Он лежал на кровати, дрожа всем телом, и все никак не мог согреться. Мать была внизу, в кухне, но пойти к ней, чтобы успокоила, утешила, он не мог. Вместо этого Лисил сел, сбросил ноги с кровати и посмотрел на пса, лежавшего на полу.
      В тусклом свете свечи — единственной свечи, которая горела в темной спальне, — шерсть Мальца отливала серебристо-серым сиянием. Пес поднял голову, моргнул, глянул на Лисила и тихонько заскулил, словно спрашивая, что случилось.
      Лисилу было муторно, руки его дрожали. Его мучило чувство, названия которого он не знал. Он был шпион, соглядатай, наемный убийца — и раб, как и его родители, раб лорда Дармута. Чтобы сохранить жизнь отцу и матери, Лисил беспрекословно исполнял приказы своего господина. Так было всегда, но сегодня...
      Тринадцать дней назад Дармут велел Лисилу шпионить за стариком ученым по имени Джозия. Старик был добр к Лисилу — не всякий захотел бы принять к себе в дом полуэльфа. Лисил предал Джозию, передал Дармуту письмо, которое старик ученый написал своей сестре. В письме не было ничего дурного, одно только беспокойство за нынешнее состояние провинции, но Дармуту и этого оказалось довольно, чтобы обвинить старика в подстрекательстве к бунту. Джозию арестовали, а Лисил получил плату за услуги. Дармут называл эти деньги наградой.
      Лисилу все чудились ярко-синие смеющиеся глаза Джозии. Сердце его сжималось от смутной надежды на то, что старика оправдают. Быть может, кто-то из министров Дармута посмеет вступиться за него?
      Полуэльф провел рукой по лицу, его бил озноб, и в то же время он обливался потом. Ему нужно вдохнуть свежего воздуха... выйти прочь из этой комнаты, из этого дома. Он взял затянутый шнурком кошель с деньгами, который вручил ему лорд Дармут, затем поднялся, задул свечу и, бесшумно ступая, прошел в спальню родителей. Отца не было в доме, мать была в кухне, и Лисил положил кошель на их кровать.
      Мало кто из людей мог двигаться так тихо, чтобы мать Лисила не услышала его, — но сына она этому искусству обучила. Сейчас он ступал по лестнице так осторожно, что даже мать не смогла бы уловить шороха его шагов. На середине лестницы Лисил остановился, оглянулся. Малец так же бесшумно следовал за ним.
      Лисил предпочел бы выскользнуть из дома через дверь черного хода, которая выходила на берег озера, но это означало бы пройти через кухню. Он не хотел, чтобы мать увидела его и начала расспрашивать. Потому он воспользовался парадным входом и, бесшумно отворив дверь, вышел на крыльцо. Малец шел за ним.
      Луна стояла высоко, и взору Лисила предстал город Веньец, раскинувшийся по обе стороны от улицы Милости — улицы, на которой он прожил всю свою недолгую жизнь. За стенами города Лисил бывал только по поручениям лорда Дармута или же когда его выводили на занятия отец либо мать. Дом их стоял в череде других на берегу озера, посреди которого высился замок Дармута. К воротам замка с берега вел укрепленный мост. Взгляд Лисила скользнул по массивным базальтовым стенам замка... и у него оборвалось дыхание.
      На стене висел труп в грязных, некогда светлых одеждах, скудно освещенный пылавшими на башнях огромными бронзовыми светильниками.
      Наставник Джозия.
      Лорд Дармут, не тратя времени даром, повесил старика.
      Перед глазами у Лисила потемнело, ноги подкосились, он хватал ртом воздух, тщетно пытаясь вдохнуть.
       Это я убил его, —подумал он. — Это я, я...
      Едва сумев наконец сделать вдох, он бросился бежать.
      Сломя голову несся он по улицам, не заботясь о том, что его могут увидеть. Только через два квартала он различил за спиной мерное клацанье собачьих когтей по мостовой и понял, что Малец по-прежнему следует за ним. Лисил выбежал на главную улицу и остановился, не сводя глаз с городских ворот. Постепенно ему удалось овладеть собой. Он скользнул за угол какой-то лавки и, укрывшись там, пристально следил за проезжающими в ворота путниками.
      Была середина ночи, но редкие фургоны торговцев все так же въезжали в город или покидали его. Приток товаров в Веньец не иссякал ни днем, ни ночью.
      Больше так жить нельзя. Если б Лисил даже просто посмел выказать неповиновение Дармуту, не говоря уж о попытке к бегству, — его отца и мать тотчас же арестовали бы и казнили.
      Дом, который даровал родителям Дармут, был отнюдь не знаком его — «милости» — нет, это была клетка, в которой их держали по соседству с замком, чтобы неусыпно следить за ними. Из-за этого соседства Лисилу пришлось бы день за днем смотреть на тело казненного Джозии — день за днем, пока оно окончательно не сгниет и не упадет в воду. Даже костям старика не суждено обрести упокоение — они так и останутся на дне, смешавшись с костями тех, кто был казнен до него и давным-давно канул в глубины озера.
      Мимо, направляясь к воротам, прокатил тяжело нагруженный фургон. Груз был заботливо прикрыт просмоленным холстом. Лисил метнулся следом, проворно, прежде — чем его успели заметить, забрался внутрь фургона и махнул рукой Мальцу, чтобы тот последовал его примеру.
      Потрясение, отразившееся на морде пса, было почти человеческим. Он неуверенно сделал пару шагов вслед катящемуся фургону, затем оглянулся на город — но дом Лисила был отсюда не виден, только башни замка поднимались над крышами. Малец помчался за фургоном, запрыгнул внутрь. Лисил поправил холст, и оба они заползли поглубже, устраиваясь среди мешков и ящиков.
      Кто-то громко окликнул возницу, и фургон заскрипел, послушно останавливаясь у ворот:
      — Привет, Вирек! На юг собрался?
      — Там торговля поживее, — отвечал возница. — Провинции совсем обнищали.
      — Вернешься через месяц?
      — Скорее через два, — но зато привезу тебе трубочного табаку, чтобы было чем затянуться на посту.
      — Это было бы недурно.
      Фургон выехал из городских ворот, и никто даже не потрудился заглянуть в него.
      До Лисила постепенно доходило, что все это происходит на самом деле. Он закрыл глаза, и сразу перед его мысленным взором возникли лица отца и матери. Фургон катился по тракту, и Лисил не стал выглядывать наружу, чтобы посмотреть, как крепостные стены Веньеца окончательно растворятся в ночи.
      Малец завозился, пытаясь устроиться поудобнее, и какой-то ящик, не удержавшись на самой вершине груды, съехал вниз, прямо на них. Инстинктивно Лисил отпрянул — и при этом наполовину высунулся из-под холста.
      — Эй! — завопил кто-то. — Ты что там делаешь, а?
      Вначале Лисил решил, что его заметил возница, но человек, сидевший на козлах обернулся, лишь когда услышал этот крик, доносившийся с тракта. Он тотчас натянул вожжи, и фургон, дернувшись, с натужным скрипом остановился.
      По тракту вслед за фургоном скакали трое всадников. Впереди был рослый худощавый человек с рыжеватыми волосами. Лисил знал его. Барон Эмель Милеа, приближенный нобиль Дармута, один из его министров... и прихлебателей.
      Глаза Эмеля широко раскрылись. «Ты?!» — беззвучно шевельнул он губами и осадил коня. Тотчас же остановились и его спутники.
      Лисил лишь несколько раз в жизни видел этого человека. Хотя о его родителях в городе было известно только то, что они служат Дармуту, люди, состоявшие в ближнем круге тирана, втайне догадывались об их истинной роли. И лицом, и цветом волос Лисил был очень похож на мать. Если барон и не знал, как именно он служит лорду Дармуту, то уж узнать Лисила в лицо ему не составило труда.
      А он так надеялся, что успеет уйти далеко от Веньеца, прежде чем кто-либо, кроме родителей, обнаружит его побег! Кошелек с деньгами, оставленный на кровати в родительской спальне, им бы пригодился. Они смогли бы бежать из города до того, как Дармут узнает обо всем. Они...
      Томительно долгий миг оборвался криком барона Милеа:
      — Взять его!
      Лисил выпрыгнул из фургона и сломя голову бросился в лес. Малец мчался за ним. Он бежал, вспоминая уроки матери о том, как найти путь и укрыться в ночном лесу. Он бежал в темноту, не разбирая дороги, а перед глазами его все маячило свисавшее со стены тело Джозии... и полные молчаливого укора глаза родителей.
 

* * *

 
      Куиринейна услышала, как стукнула входная дверь, и обернулась, чтобы приветствовать вернувшегося домой мужа. Гавриел, однако, был так бледен, что слова приветствия замерли у нее на губах.
      — Нейна! — выдохнул он. — Лисил бежал из города. Бежал!
      Гавриел был растрепан, пряди волос прилипли к влажному от пота лбу. Он — был почти такого же роста, что и жена, но на этом всякое сходство заканчивалось. Темноволосый, темноглазый, с заурядными чертами лица и короткой седеющей бородкой, он выглядел так, что совершенно не бросался в глаза, — огромное преимущество для шпиона и наемного убийцы.
      Нейна была во всем его полной противоположностью — высокая, гораздо выше человеческих женщин, с шелковистыми, светлыми, почти белыми волосами, которые сейчас были собраны в тяжелый узел на затылке. Обычно она распускала волосы и, когда желала подчеркнуть свою необычную внешность, заправляла их за длинные заостренные уши. Кожа у нее была теплого золотисто-смуглого цвета, на треугольном лице выделялись большие янтарные миндалевидные глаза. Взгляд этих глаз легко завораживал любого мужчину, который имел неосторожность засмотреться на Нейну, — опять же огромное преимущество для шпионки и наемной убийцы.
      На редких вечерних приемах Дармута она служила совершенно особым украшением, без труда сближаясь с любым нобилем или офицером, которого ее лорд подозревал в измене. Все эти люди лезли вон из кожи, чтобы произвести на нее впечатление, и без устали нашептывали ей о том, как велико их влияние в провинции и как щедро они могли бы оплатить ее благосклонность. И вот сейчас ее привычный мир — мир, который она делила с Гавриелом, — рушился безвозвратно.
      Нейна покачала головой, чувствуя, как медленно и мерно бьется сердце в ее груди.
      — Лисил наверху, в спальне, спит в своей постели.
      — Нет. — Гавриел прямо глянул ей в глаза — Он сбежал.
      Нейна закрыла свои огромные глаза.  Лисил бежал?
      Лисил бросил их?
      — Дармут повесит нас на крепостной стене, — сказал Гавриел и, ткнув в нее пальцем, прибавил: — Переоденься и собери оружие. Я пока достану наши сбережения.
      Один из них троих всегда оставался дома. Исключение составляли случаи, когда Нейна посещала приемы в замке Дармута и там пребывала под неусыпным оком своего хозяина. Только тогда ее муж и сын могли вдвоем уйти из дома. Гавриел порой водил сына в какую-нибудь скромную таверну на задворках торгового квартала. Одно оставалось неизменным: один из них всегда оставался заложником, дабы обеспечить повиновение остальных. И все же Лисил, ее сын, бежал из Веньеца.
      — Где ты это услышал? — спросила она.
      — Брет предупредил меня и...
      — Откуда он узнал?
      — Некогда! — резко бросил Гавриел. — Нам надо бежать!
      Он выскочил из кухни.
      Нейна последовала за ним на второй этаж, но, прежде чем зайти в супружескую спальню, заглянула в комнату Лисила. Там никого не было, постель смята. Мальца тоже нигде не было видно. Нейна похолодела и, борясь с паническим страхом, бросилась в свою спальню.
      Она дернула ворот платья, обрывая пуговицы, сбросила платье на пол. Стоя нагой в холодной комнате, она мельком глянула на дальнее окно. Там, посреди озера, высился замок лорда Дармута, их господина и повелителя. Нейна принялась торопливо собирать теплую одежду для ночного путешествия... и тут заметила, что на кровати валяется затянутый шнурком кошелек.
      Нейна схватила его. Кошелек был битком набит серебряками. Грудь Нейны пронзила, точно кинжалом, острая боль. Эти деньги оставил им Лисил. Неужели его вынудили бежать? Или он уже давно задумал побег?
      Оглянувшись на открытую дверь спальни, она увидела, что Гавриел, став на перила на лестничной площадке третьего этажа, тянется рукой к потолочному светильнику.
      Надев шерстяную рубаху, облегающие штаны и сапоги, Нейна пинком отправила скомканное платье под кровать и вытащила из-под туалетного шкафчика тугой полотняный сверток. Напоследок она прихватила черный шерстяной плащ. К тому времени, когда она вышла из комнаты, Гавриел уже стоял в коридоре, и в руке у него был еще один туго набитый кошелек. Он взглянул на Нейну и с нежностью, словно хотел утешить, коснулся ее руки.
      — Лисила заметили, когда он прятался в фургоне, уже выехавшем за городские ворота. Стража на воротах и на городских стенах поднята по тревоге. Этим путем нам из города не выбраться. Придется идти в замок.
      Нейна знала, что он имеет в виду, и знала, как это рискованно.
      — Стражников на мосту тоже могли поднять по тревоге. Нас неминуемо схватят, и бежать будет некуда.
      — У нас нет выбора. Наша единственная надежда — в подземелье замка.
      Он был прав, и это Нейна тоже знала.
      Они выскользнули из черного хода в ночь. Над озером высился замок Дармута, и огонь, пылавший в башенных светильниках, отражался в черной воде.
      — Почему Лисил так поступил? — прошептала Нейна, плотнее запахнув плащ.
      — Думаю, — сказал тихо Гавриел, указывая на замок, — наш сын больше не мог выносить всего этого.
      Нейна подняла взгляд. Будучи эльфом, она видела ночью, как днем, и ей не нужен был оранжевый свет башенных светильников, чтобы разглядеть труп повешенного, болтавшийся на ближайшей стене. Снова ей показалось, что в груди у нее проворачивается ледяной кинжал.
      — Он обрек нас на смерть за то, что повесили старика ученого?!
      Лицо Гавриела отвердело.
      — Лисил не годился для такой жизни, но ты настаивала...
      Он не договорил, но Нейна и так знала, что он хотел сказать. Это она настояла на том, чтобы сын прошел обучение, хотя сам Гавриел предпочел бы, чтобы Лисил оставался только заложником, привязью, на которой держал бы их Дармут. Нейна обучила сына в традициях своей касты, касты анмаглахков.
      Не было времени спорить, оправдываться или сожалеть о том, что сделано. Нейна схватила мужа за руку, и они побежали по берегу озера к мосту. Они спешили к замку, который был их единственным шансом выжить.

      — Где же эта девчонка? — пробормотала Магьер. — И где этот четвероногий потворщик?
      — Винн и Малец скоро придут, — отозвался Лисил. — Все равно уже вечер на носу, так что можно будет с тем же успехом остаться в городе еще на одну ночь.
      Он не смотрел на Магьер и почти не слышал, как она, шлепая по грязи, нетерпеливо расхаживает по мостовой. Взор его был устремлен на массивные ворота Сояадрана, самого северного города Стравины. Поднимая взгляд к отдаленным, покрытым снегом вершинам Коронного хребта, Лисил волей-неволей видел поросшие лесом подножия гор восточной части Войнордов, где лежала провинция лорда Дармута.
      Он плотнее запахнул шерстяной плащ, спасаясь от предвечернего холода, — под каменную арку, в распахнутые настежь бревенчатые ворота дунуло стылым ветром. Порыв ветра откинул капюшон плаща, и Лисил поспешно снова надвинул ткань на выбившиеся пряди светлых волос.
