Заинтригованная, Мэгги последовала за детективом к кассе, а затем к выходу.
      - Вот сюда, - сказал он и, взяв ее за руку, повел по узкой аллее в парк, на краю которого стояло кафе.
      - Куда мы идем?
      - Ты должна кое-что увидеть, прежде чем уйдешь.
      В конце аллеи Трои попросил ее закрыть глаза.
      - Но я же должна здесь что-то увидеть!
      - Закрой, - настаивал Трои, - и тогда увидишь.
      Ощутив вкус его губ, Мэгги от неожиданности чуть не потеряла равновесия. Не успела она прийти в себя от удивления, как Трои, не встретив сопротивления, взял руками ее голову и еще раз поцеловал ее. Чтобы не упасть, Мэгги вцепилась в его рубашку, чувствуя, как его руки скользят по ее спине.
      Когда наконец Трои отпустил ее, он тяжело дышал и с усилием выговаривал слова.
      Потрясенная тем, что случилось, Мэгги совсем не была готова услышать то, что он, судя по всему, собирался ей сказать.
      - Столкновение интересов, - произнес детектив. - Если я еще раз позволю себе потерять голову, боюсь, кому-то из нас придется выбыть из игры. Короче, Мэгги, я по тебе с ума схожу.
      - Трои...
      - Не говори ничего. Я понимаю, что поторопился, но каждая минута, которую ты проводишь с Чэннингом, кажется мне украденной у...
      Трои не закончил фразы, и Мэгги договорила за него:
      - У тебя.
      - Мне кажется, что ваши отношения становятся слишком близкими.
      - Но разве завоевать его доверие - не моя цель?
      Трои откинул со лба светлые волосы.
      - Обещай мне, если я тебя попрошу, немедленно уехать отсюда.
      Мэгги не успела ответить, как он снова обнял ее и поцеловал.
      - Обещаешь? - спросил он еще раз, перед тем как они расстались.
      Слишком растерянная, чтобы спорить, Мэгги согласно кивнула, и Трои в ответ засиял.
      - Поверь, это все не просто так, - прошептал он и коснулся ладонью ее губ.
      "Не просто так", - повторила про себя Мэгги, глядя, как он исчезает за углом. Она снова невольно вспомнила о другом поцелуе, поцелуе человека, которого она тоже почти не знала. Человека, которого звали Дирек Чэннинг.
      Больше она не сомневалась в том, какой из двух поцелуев всерьез растревожил ее душу.
      ***
      - А я не думал, что сегодня вы снова придете, - увидев ее, сказал Кливленд, - разве вы не были в э-э-э...
      - В архиве, - подсказала Мэгги.
      - Ах да, и как там дела?
      - Ищу иголку в стоге сена.
      Чтобы удовлетворить любопытство мастера, Мэгги придумала историю о том, что она собирает материал о первых торговых компаниях Сиэтла. Пожаловавшись, что зал в архиве плохо проветривается, она сказала, что устала, но пойдет туда завтра снова.
      Кливленд недовольно нахмурился.
      - Это что, срочно? - спросил он. - Завтра у нас здесь важный день.
      Он рассказал ей о завтрашнем плане раскопок с большим энтузиазмом.
      - Посмотрим, - ответила Мэгги, - надо узнать у босса, что он собирался мне поручить.
      - Ой, кстати, - сказал Кливленд, - он звонил примерно час назад, как только вы ушли, и передал, чтобы вы возвращались на остров.
      - В другое время? - не поняла Мэгги. За прошедшие недели она уже успела привыкнуть к определенному расписанию.
      - Босс сказал, чтобы вы возвращались сами, - ответил мастер. - Он сегодня остается на ночь в городе.
      Глава 29
      Мэгги никак не удавалось выкинуть из головы Лин-Мэ и Чэннинга. Почему-то она представляла себе черные шелковые простыни и свечи, пахнущие женьшенем.
      Серебристый смех Лин-Мэ, взгляд, которым она смотрела на Чэннинга, Мэгги заметила то же выражение и в его глазах. Ощутив чувство, похожее на ревность, Мэгги выругала себя. В конце концов, личная жизнь Чэннинга ее совершенно не касается.
