– Да, – согласилась Джоанна Юнис, садясь. – Юнис никому не испортила настроения за свою короткую и красивую жизнь и не позволяла другим это делать. Особенно мне, когда я становился слишком придирчивым. Фред, передайте мне куриную ножку.
      Джоанна принялась за еду.
      (– Близняшки, то, что сказал Шорти, прозвучало как цитата.
      – Да, босс.
      – Значит, вы уже ели с ним раньше?
      – Не только с ним. Когда команда отвозила меня домой в позднее время, я всегда приглашала их перекусить. Джо не возражал. Они все ему нравились. Особенно он был рад видеть Шорти. Джо хотел, чтобы он ему позировал. Сначала Шорти думал, что Джо над ним смеется – он не знал, что Джо вообще редко шутит и вовсе никогда не шутит, если дело касается живописи. Хотя до этого не дошло, поскольку Шорти застенчив… Он не был уверен, хорошо ли это – позировать голым, и боялся, что я могу неожиданно прийти, когда он будет позировать. Не то чтобы я этого так уж хотела…
      – Никогда не хотели, маленький чертенок? Шорти – это красивая башня из эбенового дерева.
      – Босс, я уже говорила вам, что…
      – …что ваше поколение не считает наготу зазорной. Но цвет кожи что-то да значит, не так ли? Я бы с удовольствием полюбовался нашим черным гигантом. Я говорю сейчас и от имени Иоганна, и от имени Джоанны.
      – Ну-у…
      – Можете придумать вашу басню не спеша; мне надо вести светский разговор.)
      – Том, вы хотите подмести все эти горчичные соленья или мне можно взять немного? Шорти, насколько я поняла, вы пробовали блюда, приготовленные Юнис. Она хорошо готовила?
      – Еще как! – ответил Финчли.
      – Я имею в виду, по-настоящему? Разогреть полуфабрикат каждый может… и, кажется, у молодежи сейчас именно такое представление о кулинарии. (Босс, я сейчас плюну в ваш суп!) Но что она могла приготовить, если у нее были лишь обычные продукты: мука, жир и тому подобное?
      – Юнис и из этого могла сделать замечательные блюда, – тихо ответил Шорти.
      – Правда, у нее не было времени готовить по-настоящему, но все, что она делала, было просто замечательным.
      {– О Боже! Босс, повысьте ему жалованье.
      – Нет.
      – Жадина.
      – Нет, Юнис. Шорти убил того слизняка, который убил вас. Я хочу сделать что-нибудь для него. Но денег он не примет.)
      – Она была настоящим художником, – coгласился Фред.
      – Вы имеете в виду, художником в широком смысле слова? Ее муж, как я помню, тоже был художником, причем профессиональным. Он хорошо рисовал? Я никогда не видела его работ. Вы не знаете?
      – Думаю, это дело вкуса, мисс Смит, – ответил Финчли. – Мне нравятся картины Джо Бранки, но я не разбираюсь в искусстве, я лишь знаю, что мне нравится. Но… – он усмехнулся, – Шорт, можно на тебя донести?
      – Ну, Том!
      – Ты был польщен, да-да, не отпирайся. Мисс Смит, Джо Бранка хотел нарисовать эту большую обезьяну, что сидит справа от вас.
      (– Ура!
      – В чем дело, Юнис?)
      – И он вас рисовал, Шорти?
      (– Разве вы не понимаете, босс? Вот оно, доказательство! Факт, который вы узнали сперва от меня… и затем получили полное подтверждение со стороны. Теперь вы будете уверены, что я – это я.
      – Ерунда, дорогая.
      – Но, босс…
      – Я все время был уверен, что вы – это вы, дорогая. Но это не доказательство. Поскольку я узнал, что Джо и Шорти встречались, логично было предположить, что Джо хотел его нарисовать… любой художник захотел бы его нарисовать.
      – Босс, вы несносны! Это – доказательство! Я – это я.
      – Любимая, дорогая, без которой жизнь не имела бы для меня смысла даже в этом удивительном теле, я знаю, что вы есть. Плоские черви не в счет, совпадения не в счет, никакие обычные доказательства не в счет. Нет таких доказательств, которые не могли бы быть опровергнуты каким-нибудь самоуверенным психиатром. Если они установят правила, то мы проиграем. Но этого не случится. Важно лишь то, что у вас есть я, а у меня есть вы. А теперь умолкните; я хочу, чтобы они чувствовали себя со мной, как с вами, и называли меня «Юнис». Вы говорили, что они целовали вас?
      – О да. Только дружеские поцелуи. Хотя Дабровски и вкладывал в поцелуй нечто большее, но вы же знаете, какие эти поляки.
      – Боюсь, что не знаю.
      – Можно сказать так, босс: «Не заигрывайте с поляком, если не собираетесь иметь с ним ничего серьезного… поскольку его намерения так же честны, как дуло заряженного пистолета». С Дабровски я всегда была осторожной и не доходила до критической отметки.
      – Хорошо, я запомню это. Но его здесь нет. Ситуация такая же, как с Джейком, только несколько мягче. Вы влюбили в себя всех моих телохранителей. Теперь придется убеждать их, что вы мертвы, и в то же время делать это так, чтобы они почувствовали, что вы живы. Если они назовут меня «Юнис», значит, это мне наполовину удалось. Если же они меня поцелуют…
      – Что?! Босс, не пробуйте этого!
      – Послушайте, Юнис! Если бы вы не перецеловались с половиной населения страны, мне бы не приходилось сейчас возмещать ущерб.
      – Ущерб… ха! Вы жалуетесь?
      – Нет-нет, моя дорогая! Вовсе не жалуюсь. Мне от вашей благотворительности больше всех доставалось. Но когда теряешь что-то дорогое – это ущерб, и я должен его возместить.
      – Ну… я не буду спорить, дорогой. Но в этом случае вы можете не волноваться. Поцелуи были не особо горячими.
      – А я все-таки утверждаю, что вы сами не понимаете, о чем говорите. Может быть, вы и хотели сделать их не особо горячими, несексуальными, хотя я с трудом представляю себе, как это у вас могло получиться. Но все четыре мои телохранителя были готовы отдать свою жизнь за вас… Верно?
      – Хм…
      – Не будем говорить глупости. Неужели вы думаете, что их рвение можно объяснить деньгами, которые я им плачу? Ответьте не кривя душой.
      – Хм… Не должна ли я ответить: «Босс, к чему столько шумихи из-за моей смерти?»
      – Потому, моя дорогая, что теперь они будут охранять меня такого, какой я теперь, в этом чудесном теле… как они охраняли вас. Они должны захотеть охранять меня, иначе они будут чувствовать себя несчастными в этой страшной ситуации. Либо они захотят охранять меня, либо их придется уволить.
      – О нет!
      – Конечно, нет. Говоря словами Шерлока Холмса, когда вы исключите все, чего не можете сделать, останется то, что вы обязаны сделать. Кроме того, моя дорогая и единственная, это применительно и к более сложному случаю.
      – К Джейку? Но ведь Джейк…
      – Глупенькая! Джейк уже осознал невозможное. Я имею в виду Джо.
      – Видит Бог, я бы хотел этого избежать. Но ничего, дорогая. Мы встретимся с ним лишь тогда, когда вы будете уверены, что мы должны это сделать. А теперь либо умолкните, либо подсказывайте мне, как обращаться с этими бравыми ребятами.
      – Хорошо… я помогу вам, насколько смогу. Но вы не добьетесь, чтобы они чувствовали себя с вами так же легко, как и со мной – так, чтобы они могли вас даже поцеловать. Я была всего лишь служащей, а вы – босс.
      – Если бы ваш довод был верным, то королевы никогда бы не беременели. Конечно же, это создает кое-какие трудности, но в моем распоряжении хороший инструмент, который вы мне дали. Хотите держать пари?
      – О, конечно. Я спорю с вами на миллиард долларов, что вы не сможете поцеловать ни одного из них. Не говорите глупостей, босс; мы никогда не сможем заключить настоящее пари, потому что мы не сможем расплатиться друг с другом.
      – У вас небольшой опыт в том, как быть ангелом, дорогая. Вы по-прежнему мыслите земными понятиями. Мы можем держать пари и заплатить победителю. Вспомните о ребенке внутри нас…
      – Ха! Минутку…
      – Нет, Юнис, это вы подождите минутку. Если я выиграю спор, я дам имя нашему ребенку. Если проиграю, это будет вашей привилегией. Все честно?
      – Хорошо. Спорим. Но вы проиграете.
      – Посмотрим.
      – Да, босс, проиграете. Вы проиграете даже в том случае, если выиграете. Хотите знать почему?
      – Думаете перехитрить меня?
      – Не обязательно, босс, дорогой. Просто вы увидите, что вы хотите назвать ребенка тем же именем, которое и я хотела бы ему дать. Вы не устоите перед симпатичной девушкой, босс.
      – Минуточку, но теперь я сам «симпатичная девушка» и…
      – Вы сами все поймете. Нужны вам мои подсказки? Я помогу вам выиграть, если это вообще возможно.
      – Хорошо, но давайте советы по ходу разговора. Я и так уже слишком долго грызу эту кость.)
      – Фред, я продам вам один из этих бутербродов за вино. Налейте стаканы. Шорти не пьет, Том тоже не будет, а мне нужен собутыльник. Мы празднуем мое освобождение.
      (Фреда легче всех склонить к поцелую. Только сперва надо сделать так, чтобы он не видел привидение, глядя на вас.)
      – Я не прочь выпить еще стаканчик, мисс, но я не должен напиваться. Я же на службе.
      – Ерунда. Том и Шорти доставят нас домой, даже если им придется нас волочь. Правда, Шорти?
      (С Шорти ничего не получится. Мне удавалось это, только когда я разыгрывала из себя маленькую крошку, чего вы никогда не сможете сделать, босс.)
      – Конечно, мы постараемся, мисс Смит.
      – Неужели я и на пикнике должна быть «мисс Смит»? Вы называли миссис Бранку «Юнис», не так ли? А она называла вас «Шорти»?
      – Мисс, она называла меня по имени – Хьюго.
      – Вы предпочитаете ваше имя прозвищу?
      – Это имя, которое дала мне мать, мисс.
      – Понятно, Хьюго, буду помнить об этом. Возникает проблема. Кто-нибудь хочет сразиться со мной за последнюю оливку? Ну? Кто? Но это не проблема. Я сказала, что не хочу называться «мисс Смит» в таких условиях. Но я не хочу, чтобы меня называли Иоганном: это мужское имя. Хьюго, вы когда-нибудь крестили детей?
      – Много раз, мисс… хм…
      – Правильно, – быстро перебила его Джоанна, – вы не знаете, как меня назвать. Хьюго, поскольку вам часто приходилось давать имена детям, вы должны в этом разбираться. Как вы думаете, имя «Джоанна» подойдет для девушки, которая раньше была мужчиной по имени «Иоганн»?
      – Да, думаю, что подойдет.
      – Том? А вы как думаете, Том?
      (– Том поцеловал бы вас без колебаний, если бы вы не были его работодателем. Не думаю, что он когда-либо отказывался от мысли застать меня одну… поэтому я так же старательно избегала уединения с ним… и с Дабровски. Было достаточно сказать: «Том, если вы не хотите получить плату за дополнительную услугу» – мы ездили после полуночи по вызову сдавать кровь – «то, по крайней мере, вы можете поцеловать меня на ночь». И он делал это довольно-таки хорошо. После этого даже Хьюго бывал настолько вежлив, что не устранялся и по-отечески целовал меня на прощание. Но то, что срабатывало для Юнис, не сработает для «мисс Смит».
      – Смотрите же, как я сейчас подменю карты, младенец.)
      – Мне кажется, это хорошее имя, – согласился водитель.
      – Фред? Как вам кажется, я могу называться Джоанной? – Она распрямилась, высоко подняв грудь.
      (– Мне кажется, у вас сейчас кое-что лопнет.
      – Тьфу. маленькая ворчунья, авось не лопнет. Пусть он поймет, что я – женщина.
      – Он и так понимает это. Сюда бы Вини. Она бы могла посчитать его пульс.)
      – Я не вижу основании советовать вам. Но имя мне нравится.
      – Хорошо! Мне по-прежнему придется подписывать документы своим старым именем, но в моем сознании я Джоанна. Но, друзья, в этой стране наверняка живут тысячи женщин с таким же именем. Мне нужно еще и второе имя, но оно мне нужно не только поэтому. Есть причина и поважнее. – Она с торжественной серьезностью посмотрела на гигантского негра. – Хьюго, вы слуга Бога. Скажите, не будет ли предосудительным, если я назову себя… «Джоанна Юнис»?
      (– Босс, если мой друг Хьюго сейчас заплачет, то я… я не буду с вами разговаривать до конца дня!
      – О, перестаньте меня пилить! Хьюго не заплачет. Он единственный из этих трех убежден, что вы здесь. У него есть вера.)
      – Думаю, что это красивое имя, – торжественно ответил преосвященный Хьюго Уайт, сдержав слезы.
      – Хьюго, Юнис не хотела бы, чтобы вы печалились из-за этого. – Она отвернулась: на ее глаза тоже набежали слезы. – Решено. Мое новое имя – Джоанна Юнис. Я не хочу, чтобы кто-нибудь когда-либо забыл Юнис. Особенно вы, ее друзья, должны знать об этом. Теперь, когда я женщина, Юнис является для меня образцом, идеалом, по которому я должна равняться каждый час, каждую минуту моей новой жизни. Вы поможете мне в этом? Вы будете обращаться со мной как с Юнис? Да-да, я ваш работодатель, и мне надо как-то быть и тем и другим, а это нелегко. Но самое трудное для меня – научиться вести себя, думать и чувствовать, как Юнис… после всех этих долгих лет, которые я провел придирчивым эгоистичным стариком. Вы ее друзья. Вы поможете мне?
      (– Босс, вы когда-нибудь продавали недвижимость во Флориде?
      – Черт возьми! Если вы не можете мне помочь, так хоть не мешайте!
      – Извините, босс. Примите это в качестве аплодисментов. Как бы сказал Хьюго: «Здорово сделано».)
      Том Финчли тихо ответил:
      – Мы поможем. И Дабровски тоже поможет. Кстати, она называла его «Антон». Сперва она называла его «Лыжа», как и все мы. Затем она узнала его настоящее имя и с тех пор пользовалась только им.
      – Значит, и я буду называть его Антоном. А вы будете называть меня Юнис? Или по крайней мере Джоанна Юнис? Чтобы помочь мне? При посторонних называйте меня «мисс Смит». Я знаю, что иначе вы будете чувствовать себя неловко. Наверное, вы при посторонних называли ее «миссис Бранка»?
      – Да.
      – Поэтому называйте меня «мисс Смит» в тех случаях, когда вы обратились бы к ней «миссис Бранка». Но в тех случаях, когда вы называли ее Юнис, называйте меня Джоанной Юнис и, дорогие и верные друзья, когда вы почувствуете, что я этого заслужила, называйте меня просто Юнис. Для меня это будет самым лучшим комплиментом, поэтому не называйте меня Юнис просто так, когда я этого не заслужу.
      Финчли серьезно посмотрел на нее.
      – Хорошо… Юнис.
      – Том, я этого еще не заслужила.
      Финчли не ответил.
      – Позвольте мне уточнить, – сказал Фред. – Джоанна Юнис – это на каждый день, а просто Юнис – тогда, когда нам кажется, что вы поступаете и говорите так же, как Юнис.
      – Да, я это и хотела сказать.
      – Тогда я согласен с Томом. Сегодня был очень трогательный день. Шорти, то есть Хьюго, сказал, что она ангел. Или имел это в виду. Я не могу спорить: Шорти – проповедник и больше меня знает об ангелах. Но если она и была ангелом, то есть и сейчас есть, то в ней было достаточно соли и перца. Помните, час назад вы накричали на Шорти и обругали Тома?
      Она вздохнула.
      – Да, я помню. Я вспылила. Мне еще долго придется шлифовать себя. Я знаю это.
      – Я как раз про это и говорю… Юнис. Она тоже бывала вспыльчива. Если бы мы попытались оставить ее одну за столом, она бы закатила скандал. Правда, Шорти?… То есть я хотел сказать Хьюго.
      – Аминь! Юнис.
      – Фред почти угадал мои мысли… Юнис, – сказал Финчли, – но я думал не только об этом. Я, в общем-то, никогда не считал ее ангелом. Она обращалась с нами как с людьми.
      – Том…
      – Да, Шорти… Хьюго?
      – Для тебя я – Шорти, Финчли, и для тебя тоже, Фред. Так что не напрягайтесь. Хьюго называла меня мама. И она. Вы, Юнис. Но я чуть не забыл, что хотел сказать. Том, все хотят, чтобы с ними обращались как с людьми. Она, Юнис, так и поступала. И вы теперь тоже так к нам относитесь. Но мистеру Смиту это не всегда удавалось. Но он был старым и больным, и мы понимали это.
      – О Боже! Я сейчас снова заплачу. Хьюго, когда я была мистером Смитом, я всегда старалась относиться ко всем по-людски. Правда старалась.
      – Больные не могут не быть сварливыми. Мой отец стал таким несносным перед тем, как отправился на тот свет, что мне пришлось убежать из дома. Это самая большая ошибка, которую я когда-либо совершил. Но я не виню его за это. Мы делаем то, что мы делаем, и затем живем с этим. Юнис… первая Юнис… теперь ангел, это говорит мне мое сердце и знает моя голова. Но ничто человеческое было ей не чуждо, как и каждому из нас. Господь не винит нас за это.
      – Хьюго, а если бы на ее месте была я, мне удалось бы? Я имею в виду, попасть на небеса?
      (– Ом мани падме хум! Осторожней, босс! Он оттащит вас к этому ручью и вручную отмоет ваши грехи.
      – Если он хочет этого, я не буду возражать. Умолкните!)
      – Откуда мне знать? – спокойно ответил проповедник. – Я не так хорошо знал мистера Смита. Но пути Господни неисповедимы. Похоже, он дал вам второй шанс. Он всегда знает, что он делает.
      (О, хорошо, близняшка. Постарайтесь, чтобы вода не попадала вам в нос.)
      – Спасибо, Хьюго. Я тоже так думаю. Он дал мне второй шанс, и я пытаюсь оправдать его. – Она вздохнула. – Но это нелегко. Я пытаюсь делать то, что сделала бы Юнис. По крайней мере пытаюсь оправдать второй шанс, который она мне дала. Думаю, я знаю, что бы она сейчас сделала. Но я не уверена…
      (– Я бы прекратила этот дурацкий разговор, вот что бы я сделала.
      – Замолчите. Не мешайте мне.)
      …Я не знаю, насколько хорошо вы ее знали, но я постоянно узнаю о ней что-нибудь новое. Я думаю, что вы трое… то есть четверо – я включаю сюда и Антона – наверное, были ее самыми близкими друзьями. По крайней мере среди моего домашнего персонала. Конечно же, вы знали ее. Том…
      – Да, Юнис?
      – Вы когда-нибудь ее целовали?
      Водитель несколько смутился.
      – Да… Джоанна Юнис.
      – Ага! Значит, Юнис никогда бы не задала такого вопроса, она бы просто сделала то, что подсказывает ей сердце. Я хотела этого, Том, но я боялась. Я еще не привыкла быть девушкой.
      Она встала, взяла его за руки и потянула к себе.
      Он медленно встал на ноги. Она положила руки ему на плечи и подняла лицо, ожидая.
      Он вздохнул и чуть не застонал, затем обнял и поцеловал ее.
      (– Близняшка, он может делать это гораздо лучше.
      – Он и сделает, в свое время. Просто сейчас бедняжка напуган.)
      Джоанна отпустила его, не затягивая поцелуй дольше, чем он того хотел, и прошептала:
      – Спасибо, Том.
      Затем она подошла к Фреду и взяла его за руки. Фред тоже смутился, но встал проворнее.
      (– Как поцеловать Фреда, Юнис? Сексуально или по-родственному?
      – Поздно, близняшка!)
      Фред обнял ее неожиданно крепко, и их губы встретились так быстро, что Джоанна непроизвольно ответила на поцелуй очень страстно.
      Когда он оторвался от ее губ, они оба дрожали.
      (– Юнис! Что это значит? Вы меня не предупредили.
      – Не успела. Но позже об этом, дорогая. Теперь замедлите дыхание, произнесите три раза «мани хум» и постарайтесь показаться отцу Хьюго невинной девочкой.)
      Джоанна медленно обошла стол и остановилась перед Хьюго. Он встал со стула, посмотрел на нее сверху вниз. Она придвинулась ближе, положила руки ему на грудь и взглянула на него с торжественным видом.
      Он нежно обнял ее.
      (– Юнис, Боже мой, если он обнимет нас по-настоящему, он разломит нас на две части!
      – Не беспокойтесь, близняшка; он самый нежный человек на свете.)
      Их губы встретились. Он как бы благословил ее, неспешно, но и не затягивая поцелуй. Некоторое время она еще была в его объятиях.
      – Хьюго, когда вы будете молиться за нее сегодня ночью, вы упомянете в молитве и меня? Может быть, я и не заслуживаю, но мне это совершенно необходимо.
      – Хорошо, Юнис. – С галантной грациозностью он усадил ее на место и затем сел сам.
      (– Что ж, ваша взяла, близняшка. Как вы собираетесь назвать ребенка?
      – Юнис, конечно.
      – Даже если это будет мальчик?
      – Если это будет мальчик, его будут звать Джекоб Ю. Смит. «Ю» – в честь Юнис.
      – «Иоганн Ю. Смит» звучит лучше.
      – Я выиграл спор, так что помолчите. Я не хочу называть мальчика Иоганном. Ну, так что вы хотели сказать о Фреде?
      – Вы не поверите.
      – Теперь я готов поверить во что угодно. Ну, ладно… Позже.)
      – Фред, там еще осталось вино? Хьюго, вы откроете вторую бутылку? Мне хочется выпить, я вся дрожу.
      – Конечно, Юнис. Подайте мне бутылку, Фред.
      – А еще я хочу поесть и надеюсь, что вы ко мне присоединитесь. Том, я все еще «Юнис»? Или же девка, которая не знает, как подобает вести себя настоящей леди?
      – Да, Юнис. То есть… нет, Юнис. О черт!
      Она погладила его по руке.
      – Это самый лучший комплимент для меня, Том. Вы бы никогда не сказали «о черт» мистеру Смиту… но вы знаете, что Юнис и Джоанна Юнис такие же люди, как и вы. – Она обвела взглядом сидящих за столом. – Вы знаете, как приятно, когда к вам прикасаются? Вы когда-нибудь видели, как ласкаются котята? Более четверти века меня никто не целовал. Если не считать обычных рукопожатий, то меня никто и не касался, пока врачи и медсестры не взялись за меня всерьез. Друзья, дорогие друзья, своими губами вы вернули меня в человеческую расу. Я так благодарна Юнис Бранке за то, что она целовала вас до меня и завоевала вашу дружбу… Или любовь? Да, я думаю, что любовь, поскольку вы приняли меня и относитесь ко мне как к человеку! Скажите мне, я должна знать, даже если вам, Том, снова придется назвать меня Джоанной Юнис. Антона Юнис тоже целовала?…
      (– Босс, я не буду с вами разговаривать, пока мы не окажемся одни!
      – Я и не просил вас об этом, дорогая.)
      …Неужели никто мне не скажет? Ну, значит, это некорректный вопрос.
      – Наши команды работают по сменам, – неожиданно ответил Финчли. – Я езжу с Фредом, а Шорти – с Лыжей, и так далее. Юнис ко всем нам одинаково хорошо относилась. Но не подумайте о ней ничего плохого…
      – Я и не думаю!
      – …потому что ничего такого не было. Она была такой радушной и дружелюбной… и добродетельной, что могла поцеловать мужчину просто…
      – Просто из-за любви к людям вообще, – подсказал Шорти.
      – Да, потому что она любила людей. Она целовала нас, благодаря за что-либо или желая спокойной ночи, и при муже, и без него. Всегда, когда мы заходили перекусить к ней поздно вечером.
      (Ладно уж, близняшка. Фред и Антон. А не Том и Хьюго. Это было только один раз. О, Том был тоже не прочь, но не было возможности, так что я его не распаляла. А что касается Хьюго, то он неприступен как скала. Я никогда и не пыталась. У него высокоморальный характер. Это такая штука, о которой мы с вами ничего не знаем.)
      – Спасибо за ответ, Том. Антон ничего не узнает. Но если он захочет меня поцеловать, то увидит, что это совсем несложно… теперь, когда я знаю, что она делила свою любовь к людям и с ним. (Резкая перемена темы!) …Том, эта симпатичная речушка не загрязнена? Она кажется такой чистой.
      – Она и есть чистая, насколько это возможно в естественных условиях. Я получил эту информацию от компании, которая сдает нам это местечко под пикник. Некоторые из нас даже купались в ней, после того как управляющий фермы дал разрешение.
      – О, замечательно! Я хочу плавать. Последний раз я плавала в естественной воде – Боже мой! – более трех четвертей века назад.
      – Юнис, я думаю, вам не следует этого делать.
      – Почему?
      – Потому что вода может быть загрязнена по-другому. Бродягами. Бродяги живут не только в Покинутых зонах, их хватает в любой дикой местности. И здесь тоже. Я ничего не сказал, когда вы одна пошли к берегу, но мы с Фредом были наготове и прикрывали вас с обеих сторон.
      – О Боже! Если вы можете обеспечить мою безопасность на берегу, то вы сможете сделать это и в воде.
      – Поверьте, это совсем не одно и то же. Один раз я опоздал на несколько секунд, но больше это не повторится. Некоторые бродяги – настоящие чудовища, а вовсе не безобидные букашки.
      – Том, зачем спорить? Я хочу в воду, хочу почувствовать ее всем телом. И я твердо намерена искупаться.
      – Мне жаль, что вы этого хотите… Джоанна Юнис.
      Она резко отвернулась, услышав последние два слова. Затем усмехнулась.
      – О'кей, Том. Черт побери, я вручила вам троим поводок, с помощью которого вы можете вести меня, куда вам вздумается. И в то же время я, по идее, ваш босс. Смешно…
      – Это как в Службе безопасности, – спокойно ответил Финчли. – Президент – самый главный босс над всеми… но и он уступает, если его охранники не рекомендуют ему что-либо делать.
      – О, я вовсе не жалуюсь; просто меня это позабавило. Но не дергайте за ваш поводок слишком сильно: не думаю, чтобы Юнис это понравилось. И я тоже не потерплю этого.
      – Я надеюсь, что вы не будете тянуть поводок так сильно, как она. Если бы она… да, все могло бы быть по-другому.
      – Том, не плачь над пролитым молоком, – сказал Фред.
      – Извините, парни, – сказала Джоанна. – Думаю, что пикник окончен. Может быть, когда-нибудь мы все с вами сможем поплавать в каком-нибудь безопасном и не менее красивом месте.
      (– Юнис, вы умеете плавать?
      – Вы и так знаете, что умею: в моем досье было указано, что я член Общества спасения на водах. Хотя за команду никогда не выступала, предпочитала быть болельщицей.
      – Я мог бы сделать кое-какое замечание по этому поводу…
      – Вы на себя лучше посмотрите! Бесштанная Смит!
      – А кто меня этому научил?
      – Вас не надо учить: у вас были соответствующие задатки.

Глава 19