      В долгом пути на север континента их настигла зима. Тут и там на улицах и за стенами города белел свежевыпавший снежок, тонким слоем снега были присыпаны и крыши ближайших зданий. Сразу за воротами пологий склон спускался к реке, которая текла с востока на запад, — широкий стылый поток, уже тронутый у берега молодым льдом. Дальний берег реки плавно переходил в луг, поросший бурой травой, еще мокрой от недавнего ледяного дождя. За лугом смутно виднелась череда сосен и елей, отмечавшая начало лесистых горных подножий.
      Там под серым, пасмурным небом пролегали, тихие и безлюдные, приграничные земли провинции Дармута. Наивный человек мог бы счесть этот пейзаж мирным, но такое впечатление было обманчиво, и уж Лисил знал это, как никто другой. По ту сторону пограничной реки затаились призраки его первой жизни.
      Сын и раб, шпион и наёмный убийца.
       Невозможно вернуться в свое прошлое —именно так гласит банальная мудрость, которая сейчас и припомнилась Лисилу. Впрочем, у него нет выбора: если только он намерен продолжать поиски, ему предстоит совершить невозможное.
      От ворот к пограничной реке не вела никакая дорога, не было ее видно и на дальнем берегу реки. Редко, слишком редко появлялись в этом городе торговцы с севера. Стравинские пограничные стражники в белых плащах и шлемах, отороченных мехом, даже не выходили за ворота; жители Соладрана, спешившие по своим делам, даже мельком не посматривали в их сторону. То, что каждое утро северные ворота открывали настежь, было скорей данью привычке, нежели необходимым действием для нужд города.
      Лисил был так поглощен своими мыслями, что не сразу заметил, что Магьер перестала нервно расхаживать из стороны в сторону. Нетерпеливо хмурясь, она сбоку заглянула под капюшон Лисила, а затем проследила за взглядом полуэльфа, который был устремлен на поросшие лесом подножия гор и маячившие за ними снежные шапки вершин. Как раз в эту минуту Лисил отвел глаза — и увидел, как Магьер пытается разглядеть, что же в этом неброском пейзаже привлекло его внимание.
      Капюшон ее шерстяного плаща лежал складками на плечах, черные волосы были стянуты на затылке кожаным ремешком в конский хвост. Она сердито взирала на распахнутые ворота, и ее темные глаза казались еще темнее на бледном, чересчур бледном для человека лице. В профиль она была чудо как хороша — прямой, точеный, самую малость длинноватый нос, четкий абрис едва розовеющих губ. Хмурое лицо ее вдруг прояснилось — она поняла, на что засмотрелся Лисил.
      И тут же опять нахмурилась, но уже не от злости и не с досады. Решительно прижала ладонь к щеке Лисила, повернула его лицом к себе, заглянула в глаза. Голос ее прозвучал негромко, но твердо.
      — Проберемся, как всегда, — не мешкая и так тихо, что мышь не услышит. — Рука Магьер скользнула по груди Лисила, прикрытой кольчугой. — Я там никому не позволю тебя хоть пальцем тронуть.
      Лисил попытался улыбнуться ей в ответ — но не смог.
      Хотя Магьер и не питала особой любви к своей родине, бегство из Древинки далось ей нелегко. Лисилу тем не менее удалось объяснить, почему им следует как можно скорее покинуть пределы края.
      На прогалине вблизи Апудалсата, мертвого селения, затерянного в болотистых лесах юго-восточной Древинки, Магьер встретилась лицом к лицу с полубезумным некромантом Убадом. Все эти годы, с той самой ночи, когда Магьер появилась на свет, Убад ожидал ее возвращения. Там, на прогалине, он призвал некую древнюю сущность, которая явилась в виде громадных черных колец, извивавшихся и перекатывавшихся, как тело огромной змеи. Насколько смог понять Лисил, прислужники Убада (или же тех чудовищных черных колец) до сих пор искали Магьер. И потому она вместе с Лисилом бежала из Древинки и пересекла из конца в конец Стравину, неуклонно продвигаясь на север.
      И вот сейчас перед ними лежала провинция, которой правил лорд Дармут, прежний хозяин и повелитель Лисила. Лисил знал, что теперь настала его очередь вернуться «на родину», — потому что нет иного способа отыскать проход по перевалам Коронного хребта в земли, где живут сородичи его матери, — Эльфийский Край. Где-то там, в потаенных этих землях, быть может, ждет его мать, Куиринейна, Нейна, как называл ее отец Лисила, — пленница своего собственного народа.