      ***
      Личная жизнь. Всю показавшуюся ей на этот раз бесконечной дорогу до Линкс-Бэй Мэгги вновь и вновь перебирала в уме все те едва заметные приметы, по которым можно было определить, какого рода отношения связывают женщину, с которой она пыталась подружиться, и мужчину, из-за которого, как она теперь поняла, они соперничали. То, что Чэннинг решил переночевать в городе, именно после продолжительного ленча в обществе Лин-Мэ, заставляло Мэгги сомневаться, что он проведет эту ночь в одиночестве.
      Лин-Мэ, конечно, изображает из себя счастливую жену, что, правда, не мешает ей открыто восхищаться Диреком. А его восторги по поводу ее ума и вкуса свидетельствуют скорее о взаимном чувстве, а не об интересе к ее музею.
      Может, ее намеки были попыткой пронюхать - не появилась ли у нее соперница? Или как добрая знакомая она пеклась о неженатом друге, к которому хорошо относилась?
      В конце концов, Мэгги решила, что пока об этом рано судить, тем более, что сегодня ее окончательно сбил с толку еще один мужчина, внезапно вторгшийся в ее жизнь.
      ***
      Поцелуй в аллее застал ее врасплох, хотя она и понимала, что это лишь логическое завершение романтических намеков Троя Маккормика. Несмотря на резкость, которую он себе позволял, обсуждая с Мэгги ее задание, он явно беспокоился о ней и сожалел о том, что ей то и дело приходится испытывать неприятные ощущения. Если бы она дала ему сегодня отпор, то наверняка прочитала бы в его серых глазах просьбу о прощении.
      И все же, вопреки рыцарским обещаниям детектива из Сиэтла защитить ее, получилось, что с его стороны Мэгги тоже угрожает опасность. Вместо того, чтобы внимательней отнестись к ее наблюдениям, Трои решил за ней приударить.
      Когда очертания острова стали яснее, мысли Мэгги снова вернулись к Чэннингу, и она с удивлением отметила, что знает куда больше о тайном враге, чем о явном соратнике.
      Чэннинг происходил из богатой и знаменитой на Восточном побережье семьи. Трои, похоже, был выходцем из калифорнийского среднего класса, но он ни разу не упомянул о том, где родился и кем были его родители. Чэннинг знал с детства, что ему предстоит стать владельцем мощных коммерческих и промышленных предприятий. Трои получил место в полиции Сиэтла, но никогда не рассказывал, чем занимался прежде и почему выбрал профессию детектива. Чэннинг упомянул о том, как играл в школьном театре, а вот об интересах и увлечениях Троя Мэгги было совсем ничего не известно.
      В жизни Чэннинга, как она узнала, была женщина, при упоминании о которой он все еще испытывал боль, тогда как Трои, скорее всего, стал взрослым, не узнав, что такое разбитое сердце. Наверное, если бы Мэгги принялась его расспрашивать, он бы отшутился, вспомнил какие-нибудь стихи, а потом стал бы уверять ее, что не испытывал истинной любви до того дня, пока не увидел ее в Бостоне. А быть может, ему, как и Диреку Чэннингу, работа заменяла все остальное?
      Только одно Мэгги знала наверняка: глупее всего было бы довериться полностью одному из этих двоих.
      ***
      Брехта нигде не было видно. Мэгги с удовольствием насладилась бы его отсутствием, однако по опыту ей было известно, что он способен неожиданно появиться из стены. Она нисколько не сомневалась, что как только ей захочется открыть какой-нибудь ящик, снять телефонную трубку или пойти прогуляться, он обязательно появится. Стоит ей сделать вид, что она чувствует себя свободно, и телохранитель Чэннинга, материализовавшись, посоветует ей не нарушать некоего неписаного закона.
      О встрече с этим типом на прошлой неделе в лесу Мэгги до сих пор вспоминала с отвращением. К тому же ее подозрения, что смерть отца связана с Линкс-Бэй, а не с работой в городе, усилились. Ведь Брехт пригрозил ей не чем-нибудь, а оружием.
