– И о чем же?
– Чтобы меня не пытались превратить в безответное существо, обязанное отвечать на каждую прихоть без споров и согласное с каждым словом мужа. Я хотела супруга, который бы не принимал меня за пустое место, не позорил бы и не срывал на мне ярость. Я хотела мужа, который не считал бы меня лишь способом получить наследников и кем-то, кто следит за делами дома. – Она криво усмехнулась. – Я даже не знала, что можно желать чего-то большего.
Александр чувствовал, что она что-то недоговаривает, но решил не настаивать.
– Ну, теперь я думаю, что могу выполнить все твои желания – если уже не выполнил. Я не окружу тебя визжащими незаконнорожденными детьми. Хотя не могу поклясться, что никогда не уступлю желаниям плоти, я не буду искать любовниц. Я не буду относиться к клятвам, которые мы дали, словно они ничего не значат и являются словами, брошенными на ветер. – Он оставил легкий поцелуй на ее губах. – Ты согреваешь постель так, что этим был бы доволен любой мужчина.
– Даже тот, который, по слухам, затащил в постель половину женщин в Шотландии?
– Да, даже он, хотя я никогда не вел себя так глупо. – Эйлис рассмеялась, и Александр улыбнулся, однако снова посерьезнел и, продолжая говорить, легонько провел пальцем по ее лицу. – Мне не нужна безропотная жена. Я с ненавистью вспоминаю время, когда у меня была жена, которая только улыбалась и соглашалась. Нет, у своей жены я хотел бы найти силу воли и разум, которые равнялись бы мужским. Печально, что у моей приемной матери, моих жен и супруги Барры, Агнес, были только жадность и злость. У тебя такой болезни нет, дорогая. Я не боюсь, что ты станешь замышлять что-либо за моей спиной, если не согласишься с тем, что я скажу или сделаю.
Она услышала в этом мимолетном замечании выражение доверия. Это захлестнуло ее радостью, но она ничего не сказала. Если она скажет что-то, Александр поймет, насколько он открылся. Он выразил свое доверие, и она решила, что это прекрасно.
– Именно это сделали Агнес и другие – замыслили что-то и предали тебя? – спросила она, надеясь, что наконец услышит всю историю и поймет, почему он столь враждебно настроен к женщинам.
– Да. – Александр вздохнул, и его лицо стало жестче, когда он вспомнил то, что женщины сделали ему и Барре. – Они без всякого стыда использовали притворство и предательство для того, чтобы получить то, что хотели. Единственной их целью были власть и деньги; больше их не интересовало ничего. Их замыслы разорили Ратмор. Ложь, к которой прибегала моя приемная мать, и обещания, которые она давала, пытаясь получить все владение, принесли нам больше врагов, чем союзников. Именно один из ее вероломных планов привел моего отца к твоему дяде и к своей смерти.
Эйлис пожалела, что спросила о женщинах. Меньше всего она бы хотела вызвать в Александре гнев и ненависть, которые тот таил по отношению к ее дяде и клану Маккорди. Она уже не раз спрашивала, почему он столь плохо относится к женщинам. Хотя он видел, что она не похожа на других женщин, он не мог не помнить, что она принадлежит к клану Макфарланов. Эйлис осторожно посмотрела в его глаза и негромко вздохнула с облегчением, когда поняла, что его ярость не направлена на нее. Наконец-то он смотрел на нее как просто на Эйлис, а не как на одну из Макфарланов.
– И из-за них также началась война, которая продолжается по сей день, – пробормотала Эйлис.
– С ней будет покончено утром.
Эйлис не сразу поняла, о чем говорит Александр Она посмотрела на него с изумлением и злостью. Затем села, прижав одеяло к груди.
– Утром? – повторила она тихим сдавленным голосом. – Утром будет сражение?
– Да, утром. – Александра не удивила ее злость, но его явно заинтересовало, как эта злость сделала ее прелестные глаза черными и сердитыми.
– И когда ты собирался сказать мне об этом?
– Утром.
– Я полагаю, когда будет пущена первая стрела.
Она знала, что ее намеренно держали в неведении, и это бесило ее. Но ей следовало винить только себя. Она видела признаки приближающегося сражения, поскольку от нее трудно было скрыть все. Тем не менее она не задавала вопросов, никогда не просила что-либо объяснить, никогда не настаивала на подробностях. Она была слишком погружена в свои собственные проблемы относительно ребенка, недомоганий и мужа.
Но почему ее держали в неведении? Внезапно в ее голове возникла леденящая мысль, которая ударила ей в самое сердце. Александр мог держать в тайне известие о приближающемся сражении по одной причине – он боялся, что она его предаст. Выругавшись, она выскользнула из кровати, слишком разъяренная, чтобы думать о своей наготе.
– Ты мне не доверяешь. Ты только что высказал уверенность, что я не буду замышлять что-либо за твоей спиной, но теперь я вижу, что ты не был искренним. – Эйлис схватила ночную рубашку и направилась к двери в ее спальню.
– Эйлис, о чем ты?
Она повернулась и бросила на него суровый взгляд:
– Я говорю, что мне нанесено оскорбление.
– Какое оскорбление? – буквально заревел Александр.
Он был искренне изумлен, что первый раз в его жизни женщина ему противоречит.
– Прекрати эти игры, Александр Макдаб. Ты ждал до сегодняшнего утра, чтобы сказать мне об этом сражении. Ты боялся, что я стану шпионить в пользу своих родственников.
– Ты сошла с ума! Возвращайся обратно и послушай, что я хочу сказать.
Его слова прозвучали так надменно, так снисходительно и повелительно, что Эйлис подумала – не направиться ли назад, чтобы ударить его прямо в нос кулаком.
– Нет. Я полагаю, что меня уже достаточно дурачили. – Она снова двинулась по направлению к своей комнате.
Выругавшись, Александр соскочил с кровати и догнал Эйлис. Она не успела выскользнуть. Он схватил ее сзади и, не обращая внимания на ее проклятия, повел обратно к кровати. Уложив Эйлис на простыни, он накрыл ее своим телом. Когда Александр наконец посмотрел на нее, прямо в лицо, то не смог удержаться от улыбки. Волосы Эйлис так спутались, закрывая лицо, что в них были видны только два яростных глаза. Он завел ее руки ей за голову и перехватил их так, что мог держать за запястья одной рукой, после чего начал мягко освобождать от волос ее лицо свободной рукой.
– У меня никогда не было подобных трудностей с женщиной, – пробормотал он и, отведя прядь с ее носа, оставил на его кончике поцелуй.
– Теперь у тебя есть эта трудность? – Его тяжесть, нежность его поцелуев лишили ее злости. – Оставь меня, ты, большой белобрысый чурбан. – Меньше всего она хотела, чтобы ее праведный гнев исчез из-за его красоты и ее собственной страсти, тем не менее она могла видеть, что именно так и происходит.
– Ты, возможно, не подозреваешь, какой «трудностью» являешься, – произнес он. – Я никогда не думал, что ты предашь меня или обитателей Ратмора, моя любовь. Говоря по правде, то, что ты можешь меня предать, никогда не приходило мне в голову все время, как я планировал сражение, и это говорит, насколько я тебе доверяю.
Она не сразу поверила этим тихим словам. Но когда поверила, это было подобно возвращению к жизни.
– Тем не менее ты сделал все, чтобы я ничего не знала о предстоящем сражении. Я слышала какие-то слухи, но я думала, что мои чересчур заботливые сиделки хотят защитить меня от всего, и именно поэтому я слышала столь мало.
– Именно защитить тебя я и намеревался. Дорогая, мы скоро будем сражаться с твоим дядей, последним твоим родственником. Завтрашнее сражение будет битвой между твоим кланом и кланом, членом которого ты стала, выйдя замуж. Именно твой дядя и собирается напасть на родственников твоего ребенка и детей Майри. Я хочу тебя от этого защитить.
– Поскольку ты не знаешь, какую сторону я захочу занять.
– Нет, я очень хорошо знаю, какую сторону ты выберешь – мою. Есть еще одна вещь, которая говорит мне, что я больше не смотрю на тебя как на одну из Макфарланов, к которой я воспылал ненужной страстью, а считаю женщиной, которую желаю, но которой случилось принадлежать клану Макфарланов. Прошло уже много времени с того момента, как ты перестала быть частью моего плана мести, очень много. Разве ты не поняла это? – Александр почувствовал, что напряжение и сопротивление исчезло, и освободил ее запястья.
Эйлис не хотела, чтобы ее что-то отвлекало. Но Александр медленно стал гладить ее грудь и живот, и она потеряла контроль над собой. Эйлис попыталась бороться с соблазнительными ощущениями от его умелых прикосновений, хотела противиться их путающему мысли влиянию. То, что он говорил, то, как объяснял свои действия, имело смысл, тем не менее она не была уверена, что может полностью доверять его словам. Александр начал медленно целовать ее шею и грудь, но Эйлис решила, что сделает вывод о его искренности до того, как забудет все упреки.
– Почему я должна тебе верить? – спросила она, ее голос казался почти бездыханным выдохом, когда он медленно тронул кончики ее грудей языком. – Ты ясно сказал о своем недоверии к женщинам.
– Я сказал, но – ответь мне на это – лгал ли я тебе когда-нибудь? – Он мягко потерся о ее тело, наблюдая за ее лицом. Ему понравилось, как заалели ее щеки, а веки отяжелели.
– Не играет роли, что не лгал. Если мы ведем разумную беседу, ты должен прекратить свою игру. Я не способна думать спокойно, когда ты так поступаешь. – Она задрожала, когда он медленно втянул в рот ее затвердевший сосок.
– Что еще я могу добавить? Я сказал тебе, почему столь сильно стремился, чтобы ты не знала об этом сражении. Я не могу доказать, что говорю правду. Могу в этом только поклясться. Клянусь, что я всего лишь хотел, чтобы тебя не мучило, что ты повернулась против своих родственников. Веришь ты мне или нет?
– О да, думаю, что верю! – Она обняла его за шею и прижала к себе.
– Ты думаешь, что веришь?
– Говоря по правде, в данный момент я почти не способна думать. – Александр принялся ласкать ее бедра, и Эйлис открыла себя ему и вздохнула с несдерживаемым наслаждением в ответ на интимные ласки. – Боюсь, что то, как ты меня касаешься, лишит меня разума.
– Хорошо, я охотно предпочел бы девушку без мозгов.
Эйлис рассмеялась, понимая, что он ее поддразнивает, затем томно застонала, когда он начал покрывать ее живот мягкими поцелуями.
– Для мужчины, который столько времени изображал монаха, ты на редкость жаден.
– Ты напомнила мне об удовольствиях, в которых я столь глупо себе отказывал. Я хочу насладиться тобой сполна, если уж мне утром предстоит участие в сражении.
Напоминание о предстоящем сражении мгновенно погасило страсть Эйлис. Она хотела верить в победу Макдабов, но не могла не понимать, что рискует снова попасть в руки своих родственников. Она, может, и смогла бы защитить своего ребенка – хотя бы тем, что объявила бы его мертвым и попросила какую-нибудь женщину унести его, – но верного способа спасти Александра она не видела. Эта ночь могла оказаться последней для них обоих. Может, эта ночь останется в ее памяти самым дорогим воспоминанием.
В это мгновение он коснулся теплыми губами внутренней стороны каждого из ее бедер. Она поборола свою обычную скромность, когда он заменил нежно поглаживающие пальцы на рот. Не было ничего, что она сегодня ночью не позволила бы ему. Она отдалась ему, его интимным поцелуям всецело, с полным самозабвением, жадно слушая, как он шепчет слова удовольствия. Она хотела бы, чтобы этих слов было в десять раз больше. Отправляясь утром на поле битвы, он должен быть настроен так, чтобы убить всякого, кто пожелал бы помешать ему к ней вернуться.
– Александр? – спросила Эйлис, когда наконец пришла в себя после ночи любовных игр.
Александр обнял ее за талию и привлек к себе. Он знал, что должен немного отдохнуть, но испытывал к жене неутоленный голод. Каждое прикосновение заставляло его желать большего, каждый поцелуй вызывал желание нового. Он обнаружил, что ему нравится просто лежать с ней или говорить, в зависимости от того, что именно хочет обсудить.
– Что, дорогая? – Александр лениво начал дразнить ее ухо.
– Как будет проходить сражение?
– Это будет битва в поле.
– Битва в поле?
Именно этого она и боялась. Эйлис чуть шевельнулась, подбираясь ближе к мужу.
– Почему ты решил драться за стенами Ратмора? Ты бы смог выиграть. Мой дядя и Дональд Маккорди не способны преодолеть эти стены.
– Может, и так, но мы в этом случае не победим. Да, это будет выглядеть как победа, поскольку мы удержим Ратмор, а наши противники уйдут, возможно, с большими потерями. Но что дальше?
– Мы можем заключить какой-нибудь мир и избежать всего этого? – спросила она. В ее голосе не было надежды, поскольку она заранее знала, что именно Александр ей ответит, и знала, что ей придется с ним согласиться.
Александр поднял голову и поцеловал ее.
– Я хотел бы, чтобы такая возможность была. Но ее нет, а я не могу вечно сидеть за стенами. Нет, нужно сражение, которое позволило бы нам проткнуть тело паука, который сплел вокруг нас паутину. Мы должны отрезать у паука голову. Это можно сделать, только встретив врага лицом к лицу с мечом в руках. Главари врага должны быть сражены. Прости, девушка, поскольку они твои родственники, но я считаю, что именно так нужно поступить, чтобы покончить со всем этим.
– Тебе нет нужды просить меня о прощении. У меня достаточно разума, чтобы понять, что ты прав.
– Тогда иди сюда, чтобы меня поцеловать, задуши меня своей прелестной страстью, чтобы я отправился на встречу со своими врагами твердым шагом и с уверенностью в своей победе.
Эйлис поцеловала его с молитвой в сердце, чтобы она могла выполнить то, о чем он просил.
Глава 17
Эйлис стояла на стене замка вместе с близнецами и наблюдала, как Александр выводит солдат Ратмора на поле боя. Выбранное для сражения место было видно со стены, но оно располагалось так далеко, что отдельных солдат было не разобрать. Даже знамя могло исчезнуть в общей свалке. Эйлис хотела бы в эту минуту быть ближе, чтобы видеть Александра, но такой возможности у нее не было. Александр отдал распоряжения, которые сейчас следовало выполнять. Эти распоряжения показали ей, что он знает ее куда лучше, чем она считала.
Александр повернулся, чтобы помахать на прощание. То же сделали Барра и Джейм, охранявшие его. К удивлению Эйлис, помахал ей и Ангус. Она помахала в ответ, а затем посмотрела на Кейт, стоявшую справа с Сибил на руках. Обе они тоже помахали солдатам. Эйлис была довольна, что не заметила на лице Сибил беспокойства. Это означало, что Сибил не видела какого-либо тревожного сна или мрачного видения.
– Должно быть, вам сейчас трудно, госпожа, – произнесла Кейт, опуская Сибил. – Отец вашего сына отправляется на сражение с вашим кланом и вашими родственниками. – Кейт качнула головой. – Это очень печально.
– Печально, что мужчины не видят других путей для решения своих проблем, – буркнула Эйлис.
– То, что стоит между Макдабами и Макфарланами, это не просто проблемы. Это гораздо глубже.
– О да, я знаю. – Она положила руку на холодный камень. – Мне тоже приходится иногда давать выход гневу.
– Все будет хорошо, тетя Эйлис. – Сибил похлопала Эйлис по руке, а затем позволила Руту взять себя за руку и увести со стены.
Эйлис внимательно смотрела, как ее племянница спускается по лестнице со своими братьями.
– Теперь скажи, это просто вежливость или она пыталась мне что-то сказать?
– Возможно, она сама не знает точно, что говорит. Я хотела бы знать – умело ли Джейм владеет мечом?
Когда Эйлис увидела взволнованное лицо Кейт, то внезапно поняла, что не знает точного ответа. На миг она почувствовала себя виноватой, но потом отогнала это чувство. Здесь не было ее вины. Джейм не часто сражался – кроме того, не ей судить о его искусстве владения мечом. Затем она вспомнила, какое место Джейм занял в боевых порядках, и поняла, что у нее есть ответ.
– Его поставили охранять Барру, Кейт. Из этого можно сделать вывод, что он достаточно искусен.
– Вы никогда не видели, как Джейм сражается? Я думала, что он ваш охранник.
– Да, но я никогда не видела, чтобы он пользовался мечом. Если бы ты спросила меня, может ли он разогнать десять человек, я бы с уверенностью ответила утвердительно. Сражение на мечах? Я просто не знаю. Но я еще раз напомню, что его поставили охранять сэра Барру. Человек, который может судить о таких вещах много лучше, чем я, счел, что Джейм достаточно хорош для того, чтобы охранять одного из наследников замка.
Кейт сжала губы, потом кивнула и чуть улыбнулась:
– Я чересчур много волнуюсь. Джейм часто мне об этом говорит. Есть еще одна вещь, которая внушает мне опасения: он может встретиться в бою со своими родственниками…
– Сможет ли наш мягкосердечный Джейм защитить себя? – завершила за нее Эйлис, улыбнувшись Кейт. – Совсем мало шансов, что Джейм встретит кого-либо из них на поле боя. Его отец и старший брат скончались много лет назад, а остальные родственники над ним насмехались. Даже если по прихоти судьбы Джейму случится с ними столкнуться, он не будет колебаться, если они на него нападут. Он уже не так их боится и не станет покорно принимать то, что они скажут, он будет с ними сражаться.
– Я рада это слышать, но можешь ли ты сказать то же про себя?
– Смогу ли я защитить себя от собственных родственников и Маккорди? Да, без колебаний. Те, к кому я питала привязанность в нашем клане, скончались. А те, кто отправился на битву против Ратмора и Александра, для меня ничего не значат. Печально думать, что у меня там никого не осталось, но моей вины в этом нет. Они сами выбрали свою дорогу. Поскольку они стремятся нанести вред мне, я считаю, что должна порвать с ними. Те немногие люди, с которыми я все еще связана в Лиргане, не будут на поле боя.
– И выживут.
– Я молюсь, чтобы у нас обеих были причины улыбаться, когда все будет позади. – Она крепко сжала натруженную руку Кейт. – Не забывай то, что ты мне обещала.
– Нет, не забуду. Если Маккорди и Макфарланы победят, с твоим сыном все будет в порядке. Здесь нет ни одного мужчины или женщины, которые хотели бы отдать твоего ребенка врагу. Я объявлю ребенка моим, и если мне это не удастся, найдутся женщины, которые его возьмут.
Эйлис внутренне расслабилась, ее страхи на какое-то мгновение улеглись.
– Тогда нам ничего не остается, кроме ожидания.
Александр натянул поводья, останавливая лошадь. Он мог легко пройти расстояние от Ратмора до выбранного поля боя, но это было бы несолидно. На его солдат действовал его внешний вид, да и враг к всаднику испытывает куда большее уважение. Спустившись с коня, Александр подошел к солдатам, которых послал утром наблюдать за Макфарланами и Маккорди.
– Они пытались прибегнуть к какой-нибудь уловке? – спросил он своих людей.
Рыжий Йен нахмурился:
– Пытались. Они поставили несколько лучников чтобы поразить тебя с нескольких сторон. Это позволило бы Маккорди легко тебя одолеть.
– Но ты позаботился об этих негодяях? – Александра раздосадовало, что его враги не смогли даже свою последнюю битву провести с честью.
– Да, этой угрозы больше нет. Осталась только одна небольшая проблема. Она касается Малькольма Маккорди.
– Я полагаю, что он снова присоединился к своим родственникам.
– Трудно сказать. – Рыжий Йен провел пальцами по своим волосам медного цвета. – Он не ездит верхом и остается в лагере за западной линией деревьев. Он утверждает, что с него хватит междоусобиц его кузенов и бессмысленных сражений. Он заявляет об этом громко.
– Значит, он оставил своих родственников. – Александр нахмурился и потер подбородок. – Думаешь, мы можем ему доверять? Я знаю, что он никогда не был особо близок с кланом, но он может просто хитрить.
– О да, это редкий мошенник, но я думаю, что он действительно не хочет принимать участия в сражении. – Рыжий Йен посмотрел на своего спутника.
Тот кивнул, глядя на Александра.
– Он находится в лагере, и с ним еще несколько человек, но трудно определить, друзья это или охранники. Похоже, родственники хотят иметь его под рукой, чтобы они могли… черт побери, как они говорили?
– Чтобы они могли заставить его увидеть, как сильно он ошибся, после того как они тебя разобьют, сэр, – ответил другой солдат.
– Да, вот такие хвастуны! Если земля будет сухой и мы не столкнемся с предательством, победа будет в наших руках. Если сражение будет честной проверкой мастерства, тогда у Маккорди и Макфарланов нет никаких шансов на победу. Они всегда полагались на убийства и холодное предательство, так что давно потеряли бойцовские навыки. Проследи, чтобы наши лошади были надежно спрятаны, Рыжий Йен, и приготовься.
Как только оба разведчика ушли, Барра, Ангус и Джейм выступили вперед. Александр заметил на их лицах отражение своей собственной растущей уверенности. От этого он почувствовал себя еще сильнее. Большинство солдат его клана повернулись к полю битвы, и он был тронут этим знаком верности.
– Хорошая демонстрация отважных солдат, Ангус. – Александр улыбнулся, глядя, как его двоюродный брат надевает кольчужные перчатки.
– Да. Наши люди полны решимости скрестить мечи с врагом, они хотят положить конец этой длинной и кровавой междоусобной войне.
– Ты и в самом деле веришь, что война сегодня закончится? – спросил Барра, с помощью Джейма застегивая кольчугу.
Александр кивнул:
– Закончится. Независимо от того, кто победит, война здесь кончится – сегодня. Я молюсь, чтобы она завершилась победой для нас. Я предложил соглашение этим глупцам, но оно было отвергнуто. Они никогда не хотели мира, поскольку мир заставил бы их вернуть наши владения.
– Они идут, – пробормотал Джейм. – Лэрд Колин идет впереди с белым флагом.
– Возможно, они в конечном счете передумали, – предположил Барра.
– Да. Или поняли, что мы обнаружили их затаившихся лучников и покончили с этой угрозой. И они решили потянуть время, чтобы придумать что-нибудь еще. – Александр покачал головой. – Послушаем, что этот Колин с его черным сердцем желает нам сказать, но доверять ему мы не должны. Всегда будьте начеку, мои друзья. Хотя мы должны быть любезны.
Колин остановился. Ангус и Джейм быстро обыскали его и его спутников, после чего он подошел ближе. Какой-то момент он размышлял – не поменять ли решение? Маккорди забрали у него все, лишили его власти в собственном клане. Но всего один взгляд на братьев Макдаб излечил его от этих предательских мыслей. Здесь ему не будет пощады. Макдабы хотят крови за кровь. Он убил их отца, и они не позволят, чтобы это преступление осталось без наказания.
– Что тебе нужно, Макфарлан? – требовательно спросил Александр. – Условия сражения совершенно ясны и уже полностью оговорены.
– Я послан, чтобы дать вам последний шанс покончить с этим.
– Вот как? Ты хочешь вернуть все, что принадлежит мне? Включая моего убитого отца? – выдохнул он.
Не обращая внимания на эту яростную реплику, Колин ответил:
– Мы хотим получить то, что ты украл, – мою племянницу и детей, которые были похищены на землях Макфарланов.
– На землях Макдабов. Лирган – это земля Макдабов. Твоя племянница тоже принадлежит мне. Она мать моего ребенка. – Он холодно улыбнулся, увидев изумление на лице Колина. – Твои прекрасные союзники забыли сказать тебе об этом? Ну тогда я сообщу тебе еще кое-что, что тебя удивит: ты не получишь детей назад, поскольку они дети моего брата Барры.
– Эти дети – Макдабы? Возлюбленный моей племянницы – Макдаб? – Колин едва был способен говорить, его лицо покраснело, а дыхание стало тяжелым. – И ты утверждаешь, что Маккорди знали об этом?
– Да.
Колин Макфарлан издал глубокий грудной звук. После этого он повернулся и выхватил свой меч у не ожидавшего этого Ангуса. Спутники Колина в смущении продолжали стоять, когда Колин направился обратно к Маккорди широкими решительными шагами. Когда Колин яростно закричал, сопровождающие наконец двинулись с места и побежали за ним, но они не успели его перехватить. Колин подбежал к Маккорди, которые начали вытаскивать свои мечи и отступать. Первым ударом меча Колин перерезал горло Уильяму Маккорди. Второй удар был успешно отражен Дунканом Маккорди. В этот же момент Дональд нанес удар Колину сзади. Предсмертный крик Колина Макфарлана эхом разнесся по полю битвы.
– Два врага мертвы, а мы еще не обагрили кровью наши мечи, – пробормотал Ангус.
– Да, но, похоже, Маккорди считают именно нас причиной произошедшего. – Александр нахмурился, глядя на силы Маккорди.
Дональд рычал от ярости, а Дункан опустился на колено около явно бездыханного Уильяма.
– Как Колин мог не знать, что Эйлис носила твоего ребенка? – спросил Барра.
– Он знал, что она беременна, но не думал, что от меня. Правду о том, кто отец ребенка, троица хранила в секрете. Он был потрясен тем, что его обманули люди, которым он доверял. Может, он понял, каким глупцом выглядел, будучи пешкой в чужих руках.
Джейм кивнул:
– Я видел, что у него не осталось никакого влияния, когда я и Эйлис были пленниками в Крейгендабе. Даже леди Уна знала больше, чем лэрд Колин.
– Ну, возможно, она станет еще сообразительнее сейчас, когда источник ее мучений исчез. – Александр жестом отдал команду своим солдатам приготовиться к бою. – Похоже, что ярость Дональда убедила его людей сражаться.
– Думаю, лэрд для них – один из Маккорди.
– Это их проклятие. Поскольку именно Маккорди поведут их к смерти.
Александр вытащил свой меч и приготовился встретить атаку противника. Он чувствовал легкое сожаление, что не он прервал жизнь Колина Макфарлана, что ни ему, ни его братьям не довелось лично отомстить за убийство отца. С другой стороны, он был даже благодарен такому повороту событий. Он не хотел становиться убийцей одного из самых близких родственников Эйлис. Эта мысль удивила его, поскольку он мечтал о мести очень долго. Он чувствовал какое-то изменение в себе, но только сейчас понял, что это было некоторое ослабление горечи, которую он носил в сердце очень долгое время.
Маккорди и Макфарланы начали выкрикивать угрозы и оскорбления, и Александр сосредоточил внимание на передовых рядах противника. Скоро начнется сражение, и он не хотел опоздать с командами. Не время отвлекаться и раздумывать об изменениях в себе. Если он сосредоточится на предстоящем сражении, впоследствии у него появится время для размышлений.
Эйлис слышала глухой рев начавшейся битвы. Маккорди и Макфарланы выкрикнули последние оскорбления, проревели боевые кличи и двинулись вперед.
Макдабы ответили во все горло и направились навстречу. Эйлис почти почувствовала момент, когда две армии столкнулись друг с другом. Даже Кейт негромко вскрикнула.
Хоть Эйлис и пыталась изо всех сил, она не могла понять смысл того, что наблюдала. Наверное, если бы она была близко к полю боя, это тоже ничего бы не прояснило. Боевые порядки перемешались слишком сильно. Число солдат, неподвижно застывших на земле, быстро росло. С того места, где она стояла, было невозможно сказать, кто падал – свой или чужой. Эйлис очень хотела бы быть ближе, но знала, что ей это не разрешат.
– Ты видишь, каково наше положение? – спросила она Кейт, которая смотрела на битву с такой же тревогой.
– Нет. Я ничего не вижу. Это похоже на бешеное побоище, словно ни у кого нет плана сражения.
– Да, но у них должен быть план. Я думала, наблюдение за сражением мне поможет, но я ничего не понимаю. Возможно, лучше всего провести это время в церкви или где-то еще.
– Я не смогу. По крайней мере, не сейчас, когда через несколько часов решится судьба людей моего клана. Наберитесь мужества, – посоветовала Кейт. – По крайней мере, здесь вы сможете точно узнать, когда сражение закончится и чьи солдаты побегут с поля боя. Это лучше, чем ничего.
– Да, это лучше, чем ничего. И мы можем молиться за наших людей здесь.
Эйлис слабо улыбнулась, когда Кейт достала из кармана молитвенник. Но Эйлис произнесла столько молитв, что больше не могла о них думать. В этот момент она хотела лишь, чтобы Александр и прочие, кто был ей дорог, остались в живых и победили.
* * *
Александр стремился пробиться к Дональду, чтобы скрестить мечи с этим человеком. Месть за прошлые обиды больше не была главной причиной, по которой он стремился пронзить сердце Маккорди холодной сталью. Теперь все его причины были связаны с Эйлис. Дональд был ее женихом; Дональд бил Эйлис; Дональд угрожал жизни их сына, что вынудило Эйлис рисковать жизнью, совершив побег из-за этих угроз. Все это Александр помнил, прокладывая себе дорогу к своему противнику. Когда Дональд наконец повернулся к нему, Александр почувствовал холодное предвкушение победы. Лицо Дональда было красным, он хрипел, пот каплями падал с его лица. Александр же чувствовал себя спокойным, полным сил и способным на все.
– Теперь мы встречаемся как равные, – окликнул его Александр, – хотя я не хотел бы называть тебя рыцарем или сэром. – Александр оглядел дородного Дональда с чувством удовлетворения. – Ты – позор для рыцарей Шотландии.
– Но ты не рыцарь вообще. Ты – соблазнитель с красивым личиком, женский любимец, рыцарь ковров, способный лишь пришпоривать невинных дев в своем будуаре.
– Я надеюсь, ты исповедался, Маккорди, поскольку ты умрешь здесь, на этом поле.
Когда их мечи скрестились, Александр сразу понял, что сражается с умелым воином. Если Дональд и был слаб, то не в руках и не в ударе. Его слабость заключалась в том, что он не мог контролировать свои эмоции. Он с легкостью сыпал оскорблениями, но сам не мог воспринимать их спокойно. Он слишком быстро выходил из себя, слишком часто переходил от умелого фехтования на грубый, яростный обмен ударами. Потребовалось бы всего два тонких, умных оскорбления, чтобы лишить Дональда Маккорди всего его искусства. Александр, однако, никогда не опускался до подобных игр, поскольку это было бы бесчестно. Он хотел, чтобы Дональд утомился, чтобы понял свою слабость. Хотел, чтобы Дональд увидел приближение своей смерти.