      Но если мать жива... если она не погибла, когда ее сын бежал из рабства... что же стало тогда с его отцом, Гавриелом?
      — Лисил?..
      Полуэльф вздрогнул от неожиданности, оглянулся на Магьер, Она теперь повернулась лицом к городским улицам, и Лисил невольно посмотрел туда, куда был направлен ее взгляд.
      Вначале он не увидел ничего примечательного, кроме немногочисленных горожан. Одни бесцельно прогуливались, другие заходили в магазинчики и лавки, располагавшиеся на улице, которая начиналась у городских ворот, — и только одна небольшая фигурка, не слишком проворно пробираясь в толпе, целеустремленно направлялась именно к Лисилу и Магьер.
      Винн Хигеорт сильно смахивала на младшую сестренку, которая обрядилась в обноски старшего брата. Просторный овчинный тулуп, надетый поверх короткой мантии, на ее хрупкой фигурке выглядел мешковато, капюшон давным-давно соскользнул на плечи. На ходу она одной рукой пыталась придерживать воротник куртки, другой изо всех сил вцепилась в горловину холщового мешка, перекинутого через плечо. Когда она перепрыгивала через лужи, туго набитый мешок подскакивал и бил ее по спине — казалось, вот-вот собьет с ног. Рядом с ней трусил Малец. Из пасти его вырывалось холодным облачком дыхание, лапы были в грязи, серебристая шерсть на спине потемнела от влаги. Судя по всему, эти двое, бегая по делам, ухитрились попасть под утренний дождь.
      Среди людей, сновавших по улице, вдруг возникла суета — как если бы Винн, пробиравшаяся среди них, нечаянно растревожила перенаселенный крольчатник. Люди собирались группками, торопливо переговаривались о чем-то и рассыпались — лишь затем, чтобы примкнуть к новым группам. Хозяева лавок и магазинчиков вышли на улицу, бродячие торговцы остановили тележки. Прохожие заговаривали с ними, оживленно жестикулируя, однако же, ни они явно не собирались покупать что-то, ни торговцы не проявляли намерения всучить им свой товар.
      Винн резко остановилась перед Лисилом, и холщовый мешок у нее за спиной, подпрыгнув, едва не сбил ее с ног, прямо в грязь. Девушка сумела удержаться на ногах и выпрямилась, прежде чем Лисил успел подхватить и поддержать ее. Пухлые смуглые щеки девушки разрумянились от холода, маленький рот был прикрыт воротом куртки, большие карие глаза быстро-быстро моргали. Когда Винн опустила руку, Лисил увидел на лице ее, по-детски округлом, нешуточную тревогу.
      — Ты где была? — резко спросила Магьер. — Убежала ни свет ни заря, а сейчас уже, того и гляди, стемнеет!
      Винн приоткрыла рот. Тревожное выражение тотчас исчезло с ее лица, и она, решительно стиснув зубы, развернулась к Магьер. Лисил не успел и глазом моргнуть, как она выпалила:
      — Будто ты сама не знала, что нарочного в Белу сыскать будет непросто! Мне ведь нужно переправить свои заметки домину Тилсвиту, а зимой караванов в этих местах — раз-два и обчелся, так чего же ты ожидала? Не говоря уж о том, что надо было найти хоть какого-нибудь картографа, который смог бы составить для нас маршрут через горы! Ну и в конце концов, мне надо было купить бумаги, чернил и... и еще кое-что!
      Лисил, слушая эту тираду, испустил едва слышный вздох — но ни Винн, ни Магьер и бровью не повели.
      Разлад между ними воцарился уже давно. Началось это в лесу близ Апудалсата, когда Магьер отрубила голову вампиру по имени Чейн — тому, с которым так неосмотрительно сдружилась Винн. С тех самых пор Лисил из кожи лез, чтобы сохранить мир, но рано или поздно всякий разговор между его спутницами превращался во вздорную перепалку. После этого Лисил обычно отводил Магьер в сторонку, а Малец оттаскивал Винн, но долгий путь и подступавшая зима изрядно истощили терпение полуэльфа.
      Сейчас, прежде чем он успел вмешаться в спор, пес бесцеремонно протиснулся между Магьер и Винн и зарычал на обеих.
      Горожане, оживленно болтавшие под стеной заставы, тотчас притихли и опасливо попятились. Два пограничных стражника наклонили копья и с угрожающим видом шагнули к псу.
      — Хватит, Малец. — Лисил положил ладонь на спину псу и предостерегающе глянул на Винн и Магьер. — Думаю, они тебя уже поняли... а если и нет, то им придется тебя понять.
      Винн поджала губы, на миг закрыв глаза, Магьер, саркастически фыркнув, отвернулась. Рычание Мальца сменилось едва слышным ворчанием, и стражники вернулись на свой пост.
      — Так ты отыскала карту? — спросил Лисил. — Или хоть какой-нибудь намек на то, как пробраться через горы в земли эльфов?
      Винн передернула хрупкими плечами, словно отряхнув остатки злости... а заодно и уронив на мостовую холщовый мешок.
      — Есть проход в низовьях реки, но очень немногие решались до сих пор им воспользоваться, и никто из них не вернулся назад. Картограф позволила мне скопировать то, что нашлось по этому проходу в ее архивах... а нашлось мало, потому как никто не станет заказывать или чертить карту того места, куда никто не желает совать нос.
      Винн достала из-за пазухи сложенный вчетверо пергамент, вручила его Лисилу. Полуэльф повертел его в руках, но разворачивать не спешил. Пройдет по меньшей мере полмесяца, прежде чем им понадобится эта карта, да и то, судя по словам Винн, проку от нее будет мало.
      — М-да, невесело... — пробормотала Магьер.
      — И что? — тут же встрепенулся Лисил.
      — Да я же ничего такого и не говорю! — торопливо заверила она. — Я бы никогда не...
      — Но ведь с нами будет Малец, — заметила Винн. — Уж он-то поможет нам найти дорогу!
      Пес согласно гавкнул, и Лисил, наклонившись, заглянул в его прозрачные, совсем не собачьи глаза. И тут же в памяти его всплыло непрошеное воспоминание из давней юности.
      Мать сидит в спальне на подоконнике, на ней теплое домашнее платье красновато-коричневого цвета. Ее светлые, почти белые волосы распущены, волнами ниспадают по плечам и спине, и мать отрешенно расчесывает их рябиновым гребнем. Стройная, гибкая, высокая, в свете догорающего дня, на фоне леса, смутно зеленеющего по ту сторону озера, она похожа на молодой дубок, выросший без спросу на пустоши, вдали от других деревьев.
      Вот она обернулась — и Лисил видит узкое треугольное лицо с острым подбородком, смуглое, куда смуглее, чем у него. Вот она вскинула брови — тонкие, изящно выгнувшиеся над огромными миндалевидными глазами, которые неизменно наводят на мысль о хрупком и длинноногом олененке, который заперт, как в клетке, в суровом и грубом мире людей. Вот эти огромные, нечеловеческие глаза цвета янтаря или же раскаленных углей в печи смотрят прямо на Лисила.
      — Лиишил?..— произносит она.
      Лисил резко тряхнул головой, изгоняя из своих мыслей бесцеремонное вмешательство Мальца.
      — Сколько раз тебе говорил — не смей так делать! Пошел вон из моей головы!
      Малец лизнул его в нос.
      Поскольку все они уже давным-давно знали, кто такой на самом деле Малец, Лисил мог бы поклясться, что эта чисто собачья выходка не более чем намеренное оскорбление.
      — Но ведь надо же ему каким-то образом общаться с нами! — заступилась за Мальца Винн.
      — Если бы он только общался... — проворчала Магьер.
      Винн метнула на нее гневный взгляд:
      — Он не меньше всех нас хочет поскорей найти мать Лисила!
      Полуэльф едва подавил безнадежный стон — опять они за свое!
