Плантагенеты (№2) - Дракон и сокровище

— Они — мои ровесницы! — веско произнесла Элинор. — И их матери — ваши сестры — считают их вполне взрослыми девицами и охотно отдают их замуж!

Лишь теперь Уильям вспомнил, что не так давно дал согласие на оба эти брака. Но ведь и женихам обеих юных леди было не более шестнадцати лет!

Изабелла и Ричард ехали теперь чуть поодаль от четы Маршалов.

— Ричард, ваша несдержанность может навлечь на меня беду, — нахмурившись, сказала принцу графиня де Клер. — Если Уильям заподозрит что-нибудь, я пропала! Я и теперь готова умереть от стыда!

— А я, дорогая, умру от вожделения, если ты нынче же ночью не уступишь мне! — возразил Ричард. — Мне надоело делить ложе со служанками и шлюхами!

— Но стоит мне уступить вашим домогательствам, и я тотчас же уподоблюсь тем беспутным особам, которых вы так презираете! — парировала Изабелла, тряхнув каштановыми кудрями.

Ричард взглянул на нее исподлобья и веско произнес:

— Связь с принцем крови возвышает любую женщину, а отнюдь не принижает ее, дорогая! Помни об этом и, ради Бога, перестаньупрямиться!

Сэр Майкл де Бург, гарцевавший на гнедом жеребце, то и дело ловил на себе многообещающие взгляды рыжеволосой Бренды. Юноша-приосанился и послал пышнотелой камеристке пламенный взор. Ему льстило столь явное внимание со стороны этой разбитной служанки. По обеим сторонам от молодого рыцаря ехали оруженосцы принца Ричарда и грум Элинор, бойкий паренек Тоби. Они заговорщически переглянулись между собой и покатились со смеху.

— Что это вы хохочете? — насторожился Мик. — А ну-ка выкладывайте все как на духу!

— Как ты считаешь, — спросил оруженосец Ричарда, темноволосый Джеффри, — стоит ли предупредить юного искателя приключений о грозящей ему опасности?

— Пусть лучше учится на собственных ошибках, — флегматично ответствовал Тоби. — Мы все через это прошли. Теперь настал, видать, и его черед.

— Это вы о той рыжеволосой служанке? — догадался Мик. — По мне, так она вовсе недурна. Я бы хоть сейчас…

Слова его прервал дружный хохот.

— Она — настоящая людоедка! — отсмеявшись, проговорил Джеффри. — Пожирает мужчин дюжинами!

— Ее еще только ленивый не завалил на спину! — добавил Тоби.

— Объятия опытной в любви девицы сулят немалые радости! — со знанием дела произнес Мик.

— С ней что-то не так! — возразил Джеффри. — Понимаешь, она в самом деле высасывает мужчин, словно спелые сливы! Ее невозможно насытить в постели! Многие пробовали, но никому еще это не удавалось.

— Что ж, я, пожалуй, готов принять вызов! — воскликнул неустрашимый де Бург и провел языком по пересохшим губам.

— Мы все храбрились, совсем как ты теперь, а потом выползали из ее комнаты еле живые. И после этого долгое время приходили в себя. И тебя ждет та же участь! — предостерег его Тоби.

— Даже мой господин не смог удовлетворить ее вожделение, в чем чистосердечно признался мне, — сказал Джеффри. — Мы все хохотали до колик, когда он рассказал нам о плачевной участи нашего короля! Ведь Генрих тоже протоптал было дорожку в спальню Бренды. Целых два дня после ночи, проведенной там, он не мог подняться на ноги, а уд его висел как тряпка больше месяца!

Глаза Майкла де Бурга блеснули из-под кустистых бровей.

— Предлагаю вам пари! — задорно воскликнул он. — По пять золотых каждому из вас, если девица останется недовольна мной после нынешней ночи! И столько же с вас, коли она сама не сможет подняться на ноги завтра поутру!

— По рукам! — ответил Джеффри. — Можешь заранее проститься с десятью монетами!

Мик усмехнулся и слегка натянул поводья своего коня. Приятели вскоре обогнали его, он же поравнялся с Брендой и одарил ее чарующей улыбкой.

