Крошка подтянула свои красные перчатки и быстро зашагала по дорожке; топая каблучками, поднялась по ступенькам и прошла через террасу. Гигантские двери были распахнуты для нее, и оборванные слуги стояли по обе их стороны на коленях, ловя взгляд своей госпожи.
Комендант Спурт ожидал с горящим факелом в руке. Но Крошка остановилась возле мажордома.
— Если сможешь образумить этих людей, — сказала она, — попроси кого-нибудь собрать перед дворцом мой полк.
Мажордом поклонился и отвернулся, а Крошка последовала за Спуртом.
Двери перед нею открывали мужчины, внезапно вспомнившие, что они являются офицерами и стражниками. Человек в обносках — очевидно, церемониймейстер — шел впереди, звеня ключами.
— Что ты тут делаешь с факелом? — спросил у коменданта офицер охраны Крошкиного дворца. — Где фонари?
— Ох, сэр, — грустно сказал Спурт, — у нас кончилось горючее, еще когда я был мальчишкой. Даже этот деревянный факел, и тот для нас роскошь. Тут было так много дворян, придворных и ученых, что народные ремесла совсем позабылись. После кончины нашей дорогой королевы Хоры нам потребовалось три года, чтобы из волос животных сплести веревку. А искусства изготовления одежды мы так и не восстановили. Мы умеем только плести корзины, в которых таскаем рыбу и другие продукты, и научились этому лишь потому, что некоторые из слуг еще в детстве наловчились плести цветочные гирлянды и венки. Это, знаете ли, ужасно унизительно, когда человек, принадлежащий к технологической цивилизации, вынужден с грехом пополам делать примитивные вещи. Ступени, ведущие к развитой технологии, исчезли, и мы понапрасну пытаемся как-то спуститься, ибо все позабыли, как это делается.
— Я не просил читать мне лекцию, — отрезал капитан охраны. — Я спрашивал, где фонари. Я вижу, мы входим в туннель, ведущий внутрь горы, и я не позволю ее величеству идти дальше, пока не подадут свет.
— О, я уверен, — поспешно сказал Спурт, — что все электронные и электрические приспособления работают. Просто нет топлива…
Офицер оттолкнул его и зашагал вперед, оглядывая стены. Наконец он обнаружил распределительный щиток. Он соскреб с него плесень и пыль, нашел задвижку, отодвинул ее и, достав из пояса запасную электробатарейку для «жала», сунул ее в прорезь.
Но ничего не произошло.
Офицер вытащил батарейку и, смерив коменданта саркастическим взглядом, обратился к Крошке:
— Ваше величество, вам тут идти нельзя. Похоже, туннель ведет глубоко в гору и вниз. Прошу вас, не ходите дальше.
— Мне нужна подземная темница, — возразила Крошка. — Чем глубже, темнее и страшнее, тем лучше. Веди дальше!
Следуя за трескучим, рассыпающим во тьме искры факелом, группа двинулась дальше, окруженная жуткими тенями, которые корчились на стенах.
Спустившись глубоко в недра черной скалы, процессия натолкнулась на отверстия в породе: помещение охраны, далее коридоры с камерами по обе стороны, двери которых проржавели и скособочились, наконец большое помещение, где находилось нечто напоминающее кузнечный горн и валялись остатки «жал». Крошка похлопала по каменной плите, покрытой толстым слоем грязи.
"Пыточная камера", — догадался Мэдисон и, увидев в неровном свете факела лицо Крошки, почувствовал, как волосы у него встают дыбом.
За этим помещением Крошка обнаружила еще две камеры, похожие на темные дыры. Взяв факел, она заглянула сначала в одну, потом в другую. И в обеих обнаружила старые кандалы.
— Это оковы, — объяснил Спурт. — Остались от древних поморов-теонцев. Я спускался сюда всего лишь раз, шестьдесят лет назад, когда один придворный потерял здесь свой любимый револьверчик. Эти темницы напугали меня до полусмерти. Могу я попросить разрешения вашего величества удалиться из этого ужасного места?
Крошка потрогала остатки двери одной из камер и распорядилась:
— Починить!
— О, разумеется, ваше величество, — с готовностью откликнулся Спурт. — Мы наведем тут идеальный порядок.
— Не надо, — сказала Крошка. — Оставьте все как можно более грязным и отвратительным. Исправьте только дверь — чтобы никто никогда не смог выбраться отсюда. И почините орудия пыток.
Мэдисон не выдержал.
— Крошка, зачем тебе все это? — спросил он по-английски.
— Это, — ответила она, — для Гриса.
— Для Гриса?
— Да! Когда я услышала о существовании этой темницы, то сразу же решила ехать сюда. Эта подземная тюрьма напоминает фильм ужасов. Самое то, что надо. Посажу Гриса сюда, в эту яму, и каждый день до конца его жизни буду мучить его и слушать, как он вопит, и рыдает, и молит меня о пощаде. Я буду годами выводить вензеля на его шкуре!
— Постой, Крошка. Но у тебя же нет Гриса. Он же в королевской тюрьме!
Крошка с жуткой улыбкой уставилась на Мэдисона:
— Это и есть моя военная кампания. Королева Хора держала на острове свой полк. Я собираюсь тайно перебросить его на материк, под покровом ночи штурмом взять королевскую тюрьму и похитить Гриса!
— Крошечка, но ты же никого не можешь об этом просить. Такая попытка равносильна смерти!
— В полку всегда служили флистенские дворяне, которые давали клятву отдать жизнь по первому приказу королевы. В каждом поколении только самые сильные получали разрешение вступить в этот полк. Ты достанешь мне оружие и транспорт! И я доберусь до Гриса!
— Крошка! — не унимался Мэдисон. — Крошечка, послушай меня. Я могу привлечь Гриса к суду. Но на это уйдет много времени и труда. Я могу пробиться в средства массовой информации Волтара, раструбить о его деле в прессе и наверняка заставлю чиновников осудить его. И, — добавил он в отчаянии, ибо от этого зависел весь его план в отношении Хеллера, — я могу гарантировать, что суд будет тянуться и тянуться! Страдать душевно Грис будет до бесконечности!
— Это не те страдания, которые хочу видеть я, — сказала Крошка. — Он нужен мне вот здесь, под самым острым моим ножом. На многие годы.
Мэдисон отчаялся вконец. И представил себе, как убивают обоих — Гриса и его.
— Крошка, а если я добьюсь, чтобы суд вынес ему приговор и отдал его в твое распоряжение?
— Я не собираюсь ждать так долго. — Крошка повернулась к коменданту и стала отдавать распоряжения насчет одиночки для Гриса, пыточной камеры и орудий пыток. Это продолжалось довольно долго.
Послышалось потрескивание рации, висящей на поясе у капитана. Говорил мажордом:
— Прошу передать ее величеству, что полк собирается. Пришлось разослать гонцов по деревням и фермам. К тому времени когда вы вернетесь во дворец, все они будут готовы для смотра.
Мэдисон не сознавал, как глубоко внутрь горы они забрались, до тех пор, пока группа не двинулась в обратный путь. В спертом воздухе стало трудно дышать. Чтобы добраться до туннеля, понадобилось почти полчаса.
Один из охранников хотел было обтереть сапоги своей королевы носовым платком, но дворцовые прислужницы оттолкнули его и собственной одеждой, слаженной из звериных шкур, принялись приводить в порядок черный костюм, сапоги и красные перчатки госпожи.
Принявшая божеский вид, Крошка прошествовала по коридорам дворца и вышла на террасу к лестнице.
И остановилась как вкопанная.
Перед нею, выстроившись в несколько рядов, стояли около пятисот человек. Все красавцы, великолепно сложенные — явно результат отбора по части благородного происхождения, сыновья высокопоставленных офицеров, которые получали свое звание по наследству, и высокопоставленных дам при дворе королевы Хоры. Несмотря на обноски, выглядели юноши просто великолепно.
Перед ними, прямой как шомпол, стоял пожилой человек — видимо, полковник. При виде Крошки он и весь его полк стали на колени.
— Ваше величество! — гаркнул полковник. — Мы не забыли прелиминарных условий договора. Мы готовы приступить к своим обязанностям. Мы просто жаждем расстелить постель для вашего величества.
Из пятисот глоток грянула песня:
Что за радость для нас,
Что за радость для нас:
С королевушкой нашей
Будет секс высший класс!
Закончив, все по сигналу полковника разом поднялись с колен.
Но что заставило Крошку замереть от удивления, так это цветы в их волосах, целые короны из цветов. Зато оружия в их руках не было — при них вообще не было никакого оружия.
Потом юноши встали в круг, взялись за руки и принялись водить хоровод, словно девушки семеня ногами и время от время вынимая цветки из волос и бросая их в воздух.
Крошка опустилась на ступеньку, склонила голову и заплакала.
Полк перестал танцевать и замер в оцепенении. Мажордом махнул рукой, и их словно ветром сдуло.
Крошка рыдала все громче.
Мэдисон встал рядом с ней на колени.
— Это не солдаты, — всхлипнула Крошка. — Их готовили для постели. О, Мэди, что мне делать?
Мэдисон не стал говорить ей, что мог набрать пятьсот уголовников, которые через день могли бы схватиться с Батальоном Смерти! О нет! Это не соответствовало его планам. Он был очень хитер, этот Мэдисон.
— Мэди, — сказала Крошка наконец, похлюпав носом, — ты действительно мог бы устроить так, чтобы Гриса отдали мне?
— Крошечка, поскольку я тебя обожаю и всегда готов оказать тебе услугу, скажу, что абсолютно уверен в этом.
— Тогда я помогу осуществить твой план освещения его дела в прессе. — Крошка немного успокоилась.
Оборванная служанка попыталась кусочком меха вытереть Крошкины заплаканные глаза.
Внезапно Крошка посмотрела на Мэдисона, и взгляд ее посуровел.
— Но одно, Мэдисон, ты должен знать. Если тебе не удастся передать Гриса мне, ты сам как миленький окажешься в той камере!
Мэдисон совсем не представлял себе, как сумеет провернуть такое дело. Все это был попросту треп. Он отстранился от Крошки и коротко кивнул:
— Я не подведу тебя, Крошка, не подведу. О боги, уж теперь-то ему несдобровать!
Часть СЕМЬДЕСЯТ СЕДЬМАЯ
Глава 1
Прибыв в таунхаус, Мэдисон сразу же приступил к работе. Он чувствовал, будто шагает под торжественную дробь барабанов и уже где-то рядом блестящая победа машет ему рукавом.
Мог ли он дать маху? Ведь он же был самым выдающимся специалистом по ССО со времен Юлия Цезаря — насчет этого у него не было никаких сомнений. Цезарь, земной монарх, живший много веков тому назад, пришел, увидел и победил Галлию. Мэдисон сделает с Волтаром то же самое. Он не страдал недостатком уверенности в себе. Историки, дорогой читатель, возможно, еще признают, что такое могло свершиться в действительности, ибо, когда рассеется весь этот туман, станет совершенно очевидно, что Дж. Уолтер Мэдисон твердо выбрал курс, которому предстояло изменить историю не только Волтара, но и Земли. Некий поэт однажды сказал, что перо могущественнее меча; в данном случае шла проверка, не являются ли ССО могущественнее благоразумия всех лидеров двух империй, вместе взятых. И, проследив за поступками Мэдисона и прочих, мы точно узнаем результаты этой проверки. Так что продолжай, дорогой читатель, продолжай читать дальше. Ты будешь потрясен!
Крошку он оставил в Дворцовом городе. Воспрянув духом, она разрабатывала план подготовки острова к приему Гриса, но примирилась с мыслью, что заключить его в камеру сможет не очень-то скоро. Мэдисон дошел до того, что стал обсуждать с ней вопрос, как бы ловчее вытрясти из Эндоу денежки на содержание острова: необходимо было купить аэромобиль, энергетические элементы и приобрести новые инструменты для пыток. Крошке пришло в голову научить Тик-Така, любимца лорда, новому способу целоваться — это определенно должно было помочь делу. Так что Крошка не чинила Мэдисону препятствий, по крайней мере пока, тем не менее он всякий раз вздрагивал при мысли, что случится, если ему не удастся отдать ей Гриса.
По приказу Мэдисона громилы привели в порядок большой зал на семьдесят шестом этаже и установили там столы. Потом Мэдисон послал снабженца команды за диктописцами, бумагой, ручками и газетами, выходящими не только на Волтаре, но и на всех ста десяти планетах.
Затем он собрал четверку репортеров уголовной хроники и, стоя перед ними в сиянии утренней зари, высокий и внушительный, повел такую речь:
— Теперь вы творческие люди, художники. Оставьте привычку по-рабски ковыряться в фактах. Дайте волю воображению. С этой минуты вы — работники ССО. Без промедления принимайтесь писать газетные сообщения о преступлениях Солтена Гриса, офицера Аппарата, томящегося в королевской тюрьме.
— А можно узнать о нем какие-нибудь подробности? — спросил самый старший из репортеров.
— Он подлец и мерзавец, — ответил Мэдисон. — Это все, что вам нужно знать. Мы намерены предпринять против него кампанию в прессе и тем самым заставить власти предать его суду общественности. А когда покончим с этим делом, возьмем на мушку другую дичь.
— Одну минутку, — прервал его старший репортер. — Что-то я не помню, чтоб такое когда-либо проделывали на Волтаре. Люди могут решить, что это нечестно.
— Вы можете выдумывать преступления настолько чудовищные, чтобы публика вороньем закаркала, алкая его крови. Сделайте это — и всякая мысль о гражданских правах исчезнет из сознания общества. Это и есть проявление ССО в ее наилучшем виде.
— Странный вы употребили термин, — вступил в разговор еще один репортер, — "суд общественности". Я о таком никогда не слыхал. На Волтаре суды частные, которые просто объявляют: совершено такое-то преступление и вынесен такой-то приговор.
— Ага! — воскликнул Мэдисон. — Заседание Звездной Палаты. Ладно, со временем мы можем взять под обстрел и это. А сейчас беритесь-ка за дело, выдумывайте преступления, которые мог бы совершить Грис, и мы все это опубликуем в печати.
Четверо репортеров собрались в кучку и принялись совещаться. Наконец один из них обратился к Мэдисону:
— Мы знаем о самых дичайших преступлениях, потому что в тюрьме общались с множеством преступников. Но все же не могли бы вы подсказать нам, как взяться за это дело?
— Подсказать? — презрительно переспросил Мэдисон. — Уж не хотите ли вы, чтобы я делал за вас вашу работу? Нет-нет, друзья мои. Пусть царствует ваше воображение — газетная бумага все стерпит. В конце-то концов, вы же теперь ССО!
Они закивали и приступили к делу.
Тем временем Мэдисон позвонил громилам и велел им привести в порядок музыкальный салон на семьдесят шестом этаже. С превеликой радостью он узнал, от Хайти Хеллер ему прислали усовершенствованный "аккордный аккомпаниатор" и записку, уведомляющую, что у дубликата отсутствуют «картинки». Мэдисон сел за инструмент и стал записывать музыку в стиле рэгтайм. Экс-репортер Академии искусств и сочинитель «ужастиков» послушали, послушали в изумлении и приступили к работе над мюзиклом. Мэдисон предоставил им спорить о том, кому следует участвовать в хоровых сценах — скелетам или вампирам, — и занялся следующим проектом.
Разыскав кинорежиссера и остальную часть своего штата, он передал в их распоряжение то, что, очевидно, являлось тренировочным залом генерала Бугеля, — самое большое помещение, какое только удалось сыскать на семьдесят шестом этаже.
— Здесь ты будешь за главного, — сказал режиссеру Мэдисон. — Делай что хочешь, но избавь их от этой тюремной бледности и научи носить приличную одежду. Это нечто вроде школы актерского мастерства. И главное, натренируй их так, чтобы они без всякого напряжения могли держать на лицах искреннюю и непринужденную улыбку. И чтоб я не видел на их рожах киллерского выражения.
— Это будет нелегко, — сказал режиссер. — Они ведь и в самом деле киллеры!
— Никто не просит тебя перевоспитывать их, — успокоил его Мэдисон. — Ведь конечный результат — и впрямь нечто убийственное. Правда, достигается он иным путем, и называется это ССО.
— Понял, — сказал режиссер и живо приступил к делу. Затем Мэдисон вернулся к репортерам. Те оторвались от своей писанины и заулыбались.
— Готово, — сказал старший репортер уголовной хроники. — Мы сочинили отличный текст сообщения: "По свидетельству очевидца, Солтен Грис, офицер Аппарата, отравлял источники питьевой воды и тем самым вызвал массовый падеж скота. Животные мерли как мухи".
Мэдисон взглянул на рукописный текст. Эти парни были на верном пути, но опыта им еще не хватало. Впрочем, этого он и ожидал.
— Отлично, ребята. Только вот добавьте для жару: "Сразу после получения этого сообщения было обнаружено искалеченное тело очевидца — женщины, которая передала нам информацию. Убитая плавала в луже собственной крови".
— Ух ты, — вымолвил один из репортеров, и глаза его загорелись от восхищения. — Это гениально!
— Нет, — сказал Мэдисон, — это ССО. Вы скоро поймете, в чем тут соль. А теперь внесите исправления, сделайте копии и разошлите сообщение по редакциям городских газет.
— Ладно! — хором откликнулись репортеры и принялись исполнять задание.
Мэдисон улыбнулся. Дела шли хорошо. Прямо как в старые времена. И когда он посадит Гриса на скамью подсудимых, то научит его адвокатов, как ему выпутаться из беды: просто обвинить Хеллера. А теперь нужны материалы, материалы, материалы и к ним — целые мили заголовков!
Дж. Уолтер Мэдисон окунулся в свою стихию!
Глава 2
Сидя в тот вечер за ужином, Мэдисон чувствовал себя — да еще как! — в своей стихии. Он ждал вестей от репортеров, посланных им в город, и пребывал в большой уверенности, что новости окажутся хорошими.
Он даже устроил небольшой сабантуйчик со своими работниками ССО, чтобы окончательно примирить их между собой, и теперь ужинал с Щелком: у Щелка были самые лучшие повара.
Итак, Мэдисон сидел в совмещенной кухне-столовой на семьдесят шестом этаже, на другом конце стола расположился Щелк. Выглядел водитель неважно: фингалы украшали теперь оба его глаза. Его телохранительница пообещала, что при новом восторженном упоминании о Хайти Хеллер он нарвется, однако Щелк все же имел неосторожность опять восхититься артисткой.
Наложница Щелка была изящной брюнеткой и обладала весьма обманчивой красотой. Она отбывала тридцатилетний срок за то, что выдавала себя за замужнюю и, подцепляя мужчин, шантажировала их, рассказывая байки о несуществующем ревнивом муже — чемпионе по борьбе. Звали ее Туа. Она стояла за стойкой, где разливала шипучку.
— Не могу поверить тому, что ты сказала, — проговорила она недоверчиво.
Телохранительница Щелка, которую звали Кун, стояла, как всегда в форме, прислонившись к двери, по другую сторону стола.
— Я видела это собственными глазами, — ответила она.
Щелк, отвлеченный их спором от каких-то своих мыслей, поднял голову от тарелки и рявкнул:
— Тут вам двоим делать нечего! Неужели не можете дать нам с шефом поесть спокойно?!
Балаболтер скривил губы и, скрывая усмешку, отхлебнул из кружки. Щелк дождется, что эти двое когда-нибудь прикончат его, и Мэдисон задумал еще один сценарий.
— Может, ты и видела, — сказала Туа, пропустив мимо ушей замечание Щелка, — но откуда мне знать, что ты сделала верные выводы?
— Послушай, — ощетинилась Кун. — До того как меня бросили в тюрягу за превышение полномочий, я служила телохранительницей у самой богатой на всем Мистине содержательницы публичного дома. Говорю тебе: их было пятьсот — полуголых, красивых, как боги; они стояли перед дворцом и просто упрашивали (…). И парни-то ой какие крепкие — никогда таких не видывала. А уж повидать мне привелось. Проституткой-то я никогда не была, понимаешь, но сколько мужиков прошло через мои руки! Так что я в этом деле специалист!
Щелк уставился в тарелку опухшими, потерявшими нормальный цвет глазами и чувствовал себя весьма неуютно.
— Согласна, — сказала Туа, — но ты преувеличиваешь — ведь их было много. А кого-нибудь одного ты разглядела?
— О, еще бы! — затараторила Кун. — Разглядела. Молодой, красивый, с шелковистыми черными волосами и ласковыми глазами. Когда они убегали, он чуть не сбил меня с ног. И это произошло вовсе не случайно. "Видишь вон тот цветочный куст? — шепнул он мне. — Под ним уютно и мягко, а у меня имеется кое-что очень твердое. У меня давным-давно ничего не было, а ты, детка, выглядишь просто потрясно!"
— Не может быть! — воскликнула Туа. — Это правда?
— Чистая, — подтвердила Кун. — Еще там был один высокий блондинчик. Какой мужчина! Они ведь все аристократы, ты знаешь. Пробегая мимо меня, он сказал: "Эй, милашка, ты не знаешь, где мне найти тоненькую брюнеточку?"
— Ух ты! — Туа повернулась к Мэдисону: — Может, мы с Кун смотаемся на тот остров с каким-нибудь поручением?
— Заткнитесь! — взвизгнул Щелк.
— А Щелка мы оставим дома, — добавила Кун. — Я могу приискать ему местечко.
— Вы останетесь здесь! — проревел Щелк.
— А чего ты вдруг так разволновался? — спросила Туа. — Мы же тебя не интересуем. Все твои разговоры только о Хайти Хеллер.
— Не произносите при мне даже имени этой благородной женщины! — зарычал Щелк.
— Благородная — вот в чем секрет, — сказала Туа. — Пятьсот благородных мужиков просто слюну пускают, чтобы уложить девчонку спиной на травку. Подготовь-ка, Кун, старый «аппаратный» аэромобиль. А я схожу за пальто. Кажется, шеф не против.
Щелк метнулся мимо Кун, яростно захлопнул дверь и, прижавшись к ней спиной, злобно уставился на девушек.
— Хорошо, хорошо, хорошо! — прокричал он. — Вот только поужинаю и сразу же приду в спальню. Разденьтесь и будьте готовы. Я переисправился.
— И больше ни слова о Хайти Хеллер? — уточнила Кун.
Щелк казался побитым не только физически.
— Обещаю, — заверил он.
Мэдисон сиял, великодушный, как какой-то божок. Он здорово поднатаскал этих женщин и теперь мог торжествовать. Внутреннее спокойствие в команде восстановлено. Как ни странно, но иногда он пользовался своим искусством рекламного агента для миротворческих целей и с помощью простой уловки — посоветовав девушкам разыграть сценку с полком — изменил сознание и поведение Щелка. Это лишний раз доказывало Мэдисону, какой он великий мастер своего ремесла. Неважно, микромир это или макромир, неважно, ради зла это делалось или ради добра. Важно было только одно: ты можешь безраздельно распоряжаться судьбами людей. Высшее Существо время от времени должно чувствовать себя таковым, выбирая пути для развития Вселенной. Единственная причина, по которой Мэдисон не поступил наоборот и не спровоцировал убийство Щелка, заключалась в том, что для заголовков газет имя Щелка не годилось.
Глава 3
Вскоре после полуночи Мэдисону пришлось спуститься с заоблачных высот, чтобы воспринять плохие новости.
Вокруг его постели стояли четверо репортеров, похожие на заблудившихся пушистиков, которых покусали клыкастики.
Несмело протянув Мэдисону текст материала для газеты, старший репортер сказал:
— Они отказываются это брать.
— Что? Такой отличный сенсационный материал?
— Они никогда не слышали о такой вещи, как "готовый текст заявления для печати". Мы обращались во все издательства. Все требуют назвать источник и говорят, что пошлют своих собственных репортеров, — но зачем беспокоиться?
— А вы не пробовали дать взятку?
— Как раз за это мы и сидели. И нам показалось, что вам не понравится, если нас снова упрячут в тюрьму.
Мэдисон махнул рукой: проваливайте! — и посоветовал им выпить и лечь спать.
Он был уверен, что знает, в чем тут загвоздка: им просто не хватало опыта и умения втюхивать. Он написал распоряжение режиссеру попрактиковаться с ними в умении вызывать на лице искреннее и серьезное выражение и вернулся в кровать.
Было очевидно, что первый лед придется ломать ему самому.
Встав рано утром, Мэдисон без промедления облачился в свой самый консервативный и дорогой костюм, немного попрактиковался перед зеркалом, строя разные мины, захватил копии вполне убийственной газетной отравы и пошел в ангар.
Измотанный Щелк велел своей чопорной телохранительнице сесть за пульт управления, поскольку на сей раз уже не только почти ничего не видел, но и едва мог шевельнуть рукой, чтобы отметить на карте путь. Система оболванивания сработала четко!
Мэдисон решил, что вовсе не обязательно начинать снизу. Ему, мастеру-профессионалу, лучше начать сверху.
Представив дело в слегка искаженном виде мелкой сошке, напуганной общим приказом, исходящим от лорда Снора и касающимся хоумвидения, Мэдисон добился аудиенции у издателя ни много ни мало как "Дейли Спикер" — самой ходовой на Волтаре газеты.
В величественном офисе, с надменностью взирающем окнами на Коммерческий город, благородный Артрит Чопор даже не предложил Мэдисону присесть.
— Как я понимаю, вы хотите мне передать что-то от моего кузена, лорда Снора.
— Собственно говоря, — начал Мэдисон, — пришел потому, что у меня имеется сенсационный материал. Вещь для крупного заголовка. Вот она.
Благородный Артрит Чопор прочел сообщение и бросил его Мэдисону:
— Написано в формате газетного сообщения. Это что, для газеты?
— Ну да, — подтвердил Мэдисон. — Напечатайте — и ваш тираж возрастет.
— Мы уже и так выпускаем столько, что едва справляемся. С какой стати нам увеличивать тираж?
— Чтобы печатать больше рекламы и, соответственно, больше зарабатывать.
Благородный Чопор нахмурился:
— Реклама? Мы не печатаем рекламу. По-моему, вы путаете нашу газету с рекламным листком. Как вы сказали, откуда вы? Дайте-ка взглянуть на ваше удостоверение.
Мэдисон передал ему удостоверение, предполагая, что сейчас растолкует издателю, что такое агент ССО, и приведет его в замешательство. Но Чопор не стал задавать вопросов о ССО.
— Аппарат? — зарычал он. — Вы из Аппарата? Ну так позвольте сказать вам, кем бы вы ни были: это не первый случай, когда Аппарат пытается что-то изменить или не допустить выхода той или иной статьи. Небось, припугнете Батальоном Смерти, который ожидает за дверью, или еще какой-нибудь подобной чепухой. Бросьте, вы уже потеряли свою популярность.
Мэдисону не понравился такой тон. Он привык, что редакторы и издатели головы себе разбивали об пол перед правительственной ССО.
— Я мог бы обзавестись королевским приказом, который обяжет вас печатать все, что я прикажу! — сообщил он.
— Ха! — ответил Чопор. — Давайте обзаведитесь, и я гарантирую, что в мгновение ока вы обзаведетесь революцией. Семьдесят тысяч лет назад один монарх попытался заставить газеты писать о вечеринках его любовницы-простолюдинки. Ну и что? Даже имя его исчезло из истории. Королевский приказ! Ох, вот будет умора, когда я расскажу об этом за ленчем у себя в клубе другим издателям!
— Я мог бы основать другую газету и устроить вам такую конкуренцию, что от вас мокрого места не останется! — угрожающе проскрипел Мэдисон.
— Ха! И еще раз ха! — ответил Чопор. — За пятьдесят тысяч лет не создано ни одной новой газеты. Только попробуйте — и другие издания скупят всю бумагу, и вам не на чем будет печататься — ну разве что на придорожных камнях. А теперь вам лучше уйти, или я прикажу вышвырнуть вас отсюда.
Мэдисон ретировался. Он долго ходил по другим газетам, и везде его встречали подобным же образом. Кроме того, он обнаружил кое-что еще более обескураживающее: все газеты имели дочерние издания на всех планетах Конфедерации, в которых перепечатывалась информация; и если казалось, что на ста десяти планетах существовали десятки тысяч газет, то в действительности их было только семьдесят пять.
Не позволяя себе раскисать — ведь как-никак он был ветераном ССО, — Мэдисон напомнил себе, что, по крайней мере, у него есть приказ, касающийся хоумвидения.
Уже вечерело, но он все-таки позвонил туда из аэро-мобиля.
— Хоумвидение? — осведомился он, обращаясь к сияющей физиономии секретаря. — Пожалуйста, свяжите меня с отделом новостей.
— С отделом новостей? У нас нет такого отдела, сэр.
— Вы же выпускаете новости!
— О да, сэр. Я свяжу вас с комнатой отдыха дикторов. На экране возникло лоснящееся лицо диктора, который потягивал джолт.
— Кто у вас главный комментатор новостей? — спросил Мэдисон.
— Главный — что? — не понял диктор.
— Разве у вас нет штатного отдела новостей?
— А зачем он нам? Мы просто зачитываем новости со страниц какой-нибудь ведущей газеты. Каждый день у нас другая газета, и мы им доверяем. О, понимаю, что вы, должно быть, имеете в виду: вы говорите о видеорепортаже, освещающем жизнь высокопоставленных и знатных персон. Желаете, чтобы я соединил вас с нашим режиссером по социальным вопросам?
— Нет! — рявкнул Мэдисон и отключил связь.
Он сидел и размышлял, а машина тем временем неподвижно висела в воздухе. "Проклятье, — думал Мэдисон. — Не могу же я вести кампанию по связи с общественностью на рекламных щитах! А коль подумать об этом, то единственное, что я на них видел, — это названия магазинов".
— Давай домой! — бросил он Щелку. Вернувшись, он сразу же сунул ноги в холодную воду.
Впервые ему пришлось уйти, крепко хлопнув дверью. Он просто кипел!
Подкрепившись, в халате и босиком, он пошел в комнату репортеров и стал просматривать стопки купленных газет. Он понимал: на пути у него стоит проклятье его профессии, проклятье ССО — журналистская правда. Когда-то, давным-давно, на Земле студентов-журналистов учили придерживаться ее во что бы то ни стало, а в нынешние времена присуждали даже Пулитцеровскую премию за самую невероятную газетную «утку» года. Волтарианцы со всей их чепухой насчет надежности источников информации и достоверности определенно шли по неверному пути; даже самый отсталый еженедельник в Тьмутаратауне мог бы их кое-чему поучить.
А сейчас Мэдисон читал заголовки на центральных полосах:
"НОВЫЙ ПАМЯТНИК ПОСВЯЩАЕТСЯ…"
И еще одно:
"РЕЧЬ ЛЕДИ ПРОМПТОН В СИРОТСКОМ ПРИЮТЕ".
И это заголовки?! Отвратительно! На страницах со второй по седьмую обычно печатались новости общественной жизни:
"ЖЕНА ЛОРДА ЭЛДА ДАЕТ ВЕЧЕРИНКУ С РОЗОВОЙ ШИПУЧКОЙ",
и
"МАДАМ АЛТ УСТРАИВАЕТ
БЛАГОТВОРИТЕЛЬНУЮ ВЕЧЕРИНКУ