      Если б только они были в состоянии открыто поговорить об истинной причине своих стычек... хотя, скорее всего, и это бы не помогло. Обе они упрямы... или же, быть может, извечное упрямство Магьер допекло юную Хранительницу до печенок. Как бы то ни было, Винн — безнадежная идеалистка. Она промолчала о том, что Чейн следовал за ними через всю Древинку, — и этого Магьер ей никогда не забудет... да и сам Лисил тоже.
      — И неудивительно, — прозвучал совсем рядом низкий, сиплый голос. — Странно только, что на сей раз они так долго выжидали, прежде чем вцепиться друг другу в глотки.
      Эти слова застали Лисила врасплох. Он резко обернулся, гадая, кто в этом чужом городе может так хорошо знать его спутниц, — и увидел двоих совершенно незнакомых мужчин.
      — Но, полковник, что, если это пойдет дальше? — спросил тот, что помоложе.
      Оба собеседника были в форме стравинской пограничной стражи — белые сюрко без воротника поверх пластинчатых доспехов. На них были отороченные мехом плащи, наручи, кольчужные перчатки; плечи и голени прикрыты гладкими металлическими щитками. Шлемы их также были оторочены мехом, и над пластиной, прикрывавшей нос, красовались тонкие золотые зубцы — один у молодого стражника, три у полковника. Кроме этого знака, старший собеседник отличался от младшего только голубой лентой через левое плечо, которая пересекала наискось его упитанный торс. Его седая бородка отчасти утратила свой залихватский вид — похоже, ее давно не подстригали. Молодой стражник был выше ростом, и его белокурые волосы, выбиваясь из-под шлема, беспорядочно рассыпались по плечам.
      — Вряд ли, — ответил полковник. — Гражданские войны у них длятся вот уже столетие, если не больше. Сопредельным странам эта свара ничем не угрожает, разве что они вдруг решат позабыть свои распри и объединиться... Но это, я повторяю, вряд ли.
      — Если свара перехлестнет за границы, — сказал молодой стражник, с отвращением качая головой, — придется уж с ней тогда справляться кому-нибудь другому. Стравина и так слишком долго следила за вечными беспорядками в Войнордах. Пускай теперь Белашкия присматривает за своими южными границами — довольно мы берегли их мир и покой на севере!
      — Именно об этом я и собиралась вам сказать, как только пришла, — вмешалась Винн, — и сказала бы, если б меня не перебили.
      Потеряв надежду понять, о чем толкуют Стравинские офицеры, Лисил повернулся к ней.
      — Война, — пояснила Винн, быстро и опасливо глянув на Магьер. — В Древинке вспыхнула гражданская война.
      Лицо Магьер окаменело.
      Она повернулась к югу, как будто могла пронизать взглядом город и сотни пройденных лиг — и разглядеть деревушку, которая осталась далеко позади.
      — Тетка Бея... — прошептала Магьер. — Лисил... я знаю, я помню, что обещала, но нам надо вывезти мою тетю из...
      — Не успеем, — перебила Винн. — У нас месяц, а то и больше, уйдет лишь на то, чтоб добраться до границ Древинки, а уж пробраться в Чеместук при том, что творится в стране...
      Она осеклась, увидев лицо Магьер. Лисил торопливо оттер ее плечом, втиснулся между ней и Магьер.
      — Что там, собственно говоря, произошло? — спросил он.
      Винн покачала головой:
      — Мне мало что известно... так, услышала кое-что краем уха, пока торговалась с караванщиком из Вудрана, Стравинской столицы. Склавены заключили союз с несколькими мелкими домами и осадили Кеонск. Возможно, к ним уже присоединился еще какой-нибудь из крупных домов. Поговаривают, что мятежникам, вполне вероятно, удастся разгромить Энтов и свергнуть их верховного князя. — Девушка смолкла и продолжила не сразу, осторожно подбирая слова: — Все это началось почти сразу после того, как мы бежали из владений Убада. Мы держались так далеко от людских поселений, что до нас не дошли даже смутные слухи о последних событиях. Достоверные известия распространяются медленно — поди узнай наверняка, как все случилось.