- Нет разницы, - ответил он. - Я разнюхиваю, чтобы поместить людей в книгу, и мне за это платят, хотя меньше, чем следовало бы.
      - Ну и что проку от этого
      - Бог его знает. А что проку сажать их в тюрьму
      - Уменьшает перенаселенность, - сказал я. - Посадите побольше народу, и в городах не будет транспортных проблем. Что вы знаете о Габриэле
      - Она ненавидит отца. Он ее обожает.
      - Отчего же ненависть
      - Не знаю; может быть, оттого, что он ее обожает.
      - Ничего не понятно, - пожаловался я. - Это просто литературщина. А жена Леггета
      - Вы, наверное, ни разу у нее не ели У вас отпали бы всякие сомнения. Только безмятежная, прозрачная душа может достичь такого кулинарного искусства. Я часто спрашивал себя, что она думает об этих фантастических существах. муже и дочери, - но скорее всего, она просто принимает их такими, как есть, и даже не замечает их странностей.
      - Все это очень замечательно, но вы по-прежнему не сказали мне ничего определенного.
      - Не сказал, - согласился он. - Именно так, мой милый. Я рассказал вам, что я знаю и что представляю себе-и все это неопределенно. В том-то и дело-за год я не выяснил ничего определенного о Леггете. Не убеждает ли это вас, учитывая мою любознательность и незаурядное умение утолять ее, - что он скрывает нечто и скрывает умело
      - Да Не знаю. Знаю только, что потратил много времени и не узнал ничего такого, за что можно посадить в тюрьму. Пообедаем завтра вечером Или послезавтра
      - Послезавтра. Часов в семь
      Я сказал, что заеду за ним, и ушел. Был уже шестой час. Обед я пропустил и поэтому пошел поесть к Бланко, а оттуда-в негритянский район, посмотреть на Тингли-Носорога.
      Я нашел его в табачном магазине Гербера: он катал в зубах толстую сигару и рассказывал что-то четверке негров.
      ....говорю: "Нигер, ты себе языком могилу роешь", цап его рукой, а его словно сдуло, нету, только следы в бетоне, ей-богу, один от другого-два метра, и домой ведут.
      Покупая сигареты, я присмотрелся к нему. Он был шоколадного цвета, лет под тридцать, ростом около метра восьмидесяти и весом в девяносто с лишним, пучеглазый, с желтоватыми белками, широким носом, толстыми синими губами, синими деснами и неровным черным шрамом, сбегавшим от нижней губы за ворот полосатой бело-голубой рубашки. Костюм на нем был довольно новый и даже еще выглядел новым, а носил его Тингли с шиком. Говорил он густым басом, и когда смеялся со своими слушателями, звенело стекло в шкафах.
      Я вышел из магазина, пока они смеялись, услышал, как смех смолк у меня за спиной, и, преодолев искушение оглянуться, пошел по улице, где жили Носорог и Минни. Он нагнал меня, когда я подходил к их дому.
      Я ничего не сказал, и несколько шагов мы прошли бок о бок. Заговорил он:
      - Это вы тут, что ли, про меня расспрашивали
      Кислый дух итальянского вина сгустился так, что стал видимым.
      Я подумал и ответил:
      - Да.
      - Какое вам дело до меня-спросил он не враждебно, а так, как будто хотел это знать.
      На другой стороне улицы, из дома Минни, вышла Габриэла Леггет, в коричневом пальто и коричневой с желтым шляпке, и, не поглядев в нашу сторону, пошла прочь. Она шагала быстро, прикусив нижнюю губу.
      Я посмотрел на негра. Он смотрел на меня. В лице его ничего не переменилось: то ли он не видел Габриэлу Леггет, то ли просто не знал ее. Я сказал:
      - Вам ведь нечего скрывать Так какая вам разница, кто о вас спрашивает?
      - Все равно, хотите узнать про меня-меня и спрашивайте. Это из-за вас Минни выгнали
      - Ее не выгнали. Она ушла.
      - А чего ей слушать всякое хамство Она...
      - Пойдемте поговорим с ней, - предложил я и стал переходить улицу.
      Перед подъездом он обогнал меня, поднялся на один марш, прошел по темному холлу к двери и отпер ключом из связки, в которой их было штук двадцать.
      Когда мы вошли в комнату, из ванной в розовом кимоно, отороченном желтыми страусовыми перьями, похожими на сухие папоротники, появилась Минни Херши. Увидев меня, она широко раскрыла глаза. Носорог сказал:
      - Минни, ты знаешь этого джентльмена
      - Д-да.
      Я сказал:
      - Не надо тебе было уходить от Леггетов. Никто не думает, что ты причастна к истории с бриллиантами. Что тут понадобилось мисс Леггет
      - Не было тут никакой мисс Леггет, - ответила она-. Не понимаю, о чем вы говорите.
      - Она вышла отсюда, когда мы подходили.
      - А-а! Мисс Леггет. Я думала, вы сказали миссис Леггет. Извините. Да. Мисс Габриэла была здесь. Спрашивала, не вернусь ли я к ним. Она меня очень уважает, мисс Габриэла.
      - Вот и возвращайся, - сказал я. - Групо, что ты ушла.
      Носорог вынул сигару изо рта и красным концом показал на девушку.
      - Ушла от них, - загудел он, - и нечего тебе там делать. Нечего от них всякую гадость слушать. - Он засунул руку в карман брюк, вытащил толстую пачку денег, шлепнул ее на стол и пророкотал: - Чего тебе ходить в прислугах
      Обращался он к девушке, но глядел на меня-с улыбкой, блестя золотыми зубами. Девушка презрительно посмотрела на него и сказала:
      - Паясничай перед ним, пьянь, - и, снова повернув ко мне коричневое лицо, серьезно, с нажимом, словно боясь, что ей не поверят, добавила: - В кости выиграл. Помереть мне, если нет.
      Носорог сказал:
      - Никого не касается, где я достал деньги. Достал, и все. У меня. - .-он положил сигару на край стола, языком, похожим на коврик в ванной, смочил большой, как пятка, палец и стал отсчитывать на стол купюры. - Двадцать... тридцать... восемьдесят... сто... сто десять... двести десять... Тысяча сто семьдесят. Кому интересно, сколько у меня денег, - вот сколько у меня денег: тысяча сто семьдесят долларов. Кому интересно, где я их взял: хочу-скажу, не хочу-не скажу. Смотря какое настроение.
      Минни сказала:
      - Он их в кости выиграл, в клубе "Счастливый день". Помереть мне, если нет.
      - Может, выиграл, - Носорог по-прежнему широко улыбался мне. - А если не выиграл
      - Загадки разгадывать не умею, - сказал я и, еще раз посоветовав девушке вернуться к Леггетам, вышел из квартиры. Минни закрыла за мной дверь. Пока я шел по холлу, слышно было, как она выговаривает Носорогу, а он басом смеется в ответ.
      В закусочной "Сова" я раскрыл телефонный справочник на городе Беркли, нашел там только одного Фримандера и заказал его номер. Миссис Бегг была дома и согласилась принять меня, если я прибуду с ближайшим паромом.
      Дом Фримандеров расположился в стороне от извилистого шоссе, поднимавшегося в гору к Калифорнийскому университету.
      Миссис Бегг оказалась худой и ширококостной женщиной, с жидкими седоватыми волосами, туго стянутыми на костистой голове, жесткими серыми глазами и жесткими ловкими руками. Она была сурова и угрюма, но при этом достаточно откровенна, так что к делу мы перешли без особых предисловий и околичностей.
      Я рассказал ей о краже, о том, что вору помогал или по крайней мере подсказывал кто-то, хорошо знакомый с домом Леггетов, и закончил:
      - Мне сказала миссис Пристли, что вы были домоправительницей у Леггетов и, наверно, сможете мне помочь.
      Миссис Бегг сомневалась, стоило ли мне ехать в другой город ради того, чтобы услышать ее рассказ, но как честная женщина, которой скрывать нечего, выразила готовность оказать мне всяческое содействие. Начавши, она, однако, разогналась так, что чуть не заговорила меня насмерть. Если отбросить все, не относящееся к делу, я почерпнул из ее рассказа следующее.
