Фундамент для сумасшедшего дома

– И ты будешь рада? – спросила ее я.

– При чем тут радость? Законы написаны не для того, чтобы кого-то радовать.

Вот они меня и не радовали.

Я могла думать только о том, как плохо всегда относилась к Веронике. У меня в прошлом было много шансов изменить наши отношения, но я их упустила.

И вдруг я поняла, что надо сделать, и впервые за сегодняшний день почувствовала себя лучше.

Я посмотрела на часы. Времени на раздумья больше не было.

– Нам пора ехать, – сказала я.

Марси кивнула, и мы пошли к машинам.

Глава 55

Я РЕШАЮ ПРОБЛЕМУ

Когда вернулись Хэйди с Вероникой, я отправила Хэйди домой и попросила Веронику сесть.

Они обе посмотрели на меня с удивлением, но я хотела избавить Хэйди от соучастия в нарушении закона. На мнение Вероники мне было наплевать.

Хэйди, конечно, догадалась, в чем дело, но, пожав плечами, все же ушла.

– У тебя есть заграничный паспорт? – спросила я, когда Вероника села напротив меня.

Она кивнула, не очень удивившись вопросу.

– Да, я каждую весну езжу отдыхать во Францию,

Представляете себе?! Единственным местом, где я побывала, кроме Ларксдейла, был Нью-Йорк, куда я ездила на конференцию юных методистов, когда училась в школе.

– Очень хорошо. Значит, мы сейчас поедем к тебе домой, где ты соберешь вещи и возьмешь паспорт. Потом ты напишешь мне записку, что тебе нужен небольшой отпуск и ты просишь меня найти хорошего бухгалтера, чтобы выполнять твою работу, пока ты в отъезде.

Марси посмотрела на меня как на безумную, но я сделала жест, призывающий ее к молчанию.

– Мы с Марси отвезем тебя прямо в аэропорт, и ты сядешь на первый самолет, вылетающий в Мексику. Ты не вернешься в Миннесоту в течение девяноста дней, пока новый бухгалтер не проверит счета твоих остальных клиентов. Если к понедельнику, за неделю до Рождества, никто из твоих клиентов не обвинит тебя в хищении или в чем-нибудь еще, я поверю, что ты просто нам мстила. Тогда ты сможешь вернуться домой и работать на клуб, если они захотят. Я даже помогу тебе, чем смогу. Но если выяснится, что ты обокрала кого-то еще, ты предстанешь перед судом.

Я перевела дух. Я чувствовала себя опустошенной. Вероника смотрела на меня так, как будто мечтала задушить меня.

– И еще одно. Если я узнаю, что ты вернулась в Миннесоту раньше срока, я пойду прямо в прокурору и попрошу начать расследование. Тогда никакие покаяния тебя не спасут. Ты меня поняла?

– Перестань молоть чушь, – фыркнула Вероника.

– Прекрасно, тогда я звоню в полицию. – Моя рука решительно потянулась к телефону, но Вероника, опомнившись, замахала руками:

– Ладно, ладно, я согласна.

Я быстро встала. Вероника повернулась к Марси.

– Могу я остаться до Дня благодарения? – спросила она, почему-то решив, что Марси более милосердная девушка, чем я. Боже, как она ошибалась, бедная.

– Ты можешь съесть дерьмо индейки где-нибудь на пляже в Мексике. Хватит, поехали, – процедила Марси сквозь зубы.

Марси повела Веронику через приемную Хэйди к выходу, обернувшись в дверях, она спросила:

– София, ты знаешь, чем ты рискуешь?

– Да.

– Но это тебе полезно, детка, – усмехнулась Марси.

Глава 56

НАСТОЯЩЕЕ ЧУВСТВО

Мы прибыли в аэропорт около полуночи. Я была совершенно измучена сегодняшним днем.

Вероника к тому времени немного растеряла свою наглость. Во-первых, ее успокоила процедура написания письма. Думаю, она сообразила, что, если ей повезет, она еще сможет вернуться домой и в свой роскошный офис.

Затем она, не протестуя, собрала вещи под руководством Марси, а потом даже поинтересовалась, не хотим ли мы выпить кофе.

Это было очень кстати, потому что к тому времени глаза мои слипались, и я не могла удержаться от зевоты.

***

Мы купили билет до Мехико на первый же рейс и через полчаса проводили Веронику на посадку. Она стояла с сумочкой в одной руке и двумя багажными квитанциями в другой. Проворовавшийся бухгалтер отбывал в солнечную Мексику. Я возвращалась в Ларксдейл, где мне еще предстояло выдержать объяснения с моими милосердными клиентками. Самое удивительное, я вдруг обнаружила, что перестала злиться на Веронику.

– Вероника! – позвала я. Она обернулась и посмотрела на меня не очень дружелюбно. Мыслями она уже была, наверное, на пляжах Мексики с дерьмом индейки в зубах. – Если я была груба с тобой… Прости, – сказала я и протянула ей руку.

Я подумала, что она притворится, будто у нее заняты руки, но после секундного замешательства она пожала мою руку.

А затем спокойно пошла на посадку.

Я чуть не помахала ей в спину. Мне очень нравился ее вид со спины, но я бы охотно согласилась никогда ее больше не видеть.

***

– Слава богу, – сказала я, когда мы направились к стоянке машин. – Слава богу, что все позади. – Я чувствовала гордость, облегчение и благодарность к Марси. – Знаешь, подружка, думаю, нам надо хорошенько отметить это в выходные, как ты считаешь?

Марси смотрела под ноги.

– Видишь ли, София, я не смогу. Меня пригласили работать в крупную фирму в Нью-Йорке. Думаю, я уеду к концу недели.

Я остановилась возле своей машины. У меня было такое ощущение, что я получила пощечину. Я приготовилась разразиться гневной тирадой, почему она не сказала мне об этом раньше, или что-нибудь в этом роде. Или о том, как сильно я буду скучать по ней.

– Все совсем не так, – сказала я на самом деле. – В сценарии совсем по-другому. Мы идем с тобой в тумане, и ты говоришь мне: «Лу, думаю, это только начало настоящего чувства».

Марси растроганно посмотрела на меня. В глазах ее стояли слезы. Я не знала, кого из нас сейчас она жалеет больше.

– Да, София, потому что это кино.

Мы больше не говорили об этом. Просто попрощались, когда она подвезла меня до офиса. Через два дня Марси улетела в Нью-Йорк.

Глава 57

КРЫША ЕДЕТ

Члены клуба отнюдь не возмутились тем, как я решила проблему с Вероникой. Только моя мать не удержалась от возражений, но я держалась твердо. Ночью я решила, что, если им не понравятся мои действия, я подам в отставку. На самом деле из-за того, что я проворонила махинации Вероники, меня должны были уволить.

Но ирония заключалась в том, что поступок Вероники был абсолютно забыт всего через несколько дней. Да и появление статьи о женском клубе недолго было сенсацией на фоне куда более серьезного события.

В одну из пятниц в начале ноября наша самая популярная местная газета вышла специальным дневным выпуском. В нем объявлялось, что нью-йоркская корпорация «Арктурис» через два месяца закрывает завод и перевозит его в Мексику.

На этом заводе работали больше 55 процентов мужчин и 20 процентов женщин Ларксдейла. Сильнее разрушить жизнь городка могла только атомная бомба.

Никого больше не интересовал маленький инвестиционный женский клуб. Марта купила специальный дневной выпуск в нескольких экземплярах. В субботу утром на еженедельном заседании все женщины были или в ярости, или чувствовали себя подавленными. Такими я их еще ни разу не видела.

Марта, раздав всем газеты, села в свое кресло и уставилась на огонь в камине. Долли, которая сильно похудела, питаясь раздельно и обустраивая свой загородный дом, методично и безучастно жевала какие-то корешки. Остальные, размахивая газетами, возмущенно проклинали нью-йоркских воротил.

Мне хотелось хорошенько встряхнуть своих работодателей. Завод мог закрыться или открыться в Мексике, это никак не отражалось на их положении. Они просто забыли, что даже, несмотря на кражу, они по-прежнему остались очень богатыми женщинами. Я сердилась, потому что считала глупостью расстраиваться из-за того, что от них не зависело, – из-за экономического спада в стране. Я считала их более разумными.

Но постепенно я поняла, что они расстраиваются не из-за этого, а из-за своих друзей и знакомых. Им стыдно перед ними за свое богатство. Вот что угнетало их больше всего.

Я задумалась: а как с моими чувствами? Сочувствую ли я своим соседям и знакомым? Да, я им очень сочувствовала, но это не мешало мне наслаждаться жизнью обеспеченной женщины.

Когда Марта начала заседание, выяснилась еще одна вещь. Все были настолько в подавленном состоянии, что ни у кого не возникло ни одной идеи по поводу инвестиций. Было такое впечатление, что у всех разом отказали мозги. Но в данном случае мозги были заняты другими вопросами.

Можно ли обеспечить горожан работой? Очень многие пытались сделать это по всей стране, но без особого успеха. Можно ли повлиять на промышленную корпорацию так, чтобы они изменили свое решение? Стоит ли просить помощи у правительства? Устроить ли пресс-конференцию? Следует ли выбросить акции завода на биржу? Стоит ли привлечь на помощь иностранные компании?

Многие люди в городе обсуждали все эти вопросы, споря до хрипоты. Никто не интересовался нашим мнением.

Мы даже не могли предложить городу дотации из-за нашей проворовавшейся бухгалтерши. Нам пришлось бы для этого тронуть основной капитал. У нас больше не было свободных денег в достаточном количестве. Конечно, мы бы продали акции, если бы знали, что это поможет спасти завод, но проблема была в том, что женщины любили воплощать в жизнь блестящую идею. А никто из нас сейчас не был способен ее выдать, поэтому все сидели и уныло молчали.

В одиннадцать часов, устав от бесполезных обсуждений, мы разошлись по домам.

И только к вечеру мне позвонила Мэри Мейтлэнд и сказала, что нашла кое-что интересное.

Глава 58

У МЕЙТЛЭНДОВ

Мэри была рада вернуться в то утро домой. Она беспокоилась за мужа. Майк весь предыдущий вечер и ночь был в плохом настроении. Казалось, вернулись его старые послевоенные проблемы.

Когда Мэри пришла домой, то обнаружила его в том же состоянии. Он сидел кресле, молчал и тупо смотрел на снег за окном.

– Все будет хорошо, – утешила она его.

– Я знаю, – ответил Майк. – Я не поэтому.

– А что случилось? – заволновалась Мэри.

– Понимаешь, просто чертовски не повезло, – буркнул Майк и надолго замолчал. – Мы как раз нащупали в лаборатории что-то действительно стоящее. Клянусь, мы бы раскрутились с этим не хуже «IBM».

Для немногословного Майка это был целый монолог, и Мэри сразу насторожилась. Она знала скромность своего мужа и его умение трезво оценивать свою работу.

– Подожди минутку, – сказала она. – Может, это как раз то, что ищет наш клуб? Для инвестирования?

Майк резко повернулся к ней.

– Это ведь не секретная информация? – спросила Мэри.

– Нет, если они закрывают завод и переезжают в Мексику, – подумав, твердо ответил ее муж. – Если они увольняют всех моих парней и закрывают нашу лабораторию, наши идеи им больше не принадлежат.

Теперь и Майк заволновался. Он встал с кресла.

– Мы придумали…

– Постой, милый, – остановила его Мэри, хватая за руку. – Думаю, тебе лучше рассказать это все сразу всем членам клуба.

– Ты серьезно? – засомневался Майк.

– Абсолютно, – уверила его Мэри, устремляясь к телефону.

Набирая мой номер, она обернулась к мужу:

– Да, милый, рассказывая о своем изобретении, не забудь сказать, что это будет даже лучше «IBM», хорошо? Думаю, это их заинтересует.

– Правда? – ухмыльнулся Майк.

– Уверяю тебя, – усмехнулась в ответ Мэри. Тут она дозвонилась до меня и попросила собрать всех на экстренное вечернее заседание клуба.

Глава 59

ЧЕРТОВСКИ НУЖНАЯ ВЕЩЬ

Когда в семь тридцать вечера я приехала к Марте, то была последней из собравшихся. Кресла были расставлены вокруг камина.

Женщины толпились вокруг накрытого стола. Они выглядели повеселевшими. Я тоже чувствовала себя лучше непонятно почему. Даже комната казалась нарядней. Я только сейчас обратила внимание, как элегантно и со вкусом обновила Марта обстановку в гостиной.

Майк, немного успокоившись, все же подумал, что стоит обезопасить себя от неприятностей со стороны промышленной корпорации, поэтому попросил меня составить документ, по которому мы обязались держать в тайне все услышанное от него сегодня. С легкой руки Марты, которая, не колеблясь, подписала соглашение первой, все члены клуба расписались вслед за ней.

Женщины наконец расселись по местам. Майк встал перед нами спиной к камину. Он был одет наполовину буднично, наполовину по-воскресному. То есть на нем были старые твидовые брюки с пузырями на коленях, но нарядная рубашка с галстуком и новый пиджак.

– Я здесь потому, что поговорил с Мэри, и она решила, что вы тоже должны это услышать, – начал Майк, откашлявшись. Он немного подождал какой-нибудь реакции, но все молчали. – Я не знаю, хорошо ли вы представляете себе, что такое Интернет…

Затем он минут двадцать рассказывал о своем изобретении, часто поглядывая при этом на жену. Я думаю, он по ее лицу проверял, не слишком ли засыпал нас техническими терминами.

Вот кратко суть его рассказа.

В 1991 году три вещи мешали тому, чтобы Интернет вызвал в мире величайшую коммерческую революцию: безопасность, проверка и обеспечение связи. Другими словами: покупатель должен быть уверен, что номер его кредитной карточки не может быть украден; торговец должен иметь возможность проверить наличие нужных средств на ней, а провайдеры обеспечить безопасную, быструю и достаточно дешевую связь между покупателем и продавцом.

В экспериментальной лаборатории под руководством Майка Мейтлэнда все три эти проблемы были близки к разрешению.

Невероятно, но факт: в начале восьмидесятых годов в этой лаборатории изобрели проверочную систему кредитных карт – приспособление, которое связывало вашу кредитную карточку с банком. Они выгодно продали его другой компании. Но через несколько лет один из гениальных студентов, работающих в лаборатории Майка, обнаружил, что Интернет (который связывал тогда только университетские и правительственные лаборатории) может превратиться во всемирную сеть.

– Мы разработали такую программу защиты, с помощью которой эта сеть сможет работать безопасно. Мы уже фактически сделали это, – сказал Майк, как я думала, напоследок. Но к нашему изумлению, он добавил: – Вы знаете, что двадцать лет назад мы первыми выпустили электронные кассовые аппараты, потом проверочную систему кредитных карт. Но это все пустяки по сравнению с тем, что мы придумали теперь. Если правильно организовать дело, мы заткнем за пояс… э, даже «IBM».

Майк бросил быстрый взгляд на Мэри, которая кивнула ему в ответ. Майк смущенно кашлянул.

– Я не знаю, – продолжил он, – смог ли вам хорошо все объяснить. Поэтому вы можете задавать мне любые вопросы, если что-то непонятно.

И вопросы посыпались на него будь здоров. Больше всего меня поразило при этом одно обстоятельство.

В 1995 году об Интернете знали не больше, чем о персональных компьютерах в 1985 году. Но десять лет назад члены клуба были абсолютно безграмотны не только в технике, но и в вопросах бизнеса.

Зато сейчас было все по-другому. Они засыпали его вопросами по поводу риска, конкуренции и времени раскрутки. Майк ответил, что лет через пять можно будет обеспечить программой защиты весь Интернет, но пока получится охватить лишь небольшие внутренние линии страны, но это произойдет достаточно быстро. Так продолжалось почти час. Майк успокоился, почувствовав, что заинтересовал нас, и отвечал очень уверенно.

Последние вопросы задавала Скай, и они касались исключительно новейших компьютерных технологий – Их беседа была очень интересной, хотя я мало что поняла, но видно было, что они остались довольны друг другом.

Одним из достоинств жизни в маленьких городках является то, что мы знаем друг друга как облупленных. В старых брюках, полосатой рубашке и синем галстуке Майк не выглядел гением. Но если он сказал, что они изобрели что-то стоящее, это так и было.

Поэтому вопрос Марты, после того как Скай выяснила техническую сторону дела, оказался вполне уместным:

– Я понимаю, что в таких делах трудно давать гарантии, но если мы решим инвестировать ваше изобретение, вы сможете выпустить его быстро?

Майк смотрел куда-то вдаль, скорее всего еще раз все тщательно взвешивая.

– Да, – сказал он спокойно. – Сможем,

После этого никто больше ничего не сказал. Это был Ларксдейл. Мы все знали, что слову Майка можно верить не меньше, чем речи Черчилля: «Мы разобьем их…»

Но Майк не ждал аплодисментов.

– Спасибо, леди, – сказал он, поднимая в приветствии руку. И, обернувшись к жене, добавил: – Увидимся дома, дорогая.

Он замешкался у накрытого стола, собираясь взять пирожное, но испуганно отдернул руку, а вдруг нельзя.

Мне захотелось побежать за ним с полной тарелкой пирожных и кричать: «Браво! Отличная работа! Чертовски нужная вещь, дон Педро!»

Глава 60

ЖЕНЩИНЫ ГОЛОСУЮТ

Все знали, что следует поторговаться, чтобы все как следует обсудить. Поэтому чай пили всего десять минут.

Марта, как обычно, выступила первой.

– Заработать деньги не главное. Думаю, мы должны что-то сделать для города. Если это захотят сделать другие, мы можем уступить им дорогу. Но я что-то не вижу больше добровольцев.

– А как мы можем быть уверены, что эта штука действительно принесет деньги? – нервно спросила Агнес, которая отнюдь не всегда была героем.

– Ты хочешь сказать, что не веришь Майку? – возмутилась Мэри, хотя обещала себе оставаться нейтральной при обсуждении.

– Разумеется, я верю ему, – поспешила ответить Агнес. – Я просто удивляюсь, почему такая большая корпорация не заинтересовалась этим изобретением?

– Да он же сказал нам, что они еще не оформили на нее документацию. И потом, они же из Нью-Йорка! Они считают нас всех деревенскими недотепами, которые не в состоянии придумать ничего толкового. Они просто не оценили Майка по достоинству и не обращали на его идеи внимания… – вступила я, считая, что это убедит женщин.

И это подействовало.

– Что ж, в таком случае они крупно просчитались, – заявила Агнес, поджав губы. Она была пламенной патриоткой Ларксдейла.

– У нас хватит ума, чтобы утереть этим невеждам нос, – поддакнула Долли.

– Перестаньте, что вы как дети, – не выдержала Глэдис. – Нам надо столько обсудить. Мы могли бы…

И они наперебой стали предлагать свои варианты. От утреннего уныния не осталось и следа. Вскоре все свелось к одной суперидее, которая взволновала и испугала их всех. Женщины поняли, что им самим надо купить завод и создать компанию по производству этой штуки.

Но, прикинув все как следует, они расстроились. Во-первых, мало купить завод, надо еще зарегистрироваться, надо платить зарплату рабочим до тех пор, пока изобретение не станет приносить прибыль. И где гарантия, что у них получится лучше, чем у промышленной корпорации из Нью-Йорка?

Даже у наших женщин опустились руки. Завод электронного оборудования был сердцем города. И здесь таилась еще одна трудность.

– Вы хоть представляете себе, – сказала вдруг Дебора, – что будут чувствовать эти тысячи мужчин, позволив кучке пожилых женщин стать правлением самого крупного завода в городе?

– Ох, да! – не выдержала Скай. – Как это мы будем сидеть за круглым столом и курить сигары, попивая бренди. Очень тяжелая работа! И тяжелый удар по их самолюбию.

Голос Скай звенел от возмущения. И это заразило всех.

– Да, и надрываться, поглощая обеды в зале заседаний правления. И совершать деловые поездки с секретаршами в Европу, – фыркнула Глэдис.

– И ездить на лимузинах завода.

– И тратить деньги на кругосветные путешествия каждый год.

– Думаю, нам это понравится.

Скай, которая это начала, сама и закончила:

– Что? И вы испугались? Я просто шокирована,

Только Дебора, у которой был гораздо больший опыт общения с деловыми мужчинами, пыталась напомнить всем о том, что они могут быть очень жестокими и вести нечестную игру.

– Поверьте мне. Они будут смеяться над нами и распускать слухи, что мы хотим превратить завод в косметическую фабрику.

– Пусть смеются, – отрезала Скай. – Если мы купим завод, в Ларксдейле останется всего две категории мужчин. Те, которые будут помогать нам спасти город, и те, кто будет вынужден покинуть его.

Это звучало слишком мрачно. Я заметила, как Долли, Агнес и Глэдис заерзали в креслах.

Долли взяла слово, и так как она была последней, кто бы в Ларксдейле стал отстаивать права женщин, все очень удивились.

– Слушайте, – сказала она. – Я знаю, что многие из них будут очень грубы с нами, но это наши друзья, соседи, наши родственники, и все они в беде. Я думаю, что они поймут: мы делаем это не для того, чтобы кого-то из них оскорбить. Я считаю, что мы просто обязаны попытаться спасти город. Купить завод, если мы сможем это осилить. Но что бы мы ни делали, давайте делать это без злобы в сердце.

К моему удивлению, я заметила, что Дебора и Скай смутились.

– Детка, ты всегда знаешь, как внести мир в наши сердца, когда наступают тяжелые времена, – тихо шепнула Дебора, погладив Долли по плечу. А потом командным голосом обратилась к остальным: – Все по местам! Что за черт? Если больше никого нет, давайте станем героями сами и спасем этот город!

По гостиной загуляли кивки, шепотки, женщины придумали свой первый шаг. Это был очередной гениальный план, разумеется.

Они больше не казались мне слабыми, как утром.

– Пора расходиться, – объявила Марта, постучав ложкой по блюдцу.

Все встали, но тут Дебора, опрокинув свой стул, остановила их.

– Эй! Мне противно об этом напоминать, но кого мы собираемся поставить руководителем этого дела?

– Руководителем чего? – спросила Долли.

– Руководителем компании, – ответила Дебора. – Я имею в виду, что я просто немного беспокоюсь, кто из нас сможет стать во главе компании, которая намерена стать больше и лучше «IBM». За последние восемь лет мы научились разбираться в инвестициях и, возможно, со временем научимся руководить такой крупной компанией, как «IBM». Но пока, если честно, мы к этому не готовы. Согласны?

Скай выстрелила в меня быстрым взглядом. Я увидела, как в глазах у нее разгорается интерес, но она тут же опустила ресницы. Она поняла, что пока еще не готова занять этот пост.

Я не принимала участия в обсуждении. Как только Майк закончил говорить, я уже была уверена, что они купят завод. Им просто нужно было время, чтобы привыкнуть к этой мысли.

Но меня тоже беспокоил вопрос, который поставила Дебора: кого можно поставить во главе такого грандиозного проекта? Майка? Майк был блестящим инженером и самым надежным мужчиной в мире, с которым вам не страшно было бы гулять по темным аллеям. Но президентом компании? Даже в Ларксдейле?

Но тут внезапно…

Меня осенило. Я поняла, что знаю самого подходящего человека на этот пост. На какой-то безумный момент мне даже показалось, что это я. Но потом с разочарованием, облегчением и тревогой я поняла, что это кое-кто другой.

Самым подходящим кандидатом на этот пост был мой однокурсник Милтон Грин.

Глава 61

ПОДХОДЯЩИЙ МУЖЧИНА, ЗА ИСКЛЮЧЕНИЕМ…

Милтон Грин, как вы уже знаете, был моим однокурсником по юридической школе. Это моя самая большая удача в университете, так как Милт был самым умным человеком на нашем курсе. У него, как говорила моя подруга Бекки Авертон, в голове были извилины, расположенные строго по закону, с поправками по бокам.

Он был при этом одним из тех редких людей, которые просто не могут никому отказать в помощи. Даже самым противным студентам-юристам, которые задирают носы и считают себя выше всех на свете. Частично это происходило потому, что у него был замечательный характер. Он был всегда счастлив, как птичка божья. Частично его спасало чувство юмора. Он считал, что если он так счастлив, то почему бы не приблизить к этому состоянию других. И частично потому, что было почти экзотикой в юридической школе – он был необыкновенно добр. Милт помогал даже подлецам, если они его об этом просили.

При этом все мои конкуренты прекрасно знали, что у Милта так же мало шансов стать моим парнем, как у меня выиграть кубок Дэвиса. При этом Милт усердно занимался со мной четыре вечера в неделю.

Понимаете, как это ни обидно, но наряду со всеми этими достоинствами и талантами Милтон Грин родился с такой внешностью, что его вряд ли кто-нибудь признал бы звездой экрана. Правда, он был довольно высоким, но при этом толстым, более того, с буйной непокорной вьющейся шевелюрой, с кривыми зубами и в очках с толстыми стеклами. Его вкус в одежде навевал грустные мысли о советской моде времен культа личности Сталина.

И у него была, думаю, по причине того, что гениальность и безумие чем-то схожи, совершенно необъяснимая привязанность ко мне.

В результате, естественно, в студенческие годы я примерно дважды в неделю объявляла ему, какие мы с ним хорошие друзья, потому что меньше всего на свете хотела внушать ему ложные надежды. Милтон, разумеется, относился к этому как настоящий джентльмен. Так же, впрочем, как и ко всему остальному в жизни. Но увы, его доброе лицо становилось немного обиженным от моих слов, и я чувствовала себя так, как будто изо всех сил пинаю маленького щенка. Но что поделать, я действительно считала его только лучшим другом.

На втором курсе осенью я пригласила его к нам домой на День благодарения. Я сделала это по трем причинам. Во-первых, чтобы он немного отъелся, так как знала, что у него проблемы с деньгами. Во-вторых, чтобы убедить родителей, что у меня активная личная жизнь. И в-третьих, чтобы, познакомившись с моей семьей, Милтон раз и навсегда избавился от своих романтических намерений.

Я была абсолютно уверена, что неуклюжий и абсолютно не умеющий драться Милт встретит ледяной прием у моего отца. Мой отец считал, что юноша не может стать мужчиной, если хотя бы раз в семестр не поучаствует в славной драке. К тому же отец был помешан на спорте, а Милт, наоборот, к спорту был абсолютно равнодушен.

За исключением небольшого риска, что мой отец с братьями изобьют доброго Милта до бесчувствия у нас на заднем дворе, план был хорош.

Но все пошло не так, как я рассчитывала.

Ровно в десять тридцать в день праздника раздался звонок в дверь. За дверью стоял большой сияющий Милт, у которого в руках была коробка для домашних пирогов.

– Здравствуйте, я Милт. Я испек для вас ореховый пирог! – сказал мой друг, протягивая моей матери коробку.

– Вы умеете печь пироги? – спросил потрясенный отец.

Я торжествовала. Мой отец считал, что мужчина должен заниматься спортом, уметь защитить себя и семью, ходить на работу и снова заниматься спортом.

– А что здесь плохого? – искренне удивился Милт. – Билл Мазеревский обожает печь. Накануне самой важной игры Мировой серии 9 он испек свой любимый кокосовый торт, а потом выбил три на четвертой.

Я улыбнулась. Я была уверена, что Милт все это придумал.

– Вы имеете в виду, молодой человек, когда он выбил четыре на пятой? – поправил мой отец.

Моя улыбка начала гаснуть. Дело принимало серьезный оборот. Раз Милт читал о бейсболе, то это наверняка была бейсбольная энциклопедия, в которой он со своей феноменальной памятью запомнил каждое слово.

– Нет, – покачал головой Милт. – Он сначала выбил только одно на пятой, что привело к ошибке Францетти.

– Ах, да, – сказал отец, немного подумав. – Вы правы, я вспомнил этот матч.

Моя улыбка окончательно погасла. Тут в дверях кухни появилась моя мать с открытой коробкой в руках.

– Мак! Иди скорее сюда! Ты только понюхай, как потрясающе пахнет этот пирог. Я думаю, Милт добавил в него бренди, как делала твоя мама, представляешь?

– Сейчас, детка, я приду. Я только хочу показать Милту свои футбольные награды.

Милт был доволен, а у меня явно намечались неприятности. Я ушла на кухню готовить десерт, проклиная Милта в душе.

***

Мой план провалился с треском. К тому времени, как мы с Милтом уезжали в воскресенье утром в университет, мой отец объявил, что «Милт чертовски умный парень, хоть и не занимается спортом». А мать решала, в какой цвет лучше одеть подружек невесты, в фиолетовый или розовый?

Моя дальнейшая жизнь превратилась в кошмар.

Я уверяла всех, что Милт больше никогда не появится в Ларксдейле, но это не удерживало моих родителей от вопросов о нем каждую неделю. Тем не менее я по-дружески распрощалась с Милтом после окончания учебы и проводила его в аэропорт, где очень солидная нью-йоркская фирма забронировала ему место в салоне первого класса. Я даже расцеловалась с ним на прощание. Это оказалось не так ужасно, как я думала. Я бы даже сказала, что это оказалось на удивление приятно.

Милт работал в Манхэттене в очень престижной юридической фирме. В те дни туда практически было невозможно попасть сразу после университета, даже если ваш отец был одним из старших партнеров в ней. Отец Милтона, естественно, им не был.

Странно, но на расстоянии Милтон стал мне дороже, чем когда он был со мной рядом, наверное, потому, что у нас было много общих чудесных воспоминаний. Надо сказать, что в письмах он раскрылся мне с неожиданной стороны. Милтон Грин писал потрясающие письма.

Единственное, что мне не нравилось в его письмах, так это упоминание о его семимильных шагах к головокружительной карьере.

От Милтона спустя два года после окончания юридической школы:

«Поздравь меня! Я – младший партнер!»

От Милтона спустя два года: