Мистеру Калико путешествие в Нью-Йорк определенно понравилось. Самолет, на котором летел Джет, принадлежал не американской компании, поэтому там довольно лояльно относились к животным на борту и не требовали помещать их в специальные коробки. Поговорив с Хеллером, бортпроводник предоставил мистеру Калико кресло рядом с хозяином; кресло находилось прямо у окна, и кот мог наслаждаться шикарным видом морей и гор. Ему очень понравилась еда, которую давали во время полета и в ресторане во время долгого ожидания пересадки в Брюсселе, а также роскошная кровать в отеле класса "люкс".
      Из Бельгии Хеллер снова попробовал связаться с Изей — офис не отвечал, тогда он набрал номер своей квартиры. Трубку поднял Бэлмор.
      — Вы не знаете, где Изя? — спросил Хеллер.
      — Нет, сэр, — отозвался Бэлмор. — Я сам его ищу. Он забегал сюда в воскресенье, а вчера должен был прийти и проверить, высадили ли садовники новые деревья в саду. Но почему-то не появился. Что-нибудь стряслось?
      — Надеюсь, что нет, — ответил Хеллер. — Если он исчезнет, могут возникнуть крупные неприятности. Как там мой "Силвер спирит", на ходу? Отлично. Значит, встречайте меня в аэропорту Кеннеди. Я прибуду ровно в два часа дня по вашему времени, в пятницу. — И он сообщил Бэлмору номер рейса.
      — О, я так рад, что вы вернулись. Мадам с вами, сэр?
      — В эту поездку я ее не взял, — ответил Хеллер, — но у нее все хорошо. Она просила передать вам всем большой привет.
      — Очаровательная девушка, настоящая американская леди. Значит, в два часа дня, сэр, в аэропорту Дж. Ф. Кеннеди.
      Во время перелета через Атлантический океан Хеллер вдруг узнал, что кот не может быть допущен на американскую территорию, пока не истечет установленный для карантина срок, а это несколько недель.
      — Они не любят иностранцев, — объяснил Хеллер коту. — И пускают в ход клыки и когти. Но мы обязательно что-нибудь придумаем.
      Когда самолет приземлился в нью-йоркском аэропорту, Хеллер засунул кота в сумку и застегнул «молнию», оставив лишь маленькое отверстие, чтобы мистер Калико не задохнулся.
      Таможенник у стойки паспортного контроля проверил документы Хеллера по секретному списку: не находится ли гражданин Джером Терренс Уистер в розыске — нажал коленкой кнопку под столом, взглянул на скрытые от посторонних глаз экраны и, видимо, не обнаружив ничего подозрительного, пропустил пассажира.
      Предстояло еще пройти таможенный досмотр багажа. У стойки собралась целая толпа: оказывается, какая-то дама привезла с собой нюхательные соли, и таможенники решили, что это кокаин.
      Развернув ее лицом к стене и приказав поднять руки и широко расставить ноги, таможенники начали ее обыскивать: типичное американское «здрасьте» своим дорогам согражданам.
      Встав в очередь, Хеллер наклонился, будто завязать шнурки, — что потребовало от него немалого искусства, потому что шнурки отсутствовали, — и осторожно расстегнул «молнию» стоящей на полу сумки, откуда, не замеченный никем, выпрыгнул кот.
      Хеллер шепотом подал ему команду и, выпрямившись, поставил сумку на движущуюся ленту.
      — Кошачья еда? — спросил инспектор. — Что это, черт возьми? Вы ввозите американскую кошачью еду? Барни, вскрой банку, проверь, что там за ерунда.
      Барни подчинился. Вскоре он вернулся, жуя содержимое банки.
      — Наркотиков нет. Консервы как консервы. Но консерванты причислены FDA (FDA — организация в США, занимающаяся контролем качества пищевых продуктов и определением безвредности лекарственных препаратов. (Примеч. ред.)) к канцерогенам. Придется конфисковать.
      Хеллер отдал им еду мистера Калико и прошел вперед. Кот осторожно прокрался за ним под столом таможенников. Пока Хеллер стоял в очереди, чтобы получить сумку, изрисованную мелом, кот сидел на стуле в зале ожидания и беззаботно умывался.
      Они встретились в вестибюле.
      — Теперь у тебя появилось криминальное прошлое, — сообщил Хеллер. — Ты нелегально находишься на территории США. Ну ничего, исправишься. — И с этими словами снова посадил кота в сумку.
      Аэропорт был буквально наводнен военным персоналом.
      Бэлмор уже поджидал их. Попросив дворецкого немного подождать, Хеллер попробовал еще раз дозвониться в Эмпайр Стейт Билдинг, но ему никто не ответил.
      Они прошли к автостоянке, где был припаркован «роллс-ройс». Шофер отдал Хеллеру честь.
      — Я поеду домой, приму душ и переоденусь, — сказал Хеллер. — А потом вы подбросите меня в офис. Судя по всему, меня ждет немало срочных дел.
      — Надеюсь, ничего серьезного не произошло, — отозвался Бэлмор с переднего сиденья. — Мы так расстроились, когда узнали, что случилось с леди. И весь персонал тоже. А мистер Эпштейн так просто не находил себе места. Очень жаль, что мисс Рада не приехала. Как только вы позвонили, мы сразу стали готовиться к встрече. Вы будете приятно удивлены.
      — А что, разве мистер Эпштейн не сократил численность штата? — спросил Хеллер.
      — Нет, сэр. Он не посчитал возможным сделать это без вас. Надеюсь, вы будете довольны тем, что увидите, сэр.
      Целый час они ехали по скоростной трассе, наводненной военными: налицо были все признаки экстренной ситуации в стране. Наконец они свернули с шоссе и подъехали к подземному гаражу.
      Чувствуя, что волнуется за Изю все больше и больше, Хеллер первым вбежал в лифт, первым выскочил из него, торопливо прошел по короткому коридору и открыл дверь квартиры.
      Не успел он сделать нескольких шагов, как его внезапно остановил крик:
      — Стоять на месте!
      Хеллер медленно обернулся и уткнулся носом прямо в дуло кольта сорок пятого калибра.
      — Вы арестованы! — заявил человек с кольтом. Из боковых дверей вышли еще два человека с карабинами и прицелились в Хеллера.
      Тот осмотрел их с ног до головы: первый оказался армейским капитаном, двое других носили белые шлемы военной полиции.
      Бэлмор, вошедший в квартиру следом за Хеллером, застыл на месте.
      — О, сэр! — закричал он в ужасе. — Я понятия не имел!
      — Все нормально, — спокойно сказал Хеллер. — Должно быть, о моем приезде им напела птичка из эмиграционной службы аэропорта.
      — Ты абсолютно прав, — подтвердил капитан. — Сержант, приступайте к выполнению своих обязанностей.
      Полицейский, вышедший из библиотеки, засунул револьвер в кобуру и снял с пояса наручники.
      — Подождите минутку, — сказал Хеллер. — Что все это значит?
      — Ты дезертир! Ты не явился на призывной пункт, когда два дня назад была объявлена всеобщая мобилизация.
      — Но я имею временную отсрочку!
      — Во время военного положения отсрочка не имеет силы, — ответил капитан. — Ты выпускник корпуса подготовки офицеров запаса и лучше, чем кто-либо, должен знать, что обязан был подать рапорт о зачислении на военную службу. Поэтому твои действия расцениваются как дезертирство. За это ты получишь по меньшей мере пять лет. Сержант, наручники!
      — Остановитесь, — сказал Хеллер. — Меня не было в стране. Я приехал всего пару часов назад!
      — Хм-м, — призадумался капитан.
      — Это правда, сэр, — неожиданно вмешался сержант. — К нам поступила информация из эмиграционной службы.
      — (…)! — выругался капитан. — Ты казарменный законник, Уистер. Уж я-то знаю, что говорю. Значит, ты собираешься оправдываться?
      — Конечно, — ответил Хеллер.
      — Опять бумажная возня! — расстроился капитан. — Я не собираюсь писать объяснительные рапорта и таскаться по судам. Вот что я сделаю! Только в качестве одолжения, заметь! С этого момента ты считаешься офицером, призванным на военную службу. Надевай форму, поедешь с нами — подадим рапорт. Бэлмор засуетился.
      — Я поглажу ваш мундир. — Он убежал в спальню Хеллера и тотчас же вернулся. — Сэр! — запричитал он. — Они собрали всех слуг и связали их по рукам и ногам!
      — Отпустите их, — приказал капитан сержанту. — Этот парень не будет сопротивляться — уж я-то в этом разбираюсь! Стране нужны солдаты. Одевайтесь и не задерживайте нас, мистер.
      — Ну хорошо, я подам рапорт, а что потом? — спросил Хеллер, с тревогой думая об Изе.
      — Ты разведчик, так ведь? — спросил капитан. — Значит, имеешь шанс попасть в лагерь Дике. А потом, может статься, за моря. Кто знает? Я не разведчик. Но на всякий случай приготовь вещи. Ты теперь боевой офицер. Или станешь им, если присягнешь.
      — Меня здесь долго не было, — сказал Хеллер. — Не откажите мне в любезности — расскажите, из-за чего вся эта катавасия.
      Капитан тяжело вздохнул:
      — Не знаю, как ты можешь работать в разведке, если не знаешь даже этого. Войны пока нет. Идет всеобщая мобилизация, объявленная президентом. Сегодня пятница. Война будет объявлена после заседания Конгресса, которое состоится в понедельник. Все должно быть по закону.
      — И против кого воюем? — поинтересовался Хеллер.
      — Против Мейсабонго, идиот! Эти (…) забрали всю нашу нефть, и мы можем вернуть ее лишь в том случае, если объявим войну и захватим нефть в соответствии с Актом о собственности врага.
      Хеллер пошатнулся.
      Это ж надо, во что вляпался Изя! В самую гущу будущей войны!
      А он, Хеллер, был здесь, но по милости американской армии ничем не мог помочь другу!
      Кроме того, он вообще не мог оставаться на Земле более пяти недель. Это было опасно для него самого, для императора и для всей базы!

      Хеллер и сопровождающие ехали на джипах в штаб-квартиру армии. Улицы были непривычно пусты.
      — Тебе повезло, что не пришлось добираться туда пешком, — говорил капитан. — Вот когда у нас не останется ни капли горючего, тогда запоем. Не знаю, как можно выиграть войну без топлива.
      — Кажется, вы говорили, что мы захватим топливо Мейсабонго сразу же, как только объявят войну, — заметил Джет.
      — Я сказал «нефть», а не "топливо", — ответил капитан. — Мейсабонго загребла все резервы неочищенной нефти, и даже если мы захватим их, это еще ничего не значит. Чтобы получить бензин и керосин, нефть нужно очистить, а все нефтеперерабатывающие заводы вдруг стали радиоактивными. Господи, не знаю, какой толк будет от тебя в разведке! Сдается мне, в голове у тебя ни одной извилины!
      — Ну, — сказал Джет, — это не беда. Территория Мейсабонго не больше почтовой марки. Ей не потребуется много топлива.
      — Ей вообще не понадобится топливо, болван. Мы сбросим туда водородную бомбу.
      — Тогда зачем мобилизовать такую прорву народа?
      — Ты задаешь слишком много вопросов. Не твое дело. Твое дело — сражаться и умереть с честью. Тебя что, в КПОЗ совсем ничему не научили?
      — Им бы следовало научить меня держать язык за зубами, — пробормотал Хеллер.
      Капитана, казалось, невероятно рассмешили его слова.
      — Вот именно. Терпеть и молчать — вот настоящее мужество. Сдается мне, из тебя в конце концов выйдет толк.
      Но Хеллеру было не до смеха. Мысль о Мейсабонго, всегда очень дружественно относившейся к нему, не оставляла его, осложняя и без того запутанную ситуацию.
      Стояла невероятная жара; летом в Нью-Йорке можно умереть от духоты. Раньше Хеллер этого не замечал: в «роллс-ройсе», как и в его квартире, был установлен воздушный кондиционер. Но в джипе с открытым верхом человек чувствовал себя как в сауне.
      Подъехав к учебному манежу, джипы остановились. Джету велели взять сумку и втолкнули внутрь. Получив у охранников расписку в получении дезертира, капитан с помощниками снова сели в джип и укатили ловить других дезертиров.
      Джет оказался в огромном зале. На полу стояли походные столы и складные стулья. В манеже было полно призывников, которые ужасно потели и время от времени вытирались бумажными полотенцами. Воздух в зале буквально плавился от жары.
      Охранник провел Джета в угол помещения, где стояло какое-то медицинское оборудование, и Хеллер стал дожидаться своей очереди. Прошло немало времени, а он все ждал, наблюдая за призывниками всех возрастов, проходящими медицинский осмотр.
      Неожиданно кто-то спросил у него документы, кто-то другой приказал ему раздеться, кто-то третий — встать на весы, потом покашлять, потом попрыгать, потом к его груди приложили холодный стетоскоп — и наконец ему разрешили одеться.
      Доктор подписал какие-то бумаги, и охранник велел Джету пройти в другой конец помещения. Там, в толпе желторотых юнцов, он снова чего-то ждал. Потом кто-то приказал им построиться в три шеренги и начал проверять их документы.
      Этот кто-то и сказал Джету:
      — Как ты здесь оказался? Ведь ты кандидат в офицеры. Здесь только молодые призывники. Тебе не сюда.
      Ему велели пройти в другой угол зала, туда, где распоряжался очень старый, туговатый на ухо полковник. Полковник сидел за столом; прямо перед ним возвышалась гора приказов. Джет положил свои бумаги на бумажную кипу.
      — Кто такой? — осведомился полковник.
      — Уистер Джером Терренс, здесь написано, — ответил Джет.
      — Чего тебе надо? — спросил полковник.
      Из-за стола рядом поднялся сержант и взглянул в бумаги Хеллера.
      — Это кандидат в офицеры, КПОЗ. Он должен присягнуть.
      — Что пристегнуть? — спросил полковник. Сержант поднял вверх правую руку.
      — А, присягнуть, — догадался полковник. — Хорошо, Блистер, встань и подними правую руку.
      У Хеллера волосы на голове встали дыбом. Будучи офицером его величества, он не мог дать клятву верности другой стране, за это его могли отдать под трибунал.
      — Повторяй за мной, — сказал полковник и зачитал текст присяги Соединенным Штатам.
      Хеллер повторил за ним клятву верности, но только не Соединенным Штатам, а его величеству императору Волтара, да притом по-волтариански, рассчитывая на то, что полковник все равно не услышит, что он сказал.
      Закончив, полковник швырнул бумаги Хеллера сержанту и снова вернулся к своей работе.
      — Что за чертовщину ты нес? — спросил у Хеллера сержант.
      — Клятву верности, — сказал, шепелявя, Хеллер.
      — А вот мне показалось, что ты бормотал что-то другое, — заметил сержант.
      — У меня проблемы с речью, — объяснил Хеллер, стараясь говорить как можно неразборчивее.
      — А-а, — протянул сержант. — Теперь подойди вон туда, там у тебя снимут отпечатки пальцев и все такое.
      Хеллеру, вставшему в конец еще одной очереди, снова пришлось ждать. Теперь он беспокоился уже по-настоящему: вечерело.
      Время летело с невероятной скоростью, а он еще не придумал, как выпутаться из этой истории.
      А потому даже не заметил, как подошла его очередь. Обмакнув каждый палец в чернила и поставив жирные отпечатки на отдельные карточки, Хеллер очутился перед фотокамерой.
      — Разведка? — спросил кто-то над его ухом. — Генри, у тебя есть бланки на разведчиков?
      Бланков не было. За ними послали человека, который очень долго не возвращался. Наконец он принес бланки разведывательного отдела на офицеров. Напечатав на карточке данные Хеллера, служащие вклеили туда его фотографию и отпечаток большого пальца и, закатав ее в твердый прозрачный пластик, отдали Хеллеру.
      Потом его направили в другую часть зала, где вдоль стены стояли в ряд пишущие машинки. Напротив, за единственным в этом углу столом сидел офицер, полковник, очень жирный и от этого страшно потевший. Его стол был завален слоем в беспорядке разбросанных бумажек толщиной фута в два. Вокруг на своих чемоданах и узелках сидели юноши-призывники. За исключением полковника и сидящих за машинками делопроизводителей, Хеллер оказался среди мобилизованных единственным, кто был одет в мундир.
      — Что мы здесь делаем? — спросил он у одного из ожидающих.
      — Ждем направлений, чтобы потом отправиться в лагерь, — ответил парень и махнул рукой в сторону полковника. — Этот толстяк управится со всей этой писаниной лишь к ночи, а может, и не управится. Мы теперь солдаты. И от нас уже ничего не зависит.
      Хеллер взглянул на часы: было уже за полночь. Наступила суббота. Ему нужно во что бы то ни стало разузнать, что случилось с Изей. Он должен найти какой-нибудь выход.
      Хеллер посмотрел на полковника, потеющего над бумагами, потом окинул взглядом длинный ряд секретарей за пишущими машинками.
      В помещении стояла ужасная жара. Под потолком висел единственный, зато огромных размеров, вентилятор, лениво разгоняющий лопастями воздух под некоторым утлом к потолку.
      Хеллер подошел к делопроизводителям и посмотрел на листы, выползающие из-под кареток пишущих машинок. Поскольку на нем была форма, служащие, казалось, не имели ничего против.
      Секретари печатали направления для призывников в разные военные части — короче, по горло были загружены работой.
      И тут Хеллер увидел капрала, появившегося из того угла, где снимали отпечатки пальцев. Капрал положил новую кипу листов рядом с пишущей машинкой, за которой сидела молоденькая секретарша. Хеллер подошел поближе.
      Может, в этой куче окажутся и его бумаги? Может, их удастся найти и как-нибудь ускорить процесс? Хеллер направился было к девушке, но как раз в этот момент секретарша встала и, подойдя к столу полковника, положила перед ним несколько карточек.
      Джет вынул из машинки листок копировальной бумаги и посмотрел, что девушка печатала: это был список тех, кого направляли в лагерь Дике, оригинал которого в данную минуту находился у полковника на столе. Список начинался с имени Уистера, Джерома Терренса, младшего лейтенанта армии Соединенных Штатов!
      Слишком поздно!
      Хеллер поспешно сунул копировальную бумагу в карман и, оглядевшись, подошел к одному из парней, сидящих на чемоданах.
      — Посмотри-ка на этого беднягу полковника, — сказал он. — Похоже, он умирает от жары. А ты теперь солдат и должен уважать своих офицеров и оказывать им всяческую помощь.
      Молодой человек взглянул на Хеллера и робко ответил:
      — Да, сэр.
      — Видишь этот вентилятор? — продолжал Хеллер, указывая на потолок. — Поверни его и направь на полковника. Усек?
      — Да, сэр, — пробормотал призывник.
      Подойдя к вентилятору, он повернул его и направил струю воздуха на полковника. Но едва он это сделал, как в воздух взметнулся вихрь только что отпечатанных бумажек.
      Бросившись грудью на стол, полковник попытался удержать оставшиеся листки, да куда там. Раздувая ноздри и страшно вращая глазами, он медленно поднялся из-за стола.
      Призывник, ставший виновником стихийного бедствия, немедленно растворился в толпе.
      Полковник мощным ударом сбил все еще работающий вентилятор и грязно выругался. По залу порхали листки.
      Хеллер выбежал вперед:
      — Сэр, позвольте вам помочь!
      Он ловко начал подбирать листки, быстро просматривая написанное.
      Секретари и секретарши повскакивали из-за столов и присоединились к Хеллеру.
      Через пять минут все бумаги были собраны, все, кроме одной, которую Хеллер незаметно спрятал в карман, — тот самый список, где значилось его имя.
      Подойдя к пишущей машинке, хозяин которой отошел попить кофе, он быстро перепечатал список призывников, отправляющихся в форт Дике, опустив лишь свое имя. Засунув еще один листок в машинку и воспроизведя в памяти форму приказов, он напечатал несколько направлений, в которых было сказано, что Уистер, Джером Терренс, младший лейтенант армии Соединенных Штатов, командируется в Антидиверсионное подразделение и имеет право действовать по собственному усмотрению и отчитываться в своих действиях только министру обороны.
      Потом Хеллер прошел вдоль ряда машинок, собрал бумаги, которые следовало подписать, и вместе с теми, что сам напечатал, положил перед носом полковника.
      — Это очень срочно, сэр, — сказал он. Полковник поблагодарил и, ежесекундно вытирая со лба пот, безропотно все подписал.
      Хеллер отнес бумаги назад к секретарям, предварительно спрятав фальшивки в карман, взял сумку и покинул манеж.
      Через десять минут он уже сидел в «роллс-ройсе» "Силвер спирит".
      — Вы записались в армию, сэр? — спросил шофер.
      — Да. И уже выиграл свое первое сражение, — пошутил Хеллер. — Эмпайр Стейт Билдинг, наверное, кишит диверсантами. Сейчас же отвезите меня туда!
      Теперь он наконец сможет узнать, что случилось с Изей!

      Пока автомобиль кружил по пустынным улицам ночного Нью-Йорка, Хеллер снял рубашку и отпорол с рукава нашивку КПОЗ. Отполировав маленькие золотые эмблемки, являющиеся символом департамента разведки, и лычки на погонах, он снова надел рубашку и положил направление вместе с удостоверением личности в боковой карман.
      На Тридцать четвертой улице Хеллер попросил шофера остановиться, вышел из машины и пешком направился к боковому входу в Эмпайр Стейт Билдинг.
      По обе стороны двери стояли два нью-йоркских полицейских, которые подозрительно посмотрели на него, но преграждать ему путь не стали.
      Хеллер миновал вестибюль, вошел в лифт и назвал мальчику-лифтеру номер этажа. Тот удивленно воззрился на него:
      — Я могу поднять туда кабину, но они не выпустят вас из лифта.
      — Кто "они"? — спросил Хеллер.
      — Городская полиция Нью-Йорка, — ответил мальчик. — С прошлого вторника они занимают там целых пол-этажа.
      — Все равно отвези меня туда, — приказал Хеллер, крайне заинтригованный.
      Мальчик пожал плечами, и лифт поехал вверх. Наконец он остановился, двери кабины открылись.
      Прямо напротив лифта на полу вестибюля сидели пять полицейских! Четверо из них сразу же вскочили, держа наготове дубинки, а пятый, капитан полиции, уселся за стол, который перегораживал коридор, ведущий к дверям кабинетов Джеттеро и Изи.
      Хеллер подошел к капитану. Ему необходимо было попасть в кабинет: может быть, Изя оставил для него записку.
      — Мне нужно обыскать помещение, — сказал он.
      — Нет-нет, — ответил капитан. — Приказано никого не впускать и никого отсюда не выпускать.
      — А в чем дело? — поинтересовался Джет. — В здании заложена бомба или что-нибудь в этом роде?
      — Хуже, — ответил капитан. — За этими дверями скрывается банда опасных преступников, замешанных в деле с Мейсабонго.
      — И что же они натворили? — спросил Джет самым невинным голосом.
      — Неважно, — сказал капитан, — но суд запретил им покидать это помещение.
      — Ага! — сказал Джет. — Это те самые люди, которых мне нужно допросить. — И он протянул капитану свое удостоверение и направление.
      Капитан протестующе взмахнул рукой:
      — Послушай, армия, эти люди защищены правом дипломатической неприкосновенности. Поэтому предоставь эти вопросы гражданским службам. Мы не можем пропустить тебя. Телефоны там отключены, и тебе не стоит туда соваться.
      — Но я должен их видеть, — настаивал Хеллер.
      — Извини, лейтенант, это невозможно. У нас есть приказ никого не впускать и не выпускать. Это относится и к тебе тоже. Приходи в понедельник, когда объявят войну. Тогда можно будет обстрелять здание и покончить с этими молодчиками. А до тех пор — никаких допросов. Вот так вот, лейтенант. Преступники из Мейсабонго окружены. Им конец.
      Хеллер не сдавался.
      — Могу я хотя бы осмотреть другие кабинеты?
      — Нет, — ответил капитан. — Вся эта часть этажа перекрыта, и у каждой двери — полицейская охрана. Поэтому до свидания, армия. Сержант, проводите его из здания.
      Вновь оказавшись на улице, Хеллер пошел к машине.
      Ну что ж, теперь он хотя бы знает, где находится бедный Изя!
      — Отвезите меня домой, — приказал Хеллер шоферу.
      Несмотря на поздний час, в квартире его ждал Бэлмор.
      — О, сэр, как вы вовремя. Как раз сейчас вам звонит мисс Рада.
      Хеллер взял трубку:
      — Извини, дорогая, я не мог тебе позвонить.
      — Когда ты не позвонил, чтобы сообщить о том, как добрался, я начала волноваться. Как вы там, мои воины?
      — Ну, скажем, так: одного записали в армию, а второй здесь давится сметаной.
      — Какой ужас!
      — Не волнуйся, ничего с ним не случится: сметана пастеризованная.
      — Я имею в виду армию.
      — Его туда не возьмут. По нему плачет тюрьма: он нелегально находится на территории страны. Под пули посылают только самых лучших парней.
      — Джеттеро, не шути, пожалуйста.
      — А я и не шучу, просто не хочу обсуждать этот вопрос: линию могут прослушивать друзья из службы национальной безопасности. Как наш больной?
      — Пока еще не вставал. Врачи говорят, ему лучше, но, кажется, он не понимает, где находится, и не говорит. Вот это-то меня и волнует. Я очень боюсь, что он не поправится. Объясни, что там с армией.
      — Пусть тебя это не тревожит. У меня все под контролем. Может быть, дня два я буду занят. Я тебя люблю.
      — Будь осторожен, Джеттеро. Эта планета не стоит твоей жизни.
      — Но сейчас она — наш единственный дом. Береги себя и нашего больного, любимая.
      Графиня сказала, что очень любит его; в голосе ее звучала тревога. Похоже, ее сильно взволновали слова Хеллера о службе национальной безопасности.
      Повесив трубку, Хеллер прошел в свою комнату и переоделся в черный летний костюм, черные ботинки, что носят военные инженеры, и такие же перчатки.
      Потом он упаковал в рюкзак бомбы и другие необходимые принадлежности, привязал к нему складные космические грависани, а в отдельную сумку запихнул кота со всеми его пожитками.
      Бэлмор проводил Хеллера до машины и вручил ему небольшой кожаный саквояж, до отказа набитый бутербродами, термосами с горячим кофе и молоком.
      — На голодный желудок не повоюешь, сэр, — вполне серьезно проговорил он. — Полагаю, вы не съели ни крошки с момента вашего приезда.
      — Спасибо, Бэлмор. Тот, кто сказал, что война — это ад, не имел такого слуги, как вы.
      И он покатил по городу в «роллс-ройсе», уплетая бутерброды на пару с котом.

      Не доезжая до Эмпайр Стейт Билдинг полквартала, Хеллер велел остановить машину, поблагодарил шофера и отпустил его домой.
      Потом повесил на плечи рюкзак и сумку и, взяв в руку саквояж, направился к Эмпайр Стейт Билдинг.
      На сей раз он вошел в здание с другого входа, также охранявшегося полицейскими, которые очень подозрительно посмотрели на него, и поднялся на лифте этажом выше Изиного офиса.
      Там он вышел и огляделся — поблизости никого не было.
      Хеллер искусно взломал дверь, вошел в чужой кабинет и снова запер за собой дверь. После чего распахнул окно, проверил, верно ли рассчитал местоположение нужного кабинета, и увидел, что не ошибся.