      Леггет взял ее в экономки через агентство по найму весной 1-1 года. Сперва ей помогала прислуга, но для двоих работы было мало, и по предложению миссис Бегг прислугу отпустили. В быту Леггет был неприхотлив и почти все время проводил на верхнем этаже, где у него были лаборатория и маленькая спальня. В остальные комнаты он почти не наведывался, за исключением тех вечеров, когда к нему приходили приятели. Ей эти приятели не нравились, упрекнуть она их ни в чем не может, но что они говорили между собой-это просто стыд и срам. Эдгар Леггет-человек приятный, лучшего хозяина и пожелать нельзя, сказала она, но до того скрытный, что бывает прямо не по себе. Он никогда не позволял ей подниматься на третий этаж, и дверь в лабораторию всегда была на замке. Раз в месяц приходил японец и убирался там под наблюдением Леггета. Наверно, у него были научные секреты, а может, и опасные вещества, и он не хотел, чтобы туда лазили, и все-таки от этого делалось не по себе. О личных и семейных обстоятельствах хозяина она ничего не знает и никогда не спрашивала, поскольку знает свое место.
      В августе 1-3 года-дождливым утром, ей запомнилось, - к дому подъехала женщина с пятнадцатилетней девочкой и множеством чемоданов. Она открыла им, и женщина спросила мистера Леггета. Миссис Бегг подошла к двери в лабораторию, позвала его, и он спустился. На своем веку миссис Бегг никогда не видела такого удивления. Увидев их, мистер Леггет сделался совершенно белый, и она думала, что он упадет, - так он задрожал. О чем Леггет говорил в то утро с женщиной и девочкой, она не знает, потому что тараторили на каком-то иностранном языке, хотя по-английски умеют не хуже любого, особенно эта Габриэла, когда ругается. Миссис Бегг ушла из комнаты и занялась своими делами. Довольно скоро на кухне появился мистер Леггет и сказал ей, что приехали к нему свояченица миссис Дейн и ее дочь, обеих он не видел десять лет и что они будут здесь жить. Позже миссис Дейн сказала ей, что они англичанки, но последние годы жили в Нью-Йорке. Миссис Дейн ей понравилась, она была женщина разумная и прекрасная хозяйка, но эта Габриэла-наказание Господне. Миссис Бегг называла ее не иначе, как "этой Габриэлой".
      С приездом Дейнов и при такой хозяйке, как миссис Дейн, миссис Бегг стала в доме лишней. Они поступили очень великодушно, сказала миссис Бегг, - помогли ей найти новую службу и проводили с хорошим денежным подарком. С тех пор она их не видела, но благодаря привычке следить за объявлениями о браках, смертях и рождениях в утренних газетах через неделю после своего ухода узнала, что Эдгар Леггет и Алиса Дейн поженились.
      4. ТУМАННЫЕ ХАРПЕРЫ
      На другое утро, в девять часов, явившись в агентство, я увидел в приемной Эрика Коллинсона. Его загорелое лицо выглядело несвежим, и он забыл напомадить голову.
      - Вы что-нибудь знаете о мисс Леггет-спросил он, вскочив с места и бросившись мне навстречу. - Она не ночевала дома и до сих пор не вернулась. Ее отец говорит, что не знает, где она, но я уверен, что он знает. Он говорил мне "не волнуйтесь", но как я могу не волноваться Вы что-нибудь знаете
      Я ответил, что не знаю, и сказал ему, что видел ее вчера вечером, когда она выходила от Минни Херши. Я дал ему адрес мулатки и посоветовал спросить у нее. Он нахлобучил шляпу и выбежал.
      Я позвонил О'Гару и спросил, слышно ли что-нибудь из Нью-Йорка.
      - Угу, - сказал он. - Аптон-фамилия оказалась правильная-когда-то был вашим коллегой, частным сыщиком, и даже держал агентство, но в двадцать третьем году его и некоего Гарри Рапперта посадили за попытку подкупа присяжных. Вы разобрались с черным
      - Не знаю. Носорог носит в кармане тысячу сто зеленых. Минни говорит, что они выиграны в кости. Может быть: это вдвое больше того, что он выручил бы за камни Леггета. А что, если ваши люди проверят Он выиграл их вроде бы в клубе "Счастливый день".
      О'Гар пообещал заняться этим и повесил трубку.
      Я послал телеграмму в наше нью-йоркское отделение с просьбой собрать сведения об Аптоне и Рапперте, а потом в муниципалитет и в кабинете регистратора стал листать журнал регистрации браков за август и сентябрь 1-3 года. Искомое заявление было датировано -6 августа, и в нем значилось, что Эдгар Леггет родился в Атланте, штат Джорджия, 6 марта 1883 года, и это его второй брак; об Алисе же Дейн-что она родилась в Лондоне -. октября 1888 года и прежде замужем не была.
      Когда я вернулся в агентство, меня опять подстерегал там Эрик Коллинсон, еще более встрепанный.
      - Я видел Минни, - возбужденно начал он, - и она ничего мне не объяснила. Сказала, что вчера вечером Габи была у нее и просила вернуться на работу, а кроме этого, ничего о ней не знает, но на ней... на руке у нее было изумрудное кольцо-я точно знаю, что оно принадлежит Габи.
      - Вы спросили об этом
      - Кого Минни Нет. Как можно Это было бы... вы же понимаете.
      - Правильно, - согласился я, вспомнив слова Фицстивена о рыцаре без страха и упрека, - мы всегда должны быть вежливы. Я вас спрашивал, в котором часу вы привезли мисс Леггет домой позавчера ночью. Почему вы меня обманули
      От смущения его лицо сделалось еще более миловидным и еще менее осмысленным.
      - Я сделал глупость, - забормотал он, - но я не... понимаете... я думал, что вы... я боялся...
      Конца этому не было видно. Я подсказал:
      - Вы решили, что час поздний, и не хотели, чтобы у меня сложилось о ней неправильное мнение
      - Да, вот именно.
      Я выставил его, а сам пошел в комнату оперативников, где большой, разболтанный, краснолицый Мики Линехан и тоненький, смуглый, франтоватый Ал Мейсон рассказывали друг другу байки о том, как в них стреляли, и хвастались, кто сильнее испугался. Я изложил им, что к чему в деле Леггета-насколько сам знал, а знал я совсем немного, как показал мне собственный рассказ, - и отправил Ала наблюдать за домом Леггета, а Мики-посмотреть, как ведут себя Минни и Носорог.
      Часом позже, когда я позвонил в дверь Леггетов, мне открыла хозяйка, и ее симпатичное лицо было невесело. Мы прошли в зелено-оранжево-шоколадную комнату, и там к нам присоединился ее муж. Я изложил им то, что О'Гару удалось выяснить в Нью-Йорке об Аптоне, и сказал, что запросил по телеграфу дополнительные сведения о Рапперте.
      - Ваши соседи видели, что возле дома околачивался какой-то человек, но не Аптон, - и, судя по описаниям, тот же самый человек выбрался по пожарной лестнице из комнаты, где убили Аптона. Приметы Рапперта мы получим.
      Я следил за лицом Леггета. Оно не изменилось. Его блестящие карие глаза выражали интерес и ничего больше.
      - Все равно, хотите узнать про меня-меня и спрашивайте. Это из-за вас Минни выгнали
      - Ее не выгнали. Она ушла.
      - А чего ей слушать всякое хамство Она...
      - Пойдемте поговорим с ней, - предложил я и стал переходить улицу.
      Перед подъездом он обогнал меня, поднялся на один марш, прошел по темному холлу к двери и отпер ключом из связки, в которой их было штук двадцать.
      Когда мы вошли в комнату, из ванной в розовом кимоно, отороченном желтыми страусовыми перьями, похожими на сухие папоротники, появилась Минни Херши. Увидев меня, она широко раскрыла глаза. Носорог сказал:
      - Минни, ты знаешь этого джентльмена
      - Д-да.
      Я сказал:
      - Не надо тебе было уходить от Леггетов. Никто не думает, что ты причастна к истории с бриллиантами. Что тут понадобилось мисс Леггет
      - Не было тут никакой мисс Леггет, - ответила она-. Не понимаю, о чем вы говорите.
      - Она вышла отсюда, когда мы подходили.
      - А-а! Мисс Леггет. Я думала, вы сказали миссис Леггет. Извините. Да. Мисс Габриэла была здесь. Спрашивала, не вернусь ли я к ним. Она меня очень уважает, мисс Габриэла.
      - Вот и возвращайся, - сказал я. - Групо, что ты ушла.
      Носорог вынул сигару изо рта и красным концом показал на девушку.
      - Ушла от них, - загудел он, - и нечего тебе там делать. Нечего от них всякую гадость слушать. - Он засунул руку в карман брюк, вытащил толстую пачку денег, шлепнул ее на стол и пророкотал: - Чего тебе ходить в прислугах
      Обращался он к девушке, но глядел на меня-с улыбкой, блестя золотыми зубами. Девушка презрительно посмотрела на него и сказала:
      - Паясничай перед ним, пьянь, - и, снова повернув ко мне коричневое лицо, серьезно, с нажимом, словно боясь, что ей не поверят, добавила: - В кости выиграл. Помереть мне, если нет.
      Носорог сказал:
      - Никого не касается, где я достал деньги. Достал, и все. У меня. - .-он положил сигару на край стола, языком, похожим на коврик в ванной, смочил большой, как пятка, палец и стал отсчитывать на стол купюры. - Двадцать... тридцать... восемьдесят... сто... сто десять... двести десять... Тысяча сто семьдесят. Кому интересно, сколько у меня денег, - вот сколько у меня денег: тысяча сто семьдесят долларов. Кому интересно, где я их взял: хочу-скажу, не хочу-не скажу. Смотря какое настроение.
      Минни сказала:
      - Он их в кости выиграл, в клубе "Счастливый день". Помереть мне, если нет.
      - Может, выиграл, - Носорог по-прежнему широко улыбался мне. - А если не выиграл
      - Загадки разгадывать не умею, - сказал я и, еще раз посоветовав девушке вернуться к Леггетам, вышел из квартиры. Минни закрыла за мной дверь. Пока я шел по холлу, слышно было, как она выговаривает Носорогу, а он басом смеется в ответ.
      В закусочной "Сова" я раскрыл телефонный справочник на городе Беркли, нашел там только одного Фримандера и заказал его номер. Миссис Бегг была дома и согласилась принять меня, если я прибуду с ближайшим паромом.
      Дом Фримандеров расположился в стороне от извилистого шоссе, поднимавшегося в гору к Калифорнийскому университету.
      Миссис Бегг оказалась худой и ширококостной женщиной, с жидкими седоватыми волосами, туго стянутыми на костистой голове, жесткими серыми глазами и жесткими ловкими руками. Она была сурова и угрюма, но при этом достаточно откровенна, так что к делу мы перешли без особых предисловий и околичностей.
      Я рассказал ей о краже, о том, что вору помогал или по крайней мере подсказывал кто-то, хорошо знакомый с домом Леггетов, и закончил:
      - Мне сказала миссис Пристли, что вы были домоправительницей у Леггетов и, наверно, сможете мне помочь.
      Миссис Бегг сомневалась, стоило ли мне ехать в другой город ради того, чтобы услышать ее рассказ, но как честная женщина, которой скрывать нечего, выразила готовность оказать мне всяческое содействие. Начавши, она, однако, разогналась так, что чуть не заговорила меня насмерть. Если отбросить все, не относящееся к делу, я почерпнул из ее рассказа следующее.
      Леггет взял ее в экономки через агентство по найму весной 1-1 года. Сперва ей помогала прислуга, но для двоих работы было мало, и по предложению миссис Бегг прислугу отпустили. В быту Леггет был неприхотлив и почти все время проводил на верхнем этаже, где у него были лаборатория и маленькая спальня. В остальные комнаты он почти не наведывался, за исключением тех вечеров, когда к нему приходили приятели. Ей эти приятели не нравились, упрекнуть она их ни в чем не может, но что они говорили между собой-это просто стыд и срам. Эдгар Леггет-человек приятный, лучшего хозяина и пожелать нельзя, сказала она, но до того скрытный, что бывает прямо не по себе. Он никогда не позволял ей подниматься на третий этаж, и дверь в лабораторию всегда была на замке. Раз в месяц приходил японец и убирался там под наблюдением Леггета. Наверно, у него были научные секреты, а может, и опасные вещества, и он не хотел, чтобы туда лазили, и все-таки от этого делалось не по себе. О личных и семейных обстоятельствах хозяина она ничего не знает и никогда не спрашивала, поскольку знает свое место.
      В августе 1-3 года-дождливым утром, ей запомнилось, - к дому подъехала женщина с пятнадцатилетней девочкой и множеством чемоданов. Она открыла им, и женщина спросила мистера Леггета. Миссис Бегг подошла к двери в лабораторию, позвала его, и он спустился. На своем веку миссис Бегг никогда не видела такого удивления. Увидев их, мистер Леггет сделался совершенно белый, и она думала, что он упадет, - так он задрожал. О чем Леггет говорил в то утро с женщиной и девочкой, она не знает, потому что тараторили на каком-то иностранном языке, хотя по-английски умеют не хуже любого, особенно эта Габриэла, когда ругается. Миссис Бегг ушла из комнаты и занялась своими делами. Довольно скоро на кухне появился мистер Леггет и сказал ей, что приехали к нему свояченица миссис Дейн и ее дочь, обеих он не видел десять лет и что они будут здесь жить. Позже миссис Дейн сказала ей, что они англичанки, но последние годы жили в Нью-Йорке. Миссис Дейн ей понравилась, она была женщина разумная и прекрасная хозяйка, но эта Габриэла-наказание Господне. Миссис Бегг называла ее не иначе, как "этой Габриэлой".
      С приездом Дейнов и при такой хозяйке, как миссис Дейн, миссис Бегг стала в доме лишней. Они поступили очень великодушно, сказала миссис Бегг, - помогли ей найти новую службу и проводили с хорошим денежным подарком. С тех пор она их не видела, но благодаря привычке следить за объявлениями о браках, смертях и рождениях в утренних газетах через неделю после своего ухода узнала, что Эдгар Леггет и Алиса Дейн поженились.
      - Где ее найти? - обратился я к миссис Леггет. - Мне надо задать ей кое-какие вопросы.
      Миссис Леггет отвела глаза, посмотрела на мужа.
      - Точно мы не знаем, - услышал я его металлический голос. - Из Лос-Анджелеса приехали ее друзья, мистер Харпер с женой, и пригласили ее прокатиться в горы. Я не знаю, какой они придумали маршрут и намерены ли где-нибудь остановиться.
      Я стал спрашивать о Харперах. Леггет признался, что ему известно очень мало. Жену Харпера зовут Кармелой, сказал он, а у самого Харпера прозвище Малыш, настоящее же его имя-не то Фрэнк, не то Уолтер. Лос-анджелесского адреса Харперов он тоже не знает. Кажется, у них есть дом где-то под Пасаденой, но в этом он не уверен, поскольку слышал, что они продали его или собирались продать. Пока он рассказывал эту чушь, его жена сидела, уставясь в пол, и только дважды подняла голову, чтобы умоляюще взглянуть на него голубыми глазами. Я спросил ее:
      - Вы что-нибудь знаете о них, кроме этого
      - Нет, - слабым голосом ответила она и снова бросила взгляд на мужа, который не обращал на нее внимания и спокойно смотрел мне в глаза.
      - Когда они уехали-спросил я.
      - Рано утром, - ответил Леггет. - Харперы остановились в гостинице-не знаю, в какой, - и Габриэла ночевала с ними, чтобы выехать с утра пораньше.
      Я был сыт Харперами.
      - Кто-нибудь из вас, вы или ваша жена, знали что-нибудь об Аптоне, сталкивались с ним до этой истории
      - Нет, - сказал Леггет.
      Надо было бы задать еще кое-какие вопросы, но ответы я получал невразумительные и, решив, что с меня хватит, встал. Мне очень хотелось сказать ему, что я о нем думаю, однако это не сулило никакой прибыли. Он тоже поднялся и с вежливой улыбкой сказал:
      - Сожалею, что причинил страховой компании столько хлопот, тем более что всему виной моя халатность. Хочу знать ваше мнение: как вы думаете, должен я взять на себя ответственность за потерю бриллиантов и возместить ущерб
      - В сложившейся ситуации, - ответил я, - думаю, что должны; но расследования это не остановит.
      Леггет сказал:
      - Благодарю вас. - Голос его был безразлично вежлив-. Я подумаю.
      По дороге в агентство я зашел на полчаса к Фицстивену. Он сказал, что пишет статью в "Психопатологическое обозрение" (не помню, так ли в точности оно называлось, но похоже), где разоблачает гипотезу о подсознательном и бессознательном как западню и обман, как волчью яму для неосмотрительных и накладные усы для шарлатана, а также дыру в крыше психологии, из-за чего честные ученые теперь бессильны, или почти бессильны, выкурить из дома науки таких модных насекомых, как психоаналитик и бихевиорист. Он распространялся об этом минут десять, но наконец все же спустился на землю со словами:
      - А как у вас дела с неуловимыми бриллиантами
      - И так и сяк, - ответил я и рассказал ему о том, что выяснил и сделал за истекшее время.
      - Вам безусловно удалось до предела все запутать, поздравил он меня, когда я кончил.
      - Будет еще хуже до того, как прояснится, - пообещал я. - Хотелось бы провести с миссис Леггет минут десять наедине. Без мужа, по-моему, с ней можно будет договориться. Вы не могли бы кое-что у нее выведать Я хочу знать, почему уехала Габриэла, пусть нам даже не скажут куда.
      - Попробую, - охотно согласился Фицстивен. - Скажем, завтра днем приду и попрошу книгу-хотя бы "Розовый крест" Уэйта. Они знают о моем интересе к таким предметам. Он будет в лаборатории, а я не захочу его беспокоить. Осведомлюсь у нее между прочим-возможно, что-то узнаю.
      - Спасибо, - сказал я. - Увидимся завтра вечером.
      Остаток дня я занимался тем, что заносил свои догадки и находки на бумагу и пытался привести их в систему. Дважды звонил Эрик Коллинсон и спрашивал, нет ли вестей о его Габриэле. Ни от Мики Линехана, ни от Ала Мейсона сообщений не было. В шесть часов я закончил рабочий день.
      5. ГАБРИЭЛА
      Следующий день принес события.
      Рано утром пришла телеграмма из нашего нью-йоркского отделения. В расшифрованном виде она гласила:
      "Луис Аптон бывший владелец сыскного агентства здесь тчк 1 сентября 1-3 года арестован за подкуп двух присяжных в деле об убийстве церковного сторожа тчк Пытался добиться оправдания выдав сообщника Гарри Рапперта служащего агентства тчк Оба осуждены тчк Оба освобождены Синг-Синга 6 февраля сего года тчк Сообщают Рапперт угрожал убить Аптона тчк Рапперт тридцати двух лет метр восемьдесят вес шестьдесят восемь шатен глаза карие лицо худое желтоватое нос длинный тонкий ходит сутулясь выставив подбородок тчк Фото почтой".
      По описанию Рапперт определенно был тем человеком, которого видели миссис Пристли и Дейны, и тем, который, вероятно, убил Аптона.
      Мне позвонил О'Гар:
      - Вашего черного, Носорога Тингли, вчера вечером взяли в ломбарде-пытался сдать драгоценности. Бриллиантов россыпью там не было. Мы с ним еще не разобрались, только опознали. Я послал человека к Леггетам с кое. каким его добром-проверить, не оттуда ли, но они сказали, нет.
      Получилась какая-то ерунда. Я предложил:
      - Проверьте у Холстеда и Бичема. Скажите им, что, по вашему мнению, они принадлежат Леггету. Не говорите, что он это отрицал.
      Через полчаса сержант позвонил мне снова, уже от ювелиров: Холстед уверенно опознал две вещи-нитку жемчуга и топазовую брошь, Леггет покупал их для дочери.
      - Прекрасно, - сказал я. - А теперь можете вот что сделать: отправляйтесь к Носорогу домой и прижмите его подругу, Минни Херши. Обыщите квартиру, а с ней самой. покруче; чем сильнее напугаете, тем лучше. Посмотрите, нет ли у нее на пальце кольца с изумрудом. Если есть или если увидите другие украшения, которые могли принадлежать Леггетам, заберите их; но долго там не оставайтесь и ее больше не тревожьте. Мы за ней наблюдаем. Только вспугните и уходите.
      - Она у меня станет белая, - пообещал О'Гар.
      Дик Фоули был в комнате оперативников, писал отчет об ограблении склада, которым занимался всю ночь. Я отправил его на помощь к Мики-наблюдать за мулаткой.
      - Если она покинет квартиру после ухода полицейских, отправляйтесь за ней вдвоем, - сказал я, - и если она где-то задержится, один из вас звонит мне.
      Я вернулся в свой кабинет и стал переводить сигареты. От третьей остался уже окурок, когда позвонил Эрик Коллинсон и спросил, не нашел ли я его Габриэлу.
      - Не совсем, но надежда есть. Вы свободны Тогда можете заглянуть ко мне, пойдем вместе-если выяснится, куда идти.
      Он обрадованно сказал, что выходит.
      Через несколько минут позвонил Мики Линехан:
      - Мулатка пришла в гости. - И он назвал мне дом на Пасифик-авеню.
      Едва я положил трубку, телефон зазвонил снова.
      - Говорит Уотт Холстед. Вы могли бы зайти к нам на минутку
      - Сейчас-нет. В чем дело
      - Это касается Эдгара Леггета, и я в недоумении. Утром полицейские принесли ювелирные изделия и спросили, известны ли они нам. Я узнал нитку жемчуга и брошь, купленные Леггетом в прошлом году для дочери; брошь-весной, бусы-под Рождество. После ухода полицейских я, естественно, позвонил Леггету; он отнесся к моему звонку до чрезвычайности странно. Выслушал меня, а потом сказал: "Весьма благодарен вам за то, что вмешиваетесь в мои дела", - и повесил трубку. Как вы думаете, что с ним
      - Бог его знает. Спасибо. Сейчас я убегаю, но зайду к вам, как только будет возможность.
      Я нашел телефон Оуина Фицстивена, набрал номер и услышал протяжное: "Алло".
      - Поторопитесь идти за книгой, если хотите, чтобы от этого был прок, - сказал я.
      - Почему Что-то происходит
      - Происходит.
      - В частности-спросил он.
      - Разное, но если кто хочет выведать тайны Леггета, то сейчас не время возиться со статейками о подсознательном.
      - Хорошо. Бегу.
      Пока я разговаривал с писателем, появился Эрик Коллинсон.
      - Поехали, - сказал я, направившись к лифтам. - Надеюсь, что на этот раз тревога не ложная.
      - Куда мы едем-нетерпеливо спросил он. - Вы ее нашли Она здорова
      Я мог ответить только на один его вопрос и ответил, назвав адрес на Пасифик-авеню, который мне дал Мики. Оказалось, что он знаком Коллинсону:
      - Это дом Джозефа.
      С нами в кабине лифта было человек пять посторонних. Я ограничился неопределенным: "Вот как"
      За углом стоял его двухместный открытый "Крайслер". Мы влезли и поехали к Пасифик-авеню, презирая прочий транспорт и светофоры.
      Я спросил:
      - Кто такой Джозеф
      - Очередная секта. Он глава. Называет свой дом Храмом Святого Грааля. Сейчас его секта в моде. Вы же знаете, как они плодятся и исчезают в Калифорнии. Мне не нравится, что Габриэла у него-если она действительно там... хотя не знаю... может быть, там нет ничего плохого. Он как раз один из странных знакомых мистера Леггета. Вы уверены, что она там
      - Может быть. Она в секте
      - Да, она к ним ходит. Я бывал там с ней.
      - Что за публика
      - Ну, как будто бы ничего, - с некоторой неохотой отозвался он. - Публика достойная: миссис Пейсон Лоуренс и Ральф Колманс, миссис Ливингстон Родман-такого сорта люди. Холдорны-Джозеф и его жена Арония-кажется, вполне достойные люди, но... мне не нравится, что Габриэла там бывает. - Правое колесо его "Крайслера" едва не задело вагон фуникулера. - Она подпала под их влияние, и я считаю, что это нехорошо на ней сказывается.