Моя речь пришлась Габриэле по душе. Глаза ее сделались почти счастливыми. Но пока я, выдохнувшись, искал другие слова, они опять потускнели.
      - Я рада... и признательна, если, конечно, вы говорили искренне. - Она снова прижала ладони к щекам, а в ее голосе появилась безнадежность. - Не знаю, на кого я похожа, но мачеха все же права. И ничего тут не поделаешь. Вы же не станете отрицать, что над моей жизнью и жизнью всех, кто связан со мной, висит черное проклятье
      - А надо мной Последнее время я только тем и занимаюсь, что торчу около вас, влез во все ваши дела, и ничего не случилось, во всяком случае, ничего серьезного.
      - Вы-иное дело, - медленно произнесла она, морща лобик. - Мы с вами в других отношениях. Для вас это работа.
      Я засмеялся:
      - Такой аргумент не пройдет. А Фицстивен Он, конечно, знал вашу семью раньше, но здесь, в гостинице, оказался благодаря мне и поэтому был от вас еще дальше, чем я. Так почему не я пострадал первым Может быть, бомба предназначалась мне Вполне вероятно. Но тогда тут замешано не ваше неотвратимое проклятье, а люди, которые могут допустить промах.
      - Вы ошибаетесь, - сказала она, уставившись в коленки. - Оуин любил меня.
      Я решил не выказывать удивления.
      - Неужто вы. - -начал я.
      - Пожалуйста, не надо. Не заставляйте меня рассказывать. Особенно после того, что случилось утром. - Она выпрямилась, вздернула плечи и решительно продолжала:. Вы тут заговорили о неотвратимости. То ли вы не поняли, то ли притворяетесь и делаете из меня дурочку. Я вовсе не верю в неотвратимое проклятье, идущее от дьявола или от Бога, как в случае с Иовом, например. - Она теперь говорила с жаром и уже не хотела менять тему. - Но не может ли быть... разве не существуют люди, которые... до мозга костей порочны и могут вызвать самое плохое во всех, кто с ними общается
      - Существуют, - согласился я. - И могут, когда хотят.
      - Нет, нет! Не важно, хотят или не хотят. Вызывают даже тогда, когда отчаянно не хотят. Именно так. Я любила Эрика, он был хороший, чистый. Вы сами это прекрасно знаете. Вы разбираетесь в людях, а с ним были хорошо знакомы. Я его любила, хотела, чтобы он был... Но когда мы поженились...
      Она вздрогнула и протянула мне руки. Руки у нее были сухие, горячие, а кончики пальцев-словно лед. Мне пришлось крепко сжать их, чтобы ногти не вонзились мне в ладони.
      - До замужества вы были девушкой
      - Да. Была. Я и сейчас...
      - Тут не из-за чего волноваться. Как и у многих, у вас на этот счет идиотские понятия. К тому же вы привыкли к наркотикам. Правильно
      Она кивнула.
      - А наркотики, - продолжал я, - подавляют половые потребности, притупляют желание, поэтому естественные, нормальные желания других людей начинают казаться ненормальными. Эрик же слишком сильно любил вас, был молод, видимо, неопытен, а значит, неловок. К чему выдумывать что-то ужасное
      - Дело не только в Эрике, - объяснила она. - Это касается всех мужчин. Не подумайте, что я хвастаюсь, много о себе понимаю. Я знаю, что некрасива. Но я не хочу быть порочной. Не хочу. Почему мужчины... Почему все, с кем я-.
      - Вы, случаем, не обо мне говорите-спросил я.
      - Нет. Вы же знаете, что нет. Зачем надо мной смеяться
      - Видите, есть исключения. Кто еще Мадисон Эндрюс, например
      - Вы с ним мало знакомы или мало про него слышали, иначе бы не говорили.
      - И то правда, - согласился я. - Но при чем тут проклятье Значит, у него такая натура. Он был настойчив
      - Скорее смешон, - сказала она с горечью.
      - Давно это было
      - Года полтора. Отцу и мачехе я ничего не сказала. Мне... мне было стыдно, что мужчины так ведут себя со мной и...
