Джоанна прервала чтение. Оранжево-красный диск солнца почти касался горизонта. На решетке у релинга, удерживаемое Фредом и доктором, лежало тело Джейка, зашитое в холст, с грузом в ногах.
(– Примитивный обряд, Иоганн.
– Джейк, если он вам не нравится, я прекращу его.
– Джок, вам надо с уважением относиться к ритуалу. Это ведь похороны.
– Это мои похороны, не так ли? Неужели я должен быть серьезным на своих собственных похоронах?
Иоганн, мне все это нравится. Я уважаю символы, а особенно – первобытные символы. Спасибо вам за то, что вы это делаете… и особое спасибо за то, что не отдали мое тело на растерзание дипломированным вурдалакам.
– Хорошо, Джейк. Я продолжу, я отметила еще несколько абзацев.
– Продолжайте, Иоганн. Только не молитесь за то, чтобы моя душа попала в рай.
– Конечно не буду, дорогой. Мы втроем встретим все, что будет у нас на пути.
– Правильно, босс. Джок знает об этом.)
»…Все к одному; из праха мы вышли и прахом станем. Кто знает душу человека?..
Двое – лучше, чем один… И если один упадет, другой его подымет: но горе тому, кто одинок, когда он падает; ибо с ним нет никого, кто бы помог ему встать. Когда двое лежат вместе, им тепло: но как может быть тепло одному?»
(– Кстати, босс. Мы сегодня будем спать одни?
– Черт возьми, Юнис, неужели вы только об этом и думаете?
– Бросьте, босс. Это единственное, о чем стоит думать. Акции, облигации и прочие ценности – все ерунда. Я рассказала Джоку о вашем открытии, что секс еще более приятен для женщины, чем для мужчины. Он этому не верит, но очень хочет проверить.
– Джейк, вы действительно так этого желаете? Я хотела бы отдать дань вашей памяти.
– Я ценю это, Иоганн, но не надо впадать в крайности. Не понимаю, почему вы должны оплакивать меня, когда я жив. Хм… скажите, это действительно гораздо приятнее?
– Босс, пусть он сам оценит – лучше ли трахать Юнис… чем быть Юнис. Это более конкретное сравнение, чем то, что вы могли сделать.
– Перестаньте болтать, Юнис. Хорошо, партнеры, я подумаю о том, что можно для вас сделать. Но будь я проклят, если я затею сегодня ночью такое отвратительное представление. Только не сегодня. Нельзя же так выходить за рамки приличий… или я вообще перестану играть в эти игры.)
»…И если один не справится со врагом, двое смогут ему противостоять, и нитку втрое скрученную не легко разорвать…»
(– Босс, мне это нравится. Эта церемония компенсирует мне похороны, которых у меня не было. Не было даже заупокойной службы.
– Служба по вам была, дорогая.
– Была? И кто же на ней был?
– Я один, дорогая. Я арендовал храм и нанял органиста. И я читал стихи, которые вам нравились. Там были цветы. Но в общем-то все было достаточно скромно.
– Джейк, я тронута до глубины души. Босс! Он по-настоящему меня любит. Правда?
– Любит, дорогая. Мы оба вас любам.
– Жаль, что меня там не было, Джок.
– Я не знал, где вы были, дорогая. Но, может быть, это и к лучшему. Вы не очень хорошо себя ведете на похоронах.
– Ну вы, пошлый старый дух, меня никто не слышит.
– Кого это вы называете духом? Мое тело еще может свалиться на вас. Пусть-ка Джоанна поскорее кончает с этим.)
»…За что бы ни бралась твоя рука, пусть все делает она старательно… ибо дней тебе дано мало и они сочтены. Человек отправляется в свой вечный дом… серебряная нить развязана, золотая чаша разбита». Из глубин мы пришли, пусть же тело нашего брата Джекоба возвращается в глубину.
Джоанна закрыла книгу. Фред и доктор Гарсиа подняли конец решетки, тело упало в воду и исчезло.
Она обернулась и передала книгу миссис Дабровски.
– Возьмите, Ольга. Спасибо.
– Джоанна, это было так красиво! Я не понимаю, как вам это удалось.
– Вытрите слезы с глаз, Ольга, прощание не должно быть печальным… Джейк был готов уйти. Я хорошо знала моего мужа, Ольга. Я знала, чего он хочет. – Она пожала руку Ольге и повернулась. – Вини! Прекрати! Прекрати сейчас же. Джейк не хочет, чтобы ты плакала.
(– Почему вы так думаете, Джоанна? Я польщен тем, что такое чудесное существо, как Винифред, рыдает надо мной.
– О, замолчите, Джейк. Вы были звездой этого представления, но теперь хватит раскланиваться. Говорите лучше с Юнис.)
Джоанна обняла Вини.
– Нельзя плакать, Вини. Правда нельзя. Подумай о своем ребенке.
Вини заревела еще громче.
– Джоанна, неужели ты нисколько о нем не жалеешь?
– Но, дорогая, как я могу о нем жалеть, когда он остался со мной? Он не покинул меня. Сокровище по-прежнему в лотосе, и всегда там будет. Всегда.
– Да, наверное это так… но я не могу этого вынести!
(– Может быть, обратимся к доктору? Сегодня он наверняка даст Вини снотворное.
– Только не Роберто, Юнис. При том агрессивном атеизме, на котором он воспитывался, он будет просто шокирован. Как-нибудь в другую ночь.)
– Роберто, вам бы следовало позаботиться о Вини.
– Я позабочусь, но с вами-то все в порядке?
– Вы это сами знаете. Однако для вас у меня есть рецепт.
– Хорошо. Вам сегодня на ночь не помешает принять крепкое снотворное. Скажем, фенобарб.
– Никакого фенобарба. У меня есть рецепт для Вини. Пусть-ка она что-нибудь поест. Затем сядьте рядом с ней и читайте «мани хум» по крайней мере полчаса. Затем уложите ее с собой в постель и обнимите, и пусть она уснет. И вы тоже поспите, сэр. У вас был тяжелый день.
– Хорошо. Вы не хотите присоединиться к нам, когда мы будем читать «мани хум»? Мы могли бы прийти в вашу каюту… а потом вы бы сразу легли спать. Я понял это. «Мани хум» лучше всяких барбитуратов.
– Доктор, если хотите, вы можете прийти в мою каюту завтра в девять утра и пинками поднять меня с постели, если я к тому времени еще не встану. Но я встану. Раньше не приходите. Сегодня ночью я буду читать эту гипнотическую молитву с Джейком. Он меня услышит… верите вы в это или нет.
– Джоанна, я не привык оспаривать чью-либо веру.
– Дорогой, я ценю вашу заботу обо мне. И когда она мне потребуется, я ею воспользуюсь без стеснения. Но сейчас вам надо позаботиться о Вини…
(– Босс, а как насчет Фреда? Ни от кого не надо будет прятаться. Джон, вы будете прямо в середине, Счастливчик. Но Фред об этом не узнает.
– Юнис, вы совсем свихнулись. Мы один раз уже чуть не напугали Фреда до смерти тем, что стали самими собой прежде, чем подготовили его к этому. Взгляните на него, ему еще хуже, чем Вини. Его некому утешить. Но мы не можем утешить его. По крайней мере, не сегодня ночью.)
…Капитан!
– Да, мадам?
– Давайте заканчивать эти поминки. Люди не должны хандрить. Принятие пищи дезорганизовано. Может, Эстер по-быстрому состряпает холодный ужин? Может быть, найдутся добровольцы, которые ей помогут. Я бы помогла, но мне надо кое-что сделать.
(– Ага! Есть же котик Том! Джок, это будет очень приятно!
– Стройные ножки, на судне есть хоть один мужчина, перед которым вы еще не расстилались?
– О, конечно, Джок, дорогой. Это Хэнк. Он положил глаз на Еву и считает нас старой каргой. И теперь, когда дядюшка Джок ее оставил, она сможет его совратить.
– Теперь, когда я мертв, я жалею, что сопротивлялся этой восхитительной крошке. Мне бы стоило не больше миллиона, чтобы откупиться от неприятностей… а у меня была богатая жена.
– Если вы, два распутника, умолкнете хоть на минуту, то я вас кое в чем поправлю. Никакого котика Тома. По крайней мере до ночной смены, а может быть, и дольше. Капитан Том Финчли будет вести судно.)
– Капитан, я хочу, чтобы вы взяли курс на остров Сан-Клементе.
– Слушаюсь, мадам. – Он прошел несколько шагов за ней и добавил шепотом: – Мне лучше называть вас капитаном, чтобы дать пример другим.
Она остановилась. Рядом с ними никого не было, и она могла, слегка понизив голос, говорить на личную тему.
– Котик Том…
– Да?
– Не называйте меня капитаном. Капитан – вы, пока я не сдала экзамен. А там посмотрим. И не называйте меня мадам. Я или миссис Саломон, или Джоанна, в зависимости от компании, как и раньше. Но когда мы одни, я по-прежнему ваша кошечка. Надеюсь, вы не против.
– Конечно, нет!
– Тогда дай мне услышать, как ты меня называешь.
– Кошечка. Смелая маленькая кошечка. Котенок, чем больше я тебя знаю, тем больше тебе удивляюсь.
– Так-то лучше, котик Том. Джейк все время знал, что мы с тобой трахаемся.
(– Какая ложь! Юнис, она мне никогда об этом не говорила. Я лишь один роз заподозрил, но решил, что ошибся.
– Я знаю, Джок. Босс – лживая сучка, она даже меня обманывает.)
– Он знал?
– Да, котик Том. Но Джейк Саломон был настоящим джентльменом и видел только то, что ему можно было видеть. Он никогда не допекал меня из-за моих маленьких прегрешений. Он просто баловал меня. Но себя он тоже не забывал. Вы не знаете, он делал это с Эстер?
(– Послушайте, Иоганн…
– Молчите, Джок; мне тоже интересно.)
– Хм… черт, все мужчины одинаковы, все хотят одно и то же.
– И все женщины одинаковы, у всех у нас есть это. Да?
– Эстер расстелилась перед ним сразу же, как только мы дали им шанс. Но она мне не сказала, ей было стыдно. Пришлось подловить их за этим делом, а затем вытянуть из нее признание.
– Неужели ты ее побил?
– Нет-нет, кошечка. Я с бабами никогда не дерусь. Я и не подлавливал их. Увидел – и назад, а затем спросил. Сказал ей, что знаю наверняка и как насчет того, чтобы расколоться. Она и раскололась. Она не рассказывала мне раньше… из-за тебя.
– О, и ты, конечно, рассказал ей обо мне?
На лице шкипера отразилось крайнее удивление.
– Кошечка, ты думаешь, что у меня совсем мозгов нет? Послушай, мне в тебе все нравится. Все просто чудесно. Но я не глуп и не стучу на баб. И если бы я настучал, то на тебя бы в последнюю очередь. Уж поверь.
– Скажи об этом Эстер, если хочешь, дорогой; теперь это не может иметь значения. Тогда позже она не будет удивлена, что я занимаюсь тем, чем обычно занимаются вдовы…
(– Не кричат, не пищат, отдаются всем подряд.
– Джок, вы пошлый дух.)
…Давайте, капитан установим наш курс. В полночь я пошлю вам смену.
– Черта с два, мадам кошечка. Ты будешь спать всю ночь, тебе это необходимо. Сейчас к штурвалу станет Фред. А Хэнк будет дозорным. Я же постелю себе мат на корме и устрою себе отсып. Кошечка, обещай мне, что будешь спать в каюте, а не бродить по судну. Похоже, ты собираешься сигануть за борт.
– Это приказ, капитан?
– Да, черт возьми, это приказ!
– Слушаюсь, сэр. Можете меня не проверять; я буду спать в каюте с закрытой дверью. Обещаю не сигать за борт раньше завтрашней ночи.
– Кошечка, вы действительно не прыгнете за борт?
– Когда у меня внутри ребенок Джейка? Капитан, у меня еще осталось кое-какое понятие о долге. Пока во мне этот ребенок, моя жизнь принадлежит не только мне. Я не только не должна совершать самоубийства, чего я и так никогда бы не сделала: я должна следить за тем, чтобы оставаться спокойной, здоровой и не пить из грязных стаканов. Так что не волнуйтесь обо мне. Спокойной ночи, Том.
Она направилась к каюте.
(– Что ж, партнеры, а в этом магазине сегодня ничего не дают. Они, видите ли, проявляют благородство. Осталось попробовать Антона.
– Пылкий поляк! Джок, дорогой, я не уверена, что ваше сердце это выдержит.
– К счастью, мои дорогие, моему старому насосу больше ничего не надо выдерживать – а тот, что вы, Юнис, продали Джоанне – это просто швейцарские часы. Сердцебиение не учащается даже при беге. Но вы и так это знаете.
– Перестаньте болтать, вы, двое. У кого-нибудь из вас есть план, как сделать, чтобы Ольга не мешалась?
– Столкнуть ее за борт!?
– Юнис!
– Что, и пошутить нельзя, босс? Я люблю Ольгу, она милая девушка.
– Слишком милая, в том-то вся и проблема. Не шлюха, как вы, или я… или Эстер.
– Хм!
– Джейк, вы не в суде, дорогой. Расслабьтесь. Вы не виноваты.
– Иоганн, я лишь хотел сказать, что если вы расскажете о своей проблеме непосредственно миссис Дабровски, то она, может быть, отнесется к вам с сочувствием. Ко мне она всегда именно так и относилась.
– Джейк! Вы намекаете, что поимели Ольгу? Я не верю!
– Я тоже не верю, Джок. Если бы вы сказали такое про Еву, я бы с трудом, но поверила. Но Ольга? Черт возьми, она не снимает трусики даже в бассейне.
– Но зато они легко снимаются, когда вы с ней наедине.
– Юнис, думаю, он нас не разыгрывает. Хорошо, черт бы меня побрал! Мы с Юнис несмышленыши. Джейк, скажите нам, как это сделать.
– Что сделать? Как убрать ее с пути? Просто попросите ее об этом, она вас поймет… ее моя смерть задела куда больше, чем вас.
– Джок, это несправедливо. Мы переживала… но мы так рады, что вы все-таки решили остаться!
– Спасибо, мои дорогие. Может быть, и ее пригласим?
– Вы хотите сделать трио?
– Я так понимаю, это теперь так называется, когда на троих. Юнис, когда я был молод, мы называли это иначе. Но не будет ли это больше похоже на Пентагон?
– Джейк, теперь это называется «звездочка». Но разрешите мне научить вас основному правилу, как счастливо быть духом. Вы никогда, никому, ни за что не должны говорить, что вы здесь; и нельзя провоцировать на это Джоанну. А то она ляпнет что-нибудь не то, после чего окажется в психушке… и мы с нею… и тогда конец нашим веселым играм. Послушайте, вы были женаты на Джоанне довольно-таки долго и еще дольше спали с ней. Вы хоть раз заподозрили, что я тоже присутствую?
– Ни разу.
– Видите? Никому не говорите об этом, и нас оставят в покое.
– Юнис, Джейк бы никогда не проболтался. Но теперь об Ольге… Джейк, вы не учили ее «мани хум»?
– Нет.
– Босс, я, кажется, вас понимаю.
– Мы обучали этому Антона, Джок. Ольга достаточно гибкая, чтобы сесть в «лотос»?
– Симпатичные ножки, миссис Дабровски достаточно гибка для чего угодно.
– Тогда решено, Джоанна. Ольга к нам присоединится, даже если это ей покажется язычеством… но сегодня она согласится. Ради вас. А это самый простой способ заставить всех раздеться. Для этого надо только сделать круг. Мы уже не раз это делали.
– Насколько я понимаю, дорогие, Джоанна проделывала это уже на мне, когда в этом вряд ли была какая-нибудь необходимость, о'кэй. Давайте разыщем чету Дабровски.
Глава 28
«Объявлен конкурс на замещение вакансии федеральных помощников по оперативной работе. Кандидаты, умеющие читать и писать, владеющие коричневым поясом карате и выше, получают предпочтение при рассмотрении кандидатур. Предпочтение также отдается ветеранам и лицам, имеющим стаж работы в данной сфере. Обращаться в местные отделения гражданской службы или в бюро по трудоустройству для собеседования и ознакомления с условиями работы. Оплата по стандартным тарифам плюс надбавка за риск».
«Лунная комиссия объявила, что колония к настоящему времени обеспечивает себя продовольствием на 102%, но добавила, что будет продолжаться выполнение десятилетнего плана, рассчитанного на увеличение потенциальной миграции».
»…в море, на яхте они проводили свой медовый месяц. Молодая вдова остается в уединении…»
«Выкиньте ваши нагрудные подкладки!!! Вы никого ими не обманете, кроме себя самой. Никакого хирургического вмешательства, никаких рискованных медикаментов или гормональных препаратов, никаких вредных инъекций. Воспользуйтесь секретом, открытым 25 000 лет назад мудрыми и светлыми индусскими гуру.
Звоните в службу «Меркурий», код АДЕПТ, конфиденциально».
(Чувиха, найди себе крепкого парня, и он все тебе сделает! Ясно?)
– …в эту дверь, пожалуйста. Приятно было познакомиться с вами, миссис Гарсиа, удачи вам, доктор. Следующий! Входите живее, садитесь вон там… Ваш муж не с вами? Или вы мисс?
– Я вдова, мистер Барнс.
– Вот как? У нас не часто бывают вдовы. Комиссия предпочитает с ними не связываться. Эмиграция – это вовсе не лекарство от эмоциональных проблем, таких, как утрата мужа. И мы не принимаем женщин на таких сроках беременности, как у вас, если нет каких-либо веских причин. Возьмите, к примеру, пару, которая была перед вами. Она беременна, но он доктор медицины, а эта профессия относится к высшей категории и дает право на субсидированную эмиграцию. Поэтому я пропустил ее. Я мог бы пропустить ее и саму по себе: она медсестра. Но если у вас нет такой квалификации…
– Я знаю, сэр. Доктор Гарсиа – мой персональный врач.
– Да? Даже если я приму вас, это не значит, что он останется вашим персональным врачом и на Луне. Это, в общем-то, маловероятно. Если только случайно…
– Мистер Барнс, перед вами мое заявление на эмиграцию. Мой юрист составил его очень обстоятельно. Может быть, просмотрев его, вы сэкономите время.
– Всему свое время. Вы удивитесь, узнав, сколько сюда приходит народу, не имеющего ни малейшего представления о том, что их ожидает. Похоже, они полагают, что комиссия горит желанием принять их. Ничто не может быть дальше от истины, чем такое предположение. Девятнадцать из двадцати уходят ни с чем, и только двадцатого я пропускаю вон в ту дверь. Я взял себе за правило сразу же отсеивать тех, кто приходит сюда, не имея должных на то оснований. Хм, Саломон Юнис. Миссис Саломон, я хотел сперва узнать… миссис Саломон?
– Миссис Джекоб Моизес Саломон, до замужества Джоанна Юнис Смит.
– Ваше лицо сразу показалось мне знакомым… хм… но его черты…
– …несколько расплылись. Да, я прибавила двадцать шесть фунтов. Доктор Гарсиа считает это нормальным для моего роста, телосложения и даты зачатия.
– Это подводит нас к другим проблемам. Женщины обычно ошибаются насчет дня зачатия. Как известно, первенцы спешат появиться на свет до срока. Наши ракеты не оборудованы для родов. Я хочу, чтобы вы поняли, как это опасно.
– Я знаю. Но стоит ли об этом говорить?
– Стоит или не стоит – судить мне.
– Мистер Барнс, мой доктор уверен насчет точной даты зачатия и… Мы говорим конфиденциально?
– Хм… Отвечу следующим образом: все, что вы скажете, не явится секретной информацией. Я юрист, но не ваш юрист. Мне приходится выслушивать очень интимные подробности от тех, кто сюда приходит, но у меня нет времени на сплетни.
– Рада слышать это, мистер Барнс… поскольку я бы очень не хотела, чтобы то, что я собираюсь вам сказать, стало предметом сплетен.
– Хм… У меня прямо-таки мурашки по коже побежали. Вы пытаетесь показать мне, насколько вы важная персона? Не беспокойтесь: все, кто приходит сюда, равны для меня. Ваши деньги не имеют здесь никакого значения.
– Если мои слова показались вам не слишком дружелюбными, то извините.
– Хорошо. Давайте говорить о деле. Юрист, работающий в гражданской службе лунной комиссии – работа непыльная, поверьте мне – не так уж часто имеет дело с богатыми людьми. Но их деньги не имеют никакого значения. Если вы не хотите быть откровенной с комиссией, оставайтесь на Земле с вашими проблемами. Но я не поставлю свою визу на ваше заявление, если не буду полностью удовлетворен вашими ответами. Я хочу знать все. Итак, вы хотели сообщить что-то конфиденциально… Вы будете говорить? Или закончим на этом наше собеседование?
– Вы не оставляете мне выбора, сэр. Я вынашиваю уже не первого ребенка, поэтому нет опасности, что он появится раньше положенного времени. Если «Годдард» вылетит по расписанию, то у меня есть все основания ожидать, что ребенок родится уже на Луне. Доктор Гарсиа уверен в этом, и я тоже уверена.
– Но возникают другие проблемы. Этот ребенок будет иметь права на ваше имущество?
– Нет. Потому эту информацию и надо держать в секрете. У меня не было первенца.
– Я совсем запутался. Поясните.
– Пожалуйста, мистер Барнс. Вы знаете, что я изменила свой пол после пересадки мозга. Конечно, знаете. Боже мой, весь мир об этом знает! Первый ребенок был рожден этим телом, но до пересадки в него моего мозга. Я хочу защитить репутацию моего донора, а не свою. Ребенок был внебрачный, хотя этим термином давно уже не пользуются в юридической практике. Я очень благодарна той милой и очаровательной леди, которая раньше жила в этом теле, и я бы очень не хотела, чтобы из-за меня пострадала ее репутация.
(– Босс, вы же знаете, что мне наплевать.
– Юнис, пусть она делает по-своему. Этого бюрократа надо отвлечь от его хода мыслей. Мы здесь не для того, чтобы трепаться, а чтобы отправиться на Луну.
– Черт возьми, конечно! Чтобы отправиться на Луну! Я проголосовала «за», вы тоже, Джоанна воздержалась. О, она настоящая всадница. Ноги у нее все время расставлены; а это могло бы здорово помочь.
– Оставьте ее в покое. Пусть она сама его обработает.
– Если бы у нее не было этого большого животика, она могла бы обработать его намного быстрее. И лучше.
– Хм… Юнис, вы же были с Джоанной… почему бы вам не сказать старому печальному Джейку правду? Это был я или нет?
– Джок, старый дух, я вас очень люблю… но если вы думаете, что я настучу на свою близняшку, то вы меня не знаете.
– Хорошо. Ребенок есть ребенок. Я лишь хочу надеяться, что он будет не двухголовый.
– Хорошего должно быть понемногу. Джок, лучше пусть у него будут два яичка.
– Уже помышляете о кровосмешении, о том, как бы совратить его, стройные ножки?
– А почему бы и нет? Все остальное мы уже перепробовали.
– Джейк, Юнис… пожалуйста, помолчите немного. Этот тип пытается найти зацепки в шедевре, созданном Алеком. Он ищет, к чему бы еще придраться. А я должна буду отвечать.)
– Миссис Саломон, меня очень беспокоит один аспект, касающийся вашего первого ребенка. Очень вероятно, что в будущем этот ребенок или кто-нибудь, кто назовет себя вашим ребенком, возбудит судебное дело и попытается отобрать у вас ваше имущество. Половина вашего имущества – как минимум – пойдет в казну комиссии, а она не пожелает расстаться ни с одним центом. Деньги эмигрантов – основной источник финансирования колоний. Таким образом, ваш наследник может оттягать все ваше состояние.
– Это очень маловероятно, мистер Барнс, но если вы заглянете в приложение, пункт «джи», то увидите, что на этот случай предусмотрел мой юрист. Небольшой фонд, чтобы заткнуть рот любому, кто заявит о своих правах на мое состояние. Все, что останется от этого фонда через пятьдесят лет, пойдет на благотворительные цели.
– Хм… сейчас посмотрим. О-о! Миссис Саломон, вы называете десять миллионов долларов «небольшим фондом»?
– Да.
– Хм… пожалуй, мне следует внимательнее ознакомиться с другими финансовыми положениями. Вам известно, что хотя комиссия забирает себе только половину вашего имущества, вы не сможете ничего себе купить на оставшиеся деньги? Другими словами, и бедные, и богатые на Луне начинают с нуля.
– Я знаю это, мистер Барнс. Поверьте мне, мистер Трайн, мой юрист, очень предусмотрителен. Он полностью ознакомил меня с законами и объяснил, какие последствия будут иметь для меня мои действия. Он их не одобряет. Точнее, Алек Трайн сказал, что на постоянное место жительства на Луне отправляются только сумасшедшие. И он, конечно, попытался меня отговорить. Вы обнаружите еще четырех возможных наследников в пункте «эф», это мои внучки. В их же интересах принять то, что предлагается им в этом пункте… потому что им доходчиво объяснили, что после моей смерти они почти ничего не получат. К тому же я физиологически моложе и вполне могу пережить их всех.
– Может быть. Тем более на Луне. Жаль, что я сам не могу туда эмигрировать. Но у меня нет таких денег, как у вас, а юристы там не пользуются спросом. Что ж, похоже, ваш мистер Трайн продумал все до последней мелочи. Давайте взглянем на справку о вашем состоянии.
– Минутку, сэр. Я хочу попросить вас об одной особой услуге.
– Что такое? Все эмигранты имеют равные права.
– Но это такой пустяк, мистер Барнс. Ребенок у меня родится вскоре после того, как я прибуду на Луну. Я бы хотела, чтобы именно доктор Гарсиа продолжал присматривать за мною до родов.
– Я не могу этого обещать, мадам. Извините. Такие у нас правила.
– Тогда я никуда не полечу, – объявила она, вставая.
– О Боже мой! Неужели у вас столько денег?! – воскликнул он, взглянув на банковскую справку. В ответ она лишь пожала плечами.
– Если здесь нет ошибки, то вы не просто богаты – об этом я и так знал – вы миллиардерша.
– Возможно. Справка составлена в «Чейз Манхеттен банк» с помощью перечисленных ниже бухгалтерских фирм. Думаю, что ошибки нет… если у них не поломался какой-нибудь компьютер… Верните-ка мне справку… если уж комиссия не может обещать мне, что доктор Гарсиа будет принимать у меня роды.
– О, мадам! У меня есть определенные полномочия в таких вопросах. Я просто редко ими пользуюсь. Правила…
– Чьи правила, мистер Барнс? Правила комиссии или ваши собственные?
– Хм… конечно, мои. Я же сказал…
– Тогда перестаньте отнимать у меня время, идиот-то вы этакий!
(– Вот так брюхатая леди!
– Юнис, брюхатая леди не собирается больше выслушивать всякую чушь. У меня болит спина.)
От такого неожиданного всплеска эмоций мистер Барнс чуть не вывалился из своего кресла. Опомнившись, он произнес:
– Ради Бога, мадам Саломон!..
– Молодой человек, давайте без глупостей! Как вы видите, я беременна. Вы рассказали мне, как опасно рожать, хотя вы и не врач. Вы копались в моих личных делах. Вы пытались убедить меня, что мой врач не сможет присматривать за мной, хотя он и летит тем же кораблем, что и я. А теперь оказывается, что это вовсе не правила, установленные комиссией, а всего лишь ваша мелочная тирания, придирки. И все это время, несмотря на то что я принесла исчерпывающее и безукоризненно составленное заявление, вы заставляли меня сидеть на жестком неудобном стуле. У меня болит спина. Сколько же бедных беззащитных посетителей стали жертвами вашего паршивого характера и мелочного властолюбия! Но я не бедна и не беззащитна. Вы говорили, что у вас мурашки бегали по коже? Сейчас у вас еще и волосы дыбом встанут. Я вам обещаю, что очень скоро вы останетесь без работы!
– Пожалуйста, мадам, не надо! Ваш доктор будет с вами. Я должен идти навстречу пожеланиям посетителей.
– Тогда приподнимите свой ленивый зад с этого удобного кресла и дайте мне сесть в него! А вы можете посидеть на стуле.
– Как вам будет угодно, мадам! – Они поменялись креслами. – Я вижу, вы вкладываете почти все оставшиеся пятьдесят процентов вашего состояния в космические исследования.
– Не ваше дело, как я распоряжаюсь состоянием.
– Я и не говорил, что это мое дело. Просто меня это… поразило.
– Почему? Мой ребенок, может быть, захочет стать космическим инженером. И я хочу, чтобы исследования в этой области шли как можно быстрее. Мистер Барнс, у вас было время ознакомиться с моим заявлением. Если бы вы поменьше болтали, то могли бы уже выучить его наизусть. Так что ставьте вашу визу или верните его мне. Сейчас же! Я и пяти минут не стану ждать. У меня все еще болит спина. И это вы виноваты, мистер Барнс, ваши чертовы «правила» и ваша бестолковая болтовня!
Барнс поставил свою визу.
– В эту дверь, пожалуйста, мадам Саломон.
– Спасибо. – Она направилась к двери.
– Вас не следовало бы пускать, старая-то вы сука.
Джоанна Юнис остановилась, обернулась и просияла самой лучезарной из своих улыбок.
– Ну! Спасибо, дорогой мой. Это самое лучшее, что вы мне сказали, ибо шло от чистого сердца. Конечно, меня бы не следовало туда пускать после того, как я на вас накричала. И я действительно старая сука.
– Извините, мне не следовало так говорить.
– Почему же? Я полностью заслужила. Но, честное слово, я бы никогда не стала лишать вас вашей работы. Я не настолько мелочна. Просто у меня болела спина, и я здорово злилась. Я восхищаюсь тем, как смело вы со мной говорили. Как вас зовут?
– Хм… Мэтью.
– Хорошее имя. Мэтью… Сильное имя. – Джоанна Юнис вернулась и подошла к нему вплотную. – Мэтью, я лечу на Луну. Я никогда не вернусь. Простите старую суку, и давайте расстанемся друзьями. Поцелуйте меня на прощанье. Меня некому провожать. Мэтью… вы поцелуете меня?
– Хм…
– Ну пожалуйста, Мэтью. Это ничего, что живот большой. Поверните меня немного боком… так-то лучше. – Она подняла лицо и закрыла глаза.
Потом она вдохнула и прижалось к нему плотнее.
– Мэтью. Вы позволите мне любить вас? О, нет, я вовсе не хочу вас соблазнять, мне этого уже нельзя. Просто скажите мне, что я могу думать о вас с любовью, когда полечу на Луну. Это дальняя дорога, и я немного боюсь… Я так долго жила без любви и теперь хочу любить всех, кто мне это позволит… всех, кто хоть немного будет любить меня в ответ. Вы будете? Или эта сука слишком старая?
– Хм… Мадам Саломон…
– Для вас я Юнис, Мэтью.
– Юнис, Юнис, вы восхитительная сука, честное слово. Но я заставлял сидеть вас на этом стуле… еще до того, как понял, кто вы, потому что мне нравилось смотреть на вас. Черт возьми, моя жена разрешает мне любить любую женщину, какую я захочу, но только на десять процентов от того, как я люблю ее.
– Десять процентов – хороший прирост с любого вклада, Мэтью. Хорошо, любите меня на эти десять процентов, а я буду любить вас на десять процентов от того, как я любила – и по-прежнему люблю! – моего милого мужа. В этих десяти процентах хватит любви для второго поцелуя? До Луны путь долгий. Они будут меня согревать в пути. – Она закрыла глаза в ожидании.
(– Эй, близняшка, на этот раз парень справляется лучше.
– Не мешайте мне, я занята.)
– Красавица… – произнес наконец мистер Барнс.
– Вся распухшая и с животом; поэтому я и ношу такую одежду. Но видели бы вы Юнис… первую Юнис, мою благодетельницу, в ее лучшей форме… в одеждах, достойных ее фигуры.
– И все равно вы красавица. Но, наверное, нам лучше прекратить это. Комната ожидания полна народу. Вас будут четыре часа обрабатывать, а потом отведут в карантин. Если вы хотите отправиться в Эндс-порт вместе с вашим доктором, то вам пора идти.