— Ты — Рик де Бург, — хрипло проговорила девушка, окидывая оценивающим взором всю его крепкую, мускулистую фигуру.

— Мик, — поправил он, выразительно взглянув на ее налитую грудь.

— А ты не смог бы попросить управляющего замком отвести мне отдельную комнату? Уж я бы тебя отблагодарила! — И девушка окинула его ладную фигуру восхищенным, зовущим взглядом.

— Я постараюсь устроить это, моя дорогая! И почти уверен, что он не откажет мне!

Слыша возбужденные, радостные голоса своих рыцарей, каждый из которых был вдвое моложе его, Уильям впервые в жизни поймал себя на том, что завидует их юности, их беззаботности и умению наслаждаться радостями бытия.

Кавалькада ехала вперед неторопливой рысью, и менее чем через два часа двадцать миль, отделявших Одигем от Виндзора, остались позади. Перед взорами путников предстали изящные башенки замка, гораздо более походившего на роскошный господский дом. Вокруг здания раскинулись яблоневые сады. Деревья стояли во всем цвету, и издали казалось, что замок Одигем, словно жилище сказочных фей и эльфов, окутан густыми бело-розовыми облаками. Восторг, охвативший Элинор при виде этого великолепия, отразился на ее лице. Ее полные розовые губы раскрылись, из груди вырвалось восхищенное «ах!». Глаза принцессы сияли, как два ярчайших сапфира. Уильям отдал бы все на свете, чтобы продлить это мгновение. Он не мог отвести глаз от зарумянившегося личика своей юной жены.

В замке все было готово к встрече хозяина и его высокородных гостей. Едва получив от юного Рикарда де Бурга послание Маршала, управляющий заставил всю челядь трудиться не покладая рук — мыть, мести, чистить, полировать. Он лично позаботился о том, чтобы из глубины вместительного погреба были извлечены несколько маленьких бочонков лучшего вина, а также велел доставить из замковой пивоварни для огромных бочонка крепкого эля. Грумы и конюхи чистили стойла и устилали пол конюшни свежей соломой. Наскучившись всей этой суетой, Рикард де Бург в сопровождении своих людей отправился на охоту в ближайший лес.

Запах жарившихся на вертелах оленьих и кабаньих туш заполнил не только обширную кухню Одигема, но и проник на замковый двор. Приехавшие с удовольствием втягивали его ноздрями, предвкушая обильный, сытный обед. После двухчасовой скачки у всех не на шутку разыгрался аппетит. Разместив гостей и их слуг в покоях замка, управляющий сделался на несколько золотых богаче, чем был еще нынче утром. Брат Рикарда де Бурга выразил желание, чтобы пышнотелой горничной была предоставлена отдельная комнатка в одной из башен, с выходом на парапет, а его высочество принц Ричард потребовал, чтобы леди Изабелла де Клер была поселена в отдалении от остальных дам, в просторной и жарко натопленной спальне. Управляющий тонко улыбнулся, вполне оценив иронию происшедшего: ведь хозяин и хозяйка, состоявшие в законном браке, в отличие от своих не в меру пылких гостей, собирались провести эту ночь порознь!

Тем временем безупречно вышколенные слуги подали путникам прохладительные напитки и предложили им вымыться с дороги, для чего в кухне было заранее нагрето несколько котлов воды. Мик де Бург сразу же по приезде отправился в помещение, занимаемое воинами гарнизона. Вместо приветствия он крепко ткнул брата кулаком в могучее плечо.

— Кровь Христа! — в притворном ужасе воскликнул он. — Ты никак успел обрасти жирком за время одигемского безделья!

— Твоя правда! — добродушно ухмыльнулся Рикард. — Делать здесь совершенно нечего. Охота да кости — вот и вся наша служба, любезный братец!

Мик улыбнулся ему в ответ:

— Вот и хорошо, что ты смог как следует отдохнуть. Нынешней ночью тебе придется славно потрудиться! Я раздобыл для нас с тобой разбитную девчонку!

