обольстить сегодня сразу двух дам, – засмеялся Рурк.
      – Да как вы можете? – негодующе охнула Саммер. – Сами же говорили мне, что любого мужчину, пойманного на месте преступления с чужой женой, следует казнить!
      – Вот именно, – подмигнул Рурк Карлу. – Самое главное, моя наивная малышка, чтобы тебя не поймали! А не пойман – не вор!
      – Что же, вполне в вашем духе, – холодно бросила Саммер, отворачиваясь, но мужчинам все было нипочем. Громкий хохот зазвенел в ее ушах. Король, оценивающе оглядев соседку, заметил:
      – Вижу, вы переоделись к ужину, мадам. Клянусь, у вас больше туалетов, чем у леди Каслмейн! – И, с сожалением покачав головой, добавил: – Кажется, этот визит обойдется мне в кругленькую сумму!
      Украдкой поглядев на Рурка, Саммер кокетливо ответила:
      – Пришлось сменить наряд, сир: тот, что я носила в саду, весь в травяных пятнах.
      Это, разумеется, было наглой ложью, поскольку платье, само по себе зеленое, конечно, ничуть не испачкалось, но на Рурка ее слова произвели желаемый эффект. Он зловеще прищурился. Саммер поскорее опустила глаза в тарелку, случайно заметив его гневно сжатые кулаки, вздрогнула.
      Король, как подобает верному другу, решил подлить масла в огонь:
      – Я же предлагал вам, сердце мое, подстелить плащ.
      В этот момент Барбара, которой до смерти надоело смотреть, как ее любовник ухаживает за этой выскочкой Саммер Хелфорд, под прикрытием скатерти, положила руку ему на бедро. Карл на мгновение отвлекся, и Рурк, воспользовавшись передышкой, больно сжал пальцы Саммер.
      – Клянусь, ни у одного мужчины не было еще столь распутной жены, – процедил он.
      – Неужели? Какое совпадение! – язвительно отозвалась она. – Я только сейчас подумала, что Господь покарал меня, дав в мужья именно вас!
      Оба рассерженно замолчали и в продолжение всего ужина больше не разговаривали.
      Повара и кухарки Хелфорд-Холла превзошли самих себя и на десерт испекли крошечные птифуры, на которых глазурью были выведены имена гостей и хозяев. На каждого едока приходилось с полдюжины пирожных, и, как выяснилось, все мужчины за столом хотели попробовать «Барбару», «Саммер» или «Бесс»; дамы же вырывали друг у друга «Карла» и «Рурка». Неудачницам пришлось довольствоваться «Джорджем» или «Банни». Некоторые джентльмены, считавшие себя великими остроумцами, предлагали леди «Дика» или «Роджера», и под конец все ужасно развеселились и в прекрасном настроении уселись за игорные столы.
      Рурк отвел в сторону мистера Берка, чтобы поблагодарить за изысканное меню, и страшно разозлился, когда сей достойный джентльмен объяснил:
      – Это заслуга леди Хелфорд, сэр. Она все придумала.
      Истинной причиной раздражения Рурка была, если уж говорить правду, невозможность понять, как удалось Саммер все так замечательно устроить. До поездки в Лондон она, по ее собственному признанию, не умела вести себя за столом и пройтись в танце. Бегала по округе в лохмотьях и голодала. Однако оказалось, что она умеет одеваться лучше, чем придворные дамы. Управляться с веером и парировать реплики короля под стать опытной куртизанке. Ни один из присутствующих в этой комнате мужчин не мог остаться равнодушным к ее чарам.
      Несмотря на то что теперь он знал ее подноготную, его тем не менее неумолимо тянуло к прекрасной, хотя и лживой язычнице. И пусть любовь ушла, осталось неутоленное желание. Он глянул на свою коварную жену.
      Платье из кружев цвета слоновой кости идеально облегало ее грудь и талию. Черные волосы забраны наверх, на шее и руках сверкают рубины. Почему он не может оторвать от нее глаз?
      Переходя от стола к столу, Саммер невольно замечала, как швыряются придворные монетами. На такие деньги наверняка можно выкупить десять Роузлендов!
      Она лихорадочно размышляла, каким способом заполучить хотя бы часть вожделенного золота. Черт возьми, ей следовало бы устроить что-то вроде аукциона и запродать амбру тому, кто больше даст!
      Но что сделано, то сделано. Правда, можно попытаться выиграть недостающую сумму!
      Саммер присоединилась к игрокам, но поскольку мысли ее были далеко, то и проигрыш оказался немалым. Оставалось одно – смошенничать. Однако удача отвернулась от Саммер, и к концу вечера выигрыш составил жалкую сотню фунтов. Пожалуй, она поседеет раньше, чем наберет необходимые двадцать тысяч!
      Вечер закончился довольно рано: гостям еще предстояло вернуться в Пенденнис-Касл.
      Саммер проводила до кареты короля и Бакингема, пока Рурк ухаживал за дамами.
      – Мне не терпится снова увидеть Пенденнис, – признался Карл. – Подумать только, пятнадцать лет назад я ни за что не хотел уезжать отсюда, даже когда генерал Фэрфакс осадил замок. Боюсь, тогда у меня было куда больше храбрости, чем здравого смысла, и поэтому пришлось бежать в последнюю минуту. Если бы не ваш муж, мадам, я не стоял бы здесь сегодня. Поскольку мы одного роста и оба темноволосые, он надел мой плащ и три дня изображал живую мишень для солдат парламента, пока я не сел на корабль, идущий к островам Силли. Потом судно вернулось за ним, но капитан был вынужден бросить якорь в трех или четырех милях от берега. Я прислал весточку, что жив и в безопасности, но корабль не может подойти ближе, и знаете, что сделал этот чертов сукин сын? Вот именно! Бросился в море и поплыл.
      Карл изумленно покачал головой, до сих пор восторгаясь бескорыстием и самопожертвованием Рурка, но Саммер хорошо знала, что любовь к риску и опасным приключениям кипит в крови Хелфордов. Она сама сделана из того же теста!
      – Только не рассказывайте Рурку о нашем разговоре. Он будет не доволен, узнав, что я представил его сказочным героем.
      – Бьюсь об заклад, леди уже удостоверилась, что перед ней всего лишь мужчина из плоти и крови, – ехидно вставил Бакингем.
      В этот момент к ним подошли Рурк с Барбарой, и Саммер, спокойно оглядев мужа, пожала плечами:
      – Вы правы, милорд. Обыкновенный человек, не больше и не меньше.
      Помахав вслед процессии, она подобрала юбки и направилась к дому. Появившись в прихожей, Рурк обнаружил, что жена успела собрать весь штат слуг, сердечно поблагодарила за верную службу и прибавила, что завтра ей понадобится их помощь. Ну а потом пожелала им спокойной ночи и, улыбнувшись сияющему от гордости мистеру Берку, сказала:
      – Кстати, лорд Хелфорд велел передать, что повышает всем жалованье. Еще раз спокойной ночи.
      И величественно проплыла мимо ошеломленного мужа. Рурку хотелось схватить ее, перекинуть через колено и задать хорошую трепку, чтобы немного образумить. Но жадно впившись глазами в соблазнительно покачивающиеся бедра, он понял, что желает не столько отшлепать жену, сколько затащить в кровать и наслаждаться ее прелестями всю ночь. Конечно, она так просто не сдастся и начнет отбиваться что есть сил, но у него просто руки чешутся преподать упрямице полезный урок!
      Рурк шагнул было за женой, и тут же одернул себя. Не хочет же он сыграть ей на руку! Саммер сразу поймет, что он жаждет ее! Что не может без нее жить! Но ничего, она еще приползет к нему, покорная и униженная!
      Саммер задвинула засов на двери спальни. Она никогда не пустит его в свою постель!
      Она открыла дверь и ступила на маленький балкончик, выходивший на тропический сад и террасу, чтобы полюбоваться звездами. Завтра на этом месте будет гарем султана.
      Саммер услышала шорох и испуганно глянула вниз, но с облегчением увидела Спайдера.
      – Насколько я понял, ты имела оглушительный успех? – прошипел он, поднимаясь по вьющейся лозе на балкон. – Я взобрался на дерево и все видел. Даже короля. Иисусе, кучера так надрались, что едва не падали с козел! Какого дьявола они пили?
      – Сидр, кажется. О, Спайдер, ты просто не поверишь, сколько золота было нынче на игорных столиках!
      – Возможно, я присоединюсь к тебе завтра вечером, и мы вдвоем хорошенько почистим карманы этих чванливых павлинов.
      – Нет, Рурк узнает тебя. У него ужасный характер, так что никаких проделок! Сиди тихо, как мышка! – предупредила Саммер.
      – У меня и без того много дел, – пожал плечами Спайдер. – Ходят слухи, что судно знаменитого пирата, Черного Джека Флаша, заходило в эти воды на прошлой неделе. Вот с кем мне хотелось бы обделывать делишки. Лучшего товара, чем у него, не сыщешь. Кстати, – продолжал он, жадно оглядывая ее рубины, – если отдашь мне свои драгоценности, я, пожалуй, смог бы их продать.
      Саммер негодующе фыркнула. Только этого не хватало! Она безмерно дорожила подарком мужа. Странно, правда, что лорд Хелфорд до сих пор не потребовал их вернуть. Ничего, все еще впереди. Когда брак признают недействительным, он постарается оставить ее голой и босой. Но она, конечно, этого не допустит. И припрячет рубины на черный день. Если нужда заставит, она всегда сможет их продать, но пока… пока они были ей очень дороги.
      – У меня есть топазовое ожерелье и драгоценности графини Шрусбери, выигранные в карты, но сегодня я тебе их не дам. Если отыщешь своего пирата, сама с ним поторгуюсь. Поверь уж, я насмотрелась, как придворные куртизанки вертят кавалерами, а Барбара водит за нос самого короля, и теперь, глазом не моргнув, обставлю и Черного Джека, и любого просоленного морского волка. А сейчас пора спать, я валюсь с ног от усталости. Что еще тебе нужно, Спайдер?
      – Неплохо бы полкроны, – ухмыльнулся он, – а еще лучше – крону.
      Саммер немедленно вручила ему требуемое.
      – Будь осторожен, – напутствовала она.
      – Прекрати каркать, как старая ворона, – презрительно бросил Спайдер и, чмокнув сестру, исчез.
      Саммер осталась одна. Сегодня она не позволит себе думать о Рурке. Ей и без того хватает забот, и не стоит лишний раз себя изводить.
      Не успела Саммер лечь, как глаза сами собой закрылись. Сон мешался с явью. Черные пираты, стоявшие по колено в золоте, и она сама, обнаженная, сверкающая кроваво-красными рубинами. Потом Саммер, одетая с головы до ног в черное, очутилась на спине Эбони. Ночь была безлунной, вокруг не видно ни зги, и она ждала, сама не зная чего. Но, услышав шум, мгновенно поняла: вот оно! По дороге катилась карета, кучер которой лыка не вязал. Саммер взвела курок пистолета, прицелилась и угрожающе крикнула:
      – Кошелек или жизнь!
      – Кто вы? – жалобно прохныкал женский голос. Однако Саммер, не обращая внимания на вопли, распахнула дверцу, и к ее ногам хлынул водопад блестящих монет. Опомнившийся кучер хлестнул лошадей, и Саммер едва успела крикнуть вслед:
      – Скажите всем, что вас ограбил Черный Кот!
      Проснувшись на рассвете, она долго не могла поверить, что это был сон. Спину ломило, руки и ноги ныли, словно она вообще глаз не сомкнула. Однако время не терпит.
      Откинув одеяло, Саммер встала и попросила мистера Берка собрать всех молодых слуг мужского пола: лакеев, конюхов, садовников, грумов и даже маленьких поварят.
      Она надела простое утреннее платье, причесалась и, оставив завтрак нетронутым, спустилась в парадную гостиную. Но при виде любопытных лиц ей почему-то стало не по себе. Саммер засмущалась, не зная, как лучше объяснить этим людям, зачем их позвали сюда. Наконец, набравшись храбрости, она ринулась вперед очертя голову:
      – Прежде чем я все расскажу, должна предупредить, что никого ни к чему не принуждаю. Если кто-то не захочет выполнить мою просьбу, не буду настаивать. Лорд Хелфорд устраивает для джентльменов охоту или рыбалку, а мне придется развлекать леди. Пока на кухне будут готовиться пряные восточные блюда, я должна буду превратить тропический сад и террасу с фонтаном в сераль султана. Чердак забит коврами, подушками, ларцами и кушетками, которые необходимо вытащить на террасу до прибытия гостей. К тому же мне понадобится ваша помощь в другом деле. – Она перевела дыхание и выпалила: – Я хочу, джентльмены, чтобы вы на время стали стражами гарема. Если леди попросит принести еды или питья, с низким поклоном исполните просьбу. При этом я запрещаю вам разговаривать с дамами, какие бы вопросы они ни задавали, как бы ни пытались добиться ответа. Лакеи будут выполнять свои привычные обязанности, что же до остальных, им придется выступать в новых для себя ролях. Кроме того, – нервно улыбнулась Саммер, – нужно, чтобы все вы переоделись.
      Она взяла отрез золотой парчи и разрезала его на полосы.
      – Вам понадобятся два таких шарфа. Из одного сделаете тюрбан, из другого – набедренную повязку. Мистер Берк покажет вам, как их приладить. Те, кто не пожелает участвовать в маскараде, могут идти работать.
      Она ожидала, что уйдет по меньшей мере половина собравшихся, но слуги о чем-то тихо посовещались, и лишь один из них, садовник, потерявший в детстве руку, попросил разрешения удалиться. Остальные, конфузливо улыбаясь, быстро разобрали куски парчи. Мальчишки принялись раздеваться, не дожидаясь, пока Саммер покинет комнату.
      Метаморфоза оказалась поистине поразительной. Она знала, что лакеи произведут подобающее впечатление на дам, потому что на такие должности обычно брали мужчин привлекательных и не ниже шести футов ростом. Однако приятным сюрпризом было и то, что грумы, конюхи и садовники тоже выглядели хоть куда и недостаток роста возмещали широкими плечами и внушительными мускулами. Неудивительно, что все они обрадовались возможности покрасоваться полуобнаженными перед дамами.
      Вскоре на аллее появились первые экипажи. Дождавшись приезда всех гостей, Саммер открыла дамам свой замысел и попросила переодеться в более свободные костюмы и закрыть лица. Каждая пыталась перещеголять соперниц, как всегда бывает в женском собрании. Результат получился ошеломляющим – многие, не мудрствуя лукаво, остались в нижних юбках и узких басках, а некоторые даже осмелились выйти в прозрачных ночных рубашках. Что уж говорить о бесчисленных браслетах, звенящих на запястьях и щиколотках, бусах, бисере и длинных серьгах!
      Оказавшись в причудливой обстановке «гарема», «невольницы» не смогли устоять перед искушением украсить волосы и корсажи экзотическими цветами. Однако настоящий фурор произвели слуги в набедренных повязках, стоявшие неподвижно со скрещенными на груди руками. Саммер, весело подмигнув, объяснила, что все стражи немые, поскольку повелитель приказал вырезать у них языки, но зато слышат прекрасно и готовы выполнить любое приказание.
      Воздух был напоен ароматом цветов и благовоний, курившихся в каждом уголке. Плетенные из тростника кушетки и оттоманки были накрыты коврами и завалены подушками. На красных лакированных поставцах стояли подносы с фруктами и сладостями. Все эти диковинки можно было без труда приобрести в порту Фалмута у капитанов торговых судов. Тут были португальские апельсины, французский виноград, испанские оливки, марокканские финики и даже кокосовые орехи.
      Корнуолльские леди восторгались изобретательностью хозяйки не меньше столичных дам. Они прекрасно провели время, нежась то в тени, то на солнышке, отдыхали на подушках, пробовали лакомства и обменивались последними сплетнями. Наиболее неугомонные из них даже сыграли несколько шахматных партий огромными, в человеческий рост, фигурами, а остальные довольствовались тем, что болтали голыми ножками в прохладной воде фонтана и украдкой поглаживали мощные торсы лакеев.
      Саммер была довольна слугами. Все превосходно играли свои роли, были скромны и почтительны, однако она заметила, что некоторые легкомысленные красотки шепотом назначали им свидания. Она едва сдержала улыбку, когда пальцы Бесс Мейтленд скользнули за набедренную повязку одного из мужчин. Интересно, как бы запела графиня, узнав, что тот широкоплечий крепыш, которого она так беззастенчиво ласкает, – свинопас в имении Хелфордов?!

      К концу дня Саммер попросила дам покинуть террасу и одеться к ужину, прежде чем вернутся джентльмены и застанут их за фривольными играми, но женщины явно не торопились, желая показаться мужчинам во всей красе. Так оно и случилось: уставшие джентльмены сразу оживились при виде столь соблазнительной картины и настояли на том, чтобы присоединиться к леди. Необычайно чувственная атмосфера привлекла их, полупрозрачные одеяния зажгли огонь в крови, и словно сама собой затеялась рискованная игра в фанты. Дамам было нечего ставить, кроме драгоценностей и вееров, и вскоре в ход пошли вуали, а штрафы свелись к поцелуям и другим вольностям.
      Гости так разыгрались, что не хотели слышать об ужине, и Карл наконец спросил хозяина, нельзя ли накрыть столы прямо здесь. Рурк, в свою очередь, был вынужден подойти к Саммер и осведомиться, можно ли все устроить. По его лицу трудно было сказать, расстроен ли он, разочарован или доволен ее распоряжениями. Но в одном она была уверена: от него вряд ли дождешься благодарности. Ну и черт с ним!
      Саммер отыскала мистера Берка и передала пожелания его величества. Оставалось только стереть с лица Хелфорда едва заметную снисходительную улыбку. Она подняла руки и, дождавшись, пока наступит тишина, объявила:
      – Если вы согласны немного потерпеть, слуги немедленно начнут накрывать столы прямо здесь. Самым смелым джентльменам я предлагаю переодеться в тюрбаны и набедренные повязки. Кто знает, может быть, когда вино достаточно развеселит нас и придаст храбрости, мы решим устроить аукцион и продадим с торгов одну-двух рабынь?
      Присутствующие зааплодировали, и Саммер с улыбкой раскланялась. Но когда она проплывала мимо мужа, тот поймал ее за руку и взбешенно прошипел:
      – Что это вы задумали, мадам? Превратить Хелфорд-Холл в бордель?!
      – А по-моему, двор короля Карла и без меня немногим отличается от борделя, лорд Хелфорд.
      – В таком случае, мадам, предлагаю сотню фунтов за ночь со мной. Согласны?
      Саммер презрительно усмехнулась:
      – Да вы не в своем уме, Хелфорд! Всех денег мира не хватит, чтобы уговорить меня лечь с вами! Обратитесь к другим, не столь брезгливым!
      Он отпустил ее руку и немилосердно стиснул плечи, зная, что делает ей больно.
      – Добиваетесь, чтобы я взял вас силой? – бросил он, полыхнув глазами. – Предупреждаю, мадам, не играйте с огнем!
      Рурк почти оттолкнул Саммер от себя, но она, превозмогая страх, громко расхохоталась ему в лицо. Она ранит его? Тем лучше!
      Леди Хелфорд решительно направилась к королю, который обнял ее в благодарность за оригинальное развлечение и, добродушно подмигнув, намотал на голову тюрбан.
      – Я с радостью натянул бы и набедренную повязку, если бы вы согласились стать моей рабыней.
      – Не годится так смущать бедную провинциалку, сир, – шутливо упрекнула она.
      Компания прекрасно проводила время, и многие гости клялись, что никогда еще так не веселились. К сожалению, единственным, кто держался противоположного мнения, был сам хозяин, Рурк Хелфорд.
      К тому времени как гостьи удалились, чтобы переодеться, большинство из них были уже под хмельком. Саммер тихо радовалась этому обстоятельству, поскольку намеревалась оставить их без драгоценностей. Сегодня она должна выиграть!
      Первой появилась Барбара Каслмейн, в великолепном черном шелковом платье, расшитом бриллиантами. На пышной груди сверкало бриллиантовое ожерелье, и присутствующие не могли оторвать глаз от чудесного зрелища. Саммер в кроваво-красном атласе и рубинах напоминала цветок тюльпана, но всех перещеголяла Анна-Мария Шрусбери. Стремясь окончательно покорить Бакингема, она надела светло-зеленый наряд, вышитый серебряной нитью, и колье в виде высокого воротника из изумрудов и нефрита.
      Мужчины, как оказалось, предпочли кости и, лениво растянувшись на подушках, начали игру. Саммер вежливо справлялась о желаниях гостей, но время от времени украдкой посматривала на бриллианты Каслмейн, полная решимости завладеть заманчивым призом. Она не успокоится, пока не получит украшение!
      Саммер заговорила было с графом Шрусбери, но тот что-то буркнул в ответ, и та, присмотревшись, решила, что он, наверное, слишком много выпил. В этот момент Барбара попросила ее присоединиться к играющим в двадцать одно. Саммер без особой охоты согласилась: ставки были ничтожно малы. Она демонстративно зевнула, показывая, что умирает от скуки.
      – Кажется, вас утомила игра? – вкрадчиво промурлыкала Барбара. – Может, внесем немного оживления, подняв ставки?
      Саммер невольно поднесла руку к своему колье:
      – Все еще не теряете надежды присовокупить мои рубины к своей коллекции, леди Каслмейн?
      – Итак, что скажете? – настаивала та.
      – Ни за что!
      – Соглашайтесь, дорогая! Как насчет вас, Анна-Мария?
      – Сегодня мой счастливый день, как я могу проиграть? – загадочно ответила графиня Шрусбери.
      – Судя по тому, что вы мне говорили, это было вчера! – парировала Барбара, язвительно усмехаясь, и Саммер решила, что речь, должно быть, идет о новом любовнике.
      Наконец она позволила убедить себя, но поставила на кон только браслеты. Что же, это единственный шанс отобрать у Барбары бриллианты.
      Саммер вытянула туза, шестерку и даму. У Анны-Марии оказался перебор. И вот наступила очередь леди Каслмейн. Лицо Барбары было омрачилось, но тут же вновь просветлело.
      – Двадцать одно! – объявила она, выкладывая туза и десятку. Саммер похолодела, не в силах поверить случившемуся. Невозможно! Немыслимо! Этой шлюхе Каслмейн удалось выиграть ее рубиновые браслеты!
      Саммер негнущимися пальцами сняла браслеты и протянула их Барбаре. Кровь шумела в ушах, виски ломило так, что казалось, она вот-вот лишится сознания.
      Анна-Мария отдала изумруды и отстегнула серьги, ничуть не жалея о проигрыше.
      – Боюсь, ты разденешь меня догола, еще до того как кончится ночь, – заметила она.
      – Пытаюсь помочь дражайшему кузену, – отмахнулась Барбара. Саммер поставила на кон ожерелье в отчаянной попытке отыграться.
      Выпали туз и девятка, что давало почти выигрышную комбинацию. Барбара мрачно хмурилась, совсем как в прошлый раз, и сердце Саммер ушло в пятки. Однако теперь удача изменила любовнице короля, и Саммер торжествующе потянулась за браслетами.
      – Минутку, дорогая, – вмешалась Анна-Мария. – Я же говорила, сегодня мой счастливый день… Двадцать одно!
      Она подхватила было браслеты, но они оказались слишком малы для ее пухлых рук, и графиня бросила многозначительный взгляд на ожерелье. Саммер была вне себя от горя. Кровь отлила от лица, перед глазами все плыло. Неужели это не сон?
      Но кошмар продолжался. Саммер с деланной улыбкой извинилась и, встав, поспешила в сад. Кажется, ей сейчас станет плохо.
      Она долго тужилась в рвотных позывах, но так и не сумела облегчить желудок, поскольку почти ничего не ела со дня роковой ссоры.
      Стоя на коленях, пытаясь прийти в себя, Саммер наконец осознала, до какого унижения дошла. Ну нет! Больше она не станет никого молить о милости… никогда!
      Девушка вскочила и, пошатываясь, направилась к конюшне. Почти все грумы и конюхи, пользуясь передышкой, ушли ужинать, ведь позже им предстояла тяжкая работа – запрячь множество лошадей в экипажи.
      Саммер оседлала Эбони и вывела его из стойла, но, заметив мимолетный взгляд конюха, поспешно объяснила:
      – Сегодня у меня не было времени прогулять беднягу, и, кроме того, все эти чужие лошади беспокоят его.
      Паренек, привыкший к прихотям знати, послушно кивнул. Саммер отвела вороного в темный угол сада и привязала к дереву.
      Вернувшись в дом, она велела слуге отнести пару бочонков эля кучерам, ждавшим в каретном сарае, а потом отправилась к гостям, успевшим осушить едва ли не половину содержимого винных погребов Хелфорд-Холла. Игра была в самом разгаре. Саммер подошла к королю и, присев, прошептала:
      – Ваше величество, боюсь, мне придется просить у вас разрешения удалиться. Я нездорова. Вероятно, во всем виноваты восточные пряности, уж слишком я ими увлеклась!
      – Может, позвать Хелфорда? – встревожился король.
      – О нет, не стоит, сир, довольно и того, что хозяйка покинула гостей, пусть хотя бы хозяин выполнит свои обязанности! Обещаю, что все будет хорошо. Я прилягу, отдохну и завтра непременно буду здорова.
      Карл поцеловал ей руку, и стоило Саммер выйти, как среди собравшихся разнесся слух, что миледи Хелфорд, вероятнее всего, в интересном положении.
      Саммер, едва переставляя ноги, поднялась наверх и задвинула засов. Кажется, самый ход событий сегодня вечером предопределен судьбой.
      Она поплескала в лицо холодной водой и попыталась выбросить из головы вчерашний сон. Однако все усилия были бесплодными. Двигаясь словно сомнамбула, она подошла к сундуку, который привезла из Лондона. Сверху лежала широкополая черная шляпа. Саммер вынула ее и отыскала камзол и кюлоты, купленные для Спайдера. За ними последовали высокие черные сапоги из телячьей кожи.
      Девушка медленно разделась и недрогнувшей рукой натянула бархатный костюм. Пора честно признаться себе – она готова пойти на преступление. Это не просто игра с переодеванием. Но другого выхода нет, иначе она не сумеет достать денег на оплату закладной и возвратить рубины. Если верить сплетням, на дорогах кишит больше разбойников, чем мух на навозной куче. Доходило до того, что аристократы хвастались друг перед другом подробностями ограблений.
      Саммер надвинула шляпу на лоб и подошла к зеркалу. Черные волосы ниспадали до плеч, совсем как у юного аристократа. В мужском костюме она выглядела высокой и стройной. В темноте вполне сойдет за молодого человека. Однако этого недостаточно. Нужно, чтобы ее непременно приняли за мужчину.
      Отрезав прядку волос, она смастерила усики и прикрепила их клеем, которым обычно приклеивала мушки. Потом надела маску и нашла пистолет. Необходимо продумать каждую мелочь, любая ошибка обернется катастрофой.
      Во рту пересохло, ноги внезапно затряслись. Теперь, когда все было готово, Саммер заколебалась. Если она немедленно не осуществит свой план, значит, не решится никогда.
      – Вперед, – приказала она себе и шагнула к балкону. Ей удалось незамеченной спуститься по лозе, обвивавшей железную решетку. Перчатки для верховой езды предохраняли руки от ссадин. Очутившись наконец на земле, она спряталась в кустах и настороженно прислушалась. Кажется, никого.
      Через минуту она растаяла в темноте. Эбони узнал хозяйку и тихо приветственно заржал. Саммер погладила его по бархатистому носу и нежно пробормотала:
      – Не подведи меня, дорогой, только на тебя вся надежда…
      Вскочив в седло, она поехала шагом по опустевшей тисовой аллее, кончавшейся в нескольких акрах от границы Хелфорд-Холла, и приготовилась ждать.
      Самым трудным было узнать экипаж Шрусбери на расстоянии. Вблизи она легко отличит его от других, поскольку на дверцах красуется графский герб.
      Ночную тишину нарушали пение птиц и стрекот кузнечиков. Иногда слышалось уханье филина. В траве шуршали маленькие неразличимые в темноте создания. Саммер старалась сохранить спокойствие, опасаясь, что страх и неуверенность передадутся лошади и она в самый важный момент прянет в сторону. Пара летучих мышей ринулась с небес прямо на нее, но в последнюю минуту резко свернула направо. Сердце Саммер бешено колотилось, ладони стали мокрыми.
      Она сидела абсолютно неподвижно, но руки тряслись, а зубы стучали. Плотно сжатые челюсти ныли от напряжения. Время тянулось бесконечно. Саммер призвала на помощь терпение, но вполне возможно, придется провести здесь не один час. Накопившаяся энергия требовала выхода, и вынужденное бездействие сводило ее с ума.
      Наконец вдали послышался тихий перестук колес. Карета! Саммер испуганно встрепенулась. Еще слишком рано, гости не должны разъезжаться!
      Она твердила себе, что ничего особенного не случилось, что стоит лишь постоять в темноте, пока карета не проедет, а потом спокойно вернуться домой и лечь в постель. Но тут же услышала собственный шепот:
      – Удача покровительствует храбрым!
      Вглядевшись во мрак, Саммер неожиданно поняла, что ей сказочно повезло. Именно этот экипаж она и высматривала. Ну что же, остается воспользоваться подвернувшимся случаем.
      Выехав на дорогу, она направила пистолет на пьяного кучера:
      – Стой!
      Тот растерянно натянул поводья, и лошади встали.
      – Кошелек или жизнь, – прорычала девушка.
      – Какого дьявола! – вскричал кучер, понемногу приходя в себя. Саммер коснулась боков Эбони каблуками и, подъехав к карете, сунула пистолет под нос ошарашенному вознице.
      – Шевелись! Скажи своим господам, пусть выкладывают все, что у них есть!
      Кучер, окончательно потеряв способность соображать, тупо уставился на разбойника. Дверца кареты распахнулась, и оттуда высунулся разъяренный краснолицый джентльмен, еще, однако, не сообразивший, что его грабят.
      – Хорошо, что остановился! – гневно заорал он. – Не поеду я ни в какой чертов Пенденнис-Касл, мадам! Вы уже наставили мне рога! Не желаю, чтобы они выросли до небес! Кучер, назад, в Лондон!
      – Но мы не можем вернуться в столицу, – возразила сидевшая в карете женщина, – и кроме того, нужно быть в Плимуте, готовиться к визиту королевы-матери.
      – Этот двор, мадам, не что иное, как смердящая выгребная яма! – прошипел граф. – Сегодня же в Лондон! И если герцог Бакингем снова будет вертеться около вас, я вызову его на дуэль и пристрелю, как собаку!
      Леди что-то тихо ответила.
      – Я?! Я стану притчей во языцех?! – во весь голос завопил он. – И это после всех сплетен, которых наслушался нынче?! Не позволю вам вывалять в грязи благородное имя Шрусбери!
      Саммер, которой изрядно надоела эта перепалка, подняла пистолет и спустила курок. Выстрел больно отдался в плече, но зато она наконец привлекла внимание Шрусбери.
      – Кто вы, черт побери? – вопросил он.
      Саммер слегка наклонила голову.
      – Черный Кот к вашим услугам, сэр.
      – И какого дьявола вам нужно?
      – Шкатулку с драгоценностями вашей дамы, и я немедленно улетучиваюсь, клянусь, сэр!
      Шрусбери повернулся и, заметив рядом с Анной-Марией шкатулку, тотчас ее открыл. Там оказались бриллиантовое и рубиновое колье и браслеты. Эти украшения он видел впервые в жизни.
      – Что это? – проревел он. – Подарки от Бакингема?
      – Шкатулку, милорд, – угрожающе прошипела Саммер, – иначе я облегчу и ваши карманы.
      Шрусбери схватил шкатулку с сиденья.
      – Оставьте на дороге и убирайтесь вон, – скомандовала она.
      Шрусбери, едва не лопаясь от злости, выполнил требование.
      – Это ты во всем виновата! – набросился он на жену.
      – Я никому не проговорюсь об измене вашей супруги, милорд граф, – окликнула его Саммер, – но на вашем месте задал бы ей хорошую трепку!
      Шрусбери с отвращением поглядел на кучера.
      – В Лондон! – приказал он, и Саммер едва не свалилась с лошади от смеха.
      Дождавшись, когда карета исчезнет за поворотом, девушка подхватила шкатулку и положила в седельную сумку. Она сделала это! Теперь ее ничто не остановит! Опасность возбуждала ее, волновала кровь! Черт побери, как все оказалось легко! Нет ничего проще!
      Саммер словно немного опьянела, голова кружилась, неуемное веселье горячило кровь.
      Поставив Эбони в стойло, она незамеченной прокралась под балкон и, без труда взобравшись наверх, положила бриллиантовое ожерелье к драгоценностям, выигранным в Стоуве, а рубины заперла в ящик стола. Жаль, что не догадалась снять с шеи Анны-Марии изумрудное ожерелье. Но и без того у нее теперь целое состояние! Конечно, она не сможет получить за украшения настоящую цену, но тут уж ничего не поделать. Кстати, завтра последний срок уплаты по закладной. Спайдеру придется ехать в Лондон, чтобы отвезти Сторму часть долга. Пусть доберется до Плимута и там сядет на судно, идущее в Портсмут или даже в Лондон, если повезет, конечно.
      Саммер вздохнула и, поспешно стащив с себя черный костюм, уложила его в сундук. В эту минуту она искренне считала, что больше никогда не посмеет отправиться на большую дорогу.
      Подозрительный шорох заставил девушку резко обернуться. Кто-то пытается пробраться в спальню! Хорошо, что у нее хватило сообразительности оставить дверь запертой, прежде чем пускаться на поиски приключений!
      Саммер заметалась по комнате, не зная, что делать: то ли накинуть на себя хотя бы сорочку, то ли сначала попытаться выяснить, кто этот ночной гость. Наконец она, бесшумно ступая по ковру, подошла к порогу и прижалась ухом к двери.
      – Саммер, – повелительно приказал Рурк, – сию же минуту впусти меня.
      У Саммер закружилась голова при воспоминании о том, как она, после шторма, стояла точно в таком же виде, обнаженная и дрожащая, в каюте «Языческой богини» и слушала его мольбы. Но тогда она нашла в себе силы и волю противостоять искушению и будь проклята, если сейчас поддастся!
      Саммер молчала, мысленно приказывая ему убираться, но, к своему ужасу, увидела, что ключ вылетел из скважины, и тут же раздался противный скрежет металла о металл. Он пытается подобрать отмычку. Черт бы побрал этого негодяя! С самого начала было ясно, что его не удержат никакие замки и запоры!
      Подбежав к гардеробу, она выхватила первое попавшееся неглиже, поспешно завернулась в него, и когда Рурк ступил в комнату, окатила мужа ледяным взглядом.
      – Что вам угодно? – процедила она.
      Его глаза медленно, не упуская ни единой детали, скользили по ее телу. Хотя теперь они стали врагами, его по-прежнему неудержимо тянуло к ней. Да, она недостойна его любви, но он все равно хочет ее, еще с большей силой, чем раньше. Жаждет покорить, соблазнить, насладиться, довести до исступления, когда она сама станет умолять взять ее.
      – Я слышал, что вы нездоровы, – встревоженно произнес он, и при звуках этого глубокого бархатистого голоса по спине Саммер пробежали мурашки.
      – Я никогда еще не чувствовала себя лучше, – презрительно фыркнула она. – Ох, уж эти злые языки! Живут и дышат одними сплетнями!
      – Это верно, – согласился он, неуклонно сокращая расстояние между ними, – о вас действительно ходит немало слухов.
      – Неужели? – свысока протянула Саммер. – И что же именно не дает покоя людям?
      – Говорят, вы проиграли свои рубины, – спокойно начал перечислять Рурк, не спуская с нее взгляда. Интересно, что она скажет? Начнет лгать? Оправдываться?
      Саммер виновато вспыхнула, поняв, как была близка к разоблачению, но тут же торжествующе улыбнулась. Все-таки ей удалось взять над ним верх! Она шагнула к столу и брезгливо, словно вынужденная проделывать нечто крайне неприятное, взялась кончиками пальцев за застежку ожерелья и предъявила Рурку неоспоримое доказательство своей правоты. На губах ее играла ехидная усмешка. Она точно подначивала мужа попытаться отобрать у нее украшения. Но сегодня Хелфорду было не до этого. Ему нужна была совсем другая драгоценность.
      – Кроме того, многие утверждают, что я уже успел наградить вас ребенком.
      Одним грациозно-тигриным прыжком он оказался рядом и, раздвинув полы ее пеньюара, принялся жадно всматриваться в обнаженное тело.
      – Немедленно оставьте меня в покое, милорд! Вы сами решили, что между нами все кончено, поэтому смешно ожидать от меня выполнения супружеского долга, – справедливо заметила она, отстраняясь и кутаясь в пеньюар.
      – Разве? – вкрадчиво промурлыкал он, развязывая пояс своего халата. – Поверьте, мадам, я имею право делать все, что мне заблагорассудится! Пока еще я хозяин в своем доме!
      Саммер поняла, что надвигается опасность. Ей не сладить с Рурком. Но ради самой себя она не должна позволять ему сломить свое сопротивление. Если он проведет с ней ночь, а утром покинет снова, ей этого не перенести. И желание окажется сильнее – в следующий раз она придет сама.
      – Я не сдамся без борьбы, – бросила она, но Рурк тихо рассмеялся. Такие обещания лишь подогревали в нем решимость покорить эту упрямую ведьмочку, показать свою власть над ней.
      Он схватил было ее за плечи, но Саммер увернулась и, оставив пеньюар у него в руках, ускользнула легким призраком.
      Рурк швырнул на пол тонкое одеяние, скинул собственный халат и стал наступать на Саммер, неумолимо загоняя ее в угол. От него словно исходила угроза, однако это свойство неизменно возбуждало Саммер, и она старалась не смотреть на его великолепный мускулистый торс. Она попыталась было нырнуть под кровать, но Рурк в последний момент ухитрился подставить ей подножку, и не успела Саммер повалиться на ковер, как он в мгновение ока очутился сверху.
      Не долго думая она провела ногтями кровавые борозды по его лицу и груди.
      – Прекрати! – приказал он, прижимая к полу ее руки. Но едва он наклонился, чтобы поцеловать жену, той удалось высвободиться и вновь расцарапать загорелую кожу. – Черт возьми, дикая кошка! Прикажешь тебя связать?
      – Убирайся, проваливай… хоть к черту в ад, – прошипела она, вцепившись ему в волосы.
      – С меня довольно! – взорвался он. – Сама виновата! И не говори, что тебя не предупреждали!
      Уложив брыкавшуюся добычу на постель, он сорвал шнур с полога и, связав запястья Саммер над головой, прикрепил конец к кроватному столбику. Саммер вопила, плевалась, осыпала его самыми грязными ругательствами, какие приходили ей на ум, но Рурк, не обращая внимания, продолжал методично затягивать узел. И когда она, усталая и запыхавшаяся, наконец замолчала, вновь навис над ней.
      Саммер боролась, пока хватило сил, но чтобы подавить сопротивление, Рурку было достаточно прижать ее к перине мощными бедрами. Теперь он мог ласкать ее, как ему хотелось. Груди Саммер налились и ныли от предвкушения знакомой любовной игры. При воспоминании о том, как терлись соски о жесткие завитки у него на груди, она застонала. Хоть бы он не вздумал ее целовать!
      Но Рурк, точно прочитав ее мысли, сначала прижался губами, потом обвел языком и наконец принялся сосать розовые маковки, пока соски не превратились в твердые острые камешки. Мужская плоть нетерпеливо терлась о ее живот, как раз над чувствительным холмиком. Доведя Саммер почти до безумия, Рурк стал ласкать и гладить ее, чувствуя, что она больше не противится его ласкам. И лишь тогда он завладел ее губами. Поцелуй был на удивление нежным и чувственным. Губы Рурка прокладывали влажную дорожку по ее шее, пока Саммер не захотелось закричать и забиться, потребовать… но чего?
      – Отдайся, отдайся мне, – настойчиво повторял он, как в забытьи.
      Саммер жадно втягивала ноздрями запах Рурка. Тот, приняв ее молчание за согласие, потянулся, чтобы развязать ей руки. Но он ошибается… она никогда не покорится… скорее умрет… и все же, все же… Саммер интуитивно понимала, что сохранила над ним прежнюю власть. Ее ладони легли на спину мужа. А если она так околдует его, что после сегодняшней ночи он и думать забудет о расставании?
      Пламя страсти взметнулось к небу огромным золотисто-кровавым языком и поглотило ее. И Саммер, уже сама того не сознавая, осыпала его поцелуями, прижималась всем телом и раздвигала ноги все шире, чтобы вобрать в себя Рурка. Однако он неожиданно отстранился и сел.
      – Мне нужно было удостовериться, что ты все еще отзываешься на мое прикосновение… что я по-прежнему способен укротить твой дикий нрав и ты отдашься мне, когда и где бы я тебя не пожелал, моя маленькая язычница.
      Он встал и, накинув халат, вышел. Мучительная боль и тоска одиночества пронизали ее.
      – Грязная свинья! Ненавижу тебя! – пронзительно вскрикнула Саммер, не думая о том, что ее могут услышать мистер Берк или слуги. Пусть хоть весь чертов мир узнает, что ей приходится терпеть!

      Погода стояла на редкость теплая и безоблачная, и Рурк вздумал устроить скачки, в которых участвовало бы его десять самых резвых лошадей. Гости тотчас стали заключать пари на победителя. Кроме того, Рурк решил на этот раз послушаться жену и объявил, что состязания состоятся на прибрежной полосе песка, где присутствующие заодно смогут попробовать омаров, испеченных на костре.
      Вскоре слуги проворно раскинули огромный шатер и расставили там столы и стулья. Для желающих расположиться поудобнее были приготовлены подушки и одеяла.
      Большинство дам надели широкополые шляпы, чтобы защитить лицо от палящих лучей, но Саммер вместе с несколькими такими же отважными приятельницами отказались следовать моде и просто распустили волосы по плечам. Ветер шаловливо играл их длинными локонами.
      Король, чересчур высокий и дородный, чтобы участвовать в скачках, довольствовался ролью зрителя. Бакингем вызвался принимать ставки. Среди наездников были братья Гренвилы, лорд Бакхерст, сэр Чарлз Беркли, Генри Джермин и Повеса Харри Киллигру. К ним присоединились трое корнуолльцев: Джон Арунделл, Ричард Кэрью и сэр Джон Сент-Обен. Десятым стал Джордж Дигби граф Бристол. Рурк Хелфорд тоже предпочел остаться в стороне, не желая прослыть нечестным, ибо как хозяин конюшни знал, на что способна каждая лошадь.
      Поскольку песчаная полоса была довольно узкой, соревноваться могли лишь два скакуна одновременно. Девяти заездов будет достаточно, чтобы определить самого резвого.
      Заключая пари, мужчины тщательно взвешивали все достоинства и недостатки животных, но женщины ставили исключительно на мужчин, выбирая либо самого красивого, либо своего любовника. Почти все дамы желали победы графу Бристолу. Саммер тоже присоединилась к ним, но не потому, что он считался первым волокитой при дворе. Просто граф скакал на Титане, а она прекрасно знала, что этому жеребцу нет равных.
      Она, не задумываясь, поставила тысячу и выиграла. Оставалось только две лошади. В седле первой сидел Повеса Харри Киллигру, сорвиголова, известный своей бесшабашностью, безудержной храбростью и способностью мчаться как одержимый, не щадя ни коня, ни себя самого. Видимо, именно он считался всеобщим любимцем, и симпатии толпы были на его стороне, но Саммер не пожалела двух тысяч, чтобы поставить на Джека Гренвила. Прежде всего он служил в кавалерии, и, кроме того, Саммер безгранично доверяла его мужеству и искусству наездника с тех пор, как услышала историю о пятнадцатилетнем мальчике, который ринулся в бой, сменив погибшего отца.
      Она не ошиблась. Собравшиеся вопили, свистели и хлопали, подбадривая Харри, но Джек не дал ему ни малейшего шанса. Под конец даже те, кто ставил на Харри, разразились приветственными криками.
      Но предстоял и последний, финальный забег, в котором должны были потягаться Джек Гренвил и Джордж Дигби – граф Бат против графа Бристола. Саммер не сомневалась, что Титан и на этот раз окажется впереди.
      Она попыталась пробиться к Бакингему, которого осаждали желающие поскорее заключить пари. Когда настала ее очередь, Саммер протянула герцогу четыре тысячи.
      – Вряд ли вам польстит сравнение, дорогая, – покачал головой Бакингем, – но вы такая же пылкая, увлекающаяся натура, как Барбара.
      – Все или ничего, – усмехнулся подошедший Рурк.
      – То или другое, какая разница! Мне абсолютно все равно, – бросила Саммер ему в лицо. Ее кровь уже кипела в предчувствии победы. Исход скачек предрешен, она точно знает, что получит восемь тысяч! А пока… зачем торчать здесь! Ничего, они еще увидят! Она покажет им «пылкую натуру»! Пусть шепчутся, пусть перемывают ей косточки!
      Саммер отправилась в Роузленд, разыскала старые штаны, рубашку и сапоги, вскочила на Эбони и вернулась к гостям. К этому времени скачки уже закончились, и те кто ставил на графа Бристола, подсчитывали выигрыш.
      Завидев жену, Рурк поспешно подошел и взял коня под уздцы, поняв, что в таком настроении от нее можно ждать любой выходки.
      – Лорд Хелфорд, вызываю вас на состязание! Не хотите устроить еще один заезд? – объявила Саммер. В наступившей тишине ее голос прозвенел особенно отчетливо. Те, кто распускал слухи о беременности леди Хелфорд, теперь засомневались в своей правоте. Романтические дамы, которые пели дифирамбы великой любви между четой Хелфордов, ошарашенно переглядывались.
      – Считаете, что этот жалкий мешок с костями может обогнать Эбони?
      Многим казалось, что лорд Хелфорд попросту отмахнется от молодой жены, но король прошептал фаворитке:
      – Хелфорд никому не спускает подобной дерзости! Сейчас он поймает ее на слове.
      – Сколько я выиграла, милорд Бакингем?
      – Восемь тысяч, – радостно сообщил тот. Один из супругов победит и унизит другого, и не важно, кто при этом пострадает: главное – удовольствие, которое получит Бакингем при виде терзаний ближнего.
      – Но у вас явное преимущество, мадам, – возразил Хелфорд. – Титан уже участвовал в трех забегах.
      – Знаю, – чуть заметно улыбнулась Саммер.
      Рурк молча поклонился и перехватил поводья Титана у графа Бристола.
      – Удвоим длину дорожки… помчимся туда и обратно! – предложила Саммер. Рурк снова кивнул и настороженно прищурился. Зная нелегкий характер мужа, Саммер почуяла приближение грозы, но в этот момент ей действительно было все равно. Ей надо во что бы то ни стало выиграть шестнадцать тысяч и выкупить Роузленд!
      По сигналу лошади сорвались с места, и Саммер сразу же оказалась впереди, уверенная, что победа будет на ее стороне. Недаром они каждое утро носились по берегу! Кроме того, Эбони не устал, да и она весила куда меньше Рурка!
      Намереваясь повернуть коня, Саммер оглянулась и случайно увидела руки мужа. Он чуть натягивал поводья… неужели сдерживает Титана?!
      Саммер едва не задохнулась от счастья. Он собирается позволить ей выиграть! Значит, все еще неравнодушен к ней!
      В эту минуту она поняла, как сильно любит его. Все еще любит! Но тут Рурк поравнялся с ней и прокричал:
      – Проигравший проводит ночь в постели победителя!
      Саммер, не веря своим ушам, растерянно приоткрыла рот.
      – Иди ко всем чертям! – разъяренно прошипела она, ударив каблуками в бока Эбони. Однако Рурк уже успел охладить ее решимость. Остальное получилось совсем просто. Чтобы добиться победы, нужно было лишь пришпорить Титана. Чистокровный ирландский жеребец птицей полетел над песком и перед самым носом у Эбони пересек финишную черту. Саммер чуть не заплакала от обиды. Она не только потеряла шестнадцать тысяч, но и собственными руками отдала с таким трудом добытый выигрыш. В голове эхом отдавались слова Рурка:
      – Все или ничего…
      Джек Гренвил галантно снял Саммер с седла, и вокруг тотчас собралась толпа мужчин, болевших за нее. Одарив их веселой улыбкой, она со смехом заметила:
      – В конце концов, не могла же я опозорить мужа перед таким блестящим обществом!
      Все понимали, что Рурк выиграл в честном поединке, но каждый был готов отрицать очевидное, только бы заслужить ее благосклонность.
      Пожав плечами, Саммер обратилась к герцогу:
      – За капризы приходится платить. Милорд, прошу вас, позаботьтесь, чтобы лорд Хелфорд получил свои деньги.
      Глядя вслед удалявшейся красавице, Бакингем весело усмехнулся, уверенный, что Хелфорд жестоко пожалеет о сегодняшнем выигрыше.
      Саммер направилась к шатру, где Барбара Каслмейн лакомилась устрицами и шампанским в обществе своей подруги Бесс Мейтленд. Завидев леди Хелфорд, фаворитка ехидно бросила:
      – Не понимаю, как неотесанная сельская девчонка вроде вас, привыкшая ездить верхом даже без всякого седла, потерпела столь сокрушительное поражение! Возможно, лорд Хелфорд оказался куда более крепким орешком, чем вы предполагали, и, взяв его в мужья, вы переоценили свои силы!
      Она что-то прошептала приятельнице, и обе разразились смехом.
      – Мой муж в отличие от вашего довольно старомоден. И если бы я наставила ему рога, попросту прикончил бы меня. Я слышала, что вашу подругу Анну-Марию с позором увезли домой. Должно быть, и ее муж в чем-то похож на моего.
      Барбара оскорбленно поджала губы, но Бесс Мейтленд, по-видимому, жаждала узнать подробности последних похождений графини Шрусбери. Однако Саммер предпочла держать язык за зубами, и любопытство Бесс так и осталось неудовлетворенным.
 
      Король был прекрасным пловцом, и когда выдавалась свободная минута, купался в Темзе, но сейчас воспользовался случаем окунуться в теплые океанские волны. Рурк и еще несколько джентльменов заплыли довольно далеко, а самые смелые дамы набрались храбрости снять чулки и туфли и забрести в воду.
      Чайки с криками носились вокруг, выпрашивая подачки. Любопытные тюлени кувыркались совсем близко, разглядывая людей огромными круглыми глазами. На сердце у Саммер лежала свинцовая тяжесть. Ей хотелось заплыть далеко-далеко и больше не возвращаться. И хотя она чувствовала себя в воде, как в своей стихии, все же не стоило испытывать терпение мужа. Она и без того стала сегодня предметом пересудов!
      Король вышел на берег и принялся вытираться. Скоро в воде остался один Рурк, и Саммер долго наблюдала, как его темноволосая голова то показывается, то скрывается за брызгами белой пены.
      Заметив ее невеселое лицо, Карл подошел поближе:
      – Вы с ним очень похожи – вечно ищете приключений.
      Саммер грустно улыбнулась его величеству, но он спокойно продолжал:
      – Не помню, когда я еще так славно отдыхал. В случае чего смело обращайтесь ко мне, леди Хелфорд. О да, я понимаю, что с таким мужем, как Рурк, вам никто не нужен. Он будет защищать вас до последней капли крови. Однако жизнь порой преподносит нам сюрпризы. Иногда поручения, которые я даю лорду Хелфорду, смертельно опасны…
      Король осекся, словно пожалел о своей несдержанности. Саммер пристально вгляделась в его красивое лицо. Он, несомненно, обаятельный мужчина и галантный кавалер, который способен очаровать и влюбить в себя женщину. О чем он предупреждал ее? Напоминал, что контрабандисты способны на все и вполне могут расправиться с самим магистратом? Или намекал, что Хелфорд ведет куда более рискованную игру и, возможно, даже шпионит за врагами Англии? Кстати, где он был на прошлой неделе? И куда отправится на будущей? До того как они поссорились, Рурк однажды обронил, что ей придется часто оставаться одной. И не объяснил ничего, хотя в то время они были так близки и любили друг друга.
      Но какое ей до всего этого дело? Он и без того принес ей немало бед и хлопот! Пусть убирается в ад, там ему самое место!
      Заметив, что грумы уже покормили лошадей и собираются вернуть их в конюшни, Саммер отвела Эбони в сад и снова привязала в укромном уголке. Ее терзали угрызения совести. Внутренний голос убеждал – нельзя грабить невинных людей. Но она упрямо твердила себе, что по милости Хелфорда у нее нет иного выхода. Он ведь пообещал, что она не получит от него и медного пенни, и сдержал слово. Будь он проклят!
      Пикник имел огромный успех. Гости пообедали лобстерами в растопленном масле, запеченными моллюсками и лососем, выловленным накануне придворными. Тушки завернули в травы и листья и испекли на угольях. Для тех, кто не любил рыбу, приготовили жареных поросят.
      Уже в темноте все собрались у костров, пели непристойные матросские песни и куплеты из пьес.
      Только половина собравшихся выразила желание поиграть в карты, и, конечно, лакеи сразу же расставили столики. Остальные допоздна сидели на берегу, не желая прощаться с идиллическим пейзажем и возвращаться к суете светской жизни. Саммер не находила себе покоя. Теперь, когда она решила снова отправиться на ночную охоту, ей не терпелось распрощаться с гостями. Однако сначала нужно кое-что сделать. Она так же, как и вчера, велела отнести кучерам бочонки с элем и постаралась наметить будущие жертвы.
      Вероятно, она сумеет остановить не более двух экипажей, если не хочет поднимать лишнего шума. Лодердейл и Бакингем поедут в одной карете с королем, следовательно, не может быть и речи о том, чтобы их грабить, – уж это было бы чересчур! К тому же не стоит связываться с экипажем, где много пассажиров, ей просто не справиться со всеми. Джек и Банни Гренвилы, а также их жены обычно держатся вместе. Кроме того, дамы привезли с собой горничных, значит, и семейство графа Бат исключается. Легче всего иметь дело с одинокой женщиной, но предпочтительно не с Барбарой Каслмейн.
      Взгляд Саммер упал на герцогиню Бакингем, эту уродку с презрительно поджатыми губами и курносым носом картошкой. Что за мерзкая лицемерка! Воспитана в строгости и благочестии отцом-протестантом, и все же проигрывает в карты огромные суммы и не постыдилась выйти замуж за одного из самых гнусных распутников при английском дворе.
      Заметив, как жадно герцогиня сгребла горку золота, Саммер решила, что даме не помешает рандеву с Черным Котом. К тому же, поскольку спутниками короля будут Лодердейл и Бакингем, приятельницы непременно захотят вернуться в замок вместе.
      – Сердце мое, удостойте меня вниманием и принесите удачу, – позвал ее Харри Киллигру. Саммер тотчас подплыла к карточному столу и наградила Харри милой улыбкой. Господи, да он так надрался, что сейчас свалится со стула! И еще умудряется выигрывать в таком состоянии! Неудивительно, что его прозвали Повесой!
      Взяв с подноса графин, она наполнила свой бокал портвейном и придвинулась ближе. Чья-то ладонь неожиданно погладила ее попку. Сначала Саммер не поняла, что происходит. Не может быть!
      Харри одной рукой выкладывает карты на стол, а другой ласкает ее! И при этом ухитряется отвечать на чьи-то подковырки!
      Саммер наклонилась к приятелю Харри Генри Джермину, считавшемуся близким другом королевского семейства. Ходили даже слухи, что он женится на сестре его величества.
      – С ним все в порядке? – поинтересовалась она.
      – Абсолютно, леди Хелфорд. Он каждую ночь так напивается, что его человеку приходится тащить хозяина в постель едва ли не на руках. Харри клянется, что способен отличить двойку от туза лишь когда вдребезги пьян.
      – Человек? – удивленно переспросила Саммер.
      – Да, его камердинер, слуга, кучер печется о Повесе, словно мать родная.
      – Я бы на его месте просто придушила такого господина, – рассмеялась Саммер, облегченно вздыхая. Она только что наметила вторую жертву! Но тут за спиной раздался властный голос:
      – По-моему, вы немного перебрали, мадам! Женщинам вино только вредит, и вам, пожалуй, следовало бы удалиться к себе, леди Хелфорд.
      Саммер повернулась, готовая отчитать непрошеного советчика, но тут же осеклась, увидев, что Рурк стоит рядом с королем. И мгновенно сообразила, какой непристойной должна казаться со стороны эта сцена: она с бокалом в руке заливается смехом в мужской компании да еще и позволяет всякие вольности Повесе Харри! К тому же, отсылая жену, Рурк невольно способствовал ее планам, поэтому вместо того чтобы возмутиться, она жеманно поднесла пальцы к вискам и сообщила:
      – Ничего страшного, только немного голова кружится! – И, присев в глубоком реверансе перед королем, пробормотала: – С вашего позволения, сир.
      Карл улыбнулся, поблагодарил ее за гостеприимство и распрощался.

      Саммер крепко-накрепко заперла дверь спальни, разделась и натянула костюм Спайдера. Зарядив пистолет и убедившись, что у нее еще остались пули и порох, она подошла к зеркалу. Иисусе, совсем забыла стереть румяна и белила!
      Пришлось старательно умыться и прилепить усики. Захватив седельные сумки, она вышла на балкон и сбросила их вниз. Оставалось надеть перчатки и широкополую шляпу. Наконец все было готово, и Саммер, задув свечи, приготовилась спуститься в сад. Но на полпути замерла, прижавшись к стене. Где-то рядом слышались мужские голоса и хохот. Девушка почувствовала невероятное облегчение, убедившись, что это всего лишь пьяные гости, которым взбрело в голову помочиться. Какие все-таки невежи эти мужчины! Готовы изгадить даже цветущие клумбы!
      Прокравшись к тому месту, где оставила Эбони, Саммер отвязала повод и приторочила сумки к седлу. Сегодня все давалось легче, она даже не дрожала, и ладони не вспотели, только сердце билось немного чаще обычного. Она решила проехать несколько миль по фалмутской дороге, опасаясь, что, если останется в границах Хелфорд-Холла, экипажи выедут вереницей и риск оказаться пойманной возрастет.
      Она пустила коня шагом и стала всматриваться в темноту. Сначала ей казалось, что вокруг царит непроглядный мрак, но немного погодя глаза привыкли к сумеркам, и Саммер поразилась остроте собственного зрения.
      Заслышав стук колес, она направила Эбони в заросли. Как и предполагалось, это была карета короля вместе с эскортом. Впереди скакали четверо слуг, и, судя по замечаниям, которыми они обменивались с кучером, все лыка не вязали. Саммер затаила дыхание. Хорошо, что теперь долго ждать не придется!
      Она оказалась права. Минут через десять вдали показался другой экипаж. Саммер пустила Эбони в галоп, и только оказавшись на середине дороги, с ужасом поняла, что наткнулась на Каслмейн. Пришлось попятиться назад, но кучер, уже успевший заметить ее, дернул поводья, и экипаж сильно тряхнуло. Из кареты донесся рассерженный женский голос:
      – Болван неотесанный! Что это на тебя нашло! Ты едва не вывалил нас на дорогу!
      – Прошу прощения, миледи! Клянусь, под ноги лошадям только что бросился безголовый всадник! Должно быть, какая-то речная нечисть!
      – Да что ты несешь, олух! – завопила Барбара. – Кто виноват, что ты вдрызг пьян! Дай только добраться до замка, и я выгоню тебя в три шеи! У тебя есть пистолет на случай, если твой призрак окажется просто-напросто грабителем с большой дороги?
      – Да, мэм, – кивнул кучер, взводя курок.
      – Нахлестывай лошадей и гони, как ветер! Так я и знала! Надо было ехать с его величеством!
      Все это время Саммер гладила коня, пытаясь успокоить, шептала нежные слова, чтобы он стоял смирно. Хорошо, что она не поддалась искушению пощипать перышки Барбары, ибо эта отчаянная женщина вполне могла бы наброситься даже на разбойника. Или… или сделать ему непристойное предложение, и как тогда прикажете поступать Саммер? Кроме того, графиня Каслмейн на редкость проницательна и вполне способна разгадать ее маскарад! Нет уж, лучше оставить Барбару в покое.
      Вскоре по дороге загромыхали колеса еще одной кареты. Кажется, на этот раз она не ошиблась, недаром хорошо запомнила эти ярко-желтые фонари!
      Саммер пришпорила коня и, прицелившись в кучера, скомандовала:
      – Кошелек или жизнь!
      Поводья выпали из ослабевших пальцев возницы, и лошади встали.
      – Лицом в землю! – приказала она бедняге, и тот без звука повиновался черному всаднику.
      Бесс Мейтленд, высунув в окно голову, нетерпеливо окликнула кучера, но, увидев, что происходит, поспешно спряталась.
      – Выходи! – прорычала Саммер, безмерно наслаждаясь ситуацией. – И горничная пусть тоже покажется!
      – Горничная? – взвизгнула герцогиня, спускаясь вслед за Бесс. – Сэр, я герцогиня Бакингем! И требую, чтобы нас немедленно отпустили, если дорожите своей головой!
      – Вы думаете, я так глуп, что поверю, будто красавец герцог женился на такой образине! Да у вас вместо носа поросячий пятачок!
      Саммер ткнула пальцем в сторону Бесс:
      – Эй, вы там! Эта хрюшка в самом деле герцогиня?
      – Даю слово! – кивнула Бесс, не заметив, что леди Бакингем побагровела от злости.
      – Ну так вот, мадам, я Черный Кот и имею честь близко знать многих благородных дам, но в этом случае предпочитаю держаться подальше!
      Бесс, не сдержавшись, громко захохотала, но Саммер было не до шуток.
      – Леди, вы можете ехать куда угодно, как только отдадите кошельки.
      Бесс поспешно протянула ридикюль, но когда попыталась вырвать у леди Бакингем увесистый мешочек, та злобно завопила:
      – Скорее я увижу вас в аду!
      Саммер хладнокровно прицелилась ей в голову:
      – Боюсь, вы попадете туда первой, мадам.
      Леди упала в обморок, Бесс схватила ее кошелек, бросила на дорогу и бесцеремонно запихала герцогиню в карету, словно мешок с мукой.
      – Господи, сколько же в ней жира! – громко пропыхтела она, забираясь вслед за несчастной спутницей.
      Велев кучеру убираться, Саммер спешилась, чтобы подобрать кошельки и сунуть их в седельные сумки. Назад она возвращалась через поля. На случай, если женщины переполошат весь Фалмут и пустят по ее следу грязную свинью Освалда, она старалась держаться поближе к Роузленду и Хелфорд-Холлу.
      Теперь оставалось дождаться Киллигру. Но хотя почти все гости успели разъехаться, Повеса Харри, видимо, не торопился. Саммер колебалась, не зная, что делать: оставить свою затею или набраться терпения. Она совсем не устала, кровь бурлила от радости, возбуждение после дерзкой эскапады еще не улеглось. Кроме того, она по праву гордилась своим умением принять и развлечь гостей. Весь лондонский свет наверняка будет лишь об этом и судачить! Сам король увлекся ею, и стоит только захотеть, как Барбаре будет дана отставка! Да это поистине самые счастливые и несчастные дни в ее жизни!
      Саммер глубоко вздохнула и уже собиралась было въехать в ворота Хелфорд-Холла, как услышала стук колес.
      Пришпорив Эбони, она проскакала вперед и загородила дорогу карете:
      – Кошелек или жизнь!
      Карета остановилась, и лорд Киллигру, пребывавший в блаженной дремоте, очнулся и, открыв дверцу, попытался было выйти, но тут же рухнул на землю. Кучер поспешно вынул пистолет и, не колеблясь, спустил курок. Пуля просвистела над самым ухом Саммер, но, к счастью, окончательно одуревший Харри успел кое-как подняться и с воплем ринулся на слугу:
      – Черт возьми, парень, да ты никак спятил! Неужели не видишь, что это мой друг Беркли!
      – У лорда Беркли светлые волосы, сэр! Это грабеж! – воскликнул кучер.
      – Нет-нет, это ш-шутка, Сэм, просто розыгрыш! Он напялил парик!
      Киллигру небрежно взмахнул рукой и уставился на Саммер:
      – Игра закончена, Чарлз! Я узнал бы тебя с закрытыми глазами!
      – Ты хитрый лис, Харри, – откликнулась Саммер. – Беда в том, старина, что, если я покажусь приятелям без твоей заветной коробочки с денежками, наверняка стану всеобщим посмешищем!
      – Не печалься, Чарли, возьми мои денежки и утри всем нос!
      Слуга попытался было горячо запротестовать, но хозяин терпеливо объяснил:
      – Сэм, это розыгрыш! И не смей палить в моих друзей, их и так мало осталось!
      Он поплелся к карете и достал оттуда железную шкатулку, в которой, очевидно, и хранилось золото. Саммер в это время держала кучера под прицелом.
      – Оставь ее на дороге! – скомандовала девушка. Повеса Харри подмигнул, нахлобучил шляпу на глаза и сел в экипаж. Кучер, вне себя от гнева, но бессильный что-либо предпринять, вскочил на козлы и стегнул коней.
      Прислонившись к дереву, чтобы не упасть, Саммер дрожащей рукой запихнула пистолет за пазуху. Ее чуть не убили сегодня! Она сама не знает, как ухитрилась удержаться в седле! Интересно, всем грабителям так «везет», или только она одна неудачница?!
      Девушка поплелась к тому месту, где стояла шкатулка, и, попытавшись ее поднять, обнаружила, что добыча слишком тяжела. Наверное, придется отстрелить замочек!
      Но она побоялась всполошить всю округу и поэтому нашла острый камень и начала им орудовать. Вскоре усилия ее увенчались успехом, и деньги перекочевали в седельные сумки. Кроме этого, она стала обладательницей небольшого футляра с драгоценностями.
      Саммер вновь села на Эбони, добралась до берега реки Хелфорд и зашвырнула в воду шкатулку, которая с тихим всплеском пошла ко дну. Теперь можно и возвращаться. Она снова привязала Эбони в тисовой аллее, поскольку оттуда было недалеко до балкона, а сумки сильно потяжелели и тащить их стало нелегко. Еще одно усилие, и она будет в безопасности!
      Однако некое шестое чувство подсказало Саммер, что опасность близка. В окне ее спальни мелькнул огонек, и до Саммер донесся запах табака.
      Рурк! Рурк притаился в спальне и дожидается ее появления!
      Саммер поспешно сунула в сумку пистолет и спрятала все вместе в кустах. Что теперь делать? Поразмыслив немного, она поняла, что иного выхода нет – придется встретиться с мужем, и будь что будет. Сейчас уже не имело значения, каким путем она попадет к себе, поэтому Саммер ловко взобралась по лозе плюща, перекинула ногу через балконные перила и, оказавшись наверху, вызывающим жестом швырнула свою шляпу через всю комнату. Пусть знает, что она никого не боится!
      Однако, заметив распростертую на постели темную фигуру, Саммер остановилась как вкопанная.
      – Добрый вечер, – со зловещим спокойствием приветствовал ее Рурк, и от этого тихого голоса в горле у Саммер мгновенно пересохло. Господи, она совсем забыла про усы!
      Отвернувшись, Саммер быстро провела ладонью по верхней губе и спрятала улику в карман.
      – До сих пор я тоже считала, что вечер добрый, – холодно бросила она, не выказав ни малейшего удивления.
      – Где ты была, черт возьми? – зарычал Рурк.
      – У меня дела, – хмыкнула девушка. Рурк моментально очутился рядом и больно стиснул ее плечи.
      – Никогда не смейте говорить со мной подобным тоном, мадам, – предупредил он, и, несмотря на свою решимость, Саммер испугалась. Она инстинктивно вытянула руки, чтобы оттолкнуть мужа, но пальцы уперлись в мускулистую грудь. Саммер охнула от неожиданности, и Рурк отпустил ее и зажег свечи. Он только сейчас заметил, в каком она виде.
      – Для чего тебе понадобился мужской костюм? К кому ты бегала на свидание? – вскинулся он, но тут же пробормотал словно про себя: – Кто же еще, кроме короля?
      В глазах его полыхнуло пламя ненависти, гнева и ревности. И… и, кажется, вожделения!
      Не успела Саммер опомниться, как Рурк сорвал с нее черный камзол. Она метнулась к двери и в последний момент увидела, что в скважине нет ключа. Попалась!
      От внимания Рурка не укрылась ее растерянность. Он коварно улыбнулся и снова принялся зажигать свечи в настенных канделябрах, по-видимому, решив до конца насладиться пикантной сценой.
      – Рурк, я не была ни с королем, ни с каким иным мужчиной. Просто поехала прокатиться. Навестила Роузленд и подумала, что лучше это сделать в мужском костюме.
      – С чего это тебе взбрело в голову заботиться о моем добром имени после сегодняшних бесстыдных выходок и наглого флирта с королем?
      – Я ничем не заслужила подобных обвинений, – поклялась она, моля Бога, чтобы эта ночь не стала повторением предыдущей. Нет, это было бы слишком жестоко! – Почему вы здесь? – осведомилась она, пытаясь выиграть время.
      – Я чувствую себя последним болваном! – грубо бросил он. – Вы заставили меня ждать два часа, и теперь я хочу получить все, что причитается мне по праву.
      Он впился похотливым взглядом в ее вздымавшуюся над тесным корсетом грудь.
      – Нет, – твердо заявила Саммер, давая понять, что его присутствие здесь нежелательно.
      – Но я пришел за выигрышем, – презрительно скривив губы, процедил Рурк.
      – Ублюдок! Как вам могло прийти в голову, что я способна поставить на кон свое тело?!
      – Ах, да, я и забыл про вашу алчность! Для вас важнее всего деньги, за них можно и продаться, верно?! Ну что же, могу я получить свой кусок плоти?
      Сунув руку в карман, он вытащил крону. Оскорбление было столь незаслуженным и подлым, что Саммер, не задумываясь, размахнулась и ответила увесистой пощечиной. Рурк схватил жену, швырнул на постель и, стащив с нее сапоги и штаны, перекинул через колено и хорошенько отшлепал. При первом ударе Саммер дернулась и закричала, но тут же поняла, что ей ничто не поможет и нужно найти более надежный способ защитить себя. Поэтому она ухитрилась вонзить зубы ему в бедро, а потом попыталась сделать из него евнуха. Это подействовало: Рурк, опасаясь, что с этой ночи вообще перестанет быть мужчиной, поскорее оттолкнул жену. Она тут же скатилась с постели, не обращая внимания на то, что из всей одежды на ней остался только корсет. Рурк зачарованно уставился на ее длинные обнаженные ноги. Сладострастие багровой пеленой застилало глаза. На свете просто нет женщины соблазнительнее!
      Грудь Саммер тяжело вздымалась над краем корсета, и Рурк ощутил, что сходит с ума от желания погрузиться в истекающий медом тесный грот жены.
      Не сводя с нее глаз, он стал раздеваться и, оставшись нагим, перепрыгнул через кровать и поймал беглянку. Та сопротивлялась, как дикая кошка, отбиваясь кулаками и ногами, кусалась и даже попыталась ударить коленом в пах. К величайшей чести Рурка, он всего лишь оборонялся, дожидаясь, пока жена не обессилеет. Немного погодя Саммер уже задыхалась от усталости.
      – Твоя похоть омерзительна! – вскричала она.
      – Моя похоть? Как насчет твоей? – рявкнул Рурк и тут же закрыл ей рот губами. – Я знаю только один способ отвадить тебя от короля! – прохрипел он и, опрокинув Саммер на спину, приготовился одним бешеным выпадом ворваться в нее.
      – Рурк, не надо! Не бери меня силой! – умоляюще прошептала она.
      Рурк замер, опираясь на полусогнутые руки.
      – Я? Господи Боже, да если кто из нас и насильник, так это ты! Всего несколько минут назад ты едва не лишила меня мужского достоинства! – простонал он. – Признайся честно, что мы оба хотим друг друга и никто иной не сумеет погасить в нас пламя страсти!
      Саммер была вынуждена согласиться, что это чистая правда. Однако мысль Рурка о том, будто можно спать вместе без любви, из одного вожделения, привела ее в ярость. Но, наверное, бывает и так. «Вероятно, мужчина и женщина в душе навсегда останутся смертельными противниками», – подумала она, закрывая глаза, и едва сдержала крик, когда копье любовника-врага пронзило ее, казалось, в самое сердце.
      Гнев и ревность помешали Рурку насладиться этой женщиной. Боже, почему их любовь так быстро кончилась? Почему Саммер обманула его? Он только что взял ее без любви и понял, что больше никогда не отважится на такое. Должно быть, она права – между ними все кончено.
      Саммер чувствовала себя униженной… запачканной… пустой… И, глядя в спину уходившему мужу, поклялась, что в последний раз позволила ему коснуться себя.

      На следующее утро Саммер проснулась с лихорадкой и больным горлом, и хотя ночью в порыве гнева дала себе слово, что безотлагательно покинет этот дом, ломота в костях была такой невыносимой, что она едва могла шевельнуться.
      Горничная принесла завтрак, но Саммер отослала ее, и, увидев, что хозяйка не думает появляться внизу, мистер Берк решил сам ее навестить. Он сразу заметил сломанный замок, растоптанный окурок и брошенные на пол кюлоты Рурка. Незаметным движением спрятав их за спину, он велел Саммер оставаться в постели.
      – Это все из-за того, что вы переутомились, миледи, угождая этой лондонской швали. Если не считать его величества, все они не стоят и куриного помета, прошу простить меня, миледи!
      – О, мистер Берк, вы способны рассмешить даже мертвого! Кстати, сегодня утром я намеревалась навсегда уйти из ХелфордХолла.
      Мистер Берк поспешно поджал губы, словно опасаясь выдать важную тайну.
      – Это ваш дом, леди Хелфорд. К тому же вам нет нужды встречаться с его светлостью. Он уехал бог знает куда.
      Саммер неожиданно вспомнила о спрятанном сокровище. Может ли она рискнуть и довериться мистеру Берку?
      – Мои седельные сумки спрятаны в саду за цветущими рододендронами. Нельзя попросить вас принести их сюда, мистер Берк?
      – Слушаюсь, миледи, – поклонился дворецкий и исчез.
      – Что делать? – вздохнула девушка. – Ну почему я на каждом шагу попадаю в беду?
      Когда ее поручение было выполнено, Саммер с благодарностью приняла от мистера Берка чашку с настоем ромашки, прекрасного средства от жара и боли в горле. Но несмотря на все усилия верного слуги, ей пришлось три дня пролежать в постели.
      Несколько раз Спайдер взбирался на балкон, чтобы навестить сестру, но, видя, как ей плохо, не стал допытываться насчет денег и поездки в Лондон.
      Наконец Саммер стало легче. Умывшись и одевшись, она решила проверить, сколько денег раздобыла в ту ночь.
      Пересчитав золото в кошельках герцогини Бакингем и графини Лодердейл, она, к собственному разочарованию, обнаружила, что у обеих была всего тысяча фунтов. Однако Повеса Харри оказался куда богаче. Три тысячи! Неплохо, но далеко не те шестнадцать тысяч, которые достались бы ей по праву, если бы не подлец Хелфорд!
      Прибавив их к уже имеющимся, Саммер поняла, что все-таки сумела накопить десять тысяч. Половина долга по закладной. Нужно срочно отправлять Спайдера в столицу к ростовщику. Пусть уговорит Сторма подождать, пока она не достанет остальные.
      Открыв футляр, отобранный у Киллигру, она восторженно захлопала в ладоши. Там были две пары запонок и две булавки, одни с рубинами, другие с сапфирами, мужской перстень с бриллиантами, одно кольцо с изумрудами и другое – с опалом и ониксом, пряжки для туфель с бриллиантовой осыпью, бирюзой и жемчугом. Рядом с этим великолепием лежал тяжелый серебряный кинжал с ручкой, усеянной аметистами. Саммер решила оставить его себе. Это куда красивее простого ножа, который она всегда носила за поясом, отправляясь на прогулку. Она сохранит и рубиновые запонки. Не одной Каслмейн увлекаться рубинами! Саммер любит наряжаться мужчиной, и эти безделушки придадут костюму необходимую, пусть и несколько вызывающую элегантность.
      Теперь у нее оказалась целая коллекция великолепных драгоценностей, хотя она понятия не имела об их истинной цене. Если повезет, она отыщет покупателя и добудет недостающую сумму.
      Следующие два дня Саммер провела с братом. Они вместе смастерили пояс с карманчиками, который Спайдер мог бы носить под одеждой, и набили его золотом. Сообразительный молодой человек сделал двойное дно в маленьком сундучке, который собирался взять с собой. Саммер дала ему письмо к тетушке Лил с просьбой отнести деньги Соломону Сторму и передать, что вторая половина долга прибудет со дня на день. На прощание она предупредила Спайдера, что Лондон – опасное место для неопытных провинциалов, настоящее гнездо разврата, где полно воров и мошенников.
      – Кстати, – заметил он, – Черный Джек Флаш снова появился в наших краях. Его корабль «Призрак» видели на реке Хелфорд. Если случайно встретишь его, удирай во все лопатки, поскольку всем известно, что он скрывается. Он не задумываясь перережет тебе глотку, если ты обнаружишь его лежбище.
      Представив отчего-то уродливую физиономию Бульдога Брауна, Саммер вздрогнула.
      – Кэт, когда я вернусь, обязательно постараюсь договориться о встрече с ним, чтобы узнать, согласен ли он привозить нам товар. Но сначала нужно найти того, кто поручится за нас и представит Джеку. Не смей сама идти к нему, иначе он либо прикончит тебя, либо захватит в плен и потребует выкуп.
      – Спайдер, за меня не волнуйся. Доставь благополучно деньги. Это сейчас главное. Вот тебе сотня фунтов на расходы – гораздо больше, чем понадобится.
      – Я буду беречь их как зеницу ока, сама знаешь!
      Саммер улыбнулась и обняла брата.
      – На рассвете мы отправимся в Фалмут. Можешь поехать на Эбони, а я возьму пони и приведу коней обратно.
      У нее внезапно сжалось сердце. Брат вырос, стал мужчиной в пятнадцать лет, а она не заметила. По справедливости берберский жеребец должен был бы перейти к нему!
 
      Время летело незаметно, хотя по ночам Саммер жестоко страдала от одиночества. Каждое утро она вставала затемно и отправлялась на прогулку верхом.
      Прошло две недели со дня исчезновения мужа, но ей было все равно. Днем она и не вспоминала о нем. Только когда сгущалась тьма, тоска становилась нестерпимой. Где он? Что делает? Думает ли о ней так же часто, как она о нем? Томится ли, подобно ей, в холодной постели?
      Ах, что за вздор! Откуда такие дурацкие мысли? Когда Рурка охватывает желание, он не гнушается тащить в постель первую попавшуюся юбку; на этот счет у нее не осталось никаких сомнений. Он даже не считает нужным притворяться верным, преданным мужем.
      Саммер безуспешно гадала, успел ли он подать прошение о признании брака недействительным. Хоть бы это так и оказалось: она твердила себе, что отчаянно хочет поскорее освободиться от него!
      Оставалась еще одна проблема: что делать с драгоценностями? Фалмут был маленьким городком, и здесь не обосновалось ни одного ювелира. Возможно, стоило предложить драгоценности в борделях и портовых кабачках, но, во-первых, их могли опознать, а кроме того, ей хотелось получить побольше за камни чистой воды и украшения искусной работы.
      Правда, была еще надежда сбыть все Черному Джеку Флашу. Каждый день Саммер приезжала на берег реки Хелфорд, но, должно быть, слухи о появлении пирата так и остались досужим вымыслом, поскольку она ни разу не увидела ничего похожего на судно. После двух недель безделья она просто умирала от скуки и старалась занять время чем только можно.
      Как-то днем Саммер вымыла голову, надела одну из тонких батистовых рубашек Рурка, и вставила в кружевные манжеты рубиновые запонки. Потом натянула облегающие черные кюлоты и, подойдя к зеркалу, восторженно рассмеялась. Настоящая леди-пират! В таком виде она поднялась на «вдовью дорожку», чтобы просушить волосы, и, заслонив глаза рукой, долго глядела на ослепительно сверкающую морскую гладь. Налюбовавшись уходившими к горизонту китами, она лениво повернулась в сторону реки. Что это? Может, всего лишь игра света, или глаза ее обманывают? Нет, она определенно видит что-то у самого входа в пещеру, за деревьями!
      Сердце девушки учащенно забилось. Неужели это судно? Во всяком случае, стоит узнать наверняка.
      Сунув за пояс красивый кинжал с серебряной рукоятью, она побежала седлать Эбони. Наверное, корабль уже давно там стоит, просто виден исключительно с крыши Хелфорд-Холла.
      Привязав лошадь в ивовой рощице, где ее не так-то легко было обнаружить, она прокралась к самой бухточке. Предположения ее оправдались. Корабль!
      Саммер легла животом на траву, чтобы рассмотреть все без помех. Суденышко небольшое, и осадка не так велика, как у обычного корабля. Паруса спущены, борта выкрашены в серый цвет, того оттенка, что сливается с морем и небом. Наверное, оно совсем невидимо среди волн. Ни флага, ни названия, ни носового украшения, однако Саммер была почему-то твердо уверена, что нашла «Призрак».
      Она подобралась так близко, что слышала доносившиеся с палубы голоса и смех, но не могла разобрать слов; по-видимому, матросы говорили на чужом языке. Все обнажены до пояса. Из одежды на них только широкие парусиновые штаны, а на головах красные косынки. Что делать? Рискнуть? Она умирала от желания встретиться с Черным Джеком, но интуитивно чувствовала опасность. Что, если он не говорит по-английски? И увидев ее, примет за лазутчика и прикажет перерезать горло?
      Но судьба все решила за нее. Внезапно ей на голову набросили колючий мешок и куда-то потащили. Саммер отчаянно отбивалась, но руки, державшие ее, были крепче стали. Неизвестный нес ее легко, как ребенка, и хотя Саммер ничего не видела, все-таки поняла, что оказалась на палубе. Мужчины хохотали и галдели наперебой; должно быть, отпускали непристойные шуточки.
      – Грязная тварь! – не выдержала девушка. – Подлец! Негодяй! Отпусти меня!
      Но грубая мешковина приглушала вопли. Ее бесцеремонно швырнули на пол каюты, где она беспомощно барахталась, стараясь выпутаться.
      – Хорошо еще, что Педро не знает английского, иначе покраснел бы от таких соленых словечек!
      – Я знаю, судно принадлежит этому ублюдку, Черному Джеку Флашу. Немедленно ведите меня к нему! – выпалила она, наконец освободившись, но тут же замерла в изумлении, уставившись в бронзово-загорелое лицо. Копна курчавых, черных как смоль волос. Только на виске зигзагообразная седая прядь. Совсем как молния! Лицо заросло темной щетиной, на одном глазу повязка. Другой переливается зеленью.
      – Господи Боже, да вы Хелфорд, – презрительно фыркнула она. Сходство с Рурком было поразительным, и все же они отличались друг от друга, как ночь и день. Рурк вечно мрачен, задумчив, серьезен, а этот молод, полон оптимизма и радости жизни. Смеющийся взгляд, веселая улыбка, словно он в жизни не знал бед и горестей.
      Саммер кое-как поднялась и, вызывающе подбоченившись, бросила:
      – И не пытайтесь отрицать! Вы брат Рурка Хелфорда, я точно знаю это, потому что имела несчастье выйти за него замуж!
      Он рассмеялся, блеснув белоснежными зубами:
      – Не пойму, вы жалуетесь или хвастаетесь?
      – Конечно, жалуюсь, разрази его гром!
      Пират удивленно поднял брови и окинул новую родственницу по-мужски оценивающим взглядом.
      – Сознаюсь, вы меня разоблачили. Я Рори, паршивая овца семейства Хелфордов.
      – Боюсь, вы не правы. Это определение, скорее, относится ко мне. Я Кэт, – представилась Саммер.
      – Дикая кошка Хелфорд… пожалуй, это вам подходит, – рассмеялся он.
      Он что-то сказал Педро, который, ухмыльнувшись, кивнул. Поглядев в сторону распахнутой двери, она увидела двух смуглых жилистых матросов с золотыми кольцами в ушах. Один ел апельсин, сплевывая на пол косточки, другой насвистывал залихватскую мелодию. Настоящие обезьяны! Господи, да Рурк велел бы их высечь за непочтение!
      – Немедленно убирайся, – приказала Саммер Педро, для пущей убедительности взмахнув рукой, захлопнула дверь прямо перед носом любопытных и, повернувшись к Рори, восхищенно спросила:
      – Вы в самом деле пират?
      Заметив, что она украдкой посматривает на белую «молнию» у него на виске, Рори небрежно пригладил волосы:
      – Вы когда-нибудь видели ворона с белым пером в крыле?
      – Да, и часто.
      – Так бывает, когда птицу ранят. То же произошло и со мной. Давний шрам, и волосы на этом месте поседели.
      – Именно тогда вы потеряли глаз? – без всякого сочувствия полюбопытствовала она.
      – У меня здоровые глаза, – засмеялся он, – просто порох вспыхнул на полке, когда я вчера выстрелил из пистолета.
      – Не опасаетесь, что вас повесят? – съехидничала девушка.
      – Подумаешь, какие-то полчаса, и все кончено!
      – Значит, смерти вы не боитесь?
      – Я не умру. Чертям со мной не справиться, а небесам я ни к чему.
      – Вижу, вы шутник! – процедила Саммер. – Вас все забавляет!
      – По большей части… особенно женщины в мужских костюмах и с такими прелестными грудками, – поддразнил он.
      – Фи, как неприлично! – воскликнула Саммер с деланной строгостью, но улыбка его была так обаятельна, что она, не выдержав, расхохоталась: – Совершенно ясно, что вы мерзкая, наглая, самодовольная, тщеславная свинья и все же почему-то нравитесь мне. Интересно, с чего бы это, Рори Хелфорд?
      – Потому что между нами нет ни лжи, ни притворства. Вы можете быть сама собой, ругаться сколько вздумается, щеголять в сапогах и не услышите от меня ни слова упрека. Поэтому нам легко вместе, но как вы умудрились выскочить за моего братца? Только не уверяйте, что влюбились в него!
      – Люблю?! Скорее ненавижу всей душой, чума бы его побрала! Я живу в Роузленде по соседству с Хелфорд-Холлом. И все было бы хорошо, не заложи мой подлый папаша последний стул. Когда ваш драгоценный братец обнаружил, что я вовсе не богатая наследница, куда девалась любовь, о которой он столько говорил! Лорд Хелфорд взбесился, объявил, что я не получу и медного пенни из его состояния, и предоставил мне самой достать деньги.
      Рори так хохотал, что едва не свалился со стула.
      – Совсем ни к чему впадать в истерику, – гневно вскинулась Саммер. – Я решила последовать совету муженька и сама отдать долг.
      – Поверьте, я смеюсь вовсе не над вами. Рурк так разозлился оттого, что четыре долгих года пытался выкупить закладные на Хелфорд-Холл. Отец все отдал во имя дела Стюартов. Представляю его физиономию! Только что отделался от долгов, и тут вы преподносите ему сюрприз!
      – Да он купается в золоте… этот подлец всего две недели назад выиграл у меня восемь тысяч!
      – Хм… вы так нуждаетесь в деньгах и при этом с легкостью проигрываете целых восемь тысяч? Судя по всему, вы плохо ведете дела!
      – Ошибаетесь! И чтобы доказать это, я готова заключить с вами сделку.
      – Черт побери, с чего бы мне связываться с женщиной?!
      – Клянусь, вы получите неплохую прибыль. Я ничем не хуже тех мужчин, которым вы обычно сбываете товар!
      Рори безуспешно попытался сдержать улыбку.
      – Мои грузы дорого стоят, – сообщил он, беззастенчиво оглядывая ее. У него чесались руки высвободить эти упругие холмики и поиграть с сосками, пока они тоже не превратятся в крохотные острые рубинчики. А потом бросить ее на пол и поучить целоваться, как бы рьяно она ни отбивалась.
      – Я могу предложить место для хранения ваших товаров, – дерзко объявила она.
      – В гостиной Хелфорд-Холла? – ухмыльнулся он.
      – Нет, в Роузленде. Из пещеры можно подземным ходом пройти в подвалы, – похвасталась Саммер.
      – Итак, моя прелестная ведьмочка, вы завязли по самую стройную шейку в контрабанде… Скажите, во имя Господа, как же вы ухитрились сохранить все в тайне от магистрата?
      – Смерть и проклятие, во всем виновата моя глупость. Я должна была молчать, как рыба, но под влиянием минуты исповедалась во всех грехах, – вздохнула девушка.
      – И ожидали отпущения?
      Саммер предпочла сменить опасную тему.
      – У меня есть драгоценности на продажу, – предложила она.
      – Рубины? – вырвалось у Рори.
      – Нет, я слишком к ним привязана. Бриллианты, жемчуга, сапфиры и тому подобное. Не купите ли их у меня?
      При упоминании о таком сокровище Рори удивленно покачал головой:
      – Я уже говорил, что не люблю вести дела с женщинами. При малейшей опасности они падают в обморок.
      – Я не из таких! – горячо воскликнула девушка.
      Он впервые за все это время поднялся, и она невольно отметила гибкую неспешную грацию его движений.
      – Джейк, – окликнул пират. На пороге мгновенно появился светловолосый юноша, имевший наглость заговорщически подмигнуть Саммер. – Принеси две бутылки шампанского и бочонок с устрицами, – велел капитан и, вернувшись в каюту, обратился к прекрасной пленнице: – Вы когда-нибудь пили шампанское?
      – Конечно! – заносчиво ответила Саммер, тряхнув волосами. – Два месяца назад у меня весь подвал был забит бутылками.
      Рори с усмешкой придвинул к низкому столику два стула и, усевшись, положил ноги на столешницу.
      – Устраивайтесь поудобнее, – пригласил он, беря два бокала венецианского стекла со стоявшего рядом поставца.
      Джейк принес требуемое и, разместив все на столике, удалился, не забыв перед этим снова подмигнуть Саммер. Та с ужасом поняла, что устрицы были сырыми! Она, конечно, пробовала их и раньше, но всегда либо запеченными, либо жареными. Сырые моллюски были похожи на грязно-серую слизь, и мысль о том, чтобы проглотить эту мерзость, вызывала у нее тошноту.
      Рори Хелфорд наполнил бокалы шампанским, снял крышку с бочонка и шутливо объявил:
      – Кушать подано! Прошу!
      И, вынув из-за пояса нож, вскрыл уродливую раковину. Он испытывает Саммер! Этот подлец просто над ней смеется!
      Стараясь казаться спокойной и уверенной в себе, она последовала примеру хозяина. Боже, ну и гадость!
      Но ничего не поделаешь, приходилось идти до конца. Саммер поднесла к губам половинку раковины и высосала ее содержимое. На какое-то ужасное мгновение горло свело судорогой, и она, подумав, что сейчас опозорится, поспешно осушила бокал. Кажется, проскочила!
      Теперь, когда худшее было позади, она успокоилась и глотала устрицы одну за другой и пила шампанское, как воду. Рори восхищенно взирал на женщину. Редкостная красавица! Какой мужчина сможет перед ней устоять?! Во всяком случае, не он!
      Они дружно смеялись над крохотным крабом, выпрыгнувшим из раковины и старавшимся поскорее убежать, когда лицо Саммер исказилось гримасой ужаса. Похоже, устрицы все-таки не пошли ей на пользу!
      Застонав, она извергла из себя фонтан шампанского, в котором плавали несчастные моллюски.
      Рори, немедленно вскочив, нежно подхватил ее и отнес в спальню.
      – Кэт, милая, прости меня, это я тебя напоил!
      Уложив ее на постель, он принес воды и полотенца, снял с нее грязную рубашку и обтер мокрой тканью лицо, шею и грудь.
      Саммер казалось, что она умирает. Но не прошло и получаса, как она почувствовала себя гораздо лучше. Дурнота улеглась, голова уже не так кружилась, и девушка даже обратила внимание на окружающую обстановку. Она лежала на алом шелковом покрывале, над ней возвышался балдахин из такой же ткани, который надувался и трепетал на ветру, дувшем из открытого окна. Огненно-красный полог был откинут, но Саммер сразу поняла, что стоит его задернуть, и любовники окажутся в экзотическом пламенном убежище, тем более греховно-соблазнительном, что шелк был полупрозрачным и почти не скрывал того, что происходит на постели.
      Красные лакированные китайские шкафчики и ларцы были расставлены вдоль стен, облицованных душистым деревом. Должно быть, это сандал. И какой необычный ковер! Черный, как ночь, толстый и мягкий. Слава Богу, что она не запачкала его! Уж тогда Рори точно было бы не до смеха!
      Вспомнив о нем, Саммер застонала. Фурии ада, как она теперь посмотрит ему в глаза!
      Заслышав шаги, она поспешно села. Появился хозяин с дымящейся миской в руках. Только еды ей и не хватало!
      Смущенно опустив глаза, девушка пробормотала:
      – Пожалуй, я не голодна.
      Рори сочувственно улыбнулся:
      – Я сам сварил… это бульон. Сейчас покормлю тебя.
      Он поднес ложку к ее губам. Саммер жарко вспыхнула и послушно открыла рот. Оказалось, что все не так уж плохо.
      – Прости, я никогда столь отвратительно не вела себя в присутствии мужчин, – застенчиво извинилась она.
      – Ничего страшного. А вот в моей постели никогда еще не лежала женщина, которая мне до этого не принадлежала.
      Саммер покраснела еще гуще.
      – Но я предупреждаю, ведьмочка, что собираюсь соблазнить тебя.
      Саммер торопливо спустила ноги на пол.
      – Не сейчас, – рассмеялся Рори, – слишком уж подозрительный запашок от тебя исходит.
      – Грубое животное! – охнула она.
      – А я считал, что мы договорились быть во всем откровенными друг с другом. Иначе я бы не предупредил, что собираюсь овладеть тобой.
      – Но это было бы супружеской изменой! – вознегодовала Саммер.
      – Время от времени я забавлялся с чужими женами и не упустил бы случая совратить и тебя.
      – А вот я никогда не изменю мужу! – поклялась она.
      – Неужели?
      – Как насчет драгоценностей? – дерзко спросила Саммер. Рори разжал руку и уронил ей в ладонь рубиновые запонки.
      – Не эти. Те, что я хочу продать.
      – Сначала неплохо бы посмотреть на них, не находишь? – заметил Рори.
      – Ты будешь здесь завтра? – допытывалась она.
      – Во всяком случае, тебе об этом знать незачем. А возможно, я сам приду к тебе. Или передам весточку через мистера Берка.
      – Мистера Берка? – изумленно охнула девушка.
      – Он питает ко мне слабость еще с тех пор, как я был совсем мальчишкой. Это тебя удивляет?
      – Не слишком. Мистер Берк был мне верным другом. Кажется, он неравнодушен к паршивым овцам.
      Подойдя к большому ларцу, Рори достал из него бутылочку причудливой формы.
      – Позволь сделать тебе подарок. От тебя будет исходить поистине неземное благоухание.
      Девушка вынула пробочку и глубоко вдохнула.
      – Франжипани, – пояснил он.
      Саммер с улыбкой приняла флакон.

      В эту ночь она видела необыкновенные, непонятные, восхитительные сны. Саммер винила во всем себя: не нужно было ложиться натощак. Она скрывала от самой себя, что ее неудержимо влечет к Рори Хелфорду. Он всю ночь не покидал ее. Дразнил, подшучивал, смеялся, гладил, целовал, но когда их тела наконец соединились, оказалось, что у призрачного любовника лицо Рурка.
      Саммер металась в тревожной дремоте до самого утра и, проснувшись, первым делом подбежала к окну, посмотреть, на месте ли «Призрак». Увидев, что судно исчезло, девушка разочарованно вздохнула. Она твердила себе, что расстроена потому, что не сможет сегодня продать драгоценности, и попыталась выбросить из головы мысли о красавце пирате, но, вернувшись в спальню, снова увидела его рубашку, которую надела вчера вместо своей, и, покраснев, поднесла к носу, чтобы вдохнуть слабый запах сандала и мужской кожи. Смерть и проклятие, да что такого в этих Хелфордах, почему она не способна устоять перед ними?
      Девушка поняла, что до встречи с Рурком была совершенно не искушена в радостях любви. Муж пробудил в ней желания, о которых она прежде и не подозревала. Однако до этих пор ни один мужчина, кроме него, не вызывал в ней романтических чувств… ни один.
      Саммер выстирала и выгладила черную рубашку, то и дело поглаживая вышитую на воротнике букву «Р» и ревниво гадая, чья это работа.
      Остаток дня она провела в нелегких размышлениях, стоит ли захватить все драгоценности, и если нет, то какие именно.
      Ночью она задернула занавески, зажгла свечу и, вынимая по очереди каждую вещь, пыталась определить ее истинную стоимость. Он, конечно, постарается сбить цену, но она станет торговаться. Самое дорогое из украшений, разумеется, бриллиантовое ожерелье. Должно быть, оно стоит не менее пятисот фунтов. В общем, можно надеяться на три тысячи, но если Рори заупрямится, придется сбавить до двух.
      На следующее утро «Призрак» не появился, и Саммер стало не по себе, но уже к концу дня мистер Берк принес ей карточку. Саммер равнодушно взяла ее с серебряного подноса, гадая, кто из соседей ее прислал. Но тут же изумленно распахнула глаза. Приглашение поужинать на борту «Призрака»!
      Она решила ни о чем не спрашивать дворецкого, поскольку тот тоже не выказал ни малейшего любопытства.
      Саммер пыталась сдержать радостное волнение, но это ей плохо удавалось. Забыв обо всем, она бросилась наверх, чтобы переодеться. Какое платье выбрать? Поскольку ей прислано официальное приглашение, то и нарядиться надо, как подобает в торжественном случае. Ей хотелось выглядеть неотразимой, и причина была яснее ясного. Этот мужчина дал понять, что находит ее привлекательной. Нет смысла отрицать, что и он ей небезразличен. По всей видимости, у Рори Хелфорда единственная цель в жизни – бродить по свету в поисках приятных развлечений. Почему бы и ей не присоединиться к нему?
      Саммер вымылась, провела смоченной франжипани пробочкой между грудями и, поскольку Рори носил черное, вынула кружевной модест того же цвета, из распашной юбки которого выглядывал вышитый фрипон. Только его Саммер не надела. В таком наряде трудно скакать верхом, и, кроме того, ей хотелось произвести впечатление на пирата. Недаром он требовал, чтобы она была с ним естественна и откровенна. Пусть с самого начала знает, что перед ним настоящая язычница.
      Саммер натянула черные шелковые чулки и застегнула на шее бриллиантовое ожерелье, принадлежавшее когда-то фаворитке короля. Волосы зачесала наверх и укрепила бриллиантовыми застежками. И даже приклеила на щеку крохотную мушку в форме ромба. Если Рори ожидает увидеть сорванца в мужских штанах, его ждет сюрприз!
      Она оставила Эбони в роще и, осторожно ступая, направилась к сходням. Разношерстная команда «Призрака» высыпала на палубу и с открытыми от удивления ртами наслаждалась невиданным зрелищем. Саммер не надела маску и не захватила веер – эти условности всегда утомляли ее. Зато она не забыла о шкатулке с драгоценностями.
      Ни на кого не глядя, Саммер подошла к каюте капитана, постучала и вошла. Из спальни появился Рори, на сей раз в просторной белой джеллабе. В этом наряде он, со своей смуглой кожей и темными волосами, казался восточным принцем. Он сбрил бороду, но оставил усы. Повязка на глазу исчезла, и белая «молния» на виске выделялась еще отчетливее, чем вчера.
      Сегодня он не улыбался, только в глазах по-прежнему сверкали издевательски-веселые искорки. Его пристальный взгляд окутал Саммер чувственным туманом, но она упорно твердила себе, что он смотрит не на ее груди, а на блестящее украшение. Но почему же кровь словно сгустилась, и стало трудно дышать? Почему перед глазами стоит огненно-красное покрывало, на котором распростерся бронзовокожий пират в белых одеждах?
      Рори учтиво показал на поставец с разноцветными бутылками:
      – Сегодня я не стану потчевать тебя шампанским. Выбери сама, что тебе больше по вкусу.
      – Возможно, я действительно настоящая провинциалка, но признаться, люблю красное сладкое вино.
      – В таком случае тебе понравится мадера, – кивнул Рори. – Кстати, ты любишь французскую кухню?
      Девушка нерешительно пожала плечами.
      – Как насчет улиток? – осведомился он и, увидев, как исказилось ее лицо, заразительно расхохотался: – Кэт, я пошутил! Не бойся!
      Он вручил ей бокал и, чуть коснувшись его края своим бокалом, провозгласил:
      – Выпьем за долгую крепкую дружбу.
      Саммер стыдливо опустила ресницы, но все-таки поднесла бокал к губам. Подведя ее к столу, накрытому камчатой скатертью и уставленному серебряными приборами, Рори прошептал:
      – Выбирай, что раньше, дела или ужин?
      – Почему бы мне просто не поставить на стол открытую шкатулку? Ты мог бы одновременно есть и рассматривать украшения, – предложила она.
      Но Рори всего лишь однажды за весь ужин мельком глянул на драгоценности. Глаза его не отрывались от куда более соблазнительной картины.
      – Все подарки обожателей? – небрежно бросил он.
      Саммер, коварно усмехнувшись, дотронулась до самого крупного бриллианта в колье:
      – Это от нашего короля!
      – Не говори, что ты путалась с его величеством, – нахмурился Рори, и Саммер поспешила его разуверить:
      – Конечно, нет. Он презентовал бриллианты Барбаре Каслмейн, ну а я честно и справедливо выиграла их в карты. Говоря по правде, не совсем честно и справедливо… но как уж вышло.
      Рори, казалось, позабавило, что невестка смошенничала в карты, и Саммер невольно вздохнула. Ну почему Рурк не может быть таким, как его брат? Узнай он, что жена сплутовала, не миновать беды!
      Пират упорно глазел на нее, и Саммер стало не по себе. Делает вид, что его не интересуют драгоценности; пытается заставить ее отдать их за жалкие гроши!
      Но она ошибалась. Какой мужчина с горячей кровью стал бы смотреть на холодные камни, если перед ним сидит столь очаровательная женщина? Рори сгорал от желания испробовать, каковы на вкус эти розовые губки, раздвинуть пошире юбку и провести ладонями по ножкам в черных чулках, стройным бедрам, сжать упругие ягодицы. А больше всего хотелось выпустить на волю ее роскошные груди, которые он успел увидеть вчера, когда снимал с Саммер рубашку. Ну что же, раз этого он жаждет сильнее всего, быть посему!
      – Ты любишь персики? – спросил Рори.
      – Не знаю. Никогда не пробовала.
      Рори разрезал самый большой персик на четвертинки и, встав перед Саммер на колени, поднес кусочек к ее губам. Она зажмурилась от удовольствия, но не успела облизнуть сок с губ, как Рори завладел ее ртом.
      Сначала Саммер сопротивлялась, но он упорствовал, пока она не смягчилась и не отдалась волнующим ощущениям. Наконец Рори, чуть отстранившись, пробормотал:
      – Я велел, чтобы ты душилась франжипани. Для меня.
      – Но я так и сделала, – удивилась девушка.
      – Ты не поняла. Я хотел, чтобы кроме этого аромата, тебя ничто не окутывало. Пусть из всей одежды останется только благоухание красного жасмина.
      Он одним движением стянул лиф платья, обнажив ей груди, и восторженно шепнул:
      – Дикая кошка Хелфорд, поверь, я в жизни не видел столь восхитительно-дерзких грудок, которые так и напрашиваются на поцелуй.
      Все еще не поднимаясь с колен, он привлек ее к себе, уложил на ковер и принялся осыпать поцелуями полуобнаженное тело.
      – Не нужно… пожалуйста… – охнула она, не находя в себе силы сопротивляться.
      – Без любви ты засохнешь, как цветок в пустыне, – прошептал он, расстегивая ожерелье.
      – Мои бриллианты! – охнула Саммер. Но его губы уже прижались к тому месту, где мгновение назад переливались радужные огоньки.
      – Они тебя недостойны.
      Господи, отчего рядом с этим человеком она чувствует себя самой прекрасной, самой желанной в мире?
      – Рори, я не могу, – запротестовала Саммер.
      – Я лишь хочу взглянуть на тебя, – заверил он, медленно совлекая с нее платье, обнажая дюйм за дюймом сливочно-белую кожу. Трудно поверить, что он не посмеет пойти дальше!
      Но Рори действительно не притронулся к ней. Только ласкал глазами каждую частичку тела, будя в Саммер безумное желание. Да, ей еще многому надо учиться! Она и не знала, что мужчина может владеть женщиной, не прикасаясь к ней.
      Сначала он сидел на корточках и смотрел на нее, потом поднялся и оглядел с высоты своего роста, будто бы желая навеки запечатлеть в памяти. И наконец сжал ее руки, поднял и, распахнув джеллабу, прижал к своему горячему телу.
      – Рори! – сдавленно вскрикнула Саммер, словно его раскаленная кожа обожгла ее. – Пожалуйста, не нужно! Я не могу противиться тебе и ненавижу себя за это!
      Пират, рассмеявшись, выполнил ее просьбу.
      – Не стоит, милая Кэт. Поступай, как мужчины, и срывай цветы удовольствия, где только возможно.
      – Знаю, Рори, – выдохнула она. – Ты прав. Просто я еще не готова изменить мужу.
      Вместо ответа он подхватил ее, понес в спальню и, нежно уложив на огненно-красное покрывало, задернул занавески. Внутри мгновенно сгустилась багровая полутьма. И когда его рука легла на ее плечо, девушка затрепетала. Рори понял, что она сходит с ума от вожделения.
      – Ты вся дрожишь, дорогая. Предайся искушению, – тихо посоветовал он, принимаясь ласкать ее. Волосы Саммер разметались по подушке. Голова лихорадочно перекатывалась из стороны в сторону. Не слушая уговоров, она что-то отрицательно простонала. Глаза Рори превратились в горящие страстью черные опалы. И поскольку она не позволяла ему взять себя, он решил начать долгую осаду. Эта женщина воспламеняла его до такой степени, что он чувствовал себя ее рабом. Саммер точно пьянящее вино, опий, который курят китайцы, чтобы попасть в мир несбыточных грез. И ее груди налились и ноют, так же как его мужская плоть.
      Стоило его языку коснуться чувствительных сосков, как она вновь глухо охнула. Но его губы неумолимо переходили с одной вершинки на другую, прежде чем спуститься к чуть впалому животу и припасть к венчику черных волос.
      – Ты прелестна, прелестна, – шептал он пересохшими губами. Его слова стали для нее любовным напитком, и Саммер чуть сжалась от восхитительного предчувствия. Он коснулся языком пульсирующего бугорка, и она с громким всхлипом притянула его голову к своей благоухающей пещерке, сама не зная, чего ожидает.
      Рори не дал ей опомниться. Его язык неспешно исследовал все восхитительные тайны ее женственности, нежные припухлости и впадинки, изгибы и складки, в которых поблескивала хмельная влага. Сильные руки Рори приподняли ее бедра и поднесли ко рту благоуханную чашу. Саммер вскрикнула и забилась в экстазе. Волны невыразимого наслаждения захлестывали ее, пока не накрыли с головой. Что-то тихо взорвалось внутри, и Саммер, став невесомой, взмыла высоко в небо, в голубую даль, где изредка проплывали пушистые комочки облаков.
      Рори изнемогал от желания погрузиться в нее, но что-то его сдерживало. Скоро она сама отдастся ему. Стоило подождать, чтобы потом сполна насладиться заслуженной победой.
      Саммер перенеслась в волшебный магический мир клубящегося алого дыма. Она не знала, что это: ад, небо или чистилище, не знала и не хотела знать.
      Проснувшись, она обнаружила, что завернута в белое одеяние Рори. Рядом с аккуратно сложенными платьем и чулками лежала записка:
      «Я привезу тебе десять тысяч фунтов. Р.Х.».
      При воспоминании о том, что он делал с ней, Саммер жарко вспыхнула. Господи, как она могла! Пусть и не была неверна мужу, но все случившееся куда хуже любой измены!
      Она поспешно оделась, радуясь, что за ней не следят смеющиеся глаза Рори. В каюте и на палубе было тихо и темно. Саммер прокралась на берег, отыскала Эбони и, сгорая со стыда, вернулась в Хелфорд-Холл.
      Этой ночью ее сны были полны чувственных грез, и, проснувшись, она рассердилась на себя еще больше. Несчастная распутная дурочка! Позволила ему все… или почти все! Хитрец не преминул воспользоваться ее наивностью, и в результате она осталась без денег и драгоценностей, да еще распятая на кресте угрызений совести.
      Саммер снедала бессильная ярость. Наконец она вынула пистолет и взвесила его на руке. Нужно немедленно идти к нему и потребовать драгоценности обратно. Если он откажется, она попросту его пристрелит!
      Взбежав на крышу, девушка принялась обшаривать глазами реку. Но «Призрака» и след простыл!
      Ей оставалось только ждать. Однако накопившееся напряжение требовало выхода, и после долгой прогулки верхом Саммер отправилась в Роузленд и старательно прополола огород. Когда наконец был уничтожен последний сорняк, Саммер совсем запыхалась и вымазалась с головы до ног. И пусть она не устала, по крайней мере злость свою сорвала!
      Кроме всего прочего, она тревожилась за брата, хотя непрестанно повторяла себе, что путешествие в Лондон и обратно займет не менее десяти дней. Но стоило Саммер вернуться мыслями к мужу, как она снова рассердилась. Какое ей дело до того, грозит Рурку опасность или нет? Не все ли равно, куда послал его король? Хелфорд так или иначе постарается избавиться от нее. Но если успеет раньше отправиться на тот свет, она навсегда останется леди Хелфорд.
      Одинокая слеза медленно проложила мокрую дорожку по щеке Саммер, и та возмущенно смахнула ее, не заметив, что при этом выпачкала лицо грязными пальцами. Спустившись с холма, она вышла на песок, разделась и бросилась в море. Как прекрасно плыть, не зная куда, воображая, что все твои горести остались далеко-далеко!
      Неожиданно волны подхватили ее и понесли. Она погрузилась в воду с головой и вынырнула, фыркая и отплевываясь. Небо потемнело, и девушка поняла, что вот-вот налетит шквал. Саммер развернулась и принялась изо всех сил грести к берегу. С каждым взмахом рук ее решимость удваивалась. Она выживет назло своим недругам, вынесет все. Недаром участь женщины в этом мире куда тяжелее мужской. Но ничего, она не погнушается любыми средствами, чтобы уничтожить врагов!
      И пусть Хелфорды взяли у нее все что хотели, она последует их примеру без зазрения совести. И если по какой-то причине не сможет отплатить им той же монетой, на крайний случай у нее всегда остается король, готовый отдать все за милую улыбку и стройные ножки.

      Перед тем как лечь спать, Саммер упала на колени и вознесла горячую молитву Святому Иуде, покровителю отчаявшихся. Обычно она старалась не беспокоить Бога и его апостолов своими повседневными бедами и несчастьями, но сейчас была вне себя от тревоги. Что, если Черный Джек Флаш скрылся с ее драгоценностями?
      В ушах непрерывно звенел его издевательский смех. Да, он вправе измываться над доверчивой простушкой.
      Девушка тяжело вздохнула и улеглась на широкую постель, от души надеясь, что ей больше никогда не придется вновь переодеваться грабителем и нападать на кареты.
      Не успела она закрыть глаза, как ей приснился Рурк, несчастный, покорный, смиренно просивший у нее прощения. Он рассказал, как гордился ее гостеприимством и умением развлечь короля и двор. Признался в любви, повторял, что безумно тоскует. Что не может жить без нее.
      Саммер не знала, куда деваться от стыда и раскаяния. Ей хотелось покаяться в собственной слабости и неверности, но она прекрасно сознавала, что тогда произойдет. Он снова выйдет из себя, осыплет ее оскорблениями и скорее всего попросту изобьет до крови. Во сне Саммер отчетливо понимала, что любит одного Рурка, пламенно, страстно, и во имя этой любви, следует утаить правду.
      Неожиданно Рурк скользнул в постель и обнял Саммер. И тут она ощутила, что больше не спит, потому что никакая греза не могла сравниться с действительностью. Он прижался губами к ее уху и прошептал:
      – Ты скучала по мне?
      – О да. И боялась, что с тобой случится беда.
      Обвив руками его шею, она зажмурилась под дождем поцелуев. Прильнула к нему, затаив дыхание, гладя широкую спину.
      – Я думала о тебе. Мечтала, что ты вернешься ко мне и волшебство начнется снова.
      Его пальцы ласкали ее грудь и живот, все потайные местечки и изгибы, и Саммер чувствовала, что никто и никогда не способен дать ей подобного наслаждения. Он был таким высоким, что Саммер не могла одновременно целовать его и сжимать бедрами горячий стержень. Тогда она спустилась чуть ниже, прижавшись щекой к густым волосам у него на груди, и начала обводить языком его маленькие плоские соски, пока они не затвердели. Изнемогая от желания, Саммер выгнулась, потерлась любовным бугорком о его плоть, и он, нетерпеливо раздвинув коленом ее ноги, вонзился в давно ждущие глубины.
      Саммер сжала его ягодицы, и он, подмяв ее под себя, начал двигаться.
      – Рурк, я так тебя люблю, – в беспамятстве простонала она.
      – Кэт, милая, это я, Рори, – донесся тихий звенящий голос.
      Ее плоть так сильно сжалась вокруг напряженного копья, что Рори вскрикнул и, потеряв самообладание, вознесся к вершинам блаженства одновременно с ней. Горячее семя наполнило ее лоно и потекло по бедрам. Саммер коснулась лица Рори дрожащими пальцами, словно хотела удостовериться в его словах. Различив едва заметную ниточку шрама, она тихо охнула. Худшие ее опасения подтвердились.
      – Рори. Боже мой, что ты наделал?!
      – Влюбился, – хрипло прошептал он, властно прижимая ее к себе. Но Саммер вырвалась и, выскочив из постели, зажгла свечи.
      – Я думала, что никогда не увижу тебя снова.
      Он обласкал ее смеющимся взглядом.
      – Прошлой ночью я не закончил того, что начал. И, пожалуй, еще долго не закончу.
      Пират пристально уставился на ее груди и тут же поднял глаза к потолку, словно благодаря небо за столь драгоценный дар. Нет, он поистине невыносим! Ну почему ей так хочется безудержно смеяться вместе с ним?! Как ни удивительно, но ненавидеть этого человека просто невозможно! Да, он бесстыдный, беспардонный повеса и плут, однако каждой женщине не мешало испытать хотя бы раз в жизни любовь такого мужчины. Во всем виноват Рурк. Почему он не пришел к ней? Почему не прокрался в спальню Саммер, чтобы взять принадлежащее ему по праву?
      Накинув пеньюар, она подняла с пола мужские панталоны и отдала их хозяину:
      – Ты только что соблазнил меня и, кажется, ничуть не раскаиваешься?
      – Раскаиваюсь? В том, что заставил тебя рычать от наслаждения и метаться в порыве страсти? По-моему, мы договорились быть честными друг с другом… ну же, посмей сказать, что жалеешь!
      – Жалею! Жалею, что вообще встретила тебя… и вошла в проклятую семью Хелфордов.
      Рори, насвистывая, натянул штаны.
      – Вот как? Значит, мне забрать обратно те десять тысяч, что я принес тебе?
      – Но ведь драгоценности столько не стоят, – растерялась девушка.
      – Милая, разве в этом дело? Тебе нужны десять тысяч. Если бы попросила пятьдесят, я бы достал их для тебя, – пожал плечами пират.
      – О, Рори!
      Саммер закусила губу, удивляясь, почему так хочется плакать.
      – Подвалы Роузленда всегда открыты для твоих товаров.
      – Ты очень великодушна, Кэт.
      Он уселся в кресло у открытого окна и вытянул длинные ноги.
      – Кстати, знаешь, что прибыли голландского порта Стасия от хранения груза составляют миллионы фунтов в год? Такое богатство тебе и не снилось!
      – Ты осмеливаешься заходить в голландские порты? – удивилась она.
      – Дорогая, я не плаваю под английским флагом, – усмехнулся Рори. – Мои люди иностранцы и собраны со всего света. «Призрак» появляется и исчезает, когда ему заблагорассудится. Меня интересуют лишь выгодные дела.
      – А какие грузы у тебя? – спросила она.
      – Самые неожиданные, – ухмыльнулся он. – Иногда даже люди.
      Саммер недоуменно подняла брови, но тут же сообразила, что Рори, должно быть, берет на борт шпионов. Вопрос только в том, каких: голландских или английских. Но уточнять она побоялась.
      Рори внезапно вскочил и взял ее за руки:
      – Поедем со мной, Кэт. Мы поплывем на континент. Я покажу тебе необычные экзотические места, склады, набитые сокровищами Восточной Индии… новые страны и города, солнечные пляжи, усыпанные белым песком, где мы могли бы купаться обнаженными.
      На какое-то головокружительное мгновение она едва не поддалась искушению согласиться, но жестокая реальность ворвалась в мечты.
      – Это невозможно, Рори, – нерешительно начала девушка. – Видишь ли, я кое-что от тебя утаила. Рурк заявил, что собирается подать прошение о признании брака недействительным.
      Пират, откинув голову, весело рассмеялся.
      – Если он настолько безумен, чтобы расстаться с тобой, значит, отныне ты моя! – не допускающим возражений тоном заявил он и завладел ее губами в требовательном чувственном поцелуе, лучше всяких слов показавшем Саммер, как сильно ее тянет к нему. Губы проложили огненный след к мочке ее уха.
      – Ты поплывешь со мной, хочешь того или нет. И обязательно полюбишь меня, – твердо сказал он. – И, по правде говоря, думаю, что уже полюбила.
      – С этой ночи я стану запирать окна и двери! – вспыхнула Саммер.
      – Попробуй лучше затворить собственное сердце!
      Он подмигнул и, перепрыгнув через балконные перила, исчез.
      Да что, во имя Господа, с ней творится? Только что она совершила один из самых непростительных для женщины грехов!
      Стыд и угрызения совести не давали ей покоя. Беда в том, что рядом с Рори она сама не своя. Но когда он уходит, рассудок возвращается, а вместе с ним и мучительные терзания. Она молила Бога о прощении и клялась, что больше никогда не подпустит Рори к себе. Но если муж выполнит свою угрозу и разведется с ней, тогда, пожалуй, стоит подумать о том, чтобы ответить на любовь Рори. Ну а пока… придется заставить его понять, что между ними ничего не может быть. Прошлое изменить невозможно, но будущее зависит только от нее.
      На рассвете она верхом на Эбони отправилась к реке, но корабль уже исчез. Каждый день Саммер высматривала «Призрак», но надежды ее не оправдались. Как-то раз с вершины холма послышался окрик. Присмотревшись, Саммер узнала брата. Она еще никогда так не радовалась, но счастье оказалось недолгим. Спайдер привез невеселые новости.
      – Прости, Кэт, – запинаясь, начал он, – но я опоздал. Когда тетушка Лил отвезла меня к Соломону Сторму, тот заявил, что уже продал закладную. И не взял твоих денег: объяснил, что от нового владельца зависит, захочет ли он вернуть поместье за двадцать тысяч или предпочтет оставить себе. Сторм считает, что лишь глупец способен отдать Роузленд. Он дал мне для тебя запечатанное письмо. Я не вскрыл его, хотя очень хотелось.
      – Чума на их головы! – взорвалась Саммер, стукнув кулаком по колену.
      – Кэт, я ни в чем не виноват, и не надо срывать на мне злость. Мы просрочили платеж. Соломон Сторм показал мне векселя, подписанные тобой и отцом. Он имел полное право продать Роузленд, и теперь уже ничего не вернуть.
      – Дьявол, дьявол, дьявол! – бушевала сестра. – Я была уверена, что сохраню Роузленд и смогу бросить в лицо этому чванливому ублюдку, чтобы он убирался вместе со своим Хелфорд-Холлом хоть в ад! О, Спайдер, мне так много нужно тебе рассказать! Я встретила Черного Джека Флаша… не поверишь, он оказался младшим братом лорда Хелфорда!
      – Брат здешнего магистрата – пират? – недоверчиво переспросил Спайдер.
      – Вот именно, клянусь Богом! И совершенно не похож на Рурка. Такой добродушный, веселый, беспечный! Живет по своим законам и смеется над всем миром! Тебе он понравится, вот увидишь!
      – Похоже, тебе он уже понравился, – проницательно заметил брат. Саммер неудержимо вспыхнула.
      – Погоди, вот встретишься с ним, сам все поймешь. Кстати, на виске у него серебряная прядь в виде молнии. Именно поэтому его и прозвали Флаш. Огромного роста, одевается только в черное или белое, а на кровати в спальне огненно-красные занавески и балдахин…
      При виде недоуменно поднятых бровей Спайдера девушка тут же осеклась, но было уже поздно.
      – Кажется, ты и в его постели успела побывать, верно, Кэт?
      Саммер пропустила неприятный вопрос мимо ушей и велела брату поторопиться. Вскоре они уже входили в ворота Роузленда. Аромат цветов и тихое воркованье горлинок показались такими трогательными, что у Саммер перехватило горло.
      Усевшись на диван с выцветшей обивкой, она сломала восковую печать.
      «Леди Саммер Сент-Кэтрин.
      Поскольку срок выплаты по закладной наступил седьмого июля, я продал поместье лорду Рурку Хелфорду, корнуолльскому дворянину. Сей достойный джентльмен посылает вам записку со своими пожеланиями.
      Ваш покорный слуга, Соломон Сторм».
      Кровь отлила от лица Саммер. Она дрожащими пальцами развернула листок и пробежала глазами ровные строчки.
      «Я взял на себя труд приобрести Роузленд за двадцать тысяч фунтов. Пока в доме и усадьбе будут производиться необходимый ремонт и реставрация, позволяю вам жить в Хелфорд-Холле до того времени, как суд вынесет решение о признании брака недействительным. После этого вам и вашему брату будет разрешено оставаться в Роузленде, хотя все права на это имение я оставляю за собой. Р.Х.».
      – Подлая тварь! – завопила Саммер.
      – Кто, Сторм?
      – Нет! Этот гнусный поганец лорд-черт-его-задери – Хелфорд! Это он выкупил закладную! Иисусе, он, должно быть, мчался в Лондон как на крыльях и не мог дождаться минуты, когда утащит Роузленд у меня из-под носа.
      Ярость душила ее, не давала говорить связно.
      – Прочти вот это. Он позволяет мне оставаться в Хелфорд-Холле, пока брак не будет расторгнут! Позволяет! Ну а потом этот подлец разрешит нам обоим жить в Роузленде. Уж это только через мой труп! Я попробую уговорить Рори помочь нам.
      В этот момент оба вздрогнули от грохота: кто-то настойчиво колотил в дверь.
      Саммер рассерженно прошествовала к порогу и уставилась в ненавистную физиономию сержанта Освалда. Сзади почтительно переминались его подчиненные.
      – Что вам нужно? – выпалила она.
      – Я должен допросить Спенсера Сент-Кэтрина по подозрению в грабеже. При последнем аресте он назвался Спайдером Брауном, но недавно мне донесли, что этот юный негодяй – ваш братец.
      – Грабеж? Это возмутительно! Мой брат только что вернулся из Лондона! Что вы на этот раз затеяли, сержант? – прошипела она.
      – В ночь с шестого на седьмое июля две благородные дамы, герцогиня Бакингем и графиня Лодердейл пожаловались, что были ограблены неподалеку отсюда разбойником, назвавшимся Черным Котом. Уверен, что под этим именем скрывается ваш брат! – самодовольно объявил Освалд.
      – Сержант Освалд, вы мне надоели. Кажется, мой муж лорд Хелфорд уже предупреждал, чтобы вы держались подальше от меня и моей семьи.
      – Жена? Какая жена? Я знаю, что ты шлюха Хелфорда, но не советую задирать нос! У меня есть сведения, что Спенсер Сент-Кэтрин сошел на берег в Фалмуте и отправился прямо сюда. Уверен, что, если обыскать его, краденые денежки сразу найдутся!
      – Ошибаетесь, Освалд, я действительно леди Хелфорд, и не смейте говорить со мной подобным образом, иначе, когда муж узнает обо всем, он не только отправит вас под трибунал, но и прикажет высечь. И по-моему, вам как-то было сказано: не являйтесь ко мне без приказа на обыск!
      – Собственно говоря, у меня уже есть приказ, подписанный не кем иным, как лордом Хелфордом, – гнусно ухмыльнулся Освалд. – Верховный магистрат Корнуолла повелел хватать и обыскивать любого подозреваемого в разбое или контрабанде.
      Саммер выхватила из его руки пергаментный свиток и с ужасом уставилась на знакомую подпись Рурка Хелфорда, магистрата его величества.
      Освалд бесцеремонно отодвинул Саммер и приказал милиционерам обыскать молодого Сент-Кэтрина. Девушка в бессильном унижении наблюдала, как раздевают брата. Не прошло и нескольких минут, как представители закона обнаружили пояс с золотыми монетами.
      – Это мои деньги, сержант Освалд. Мой брат, лорд Спенсер, возил их в Лондон, чтобы выплатить долг по закладной, – нерешительно пробормотала Саммер.
      – В таком случае почему он этого не сделал? – прорычал сержант. – Простите за грубость, ваши объяснения не стоят и навозной лепешки, лорд и леди Сент-Кэтрин!
      – Я леди Хелфорд, – повторила девушка.
      – В таком случае я герцог Бакингем, – рассмеялся Освалд. – Следуй за мной на допрос, юный мерзавец!
      – Вы не смеете! Он ни в чем не виноват! – взорвалась Саммер.
      – Никто вашего брата пока не арестовал, – посмеиваясь, объяснил Освалд, – сначала нужно его допросить. Если он не виновен, его освободят!
      Он подхватил пояс с деньгами и повернулся к выходу.
      – Это мое золото! Попробуйте только взять! – отчаянно вскрикнула Саммер.
      – Неужели? Кто меня остановит?
      – В таком случае, сержант Освалд, я требую расписку. Поскольку вы считаете себя слугой закона, повинуйтесь каждой букве. Если я не получу расписку, лорд Хелфорд узнает, что вы пытались меня изнасиловать.
      – Ты забываешь о свидетелях, подлая сучонка!
      – Как по-вашему, кому поверит лорд Хелфорд, сержант? Вы и понятия не имеете, на что я способна, если, конечно, мое терпение истощится!
      Сержант неохотно нацарапал расписку. Саммер хотела было ехать с братом в Фалмут, но тот отговорил ее, уверив, что все будет в порядке.
      – Если меня не освободят завтра, – прибавил он, – можешь явиться и не оставить от проклятой тюрьмы камня на камне.
      Наконец девушка позволила себя убедить. Она срочно отправится в Хелфорд-Холл и спросит мистера Берка, когда прибудет лорд Хелфорд. Если дворецкому ничего не известно, она уговорит его послать весточку Рори.

      Мистер Берк потрясенно выслушал рассказ Саммер, с трудом веря своим ушам. Как мог сержант Освалд так обойтись с его госпожой?!
      – Рурк должен завтра быть дома, миледи, но вернется ли утром или к вечеру, сказать затрудняюсь. Если к полудню он не появится, сочту за честь лично проводить вас в Фалмут и засвидетельствовать, что вы действительно леди Хелфорд. Мы вместе потребуем освободить вашего брата, обещаю. Кроме того, молодому Сент-Кэтрину сначала должны предъявить обвинение и осудить, прежде чем сажать в тюрьму без суда и следствия. Рурк все уладит, уверяю вас. Конечно, он вспыльчив и несдержан, но кристально честен и справедлив там, где дело касается правосудия.
      Присмотревшись, дворецкий заметил фиолетовые тени под глазами Саммер и сокрушенно покачал головой:
      – Вы опять не съели сегодня ни крошки? Лучше бы вам отправиться в сад и посидеть около фонтана. Там так мирно и тихо, что вы немного успокоитесь, а я принесу вам поднос с ужином и налью в кувшин сидра покрепче.
      Саммер благодарно улыбнулась. Мистер Берк – настоящее сокровище. И заменил ей отца, которого у нее никогда не было. Неудивительно, что Рурк и Рори так им дорожат!
      Пообедав, она вынула из кармана письмо мужа и вновь перечитала. Ярость вспыхнула в ней с новой силой. Он словно специально выбирал фразы, чтобы побольнее уколоть жену! Одно ясно – нужно немедленно отобрать у Освалда деньги и предложить Рурку вместе с теми десятью тысячами, что дал за драгоценности Рори. Может, Рурк согласится вернуть Роузленд? Наверное, следует попытаться убедить мужа, что после расторжения брака она должна обрести прежнюю независимость. Остается надеяться, что такой гордый человек, как лорд Хелфорд, поймет ее стремление держаться от него как можно дальше. Всякое напоминание о бывшем муже станет для Саммер ненавистным!
      Она допоздна сидела в саду и, даже поднявшись в спальню, не стала раздеваться. Вместо этого она прикорнула в кресле у балкона, ожидая, что над перилами в любой момент покажется дерзкое лицо Спайдера.
      Саммер сама не заметила, как заснула, и, открыв глаза, с ужасом сообразила, что настало утро. Поднявшись, она не мешкая поскакала в Роузленд в тщетной надежде, что Спайдер решил отправиться сразу туда. И хотя в душе знала, что не увидит брата, все равно подгоняла Эбони. Но дом был пуст и темен, и она с тяжелым сердцем вернулась назад.
      – Я сию же минуту прикажу закладывать лошадей, – объявил мистер Берк. – Возьмем с собой двух ливрейных лакеев и одну из горничных. Позвольте посоветовать вам надеть самый дорогой наряд, дабы никто не усомнился в том, что перед ними истинная леди Хелфорд!
      – Вы, как всегда, правы, мистер Берк. Велите Дейзи наносить горячей воды для ванны.
      Погода стояла довольно прохладная, и Саммер решила надеть прогулочный костюм кремового бархата с черными плетеными застежками из тесьмы. На голову она водрузила шляпу с высокой тульей и кокетливым страусовым пером, натянула черные лайковые перчатки и прихватила дорогой веер и маску на длинной ручке. Немного подумав, Саммер в качестве завершающего штриха застегнула на запястьях рубиновые браслеты и посмотрелась в зеркало. Лучшего и желать нельзя! Чуть-чуть румян, и перед ней не устоит даже папа римский, не говоря уже о деревенском олухе-сержанте!
      Она вышла из дома. Мистер Берк уже стоял подле запряженной кареты. При виде величавой красавицы он от всей души пожалел Освалда. Что же, сам виноват! Кто сеет ветер, пожинает бурю!
      Экипаж подкатил к воротам фалмутской тюрьмы. Ливрейный лакей спрыгнул вниз и, опустив подножку, помог даме спуститься на землю.
      Весть о прибытии Саммер достигла ушей сержанта Освалда задолго до того, как леди в сопровождении слуг появилась в караульном помещении. Она выступала, высоко подняв голову, двигаясь с грацией холеной кошки, и сержант впервые за все это время почувствовал холодок неуверенности. Что-то определенно было неладно.
      Увидев его, Саммер небрежно взмахнула веером, словно подзывая проштрафившегося лакея.
      – Сержант, – надменно протянула она, вспомнив уроки Лил Ричвуд, – насколько мне известно, вчера вы задержали лорда Сент-Кэтрина для допроса. Кажется, с тех пор прошло довольно времени. Я приехала, чтобы проследить, как с моего брата будут сняты все обвинения, и лично проводить его домой. Надеюсь, вы поторопитесь, сержант? Я не привыкла ждать!
      Лицо Освалда из красного на глазах превращалось в серое. Вряд ли женщина посмела бы так нагло лгать, если учесть к тому же, что сам лорд Хелфорд здесь.
      Увидев, что он колеблется, Саммер приказала:
      – Повторяю, сейчас же отпустите моего брата.
      – Не м-могу, – запинаясь, пробормотал он. – Лорда Сент-Кэтрина здесь нет.
      – Хотите сказать, он уже на свободе? – допытывалась Саммер.
      – Нет. Прошлой ночью его увезли в более надежную тюрьму… В тот раз он сбежал, и я подумал… было решено перевести его…
      – И куда же, сержант Освалд? – грозно вопросила Саммер.
      – Ньюгейт, – промямлил несчастный. Саммер показалось, что она ослышалась.
      – Ньюгейт? Лондонский Ньюгейт?!
      Освалд, поджав губы, кивнул. Саммер пронзительно закричала. Глаза заволокло багровой пеленой, и она, уже не сознавая, где находится, забилась в истерике. Мистер Берк пытался успокоить ее, хотя понимал, что все усилия напрасны – слишком хорошо были известны всем и каждому ужасы Ньюгейта.
      – Что здесь происходит, черт возьми? – неожиданно раздался властный голос с верхней площадки лестницы. Подняв глаза, дворецкий узрел лорда Хелфорда. Саммер последовала примеру мистера Берка. Неужели муж вернулся? Да, он здесь, и хотя лицо сильно загорело, но стянутые в косу волосы и строгий темно-синий костюм придавали ему мрачный суровый вид истого законника.
      – Негодяй! Если это твоих рук дело, подлый ублюдок, клянусь, тебе не жить! Я собственными руками прикончу тебя!
      – Стоит ли напоминать вам о хороших манерах и поведении, приличествующем леди? – холодно перебил он.
      – Не стоит, лорд Хелфорд, зря стараетесь! Кстати, вчера сержант Освалд заявил мне, что я всего лишь ваша шлюха! Не будете ли так добры подтвердить, что, кроме этого, я еще и обвенчана с вами?
      – Перед вами действительно леди Хелфорд, сержант, хотя вряд ли она еще долго будет носить это имя, – выдавил Рурк. – Ну а теперь, может, кто-нибудь все-таки объяснит, что случилось?
      – Пожалуй, я согласна взять на себя этот труд, – с прерывистым вздохом ответила Саммер. – Этот боров арестовал моего брата и украл у меня десять тысяч фунтов.
      – Ваш брат снова арестован? Иисусе всемогущий, что вы на этот раз затеяли? – взорвался Рурк. Саммер хищно оскалилась и прищурила глаза. В эту минуту она, как никогда, напоминала пантеру.
      – Мой брат, – начала она зловеще спокойным голосом, – повез в Лондон деньги, чтобы выкупить закладную на Роузленд, но обнаружил, что какой-то гнусный интриган уже опередил его. Правда, ублюдок великодушно позволил нам жить в Хелфорд-Холле, пока мой брак не будет расторгнут, ну а потом пообещал разрешить мне и брату остаться в Роузленде. В довершение всего прихлебатель этого негодяя упек моего брата в Ньюгейт.
      Мистер Берк, осуждающе взирая на хозяина, придвинулся ближе к Саммер и взял ее под руку.
      – Ньюгейт? – недоверчиво охнул Рурк. – Тут, должно быть, какая-то ошибка! Обещаю безотлагательно ее исправить, хотя лондонские судьи мне не подвластны.
      – Довольно с меня ваших посулов! И я не нуждаюсь в помощи непорядочного человека! Его величество мой друг и обещал выполнить любую просьбу! На кой дьявол мне нужен лорд, если сам король готов упасть к моим ногам?
      Супруги обменялись взглядами, полными нескрываемой ненависти. Саммер тихо торжествовала. Наконец ей удалось уязвить мужа. Рурк едва удерживался от желания задать ей порку, а потом повалить на пол и овладеть, и будь они дома, Саммер пришлось бы нелегко. А сейчас… сейчас она была совсем близко, но по-прежнему недосягаема.
      Саммер поднесла к глазам маску и бросила Освалду:
      – Мои десять тысяч фунтов, сержант… только не уверяйте, что вы их отослали в Лондон!
      Разъяренный взгляд Рурка буквально отшвырнул назад сержанта. Попятившись к бюро, он открыл ящик и достал пояс с деньгами. Мистер Берк взял у него пояс, и Саммер величественно выплыла из караульной. В ушах еще звенел ледяной голос мужа:
      – Сержант Освалд, срочно ко мне!
      Вернувшись в Хелфорд-Холл, Саммер старательно уложила все вещи и заехала в Роузленд, чтобы упаковать пожитки брата. Поняв, что без помощи Рори Хелфорда не обойтись, она попросила мистера Берка разыскать пирата.
      Наконец все дела были переделаны. И только тогда Саммер позволила себе броситься на постель и заплакать. Ее трясло от обиды и разочарования, сердце терзала тревога за брата, оказавшегося в месте, даже упоминания о котором боялись все англичане.
      Она долго и горестно оплакивала свою первую любовь. Саммер так обожала Рурка, что он затмил ей весь свет, стал смыслом ее существования. А теперь все ушло. Он собственными руками уничтожил хрупкое, едва зародившееся чувство. Словно разбил драгоценную вазу. Каждая их встреча заканчивалась ссорой. Наверное, лучше им вообще не видеться. Их разлука неизбежна, особенно еще и потому, что Саммер вынуждена покинуть любимые места, милую родину и, возможно, навсегда.
      Она была не настолько наивна, чтобы поверить, будто пират отвезет ее в Лондон, не потребовав за это платы. Но в конце концов, все не так уж плохо. Рори – великолепный любовник и, кажется, испытывает к ней нечто похожее на нежность. И если будет настаивать, она готова платить. Правда, если такую же цену потребует и король, она скорее всего решится не сразу. Жаль, конечно, что ей нечего предложить за спасение единственного брата, кроме себя самой, но если выхода не останется, она пойдет и на это!
      Саммер привстала и, сердито смахнув слезы, плеснула в лицо водой. В кого она превратилась? Жалкая ничтожная дурочка! Льет слезы по человеку недостойному, бросившему ее, предавшему! У нее двадцать тысяч и вся жизнь впереди! Если она хочет выжить и восторжествовать, нужно забыть о прошлом, отогнать от себя печальные думы, сбросить тяжесть воспоминаний и идти дальше.
      На следующий день она то и дело поднималась на крышу и всматривалась вдаль. Однако корабль так и не появился. Возможно, теперь, когда Рурк отрекся от нее, Рори тоже откажется помочь?
      Около полуночи она наконец спустилась вниз. В темноте трудно что-то разглядеть, но, наверное, удалось бы увидеть клочок белого паруса.
      Саммер закрыла стеклянные двери, ведущие на балкон, и расстроенно принялась раздеваться. Но тут ее внимание привлек легкий стук.
      Накинув красный бархатный халат, она метнулась к балкону, молясь о том, чтобы это оказался Спайдер.
      Но в комнате появилась высокая, затянутая в черное фигура. Рори! Белая прядь на виске ярко выделялась даже в полумраке.
      – О, Рори, я ждала тебя весь день и уже перестала надеяться.
      – Предпочитаю появляться под покровом ночи, – усмехнулся пират.
      – Рори, кроме тебя, мне больше не к кому обратиться. Ты возьмешь меня в Лондон?
      Рори весело рассмеялся, подхватил ее на руки и закружил.
      – Помнишь, во время нашей последней встречи я уверял, что ты обязательно поплывешь со мной! Может, отправимся в Балтийское море? Или лучше Средиземное?
      Саммер принялась энергично отбиваться. Халат распахнулся, обнажив длинные стройные ноги.
      – Немедленно отпусти меня, Рори! Мне нужно попасть в Лондон, потому что моего младшего брата упекли в Ньюгейт!
      Только сейчас заметив приготовленные сундуки и узлы, Рори понимающе кивнул.
      – О, я попала в такую передрягу! – всхлипнула Саммер. – Послала своего брата Спенсера в Лондон, чтобы выкупить Роузленд, но Рурк оказался проворнее и приобрел имение. За братом следили, и когда он вернулся, сержант Освалд, гнусная свинья и пособник высокородного лорда Хелфорда, арестовал его, обвинив в грабеже. Освалд твердил, что всего лишь допросит Спенсера, а сам отослал его в Ньюгейт! Я с большим трудом смогла получить свои деньги! И представляешь, Рурк все это время был в Фалмуте! Как он допустил такое? Когда-то я доверила бы ему собственную жизнь. Значит, плохо я разбираюсь в людях!
      Рори неохотно отпустил девушку.
      – А по-моему, ты читаешь в моей душе, как в раскрытой книге.
      – О чем ты? – удивилась она.
      Вместо ответа Рори показал на гору вещей:
      – Ты нисколько не сомневалась, что я приду, красавица.
      – Нет, честно говоря, я думала, что тебе хватило одной ночи и больше ты меня не захочешь!
      – Кэт, сердце мое, если ты считаешь, что тебя так легко забыть, значит, жестоко ошибаешься!
      Какое неотразимое действие производят на нее его лукавые речи! Почти такое же, как поцелуи и ласки! Что же будет дальше?!
      – Рори, – испуганно вскричала она, – не думай, что я вновь намерена согрешить с тобой! Я поклялась, что не подпущу тебя к себе!
      Уголки его рта чуть поднялись в голодной чувственной улыбке.
      – Боюсь, тебе придется нарушить клятву! Сию минуту отправляемся на корабль, пока еще темно и никто нас не увидит, но до утреннего прилива мы не поднимем паруса, и…
      Он многозначительно смолк, предоставляя ей самой вообразить, что случится за это время.
      – Намерен взять меня, как пиратскую добычу? – бросила она.
      Рори нежно сжал ее плечи и заглянул в глаза.
      – Кэт, не нужно лицемерить. Едва мы оказываемся рядом, наши тела воспламеняются желанием. Если ты коснешься меня, сразу ощутишь, что моя плоть затвердела как камень и изнывает от жажды отведать твоих прелестей, а если я дотронусь до твоего лона, почувствую, что ты горячая и влажная… и готова принять меня… Мы родственные души и созданы друг для друга. Вспомни, как нам было хорошо в постели. Я вонзился в тебя подобно мечу, входящему в ножны, изготовленные специально для него.
      Наклонив голову, он завладел ее ртом, покоряя и властвуя, укрощая и побеждая.
      – Пусть между нами не будет ничего, кроме правды, – пробормотал он, слегка отстранясь.
      – Я навсегда рассталась с Рурком, – призналась девушка.
      – Я люблю тебя, Кэт. Люблю, – нежно уверил он.

      – Я вынесу вещи из дома и пришлю за ними двух матросов. Ты готова, дорогая? – весело спросил Рори.
      Саммер накинула поверх халата серый плащ, захватила шкатулку с рубинами и направилась к двери.
      – Большинство женщин ни за что не расстались бы с Хелфорд-Холлом и титулом. Странно, что ты готова уйти отсюда, не оглянувшись.
      – Подобные вещи не важны для меня, Рори, я не ищу богатства. Главное – люди и их отношения. Я буду скучать только по Эбони, но ему будет хорошо в конюшнях Хелфорд-Холла.
      К ее нескрываемому удивлению, мистер Берк помог Рори вытащить сундуки. Саммер тепло пожала ему руку и поблагодарила за все, что он сделал для нее.
      – Прощайте, мистер Берк, – с сожалением прошептала она. – Я всегда буду помнить вас.
      – Не прощайте, миледи, а до свидания. Пусть дорога ляжет вам под ноги ковром, пусть ветер всегда будет попутным, и пусть Господь всегда вас охраняет.
 
      На этот раз «Призрак» не был пришвартован на привычном месте, у пещеры, а стоял на якоре в море, почти напротив дома. Когда они наконец оказались на борту, Рори тихо сказал:
      – Ты знаешь дорогу к моей каюте.
      Саммер немного поколебалась. Рори Хелфорд не просил, а приказывал. Это его судно, и он здесь хозяин. Но если она подчинится, значит, даст молчаливое согласие на все, что произойдет между ними этой ночью.
      Собравшись с силами, она медленно двинулась к каюте Рори, но не пошла дальше салона, потому что боялась взглянуть на кровать.
      Остановившись на пороге, она быстро осмотрелась. С ее точки зрения, Рори Хелфорд был по характеру куда беспечнее и непринужденнее своего брата. По полу и креслам разбросана одежда, на столе царит беспорядок… Но Саммер мгновенно прониклась к молодому человеку симпатией. Лорд Хелфорд так чертовски педантичен во всем; неудивительно, что и ее он заставлял неукоснительно следовать правилам и условностям.
      Подняв черную кожаную безрукавку, Саммер отнесла ее в гардероб и снова отметила про себя, что из всех цветов Рори предпочитает черный и белый. Конечно, эффект получался поразительный, если еще и вспомнить о серебристой пряди в смоляно-черных волосах. Какая женщина может устоять перед ним?!
      За дверью послышались легкие шаги, и Саммер в панике попятилась. В каюте появился Рори. Он был таким широкоплечим, что заполнил собой весь проем. Нежно глядя на нее, пират протянул руку. Девушка доверчиво вложила в его ладонь свою. К ее величайшему изумлению, Рори не шагнул к кровати, а вернулся на палубу вместе с Саммер. В дружелюбном молчании оба подошли к поручню. Звезды этой ночью казались крупнее бриллиантов в ожерелье Барбары Каслмейн. Ласковый ветерок ерошил волосы, раскачивал судно, и волны с тихим шелестом бились о борт, так что снасти негромко поскрипывали. Все вокруг было исполнено такой необычайной красоты, что у Саммер перехватило дыхание. Повернувшись к Рори, она едва слышно пролепетала:
      – Я ужасно боюсь за Спайдера.
      – Знаю, – мягко обронил Рори и, обняв ее, привлек к себе. – Не стану лгать, любимая. Ньюгейт – это не воскресная школа. Некоторые камеры немного лучше остальных, но все зависит от того, есть ли у тебя деньги. Там за каждый шаг приходится платить. Жаль, что я не сумею все уладить, но мне нельзя показываться в Лондоне. Давно уже следовало бы плыть в Голландию.
      – Я сразу же отправлюсь к королю, – заявила Саммер.
      – Сердце мое, Карл, конечно, поможет тебе, поскольку питает слабость к хорошеньким женщинам, но помни: он слишком многим обязан Хелфордам, и совсем не обязательно обещать ему больше, чем дело того стоит.
      – Спасибо за совет, – искренне поблагодарила девушка.
      – Кэт, надеюсь, нет нужды предостерегать тебя относительно Лондона? Ты ведь уже успела там побывать. Я знаю, ты девочка храбрая и неглупая, но и этот город, и его обитатели продажны, подлы и омерзительно грязны. Помни, французская болезнь – удел не одних только шлюх – половина придворных поражены этой чумой.
      – Я хорошо знакома с тамошним бесстыдством и пороками, – кивнула Саммер.
      – Бесстыдство? Слабо сказано! Безнравственны, возможно, мы с тобой, а Лондон – скопище зла и всяческой мерзости.
      – Буду осторожна, – пообещала она.
      – Я приеду к Лил Ричвуд навестить тебя, как только вернусь из Голландии. Ну а теперь пойдем в постель, радость моя. Мы ведь можем поговорить и лежа.
      Саммер цинично подумала, что именно эту уловку используют все мужчины, когда хотят овладеть женщиной.
      – Мы скоро отплываем?
      – Как только начнется прилив. Не раньше чем через три часа.
      Она позволила увести себя в каюту. С таким мужчиной, как Рори Хелфорд, три часа пролетят, как три минуты!
      Переступив порог спальни, Рори мгновенно сбросил с себя одежду и растянулся на кровати. Саммер, робко ступая по пушистому ковру, подошла ближе, не в силах отвести взор от великолепно сложенного мужчины с бронзово-коричневой кожей и широченной мускулистой грудью. Рори приглашающе похлопал по перине, и Саммер, краснея, принялась развязывать пояс халата. Едва розовый бархат скользнул к ее ногам, Рори закатил глаза, словно охваченный непередаваемым блаженством. Саммер хихикнула.
      – Тебе не терпится рассмешить меня!
      – И, как видишь, мне это прекрасно удается, – улыбнулся Рори.
      Саммер, застеснявшись, поскорее скользнула в кровать, но Рори подхватил ее и усадил между своими расставленными ногами. Погладив ее по голове, он что-то тихо прошептал. Саммер не верила своим ушам. Рори действительно хочет потолковать с ней!
      – Кэт, дорогая, ничто не связывает мужчину и женщину крепче постели, но хочу, чтобы между нами было гораздо большее, чем плотская любовь. Я готов отдать тебе всю любовь и радость, которые озарят твою жизнь, но этого недостаточно. Ты нуждаешься в моем понимании, дружбе, в моих деньгах и поддержке, но сейчас тебе нужнее всего моя защита. Именно сегодня ты не должна оставаться наедине со своими мыслями.
      Саммер теснее прижалась к нему и закрыла глаза. О, как легко полюбить этого человека! Он словно воплощение света и тепла!
      – Я не всегда смогу быть рядом, как это ни грустно, – пробормотал Рори, – но сегодня я здесь и выслушаю все, что ты хочешь сказать. И если тебе потребуется опереться на кого-то, стану незыблемой скалой. Ну а если пожелаешь сбросить бремя забот, я к твоим услугам. В моих объятиях ты потеряешь рассудок, забудешься в дивных грезах.
      И все три часа, оставшиеся до отплытия, он свято выполнял все, что обещал. Саммер крепко уснула у него на плече и не слышала, как он тихо встал и вышел на палубу. Впервые за последние недели девушку не тревожили кошмары.
      Однако, когда на рассвете она открыла глаза и попыталась встать, ей пришлось тут же со стоном опуститься на подушки. Голова шла кругом, рвотные позывы подступали к горлу. Раньше она не знала морской болезни! Что с ней творится?
      Увидев Рори, державшего в руках поднос с завтраком, она негромко простонала:
      – Сейчас же убери, иначе я снова испачкаю тебе всю кровать!
      Рори поспешно вынес за дверь поднос и, вернувшись к ней, нежно пригладил влажные волосы.
      – Женщина пирата не может страдать от морской болезни. Это неприлично!
      – Такое со мной впервые. Обычно я прекрасно переношу качку, – промямлила она.
      Рори уложил ее поудобнее и подоткнул одеяло.
      – Лежи, пока не пройдет. Спешить нам некуда. Я должен прибыть в лондонский Пул не раньше полуночи и сразу же плыть обратно. Бросать якорь в тех водах слишком опасно. Ну а сейчас пойду добуду тебе галет и немного сухого красного вина.
      – Твои глаза зеленее изумрудов, – невпопад заметила девушка.
      Однако Рори покачал головой.
      – Они такие же зеленовато-карие, как у тебя, и кажутся зелеными от морской воды. На суше они неопределенного цвета и ужасно невыразительные.
      – Рори Хелфорд, в тебе нет ни одной невыразительной черты. Ты выделяешься из толпы, как павлин среди воробьев.
      Но тут тошнота снова одолела Саммер, и она прикрыла глаза. Ужасная мысль терзала ее, мысль, которой она отчаянно противилась. Что, если у нее будет ребенок?!
      Позже, почувствовав себя немного лучше, она вышла на палубу подышать свежим воздухом. Время от времени девушка украдкой поглядывала на стоявшего у штурвала Рори. Какой красавец!
      Он то и дело перебрасывался шуточками с командой, весело смеялся, и все же Саммер почему-то пребывала в полной уверенности, что трудно придется тому, кто станет на его пути. В битве он наверняка окажется серьезным противником. Под внешней беззаботностью скрываются стальной характер и твердая воля. Саммер готова была прозакладывать последнюю крону, что он умен, опасен и расчетлив. Из тех людей, кто способен плести интриги, расставлять ловушки и замышлять падение врага. Шпионаж для Рори Хелфорда – дело явно привычное.
      Саммер вспомнила, что король намекал, будто этим же занимается и ее муж. Неужели родные братья работают на враждующие государства? Саммер слегка вздрогнула. Ее кровь всегда кипела от возбуждения при малейшем намеке на опасность.
      Увидев девушку, Рори улыбнулся и знаком подозвал к себе. Саммер в который раз невольно сравнила его с Рурком. Тот сразу же отправил бы жену вниз, стоило ей только появиться на палубе. Рори, однако, было плевать на откровенно похотливые взгляды команды.
      Саммер неспешно пробралась к мостику и чуть коснулась рукой теплого плеча Рори. Он, как обычно, вел судно полуобнаженным, наслаждаясь брызгами соленой воды и теплыми лучами солнца.
      – Стало получше, милая? Давай руку, я покажу, как стоять за штурвалом.
      Саммер не поняла, шутит ли он или говорит серьезно, но Рори отступил, и колесо штурвала беспорядочно завертелось. Саммер бросилась вперед, чтобы схватить его, пока корабль не перевернулся, и Рори, весело рассмеявшись, накрыл ее ладони своими.
      – Вот, милая, сейчас я тебе все покажу. Держать курс совсем нетрудно. Нужно только знать один секрет: всегда становиться так, чтобы ветер дул тебе точно в затылок, а не в правую или левую щеки.
      Саммер последовала его совету и, оглянувшись, недоверчиво переспросила:
      – И это все?
      – Совершенно верно. Так же просто, как любить, если кто-то сумел открыть тебе тайны плоти, – улыбнувшись, шепнул ей на ухо Рори. От исступленного желания у Саммер вмиг подкосились ноги. Она поняла, что никогда не сможет противиться притяжению его наготы. Взгляд ее упал на темные завитки волос, покрывавшие его торс, и ей неожиданно захотелось отнять руки от штурвала и погладить мощные глыбы бугрившихся под кожей мышц.
      – Педро, друг, встань вместо меня, – окликнул он. Ухмыляющийся гигант с золотыми серьгами в ушах занял место капитана, а сам Рори под приветственные крики повел ее вниз, ясно давая понять окружающим, чем собирается заняться с красавицей пассажиркой.
      Саммер, покраснев до корней волос, попыталась протестовать, Рори же нетерпеливо подхватил ее на руки и побежал к каюте. В мгновение ока он остался обнаженным, но не торопился раздеть желанную добычу и все старался продлить удовольствие, целуя каждый восхитительный изгиб. Саммер, в свою очередь, жадно слизывала соль с его плеч и груди.
      – Я разотру тебя шампанским. Поверь, такого ты еще никогда не ощущала. Каждая частичка загорится желанием любви. Ну а потом я выпью все, до последней капельки с твоего изумительного тела, – вкрадчиво пообещал он.
      Алый шелк вздымался и трепетал на ветру, едва скрывая потерявших головы любовников. Руки Рори творили волшебство, а язык и губы господствовали над тайнами ее женственности, доводя Саммер до иссушающей жажды. В эти минуты она испытала все: от безумного яростного вожделения до душераздирающей нежности, от которой замирало сердце.
      Под конец он заставил ее неудержимо смеяться: пил шампанское из впадинки пупка, позволил ей встряхивать бутылку, пока вырвавшаяся струя не окатила их с головы до ног. Разыгравшаяся парочка каталась по шелковым простыням, совсем как резвящиеся дети.
      Рори свалился на пол, и она, набросившись на него, словно тигрица, принялась кусать и царапать. При виде разметавшейся по черному ковру соблазнительницы Рори неожиданно стал серьезным. Глаза его жадно блеснули. Чуть прищурившись, он навис над Саммер, и не успела она опомниться, как жгучее жало погрузилось в пылающий вулкан ее лона. Оседлав ее, он пустился в бешеную скачку, пришпоривая свою страсть, пока самая высокая волна не подхватила обоих и не вынесла на берега райского острова.
      Немного отдышавшись, Рори прижал ее к сердцу.
      – Поклянись, что поплывешь со мной хоть на край света, как только я приду за тобой!
      – Клянусь, – твердо ответила Саммер.
      – Когда разлука станет невыносимой, я обязательно появлюсь. Дай слово, что бросишь все, лишь бы быть рядом со мной, – свирепо прорычал он.
      – Да, да, да, – повторяла Саммер, чувствуя, что навеки связана с этим мужчиной.

      В четыре утра «Призрак» уже скользил вверх по Темзе. Лондон, город, который никогда не спит, в это время, однако, слегка задремал, прежде чем начать очередной хлопотливый день.
      Рори нанял Саммер карету, погрузил все ее вещи и долго целовал на прощание. Небо уже посветлело, когда экипаж остановился у дома тетушки Лил. Леди Ричвуд, разумеется, еще была в постели, поэтому Саммер прокралась на второй этаж, в спальню, где жила в свой первый приезд, и наказала горничной не беспокоить ее по крайней мере часов пять.
      Ровно в десять Лил Ричвуд ворвалась в комнату, словно порыв свежего ветра.
      – Дорогая, я так соскучилась по тебе! Просыпайся и расскажи мне все!
      Саммер открыла глаза и попыталась привстать, но тут же упала на подушки, сраженная очередным приступом тошноты. Девушка, застонав, свернулась клубочком.
      – О, дорогая, да у тебя «утренняя болезнь»! Поздравляю! Что за умная девочка! Глядишь, скоро подаришь наследника лорду Хелфорду, – манерно растягивая слова, произнесла Лил.
      – Нет, Лил я не беременна, – давясь, прошептала Саммер.
      – Когда в последний раз у тебя были женские неприятности? – допытывалась Лил, мгновенно забыв о хороших манерах и вкрадчивом тоне.
      – Не… не помню… еще до свадьбы… но…
      – Свадьба! Я слышала, ты действительно провернула это дельце! Подумать только, заманить лорда Рурка Хелфорда в сети брака! Весь Лондон гудит о том, что он повез тебя в Стоув и представил королю! Да, леди Хелфорд – это тебе не какая-то любовница!
      – Любовница? – переспросила Саммер, жарко вспыхивая.
      – Как приятно видеть даму, которая все еще не потеряла способности краснеть! Весьма редкое явление в Лондоне.
      Лил остановилась, чтобы перевести дыхание, но, заметив гору сундуков, удивленно подняла брови.
      – Я оставила его, – без обиняков пояснила Саммер.
      – Да ты тронулась! Беременные женщины способны на любые сумасбродства! Объясни, из-за чего случилась вся эта дурацкая ссора, и мы все уладим, обещаю.
      Саммер тяжело вздохнула.
      – Ошибаетесь, тетушка. Дело совсем не в этом. Начать с того, что я без труда заставила его поверить всем своим измышлениям. Уверяла его, что росла в уединении и воспитывалась в богатстве и строгости. Он не делал секрета из своих чувств, и я ожидала, что мне будет предложено стать его любовницей, но, как ни странно, Рурк попросил моей руки. В это время Спайдера арестовали за контрабанду, и я смертельно боялась за него, поэтому увидела в замужестве лекарство от всех бед. Но ужас заключался в том, что я влюбилась в Рурка, влюбилась еще до свадьбы. Он мог делать со мной все что угодно. Я была безнадежно увлечена им и ничего не скрывала. Отдала ему сердце и душу. Он казался достойным этого дара. Проклятие на головы всех мужчин! Мне следовало быть похитрее! Сразу после возвращения из Стоува я рассказала ему об аресте Спайдера и закладной. Рурк словно спятил! Взбесился, обозвал меня всеми гадкими словами, которые пришли ему в голову, и заявил, что если я настолько умна, значит, смогу добыть деньги сама и не получу ни единого пенни из денег Хелфордов.
      Саммер не знала, стоит ли признаваться тетке во всем, но, поколебавшись, все-таки добавила:
      – Он сказал, что станет добиваться расторжения брака.
      – О, дорогая, во всем виновата его вспыльчивость! Когда он узнает о младенце, тотчас забудет обиды и простит тебя!
      – Нет! Лил, пожалуйста, не говори ему ничего! Я не беременна, – умоляюще прошептала Саммер.
      – Конечно, милая, конечно, ты имеешь право сама принести мужу радостную весть, – утешила Лил.
      – Именно Рурк и выкупил закладную у Сторма, – с горечью выпалила Саммер.
      – Возможно, он хотел подарить Роузленд тебе. Лорд Хелфорд наверняка восхищен тем, как чудесно ты приняла короля и двор! Всю последнюю неделю я только и слышу восторженные рассказы о том, какие необыкновенные развлечения умеет придумать леди Хелфорд. Все стараются подражать тебе! Даже леди Каслмейн обставляет гостиную в персидском стиле. Крошка моя, когда свет узнает, что ты в Лондоне, тебя будут на руках носить! А ты лежишь и плачешь так горько, словно несешь груз всех несчастий мира на своих прелестных плечиках. Не нужно, дорогая, слезы портят лицо. Ты, конечно, будешь иметь доступ ко двору, и я не могу дождаться, когда увижу знаменитую Франсис Стюарт, которую привезла с собой сестра короля из Франции.
      – Лил, мой брат снова в тюрьме. На этот раз в Ньюгейте.
      – Как! Ведь всего несколько дней назад он был здесь! Что же натворил молодой повеса? Судя по его виду, я так и знала, что он непременно попадет в беду!
      – Ничего он не натворил! Сержант местной милиции, прихвостень Рурка, воспылал к нам ненавистью и всеми силами старается навредить. Он обыскал Спайдера, нашел десять тысяч, что я дала ему на выкуп Роузленда, и арестовал за грабеж, которого брат не совершал. Мне придется просить помощи у короля. Как добиться аудиенции?
      – Что же, это нетрудно! Эдвард Проджерс постоянно бывает у меня и, конечно, сможет все уладить.
      – Эдвард Проджерс?
      – Личный секретарь короля по интимным делам. Занимается секретной перепиской, тайными денежными операциями и тому подобными вещами.
      Лил небрежно взмахнула рукой, предпочитая не упоминать о том факте, что Проджерс также поставлял королю женщин.
      – Нужно одеваться. Я должна ехать в Ньюгейт и попытаться увидеть брата. Попробую передать ему немного денег.
      – Кстати, насчет денег, дорогая! Я продала твое кружево за огромную сумму. Целое состояние! Не знаешь, где можно достать еще?
      – Жизнь так несправедлива, Лил! В прошлый раз я умирала с голоду и считала каждый грош, теперь же купаюсь в деньгах, но по-прежнему несчастна!
      – Но это не совсем так, родная. Теперь ты сможешь облегчить жизнь брату. Да, в Ньюгейте надо быть поосторожнее. Это место кишит ворами и разбойниками.
      – Неужели ты пойдешь со мной? – удивилась Саммер.
      – Разумеется, дорогая. Последнее время такие визиты вошли в моду. Тюрьму называют гордостью и радостью лорда Шафтсбери. Настоящая клоака, хотя за деньги там можно купить все. Аристократы и там купаются в роскоши, получают богатые обеды, женщин и вино. Те же из разбойников, кто имел несчастье попасться, принимают посетителей с утра до вечера. Взять хотя бы Джентльмена Джексона! Ходят слухи, что благородные дамы считают за честь провести с ним ночь. Говорят, даже одна из любовниц короля не побрезговала Джексоном. Представляешь, какой стоял смрад, когда казнили тринадцать судей, приговоривших к смерти отца его величества. Их головы насадили на пики и воткнули вдоль всего Лондонского моста, но сначала отвезли в Ньюгейт, чтобы выдержать в рассоле и высушить, а тела бросили в колодец… о, прости, дорогая, я совершенно забыла, что тебя тошнит. Кстати, Ньюгейт находится за собором Святого Павла, так что мы можем поехать в карете и оставить ее на Патерностер-роу. Драгоценности лучше не надевать, но выбери богатый наряд, чтобы тюремщики сразу увидели, кто перед ними. Плохо, если Спенсера содержат в общей камере: там тяжелее всего. Людям надевают кандалы на руки и на ноги и приковывают к стене цепями. Но женщинам приходится еще хуже. Знаешь, как варварски поступают с несчастными, которые рожают ребенка вне брака? Обнажают до пояса, привязывают к телеге и провозят через весь город, охаживая кнутом. Иногда придворные специально собираются поглазеть на бедняжек. О дорогая, мне следует заткнуть рот! Ты беременна, а я тут разболталась.
      Саммер пожала плечами. Вряд ли имеет смысл уверять тетку, что она вовсе не в положении. Лил верит исключительно собственным словам.
      – Пожалуй, стоит надеть маски, чтобы нас не узнали, а волосы забрать под сетку, иначе наберемся вшей. Да, и не забыть ароматические шарики, чтобы заглушить вонь, и, конечно, я отыщу для тебя пару патенов. Это последняя мода – башмаки на толстой деревянной подошве, которые надеваются поверх туфель и предохраняют юбки от грязи.
 
      Саммер изумленно оглядела Лил Ричвуд, садившуюся в карету. Тетка была в светло-голубом парчовом модесте с фрипоном, вышитом золотой нитью. Волосы стягивала золотая сетка в тон маске.
      На Саммер были серое повседневное платье, черная сетка и бархатная маска. Лил дала ей патены и вручила утыканный корицей апельсин на черной атласной ленте. В руках Саммер сжимала маленький кошелек с золотом, поскольку ридикюль на длинной ручке наверняка соблазнил бы карманника.
      Шагая к воротам Ньюгейта, Саммер с ужасом заметила, что открытые сточные канавы, которые тянулись из тюрьмы, черны от грязи и кишат мухами. Дамы постучали, и тюремщик провел их в общую комнату, похожую скорее на большой двор, где было разрешено собираться преступникам, не считавшимся опасными. Вдоль стен шел специальный помост, откуда стражники могли наблюдать за арестованными. Саммер пристально вглядывалась в грязные лица, надеясь найти брата. Но пока ей не везло.
      – Эй вы там, внизу! – окликнули ее. Саммер подняла глаза и увидела разодетого по последней моде человека. В его поднятой руке поблескивали две золотые монеты. Саммер потрясенно обернулась к тетушке Лил, но та равнодушно пожала плечами.
      – Как вы смеете, сэр! Проваливайте! – возмутилась Саммер.
      Незнакомец молча вынул из кармана еще две кроны, и тюремщик, стоявший рядом, счел своим долгом пояснить:
      – Это лорд Перегрин Ховард.
      – Велите ему убираться! – вскипела Саммер.
      – Успокойся, дорогая, Ньюгейт кишит проститутками, которые рады заработать фунт-другой, – пояснила Лил.
      – Он говорит, что вам даже не придется раздеваться, – крикнул тюремщик.
      – Нет! – завопила Саммер.
      – С него хватит и французской любви, – не унимался стражник.
      Саммер сердито подбоченилась и пронзила лорда Ховарда негодующим взглядом:
      – Вы, кажется, не понимаете английского, сэр? Сколько раз повторять, идите ко всем чертям!
      Лорд Ховард разочарованно развел руками.
      – Что такое «французская любовь»? – шепотом осведомилась Саммер.
      Лил многозначительно облизала палец, и девушка содрогнулась от омерзения. Однако именно этот непристойный жест заставил ее броситься на поиски тюремного надзирателя, чтобы поскорее узнать, где содержится ее брат. После бесконечных проволочек пришлось еще дожидаться, пока надзиратель просмотрит книгу регистрации заключенных и отыщет нужное имя. Выяснилось, что Спайдер находится в старом крыле. Тюремщик объяснил, что ей придется заплатить сопровождающему, поскольку одиноким дамам там показываться опасно.
      Вскоре Саммер убедилась в правоте его слов: с таким кошмаром ей еще не доводилось сталкиваться. Длинный тоннель с каменными сводами, где царила непроглядная тьма, вел, казалось, в самые недра ада. Наконец они остановились перед так называемой камерой, где и находился ее брат. Саммер была потрясена не столько вонью и грязью, сколько лицами обитателей. Мужчины и женщины располагались рядом, отделенные друг от друга только железной решеткой.
      При виде брата Саммер испуганно вскрикнула. Мальчишеская физиономия была покрыта синяками и царапинами. Под глазом набряк фиолетовый фонарь, губа рассечена.
      – Кэт, какого дьявола ты забыла в этой дыре? – гневно выпалил он. – Я запрещаю тебе появляться здесь! Ноги твоей чтобы тут не было! Иисуисе, Лил, я считал, что, если у моей сестрицы мозгов не хватает, хотя бы вы ее урезоните! Надо было прислать поверенного!
      – Это стражники так с тобой обошлись, Спайдер?
      – Нет! Пришлось задать кое-кому хорошую выволочку!
      Оглядевшись, Саммер заметила избитых окровавленных мужчин. Некоторые валялись голыми на вязанках полусгнившей соломы.
      – Но что им от тебя было нужно? Денег? – наивно осведомилась она.
      Спайдер вздохнул. Стоит ли объяснять сестре, что ему приходится день и ночь обороняться от насильников – любителей побаловаться с мальчиками?
      – Наверное, Кэт. Кстати, ты привезла денег? – с надеждой спросил он. Сестра кивнула, и парнишка сразу же принялся торговаться с тюремщиком за привилегию быть переведенным в отдельную камеру.
      Саммер украдкой поглядывала в сторону женщин. Омерзительно грязные, несчастные создания. Особенно жалкими казались беременные с огромными животами. На тех, кто поудачливее, были лохмотья и обноски, тела остальных покрывали лишь гноящиеся язвы. Пустые глаза, изможденные лица… Тюремщик отворил дверь камеры и вывел Спайдера. На обратном пути Саммер снова одолела тошнота, и, как она ни пыталась взять себя в руки, ее вырвало прямо на ледяной пол. Спайдер придерживал ее голову, пока приступ не прошел.
      – Ради Бога, родная, обещай, что больше не покажешься здесь. Ты рассказала Рурку о том, что сотворил Освалд?
      – Не смей при мне упоминать имя этого человека! Он даже не попытался помешать Освалду отправить тебя сюда!
      – Да он просто ничего не знал! Освалд пронюхал, что Рурк собирается посетить фалмутскую тюрьму, и постарался избавиться от меня до его появления. Кэт, Рурк не способен на подлость! В конце концов он твой муж!
      – Надеюсь, долго он им не пробудет! Я добьюсь аудиенции у короля и постараюсь как можно скорее вытащить тебя из этой помойки!
      – Пойдемте со мной, миссис, я подсчитаю, сколько он задолжал, – буркнул тюремщик.
      Саммер неохотно оставила брата в общей камере и направилась к тюремной конторе. Оказалось, что за деньги, которые брали с каждого арестанта, бедняги вполне сносно могли бы жить на воле в приличных гостиницах и неплохо одеваться. Однако, когда Саммер попыталась запротестовать, справедливо указав, что брат не мог бы промотать подобную сумму и за полгода, стражник прорычал:
      – Здесь вам не монастырь, миледи, и благотворительностью мы не занимаемся!
      Со Спайдера взяли деньги даже за пользование дырой в полу, заменявшей уборную, а тюремщик, спохватившись, прибавил к общей сумме десять шиллингов за то, что «леди вывернуло».
      Саммер заплатила двадцать фунтов за отдельную камеру, в которую носили воду для бритья и умывания, а также обеды и ужины, и пообещала наведаться на следующей неделе, если к тому времени Спайдера не выпустят.
      Вернувшись на Кокспер-стрит, она немедленно приказала наполнить ванну и попросила горничную выстирать все, что на ней было. Ступив в лохань, она принялась энергично намыливаться, стараясь избавиться от невыносимого запаха, которым пропитались ее волосы и кожа.
      К этому времени посыльный принес записку от Эдварда Проджерса, в которой говорилось, что если леди Хелфорд завтра придет во внутренний садик Уайтхолла между одиннадцатью часами и полуночью, наверняка застанет там его величество.
      Саммер постаралась припомнить все, что знала об Уайтхолле. Довольно уродливый дворец из красного кирпича в стиле Тюдоров, с бесконечными переходами и анфиладами комнат. Кажется… кажется, в садик можно попасть из Каменной галереи. Жаль, конечно, что Карл не пожелал видеть ее сегодня, однако похоже, ей еще повезло, что он вообще согласился принять опальную леди Хелфорд.
      Но тут она ошиблась. Просто сегодня вечером Карл назначил встречу своему другу Рурку Хелфорду и выкроил время, чтобы поговорить о делах.
      – Голландцы снарядили два военных флота и намерены нападать на наши корабли в Америке неподалеку от гавани Нового Амстердама, а суда Ост-Индской компании будут атакованы близ побережья Гвинеи в Африке. Вторым флотом командует Михиел Адриансзон де Рёйтер, великий адмирал и настоящий гений. Не следует недооценивать его, сир.
      – Что же, кто предупрежден, тот вооружен. Значит, все-таки война, хоть и необъявленная. Я постараюсь в самый короткий срок удвоить количество наших военных судов, и, конечно, неплохо бы оснастить их и снарядить на случай частых стычек, но проклятый парламент то и дело урезает военные расходы. Иисусе, Ру, на что мне только не приходится идти, чтобы умаслить этих скряг! В открытом столкновении ублюдки обычно берут верх, так что я вынужден прибегать либо к хитрости, либо к обману.
      Карл стащил парик с головы и начал устало им обмахиваться.
      – Ты не носишь парик? – удивился он, словно впервые заметив туго стянутые в косу волосы Рурка.
      – Ненавижу пудру, – засмеялся тот.
      – Сестрица уверяет, что при французском дворе это самая последняя мода, но хотя я с каждым днем все больше седею, все же чудесно избавиться наконец от чертовой нашлепки и иметь возможность хоть в голове почесать!
      – Сир, молю вас о милости. Сержант Фалмутской милиции допустил непростительное должностное упущение, безвинно арестовав и отослав в Ньюгейт младшего брата моей жены, Спенсера Сент-Кэтрина. Прошу вашего позволения освободить его.
      – Наверное, плутишку уличили в контрабанде? – озорно ухмыльнулся Карл. – Работал на твоего отступника-брата? Так и быть, поговори с Шафтсбери, пусть он отдаст приказ об освобождении дьяволенка.
      – Благодарю вас, сир. Леди Хелфорд будет вне себя от радости.
      – Счастливчик ты, Хелфорд! Моя супруга считает, что спальня предназначена для статуй святых и книг Священного Писания. Не поверишь, она на ночь ставит в изголовье чашу со святой водой!
      – Советую с покорностью принимать все, что посылает нам Господь, – ехидно заметил Рурк.
      – Вот именно, – мрачно пробурчал Карл. – Ты ночуешь сегодня в Уайтхолле?
      Рурк кивнул и уже собрался уйти, как, вспомнив что-то, остановился. Пожалуй, стоит поведать королю то, что другие наверняка от него утаят.
      – Боюсь, в Лондон завезли чуму, и она вот-вот начнет гулять по улицам. Среди матросов есть много заболевших.
      – Проклятие! До меня доходили слухи, правда, ничем не подтвержденные. Будем надеяться, болезнь не выйдет за пределы порта. Я поговорю с Сандвичем, пусть морское министерство подвергнет карантину каждый корабль, на котором есть больные.
      – Доброй ночи, сир, – поклонился Рурк.
      – Погоди. Я провожу тебя. Твои покои внизу, около лужайки для игры в шары?
      – Совершенно верно, сир, – вежливо ответил Рурк, поняв, что Карл решил провести ночь в спальне Барбары.
 
      Утром Саммер снова было плохо. Приходилось смириться с мыслью, что у нее действительно будет малыш. Но чей? Кто его отец – Рори или Рурк? Положение было столь ужасным, что она просто боялась признаться себе самой, как низко пала.
      Саммер не находила места от стыда и унижения. Даже Лил она не посмеет открыться в измене мужу! Пусть тетка, как и все остальные, считает, что это ребенок лорда Хелфорда. Может, честно рассказать обо всем мужу или Рори? Нет, пока не стоит. Лучше им остаться в блаженном неведении.
      Но если ей предстоит стать матерью, нужно прежде всего позаботиться о своем будущем и обеспечить младенца. Значит, следует поместить деньги у надежного человека под проценты.
      На ум мгновенно пришел Соломон Сторм. Пожалуй, с ним она может быть спокойна.
      Одевшись в свой лучший костюм для прогулок, Саммер натянула перчатки и шляпу и попросила у тетки разрешения воспользоваться каретой, а для сопровождения взяла с собой двух гигантов лакеев. В конторе ростовщика ее приняли с величайшим почтением и предложили прохладительного. Соломон Сторм так низко кланялся новоиспеченной леди Хелфорд, что Саммер начала понимать, какой вес имеет в столице это имя.
      – Лорд Хелфорд хотел сделать вам сюрприз, выкупив Роузленд, – сообщил Соломон, крайне довольный, что помог столь влиятельному придворному.
      – О, вы правы, сюрприз получился на славу, – обронила Саммер, удивляясь, почему все считают, будто Рурк хотел подарить ей поместье. Но ведь, говоря по правде, это она свалилась ему на голову со своими долгами и бедами, так что вряд ли стоит его винить!
      Она поместила деньги под шесть процентов годовых. Соломон давал пять, но Саммер была уже далеко не той неопытной зеленой девчушкой, которая всего несколько месяцев назад впервые оказалась в большом городе.

      Лорд Хелфорд, снедаемый противоречивыми чувствами, взирал на дом леди Ричвуд.
      Как примет его жена? Оставалось надеяться, что она не захлопнет дверь перед его носом. Однако Рурк готов был рискнуть гораздо большим, чем холодный прием, лишь бы спасти Саммер от похотливых заигрываний короля.
      – Рада видеть вас, милорд! – приветствовала Лил, умиравшая от желания засыпать родственника вопросами. – К сожалению, Саммер только что ушла. Входите, выпейте со мной бокал вина и удовлетворите мое ненасытное любопытство!
      – Что она сказала вам? – не выдержал Рурк.
      – Дорогой, чтобы перечислить ваши пороки и недостатки, у меня уйдет целый день. Но поверьте, я защищала вас как могла. Уверяла, что это глупое недоразумение и вам в голову не придет выбросить ее на улицу без пенни в кармане, особенно в таком положении…
      Лил мгновенно осеклась, поняв, что затронула щекотливую тему. Но было уже поздно.
      – Положении? – переспросил он. – Саммер… беременна?
      Лил воздела руки.
      – Клянется, что нет.
      Губы Рурка сурово сжались.
      – Куда она девалась? – выдавил он наконец.
      – Взяла экипаж и отправилась за покупками. Вряд ли моя племянница скоро вернется, милорд.
      – Я оставлю ей записку, – решил Рурк. – Возможно, даже к лучшему, что мы сегодня не увидимся. К несчастью, стоит нам оказаться в одной комнате, как происходит нечто вроде взрыва порохового погреба.
      Он осушил бокал и отказался от второго.
      – Кстати, я поговорил с его величеством и графом Шафтсбери относительно юного Спенсера. Приказ о его освобождении уже отдан, так что Саммер нет нужды беспокоить короля.
      Лил принесла перо с бумагой, и Рурк написал жене, что та ни в коем случае не должна просить короля о милости.
      – Когда Саммер узнает, что вы сделали для ее брата, конечно, смягчится и простит вам все, дорогой, – заметила Лил.
      – Мне в самом деле нужно вымолить у нее прощение за все, что я ей наговорил, – объяснил Рурк. – И может быть, мы сумеем все начать сначала.
      После его ухода Лил отнесла письмо в комнату Саммер и положила его на изящный секретер французской работы.
 
      Распрощавшись с Соломоном, Саммер отправилась на Эксчейндж, в поход по лавкам. Себе она купила только затейливые заколки для волос и чудесные длинные серьги, но Спайдеру понадобились мыло, полотенца, бритва, белье, рубашки, кюлоты, камзолы и модные жилеты. Она не знала, как скоротать время, оставшееся до аудиенции, и поэтому не торопилась домой, разглядывая выложенные на прилавках сокровища.
      Здесь было чем полюбоваться! Парики, бесчисленные сорта табака, французские перчатки, брюссельские кружева, радужные разводы венецианского стекла, туфельки и шляпки…
      Когда она вернулась домой, выяснилось, что очередной поклонник уже увез Лил на бал к леди Сомерсет.
      Саммер долго лежала в горячей воде, размышляя, как лучше одеться. Задача была непростой. Красное будет выглядеть чересчур вызывающе и наведет короля на нескромные мысли. Черное – самый эффектный цвет, но не слишком ей идет. В белом она будет заметна в темноте, а ведь ее никто не должен видеть. Наконец Саммер остановилась на платье абрикосового шелка с накидкой из тафты янтарного цвета.
      После легкого ужина, состоявшего из холодного мяса и фруктов, Саммер начала готовиться. Она отказалась от вина, желая иметь ясную голову. В десять часов девушка попросила лакея позвать пажа, который осветил бы ей дорогу к Уайтхоллу. Путь был недолгим – следовало пересечь Пэл-Мэл и пройти через Холбейн-Гейтуэй.
      В спешке Саммер не заметила лежавшего на секретере письма.
      А в это время лорд Хелфорд уже собирался было завернуть в Сент-Джеймский парк ко дворцу, где у него была назначена встреча с лорд-канцлером Гайдом, но замер как вкопанный при виде Эдварда Проджерса, который о чем-то шептался с модно одетой женщиной. Не может быть! Уж очень она похожа на Саммер!
      Рурк был вне себя от ярости. Очевидно, она осмелилась ослушаться мужа и, что хуже всего, обратилась за помощью к своднику! Да это не аудиенция, а самое настоящее любовное рандеву!
      Едва он добрался до сада, как Саммер уже исчезла. Рурк направился к королевским покоям, но не встретил никого, кроме дворцовых стражей в красных мундирах. Ну ничего, он дождется ее, даже если придется торчать здесь всю ночь!
      Рурк скользнул в темную нишу рядом с покоями Карла и прислонился к стене.
      Проджерс провел Саммер через путаницу гостиных и коридоров, прежде чем постучал в дверь, поклонился и исчез. Почти сразу же в комнате появился Карл, одетый весьма просто, в белую сорочку и парчовый жилет. Весело блеснув глазами, он сжал ее руку и поднес к губам. У Саммер невольно перехватило дыхание. Его величество – несомненно, самый обаятельный кавалер во всей Англии.
      Король учтиво снял с нее плащ, и Саммер заметила, как сильны и огромны его руки. Совсем как у простолюдина, не гнушающегося тяжелым трудом. Однако Карл не сделал попытки обнять ее и ничем не выказал своего интереса. Он явно полагался на свои чары, способные увлечь любую даму.
      Саммер присела в придворном реверансе, но Карл тотчас поднял ее.
      – Это совершенно не обязательно, дорогая, ведь мы одни.
      – Ваше величество, благодарю за то, что согласились так быстро принять меня, – выдохнула она.
      – Леди Хелфорд… Саммер, поверьте, говорить с вами – большое наслаждение. Вы всегда желанная гостья при дворе.
      – Спасибо, сир, – прошептала она, гадая, как лучше изложить свою просьбу, чтобы не показаться навязчивой.
      – Позвольте мне для разнообразия поухаживать за вами. Не хотите бокал портвейна?
      Он подвел ее к креслу, а сам встал у камина, любуясь красотой Саммер. Та благоговейно оглядывала пышную обстановку: бесценную мебель, шедевры живописи, драгоценные безделушки. Какое счастье, что он решил принять ее не в спальне!
      Не зная, что сказать, девушка принялась рассматривать картины. Взор ее неожиданно остановился на великолепном портрете.
      – О, неужели это Рафаэль? – воскликнула она.
      – Да. У моего отца было самое большое собрание предметов искусства в Англии, но этот проклятый узурпатор успел почти все распродать. Я всеми силами пытаюсь вернуть фамильное достояние.
      – До того как отец проигрался, у нас в Роузленде тоже был Рафаэль, – простодушно вздохнула Саммер.
      – Поверьте, я хорошо знаю, что такое быть и принцем и нищим, и каково это – продавать наследство ради достижения цели. Но потерять его в азарте игры – поистине кощунство.
      – Сир, я не могу просить вас о милости, не предложив ничего взамен, моя гордость этого не позволит.
      Карл цинично скаламбурил:
      – Гордость – такая роскошь, которую мы не всегда можем себе позволить. Саммер, вы не льстите мне, не пытаетесь заигрывать, как другие женщины. Поэтому я должен предположить, что обычной платы от вас не дождусь.
      Саммер вспыхнула, но храбро продолжала:
      – Мой муж занимается шпионажем в пользу своего короля. Я тоже могла бы добывать сведения. Подумайте, сколько всего способна разузнать женщина ради блага страны. Я знаю, что кто-то продает государственные тайны голландцам, и, возможно, сумела бы отыскать изменника. Кстати, барон Арлингтон, ваш министр иностранных дел, женат на голландке.
      – Черт возьми, ведь Арлингтону не терпится занять должность Гайда. Представляю, какой скандал разразится, если окажется, что вы правы, – рассмеялся король.
      – Я вовсе не хотела ни в чем обвинять баронессу, сир, просто привела ее в качестве примера.
      – Да-да, понимаю, то, что вы предлагаете, весьма остроумно, и я нуждаюсь в друге, который помог бы решить одну крайне важную задачу. Повторяю, такая женщина должна быть именно другом, а не любовницей.
      Саммер снова покраснела.
      – Леди Хелфорд, вы редчайшее явление! Женщина, которая влюблена в своего мужа!
      Саммер побагровела до корней волос. Подумать страшно, как был бы шокирован король, узнав правду о ней.
      – Думаю, что могу быть откровенным с вами, – тихо сказал Карл.
      – Вы можете полностью мне довериться, сир, – объявила Саммер.
      – Моя сестра привезла с собой из Франции молодую даму. Ее зовут Франсис Стюарт. Я увлекся леди, но она отвергает мои притязания. Клянется, что все еще невинна, и я должен знать, так ли это или у меня есть соперник.
      – О, сир, я не это имела в виду, – охнула от неожиданности Саммер.
      – Что же, моя дорогая, если выполните мою просьбу, возможно, позже сумеете предотвратить и угрозу безопасности королевства.
      – Боюсь, вы просто играете со мной, ваше величество!
      – Душа моя, я бы рад поиграть с вами, но вы держите меня на расстоянии, совсем как красавица Стюарт, – хмыкнул король. – Скажите, что я могу сделать для вас?
      – Моего брата без всякой вины арестовали в Фалмуте и отправили в Ньюгейт. Я была там вчера, сир, и мое сердце разрывается при одном воспоминании о том, в каком виде я его нашла.
      – Дорогая, но Рурк уже поговорил со мной, и я дал разрешение освободить вашего брата.
      Саммер от удивления приоткрыла рот.
      – Разве вы не виделись с мужем?
      – Н-нет, сир, я думала, что он еще в Фалмуте.
      – Должно быть, он хотел сделать вам сюрприз.
      – В-возможно, – пролепетала она.
      – Насколько мне известно, он здесь, в Уайтхолле.
      Саммер до смерти перепугалась. Что, если Рурк видел ее в компании Проджерса?
      – Спасибо за доброту к моему брату, ваше величество, я никогда этого не забуду. Спокойной ночи, сир.
      Он закутал ее в плащ и наградил целомудренным поцелуем в лоб.
      – До свидания, Саммер.
      Она быстро нашла обратную дорогу, но Эдварда нигде не было видно. Должно быть, злосчастный вообразил, что она останется здесь на ночь!
      Саммер вышла в темный коридор, но выступивший из мрака незнакомец преградил ей путь. Разглядев лицо мужчины, она сжалась от страха.
      – Рурк, это не то, что ты думаешь, – едва слышно запротестовала она, робко глядя на мрачного мужа. Рурк помолчал несколько минут, прежде чем сумел наконец взять себя в руки и немного успокоиться.
      – Знаю, – глухо отозвался он. – Я не выпустил бы тебя из постели через час, думаю, что и королю этого недостаточно.
      Саммер проглотила уничижительную реплику и прикусила язык.
      – Спасибо, что заступился за Спенсера перед его величеством. Я с ума сходила от тревоги за него.
      – Разве ты не получила моего письма? – удивился Рурк.
      – Какого письма?
      – Я заезжал сегодня на Кокспер-стрит и оставил леди Ричвуд записку для тебя.
      – Когда я вернулась, она уже уехала на бал, – пояснила Саммер.
      – Здесь мы не сможем поговорить. Во дворце у меня апартаменты. Будь моей гостьей, и мы все обсудим, хорошо?
      Саммер была потрясена тем, что Рурк не кричит на нее, не обзывает, не проклинает и довольно спокоен. Возможно, ей стоит согласиться и поточнее узнать, скоро ли освободят Спайдера.
      – Пожалуй, зайду на полчаса, милорд, но уже поздно. В такое время женщине опасно ходить по улицам.
      – Я провожу тебя домой, Саммер, – пообещал Рурк и повел ее через лабиринты Уайтхолла в сад, мимо площадки для игры в шары. Скоро они очутились в покоях лорда Хелфорда, состоявших из двух маленьких комнат.
      Рурк зажег свечи, и Саммер улыбнулась. Обстановка совсем во вкусе ее мужа: уютная, красивая, удобная мебель и мягкие ковры. Ее почему-то охватило такое чувство, словно она после долгих скитаний вернулась домой.
      Рурк снял с нее плащ, усадил в широкое кресло и, налив в бокалы сухого белого вина, устроился напротив.
      – Я приехал к леди Ричвуд с известием, что король разрешил отпустить твоего брата. Меньше всего на свете мне хотелось, чтобы ты просила короля о милости.
      – Почему? – удивилась Саммер.
      – Ты прекрасна, дорогая, и я точно знаю, что короля безумно влечет к тебе. Поверь, Саммер, я смертельно боялся, что ты отдашься ему из благодарности, – признался Рурк, пытливо всматриваясь в жену.
      – Что тебе за дело? Между нами все кончено, ты сам этого захотел!
      – Между нами ничего не кончено, Саммер… пока… и, возможно, никогда. Знаю, я обидел тебя, и во всем виноват мой дьявольский характер, но отдал бы все на свете, чтобы былое вернулось и мы вновь стали любовниками.
      Голос его звучал так душераздирающе искренне, что у Саммер захватило дух.
      – То, что было между нами, так прекрасно… необыкновенно… чудесно… Попробуем забыть обо всем и начать жизнь сначала, счастье мое. Дай мне шанс доказать, как я тебя обожаю.
      Саммер смущенно смотрела в бокал, любуясь игрой света в золотистом вине. Сердце билось так, что казалось, грохот отдается во всех углах комнаты.
      – Поверь, у меня нет худшего врага, чем я сам. Когда ты во всем призналась, я потерял голову от гнева. Но, немного успокоившись, понял, что ты ни в чем не виновата, и горько пожалел о ссоре. Это я дал Спенсеру возможность сбежать. Ну а потом отправился в Лондон и выкупил Роузленд, чтобы подарить его тебе.
      Слезы брызнули из глаз Саммер. Господи, они так пылко любили друг друга, что никого и ничего вокруг не замечали. Почему она сразу не сообразила, что Рурк решился на все это ради нее?
      Муж взял ее руку так осторожно, словно она была из тонкого фарфора.
      – Знаешь, я безмерно гордился твоим умением принять гостей! И сразу увидел, с какой врожденной естественной грацией ты делаешь все необходимое, чтобы его величество и остальные гости не скучали. Дело вовсе не в воспитании – ты действительно была неподражаема! Впрочем, как и всегда. Поняв, что тебе хотелось угодить мне, я чуть не лишился рассудка от раскаяния. Мне постоянно хотелось быть с тобой рядом, ощущать вкус твоей кожи на губах. В ту последнюю ночь я снова наделал глупостей, и мы поссорились. Я вел себя как настоящее животное! Взял тебя едва ли не силой, хотя стремился лишь показать свою любовь.
      – О, Ру, – тихо вскрикнула Саммер.
      – Тише, дорогая, успокойся! Меня следовало бы высечь кнутом за то, что заставил тебя плакать.
      Рурк вскочил и, зайдя за спинку ее кресла, нежно погладил Саммер по голове.
      – Я прошу прощения за все, что сказал и сделал, и молю Бога, чтобы ты смягчилась и забыла плохое.
      Саммер тоже встала и несмело повернулась лицом к мужу:
      – Во всем, что случилось, не только твоя вина. Я лгала тебе, обманом заманила в сети, но клянусь, Ру, что всегда любила одного тебя.
      Она закрыла глаза и невольно качнулась к нему. Сильные руки обняли ее за талию, притиснули к монолиту мужской груди. Голова Саммер откинулась, а губы приоткрылись, чтобы принять его поцелуй. Страсть раскаленной лавой затопила обоих.
      – Счастье мое, – пробормотал он, – обещай, что между нами никогда больше не будет недомолвок и тайн.
      Его слова мгновенно отрезвили Саммер. На нее как будто вылили ушат холодной воды. Ведь о том же самом просил и Рори, которому она отдавалась столь неистово. И хотя больше всего на свете ей хотелось вернуть мужа, она не посмела признаться в измене. Слишком свежи были воспоминания о безудержном взрыве ярости Рурка, когда тот узнал правду о Спайдере и закладной на поместье. Она хорошо усвоила урок. И вовек не сделает подобной глупости. Откровенность далеко не всегда уместна в семейной жизни.
      – Мне нужно идти, Рурк. Лил будет волноваться.
      Но он снова приник к ее губам, и через мгновение оба были охвачены горячечным желанием. Они так рвались друг к другу, что не помнили, как ее одежда оказалась на полу. Рурк поднял Саммер и, прижимая к сердцу, понес на кровать. От каждого его прикосновения по телу бежали мурашки. Она трепетала от нетерпеливого ожидания.
      Рурк продолжал осыпать ее жестокими, требовательными поцелуями, и Саммер чуть слышно взмолилась:
      – О, Ру, разденься, пожалуйста, ты не представляешь, какое это блаженство – касаться тебя.
      Рурк расстегнул сорочку, и ее тонкие пальчики быстро скользнули внутрь, обводя литые мышцы. Он взялся за пояс кюлот, и ее жадные губы, послушные движениям его рук, покрыли поцелуями плоский живот. Рурк глухо застонал и едва успел избавиться от одежды, как его мощная плоть восстала, ласкающе коснувшись ее щеки. И тут Саммер, окончательно потеряв голову, дала волю всем так долго копившимся желаниям и фантазиям, которые и довели обоих почти до беспамятства.
      Теперь она затеяла игру с его пульсирующей плотью: накрыла губами багровую головку и лизнула крошечное отверстие.
      Рурк, не в силах больше сдерживаться и боясь, что все кончится слишком быстро, поднял ее и поставил перед собой на кровать. Словно поняв, чего он добивается, Саммер обвила руками его талию и вобрала ртом жаждущую плоть. Изголодавшийся странник наконец обрел приют.
      Но вскоре Рурку и этого стало мало. Желание поскорее очутиться в ней росло с каждым мгновением. Широко раздвинув ее нежные бедра, он бешено ворвался в нее, словно вогнал раскаленный кол во влажный, готовый принять его бутон. Саммер пронзительно закричала от невыносимого наслаждения. Они старались продлить блаженство, то сливаясь, то отстраняясь друг от друга, пока не почувствовали, что неизбежное приближается. Саммер, извиваясь всем телом и сцепив ноги у него за спиной, хрипло повторяла:
      – Ру, сейчас! Сейчас! Сейчас!
      Терпкие соки любви смешались, но Рурк оставался в ней, и Саммер благодарила Бога за то, что дал им испытать столь совершенную близость. Самое удивительное заключалось в том, что наслаждение становилось все острее и продолжительнее, словно каждое их слияние возносило любовников на новую вершину страсти. Рурк неистово шептал ей слова, от которых она будто таяла и растекалась. Вселенная сузилась до размеров их спальни. Окружающее исчезло, и больше ничто не имело значения, кроме вновь обретенной близости. Рурк с невыносимой нежностью целовал ее щеки, глаза, губы и шею. Чувства, переполнявшие Саммер, невозможно было выразить словами, и поэтому она опять заплакала. Перед рассветом она снова испытала всесокрушающую силу его объятий, и оба заснули, не разжимая рук, скованные цепями любви.
      Проснувшись, она обнаружила, что щека Рурка по-прежнему прижата к ее груди. Саммер лениво потянулась, наслаждаясь его теплом, но тут же почувствовала очередной приступ дурноты. Рурк вскочил и со страхом уставился на нее.
      – Боюсь, рыба, которую, я съела за ужином, была несвежей, – небрежно бросила она, стараясь не показать виду, как напугана.
      Темные брови мужа грозно сошлись на переносице.
      – Почему ты мне лжешь? – спросил он.
      – О чем ты? – деланно удивилась Саммер.
      – Ты носишь моего ребенка!
      – Почему ты так решил? – усмехнулась Саммер.
      – Потому что не выпускал тебя из постели с той минуты, как нас обвенчали, – прошипел Рурк, зловеще прищурясь. – Ты не собиралась ничего мне говорить, верно?
      – Не знаю, чего ты от меня хочешь, – пробормотала Саммер, но приступ был таким сильным, что она едва успела достать из-под кровати ночной горшок.
      – Лил все мне рассказала, – спокойно пояснил он, вытирая ее рот и лицо мокрым полотенцем.
      – Именно поэтому ты срочно решил вернуть заблудшую жену? – взорвалась Саммер. – Если я рожу сына, ты передумаешь расторгать брак?
      Рурк схватил ее за плечи и принялся трясти.
      – Ты отважилась приехать в Лондон, зная о своей беременности! Мне следовало бы выдубить твою задницу! Я немедленно отсылаю тебя домой в Хелфорд-Холл! В Лондоне вот-вот начнется разгул чумы, и я не хочу, чтобы ребенок погиб по твоей глупости!
      Саммер рассерженно вырвалась и встала перед ним, гордо вскинув голову и не обращая внимания на собственную наготу. Сейчас ей не было стыдно. Только больно.
      – Ты отсылаешь меня домой? Отсылаешь? Я верно вас расслышала, лорд Хелфорд? Ах, ваша светлость, как я могу вас ослушаться?
      В эту секунду она была так разъярена, что забыла о тошноте.
      – Ну так вот, позвольте объяснить раз и навсегда – я не мешок муки, чтобы ждать, пока меня отошлют домой. Провались пропадом твой драгоценный Хелфорд-Холл и ты вместе с ним! Я не нуждаюсь в таком муже. Это мое дитя, и моя жизнь, и мне решать, где и с кем я поселюсь. И поскольку ты сам настаивал на полной откровенности, позволь сказать, на что вынудила меня пойти твоя жестокость. Когда ты поклялся, что не дашь мне и медного пенни и предоставил доставать деньги любыми способами, я так и поступила. Переоделась, отправилась на большую дорогу и стала грабить твоих гостей, пока не набрала достаточной суммы для выкупа Роузленда.
      – О мой Бог! – выдавил Рурк.
      – Я и есть Черный Кот. Твой гнусный сержант арестовал не того Сент-Кэтрина, – ухмыльнулась Саммер.
      Лицо Рурка потемнело от бешенства.
      – Я отберу у тебя ребенка! – пригрозил он.
      Но Саммер хищно ощерилась, словно волчица, защищающая свой выводок:
      – Тогда я объявлю всему свету, что это не твое дитя!
      И тут же пошатнулась от оглушительной пощечины. Скорчившись на кровати, она приподняла голову и прошипела:
      – Подлец! Я никогда тебя не прощу за это!
      Рурк в убийственном настроении оделся и покинул Уайтхолл.

      После ухода мужа Саммер долго оглядывалась, пока не нашла то, что требовалось: безделушки из бесценного китайского фарфора. Вскоре от них осталась лишь груда осколков, но Саммер ошиблась, полагая, что ей полегчает. Ее снова вывернуло, и перед глазами все поплыло.
      Немного отдышавшись, она бросилась на постель и заплакала навзрыд. Черт, черт, черт, они совсем было помирились, так отчего же при свете дня все оказалось иллюзией? Во тьме он не стыдился открыть свое сердце, признаться, как тосковал, как нуждается в ней, а утром не постеснялся поднять руку на жену! Ну что же, на этот раз действительно все кончено. И не он, а она потребует развода!
      Саммер поспешно оделась и направилась на Кокспер-стрит. К ее удивлению, там уже был Спайдер. Она не бросилась на шею брату, как сделала бы всего месяц назад, но, высокомерно вздернув подбородок, заметила:
      – Вижу, ты уже отыскал одежду, которую я для тебя купила. Остается надеяться, что перед этим ты вымылся и перебил вшей!
      Спайдер, ничуть не смутившись, дерзко ухмыльнулся:
      – Дай-ка мне немного денег, сестричка. Пора начинать новое дельце. Я слышал о модном игорном доме в Белл-Ярд.
      Саммер покачала головой, но все-таки выдала требуемое.
      – Если намереваешься идти по стопам папаши, – проворчала она, – постарайся хотя бы не попасться. Будь поумнее! Не хочу, чтобы тебя внесли в дом вперед ногами со свинцовой игрушкой в животе!
      – Как изысканно ты выражаешься, Кэт!
      – Если тебе так необходима изысканность, поищи кого-нибудь другого. И по крайней мере попытайся вести себя прилично, пока живешь под крышей тети Лил. Возможно, мне стоило бы снять отдельный дом!
      – Где я мог бы вести себя неприлично? – осведомился он.
      – Поскольку и ты принадлежишь к мужскому племени, представляю, что будешь творить, оказавшись без присмотра старших! – парировала Саммер.
      – Ты, очевидно, успела сегодня повидаться с лордом Хелфордом. Только он способен довести тебя до такого состояния.
      – Прости, Спайдер, ты, конечно, прав. О Господи, мне было так плохо, когда этот негодяй Освалд уволок тебя! Ночью я прибыла в Лондон на борту «Призрака». Рори согласился взять меня с собой. Я встретилась с королем и попросила его за тебя. Он объяснил, что Рурк уже все устроил. Я была ужасно благодарна мужу, и мы вели себя как нормальные люди и даже ни разу не поссорились. Но утром он узнал о ребенке, и мы, как обычно, обменялись угрозами и оскорблениями.
      – У тебя будет ребенок, Кэт? – взволновался Спайдер.
      – К сожалению.
      – Разве ты не хочешь это дитя, Кэт? – поразился юноша.
      – Разумеется, хочу. Просто не знаю точно, кто из Хелфордов его отец.
      Украдкой посмотрев на брата, она обнаружила, что он не просто шокирован, а до глубины души возмущен такой неразборчивостью.
      – Ах, что может знать пятнадцатилетний подросток о таких вещах, – раздраженно вскричала она.
      Спайдер оскорбленно вскинулся:
      – Не беспокойся, я прекрасно понимаю, что хорошо и что плохо. Как ты будешь смотреть в глаза Рурку, черт возьми, если окажется, что это ребенок Черного Джека?
      – Рори признает малыша и будет рад, – вызывающе бросила Саммер.
      – Неужели? Ты сама знаешь, что Лондон ему заказан. И когда, спрашивается, вы вновь увидитесь?
      Саммер молча взяла шляпу с пером и вручила ее брату.
      – По-моему, мы оба достаточно взрослые, чтобы не вмешиваться в дела друг друга, – прошипела она, подталкивая Спайдера к двери.
      Позже она попыталась убедить Лил, что им пора освободить тетку от своего присутствия, но та ничего не хотела слышать:
      – Дорогая, тебе нигде не будет так удобно, как здесь. Этот дом находится в самом модном квартале, и до Уайтхолла рукой подать. А если задержишься во дворце допоздна, всегда можешь переночевать в покоях Хелфорда.
      – Но, Лил, ты уверена, что вытерпишь все проделки Спенсера? Он привык приходить и уходить когда угодно и выбирать себе в друзья людей, пользующихся самой дурной репутацией, – предупредила Саммер.
      – Ах, я просто не могу устоять перед привлекательными мужчинами, особенно молодыми.
      – А что будет, когда на свет появится ребенок? – выпалила Саммер.
      Лил захлопала в ладоши.
      – Наконец-то! Наконец ты призналась, что беременна! Мы найдем тебе лучшую повитуху, когда настанет срок, отвезем тебя к ней, а как только малыш достаточно подрастет, чтобы путешествовать без опаски, уедем за границу и будем жить одной дружной семьей.
      Саммер горячо обняла тетку. Лил – самая благородная женщина из живущих на земле. Она права – нужно начинать новую жизнь. Вернуть Роузленд. И пусть еще неясно, каким образом удастся достичь цели, Саммер поклялась, что добьется своего любыми путями. В конце концов это наследство Спайдера, и ничего, что юный негодник еще слишком молод, чтобы жениться, рано или поздно Роузленд будет принадлежать его наследникам.
      И поскольку Лил была так великодушна, Саммер, зная, что тетка умирает от желания побывать на дворцовом приеме, пригласила ее вместе отправиться туда вечером. Карл еженощно давал балы в честь приезда матери и сестры.
      Лил долго выбирала наряд, измучив Саммер и Дору, пока не остановилась на роскошном платье из синей тафты, отделанном несколькими ярдами серебряной ленты.
      – Конечно, женщине, которой уже под пятьдесят, вряд ли пристало носить ленты, но мне совершенно все равно! – объявила она. – Надеюсь, ты не посчитаешь меня старой овцой, обрядившейся в шкуру ягненка, дорогая?
      Карл радостно приветствовал Саммер и представил ее королеве Екатерине. Леди Хелфорд с первого взгляда прониклась симпатией к некрасивой молодой женщине с желтоватой кожей и чересчур длинными передними зубами. Недаром, улыбаясь, Екатерина каждый раз прикрывала лицо веером.
      – У нас так много общего, Саммер, – обратилась к ней королева. – Наши мужья похожи друг на друга и чересчур неотразимы в глазах женщин, не правда ли? Кстати, ваш муж верен вам?
      Саммер немного опешила от столь откровенного вопроса, но, очевидно, бедняжка терзалась изменами мужа.
      – Да, лорд Хелфорд такой же высокий и темноволосый, как его величество, – ответила она, тщательно подбирая слова. – Но я никогда не задумывалась над этим. Некоторые вещи лучше не знать – так гораздо спокойнее. Главное, чтобы муж был добр к жене, а все эти связи и романы быстро кончаются. Супруга есть супруга, и никому не занять ее место.
      Королева печально покачала головой:
      – Я хочу кое с кем познакомить вас. Леди Франсис Стюарт – последнее увлечение Карла. Поговорите с ней, а потом честно скажете, стала ли она любовницей моего мужа или еще нет.
      Саммер была поражена внешностью леди Стюарт, высокой, болезненно худой блондинки. Екатерина попросила молодых женщин сопровождать ее в театр на следующий день и оставила их, велев получше познакомиться. Саммер не знала, что и подумать о девушке. Она казалась совершенной простушкой и невероятно наивной для фрейлины, проведшей много лет при французском дворе, славившемся вольными нравами и распутством.
      – Вам ужасно повезло с замужеством, леди Хелфорд! Это моя единственная заветная мечта! – вздохнула Франсис.
      В этот момент Саммер заметила Барбару Каслмейн в окружении троих джентльменов. Та величественно подплыла к ней, пренебрежительно оглядела Франсис и манерно протянула:
      – Пойдемте сыграем в кости, леди Хелфорд. Я по-прежнему намерена завладеть вашими рубинами!
      – О Боже! – прошептала Франсис, закрываясь веером. – Какой кошмар! Все видели, как она заговорила с нами, и теперь моя репутация навеки погублена!
      – Леди Каслмейн – фаворитка его величества, и в этом нет ничего бесчестного, – удивилась Саммер.
      – Леди Хелфорд, я невинная девушка, и если хоть тень подозрения упадет на мое имя, мне не дождаться предложения!
      – Понятно, – кивнула Саммер, едва удерживаясь от смеха. – И кто этот счастливчик?
      – Как кто? Любой джентльмен, не обремененный женой и наделенный деньгами и титулом, – призналась Франсис.
      Улучив минуту, Саммер подошла к королеве и сообщила:
      – Ваше величество, заверяю, что Франсис Стюарт никогда не станет ничьей любовницей. Она одержима желанием сохранить незапятнанную репутацию и стать женой состоятельного родовитого джентльмена.
      – Как вы умны! – восхитилась королева. – С этой минуты вы станете выполнять все мои поручения подобного рода!
      Саммер пришла в ужас. Она ждала восхитительных приключений, интриг и трудностей, неизбежно связанных с таким занятием, как шпионаж. Но и король и королева жаждут знать одно: кто с кем спит. По собственному опыту Саммер знала, как опасно становиться между любовниками.
      С этого вечера леди Хелфорд закружилась в водовороте светской жизни. Она каталась в парке по утрам, ходила в театр днем и проводила ночи во дворце, пускаясь в самые невероятные эскапады в компании королевы и дам, называвших свои похождения шалостями. Высокородные леди считали верхом отваги переодеться продавщицами апельсинов и расхаживать по лондонским улицам. Они даже отправились посмотреть бабуина, привезенного из Гвинеи, и искренне считали, будто обезьяну можно научить английскому.
      Постепенно Саммер стала уставать от бессмысленной суеты. Ей надоели Франсис Стюарт, дурочка, охранявшая свою девственность, как драгоценность, и Барбара Каслмейн, с готовностью раздвигавшая ноги перед любовником и требующая каждый раз плату за удовольствие, в то время как оборванные ребятишки рылись в отбросах, а чума уносила ежедневно тысячи жизней, особенно в кварталах, где царили крысы и нищета.
 
      Последнее время разговоры о войне велись вполне открыто. Строился и оснащался флот, принц Руперт готовился поднять свой флаг на корабле «Генриетта», названном так в честь матушки короля, а лорд Сандвич проводил мать и сестру его величества во Францию, пока еще можно было без опаски пересечь Ла-Манш.
      Карл принял голландского посла и предупредил, что Англия больше не потерпит оскорблений и намеревается нанести ответный удар. Вскоре были получены депеши, извещавшие, что Англия нанесла поражение Голландии у берегов Гвинеи и Нового Амстердама и одерживает победу за победой.
      Везде пестрели мундиры. Солдаты в белых камзолах наводнили лондонские улицы. Повсюду кишели матросы, а ополченцы из какого-то графства были одеты турками. Разумеется, в моду незамедлительно вошли синий цвет, медные пуговицы и красные курточки. И если стройным женщинам даже это было к лицу, более полные выглядели поистине смехотворно.
      Тема войны была весьма популярной, но о чуме предпочитали перешептываться. Церковные колокола, казалось, звонили день и ночь по жертвам этой страшной болезни. Проезжая по улице, ведущей в Друри-лейн, придворные волей-неволей видели на дверях домов красные кресты и в ужасе читали корявые надписи на стенах:
      «Господи Боже, Спаситель небесный, помилуй нас».
      Театры начали закрываться. Командам судов не позволялось сходить на берег и появляться в лондонских кабачках, а король решил переехать вместе со всем двором в Хемптон-корт, неподалеку от Ричмонда.
      Религиозные фанатики ходили по городу, выкрикивая, что сам Господь вершит божественное правосудие над распутными аристократами, которые попирают все людские и небесные законы. Бродячие проповедники обвиняли также в безнравственности столичных жителей, способных обмануть даже слепого и украсть медные пенни с глаз мертвеца. Конечно, все это было недалеко от истины, но ни богатые, ни бедные лондонцы не собирались вести праведную жизнь и, наоборот, бросились в омут разгула и оргий.
      Саммер покинула благочестивое общество королевы и Франсис Стюарт ради разнузданной компании Барбары Каслмейн и Энн Карнеги. Вместе с герцогом Бакингемом и Генри Джермином они отправились на лодке в Саутуорк, чтобы развлечься дракой на ножах – куда более кровопролитным зрелищем, чем петушиные бои или кормление медведей. Сначала участники бились до первой крови, и среди толпы пробегал шепоток, что главный поединок будет не на жизнь, а на смерть.
      Компания в окружении дюжины кавалеров, громко смеясь и весело переговариваясь, прибыла в Саутуорк. Мальчики-факельщики, освещавшие путь, проводили их в укромный уголок. На Саммер была шляпа с пушистым пером, ниспадавшим на левую щеку. По примеру Рори сегодня она надела черный с белым туалет.
      В публике царила напряженная атмосфера. Казалось, сам воздух был пропитан возбуждением, и Саммер ощутила буйный стук крови в висках. Какая отрада хотя бы на время отвлечься от собственных бед! И потом, ей ужасно наскучили нудные, унылые разговоры тщеславных пустышек, считавшихся ее приятельницами. Как же они надоедливы!
      Она взяла у одного из обожателей серебряный флакончик и уже поднесла было его к губам, как вдруг запястье стиснула чья-то сильная рука.
      – Адские фурии! – выругалась она, не поднимая глаз. – Немедленно отпусти, или я велю измочалить тебя до полусмерти!
      Но тут раздался знакомый голос, пронизанный такой злобой, что по спине Саммер пробежали мурашки.
      – Неужели, мадам? – прошипел лорд Хелфорд. – А вот мне кажется, что матери моего ребенка не пристало находиться в столь низком обществе и к тому же быть свидетельницей кровавой бойни… или вы уже успели избавиться от младенца?
      Саммер в ужасе съежилась под его свирепым взглядом, но оскорбление все-таки задело ее до глубины души.
      – Почему вы непременно должны вести себя, как самый последний ублюдок? – пробормотала она, захлебываясь слезами.
      В Рурке вспыхнуло непрошеное желание. Такой соблазнительно-красивой она еще никогда не была. Талия пока оставалась неправдоподобно тонкой, но грудь заметно пополнела. Рурк представил, как держит в объятиях ее обнаженное тело, как ласкает губами набухшие ядрышки сосков…
      Но вдруг его глаза блеснули едва подавляемой яростью.
      – Я не возражал против твоих похождений в обществе королевы, поскольку с ней ты всегда под надежной охраной, но сегодняшняя компания совершенно для тебя не приемлема. Если будешь водиться с подобными шлюхами, тебя посчитают одной из них. Я срочно увожу тебя домой.
      – Чума на твою голову, Хелфорд! – выкрикнула Саммер, но тут же осеклась. Не было худшего проклятия для человека в столь ужасные времена.
      – К сожалению, чума не разбирает, кого взять. Она может прийти и к вам, мадам. Я слышал, что болезнь косит беременных женщин, как траву.
      Саммер охнула, словно впервые поняв, какой опасности подвергается. Рурк крепко сжал ее локоть.
      – Уберите руки, сэр! – рассерженно бросила она.
      – Если не пойдешь добровольно, я вынесу тебя отсюда. Выбирай, – не допускающим возражений тоном велел он.
      Саммер огляделась, увидела вокруг любопытно-выжидающие лица и решила не спорить. Хелфорд способен на любую жестокость и не остановится ни перед чем, лишь бы поставить на своем.
      Карета уже ждала. Рурк подсадил жену, и Саммер устало положила голову на бархатные подушки. Невыносимо… совершенно невыносимо находиться рядом с ним в замкнутом пространстве. Их по-прежнему неодолимо тянуло друг к другу, и ни один не мог и не хотел противиться судьбе. И чтобы прервать затянувшееся молчание, Саммер неожиданно для себя выпалила:
      – Ненавижу! Ненавижу тебя!
      Против ее ожиданий, Рурк не рассердился. Глубокий красивый голос вибрировал от чувства, которому она боялась дать название:
      – Вопреки общему мнению, Саммер, обратная сторона любви вовсе не ненависть, а равнодушие, и я уверен: что бы ни случилось, мы с тобой никогда не станем друг другу безразличны.
      – Как ты мог сказать такое о ребенке? – заплакала она.
      – Хотел ранить тебя побольнее, – сознался Рурк. – Я ни на секунду не думал, что ты способна на такое. – И жестко, совсем как несколько минут назад, добавил: – Ты же не обращаешь внимания на мои просьбы покинуть Лондон!
      – Если бы Роузленд по-прежнему принадлежал мне, я, возможно, и спряталась бы там от чумы…
      Она не успела договорить. Рурк повернулся к ней и задел плечом ее грудь. Саммер отпрянула как ошпаренная, но тут же очутилась в его объятиях. Их губы слились в безумном поцелуе.
      – Ру! – умоляюще выдохнула она, не понимая, что движет мужем – любовь или всего лишь похоть.
      – Дорогая, сокровище мое, – хрипло бормотал он, – почему мы терзаем друг друга? Стоит мне увидеть тебя рядом с посторонними мужчинами, услышать твой смех, как я готов всех убить! Да и тебя тоже.
      Саммер мгновенно вспомнила о романе с Рори и покраснела от стыда.
      – Я предпочла бы уехать домой, в Корнуолл, где опасность не так велика.
      Кольцо его рук сжалось еще теснее.
      – Не так велика? – воскликнул он. – Опасность там, где ты! Едва тебе наскучит тихая жизнь, ты не раздумывая переоденешься Черным Котом и отправишься грабить экипажи!
      – О, с таким животом, какой у меня скоро будет, ни один человек не примет меня за грабителя, – вздохнула она.
      – Надеюсь, – кивнул Рурк, с видом собственника оглаживая ее бедра.
      – И, по правде говоря, Спенсеру лучше уехать из Лондона. Столичная жизнь совершенно развратила его.
      – Что еще натворил этот дьяволенок?
      – О, ничего особенного, – слабо отмахнулась Саммер.
      – Вне всякого сомнения, волочится за юбками, пьет, играет, а ты день и ночь волнуешься за него.
      – Меня беспокоит не столько он, сколько его приятели. Повесы и распутники.
      – Вроде твоих дружков? – осведомился Рурк.
      – Черт бы тебя побрал, муженек, ты единственный, кто не задумываясь оскорбит меня и тут же осыплет ласками.
      Ее слова лишь подлили масла в огонь желания.
      – Останься нынче со мной в Уайтхолле, – потребовал он.
      Саммер сделала вид, будто не понимает, что ему нужно:
      – Зачем это, спрашивается?
      – Мы с тобой изнываем от неутолимой жажды, – прошептал он, перекатывая между пальцами ее тугой сосок.
      – Ты – возможно, но не я, – отбивалась Саммер.
      – Мы хотим всю ночь лежать обнаженными в объятиях друг друга.
      – Ты, но не я, – повторила Саммер, хотя от его слов сердце тревожно застучало.
      – Мы всегда были скорее любовниками, чем мужем и женой, – пробормотал он. Чресла наливались знакомой тяжестью, и Рурк поклялся себе, что сегодня она вновь станет принадлежать ему. И если отдастся по собственной воле, он готов сделать для нее все на свете.
      – Я прошу только одну ночь.
      Саммер оскорбленно вскинула голову. Да как он смеет!
      – Значит, я для тебя всего лишь девка, которую можно наутро бросить?
      – Плоть Господня, Саммер, что же тебе нужно! Ты отказываешься быть мне верной женой и жить в моем доме, поэтому я вынужден вымаливать крохи твоих милостей! Я уже теряюсь, не зная, что лучше: то ли придушить тебя, то ли силой принудить повиноваться.
      Он приподнял ее подбородок и поцеловал в губы.
      – Поедем со мной в Уайтхолл… на твоих условиях.
      – Ни за что, – без колебаний отказалась она. – Отвези меня на Кокспер-стрит или оставь прямо здесь, на улице.
      – Черт возьми, Саммер, почему ты так своевольна?!
      – Будь я покорной, ты раздавил бы меня!
      – Сомневаюсь, ты упряма, как сто мулов!
      Кучер остановил было лошадей у дворца, но Рурк велел ему свернуть на Кокспер-стрит. Он помог Саммер выйти и отпустил возницу.
      – Я не приглашала тебя, – сухо заметила она.
      – Я не нуждаюсь в приглашениях! Ты моя жена.
      – А я хотела просить тебя поспешить с признанием брака незаконным, – обронила Саммер.
      Рурк схватил ее и почти поволок по ступенькам крыльца.
      – За что только Господь проклял меня, дав в жены мегеру! – выругался он.
      – В таком случае зачем утруждать себя! Я считала, что между нами все кончено!
      Рурк втащил жену в холл и остановился только у подножия лестницы.
      – Между нами ничего и никогда не будет кончено, – твердо сказал он, запуская руки ей в волосы, – Я в жизни не видел женщины прекраснее и желаннее. Как-то я купил тебе бриллиантовую осыпь, чтобы отпраздновать первую неделю нашей свадьбы, но мы не смогли прожить даже эти несколько дней без ссоры. Если позволишь остаться с тобой на ночь, ожерелье твое.
      – Меня не так-то легко подкупить! Если бы ты предложил мне Роузленд, я, возможно, подумала бы…
      Но Рурк уже нес ее по лестнице, не обращая внимания на протесты. Хватит с него просьб! Он мужчина, и Саммер его жена. Пора предъявить свои права на нее.
      Ногой захлопнув за собой дверь спальни, он поставил Саммер на пол и принялся сбрасывать одежду.
      – Нет, Рурк! Нет! Я не желаю! И не сдамся без борьбы.
      – Как хочешь. Я намереваюсь взять тебя даже против воли, – спокойно произнес он. Саммер попятилась в угол, настороженно следя за мужем. Сейчас все поставлено на карту, и если она правильно разыграет партию, может получить Роузленд.
      Оставшись обнаженным, он принялся скрадывать ее, словно волк – добычу. Саммер, как всегда в предчувствии надвигающейся опасности, бросилась бежать, зазывно оглядываясь на него. Рурк все же настиг ее, но когда попытался раздеть, она стала отбиваться так яростно, что оба покатились по ковру. Силы оказались неравны. Уже через минуту он прижал ее к полу и начал неспешно развязывать банты и ленты.
      За последнее время груди Саммер стали невероятно чувствительными, и она беспомощно застонала, едва Рурк коснулся языком нежно-розовой маковки. Однако дух борьбы еще не умер в ней. Саммер ухитрилась привстать, но он сжал ее бедра и потянул на себя, пока не впился ртом в самое потаенное и влажное местечко. Саммер неосознанно выгнула спину.
      – Ру… Ру… – глухо повторяла она, и с этого мгновения все исчезло, кроме их любви и ненасытного желания.
      Они, спотыкаясь, добрели до кровати и повалились на мягкую перину. Ни тот, ни другая понятия не имели, сколько прошло времени, прежде чем за стеной неожиданно раздались дикий грохот, смех и пьяные голоса. Супруги поспешно вскочили, и Саммер принялась лихорадочно шарить в темноте в поисках ночной рубашки. Дверь широко распахнулась, и в комнату ввалились трое незваных гостей, очевидно, до безобразия пьяных, поскольку речь их была несвязной, а шаги – неуверенными.
      – Ее здесь нет, говорю я вам… она во дворце… – пробормотал один из них. Рурк зажег свечу, и перед ним предстал щегольски одетый Спайдер, обнимавший за талии двух уличных потаскух.
      – В чем дело, Спенсер? – возмутился Рурк. – Как ты смеешь вести себя подобным образом?! Волновать сестру?! Поверить не могу, что ты отважился привести сюда этих девок и осквернить постель Саммер!
      – Ну и ну, – покачиваясь, бросил Спайдер. – Неужели передо мной ее величество шлюха братьев Хелфорд?
      Он отвесил сестре издевательский поклон, едва не упав при этом. Рурк молниеносно ударил его кулаком в челюсть, и Спайдер мешком свалился на пол, потеряв сознание. Его спутницы, видя, что дело плохо, тотчас исчезли.
      – Рурк, не надо! Господи, ты убил его, чудовище! – вскричала Саммер, становясь на колени и приподнимая голову брата.
      – Отойди! Ему требуется хорошая порка! Ясно, что сама ты с ним не справишься! Не хватало, чтобы он принес тебе французскую болезнь! Шляется по улицам с шайкой таких же подонков!
      – Придержи язык! Он еще мальчишка! Разве можно быть таким жестоким!
      Увидев, что она жалеет юного негодяя, вместо того чтобы наказать, Рурк окончательно вышел из себя:
      – Он нуждается в хорошем уроке. Клянусь Богом, я определю родственничка на флот, и там его скорехонько научат манерам и дисциплине! А если попадет на мое судно, я сделаю из него человека!
      – Убирайся! Немедленно убирайся! Ненавижу тебя!
      Рурк оделся и шагнул к выходу.
      – А вы, миледи, срочно начинайте паковать вещи, – бросил он на прощание. – Вы едете домой!
      Тон его был столь непререкаемым, что Саммер не нашла в себе сил спорить.
      – Даю вам день на сборы, – добавил Рурк, прежде чем выйти.

      Саммер долго возилась с братом: промывала подбитый глаз, пыталась отрезвить его омерзительно пахнущим снадобьем из запасов тети Лил и громко сетовала, что не пристрелила муженька как бешеного пса! Подумать только, предъявить ультиматум! Ей! Ну уж нет, она не позволит утащить себя в Корнуолл как малое дитя!
      Спайдер был мрачен и зол. Ссора с зятем отнюдь не входила в его планы и никак не улучшила настроения. После того как юноша пришел в себя, брат и сестра долго перебранивались, и он наконец заявил, что съезжает от тетушки и намеревается снять комнату, где сможет спокойно жить, без наставлений и нотаций вечно лезущих не в свое дело баб. Саммер спорила, доказывала, угрожала, но ничто не помогло.
      – Хорошо, Спайдер, – наконец сдалась она, – но обещай, что дашь мне знать, где остановился.
      Однако Спайдер был неумолим и ушел, так ничего и не пообещав.
      – Упрям и туп, как все мужчины! – бушевала Саммер, оставшись одна. – И всему виной Рурк, гореть ему в аду!
      В комнату вплыла разодетая в пух и прах Лил Ричвуд.
      – Прости, дорогая, не хотела прерывать твое интимное рандеву с мужем. Кто знал, что все закончится ужасным скандалом!
      Саммер вздохнула, вдруг поняв, что учиненный ими дебош со стороны должен казаться дешевым фарсом.
      – Простите, тетушка, Спенсер совсем от рук отбился! Объявил, что поселится отдельно, так что теперь здесь станет потише.
      Лил небрежно взмахнула рукой, украшенной бесценными кольцами.
      – Я сама решила перебраться в Саутхемптон и хочу, чтобы ты поехала со мной. Вчера пришло письмо от моей лучшей подруги леди Уортинг, которая настаивает, чтобы я переждала в ее доме, пока проклятая чума не покинет Лондон.
      – О, Лил, не могу же я стеснять вашу приятельницу! – запротестовала Саммер.
      – Вздор, дорогая, она богата как Крёз и живет в огромном особняке с пятьюдесятью спальнями! Это я познакомила ее с лордом Уортингом, так что оба мне крайне благодарны. Лорд обожает и лелеет молодую жену и, кроме того, неутомим в постели. Брак, заключенный на небесах!
      – Совсем, как мой, – ехидно вставила Саммер.
      – Нет, у тебя нечто иное: любовь, ненависть, безумная страсть – просто завидно становится!
      – Спасибо, что предложили, Лил, но я пока останусь в Лондоне или буду жить при дворе.
      – Я точно знаю, что король вместе со всем двором уезжают в Солсбери. Если это так, советую присоединиться к ним, дорогая. Оттуда до Саутхемптона рукой подать.
      – Уверена, как только похолодает, проклятая хворь отступит, – повторила Саммер то, что слышала от приятельниц каждый день.
      Леди Ричвуд взяла с собой всех слуг и карету, так что Саммер была вынуждена нанимать портшез каждый раз, когда приходилось куда-то отправляться.
      Дом совершенно опустел, и Саммер бесцельно бродила по гулким комнатам, пока не сообразила, что в кладовой не осталось припасов. Небо затянуло тучами, поэтому она надела патены и зашагала к Пиккадилли, где находилось множество лавок. Она выбрала такую, в которой можно было купить готовую еду. В тесном помещении царила суматоха и нечто весьма похожее на панику. Продавцы старались перекричать покупателей:
      – Последний день, леди, закрываемся, как только будут проданы рубец и свиные ножки. В округе все мрут, как мухи! А видели прошлой ночью комету? Конец света близок! – вещал хозяин. Ему вторила жена:
      – Мясник вчера повесил на двери замок… а сегодня уже на том свете, бедняга. У них было девять детей, семья жила над лавкой… всех свезли на кладбище!
      Несколько женщин, дожидавшихся своей очереди, торопливо ушли. Саммер достались лишь пироги с мясом и пикули. Женщина за прилавком вытерла передником пот со лба и, взяв деньги, случайно поглядела в окно. Ее черты исказила гримаса ужаса:
      – Смотрите… телега с трупами! И это среди бела дня!
      В этот момент Саммер горько пожалела, что пришла сюда, а не согласилась на предложение тетушки Лил. Но теперь уже поздно.
      Возница позвонил в колокольчик и прокричал:
      – Несите своих мертвецов! Несите своих мертвецов!
      Все, кто был в лавке, сгрудились у окон, со страхом наблюдая, как поддевают длинным крюком тела и бросают на телегу, словно поленья. Саммер боялась, что потеряет сознание, если сию секунду не выберется на свежий воздух.
      Она открыла дверь и выскользнула на улицу. Но воздух оказался отнюдь не свежим. Отовсюду тянуло дымом сожженной утвари и мебели из чумных домов. Саммер старалась идти быстрее, но мешали патены. Пришлось скинуть их и мчаться на Кокспер-стрит что есть духу. Какой кошмар! Ну почему она не поехала с Лил!
      В горле совсем пересохло, а мысли путались. Во всем виноват Рурк Хелфорд. Ему следовало бы уверить жену в своей любви и увезти в Корнуолл! А вместо этого он избил беднягу Спайдера и предъявил ей ультиматум. Теперь Саммер умрет от чумы, а вместе с ней и ее драгоценное бремя.
      Она тряхнула головой, чтобы немного прийти в себя, и отнесла еду на кухню. Кажется, она больше никогда не сможет проглотить ни кусочка!
      Ноги подгибались и тряслись, но Саммер упорно взбиралась наверх, пока не очутилась в спальне. Если сейчас же не лечь, она попросту упадет. Что же, так и надо этому олуху Хелфорду, пусть увидит своими глазами, до чего довел жену! Завтра, когда он придет, ее уже не будет на свете!
      Чума поразила ее!
      Саммер кое-как слезла с кровати и поплелась к зеркалу. Лицо пылает, и жар сжигает тело.
      Она вновь рухнула на постель, лихорадочно ощупывая пах в поисках чумных бубонов, из которых вскоре начнет сочиться гной, но, ничего не отыскав, впала в забытье. А когда выплыла из темноты, почувствовала, что ее поднимают и куда-то несут. Глаза не открывались, но Саммер с ужасающей ясностью поняла, что ее посчитали мертвой и сейчас бросят на телегу. Она попыталась пошевелиться, взмахнуть рукой, но свинцовая тяжесть сковала члены.
      – Пожалуйста, не трогайте меня, – молила она про себя, но слова не шли с языка. Поверх нее бросили несколько детских трупиков, и тут Саммер внезапно обрела дар речи:
      – Остановитесь, прошу вас, я еще жива!
      – Кэт, радость моя, очнись, – ворвался в ее сознание полный тревоги голос. Она наконец приподняла веки, уставилась прямо в глаза Черного Джека Флаша и судорожно обхватила его за шею.
      – Рори… о мой Бог! Рори!
      Рори прижал ее к сердцу и стал молча гладить по волосам. Саммер дрожала крупной дрожью.
      – Кэт, родная, это просто дурной сон.
      – У… у меня нет чумы? – пробормотала она, шмыгая носом и захлебываясь в рыданиях.
      – Разумеется, нет! Сам дьявол оберегает таких грешников, как мы с тобой, – смеясь, уверил он. Саммер прильнула к груди своего спасителя.
      – Рори, спасибо тебе! Я так рада, что ты пришел!
      – Да что это случилось с моей храброй маленькой дикой кошечкой? Откуда эти мрачные тяжелые мысли? – мягко упрекнул он.
      Саммер счастливо вздохнула. Как он нежен, как может утешить! В этот момент она чувствовала себя словно за каменной стеной. Он сделает для нее все на свете, и она может быть полностью откровенна с ним.
      – Знаешь, Рори, у меня будет ребенок, – едва слышно призналась она.
      – Чудесно, дорогая! – обрадовался он, прижимаясь губами к влажным прядям, обрамлявшим ее лоб.
      – Возможно, ты так не посчитаешь, узнав, что мне неизвестно, кто отец – ты или Рурк, – выдохнула Саммер.
      Рори промолчал, и она обеспокоенно подняла голову. Он улыбался ей!
      – Мне это совершенно все равно, сердце мое, впрочем, как и тебе.
      – О, Рори, ты просто успокаиваешь меня. Представь, что каждый раз, глядя на малыша, ты станешь терзаться сомнениями!
      Рори приподнял ее подбородок и чмокнул в нос.
      – Думаешь, я не способен любить дитя своего брата? – удивился он.
      И Саммер поняла, как милостива к ней судьба, пославшая такого необыкновенного человека.
      Поцелуй длился бесконечно. Саммер купалась в лучах нежности, исходивших от Рори.
      – Поплывем со мной, – попросил он, отрываясь от ее губ. – В Лондоне слишком опасно. Я покажу тебе Францию и Голландию.
      – А я думала, мы ведем с Голландией войну, – удивилась Саммер.
      – Верно, – засмеялся Рори, – но я поднимаю на мачте любой флаг, какой вздумаю, забыла?
      Подумать только, как может все измениться за один лишь день! Еще вчера Саммер без раздумий отказалась бы, поскольку поклялась, что между ними больше ничего не будет. Но сейчас ей не терпелось оказаться подальше от столицы, с человеком, который принимает ее такой, как она есть, со всеми недостатками, да еще столь великолепным любовником!
      Саммер выглянула в окно и увидела, что уже темно. Рори должен отплыть до рассвета.
      – У меня есть время собрать вещи и переодеться? – осведомилась она, готовая бежать с ним хоть на край света.
      – Позволь мне снять с тебя одежду, дорогая. У нас времени хоть отбавляй.
      Он пальцами разгладил морщинки на ее лбу и хрипло пробормотал:
      – В твоей жизни не хватает смеха и развлечений, счастье мое.
      Пират стянул лиф платья с ее плеч и благоговейно припал губами к обнаженной шее. Саммер замерла, ожидая, что сделает Рори, увидев, какими полными стали ее груди за последнюю неделю. Он не обманул ее ожиданий и, закатив глаза, театрально застонал в приступе неподдельного восторга. Саммер довольно засмеялась, когда он наклонил голову и принялся сосать спелые налитые плоды.
      – Я рад, что рассмешил тебя, – промычал он. – Когда ты в последний раз веселилась?
      – Не помню, – покачала головой Саммер.
      Рори затеял настоящую церемонию, покрывая страстными поцелуями каждый клочок ее обнажавшегося тела, и вскоре она стала отвечать ему тем же. Оба резвились, забыв обо всем, пока запыхавшийся Рори не объявил полушутя-полусерьезно:
      – Кэт, жизнь – всего-навсего игра. Как и любовь. А в постели можно забавляться сотнями различных способов. Хочешь, покажу?
      Он приподнялся на локтях над раскинувшейся на постели обнаженной красавицей и впился в нее глазами, словно желая запечатлеть милый образ на всю жизнь.
      – Ты невероятно прекрасна, – прошептал Рори.
      Саммер молча смотрела на своего великолепного рыцаря, упиваясь видом его скульптурного торса и точеных черт смуглого лица.
      – Ты готова? – спросил он.
      Саммер в предвкушении неведомого затаила дыхание и едва заметно кивнула.
      – Я войду в тебя, но буду лежать неподвижно. Если сумею подарить тебе наслаждение, значит, я выиграл.
      – Рори, это невозможно, – застенчиво улыбнулась она. Но Рори схватил ее за ноги и осторожно стянул на пол. Потом взял с кровати подушку и подсунул под бедра Саммер, так, что холмик Венеры был на самом виду, будто призывая любовника поторопиться. Рори встал на колени перед Саммер, и она не смогла не коснуться его гордо восставшей плоти, тотчас же вздрогнувшей и запульсировавшей. Но Рори нежно отстранил ее руку и, раздвинув пальцами кремово-розовые лепестки, вошел в нее. Несколько минут он не шевелился, давая ей время привыкнуть к этому ощущению, а потом их губы встретились… И больше Рори не двигался. Сначала Саммер показались немного странными такие ласки, но шли минуты, и все ее чувства невероятно обострились. Казалось, она даже ощущает, как бежит в жилах кровь, слышит стук двух сердец. Неожиданно поняв, что он продолжает расти внутри нее, Саммер была одновременно удивлена и обрадована тем, что Рори настолько ею увлечен. Влажные стенки ее грота сжимали бешено пульсирующий стержень так, что каждое малейшее движение отзывалось в ней раскатами грома. Наконец она, не выдержав, громко закричала, и ответный стон Рори слился с ее собственным.
      – О, Рори… ты победил… и я тоже… м-м-м-м… да… да… да!
      – Мне нравится играть с тобой, – объявил Рори. – По крайней мере ты умеешь проигрывать с достоинством.
      Они обнялись и заснули, но уже через полчаса он снова принялся шептать ей слова любви.
      – Кэт, счастье мое, единственная, встань и собери вещи.
      – Негодяй, – сонно пробормотала она, – да я веки поднять не могу! Предпочитаю остаться в постели с тобой.
      – А я знаю другую игру, – уговаривал Рори.
      – Какую? – тут же попалась на удочку Саммер.
      – Не одевайся. Начинай складывать вещи, но останься обнаженной, чтобы я смог наблюдать за тобой, когда ты нагибаешься и ходишь по комнате. Ну а потом поиграем в половинки.
      – Половинки? Что это такое? – засмеялась Саммер.
      – Половину времени мы проведем в постели здесь, а другую – в каюте «Призрака».
      – Неужели ты сможешь остановиться на полдороге? – поддела Саммер.
      – Представь себе, дорогая. Я достиг в этой игре настоящего мастерства. Только тебе придется накинуть плащ на голое тело, чтобы я смог ласкать тебя в экипаже и держать в напряженном ожидании финала.
      – Рори Хелфорд, ты ужасный бесстыдник! – вынесла вердикт Саммер.
      – Признайся лучше, что умираешь от желания поскорее начать.
 
      «Призрак» медленно скользил по волнам, подхваченный приливом. У штурвала стоял сам Черный Джек Флаш. Он без труда находил путь в темноте и уверенной рукой вывел судно в открытое море. Только тогда он передал рулевое колесо второму помощнику и спустился вниз.
      Саммер всегда поражал контраст, с каким были обставлены комнаты в каюте Рори. Первая была именно такой, какая подобает любому уважающему себя капитану: удобные кожаные кресла, письменный стол, заваленный картами и документами, медные штурманские инструменты, большой глобус. Спальня же словно принадлежала другому человеку – чувственному и пресыщенному. Она еще никогда не видела черного ковра. Лакированные черные с красным китайские поставцы были, по всей видимости, очень дорогими. Повсюду редкостные диковинки, вывезенные из чужих земель, и расшитые нефритовыми, жемчужными, алмазными и хрустальными бусинами безделушки. Даже простые рубашки были сшиты из тончайшего, самого лучшего батиста.
      Саммер развесила одежду, радуясь, что не захватила много вещей, – уж очень тесным был гардероб. Закончив работу, она повернулась к огромной кровати, занимавшей почти всю комнату. Красный шелковый полог реял алым туманом, и Саммер пронзила жгучая ревность при мысли о том, сколько еще женщин перебывало здесь, внутри сказочно багряного мирка. Но не слишком ли рано она впустила в душу зеленоглазое чудовище? Неужели действительно влюбилась в своего галантного кавалера?
      Заслышав его шаги, она в смущении потупилась, но стоило ему ступить в спальню и улыбнуться ей, как стало ясно, что между ними не должно быть места ни глупому жеманству, ни скрытности. В руках Рори держал огромный поднос с едой, и Саммер улыбнулась при мысли о том, что он всегда старался ее накормить.
      – У тебя, конечно, весь день крошки во рту не было, верно? – спросил он, развязывая ее плащ и швыряя в угол.
      Саммер вздрогнула.
      – Ты замерзла, любимая. Ложись в постель.
      Пират достал широкую белую джеллабу с капюшоном и завернул в нее Саммер. Дождавшись, пока она ляжет в постель, он быстро разделся и задернул за собой занавеси, отгородив себя и Саммер от всего мира.
      – Ну вот, – удовлетворенно вздохнул Рори, – жаль только, что наши любовные забавы в экипаже пропали даром, поскольку ты совсем окоченела. Придется начать все сначала.
      Он поставил блюдо между собой и Саммер и стал подносить к ее ротику изумительно приготовленные морские деликатесы. Увидев, что она понемногу согревается, он понимающе улыбнулся. Бронзовая рука скользнула за отворот ее джеллабы и принялась ласкать груди, живот и бедра. Вскоре Саммер стало так жарко, что одежда показалась тяжким бременем и стеснила дыхание. Рори откинул с нее капюшон и, запустив руку в блестящие черные пряди, небрежно разбросал их по плечам Саммер. Наполнив бокал горячим сидром с корицей, гвоздикой и миррой, он протянул его любовнице. Саммер сделала глоток, и Рори последовал ее примеру, припав ртом к тому месту, которого касались ее губы.
      Саммер прислонилась к его груди и положила голову на широкое плечо. Большая ладонь сжала ее грудь; сильные пальцы поглаживали задорно торчавший сосок. Наклонившись, Рори принялся поить ее вином из своего рта.
      Она давно уже не чувствовала себя так хорошо и спокойно. Не ощущала себя нужной и любимой… разве что в первые дни после замужества, когда была еще уверена в любви Рурка. Закрыв глаза, она наслаждалась поцелуями Рори, но настойчивый внутренний голос продолжал спрашивать, не ищет ли она замену мужу. Ведь что ни говори, а Рурк был ее первой любовью, и обманывать его ей вовсе не хотелось.
      Но все назойливые мысли сразу же вылетели у нее из головы, едва его язык начал извечный танец вожделения. Рори воспламенил ее чувства так быстро и полно, что Саммер поняла – в ее сердце уже нашелся уголок и для него.
      Они лежали на боку, прижавшись друг к другу, и Рори осыпал ее поцелуями. Закинув ногу на его сильное бедро, Саммер игриво потерлась о чресла своим любовным холмиком. Рори сжал ее талию и высоко поднял, так что кончик меча вошел в бархатистые ножны. Саммер попыталась опуститься на него, но Рори не дал. Все повторялось снова и снова, и каждый раз он вторгался чуть глубже, медленно, восхитительно медленно, пока наконец не оказался там, где жаждал быть. Саммер встала на колени, очутившись верхом на ретивом скакуне. В этом положении он мог ласкать ее груди, поглаживать впадинку пупка или касаться крошечного напряженного ядрышка чуть выше того места, где была надежно скрыта его плоть. Саммер, со своей стороны, то старалась выгнуться, чтобы покрепче сжать раскаленное копье, то наклонялась вперед и обводила языком плоские мужские соски. Рори сжимал ее упругие ягодицы, чтобы удержать на месте; каждый его выпад пронзал ее насквозь. Стоны любовников сливались с криками чаек, вьющихся над мачтами «Призрака».

      Днем они наслаждались счастьем, ночи превращались в райское блаженство. Рори твердо верил, что они созданы друг для друга. Эта женщина отдавалась пылко и самозабвенно, даря ему страстные ласки. Кроме того, она была откровенна и честна с ним и без обиняков высказывала все, что таилось в душе. Они почти не расставались. Саммер постоянно находилась рядом, и матросы, понимающе ухмыляясь, старались оставить влюбленную парочку наедине. Рори отыскал для нее белые парусиновые штаны, принадлежавшие юнге, и пожертвовал одну из своих рубашек. Саммер отрезала слишком длинные манжеты и связывала полы узлом на талии. Как-то она перегнулась через поручень, наблюдая за игрой дельфинов в воде, и Рори поспешно обнял ее, боясь, что она очутится за бортом. Ему показалось, что за последнее время Саммер похудела еще больше. Быстро наклонившись, он прошептал ей на ухо:
      – Ты уверена насчет ребенка?
      Саммер подняла на него глаза, боясь увидеть в его взгляде сожаление, но там светилась лишь смешанная с радостью тревога.
      – Разумеется. Слава Богу, меня хотя бы больше не тошнит по утрам, иначе это путешествие превратилось бы в настоящий ад.
      Руки Рори судорожно сжались.
      – Я люблю тебя, Кэт.
      – Верю, – вздохнула она, приглаживая белую прядь у него на виске. – Знаешь, Рори, твой брат Рурк проведал о нашем знакомстве. Я ездила в Саутуорк посмотреть драку на ножах. Муж рассердился, увидев меня там, и настоял на том, чтобы отвезти домой. Туда ввалился мой младший брат, вдребезги пьяный, и оскорбил меня. Назвал… назвал шлюхой Хелфордов. Ру не спросил меня о тебе, но так обозлился, что набросился на Спайдера и одним ударом сбил его с ног. Конечно, все закончилось, как обычно. Мы разругались насмерть. Я сказала, что ненавижу его.
      Рори удивленно поднял брови.
      – А это в самом деле так? – осведомился он, страстно желая услышать правду.
      – Рори, я не могу тебе лгать. Ты заслуживаешь прямоты и откровенности. Я любила Рурка Хелфорда всем сердцем и душой. Так любила, что ничего вокруг не замечала и парила словно на облаках. Он был для меня солнцем, луной и звездами. Я посчитала, что он сделал меня леди Хелфорд, потому что отвечал на мои чувства. После того как муж посвятил меня в тайны плотской любви, я стала боготворить его! Но дело в том, что, встретив тебя, я разлюбила Рурка так же быстро, как ветер разгоняет облака. Теперь я яснее ясного вижу все его недостатки и время от времени действительно испытываю к нему ненависть. Знаю, вы братья и во многом похожи, но различия между вами поистине поразительны. Он высокомерен, чересчур требователен и порой бывает попросту жесток.
      Рори нахмурился и тяжело вздохнул.
      – Поверь, Кэт, – осторожно произнес он, – я вполне способен на высокомерие и жестокость. Не обманывай себя, любимая, умоляю.
      – Но он также впадает иногда в мрачное угрюмое настроение, которого я пугаюсь, а тебе это несвойственно! Твои глаза всегда искрятся смехом и весельем! Возможно, именно поэтому я и люблю тебя, Рори.
      – Ру все знает о нас, – уверил Рори. – Но прошу тебя, не волнуйся и не расстраивайся… мы с братом все уладим раз и навсегда. И поверь, родная, он, должно быть, по-настоящему любил тебя, иначе ни за что не женился бы.
      – Стоило признаться, что я не богатая, воспитанная в строгости молодая дама, как он впал в неистовую ярость. Не поверишь, сколько гадостей он мне наговорил. Одного этого достаточно, чтобы убить любовь.
      – Знаешь, женщины не раз обманывали Рурка. Обжегшись на молоке, дуешь на воду. Поэтому он не верит ни одной.
      – Вижу, все вы, мужчины, заодно! – взорвалась Саммер. – Пытаешься заставить меня вернуться к нему?
      Рори засмеялся, чмокнул ее в нос и объяснил:
      – Просто хочу, чтобы ты поняла, а если не захочешь… ну что же – кто-то теряет, кто-то находит, и поверь, я слишком большой подонок, чтобы не воспользоваться вашим разрывом.
      – Правда, он первым заговорил о разводе, но теперь я сама хочу этого больше всего на свете, – выпалила Саммер и поспешно добавила: – Не думай, что я прошу тебя жениться на мне.
      – Разве ты не хочешь меня в мужья? – серьезно спросил он. – Я не позволю, чтобы твое дитя родилось вне брака.
      – Очень хочу.
      – Кэт, дорогая, прошу, обдумай все хорошенько. Ты теряешь титул, Хелфорд-Холл, богатство и связи Рурка.
      – Адское пламя, ну почему вы, Хелфорды, не верите, что золото и титулы ничего для меня не значат? Я пыталась добыть деньги, чтобы спасти Роузленд, да и то не столько для себя, сколько для брата, лорда Сент-Кэтрина, незаслуженно лишившегося наследства предков.
      – Отчего, сердце мое, я верю тебе, иначе зачем бы ты стала связываться с пиратом и контрабандистом?
      – И к тому же у меня тоже немало друзей при дворе, не говоря уже о короле. Его величество прекрасно ко мне относится! Уж ему-то все равно, кто я: леди Хелфорд или Кэт Сент-Кэтрин.
      Глаза Рори зловеще сузились, губы жестко сжались. Саммер слегка вздрогнула от страха и поняла, что в самом деле неверно судила о любовнике. Он явно ревнует. Она предполагала, что Рори вовсе не собственник по натуре, лишь потому, что его не интересовали ее отношения с Рурком. Но, должно быть, ошибалась.
      В это время впередсмотрящий заметил на горизонте парус, и взгляды всей команды обратились на капитана. Рори вооружился подзорной трубой и принялся разглядывать неизвестное судно.
      – Голландец! – закричал он.
      Саммер, вне себя от возбуждения, почти вырвала у него трубу.
      – Дай посмотреть! – запоздало попросила она.
      Рори показал на маленький белый клочок среди волн и принялся выкрикивать команды на непонятном языке.
      – О, неужели ты собираешься захватить его? – обрадовалась Саммер.
      Рори покачал головой и засмеялся при виде ее разочарованного личика.
      – Почему нет? – возмутилась она. – Ведь мы воюем с этими ублюдками!
      – Хочешь сказать, воюет Англия! Ну а я не Англия. Посуди, как я могу взять на абордаж голландца и приплыть вместе с ним в Гаагу?
      Саммер обиженно вздохнула, но была вынуждена признать, что Рори прав. Весело посмеиваясь над ней, он приказал поднять на «Призраке» голландский флаг.
      Когда они наконец прибыли в порт, Рори отвел ее в каюту и велел переодеться.
      – Если сбросишь эти лохмотья, я поведу тебя в пакгаузы. Уверен, когда ты увидишь, какие сказочные товары хранятся там, не сможешь устоять.
      – Я разорю тебя, – пообещала она. – Но что же мне делать? Я не говорю по-голландски!
      – Ничего страшного. Там знают лишь один язык – язык денег. Но в городе придется делать вид, что ты француженка, и на любой вопрос отвечать oui.
      – Ну уж нет, хитрюга, я тебя знаю! И на этот раз ты услышишь от меня только non, non, non!
      Рори не обманул: в пакгаузах действительно были собраны диковинки со всего света. Вокруг разливалось благоухание, способное свести с ума и пробудить в человеке несбыточные грезы и затейливые фантазии, воскресить мечты о заморских странах и чужеземных обычаях. В одном помещении были сложены бочонки с вином, и земля была пурпурно-красной от пролитых напитков. Здесь можно было отыскать веселящую влагу лучших виноградников Франции, Испании и Португалии. Рори объяснил, что Голландия делает джин, который обменивает на вино или продает. Воздух был таким пьянящим, что Саммер даже немного захмелела.
      Они прошли мимо другого склада, где хранились большие деревянные ящики, выстланные свинцовыми листами и наполненные чаем из Индии, Цейлона и даже Китая. В самой глубине лежали мешки с бобами какао. Рори просто показывал на вещи, которые хотел приобрести, а два клерка, следовавшие за ним по пятам, подсчитывали сумму затрат. Общий итог они собирались сообщить позже, когда все покупки будут сделаны.
      Запахи в следующем пакгаузе были такими экзотическими, что голова шла кругом. Рори пояснил, что тут находятся благовония – росный ладан, калган, алоэ, камфора и всяческие лекарства.
      Он быстро переговорил с клерком, сделал заказ, и они, прекрасно поняв друг друга, обменялись рукопожатием.
      Но самое большое впечатление на Саммер произвел громадный склад с пряностями. Горы перца, мускатного ореха и гвоздики возвышались рядом с грудами лакричного корня, зеленого имбиря и ванильных палочек.
      Около пакгауза с оружием она в восхищении замерла, любуясь кинжалами, ятаганами, саблями, шпагами и ножами, привезенными со всего мира. Тут же были выставлены пистолеты, ружья и даже пушки всех размеров и форм, а на земле горками лежали ядра.
      Рори сказал, что у него еще много утомительных дел, и, приведя Саммер в большое помещение, где продавались ткани, оставил на попечение услужливого человечка в чудном восточном одеянии. Разнообразие расцветок и сортов потрясло Саммер. Шелка, камка, тафта, парча и бархат висели рядом с перьями, лентами, отделками для шляп и туфель; ситцы, кисея и газ, тонкие как паутина, соперничали по выделке с египетским батистом. Материи, вышитые серебряной и золотой нитью, казались блеклыми рядом с другими, на которых переливались всеми красками цветы, бабочки и птицы.
      И Саммер неожиданно для себя вновь оказалась мыслями на палубе «Золотой богини», в те дни, когда муж готов был дать ей целый мир. Сердце мгновенно сжалось при воспоминании о Рурке, но Саммер, мужественно смахнув туманившие глаза слезы, запретила себе думать об этом человеке.
      Наконец она увидела нечто, поразившее ее воображение, – страусовые перья, выкрашенные в яркие цвета. Ленты на платьях – это так банально! Перья – дело другое. Саммер решила сшить себе наряд, отделанный светло-бирюзовыми перьями, и заказала столько, чтобы хватило обшить вырез и подол. Человечек тотчас принес ей веер того же оттенка, и Саммер утвердительно кивнула.
      В смежном помещении находились восточные и индийские ларцы и шкафчики для безделушек. Саммер вспомнила, что у королевы Екатерины было множество им подобных. В центре комнаты стояли чаши с редкостями: агатами, ониксами, инталиями, янтарем с застывшими в нем насекомыми, раковинами, птичьими яйцами и фарфоровыми фигурками.
      Оттуда Саммер забрела в странное помещение без окон и дверей, где стража мгновенно наставила на нее пистолеты. Немного оправившись от испуга, она сообразила, что попала в настоящую сокровищницу. Нечто сродни благоговению охватило ее при виде огромных подносов с алмазами, рубинами, изумрудами, жемчугом, бирюзой, сапфирами и опалами. Названия многих камней она вообще не знала. Словом, тут были собраны все чудеса подземного мира. Саммер, забыв обо всем, бродила среди драгоценностей. Здесь и нашел ее Рори и сразу же предложил подобрать самые красивые для серег. Саммер предпочла каплевидные рубины величиной с голубиное яйцо.
      – Дорогая, именно этого ты хочешь? – удивился Рори. – Есть множество куда более дорогих камней! Не передумаешь?
      – Ни за что! Я просто обожаю рубины! – объявила Саммер.
      Рори подсчитал стоимость ее покупок и ухмыльнулся, узнав, что Саммер захотелось сшить платье со страусовыми перьями. Она, должно быть, понятия не имела, как безумно они дороги, иначе никогда не приобрела бы пять дюжин. Но он не собирался просвещать ее на этот счет.
      – Твои серьги будут готовы через полчаса. Почему бы тебе не подождать в экипаже, пока я расплачусь?
      Один из служащих проводил ее обратно, и у самой кареты она столкнулась лицом к лицу с незнакомцем, явно принадлежавшим к роду Гренвилов.
      – Здравствуйте, – выпалила она, – мы, кажется, уже виделись в Стоуве.
      Однако мужчина отшатнулся и пробормотал ту же фразу, что и при первой встрече:
      – Мадам, вы ошибаетесь.
      Сонм мыслей обрушился на Саммер. Каждый раз она ухитряется рассердить этого человека. Почему он так не желает быть узнанным? Гренвилы в милости у короля, иначе тот никогда бы не пожаловал Джеку графский титул. Что может делать в Гааге один из Гренвилов, если учесть, что Англия воюет с Голландией?
      Но тут вернулся Рори, и происшествие было мгновенно забыто.
      – О, Рори, я никогда не видела ничего прекраснее! – ахала Саммер, любуясь серьгами.
      – Позволь, я сам их вдену тебе в ушки, – попросил он, откидывая назад ее волосы.
      – Боюсь, они плохо гармонируют с платьем персикового цвета, – вздохнула Саммер.
      – Но это мы легко исправим, – заверил Рори, принимаясь развязывать ленты на корсаже.
      – Немедленно перестань! – охнула она, пытаясь подтянуть лиф и закрыть груди.
      – Не могу, – пробормотал он, усаживая ее к себе на колени.
      Холодок возбуждения прошел по телу Саммер. Дерзкий любовник не останавливается ни перед чем, чтобы добиться ее!
      Она сдалась и предоставила его рукам полную волю шарить под тонким шелком ее платья. Рори продолжал ласкать ее, возбуждаясь с каждой минутой все больше. Саммер томно вздыхала и льнула к нему.
      Рори, не выдержав, высунулся из окна и велел кучеру остановиться у ближайшей гостиницы. Саммер удивилась: корабль бросил якорь всего в нескольких милях от того места, где они находились. Она предположила, что Рори проголодался и хочет пообедать.
      Но едва карета въехала на мощеный двор гостиницы, Рори с молниеносной быстротой привел в порядок корсаж возлюбленной и, не подумав застегнуть платье, подхватил Саммер на руки и понес в дом. Если владелец и возмутился при виде одетого в черное пирата с яркой «молнией» серебристых волос на виске, тащившего женщину, словно добытый в бою трофей, то все неприятности мигом уладила небрежно брошенная ему золотая монета. Почтительно кланяясь, хозяин проводил их в лучшую комнату и прикрыл двери.
      Рори горел точно в лихорадке. Не успели они остаться одни, как он властно припал к ее губам, словно жаждущий к роднику. Платье Саммер снова сползло до талии. Он бережно уложил ее на постель и раздел. Когда персиковый наряд очутился на полу, Рори глухо застонал, обнаружив, что под ним ничего нет, кроме кружевных чулок с подвязками в тон туалета.
      Глаза Рори неистово полыхнули. Он быстро наклонился, чтобы снять с нее туфли, и длинные черные волосы защекотали ее бедра. Саммер вздрогнула от изысканно-чувственных ощущений. Но тут он покрыл легкими поцелуями-укусами ее живот, и Саммер, запустив руки ему в волосы, притянула ближе голову любовника. Тяжело дыша, она снова и снова выкрикивала его имя, но Рори продолжал неумолимо спускаться ниже, пока не приоткрыл губами розовые лепестки ее потайного цветка и не принялся обводить языком крохотный камешек. Голова Саммер безвольно откинулась, тело судорожно выгнулось. Рори, вне себя от возбуждения, стал посасывать твердую незрелую ягодку. Волны чистого, незамутненного наслаждения начали захлестывать ее. От любовного холмика к животу и грудям протянулись огненные нити. Рори сжал ее ягодицы и, приподняв бедра, жадно пил медовую сладость. Саммер пронзительно вскрикнула и заметалась так, что едва не упала на пол. Обвив руками шею любовника, она прильнула к нему и прижала горячие губы к загорелой щеке.
      Немного опомнившись, она помогла ему раздеться, и Рори нетерпеливо подмял ее под себя. Его фаллос, подрагивая, лег на ее белоснежное бедро, и Саммер, удовлетворенно улыбаясь, прошептала:
      – Дорогой, ты так огромен! Боюсь, я не смогу принять тебя всего!
      Глаза ее сами собой закрывались от восхитительной усталости.
      – Тс-с, дорогая, приоткрой для меня ротик, – прошептал Рори, и Саммер тотчас повиновалась. Его язык скользнул в теплую пещерку, и Саммер, ощутив свой собственный вкус, загорелась безумным желанием. Предвкушение новых неистовых ласк едва не сводило ее с ума. Сейчас она хотела любовника больше, чем когда-либо, и прерывающимся голосом стала умолять его забыть о нежности и взять ее сию секунду.
      Рори возблагодарил небеса за то, что нашел наконец свою истинную половину, невероятно чувственное, пылкое, страстное создание, готовое удовлетворить любой каприз. Он никогда еще не встречал женщину, которая бы столь чутко откликалась на все его порывы. Вот и сейчас она открылась ему и каждым движением своего совершенного тела просила о полном обладании. В эту минуту он был груб, почти жесток, но она лишь требовала новых ласк.
      Когда буря утихла, они долго лежали обнявшись. Саммер послала любовнику обожающий взгляд, и тот нежно провел костяшками пальцев по ее шее.
      – Ты утолила мои голод и жажду, дикая кошечка, и я люблю тебя всем сердцем.
      Он трепетно коснулся губами ее губ, и Саммер тихо призналась:
      – А ты был великолепен, словно бушующий ураган.
      В глазах Рори вновь промелькнули знакомые насмешливые искорки:
      – Признаться, дорогая, ты никогда еще не была так ненасытна.
      Саммер засмеялась и покраснела:
      – Это ты заставляешь меня терять голову, так что все во мне вопит от неудовлетворенного желания.
      – Твои вопли, вне всякого сомнения, разносились по всей гостинице, – коварно заметил Рори.
      – О милый, как я теперь выйду на люди? – охнула Саммер.
      – Любой мужчина, который видел, какую женщину я нес наверх, должен позеленеть от зависти. А те, кто слышал твои крики любви, готовы отдать жизнь за одну ночь с тобой. Пойдем, сердце мое, пора возвращаться на судно.
      – Опять ты тянешь меня куда-то, когда так хочется спать. В таком случае тебе придется меня одеть! – капризно потребовала она.
      Рори послушно натянул на нее платье и, подняв с кровати, шутливо пригрозил:
      – Только не думай, что на сегодня все закончилось! У нас еще остались кое-какие несведенные счеты!
      Саммер залилась звонким смехом.

      – Рори, – сказала Саммер на следующее утро, припомнив вчерашнюю встречу, – накануне я видела одного из членов семейства Гренвилов.
      Она выжидающе замолчала, не зная, что ответит любовник. Тот встревоженно нахмурился:
      – На пристани? Как по-твоему, он меня видел?
      – Не думаю… не знаю. Кто он?
      – Должно быть, сэр Ричард Гренвил. Генерал армии покойного короля. Не поладил с нынешним лорд-канцлером. Оба смертельно друг друга ненавидят. Из-за этой вражды его величество и отказался от его услуг и удалил от двора. Немилость Карла настолько озлобила Ричарда, что он предпочел жить за границей. Поклялся, что ноги его не будет в Англии.
      – Странно… всего несколько недель назад я столкнулась с ним в Стоуве.
      И не успела Саммер произнести эти слова, как ее неожиданно озарило. Ричард – шпион! Изменник! Нужно как можно скорее известить короля. Правда, она не знала, на чьей стороне Рори, и теперь, при мысли о возможном предательстве любовника, ей стало не по себе. Он явно не впервые на голландской земле. И хотя Саммер жаждала приключений и обычно с готовностью соглашалась на любую сумасбродную выходку, все же была искренне предана его величеству и родине.
      – Рори, надеюсь, ты чист перед королем?
      – Самое главное знать, что я чист перед собой, – усмехнулся он и сразу же сменил тему: – Поезжай сегодня за покупками. Я не смогу сопровождать тебя: должны прибыть заказанные вчера грузы. Я попросил Ханса, одного из моих матросов, послужить тебе переводчиком. Уверен, ты поразишься, увидев здешние модные лавки. Я дал Хансу достаточно гульденов, чтобы хватило на все.
      – Вы очень щедры, сэр. Вам так легко достаются деньги?
      Рори весело усмехнулся:
      – Иногда да, иногда нет, но должен же я выполнять все желания своей женщины! – И, глядя ей в глаза, серьезно спросил: – Ты ведь моя женщина, Кэт, верно?
      – Ты знаешь ответ, – прошептала Саммер, опустив ресницы.
      – Тогда поспеши одеться, прежде чем я попытаюсь доказать глубину своих чувств к тебе, – подмигнул Рори и, закрыв за собой дверь спальни, перешел в другую комнату. Но тут Саммер, вспомнив, что забыла спросить, знает ли Ханс английский, побежала за ним. Однако он уже вышел из каюты. Из-за переборки до нее донесся его приглушенный голос:
      – Постарайся задержать ее до трех. Не хочу, чтобы она была здесь, когда прибудет де Рёйтер.
      Саммер застыла как вкопанная. Все в Англии знали, что де Рёйтер – контр-адмирал голландского флота и заклятый враг англичан. У нее не укладывалось в голове, что Рори способен тайком видеться с грозой морей. Неудивительно, что он не желает лишних свидетелей. Нет… надо незамедлительно уведомить короля!
      Саммер нервно вздрогнула. Что будет с Рори? Предать человека, с которым делила постель и любовь… немыслимо! Но еще при первой встрече пират честно сказал, что он негодяй и паршивая овца в семействе Хелфордов. Сейчас она впервые была готова поверить этому.
      Саммер отправилась на берег с Хансом, белокурым гигантом, которому было приказано защищать ее ценой собственной жизни. Он щедро отсыпал золото модисткам и шляпницам. Саммер не могла не признать, что без него она не сумела бы объясниться с хозяевами дорогих лавок. Как и предсказывал Рори, роскошь и изящество товаров в здешних лавках не поддавались описанию.
      Саммер купила огненно-красный фрипон с модестом из золотых кружев, великолепный туалет, который не стыдно было бы надеть даже королеве. Но недаром Саммер обладала подобающей осанкой и несравненной красотой. В другой лавке она выбрала расшитый хрустальными бусинами наряд из льнущего к телу материала, который, подобно хамелеону, менял на свету оттенки от светло-зеленого до серебристого. Она не устояла перед пелериной из лисьего меха, выкрашенного в такой же цвет, как новое необыкновенное платье. Ни у одной лондонской модницы нет такого! Барбара будет вне себя от зависти!
      Внезапно пошел дождь, и, как всегда бывает в Голландии, небо заволокли свинцовые тучи. Настроение Саммер испортилось, а вместе с тоской вернулись и невеселые мысли о Рори. Разгоряченное воображение рисовало ей невероятные прегрешения любовника, одно тяжелее другого. Она уже решила было потребовать от Ханса возвращения на судно, чтобы застать Рори и де Рёйтера на месте преступления, но тут же передумала. Слишком опасно!
      Немного поколебавшись, она позволила Хансу увлечь себя в ближайшую таверну, где им был подан горячий обед. Усевшись за стол, Саммер заявила, что после всех переживаний неплохо бы выпить, чтобы согреться, но когда Ханс предложил легкое золотистое вино, отмахнулась и заказала джин. Матрос встревоженно поглядел на любовницу капитана. Ему не понаслышке было знакомо действие этой прозрачной крепкой жидкости. К тому времени, как они вернулись на «Призрак», Саммер уже было море по колено. Она лишь презрительно скривила губы, когда ее провожатый поспешил на капитанский мостик доложить Черному Джеку, что она вела себя, как портовая девка, опрокидывая кружку за кружкой.
      Саммер спустилась в каюту, скинула платье и туфли и, натянув парусиновые штаны и рубашку, повязала голову красной косынкой. Потом, как была босая, поднялась на палубу.
      Рори, по обыкновению насмешливо улыбаясь одними глазами, следил, как она, чуть покачиваясь, меленькими шажками ступает по чисто вымытым доскам. Но сегодня его веселое настроение раздражало Саммер. Она сотрет с его физиономии эту проклятую ухмылку, даже если придется устроить скандал!
      Подойдя к нему, она вызывающе подбоченилась и гордо вскинула голову:
      – Хватит с меня этой гнусной страны! Когда мы отплываем?
      Рори слегка вздернул брови:
      – Когда я отдам приказ поднять якорь.
      С губ Саммер слетело такое грязное ругательство, что он укоризненно вздохнул.
      – Мне следовало бы научить тебя ругаться на другом языке: по-английски это звучит уж очень мерзко!
      Саммер всегда знала, насколько он уверен в себе и зачастую категоричен, но сейчас это самодовольство действовало ей на нервы.
      – Для меня и английский достаточно хорош, – процедила она, прищурив глаза. – В отличие от тебя я не собираюсь брататься с врагами!
      – По-моему, ты немного пьяна, Кэт. Тебе лучше вернуться в каюту.
      – Вижу, приказывать вы умеете, сэр. А как насчет того, чтобы подчиниться? Я велю вам не мешкая поднимать якорь! – свысока бросила она.
      – Кэт, я предупреждаю, что не потерплю никакого неповиновения, особенно на глазах у команды. Отправляйся вниз! – повторил он, однако Саммер дерзко надвинулась на него.
      – А если я не подчинюсь?
      Рори молча подхватил ее на руки. Саммер торжествующе усмехнулась. Теперь он попытается затащить ее в постель! Не выйдет! Она откажет ему. Пусть помучается.
      Но Рори подошел к поручню и, высоко подняв ее, уронил за борт. Саммер с головой ушла в воду, однако тут же вынырнула, фыркая и отплевываясь, не в силах поверить, что он оказался способен на такую подлость. Будь прокляты все Хелфорды!
      Насильственное купание вмиг отрезвило ее, но она даже под угрозой смерти не могла заставить себя выбраться на дамбу, а оттуда брести по причалу с видом побитой мокрой кошки. И подумать только, он даже не удосужился посмотреть, все ли с ней в порядке! Немного поплавав, Саммер набрала в грудь побольше воздуха, перевернулась лицом вниз, так что выбившиеся из-под косынки волосы черными змеями вились в воде, и широко раскинула руки. На палубе тотчас послышались встревоженные вопли матросов:
      – Капитан! Капитан!
      Тут же раздался отчаянный крик Рори:
      – Иисусе милосердный!
      Саммер заставила себя оставаться неподвижной, пока не услышала всплеск – должно быть, сам Рори бросился за ней. Сильные руки обхватили ее и перевернули на спину.
      – Милая, скажи хоть слово, – умоляюще пробормотал Рори, но она отказывалась открыть глаза, делая вид, что сознание так и не вернулось к ней.
      – Господи, сердце мое, прости меня! Я не хотел… – охнул он. Черные ресницы чуть затрепетали. Саммер едва слышно выдохнула его имя, снова опустила веки и обессиленно обмякла. Рори, боясь, что случилось худшее, подплыл вместе со своей драгоценной ношей к дамбе и велел матросам вытащить ее, приказав быть осторожными и не поцарапать нежной кожи об острые булыжники и раковины.
      Добравшись до судна, он отнес Саммер в каюту, уложил на постель и попытался привести ее в чувство.
      – Пожалуйста, пожалуйста, – в ужасе бормотал он, щекоча горячим дыханием ее ноздри. Саммер из последних сил удерживалась, чтобы не расхохотаться, и когда он в очередной раз припал к ее губам, обняла его и наградила опьяняющим поцелуем.
      – Ах, ты, ведьма! Мне следовало бы хорошенько вздуть тебя за твои чертовы проделки!
      Саммер звонко рассмеялась и, поджав ноги, принялась кататься по кровати в приступе безудержного веселья. В конце концов к Рори вернулось обычное чувство юмора, и он присоединился к любовнице:
      – Ты всегда должна взять верх, негодяйка эдакая, верно?
      – Во всяком случае, еще не родился на свет мужчина, которому удалось бы меня покорить.
      Рори перекинул ее через колено и, стащив мокрые штаны, наградил звучным и очень болезненным шлепком.
      – Рори, осторожнее! Не забудь о ребенке!
      Пират тут же преисполнился раскаяния и припал губами к ее животу.
      – Как я мог забыть, когда твое чрево за последние дни заметно округлилось, – поддразнил он.
      – Животное! Как ты посмел! – пожаловалась она.
      Но Рори лишь дерзко усмехнулся:
      – Так тебе и надо. Кроме того, с кровати течет. Придется спать на полу.
      – М-м-м, восхитительно. Представляю себе… – лукаво улыбнулась она, по-кошачьи облизываясь.
 
      Однако ночью Рори куда-то исчез. Саммер, дожидаясь его, заснула на скамеечке у окна и пробудилась только на рассвете. Наконец она услышала осторожные, крадущиеся шаги и, заподозрив неладное, притворилась спящей. Рори накинул халат и растянулся на полу. Саммер оставалась на месте, пока через окно не заскользили первые робкие лучи света. При виде окровавленного кинжала, валявшегося рядом с его сброшенной одеждой, у нее чуть не остановилось сердце. Саммер поспешно выскользнула за дверь и поднялась наверх, чтобы отдышаться. Перегнувшись через поручень, она заметила в воде какой-то плавающий предмет. Поскольку было еще слишком темно, она сначала не рассмотрела, что это такое, но, приглядевшись, оцепенела от ужаса. Волны перекатывали мертвое тело. Лица не было видно, но волосы… волосы оказались того рыжевато-каштанового оттенка, которым гордились все Гренвилы.
      Как выяснилось, Рори отдал приказ поднять якоря, и уже через час унылые берега Голландии остались позади. Следующим пунктом назначения была Франция. Саммер не находила себе места. Ее подозрения лишь усилились, когда на горизонте показалось голландское торговое судно и Рори снова отказался атаковать его. Он, правда, объяснил, что не желает рисковать ее безопасностью, однако Саммер не поверила столь неуклюжему предлогу.
      Когда он встал на полуночную вахту, Саммер решила обыскать его письменный стол. Теперь она была убеждена, что он каким-то образом связан с врагами Англии. Оставалось только надеяться, что Рори не продает голландцам государственные секреты.
      Саммер, к своему безмерному удивлению, обнаружила несколько запечатанных писем от английского монарха, адресованных королю Франции. Она не посмела сломать печати: Рори сразу заметит, и гнев его будет ужасен. Неужели Карл настолько доверяет Рори, или он нашел бумаги на захваченном судне? А если документы все-таки подлинные, неужто он специально появился в Голландии, чтобы передать содержание де Рёйтеру? Или это фальшивки, изготовленные для того, чтобы ввести в заблуждение короля Франции?
      Саммер решила, что лучше всего выведать правду в постели, а пока делать вид, будто ничего не произошло.
      «Призрак» бросил якорь в уединенной бухточке. Команда отправилась на берег в баркасах. Матросы хорошо знали здешние места, изобиловавшие виноградниками, и торопились утолить жажду добрым французским вином. Оставшись одни, Саммер и Рори долго плавали обнаженными в лазурной воде, а потом легли на теплые доски палубы. Саммер из скромности прикрылась куском парусины, но Рори такие условности не беспокоили. Правда, он принес из спальни подушки для возлюбленной, а сам растянулся рядом, положив голову ей на колени. Солнце скоро позолотило кожу Саммер.
      Рори чуть шевельнулся, и Саммер, лениво приподняв голову, взглянула на него сквозь полуопущенные ресницы. Она не уставала восхищаться великолепным телом любовника, ровным загаром, глыбами мышц и плоским животом, едва заметно вздымавшимся при каждом вздохе. Но тут Саммер увидела, что и он исподтишка наблюдает за ней: ненасытная плоть стала расти и подниматься, а прижатая к бедру щека почти обжигала кожу. Сильная рука медленно стянула с нее последнюю преграду – кусок парусины. Рори чуть повернулся и нежно припал губами к местечку над треугольником черных завитков.
      – Ты так прекрасна, – глухо пробормотал он, обводя языком сомкнутые створки, – и чуть соленая на вкус… восхитительно.
      – Рори, я тоже хочу попробовать тебя, – многозначительно прошептала она. Их взгляды скрестились, и в этот момент крохотный кусочек палубы стал для любовников целой Вселенной. Казалось, в мире остались только они двое и их неукротимая потребность поскорее раствориться друг в друге.
      Саммер понимала, что, если она хочет добиться правды, все барьеры и недомолвки между ними должны исчезнуть. Но это произойдет, лишь когда они сольются и станут единым целым.
      Рори неожиданно вскочил, поднял ее, и они, обнявшись, замерли. Саммер привстала на цыпочки, но даже в этом положении едва достигала его плеча. Она поцеловала то место у шеи, где напряженно билась жилка, и стала лизать бронзовую кожу, постепенно спускаясь все ниже, к груди, соскам и животу, и под конец проникла языком в пупок. Рори чуть вздрогнул, но Саммер, обняв любовника за талию, медленно скользила по его телу своим, пока не очутилась на коленях перед пульсирующей плотью. Вскинув глаза, она перехватила обожающий взгляд Рори и счастливо улыбнулась. Саммер никогда еще не отваживалась на столь интимную ласку и теперь была уверена, что между ними больше не останется преград.
      Чуть оттянув кожу с багровеющего факела головки, она приникла к ней ртом и была вознаграждена едва слышным стоном. Пальцы Рори запутались в ее волосах, голова откинулась, так что на шее выступили жилы. Но Саммер неумолимо сосала и покусывала чувствительный орган, пока не услышала сдавленный вскрик Рори.
      Однако она отстранилась лишь после того, как в последний раз провела языком по всей длине подрагивавшего в нетерпении любовного орудия. Приподняв голову, она поразилась, каким огромным оно стало, и затрепетала от неутолимой жажды поскорее ощутить его в себе. Если она не получит его сию же секунду, попросту умрет…
      Рори дрожащими руками приподнял ее и насадил на свое нетерпеливое копье. Не будь Саммер так возбуждена, ни за что не смогла бы вместить его до конца. Но сейчас их страсть уже перешла все границы и достигла немыслимых высот. Извиваясь, они упали на горячую палубу, и Саммер обвила ногами его торс. Рори бешено врывался в нее все с большей силой, казалось, пронзая до самого горла. Да, это было пыткой, но какой блаженной пыткой! Словно всесокрушающий таран упорно пробивался в самые потаенные ее глубины. Саммер прерывисто всхлипнула и как сквозь сон услышала его команду:
      – Сейчас!
      Он завладел ее ртом в безжалостном поцелуе, сминавшем губы, и она почувствовала, что внутри стало нестерпимо горячо. Он взорвался, изливая в нее любовную лаву, и она, почти не помня себя, воспарила вместе с ним. Перед любовниками будто открылись врата рая.
      Они цеплялись друг за друга, страшась минуты, когда уже не будут единым целым. Несмотря на то что всего несколько мгновений назад оба бились в экстазе, Саммер чувствовала, что еще не насытилась. Прижав к себе возлюбленную, Рори перевернулся на спину, увлекая ее за собой. Саммер бесстыдно раскинулась на его большом теле, потираясь щекой о жесткие волосы на груди Рори. Он почти судорожно мял ее ягодицы, и Саммер моментально обмякла, ожидая продолжения. Но Рори лишь крепче прижал ее к себе, и полузабытые угрызения совести одолели Саммер с новой силой. Неужели она настолько распутна, чтобы спать с предателем? Пора посмотреть правде в глаза: вчера ночью Рори убил человека. Что, если он угрожает жизни Рурка? Ведь тот занимается шпионажем по приказу короля! Если Рори работает на врагов, не исключено, что при этом бессовестно использует брата с целью выведать планы и намерения Англии.
      Она взглянула ему в лицо, которое впервые показалось ей жестким, зловещим и неприятным.
      – Рори, – едва слышно прошептала Саммер, – я видела запечатанные бумаги в твоем столе.
      – Оставь это! – неожиданно резко бросил он.
      Саммер сжалась, точно от удара. Как он смеет скрывать от нее что-то в такой момент, когда их тела по-прежнему соединены?
      – Ты убил Ричарда Гренвила? – допытывалась Саммер, съеживаясь под бременем вины. В конце концов именно она сказала ему о том, что видела Гренвила. – Да не молчи же!
      Но руки Рори чуть крепче сжали ее ягодицы, а твердеющий отросток вздрогнул и начал подниматься. Саммер невольно ахнула и прильнула к Рори, но тут же поняла, что таким способом он беспардонно пытается заставить ее замолчать. Она ошиблась, посчитав, что теперь они неразрывно связаны телами и душами. В сердце Рори остались уголки, куда он не пустит ее.
      Она чуть приподнялась, и он выскользнул из нее. Саммер вскрикнула от непередаваемого ощущения потери чего-то истинно драгоценного и, встретившись глазами с Рори, увидела, что в них полыхает яростный огонь.
      – Тебе все-таки удалось испортить такой прекрасный день! – прошипел он сквозь зубы.
      Саммер понурила голову. Рори прав: так друг друга они еще никогда не любили! Рори – идеальный любовник, и стоило ли требовать от него полной откровенности?
      И тут сознание собственной неверности охватило Саммер с новой силой. Она словно сделала это намеренно, чтобы побольнее ранить его! Господи, да стань она любовницей короля, и то не терзалась бы так! Подумать только, спать с братом мужа!
      Прикрывшись парусиной, она метнулась вниз, чувствуя, как разъяренный взгляд пирата буквально буравит ей спину.
      Вбежав в каюту, она рухнула на постель лицом вниз, не зная, что делать и предпринять. По щекам покатились слезы. Как же низко она пала! В какую дрянь превратилась! И почему позволила себе так быстро найти утешение в объятиях другого? Наверное, потому, что, когда Рурк бросил ее, она впала в такое отчаяние, что сразу же заменила мужа почти полным его подобием. Какой стыд! Разве она не способна обойтись без мужчин?
      Ад и кровь, она с детства привыкла полагаться только на себя! И все шло хорошо, пока не встретила лорда Хелфорда. Да, она лгала, мошенничала и не гнушалась грабежом, но в мире, предназначенном для мужчин, иначе не проживешь! Она нашла в себе мужество стать контрабандисткой и разбойничать на большой дороге, значит, сумеет и дальше пойти по жизни без помощи мужчин. Ей никто не нужен. Пусть убираются хоть в преисподнюю!

      Этой ночью «Призрак» бросил якорь в Гавре, и Саммер увидела, что Рори сошел на берег в черном плаще и маске. Она так и не узнала, когда он вернулся, поскольку всю ночь проспала одна на огромной постели. Тем временем корабль вновь вышел в море. Когда она появилась на палубе, Рори, одетый с головы до ног в белое, уже стоял за штурвалом, а на мачте развевался английский флаг.
      Вчерашние события в это солнечное утро представлялись нереальными. Сегодня в Рори не было ничего зловещего. Наоборот, он казался беззаботным мальчишкой.
      – Пойдем, поможешь вести судно, – окликнул он, взмахнув рукой. Саммер уже хотела протестующе покачать головой, как вдруг воздух сотряс оглушительный грохот, сопровождаемый всплеском. Послышались крики, и на палубу высыпала вся команда.
      Сердце Саммер гулко заколотилось, но страх тут же сменился едва скрываемым возбуждением. Рори жестом приказал ей спуститься вниз, но она сделала вид, что ничего не заметила, и как ни в чем не бывало помчалась на шканцы, чтобы лучше рассмотреть происходящее. Рори поднес к глазам подзорную трубу и громовым голосом прокричал:
      – Это голландец!
      Саммер показалось, что на лицах капитана и матросов отразилось явное облегчение.
      – К бою! – прогремел Рори, и команда встретила решение капитана дружными одобрительными воплями. – Немедленно в каюту, – велел он Саммер.
      – Ни за что!
      – Через несколько минут палуба покраснеет от крови!
      Глаза Саммер взволнованно блеснули. Он так дерзок, так храбр, и ей ужасно хочется видеть, как враги покорно склонятся перед ним.
      – Мне не терпится увидеть тебя в бою.
      – Не опасаешься стать свидетельницей моей гибели? – усмехнулся Рори.
      – Небеса тебя не примут, а дьявол побоится, что ты займешь его место, – напомнила она Рори его же слова.
      Пират широко улыбнулся. Что за мужественная малютка! Он с каждой минутой все больше восхищался ею и любил за храбрость и стойкость.
      Но теперь не время думать о женщинах. Саммер все понимает и не осудит его за это.
      Рори принялся выкрикивать команды, которым мгновенно и беспрекословно подчинялись матросы. Он развернул корабль таким образом, чтобы канонир мог дать бортовой залп по врагу. Одно ядро нашло свою цель, и из матросских глоток вырвался торжествующий рев. Конечно, этой пробоины было недостаточно, чтобы потопить судно, но по крайней мере часть голландских моряков будет занята, вычерпывая воду.
      Саммер поднесла руку к кушаку и удовлетворенно кивнула, нащупав рукоять кинжала. Хотя на «Призраке» служили матросы разных национальностей, все были вооружены одинаково – абордажная сабля в одной руке, пистолет в другой, кофель-нагель или дубинка за поясом вместе с тесаком.
      Они взбирались на ванты с ловкостью обезьян, а некоторые даже держали оружие в зубах, чтобы освободить руки. Саммер задрала голову и заслонила глаза ладонью, пытаясь как следует все рассмотреть. Она решила, что матросы поднимаются выше, чтобы сразу спрыгнуть на палубу голландца, когда корабли сойдутся, но едва чужой борт навис над «Призраком», с ужасом поняла, насколько вражеский корабль больше и тяжелее. Именно торговое судно возьмет на абордаж пиратский корабль, и бой начнется на этой палубе!
      Однако в отличие от нее Рори и его команда все знали заранее и готовились к схватке с непрошеными гостями.
      Раздался тошнотворный удар борта о борт, и Саммер неожиданно увидела, что стоит на палубе в одиночестве, а вокруг уже кишат голландцы. Что делать? Спасаться бегством или лезть в драку? Двое мужчин угрожающе надвигались на нее, и Саммер нерешительно огляделась. Ноги словно приросли к месту. Но тут в воздухе просвистел линь, захлестнувший петлей шею голландца. Выступивший вперед матрос отшвырнул бездыханное тело и выпустил внутренности другому. Кишки вывалились прямо на палубу, забрызгав белые штаны Саммер алой кровью. Та оцепенела и закрыла глаза в ужасе.
      Предсмертные вопли тонули в проклятиях, ругательствах и безумном гоготе. Сталь ударялась о сталь, в воздухе свистели пули. Саммер уже не могла различить, кто друг, а кто враг. Повсюду кипела ожесточенная схватка. К ней приблизился гигант с блестящей шпагой, но Саммер, метнувшись в сторону, успела распороть ему руку кинжалом.
      Теперь, хотя и с запозданием, она поняла, какова разница между выдуманными приключениями и этим кошмаром наяву. Смерть справляла свой страшный праздник, и нигде не было от нее спасения.
      На этот раз Саммер едва не схватили сразу трое, но Рори был начеку и ударом плашмя сбил ее с ног, отбросив с дороги. У Саммер захватило дух, и она, не помня себя, растянулась на скользких от крови досках. Рори молниеносно ринулся в бой. Один получил пулю в висок, другому он отсек руку, третьего обезоружил и потащил на шканцы, где и привязал к мачте. Покончив с этим, он бросился к Саммер и принялся встревоженно осматривать ее. Но, видя, что новая опасность близка, толкнул возлюбленную себе за спину и отправил очередного голландца к праотцам.
      После того как капитан был взят в плен, а половина команды убита, нападающие сдались. Матросы «Призрака» побросали их за борт и перерезали канаты, на которых держался баркас. Лодка шумно опустилась на воду.
      Выяснилось, что Рори потерял всего двух человек. Восемь было ранено, и с десяток отделались ушибами, порезами и синяками.
      Саммер, помогавшая перевязывать раненых, тряслась, как осиновый лист. Белая одежда Рори покрылась красными пятнами.
      – Ты настоящая героиня, – серьезно сказал он.
      – Я не думала… не представляла, что это будет так, – пробормотала она.
      – Знаю, любимая, но ты не хотела слушать… тебе обязательно нужно учиться на собственных ошибках.
      – Рори, прости меня… я считала, ты перебежал к врагу.
      Ее возлюбленный отрицательно покачал головой:
      – Ты так и не поняла. Я захватил корабль не потому, что он принадлежит Голландии. Просто они напали первыми. Будь это английское судно, я бы предпринял то же самое. Не забывай, я пират.
      Саммер устремила взор на привязанного к мачте капитана.
      – А что ты сделаешь с ним?
      – Возможно, отдам его Рурку вместе с кораблем. Но не прежде, чем обыщу каждый уголок и заберу все что можно, – усмехнулся Рори.
      Саммер выпрямилась, сделала шаг и покачнулась.
      – Иди вниз, умойся и отдохни, если можешь. Тут еще полно работы, – велел он.
      Саммер, брезгливо сморщившись, оглядела себя.
      – Как по-твоему, запах крови когда-нибудь выветрится? – тихо спросила она.
      – Трудно сказать, – вздохнул Рори, печально качая головой.
 
      Этой ночью они просто лежали в постели, обнявшись. Рори льнул к ней, словно ребенок к матери. Их близость позволила ему немного прийти в себя в этом аду, называемом жизнью. Прошло немало времени, прежде чем ее сердце стало биться ровнее. К утру она сумела возвратить ему силы и спокойствие.
      – Ты, наверное, будешь рада вновь оказаться на суше? – спросил Рори.
      Саммер поколебалась, не желая обидеть его.
      – Я люблю море, но, честно говоря, опасаюсь попасть в плен к голландцам.
      – Я хотел отправиться за золотом в Новую Гвинею. Поедешь со мной, Кэт?
      Саммер вспомнила о ребенке и удивилась, что Рори способен потребовать такой жертвы от беременной женщины.
      – Не знаю, – честно ответила она. – Мне нужно подумать.
      Рори лениво потянулся, засмеялся и крепко поцеловал ее, прежде чем вновь встать за штурвал «Призрака». К концу дня вдали показались берега Англии. Саммер вышла на палубу и облегченно вздохнула, увидев, что доски чисто выскоблены и нигде не осталось ни единого напоминания об утренней бойне. Над мачтами с криками вились чайки и крачки. Саммер встала рядом с Рори. Сильный ветер развевал его длинные волосы. Лицо было задумчивым и отрешенным.
      – Где мы? – поинтересовалась она.
      – Остров Уайт.
      – А когда будем в Лондоне?
      – Только не Лондон, – сказал Рори, глядя ей в глаза. – Когда стемнеет, мы бросим якорь в Саутхемптоне. Это всего в двадцати милях от Солсбери, куда переехал двор.
      – Черт с ним, со двором, мне нужно в Лондон! – взвилась Саммер.
      – Лондон все еще остается рассадником заразы. Поверь, как только чума стихнет, Карл и придворные сразу же вернутся в город.
      – Но я должна удостовериться, что брат жив!
      – Кэт, твой долг позаботиться о здоровье своем и моего сына, – сурово остерег Рори. – На этот раз ты подчинишься, и я не потерплю возражений.
      Взглянув в его мрачное лицо, Саммер прикусила язык. Подумайте, какая самоуверенность! Он и мысли не допускает, что отцом младенца может быть Рурк.
      Они направились к побережью Саутхемптона, но прежде понадобилось отвести захваченное судно в надежное место и перегрузить с него пряности, слоновую кость и золото, привезенные с побережья Гвинеи.
      Саммер спустилась вниз, чтобы написать письмо. Она не сумела заставить себя прямо сказать Рори, что задумала. День за днем решение зрело в ней, пока сегодня наконец она не пришла к заключению: так больше продолжаться не может. И хотя она была по-своему счастлива с Рори, теперь все кончено. Черный Джек Флаш был великолепным любовником и неукротимым искателем приключений, но совсем не годился на роль мужа и отца. Саммер и ребенок камнем повиснут у него на шее, пока взаимная неприязнь, раздоры и ненависть не уничтожат бушевавшей когда-то страсти. Пора признать истину: ей не нужен другой супруг, кроме лорда Рурка Хелфорда.
      В записке она попрощалась с Рори и объяснила, что любит его слишком сильно для того, чтобы связать по рукам и ногам. Пожелала ему попутного ветра и умоляла поскорее отправиться в Африку за вожделенным золотом. Потом спрятала письмо, чтобы он нашел его только после расставания.
      На рассвете Рори посадил Саммер в дилижанс, идущий до Солсбери, и сказал, что даст о себе знать через неделю. Он долго не отпускал ее, осыпая поцелуями, и наконец, ухмыльнувшись, уронил ей на колени мешочек с золотом.
      – Тебе понадобятся деньги. Игра – единственное развлечение в Солсбери.
      Саммер махала до тех пор, пока Рори не скрылся из вида. Потом, глубоко вздохнув, распахнула тяжелую дверцу экипажа и вышла.
      – Эй, миссис, вернитесь, мы отъезжаем, – велел кучер. Но Саммер, наградив его пренебрежительным взглядом, процедила:
      – Хватит брюзжать! Лучше выгрузите мои сундуки и отнесите их в лондонский дилижанс.
      По прибытии в столицу Саммер высадили на пустынной улице. Жители Лондона заперлись в домах и старались не выходить, боясь ужасной болезни, так что город казался населенным призраками. Омерзительный запах смерти и тления забивал ноздри. Не слышно криков уличных торговцев, скрипа ломовых телег и топота башмаков на деревянной подошве. Большинство лавок были закрыты: кто купит парик, волосы на который, возможно, пошли с головы чумного мертвеца?! Кто польстится на платья и драгоценности, вероятно, снятые с жертвы чумы? Кому нужна мебель из зараженного дома?
      Саммер так и не смогла найти ни портшез, ни наемную карету, поэтому ей пришлось дать старику с ручной тележкой золотую монету, чтобы тот доставил ее сундуки на Кокспер-стрит. Сама она вынуждена была идти пешком.
      – Двор Уайтхолла зарос травой, – вздохнул старик.
      – Неужели даже еды купить негде? – встревожилась Саммер.
      – Фортуна отвернулась от лондонцев, – философски заметил носильщик. – Слишком они носы задирали, считая остальных людей грязью под ногами, и вот теперь наказаны за свою спесь. Печаль и скорбь царят в их жилищах. Король и королева покинули столицу, а придворные последовали их примеру и бросились бежать, как крысы с тонущего корабля. Театры закрыты, актрисы в поисках пропитания стали шлюхами, но в отличие от прежних времен это ремесло больше не приносит дохода, ибо мужчинам не нужно женское тело – чересчур велика опасность заразиться. Лишь могильщики да воры, обшаривающие опустевшие дома, наживаются на людском горе. Тот, кто соглашается ухаживать за больными, может сколотить целое состояние. В лавках за еду дерут вдесятеро больше, чем в обычное время, и люди пускают в ход кулаки, чтобы купить немного помоев, которыми раньше и свиньи побрезговали бы. Даже несчастные старые бродяги вроде меня и то могут заработать золотой!
      Он подмигнул ей, прежде чем свернуть на Кокспер-стрит.
      – Наверное, таких, как я, немало. Лошадей не сыскать ни за какие деньги, – рассеянно ответила Саммер.
      – Нет, девушка, мне платят золотом за то, что каждую ночь свожу мертвецов на кладбище.
      – О Боже, – потрясенно охнула Саммер, отпрянув от старика. Ее сундуки на телеге для чумных трупов! К счастью, они уже добрались до особняка тетушки Лил, и она поспешно расплатилась, радуясь, что избавилась от этого вестника смерти. Открыв входную дверь, она волоком затащила вещи в переднюю и обессиленно прислонилась к стене. Наконец-то можно спрятаться от этого пораженного гневом Господним города!
      На полу белел листок бумаги. Саммер подняла его и, схватившись за сердце, едва не умерла от волнения. Почерк Спайдера! Очевидно, он, не застав никого дома, подсунул письмо под дверь.
      Саммер побежала в малую гостиную и нетерпеливо раздвинула гардины, чтобы впустить хоть немного света. Сбросив туфли с гудевших ног, она развернула записку и встревожилась еще больше.
      «Дорогая Кэт!
      Прости, что вел себя, как последний осел, и поссорился с тобой. Забежал на минуту, сказать, что мы с Эдвином Брукнером поселились вместе. Он младший брат лорда Брукнера, с которым ты познакомилась при дворе. Судя по всему, ты, как и остальные придворные, отправилась в Солсбери. Когда вернешься, найдешь меня в доме номер тринадцать на Уорвик-лейн, что недалеко от собора Святого Павла. Мы собирались на две недели поехать в Брукнер-холл, поместье Эдвина, переждать, пока чума пойдет на убыль, но Эдвину сегодня нездоровится, так что отложили путешествие на завтра. Пожалуйста, не сердись на меня.
      Твой любящий брат Спайдер».
      Его другу нездоровится… что, если Эдвин заразился чумой?
      Предчувствие опасности, грозившей брату, росло с каждой минутой. Она во что бы то ни стало должна увидеть его!
      Саммер пошарила по кухонным шкафчикам и столам, но отыскала лишь немного сухих галет и, давясь, стала жевать. Как набраться храбрости, чтобы вновь выйти на улицу и смело взглянуть в глаза старухе с косой?

      Лорд Хелфорд явился на аудиенцию спозаранку, но и король редко залеживался в постели и был на ногах с самого рассвета. Пребывание в Солсбери начинало действовать ему на нервы. Город гостеприимно встретил и монарха и придворных, однако его раздражали отсутствие пространства и безупречная чистота, так непохожие на жизнь в шумном, вечно галдящем перенаселенном Лондоне.
      Едва Рурк открыл рот, как в покоях появились брат Карла герцог Йоркский, вместе со своим тестем, канцлером Гайдом, и король бросил на Хелфорда предостерегающий взгляд.
      – Полагаю, ты уже встретился со своим братом? – осведомился он, сразу переходя к делу.
      – Совершенно верно, сир, «Призрак» заходил прошлой ночью в Саутхемптон. Он доставил в Гаагу секретные депеши с предложением мира, но, к моему сожалению, оно было отвергнуто.
      Карл мгновенно вспыхнул, оскорбленный до глубины души.
      – Нам не следовало так унижать себя подобным пресмыкательством перед врагом!
      – Не вижу позора в том, чтобы попытаться заключить почетный мир, ваше величество, – вмешался канцлер, стараясь успокоить разгневанного короля.
      – Будь проклят этот чертов парламент, вечно вяжет мне руки! Я бы хотел раз и навсегда выбить голландцев со всех морей и добился бы своего, не трясись эти скряги над каждым пенни!
      Огромный кулак с силой опустился на стол, чуть не расколов его пополам. Гайд, видя, что бури не миновать, поспешно пробормотал:
      – Я немедленно потребую у парламента денег на ведение военных действий. Уверен, они сразу раскошелятся, узнав, на чьей я стороне.
      – Мой брат договорился о тайной встрече с самим де Рёйтером, – продолжал Рурк, тщательно выбирая слова.
      Собеседники мгновенно насторожились.
      – Мы пришли к единому мнению, – спокойно произнес Рурк, – и считаем, что абсолютное равенство сил не обеспечит ни одной стороне слишком явного перевеса.
      – Что же, Хелфорд, – отрывисто рассмеялся Карл, – ты по крайней мере достаточно честен, чтобы говорить мне в лицо только правду, а не то, что я желаю слышать. Канцлер, вам, должно быть, приятно узнать, что такие безрассудные молодчики, как я, Бакингем и Лодердейл, были не правы.
      Старик протестующе поднял руки:
      – Нет, нет, если они еще не готовы вести переговоры, я просто обязан выжать деньги из парламента, и мы не дадим голландцам покоя, пока они сами не приползут к нам на коленях, прося мира.
      Король кивнул и знаком велел брату удалиться и захватить с собой тестя. Оставшись наедине с другом, он быстро спросил:
      – Как насчет того деликатного дельца, которое я доверил чертову пирату?
      Рурк Хелфорд широко улыбнулся и вытащил из-за пазухи послание с печатью короля Франции.
      – Он прямо-таки ухватился за шанс вернуть Дюнкерк.
      Карл нетерпеливо сломал печать.
      – Да он предлагает вдвое больше, чем я запросил… двести тысяч!
      – Э… видите ли… это была идея Рори. Алчность, как всегда, взяла над ним верх. Он объявил королю, что ваше величество просит двести тысяч.
      Карл, вне себя от восторга, потер руки:
      – Я рад, что у тебя хватило ума не упоминать об этом в их присутствии. Пусть примут сделку, как свершившийся факт. В конце концов проклятый Дюнкерк всегда был частью Франции. Конечно, Кромвель завоевал его, но все равно французы, живущие там, никогда не покорятся англичанам. Ты не представляешь себе, как мне осточертело стоять перед этими парламентскими сквалыгами с протянутой рукой! Да я беднее любого нищего! Даже ночной горшок, и тот не мой! А казначей, стоит лишь мне потребовать денег, кривится, будто я выворачиваю его собственный карман! Кстати, когда, по-твоему, я получу деньги?
      Лорд Хелфорд снова улыбнулся.
      – Золото было перегружено с «Призрака» на «Языческую богиню» прошлой ночью, – сообщил он.
      – Плоть Господня, да эти братцы Хелфорд времени не теряют! – подмигнул король.
      – Теперь, ваше величество, если вы не против, я поищу леди Хелфорд и напомню ей о супружеских обязанностях.
      – Но Саммер здесь нет, – удивился Карл.
      – Вы, должно быть, изволите ошибаться, сир. Кажется, она только что приехала. Упрямую ведьму пришлось едва ли не силой тащить из Лондона, но брат заверил, что благополучно доставил ее в Саутхемптон.
      Карл покачал головой и подмигнул:
      – Ру, будь она здесь, мне не пришлось бы умирать от тоски.
      – Наверное, гостит у леди Ричвуд, – раздраженно заметил Хелфорд.
      – Советую поскорее сделать Саммер ребенка, это надолго подрежет ей крылышки, – ухмыльнулся Карл.
      – Она уже носит мое дитя, сир, и тем не менее пускается в самые безумные похождения.
 
      Перед тем как покинуть сравнительно безопасное убежище на Кокспер-стрит, Саммер решила захватить с собой все необходимое. Прежде всего, разумеется, деньги, а поскольку улицы наверняка кишат ворами и грабителями, не следует забывать о пистолете.
      Она отыскала небольшой мешочек и сунула туда оставшиеся галеты, бутылку крепкого портвейна, сорочку и мягкие туфельки без каблуков, а также щетку. Больше она вряд ли поднимет – до Уорвик-лейн не так уж близко.
      Саммер направилась вдоль Нортумберленда к Темзе. Возможно, если повезет, она сумеет найти барку, которая доставит ее к причалу собора Святого Павла.
      Но сегодня удача отвернулась от нее, и если даже по течению и проплывало суденышко, лодочник не обращал ни малейшего внимания на крики Саммер. Наконец она сдалась и пустилась в долгий путь. Проходя по набережной, она не могла не заметить, какие грязь и мерзость царят вокруг. И все это падало в реку, превращая прибрежные воды в отвратительное месиво. Тощие собаки рылись в гниющем мусоре, чайки и вороны клевали разбухшие трупы людей и животных, и Саммер едва не вырвало.
      Вскоре дорогу ей загородила стража:
      – Куда спешите, леди?
      – Я должна найти брата, – объяснила она.
      – На прошлой неделе умерло больше семи тысяч лондонцев. Король приказал поставить на улицах гвардейцев, чтобы не выпускать жителей из домов, – буркнул стражник и, не дождавшись ее ответа, отвернулся. Он предупредил девчонку, и, если той вздумалось умереть раньше времени, значит, такова воля Господа.
      Добравшись до тюрьмы Брайдуэлл, Саммер направилась на север и тут же пожалела об этом. Из камер были вынесены жалкие тюфяки, грубо сколоченные столы и стулья, и тюремщики жгли из них костры, куда бросали полуобнаженные трупы изможденных жертв чумы. В воздухе стоял невыносимый смрад, по земле ползли струйки грязи.
      Трясущаяся от страха, Саммер повернула назад к реке, пытаясь пройти мимо Бейнард-Касл. Это тоже оказалось ошибкой. Прямо на мостовой валялись люди в матросской одежде. Сначала ей показалось, что они тоже больны, но прежде чем она успела отступить, несколько человек подползли ближе и, цепляясь за ее юбки, умоляли дать хоть немного еды. Несчастные умирали с голоду, потому что ни один капитан не посмел бы взять на борт матросов, побывавших в лондонском Сити, где правила бал чума.
      Саммер бросила им несколько бисквитов и, приподняв подол, бежала всю дорогу до собора Святого Павла, а потом свернула на Уорвик-лейн и стала разыскивать тринадцатый номер. Наконец она набрела на двор, где одиноко торчала ручка водяного насоса. Подняв глаза, она увидела зловещую цифру и принялась колотить в дверь. Волна облегчения окатила ее, когда на стук никто не ответил. Значит, брат успел благополучно добраться до Оксфорда, где находилось имение Брукнеров!
      Она присела на ступеньки, чтобы немного отдохнуть: беременность давала о себе знать, и Саммер потеряла былые ловкость и проворство.
      Леди Хелфорд едва перевела дух, как до нее донеслись странные звуки, похожие на плач. Она настороженно подняла голову, словно животное, почуявшее опасность. Непонятно, что подсказало ей, что там, за дверью, мучится и, может быть, умирает брат.
      Поглядев в приоткрытое окно, она увидела, что Спайдер сидит на полу и раскачивается, сжав ладонями виски.
      – Спайдер, это я, Кэт, – окликнула она, но он, казалось, даже не слышал ее. Потянув за ручку, она обнаружила, что дверь не заперта. Саммер ступила через порог, но тут же отшатнулась от невыносимой вони. Сжав зубы, она опустилась на колени перед братом.
      – Спайдер, это я, Кэт, – повторила она. – Что случилось?
      Юнец медленно поднял голову и посмотрел на сестру мутными глазами. Прошло несколько минут, прежде чем он сообразил, кто перед ним.
      – Твой друг болен? – допытывалась Саммер.
      Спайдер кивнул.
      – Эдвин… У него чума, – испуганно прошептал он.
      – Где он? Там?
      Саммер встала и направилась к лестнице, ведущей в комнаты.
      – Нет, Кэт, ради Бога, не нужно! Он только заснул.
      – Здесь дышать нечем. Пойдем, поможешь мне прибраться, – велела она, с отвращением разглядывая груду засаленных полотенец и простынь. – Это необходимо сжечь. У тебя есть чистое белье?
      Спайдер устало качнул головой.
      – Что же, придется позже все это выстирать. Я иду во двор принести воды. Надо избавиться от всей этой пакости и смрада.
      Ей необходимо чем-то занять себя, иначе она просто с ума сойдет! Если Спайдер ухаживал за Эдвином, значит, непременно заразился!
      Она с трудом втащила в переднюю тяжелое ведро с водой и нетерпеливо приказала:
      – Черт побери, Спайдер, да встань же и помоги мне!
      И только сейчас с ужасом увидела багровое лицо брата. От него так и несло жаром!
      Саммер, отступив, неуклюже поднялась по лестнице и оказалась в первой спальне. Пол был скользким от испражнений и рвоты. Она боязливо приблизилась к кровати, на которой лежал раздувшийся почерневший труп молодого человека. Очевидно, он умер довольно давно, и у Спайдера не хватило мужества признать страшную правду.
      Саммер побежала назад.
      – Спайдер, он скончался! – вскричала она.
      – Нет… нет… просто заснул, – тупо бормотал брат.
      – Пойдем, – решительно велела она, – надо не мешкая убраться отсюда.
      Спайдер с трудом встал, но тут же пошатнулся. Его начало рвать.
      – О, милостивый Боже, только не это! – взмолилась Саммер.
      Спайдер поплелся во вторую спальню и рухнул на постель, к счастью, застеленную относительно чистым бельем. Саммер раздела его и поставила рядом ночной горшок. Вспомнив, что принесла с собой вино, она попыталась напоить брата. Рвотные спазмы прекратились, но жар не спадал, а глаза не открывались. Саммер поняла, что он тяжело болен и очень устал.
      Но тут снизу послышался крик, и она сообразила, что это, должно быть, собирают мертвецов.
      Выбежав на балкон, Саммер закричала:
      – Эй, там, внизу! Помогите!
      – Еще чего! – угрюмо отозвался возница. – Мы поднимаем их с улиц и не обязаны заходить в каждый чертов дом!
      – Обождите! Не смейте двигаться с места! – повелительно приказала она и, задержав дыхание, метнулась в спальню Эдвина. Вынуждая себя ни о чем не думать, она стащила распухший черный мешок, бывший когда-то Эдвином Брукнером, с кровати на пол и, ухватившись за край простыни, поволокла его с невесть откуда взявшейся силой дальше, на верхнюю площадку. Саммер согнулась едва ли не вдвое, переводя дух и превозмогая боль в боку.
      – Тебе придется подняться и забрать его, – пропыхтела она.
      – Ты что, вообразила себя королевой, а меня фрейлиной? – набросился на нее разъяренный кучер. – Правила есть правила. Я подбираю мертвецов с улиц!
      У Саммер чесались руки пристрелить мерзавца, но она вовремя сообразила, что в таком случае останется не с одним трупом, а с целой телегой. Поэтому она из последних сил пнула тело несчастного. Мертвец скатился со ступенек и с отвратительным глухим стуком ударился об пол.
      – Иисусе всемогущий, что это ты наделала, глупая корова! Теперь придется браться за лопату!
      Саммер закрыла глаза и прошептала молитву за упокой души несчастного Эдвина Брукнера. Брат влиятельного и богатого лорда нашел свой последний приют в одной из безымянных могил. Она помолилась и за здравие любимого, смертельно больного брата. И не забыла также попросить Господа быть милостивым к ее нерожденному ребенку.
      Пришлось восемь раз наведаться к насосу, прежде чем в комнатах стало чисто. Она часто проверяла, не стало ли хуже Спайдеру. Но тот спал тяжелым сном, и она безуспешно старалась уверить себя, что брат переутомился и все обязательно обойдется.
      Совершенно измученная ужасными мыслями, Саммер поняла, что, если сейчас не съест что-нибудь, просто упадет от голодного обморока. Однако она не позволила себе отдохнуть, пока не зажгла огонь и не поставила на него котелок. Нужно вскипятить чай и съесть хотя бы одну галету.
      Она рассеянно передвинула шахматную фигуру на столике, стоявшем перед камином. Слезы невольно брызнули из глаз. Бедные дети! Ничего не подозревая, играли в шахматы, когда ангел смерти посетил их дом.
      Саммер задумчиво вздохнула, но тут же подскочила от громового стука. Кого это принесло в такой час?! Горожане боятся высунуть нос на улицу, значит, это наверняка грабитель!
      Схватив пистолет, она медленно приоткрыла дверь. На пороге стоял Рурк Хелфорд, весь в черном. Только с широкополой шляпы свисало выкрашенное в темно-синий цвет страусовое перо. Совсем как в их первую встречу! Глаза сверкали такой бешеной яростью, что душа Саммер ушла в пятки. Решительно шагнув вперед, он грубо схватил ее за руку и процедил сквозь зубы:
      – Какого черта вы делаете в этой дыре, мадам? Я сию минуту забираю вас отсюда!
      – Нет, Рурк, я не уйду, – устало вздохнула она.
      – Я едва не спятил, разыскивая вас! – заорал он. – Хорошо еще, что догадался отправиться на Кокспер-стрит и уж там случайно увидел бумажку с адресом! Если вам наплевать на себя, могли бы подумать о моем ребенке! Разгуливая по Лондону, вы подписали себе смертный приговор!
      Саммер безмолвно умоляла его обнять ее, утешить, развеять страхи, но гордость и обида оказались сильнее.
      – Знаю, вы только и думаете, что о младенце, а я хоть пропади пропадом!
      – Я, как последний глупец, гонялся за вами по всему Солсбери, а потом и по Лондону!
      – И зачем я вам понадобилась? Хотите довести до моего сведения, что брак наконец признан недействительным? – съехидничала она.
      Он так разозлился, что не задумываясь солгал:
      – Совершенно верно.
      – Вот как, – прошептала она, мигом растеряв весь задор.
      Приглядевшись, он заметил, что лицо Саммер стало серым, словно старая тряпка. Прекрасные волосы спутались и беспорядочно разметались по плечам. По-видимому, она ужасно устала.
      – Ты идешь или придется тебя нести? – угрожающе произнес он. Саммер подняла пистолет и прошипела:
      – Проваливай отсюда, Хелфорд, или, клянусь Богом, я вышибу твои мозги!
      Лицо Рурка мгновенно окаменело. Прищурив глаза, он размахнулся и ударил ее по щеке. Саммер свалилась на пол, но, падая, успела спустить курок. Едкий запах пороха заполнил переднюю.
      «Я убила его, – бессвязно думала она, – люблю и поэтому убила…»
      Оказалось, что пуля разорвала камзол на плече, но пострадала лишь гордость Хелфордов. Рурк выхватил пистолет и встал над женой.
      – Я изобью тебя до полусмерти, – зловеще спокойно пригрозил он, дернув ее за волосы. Вспомнив, как неукротим он в гневе, Саммер испуганно вскрикнула:
      – Рурк, помоги мне… Спайдер умирает от чумы!
      Закрыв лицо руками, она разразилась рыданиями.
      – Мой Бог, – прохрипел Рурк и, подняв ее, отнес к камину и усадил в кресло. Безошибочный запах смерти уже подсказал ему, с чем сражалась Саммер целый день.
      – Добравшись сюда, я обнаружила Эдвина мертвым, – выдавила она.
      – Молодого Эдвина Брукнера? – неверяще переспросил он.
      – Пришлось избавиться от тела… приехала телега с мертвецами… я была вынуждена сделать это, Рурк, – пробормотала она, цепляясь за него.
      – Разумеется. Чума не считается ни с богатством, ни с титулами, милая, поэтому я и пришел за тобой.
      Откинув у нее со лба волосы, он нежно погладил затекшую синяком щеку.
      – Дорогая, послушай меня. Я найму Спенсеру сиделку. Не позволил бы тебе находиться тут, даже не будь ты беременна.
      – Я не брошу его, – упрямо покачала головой Саммер.
      – Но ты умрешь, если останешься.
      – Значит, умру, – тихо согласилась она.
      Рурк понял, что Саммер не рисуется. Он едва сдерживался, чтобы не утащить ее из этого проклятого места, однако понимал, что тогда она навеки его возненавидит.
      Сняв камзол, он закатал рукава рубашки.
      – В таком случае я не покину тебя. Где он?
      – Нет! – охнула она. – Ты можешь умереть!
      – Значит, умру, – бесстрастно повторил он.
      Саммер рассмеялась сквозь слезы:
      – Пойдем разбудим его, он слишком долго спит.
      Рурк приблизился к кровати и, встревоженно хмурясь, поглядел на раскрасневшееся лицо юноши.
      – Он без сознания, Саммер, и, если так будет продолжаться, долго не протянет. Решай – либо мы позволим ему уйти спокойно, либо вступим в поединок с самим неумолимым жнецом. Поединок, который мы, вполне возможно, проиграем.
      – Борись и побеждай или борись и погибни… иного пути нет!
      – Молодец, – кивнул Рурк. – Что у нас есть из питья?
      – Вода, чай, портвейн.
      – Дадим ему все, но начнем с воды.
      Саммер побежала за водой, а Рурк открыл окна и снял покрывала с кровати. Спайдер горел в лихорадке, и когда Рурк усадил его, подперев подушками, начал бредить и что-то невнятно выкрикивать. Рурк взял кружку с водой из рук жены и стал осторожно поить юношу. Сначала тот отталкивал его руку, потом, распробовав вкус, жадно выпил все, и опять заметался в беспамятстве.
      – Еще, – велел Рурк, и Саммер тотчас выполнила его приказание. Рурк с бесконечным терпением продолжал поить больного и попросил жену заварить чай. После того как он влил в Спенсера обжигающий напиток, тот мгновенно вспотел, да так сильно, что простыня промокла насквозь. – Принеси воды, нужно его обтереть.
      Саммер взяла пустое ведро.
      – Какого черта ты делаешь?
      – Водяной насос во дворе, – пояснила она.
      Рурк немедленно устремился к ней.
      – Чтобы я больше не видел, как ты таскаешь тяжести! – зычным голосом крикнул он, и Саммер с радостью выпустила ручку ведра. Они обтерли Спайдера, напоили чаем, потом снова обтерли. Чистых простынь больше не было, и пришлось положить юношу на голый тюфяк.
      Рурк пощупал вспухшие на шее Спайдера шишки. В паху чумных бубонов не было, и это расстроило Рурка. Плохой знак – обычно выживали те, у которых бубоны назревали и прорывались, выводя из тела больного яд. Но Рурк не стал волновать Саммер и предложил на этот раз напоить Спайдера вином с водой.
      После трех кружек Спайдер обмяк и задышал чуть ровнее.
      – Ну вот, теперь он немного поспит. Я ненадолго оставлю тебя. Нужно попробовать раздобыть какой-нибудь еды. Бьюсь об заклад, у тебя сегодня крошки во рту не было.
      – Я не голодна, Рурк. Слишком устала и издергана, чтобы есть.
      – Не желаю ничего слушать. Я достану еду, чего бы это ни стоило, и накормлю тебя.
      Саммер покорно кивнула: сил на споры и возражения не осталось.
      – Но вечером запрещено выходить на улицу! – вспомнила она. – Тебя остановит стража!
      – Пусть попробуют! – бросил Рурк.
      Саммер, вероятно, задремала, потому что, казалось, прошло всего несколько минут, прежде чем вернулся Рурк. Он принес жареного каплуна и бутылку сидра, чем мгновенно пробудил в ней ностальгические чувства. Отломив ножку, она грустно улыбнулась:
      – Знаешь, когда нам совсем нечего было есть и мы умирали от голода, приходилось совершать набеги на твой курятник.
      – Наконец-то ты решилась быть сама собой в моем присутствии! Я счастлив, что ты откровенна со мной, Саммер.
      Но Саммер лишь слегка усмехнулась. Она хорошо усвоила урок и не совершит дважды одну и ту же ошибку. Все мужчины уверяют, что ценят в женщине искренность, но горе той, кто попадется на приманку льстивых слов! Если Рурк узнает о ее связи с его пройдохой братцем, наверняка прикончит обоих!
      Словно поняв, о ком она думает, Рурк сказал:
      – Я попросил Рори отвезти тебя в Солсбери. Почему ты его обманула?
      Господи, неужели он знает о ее путешествии во Францию и Голландию?! Нет, не может быть!
      Саммер пожала плечами:
      – Его легче провести, чем тебя.
      – Мне следовало бы самому позаботиться о тебе, но я опасался, что ты выслушаешь мои просьбы и назло мне поступишь наоборот. В последнее время мы действуем друг на друга, как порох и огонь.
      – Весьма опасное сочетание, – пробормотала она, глядя на четкие очертания его губ.
      – Вы с Рори прекрасно ладите, и мне казалось, что все обойдется. Судя по всему, вы настоящие друзья.
      «Мы не друзья, а любовники! – едва не выкрикнула Саммер. – Неужто ты настолько слеп?»
      Ей хотелось признаться во всем, предупредить, чтобы он не доверял Рори, поскольку тот думает лишь о себе. Он не моргнув глазом растопчет чувства брата.
      – Откуда у него эта белая прядь в волосах? – поинтересовалась она.
      Немного помолчав, Рурк неохотно ответил:
      – В тот вечер мы с отцом, как обычно, поссорились. Он был так беззаветно предан королю, что охотно поднялся бы на эшафот вместе с Карлом, но, когда его величество казнили, отца не было в Лондоне. Он пожертвовал всем ради дела Стюартов и даже заложил все корнуолльские владения, чтобы раздобыть побольше денег. Я имел дерзость заявить, что он и так достаточно отдал на алтарь Стюартов и в его возрасте нужно сидеть дома и предоставить сражаться молодым.
      Рурк встал и ногой подтолкнул в камин едва не выпавшее полено.
      – Ураганной ночью в Хелфорд-Холл ворвались солдаты Кромвеля. Отец и немногие оставшиеся в живых защитники замка храбро сражались, но враги загнали их в бушующие воды реки Хелфорд. Рори бросился вслед, чтобы попытаться спасти отца, но тут же свалился от удара саблей, едва не раскроившего ему череп. Брата посчитали мертвым, но течение вынесло его на берег, неподалеку от дома.
      – Наш берег, – тихо вставила Саммер.
      – Именно там, – кивнул он, жарко блеснув глазами.
      Перед мысленным взором Саммер встало лицо Рори, и она поняла, что никогда не сможет выдать его королю. Но Рурку обязана сказать все! Предостеречь от грозящей беды.
      – Ру, мне кажется, Рори использует подвалы Роузленда, чтобы тайком переправлять людей в Англию и из Англии.
      Брови Рурка высоко поднялись, челюсти сжались.
      – По-моему, он продает сведения голландцам, французам, кому угодно.
      – А я считал тебя его другом! – взорвался Рурк. – Ты готова предать Рори!
      – Ни за что… я не проговорилась бы королю за все сокровища мира… только тебе, если твоя жизнь в опасности… – заикаясь, пояснила Саммер.
      – Значит, ты наконец сделала выбор, и я тот счастливчик, кого одаришь своими милостями? – издевательски бросил он.
      – Нет, черт возьми, меня тошнит от вас обоих! Можете убираться к дьяволу!
      Она допила сидр и швырнула в Рурка кружкой. Но тот лишь усмехнулся и, обняв Саммер, усадил к себе на колени. Его губы обожгли ее шею.
      – Как мы проведем долгие ночные часы? – прошептал он.
      Вздыбленная мужская плоть настойчиво упиралась ей в бедро. Жар его тела опалял кожу.
      – Мы могли бы поиграть… в шахматы, – лукаво предложила она.
      – На любое желание победителя, – мгновенно парировал Рурк.
      Спорить не имело смысла. Тепло и сидр разморили Саммер, и она молча оперлась на плечо мужа, словно прося любви и защиты. Она, Спайдер и ребенок, дремлющий под ее сердцем, так нуждались в этом.
      Саммер играла рассеянно, неумело, почти не глядя на доску, и Рурк без труда выиграл партию. Рука Саммер легла ему на бедро, и шахматы были тотчас забыты. Рурк осторожно накрыл ее ладонь своей и стал медленно передвигать, пока пальцы Саммер не коснулись возбужденной плоти. Видя, что жена не думает отстраняться, Рурк облегченно вздохнул.
      – Твое магическое прикосновение повергает меня в трепет, – глухо прошептал он и, ободренный ее покорностью, сунул другую руку ей под юбку. Саммер по-прежнему не двигалась, и Рурк уже предвкушал бурную ночь. Однако его торжество оказалось преждевременным. Подняв глаза, он обнаружил, что жена крепко спит, уронив голову ему на плечо. Рурку пришлось удержать свое вожделение в узде и дожидаться более подходящего момента.

      Рурк сжимал Саммер в объятиях, пока тьма за окном не рассеялась. Нежно отстранив жену, он потихоньку встал и отправился в спальню Спайдера. Тот, вероятно, был еще жив, поскольку Рурк слышал громкий кашель. Подойдя к кровати, он ошеломленно уставился на юнца. Спайдер пришел в себя, хотя глаза все еще оставались мутными, и был покрыт с головы до ног ярко-красными пятнами.
      – Саммер, милая, быстрее сюда! – позвал Рурк.
      Саммер в ужасе встрепенулась. Сначала она не поняла, где находится, но через мгновение вспомнила о брате. Может, он уже…
      – Что случилось? – опасливо спросила она.
      – Подойди, сама увидишь! – весело откликнулся Рурк.
      Саммер, едва волоча ноги, направилась к двери спальни.
      – У него вовсе не чума! – воскликнул муж. – Это пятнистая лихорадка!
      – То есть как? – недоуменно моргнула Саммер.
      – Детская болезнь! – завопил Рурк, вне себя от радости.
      Он подхватил жену, закружил и запечатлел звонкий поцелуй у нее на устах. Но так же внезапно замер и, указав пальцем на несчастного Спайдера, сурово объявил:
      – Когда поправишься, я вышибу из тебя дух. – Потом снова подбросил Саммер и добавил: – Я немедленно увожу отсюда вас обоих!
      Несмотря на то что пуль не осталось, а по улицам ходила дозором стража, они решили рискнуть.
      Рурк укутал Спайдера и сунул в руки Саммер мешочек с золотом.
      Они едва успели спуститься вниз, как во дворе появились стражники, вооруженные мушкетами.
      – Стоять! – приказали они в один голос, подбегая к крыльцу.
      Рурк, прицелившись в них из незаряженного пистолета, процедил мертвенно-спокойным тоном:
      – Джентльмены, леди готова заплатить вам золотом, я – пулями. Выбирайте.
      Мужчины переглянулись, но, посмотрев на кучера Рурка, который угрожающе помахивал железной дубинкой, сочли за лучшее капитулировать.
      Саммер бросила им по золотому и забралась в карету.
      – Как холодно сегодня! – озабоченно покачала она головой.
      – Вот и хорошо. Мороз – единственное средство от чумы.
      Он уложил Спенсера на сиденье, а сам сел рядом с женой и, обняв ее за плечи, притянул к себе.
      – Отдохни, родная, ты совсем измучилась.
      Саммер больше всего на свете хотелось склонить голову ему на грудь, положившись на его силу воли и уверенность, но она хорошо знала, что, стоит им побыть в такой близости несколько минут, как желание взметнется неукротимым пламенем. Она отстранилась и выпрямилась, боясь взглянуть в смуглое красивое лицо.
      – Спасибо за помощь, Рурк. Теперь я сама справлюсь.
      – Я найму тебе сиделку. Она поухаживает за Спенсером, пока тот не поправится, но главной ее обязанностью будет оберегать тебя. Скоро ты не сможешь сама о себе заботиться.
      – На это потребуется много денег! Сиделка обдерет тебя как липку, да еще и обворует! Жителям Лондона нельзя доверять, особенно сейчас.
      – Я знаю надежную женщину. Она живет в деревне. Служила у меня экономкой до того, как я перебрался в Корнуолл. Скромная, умелая, разумная, она не спустит с тебя глаз. Клянусь Богом, тебе давно нужна нянька! И не волнуйся, я заплачу ей из собственного кармана, зная, какая ты корыстная алчная ведьма!
      Возмущенная до глубины души, Саммер подбоченилась и сухо бросила:
      – Можешь вычесть из тех денег, которые должен отдать мне за то, что я согласилась расторгнуть брак.
      Почему ее колкости так задевают его? Рурк был готов сорваться с места и встряхнуть жену, как тряпичную куклу, но сдержался, боясь, что вместо этого начнет ее целовать.
      Наконец они добрались до Кокспер-стрит. Рурк отнес Спенсера наверх в спальню для гостей, раздел и уложил на прохладные чистые простыни. Затем отправил кучера за едой, вином и лекарственными травами, наказав добыть все на складе, из которого только что снабдили припасами его судно.
      В доме было холодно и сыро, поэтому Рурк затопил камины в каждой комнате.
      – Саммер, – пробормотал он, – мне было бы куда легче на душе, если бы ты держалась подальше от своего брата. Пятнистая лихорадка далеко не так опасна, как чума, но если ты заразишься, неизвестно, что станет с ребенком. Вдруг ты выкинешь? Пожалуйста, умойся и ложись, пока я приведу миссис Бишоп.
      Но Саммер вызывающе вздернула подбородок, поэтому Рурк постарался забыть о своей знаменитой вспыльчивости и держать себя в руках.
      – Саммер, сердце мое, я знаю, ты не любишь подчиняться приказам, и потому я прошу… нет, умоляю тебя подумать о себе и нашем малыше.
      – Это дитя значит для меня больше, чем все вы, вместе взятые! Пусть этот проклятый мир провалится к дьяволу, лишь бы с ним ничего не случилось! – запальчиво выкрикнула Саммер, прижав ладони к животу.
      Послышался стук колес.
      – Кажется, приехал экипаж с провизией. Объясни кучеру, куда все разложить. Я пойду посмотрю на Спенсера и немедленно уезжаю. Обещаю вернуться днем.
      Саммер, устало волоча ноги, подошла к зеркалу и с ужасом уставилась на свое отражение. Какой кошмар! Неужели Рурк видел ее в подобном виде?
      Любовь и благодарность к мужу поднялись в ее душе. Что бы она делала, не найди ее Рурк! Боже, больше всего на свете она не хочет, чтобы их брак распался. Как было бы хорошо вновь стать возлюбленной этого непростого человека! Но она сама разрушила собственную жизнь, признавшись в своих грехах. Саммер обессиленно прислонилась головой к стене. Может, еще удастся убедить его провести с ней ночь? Если она вымоется, приведет в порядок волосы, наденет модный наряд и попытается соблазнить Рурка, он, наверное, не захочет ее покинуть! Однажды она уже заставила его жениться на себе. Почему бы не попробовать еще раз? Самое главное – убедить Рурка в том, что она отчаянно добивается развода.
      Было уже далеко за полдень, когда лорд Хелфорд привез миссис Бишоп. Пухленькая хлопотливая женщина средних лет с пышной грудью понравилась Саммер с первого взгляда. Доброту и мягкосердечие она старалась прикрывать властными манерами и умела заставить людей подчиняться. Окинув озабоченным взором располневшую талию новой хозяйки, миссис Бишоп решительно объявила:
      – Больше никаких лестниц и ведер с водой, юная леди.
      – Наконец-то я нашел на тебя управу, – рассмеялся Рурк.
      – Но я должна показать вам вашу комнату, миссис Бишоп.
      Новая экономка наградила Рурка многозначительным взглядом и показала на сундук:
      – У вашего мужа сильные ноги. Он проводит меня наверх и представит больному. Ну а потом я немедленно начинаю готовить ужин.
      Саммер едва сдержала улыбку.
      – Лорд Хелфорд вам поможет. Он очень любит таскать дрова для очага.
      – Благодарю, я и сама могу это сделать. Лорду Хелфорду лучше присмотреть за женой. Когда женщина носит ребенка, ее нужно всячески баловать.
      Рурк отнес вещи миссис Бишоп в спальню и тут же вернулся. Саммер так смущало его присутствие, что она все время краснела. Он, видимо, успел побриться и сменить одежду и, как всегда, выглядел безупречно. Саммер, в свою очередь, причесалась, распустила волосы по плечам и выбрала платье цвета давленой малины, которое подхватывало грудь и ниспадало до пола мягкими складками. Она даже расставила шахматную доску на столике перед камином и придвинула маленький диванчик.
      Рурк не мог отвести жадного взгляда от ее полуобнаженных грудей.
      – Мы вчера не успели доиграть, – выдохнула Саммер и, увидев, как распирает шелк о’де шосс тугой ком, стыдливо отвела глаза.
      Усевшись на диванчик, она вытащила из-под подушки переплетенный в кожу томик.
      – Рурк, ты знаешь, я хочу расторжения брака не меньше, чем ты, но не вижу причин, почему бы нам не остаться друзьями, – маняще-чувственным шепотом выговорила она так нежно, что по спине Рурка прошел озноб.
      – Это прощальный подарок… залог дружбы… возьми. Возможно, твоя служба станет с этой минуты куда более легкой и менее опасной.
      – Что это? – удивился Рурк, раскрывая книгу.
      – Тут список преступлений… контрабанда… шпионаж… грабежи… кораблекрушения… словом, все, от убийства до предательства, и мне тяжело признаться, что почти все известные уважаемые корнуолльские семьи замешаны в грязных делишках. Отец перед смертью завещал дневник мне, чтобы я могла шантажировать этих людей.
      – И ты только сейчас отдала его? Неужели настолько не доверяла мне, когда выходила замуж? – оскорбился Рурк.
      – О, тогда я так безумно любила, что готова была пожертвовать своей жизнью ради тебя. И давно хотела избавиться от этого позора, но ужасно стыдилась, что и мой отец запятнан этой грязью.
      Рурк одним пальцем приподнял ее подбородок и заглянул в глаза.
      – Я знаю тебя достаточно хорошо, чтобы с уверенностью сказать: ты способна на все, даже на шантаж.
      – Черт бы тебя побрал, я в жизни не опущусь до такого! – вспыхнула Саммер, мгновенно забывая, что дала себе слово не ругаться в его присутствии. – Неужели не подумал, что мне было бы гораздо проще получить деньги таким способом и не грабить на большой дороге, подвергаясь смертельному риску? И все потому, что ты оставил меня без единого пенни!
      – Знаешь ли ты, как прекрасна в гневе? – неожиданно прошептал Рурк. – Иногда я специально стараюсь тебя разозлить, чтобы полюбоваться твоим личиком.
      Он поднес ее руку к губам и перецеловал каждый пальчик.
      – Спасибо за то, что не побоялась отдать мне записи. Без них у меня ушли бы годы на то, чтобы уличить негодяев.
      Он еще раз поцеловал узкую ладонь и рассеянно принялся играть ее волосами.
      – Рурк, – неожиданно вспомнила Саммер, – ты знаешь, что Ричард Гренвил мертв? Помнишь, тот человек, с которым я столкнулась в Стоуве во время нашего медового месяца?
      Вместо ответа Рурк привлек ее к себе.
      – Помню ли я наш медовый месяц? – задохнулся он. Мириады соблазнительных картин проплыли перед его глазами.
      – Насколько мне известно, Гренвил был вовлечен в заговор против его величества, и Рори убил его. Прошу тебя, будь осторожен со своим братом!
      – Дорогая, я не собираюсь тратить чудесный вечер на разговоры об этом повесе, но могу уверить тебя, что и я и король безгранично ему доверяем. Не стоит совать свой прелестный маленький носик во всякие дрязги. Не утомляй себя!
      Саммер положила руки на грудь мужа, с удовольствием ощущая упругость завитков под белоснежным батистом. Она остерегла Рурка, и сейчас все зависит от него. Саммер не боялась за мужа – он выйдет победителем из любого поединка. Но в эту минуту об этом не хотелось думать. От близости Рурка, от запаха его кожи кружилась голова.
      – Теперь, когда жизнь Спайдера вне опасности, ты, должно быть, уйдешь, – задумчиво вздохнула она.
      – Напротив, я остаюсь, – уверил Рурк.
      – До ужина? – наивно уточнила Саммер.
      – На всю ночь, – решительно объявил он.
      – Ах, да, я и забыла об игре, – якобы спохватилась она, вставая с диванчика.
      Рурк тоже поднялся и, скинув камзол, налил себе и ей шабли.
      – Проигравший выполняет любое желание победителя, – напомнил он. Саммер взяла протянутый бокал, как бы случайно задев пальцами его плечо, и сделала вид, что задумалась.
      – Посмотрим… чего бы мне хотелось.
      Рурк осушил бокал и, погладив упругие ягодицы Саммер, прижался к ней бедрами, так, что венерин холмик терся о его восставшее естество.
      – Скажи только слово, дорогая, и я выполню любое твое желание.
      Саммер подняла лицо и, приблизившись к его губам, прошептала:
      – Расторжение брака, конечно.
      – Дьявол, ты умеешь торговаться! – раздосадованно выдохнул Рурк.
      – У меня был прекрасный учитель, – заверила Саммер, обводя его губы кончиком языка. Рурк притянул ее к себе и, сунув руку под юбки, принялся ласкать поросший шелковистыми волосами бугорок. Но тут в комнате появилась миссис Бишоп с огромным подносом.
      – Вот так, лорд Хелфорд, несите миледи к огню, а я накрою столик. И постарайтесь не забывать об умеренности, помните, ваша женушка ест за двоих.
      Рурк мрачно насупился и знаком велел экономке уйти.
      – И нечего здесь кивать, лорд Хелфорд, я еще не выжила из ума и знаю, когда любовникам хочется остаться вдвоем. Я удаляюсь наверх, – добавила она, лукаво подмигнув.
      – Проклятая баба! И на кой дьявол я ездил за ней, – проворчал Рурк, и Саммер уткнулась лицом ему в шею, стараясь не расхохотаться. Рурк устроился на диванчике и принялся кормить жену. Сегодня ужин превратился в чувственное, полное затаенной страсти действо. Каждый раз, когда он клал кусочек в рот Саммер, та лизала, покусывала или сосала его пальцы. После каждого глотка вина он целовал ее в губы. Оба наслаждались томительным предвкушением более откровенных ласк.
      После еды началась шахматная партия. Каждый знал, что ведет двойную игру, и истинная подоплека была не в пример занимательнее. Взяв пешку, Рурк позволил себе вольность стянуть с Саммер чулок. Завладев ладьей, Саммер медленно сняла с Рурка сорочку.
      Рурк сбросил на пол диванные подушки и устроил из них любовное гнездышко. Саммер согласилась сесть напротив при условии, что поставит между ними доску. Наконец Рурк пошел на хитрость и принялся отвлекать жену, сначала поиграв с ее голыми пальчиками, а потом пощекотав ей пятку.
      – Это против правил, – запротестовала она.
      – А я всегда нарушаю правила, – сообщил муж. Сильные пальцы сжали ее щиколотку, скользнули выше… Вино, тепло и шутливая перебранка сделали свое дело, и воздвигнутые ими самими барьеры начали рушиться. Они незаметно подвигались друг к другу все ближе, пока его рука не проникла за вырез платья.
      Саммер, в свою очередь, стала лихорадочно гладить его шею и спину, упиваясь ощущением гладкости кожи, упругостью ягодиц. Своими коварными ласками она думала отвлечь его и, дождавшись, как ей казалось, неосторожного хода, быстро продвинула вперед свою королеву.
      – Шах, – неожиданно воскликнул Рурк, – и мат!
      Он опрокинул ее на подушки и спустил лиф платья до талии. Налитые груди словно по своей воле прыгнули в дрожащие от нетерпения ладони. Забытые шахматные фигуры полетели на пол. В игре, которую они начали, не было ни победителя, ни побежденного, а наградой станет исполнение заветного желания. Когда Саммер с притворной стыдливостью подтянула корсаж повыше, Рурк мгновенно улестил ее, жалобно прошептав:
      – У нас всего одна ночь!
      Он зачарованно следил за игрой света на ее обнаженной коже. Пламя золотило ее груди и живот, окрашивало в пунцовый цвет темную ложбинку, скрытую мягкими полушариями, и таинственную затененную впадину между стройных бедер. Его пальцы неустанно обводили каждый изгиб, глаза жадно следили за самозабвенно извивавшейся сладострастной богиней, все шире разводившей ноги, словно готовой принять его, вобрать в себя и поглотить.
      Рурк терпеливо готовил ее к тому, что вот-вот должно было свершиться. Когда его плоть налилась настолько, что грозила разорвать тонкую ткань о’де шосс, он поспешно разделся и, облегченно прикрыв глаза, перевернул Саммер на живот и зарылся лицом в благоухающую массу волос. Набухший фаллос нетерпеливо подрагивал, но сам Рурк не торопился и, завладев восхитительными грудями Саммер, защемил тугие соски.
      Саммер сжала зубы, не желая выказывать, как она жаждет, чтобы он поскорее вошел в нее, но стоило Рурку прошептать:
      – Скажи, что ты ощущаешь, когда я вторгаюсь глубоко в тебя? – как тихий стон сорвался с ее губ, и он торжествующе улыбнулся. Саммер сама не помнила, как вновь очутилась у него на коленях. Рурк касался губами ее губ, сначала легко, нерешительно, потом все более властно, и вскоре ее рот горел, будто обожженный. Чем требовательнее вел себя Рурк, тем покорнее становилась Саммер. Воплощение мягкости, женственности и готовности подчиниться любому его приказу.
      Рурк смотрел на нее с чем-то похожим на восхищенное недоумение. Как могла столь совершенная женщина обратить на него внимание и полюбить? Она неодолимо влекла его к себе и не скрывала, что загорается страстью при одном его прикосновении. Они поистине созданы друг для друга. Их слияние было подобно чувственному танцу, балету любви, и вместе они достигали невероятных высот ничем не замутненного блаженства. Ну почему она непрерывно напоминает ему о разводе, когда он умирает от желания всегда быть рядом с ней?
      Он чуть передвинул ее, так что орудие его страсти уютно улеглось в ложбинку между ее ягодицами. Саммер заерзала, дразня и искушая Рурка до такой степени, что теперь настала его очередь застонать:
      – Саммер, я не могу жить без тебя! Ты согласишься стать моей любовницей, когда придет официальное извещение о расторжении брака?
      Саммер застыла, перестала двигаться, дышать и готова была поклясться, что даже сердце на несколько мгновений отказалось биться. В ней взыграли гордость и оскорбленное достоинство. Грациозно отстранившись, она вскочила и повернулась лицом к обидчику. Он уже не впервые оскорблял ее, но это… это было хуже любой пощечины.
      – Стало быть, я недостаточно хороша, чтобы оставаться леди Хелфорд, но тебе не хочется терять чертовски искусную шлюху!
      – Но именно ты все время твердишь о разводе, – выдавил он, ошеломленный столь внезапным нападением.
      – Ты совершенно прав, – прошипела она. – А теперь проваливай, и чтобы ноги твоей больше здесь не было!
      – Не уйду, пока не получу то, за чем пришел, – зарычал Рурк.
      – Если думаешь, что после всего я соглашусь отдаться тебе, значит, ты просто безумец!
      – Да, безумец, потерявший рассудок и голову! А ты холодная, бессердечная стерва, которая доводит мужчину до исступления, а потом поворачивается к нему спиной! Ты, кажется, считаешь меня бездушной куклой? Но я всего лишь мужчина из плоти и крови!
      Он угрожающе надвинулся на Саммер, и та отчаянно заметалась по комнате. Сначала она встревоженно оглядывалась, но, видя, что Рурк неизменно настигает ее, повернулась к нему лицом и уже не отводила глаз от своего преследователя. Он, словно вышедший на охоту и уверенный в своей победе тигр, больше не торопился. Саммер продолжала отступать, ненавидя его в этот момент, но, как ни странно, по-прежнему восхищаясь его великолепным телом.
      Неожиданно он загородил ей дорогу, и Саммер поняла, что игра окончена. Они повалились на ковер, но Рурк успел принять на себя удар.
      – Дорогая, – хриплым от желания голосом прошептал он, – я не хочу ни к чему принуждать тебя. И мечтаю только об одном: всегда любить и обожествлять мою единственную радость.
      Он встал перед ней на колени, но Саммер в ярости налетела на мужа, кусаясь, царапаясь, дергая за волосы и колотя кулаками в грудь. Рурк терпеливо дождался, пока она устанет и выплеснет свой гнев, и лишь потом раздвинул ее бедра и осторожно обвел пухлые складки кончиком пальца.
      – Ты влажная и скользкая, значит, ждешь меня, – тихо заметил он и, облизнув палец, проник внутрь. Саммер тяжело дышала, но была полна решимости не показать, как сильно возбуждают ее его прикосновения. Роскошные груди вздымались, ноги подрагивали, но она упорно боролась с нарастающим вожделением. Его пальцы нашли крохотный орешек ее женственности и принялись ласкать, перекатывать и пощипывать. Саммер лежала, обмякшая, вялая, всем своим видом давая понять, что он может делать с ней все что угодно, но она не собирается сдаваться.
      Рурк, не обращая ни на что внимания, осторожно положил ее ноги себе на плечи. Наклонив голову, он впился губами в сокровенную ложбинку и стал посасывать трепещущий бутон. Саммер содрогнулась в восхитительно-сладостных спазмах, и Рурк, чуть отодвинувшись, приподнялся и насадил ее на свое мощное орудие. Он не целовал Саммер, только приблизил рот к ее губам, так что она чувствовала каждый его вздох, каждый стон, каждое движение. Глаза Рурка ласкали ее, говорили о вечной любви, но Саммер опустила веки, ничего не желая видеть. Она упрямо не хотела показывать, что вот-вот провалится в пропасть будоражаще-притягательного забытья. Рурк продолжал двигаться, сдерживая собственные порывы, пока не подарит ей удовлетворение. Чувственное безумие все сильнее охватывало обоих, и вскоре Рурк понял, что еще минута и он не выдержит. Мышцы его напряглись, чело пылало, воздух со свистом вырывался из пересохшего горла, но он держался из последних сил. Если он не покорит эту женщину, значит, не заслуживает счастья с ней. И тут он наконец ощутил, как пульсируют ее ножны, стискивая и отпуская вторгающийся в них меч. Больше он ничего не помнил. Из недр его существа вырвалась раскаленная лава, наполнившая до краев кратер пылающего вулкана. Но Саммер ни словом, ни звуком не дала понять, какой экстаз испытала.
      – Я ничего не почувствовала, – злорадно бросила она.
      И Рурк не стал ее разоблачать. Пусть тешится.
      – Прости любимая, что я не смог ублажить тебя!
      – Я не твоя любимая! И не желаю тебя больше видеть!
      – Как хочешь, но ты навсегда останешься радостью моего сердца.
      Их губы слились в душераздирающе нежном поцелуе. Рурк поднялся и стал неспешно одеваться.

      С первыми заморозками чума отступила. Больных становилось все меньше. Спайдер быстро поправился и решил ехать в Брукнер-холл, чтобы сообщить ужасное известие родственникам несчастного Эдвина.
      Теперь миссис Бишоп не отходила от Саммер, не давала ей шагу ступить, журила, тревожилась и кормила на убой, как рождественского гуся. Вскоре вернулась из Саутхемптона Лил Ричвуд, и в доме стало шумно и многолюдно. У миссис Бишоп сразу же начались свары с кухаркой, поскольку каждая считала кухню своим личным и неприкосновенным владением. Саммер не имела ни минуты покоя и все удивлялась, зачем Лил нужно столько слуг, когда самой ей вполне хватает миссис Бишоп.
      Однако она много времени проводила в обществе тетки и часами слушала последние сплетни. Как выяснилось, муж самой близкой подруги Лил, лорд Уортинг, преследовал своими домогательствами бедную тетушку до тех пор, пока она наконец не позволила ему «поймать» себя.
      – Вот увидишь, не пройдет и недели, как он придумает себе какое-нибудь неотложное дело в Лондоне и заявится на Кокспер-стрит, – сверкая глазами, пообещала она племяннице. – И вообще, помни мои слова, нас ждет самый блестящий сезон из всех, что были со времен Реставрации. Придворным так наскучила унылая провинциальная жизнь, что они похожи на стаю волков, готовых вырваться из клеток!
      Предсказание Лил сбылось. Не прошло и месяца, как лондонские театры вновь распахнули свои двери, а лавки ломились от покупателей. Ростовщики, менялы, владельцы борделей и игорных домов быстро заняли пустующие здания. Новые предприятия процветали.
      В маленьком особнячке на Кокспер-стрит стало так тесно, что Саммер решила как можно скорее обосноваться в собственном жилище. Цены на недвижимость росли с каждым днем, так что она собиралась нанести визит Соломону Сторму и узнать, достаточно ли у нее денег на приобретение небольшого домика.
      До сих пор она отказывалась от всех приглашений на балы, маскарады и приемы, отговариваясь тем, что не хочет нигде показываться до рождения младенца. Она считала, что выглядит толстой и неуклюжей, и, несмотря на все заверения леди Ричвуд в обратном, не хотела показываться в обществе.
      Соломон Сторм велел принести для нее кресло, сам подставил ей под ноги табурет и не знал, чем угодить столь важной особе. Саммер объяснила, что ей нужно, и Соломон задумчиво поджал губы и, сложив пальцы домиком, тяжело вздохнул:
      – Видите ли, миледи, такие кварталы, как Вестминстер, Сент-Джеймс, Мэйфер, слишком дороги и не по карману многим состоятельным людям. Боюсь, вам снова придется обратиться к мужу за помощью. Он уже подарил вам имение и, конечно, не откажется купить дом.
      – Мистер Сторм… Соломон, лорд Хелфорд приобрел Роузленд для себя. Мало того, он больше не может считаться моим мужем. Я снова ношу имя Сент-Кэтрин, поскольку наш брак признан недействительным.
      – Но как он мог?! – охнул Соломон. – Ведь вы в положении, миледи, простите мою неделикатность!
      – Мы разъехались по взаимному согласию. Ничего тут не поделаешь, – упрямо пробормотала Саммер.
      – Позвольте сказать, что это самое согласие не играет никакой роли перед лицом правосудия. По роду своих дел я обязан знать законы, а кроме того, мой сын – адвокат. Не знаю, в чем причина разрыва, миледи, да и знать не желаю, но лорд Хелфорд обязан исполнить отцовский долг по отношению к своему отпрыску! Не торопитесь, подождите, пока не родится дитя. Если это мальчик, он станет законным наследником лорда Хелфорда и со временем получит его титул и состояние.
      – О, мне от него ничего не нужно! Он и так считает, что я расчетливая дрянь, которая поймала его, чтобы попользоваться деньгами Хелфордов. Рурк Хелфорд и без моих просьб не оставит своего ребенка.
      – Сомневаюсь, миледи. Я прожил долгую жизнь и по своему немалому опыту знаю, что джентльмены редко делают добро по зову сердца: уж скорее когда их припрут к стенке.
      – В таком случае я могу позволить себе купить дом в менее модном квартале?
      – Несомненно, миледи, и я незамедлительно займусь поисками. Но поверьте, мне было бы куда легче, если бы вы позволили обратиться к лорду Хелфорду. Он просто должен выделить вам какое-то содержание.
      – Хорошо, я подумаю, но мне не хочется быть обязанной какому бы то ни было мужчине, мистер Сторм.
      На следующей неделе Соломон показал Саммер несколько подходящих зданий, и она выбрала то, что на Фрайди-стрит, рядом с церковью Святого Матфея. Дом был узким, длинным, совсем как у Лил Ричвуд, и недавно отделан в персиковых и светло-зеленых тонах. Кухня, буфетная и прачечная находились в подвале. На первом этаже были приемная, столовая и уютная гостиная, а наверху – две большие спальни. Имелась еще и просторная мансарда, которую, по мнению Саммер, обязательно облюбует Спенсер. Миссис Бишоп пожелала жить в детской: последние дни она только и говорила, что о будущем ребенке.
      Саммер описала тетке новое жилище, и та вызвалась помочь купить мебель и переделать одну из спален в детскую. Оставалось дождаться Спенсера и сообщить ему новости. Но когда тот выслушал ее рассказ, Саммер по притворно-смиренному виду брата мгновенно заподозрила неладное. Видимо, он и в мыслях не держал поселиться вместе с ней!
      Догадавшись, что он явно что-то утаивает, Саммер уселась поудобнее, положила ноги на табурет и тихо попросила:
      – Спайдер, ты ведь знаешь, что можешь говорить со мной о чем угодно. Не таись, дорогой, вдруг я смогу дать тебе хороший совет?
      Спайдер набрал в грудь побольше воздуха и очертя голову признался:
      – Рурк предложил мне должность на одном из своих судов.
      Несмотря на огромный живот, Саммер мгновенно вскочила с места.
      – Свинья! Да как он посмел! Я запрещаю тебе!
      – Поздно, Кэт. Я согласился.
      – Да ты понятия не имеешь о его жестокости! Я сама видела, как он до полусмерти избил матроса только за то, что бедняга выпил на вахте. Неужели не помнишь, как он сбил тебя с ног за одно замечание в мой адрес? – захлебывалась словами Саммер.
      – Не находишь, что он дал мне заслуженный урок? – пробормотал Спайдер.
      – Послушай, война в самом разгаре. Гром разрази этого негодяя, он однажды пригрозил насильно запихнуть тебя на флот! Старается найти способ отомстить мне!
      – За что, спрашивается? – удивился Спайдер.
      – За то, что не пускаю его в свою постель!
      – Вот уж этому ни в жизнь не поверю! – нахально рассмеялся Спайдер. – Стоит ему взглянуть на тебя, и ты уже лежишь на спине, расставив ноги.
      Саммер, не помня себя, отвесила ему пощечину и сама охнула от неожиданности. До этой минуты она ни разу не поднимала руку на брата.
      – Хватит притворяться, – упрямо пробормотал он. – Ты носишь в себе его семя, это ли не доказательство!
      – Ребенок не его, – запальчиво вскричала Саммер.
      Брат покачал головой:
      – Советую никогда не повторять этих слов в его присутствии, если не хочешь оказаться прежде времени в могиле, – медленно выговорил он.
      – Сейчас речь идет не обо мне. Я не позволю тебе скитаться по морям и стать мишенью для голландских пуль! – завопила Саммер и разразилась слезами.
      Понимая, что в таком состоянии сестру нельзя расстраивать, Спайдер попытался уговорить ее:
      – Саммер, это не военный корабль, а торговое судно, взятое в аренду Ост-Индской компанией.
      – Что?! Он к тому же отправляет тебя на край света?! Да я прикончу его!
      – Кэт, прошу тебя, успокойся!
      Саммер согнулась от боли и, прижав руку к животу, переждала, пока спазм пройдет.
      – Где он?
      – Не скажу, и не спрашивай, – решительно бросил брат.
      – Наверное, в своем чертовом Пуле, готовит судно к отплытию!
      – Миссис Бишоп! – позвал Спайдер. – Моя сестра сейчас бросится на пристань, если вы не остановите ее.
      – Не волнуйтесь, ваша милость, я этого не допущу. А теперь уходите поскорее, юный повеса, вы и так уже наделали дел!
      Спорить с миссис Бишоп было бесполезно, в чем Саммер убедилась на собственном опыте. Даже Лил приняла сторону экономки и категорически отказалась способствовать поездке племянницы на пристань поздней ночью. Раздосадованная, Саммер поднялась наверх, открыла сундук и вытащила разбойничий наряд. Она выскользнет из окна, найдет Рурка и запретит ему соблазнять брата лживыми посулами богатства.
      Но одного взгляда на узкие черные штаны было достаточно, чтобы понять всю бессмысленность задуманного плана. Одежда просто на нее не налезет, и, кроме того, она стала такой неповоротливой, что может упасть и разбиться.
      Приходилось волей-неволей ждать утра. Но уж завтра хоть гром греми, а она выскажет Рурку Хелфорду все, что о нем думает!
      День выдался холодным и ветреным, поэтому Саммер пришлось надеть свой любимый серый плащ, отороченный лисьим мехом, и взять такую же муфту. Она тщательно подкрасила щеки и губы, вдела в уши рубиновые серьги. В последний момент, спохватившись, натянула ярко-алые чулки и сунула ноги в красные туфельки в надежде, что это отвлечет внимание от ее располневшей фигуры.
      Лил приказала подать экипаж и сама хотела сопровождать племянницу, но Саммер возразила, что с нее хватает и миссис Бишоп, вечно сующей нос в чужие дела. Когда она велела кучеру ехать на пристань, экономка открыла было рот, чтобы запротестовать, но Саммер не дала ей ни слова вымолвить.
      – Молчать, или я сию секунду отправлю вас к лорду Хелфорду, – резко велела она.
      Миссис Бишоп обиженно поджала губы и принялась громко шмыгать носом. Саммер дотерпела до Странда, но, наконец не выдержав, воскликнула:
      – Прекратите! Завтра можете меня терзать сколько угодно, но сегодня я сделаю, как сочту нужным.
      Миссис Бишоп сдалась. Саммер понадобятся силы выдержать схватку с мужем, а тот еще ни разу не проиграл словесную баталию.
      Все корабли казались экономке одинаковыми, но Саммер безошибочно выделила «Языческую богиню» и велела кучеру остановиться. Тот помог ей спуститься на землю и спрятал улыбку, услышав обращенные к миссис Бишоп слова:
      – Не смейте поднимать задницу с сиденья, даже если меня не будет целый час. Хватит с меня доброхотов! Я сама справлюсь!
      Видя, как величественно она плывет по сходням, кучер восхищенно тряхнул головой и заметил:
      – Что за гордая красавица! Мне жаль беднягу, на которого она обрушит свой гнев.
      Несчастная миссис Бишоп разрывалась между любовью и долгом. Она готова была из последних сил защищать нерожденного ребенка и его мать, но в то же время была беззаветно предана лорду Хелфорду и считала его своим господином.
      Рурк был в каюте и, услышав стук каблучков, недоуменно поднял голову, чтобы посмотреть, кто осмелился нарушить уединение капитана. Ругательства замерли на его устах при виде жены. Та кокетливо приподняла юбки, позволяя ему увидеть изящные ножки в алых чулочках и туфельках. Саммер пригвоздила мужа к месту ледяным взглядом, и Рурк мгновенно понял, что привело ее сюда.
      – Немедленно скажи Спенсеру, что передумал отправлять его в плавание.
      – Саммер, будь же благоразумна. Он повзрослеет, станет настоящим мужчиной.
      – Я спасла его от чумы не затем, чтобы ты послал его на верную смерть! – взорвалась она.
      – Это была не чума, а пятнистая лихорадка.
      – Не важно, чудовище ты эдакое! Неблагородно мстить жене, пусть и бывшей, подобным образом! Он беззащитный мальчик, над которым будет издеваться твоя команда!
      – Сядь со мной рядом, любимая, и успокойся.
      – Спасибо, я постою, – бросила Саммер, гордо выпрямляясь. – Кто-то должен защитить моего бедного брата!
      Она в отчаянии прижала к груди муфту, и Рурк подумал, что жена никогда еще не была так прекрасна. Ему хотелось привлечь ее к себе и укачать, как ребенка. Но, зная, что она не подпустит его, постарался растоптать ростки теплых чувств и резко ответил:
      – Если предоставить ему гоняться за девками и проигрывать деньги, он скоро превратится в подобие своего отца. Спенсеру нужно научиться отвечать за свои поступки и иметь цель в жизни.
      – Мы прекрасно обходились без тебя, пока ты не испортил нам жизнь, – прошипела Саммер.
      – Неужели? Не забудь, он уже дважды побывал в тюрьме, и это в пятнадцать лет! Здесь он в два счета свяжется с шайкой каких-нибудь ублюдков и подхватит французскую болезнь, черт побери!
      – Потрудитесь придержать язык в моем присутствии, – фыркнула Саммер, совершенно позабыв, что сама умеет выражаться не хуже любого матроса. – Вы скажете ему, что он остается дома!
      Она повернулась и направилась к выходу.
      – Слишком поздно, – тихо ответил он. – «Золотая богиня» отплыла на рассвете на Мадагаскар. Спенсер получит долю от продажи бесценного груза, который она привезет. Он вернется богатым, а самое главное – узнает, что такое жизнь.
      Саммер слегка покачнулась, и Рурк мгновенно оказался рядом.
      – Не прикасайся ко мне! Не смей! – взвизгнула она. – Клянусь, ты заплатишь за это!
      Кучер подсадил ее в карету. Миссис Бишоп открыла было рот, чтобы узнать, чем все кончилось.
      – Ни слова, иначе я за себя не ручаюсь, – глотая слезы, пробормотала Саммер и велела вознице ехать в Чипсайд.
      Вскоре она уже сидела в конторе Соломона Сторма. Слезы высохли, а слабость и растерянность сменились злобой и холодным гневом.
      – На днях вы дали мне превосходный совет, Соломон. И только последняя дура ему не последует. Прошу вас уведомить лорда Хелфорда, чтобы он соблаговолил заплатить за дом и обстановку. Да… что мне еще нужно? Экипаж, лошадей и конюшню. Возможно, мне понадобятся и услуги вашего сына, поскольку я намерена сделать все, чтобы лорд Хелфорд не смог увидеть своего ребенка.

      Барбара Каслмейн в который раз обновила обстановку своей спальни. Огромная кровать с перинами лебяжьего пуха была застлана пурпурными атласными простынями с узором из корон. У изголовья два нагих херувимчика тоже держали золотую корону. Великолепный дом графини, находившийся в двух шагах от Уайтхолла, был готов к приему гостей.
      Карл переступил порог спальни, и по его нетерпеливому взгляду Барбара поняла, что король истосковался по ее ласкам. Фаворитка торжествующе усмехнулась и раскрыла объятия любовнику.
      Теперь, два часа спустя, он растянулся на постели рядом с ней, обнаженный и уставший, уткнувшись губами в ее пышную грудь.
      Барбара протянула руку к хрустальной чаше и, прицелившись, ловко швырнула засахаренную фиалку на его чресла, густо поросшие темными волосами. Вялая плоть, словно огромный зверь, мгновенно распрямилась и восстала.
      – Надеюсь, ты не считаешь, что я способен еще на одну схватку? – пробормотал он, улыбаясь.
      – Ты король, дорогой, – промурлыкала Барбара, – а следовательно, всемогущ.
      Она встала и медленно подняла с пола небрежно брошенные подвязки, давая королю возможность полюбоваться своей соблазнительно-пухленькой попкой. Потом связала подвязку в кольцо и метко набросила на полувозбужденную плоть, точно сельский мальчишка, задумавший выиграть приз на ярмарке. За первой подвязкой последовала вторая, пока гигантский фаллос не поднялся, чуть покачиваясь, словно подвыпивший шестифутовый гвардеец из дворцовой стражи.
      – Ты мне – я тебе, – гортанно проворковала Барбара. – Я за честную игру. И поскольку первые три раза весь труд выпал на твою долю, сейчас моя очередь.
      Она проворно оседлала его бедра и, наклонившись, острыми зубками сняла подвязки с «майского дерева», после чего стала неспешно поглощать его дюйм за дюймом, пока не вобрала в себя целиком.
      Карл истомился по любовнице за эти несколько недель вынужденного воздержания, когда двор теснился в единственной гостинице Солсбери, где стены были не толще бумажных. Никто не мог сравниться с Барбарой в постели. Необузданность, способность отдаваться бесконечно и безоглядно будили неудержимую чувственность в короле. Ее торжествующие крики разносились по всему дому, словно она хотела, чтобы весь мир знал об их соитии.
      Карл стиснул ее упругие ягодицы и слегка приподнялся, чтобы помочь Барбаре достичь пика насыщения. Груди, похожие на небольшие дыньки, покачивались у него перед глазами, и Карл покрывал их поцелуями-укусами, упиваясь стонами и воплями обезумевшей женщины. Они знали, как доставить друг другу наслаждение, особенно еще потому, что Карл мог долго ублажать женщину, прежде чем исторгнуться в нее, и Барбара за это время получала немало удовольствия.
      Как непохожи были эти встречи на вечера в постели королевы! Строгое религиозное воспитание навсегда убило в Екатерине женщину, и когда муж пытался проникнуть в нее, она неизменно оказывалась слишком сухой и судорожно сжималась, не позволяя ему войти до конца. Не помогали никакие ласки и нежные слова, поскольку чаще всего Екатерина испытывала настоящую боль. Карл старался быть добрым и терпеливым, но пока все усилия зачать ребенка были безуспешными, так что он уже начинал отчаиваться.
      Король тяжело вздохнул при мысли о жене. Она еще не вернулась в Лондон, так как выразила желание посетить источники в Торнбридже, которые, по слухам, обладали чудодейственными свойствами и излечивали бесплодие. Королева намеревалась также посетить монастырь в Саутуорке, где хранилась рака с частицей мощей Пресвятой Богородицы, чтобы помолиться о зачатии. Но Карл считал, что единственный и самый верный способ забеременеть – почаще спать с мужчиной. Разве он не доказал свою плодовитость в постели Барбары?
      В этот момент Барбара прильнула к нему, и он отдал ей свое семя, все до капли. Теперь, если она даст ему немного подремать, чтобы восстановить силы для сегодняшнего мальчишника в честь свадьбы Чарлза Беркли…
      Герцог Бакингем по наущению Барбары постоянно подстрекал Карла развестись с Екатериной и снова жениться, чтобы подарить законного наследника трону. Но во время пребывания в Солсбери король держал фаворитку на расстоянии, казалось, предпочитая общество глупышки Стюарт, вечно выставлявшей напоказ свою невинность. Барбара не без оснований опасалась, что в случае второй женитьбы Карл пожелает иметь в постели девственницу. Наконец она решила посоветоваться с Бакингемом и вдвоем придумать, как уничтожить репутацию Франсис.
      Сам герцог и не подозревал о сгустившихся над его головой тучах и не думал, что, если так можно выразиться, скользит по тонкому льду. Едва ли не самым главным принципом Карла было «живи и давай жить другим», но последнее время Джордж Бакингем слишком рьяно интриговал против королевы, что в глазах монарха равнялось преступлению против короны. Кроме того, связь Бакингема с Анной-Марией Шрусбери становилась неприлично-скандальной, а о его ужинах за «высоким столом» в компании ближайших друзей ходили самые невероятные слухи.
      Однако сегодня король предпочел быть снисходительным к Бакингему. Общество расселось за большим овальным карточным столом. Хористки из театра «Ройял» были приглашены развлекать придворных, и почти у каждого мужчины на коленях сидела полуголая актриса. Присутствующие обменивались вольными шуточками, и атмосфера была достаточно разнузданной. Но тут Эдвард Монтегю, граф Сандвич, которому сегодня удивительно везло, один из немногих, оставшихся без прелестной компаньонки, нетерпеливо воскликнул:
      – Кровь Господня, Лодердейл, да уберите от нее руки, а то все карты слипнутся!
      Шотландец, известный своим грубоватым остроумием, забавлявшим короля, ехидно осведомился:
      – А твой петушок, парень, так ослабел, что больше не поднимет голову? Видать, у тебя в яйцах дырка!
      Но Сандвич невозмутимо пожал плечами:
      – Говоря по правде, надоели мне эти бабы. Неужели вы не замечали, Лодердейл, что, чем больше тратишься на любовницу, тем скорее угасает наслаждение?
      – Придется вернуть вам хорошее настроение, Сандвич, и пригласить за мой стол для почетных гостей, – процедил Бакингем.
      – Да-да, я, кажется, слышал немало сплетен о ваших вечеринках. Что это такое? – заинтересовался Сандвич.
      – Мы заключаем пари за ужином, – снисходительно пояснил Бакингем, – но предупреждаю, ставки весьма высоки. Прислуживают нам восточные красавицы. Кстати, как насчет завтрашнего вечера? Ваше величество? Сандвич? Лодердейл? Позабавимся вчетвером?
      Король насмешливо приподнял брови:
      – Припоминаю одну китаяночку, она выделывала невероятные вещи с помощью жемчужной нити. Мужчины с ума сходили. Что же, почему бы нет, Джордж, ты ведь вот уже много лет ужинаешь у меня!
      Герцогиня Бакингем удалилась в загородное поместье, поскольку герцог ясно дал понять, что супружеское счастье не для него. Он шел своей дорогой распутства и разврата и наслаждался каждой минутой жизни.
      Назавтра он предложил гостям переодеться в черные шелковые кимоно, вышитые золотыми драконами, и повел их в уютную столовую, в центре которой действительно стоял стол, инкрустированный ляпис-лазурью. В комнате, отделанной золотом и серебром, царил полумрак. На столе красовался тонкий фарфор, и у каждого прибора стояла нефритовая коробочка с резными костями. Стол был таким высоким, что джентльменам пришлось сидеть на табуретах с неестественно длинными ножками. В столовой установилась атмосфера праздничного ожидания.
      Появившийся слуга зажег курительные палочки и театрально ударил в гонг. Взорам присутствующих словно по волшебству предстали совершенно обнаженные девушки, на теле которых не было ни единого волоска. Они несли золотые подносы с едой. Каждая обслуживала лишь одного джентльмена. Лодердейл уже открыл было рот, чтобы изрыгнуть очередную непристойность, но Бакингем приложил палец к губам:
      – Молчание – золото и к тому же обостряет все остальные чувства. Сыграем в простую игру – хезед. Пусть за нас говорят кости. Суть в том, джентльмены, что первый, кто проговорится, платит штраф в пятьсот крон.
      Лодердейл и Сандвич попытались было запротестовать, но мудро решили, что это дорого им обойдется. Карл цинично ухмыльнулся. Удовлетворив голод гостей, прелестницы, которым, очевидно, было приказано насытить и аппетиты другого рода, исчезли под столом, и вскоре гости стали изумленно переглядываться, почувствовав, что их кимоно распахнуты, а плоть ублажают искусные руки и губы.
      Лодердейл, застонав, что-то неразборчиво пробормотал.
      – С вас штраф, Джон, – вкрадчиво заметил Бакингем. – Надеюсь, эта забавная игра не разорит вас!
      Короля передернуло от омерзения. Поднявшись из-за стола, он с презрением бросил:
      – Джордж, я люблю женщин. Недаром у меня репутация повесы и развратника. Но никогда в жизни я не унизил и не оскорбил женщину сознательно и не собираюсь делать это сейчас.
      Он подал руку девушке и помог ей выбраться из-под стола.
      – Пойдем, дорогая. Мы сумеем отыскать спальню, где нас никто не потревожит.
      И, наградив хозяина уничтожающим взглядом, увел девушку из комнаты.
      Однако полученный урок не пошел Бакингему впрок, и незадолго до Рождества он умудрился оскорбить графа Шрусбери. Все были потрясены известием о том, что вопреки приказу короля герцог вызвал Шрусбери на дуэль и хладнокровно пристрелил его. Терпение Карла лопнуло, и он удалил старого друга от двора.
      Давненько не знала Англия такой холодной зимы! Но холод не помешал придворным жадно искать новых развлечений. Канал, который монарх велел прорыть в Сент-Джеймском парке, замерз и превратился в чудесный каток. Здесь царил вечный праздник. В моду вошли катание на коньках, на санках и игра в снежки. Санки обычно тянули разукрашенные пони, а в глубине парка был построен огромный ледяной дворец, где продрогшие гости могли выпить горячего эля, подогретого рома и отведать пирогов с куропатками.
      В январе замерзла даже Темза, и высокородные джентльмены и леди изобретали все новые зимние забавы. Проворные торговцы шныряли в толпе, предлагая напитки и закуски. Рядом с шатрами предсказательниц и гадалок разыгрывали представления Панч и Джуди. Лондонцы от души забавлялись гонками свиней, выпущенных на лед, делали ставки и утверждали, что это самое смешное зрелище, если не считать танцев собак на раскаленной металлической плите.
      Однако Саммер была слишком поглощена происходившими в ней переменами, чтобы наслаждаться празднествами. С помощью тети Лил она обставила дом на Фрайди-стрит и переехала туда вместе с миссис Бишоп ожидать рождения ребенка. При этом она с мрачным удовлетворением отметила, что все счета, пересланные Соломоном Стормом лорду Хелфорду, были мгновенно оплачены.
      В начале февраля в особняке поселилась повитуха, которая привезла с собой родильный стул и другие принадлежности своего ремесла. Миссис Бишоп так волновалась и надоедала Саммер своими наставлениями, что та буквально сходила с ума. Ей хотелось остаться одной, и воображение часто уносило ее на уединенное побережье Корнуолла, где она могла часами мчаться на Эбони куда глаза глядят. Любимая родина, где воздух напоен благоуханием цветов…
      Но все грезы неизменно кончались воспоминаниями о той минуте, когда Рурк впервые припал к ее обнаженным грудям.
      К действительности Саммер вернула внезапная невыносимая боль, резанувшая кинжалом внизу живота. Миссис Бишоп и повитуха убедили ее лечь на родильный стул со скошенной спинкой и вырезанным впереди сиденьем, но, промучившись с час, она встала и заметалась по комнате, словно тигрица в клетке. День сменился ночью, но терзания становились все острее. Саммер чувствовала себя немного лучше, лишь когда откидывала голову и осыпала проклятиями Рурка Хелфорда. Потом настала очередь Рори, на тот случай, если именно в нем крылась причина ее несчастий. И как миллионы женщин до нее, она клялась, что больше не подпустит к себе ни одного мужчину. Саммер то заливалась слезами, то закатывалась истерическим смехом, то ломала руки. И когда казалось, больше не было мочи терпеть, раздался крик младенца. Миссис Бишоп благоговейно взирала на темноволосого смуглого мальчишку, опасаясь, что Саммер, возненавидевшая Хелфордов, отвернется от ребенка, как две капли воды похожего на отца. Миниатюрный Хелфорд, от ярко-зеленых глаз до удивительно большого мужского естества!
      Но все ее волнения были напрасными. Саммер тотчас протянула руки навстречу экономке:
      – Дайте мне сына, миссис Бишоп!
      Она неистово прижала его к себе, целуя курчавые темные волосики, и малыш немедленно потянулся к груди. Довольная улыбка осветила лицо Саммер. Наконец-то она отомстит обидчику за все!
      Следующие две недели ее осаждали визитеры – фрейлины с поклонниками, знакомые и приятельницы. По городу ходили слухи, что она разошлась с мужем, и весь Уайтхолл только о том и шептался. Теперь, когда Саммер была свободна, многие считали ее легкой добычей, тем более что она слишком засиделась дома и совсем забыла тонкое искусство флирта. Говоря по правде, ей было не до того, чтобы отваживать назойливых обожателей, и она просто ограничивалась вежливым отказом на любое приглашение.
      Лорд Хелфорд прислал записку, в которой спрашивал, когда может увидеть сына. Саммер начертала поперек листочка бумаги одно слово: «Никогда!»
      Она уже хотела позвать слугу, но, сообразив, что столь категоричный отказ лишь подстегнет стремление Рурка любой ценой добиться своего, разорвала записку и написала новую, в которой уклончиво сообщила о своем намерении увезти маленького Райана в деревню, на свежий воздух, и пообещала известить мужа, когда вернется в город.
      Вскоре она получила от королевы приглашение провести вечер за игрой в карты. Саммер неожиданно страстно захотелось показаться на людях. Прошло столько времени с тех пор, как она надевала нарядное платье и драгоценности!
      Миссис Бишоп твердила, что ей нужно побольше выезжать. Экономка считала, что молодая женщина не должна запираться в четырех стенах и посвящать каждую свободную минуту ребенку. Саммер сдержала улыбку, зная, что Бишоп умирает от желания понянчить Райана. Честно говоря, няньки надежнее трудно было сыскать.
      Она поднялась в гардеробную, опасаясь, что не влезет в вечернее платье, но, к ее изумлению, талия стала тоньше, чем была. Правда, этого нельзя было сказать о груди. Саммер долго выбирала наряд побогаче, при виде которого остальные женщины умрут от зависти. Наконец она остановилась на светло-зеленом туалете, переливавшемся серебром в сиянии свечей. Однако пришлось накормить Райана, чтобы влезть в корсаж. Она зачесала волосы наверх, заколола их нефритовыми шпильками и гребнями, подкрасила щеки и губы, напудрилась золотистой пудрой и приклеила крохотные золотые мушки в виде корон. Одна красовалась на щеке, другая – чуть повыше соска, едва прикрытого тканью. В качестве завершающего штриха Саммер надела меховую накидку в тон платью.
      Она приказала кучеру закладывать карету, поцеловала малыша и велела миссис Бишоп ложиться и не ждать ее.
      Лошади остановились у дворца. Саммер высоко вскинула голову, распрямила плечи и вошла в галерею. При виде вновь прибывшей среди придворных прошел шепоток, а когда Саммер велела объявить о себе важному дворецкому в ливрее как о леди Сент-Кэтрин, послышались удивленные возгласы, и головы всех присутствующих повернулись к ней.
      Но Саммер невозмутимо проследовала туда, где сидели король и королева, и почтительно присела перед их величествами. В глазах короля она увидела чисто мужскую заинтересованность и немой вопрос по поводу ее нового имени. Но она пока не собиралась удовлетворять его любопытство.
      Вскоре Саммер окружили знакомые – лорд Сандвич, командующий королевским флотом, лорд Корнуоллис, в обязанности которого вменялось разбрасывать серебряные монеты во время торжественных церемоний, лорд Албемарл, главный отведыватель блюд, герцог Ормонд, имевший дерзость въехать на коне прямо в Вестминстер, Нед Гайд, лорд-канцлер королевства, его некрасивая дочь Энн, герцогиня Йорк. Саммер не успевала кивать и раскланиваться с Рочестером, Клифордом, Эшли и Арлингтоном. И неожиданно похолодев, застыла. Из дальнего угла комнаты на нее смотрел не кто иной, как Рурк Хелфорд!
      – Проклятие, – пробормотала она, – знай я, что дьявол принесет его сюда, осталась бы дома!
      И, услышав смешок короля, поняла, что выдала себя. Подняв глаза, Саммер пробормотала:
      – Простите, ваше величество, я не хотела.
      – Ничего, – хмыкнул он, беря ее под руку, – не волнуйтесь, я постою за вас в битве с врагом. Будем сражаться плечом к плечу.
      Саммер поблагодарила его ослепительной улыбкой.
      – «На абордаж, храбрецы короля! Бей их, топи и пусть отправляются в ад!» – вспомнила она строчки из старой песни.
      Король, откинув голову, громко расхохотался. Саммер невольно прижалась к нему, заметив, что Рурк идет прямо к ним.
      – Вижу, сельский воздух пришелся вам не по вкусу, мадам, – зловеще спокойно заметил он.
      – Наглая ложь, лорд Хелфорд, – промурлыкала она, ободренная поддержкой монарха.
      – Надеюсь, вы не вообразили, что можете отнять у меня сына, – угрожающе прошипел он.
      – Хорошо, когда мужчина уверен в том, что отец – именно он, – осмелилась парировать Саммер.
      – Кровь Христова, Саммер, кого вы хотели уязвить, меня или своего мужа? – вопросил король, притворяясь оскорбленным: по городу давно ходили слухи, что не во всех отпрысках Барбары течет его кровь.
      Рурк с насмешливой жалостью взглянул на его величество.
      – Вряд ли это относится ко мне, сир: судя по всему, мой сын похож на меня как две капли воды.
      Карл отпустил руку Саммер и во всеуслышание объявил:
      – В таком случае желаю вам хорошо провести время друг с другом.
      И повернувшись, поспешно отошел, предоставив супругам обмениваться колкостями.
      Бросив на жену презрительный взгляд, Рурк брезгливо поморщился:
      – Крашеный мех носят только женщины легкого поведения, мадам!
      – Неужели? – осведомилась чрезвычайно довольная собой Саммер и, сбросив накидку, предстала во всей красе. Она сознавала, что Рурк едва сдерживается, но чувствовала себя в безопасности среди людей, многие из которых с живейшим интересом наблюдали за парочкой.
      Рурк шагнул к Саммер, и в ней впервые шевельнулись некоторые опасения. На скулах Рурка ходили желваки.
      – Этот наряд сшит с одной целью: привлечь внимание мужчин к вашим грудям! Напрашиваетесь на то, чтобы кто-нибудь из джентльменов вздумал с ними поиграть?
      – Возможно, – нанесла очередной удар Саммер, – но, боюсь, вы не тот джентльмен, ради которого я его надела.
      Рурк потянулся к ее корсажу, и Саммер охнула, испугавшись, что он вздумает при всех ущипнуть ее за соски, но Рурк осторожно отлепил крохотную золотистую корону.
      – К сожалению, мадам, вашими милостями, видимо, пользуется другой счастливец.
      И, стиснув ее запястье, снова подвел к королю.
      – Я не подбираю объедки с королевского стола.
      Вложив ее руку в ладонь Карла, он повторил сказанные монархом несколько минут назад слова:
      – Желаю вам хорошо провести время друг с другом.
      И исчез в толпе, мечтая покорить первую же чаровницу, которая попадется у него на пути, чтобы потешить свою раненую гордость.
      – Это нрав Хелфордов, ваше величество, – объяснила Саммер, краснея от стыда.
      – Чертов сорвиголова! Едва не вызвал меня на дуэль. Уверен, что вы достойная пара, – хмыкнул Карл.
      К сожалению, Рурк Хелфорд скоро обнаружил, что его вовсе не прельщает общество признанных красавиц. Женщины буквально висли у него на шее, и каждая была готова на все, лишь бы очутиться в его постели. Охотник превратился в добычу, а это поистине невыносимо для человека с властным, надменным характером.
      И как ни тяжело было признать, в сравнении с лицом Саммер, изящным, словно камея, черты остальных казались грубыми и невыразительными; было в ней нечто неуловимое, ускользающее, что притягивало мужчин, как мух на мед, и заставляло хотеть большего, чем она могла дать. Поэтому Рурк скоро присоединился к компании джентльменов, ведущих беседы о войне и политике.
      Нед Гайд широко улыбнулся, когда Рурк поблагодарил его за то, с каким искусством он вытянул из парламента два с половиной миллиона на военные расходы.
      – Мы покрываем себя славой, когда топим вражеские корабли, но, говоря по правде, честь победы принадлежит вам, канцлер.
      К ним приблизился Карл, и только безупречные манеры и сверхъестественные усилия воли помешали Рурку отвернуться.
      – Нед, королева ищет тебя. Хочет лично поблагодарить за то, что перетянул парламент на нашу сторону.
      Оставшись лицом к лицу со старым другом, монарх лукаво прошептал:
      – Если бы взгляд имел силу убивать, я был бы уже трупом. Возможно, я глупец, что признаюсь в этом, но поверь, я не наставлял тебе рогов… пока. Кстати, почему Саммер назвалась девичьим именем? Что за вздор? Ты действительно расторг брак?
      – Нет, она останется леди Хелфорд по своей воле или против, но навсегда, – сухо ответил Рурк.
      – В таком случае предлагаю тебе поставить на ней тавро своего владения, – посоветовал король, – иначе другой сорвет спелую вишню, которой ты так домогаешься.
      Следующий час Рурк исподтишка поглядывал на жену, с досадой отмечая, как вьются вокруг нее мужчины. Ее чары сразили Джека Гренвила, герцога Йорка, Гарри Киллигру и сэра Энтони Дина, великого кораблестроителя и почетного гостя короля. Брови Рурка угрожающе сошлись на переносице, когда Саммер приветствовала поцелуем сэра Джорджа Дигби, графа Бристола. Ему было около пятидесяти, но выглядел граф гораздо моложе и мог считаться настоящим красавцем. Саммер не отвергала его ухаживаний и даже позволила ему взять себя под руку и повести в комнату, где шла карточная игра. Граф вдовел почти год, и пока еще ни одной женщине не удалось поймать его в свои сети. Если Саммер уже вообразила себя графиней, Рурк в два счета развеет это заблуждение и разобьет всякие мечты о будущем величии!
      Лорд Хелфорд, мрачный, как ночь, последовал за своевольной женушкой, но не успел подойти ближе, как до него донесся звонкий голосок:
      – Я бы не прочь выпить клери. Так давно не была при дворе, что ни разу не пробовала, какой он на вкус, хотя, если верить тете, сейчас все только его и пьют.
      Очевидно, она имела в виду чертовски крепкую смесь бренди, сахара, цветов шалфея и серой амбры – довольно сильного афродизиака. Неудивительно, что Дигби едва ли не бегом отправился выполнять ее просьбу!
      Окончательно выведенный из себя, Рурк встал за спиной жены:
      – Я провожу вас домой, мадам.
      Саммер круто развернулась и, надменно прищурившись, протянула:
      – Мне очень жаль, но я только что доверила эту почетную обязанность графу Бристолу.
      Она намеренно подчеркнула титул Дигби, чтобы позлить мужа.
      – Вы поедете со мной, и немедленно. Мне давно пора увидеть своего сына.
      Саммер оцепенела от неожиданности, хорошо зная, что никто и ничто не помешает Рурку осуществить задуманное.
      – Но не могу же я обидеть Джорджа! – слабо запротестовала она.
      – Я сам поговорю с ним, – решительно бросил Рурк и, завидев красавца графа, бесцеремонно отобрал у него стакан с клери и залпом осушил. – Благодарю, Джордж. Саммер сейчас нельзя пить бренди: она кормит ребенка.
      Саммер съежилась от стыда. Джордж Дигби залился краской. Рурк Хелфорд по-волчьи ощерил зубы.
      – Прошу простить нас, Джордж, мы уходим. Пора домой.
      Этот подлец нарочно портит ей вечер!
      – Мы не можем уйти раньше королевы, – прошипела она, обжигая мужа негодующим взглядом. Но Рурк стиснул ее локоть и почти поволок из карточной комнаты в галерею.
      – Никто не заметит нас в такой давке.
      Однако он ошибся. Мужчины завидовали ему, а женщины – ей, поскольку со стороны казалось, что оба не могут дождаться той минуты, когда очутятся в постели.
      Саммер прекрасно представляла, что последует потом. То же, что происходит каждый раз, когда они оказываются наедине. Ей хотелось наброситься на него и расцарапать нагло усмехавшуюся физиономию. Но за последнее время она стала куда мудрее и попыталась уладить дело миром, применив обходную тактику.
      – Ру, – сладким голоском пропела она, – почему бы тебе не навестить нас завтра? По-моему, будить спящего малыша просто жестоко!
      – У меня и без того репутация бессердечного эгоиста, – бесстрастно заметил он.
      – И не только! – взорвалась Саммер, позабыв все благие намерения. – Ты чванливая, неуживчивая, гнусная, похотливая свинья!
      – Похотливая? – отозвался он. – Да я близко не подходил к тебе вот уже почти три месяца!
      В воздухе словно повисли недоговоренные слова «до сегодняшней ночи», и Саммер, по-настоящему испугавшись, принялась лихорадочно обдумывать план отступления. Если поспеть домой раньше Рурка, она может приказать миссис Бишоп не отходить ни на шаг.
      – Я поеду в своей карете! – заявила она.
      – Боюсь, это невозможно. Я отпустил твоего кучера.
      Глаза Саммер бешено полыхнули.
      – Как ты посмел распоряжаться им без моего ведома? – взорвалась она, топнув ножкой. Но Рурк насмешливо приподнял брови:
      – Видишь ли, по-моему, я имею полное право отдавать приказы человеку, которому плачу жалованье.
      Саммер отшатнулась. Безжалостные слова эхом отдавались в голове:
      «Плачу жалованье… плачу жалованье…»
      Не хватало еще оказаться с ним в карете! Слишком он дерзок и горяч, чтобы довериться ему даже на короткое время!
      Рурк окликнул возницу и распахнул перед ней дверцу экипажа. Саммер, однако, не двигалась с места. С губ едва не слетела роковая фраза: «Я никуда не поеду, потому что опасаюсь остаться с тобой наедине!»
      – Ты, кажется, опасаешься остаться со мной наедине? – издевательски-вежливо осведомился Рурк, словно прочитав ее мысли.
      – Опасаюсь? Да ты, должно быть, окончательно рехнулся! Меня ничем не запугать. Я не страшусь ни зверя, ни человека!
      – По-моему, ты еще не окончательно решила, кто я – первое или второе, – усмехнулся Рурк.
      Саммер, отказавшись от его помощи, самостоятельно забралась в экипаж и, неестественно выпрямив спину, уставилась в противоположное окошко. Рурк устроился рядом, и, почувствовав прикосновение его бедра, Саммер попыталась отодвинуться, но обнаружилось, что он беспардонно уселся на ее юбку, так что она казалась себе наколотой на булавку бабочкой. Оставалось лишь злиться на себя за безволие и слабость. Как она могла позволить ему распоряжаться ею, словно вещью?
      В горле у Саммер пересохло, груди невыносимо ныли от прилившего молока, а перед глазами проносились чувственные, непристойные картины их совместной жизни. Тело томилось в ожидании мужской ласки. Рурк был прав – прошло почти три месяца с тех пор, как они последний раз были вместе, и предательское тело загорелось огнем желания в предвкушении волшебной ночи. Ожидание становилось непереносимым, и в этот момент карету тряхнуло. Саммер свалилась к нему на колени, но тут же вскочила как ошпаренная.
      – Оставь меня в покое, и больше я ничего не прошу! – вскрикнула она.
      – Мы не были вместе несколько недель, – понимающе вздохнул Рурк. – Для такой пылкой женщины, как ты, дорогая Саммер, это слишком долгий срок.
      Услышав свое имя из его уст, Саммер не сдержала нервную дрожь. Она вонзила ногти в ладони, и резкая боль отрезвила ее. Пришлось до крови прикусить губу, чтобы вновь вызвать в себе прилив ненависти к этому человеку, которого она безоглядно любила когда-то.
      – Почему ты сердишься на меня? – спросил он, приблизив губы к ее ушку.
      – Черт возьми, «сердишься» – весьма слабо сказано! Я ненавижу тебя!
      – Но почему? – повторил он.
      – Из-за Спенсера, конечно, и еще потому, что ты взял меня силой.
      Он не прикоснулся к ней, но Саммер с содроганием ждала момента, когда эти сильные руки начнут ее ласкать.
      – Тебе известно, что пожар войны разгорается с каждым днем все сильнее. Я отослал его на Мадагаскар, чтобы уберечь от гибели. Останься он здесь, наверняка бы ринулся в бой. Как по-твоему, долго ли ты сумела бы удержать его возле своей юбки? И учти, все еще только начинается. Самое худшее впереди.
      Он пытается заставить ее поверить, что поступил благородно по отношению к Спенсеру!
      – А насилие? – взвилась она. – Попробуй убедить меня, что преследовал самые честные цели!
      – Моя вина, – вкрадчиво прошептал он, умирая от желания совершать снова и снова все тот же грех.
      Карета остановилась, и Саммер поняла, что во избежание беды должна сию секунду выйти. Она попыталась прорваться к двери и услышала предательский треск. Тонкая ткань платья расползлась от щиколотки до талии. Саммер растерянно охнула, а Рурк улыбнулся с неприкрытым вожделением и рывком поднял ее ноги на сиденье. Загорелые руки скользнули в прореху, погладили живот, бедра, густую поросль волос, прикрывающих вход в заветную пещерку. Губы Рурка прижались к ее губам, но Саммер безуспешно попыталась повернуть голову. Груди натягивали тесный корсаж, и в конце концов один налитый холмик выскользнул из своей тюрьмы. Рурк тотчас припал губами к розовой маковке, прежде чем Саммер успела прикрыться. Слишком поздно! Он слизнул языком каплю белой жидкости и, задохнувшись от непередаваемого блаженства, едва не излился любовной влагой.
      – Нет, нет, нет, – дрожа, повторяла Саммер.
      – Милая, я прекрасно знаю твое тело, оно истомилось по моему.
      – Все кончено, Рурк. Я полюбила другого.
      Голова Рурка дернулась, как от пощечины. Он выпустил Саммер и отстранился. Она поспешно села и прикрыла обнаженную грудь. Молчание затягивалось, становясь непереносимым. Но Саммер, добившись своего, решила пойти дальше:
      – Если я позволю тебе увидеть Райана, ты оставишь нас в покое еще месяца на три?
      – Вероятно, у меня будет очень много дел, – холодно, почти бесстрастно бросил Рурк. – Голландцы отомстят за свои поражения, и отомстят жестоко.
      При входе в дом их встретил жалобный младенческий крик. Саммер встревоженно огляделась. Из сосков брызнули тонкие струйки молока, промочившие лиф платья. Тут же появилась миссис Бишоп с Райаном на руках и восторженно заулыбалась, увидев Рурка.
      Рурк протянул руки, и экономка с гордостью передала ему вопившего малыша. Сердце Саммер сжалось от страха при виде лица мужа. Лица собственника, заполучившего наконец желанный приз.
      Рурк поднял голову и взглядом велел миссис Бишоп удалиться. Та мгновенно исчезла.
      – Моя крошка, – прошептала Саммер, изнемогая от любви к этому беспомощному созданию. Услышав материнский голос, Райан потянулся к ней и заревел еще громче и требовательнее. Саммер поняла, что настало время выпроводить Рурка и спокойно покормить сына.
      – Уже поздно, – извиняющимся тоном объяснила она. – Надеюсь, ты понимаешь, Рурк?
      Все еще не выпуская малыша, он пристально уставился на ее груди, вздымавшиеся над глубоким вырезом тугого корсажа. Под его взглядом мокрые пятна стали быстро расползаться.
      – Я прекрасно понимаю, – хрипло обронил он.
      Саммер покраснела и, взяв у него ребенка, решительно сказала:
      – Как видишь, мне нужно срочно его покормить. Полагаю, вы уже насмотрелись досыта, сэр, и готовы удалиться?
      – Нет, – тихо пробормотал он, – я хочу быть рядом… и никогда… никогда не смогу наглядеться.
      Груди распирало так, что Саммер не знала, куда деваться. Поняв, что Рурк не отступит, она унесла Райана в гостиную, села в кресло-качалку и, отвернувшись от мужа, приложила мальчика к груди. Тот недовольно закряхтел, словно боясь, что его лишили живительного источника, но тут же, крепко вцепившись пальчиками в набухший молоком холмик, удовлетворенно зачмокал.
      Рурк благоговейно взирал на самых дорогих ему существ. Никогда доселе он не испытывал такой потребности уберечь, защитить и лелеять. Он хотел их обоих и теперь наконец нашел самый верный способ получить желаемое. Если он похитит сына, мать пойдет за своим ребенком на край света.
      – Рурк, умоляю, живи своей жизнью и забудь о нас, – тихо попросила она.
      – Пока малыш не подрос, его место в объятиях матери, но позже я заберу его, Саммер. Не позволю, чтобы мой сын рос в Лондоне, этом рассаднике греха и порока. Он должен жить в Хелфорд-Холле, и ты это знаешь не хуже меня!
      Слезы навернулись на глаза Саммер, но она вызывающе вскинула голову. Противники мерили друг друга упрямыми взглядами. Ни один не хотел уступить. Саммер отвернулась первой. Ни за что на свете она не желала бы причинить вред своему драгоценному дитяти! Уж лучше отдать его без борьбы!
      Но тут Рурк нежно коснулся ее плеча.
      – Прости, любимая, иногда я сам не знаю, что творю. Поверь, больше я не потревожу тебя, – грустно выдохнул он.

      В жизни Саммер настал тот период, когда самым важным казалось познать себя и укротить свои душевные порывы. С того рокового дня, когда она впервые попала в Лондон и встретилась с лордом Хелфордом, жизнь ее уподобилась бушующему штормящему морю. Страсть уносила ее на своих огненных крыльях, но когда муж безжалостно отверг ее, обида и боль бросили Саммер в объятия Рори. Она совершила смертный грех, отдаваясь родным братьям, пока наконец не забеременела, сама не зная от кого.
      Но теперь она не подпускала к себе ни одного мужчину, и ее совесть была чиста. Какое счастье сознавать, что больше она не служит игрушкой в их руках! Отныне она любила лишь одного человека на свете – маленького Райана. Он единственный стал смыслом ее существования. Теперь она может навсегда избавиться от призрака любви к Рурку Хелфорду и жить в мире и согласии с собой.
      Однако ее спокойствие вскоре было нарушено самым грубым образом. Граф Бристол пригласил Саммер в театр «Ройял» на Друри-лейн, где давали пьесу знаменитого драматурга Бена Джонсона «Вольпоне». Все общество только и говорило что о спектакле, и Саммер оделась с величайшей тщательностью, зная, что дамы в зале будут блистать красотой и нарядами. Она выбрала дорогое, изящное черное платье, на фоне которого сверкали кровавыми каплями рубины, и уложила волосы в элегантную строгую прическу.
      Сидя в ложе, она с удивлением ловила на себе завистливые женские взгляды, но вскоре сообразила, что причиной всему, должно быть, ее красавец кавалер. Любая отдала бы все на свете за право появиться в театре с графом Бристолом. Ей и самой нравился Джордж. За последнее время они подружились, в основном потому, что Саммер не была ни в малейшей степени очарована его внешностью и титулом. Она вообще предпочитала более мужественные лица.
      Граф спросил, удобно ли ей, и Саммер, наградив его ослепительной улыбкой, скинула с плеч палантин из серебристой лисы и устремила взор на королевскую ложу. Оказалось, что король уже прибыл. Саммер усмехнулась, заметив, что на этот раз его сопровождают и Барбара Каслмейн, и Франсис Стюарт. Барбара выглядела поистине царственно в пурпурном туалете: вероятно, она выбрала этот цвет, желая подчеркнуть свои тесные связи с королевским домом. Она была буквально обвешана бриллиантами, испускавшими ослепительно-радужное сияние, и Саммер невольно восхитилась этой неукротимой женщиной. Барбара снова была беременна королевским бастардом и, по мнению Саммер, честно заслужила свои драгоценности. Взгляд Саммер упал на Франсис Стюарт, и она, как всегда, задалась вопросом, что нашел Карл в этой бледной тощей девице. Как такой повеса и ценитель женской красоты увлекся этой снулой рыбой? Плоскую грудь Франсис украшала скромная ниточка жемчуга, платье сидело неважно, редкие волосы уложены в тощие букольки.
      Саммер почувствовала было жалость к человеку, который разрывается между двумя женщинами, но тут же пришла в себя и насмешливо тряхнула головой. В конце концов, Карла, как всякого стареющего распутника, неудержимо влечет насладиться юностью и невинностью.
      Презрительно скривив губы, она уже хотела поделиться своим открытием с графом, но случайно перевела взгляд на соседнюю ложу и громко ахнула.
      – Что случилось, дорогая? – осведомился Джордж, видя ее расстроенное лицо.
      – Хелфорд! Привел в театр девчонку, которая ему в дочери годится!
      Ревность вонзила ей в сердце ядовитое жало с такой силой, что Саммер задохнулась.
      Джордж весело хмыкнул, и Саммер наградила его негодующим взглядом.
      – Собственно говоря, это моя дочь.
      Саммер стало плохо.
      – Ваша дочь? – выдавила она.
      – Джорджи. Она впервые в Лондоне, и Рурк взял ее под свое крылышко, чтобы уберечь от охотников за приданым, – невозмутимо добавил граф.
      – Джорджи? – откликнулась она с неприкрытым отвращением. Тошнота подступала к горлу, внутри все горело. Внезапная боль пронзила Саммер, и она с ужасом поняла, что это разрывается ее сердце. Она судорожно глотала воздух, не в силах глубоко вдохнуть. Взгляд лихорадочно метался между двумя ложами. И король, и Хелфорд, улыбаясь, о чем-то беседовали с девушками, и она заметила, что Карл ласкает колено Франсис. Два сапога пара! Горошины из одного и того же гнусного стручка! Развратники! Греховодники! Нет, это просто невыносимо!
      Саммер была вне себя от бешенства. Господи, в глазах двора это должно выглядеть так, словно граф и Хелфорд поменялись женщинами! Однако с лица Бристола не сходило самодовольное выражение, словно все шло по заранее обдуманному плану. Ему плевать, что мир Саммер только что рухнул, разбился на мелкие осколки!
      Она почти не поняла содержания шедевра Бена Джонсона и нетерпеливо играла веером в ожидании антракта. Актеры бубнили текст так уныло, что ей хотелось закричать. Наконец бархатный занавес опустился, и публика горячо зааплодировала. Саммер присоединилась к зрителям, обрадованная, что проклятая пьеса скоро закончится.
      Джордж галантно подал руку Саммер и вывел из ложи. Публика прогуливалась по фойе, где подавали вино. Не прошло и минуты, как они столкнулись лицом к лицу с Рурком и Джорджи. Ох, ну почему ей пришло в голову надеть черное платье, в котором лицо кажется желтым, а сама она похожа на старую ворону? Прическа, которую она считала верхом элегантности, теперь казалась уродливой.
      На дочери Дигби было светло-голубое платье, и Саммер подумала, что белокурые локоны, ниспадавшие на плечи, напоминают противные толстые колбаски.
      – О, папочка, – выдохнула Джорджи, – какой божественный вечер! – И, бросив обожающий взгляд на Рурка, прибавила: – Знаешь, глаза у лорда Хелфорда совсем как те изумруды, что ты подарил мне на день рождения.
      – Неужели? – протянула Саммер. – А мне они всегда напоминали ягоды крыжовника в сиропе.
      На лице Рурка не дрогнул ни один мускул.
      – Леди Дигби, позвольте представить вам леди Саммер Сент-Кэтрин, – провозгласил он с вежливым поклоном.
      Джорджина отчего-то мгновенно скисла и недовольно нахмурилась, но, вспомнив об этикете, поспешно сделала реверанс.
      Глаза Саммер зловеще прищурились.
      – Я еще не вдова, дорогая, не стоит воздавать мне такие почести!
      – Папочка, лорд Хелфорд пригласил меня на бал к графине Лодердейл. Можно я поеду? Ну пожалуйста!
      – Не замечал в вас такой любви к развлечениям, – удивился Джордж.
      – Что поделаешь, все мы непохожи на себя, когда хотим произвести на кого-то впечатление, – язвительно вставила Саммер. Между ней и Рурком словно проскакивали крошечные молнии, но, как ни странно, ни отец, ни дочь ничего не замечали. Граф, по-видимому баловавший Джорджину, снисходительно кивнул:
      – Можешь ехать, если вернешься не слишком поздно.
      – Я лично позабочусь, чтобы она оказалась в постели еще до полуночи, – заверил Рурк, поймав негодующий взгляд Саммер. Та едва не пошатнулась, услышав столь нескромный намек, но Хелфорд, еще раз поклонившись, увлек девушку в гущу толпы. Боже, да Джорджи, кажется, понятия не имеет, что лорд Хелфорд уже был женат!
      Саммер не ошиблась. Джорджина действительно ничего не знала. Оказавшись на почтительном расстоянии, девушка протянула свой бокал Рурку и прошептала:
      – Значит, это и есть та самая леди Сент-Кэтрин. Мой отец безумно влюблен в нее, и я безумно боюсь, что она запустит в него свои коготки.
      Хелфорд судорожно сжал кулаки. Пустой бокал разлетелся на мелкие осколки.
      – О, милорд, – встревожилась Джорджи, – вы не порезались?
      – Нет… ничего… хотя кто знает… в конце концов кровь, быть может, и прольется, – выдавил Рурк сквозь стиснутые зубы.
      – Не могу одобрить спутника вашей дочери, милорд, – заметила Саммер Джорджу.
      – Хелфорда? Почему же? Он самый благородный джентльмен из всех, кого я знаю.
      – Представляю, каковы остальные ваши друзья, – холодно промолвила она, сражаясь с зеленоглазым чудовищем, продолжавшим душить ее. – Будь он даже монахом, я бы побоялась ему довериться.
      Джордж обнял ее за талию и рассмеялся:
      – Ваше язвительное остроумие не перестает меня поражать. Возможно, именно поэтому меня так тянет к вам.
      Саммер насилу дождалась утра, чтобы отправиться к Лил Ричвуд. Тетка обладала невероятной способностью узнавать последние сплетни еще до того, как они станут всеобщим достоянием, и Саммер замучила ее расспросами о леди Дигби.
      – О, тетя, это хитрая маленькая стерва, которой ничего не стоит обвести отца вокруг пальца. Подумать только, он в самом деле купил ей изумруды! Неслыханно!
      – Она его единственная наследница, дорогая, и к тому же унаследовала материнское состояние.
      – По ее виду этого не скажешь, – передернула плечами Саммер. – Уродлива и неуклюжа, как ломовая телега! Представляешь, эдакое девическое светло-голубое платьице с оборками! Сама невинность!
      – Девушкам, не достигшим шестнадцати, полагается носить пастельные тона, – возразила тетушка Лил.
      – И что, это должно меня утешить?
      – Довольно, Саммер! Еще немного, и ты станешь утверждать, будто он расторг брак, потому что собрался снова жениться!
      – Именно об этом шепчутся при дворе? И ты скрывала от меня? – вскинулась Саммер.
      Лил подняла глаза к небу, словно прося помощи у Всевышнего.
      – Ясно как день, что ты все еще безумно в него влюблена, и готова поклясться, он испытывает те же чувства! Не пойму, почему он не схватит тебя за шиворот, не потащит в Корнуолл и не сделает тебе еще с полдюжины детишек!
      Саммер разразилась слезами.
      – Да что с тобой? – встревожилась Лил, мгновенно смягчившись.
      – Так только коты делают! Вцепляются зубами в загривок кошке… он и есть самый настоящий уличный котяра!
      – Иисусе, да пошли ты мне терпения, – раздраженно прошипела Лил. – По-моему, тебе неплохо бы хорошенько поваляться на сене с крепким парнем! Возьми любовника, и пусть он до краев наполняет твою чашу любовными сливками, пока не замурлычешь!
      – Кого? – тупо переспросила Саммер.
      – Можно подумать, тебе не из кого выбирать! Ты словно голодающий за богато накрытым столом, никак не решишься, какое блюдо отведать первым! Начни хоть с короля или герцога Йорка! А еще лучше выходи за Джорджа Дигби, по крайней мере станешь графиней!
      Саммер неожиданно застыла. Помолчав немного, она взяла муфту и веер и в глубокой задумчивости удалилась.
      – Создатель, что же я наделала! – ужаснулась Лил. – Какую новую причуду вдолбила ей в голову?!
      Посторонний наблюдатель посчитал бы, что Саммер приняла близко к сердцу совет тетки. Вернувшись домой, она принялась старательно отбирать самые модные наряды для триумфального появления в обществе. Ей необходим человек, который смог бы занять место Рурка, а где найти такого, как не при дворе?
      Через несколько дней должен был состояться прием в честь послов Франции, Испании и России, и Саммер решила, что для такого случая вполне подойдут страусовые перья. Райану исполнилось полгода. Пора бы отнимать его от груди, но накануне приема она целый день не спускала сына с рук. Миссис Бишоп укоризненно качала головой:
      – Знатной леди неприлично все время нянчиться с младенцем! Вы его вконец избалуете! Слишком много женщин кудахчут над ним с утра до вечера!
      – Вы правы. Он нуждается не только в матери, но и в отце. Надо мне об этом подумать. Обещаю, что с завтрашнего дня стану чаще выезжать. Ах, миссис Бишоп, просто не знаю, что бы я делала без вас!
      Экономка встревоженно смотрела вслед леди Хелфорд. О каком отце она толкует? Лорд Хелфорд еще жив и не собирается отказываться от ребенка. Можно лишь представить, какой скандал разразится, узнай Рурк Хелфорд, что жена собирается найти ему замену. Миссис Бишоп нисколько не сомневалась, что он не остановится ни перед чем, чтобы отобрать Райана, и в глубине души считала, что он имеет на это полное право.
      Саммер велела везти ее в дворцовые покои Хелфорда и сейчас стояла перед огромным гардеробом, вдыхая знакомый запах сандалового дерева и гладя старый камзол Рурка. Прошлое на миг вернулось с новой силой, пробуждая полузабытые мечты.
      Но вскоре Саммер решительно тряхнула головой и принялась вынимать из сундука свои наряды. Она появится после банкета, до того как начнутся танцы. Стоит ли терпеть невыносимую скуку официального обеда с его бесконечными речами и остывшей едой!
      Два часа спустя она появилась в огромном банкетном зале. От страусовых перьев, обрамлявших ее плечи, веяло ароматом франжипани. Дамы, раскрыв рты, завистливо ели глазами ее невероятный, возмутительно дорогой туалет, переливавшийся всеми цветами радуги. Каждое дуновение ветерка шевелило тонкие волоски, ласкавшие груди и шею и словно окутывавшие кожу блестящей легкой дымкой. Мужчины не отходили от нее, но Саммер была неприступна. Сегодня она пришла сюда с единственной целью – досадить Рурку Хелфорду и отплатить ему сторицей за все терзания, которые ей пришлось испытать с той минуты, когда она узнала о его связи с Джорджиной Дигби.
      Уголки рта Саммер чуть приподнялись в торжествующей улыбке. Вот он, в дальнем конце комнаты, смеется какой-то шутке короля, пока его желтая улитка, учтиво склонив голову, пытается понять ломаный английский королевы.
      Джек Гренвил, едва завидев Саммер, подлетел к ней, поцеловал руку и многозначительно пощекотал ладонь кончиком языка в безмолвном приглашении. Но Саммер лишь рассмеялась и, взяв его под руку, велела:
      – Пойдемте, чудовище, подразним моего бывшего муженька.
      – Ах, дорогая, зря вы это. Не думаю, что крошка Дигби может с вами потягаться.
      – Куда ей, бедной маленькой мышке, – промурлыкала Саммер. Она не сводила глаз с короля, и тот отвечал ей взглядом, полным неприкрытого похотливого восхищения. Саммер присела перед королевой и с наслаждением отметила, как окаменело лицо Рурка, когда Карл бесцеремонно заглянул ей за корсаж.
      – Сегодня вы само олицетворение красоты и прелести, леди Сент-Кэтрин, – заметил он.
      – Совершенно верно, сир, – вырвалось у Джека Гренвила. – Эти перья украшают леди куда больше, чем голенастых страусов!
      – Какая жестокость, – пробормотала Джорджина, неодобрительно поджав губы.
      Саммер наградила ее ослепительной улыбкой и провела пальчиком по дорогой горностаевой отделке ее наряда:
      – Этот зверек умер, чтобы вы могли красоваться сегодня на балу, леди Дигби. Моим же страусам приходится немного погулять с голой задницей, пока перья не отрастут, только и всего!
      Король и Гренвил расхохотались, но Рурк Хелфорд лишь зловеще нахмурился.
      – По-моему, это наш танец, – объявил он Саммер не терпящим возражений тоном.
      – Ошибаетесь, – мягко ответила она и кокетливо улыбнулась Карлу: – Кажется, вы успели пригласить меня раньше, сир.
      Король повел ее на середину зала, а Джек Гренвил предложил руку Джорджине. Рурку ничего не осталось, кроме как пригласить королеву. Когда музыка смолкла, они вновь собрались вместе. Рассмотрев изумрудный кулон Джорджины, Саммер вежливо заметила:
      – Какие прекрасные камни! Но, будь я на вашем месте, уговорила бы отца подарить такие же серьги. Кто знает, что будет, когда он женится?
      Джорджина испуганно сжалась.
      – Дорогой! – вскричала Саммер, заметив идущего к ним графа Бристола. – Я так тосковала без вас!
      Она подставила щеку для поцелуя, и пелена ярости застлала глаза Рурка. Неизвестно, что он сделал бы, но тут подали шампанское, и Саммер осушила сразу два бокала, наслаждаясь жадными взглядами мужчин. Музыканты заиграли менуэт, и она, беспечно смеясь, обратилась к мужу:
      – Конечно, такое уродливое создание, как вы, должно было бы весь вечер подпирать стену, но у меня доброе сердце, и если не я пожалею вас, тогда кто же?
      Король и Гренвил снова захохотали, и Рурк понял, что, если откажет ей, будет выглядеть в глазах окружающих невоспитанным грубияном.
      – О чем вы думаете, черт возьми, когда позволяете Дигби целовать вас при всех, – прошипел он, увлекая ее в танце.
      – Поцелуй я его с глазу на глаз, и крошка Джорджина упала бы в обморок!
      Пальцы Рурка больно впились ей в кожу, угрожая размозжить тонкие косточки.
      – Впрочем… ей, наверное, не до этого. Кажется, именно она ваша очередная шлюха!
      – Кровь Господня, да девочке всего шестнадцать, – запротестовал Рурк.
      – Джордж считает, что ей нужна мать… возможно, я возьму на себя эту роль, – небрежно заметила она.
      – Ты не задумываясь торговала своим телом, чтобы стать леди Хелфорд, – хрипло прорычал он, – и, разумеется, не остановишься ни перед чем ради удовольствия заполучить графский титул.
      Жестокие слова ранили больнее острого кинжала, но она скорее умерла бы, чем показала, как оскорблена. Ничего, сейчас она ударит куда более метко!
      – Знаешь, пожалуй, ты прав, – усмехнулась она. – Было бы неплохо, уговори я Джорджа назвать Райана своим наследником!
      Рурк задохнулся от возмущения.
      – Надеюсь, ты просто хочешь позлить меня. В противном случае предупреждаю: вообрази я хоть на секунду, что ты говоришь серьезно, и последствия будут роковыми.
      По залу разлилась задорная мелодия танца с поцелуями. Рурк и Саммер оглянулись на отца и дочь Дигби, нетерпеливо ждавших возвращения партнеров. Оба искренне пожелали семейке графа Бристола провалиться в ад. Но Саммер сегодня не доверяла себе. Вряд ли она сумеет удержать Рурка на расстоянии, если позволит поцеловать себя, хотя бы и в шутку. Она величественно поплыла к графу, даже не оглянувшись, чтобы удостовериться, следует ли за ней Рурк, и с готовностью протянула Джорджу обе руки, точно не могла дождаться, пока окажется в его объятиях. Он закружил ее по залу, и Саммер, повернув голову, случайно увидела, как Джорджина подняла к Рурку свое такое невинное личико в ожидании поцелуя.
      – Подлец! – яростно прошипела она, потеряв голову, и граф Бристол, который уже хотел было будто невзначай коснуться ее соблазнительной груди, отдернул руку, словно пойманный на месте преступления.
      К полуночи гости едва держались на ногах. Влюбленные парочки то и дело выскальзывали в тишину теплой сентябрьской ночи или искали убежища в бесчисленных дворцовых альковах. Король, почти весь вечер не отходивший от Саммер, увлек ее на балкон. Ласковый ветерок развевал ее локоны, и Карл не мог отвести глаз от точеных черт. Похоть, как обычно, взяла над ним верх, и он привлек Саммер к себе, чтобы дать ей почувствовать силу своего возбуждения. Но лицо женщины оставалось бесстрастным.
      – Ах вы, маленькая ведьмочка, привыкли измываться над мужчинами!
      – Как приятно слышать это от короля! Значит, и меня вы не обошли своим вниманием, сир.
      – Саммер, вы разочаровали меня. Я думал, мы достаточно хорошо знаем друг друга, чтобы вы увидели во мне не монарха, а обычного человека и навсегда забыли слова «сир», «ваше величество» и прочую чушь. Ведь сейчас мы просто мужчина и женщина.
      – Ах, мы слишком хорошо знаем друг друга, чтобы быть больше чем добрые приятели, – тихо заметила она. Карл тяжело вздохнул:
      – Так я и знал. Вы флиртуете со мной только для того, чтобы помучить Рурка. Нет нужды спрашивать о ваших намерениях относительно Джорджа. Решили заставить Хелфорда плясать под свою дудочку?
      Саммер пригладила страусовые перья.
      – Ему не следовало выставлять передо мной напоказ эту глупую гусыню.
      – Через два дня он вместе с королевским флотом отправляется в плавание, и кто знает, что будет с ним? Почему бы не утешить и не простить беднягу, до того как он отправится на войну? Подумайте о жестоких битвах, которые ему предстоят!
      Саммер упрямо покачала головой.
      – Он еще недостаточно перестрадал, – решительно объявила она и, встав на цыпочки, поцеловала короля в щеку: – Спасибо за то, что сообщили мне государственную тайну, сир.
      – Вас следовало бы бросить в Тауэр за то, что покинули монарха в таком состоянии, – пробурчал Карл, уводя Саммер с балкона.
      Рурк Хелфорд с бессильной яростью наблюдал всю сцену. Давно пора бы проводить Джорджину домой, но он не осмеливался оставить Саммер в окружении поклонников, так и норовивших воспользоваться ее бесшабашным настроением. Она настолько вывела из себя Рурка, что того так и подмывало перекинуть короля через перила балкона. Но Барбара Каслмейн, искушенная в женских проделках, верно поняла маневры Саммер и, сжав пальцы Хелфорда, объяснила:
      – Сегодня он спит не в ее, а в моей постели.
      И едва завидев Карла, взяла его под руку и увела. Рурк ринулся к Саммер и, схватив за талию, насильно потянул в альков. Там он притиснул ее к стене и заключил в кольцо своих рук.
      – Ты делаешь мне больно! – вознегодовала Саммер.
      – Приятно слышать, – парировал он. Саммер поняла, что чаша его терпения переполнилась. Она сама все для этого сделала и теперь втайне наслаждалась своей властью над этим мужчиной. Но у Рурка просто чесались руки от желания придушить негодницу. Ее необходимо проучить как следует, чтобы поняла, кто здесь хозяин. Стоило бы запустить руки в вырез ее непристойного платья и разорвать его до самого подола! Безумная злоба душила Рурка.
      – Ты всю ночь вела себя, как панельная девка! Грязная шлюшонка!
      В глазах Саммер заплясали крошечные дьяволята.
      – Вино будит во мне неутолимую жажду, – гортанно прошептала она, обводя губы кончиком языка.
      – Ты пьяна! – прорычал он. – Я бы побрезговал лечь с тобой в одну постель!
      Саммер невозмутимо усмехнулась и понимающе взглянула на его панталоны, которые бугрились под напором плоти.
      – Твой петушок опровергает все пламенные утверждения. Ты бы отдал душу дьяволу, чтобы прямо сейчас распластать меня на полу!
      Рурк задохнулся от злости, хотя в глубине души признавал, что она говорит правду. Любовь и ненависть шли с ними рука об руку. Их взаимные чувства были слишком неукротимыми, слишком пылкими, перепоенными мрачными страстями. И если он немедленно не возьмет себя в руки, может искалечить ее.
      Грязно выругавшись, Рурк отвернулся и встретился глазами с потрясенной Джорджиной, очевидно услышавшей обмен «любезностями» между супругами.
      – Пойдемте, – сухо бросил он, – я отведу вас к отцу. Боюсь, сегодня я неподходящий для вас спутник.
      Саммер почти физически ощущала, что сегодняшний вечер так просто не кончится. Как только Рурк избавится от крошки Дигби, сразу вернется и снова станет выяснять отношения.
      Но тут она весело рассмеялась, вспомнив, что Рурк понятия не имеет, где она проводит ночь. Ему и в голову не придет заглянуть в свои покои! Она будет спать в его постели, пока он всю ночь будет сторожить ее у дома на Фрайди-стрит.
      Воспользовавшись предоставленной передышкой, она подобрала юбки и метнулась в темноту. Рурк прав в одном – она слишком много выпила. Голова кружится, и перед глазами все плывет.
      Проходя по саду, она заметила парочку, тихо крадущуюся в том же направлении. По платью в черно-белую полоску она сразу узнала Франсис Стюарт. Противная маленькая ханжа! Разыгрывает из себя невинность, а сама раздвигает ноги перед королем! Но тут до нее донесся голос мужчины, говорившего с акцентом, который выдавал в нем шотландца. Так ведь это кузен короля герцог Ричмонд! Его покои рядом с комнатами Хелфорда! Значит, Франсис Стюарт рискнула своей репутацией, чтобы стать герцогиней!
      Она с тяжелым вздохом покачала головой. Жизнь так несправедлива к женщинам! Им приходится идти на все, чтобы заставить мужчину жениться, ну а потом расплачиваться всю жизнь.
      Саммер пробралась в комнату и закрыла за собой дверь. Поспешно раздевшись, она бросилась на кровать. Что же теперь делать? Пожалуй, надо кончать с рискованными играми. Какой смысл флиртовать с поклонниками, если единственный, кто затронул сердце, не смотрит на нее? Пусть она смогла убедить остальных в своей решимости стать графиней Бристол, но себя не уговоришь. Она любит Рурка Хелфорда, любит до безумия. И на следующей неделе он отправляется на войну. Завтра же Саммер пойдет к нему. Она забудет гордость, смирит свой нрав и попросит, чтобы он снова женился на ней. Признается, что не в силах жить без него. Пора повзрослеть. Она сделает это прежде, чем еще один день ее жизни пройдет зря.
      Положив голову на подушку, она устало прикрыла глаза. Волны дурноты накатывали на нее, и Саммер прокляла себя за то, что весь вечер пила шампанское, как воду.

      Саммер проспала тяжелым беспробудным сном почти полдня и наконец со стоном оторвалась от подушки. Ощущение было такое, словно кто-то с размаху раскроил ей голову надвое топором. Она медленно села, придерживая половинки разламывающегося черепа. Такого ей еще не доводилось испытывать даже во время беременности! Брови и те болели, когда она пыталась поморщиться, во рту стояли вкус и запах выгребной ямы, а язык распух и не поворачивался.
      Припомнив все, что произошло вчера ночью, она в отчаянии застонала. Как теперь взглянуть в глаза Рурку? Какими выражениями она сыпала! И при этом вела себя хуже любой потаскухи!
      Саммер поклялась больше не брать в рот ни капли спиртного, не ругаться и вообще быть тише воды ниже травы.
      Она долго сидела, съежившись жалким комочком, прежде чем решилась умыться и прополоскать рот. Прошло еще не меньше часа, пока она набралась мужества одеться. Взглянув на привезенные наряды, Саммер брезгливо скривилась. Что это на нее нашло! Почему ей изменили обычный вкус и выдержка?
      В конце концов она выбрала самое скромное платье из кремового «мокрого» шелка с модестом цвета вишни и такими же лентами, продетыми в широченные рукава. Оставалось немного подкрасить щеки и губы, чтобы скрыть бледность лица и черные круги под глазами. Теперь еще немного поесть, и она окончательно оживет!
      Саммер побрела во дворец и удивилась, заметив, что обычно оживленные коридоры совершенно пусты. Должно быть, после вчерашней попойки остальные еще не соизволили подняться. Да, но в таком случае где же лакеи?!
      Она наткнулась на дворцового стражника и обрадованно осведомилась, где все придворные.
      – Ее величество с фрейлинами наверху, любуются пожаром, мадам.
      – Пожаром? – пробормотала себе под нос Саммер. – Поразительно, какие странные развлечения находят себе эти люди!
      Она неохотно поднялась по лестнице и увидела группу женщин, столпившихся возле окон. Они так трещали и суетились, что Саммер заткнула уши и зажмурилась. Леди Элизабет Гамильтон схватила ее за руку и немного потеснилась, чтобы освободить место. Саммер пристально вгляделась в линию горизонта. Далеко, где-то около Сити, небо заволокло зловещим серым дымом. Только теперь Саммер расслышала, о чем говорят окружающие:
      – Вообразите, прошлой ночью мы танцевали и понятия не имели, что происходит!
      – Я слышала, что всему виной пекарь в Паддинг-лейн!
      – Не верю! Говорят, это месть голландцев! В складах на Темзе сложены все наши боеприпасы.
      Королева Екатерина молча ломала руки. Едва в комнате появилась Барбара Каслмейн, ее величество, забыв о гордости и достоинстве, бросилась к фаворитке:
      – Графиня, мне передали, что Карл и Джеймс отправились в город бороться с огнем. Вы ничего не слышали о них?
      – Только слухи, ваше величество, – ответила Барбара и, случайно взглянув на Саммер, заметила, что от ее лица отлила кровь, а руки трясутся, как листья под ветром. Графиня поскорее отвела ее в сторону и, боясь, что Саммер сейчас упадет в обморок, постаралась побольнее ее уязвить:
      – Черт возьми, от этих Хелфордов ничего, кроме беспокойства! Ваш проклятый муженек стащил короля с постели в три часа ночи!
      Саммер в ужасе уставилась на нее.
      – Барбара… мое дитя… мы живем на Фрайди-стрит!
      – О Боже! – охнула Барбара, схватившись за сердце. – Послушайте, стоит ли волноваться заранее? Возможно, пожар уже потушили. Недаром туда побежали самые сильные мужчины.
      – Что сказал Рурк? – взмолилась Саммер.
      Барбара ни под каким видом не собиралась передавать ей те ужасы, которые описывал Хелфорд, но и лгать тоже не хотела.
      – Рурк разбудил короля, а сам отправился в Вулвич и Дептфорд, на верфи, скликать всех рабочих, матросов и милиционеров. Куда вы, Саммер? – встревоженно вскричала Барбара.
      Но та, подобрав юбки, уже метнулась к двери. И головная боль, и голод были мгновенно вытеснены безумным страхом, душившим ее. Она сбежала к воде, решив доплыть до города на барке, но сейчас на Темзе не было видно ни одного суденышка. Пришлось идти пешком. Четыре мили – не такое большое расстояние; она прошла бы и сорок.
      В воздухе стоял едкий запах дыма, и Саммер молила Бога лишь об одном – чтобы пожар был потушен, прежде чем она доберется до города. Но немного погодя до нее донесся рев пламени. Ветер все усиливался. Дышать с каждой минутой становилось труднее, а жара стояла такая, что пот градом катился по лицу и шее. Саммер посчитала, что всему виной быстрая ходьба. Она и понятия не имела, что этот черный дым – жестокий убийца.
      Вскоре она увидела, что Темза запружена лодками и барками, осевшими под тяжестью пожитков. Люди сновали туда и обратно, стараясь унести из домов как можно больше вещей. Мостовые и тротуары были забиты навьюченными пешеходами, каретами, телегами и фургонами, набитыми доверху всяким хламом. Если все бегут от огня, кто же остался бороться с оранжевым чудовищем? Каждый старался спасти собственную шкуру, и никому не было дела до остальных.
      Саммер все больше впадала в отчаяние, но упрямо пробивалась вперед.
      Камни обжигали ноги сквозь подошвы атласных туфелек, в воздухе летала черная сажа. Взглянув на руки и юбку, Саммер заметила, что они почернели, но какое это имеет значение сейчас?
      Теперь она ясно видела языки пламени: это горели склады на Лоуэр-Темз-стрит. Два конных гвардейца из стражи герцога Йорка сдерживали толпу, не давая ей прорваться на Аппер-Темз-стрит. Саммер, не колеблясь, подбежала ближе и взяла лошадь под уздцы:
      – Мое дитя в опасности! Мне нужно пройти туда!
      – Склады забиты смолой, дегтем, маслом, бренди – неужели не слышите взрывы? – проорал тот в ответ.
      Саммер повернула вверх по Блекфрайерз, чтобы выйти к Ладгейт-хиллу, но давка была такой, что она едва продвигалась вперед. Сажа и дым превратили бегущих людей в мавров. Они оставались в домах до последней минуты, пока верхние этажи не начинали полыхать. Саммер приходилось бороться за каждый шаг.
      – Почти пришла, почти пришла, – твердила она себе, и это единственное, что удерживало ее от истерики. Слезы струились по ее лицу при виде людских страданий и мук. Она видела, как выносили больных детей, как старые и слабые падали под натиском молодых и сильных, готовых на все, лишь бы вырваться из огненной ловушки.
      Подняв глаза, она заметила, что занимаются церковные шпили. Мимо промчалась ошалевшая кошка с горящим хвостом. Даже несчастные голуби кружили и кружили над гибнущим городом, пока им не изменяли силы, и тогда измученные птицы падали прямо на тротуары, где их безжалостно давили.
      К тому времени, как Саммер добралась до собора Святого Павла, ее легкие горели так, словно вот-вот лопнут. Она на миг остановилась, чтобы перевести дух. Вид массивного старого здания немного ее успокоил. Это сердце Лондона, опора и прибежище сотен прихожан. Наверняка собор выстоит и не поддастся огню!
      Саммер перекрестилась и побежала мимо собора по направлению к Фрайди-стрит, все так же непрерывно бормоча:
      – Почти пришла, почти пришла…
      Открывшееся взору зрелище едва не свело ее с ума. Одна сторона Фрайди-стрит пылала; противоположная, где еще вчера стоял ее дом, перестала существовать.
      Саммер не могла двинуться с места. Неожиданно до нее дошло, почему так болят ноги. Туфли на ней тлели. Она сбросила их, и раскаленные булыжники обожгли ступни. Посреди мостовой, скорчившись, сидела женщина. Саммер метнулась к ней, но, тронув ее за плечо, с ужасом увидела, что лицо страдалицы сожжено дочерна, а волосы все еще дымятся. Несчастная была мертва.
      – Миссис Бишоп! Миссис Бишоп! – завопила Саммер. Крыша ближайшего дома обрушилась. На Саммер посыпались палки и тлеющий мусор, и она в панике помчалась вперед, сама не зная куда. На Кэннинг-стрит какие-то мужчины растаскивали баграми дома, пытаясь преградить путь бушующему аду. Взгляд Саммер внезапно упал на знакомую высокую фигуру. Темноволосый бронзовокожий мужчина, обнаженный до пояса, что-то кричал, поднимая тяжелое бревно. Саммер протиснулась к нему, расталкивая толпу.
      – Ру! Ру! – взмолилась она, не обращая внимания на падающие балки. В эту минуту она совершенно забыла об опасности, снедаемая горечью и тоской.
      Карл нетерпеливо обернулся и застыл от изумления, ошарашенно уставясь на чумазую, растрепанную, потную женщину.
      – Саммер! Что, во имя Господа Бога, вы здесь делаете? Немедленно возвращайтесь во дворец!
      – Иисусе, я приняла вас за Рурка! Где он?! Мое дитя… мое дитя… дом сгорел! Я должна найти мужа и ребенка!
      Карл опустился на ближайший порог и усадил Саммер к себе на колени.
      – Выслушайте меня, – размеренно начал он, словно успокаивая плачущего ребенка. – Рурк увез вашего сына вместе с няней еще ночью. Когда он приехал за мной, они уже сидели в экипаже. Вам не стоит здесь находиться. Мы пытаемся спасти собор Святого Павла и остальную часть города, а вы будете только мешать. Будьте примерной девочкой, убирайтесь отсюда поскорее. И поосторожнее, прошу вас, иначе я не смогу посмотреть в глаза Хелфорду, если с вами что-то случится.
      Саммер ослепительно улыбнулась, и глаза ее сквозь сажу и слезы просияли безумной радостью. Большая ладонь накрыла ее руку:
      – Идите в том направлении через Докторз Коммонз и доберетесь до пристани. Вода – это единственное безопасное место сегодня.
      Ступеньки, ведущие к реке, были забиты орущими, негодующими людьми. Толпа пришла в ярость, увидев, что большая часть лодок и барок перевозит не обремененных детьми бедных погорельцев, а дорогую мебель и сундуки богачей. Саммер собственноручно помогла вытащить на берег вирджинел и позолоченные кресла, чтобы дать возможность перепуганным детишкам переправиться на ту сторону Темзы. Постепенно народу стало меньше, и кто-то помог ей устроиться в одной из лодок.
      Уже начинало темнеть, но ненасытное чудовище по-прежнему пожирало дома и уносило людские жизни. Пламя злобно плясало на обломках и развалинах в разгуле ужасающей оргии уничтожения.
      Глядя на огненное безумие, Саммер остро ощущала присутствие ангела смерти. Злобный зверь находил себе все новую пищу. Вот оранжевые языки заплясали в укромном уголке, вспрыгнули на крышу, объяли церковные шпили. Религиозные фанатики и бродячие проповедники были правы: Лондон – проклятый город. Не успел он оправиться от последствий чумы, как сам дьявол решил позабавиться и поднес горящий факел к жилищам и строениям Города Греха.
      Саммер просидела на траве всю ночь, не сводя глаз со страшной и величественной картины. К утру загорелся даже собор, и король вместе с герцогом Йорком и лорд-мэром Лондона решили взорвать целый квартал домов, чтобы лишить огонь пищи. Саммер обхватила свои колени, размышляя о том, как ей повезло. Просто чудо, что Рурк вовремя оказался на Фрайди-стрит и успел спасти Райана и миссис Бишоп. Угрызения совести терзали Саммер. Как может она быть такой счастливой перед лицом стольких бед!
      Ей и в голову не приходило горевать из-за потери дома и всего имущества.
      Только к концу следующего дня она добралась до дворца. По пути она наслышалась такого, чему трудно было поверить. Истории о страданиях, героизме и невероятных происшествиях, от которых мороз шел по коже. Неужели крыша собора Святого Павла действительно расплавилась и жидкий свинец потек по Уолтинг-стрит?
      Раздевшись догола, Саммер приказала выбросить все до нитки и долго отмывала волосы от сажи. Она так устала, что не могла поднять руку, и с тоской поглядывала на кровать. Хорошо бы лечь и немного поспать! Но думать о сне рано: нужно немедленно бежать на Кокспер-стрит, поскольку именно там Рурк, вероятнее всего, оставил Райана.
      Она прошла к дому тетушки Лил кратчайшим путем, через Пэл-Мэл и при виде знакомого надутого лакея так обрадовалась, что едва не бросилась ему на шею.
      Не успела нарядно одетая тетушка Лил переступить порог гостиной, как Саммер встревоженно спросила:
      – Рурк привозил Райана сюда?
      – Разумеется, дорогая, но где была ты? Мы сходили с ума от беспокойства!
      – О, Лил, недели не хватит, чтобы рассказать обо всех моих злоключениях!
      Неожиданно в ней словно сломалось что-то, и Саммер, закрыв лицо руками, разрыдалась. Лил, как женщина умная, видя, что племяннице необходима разрядка, спокойно пережидала, пока она выплачется. Наконец Саммер шмыгнула носом и вытерла щеки:
      – Простите, тетя, я сама не своя. Какое облегчение знать, что мое дитя здесь!
      – Дорогая, – с вполне понятной нерешительностью начала Лил, – я сказала, что Рурк привозил малыша и миссис Бишоп, но не утверждала, что они и сейчас здесь.
      – Где же они? – тупо спросила Саммер, еще не осознав до конца всю важность сообщения.
      – Девочка, ты просто еле держишься на ногах от усталости. Ложись в постель, а утром я все тебе объясню.
      Саммер передернуло, словно на нее повеяло могильным холодом. Она взглянула тетке прямо в глаза немигающим ледяным взором и, едва шевеля губами, произнесла:
      – Я прошла все семь кругов дантовского ада в поисках моего сына и, как оказалось, все-таки не нашла его.
      – Лорд Хелфорд вернулся днем в дорожной карете и увез младенца и няню. Он оставил тебе записку.
      Закусив до крови губу, Лил подала племяннице запечатанное письмо. Нетрудно предвидеть, что сделает Саммер, прочитав послание мужа. Их отношения и без того были довольно бурными, и бедняжке не хватает только очередного потрясения!
      Саммер нетерпеливо сломала печать и, не веря своим глазам, уставилась на ровные строчки:
      «Я освобождаю вас от забот о моем сыне, мадам, по вполне очевидным причинам. Лондон – неподходящее место для будущего наследника имени и состояния Хелфордов. Мальчик должен жить в Корнуолле. Вряд ли мое решение удивит вас, поскольку я не делал секрета из своих желаний. Я также спас рубины Хелфордов, которые вы так безрассудно бросили, торопясь поскорее вернуться ко двору. Р.»
      Саммер судорожно смяла бумагу и с такой яростью вскочила со стула, что белый персидский кот в страхе уцепился за гардины.
      – Подлец! Негодяй! Грязное животное! Разрази гром небесный всех мужчин!
      Дрожащими руками, расплескивая вино, она налила себе полный бокал и осушила двумя глотками.
      – Я дала клятву не пить и не ругаться, – чуть не взвыла она, – и посмотрите, до чего меня довели эти мужчины!
      Она, как безумная, заметалась по маленькой гостиной.
      – Что же, в таком случае даю еще один обет: если дом моего сына в Хелфорд-Холле, значит, там буду жить и я! Теперь Хелфорду от меня не отделаться, и клянусь, он сам застегнет ожерелье на моей шее, еще до того как я приведу его к погибели!
      Будь здесь Рурк Хелфорд, он бы наверняка довольно усмехнулся, ибо именно на такую реакцию и рассчитывал.
      – Дорогая, согласись, неплохо бы вздремнуть хоть немного. И потом, я очень люблю эти гардины! Пожалей их и бедного кота!
      – Стыдитесь, Лил Ричвуд! У половины лондонцев не осталось крыши над головой, а вы жалеете какие-то несчастные занавески!
      Едва ли не неделя ушла на то, чтобы потушить великий лондонский пожар, и все-таки кое-где еще дотлевали дома. Кроме того, подвалы Клотмейкерз-холла были забиты бочонками с маслом, которое постепенно выгорало. В самом начале пожара король приказал английскому флоту выйти в Ла-Манш, и сейчас голландские и английские суда разделяла лишь узкая полоса воды.
      Саммер и тетя Лил поехали в город узнать, что сталось с Соломоном Стормом. Его контора находилась в Чипсайде, а весь этот квартал лежал в руинах.
      – Саммер, у меня ужасное предчувствие! Боюсь, все наше золото растаяло как дым! – ошеломленно пробормотала Лил.
      Саммер не нашлась что ответить, и лишь молча ломала руки. Наконец, немного придя в себя, она медленно выговорила:
      – Я потеряла сына, драгоценности, дом и все деньги. Даже одежда, и та сгорела, если не считать того чертова туалета в перышках. Как мне теперь добраться до Корнуолла?
      Лил только покачала головой, слишком потрясенная собственными бедами, чтобы сочувствовать племяннице. И тут Саммер пришел на ум Рори. О, как он ей сейчас нужен!
      Закрыв глаза, она представила его ленивую насмешливую улыбку, небритое лицо и серебристую молнию на виске. Как ей отыскать «Призрак»?
      Саммер вспомнила, что не раз оказывалась в бедственном положении и без единого пенни. Тогда приходилось полагаться на собственную смекалку. Похоже, сейчас именно тот случай!
      Вернувшись на Кокспер-стрит, она встала на колени перед старым сундуком и открыла крышку. Сверху лежал наряд Черного Кота.
      Саммер достала узкие кюлоты и камзол. К ее величайшему облегчению, выяснилось, что она вполне может в них втиснуться. Надев сапоги, она скрутила волосы в тугой узел и спрятала под широкополой шляпой. Осталось взять пистолет и маску. Она сунула их за пазуху и подошла к зеркалу. Мужской костюм заметно придал ей уверенности. Саммер хорошенько оглядела себя. Очевидно, ей понравилось увиденное: розовые губки чуть скривились в дьявольской усмешке.
      Шагая по-мужски широко, она отправилась в дворцовые конюшни и выкрала первую попавшуюся лошадь, а потом направилась к пристани. По пути она предлагала золото тому, кто передаст послание Черному Джеку Флашу, капитану «Призрака». Правда, денег у нее не было, но это вряд ли имело значение, поскольку она вскоре убедилась, что Рори нет в Лондоне. Что же, вполне вероятно. Он обычно предпочитает Саутхемптон или Портсмут: туда легче проскользнуть незамеченным. Именно там они расстались в последний раз.
      Саммер, немного подумав, кивнула. Да, решение принято. И если она не отыщет Рори, до Корнуолла по крайней мере будет рукой подать.
      Лил Ричвуд пустила в ход все свое красноречие, чтобы отговорить племянницу. Как можно одинокой женщине, без денег и защиты, отправляться в такой дальний путь?!
      В конце концов все аргументы были исчерпаны, но уговорить Саммер не удалось. Чем больше распалялась Лил, тем спокойнее становилась Саммер.
      В первый день она едва добралась до Доркинга и заночевала у ручья, в поле, уставленном копнами пшеницы. Сначала Саммер напоила лошадь, потом пустила ее пастись, уселась под копной и, поужинав хлебом и сыром, мирно уснула. На рассвете ее разбудил петушиный крик. Саммер села, сонно потягиваясь, и почувствовала, что окоченела от холода. Пришлось растереть руки и ноги и даже немного попрыгать, прежде чем кровь быстрее побежала по жилам. Нет, так дальше не пойдет! Она нуждается в теплой постели, а бедняга Доббин – в яслях с овсом и уютной конюшне.
      Саммер пришпорила коня и поскакала вперед, не обращая внимания на резкий ветер, дувший с Ла-Манша. На закате она подстерегла экипаж, ехавший из Портсмута, и, чтобы позже невзначай не встретиться со своей жертвой, нацепила маску и, угрожая пистолетом, остановила перепуганного кучера. Всякий знал, как опасны улицы Портсмута, где приходилось каждую минуту держаться начеку, но возница немного успокоился, выехав на большую дорогу, и тотчас поплатился за свою оплошность. Седок высунулся из кареты и возмущенно возопил, допытываясь у кучера, почему тот не пристрелил грабителя.
      – Потому что у него больше мозгов, чем у тебя, – прорычала Саммер, – и он не желает, чтобы они разлетелись по земле.
      – Я высеку тебя, болван! – пообещал кучеру незнакомец, – а тебя, негодяй, велю повесить, колесовать и четвертовать!
      – Не слишком ли много на одного человека? – бросила Саммер. – Лучше закрой свою пасть и гони кошелек!
      Ей удалось неплохо поживиться, но, к ее великой досаде, мужчина велел повернуть экипаж обратно в Портсмут. Саммер сокрушенно покачала головой. У нее не хватит храбрости еще на один грабеж – придется экономить каждый пенни.
      Спешившись во дворе гостиницы «Три журавля», Саммер долго стояла, не в силах двинуться с места. Наконец немного придя в себя, она заплатила за овес, конюшню, комнату и миску с горячим рагу, а потом побрела к пристани посмотреть, какие корабли стоят на якоре. Ноги подкашивались, глаза закрывались сами собой, и она уже решила вернуться в гостиницу, когда заметила большое неуклюжее судно, с которого медленно спускались женщины, закованные в цепи.
      – Во имя Господа, что это такое? – спросила Саммер у матроса, с живейшим интересом наблюдавшего за происходящим.
      – Заключенные из Лондона. Тюрьмы все сгорели, и женщин из Брайдуэлла и долговой тюрьмы Флит решено разместить здесь и в Саутхемптоне.
      Саммер с ужасом воззрилась на несчастных, громко бряцавших кандалами. И неожиданно поежилась от странного ощущения, будто кто-то упорно смотрит на нее. Саммер поспешно оглянулась и застыла. Перед ней стоял сержант Освалд.

      – Хватай его! – приказал он зевакам. Саммер бросилась бежать, но ноги подкосились, и вот уже четверо здоровенных матросов преградили ей дорогу. Саммер поспешно стащила шляпу, и густая масса волос обрушилась ей на плечи.
      – Пожалуйста, если встретите Черного Джека Флаша, передайте, что видели его женщину, Кэт, – пробормотала она.
      Мужчины, потрясенные красотой незнакомки и тронутые тихими мольбами, переглянулись, готовые отпустить ее с миром, но прежде чем Саммер успела сделать шаг, мясистые лапы сжали ее талию:
      – Ну и ну, да это никак знаменитый грабитель Черный Кот! – ехидно хмыкнул он.
      – Немедленно отпустите меня, сержант Освалд, иначе я пожалуюсь самому королю, – пригрозила она, но тот зверски вывернул ей руку.
      – Я теперь старший сержант, леди Сучка, и прошу не забывать об этом.
      Он быстро подвел ее к длинной веренице женщин и приковал кандалами к последней. Ненависть и гордость не дали Саммер упасть от усталости, когда с полдюжины милиционеров под командой Освалда потащили узниц в портсмутскую тюрьму. Сорок оборванных бедняг были вынуждены стоять босиком на холодных камнях, пока не проверят каждое имя по списку. Задерганному коменданту было совершенно все равно, что к тому времени начался дождь и холодный ветер бросал ледяные капли в лица и без того истерзанных женщин.
      – У меня и так все переполнено! – вопил Бладуорт, бегая по захламленной комнате, служившей ему конторой и одновременно жильем. – Верховный судья Хемпшира и Дорсета вот уже год как прикован к постели, и за все это время не было ни единой казни! Заключенные только и делают, что опиваются и обжираются за казенный счет!
      Хорошо одетый человек, стоявший у стола, с брезгливым отвращением уставился на тюремщика:
      – Бладуорт, я пытаюсь объяснить, что меня ограбили! Как вы смеете заставлять ждать такого уважаемого человека, как я? Если приказать милиционерам сейчас же отправиться на поиски, они наверняка схватят негодяя! Не понимаю, куда катится эта страна!
      – Вам придется подождать своей очереди, мистер Блекторн, у меня не десять рук! Мало того, что не хватает стражников, милиционеров, провизии, и что же они делают?! Присылают еще сорок проклятых шлюх, а у меня и для четверых места не найдется!
      Освалд лихорадочно соображал, как бы извлечь пользу из создавшегося положения. Он весь горел от радостного возбуждения. Подумать только, шлюха Хелфорда наконец попалась ему в руки!
      Из сорока узниц, мокнувших под дождем, его мысли занимала лишь одна. Близок миг его торжества!
      Взяв толстыми пальцами список заключенных, он тихо сказал:
      – Если я выручу вас из этой передряги, Бладуорт, считайте себя моим должником.
      Комендант задумчиво прищурился. Он шагнул ближе, и старший сержант невольно поморщился – от Бладуорта несло какой-то тухлятиной, омерзительной смесью пота, джина и немытого тела. Глаза навыкате были налиты кровью, паутинка красных прожилок на носу красноречиво говорила о его дружбе с бутылкой.
      – Большинство этих баб – карманные воровки, проститутки, и я могу отвезти их в Саутхемптон. Шестеро – убийцы, и я получил приказ содержать их в Плимуте, где порядки строже. Предоставьте мне по первой просьбе отдельное помещение для допроса, и я оставлю здесь этих шестерых. Ну, что скажете?
      – Заметано! – с готовностью согласился Бладуорт. – Сейчас позову клерка, чтобы внес их в тюремные книги.
      – Безобразие! – вмешался мистер Блекторн, выступая вперед. – Мало у нас своих преступников! Когда они будут казнены, спрашиваю я вас?!
      – Мистер Блекторн, половина заключенных ни разу не побывала на допросе. Некому выносить приговоры, поскольку судья лежит на смертном одре. Что я могу сделать? У меня нет полномочий наказывать преступников. Стоять на страже английского правосудия – задача не из легких, мистер Блекторн. Разве вы никогда не слышали о Великой хартии вольностей?
      Освалд, махнув рукой, вышел на улицу и был встречен свистом и недружными воплями:
      – Ты, куча дерьма, веди нас под крышу! Подлец! Ублюдок! Гнида вонючая!
      Саммер задрожала, поняв, что он направляется к ней. Она лучше других знала, что все прозвища, которыми награждали Освалда, не воздают ему должное. Этот человек – воплощение зла, отродье дьявола.
      Он, мельком взглянув на нее, расковал пять женщин. Она оказалась шестой. Окинув взглядом своих товарок, Саммер с удивлением увидела, что они были выбраны явно не за внешнюю привлекательность. Одна – коротенькая, квадратная бабища, жирная как свинья, другая – совсем девчонка. Третья была на сносях, и сердце Саммер заныло от жалости к ней. Пятая могла бы считаться даже хорошенькой, но холодный, беспощадный взгляд выдавал в ней закоренелую преступницу. Освалд почти приветливо улыбнулся Саммер, раздувшись от самодовольства. Теперь он за все отыграется!
      Не успели шесть промокших до нитки женщин появиться в конторе Бладуорта, как мистер Блекторн, всплеснув руками, потрясенно возопил:
      – Это он… она! Тот разбойник, что ограбил меня! Да сделайте же что-нибудь, черт вас побери!
      – Мистер Блекторн, мы арестовали вашего опасного преступника, чего же вам еще?
      – Как чего?! Желаю, чтобы его… ее… эту вот… повесили!
      Но Освалд не собирался угождать всякому сумасброду. Он лично будет вершить правосудие и при этом смаковать каждое мгновение!
      – Эти женщины – убийцы, – пояснил он взбешенному горожанину. – Уверяю вас, рано или поздно они будут качаться в петле. Но все должно выполняться по закону. Никто не ускользнет от его карающей десницы! Примите нашу глубочайшую благодарность за то, что помогли уличить преступницу.
      Бладуорт ожесточенно поскреб кишевшую вшами голову:
      – Единственная свободная камера в подвале, но в такие ночи, как эта, там набирается воды по щиколотку!
      – Так вы еще и жалостливы, Бладуорт? Ну а я не из таких! Ведите этих потаскух туда и заприте хорошенько, а мне понадобится два фургона, чтобы отвезти остальных в Саутхемптон. Завтра я вернусь, и вы предоставите мне комнатку поуютнее.
      Саммер не отрываясь смотрела на Освалда. Он жаждет мести и обязательно получит свой фунт плоти, в этом у нее не было сомнений.
      Женщины спустились по каменным ступенькам в чрево подземной темницы. Их поочередно втолкнули в крошечную камеру. Стражник загремел ключами.
      – Что же, по крайней мере хоть воды вдосталь, – бросила Сидни, женщина с жесткими глазами прожженной негодяйки.
      Саммер никогда не видела ничего подобного. С поросших мхом стен сочилась мутная влага. Струйка вилась по полу и исчезала в вонючей дыре. Камера была пуста, если не считать тусклого светильника на стене, двух охапок гниющего сена и ведра для нечистот в углу. Женщины молча озирались, и Саммер, представив, что в такой тесноте неминуемо придется коснуться чужого грязного тела, невольно вздохнула. В камере стоял невыносимый смрад, и к тому же разило потом, испражнениями и плесенью.
      Узницы сбросили мокрую одежду из грубой шерсти и повесили на решетку сушиться. Под уродливыми платьями оказались черные нитяные чулки и панталоны наподобие мужских. Женщины подтянули панталоны до подмышек, чтобы прикрыть груди. Только жирная баба, отзывавшаяся на прозвище Ларди, что означало Толстуха, выставила напоказ нечто, похожее на коровье вымя. Зрелище было таким омерзительно-непристойным, что Саммер отвела глаза. Она единственная не стянула липнувшие к телу кюлоты и камзол. Если она подхватит простуду и умрет, тем лучше.
      – Как твое имя? – неожиданно спросила Сидни.
      – Кэт.
      – Точно! Выглядишь и впрямь как дохлая кошка.
      – Знаю, – вздохнула Саммер, пристально разглядывая соседку.
      – Старая карга – Гренни, а малышка – Герт. Та, что с пузом, – Нелли.
      Саммер вежливо склонила голову:
      – Рада познакомиться, дамы.
      – Фу-ты ну-ты, выражаешься как чертова герцогиня! – фыркнула Сидни.
      – Потому что она и есть важная леди, – вмешалась Ларди.
      – Вот как? А почем ты знаешь, может, и я из высокородных!
      – Потому что из свинячьего хвоста бобровой шапки не сошьешь. Горбатого могила исправит, а тебя, видать, и в гробу не переделать!
      – Кому и знать, как не тебе! – хихикнула Сидни. – Вот плюхнешься на эту чертову солому, и тогда уж тебя не отличить от хрюшки, готовой вот-вот опороситься!
      – Да будь у меня такая харя, как у некоторых, приходилось бы давать детишкам медяки, чтобы забросали дерьмом эти гнусные зенки, все бы попригляднее казались!
      Сидни зловеще прищурилась. Подступив к Кэт, она пощупала тонкий шелк сорочки.
      – Ничего себе одежка! Не желаешь сделать мне подарок? – потребовала она.
      – Черта с два! – взвилась Саммер, отбросив Сидни к стене, так что та больно ударилась затылком. – Могу, пожалуй, наградить тебя фонарем под глазом, а если покажется мало, то и двумя.
      – Кажись, та сволочь не ошиблась, обозвав тебя леди Сукой! – ухмыльнулась Сидни. – Хоть и мерзавец, а глаз зоркий!
      Саммер, в свою очередь, примирительно улыбнулась.
      – Боюсь, он так просто от меня не отвяжется. Слушай, раз уж нам приходится вместе терпеть все это, лучше держаться заодно. Не стоит ссориться и драться из-за пустяков. Думаю, Нелли лучше прилечь.
      Ларди помогла Нелли устроиться на соломе, а сама села рядом. Обе женщины принялись щелкать вшей, и Саммер с ужасом поняла, что неминуемо наберется всякой гадости, тем более что в соломе было полно еще и блох.
      Лицо Нелли было пепельно-серым, под глазами темнели огромные полукружия. Она была так истощена, что напоминала скелет, если не считать огромного выпирающего живота.
      – Какое они имеют право сажать в тюрьму беременных? – возмутилась Саммер. – Что будет, если начнутся схватки?!
      Старуха Гренни пожала плечами:
      – На свет появится еще одно нежеланное дитя, только и всего. Знаешь, почему я здесь? Помогла одной шлюхе избавиться от ребенка, а она возьми и помри. Но, думаю, там ей все равно лучше, чем на этом свете, верно?
      Саммер почти была готова согласиться с ней.
      – Вряд ли Карл имеет хоть малейшее представление о том, как ужасно обращаются с женщинами в подобных местах!
      – Карл? Это еще кто такой? – удивилась Сидни.
      – Король, конечно. Когда я выберусь отсюда, сразу же попрошу у него аудиенции и не усну спокойно, пока он что-нибудь не предпримет.
      – Выберешься? Как бы не так! Тебя повезут в последний путь на телеге до городской площади. Там ты и спляшешь джигу в петле палача! – ухмыльнулась Сидни.
      – Ты знаешь короля? – благоговейно прошептала Герт.
      – Да, всего два дня назад я была в Уайтхолле.
      Гренни и Ларди залились смехом.
      – Да ну? – издевательски протянула Сидни. – И что вы там делали, миледи, вышивали на пяльцах или прислуживали королеве? Чем занимались, если не секрет?
      Саммер уставилась в пространство, вспоминая события последних дней, казавшиеся теперь нереальными. Наконец, печально улыбнувшись сестрам по несчастью, она призналась:
      – По правде говоря, я собирала рубины.
      Герт потрясенно раскрыла рот, а Гренни покрутила пальцем у виска, убежденная, что Кэт попросту спятила.
      – Как по-вашему, нас накормят? – жадно осведомилась Ларди.
      – Только не сегодня, – покачала головой Сидни. – В Лондоне нам бы по крайней мере принесли хлеба на пенни и кружку воды. Здесь… одному Господу известно, что с нами будет.
      Саммер успела поужинать в гостинице и пока не хотела есть, но как выдержать предстоящие испытания, если их собираются морить голодом?!
      Немного придя в себя, она заметила, что одна из всех осталась на ногах. Остальные устроились на мокром полу, прислонившись спинами к покрытым слизью стенам. Саммер была рада тому, что смертельно устала. Сон будет благословенным избавлением от кошмара наяву.
      Она последовала примеру своих товарок и, обхватив руками колени, опустила на них пылающую голову. Масло в светильнике почти выгорело, и Саммер уже погрузилась в дремоту, когда услышала легкий шорох и отвратительный писк. Крысы! Они сплошным потоком струились в камеру из отверстия, в которое стекали вода и нечистоты. Саммер испустила панический вопль, и животные, привстав на задние лапы, с любопытством уставились на нее глазками-пуговками.
      – Поставь ведро на дырку и ложись спать, – проворчала Сидни.
      Саммер последовала ее совету, но не сомкнула глаз. Утром, попытавшись встать, она почувствовала, что ноет каждая косточка.
      Вскоре им раздали деревянные ложки и миски, наполненные жидкой кашицей. Гренни обнаружила в своей порции таракана, на что, впрочем, не обратила ни малейшего внимания, и продолжала с аппетитом поглощать еду. Саммер, брезгливо сморщившись, отдала свою порцию Нелли, хотя здравый смысл подсказывал ей, что, если она хочет выжить, придется смириться. Ларди устремила оскорбленный взор на Саммер, и та смиренно пояснила:
      – Нелли нужно есть за двоих.
      Сидни окатила обеих презрительным взглядом:
      – Тебе не продержаться, если будешь думать о других! Видать, плохо тебя вымуштровали в Уайтхолле.
      – Поверь мне, тамошние правила такие же, как везде, – грустно усмехнулась Саммер. Сейчас ее заботил не столько голод, сколько отсутствие свежей воды.
      – Неужели они не дадут нам умыться? – спросила она.
      – Чем грязнее, тем теплее, – засмеялась Ларди.
      – Хочешь сказать, чем жирнее, тем теплее, – поправила Сидни.
      Саммер неожиданно поняла, что все шутки, ругательства, ехидные намеки и подковырки служили единственным средством защиты от безумного, жестокого мира, где никому не было дела до того, живы ли эти несчастные или уже отправились на тот свет. Она молча собрала пустые миски и ложки, утаив при этом одну, и просунула их сквозь маленькое отверстие в стене, куда подавали еду из коридора. Пока остальные одевались, она показала ложку Сидни:
      – Если вставить ручку между камнями, можно разломить ее надвое и заострить.
      Сидни одобрительно кивнула:
      – Пожалуй, можно будет кое-кого насадить на вертел, как баранью тушу, но знай, если задумала бежать, от меня помощи не дождешься.
      Весь день Саммер просидела в углу, думая о своей прекрасной родине, куда увезли малыша Райана. Перед глазами то и дело вставала миссис Бишоп с ребенком на руках, и Саммер невольно рассмеялась, представив, какие страсти разгораются на кухне между няней и мистером Берком. Должно быть, битва идет по всем правилам, поскольку ни один не желает уступить.
      Она снова скакала на Эбони по прибрежному песку, и Рурк мчался навстречу ей, потому что не мог вынести разлуки…
      Под конец она немного задремала. Днем легче было заснуть – по крайней мере не видно крыс.
      На ужин был водянистый капустный суп, и на этот раз Саммер заставила себя съесть отвратительное варево до капли. Она чувствовала, что как только стемнеет, явится Освалд. И как в воду смотрела. Он распахнул двери и внимательно оглядел женщин. Саммер смело выступила вперед:
      – Нелли вот-вот родит. Ей нельзя здесь оставаться.
      – Сама виновата. Позволила намять себе брюхо, пускай расплачивается! Не надо было расставлять ноги перед каждым встречным-поперечным! И нечего кудахтать над этой потаскушкой, леди Сука, приберегите жалость для себя. Пойдем!
      Сидни угрожающе взглянула на него, и Освалд пренебрежительно бросил:
      – А тебе чего, червивая рожа?
      – Поцелуй меня в зад, свинья! – скривив губы, отрезала Сидни и не успела увернуться от удара кулаком в лицо. Послышался тошнотворный хруст ломающейся кости, и из носа женщины хлынула кровь. Сидни, не издав ни звука, упала на колени, а Освалд, стиснув руку Саммер, толкнул женщину к двери. Они поднялись наверх и вскоре очутились в мужской половине тюрьмы. Саммер была так потрясена, что даже не слышала непристойных шуточек и сомнительных комплиментов в свой адрес.
      Освалд открыл дверь. В комнате горел камин, и Бладуорт ставил на стол поднос с горячим ужином.
      – Вам, случайно, не потребуется помощь, сержант? – похотливо осклабился он.
      – Ни в коем случае, Бладуорт, благодарю вас. С женщинами нужно обращаться, как с лошадьми.
      – То есть объезжать? – уточнил комендант, плотоядно облизываясь.
      – Нет, совсем не это. Нужно сломить их дух. Показать, кто настоящий хозяин, и они станут повиноваться любому приказу при малейшем касании хлыста.
      У Саммер едва не остановилось сердце. Внутри все сжалось от безумного страха. Она, в сущности, была обыкновенной женщиной, ничуть не храбрее остальных. И если ей нравилось дразнить Рурка, то лишь потому, что он, даже при всей его вспыльчивости, никогда не причинил бы ей ни зла, ни боли. Перед лицом опасности она вдруг поняла, что он творил все эти безумства во имя любви. Все это было не более чем игрой любовников. Но сейчас перед ней заклятый враг, который не успокоится, пока не уничтожит ее. Она сжала губы, чтобы Освалд не увидел, как они трясутся.
      – Меня надобно не страшиться, а беспрекословно слушаться. Я во всем следую букве закона. И не сделаю тебе ничего, что вышло бы за пределы правил и тюремного распорядка, – предупредил Освалд.
      На глазах Саммер выступили слезы.
      – Раздевайся, – велел он.
      Саммер опустила веки, боясь, что не выдержит и разрыдается.
      Освалд грубо схватил ее за грудь.
      – Нет лучшего способа усмирить бабу, чем как следует вывернуть ей титьку, – прошипел он, исполняя свою угрозу. Саммер задохнулась и тихо застонала.
      – С этой минуты, когда я отдаю приказ, изволь отвечать «да, старший сержант». Понятно?
      – Да, старший сержант, – пробормотала Саммер, исходя бессильной злобой.
      – Прекрасно. В правилах говорится, что я имею полное право обыскивать заключенных. Раздевайся.
      – Провались в ад!
      На этот раз он протянул к ее груди обе руки, и Саммер покорно прошептала:
      – Да, старший сержант.
      Она принялась медленно скидывать одежду. На левой груди проступили синие пятна от пальцев Освалда. Саммер бросила ненавидящий взгляд на это одержимое сознанием собственной власти чудовище.
      – Представляю, какое удовольствие я получу от наших встреч, – улыбнулся Освалд. – Наш полк расквартирован в Саутхемптоне, так что я смогу приезжать каждую неделю. Теперь ты знаешь, как себя вести. Одно слово неповиновения, и я возьму в руки хлыст. Подай мне ужин, а потом оденешься.
      Саммер с трудом подавила желание плюнуть ему в лицо. Она привыкла стоять на своем и отвечать ударом на удар. Но сейчас надо забыть гордость! Этот человек безумен, и с ним нужно обращаться осторожно. Необходимо подумать, прежде чем сделать шаг, проглотить оскорбление и держать язык за зубами.
      Наконец он позволил ей одеться, и у Саммер от облегчения закружилась голова. По крайней мере ее не изнасиловали!
      – Вам больше ничего не нужно, старший сержант? – осведомилась она, вызывающе вскинув подбородок.
      – Я еще не отпустил тебя, – медленно выговорил он, и от этого мертвенно-спокойного голоса она застыла. – Ты не впервые грабишь на дорогах. Мы всегда клеймим ворам большой палец с тем, чтобы, если они попадутся вторично, сразу вешать без суда и следствия. Покажи мне палец! – скомандовал он и, видя, что Саммер колеблется, схватил ее за руку.
      – Так я и думал. Какая постыдная оплошность с нашей стороны, леди Сука!
      Он встал, выбрал длинный металлический стержень и сунул его в огонь.
      – Нет! – отчаянно воскликнула она. Но Освалд схватил ее за волосы, подтащил к камину и, навалившись всей тяжестью, вдавил раскаленное клеймо в нежную кожу. Саммер душераздирающе вскрикнула и лишилась чувств. Освалд поднял ее, отнес в камеру и швырнул на солому. По тесному помещению распространился омерзительный смрад горелой плоти. К счастью, Саммер не приходила в себя почти всю ночь, а к утру рыдала и металась в жару.

      Лорд Рурк Хелфорд был на седьмом небе. Он только что присутствовал при ежеутреннем купании и завтраке сына, на которого до сих пор не мог наглядеться. И теперь был не в силах сдержать радостное возбуждение. Волнение горячило кровь. Скоро. Уже совсем скоро!
      Он поспешно взбежал на крышу и принялся рассматривать речные суденышки в надежде увидеть корабль из Лондона. Почему Саммер все еще нет? Что ее задержало?
      Рурк озабоченно нахмурился. Он не мог дождаться, пока его красавица жена ворвется в дом с требованием вернуть сына. На этот раз она от него не уйдет. Каким глупцом он был, позволив ей ускользнуть! Но больше это не повторится.
      Легкая улыбка заиграла на губах Рурка. Ему следовало бы посадить ее под замок и месяц не выпускать из постели!
      При одной мысли о Саммер его плоть отвердела и приподнялась, и Рурк, словно юнец, умирающий от любви, крикнул во все горло:
      – Саммер! Поспеши! Я жду тебя!
      По мере того как день клонился к вечеру, предвкушение счастливой встречи сменилось беспокойством. Что делать, если к завтрашнему дню она не появится?! Он и без того бесстыдно пренебрегает долгом: вещь немыслимая для столь обязательного человека, как Хелфорд! Рурк обещал отправиться на войну, и хотя принадлежавшие ему корабли не были приписаны к военному флоту, он дал слово Карлу, своему монарху и близкому другу.
      Прибыв домой два дня назад, он увидел «Золотую богиню», стоявшую на якоре в устье реки. Оказалось, судно только что вернулось с Мадагаскара. Когда ценный груз был перенесен на берег, он велел капитану плыть в Ла-Манш и не щадить по пути ни одного голландского судна. Рурк также пообещал, что немедленно отплывет сам на «Языческой богине» сражаться с врагом.
      Саммер вряд ли узнает Спенсера. Он вырос, возмужал и окреп. Лицо и торс стали почти черными под палящим солнцем. Рурк показал ему Райана и уверил, что Саммер находится на пути в Корнуолл. Правда, Рурк не упомянул, что украл сына, хотя угрызения совести все это время не давали ему покоя.
      При мысли о шурине сознание собственной вины переполнило душу горечью. По всей вероятности, не следовало бы посылать Спенсера на войну. Нужно было настоять, чтобы он дождался сестру… хотя мальчик так рвался в битву, что пришлось бы, наверное, связать его по рукам и ногам, иначе он все равно сбежал бы.
      В эту ночь постель Рурка была, как никогда, пустой и холодной. Его обуревали сомнения. Почему она осталась в Лондоне? Если по-прежнему пытается обольстить графа Бристола, Рурк попросту задаст ей хорошую трепку. Он знал, что сам по себе Джордж Дигби ничего не значит для Саммер, но как насчет титула графини? Большинство женщин душу продали бы, чтобы стать женой графа! Нет, он слишком хорошо знает Саммер! Она принадлежит ему, и только ему! Стоило им оказаться рядом, как между ними проскакивала сначала искра, потом молния и вскоре оба изнемогали от любви и вожделения, забывая обо всех распрях.
      Однако Саммер не откажет себе в удовольствии хорошенько его помучить, заставить томиться ожиданием, терзаться ревнивыми мыслями о том, сколько поцелуев она позволила украсть королю… Нет, черт возьми, пусть она настолько бессердечна, чтобы издеваться над мужем, но оставаться вдали от малыша не сможет. В нем вся ее жизнь.
      Рурк всю ночь проворочался без сна и лишь перед рассветом сомкнул глаза. Как он жалел, что, выслушав исповедь жены, жестоко и без всякой жалости оттолкнул ее! Ах, если бы вернуть то утро, когда они лежали в постели после медового месяца в Стоуве! Полог кровати был задернут, и уютная полутьма окутывала их с Саммер. Она протянула руку, чтобы впустить солнечный свет, но Рурк быстро втащил ее обратно в теплый кокон. Саммер послушно прильнула к нему, переполненная любовью и покоем.
      Рурк уже хотел открыть шкафчик у кровати, чтобы достать бриллиантовое ожерелье, но сначала решил поцеловать жену, однако Саммер чуть отстранилась.
      – Я должна кое-что сказать тебе, дорогой, – едва слышно произнесла она, умирая от страха. – Видишь ли, я многое скрыла от тебя, и теперь настала минута исповеди.
      Рурк, снисходительно улыбаясь, окинул жену любящим взглядом.
      Саммер, опустив ресницы и наклонив голову, встала перед ним на колени.
      – Мой брат Спенсер вместе с другими арестован по подозрению в контрабанде…
      С Рурком произошла мгновенная метаморфоза. Глаза хищно прищурились, улыбка исчезла.
      – Когда?! – рявкнул он.
      Саммер съежилась, как от удара хлыстом.
      – Я… накануне нашей свадьбы, – честно ответила она. – Он в фалмутской тюрьме, и я пообещала… надеялась, что ты сможешь его освободить.
      Рурк вскочил с кровати и принялся одеваться. В комнате стояла мертвая тишина. Саммер, охваченная безумной паникой, не соображала, что делает. Ее снедало единственное желание – поскорее признаться во всем и выдержать любое наказание.
      – Рурк, у нас не было иного выхода! Пойми, мы голодали! Отец проиграл все, что у нас было, продал лошадей, картины и мебель. Роузленд давно покинули слуги. Конюшни развалились, земли заросли сорняками, а дом напоминает убогую хижину. Приехав в Лондон, я узнала, что он заложил имение за восемнадцать тысяч. Долг возрос до двадцати, и если на следующей неделе лондонский ростовщик Соломон Сторм не получит денег, Роузленд будет продан. – Она прерывисто вздохнула.
      Рурк шагнул к кровати и обнял жену:
      – Моя драгоценная любовь, почему ты не сказала всего этого раньше! Неужели посчитала, что я отвернусь от тебя в беде? Милая, как же долго ты несла это бремя в одиночку! Тише… все прошло, родная, не плачь, – велел он, целуя ее в лоб. – Если Роузленд так дорог тебе, мы восстановим его и превратим в цветущий сад. Все что угодно, лишь бы ты была счастлива. Плоть Господня, я не могу вынести мысли о том, что ты голодала!
      Он заключил ее в объятия.
      – А Спенсер? – испуганно прошептала Саммер.
      Рурк сжал ее лицо теплыми ладонями, благоговейно глядя в любимые глаза.
      – Еще до обеда твой брат будет на свободе, – пообещал он.
      Слезы благодарности покатились по щекам Саммер, и Рурк быстро осушил их губами.
      – Сердце мое, не плачь, клянусь, это последнее горе в твоей жизни. Посмотри, что я тебе купил!
      Он открыл ларец и достал сверкающую алмазную осыпь. Но Саммер зарыдала еще горше:
      – О, Ру, ты так добр ко мне! – И, улыбнувшись сквозь слезы, добавила: – Не нужны мне бриллианты!
      – Скажи, чего ты желаешь, и у тебя будет все, любимая, – пробормотал он.
      Тонкие руки обвили его шею:
      – Хочу, чтобы ты снова заронил в меня свое семя.
      Рурк, вздрогнув, пробудился, увидел пустое место рядом с собой и вспомнил все. Каким жестоким ублюдком он был, отняв у Саммер ее дитя!
      Он откинул одеяло и встал. Пропади пропадом все голландцы! Он возвращается в Лондон за женой.
 
      Прошло больше недели, прежде чем невыносимая боль от ожога немного поутихла. Саммер то тряслась от озноба, то горела в лихорадке. Все это время она почти ничего не ела, отдавая большую часть своей порции Нелли, зато ухитрилась стащить еще одну деревянную ложку. По жестокой иронии судьбы ей стало легче именно в день предполагаемого визита Освалда. Саммер заранее трепетала от ужаса и отвращения. Стоило ему появиться в камере, как остальные пять женщин разбежались по углам, боясь, что его выбор падет на одну из них, но когда он снова велел Саммер идти за ним, даже ко всему привыкшая Сидни искренне пожалела, что ничем не может помочь женщине.
      – Ты знаешь правила. Раздевайся.
      В тот раз Саммер беспрекословно повиновалась, отвечая на каждый приказ покорным «да, старший сержант», и все же он пытал ее раскаленным железом. Возможно, если теперь она ослушается, он не сумеет придумать ничего нового и отстанет от нее!
      Но когда она чуть помедлила, Освалд снова зверски вывернул ей груди, так, что Саммер вскрикнула от боли, но тут же прокляла себя за слабость. Ничего не поделаешь, придется подчиниться.
      Она медленно сняла засаленную одежду, почти радуясь, что хоть ненадолго избавилась от грязи. Он приказал ей подать ужин, и у Саммер потекли слюнки от соблазнительных ароматов. В пустом желудке громко заурчало. Набравшись храбрости, она спросила:
      – Нельзя ли мне помыться, старший сержант?
      – Ни в коем случае, – учтиво улыбаясь, ответил он.
      – Но я же прислуживаю вам за столом! Как не противно выносить этот смрад! – возмущенно вскричала она.
      – Удивительно, что ты молишь меня не о еде, а о ванне. По-видимому, чистота для тебя важнее набитого живота. Чем грязнее ты станешь, тем больше радости доставишь мне. Надеюсь, что не пройдет и года, как ты превратишься в старуху и начнешь гнить заживо. Ну а теперь можешь натянуть свои мерзкие лохмотья.
      Сегодня она держалась настороже, ожидая от Освалда очередной пакости. Саммер прекрасно помнила, что случилось на прошлой неделе.
      Освалд допил эль и самодовольно уставился на нее:
      – Готов побиться об заклад, ты не прочь предложить мне себя в обмен на некоторые послабления. Видно, плохо меня знаешь… но ничего, все еще впереди. Клянусь, твои волосы сводят Хелфорда с ума. Он разбрасывает их по подушке, перед тем как оседлать тебя? Должно быть, похоть сжирает его день и ночь! Чем ты его околдовала? Что же, жаль, но правила гласят: заключенным полагается стричь волосы, чтобы извести вшей.
      Он потянулся за бритвой с костяной ручкой и, возбужденно облизав губы, принялся резать прекрасные волосы Саммер. Теперь короткие пряди едва доходили до ушей. В продолжение всей экзекуции Саммер не шевелилась, понимая, что стоит ей сказать слово, и он обреет ее наголо.
      Оказавшись в камере, Саммер с грустью увидела, что та же участь постигла и остальных женщин.
      – Чертов ублюдок! – злобно прошипела Сидни.
      – Ничего, – утешила Ларди, – волосы снова отрастут. Все одно вши так и кишат у нас в головах!
      Саммер стало немного легче. Кажется, они мало-помалу привыкают заботиться не только о себе.
      У нее совсем не осталось времени скорбеть о погубленной красоте, поскольку незадолго до полуночи у Нелли начались схватки.
 
      Едва «Языческая богиня» пришвартовалась у лондонской пристани, Рурк сошел на берег и велел везти его к Лил Ричвуд. Хозяйка встретила гостя не слишком приветливо, и Рурк умиротворяюще поднял руки, чтобы прервать поток обличений:
      – Лил, я готов признать, что поступил плохо, забрав Райана. И хочу, чтобы вы знали: я навсегда покончил с дурацкими играми и приехал просить… нет, умолять Саммер вернуться ко мне.
      – Превосходно, дорогой, – манерно протянула Лил. – К тому же Саммер потеряла все – дом, деньги и даже одежду.
      Теперь Рурку стало понятно, почему Саммер сразу не бросилась в Корнуолл.
      – Значит, она согласится жить в Хелфорд-Холле? – робко осведомился он.
      – Дорогой, но она давно туда умчалась. Была вне себя от злости на вас и пылала жаждой мести.
      – Но как же она решилась отправиться в дальний путь без денег?! – охнул он, весь во власти дурных предчувствий.
      Лил грациозно пожала плечами:
      – Вы знаете, какова она, дорогой. Я пыталась отговорить племянницу, но каждое мое слово действовало на нее, как красная тряпка на быка!
      – Мне хорошо знакомо ее упрямство, Лил, – кивнул Рурк, разрываясь между надеждой и отчаянием. – Вам, конечно, известны ее планы?
      – Она «позаимствовала» лошадь из дворцовых конюшен и поскакала в Портсмут, чтобы сесть на судно, идущее к корнуолльскому побережью.
      – Я знал, что она обязательно явится за Райаном, поэтому и увез его, но где же ее носит, черт возьми? – взорвался Рурк, интуитивно чувствуя, что Лил сказала не всю правду. Она что-то утаивает!
      Внезапно с улицы послышался перезвон церковных колоколов. Слуги выбежали из дома справиться, что приключилось. Всякий знал, что это сигнал тревоги. Со дня лондонского пожара люди невольно ожидали очередной беды.
      В комнату ворвался бледный как полотно лакей.
      – Что там, парень? – осведомился Рурк.
      – Говорят, голландцы напали, милорд! Высадились прямо в лондонском Пуле! – вскричал он.
      Рурк нахлобучил широкополую шляпу.
      – Я незамедлительно отправляюсь в Уайтхолл и выясню, в чем дело, – мрачно пообещал он.
      Верный своему слову, он быстро отыскал короля. Тот сидел в кабинете вместе со своим братом Джеймсом, канцлером Гайдом и служащими морского министерства.
      – Хелфорд! Есть новости? – спросил вместо приветствия Карл.
      Это был один из тех немногих случаев в жизни Рурка, когда он не знал, что ответить, и почти ощущал холодок палаческого топора.
      – Нет, сир, когда я вчера бросил якорь, все было тихо. Правда, по городу ходят слухи, что нас атаковали, – пробормотал он.
      – Из полученных мной реляций следует, что на прошлой неделе сотня наших кораблей опустошила побережье Голландии. Враги потеряли шесть тысяч человек. Ты можешь это подтвердить?
      – Я готов поклясться собственной жизнью, сир, – вмешался Сандвич, один из командующих английским флотом. – К несчастью, они потопили «Гектора», и «Мэри» едва дотянула до порта, но с нашей стороны погибло всего двести человек.
      Герцог Йорк, второй командующий, который в отличие от Сандвича почти никогда не выходил в море, сейчас, багровый от стыда, пытался спасти честь мундира.
      – Что это еще за слухи? – надменно вставил он.
      – Де Рёйтер вместе с несколькими самыми отчаянными капитанами преследовал нашу эскадру и пытается блокировать флот на Темзе и реке Медуэй, где пришвартованы самые тяжелые суда.
      – С несколькими? – возопил Джеймс. – Почему же вы не отправились в устье реки и не выбили их оттуда?
      – Потому что, если верить донесениям, французы стоят недалеко от побережья Дувра.
      Кровь отхлынула от лица Джеймса. Карл, заметив, как возбужден брат, мгновенно понял, что помощи от него ждать не приходится, и обменялся взглядами с Рурком.
      – Кажется, мы оба думаем об одном и том же. Нам необходим Руперт.
      – Вчера его судно «Генриетта» бросило якорь в Портсмуте. И я желаю сражаться под его знаменами, – сообщил Рурк, нимало не заботясь о том, что может оскорбить Сандвича. Карл обратил взор на престарелого канцлера:
      – Велите сию секунду прекратить этот чертов звон! Следовало бы прислушиваться не к церковным колоколам, а к пушечным выстрелам!
      В кабинете появился Эдвард Проджерс, доверенный короля по интимным делам.
      – Сир, в приемной собралось столько придворных, что яблоку негде упасть. Я попытался было не допустить их наверх, но герцог Бакингем и граф Лодердейл ничего не желают слышать. Заявляют, что пришли предложить свои услуги.
      – Я сейчас же выйду к ним. Попроси эту парочку сдерживать пыл остальных, пока я не освобожусь. Это их ненадолго займет, – решил Карл.
      – Мы протянем плавучий бон поперек реки Медуэй, чтобы остановить голландцев.
      – Насколько я знаю де Рёйтера, это вряд ли послужит ему препятствием, – возразил Хелфорд. – Я считаю, нужно затопить несколько кораблей, чтобы не дать голландцам подняться вверх по течению.
      – Нам понадобится каждое судно! – прорычал Сандвич, злобно глядя на Рурка.
      – Мы забыли об Апнор-Касл, – вставил Джеймс. – Это неприступная крепость, и ее гарнизон не пропустит голландцев.
      – С самой гражданской войны в Апноре почти нет солдат, – с сожалением вздохнул король. – Нам бы следовало выстроить фланкирующие батареи, чтобы оттуда вести огонь. С трудом верится, чтобы небольшой форт преградил дорогу голландской эскадре.
      – Флот Албемарла в Чатеме окажется в наиболее трудном положении, – заявил Сандвич, покачивая головой, – если уже не уничтожен.
      – Пошлите всех добровольцев в Чатем, чтобы Албемарл продержался до подхода Руперта, – изрек Хелфорд.
      – Я сам поеду, – вызвался герцог Йорк.
      – Тебе лучше остаться здесь – больше пользы принесешь, – дипломатично отказал Карл, стараясь не задеть самолюбия брата. – Составь список судов и капитанов, ими командующих. Ну а теперь, извините меня, джентльмены. Хелфорд, побудьте со мной, пока я побреюсь и приведу себя в более приличный вид.
      Рурк последовал за королем в крошечный коридорчик, ведущий в королевскую спальню, и широко улыбнулся при виде ужасающего беспорядка. Повсюду разбросаны подушки, с кровати свисают простыни. Два спаниеля дерутся из-за атласной туфельки Барбары, которую та потеряла, спеша поскорее скрыться, когда услышала звон колоколов.
      – Мне нужен «Призрак», – тихо произнес Карл. – Надеюсь, он не застрял на Медуэй?
      – У моего брата множество недостатков, но глупость среди них не числится, – заверил Рурк.
      – Рори все еще использует в качестве штаб-квартиры остров Шеппи? – поинтересовался Карл.
      – У вас прекрасные шпионы, сир, – уклончиво обронил Рурк.
      – Да уж, ничего не скажешь, – засмеялся Карл, показывая головой на смятую постель. – Подумать только, голландцы застали меня врасплох со спущенными штанами!
      Он сел за бюро и окунул перо в чернильницу.
      – Не верю, что французский флот стоит у берегов Дувра. Всегда считал их врагами, а не союзниками Голландии. Рори должен подтвердить, что этот демарш – последний отчаянный рывок де Рёйтера. Думаю, что их флот уничтожен, а весь этот фарс разыгрывается, чтобы убедить нас в необходимости мирных переговоров на выгодных для голландцев условиях.
      Рурк Хелфорд задумчиво кивнул, зная, что король куда более проницателен, чем все его министры, вместе взятые.
      – Рурк, я доверяю Рори два секретных послания: одно для Голландии, другое – для Франции. Должен предупредить, что это весьма ответственная миссия. Старому Гайду придется сойти со сцены. Он исчерпал свои возможности и пережил собственный расцвет. Я собираюсь заменить его кабальным министерством из четырех-пяти человек, чтобы больше не сосредоточивать всю власть в руках одного.
      – Туда войдут министр иностранных дел Арлингтон, – осведомился Рурк, – Бакингем и Лодердейл?
      Карл кивнул:
      – Не желаю, чтобы кто-нибудь из них, включая моего брата, знал о секретных переговорах с Голландией и Францией, пока они не станут свершившимся фактом. От их исхода зависит, получит ли Англия статус самого сильного европейского государства.
      – Стараетесь добиться цели политическим крючкотворством и недостойными уловками, сир? – мрачно буркнул Хелфорд.
      – Плоть Господня, ну почему ты хоть раз в жизни не возьмешь пример со своего братца? – застонал Карл.
      Двое похожих, как братья, мужчин разъяренно уставились друг на друга, прежде чем немного прийти в себя и разразиться смехом. Каждый знал, что слишком много пройдено и теперь уже поздно идти различными дорогами, особенно когда разыгрывается последняя, заключительная партия.

      Отчаянные вопли Нелли, казалось, разбудили бы и мертвого. Когда на шум прибежал Бладуорт, Саммер смело выступила вперед:
      – Она рожает, сэр. Мы можем принять ребенка, но без чистых простынь, одеял и горячей воды не обойтись.
      Бладуорт, несмотря на мерзкую внешность и склонность к спиртному, был, в сущности, не злым человеком. Он прекрасно понимал, что эта камера – неподходящее место даже для крыс. Не следовало помещать женщин в эту дыру, но что он мог поделать с Освалдом? Не дай Бог, кто-нибудь из властей решит осмотреть тюрьму, и тогда неприятностей не оберешься. Не хватало еще, чтобы женщина умерла от родов, не пробыв в Портсмуте и месяца!
      Саммер была уверена, что юная Герт ей не подмога, а Гренни представления не имеет об обязанностях повитухи, хоть и наловчилась избавлять шлюх от нежеланной беременности. Сидни? Нет, достаточно взглянуть на это недоброе лицо, чтобы понять: она и пальцем не пошевелит для Нелли. Значит, остается Ларди.
      Получив ведро горячей воды, они прежде всего обтерли Нелли. Бладуорт пожертвовал одеяло и простыню, что в условиях тюрьмы могло считаться чудом.
      Они прикрыли роженицу простыней и постарались устроить ее поудобнее. Схватки длились бесконечно, и с каждым часом крики становились все слабее. К тому времени, как на свет появился крохотный синий младенец, Нелли впала в усталую дремоту. Простыня медленно пропитывалась кровью. Саммер, как могла, вымыла малышку и бросила изгаженную простыню в ведро с багровой водой. Они завернули Нелли и девочку в единственное одеяло, и Саммер всю ночь не спала, отгоняя от них крыс.
      Утром, когда принесли завтрак, Ларди комически вздохнула:
      – Пожалуй, мне не мешает немного поголодать, уж очень я толста.
      – Нелли нужно поправляться, иначе молоко не появится, – кивнула Саммер. Вместе они смогли скормить Нелли жалкое варево. Бедняжка пришла в себя, но казалась вялой и апатичной, словно мыслями была далеко отсюда. Она не разговаривала, не смотрела на ребенка, но по крайней мере согласилась поднести его к груди. Девочка жадно принялась сосать, издавая хлюпающие звуки.
      Саммер удалось оставить в камере третью ложку. Бладуорт как будто ничего не заметил, но отныне больше ложек им не давали.
      Саммер с каждым днем становилась все тоньше. Постоянная усталость, полумрак и сырость изнуряли ее. Хотелось лишь одного – прислониться к стене и спать, спать… Теперь она почти не замечала вони, без труда выносила назойливую болтовню соседок, а со временем привыкла и к голоду и почти не хотела есть. Даже грязь уже не так беспокоила ее. Если стараешься выжить, приходится со многим смириться, иначе тебя просто растопчут. Терпение и спокойствие, больше она ничего не может противопоставить обстоятельствам.
      Главное – не сойти с ума, не превратиться в бессловесное животное. И чтобы сохранить рассудок и ясную голову, Саммер отдавалась грезам, уносилась на крыльях фантазии. Она часами вспоминала свое дитя – мягкие черные волосики, густые реснички, лежавшие полумесяцами на щеках, когда он спал, розовый ротик, из которого подчас неслись негодующие, требовательные вопли. И запах – чистый, сладостный аромат молока, исходивший от Райана…
      Иногда она оказывалась на борту «Призрака» и кружилась по палубе под звуки веселых мелодий, которые извлекали матросы из оловянных свистков и концертино. Рори, должно быть, набирал команду по всему свету: тут были испанцы, турки, мавры, сицилийцы, уроженцы Марселя и Генуи. Черный Джек Флаш… он снова накрывал ее ладони своими, пытаясь обучить искусству управления кораблем. Горячее дыхание шевелило волосы на висках, жесткая щетина царапала щеки. Потом он прижимался к ее ягодицам восставшей плотью, и она… о, как ей нравилось, когда Рори нес свою прелестную добычу к кровати под красным балдахином! Саммер явственно ощущала, как его борода покалывает ее груди, живот и бедра. Противиться Рори Хелфорду было невозможно, и сейчас она была рада, что ни разу не оттолкнула его. В конце концов, стоит ли жалеть о том, что сделала… гораздо хуже сознавать, что могла и не отважилась…
      И дух ее не будет сломлен, пока она способна воскрешать в памяти образ Рори, стоявшего за штурвалом: лицо, мокрое от брызг, черные волосы, развевающиеся на ветру… Бушующее штормовое море волновало его так же сильно, как Саммер, и даже в самые отчаянные минуты глаза его продолжали смеяться.
      Сколько раз Саммер представляла, как мчится на Эбони по берегу. Теплый душистый бриз, лазурное море, бухточки, где резвились тюлени. Рука словно наяву ощущала мягкий бархат носа Эбони. Как дрожали его напряженные бока, когда назойливый овод норовил примоститься в блестящей черной шерсти! Если когда-нибудь Господь позволит ей вновь вскочить на спину вороного, она будет совершенно обнаженной, совсем как настоящая язычница. Обрести свободу… снова лететь, как на крыльях, по полям и лугам… наверное, это невозможно. Впереди ее ждет смерть, лишь навеки закрыв глаза, она обретет волю. Саммер больше не боялась смерти. Умереть так легко. Жизнь куда страшнее. Ее существование превратилось в ад, из которого она могла ускользнуть, только предаваясь мечтам.
      Рурка Хелфорда она вспоминала, как самое дорогое в своей судьбе. Он терпеть не мог, когда она сидела рядом! Всегда старался усадить ее к себе на колени! Саммер до сих пор ощущала его твердые губы, слышала нежный шепот:
      «Я люблю тебя, Саммер. Люблю всем сердцем. И никогда не любил другую женщину».
      После любовных игр, когда оба лежали в объятиях друг друга, он часто поднимал голову, обожествляя ее глазами. Нет, Рурк не жесток, не безжалостен. Никто не знает мужчину лучше, чем женщина, делившая с ним постель. В те редкие минуты, когда она заставала его врасплох, взгляд Рурка светился такой нежностью, что у нее перехватывало дыхание. Она снова и снова воскрешала в памяти, как он наполнял ее собой и начинал двигаться, охваченный безумной страстью, неукротимой, дикой и необузданной. И самыми прекрасными были моменты молчания, когда их взгляды встречались, улыбки исчезали, а пламя страсти разгоралось с новой силой.
      И теперь Саммер было наплевать на то, что случится с ней, – она испытала в жизни все. Все самое прекрасное. До сих пор слышала слова любви, чувствовала тяжесть темноволосой головы на груди, мысленно вступала в шутливую перепалку с мужем и иногда даже брала над ним верх. И пока он существует, смеется, дышит и не опускает головы под тяжестью вины или беды, ее собственная судьба не имеет значения: она навсегда останется частью Рурка, и они когда-нибудь обязательно соединятся вновь. В вечности.
      Что-то непонятное разбудило на рассвете спавшую мертвым сном Саммер. Приподняв голову, она огляделась, снедаемая безысходной тоской. И тут же вспомнила, что сегодня день еженедельного визита Освалда. Остатки сна мгновенно испарились, и Саммер села, прислушиваясь к писку и возне крыс в том углу, где лежала Нелли. Только сейчас до нее дошло, что могло случиться. Саммер вскочила и, схватив светильник, метнулась к лежавшей роженице. Напуганные огнем, животные сразу же разбежались. Присмотревшись, Саммер в ужасе отпрянула. Ребенок с головы до ног был покрыт багровыми укусами. Она взяла жалкое синюшное тельце из материнских рук и увидела, что девочке уже никто не может помочь. Саммер застыла, стараясь удержать рвущийся из груди вопль. Если она зарыдает, значит, окончательно сломается, а ей нужно собраться перед появлением Освалда.
      Проснувшаяся Нелли, казалось, нисколько не была опечалена гибелью дочери. Она просто отодвинула от себя трупик и тотчас о нем забыла. Ларди озабоченно покачала головой. Девчонка совсем плоха. Видать, старуха с косой не собирается покидать их мрачное обиталище. Сидни была угрюмее обычного.
      – Ночь – царство смерти. Когда кричит филин, смерть правит бал. Здесь пахнет, как в склепе! Мы все заживо похоронены в этой яме!
      Внутренности Саммер взбунтовались. Она упала на колени, сотрясаемая рвотными позывами. Но желудок был пуст. Помучившись немного, она пришла в себя и повернулась лицом к стене, стараясь не думать о том, что предстоит сегодня.
      Когда вечером Бладуорт пришел за телом, выяснилось, что Нелли последовала за своим ребенком в мир иной. Тюремщик бесцеремонно поволок за ноги женщину, и Саммер, поморщившись, отвела глаза. Не успела закрыться дверь, как Сидни завладела одеялом покойной.
      И тут в душе Саммер что-то дрогнуло. Выведенная наконец из оцепенения, она отошла в угол, где спрятала под соломой три деревянные ложки, вставила одну в щель между камнями и нажала. Ручка переломилась. Она проделала эту процедуру еще дважды и принялась заострять концы, ухитрившись испортить при этом только одну палку. Вскоре она была обладательницей пяти деревянных вертелов – достаточно грозного орудия в руках разъяренных женщин. Остальные узницы притворились, будто ничего не замечают, но чутко ловили каждый звук.
      Саммер вновь прикрыла колышки полусгнившей соломой, и в эту минуту послышался скрежет отпираемого замка. Не поворачиваясь к Освалду, она взглянула в глаза сначала Герт, потом Ларди и наконец Гренни и Сидни. Женщины прекрасно поняли ее без слов. Если они не помогут друг другу, значит, все разделят участь Нелли.
      Притащив свою жертву в комнату, Освалд поднес к ее лицу свечу и удовлетворенно заулыбался. Перед ним стояло настоящее привидение, только что возникшее из адского подземелья. Короткие грязные волосы были неряшливо спутаны. Когда-то изумительно красивое лицо осунулось и пожелтело. Под сильно выдававшимися скулами чернели глубокие провалы. Сейчас Саммер была похожа на деревенскую дурочку.
      – Раздевайся, – как всегда, приказал он. Саммер не двинулась с места. Больше она не станет подчиняться. Пусть убивает, ей все равно.
      Освалд шагнул ближе и рывком разодрал ворот ее рубашки. Некогда упругие груди сморщились и были покрыты фиолетово-синими пятнами.
      – Ты выглядишь и пахнешь, как подзаборная шлюха! А знаешь, что, согласно закону, я имею полное право заклеймить тебя буквой «П», чтобы все видели, кто перед ним! Грязная проститутка, потаскуха, подлая тварь!
      Он перебрал клейма на длинных рукоятках и, не найдя того, что искал, в гневе отшвырнул железные стержни.
      – Завтра я привезу клеймо, которое навеки останется на твоей титьке! Нет, на обеих. Два «П». Или «П» и «Х». Потаскуха Хелфорда!
      Освалд снова толкнул ее к порогу, и Саммер торопливо стянула края рубашки, хотя теперь мужчины-заключенные не обращали на нее ни малейшего внимания. Открыв дверь, он пинком отправил Саммер в камеру и уже хотел было уйти, но заметил отсутствие Нелли.
      – Где эта беременная сука? – завопил он, переступив порог.
      И тут маленькая Герт впервые выказала истинное мужество:
      – Мертва… и именно ты убил ее!
      Освалд ударил ее в челюсть и выбил передние зубы, навсегда уничтожив красу юного личика. Но тут дверь камеры с грохотом захлопнулась, и старая карга повисла на нем, вопя, как злой дух из старинных сказок. Саммер понимала, что Гренни не выстоит против рослого, упитанного Освалда. Он отбросил ее с такой силой, что старуха с тошнотворным стуком ударилась головой о каменную стену. Бедняга так и осталась лежать без движения. Освалд, опустив глаза, с изумлением заметил ползущую по его груди струйку крови. Под сердцем торчала заостренная палка, похожая на вертел. Потеряв равновесие, Освалд упал на одно колено, и тут Ларди с торжествующим криком оседлала его и принялась беспорядочно тыкать в шею своим деревянным орудием. Сидни успела вручить Саммер палку, прежде чем последовать примеру Ларди. Саммер с ужасом посмотрела на то, что осталось от Гренни, и тут же поняла, что времени терять нельзя. На карту поставлены их жизни. Она, подражая подругам, набросилась на Освалда. Истекающий кровью сержант корчился и кричал, но женщины уже не выпускали свою добычу. Когда Герт, размахнувшись, всадила палку меж ног Освалда, тот дико взвыл. Саммер пришла в отчаяние. Если он способен так вопить, значит, им не удалось нанести ему смертельную рану. Прицелившись, она вонзила острый конец вертела в пульсирующую у него на шее жилку и несколько раз повернула, безжалостно разрывая плоть. Из горла сержанта вырвался хриплый клекот. Багряная струя хлынула на пол. Узницы душили Освалда, пока тот не затих. Он ушел, но успел унести с собой еще одну жизнь.
 
      Король Карл был вне себя от ярости и унижения. Голландские военные корабли действительно прорвали заградительный бон через реку Медуэй и штурмом взяли крепость Апнор-Касл, последнюю преграду на пути к Чатему, где стоял на якоре английский флот. Карл любил море и прекрасно разбирался в искусстве кораблестроения. Он не без оснований гордился своим детищем. Всего за несколько лет, преодолевая сопротивление парламента, Карл выстроил сотни кораблей в надежде, что Англия станет владычицей морей, полновластной хозяйкой бескрайних водных просторов. Кузена короля принца Руперта по праву называли гениальным флотоводцем, и самые прославленные капитаны считали за честь служить под его началом. Он предпочитал каперов регулярным силам, поэтому «Языческая богиня» присоединилась к «Генриетте» в совместной попытке отразить атаку на Ширнесс.
      Голландцы захватили «Ройял Карл» под командованием Уильяма Пренна и подожгли с полдюжины военных судов в верховьях Медуэй. Руперт и Хелфорд осуществили блестящий план: под покровом ночи они высадились на горящие корабли и, подведя их вплотную к голландским судам, открыли кингстоны. Обреченные корабли затонули, намертво закупорив голландскую эскадру в самом фарватере реки. Положение становилось безвыходным. Враждующие стороны зашли в тупик, и это позволило наконец начать переговоры.
      Король подписал мирный договор с Голландией, по которому последняя отдавала Англии Гвинею. Голландские форты, расположенные вдоль океанского побережья, сдались англичанам, которые теперь могли беспрепятственно провозить золото и ценные грузы. Голландцы согласились также передать Англии крупнейший порт в американских колониях. Новый Амстердам был переименован в Нью-Йорк в честь брата короля.
      Англия взамен обязалась передать Голландии Спайс-Айлендз и ограничить восточную торговлю одной Индией. Рори Хелфорд выступал посредником в совершенно секретных соглашениях между Британией и Голландией и между Англией и Францией.
      Со стороны казалось, что Англия и Голландия объединились против общего врага – Франции. Карл, однако, не собирался воевать с Людовиком, тем более что его сестра была замужем за братом французского короля. Кроме того, он взял деньги у Людовика в обмен на обещание позволить английским войскам присоединиться к французским, в случае если Франция вступит в войну с Голландией. Он к тому же заключил тайный пакт с Голландией, заверив, что в случае войны с Францией Англия останется нейтральной.
      В Лондоне царила торжественная атмосфера. Горожане и двор праздновали победу. Все связанное с морской символикой быстро вошло в моду, и дамы носили синие платья с белыми воротниками, расшитыми коронами и якорями.
      Барбара Каслмейн устроила прием для короля и ближайших друзей и произвела настоящий фурор, заказав торты в виде боевых кораблей с красно-бело-голубыми флагами. Но Барбара не была бы Барбарой, ограничься она лишь морскими сюжетами. Фаворитка прекрасно знала, чем позабавить снедаемых вечным сладострастием гостей, и велела испечь маленькие круглые пирожные, покрытые белой глазурью с красной вишенкой посредине, точь-в-точь как женские грудки. Она назвала их «фрейлинами» и приказала подавать мужчинам. Для женщин были приготовлены другие, в виде мужского «петушка» с яичками. Барбара имела наглость поименовать их «пушкой с ядрами».
      Позже Карл, лежа в постели с любовницей, деланно нахмурился:
      – Что за непристойное зрелище. «Морской» не означает «мерзкий», Барбара! Ты путаешься в определениях. Мне следовало бы давать тебе уроки английского!
      – Ну что же, зато я прекрасно усвоила те наставления во французском, что вы мне давали, сир! – многозначительно подмигнула Барбара.
      Он потянулся к великолепному красному яблоку, лежавшему в чаше у постели, но Барбара игриво выхватила плод из рук короля.
      – О нет, ничего еще не кончено, и я найду другое занятие для твоего чувственного рта!
      – Ненасытная девчонка! Заставляешь меня всю ночь трудиться, чтобы удовлетворить твои аппетиты, и только после этого позволяешь мне получить свое!
      – Если хорошенько подумать, вполне можно найти способ всего достичь одновременно! – объявила она, сжимая яблоко пухлыми ляжками и откидываясь на подушки. – Давай посмотрим, сможешь ли ты доесть яблоко, прежде чем твое внимание привлечет куда более усладительный фрукт.
      Стоило Карлу откусить кусочек, как сладкий сок брызнул на бедра Барбары, и жадный язык защекотал нежную кожу, слизывая капли. Король доел яблоко и со смешком возлег на любовницу, предвкушая погружение в жаркую плоть.
      – Барбара, ты восхитительная плутовка!
      Он прижался поцелуем к розовым губкам и откинул со лба Барбары темно-рыжие локоны.
      – И к тому же миленькая! Настоящая красавица!
      – Достаточно хороша, чтобы послужить моделью Британии на новых золотых гинеях? – оживилась Барбара.
      Черт возьми! Ну почему женщины вечно хотят чего-то добиться от мужчин, причем делают это в постели?!
      – Модель еще не выбрана, – пробормотал король.
      – В таком случае я вполне подойду, – настаивала Барбара, перекатывая между ладонями его готовое к бою орудие.
      – Бэбс, все зависит от художников, и давай не будем об этом говорить, – простонал король.
      – Нет, будем, – объявила она, гладя рубиновую головку большим пальцем. – У кого на это больше прав, чем у меня?!
      Карл сообразил, что до нее дошли слухи, будто он желает видеть на монетах профиль Франсис Стюарт, и сделал вид, что страшно удивлен:
      – У кого больше прав? Да у королевы, конечно, – пояснил он, стараясь сбить ее со следа и заставить забыть о сумасбродной идее.
      – Вздор! – взвизгнула Барбара, изо всех сил толкнув его в грудь. – Можно подумать, ты так заботишься об этой серой мышке с кроличьими зубищами!
      – Барбара! – предостерегающе воскликнул Карл. Но ее уже было не остановить. Сейчас фаворитка намеренно доводила себя до истерики.
      – Ты поглядываешь в сторону этой лицемерной сучки Стюарт! Собираешься предпочесть ее мне!
      Карл мужественно попытался защитить девушку:
      – Но все художники считают, что у нее изящные черты лица и благородный профиль!
      – Скажите на милость! – прошипела Барбара, вскакивая и швыряя туфли в другой угол комнаты. – Ты станешь всеобщим посмешищем! Она дразнит тебя своей невинностью, словно морковкой – осла! Ты бегаешь за ней в надежде получить то, чего уже давно нет на свете!
      – А ты чем занимаешься? Точно так же изводишь меня, заставляешь томиться от жажды! – пожаловался Карл.
      – Чудовище! И это после всего, на что я пошла? Готова лечь с тобой в любой час дня и ночи! И если в глубине души считаешь, что она способна удовлетворить твой вечный голод, значит, жестоко ошибаешься! Ты сластолюбив и неутомим, как настоящий жеребец, а эта сучонка с узкими бедрами даже не сумеет принять тебя до конца! Наверняка наденет в постель белые перчатки, чтобы не дотрагиваться до твоего живчика голыми руками, и, уж конечно, о французском поцелуе и понятия не имеет!
      – Барбара, дорогая… я изнемогаю! Зачем нам ссориться? Ты знаешь, как я ненавижу сцены, – пожаловался король.
      – В таком случае я буду позировать для Британии? – настаивала женщина.
      – Ну уж нет! Нельзя иметь все на свете! Я не собираюсь потакать твоим сумасбродным капризам и подобно потаскухе идти на все, лишь бы насладиться тобой.
      – Вот как! – взорвалась Барбара, метнув в него хрустальный пузырек с эссенцией гелиотропа. – Возьми назад свои подарки, я в них не нуждаюсь!
      Однако Карл цинично отметил, что она почему-то не пожелала расстаться с драгоценностями.
      – Я ненавижу тебя, Карл! Убирайся из моего дома и чтобы ноги твоей больше здесь не было, – пренебрежительно, словно жалкому лакею, бросила она. Это было последней каплей. Приподнявшись, Карл влепил ей пощечину. Барбара зарыдала, и он тотчас раскрыл ей объятия. Женщина покорно прижалась к его груди и уткнулась лицом в плечо.
      – Плачь громче, меньше воды окажется в ночном горшке, – прошептал он.
      Всхлипывания мгновенно перешли в смех, и Барбара, подняв голову, маняще улыбнулась:
      – Мужчина, не способный отвесить женщине тумака, когда она того заслуживает, в ее глазах всегда останется ничтожеством.
      – Сама знаешь, насилие мне претит, но иногда ты просто напрашиваешься на оплеуху, – согласился Карл, продолжая гладить любовницу, пока та не замурлыкала и не начала тереться об него всем телом. Тонкие пальчики принялись мять упругие мужские ягодицы. Карл осыпал поцелуями пышное тело, и колени Барбары сами собой раздвинулись, приглашая любовника в уютный грот. Они упали на постель, и Карл поспешно подмял любовницу под себя. Барбара обвила ногами его спину. Он мощным ударом вонзился в податливую плоть, и тяжелые волны страсти окатили обоих.

      Выполнив свой долг перед монархом и отечеством, лорд Рурк Хелфорд отплыл в Корнуолл. При мысли о Саммер сердце его учащенно билось. Да, она не торопилась покинуть Лондон! Хочет показать, что не собирается ползать на коленях перед мужем, даже если все козырные карты у него на руках. Что же, он был в отлучке почти три месяца. Достаточно для того, чтобы она успела освоиться в доме и насладиться обществом Райана. Теперь ей придется поучиться быть не только матерью, но и женой.
      Рурк поклялся себе, что отныне сделает все, чтобы показать, как глубока его любовь к ней. Взамен он хотел лишь одного – чтобы Саммер была, как когда-то, честна, искренна и безраздельно отдавала ему всю себя. Рурк со сладострастным нетерпением предвкушал второй медовый месяц.
      Однако узнав, что Саммер до сих пор не показывалась в Хелфорд-Холле, Рурк был настолько потрясен, что сразу же вернулся в Лондон. Он был вне себя от тревоги. Прежде всего он отправился ко двору и навел справки. Никто не видел Саммер вот уже с полгода. В последний раз она разговаривала с Карлом во время пожара, и тот отослал ее во дворец. Но там она не появилась. Рурк, снедаемый тоской и тяжелыми мыслями, бросился на Кокспер-стрит и, не тратя времени на пустые любезности, объявил:
      – Саммер так и не показалась в Хелфорд-Холле. Вы, конечно, знаете, где она. Не может быть, чтобы от нее не пришло ни одного письма!
      – Рурк, дорогой, вы, кажется обвиняете меня во лжи, – обиженно протянула Лил.
      – Не совсем, но вы явно что-то утаиваете от меня, – возразил он.
      – Почему вы так думаете, Рурк?
      – Потому что вы ничуть не обеспокоены ее исчезновением. И если бы действительно не имели ни малейшего понятия о ее местопребывании, уже давно сходили бы с ума от тревоги, совсем как сейчас я!
      Лил смущенно покосилась на него:
      – Ру, дорогой, вам лучше сесть.
      Она приглашающе похлопала ладонью по обитому атласом диванчику с таким видом, словно решилась наконец исповедаться. Смуглое лицо Рурка с грозно насупленными бровями наводило на нее страх. Сейчас он был похож на падшего ангела. Черные волосы беспорядочно вились по плечам, падали на глаза, и Рурк рассеянно пригладил непокорные пряди.
      – Я надеялась, что вы узнаете об этом не из моих уст. Не хотелось бы причинять вам боль, Рурк, но уверена, что Саммер уехала с вашим братом Рори. Мне кажется, она влюблена в него.
      У Хелфорда вырвался стон отчаяния, похожий на вой раненого волка. Лил всем сердцем пожалела, что пришлось причинить ему такую боль. Сейчас он был сам не свой от горя.
 
      Саммер больше не жила. Не мечтала. Лишилась всех желаний. И перестала думать. Только существовала… и то едва-едва. Больше ей никогда не повторить ту залитую лунным светом ночь на балконе, выходящем в сад Хелфорд-Холла. Никогда не вскочить на спину Эбони. Когда ее арестовали, она возмущалась несправедливостью судьбы, но с тех пор ее уничтожили. Осталось мерзкое грязное создание. Нечистое. Гнусное. Сыну будет лучше без нее. Господь знал, что делает, отняв ребенка у такой матери.
      Она потеряла мужа. Потеряла любовника. Потеряла красоту, молодость и здоровье. Но все это уже не имело значения. Все прошло, осталось дождаться смерти. Она точно закована в панцирь из льда и безразлична к любой пытке, любой муке.
      Саммер так похудела, что руки и ноги, казалось, вот-вот переломятся, под грязью невозможно было различить черты некогда прекрасного лица. Волосы немного отросли и висели сальными, спутанными, похожими на паклю прядями.
 
      «Призрак» под покровом мрака тихо скользил вверх по течению Солента мимо острова Уайт в портсмутскую гавань. Принц Руперт, переодетый матросом, сошел на берег и сел в поджидавший его экипаж. За последние два месяца Черный Джек Флаш дважды тайно переправлял его во Францию и провозил обратно так, что ни единая живая душа не знала об этом. Принц выступал в качестве посредника между Людовиком и Карлом, а проще говоря, перевозил деньги, полученные от Франции за оказанные одолжения.
      Рори Хелфорд никогда не задерживался ни в одном порту. Еще до рассвета «Призрак» бросит якорь в хорошо укрытой бухточке неподалеку от острова Уайт.
      Не тратя времени, Рори направился к сходням, но, услышав за спиной крадущиеся шаги, сжал резную рукоять кинжала, заткнутого за пояс. Черт бы подрал негодяя! Придется его прикончить!
      Рори поморщился. Он не любил убивать, но преследователь не оставил ему другого выхода.
      Поскольку Рори был весь в черном, ему не составило труда спрятаться за железный кабестан. Человек в одежде матроса замер, растерянно оглядываясь по сторонам. Рори крадучись зашел ему за спину и, охватив рукой шею, сильно сдавил. Кончик ножа уперся незнакомцу в лопатку.
      – Так что тебе нужно от меня? Говори, иначе отправишься на тот свет, – пригрозил он.
      – Черный Джек, это я, Житан. Когда-то я плавал на «Призраке» и в бою потерял руку, помнишь?
      Рори пощупал пустой рукав матросской куртки.
      – Повернись да помедленнее, – приказал он, – чтобы я мог увидеть твое лицо.
      Матрос не солгал. Этот коренастый бретонец действительно был в свое время членом его команды. Рори усмехнулся. Пожалуй, ему можно сохранить жизнь, тем более что все, кто плавал с ним, знают его настоящее имя.
      – Тебе нужны деньги, Житан, – сообразил Рори.
      – Я не потому пошел за тобой, – покачал головой бретонец.
      Рори удивленно поднял черную бровь.
      – Девчонка. Месяцев пять назад сюда привезли узниц из лондонских тюрем. Солдаты арестовали какую-то женщину прямо здесь, на пристани, и приковали к остальным. Она пыталась сбежать, но не вышло. Перед тем, как ее взяли, она крикнула, чтобы мы рассказали Черному Джеку о ее поимке. Все твердила, что она твоя женщина.
      – Кэт! – воскликнул Рори.
      – Именно так, – кивнул Житан.
      Христос всемогущий, так вот почему она словно исчезла с лица земли!
      Рори сунул кинжал в ножны.
      – Можно подкупить коменданта? – осведомился он.
      – Навряд ли.
      – А как туда пробраться?
      – Невозможно. Оттуда выходят только на эшафот.
      – Считай, что заработал кошелек с золотом. Пойдем со мной, я хочу услышать все до малейших деталей, – велел Рори.
      Он сильно рисковал, оставшись в порту, но после трех посещений тюрьмы понял, что ничего не сможет поделать. Бладуорт не отвечал на вопросы, не желал объясняться и не брал взяток. Оставалось только штурмовать тюрьму либо… Рурк наверняка придумает подходящий план, который позволит ему употребить власть для освобождения жены.
      Рори пробормотал ругательство и в отчаянии сжал ладонями голову. Невозможно оставить Кэт в этой мерзкой дыре, хотя бы еще на час, но другого выхода нет. Только лорд Хелфорд способен помочь в этом запутанном деле.
      Рурк едва сдерживал гнев и нетерпение, так и рвущиеся наружу. Как был не прав тот, кто утверждал, будто лучше твердо знать, чем гадать об участи любимой! При одной мысли о том, что его дорогая бесценная Саммер страдает в тюремной камере и терпит лишения вот уже пять месяцев, он превращался в безумца. Тоска острым ножом вонзилась ему в сердце, и боль с каждой минутой становилась все непереносимее от сознания собственной вины. Если бы только Лил Ричвуд была права и Саммер действительно уплыла бы с Рори! Ну что же, пусть остается в неведении, он не станет разубеждать ее, не причинит даже малой части той муки, которая терзает его. Но он освободит Саммер, даже ценой собственной жизни, и никто на свете не узнает, что она провела хотя бы один постыдный унизительный час в английской тюрьме.
      Рурк в ярости метался по приемной, ожидая аудиенции короля. Каждая частичка тела взывала к действию, однако приходилось тратить драгоценные минуты, чтобы не вызвать ничьих подозрений.
      Наконец дверь открылась и вышел Карл. Хелфорд постарался взять себя в руки и учтиво поклонился.
      – Все прошло как по маслу, – улыбнулся Карл, завидев друга. Рурк тупо уставился на него, не сразу сообразив, что король, должно быть, имеет в виду операцию с деньгами, проведенную Рори и Рупертом.
      – Я здесь по совершенно другому делу, – объявил он, выдавливая улыбку. – Главный судья в Хемпшире вот уже год как не поднимается с постели, и все это время в Саутхемптоне и Портсмуте не было ни одного судебного заседания. Тюрьмы трещат по всем швам от наплыва заключенных, и я считаю необходимым что-нибудь предпринять.
      – Постарайся найти подходящую замену магистрату, если сумеешь, конечно. Во всем виновата проклятая война, иначе я ни за что не упустил бы из виду это печальное обстоятельство. Тюрьмы всех портовых городов переполнены всякими головорезами и негодяями, но без суда их невозможно отправить на каторгу.
      – Сир, мне необходим приказ о предоставлении полномочий.
      – Немедленно отправляйся к Корнуоллису. Я назначил его главой верховного суда, и он носится с планом отсылать мелких преступников в Америку. Видимо, там не хватает рабочих рук, и, кроме того, мужчины жалуются, что без женщин жизнь особенно тяжела.
      – По-моему, план Корнуоллиса не так уж плох, – заметил Хелфорд, поняв, что этот замысел каким-то образом играет ему на руку.
      – Во всяком случае, это куда лучше, чем гноить их в тюрьмах и позволять обжираться за казенный счет, – кивнул Карл.
      Рурк, не теряя времени, отправился к Корнуоллису и дал понять, что король приказал ему разобраться с положением дел в Портсмуте.
      – Узницы из лондонских тюрем были направлены в другие графства после большого пожара. Прошло чуть не полгода, а они все сидят там без суда и следствия.
      – Тщательно отберите тех, кого можно послать в колонию. Нам не нужны в Америке бандиты и грабители. Но не вижу причин, почему бы тем женщинам, кто арестован за долги или кражу куска хлеба во имя спасения ребенка, не начать новую жизнь за океаном! Что вы об этом думаете, Хелфорд?
      Рурк впервые с той минуты, когда узнал об участи жены, искренне улыбнулся. Подумать только, судьба сотен ночных бабочек зависит от его слова!
      – Знаете, Корнуоллис, – серьезно ответил он, – поскольку кто-то должен согревать постели колонистов по ночам и смягчать трудности жизни днем, любые женщины, даже легкого поведения, будут там встречены с распростертыми объятиями.
      – Вы правы. Не хлебом единым жив человек, – кивнул Корнуоллис, вспоминая собственную бурную молодость.
      – Дайте мне документ, подтверждающий мои полномочия, и я не мешкая отплыву в Портсмут. Какое мне выбрать судно для перевозки женщин?
      – Черт возьми, Хелфорд, куда вы несетесь очертя голову?! Разве не знаете, что мельница правосудия вертится медленно!
      – Теперь, когда война окончена, не вижу резона позволять матросам отсиживаться в портах и обжираться за казенный счет, – перефразировал Рурк слова короля.
      – Вы, несомненно, правы, – пробормотал Корнуоллис, самолюбие которого было сильно задето тем, что Сандвич и Албемарл оттеснили его на задний план и почивают на лаврах победы. – Полагаю, что имею право указать на любой корабль, который сочту нужным.
      – Я так и думал, – вкрадчиво заверил Хелфорд. – Как насчет «Нептуна»? Он все равно стоит на якоре в Портсмуте и только зря обрастает ракушками.
      Он не случайно назвал «Нептуна» – на этом неповоротливом тихоходном судне почти не было пушек.
      – «Нептун», говорите? – переспросил Корнуоллис, ехидно усмехнувшись. – Кровь Христова, да это же тот, что отдали Уильяму Пенну после того, как он потерял «Ройял Карл»! Представляю, что скажет наш богобоязненный Пенн, узнав, какой груз будет в его трюмах!
      – Наоборот, – возразил Хелфорд, – все эти потаскушки окажутся в надежных руках. Он не даст им воли!
      Лорд Хелфорд прибыл в портсмутскую тюрьму в сопровождении полудюжины милиционеров. Спешившись на тюремном дворе, он с удивлением осознал, что ноги подкашиваются, а сердце сжимается от страха. Впервые в жизни он испугался! Его трясло как в лихорадке. Приходилось нечеловеческим усилием воли подавлять отчаянное желание вскочить на коня и ускакать куда глаза глядят.
      Переступив порог, он был принужден сжать челюсти, чтобы его не вывернуло прямо на каменный пол. Ноздри и глотку забивала удушливая вонь сотен немытых тел и испражнений. При одном взгляде на высокого джентльмена Бладуорт испуганно вытянулся. Хелфорд небрежно бросил на стол приказ о назначении его временным судьей, подписанный Корнуоллисом и скрепленный королевской печатью. Утром он велел капитану «Нептуна» готовиться к отплытию и резко отмел все возражения Уильяма Пенна, посчитавшего себя униженным подобным приказом. Он, старый, заслуженный моряк, должен перевозить преступников!
      Первое, что сделал лорд Хелфорд, – выбросил Бладуотера вместе со всей обстановкой из тюремной конторы и велел милиционерам выскрести полы и стены, как корабельную палубу, а потом сжечь серу и селитру, чтобы очистить воздух.
      Вскоре молодые люди внесли большой стол, на который положили книгу регистрации заключенных. Один из милиционеров, умевший читать и писать, исполнял обязанности секретаря. Когда все было готово, Рурк приказал привести женщин. Всего их оказалось около шестидесяти. Больше похожие на серые тени, они робко входили в комнату и выстраивались у стены. Лорд Хелфорд пристально вглядывался в лицо каждой, стараясь привыкнуть к мысли о том, что Саммер, несомненно, изменилась. Но как ни пытался, не мог смириться с тем, что кто-то из этих несчастных – его жена. Секретарь громко выкликал имя каждой и зачитывал список преступлений.
      Рурк Хелфорд был известен своим хладнокровием, умением держать себя в руках, незыблемой верой в справедливость и неотвратимость наказания за совершенное злодеяние, но в тот день не испытывал ничего, кроме жалости к женщинам, проведшим много месяцев в невыносимых условиях и медленно умиравшим от голода в грязных вонючих камерах. Он чувствовал нестерпимый стыд за то, что стал сочувствовать им, лишь когда его возлюбленная попала в такую же беду.
      По мере того как список близился к концу, им овладевали паника и ужас. Ее нет! Господи, неужели она умерла, прежде чем пришло спасение?!
      Рурк стиснул кулаки. Боже, только не это!
      Взяв из рук секретаря книгу, он принялся перелистывать страницы.
      – Здесь все заключенные, или кого-то не привели? – мрачно осведомился он.
      Старательный милиционер ставил галочку у каждого перечисленного имени. Кроме того, он успел вычеркнуть имена усопших. Проведя пальцем по длинным столбцам, Рурк быстро отыскал четыре имени, против которых не стояло никакого знака. Вот оно! Сент-Кэтрин!
      – Бладуорт! – крикнул Рурк, устремившись к порогу. – Почему я не видел этих четверых?
      Комендант в ужасе заломил руки, открыл рот и попятился.
      – Ну? Вы, кажется, языка лишились? – раздраженно допрашивал Рурк.
      – Ваша милость, это злостные убийцы! Я держал их в подземелье, но они и там ухитрились прикончить двоих своих товарок, да еще и сержанта!
      Рурк закрыл глаза и снова попросил Бога, чтобы в числе оставшихся в живых оказалась и Саммер.
      – Немедленно привести! – прохрипел он.
      Рурк не помнил, как вынес эти томительные минуты ожидания. Наконец в комнате возникли четыре привидения. Сердце Рурка замерло, казалось, вовсе перестав биться. В этот миг он действительно перестал дышать, потому что Саммер среди них не было. Неизвестно, сколько прошло времени, прежде чем суровое, неподвижное, как маска, лицо исказилось неудержимой яростью. Под слоем грязи и разводов от пота и слез едва угадывались знакомые высокие скулы и тонкие черты некогда прекрасного лица. Рурк уже хотел броситься к жене, но превозмог себя, неожиданно поняв, что она сгорит со стыда, если он при всех назовет ее по имени.
      Он неловко откашлялся, пытаясь обрести хоть малую толику самообладания, и деловито объяснил заключенным, по какой причине вызвал их сюда. При упоминании Америки в потухших глазах узниц зажегся огонек надежды. Бесстрастный взгляд судьи неторопливо скользил по их лицам. Как бы ни было трудно, Рурк ничем не давал понять, что каким-то образом выделяет одну-единственную, ради которой затеял весь этот спектакль.
      – Наказанием за все ваши преступления будет отправка в колонии. Никому не грозят ни казнь, ни пытки. Призрак смерти достаточно долго витал над вами. Но советую с этих пор строго придерживаться правил и законов, установленных нашим королем. Постарайтесь принести пользу стране, которая вас примет. И остерегайтесь нового появления призрака.
      Он специально подчеркнул последнее слово, пытаясь дать понять Саммер, о чем идет речь, и поспешно повернулся спиной к женщинам, боясь, что еще немного, и он непременно сорвется.
      Женщины принялись возбужденно перешептываться, и Рурк, перекрывая их голоса, объявил:
      – Завтра, прежде чем доставить вас на борт «Нептуна», всем дадут возможность вымыться, снабдят одеялами и чистой одеждой.
      Едва он, неестественно выпрямившись, исчез за дверью, Саммер почувствовала невероятное облегчение. Слава Богу, Рурк и глазом не моргнул при виде ее! Она не знала, как сможет вынести его брезгливое отвращение. Уж лучше в петлю!
      И только сейчас она осознала, что ее проклятая гордость все еще тлеет под пеплом чаяний и разрушенной жизни. Даже тюрьма ее не уничтожила, несмотря на то что душа Саммер онемела и застыла. Но при мысли о долгожданной свободе гордость и достоинство вновь ожили, а вместе с ними и тоска по ее мальчику, милому малышу Райану, с которым Саммер разлучали навеки. Что ж, придется идти дальше по длинной пустынной дороге, пока не настанет конец. Возможно, Райану будет лучше без такой матери… матери, заклейменной вечным позором.
      Что-то буквально подтолкнуло Рурка осмотреть подземелье, где столько времени страдала его возлюбленная. Захватив фонарь, он спустился вниз. Смрад, ударивший в лицо, был в тысячу раз сильнее, чем наверху. В углу возвышалась неопрятная куча чего-то невыразимо мерзкого, бывшего, по-видимому, охапкой соломы… давно, еще до того как она пропиталась кровью и испражнениями. Рурк инстинктивно отпрянул от ведра с нечистотами, но более всего его поразило, что камера так мала. Как они умещались здесь, вчетвером? Тут и для одного места недостаточно.
      Никто, кроме любопытных крыс, не видел, как гордый судья лорд Рурк Хелфорд обессиленно сполз по стене и закрыл лицо руками. Звук глухих рыданий эхом отдался от покрытых слизью камней.

      Капитан Уильям Пенн был в отвратительном настроении. Представить невозможно, чтобы в трюмах его судна перевозили не достойный груз, а воровок и шлюх, да еще в таком количестве! Почти сотня! Да к тому же пришлось установить внизу узкие койки, занявшие половину свободного места. Вторая половина была отведена под бочонки с водой и солониной и мешки с сухарями. На женщин не надевали кандалы, но позволяли выходить на палубу только днем, а на ночь запирали.
      Большинство новоиспеченных колонисток никогда не были на море и теперь почти не вставали, борясь с приступами морской болезни. Но если бы кому-то дали на выбор: гнить в английской тюрьме или обрести свободу, ни одна не осталась бы на родине.
      В отличие от своих товарок Саммер старалась как можно больше времени проводить на палубе. Она забивалась в укромный уголок и ни с кем не разговаривала. Какое счастье – просто вдыхать свежий морской воздух, напоенный запахами моря! Вкус соли на губах, поскрипывание мачт, звон якорной цепи – что может быть чудеснее!
      Она еще не отошла от добровольной немоты, ни о чем не думала, зато по крайней мере к ней вернулись ощущения.
      Когда «Нептун» проплывал мимо островов Силли, она жадно втянула носом цветочный аромат и с удивлением поняла, что на землю пришла весна.
      Через двое суток вдали показался корабль. Матросы начали тревожно перешептываться, но на мачте «гостя» развевался английский флаг, так что сэр Уильям Пенн нисколько не встревожился, когда оба судна сблизились, чтобы обменяться приветствиями. Однако капитан мгновенно понял, что попал впросак, когда стоявший на мостике высокий темноволосый мужчина приказал ему лечь в дрейф.
      – Очистить палубы! Приготовиться к бою! Пушки выкатить! – громовым голосом произнес Уильям, прекрасно понимая, что время упущено. Поздно! Он поймался на старую уловку и, судя по количеству пушек и ухмыляющимся черномазым рожам, снова попал в плен, но на этот раз к пиратам. – Шпаги к бою! – скомандовал он, но тут же потрясенно открыл рот, услышав из уст пиратского капитана собственное имя.
      – Капитан Пенн! Я не причиню зла «Нептуну» и позволю вам мирно следовать вашим курсом.
      – В таком случае что же вам нужно? – скептически осведомился Пенн.
      – Я хочу забрать женщину.
      – Эти заключенные отправляются в Америку. Они под моей защитой.
      – Я имел в виду всего лишь одну из них, капитан Пенн. И готов ее купить… назовите цену.
      Пенн окинул взором пушки, готовые изрыгнуть огонь, и почти поддался искушению вступить в неравный поединок с этим наглецом.
      – Безбожная свинья! Я не работорговец! Как ты смеешь!
      Вместо ответа Черный Джек Флаш, гибко, как пантера, перепрыгнул через поручень и оказался на палубе «Нептуна». Черные сапоги из телячьей кожи доходили до самых бедер. Сорочка с жабо была расстегнута почти до пояса и заправлена в облегающие черные кюлоты. Темная щетина резко контрастировала с белым зигзагом на виске. Низко поклонившись Пенну, он учтиво объяснил:
      – На борту вашего корабля моя женщина. Я пришел за ней.
      – Как ее зовут? – невольно полюбопытствовал Пенн.
      Рори оглянулся в поисках Саммер.
      – Она сама прекрасно знает, о ком идет речь, капитан.
      Видя, что ни одна из узниц не намеревается выступить вперед, Пенн заметно приободрился.
      – Похоже, она не желает идти с вами, – вызывающе бросил он.
      Зубы Рори блеснули в волчьем оскале:
      – Боюсь, капитан, у нее просто нет выбора.
      Он уверенно шагнул к тощему, скелетообразному созданию в бесформенном платье из грубой ткани и протянул руку.
      Саммер почувствовала, что наконец пробуждается от долгого кошмара. В ушах радостными колокольчиками зазвенели последние слова лорда Хелфорда: «Остерегайтесь нового появления призрака!»
      Значит, он все-таки узнал ее! Рурк и Рори вместе задумали ее побег!
      Она нерешительно сжала ладонь своего спасителя, взглянула в незабываемо гордое лицо с соколиными глазами и надменной улыбкой. И тут же перед ней все поплыло, а голова закружилась так, что Саммер пошатнулась. Рори подхватил ее, вмиг оказался у поручня, перебросил навстречу протянувшимся рукам и перепрыгнул на палубу «Призрака». Полоса воды между двумя судами быстро расширялась; вскоре пиратское судно скрылось из виду.
      Саммер неверяще уставилась на Рори и впервые за много-много дней прошептала:
      – Тебе следовало забыть обо мне. Оставить на произвол судьбы.
      Взгляды их встретились, и Рори, улыбнувшись, покачал головой:
      – Оставить тебя? Никогда. Как капитан этого корыта приказываю тебе лечь в постель и ничего не делать, кроме как есть и спать. Не меньше недели. – И словно желая успокоить ее, добавил: – Никто тебя не потревожит.
      Саммер с благодарным вздохом спустилась в знакомую каюту. Куда исчезли алый полог и балдахин? Теперь на кровати все было девственно-белым вплоть до льняных простынь.
      Саммер проспала трое суток. На четвертый день она попросила есть и между долгими часами дремоты ухитрялась выпить немного бульона или проглотить кусочек мяса. На пятый ее ждала поистине королевская роскошь – купание в лохани.
      Наконец у нее хватило сил выбраться на палубу и понять, что «Призрак» стоит на якоре в залитой теплым сиянием бухте островов Силли. Рори держался на расстоянии и предоставил ей выбирать себе собеседников, однако она робко подошла к нему и потерлась лбом о плечо.
      – Солнце и морской воздух исцелят тебя. Твои щечки уже немного порозовели.
      Саммер сошла на берег и с этой минуты проводила целые часы на горячем песке. Потом пустилась в долгие одинокие прогулки: искала затейливые раковины, позволяя крошечным крабам карабкаться по ее босым ногам, чутко прислушивалась к резким крикам чаек.
      Она снова позволила себе думать и мечтать. Сначала этот процесс был довольно болезненным, потом она постепенно привыкла. И одна назойливая мысль приходила снова и снова, заставляя ее грустно улыбаться. Сама судьба предназначила ей Рори. Значит, о Рурке нужно забыть. Скоро она придет к красавцу пирату, и придет по доброй воле. Он спас ее жизнь, и она всем ему обязана.
      Вскоре Саммер настолько окрепла, что решилась поплавать. Рори встревоженно наблюдал за ней, но когда она взобралась на борт и принялась вытирать волосы полотенцем, так что они распушились, образуя нечто вроде нимба над головой, весело улыбнулся и объявил:
      – Думаю, сейчас самое время вернуться в Хелфорд-Холл.
      Саммер испуганно сжалась и отпрянула:
      – Нет! Ни за что! Я не хочу его видеть!
      – Придется. Мы заключили сделку. Если я сумею выручить тебя, значит, должен вернуть домой. Ничего не попишешь.
      Саммер в панике метнулась к борту.
      – Я лучше брошусь в воду! Почему ты принуждаешь меня? – охнула она.
      – Ведьмочка, когда же ты посмотришь правде в глаза? Он, и только он – твоя единственная любовь.
      Саммер ошеломленно уставилась на него, и Рори, не выдержав, отвел взгляд.
      – Я буду в каюте. Когда наберешься мужества признать мою правоту, отыщешь меня.
      Саммер долго сидела, подтянув к подбородку колени и любуясь пурпурно-розовыми полосами заката. Когда небо затянулось синим бархатом, она встала и тяжело вздохнула. Что толку притворяться? И без того, похоже, весь свет знает истину.
      Закутавшись в белую джеллабу Рори, она направилась к капитанской каюте и, открыв дверь, испуганно вскрикнула:
      – Рурк?!
      Рурк отложил бритву и стал втирать в волосы какую-то черную мазь.
      – Где Рори? – всполошилась Саммер.
      – Рори не существует, – спокойно ответил он. – Есть только я, Рурк Рори Хелфорд.
      У Саммер подкосились ноги. Этого не может быть! Он выше и шире в плечах, чем Рори, и держится куда высокомернее! В крови Рурка бушует мрачное наследие предков: склонность к насилию и бунту, поразившая, словно болезнь, всех мужчин Корнуолла, но не коснувшаяся юного беззаботного Рори. Рурка Хелфорда обуревают темные страсти, а Рори – светел и добр.
      Однако Саммер отчего-то поверила, что Рурк не лжет. Пусть и поздно, но у нее открылись глаза, и оставалось лишь поражаться, почему она раньше была настолько слепа.
      Саммер судорожно прижала руку к груди.
      – Кто-нибудь, кроме членов команды, знает? – прошептала она.
      – Нет. Только король. Именно он предложил этот маскарад. Каждый раз, когда он желает воскресить Черного Джека, я всегда твержу, что Рори мертв, но он лишь очаровательно улыбается и изрекает: «Весьма хитрая уловка. Шалопай, несомненно, сам распускает слухи о собственной гибели по каким-то одному ему выгодным причинам».
      Лицо Саммер чуть просветлело, и Рурк, ободрившись, порывисто протянул руку:
      – Леди Хелфорд… Саммер… ты позволишь отвезти тебя домой?
      Саммер словно во сне шагнула к нему и вложила в его ладонь свою.
      – Если дашь мне время привыкнуть. Я просто не в силах осознать все это сразу.
      Рурк жаждал поклясться, что проведет остаток жизни, доказывая свою любовь к ней, что постарается загладить все обиды. Но он слишком хорошо понимал, что она еще не готова выслушивать страстные речи и обеты верности.
      Когда «Призрак» бросил якорь в уединенной бухточке на реке Хелфорд, сердце Саммер бешено забилось при мысли о скорой встрече с Райаном. Она была уверена, что сын уже забыл ее. Но какое это имеет значение? Главное, чтобы малыш был здоров и счастлив.
      Она надела сиреневый шелковый наряд, который оставила на борту судна еще с той поры, как накупила модных туалетов в Гааге, но при этом даже не посмотрелась в зеркало. Ни к чему лишний раз убеждаться, что одежда висит на ней, как на палке, а волосы до сих пор слишком короткие.
      Рурк пришел в каюту, чтобы проводить жену домой, и слегка нахмурился, видя, что Саммер вот уже в третий раз моет руки. Между ними по-прежнему лежала пропасть. По-прежнему… О да, они обменивались любезностями, но так и не поговорили по душам. Боялись дотронуться друг до друга. Возможно, когда Саммер увидит свое дитя, все изменится, и ее исстрадавшееся сердце наконец-то исцелится.
 
      Опираясь на сильную руку мужа, Саммер поднималась на крыльцо Хелфорд-Холла. Как хорошо, что он не оставил ее одну! Колени Саммер тряслись, ноги подгибались. Что ждет впереди?!
      Холл был уставлен вазами с чайными розами, и среди цветов стояла миссис Бишоп с маленькой копией Рурка Хелфорда. Крошечный малыш превратился в годовалого озорника, толстого жизнерадостного бутуза с черными кудрями и розовым смеющимся ротиком.
      Горло Саммер перехватило, как петлей, так что она не могла вымолвить ни слова. Миссис Бишоп старалась не глазеть открыто на леди Хелфорд. Бедняжка, должно быть, долго болела. Такая худенькая и бледная, что кажется, дунь посильнее ветер, и ее унесет.
      Тем не менее она протянула Саммер сына. Та отступила и поспешно спрятала руки за спиной, чтобы скрыть изуродованный палец.
      – Миссис Бишоп, – тихо сказала она, – не знаю, как выразить вам свою признательность! Вы были ему второй матерью.
      Вперед выступил мистер Берк. Он и Саммер обменялись долгими взглядами. И только увидев, что дворецкий заговорщически подмигивает ей, Саммер немного успокоилась. Значит, все будет в порядке.
      Она была искренне благодарна мужу за то, что он не собрал слуг в честь приезда госпожи. В этот момент она поняла, что одно слово этого человека значит для нее больше, чем все комплименты короля и придворных.
      Рурк взял сына у миссис Бишоп, посадил себе на плечи и галопом помчался в сад. При этом невозможно было понять, который из Хелфордов счастлив больше. Оба громогласно хохотали, вопили, малыш размахивал ручонками. Добравшись до фонтана, Рурк поставил Райана на ноги и с нежностью наблюдал, как ребенок ловит рыбок в прозрачной воде.
      – Райан, старина, нам предстоит тяжелая работа. Необходимо разрушить тот панцирь, в который она себя заковала.
      Его ладонь опустилась на темные, мягкие, совсем как у Саммер, локоны.
      – Поскольку ты украл мое сердце, может, похитишь и материнское.
      В ответ Райан обрызгал его с головы до ног и завизжал от удовольствия.
      – Ах ты, плутишка!
      – Плутишка! Плутишка! – тотчас закричал Райан.
      – Интересно, почему ты усваиваешь ругательства куда быстрее обычных слов? – вздохнул Рурк, но Райан уже успел перебраться через бортик фонтана, и отцу пришлось выуживать его оттуда.
      Миссис Бишоп была вне себя от негодования и громко журила Рурка за то, что ребенок промок до нитки.
      – Но вы все равно собирались выкупать его перед сном, верно? – удивился Рурк.
      – Разумеется.
      – Ну и какая разница? – вопросил он с раздражающей мужской логикой. – Миссис Бишоп, не волнуйтесь, послушайте меня. После того, как поужинаете, отправляйтесь в Роузленд и переночуйте там. Заодно отнесете письмо Спенсеру. Завтра он привезет вас обратно.
      – Но я могу понадобиться Райану, – возразила няня.
      – Сегодня он нуждается только в своей матери. Как и она – в нем.
      Мистер Берк прислал в спальню Саммер поднос с ужином, и она как раз успела расправиться с кусочком восхитительной жареной телятины, когда в комнате появился Рурк. Выступивший на щеках жены румянец невольно выдал Рурку ее мысли. Она гадает, будут ли они сегодня спать в одной постели!
      Он не собирался ни к чему ее принуждать, но постарается добиться прежней близости!
      Поглядев на почти полную тарелку, Рурк покачал головой:
      – Неужели ты не можешь есть побольше, любимая?
      Сняв крышку с серебряного блюда, он обнаружил первую в этом сезоне клубнику и, взяв ягоду, подвинул блюдо жене. Она сидела у открытой стеклянной двери, ведущей на балкон. Тот балкон, который Саммер не чаяла вновь увидеть.
      – Ты всегда обожала клубнику, – напомнил Рурк, поднося к губам жены ягоду. Она улыбнулась и позволила ему положить клубничку ей в рот.
      – М-м-м… – промурлыкала она. – Вы меня окончательно разбалуете!
      – Для меня нет большего наслаждения в мире, чем побаловать тебя, – ответил Рурк и, вручив ей блюдо, подошел к поставцу, чтобы достать оттуда рубины. Он открыл бархатные футляры, и Саммер робко коснулась сверкающих драгоценностей кончиками пальцев.
      – Как они красивы, – пробормотала она.
      – Они куда красивее, когда сияют на твоей шее и руках. Можно, я надену их на тебя? – тихо попросил он. Саммер вспомнила, как клялась, что он сам застегнет на ее шее ожерелье прежде, чем она уничтожит его. Какой эгоистичной и жадной она была в те дни! Но теперь Господь дал ей шанс начать новую жизнь. Никогда больше Саммер не станет воспринимать как должное красивое платье или вкусный обед! И всегда будет благодарна Богу за то, что рядом с ней Рурк.
      Рурк защелкнул замочек и не смог удержаться от того, чтобы не погладить крошечные завитки на шее Саммер.
      – Ты прекрасна, – выдохнул он.
      – Да я настоящая старуха, – тоскливо возразила Саммер. – Ты слишком добр ко мне.
      – Я? Добр?! – притворно изумился Рурк.
      Саммер хихикнула, но, тут же став серьезной, сказала:
      – Надо написать Лил о моем спасении.
      Рурк придвинул стул поближе к креслу жены и весело сообщил:
      – Лил уверена, что ты сбежала с Рори. Призналась мне, что ты в него влюблена.
      – Так оно и было, – поддразнила она.
      – Послушай, Саммер, Лил действительно считает, что ты все это время была с Рори. Она понятия не имеет, что ты попала в тюрьму. Не нужно, чтобы она, да и кто-нибудь знал об этом. Так будет лучше.
      С плеч Саммер словно упал тяжкий груз. Глаза засветились от радости.
      – Но мне ты должна рассказать все, – мягко добавил Рурк. – Что с тобой случилось, любимая?
      – Освалд, – обронила Саммер.
      – Кровь Христова, я должен был догадаться! – вскипел Рурк. – Этот негодяй исходил злобой. Прости, любимая, прости за то, что он выместил на тебе свою ненависть ко мне. – Он встал перед ней на колени и сжал худенькие руки. – Клянусь, Саммер, я выслежу ублюдка и прикончу, как собаку!
      – Он мертв, – вымолвила она. – Я его убила.
      Рурк в ужасе воззрился на нее:
      – Иисусе! Что он сделал с тобой?! Изнасиловал?!
      Он нежно привлек ее к себе, готовый услышать самое худшее и пытаясь вдохнуть мужество в поникшую девочку-жену.
      Однако Саммер отстранилась и спокойно покачала головой:
      – По-моему, Освалду это в голову не приходило. Возможно, в этом случае мне пришлось бы не так плохо, но Освалд был настоящим безумцем.
      Рурк в бессильной ярости сжал кулаки при виде слезы, ползущей по щеке Саммер. Осторожно смахнув соленую капельку, он вопросительно посмотрел на жену, боясь и желая узнать правду. Но Саммер слишком любила его, чтобы доставить ненужные муки.
      – Ему нравилось причинять боль. Он поставил клеймо мне на палец и всячески унижал. Отрезал волосы, морил голодом… ах, не стоит об этом вспоминать. Все прошло, и мы снова вместе.
      Рурк вскочил и прижал жену к груди:
      – Я сделаю все, чтобы ты забыла все беды и несчастья, любимая.
      – Тебе уже это удалось, – от всего сердца заверила Саммер.

      Рурк поднес к губам ее маленькую ручку, поцеловал искалеченный палец и держал жену в объятиях, пока у нее не иссякли слезы. Саммер немного пришла в себя и обнаружила, что сидит у него на коленях, совсем как раньше, в первые дни после свадьбы.
      Наконец она осмелилась поднять голову и взглянула в глаза мужа. И увидела в них только безграничные любовь и сострадание.
      – Я так устала, – неожиданно для себя призналась она.
      Рурк отнес ее на огромную кровать, раздел и подоткнул со всех сторон одеяло.
      – Спи, родная моя, и знай, что я безмерно тебя люблю.
      Впервые за все время, прошедшее с их первой ссоры, Саммер чувствовала себя в полной безопасности и вскоре оказалась в волшебном царстве сна. Однако глубокой ночью она пробудилась, интуитивно почуяв неладное.
      К ее глубочайшему изумлению, Рурк, совершенно обнаженный, стоял посреди комнаты, едва удерживая извивавшегося и вопящего Райана.
      – Саммер, Саммер, вставай же, – беспомощно бормотал он, – негодник орет как резаный. Не понимаю, что с ним.
      – А где миссис Бишоп?
      – Я отослал ее в Роузленд. Думал, мы сами справимся, – растерянно объяснил муж. – Я даже спустился вниз и согрел ему молока, но проказник швырнул кружку на пол.
      Саммер на мгновение замерла, охваченная паническим страхом, но тут же очнулась и протянула руки своим мужчинам. Рурк моментально очутился рядом и, отдав ей сына, забрался под покрывало. Саммер прижала малыша к груди и принялась качать, напевая колыбельную. Райан тут же затих и прильнул к матери, сразу превратившись из своевольного сорванца в напуганное темнотой и одиночеством дрожащее дитя, которому так нужны материнские ласка и нежность.
      Наконец он почмокал губками и спокойно уснул. Саммер положила сына между собой и Рурком, и супруги долго лежали молча, сплетя руки и обмениваясь легкими поцелуями. После всех терзаний и разлук сердца троих бились в унисон.
      «Боже милостивый, – молился про себя Рурк, – я не прошу большего, но не отнимай хотя бы то, что есть».
      Утром в Хелфорд-Холл вернулась миссис Бишоп в сопровождении Спайдера. Саммер глазам своим не верила. Брата было почти невозможно узнать – он вытянулся, окреп и раздался в плечах. Прежний мальчик исчез навсегда: перед ней стоял мужчина.
      – Я продал ему Роузленд, – смеясь пояснил Рурк. – Для тебя и в Хелфорд-Холле найдется достаточно дел. Пусть женится, чтобы было кому следить за домом!
      – Представляешь, он потребовал целых пять крон! – притворно вознегодовал Спайдер. – Так что на деньги, привезенные из Мадагаскара, я могу снарядить собственный корабль!
      – Значит, ты не жалеешь о путешествии? – спросила Саммер.
      – Конечно, жалею! Из-за этого я не пошел на войну и пропустил самое интересное.
      Саммер улыбнулась, только сейчас поняв замысел мужа.
      – Рурк сделал это, чтобы спасти тебя и уберечь от опасности.
      – Можно подумать, я дитя малое, – проворчал Спайдер и, приглядевшись к сестре, укоризненно заметил: – Нравится тебе это или нет, дорогая, но я молчать не буду. Пора тебе бросить разгульную жизнь и держаться подальше от Лондона. Ты тощая как жердь, просто кожа да кости, и, по моему глубочайшему убеждению, совершенно не стараешься быть примерной женой и матерью. Рурк, а ты куда смотришь? Будь я на твоем месте, почаще бы полировал ей задницу! Сам знаешь, если дать ей палец, она всю руку откусит и не поперхнется!
      Рурк безуспешно старался скрыть ехидную ухмылку.
      – Если бы ты знал, сколько раз меня подмывало вздуть ее хорошенько!
      Саммер наградила мужа уничтожающим взглядом, который, говоря по правде, не произвел на него ни малейшего впечатление.
      Спайдер пообедал вместе с ними, и Саммер позволила Райану сидеть за большим столом рядом со взрослыми. К невероятной радости Саммер, оказалось, что Райан и Спайдер большие друзья, и сердце ее преисполнилось благодарности Господу за все благодеяния, им ниспосланные.
      Днем Рурк повесил гамак в уединенном уголке сада, где сильнее всего разливалось благоухание роз. Саммер послушно улеглась, а Рурк присел на край, неотрывно глядя на жену. Саммер, лениво подняв руку, коснулась его чисто выбритой щеки.
      – Не могу понять, как я сразу не догадалась, что ты и Рори – один и тот же человек, – вздохнула она, вспоминая колкую щетину и белую молнию на виске. – Почему тебе понадобилось сыграть со мной такую жестокую шутку?
      – Мне очень хотелось положить конец вражде и неприязни между нами, а другого способа я не нашел. Да, я позволил проклятой вспыльчивости взять надо мной верх и наговорил тебе столько жестоких слов… и хотя сразу же пожалел об этом, было уже поздно. При каждой новой встрече мы вели себя как кошка с собакой. С Рори ты была сама собой, откровенна и честна. Никакой лжи, никаких уловок. Ты не подпускала к себе Рурка, поэтому Рори пришлось тебя соблазнить.
      – Ты и представления не имеешь, как я терзалась оттого, что изменяю мужу! Угрызения совести не давали мне покоя. И потом я едва не умерла со стыда, обнаружив, что беременна и не знаю, кто отец ребенка.
      Рурк нежно всматривался в ее изумительное лицо, на которое то и дело падала тень: цветущий миндаль ронял на них сиренево-розоватые лепестки.
      – Ты призналась в этом Рори, но ни слова не проронила мужу, – заметил он, насмешливо блестя глазами.
      – О Господи, я не смела, – прошептала она.
      – Дорогая, неужели ты меня боялась?
      Ресницы Саммер взметнулись вверх.
      – Да… немного… то есть очень.
      Рурк наклонил голову и коснулся губами ее губ.
      – Но ведь все это, надеюсь, быльем поросло? Больше я тебя не пугаю?
      – Конечно, нет… разве что самую чуточку.
      Рурк пощекотал языком ее ладонь. Саммер осторожно пробежала пальцами по его виску и нащупала шрам. Странно, почему она не обнаружила его раньше? Возможно, не хотела признаться себе, что с самого начала знала правду?
      Теперь уже все в прошлом и не стоит гадать… они вместе, и больше ей ничего не нужно.
      – Значит, это ты бросился в воду, чтобы спасти отца?
      – Мы были так чертовски схожи характерами! Никто не хотел уступить. Он погиб прежде, чем успел простить меня, – выдавил Рурк. – Страшно подумать, что то же самое едва не случилось с нами. – Он порывисто стиснул ее плечи и мучительно сморщился. – Прости за все, что причинил тебе. Ты больше не сердишься?
      – Рурк, ты действительно расторг наш брак? – вырвалось у нее. Она боялась и желала услышать ответ. Настала пора раз и навсегда выяснить, что ждет ее впереди.
      – Конечно, нет, родная, – простонал Рурк. – Ты мое сердце, моя душа. Как я могу расстаться с тобой? Неужели ты еще не поняла, что я из тех, кто громко лает, но трижды подумает, прежде чем укусить?
      – М-м-м, – задумчиво протянула Саммер. – Последнее время ты ни разу меня не укусил как следует…
      Несмотря на все благие намерения, желание жарким огнем опалило его. Рурк невероятным усилием воли попытался загасить пламя, опасаясь, что жена еще слишком слаба.
      – Когда-нибудь я покажу тебе, чем могут заниматься мужчина и женщина в гамаке. Это ужасно забавно! Тебе понравится.
      Саммер послала ему зазывный взгляд:
      – Почему не сейчас? Зачем откладывать?
      Рурк вымученно рассмеялся и обнял ее за талию.
      – Маленькая язычница!
      Его пальцы легко сомкнулись вокруг талии жены, и он снова вспомнил, как она исхудала. Нужно обращаться с ней нежно и бережно, чтобы не причинить боли.
      Рурк медленно-медленно расстегнул ее платье и спустил с плеч. Оно с тихим шорохом упало в высокую траву. За ним последовали сорочка и чулки. Грива черных локонов доходила Саммер до плеч. Когда-то волосы окутывали густым покрывалом ее груди и ниспадали почти до пояса…
      – Не шевелись, – попросил Рурк. – Я сейчас вернусь.
      Он сорвал две самые большие чайные розы и алый цветок гибискуса и поскорее вернулся к жене. Вскоре розы уже украшали ее груди, а гибискус – кружево волос внизу живота. Саммер стыдилась показаться Рурку обнаженной, боясь, что он почувствует брезгливость к ее изможденному телу, но сейчас осознала, что в его глазах она навсегда останется красавицей.
      – Этот сад прекраснее райского, – вздохнула она.
      – А ты прелестнее Евы… кто там был ее предшественницей? Настоящая Лилит, такая же неукротимая и страстная.
      Рурк быстро разделся и улегся рядом с женой, стараясь не торопиться, дать ей время прийти в себя. Но все было бесполезно! Стоило лишь коснуться ее, и он напрочь забыл об осторожности.
      Он приподнял ее и припал губами к тонкой шейке. Теперь она была открыта его настойчивым рукам и ненасытным ласкам.
      – Солнечный свет… шелк… сладость… аромат… – бормотал он, гладя Саммер и глубоко вдыхая тонкое благоухание ее кожи. Уже через несколько минут Рурк подвергся утонченной пытке. При каждом колебании гамака ее ягодицы терлись о кончик его жаждущего фаллоса, доставляя Рурку невыразимо-мучительные и одновременно приятные ощущения.
      – Я так люблю касаться тебя… пробовать на вкус и знать, что ты не можешь без этого жить, – прошептал он, подводя ее руку вниз, к тому месту, где лежал алый цветок, так что кончики ее пальцев окунулись в лоно, уже переполненное пьянящей влагой. Потом Рурк поднес залитые медом любви пальчики к своим губам и принялся посасывать каждый.
      – О, Ру, что ты со мной делаешь!
      – То же, что и ты со мной, – заверил Рурк, повторяя все с самого начала. Другая рука Саммер скользнула к напряженной, налитой плоти и принялась ее ласкать, пока у Рурка не потемнело в глазах. Нежные, как крыло бабочки, касания сводили его с ума. – Господи, – вырвалось у него, – как же давно я не просыпался в одной постели с тобой! Как мне не хватало этого!
      Саммер перевернулась, и теперь ее груди упирались в мускулистый торс, а пульсирующая плоть улеглась в развилку между ее бедер. Она так давно не была с ним, что теперь в ней боролись стыдливость и горячечно-нетерпеливая потребность слияния.
      Рурк чуть шевельнулся и легко проник в ее истекающие любовным зельем глубины.
      – Ру, о Ру! – тихо твердила Саммер, упиваясь звуками его имени.
      Ее тело непроизвольно выгнулось, требуя неистовых поцелуев, но он лишь обожествлял ее губами и языком так, что ей хотелось все большего.
      Она развела ноги как можно шире и попыталась вжаться в него, но Рурк не позволил ей ни одного резкого движения, опасаясь, что сделает возлюбленной больно. Временами он почти терял контроль над собой, но любовь оказалась сильнее. По ее стонам и крикам он понял, как она жаждет удовлетворения, и поэтому поднял над собой и осторожно опустил на свою упругую восставшую плоть, не допуская, однако, более глубокого проникновения.
      Саммер обезумела от желания. Рурк пристально смотрел в ее запрокинутое лицо.
      Пчелы жужжали в цветах миндаля, солнце едва пробивалось сквозь листву, и неспешные покачивания гамака наконец подарили обоим изысканно-чувственное блаженство, к которому они так стремились. Саммер, трепеща, прильнула к мужу, и нектар любви, теплый и густой, окончательно соединил их тела.
 
      Мирные, ничем не омраченные дни текли незаметно и лениво. Рурк никогда еще не знал такого безбрежного счастья. Даже в комнате, полной людей, он продолжал ласкать Саммер взглядами. Оба не могли оторваться друг от друга. Но и объятия и поцелуи были бесконечно нежны и бережны. Перед тем как уложить Райана, родители неизменно брали его к себе в спальню, и малыш от души наслаждался этими часами покоя и радости. Вот и сегодня Саммер лежала на постели в нарядной ночной рубашке, с умилением глядя на сына, игравшего на полу ее рубинами. Рурк, обняв жену за плечи, привлек к себе и покрыл поцелуями затылок и шею.
      – Очевидно, парень так же неравнодушен к рубинам, как его мама, – пробормотал он.
      Саммер тихо рассмеялась.
      – С некоторых пор драгоценности уже не так сильно манят меня, как раньше, – призналась она.
      – Жаль, – прошептал он в полураскрытые губы жены, – у меня есть алмазная осыпь, которая целую вечность дожидается своей хозяйки.
      Глаза Саммер заинтересованно блеснули.
      – Что же, возможно, ты сумеешь убедить меня принять подарок… если, конечно, найдешь, чем подкупить.
      Руки мужа блуждали по ее телу в предвкушении любовной игры.
      – Давай уложим Райана, – глухо пробормотал он, – и я сделаю все, чтобы заставить тебя надеть ожерелье.
      Райан, по обыкновению, громко запротестовал, не желая ложиться спать, поэтому они позволили ему играть с рубинами до тех пор, пока миссис Бишоп не уложила своего питомца в колыбельку. Няня только головой покачала, глядя, как лорд Хелфорд уносит в спальню полуодетую Саммер. О, сейчас они похожи на воркующих голубков, но не пройдет и месяца, как снова разразится гроза и они разругаются насмерть, после чего леди Хелфорд ускользнет от мужа на край света и заставит его хорошенько попотеть, прежде чем он наконец отыщет сбежавшую жену. Снова будут раздаваться угрозы, ревнивые обвинения, вопли и визг, будет летать посуда, пока лорд Хелфорд не потащит Саммер в постель и не покорит в очередной раз. Мирная, спокойная супружеская жизнь не для Хелфордов!
      Вернувшись в спальню, Рурк высоко поднял алмазную осыпь, шутливо предлагая отдаться в обмен на драгоценный подарок.
      – Но продавать себя грешно, – наивно возражала она.
      – Разве ты не слышала от священников, что дьявол искушает добродетельные души всяческими соблазнами?
      Саммер нерешительно смотрела на мужа из-под полуприкрытых век. Рурк прав – недаром он научил ее наслаждаться жизнью, не оглядываясь на ханжей и лицемеров.
      – Так и быть, я возьму ожерелье, – решила она, протягивая руку.
      – Ну уж нет! Сначала тебе придется снять рубашку!
      – Несправедливо! Почему только я? Раздевайся и ты тоже!
      Рурк хищно осклабился и в мгновение ока остался обнаженным. Освобожденная от тесных кюлот плоть вздыбилась и встала, чуть покачиваясь и подрагивая. Рурк привлек Саммер к себе, так что она увидела собственное крошечное отражение в черных блестящих зрачках. Рурк благоговейно совлек с нее рубашку и застегнул на стройной шейке алмазную осыпь.
      Саммер игриво прижалась к мужу и прошептала:
      – Рурк, я устала от нежности!
      Он чуть отстранился и окинул жену удивленным взглядом. Изумрудные глаза внезапно потемнели от нахлынувшей страсти.
      – Боже, я умру, если ты сию секунду не возьмешь меня! Умру! – простонала Саммер.
      Ее слова подействовали на Рурка сильнее любого афродизиака. И хотя она по-прежнему оставалась чересчур хрупкой, дух ее был не сломлен. Он готов на все, чтобы доставить ей наслаждение.
      Рурк увлек Саммер к большому зеркалу, чтобы она своими глазами видела, как неистово они станут любить друг друга.
      – Посмотри, сердце мое, как прекрасны твои груди, на которых сверкают бриллианты!
      – Угу, – рассеянно согласилась Саммер, прижимаясь ягодицами к его требовательной плоти. Рурк со свистом втянул в себя воздух и, в свою очередь, накрыл ладонью ее чувствительный венерин холмик. Саммер затаив дыхание наблюдала, как его сильные руки играют с ее телом, перебирая нежные складки, словно струны арфы. В это мгновение она поняла то, что знали все женщины, начиная от их прародительницы Евы: только опасные мужчины могут быть неотразимо привлекательны.
      Рурк ласкал ее, медленно вдавливая ладонь в истомившуюся плоть, пока Саммер не почувствовала, что сейчас растворится в блаженстве. Но ее искусный опытный любовник осторожно отнял руку, проведя кончиками пальцев по горячему влажному лону. Острота ощущений немного утихла, и Рурк принялся снова ласкать ее. Сначала Саммер краснела и стеснялась, но вскоре окончательно потеряла голову и принялась стонать и метаться, в упоении подчиняясь нараставшему ритму. Наконец он погрузился в нее, все глубже проникая в тело. Она алкала новых ласк и каждый раз, когда он выходил из нее, скорбела, как о невозвратной потере.
      И, не вынеся больше пытку разлукой, она вобрала в себя его плоть, сжимая, стискивая, держа в плену. И то же самое проделывала с языком Рурка, втягивая его, не давая выскользнуть из своего медового рта. Рурк, обезумев, прижал ее к стене, врываясь в нее с такой неистовой силой, что ноги Саммер больше не касались земли.
      Они так увлеклись, что не заметили, как нитка порвалась и бриллианты дождем осыпали их нагие тела.
      – Я куплю тебе новые бриллианты… изумруды… рубины, – поклялся Рурк.
      – Ру, мне не нужны драгоценности, – гортанно прошептала она.
      – Скажи, чего ты хочешь? Я дам тебе все!
      – Зарони в меня снова свое семя, – просто сказала она.
      Его ладони накрыли ее ягодицы, Саммер сцепила ноги у него за спиной. Рурк шагнул к кровати и упал на нее вместе с женой. Они хотели, чтобы наслаждение длилось всю ночь, но не прошло и нескольких минут, как он извергся в нее.
      Позже они, не размыкая объятий, долго шептались.
      – Ты будешь скучать по Лондону? – допрашивал он.
      – Разумеется. Но ты каждый год станешь возить меня в столицу, чтобы я могла проехаться по лавкам, пофлиртовать с королем и повеселиться на балах.
      – Знаешь, перед моим отъездом при дворе разразился ужасный скандал, – поведал Рурк. – Карл застал добродетельную Франсис Стюарт в постели с герцогом Ричмондом и велел тому жениться.
      – Я знала, что она отдалась ему. Случайно видела, как они ночью пробирались в его покои.
      – И никому не сказала ни слова? – удивился он.
      – Не могла же я предать другую женщину. Да и сама не без греха! Завела роман с этим чертовым пиратом. Ну что же, зато Барбара будет счастлива, узнав о замужестве Франсис.
      – Ничего подобного, – рассмеялся Рурк. – Франсис станет герцогиней, а у Барбары всего лишь графский титул! Теперь она замучает Карла требованиями сделать ее герцогиней Портсмут. Он уже подарил ей Беркшир-Хаус, чтобы заткнуть рот.
      Саммер потянулась, как ленивая кошка в теплой постели, и провела ступней по ноге Рурка. Она не поменяется местами даже с самой королевой и готова поклясться, что ее муж тоже вполне доволен своей участью и не желает иной.
      Саммер прижалась к груди Рурка и лизнула крошечный сосок.
      – Не брейся сегодня и смой эту черную гадость с волос!
      – Стараешься вернуть Рори? Не терпится изведать его ласк?
      – Зато не каждой женщине повезет быть замужем сразу за двумя… и потом, разнообразие всегда приятно, – промурлыкала Саммер.
      Рурк был безумно счастлив, что их любовь выдержала все испытания и жена постепенно начинает забывать о том, что ей пришлось перенести.
      – Дорогая, ты простишь меня за все беды, которые я тебе причинил? – прошептал он, глядя ей в глаза.
      – Простить тебя?! Простить?! Черт возьми, ни за что! Разве не помнишь, что со мной сталось после твоих проклятых устриц и шампанского! – завопила Саммер, запуская руки в его густые волосы.
      Рурк сжал ее запястья, потянул на себя и осыпал поцелуями. Саммер мгновенно забыла обо всем. Он ее сила, ее опора, целый мир, в котором больше никогда не будет места кошмарам.

      Переводчик приносит свои извинения за многочисленные анахронизмы и реалии наших дней, привнесенные автором в роман. К сожалению, устранить их не представляется возможным, поскольку они неразрывно связанны с тканью повествования.