      - А откуда вам известно, - проворчал я, - что с другими женщинами они ведут себя по-другому Откуда вы взяли, что вы такая уж особенная Если бы у вас был необычайно острый слух, вы бы сейчас услышали, как тысячи женщин в Сан-Франциско жалуются на то же самое, и, Бог знает, может, половина из них даже искренне.
      Она отняла у меня свои руки и выпрямилась.
      - Сейчас я и на самом деле чувствую себя глупой.
      - Не глупее, чем я. Я вроде бы считаюсь сыщиком. С самого начала я верчусь, как на карусели, вдогонку за вашим проклятьем, прикидываю, как оно будет выглядеть, когда мы встретимся лицом к лицу, - и все не могу догнать. Но скоро догоню. Потерпите недельку-другую.
      - Вы хотите сказать-.
      - Я докажу, что ваше проклятье-сплошная чушь, но на это потребуется несколько дней, может быть, недель.
      Глаза у нее стали круглыми, она дрожала, боясь мне поверить, хотя ей очень хотелось.
      - Значит, договорились, - сказал я. - Как вы собираетесь жить
      - Я... я не знаю. Вы мне правду говорите Неужели все это кончится И я буду... Вы действительно-.
      - Да. Вам не трудно вернуться на некоторое время в дом над бухтой Там вы будете в достаточной безопасности, а делу это поможет. Мы бы прихватили миссис Херман и одного. двух из наших людей.
      - Хорошо, - согласилась она.
      Я посмотрел на часы и встал:
      - А сейчас ложитесь спать. Мы переберемся завтра. Спокойной ночи.
      Она прикусила нижнюю губу, собираясь что-то сказать и одновременно стыдясь говорить, но наконец выдавила:
      - Мне понадобится морфий.
      - Само собой. Какая у вас дневная норма
      - Пять... десять гран.
      - Совсем немного, - сказал я и как бы мимоходом спросил: - Он доставляет вам удовольствие
      - Боюсь, я слишком далеко зашла, чтобы об этом думать.
      - Начитались газет Херста, - сказал я. - У нас там будет несколько свободных дней, так что, если хотите вылечиться, - я к вашим услугам. Дело несложное.
      Она неуверенно рассмеялась, странно кривя губы.
      - Уходите! - выкрикнула она. - С меня достаточно обещаний и уверений. Больше я сегодня не выдержу. И так как пьяная. Пожалуйста, уходите.
      - Хорошо. Спокойной ночи.
      - Спокойной ночи... и спасибо.
      Я прошел в свою комнату и закрыл дверь. Мики свинчивал с бутылки крышку. Колени у него были в пыли. Он придурковато улыбнулся и сказал:
      - Обольститель! Чего ты добиваешься Захотелось обзавестись семьей
      - Тише. Что нового
      - Окружные умники убрались восвояси. Когда я возвращался из кафе, рыжая сиделка торчала у замочной скважины. Я отогнал.
      - И занял ее место-спросил я, кивнув на его колени.
      Но Мики трудно смутить.
      - Черт, нет, конечно, - ответил он. - Она торчала у другой двери, в коридоре.
      12. ДОМ НАД БУХТОЙ
      Я вывел из гаража машину Фицстивена и отвез Габриэлу с миссис Херман в дом над бухтой. Габриэла была в подавленном настроении. Она пыталась улыбаться, когда к ней обращались, но сама ни с кем не заговаривала. Я решил, что ее угнетает мысль о возвращении в дом, где она жила с Коллинсоном, но когда мы приехали, вошла она туда без видимой неохоты и от пребывания там мрачнее не стала.
      После второго завтрака-миссис Херман оказалась хорошей стряпухой-Габриэла решила, что хочет погулять, и мы вдвоем пошли в мексиканский поселок к Мери Нуньес. Мексиканка пообещала вернуться на работу завтра. По. видимому, она хорошо относилась к Габриэле-но не ко мне.
      Мы возвращались берегом, пробираясь между камней. Шли медленно. Габриэла хмурила брови. Заговорили мы только тогда, когда до дома оставалось с полкилометра. Тут она села на круглый камень, нагретый солнцем.
      - Вы помните, что сказали мне вчера вечером-спросила она, причем от спешки слова набегали одно на другое. Вид у нее был испуганный.
      - Да.
      - Скажите еще раз, - попросила она, сдвинувшись на край камня. - Сядьте и скажите все, как тогда.
      Я подчинился. Из слов моих получилось, что угадывать характер по форме ушей так же глупо, как по звездам, кофейной гуще или плевку на песке; каждый, кто взялся искать в себе признаки душевной болезни, найдет их сколько угодно, ибо всякое сознание, кроме самого тупого, - штука запутанная; что же до нее, Габриэлы, то от Дейнов в ней мало, а что есть, не очень ее испортило, - и уж если ей хочется думать, что характер передается по наследству, то в ней гораздо больше от отца; опять же, нет никаких признаков того, что она влияет на близких хуже, чем другие, да и вообще сомнительно, чтобы люди в большинстве своем так уж хорошо влияли на людей другого пола, а она вдобавок слишком молода, неопытна и занята собой, чтобы судить о своей исключительности в этом отношении; за несколько дней я берусь доказать, что беды ее проистекают не из какого-то проклятья, а из гораздо более заурядного, вещественно и уголовно наказуемого источника; с морфием же расстаться ей будет нетрудно-она еще не настолько втянулась, да и темперамент ее благоприятствует лечению.
      Я развивал перед ней эти идеи минут сорок пять и, кажется, не ударил лицом в грязь. Страх понемногу уходил из ее глаз. Под конец даже появилась улыбка. Когда я умолк, она вскочила, сцепив руки, и засмеялась.
      - Спасибо, спасибо, - залепетала она. - Прошу, не давайте мне в вас разувериться. Заставляйте верить, даже если... Нет. Неправильно. Сделайте так, чтобы я всегда вам верила.
      Я чуть ли не бежал за ней всю дорогу до дому-и всю дорогу она тараторила. Мики Линехан сидел на террасе. Габриэла ушла в дом, а я задержался.
      - Тц, тц, тц, как говорит мистер Ролли. - Мики ухмыльнулся и помотал головой. - Надо рассказать ей, что стало с той несчастной доверчивой девушкой в Пузанвилле.
      - Привез какие-нибудь новости из городка-спросил я.
      - Эндрюс объявился. Был в Сан-Матео, у Джеффрисов, где живет Арония Холдорн. Она и сейчас там. Эндрюс гостил у них со вторника до прошлого вечера. Ал наблюдал за домом, но видел только, как он приехал и уехал; что он там делал, не знает. Самих Джеффрисов нет-они в Сан. Диего. Эндрюса сейчас пасет Дик. Ал говорит, что холдорнская вдова из дому не выходила. Ролли сказал, что Финк очнулся, но про бомбу ничего не знает. Фицстивен пока дышит.
      - Я, пожалуй, смотаюсь туда к концу дня, потолкую с Финком, - сказал я. - Сиди здесь. Да, и вот что: поуважительней со мной при миссис Коллинсон. Важно, чтобы она продолжала считать меня чем-то особенным.
      - Привези выпить, - сказал Мики. - Трезвый не смогу.
      Когда я вошел в палату, Финк лежал на высоких подушках. По его словам, он ничего не знал о бомбе, а явился в Кесаду только с одной целью: сообщить, что Харви Уидден. его пасынок, сын его скрывшейся жены, женщины-тяжеловоза.
      - Ну и что из этого-спросил я.
      - Не знаю, что из этого, только он пасынок, и я думал, вам это будет интересно.
      - С какой стати
      - В газетах пишут, будто бы вы сказали, что между здешними событиями и тамошними есть какая-то связь, а этот здоровый сыщик сказал, будто бы вы сказали, что я о чем-то умалчиваю. А мне неприятностей и так хватало-я решил пойти к вам и доложить про пасынка, чтобы вы не говорили, будто я не все сказал.
      - Да Тогда скажите, что вы знаете о Мадисоне Эндрюсе.
      - Ничего я о нем не знаю. И самого его не знаю. Он у нее опекун какой-то Я прочел в газетах. А его не знаю.
      - Арония Холдорн знает.
      - Она, может, и знает, а я нет. Я просто работал у Холдорнов. Для меня это была просто работа, и больше ничего.
      - А для вашей жены
      - То же самое-работа.
      - Где жена
      - Не знаю.
      - Почему она сбежала из Храма
      - Я вам уже говорил, не знаю. Боялась неприятностей... А кто бы не сбежал, подвернись такой случай
      Сестра, все время хлопотавшая рядом, мне надоела, и я пошел из больницы в суд, в контору окружного прокурора. Вернон широким жестом отодвинул стопку документов, энергично кивнул и оскалил зубы:
      - Рад вас видеть, присаживайтесь.
      Я сел и сказал:
      - Беседовал с Финком. Ничего не добился, но нам нельзя с него слезать. Кроме как с ним бомба попасть туда не могла.
      - А мотивы К тому же там находились вы. Говорите, что не спускали с него глаз, пока он был в комнате. Говорите, что ничего не заметили.
      - Что из того-спросил я. - Тут он мог меня перехитрить. Он же работал механиком у фокусников. Такой сумеет и бомбу сделать, и подложить ее так, чтобы никто не заметил. Это его специальность. Мы не знаем, что видел Фицстивен. Мне сказали, что он выкарабкается. А до тех пор давайте не слезать с Финка.
      Вернон лязгнул зубами и сказал:
      - Отлично, мы его задержим.
      Я прошел по коридору шерифа. Самого Фини не было, но его главный помощник-тощий, рябой человек по фамилии Суит, сказал, что, судя по тому, как Фини обо мне отзывался, он, Фини, хочет, чтобы мне оказывали всяческое содействие.
      - Прекрасно, - сказал я. - В настоящее время меня интересует, как достать бутылки две... джина, виски-словом, чего получше.
      Суит почесал кадык и ответил:
      - Прямо не знаю, что вам сказать. Может быть, у лифтера Пожалуй, его джин будет надежнее всего. Слушайте, Дик Коттон аж посинел, так хочет вас видеть. Поговорите с ним
      - Поговорю, хотя не понимаю зачем.
      - Ладно, сходите и возвращайтесь.
      Я вышел и вызвал лифт. Лифтер-с согнутой от старости спиной и пожелтелыми усами-прибыл в нем один.
      - Суит сказал, что, может быть, вы знаете, где мне добыть пару бутылок белого, - сказал я.
      - С ума он сошел, - проворчал лифтер, но ничего не услышав в ответ, продолжил: - Уходить будете здесь
      - Да, немного погодя.
      Он закрыл дверь. Я вернулся к Суиту. Суит провел меня по крытой галерее, соединявшей здание суда с тюрьмой в тылу, и оставил с Коттоном в маленькой железной камере. Два дня тюрьмы не принесли пользы полицейскому начальнику Кесады. Он посерел лицом, нервничал, а когда говорил, ямочка у него на подбородке дергалась. Сообщить он мне мог только одно: что он не виновен.
      - Допускаю, но вы сами заварили эту кашу. - Ничего лучше я не придумал в ответ. - Все улики против вас. Не знаю, хватит их, чтобы вас приговорить, или нет-зависит от вашего адвоката.
      - Чего он хотел-спросил Суит, когда я вернулся.
      - Сказать мне, что не виновен.
      Помощник опять почесал кадык и спросил:
      - А что, для вас это важно?
      - Ну да, ночи не сплю из-за этого. До свидания.
      Я пошел к лифту. Лифтер сунул мне завернутую в газету четверть и сказал:
      - Десятка.
      Я заплатил ему, спрятал покупку в машине Фицстивена, нашел переговорный пункт и позвонил в аптеку Вика Далласа в Сан-Франциско.
      - Мне нужно, - сказал я Вику, - пятьдесят гран М. и восемь порций этой твоей каломели-ипекакуаны-атропинастрихнина-жостера. Я попрошу кого-нибудь из агентства забрать пакет сегодня вечером или завтра утром. Хорошо
      - Ну хорошо, раз хорошо, только если кого-нибудь отравишь, не говори, где взял.
      - Ага, - ответил я, - он потому отравится, что мне не выдали паршивого аптекарского диплома.
      Я заказал еще один разговор с Сан-Франциско-с агентством-и поговорил со Стариком.
      - Можете выделить мне еще одного оперативника. спросил я.
      - Кого предпочитаете.
      - Макман годится. По дороге пусть заедет в аптеку Далласа и заберет пакет. Он знает, где это.
      Старик сказал, что новых сведений об Аронии Холдорн и Эндрюсе не поступало.
      Я поехал обратно в дом над бухтой. У нас были гости. На дорожке стояли три пустых автомобиля, а на террасе вокруг Мики сидело и стояло с полдюжины газетчиков. Они накинулись на меня.
      - Миссис Коллинсон здесь отдыхает, - сказал я. - Никаких интервью, никаких снимков. Оставьте ее в покое. Будут новости, дам знать-тем, кто от нее отстанет. Единственное, что могу сказать сейчас, Финк задержан как виновник взрыва.
      - Зачем приехал Эндрюс-спросил Джек Сантос.
      Для меня это не было сюрпризом; я ожидал, что он появится, коль скоро покинул убежище.
      - Спросите у него, - предложил я. - Он занимается наследством миссис Коллинсон. Из того, что он приехал к ней, вы никакой сенсации не сделаете.
      - Это правда, что они не ладят
      - Нет.
      - Тогда почему он не объявился раньше-вчера или позавчера
      - Спросите у нго.
      - Правда ли, что он по уши в долгах или был в долгах до того, как занялся имуществом Леггетов
      - Спросите у него.
      Сантос улыбнулся, поджал губы и сказал:
      - А нам незачем: мы спрашивали его кредиторов. Есть ли что-нибудь в слухах, будто дня за два до убийства Коллинсона у супругов была ссора из-за чересчур горячей дружбы миссис Коллинсон с Уидденом
      - Все есть, кроме правды, - ответил я. - Сочувствую. Вокруг такого сюжета можно было бы много нагородить.
      - Может быть, еще не все потеряно, - сказал Сантос-. Правда ли, что она расплевалась с родней мужа, и старик Хьюберт обещал снять с себя последнюю рубашку, лишь бы миссис Коллинсон расплатилась за участие в убийстве его сына
      Этого я не знал. Я сказал:
      - Не будьте ослом. Хьюберт нас нанял, чтобы опекать ее.
      - Правда ли, будто Том Финк и миссис Холдорн пообещали рассказать все, как есть, в случае, если их предадут суду
      - Вы смеетесь надо мной, Джек, - сказал я. - Эндрюс еще здесь
      - Да.
      Я вошел в дом, позвал за собой Мики и спросил его:
      - Дика видел
      - Он проехал мимо через минутку после Эндрюса.
      - Выберись отсюда потихоньку и найди его. Скажи, чтобы не попадался на глаза газетчикам, пусть лучше потеряет ненадолго Эндрюса. Если узнают, что мы за ним следим, они очумеют и полезут на первые полосы, а мне это нежелательно.
      По лестнице спускалась миссис Херман. Я спросил у нее, где Эндрюс.
      - Наверху.
      Я пошел туда. Габриэла в темном шелковом платье с глубоким вырезом сидела на краешке кожаной качалки, напряженно выпрямившись. Лицо у нее было белое и угрюмое. Двумя руками она растягивала носовой платок и смотрела на него. Когда я вошел, она подняла на меня глаза и как будто обрадовалась. Эндрюс стоял спиной к камину. Белые усы и брови на красном костистом лице, белые волосы-все топорщилось. Он перевел хмурый взгляд с Габриэлы на меня, но, кажется, не обрадовался. Я сказал: "Здравствуйте". и оперся задом на край стола.
      Он сказал:
      - Я приехал, чтобы забрать миссис Коллинсон в Сан. Франциско.
      Она молчала. Я спросил:
      - Не в Сан-Матео
      - Как вас понимать-Белые кустистые брови сползли еще ниже и наполовину прикрыли голубые глаза.
      - А Бог его знает. Может быть, меня газетчики заразили нескромным любопытством.
      Он едва заметно вздрогнул.
      - Миссис Холдорн пригласила меня как юриста, - произнес он, взвешивая каждое слово. - Я приехал к ней с намерением объяснить, что в данных обстоятельствах не могу ни консультировать, ни представлять ее.
      - Да мне-то что, - сказал я. - А если вам пришлось объяснять свою мысль тридцать часов, это никого не касается.
      - Вот именно.
      - Но... я бы на вашем месте подумал, как теперь разговаривать с репортерами внизу. Вы же знаете, какие они подозрительные-без всяких на то оснований.
      Он снова обратился к Габриэле и сказал тихо, но с оттенком раздражения:
      - Так вы едете со мной, Габриэла
      - Я должна-спросила она у меня.
      - Нет, если не очень хотите.
      - Я... Я не хочу.
      - Тогда решено, - сказал я.
      Эндрюс подошел к ней, чтобы пожать руку, и сказал:
      - Очень жаль, дорогая, но мне надо вернуться в город.
      Он отклонил ее предложение пообедать с нами, довольно любезно попрощался со мной и вышел. Я видел в окно, как он садится в машину, стараясь не обращать внимания на обступивших его газетчиков.
      Когда я отвернулся от окна, Габриэла смотрела на меня, нахмурясь.
      - На что вы намекали, когда сказали ему о Сан-Матео. спросила она.
      - Он очень дружен с Аронией Холдорн-спросил я.
      - Понятия не имею. А что Почему вы с ним так разговаривали
      - Приемы сыска. К тому же ходят слухи, что, занявшись вашим наследством, он заодно сумел поправить и свои дела. Может быть, это просто болтовня. Но не мешает припугнуть его, чтобы, пока не поздно, занялся приборкой, если он в самом деле мудрил. Какой вам смысл терять деньги в дополнение к остальным неприятностям
      - Значит. - -начала она.
      - У него есть неделя или дней пять, чтобы распутаться с вашими делами. Этого должно хватить.
      Нас прервала миссис Херман, позвав обедать.
      Габриэла почти не прикоснулась к еде. Беседу вели в основном мы с ней, но потом я втянул в разговор Мики, и он стал рассказывать об одном своем деле в городе Юрика, где ему пришлось изображать иностранца, не понимающего по-английски. Поскольку другими языками, кроме английского, он не владеет, а в Юрике непременно встретишь представителя любой национальности на свете, ему было чертовски трудно скрыть, к какой именно национальности он принадлежит. Мики сделал длинный и смешной рассказ.
      После обеда мы с ним вышли прогуляться.
      - Макман приедет утром, - сказал я ему. - Будете с ним на стреме. Смены поделите, как вам удобно, но один непременно должен быть на посту.
      - Себе работку поприятней выбрал, - пожаловался он-. Ты что тут устраиваешь-западню
      - Возможно.
      - Возможно. Ну да. Сам не знаешь-авось подфартит.
      - Плоды умной стратегии тупицам всегда кажутся фартом. У Дика есть новости
      - Нет. Из дома Эндрюс приехал прямо сюда.
      Парадная дверь открылась, и на террасу упал желтый свет. В желтом проеме появилась Габриэла в темной накидке, закрыла дверь и спустилась на дорожку.
      - Вздремни, если хочешь, - сказал я Мики. - Я тебя вызову, когда вернусь. Тебе ведь до утра на часах стоять.
      - Ну и миляга же ты. - Он засмеялся в темноте-. Ей-богу, миляга.
      - Там в автомобиле четверть джина.
      - Ну Что же ты сразу не сказал, а мучил меня разговорами-Он устремился прочь.
      Я вернулся на дорожку, подошел к Габриэле.
      - Правда, красивая ночь-сказала она.
      - Но вам не стоит бродить в темноте, даже если неприятности ваши практически кончились.
      - Я и не собиралась, - ответила она, взяв меня под руку. - А что значит: практически кончились
      - Осталось разобраться кое с какими мелочами-например, с морфием.
      Она поежилась и сказала:
      - Мне хватит только на сегодняшний вечер. Вы обещали...
      - Утром прибудут пятьдесят гран.
      Она молчала, как будто дожидалась, что я еще скажу. Я больше ничего не сказал. Она помяла мне рукав.
      - Вы говорили, что вылечить меня будет нетрудно-. Она произнесла это полувопросительно, словно думала, что я буду отпираться.
      - Нетрудно.
      - И что, можно будет. - .-Она оборвала фразу.
      - Заняться этим, пока мы здесь
      - Да.
      - Хотите-спросил я. - Если нет, то и смысла нет.
      - Хочу ли я-Она остановилась на дороге и повернулась ко мне. - Я бы отдала. - .-Она всхлипнула и не закончила фразу. Потом снова заговорила тонким, звенящим голосом: - Вы искренни со мной То, что вы мне говорили... все, что говорили вчера вечером и сегодня, это правда или вы меня морочите Я вам верю. Но... вы правду говорите Или просто научились-для пользы дела-морочить людям голову
      Возможно, она была помешанной, но дурой не была. Я дал ответ, который счел сейчас наилучшим:
      - Ваше доверие ко мне зиждется на моем доверии к вам. Если мое не оправдано, то и ваше тоже. Поэтому разрешите сперва задать вопрос: вы лгали мне, когда сказали: "Не хочу быть порочной"
      - Нет, не хочу. Не хочу.
      - Хорошо, - сказал я с решительным видом, словно все сомнения теперь отпали. - Раз вы хотите избавиться от этой дряни, мы избавимся.
      - Сколько... сколько для этого надо времени
      - Ну, скажем, неделя. Может быть, меньше.
      - Нет, правда Не больше
      - В решающей части-нет. Какое-то время после этого вам надо остерегаться, пока организм не перестроится, но от привычки вы уже избавитесь.
      - Мне будет очень тяжело
      - Денька два будут плохие; но не такие плохие, как вам покажется, и отцовский характер поможет вам выдержать.
      - А если, - медленно сказала она, - я пойму, что это мне не по силам, можно будет-.
      - Дать задний ход Нет уж, - весело пообещал я-. Билет вы берете в один конец.
      Она опять поежилась и спросила:
      - Когда мы начнем
      - Послезавтра. Завтра угоститесь как обычно, только не набирайтесь впрок. И не надо волноваться. Мне придется хуже, чем вам: мне придется вас терпеть.
      - Но вы сделаете скидку. - .-отнесетесь с пониманием... если в это время я буду вести себя не совсем воспитанно Даже если стану злобной
      - Не знаю. - Мне не хотелось заранее давать ей индульгенцию. - Что же это за воспитанность, если от небольших неудобств она превращается в злобу
      - Да, но. - .-Она запнулась, наморщила лоб и сказала:. А нельзя отослать миссис Херман Я не хочу... не хочу, чтобы она видела меня.
      - Утром ее отправлю.
      - Если я... вы не будете пускать ко мне других, если... буду безобразничать
      - Не буду пускать, - пообещал я. - Слушайте, по-моему, вы собираетесь устроить представление. Перестаньте об этом думать. Будьте паинькой. Без фокусов, прошу вас.
      Она неожиданно засмеялась и спросила:
      - А если буду фокусничать, побьете
      Я сказал, что возраст у нее вполне юный, отшлепать иногда не мешает.
      13. АРОНИЯ ХОЛДОРН
      На другое утро в половине восьмого появилась Мери Нуньес. Мики Линехан отвез миссис Херман в Кесаду, а обратно привез Макмана и запас еды.
      Приземистый, широкоплечий Макман был отставной солдат и сохранил военную выправку. За десять лет службы его угрюмое лицо с жестким ртом и тяжелой челюстью приобрело цвет мореного дуба. Он был отличный солдат: шел, куда послали, стоял, где поставили, делал, что приказали, - на другое у него не хватило бы воображения.
      Он передал мне пакет от аптекаря. Десять гран морфия я отнес наверх Габриэле. Она завтракала лежа. Глаза у нее слезились, лицо было влажное и сероватое. Увидев у меня порошки, она отодвинула поднос и, поеживаясь, нетерпеливо протянула руки.
      - Вернетесь через пять минут-спросила она.
      - Можете при мне. Я не покраснею.
      - Зато я покраснею, - сказала она и покраснела.
      Я вышел, закрыл дверь и, прислонившись к ней, услышал шелест бумажки и звяканье ложки в стакане с водой. Потом она позвала:
      - Можно.
      Я снова вошел. От порошка осталась только скомканная бумажка на подносе. Габриэла лежала на подушках, полуприкрыв глаза, довольная, как кот, наевшийся золотых рыбок. Она лениво улыбнулась мне и сказала:
      - Вы прелесть. Знаете, чего мне хочется Поесть, пойти на море и весь день плавать под солнцем.
      - Это будет вам полезно. Возьмите Линехана или Макмана. Одной выходить нельзя.
      - А что вы будете делать
      - Поеду в Кесаду, потом в центр округа и, может быть, даже в Сан-Франциско.
      - А мне с вами нельзя
      Я помотал головой:
      - У меня дела, а вам надо отдыхать.
      - Ну да, - сказала она и взяла с подноса кофе. Я повернулся к двери. - А остальной морфий-Она говорила с чашкой у рта. - Вы надежно спрятали, никто не найдет
      - Никто. - Я улыбнулся ей и похлопал себя по карману пиджака.
      В Кесаде я потратил полчаса на разговор с Ролли и чтение сан-францисских газет. Еще немного, и их вопросы и намеки в адрес Эндрюса перешли бы в разряд клеветы. Неплохо. Помощник шерифа ничего нового мне не сообщил.
      Я отправился в центр округа. Вернон был в суде. Двадцатиминутная беседа с шерифом ничего не прибавила к моим показаниям. Я позвонил в агентство Старику. По его словам, наш клиент Хьюберт Коллинсон выразил удивление тем, что мы продолжаем операцию, - он счел, что со смертью Уиддена убийство его сына разъяснилось.
      - Скажите ему, что не разъяснилось, - ответил я-. Убийство Эрика связано с несчастьями Габриэлы, и окончательно разобраться в одном мы не можем, пока не разобрались в другом. На это уйдет, наверное, еще неделя. В Коллинсоне не сомневайтесь, - уверил я Старика. - Он согласится, если вы ему объясните.
      - Будем надеяться, - холодно сказал Старик, по-видимому, не слишком обрадованный тем, что пять агентов продолжают заниматься работой, за которую клиент, возможно, и не захочет платить.
      Я поехал в Сан-Франциско, пообедал в "Сен-Жермене", зашел к себе, чтобы взять другой костюм, свежие рубашки и прочее, и вернулся в дом над бухтой в первом часу ночи. Когда я загонял машину под навес-мы все еще ездили на машине Фицстивена, - из темноты возник Макман. Он сказал, что происшествий не было. Мы вместе вошли в дом. Мики сидел на кухне и, зевая, наливал себе стакан перед тем, как сменить в карауле Макмана.
      - Миссис Коллинсон уже легла-спросил я.
      - Свет у нее еще горит. Весь день просидела у себя в комнате.
      Мы выпили втроем, а потом я поднялся наверх и постучался к Габриэле.
      - Кто там-спросила она.
      Я ответил. Она сказала:
      - Да
      - Утром не завтракайте.
      - Вот как-Затем, словно что-то вспомнив: - А, да, я решила больше не обременять вас своими болезнями. - Она открыла дверь и стояла передо мной, улыбаясь чересчур любезно и заложив пальцем книгу. - Как вы съездили
      - Хорошо. - Я вынул из кармана оставшийся морфий и протянул ей. - Тогда мне незачем его носить.
      Она не взяла порошки. И, смеясь мне в лицо, сказала:
      - А вы в самом деле зверь, а
      - Вам же лечиться, не мне. - Я сунул порошки в карман. - Если вы. - .-Я замолчал и прислушался. В коридоре скрипнула половица. Потом раздался мягкий звук, как если бы босую ногу опустили на пол.
      - Мери меня сторожит, - весело прошептала Габриэла-. Она постелила себе на чердаке, не захотела идти домой. Считает, что с вами и вашими друзьями мне жить небезопасно. Она предупредила меня, сказала, что вы... как же она выразилась-. Ах, да-волки. Это правда
      - В общем, да. Не забудьте-утром не завтракать.
      На другой день я дал ей первую порцию смеси Вика Далласа, а потом еще три с интервалами в два часа. Весь день она провела у себя в комнате. Это было в субботу.