В услужение принцессе Элинор были назначены пять расторопных горничных. Одна из них помогла ей вымыться в лохани с теплой водой, другая расчесала ее роскошные волосы, третья распаковала седельный мешок с одеяниями графини Пембрук и развесила их в просторном шкафу, четвертая принесла из кухни блюдо с жареным мясом, глубокую серебряную тарелку, полную первой, ранней земляники, и кувшинчик густых сливок. Все служанки были одеты в темно-серые платья и белоснежные, туго накрахмаленные передники.

Девушки с восхищением рассматривали наряды Элинор, вполголоса обмениваясь восторженными замечаниями и прищелкивая языками. Тут и в самом деле было на что посмотреть! Элинор обожала роскошные туалеты. Отличаясь безупречным вкусом, она умела выбирать для своих одеяний именно те материи, расцветки и фасоны, которые наиболее выгодно подчеркивали ее экзотическую красоту. Когда девушки насухо вытерли ее мягкой льняной простыней и облачили в тонкую нижнюю сорочку, она принялась придирчиво выбирать наряд для нынешнего вечера. После некоторых колебаний Элинор остановила свой выбор на атласном платье абрикосового цвета, которое было ей удивительно к лицу. Принцесса велела одной из служанок стянуть ее волосы в тугой пучок, обвязав их лентой из той же материи, что и платье.

Уильям негромко постучал в дверь комнаты Элинор и почтительно испросил позволения войти. Служанки впустили его и, тихонько хихикая, стайкой выпорхнули в коридор, оставив супругов одних. Уильям поднес руку Элинор к губам и поцеловал ее тонкие пальцы.

— Всякий раз при виде вашего прелестного личика, о моя бесценная красавица, у меня перехватывает дыхание! — вполголоса проговорил он.

Элинор вздохнула. Ей так хотелось, чтобы его сильные руки обвили ее стан! Но она ни за что на свете не осмелилась бы признаться мужу в этом желании и лишь скромно опустила глаза.

— Я хотел бы показать вам Одигем, —предложил Уильям. — Ведь на самом деле это владение гораздо обширнее, чем может показаться на первый взгляд.

Элинор, мягко улыбнувшись, взяла его под руку, и они отправились осматривать надворные постройки. Их и в самом деле оказалось немало: в Одигеме кроме пивоварни и прачечной имелись и сыроварня, и кузница, и оружейный склад, и даже небольшая часовня.

Уильям показал жене огород с длинными рядами зеленевших грядок, а оттуда они прошли в розарий, к которому примыкал обширный плодовый сад. Здесь вокруг нежно благоухавших цветов вились пчелы, обитавшие в небольших цилиндрической формы ульях. Отсюда были хорошо видны сторожевые башни замка.

Выйдя из сада, Уильям и Элинор направились к псарне, где под надзором слуг обитали охотничьи и сторожевые собаки. Затем они свернули к конюшне. Маршал не без гордости провел жену по устланному соломой проходу просторного помещения и подвел ее к нескольким из бесчисленных стойл — к тем, где содержались его любимые лошади. Верхний этаж конюшен занимали сокольники и их питомцы — ловчие птицы. Тут были ястребы, соколы и коршуны самых разных пород.

— Вам понравилось в Одигеме? — с волнением спросил Уильям, пристально всматриваясь в лицо Элинор. Они снова стояли посреди замкового двора. Осмотр владений был закончен.

— Очень! — оживленно отозвалась Элинор. — Здесь все так красиво, а хозяйство налажено просто безупречно! — Она подумала, что ей было бы хорошо везде, даже в самой убогой лачуге, лишь бы Уильям был рядом. Но она не осмелилась произнести это вслух.

— Давайте взойдем на башню и полюбуемся видом окрестностей замка! — предложил Уильям. — Уверяю вас, это восхитительное зрелище!

Маршал стоял вплотную к Элинор, положив ладонь на ее покатое плечо. Указав рукой вдаль, он сказал:

—Вот там, к югу от нас, находится море. Вы наверняка уже почувствовали терпкий запах соленой воды и водорослей, доносимый до нас ветерком. А на западе простирается равнина Сэлисбери, у края которой расположен Стоунхендж.

— Как интересно! Я много слышала о нем! — подхватила Элинор. — Мне хотелось бы когда-нибудь отправиться туда вместе с вами.

Уильям привлек ее к себе и запечатлел на ее белоснежном, гладком лбу нежный отеческий поцелуй.

— Я с огромной радостью сопроводил бы вас туда, но… — Голос его пресекся.

— Но у вас нет времени, — печально продолжила Элинор. — Обязанности маршала Англии отнимают у вас все ваше время, занимают все ваши помыслы! — Голос ее окреп, и она смело взглянула ему в глаза. — Но мне так тягостно оставаться одной, без вас! Я хотела бы убежать с вами далеко-далеко, где никому не было бы до нас дела! Я хочу, чтобы вы всецело принадлежали мне одной!

Страстные слова девушки взволновали Уильяма до глубины души. Нежно сжав ее плечо ладонью, он вполголоса произнес:

— Сегодняшний день принадлежит нам с вами!

Элинор печально улыбнулась. Только один день! Глаза ее наполнились слезами. Но Уильям, взяв ее за руку, направился к лестнице, которая вела в главный зал. Овладев собой, Элинор покорно последовала за ним. Уильям велел мальчику-пажу созвать в зал всю челядь замка. Не прошло и нескольких минут, как огромное помещение наполнилось народом. Входя в высокие двери, слуги негромко переговаривались, но вскоре все умолкли, не сводя глаз со своего господина и его юной жены.

— Скажите, милорд, — шепотом спросила Элинор, — неужто во всех ваших владениях и замках слуги столь же хорошо вымуштрованы, как эти?

— О, вы льстите мне, миледи, — с едва заметной улыбкой ответил он. — Ведь Одигем не является моим владением.

Элинор остолбенела от удивления и, приоткрыв рот, безмолвно взирала на Уильяма.

— Он принадлежит вам, дорогая! — Возвысив голос, он обратился к присутствующим: — Я созвал вас, чтобы представить вам графиню Пембрук. Нынче вечером в Одигеме будет устроен в ее честь большой праздник. Отныне замок и прилегающие к нему угодья принадлежат графине. Служите ей так же усердно и преданно, как служили мне!

Зал огласился приветственными криками. Элинор, зардевшись от смущения и радости, вглядывалась в оживленные лица людей, которые отныне должны были беспрекословно повиноваться ей. Уильям сжал ее ладонь. Он был безмерно счастлив, что подарок пришелся ей по душе. Элинор улыбнулась ему, но в глазах ее затаилась печаль. Ей хотелось крикнуть: «Уильям, мне не нужны ваши подарки! Останьтесь со мной — это все, чего жаждет моя душа!»

Вечером в огромном зале замка пировали не только Уильям с женой и гостями, но и вся челядь Одигема, не исключая конюхов, кузнецов и скотниц. Все с воодушевлением опорожняли вместительные кубки за здоровье маршала, графини Пембрук и принца Ричарда. Никогда еще в стенах Одигема не устраивалось столь пышных, многолюдных торжеств. Праздник носил дружеский, непринужденный характер. Поначалу все слушали игру доморощенных музыкантов, затем за столом начали раздаваться разудалые песни. Ричард, перекрывая голоса остальных, весело тянул припев:

Мы кубки терпкого вина

Не раз опорожним до дна!

Элинор, поддавшись настойчивым уговорам Уильяма, выпила одну за другой две полные чаши ароматного красного вина. Вопреки ее ожиданиям, выпитое вовсе не ударило ей в голову. Напротив, все чувства ее обострились, и она принялась пристально вглядываться в лица гостей. Ричард был явно в ударе. Он беспрестанно шутил и смеялся, заражая своим весельем окружающих. И все же Элинор уловила в его голосе и жестах едва заметное напряжение. Он то и дело проводил языком по пересохшим губам, а глаза его лихорадочно блестели. У юного принца явно было на уме нечто такое, чем он не желал делиться ни с кем из друзей и близких. Какая-то идея овладела всем его существом. Не пытаясь угадать тайну брата, Элинор перевела взгляд туда, где сидели молодые рыцари. Они весело и беззаботно болтали между собой, поглядывая на служанок. То и дело речи юных воинов перемежались взрывами хохота. Бренда не сводила плотоядного, хищного взгляда с лица Мика де Бурга. Боже праведный, эта толстушка, всегда отличавшаяся завидным аппетитом, нынче и вовсе не притрагивалась к еде! Элинор слегка покачала головой. Похоже, ее горничная не на шутку влюбилась в красивого ирландского рыцаря!

Тут взор ее упал на бледное, встревоженное лицо Изабеллы де Клер. Молодая женщина не принимала участия в общем веселье. Она была чем-то обеспокоена и то и дело нервно кусала губы. Возможно, щедрость брата по отношению к молодой жене пришлась ей не по душе. К тому же она могла быть недовольна тем, что принцесса собралась покинуть Виндзорский замок. А кроме того, Изабелла наверняка чувствует себя очень одиноко. Здесь, среди всех этих людей, предающихся беззаботному веселью, на бедняжку могла нахлынуть непреодолимая тоска по мужу. Ведь она так давно не видела его! За все эти годы он лишь однажды ненадолго приезжал в Виндзор из Ирландии.

Когда подали десерт, гости один за другим стали покидать пиршественные столы и прохаживаться по залу. Кругом царила все та же непринужденная атмосфера, и одигемские слуги, встречаясь с царственными особами, раскланивались с ними с такой почтительной невозмутимостью, словно им не впервой было проводить вечер в подобной компании.

Элинор не сводила влюбленных глаз со своего Уильяма. Вот одна из поварих подвела к нему своего сына, и Уильям ласково потрепал юношу по плечу, одновременно кивая жене управляющего, которая присела перед ним в реверансе. «Он неподражаем!» — подумала Элинор. Слуги недаром любили Уильяма и беспрекословно повиновались ему: он обращался с ними так дружелюбно и милостиво, что никому из них наверняка и в голову не приходило ослушаться его приказаний. Все это, Элинор без труда прочла на лицах самого маршала и окружившей его челяди. Во время разговора с управляющим Уильям внезапно поднял глаза и, поймав на себе взгляд Элинор, направился к ней.

— Дорогая, ваш управляющий только что доложил мне о споре, возникшем между одним из ваших фермеров-арендаторов и пастухом. Прошу вас завтра, когда я буду вершить суд, находиться подле меня. Я уверен, что за время моего отсутствия здесь накопилась уйма дел, требующих рассмотрения и приговора. Я хочу, чтобы вы знали, как это делается, ведь в будущем вам самой придется разбирать тяжбы между вашими подданными.

Наконец-то он говорил с ней не как с несмышленым ребенком, а как с равной! Надежды Элинор на то, что Уильям в самое ближайшее время станет ее мужем в полном смысле этого слова, значительно оживились.

К супругам подошла Изабелла. Нервно теребя в руках платок, она проговорила:

— Уильям, мне кажется, Элинор пора отправляться в постель. Ведь час уже поздний! Я провожу ее. — Голос Изабеллы слегка дрожал. Похоже было, что она опасалась оставаться одна и надеялась, что общество Элинор защитит ее от какой-то одной ей ведомой опасности.

Уильям удивленно вскинул брови: — Ступай к себе, Изабелла! Мы с Элинор едва начали узнавать друг друга, и нам с ней есть о чем поговорить! Я сам провожу ее в отведенные ей покои. А тебе советую обратить этот укоряющий взор не на меня, а на принца Ричарда. Что-то он нынче не в меру расшалился! — Улыбнувшись сестре, Уильям взял Элинор под руку, и они направились к выходу из зала.

Глядя им вслед, жена управляющего негромко проговорила:

— Он просто без ума от нее! Это и дураку ясно! Зря ты поместил их в разных комнатах.

— На всякий случай я отвел им смежные покои, — ответил управляющий. — Если нашему господину станет скучно и холодно на его одиноком ложе, ему не придется разыскивать свою жену по всему замку! — И он сопроводил свои слова плутовской ухмылкой.

— Ну и молодец же ты у меня! — с непритворным восхищением проговорила толстушка и милостиво подставила мужу для поцелуя свою румяную щеку.

6

Когда Уильям, ведя Элинор под руку, прошел в свои покои, сер Уолтер приветствовал их почтительным поклоном. Юный оруженосец графа Пембрука только что развел огонь в очаге.

— О, как хорошо, что камин затоплен! — обрадовалась Элинор. — Мне так нравится смотреть на огонь, греться и нежиться подле него!

— Уолтер, затопи камин в комнате госпожи и спускайся в зал. Ты свободен до завтрашнего утра! — распорядился Уильям.

— Благодарю вас, милорд!

Они остались одни. Уильям придвинул к очагу два глубоких кресла, усадил в одно из них Элинор, а сам встал подле другого, опершись согнутыми в локтях руками о его спинку.

— Надеюсь, вам здесь будет удобно и покойно. Не прикажете ли налить вам еще вина, сдобренного специями? — И он кивнул в сторону столика, стоявшего у противоположной стены комнаты, на котором помещались высокий графин и кубки.

— Благодарю вас, милорд. Но право же, я желала бы сама позаботиться о вас!

Уильям кивнул и сел в кресло, протянув к огню свои длинные, мускулистые ноги, обутые в сапоги из тонкой кожи. Он наблюдал за исполненными необычайной грации движениями Элинор, все более проникаясь каким-то небывалым, благоговейным восхищением. Принцесса была очаровательна! Она подошла к нему с подносом, на котором стояли два хрустальных кубка с искрившимся в них темно-бордовым напитком, и улыбнулась, слегка склонив голову набок. В эту минуту она показалась Уильяму совершенным воплощением юной, едва начавшей расцветать женственности. «Через год она перестанет быть ребенком и сформируется в зрелую женщину! — подумал Уильям, с трудом представляя себе, как он проживет этот год без своей прелестной Элинор.

— Если вы не возражаете, я бы хотела снять это! — произнесла она, дотронувшись рукой до ленты, опутывавшей ее стянутые в пучок волосы. Уильям кивнул, и она сняла ленту, позволив своим густым, вьющимся волосам рассыпаться по ее спине и плечам.

— Ненавижу все эти сетки, ленты и накидки, даже самые красивые из них, расшитые драгоценными камнями! — поморщилась Элинор.

Уильям сглотнул слюну. Теперь, с распущенными волосами, его супруга выглядела хотя и моложе, чем за минуту до этого, но, Боже праведный, во сто крат соблазнительнее!

Элинор держалась с Уильямом совершенно свободно и непринужденно. Она умело поддерживала разговор, почтительно умолкая, когда он начинал говорить, и с готовностью отвечая на все вопросы, которые он время от времени задавал ей.

Мысли Уильяма были заняты вовсе не тем, о чем он с таким воодушевлением рассказывал Элинор. «Неужели женская талия может быть такой тонкой, такой гибкой, а бюст и бедра — столь очаровательно округлыми?» — думал он, поспешно отводя взор от полной груди девушки.

Элинор между тем обратилась к нему с просьбой:

— Пожалуйста, объясните мне все это подробно! Мои учителя сумели научить меня многим полезным вещам, но никто из них понятия не имеет о тактике ведения боя!

Уильям растерянно заморгал и попытался вновь поймать ускользнувшую от него нить разговора. «И угораздило же меня затронуть эту тему! — с досадой подумал он. — Тоже мне, нашел чем развлекать даму!» Но упреки, которые он мысленно адресовал себе, сменились непритворным удивлением, когда он поймал на себе серьезный, просящий взгляд девушки. Выходит, вопрос ее был вызван не одной лишь учтивостью по отношению к вояке, оседлавшему в разговоре своего любимого конька, она и впрямь интересовалась искусством ведения боя! Взгляд его упал на шахматную доску, лежавшую на одном из низких столиков.

— Вы умеете играть в шахматы?

— Да, милорд.

Поставив столик между своим и ее креслами, Уильям стал объяснять Элинор стратегию некоторых военных кампаний. Она слушала его с напряженным интересом, без труда постигая смысл услышанного и то и дело задавая вопросы. Время летело незаметно, и, лишь просидев за шахматным столиком около двух часов, Уильям внезапно вспомнил, что уже далеко за полночь и что его юной супруге давно пора в постель. Он проводил Элинор до дверей ее опочивальни, и, желая друг другу спокойной ночи, оба подавили тяжелый вздох.

Элинор, помолившись перед сном, скользнула под теплое одеяло и предалась мечтам. Она так надеялась, что Уильям уже совсем скоро, возможно даже завтра, объявит ей о своем решении никогда больше с ней не расставаться. Ах, как это было бы замечательно! Она улыбнулась и плотнее укуталась в одеяло, продолжая грезить о счастливых, безмятежных днях, которые они проведут подле друг друга. Но внезапно перед мысленным взором Элинор встало расстроенное, бледное лицо Изабеллы. Упрекнув себя в эгоизме, девушка быстро выскользнула из своей спальни и, стараясь ступать бесшумно, направилась в западное крыло замка, где находилась комната, отведенная Изабелле. Подойдя к двери, Элинор остановилась как вкопанная, не зная, стоит ли ей беспокоить добрую Изабеллу изъявлениями своего сочувствия. А что, если та уже спит? Или не захочет поведать ей о своих бедах? Внезапно из-за двери раздался протяжный слабый стон. Элинор едва не подпрыгнула от страха и удивления и вся обратилась в слух. Стон повторился, но на этот раз ему предшествовал какой-то судорожный вздох, похожий на всхлипывание. Решив, что странная бледность подруги нынешним вечером была вызвана нездоровьем, что теперь она, возможно, умирает, Элинор, подняв свечу над головой, взялась свободной ладонью за дверную ручку и уже готова была повернуть ее, как вдруг из-за двери до нее отчетливо донесся знакомый голос:

— Я ни за что не уйду отсюда! Ты разделишь со мной ложе, дорогая! Я буду сжимать тебя в объятиях всю ночь, до самого утра! Ведь ты знаешь, как я люблю тебя!

Голос — здесь не могло быть ошибки — принадлежал Ричарду. От неожиданности Элинор едва не выронила подсвечник. Глаза ее округлились. В комнате послышались какие-то шорохи, затем Изабелла, снова жалобно простонав, ответила:

— Я тоже люблю тебя, Ричард! Запри дверь!

Элинор, встав на цыпочки, бегом припустилась вдоль коридора. Свеча погасла, и она ощупью отыскала дорогу в свою спальню, бесшумно отворила дверь и бросилась в постель. Она долго не могла заснуть. В ушах ее то и дело эхом отдавались голоса Изабеллы и Ричарда, стоны молодой женщины, ее страстные вздохи. Элинор попыталась разобраться в своих чувствах. Она не осуждала брата за его пылкую любовь к Изабелле, а, наоборот, скорее сочувствовала его увлечению. Таковы уж все Плантагенеты — им вынь да положь все, чего бы они ни пожелали. Что и говорить, они капризны, своевольны и упрямы, и в этом их слабость и сила одновременно. Внезапно Элинор почувствовала себя такой одинокой, что едва не разрыдалась от жалости к себе. Как глупо с ее стороны было подчиниться требованию Уильяма и отправиться в постель, когда она больше всего на свете желала остаться возле него. «Ну, это легко поправить! — сказала она себе и, встав с кровати, накинула домашнее платье из белоснежного бархата поверх ночной сорочки. — Тем более он находится совсем рядом, в соседней комнате!»

Стоя у бойницы одной из сторожевых башен, братья де Бурги вполголоса переговаривались между собой.

— Ты иди первым, — сказал сэр Рикард. — Но, когда я сменю тебя в комнате красотки, не забудь, что нынче мое дежурство! — Он крепко хлопнул Мика по плечу и, усмехнувшись, добавил: — Постарайся сохранить хоть немного сил, чтобы не заснуть, пока будешь нести здесь вахту вместо меня!

Сэр Майкл нахмурился: — Не припомню, чтобы мне случалось засыпать во время несения службы, как бы сильно я ни уставал!

Окованная железом дубовая дверь распахнулась, едва лишь Мик легонько стукнул по ней костяшками пальцев. Он был приятно удивлен тем, что рыжеволосая горничная уже успела раздеться. Значит, необходимость в предварительном ухаживании, обмене ничего не значащими любезностями отпадала сама собой. Красотка готова была сдаться без боя. Что ж, тем лучше! Мик смело шагнул вперед, прикрыл за собой дверь и заключил Бренду в объятия. Ее руки скользнули вдоль его мускулистого тела, они с удивительным проворством развязывали тесемки, расстегивали крючки одеяний юного рыцаря. Никогда еще Мику не приходилось иметь дело с женщиной, столь откровенно снедаемой похотью. Он принялся торопливо высвобождать руки из узких рукавов камзола, но Бренда, взвизгнув от нетерпения, обхватила его шею влажными ладонями, подпрыгнула и, уцепившись ногами за его бедра, нанизала свое тело на его восставший член. Она столь неистово прижималась к нему и подавалась назад, что Мик понял: прежде чем он успеет донести ее до постели, все будет кончено. Он тверже уперся ногами в пол, сжал ладонями ягодицы девушки и, поддерживая ее на весу, в то же время вторил ее стремительным раскачиваниям движениями своих рук и бедер. Но Бренда, похоже, вовсе не нуждалась ни в чем подобном. Крепко держась за него ладонями, локтями и согнутыми в коленях ногами, она продолжала свои бешеные, судорожные скачки, и член Мика все глубже проникал в ее тело.

Бренда стонала, хрипела и рычала, и в звуках этих не было ни удовлетворения, ни нежности: то были вопли неутоленной страсти, которая неистовым огнем жгла ее изнутри. Вскоре юный де Бург почувствовал, что наслаждение его вот-вот достигнет своего пика. Он тщетно пытался удержать в себе рвавшееся наружу семя. Все произошло слишком быстро: член его начал пульсировать, извергая потоки густой, горячей жидкости в трепетавшее от вожделения лоно Бренды. Он стоял, тяжело дыша и по-прежнему прижимая девушку к себе.

— Мик… прошу тебя… еще… — молила она.

Он знал, что страсть ее не получила своего разрешения, и кивнул, хрипло прошептав:

— Да… Конечно… Пойдем-ка вот сюда… Мик повлек ее к узкому ложу, и стоило ему улечься на спину, как Бренда тут же взгромоздилась на него верхом. Поцеловав Мика в губы, она провела руками по его плоскому животу и стала нетерпеливо поглаживать обмякший член. Через секунду, оттопырив округлый зад, она уже склонилась над ним и стала дуть на него, гладить губами, прикасаться к его концу, где еще белела капля недавно излитого семени, своим влажным розовым языком. Член Мика немедленно восстал, и юноша прошептал, поглаживая Бренду по разметавшимся рыжим волосам:

— Может быть, если на этот раз мы будем двигаться медленнее…

— Нет, нет, что ты, Мик! — запротестовала она. — Не медленнее, а быстрее! Быстрее и глубже! О, прошу тебя!

Бренда жалобно всхлипывала и часто, прерывисто дышала. Мик обладал достаточно богатым опытом в делах любви и хорошо усвоил, что девушка, которая не достигает экстаза во время первого соития, нуждается в ласках и нежной любовной игре, чтобы сполна насладиться близостью с возлюбленным в следующей любовной схватке. Он раздвинул ее бедра своей сильной ладонью и ввел в ее влажное лоно указательный и средний пальцы, в то же время слегка надавливая подушечкой большого на упругий бугорок, расположенный немного выше. Бренда вскрикнула от наслаждения и впилась зубами в его плечо. Она стонала и всхлипывала, тело ее содрогалось от желания, которое, все усиливаясь, тем не менее никак не могло завершиться сладостным экстазом, которого она так неистово жаждала.

Мик ощутил прилив небывалого возбуждения. Его член стал твердым, как мрамор. Еще немного, и… похоже, эта ласка подействовала на него самого гораздо сильнее, чем на его партнершу. Он опрокинул девушку на спину и овладел ею с неистовством дикаря, мародера-насильника, но никак не юного учтивого рыцаря. Но Бренда, похоже, мечтала именно о таком обращении с ней. Она вторила его движениям и, извиваясь всем телом, то и дело повторяла: