– Советник, такие вопросы не для моих извилин. Я лишь считаю, что все люди хорошие… или большинство людей, даже тот глупый шкипер – только не надо их нагружать больше, чем они способны выдержать. Возьмите, к примеру, это судно. Рассчитано на три тонны. Может быть, без труда выдержит и пять. Но Боже вас упаси нагрузить на него шесть тонн.
      – Мне кажется, мы говорим об одном и том же. Но ваш пример ярче моего. Идите, Том, отдыхайте. Если нет работы, то почему бы не поспать или не искупаться?
      – Хорошо, сэр. Я хочу осмотреть корпус. Спереди он немного пропускает воду. Помпа справляется, но я хотел бы знать, в чем дело.
      Он козырнул, повернулся кругом и вышел. Джейк, закрыв глаза козырьком от солнца, начал напевать:
      – «Жена моряка – его звезда, когда он идет по морям! Жена моряка – его звезда. Жена моряка!..»
      Его жена подкралась сзади и поцеловала его в шею.
      – Это вы поете для меня, дорогой? Или для Нэнси Ли?
      – Только для вас, моя дорогая. К тому же в песне ни разу не упоминается Нэнси Ли.
      – Интересно, вы вообще когда-нибудь запоминаете женские имена? Вы всех нас называете дорогими.
      – Только потому, что это так и есть. Но вы единственная, кого я называю «моя дорогая». А ваше имя я, конечно, помню – Саломон.
      – Джекоб, наверняка вы представляли большую опасность, когда служили во флоте. С вашей еврейской лестью вы могли проникнуть куда угодно и без труда вернуться обратно.
      – Нет, мадам. Я был невинным ребенком. Я лишь следовал старинному закону моря: «Когда якорь поднят, все счета уплачены».
      – И оставляли в каждом порту маленьких еврейских ублюдков… тем самым облагораживая человеческую расу. Как насчет Гиги? Не хотите облагородить их семейство? Не правда ли, она аппетитная?
      – Мадам, – высокомерно произнес он, – я не понимаю, о чем вы говорите.
      – Расскажите об этом кому-нибудь другому, хотя вам все равно никто не поверит, Джекоб, моя любовь, я уверена, что вы знаете вторую миссис Бранку не хуже первой. Но я не собираюсь этого доказывать, я просто вас поздравляю. Гиги славненькая, я люблю ее до безумия. Я вовсе не ревную.
      (– Закатите-ка ему скандал, близняшка.
      – На за что! Женщина, ты опять делаешь поспешные выводы.
      – Тогда скажите ему, что это произошло у кафе «На троих», что на Голубой улице – эти места хорошо вам известны, близняшка.
      – Юнис, я хочу, чтобы Джекоб легко относился к таким вещам. Я вовсе не придираюсь к нему.)
      Миссис Саломон оставила эту тему, открыла чехол и достала секстант.
      – Дорогой, хотите я проведу обсервацию?
      – С точностью плюс-минус пятьдесят градусов?
      – Животное! Хам! Говорить такое мне, беременной женщине. Да я в десять раз точнее вас определилась вчера вечером. Я уже почти научилась им пользоваться.
      – Юнис, зачем изображать из себя первобытных мореплавателей? Можно подумать, что ни радио, ни спутников до сих пор не изобрели.
      – Но, дорогой, это же так здорово! Я хочу сдать этот экзамен по навигации. Я буду каждый день проделывать эту работу по пути на Гавайи. Держу пари, что мы достигнем берега не дальше, чем в трех милях от Хило. Представьте себе, что будет, если разразится война. Все спутники замолчат. Тогда может пригодиться штурман, который умеет ориентироваться по солнцу и звездам. Том говорит, что с тех пор, как он стал помощником капитана, ему этого ни разу не приходилось делать.
      – Но, дорогая, если война застанет нас в открытом море, мы не пойдем к Хило. Мы резко повернем влево, отправимся на юг, на Маркизские острова, и затеряемся там. Или еще дальше на юг. Чем дальше, тем лучше. Только тогда наш ребенок сможет выжить. На остров Пасхи, если, конечно, вы сможете нас на него вывести.
      – Джекоб, тогда я выведу нас в самый центр острова. Дорогой, я вовсе не забавлялась, когда заказывала все эти старинные вещи – карты, лаг, секстант и еще один на случай, если я уроню этот в воду… и заметьте, пожалуйста: я все время ношу бинокль. От меня теперь нет никакой пользы как от матроса, поэтому я решила по-настоящему освоить штурманское дело. На всякий случай…
      – Хм… Моя дорогая, надеюсь, что это нам никогда не пригодится… А заметили вы, что я слежу за тем, чтобы на судне всегда был полный запас провианта, хотя мы и становимся на якорь каждую ночь и можем в любое время закупить припасы?
      – Я заметила, сэр.
      – И не случайно я дал доктору Бобу неограниченный бюджет для оснащения корабля самым современным медицинским и акушерским оборудованием.
      – Нет, этого я не заметила.
      – Вы и не должны были это заметить. Ни вы, ни Вини. Вам, девушкам, незачем об этом беспокоиться. Но, поскольку вы тоже об этом думали, то я решил вам сказать. Боб сделал все необходимое, чтобы оснастить «Кошечку» новейшим акушерским оборудованием. И он потратил в двадцать раз больше денег на наш судовой лазарет, что считается достаточным для яхты, выходящей в море.
      – Я рада это слышать, сэр. С такой предусмотрительностью деньги могут сделать практически все. Не могут только повернуть назад время.
      – В вашем случае они сделали даже это, дорогая.
      – Нет, Джекоб. Они дали мне дополнительные годы жизни… и это удивительное тело… и вас. Но они не повернули вспять время. Мне по-прежнему почти сто лет. Я никогда не смогу почувствовать себя молодой, как раньше – потому что я не молода. Вини молода, Гиги молода, а я – нет. Джекоб, я поняла, что и не хочу быть молодой.
      – Да? Вы несчастливы, дорогая?
      – Вовсе нет! Во мне замечательно сошлись молодость и зрелость. Молодое, полное энергии тело делает для меня каждый вздох чувственным наслаждением… а вековой опыт дает мудрость, которая приходит только с годами. Спокойствие. Глубину мышления. Вини и Гиги еще страдают от бурь молодости… которых у меня нет, да и не надо. Я не помню, когда я последний раз принимала транквилизаторы. По-моему, когда с меня сняли ремни. Джекоб, я для вас как жена лучше, чем любая из этих двух милых девушек. Я старше вас. Я уж была в вашем возрасте и понимаю его. Я не хвастаюсь, дорогой, это правда. И я бы не была счастлива замужем за молодым: мне бы пришлось тратить время на отчаянные попытки не нарушить его хрупкий, юношеский баланс. Мы подходим друг другу, Джекоб.
      – Я знаю, что вы мне подходите, моя дорогая.
      – И я знаю. Но иногда вы забываете, что я не Юнис, а Иоганн…
      (– Эй! Что еще такое, босс? Мы – и Юнис, и Иоганн.
      – Да, дорогая, но Джейку необходимо напоминать об Иоганне, потому что он видит перед собой только Юнис.)
      …Например, Джекоб, несколько минут назад вы подумали, что я упрекаю вас по поводу Гиги.
      – Что значит «подумал»? Вы меня именно упрекали.
      – Нет, дорогой. Закройте глаза и забудьте, что у меня голос Юнис. Вернитесь лет на десять назад, когда я еще был в сносном состоянии. Если бы ваш старший друг Иоганн сказал вам, будто он знает, что вы переспали с какой-нибудь молодой и красивой женщиной, разве это был бы упрек с его стороны?
      – Хм… Конечно, да. Иоганн бы воткнул в меня иглу да еще и сломал бы ее.
      – Джекоб! Неужели бы я это сделала?! Когда это было?
      – Вы просто никогда не подлавливали меня.
      – Да? Я бы поздравила вас, Джекоб, так же как и сегодня… если бы знала, что это вас не обидит. Но я бы не упрекала вас. Вы помните ту молодую женщину, которую звали… Марион? Ее фамилия начиналась на букву «Д». Вы ее называли дева Мария.
      – Откуда, черт возьми, вам это известно?
      – Успокойтесь, дорогой. Это было шестнадцать лет назад, перед тем, как я попросил вас заниматься только моими делами. Поэтому, прежде чем предложить вам работу, я собрал о вас кое-какие сведения. Хочу вам заметить: то, как бережно вы относились к ее репутации, не в последнюю очередь убедило меня, что вам можно доверять. Включая принятие решений от моего имени. С тех пор вы пользовались этим правом и никогда не злоупотребляли им. Хочу также добавить, что я собирался поздравить вас с вашими хорошим вкусом и вашим успехом. Поскольку мне пришлось заказать ее фото в постели, прежде чем я смог доверить вам свои грязные секреты. Но, конечно, я не мог поздравить вас гласно.
      – Я и подумать не мог, что вам это известно.
      – Джекоб, вы помните, как однажды сказали Юнис, что можете нанять человека, который сфотографирует ее в ее собственной ванной, а она ничего об этом не узнает? Как мы знаем, деньги могут сделать почти все, что возможно физически. Среди прочей информации о вас была фотография, на которой вы и Марион находились, как это называется у юристов, в «компрометирующих обстоятельствах».
      – Боже мой! Что вы сделали с фотографией?
      – Сжег. Хотя мне очень не хотелось этого делать: фотография была такой хорошей, и Марион выглядела на ней очень красиво. И вы тоже хорошо смотрелись, вы, похотливый старый козел. Затем я вызвал управляющего того детективного агентства и сказал ему, что хочу получить негатив и все отпечатанные снимки… и что если хоть один снимок не окажется у меня, то я его разорю, сделаю банкротом и усажу в долговую яму. Вас с Марион никогда не шантажировали с помощью этой фотографии?
      – Нет. По крайней мере, меня не шантажировали. И я почти уверен, что и ее не шантажировали.
      – Думаю, что он мне поверил. Джекоб, вы и сейчас думаете, что я придиралась к вам из-за Гиги? Или считаете, что я вас хотела поздравить?
      – Хм… скорее всего, ни то ни другое. Вероятно, вы хотели выудить из меня признание. Но со мной этот номер не пройдет, девка.
      – Ну не надо, Джекоб. Если я и заблуждалась, то делала это искренне. Но теперь, когда вы знаете, как я вела себя по отношению к Марион…
      – Юнис! Иоганн! Вам следовало бы быть юристом. Принимая во внимание вышесказанное, я признаю, что это было искренним поздравлением. Но принять его я не могу, поскольку не заслужил. А теперь, черт возьми, скажите мне, как вам это взбрело в голову.
      – Хорошо, дорогой, но не сейчас. Сюда идет Гиги. – Джоанна положила секстант в чехол. – Придется подождать с определением курса: я потеряла солнечный горизонт. Привет, Гиги, моя хорошенькая! Поцелуйте нас. Нет, только меня. Джейк на вахте.
      – Я не так уж и занят. Юнис, подержите штурвал. – Гиги быстро поцеловала его, пока он не встал.
      – Вы плавали, дорогая? – спросила Джоанна.
      – Да. Джоанна Юнис, можно вас на минутку? Мистер Саломон, извините нас, пожалуйста.
      – За эту кличку никогда не извиню; меня зовут Джейком.
      – Оставьте это, дорогой, – весело ответила Джоанна. – Гиги хочет обсудить какой-то женский вопрос. Пойдемте, дорогая. Капитан, смотрите не отправьте нас ко дну.
      Они нашли укромное местечко в спасательной шлюпке.
      – У вас какие-то заботы, дорогая? (– Юнис, неужели она будет жаловаться на Джейка? Не может быть!
      – Конечно, не может, близняшка. Их роман начался больше дух недель назад… и ни Гиги, ни Джо не беспокоились на этот счет с самого начала. И это подтверждает наши догадки: Джейк соврал, чтобы сохранить ее репутацию. Этого можно было ожидать.)
      – Да, что-то вроде того, – ответила миссис Бранка. – Буду говорить напрямую. На следующей стоянке мы с Джо покинем судно.
      – О Боже! Что случилось, Гиги? Я так надеялась, что вы останетесь хотя бы на месяц, как мы и договаривались… а там еще насколько захотите.
      – Да… мы действительно собирались остаться. Но у меня эта морская болезнь, а Джо… Джо рисует, но… свет не тот; слишком яркий и… – Она замолчала.
      (– Близняшка, она придумывает предлоги.
      – Джейк?
      – Может быть. Попробуйте поговорить с нею откровенно.)
      – Гиги!
      – Что, Джоанна?
      – Посмотрите на меня. С тех пор как Роберто дает вам таблетки, у вас хороший аппетит. Если Джо предпочитает искусственный свет солнечному, то мы можем отдать ему под мастерскую обеденный салон. Обнимите меня и скажите, что случилось на самом деле.
      – Джоанна, океан чертовски большой! – Гиги сморгнула слезу. – Наверное, вы думаете, что я маленькая девочка.
      – Вовсе нет. Океан огромен. Это самый большой океан в мире. Некоторым людям не нравится океан. Мне нравится. Но это не значит, что и вам океан должен нравиться.
      – Я думала, что мне здесь понравится. Ну, когда слушаешь об этом, то кажется, что это так здорово – совершить морскую прогулку. Но океан меня пугает, и Джо он тоже пугает; он просто об этом не говорит. Джоанна Юнис, вы были ужасно добры к нам… но это не наше место. Мы с Джо не рыбы… мы кошки. Всегда жили в городе. Здесь слишком тихо. Особенно ночью. Ночью тишина такая громкая, что от нее я просыпаюсь.
      Джоанна поцеловала ее.
      – Хорошо, дорогая. Я знала, что вам здесь не настолько нравится, как мне бы того хотелось, но не знала почему. Мне надо будет навестить вас в вашей студии, где нам всем будет хорошо. А я не люблю город, меня он пугает. Но мне нравится в вашей студии… если я могу оставаться в ней. Но это единственная причина? Может быть, вас кто-то расстроил? Джо?
      – О нет! Ко мне все так хорошо относятся!
      – Вы назвали Джейка мистером Саломоном.
      – Это потому, что я была расстроена тем, что собиралась вам сказать.
      – Значит, с Джейком у вас все в порядке?
      – Конечно. Мне так тяжело уходить от вас и от Джейка.
      – Значит, нам с Джейком можно будет навестить вас и остаться на несколько дней?
      (– Юнис, как вы думаете, она согласится?
      – Зачем спрашивать меня, босс? Вы же только что задали ей этот вопрос.)
      Миссис Бранка опустила глаза, затем снова взглянула на Джоанну и спросила прямо:
      – Вы имеете в виду на четверых, квартет?
      – Да, квартет.
      – Конечно, мы согласны. Но как насчет Джейка?
      – Как насчет Джейка? Это лучше вы мне скажите.
      – Джейк чувствует себя свободно с нами, но несколько напряжен, когда вы где-нибудь поблизости. Джоанна Юнис, вы все знаете, не так ли? Иначе вы не предложили бы мне квартет.
      – Я знаю, дорогая. Но в этом нет ничего страшного.
      – Я сказала Джейку, что вы, наверное, заметили. Он сказал, что это невозможно, потому что вы спите без задних ног.
      – Это действительно так. Но я достигла той стадии в беременности, когда мне приходится иногда вставать ночью по малой нужде. Но Джейк может быть где угодно, если его нет в постели, и я его никогда не проверяю. То, что я заметила, не было доказательством. Это определенное качество во взгляде мужчины, когда он смотрит на женщину, в которой он уверен. И наоборот. Я нисколько не ревную Джейка, наоборот, это меня радует. Я знаю, какой приятной вы можете быть для мужчины. Помните, я ведь раньше была мужчиной.
      – Я знаю, хоть и не могу в это поверить.
      – Мне приходится в это верить, и я не могу этого забыть. Зная вас, я только радовалась за своего мужа. Скажите, вы делали круг на троих с Джейком? Мани хум?
      – О да, всегда!
      – В следующий раз… в вашей студии… мы сделаем круг из четверых. В квартете будет полная гармония, и никто не будет чувствовать себя неловко.
      – Да. Да!
      – А тем временем вам незачем больше терпеть этот огромный страшный океан. Мы не будем бросать якорь. Я попрошу Тома вызвать вертолет… он прилетит сразу после обеда. Он доставит вас в «Ля Йолу интернэшнл», и вы будете дома еще до ужина. Ну, теперь вам лучше?
      – О Боже! Джоанна, я так соскучилась по дому!
      – Вы будете дома сегодня же. Я сейчас же разыщу Тома, и он начнет действовать. Затем я скажу Джейку… и объясню ему, почему вы нас покидаете. Он поймет. Я сменю его у штурвала и скажу ему, что он сможет найти вас в вашей каюте. Если вы не струсите, городская кошечка, то вы запрете за ним дверь и попрощаетесь с ним как следует. Или сделаете на троих? Трио. Или все-таки дуэт?
      – О! Конечно, трио.
      – Тогда найдите Джо и предупредите его. Джейк подойдет минут через десять-пятнадцать. Но, Гиги… та картина с Евой. Я должна ее купить.
      – Нет, мы вам ее подарим.
      – Мы давно уже с вами договорились: Джо может дарить мне что угодно, но не картины. Я должна заплатить за нее, потому что я хочу подарить ее своему мужу. А теперь поцелуйте меня, дорогая, и бегите.
      «Кошечка» со спущенными парусами мягко покачивалась на легких волнах. В пятидесяти футах над ее грот-мачтой парил вертолет. Том Финчли стоял на корме и руками подавал сигналы пилоту. Мистер и миссис Бранка уже забрались в кабину вертолета, но их багаж еще не был погружен.
      Багажа было довольно-таки много. Джоанна настояла, чтобы они взяли с собой все, что может им пригодиться в течение месяца или дольше, особенно для рисования, поскольку у Джо теперь будет много желающих позировать – а если кто не захочет, Джоанна пообещала выпороть их и заставить делать это против воли.
      – Джо, дорогой, вы можете писать большие романтические полотна, если захотите – пиратские сцены с мускулистыми жертвами, со злобными и коварными морскими разбойниками. Это было бы здорово, правда?
      Она послала ему приглашение через службу «Меркурий» с билетами и оплаченным грузом, дала указание взять все, что он захватит с собой. Джо понял ее буквально: казалось, он привез с собой всю свою студию: прожекторы, мольберты, тяжелый сверток полотен, рамы, камеры, фотооборудование и прочее имущество… и две тощие сумки с одеждой и личными принадлежностями. Увидев то, что захватил с собой Джо, Джоанна осталась довольна.
      На вертолет была поднята очередная корзина с багажом, осталась последняя корзина. Фред и Хэнк, шестнадцатилетний сын Деллы, полный желания помочь, но неумелый юнга, загружали корзину, поочередно удерживая ее от вращения.
      Вскоре все было уложено за исключением одного большого чемодана. В этот момент порыв ветра нарушил непрочное равновесие между вертолетом и палубой. Корзину резко качнуло в сторону, Фред выпустил ее из рук и отскочил, а Хэнк ничком упал на палубу, чтобы корзина не ударила его.
      Фред опомнился и снова схватил корзину в десяти футах от прежнего места. Джоанна Юнис схватилась за ручку чемодана, но не смогла поднять его даже двумя руками.
      – Фу! Наверное Джо сюда якорь положил.
      – Юнис! – закричал Джейк. – Не трогайте его! Вы что хотите, чтобы у вас был выкидыш?!
      Он схватил у нее чемодан и потащил его к корзине.
      – С дороги, сынок! – прокричал он Хэнку. Корзина оказалась очень высоко. Джейк взял чемодан обеими руками, затем поставил его на плечо, аккуратно положил его в корзину… и свалился на палубу. Джоанна подбежала к нему.
      Том Финчли, стоявший на корме, увидел, что последний чемодан загружен и дал сигнал пилоту: «В сторону!» а затем: «Все! На маршрут».
      Затем он взглянул вниз – и побежал к Джейку. Джоанна села на палубу, держа голову и плечи Джейка.
      – Джейк, Джейк, дорогой! (Юнис! Помогите мне!)
      – Я позову врача! – сказал Фред и побежал к трапу. Хэнк беспомощно стоял рядом. Саломон со всхлипом вздохнул и весь как-то обмяк.
      (– Юнис! Где он!
      – Босс, я никак не могу его найти.
      – Вы должны его найти! Он должен быть где-то рядом.
      – Что за черт!
      – Вот он, вот он! Джейк!
      – Юнис, что случилось! Кто-то стукнул меня в висок кирпичом!
      – Вам больно, дорогой?
      – Конечно же ему не больно, босс. Сейчас ему не может быть больно. Добро пожаловать в нашу компанию, меланхоличный Джейк, любвеобильный старый ублюдок! О Боже, как я рада вас видеть!
      – Да, добро пожаловать домой, дорогой. Мой дорогой. Наш дорогой.
      – Юнис?
      – Нет, это я Юнис, Джок. Старик Джок. А это Джоанна. Или Иоганн. Или босс. Нет, Джоанна «босс» только для меня; вам лучше называть ее Джоанной. Послушайте, приятели, давайте сразу же разберемся в нашем трио, пока мы вконец не запутались. Джоанна, вы будете называть нашего мужа Джейком как и раньше, а я буду называть его Джеком, как я называла его раньше. Джок, вы будете называть босса либо Джоанной, либо Иоганном, как вам угодно, а я буду называть либо Джоанной, либо боссом. А для вас обоих я буду Юнис. Понятно?
      – Я запутался.
      – Ничего страшного, Джок, дорогой, больше никогда не будет ничего страшного. Вы привыкнете к этому, как и я. Джоанна будет везти, а мы будем сидеть сзади, погонять ее и давать советы. Скажите ему, Джоанна.
      – Да, Джейк. Теперь мы обе у вас. Навсегда.
      – Ом мани падме хум.
      – Ом мани падме хум. Присоединяйтесь к нам, Джейк. Пусть это будет благодарственный молебен.
      – Ом мани падме хум!
      – Ом мани падме хум.)
      – Джоанна, позвольте мне, дорогая… – над ней склонился доктор Гарсиа.
      – Я подержу его, Роберто.
      (– Босс! Бросьте эти женские штучки и не мешайте доктору работать.
      – Да, Юнис. Держитесь покрепче за Джейка.
      – Не беспокойтесь, дорогая; Джок. вы видите теперь? Через глаза Джоанны?
      – Конечно, вижу! Что это за отвратительная старая развалина? Это я?
      – Конечно, нет. Это лишь то, что вам больше не пригодится. Отвернитесь, Джоанна. Это расстраивает Джока.)
      – Фред, отведите ее вниз. Хэнк, помогите ему. Том, найдите Вини. Мне нужна ее помощь.
      Доктор Гарсиа отыскал Джоанну в каюте. Она лежала, накрыв лоб мокрым полотенцем, рядом сидела Ольга Дабровски. Том Финчли зашел вслед за доктором, его лицо было серьезным. Доктор ничего не сказал, взял Джоанну за руку и посмотрел на свои часы.
      – Плохие новости, Джоанна, – сказал он наконец.
      – Я знаю, Роберто. Он умер еще до того, как я сюда пришла.
      (– Он не умер, босс. Не надо так говорить. Джок не живее меня, но он не умер. Правда, Джок?
      – По-моему, вы слишком скрупулезны, стройные ножки…
      – Стройные ножки! Вы уже давно меня так не называли.
      – А вчера ночью?
      – Вы так называли Джоанну, а не меня.
      – Может быть, вы, двое, помолчите? Или по крайней мере говорите шепотом. Мне надо говорить с ними.
      – Извините, босс. Джок, дорогой, говорите со мной, но тихо-тихо. Шепотом. Джоанна лучше меня в постели?
      – Юнис, я все равно вас слышу… и вы путаете грамматические времена.
      – Босс, дорогой, в Вечности нет времени. Я задала Джоку вопрос, на который он боится ответить,
      – Конечно, боюсь.
      – Ну, ладно. С моим оборудованием и инструктажем Джоанна, вероятно, уже не уступает мне. К тому же у нее был неплохой старт. Вы не поверите мне, Джок, но у босса на редкость пошлый мозг.
      – Близняшка, перестаньте меня допекать. Я занят. Роберто беспокоится за нас.
      – Извините, близняшка. Я буду себя хорошо вести.)
      – Юнис, я хочу пояснить одну вещь. Даже если бы мы были на берегу, и у нас было бы все необходимое оборудование для поддержания жизни, а рядом – доктор Хедрик, все равно ничего нельзя бы было изменить. Мы могли бы поддерживать его живым… но только как растение.
      – Джейк никогда не хотел этого, Роберто, он сам мне об этом говорил. Ему очень не нравилось, когда мне искусственно не давали умереть.
      – Ваши случаи – диаметрально противоположны, Джоанна. Ваше тело было изношено, но мозг был в хорошем состоянии. Но у Джейка… Я говорил ему об этом, прежде чем отправиться в море… его тело было в отличном состоянии для его возраста, но я знаю, что покажет вскрытие – кровоизлияние в мозг. Он умер мгновенно. Мы называем это церебральной катастрофой, потому что ее невозможно предсказать. Если вас это хоть сколько-нибудь утешит, то могу заверить, что он не страдал.
      (– Не страдал! Попробовали бы вы сами, Боб, такое! Словно бык боднул в голову. Но вы правы, это был лишь один удар. И после него не было даже головной боли.
      – У меня было примерно то же самое, дорогой Джок, когда меня стукнули. Босс страдал гораздо больше и дольше.
      – Что из этого? Теперь все хорошо. Дорогие мои, пожалуйста, помолчите… мы вволю поговорим, когда нас оставят одних.)
      – Доктор, вскрытия не будет.
      – Джоанна, вскрытие необходимо произвести, чтобы вы были спокойны.
      – Это не вернет мне Джейка, и он бы этого не хотел. А что касается моего спокойствия, то хочу задать вам лишь один вопрос. Кровоизлияние произошло оттого, что… было слишком много медового месяца?
      – Нет-нет. Было слишком много лет. Джоанна, это случилось даже не потому, что он поднял этот проклятый чемодан. Позвольте мне объяснить, что это за катастрофа. Представьте себе старую автомобильную камеру. На вид она целая, но есть одно слабое место, и его может прорвать в любой момент. Джейк мог умереть сегодня, завтра, на прошлой неделе. О, это бывает даже во время полового акта; часто слышишь, как мужчины говорят, что хотят умереть после того, как кончат. Но для женщины это, конечно, ужасно… хотя это может и не стать последним оргазмом. Более вероятно, что любовник скончается до того, как кончит. Лучше умереть, как Джейк, полным мужских сил, как я полагаю…
      (– Вы это прекрасно знаете! Спросите вашу жену. Спросите Гиги. Черт возьми, спросите кого угодно.
      – Юнис, неужели мое поведение было таким вызывающим?
      – Вовсе нет, Джок. Но земля слухами полнится.)
      …Вернее, как я знаю, поскольку я был его врачом. Джейк был счастливым, сильным и полным мужских сил… и затем скончался, словно оборвалась пленка. Не беспокойтесь. Это случилось не оттого, что у него был слишком интенсивный медовый месяц. Женитьба, возможно, спасла Джейка от безнадежных лет старения. Может быть, она и забрала пару недель его жизни, но это не слишком уж большая цена за такое счастье. А еще вероятнее, что женитьба продлила его жизнь: когда человек счастлив, его организм работает лучше. Забудьте об этом, дорогая. Когда придет мое время, я надеюсь, что умру так же, как Джейк – быстро, оставаясь счастливым до самого конца.
      – Выходит, незачем делать вскрытие, Роберто. Вы подпишите свидетельство о его смерти?
      – Ну… когда смерть наступает вне больницы и не под медицинским надзором, то обычно уведомляют власти и…
      – Роберто!
      – Что, Джоанна?
      – Пожалейте Джейка. Уведомлять кого? Кого-нибудь в Вашингтоне? Мы в федеральных водах, и следователю из Сан-Диего нет никакого дела до его смерти. Но он наверняка постарается сделать из нее повод для саморекламы, как только узнает, кто такой Джейк и кто такая я. Я не позволю сделать такое с Джейком. Он находился под медицинским присмотром. Под вашим присмотром! Вы наш судовой врач. Ведь вы же могли видеть, как он умер. Подумайте об этом.
      (– Джоанна, не просите Боба лгать. Что страшного, если меня вскроет какой-нибудь эксперт?
      – Я не позволю! К тому же, Джейк, я беременна. Неужели вы хотите, чтобы я через все это прошла? Толпы народу, бесконечные вопросы, бессонные ночи…
      – Хм… скажите ему, чтобы он соврал и сделал это как можно правдоподобнее.
      – Босс – упрямая шлюшка, Джок… но чаще всего она оказывается права.)
      – Хм… – Доктор Гарсиа снял свой стетоскоп и отложил его в сторону. – Теперь, когда вы заговорили об этом, я действительно вспомнил, что, когда я подошел к нему, сердце еще не остановилось. Из-за отсутствия приборов, регистрирующих прекращение работы головного мозга, я вынужден принять остановку сердца за момент наступления смерти.
      (Из этого парня получится хороший свидетель, девочки… да и на судебном разбирательстве об установлении личности Джоанны он держался неплохо.)
      – В этом случае, доктор, мне кажется, что обстоятельства его смерти очевидны… и вы можете быть уверены, что я не пожалею денег, чтобы помешать кому бы то ни было превратить смерть Джейка в балаган. Я попросила бы вас составить документ о его смерти и отослать одну копию соответствующим федеральным властям, когда мы причалим. Больше никуда копий посылать не надо, у нас нет постоянного места жительства, кроме этого судна. Нет, отошлите одну копию Алеку Трайну: у него завещание Джейка, и копия потребуется ему для утверждения. И обязательно предоставьте капитану Финчли дубликат оригинала для бортового журнала.
      – Хорошо, Джоанна, если вы так хотите. Я согласен: мы имеем дело с естественной смертью, и нечего всяким бюрократам копаться в ней. Но сейчас я хочу дать вам снотворное. Ничего страшного, всего лишь удвоенную дозу транквилизатора.
      – Роберто, какой у меня пульс?
      – Пациента это не касается, Джоанна.
      – Семьдесят два удара в минуту. Это нормальный пульс. Я подсчитала удары своего сердца за полминуты, что прошли с момента, как вы взяли мою руку и нащупали пульс. Мне не нужны транквилизаторы.
      – Джоанна, частота ваших сердцебиений должна быть выше при данных обстоятельствах.
      – Тогда, вероятно, мне нужно тонизирующее средство, а не транквилизирующее. Роберто, вы иногда забываете, что я не обыкновенная пациентка. Я не молодая истеричная невеста. Внутри я очень старый человек, почти в три раза старше вас, дорогой… Я многое повидала на своем веку, и меня едва ли можно чем-либо ошеломить. Смерть – это старый мой друг; я ее хорошо знаю. Я жила с нею, спала с нею, и я не боюсь встретиться с нею снова – смерть так же необходима, как и рождение, и так же радостна в некотором роде. – Она улыбнулась. – Мой пульс нормален, потому что я счастлива, а счастлива я потому, что мой любимый Джейк встретил смерть так легко.
      Конечно, я пойду в свою каюту и прилягу; я обычно сплю в самое жаркое время полудня. Но как насчет Евы?
      – Хм?
      – Сделали вы что-нибудь для нее? Она-то молода. Вероятно, она никогда раньше не видела смерти. Наверняка ей больше, чем мне, нужен транквилизатор.
      – Хм… Джоанна, я просто не успел этого сделать. Но… Ольга! Найдите Вини и скажите, чтобы она дала Еве минимальную дозу транквилизатора.
      – Хорошо, доктор. – Миссис Дабровски вышла.
      – А теперь, молодая леди, я отведу вас в вашу каюту.
      – Минуточку, доктор. Капитан, поднимите оба главных паруса и вспомогательные паруса и измените маршрут, чтобы мы могли как можно скорее выйти из федеральных вод. Я хочу, чтобы мы достигли нейтральных вод еще до заката солнца.
      – Будет сделано, мадам. Я рассчитаю маршрут.
      – Хорошо. Затем сообщите всем, что похороны состоятся на закате.
      – Джоанна!
      – Роберто, неужели вы думаете, что я отдам Джейка могильщикам? Этим чучельникам? Он хотел умереть так, как умирали его предки; я похороню его, как хоронили его предков, и никому не позволю резать его милое тело. Он вернется домой еще до захода солнца.
      – «Всему свое время, и время всякой вещи под небом: время рождаться, и время умирать…»