      Хотя Трои не придал этому значения, но ограничение, наложенное Чэннингом на ее прогулки по острову, лишний раз доказывало, что ему есть что от нее прятать. Что-то.., или кого-то?
      И все же остававшиеся до наступления темноты полтора часа были слишком большим соблазном, и Мэгги рискнула отправиться на то место, откуда ее в прошлый раз вынудили уйти.
      Пройдя через "сушилку", Мэгги через черный ход вышла на улицу. Брехта она так и не заметила. Скайсет, чинившая покрывало б одной из верхних спален, не обратила на нее внимания.
      "Нет, ей тоже нельзя доверять", - напомнила себе Мэгги. По меньшей мере дважды после званого обеда она удерживалась, чтобы не заговорить с индианкой по-английски. Теперь, когда Трои велел ей продолжать делать вид, что она не знает секрета экономки, Мэгги казалось, что отчуждение между нею и Скайсет усилилось. Никогда в жизни она еще не чувствовала себя такой одинокой.
      Она могла бы заговорить со Скайсет, пользуясь тем, что Твилар проговорился, но сейчас совет Троя представлялся ей разумным. "Пусть лучше считают, что ты растеряна, - сказал он, - тогда они сами будут менее осторожны".
      Менее осторожны? Едва ли Дирека Чэннинга со всеми его хитростями можно назвать неосторожным. Этот человек сумел создать вокруг себя атмосферу тайного заговора, разоблачить который она пока бессильна. Даже ее разговор с Лин-Мэ вполне может оказаться всего-навсего хорошо отрепетированной сценой, целью которой было вывести Мэгги из равновесия.
      Углубляясь в лес, она старалась не думать о Лин-Мэ и Диреке, и останавливалась через каждый шаг, чтобы прислушаться, не идет ли за ней Брехт. Дважды Мэгги, сойдя с дорожки, пряталась за кустами, ожидая увидеть его вечный костюм-тройку и угрюмую физиономию. И все же она не была уверена, что ей удалось незаметно улизнуть из дому. Возможно, телохранитель, наслаждаясь игрой в прятки, ждет ее, притаившись там, куда она направляется.
      Интересно, что он доложит Чэннингу, если вдруг пристрелит ее? А Чэннинг? Одобрит он его действия? Может, он скажет спасибо Брехту, если тот избавит его от ассистентки, которая стала доставлять ненужные хлопоты.
      Дойдя наконец до ручья и опушки, Мэгги стала вспоминать, где именно она стояла на прошлой неделе. Еще несколько шагов, и, миновав дерево и горку из камней, она оглянулась в последний раз, чтобы убедиться, что сзади Брехта нет.
      Обрадовавшись, что ее никто не преследует, она направилась прямо туда, где в тот раз загадочный человек опустился на колени. Неширокая плита из темного мрамора, которую тогда загораживали от нее деревья, сейчас была хорошо видна. Значит, Чэннинг не хотел, чтобы она видела могилу. Набрав побольше воздуха, словно ей предстояло прыгнуть в ледяную воду, Мэгги наклонилась и прочитала высеченную на камне надпись.
      Глава 30
      Как ни старалась она заснуть, но имя и даты, которые она увидела на могильной плите, снова и снова тревожили ее воображение.
      Семь лет назад Фиона Линдсей Чэннинг и ее крохотный сын нашли последнее пристанище на острове, который Дирек Чэннинг называл своим домом. Скупая надпись свидетельствовала лишь о том, что молодая женщина не дожила одного месяца до двадцати двух, не говоря, кем приходилась она Чэннингу, - любимой женой, дочерью, сестрой? Хотя фактического подтверждения тому, что подсказывало ей чутье, Мэгги не обнаружила, у нее неприятно сосало под ложечкой, когда она думала о том, что ее подозрения не напрасны.
      Конечно же, она живет в комнате жены Чэннинга, а не в обставленном сообразно женскому вкусу помещении для гостей. Именно здесь спала, одевалась, читала, писала письма и слушала музыку Фиона. На этой кровати она занималась любовью с Диреком.., или с кем-то еще.
      Это ее помада выкатилась из ящика в ванной, который открыла Мэгги. Маленький тюбик, не замеченный теми, кто убирал отсюда все принадлежавшее этой женщине. Может быть, Чэннинг сам прибирался в спальне? Мэгги ужаснулась, представив себе, как это было. Что мог ощущать человек, потерявший в один день жену и ребенка?
      Или он возложил скорбную миссию на Скайсет? Он ведь упомянул о том, сколько лет Скайсет живет на Линкс-Бэй. А значит, она находилась здесь, когда это произошло. Не случайно Скайсет, если все же это была она, чтя память Фионы, приносила на могилу свежие цветы.
      "Наверняка и Брехт оказался свидетелем несчастья, постигшего семью Чэннинга, - решила Мэгги, - хотя, конечно, рвение, с каким он оберегал могилу, было явно излишним. Интересно, он выполняет распоряжение хозяина, или его тоже что-то связывало с покойной? Интересно, была Фиона брюнеткой или блондинкой, как я, - продолжала размышлять Мэгги. - Высокого роста или маленькая? Плотного сложения или хрупкая? Девушка из такой же богатой семьи, как и Дирек, или бедная, но красивая Галатея, рядом с которой он изображал из себя Пигмалиона, превращающего ее в идеальную жену?"
      Намеки сестер Маркар на таинственный скандал тоже заставляли Мэгги строить догадки относительно Фионы Чэннинг. В их упоминании о ребенке было явное несоответствие - мальчик, не принявший стороны никого из родителей, и младенец, чье появление на свет взбудоражило общество, заставив всех гадать, кто его отец.
      Если бы ребенок Фионы родился мертвым, едва ли его бы увидели многие. Еще труднее представить себе, чтобы младенец сильно отличался от всех новорожденных. Неужели сестры Маркар запутались в том, что произошло на Линкс-Бэй, до такой степени.
      "Старческий маразм", - наверняка сказал бы Трои. Чего можно ожидать от выживших из ума старых дев, если ни та, ни другая не в состоянии вспомнить, кто на пять минут старше? Однако Мэгги встречала пожилых людей, которые забывали, что ели на завтрак, но зато могли подробно рассказать, что делали в тот день, когда произошел обвал на бирже, или какой на них был костюм во время открытия дерби в Кентукки ровно тридцать лет назад.
      Пустая история, рассказанная Корой и Нороя, казалась странной, Мэгги никак не могла исключить, что частица правды в ней есть, правды, отчасти подтвердившейся и ее собственным открытием: жена и ребенок существовали.
      Фиона, Фиона, Фиона - имя звучало у нее в голове, сливаясь с боем стоявших в холле старинных часов, напоминавших, что до утра уже недалеко.
      Непрошеные воспоминания о поцелуе Чэннинга в "Спейс Нидл" тоже будоражили воображение Мэгги. Так же ли целовал он Фиону? Может быть, его суженая любила его? Или просто терпела, пока не представился случай найти утешение в объятиях того, кто оказался нежнее?
      Фиона Линдсей Чэннинг, вероятно, так и не обрела успокоения, хотя и пыталась. Подумав о том, что бедная женщина похоронена на острове, откуда стремилась убежать, Мэгги горько усмехнулась. Чэннинг и теперь не перестал властвовать над женой точно так же, как властвовал и над ней.
      Мэгги стало не по себе, когда она стала думать о том, что могло случиться с Фионой - смерть во время родов казалась чем-то слишком невинным в зловещей атмосфере, царившей на Линкс-Бэй. Несчастный случай? Убийство? Она вполне готова была поверить в последнее, на себе испытав легкость, с какой Брехт прибегает к оружию, чтобы убедить человека всего-навсего вернуться домой.
      У Чэннинга есть тайна, которую он скрывает, а всевидящий Брехт поклялся оберегать, - в этом она теперь не сомневалась. Чем дальше, тем больше Мэгги убеждалась, что именно этот секрет стоил жизни отцу.
      Не в силах успокоиться, она перевернула подушку и, прижавшись щекой к прохладной наволочке, подумала, что наверняка не первая мучается бессонницей в этой широкой удобной постели. Она вспомнила о хрусталике и о том, что сказал Дирек о наивной вере Фионы. Какие чувства скрывались за его словами - глубокая боль или сознание своей правоты?
      Что бы там ни было, Мэгги была уверена, что не о ней и не о Фионе он думает в эту ночь. Его мысли и сердце отданы темноволосой любовнице, окутанной ароматом женьшеня.
      Ее дурное настроение, усиленное недостатком сна, не укрылось от Чэннинга, когда она явилась на следующее утро в кафе по его приглашению, а вернее, распоряжению, переданному Кливлендом.
      - Вы встали не с той ноги? - любезно осведомился миллионер с видом человека, которому удалось только что получить все, чего он хотел.
      - Того, как я встала, никто хотя бы не видел, - ответила Мэгги, не задумываясь о том, как это звучит.
      - Не знаю, я должен быть польщен или оскорблен тем, что вас интересует, с кем я сплю?
      - Ни с какой стороны.
      Чэннинг намазал маслом печенье.
      - В таком случае, надеюсь, это не вы вчера вечером позвонили домой Борстоу и повесили трубку?
      - Зачем мне это надо?
      - Незачем, тем более что вы обо мне и так все знаете.
      Мэгги прикусила язык.
      - Между прочим, я как раз у них и был, - продолжал Чэннинг, - Пит и Лин-Мэ часто приглашают меня переночевать, если я остаюсь в городе.
      - Какие милые люди, - ответила Мэгги. "И как удобно его любовнице", подумала она про себя.
      - Вы очень нравитесь Лин-Мэ, - не унимался Чэннинг. - Да, кстати, я принес вам книги. Она сказала, что вы можете держать их сколько хотите.
      - Поблагодарите ее, пожалуйста, от моего имени, когда увидите следующий раз.
      - Она кое о чем рассказала мне, с ваших слов.
      - О чем же?
      Чэннинг налил себе еще кофе.
      - Об архиве. Насколько я понял, вы очень полюбили это заведение, и еще, справочный зал библиотеки.
      - Мы же с вами договаривались, что я буду заниматься и этой работой.
      Чэннинг загадочно улыбнулся.
      - Но мне почему-то кажется, что ваш интерес объясняется, - Чэннинг помедлил, - как бы это сказать, причинами личного характера.
      - То есть?
      - Что именно вы хотите узнать обо мне, Мэгги? - Окончательно растерявшись, потому что этот человек буквально не давал ей и шага ступить, Мэгги лихорадочно соображала, что ему ответить. - Почему бы мне не облегчить вам задачу? - предложил тем временем Чэннинг. - Так вот, - мне сорок один, родился я четырнадцатого мая, в Западной Вирджинии, мой любимый цвет - оранжевый, годовой доход более...
      - Зачем вы все это мне говорите? - перебила его Мэгги.
      - Затем, что за каждую минуту, которую вы тратите на то, чтобы шпионить за мной, я плачу вам из собственного кармана, не так ли?
      - Я работала над порученной мне темой, - упорствовала Мэгги, - и должна была в данную минуту продолжать этим заниматься, а не вести здесь какие-то странные разговоры.
      - Значит, ваше любопытство полностью удовлетворено? - спросил Чэннинг. Больше вас ничего не интересует?
      Холодное высокомерие, которое вновь слышалось в его голосе, заставило Мэгги вновь потерять выдержку.
      - Только одно, - ответила она.
      - Что конкретно?
      - Вы были когда-нибудь женаты? Чэннинг зло взглянул на нее, до того зло, что Мэгги пожалела о своей неосторожности, поняв, что она снова выдала себя. Она молча ждала, не зная, заговорит он, в конце концов, или просто встанет и уйдет, оставив ее за столиком. Но Чэннинг все же ответил.
      - Нет, - твердо сказал он, - нет, я никогда не был женат.
      Глава 31
      - Возможно, вы меня уже не помните, - раздался через неделю голос в телефонной трубке, - но мне бы хотелось пригласить вас на ленч.
      - А как там на Аляске? - поинтересовалась Мэгги. Узнав собеседника, она села в кресло возле аппарата в холле, куда позвал ее Брехт.
      - Попал в очень странный летний шторм, - ответил Твилар, - а взглянув сегодня на небо здесь, решил, что прихватил его с собой.
      - Дождь собирается давно, так что вы, по-моему, ни при чем.
      - К счастью, завтракать нам предстоит не на открытом воздухе. Вы можете быть в городе сегодня примерно в час тридцать?
      - Сегодня не получится. А как насчет завтра? Это была странная неделя. После разговора, который состоялся у них с Чэннингом в кафе, Мэгги все время ощущала странное напряжение. То ли она сама попортила с ним отношения, то ли Чэннинг решил ограничить ее свободу, оставляя на острове с грудой деловых бумаг. Дождливая погода и работа почти не давали ей выходить из дома, но Брехт не спускал с нее глаз, даже если она просто шла к себе в комнату.
      - В таком случае, завтра после двух, - предложил Твилар, - нет, погодите-ка, наверное, я смогу кое-что отложить. Тогда в одиннадцать полдвенадцатого.
      - Договорились.
      - Теперь давайте условимся где. Вы знаете ресторанчик на пересечении Первой и Иеслер?
      - Наши ребята ходят туда иногда выпить пива.
      - Чудесно. Я заберу вас оттуда в одиннадцать тридцать.
      Как ни странно, повесив трубку, Мэгги почувствовала облегчение и даже снова ощутила прилив сил. Она видела Твилара Зарзи всего один раз в жизни, но чутье подсказывало ей, что этому человеку можно доверять. Несмотря на скептицизм Троя, она чувствовала себя с ним легко и почти не сомневалась, что сумеет с его помощью узнать что-нибудь новое о Чэннинге.
      ***
      - Знаете, что мне понадобится? - спросила Мэгги, сидя на полу в кабинете среди стопок картонных папок с бумагами. Серебряные струи дождя стекали по стеклам высоких окон, отбрасывая на ковер зыбкие тени.
      Брехт взглянул на нее, не отрываясь от своего занятия. Он аккуратно заправлял бумагу в факс, но, вероятно, воспринял ее вопрос как чисто риторический, а следовательно, не нуждающийся в ответе.
      - Мне нужны коробки, - сказала Мэгги сама себе. - Такие, с крышками, чтобы можно было ставить одна на одну.
      Брехт был поглощен своим делом.
      - Вы отличный помощник, - бормотала Мэгги себе под нос, стягивая зубами колпачок с ручки. К ее удивлению, Брехт заговорил.
      - Я обдумывал вашу просьбу, - сообщил он.
      - Простите, но мне показалось, что вы решили меня не замечать до тех пор, пока я не совершу очередного преступления.
      - В таком случае, быть может, вы предупредите меня заранее, чтобы нам обоим было удобнее.
      Снизу Мэгги был виден только профиль телохранителя, но она не исключала, что он сейчас с трудом удерживается от улыбки.
      - Такие шутки любит ваш босс, чувствуется его влияние.
      - Наш босс, - поправил ее Бреэст.
      - Вы понимаете, что мы с вами беседуем, Бреэст?
      - Вы думаете?
      - Возможно, стоит оповестить прессу. По-моему, вы впервые произнесли столько слов в моем присутствии. , - Возможно, - не стая отрицать Брехт, - но раньше нам не о чем было разговаривать, - добавил он.
      Мэгги посмотрела на него с сомнением.
      - Это мнение хозяина или ваше собственное?
      - Коробки, которые вам требуются, на чердаке.
      - И вы доверяете мне настолько, что позволите мне самой сходить туда?
      Брехт посмотрел на нее, как всегда, бесстрастно.
      - Все серебро, какое есть в доме, находится внизу.
      Мэгги с трудом удержалась, чтобы не спросить у него, столь же надежно спрятаны и скелеты.
      Забираясь по лестнице на чердак, она думала о том, что у Брехта есть неоспоримое достоинство - она всегда знала, чего от него ожидать. Совестливый и всецело преданный Чэннингу - он, вероятно, рассматривал его как божество, полагая, что окружающие созданы для того, чтобы ему угождать.
      Уже в который раз вспомнила Мэгги, как Твилар сказал, что эти два человека поменялись ролями, и в который раз терялась в догадках, не понимая, с чего начались странные отношения этих людей, и почему Брехт остался здесь навсегда. Завтра, возможно, она это узнает. Слава Богу, что у Твилара хватило ума не болтать долго по телефону. Учитывая способности Брехта и то, что Скайсет скрывает знание английского, можно было здорово влипнуть. "Только еще не хватало, - подумала Мэгги, - чтобы кто-то из них донес Чэннингу и он нарушил бы мои планы".
      Вдруг она вспомнила то, что заставило ее вновь встревожиться. За обедом Твилар говорил с ней о Чэннинге в его отсутствие, однако, по меньшей мере, одна пара ушей вполне могла прислушаться к их диалогу - Лин-Мэ.
      Мэгги ужасно разозлилась на себя за глупую доверчивость, которую проявила по отношению к красавице Лин-Мэ, увидев в ней потенциального друга. Если бы Чэннинг не явился в галерею в тот день... Она заставила себя не думать больше о том, что последовало за их случайной встречей.
      Убедив себя хотя бы на время забыть о Лин-Мэ, Мэгги открыла дверь чердака и вошла.
      Как и повсюду в доме, здесь тоже было всему отведено свое место, и порядок даже казался неестественным. Прибранный и выметенный, этот чердак был совсем не похож на те, куда ей доводилось залезать в детстве. Тут не было ни старых гнутых птичьих клеток, с небрежно наброшенными поверх кусками черной материи, ни сундуков с пыльным старьем, ни плюшевых безглазых зверей или старых книг и глиняной посуды.
      Достаточно светлое благодаря трем окнам на потолке, помещение могло служить примером стремления Чэннинга быть аккуратным во всем. Даже ненужная мебель - ивовые плетеные кресла, столы из тикового дерева и викторианские диванчики не громоздились полуразобранные и покрытые паутиной в углу, а были расставлены так, что можно было устроиться тут с удобствами. Самое интересное, что паутины вообще нигде не было видно.
      Несмотря на пасмурный день, зажигать электричество было не обязательно. Оглядевшись, Мэгги стала искать коробки там, где сказал Брехт. Она действительно быстро наткнулась на полдюжины разобранных с целью экономии места коробок, которые лежали стопкой возле шкафчика со стеклянными дверцами, полного фарфора и хрусталя. Бросив мимолетный взгляд на посуду, Мэгги подумала, что она у Чэннинга куда приличнее воскресных сервизов большинства простых людей.
      Наверное, она смогла бы унести все шесть коробок разом, но возможность поболтаться на чердаке подольше была слишком заманчива. Не то чтобы она надеялась найти что-то компрометирующее хозяина, - если бы это было возможно, Брехт никогда бы не позволил ей сюда войти, но все же было любопытно. Когда Мэгги уже взяла в руки три коробки, ее взгляд упал на предмет, который скрывала от нее ее собственная тень - уголок темной деревянной рамы виднелся из-за викторианского каминного экрана, расшитого афганскими борзыми и прикрытого для сохранности полиэтиленовой пленкой.
      Не ожидая увидеть ничего, кроме морского пейзажа или натюрморта, Мэгги все же положила коробки на пол и осторожно вытащила холст.
      Глава 32
      Даже в тусклом чердачном свете было заметно, что женщина на портрете красавица. Нежный, аристократический овал лица, светлые, пепельные забранные назад волосы, из-под которых видны мочки ушей с гранатовыми серьгами того же оттенка, что и вечернее платье с открытыми плечами. Руки в перчатках спокойно лежат на коленях, подчеркивая царственную уверенность человека, знающего свое место в мире. Серые глаза безмятежно глядят из-под длинных ресниц.
      Мэгги разглядывала портрет, удивляясь тому, как великолепно удалось передать художнику настроение - восхитительная богиня сейчас поднимается с бархатного кресла с высокой спинкой, и муж, появившись из соседней комнаты, возьмет ее под руку и поведет в оперу или на балет.
      Фиона?
      Мэгги и сама не знала, почему после недели раздумий она пришла к твердому убеждению, что у жены Чэннинга были темные длинные волосы и буйный цыганский нрав - какой еще могла быть женщина, сумевшая пренебречь брачными узами и светскими условиями? Дама, изображенная на портрете, казалась созданной для роли жены. Мэгги всмотрелась внимательней, озадаченная явным несоответствием той, что она сейчас видела перед собой, с образом загадочной незнакомки, который успело нарисовать ее воображение. Кроме того, платье, перчатки до локтя, прическа женщины - все напоминало о моде давно ушедшей эпохи. И еще, даже допуская, что портрет был написан перед самой смертью Фионы Чэннинг, невозможно было представить себе, что в двадцать один год она выглядела столь зрелой и уверенной в себе.
      Самое странное, что лицо, которое Мэгги видела перед собой, отчего-то казалось ей знакомым. Поскольку в коллекции Чэннинга вообще не было ни одного женского портрета, это было необъяснимо. Судорожно роясь в памяти, Мэгги никак не могла понять, откуда взялось у нее это ощущение deja vu <Ложной памяти (фр.).>.
      Раздумывая, подтащить ей картину поближе к окну или включить свет, Мэгги услышала шаги на лестнице и, в испуге затолкав холст на место, склонилась над коробками.
      - Слава Богу, что вы пришли, - облегченно вздохнув, сказала она, когда в дверном проеме возник силуэт Брехта. - Коробки оказались увесистее, чем я думала. Поможете отнести их вниз?
      Выходя с чердака, Мэгги, покосившись на Брехта, заметила, что он оглядывает чердак, проверяя все ли здесь в порядке. Оставалось только надеяться, что он ничего не заметил,
      ***
      - Значит, Твилар пригласил вас на ленч? - поинтересовался Чэннинг, наливая в свою рюмку "Реми Мартэн", а уже наполненную протягивая Мэгги.
      За окном бушевала летняя гроза, отчего-то заставлявшая Мэгги ощущать тревогу.
      - Вы что, ясновидящий, - поинтересовалась она, - или работаете параллельно с ЦРУ? Чэннинг улыбнулся.
      - У вас слишком богатое воображение, Мэгги. Твилар звонил мне по делу, и мы говорили о вас.
      Взбесившись из-за того, что Чэннингу снова удалось ее переиграть, Мэгги спросила:
      - Хорошо или плохо?
      - Только хорошо, - ответил Чэннинг, - с восторгом, если хотите.
      - Но этот человек меня совсем не знает. Чэннинг внимательно смотрел на нее поверх рюмки, как огранщик, разглядывающий алмаз.
      - Но ведь часто достаточно и первого впечатления.
      Смущенная его неожиданной любезностью, Мэгги решила заговорить о другом.
      - Что заставило вас всю неделю пробыть в городе? - поинтересовалась она. "Кроме Лин-Мэ", - добавила она про себя.
      - Дела. Вы ведь знаете, что у меня в шкафу еще полно пирогов, кроме того, что стоит на столе.
      - Никогда не слышала этой поговорки.
      - Так говорят в Вирджинии.
      Чэннинг сидел напротив нее на диване, в джинсах, теннисных туфлях и рубашке свободного покроя с открытым воротом. Пожалуй, впервые, с тех пор как Мэгги приехала на Линкс-Бэй, он предстал перед ней в домашнем виде. Его непринужденность очень насторожила Мэгги, усилив желание держаться с ним холодно.
      - А я и забыла, что вы выросли не здесь, - сказала она. - Невозможно представить себе, что вы не всегда жили на острове.
      - У всех свои корни. Мои - на востоке, - произнес он задумчиво, и Мэгги снова захотелось разузнать о нем побольше.
      - У вас было счастливое детство? - решилась спросить она.
      - Привилегированное, но не особенно счастливое.
      - И что же помешало вам чувствовать себя счастливым?
      Как ни странно, Чэннинг ответил:
      - И мать и отец, каждый по-своему доставляли мне неприятности. - Он нахмурился: