Лорд Инвей, Историограф Его Величества,
      Председатель Комитета Цензуры.
      Королевский дворец, Конфедерация Волтар.
      По повелению Его Императорского Величества Вулли Мудрого
      Эта странная, необычная повесть, являющаяся плодом фантазии, не становится увлекательнее от смены повествователя.
      История эта — чистейший вымысел рассказчика, утверждающего, что данные события в нашей Конфедерации ста десяти планет произошли в действительности, причем с участием несуществующей расы глупых людей с планеты, чье имя скорее напоминает название какой-нибудь психолечебницы.
      Позиции Короны тверды, как никогда.
      Планеты под названием «Земля» не существует!

      Лорд Инвей заходит слишком далеко.
      Сначала он приказывает мне перевести эту повесть, а потом запрещает людям читать ее. Такое противоречие не укладывается у меня в голове.
      Поскольку я уже осмелился привлечь к себе ваше внимание, позвольте представиться — Чарли Девятый-54. Я исполняю свой долг, доводя до вашего сведения, что эта книга была переведена с волтарианского на ваш язык, которого, между прочим, по словам Цензора Его Величества, не существует. Очень умно.
      В этой книге я вынужден пользоваться словосочетанием "черная дыра" за отсутствием в вашем языке более подходящего термина. Данная формулировка не совсем точна с позиций современных астрономических представлений. Отсутствие точного термина характеризует существующую на Земле науку не с лучшей стороны, поскольку определение этого природного явления настолько расплывчато, что не создается верного представления о данном предмете.
      Но поскольку земные ученые не верят в существование гиперлюминарного (то есть превышающего скорость света) феномена, им недоступна концепция взрывающегося света.
      Поэтому все, что вы прочтете в этой книге о черных дырах, вполне соответствует реальности, несмотря на то что вы могли слышать прямо противоположное. Они действительно бывают разной величины; и маленькие черные дыры можно поймать и использовать в определенных целях.
      И наконец: я не имел случая быть представленным Умнице, упоминание о котором встречается в данном тексте, но, кажется, в его роботомозгу токи бегут туда, куда нужно.
      Итак, я предлагаю вам словарик-ключ к настоящему тому.
       Искрение ваш Чарли Девятый-54, электронный мозг при Транслатофоне

      Агнес, мисс — психиатр и личная помощница Делберта Джона Роксентера.
      Активатор-приемник — см. "Жучки".
      "Алкаши" — см. "Аппарат".
      Антиманко — род, изгнанный с планеты Манко за ритуальные убийства. Несколько антиманковцев были наняты Ломбаром Хисстом для выполнения поручений Солтена Гриса (см. "Контрольная звезда").
      Аппарат координированной информации — тайная полиция Волтара, возглавляемая Ломбаром Хисстом и укомплектованная преступниками. Фирменный значок-символ Аппарата — перевернутое весло, формой очень напоминающее бутылку, из-за чего его сотрудники получили прозвище "алкаши".
      Афьон — город в Турции, где расположена секретная база Аппарата.
      Ахмед — таксист Солтена Гриса в Афьоне и агент Аппарата.
      Барбен, ИГ — фармацевтическая компания, контролируемая Делбертом Джоном Роксентером.
      Бац-Бац Римбомбо — бывший морской пехотинец, специалист-подрывник и член мафиозной семьи Малышки Корлеоне.
      Билдирджина, медсестра — юная турчанка, ассистентка Прахда Бителсфендера.
      Бителсфендер Прахд — волтарианский целлолог, специалист по клеточной хирургии, доставленный Солтеном Грисом на Землю для проведения операций в афьонском госпитале. Прахд имплантировал электронные «жучки» Джеттеро Хеллеру, графине Крэк и доктору Кроубу (см. «Жучки» и "Целлология").
      "Бликсо" — космический корабль Аппарата, пилотируемый капитаном Больцем и совершающий регулярные рейсы между Землей и Волтаром. Рейс в один конец длится около шести недель.
      Блито-ПЗ — так на Волтаре называется Земля. Это третья по счету планета (ПЗ) от звезды типа "желтый карлик" под названием "Блито".
      "Блюфлэш" — яркая вспышка голубого цвета, погружающая жителей ближайшей округи в бессознательное состояние. В основном используется волтарианскими кораблями во время посадки в обитаемом районе планеты.
      Больц — капитан корабля "Бликсо".
      "Будет-было" — двигатели космического корабля, позволившие Джеттеро Хеллеру преодолеть расстояние в 22,5 световых года между Волтаром и Блито-ПЗ (Земля) почти за три дня.
      Великий Совет — правящий орган Волтара, направивший на Землю миссию с целью предотвращения самоуничтожения Блито-ПЗ, что могло бы сорвать График Вторжения.
      Волтар — планета, центр Конфедерации из 110 планет, основанной 125 000 лет назад. Волтаром управляет император с помощью Великого Совета и в соответствии с Графиком Вторжения.
      Временной визор — вспомогательное навигационное приспособление, устанавливаемое на сверхскоростных кораблях, позволяющее определить возможные будущие препятствия на пути корабля и скорректировать курс в настоящем.
      Гипношлем — устройство, надеваемое на голову; применяется для усиления гипнотического воздействия на человека.
      Г.П.Л.Г. — "Глотсон, Перштейн, Лопнинг и Гнусе", крупнейшая в мире рекламная фирма.
      График Вторжения — расписание галактических завоеваний. Ему подчинены планы и бюджет каждого волтарианского правительственного учреждения. Завещанный сотни тысяч лет назад предками, он остается нерушимым и священным. Служит руководящим догматом для Конфедерации Волтар.
      Графферти Бульдог — хитрый полицейский инспектор из Нью-Йорка.
      Грис Солтен — служащий Аппарата, ответственный за дела, касающиеся Блито-ПЗ (Земли); враг Джеттеро Хеллера.
      Гробе — самый влиятельный адвокат Делберта Джона Роксентера.
      "Двойняшка" — прозвище Делберта Джона Роксентера-младшего.
      Джолт — популярный волтарианский напиток.
      Дьявол Манко — мифологический дух, обитающий на планете Манко.
      "Жучки" — приборы для аудио и видеонаблюдения; сигналы их принимаются приемником-активатором Солтена Гриса, который он постоянно носит с собой. Грис приказал вживить их Джеттеро Хеллеру, графине Крэк и доктору Кроубу, получив таким образом возможность следить за действиями данных лиц без их ведома. Когда объекты удаляются на расстояние более 200 миль, Солтен Грис использует ретранслятор 831 для усиления сигнала, расширяя радиус действия «жучков» до 10 000 миль.
      Замок Мрака — секретная крепость-тюрьма Аппарата на Волтаре.
      Инксвитч — имя, которым пользовался Солтен Грис в Соединенных Штатах, когда прикидывался федеральным чиновником.
      Калико, мистер — кот, выдрессированный графиней Крэк.
      Карагез — старый турецкий крестьянин, управляющий дома Солтена Гриса в Афьоне (Турция); муж Мелахат.
      "Киннул Лизинг" — юридическая фирма, представляющая интересы Делберта Джона Роксентера.
      Клошар Форрест — постоянно заросший черной щетиной человек, который работает в банке «Граббе-Манхэттен», принадлежащем Делберту Джону Роксентеру.
      Контрольная звезда — электронное устройство, замаскированное под медальон в форме звезды, способное парализовать любого из пиратов антиманко, входящих в состав Аппарата, которые доставили Гриса и Джеттеро Хеллера на Землю. Получена Солтеном Грисом от Ломбара Хисста.
      Координированной информации Аппарат — см. "Аппарат координированной информации".
      Корлеоне — мафиозная семья, возглавляемая Малышкой Корлеоне, бывшей хористкой театра Рокси и вдовой Святоши Джо.
      Кроуб, доктор — целлолог Аппарата, ранее работавший в Замке Мрака. Обожает уродовать людей.
      Крошка — девочка-подросток, которая совращала Солтена Гриса.
      Крэк, графиня — убийца, осужденная волтарианским судом, бывшая заключенная Замка Мрака. Объявлена вне закона. Любовница Джеттеро Хеллера. На Земле известна как "Рада Парадис Крэкл", или "мисс Рада".
      "Ласковые пальмы" — первоклассный бордель, находящийся под опекой семейства Корлеоне и расположенный напротив здания Объединенных Наций; там проживал Джеттеро Хеллер во время своего первого визита в Нью-Йорк.
      Манко — родная планета Джеттеро Хеллера и графини Крэк.
      Мейсабонго — малочисленный африканский народ, представителем которого сделали Джеттеро Хеллера. Изя Эпштейн создал для Хеллера несколько коммерческих корпораций Мейсабонго.
      Мелахат — экономка Солтена Гриса в Афьоне; жена Карагеза.
      Модон — планета в Конфедерации Волтар с развитым сельским хозяйством, славящаяся своим чистым воздухом.
      Мортайя, принц — лидер повстанческой группировки на планете Калабар.
      Мудур Зенгин — финансовый царек самого большого объединения банков в Турции и держатель капитала Солтена Гриса.
      Мусеф — турецкий борец, охранник Солтена Гриса. Вместе со своим другом Торгутом должен был хорошенько вздуть Джеттеро Хеллера, когда тот впервые появился в Турции, но потерпел поражение.
      Мэдисон Дж. Уолтер — бывший сотрудник фирмы Г.П.Л.Г., уволенный оттуда, когда его методы работы со средствами массовой информации привели к самоубийству президента Патагонии. Был нанят Гробсом, чтобы «увековечить» имя Джеттеро Хеллера в прессе. Известен под кличкой "Балаболтер Свихнулсон".
      Наркотичи Фаустино по прозвищу Петля — глава мафиозной семьи, обеспечивающей рынок сбыта наркотиков, поставляемых фармацевтической компанией ИГ Барбен. Главный конкурент и враг номер один Малышки Корлеоне.
      Нарушение Кодекса — нарушение статьи Космического Кодекса, запрещающей оповещать окружающих о том, что они имеют дело с представителем иного мира.
      Пилоты-убийцы — космические пилоты, которые убивают сотрудников Аппарата, пытающихся бежать с поля боя.
      Поглощающий покров — покрытие, наносимое на корабль и поглощающее световые волны, после чего он становится фактически невидимым и недоступным обнаружению.
      Приборы наблюдения — см. "Жучки".
      Рада, мисс — см. "Крэк, графиня".
      Рат — агент Аппарата на Земле, получивший от Ломбара Хисста задание помогать Солтену Грису саботировать миссию Джеттеро Хеллера. Его партнер Терб был убит.
      Ретранслятор 831 — см. "Жучки".
      Роксентер Делберт Джон — землянин, контролирующий на планете топливо, финансы, деятельность правительств и распространение наркотиков.
      Роксентер-младший Делберт Джон — сын Делберта Джона Роксентера, будто бы убитый во младенчестве мисс Агнес.
      Роук Тарс — бывший астрограф императора Волтара и друг Джеттеро Хеллера.
      Симмонс, мисс — фанатичная особа, ведущая борьбу против создания и использования ядерного оружия.
      "Служба ножа" — отдел Аппарата, названный так благодаря излюбленному оружию его сотрудников.
      Снелц — командир взвода охраны в Замке Мрака, который относился с сочувствием к заключенным Джеттеро Хеллеру и графине Крэк.
      "Спрут" — нефтяная компания Делберта Джона Роксентера, контролирующая мировой топливный рынок.
      Стэбб, капитан — глава антиманковцев на базе в Афьоне.
      Султан-бей — турецкое имя, которым пользуется Солтен Грис в Афьоне (Турция).
      Терб — погибший партнер Рата.
      Терс — турок, шофер Солтена Гриса.
      Торгут — турецкий борец, работающий охранником в доме Солтена Гриса (см. "Мусеф").
      Уистер Джером Терренс — имя, которым пользуется Джеттеро Хеллер на Земле.
      Фахт-бей — турецкое имя командира секретной базы Аппарата в Афьоне (Турция).
      Флот — элитные космические войска Волтара, к которым принадлежит Джеттеро Хеллер и которых ненавидит Аппарат. Те, в свою очередь, презирают "аппаратчиков".
      Хеллер Джеттеро — военный инженер и офицер Королевского Флота; послан вместе с Солтеном Грисом на Землю для выполнения миссии; действует под псевдонимом "Джером Терренс Уистер".
      Хеллер Хайти — самая красивая и самая популярная суперзвезда шоу-бизнеса в Конфедерации Волтар; сестра Джеттеро Хеллера.
      Хисст Ломбар — глава Аппарата координированной информации, который, дабы предотвратить собственное разоблачение Великим Советом, направил Солтена Гриса на Землю с заданием саботировать миссию Джеттеро Хеллера.
      Целлология — волтарианская медицинская наука, способная восстанавливать тело или отдельные его части путем клеточной хирургии (регенерации тканей).
      Черная Челюсть — прозвище, придуманное Солтеном Грисом для Форреста Клошара.
      Шалбер, сенатор — американский конгрессмен и сторонник Делберта Джона Роксентера.
      "Шпиён" — наколка, сделанная секретаршей Роксентера, мисс «Вселенная», на груди Солтена Гриса, когда тот был назначен семейным шпионом семейства Роксентеров. Считая, что «шпиён» — особая шифровка Роксентера, Грис использует именно такое написание.
      Щипли, мисс — лесбиянка с садистскими наклонностями, в прошлом служащая Делберта Джона Роксентера, шантажировавшая Солтена Гриса с помощью сведений о его двоеженстве и полученных обманным путем фотографий, уличающих Гриса в сожительстве с несовершеннолетней.
      Эпштейн Изя — специалист по финансам и анархист по убеждениям, нанятый Джеттеро Хеллером для организации нескольких корпораций и руководства ими.
      Ютанк — рабыня-танцовщица, наложница Солтена Гриса.
 

      Его Светлости Лорду-Попечителю
      Королевских судов и тюрем Конфедерации Волтар.
      Планета Волтар. Правительственный город
      Ваша Светлость, достопочтенный сэр! Я, Солтен Грис, офицер нестроевой службы XI ранга, бывший администратор Аппарата координированной информации Конфедерации Волтар (Да здравствуют Его Королевское Величество Клинг Гордый и вся Его Империя!), приступаю к восьмой, и последней, части моей исповеди.
      Теперь уже я могу поведать, каким образом оказался в вашей прекрасной тюрьме.
      Возможно, Вашей Светлости нелегко будет узнать, что офицер Флота Джеттеро Хеллер был убит в придорожной закусочной в штате Коннектикут.
      Да, это я приказал агенту Рату прикончить его, но Хеллер сам допустил промах. В конце концов, именно он купил пустующую закусочную, в которой раньше мафия занималась изготовлением контрабандного ликера. Это он подружился со слепой старухой и разыгрывал из себя "белого инженера" из делегации Мейсабонго. Именно он нанял на службу двух помощников шерифа и сделал их "морскими пехотинцами Мейсабонго".
      Все это время я находился в каком-то странном состоянии, словно в забытьи. Я долго вынашивал и обдумывал план убийства Хеллера, мечтал об этом многие месяцы и теперь должен был бы гордиться содеянным. Но почему-то я не чувствовал должного удовлетворения.
      Я также не испытал особой радости, когда Ахмед сбросил гранату с ядовитым газом в вентиляционное отверстие камеры графини Крэк.
      Однако мои личные чувства не отвратили меня от выполнения моего долга, особенно когда агент Рат сообщил мне, что обнаружил в придорожной закусочной бриллианты. Я приказал ему убить Хеллера, но этот тупоголовый идиот умеет только скулить, обливаться кровью да без конца радировать, взывая о помощи. Ну совершенно никчемный человечишко! И все же когда он сообщил, что нашел мешок с бриллиантами, я повиновался чувству долга.
      Мне пришлось испытать сомнительное удовольствие, взяв в Афьоне «Буксир-один» вместе с капитаном Стэббом и его шайкой антиманковских бандитов. Корабль — Хеллер назвал его "Принц Каукалси" — стоял без дела все то время, пока Хеллер находился в Соединенных Штатах. И я решил, что неплохо бы было нанести визит его трупу на том самом корабле, на котором он при жизни доставил нас на Землю. Вот тогда-то и начались все мои несчастья.
      Я объяснил пилотам-убийцам, что им не о чем волноваться — мы не собираемся покидать планету. (Мне так и не удалось докопаться, кто подбросил им эту идейку, но я уверен, что именно это и сделал бы Ломбар Хисст, глава Аппарата.)
      И, раз уж мы заговорили об убийцах, должен заметить, что я почувствовал большое облегчение, когда перестал наконец терзаться мыслями о наемнике, который должен был, по приказу Ломбара Хисста, прикончить меня самого, если я сваляю дурака.
      План мой был предельно прост. Сначала мы направимся в Коннектикут, заберем бриллианты, потом полетим во Флориду и сотрем с лица земли завод Хеллера по уничтожению отходов, оттуда скакнем в Детройт и сбросим пару бомб на завод «Крайстер», где Хеллер начал производство новых карбюраторов, после чего вернемся в Нью-Йорк и взорвем Эмпайр Стейт Билдинг. Тогда у меня будет что сообщить Роксентеру о своих достижениях — Хеллер уже не угрожает его монополии на топливо.
      Потом, загрузив последнюю партию ломбаровского опиума, я с триумфом вернусь на Волтар и займу кресло главы Аппарата.
      Итак, переполняемый такими радужными надеждами, я слился в прощальном поцелуе с моей милой Ютанк.

      Под покровом ночи, обогнув земной шар, мы бесшумно прибыли в Коннектикут.
      Команда пиратов антиманко пребывала в самом прекрасном расположении духа. Капитан Стэбб хорошенько их поднатаскал: не каждый день выпадает такая удача — увидеть труп королевского офицера. Они считали меня героем и поминутно похлопывали по спине.
      — Вот это славно. Прямо в вашем духе, Грис, — говорил капитан Стэбб, в то время как мы стояли сзади пилотов в несущемся по воздуху корабле. — Эти королевские офицеры, (…)* их, хотят нас погубить — нас, лучших младших командиров, которых они когда-либо имели! И все только потому, что мы однажды стащили корабль Флота и стали пиратами. Они охотятся за нами и приговаривают нас к смерти, и если бы такие, как вы и Ломбар Хисст, не вытащили нас из тюрьмы, нас давно бы уже не было в живых. О, не подумайте, что мы не умеем быть благодарными, офицер Грис. Когда мы заберем эти бриллианты, то разворуем всю планету к чертям собачьим и сложим все сокровища к вашим ногам! Пытать, насиловать и убивать — вот наш девиз. * Диктозапиеывающее устройство, с помощью которого была воспроизведена данная книга, а также звукозапись, исполненная неким Монти Пенвелом для изготовления удобочитаемой копии, равно как и переводчик, подготовивший текст, предложенный вашему вниманию, являются членами Лиги сторонников чистоты машинных текстов, одним из нерушимых принципов которой считается статья Устава Лиги, гласящая: "Вследствие чрезвычайно высокого уровня машин и руководствуясь стремлением не оскорбить их крайнюю чувствительность, а также с целью экономии предохранителей, которые, как правило, перегорают при подобных трудностях, электронный мозг машины, сталкиваясь в обрабатываемых текстах с ругательствами или неприличными словами и фразами, обязан заменять их определенными звуковыми или письменными знаками — (зуммером или многоточием (…)). Машина ни при каких обстоятельствах, даже если по ней колотить кулаком, не вправе воспроизводить ругательства или неприличные слова в какой-либо иной форме, кроме как звук зуммера или знак (…). Если же попытки принудить машину поступить иным образом будут продолжены, машине разрешено имитировать переход на режим консервации". Неукоснительное соблюдение данного правила потребовало встроить специальное приспособление во все машины, с тем чтобы предохранить биологические системы, к которым, в частности, относятся и люди, от возможности нанесения ущерба самим себе. (Примеч. волтариан. пер.))
      При виде его черных, горящих глаз-бусинок и вздернутой головы я почувствовал себя немного не в своей тарелке и на всякий случай положил руку на контрольную звезду, болтающуюся у меня на цепочке, каждый лучик которой соответствовал одному члену команды. Если нажать на лучик и повести звезду в одну сторону, выбранного парня всего передернет, как от удара электрическим током; в другую — и он погрузится в гипнотический транс. Верхушка звезды контролировала самого капитана Стэбба. Мне еще не приходилось приводить звезду в действие, но, ощущая рядом зловонное дыхание пиратского капитана, волнами окатывавшее мою физиономию, я искренне порадовался, что у меня есть эффективное средство воздействия на всю эту шайку. Я слегка нервничал в его присутствии, хотя, должен признать, отпускаемые им комплименты были заслужены мной в полной степени.
      "Буксир-один", именуемый Хеллером "Принцем Каукалси", несмотря на длительный период вынужденного бездействия, мягко скользил вперед. В тот момент я хотел бы оказаться в его шикарных каютах, в которых не стыдно было принять и самого адмирала. Там хватало всяких золотых и серебряных безделушек, различных ваз и прочего, а некоторые выключатели — подумать только, обычные выключатели электроприборов — даже были украшены драгоценными камнями. Но о том, чтобы попасть в эти каюты, можно было только мечтать. Все запоры дверей и даже люков реагировали только на голос Хеллера. Конечно, нам в свое время удалось попасть в трюм через машинное отделение, но я сильно подозревал, что к настоящему времени трюм вычищен подчистую.
      В общем-то, я был не очень уверен в «Буксире-один»: сконструированный специально для межгалактических путешествий, корабль был оснащен соответствующими двигателями — гигантские «будет-было» несли нашу маленькую скорлупку в десять с половиной раз быстрее любого суперсовременного корабля. «Буксир-два» этого же типа взорвался в космическом пространстве вместе со всей своей командой, потому что при слишком быстром перемещении перегрелись двигатели.
      Сейчас, слава Богу, мы не пользовались проклятыми «будет-было», а шли на вспомогательных двигателях намного медленнее скорости света, но все же под нами с молниеносной быстротой сменялись картинки планеты; пролетали меридианы и параллели, если можно так сказать.
      Мы двигались в ускользающей темноте ночи с востока на запад, стараясь не застать угасающий день. Когда мы доберемся до Коннектикута, на землю опустится завеса чернильных сумерек, разрезаемая только узеньким серпом убывающей луны.
      Впереди нас, немного слева, на смотровом экране я различил тусклое мерцание огоньков — это был Нью-Йорк.
      — Там Бриджпорт, — сказал пилот. — Прямо по курсу — Норуолк. Наше путешествие подходит к концу. — Он засмеялся. — Можно мне плюнуть в лицо офицера его величества, если труп все еще там?
      — Можешь плюнуть в сторону, — ответил я, все еще не испытывая радости при мысли, что мне придется возиться с мертвым Хеллером, и добавил, обратившись к Стэббу: — Не слишком ли мы низко летим?
      — Их радары все равно не смогут засечь нас, — проговорил капитан. — Поглощающий покров. И потом, мы слишком быстро перемещаемся. Мы можем лететь со скоростью тридцать тысяч, а у нас на приборах все семьдесят.
      Пилот начал тормозить. Замедлители и гравитационные компенсаторы работали так мягко, что я ничего не почувствовал, пока не увидел на смотровом экране быстро приближающиеся огни города.
      Мы опускались все ниже и ниже — сорок, двадцать, десять, пять тысяч футов.
      Увидев, что механик собирается открыть двери воздушного шлюза, я перепутался до смерти, но капитан Стэбб поспешил успокоить меня:
      — Иначе ваша радиотехника не сможет работать. Никакая радиоволна не пробьется сквозь защищенный корпус. Свяжитесь со своим человеком и убедитесь, что все чисто.
      — Агент Рат… — сказал я в радиопередатчик.
      — Слава Богу, вы на связи! — отозвался Рат слабым голосом. — Я упал с лестницы. Я потерял столько крови, что не могу сдвинуться с места.
      — К дьяволу твою кровь, — проговорил я. — Быстро отвечай: в этом районе все чисто, или нам придется применить "блюфлэш"?
      — О, пожалуйста, только не это! Иначе я окончательно свихнусь! Здесь никого нет. Скорее приземляйтесь и спасайте меня!
      Услышав это несвязное бормотание, Стэбб подал сигнал пилоту, и «Буксир-один» быстро пошел на снижение.
      На дисплеях, в черноте кленов и вечнозеленых разлапистых деревьев, расплывался зловещий силуэт старой придорожной забегаловки — бывшей гангстерской берлоги.
      Корабль бесшумно опустился на поляну в сотне шагов от главного входа.
      Над землей висела густая ночь, пронизываемая длинными очередями трелей сверчков. На берегу невидимого водоема в темноте недовольно всквакивали жабы, жадными глазами следя за легким полетом мерцающих светлячков. В распахнувшийся люк корабля ворвался ветерок, принеся с собой букет запахов коннектикутской глубинки.
      Перегнувшись через плечо своего пилота-антиманковца, капитан Стэбб повернул переключатель дисплея — в темноту ударил красноватый луч фонаря.
      Под лестницей, лицом вниз, лежал Рат — должно быть, без сознания. Над ним, на крыльце, застыла темная бесформенная масса — наверное, тело Хеллера; у бедняги Рата не хватило сил даже сдвинуть его с места.
      — Святые угодники, только посмотрите на это! — в волнении прокричал капитан Стэбб, дрожащей рукой указывая на темный силуэт на крыльце, принятый было мной за тело Хеллера, а в действительности оказавшийся мешком. Из мешка, капля за каплей, прозрачным ручейком, искрясь и играя всеми цветами радуги в неровном свете фонаря, текли бриллианты!
      — Джиб! — пролаял Стэбб инженеру. — Иди туда и принеси мешок!
      Перекинув через плечо бластер, тот мягко спрыгнул на землю, и через секунду мы услышали постепенно затихающие вдали звуки его шагов.
      Я подошел к выходу. Корабль сидел, конечно же, на брюхе, и люк находился всего в метре от земли, но у меня не возникло никакого желания последовать за инженером.
      Вглядевшись в темноту, я заметил, что инфракрасный фонарь не был единственным источником света: в небе, окрашенном разноцветными огоньками отдаленного города, серебром отливала луна.
      Я наблюдал, как Джиб, с ружьем наготове, медленно приближался к крыльцу.
      Мерцали светлячки. Снова всквакнули жабы. Прямо жуть какая-то. Интересно, неужели правда, что здесь, в этой земле похоронены тела нескольких дюжин гангстеров, объявленных вне закона? Храни нас Господь от их призраков!

      Джиб уже подошел к лестнице и нагнулся — зачем, я не мог разглядеть. Вдруг он выпрямился и, развернувшись к кораблю, закричал:
      — Это не… — И замолчал.
      Тишину нарушил свистящий хлопок, и Джиб, высоко подпрыгнув, буквально рассыпался у меня на глазах — распался на две половинки! Я боязливо спрятался за стенами корабля.
      — Снайпер! — завопил Стэбб. — Вон он! Вон он! В погоню за ним!
      Его дрожащая рука с негодованием указывала на экран, где в инфракрасном луче вырисовывалась фигура человека с ружьем, который уже сворачивал за угол гангстерской обители.
      Из корабля с бластером наперевес в темноту ночи выпрыгнул другой инженер и побежал вдоль тропинки, переключая контрольное устройство на инфракрасное видение и наведение.
      Пробежав таким образом около двадцати пяти ярдов, инженер пропал в густом кустарнике. На экране мы увидели, как, подняв ружье, он выстрелил. При выстреле из бластера не видно вспышки, в цель бьет только сконцентрированный пучок смертоносной энергии.
      Стэбб снова указывал пальцем на экран, желая что-то сказать, но от волнения не мог выдавить из себя ни звука. На мониторе появилось сообщение: "В зоне инфракрасного излучения обнаружено еще три объекта на поражение!"
      Инженер снова выстрелил.
      Два объекта!
      Вдруг инженер, взвившись в воздух, издал душераздирающий крик.
      Ему снесло голову!
      — Быстрее, (…) вашу! — заорал Стэбб двум пилотам. — Берите пушки и задайте им жару, чтоб духу их здесь не было!
      Пилоты понеслись к двери, на ходу взводя курки. Спрыгнув на землю, они под прикрытием кустов и деревьев разбежались в разные стороны — один направо, другой налево.
      Стэбб, плюхнувшись в кресло пилота, беспокойно крутил во все стороны трубу видеоскопа, предназначенного для наблюдения в инфракрасном режиме.
      Справа от дома — передвигающийся объект.
      Один из пилотов открыл огонь.
      Цель переместилась влево. Пилот снова выстрелил.
      Мимо.
      Пилот открыл беглый огонь.
      И вдруг, пронзительно взвизгнув, подпрыгнул на месте. Ему оторвало ногу.
      Рядом, в истерике вцепившись пальцами в металл бластера, отстреливался второй пилот.
      Неожиданно со всех сторон из, казалось бы, чистого поля начали возникать из темноты живые мишени.
      Пилот в припадке безумия, уже не целясь, выпускал непрерывные очереди в наступающую неизвестность.
      Еще несколько мгновений — и взрывной волной его подбросило в воздух.
      На экране дисплея кружащимся шаром в воздухе летела мертвая голова.
      — Надо убираться отсюда! — завопил Стэбб. Я скользнул в кресло второго пилота.
      Стэбб дергал рычаги и нажимал на кнопки, но мы не двигались с места! Мы не могли взлететь! Антигравитационные приборы не работали!
      Стэбб круглыми от ужаса глазами таращился на меня.
      Затем вскочил.
      — Из-за вас, офицер Грис, мы оказались в этой западне! — прорычал он. — Через несколько минут меня уже не будет на этом свете, но у меня осталось еще одно дельце. — Достав из-за пояса нож, он одарил меня таким взглядом, что у меня не осталось ни малейшего сомнения в его намерениях. Он собирался убить меня!
      Я обеими руками схватился за свою контрольную звезду, с силой нажимая на верхний лучик, надеясь вызвать у Стэбба шок.
      Ничего не произошло!
      Надавив на центр звезды, я снова до боли в пальцах сжал острый уголок, погружая капитана в гипнотический транс. Ничего! Абсолютно ничего!
      — Ломбар Хисст, — проговорил капитан Стэбб, — распорядился убить вас без колебаний в том случае, если вы дадите им себя одурачить.
      О Боже! Неизвестным наемным убийцей оказался капитан Стэбб!
      Впившись в мое лицо ледяным взглядом и подняв руку, он направил острие ножа прямо мне в грудь.
      И вдруг, слегка покачнувшись, неловко навалился на спинку кресла пилота и грузно осел вперед. Из спины его торчал длинный стальной клинок излюбленного оружия "службы ножа". Должно быть, кто-то метнул его в спину капитана через оставшийся распахнутым шлюз.

      Шаги. Кто-то идет. Я изо всех сил старался дотянуться до своего пистолета.
      — Сидите смирно, Грис. Я вижу все, что происходит внутри, но вы не можете видеть меня.
      Голос Хеллера?!
      Нет, его призрака.
      О Боже. Я весь так и затрясся от страха.
      — Отстегните портупею и бросьте ее через дверь. Застонав от сознания своего бессилия, я сделал, как мне было приказано.
      — Поднимите руки, да повыше.
      Глядя прямо перед собой, я быстро поднял руки. Я не осмеливался оглянуться, будучи уверен, что встреча с привидением отразится на моей психике не самым благоприятным образом.
      Сзади послышались легкие шаги.
      Вдруг я почувствовал, как мои руки заводят за спину и веревка туго обвивает запястья. Через несколько мгновений я был надежно прикручен к креслу пилота.
      Снова послышались шаги. В отражательном стекле переднего экрана я видел, как привидение вышло в коридор, ногой распахивая двери и держа наготове пистолет — на случай, если кто-нибудь попытается напасть из-за угла.
      Потом я услышал другой голос:
      — Итак, вы пытались убить меня, как уже расправились с моим партнером, Тербом.
      Рат!
      Покрутив головой по сторонам, я увидел его: солидная фигура, щетинящиеся усы, пистолет, направленный прямо на меня.
      — Предатель! — проскрежетал я.
      — Нет, Грис. Предатель — это вы. Во мне все перевернулось, когда вы заманили в ловушку и обрекли на гибель ту красивую женщину. А когда вы приказали мне убить офицера его величества… Вы сошли с ума!
      — Значит, он не мертв? Он не привидение?
      Рат рассмеялся мерзким, пискливым смехом:
      — Нет, не привидение. Он настоящий, повторяю, настоящий офицер — вам таким никогда не стать. Когда он перебрался в Италию, я последовал за ним. Я знал, что он находится вне зоны действия «жучков», которыми вы его напичкали, и поэтому спокойно рассказал ему, что происходит. Он показал мне свои официальные бумаги. Выданные в том числе и Великим Советом.
      Тогда я вернулся сюда раньше его, передал слепой старухе записку — ее племянник прочитал ей, что было там написано, — а потом подстроил все так, чтобы у вас не возникло никаких подозрений.
      — Ты хочешь сказать, что он доверился тебе настолько, что дал тебе ружье?
      — У меня не было никакого ружья. Мы просто заложили мины с радиоуправлением. Я позвал, и Хеллер вышел, как мы и договорились. Одну мину я установил у крыльца, другую — за кустами. Потом Хеллер начал стрелять, а я взорвал третью мину — и все с помощью передатчика. Я просто отключил видеодекодер в приемнике-активаторе. И вы ничего не могли видеть. После чего Хеллер бросил железный брус, чтобы вы решили, будто он выронил ружье, потопал ногами — было очень похоже на звук упавшего тела. Ну а потом я просто перекрыл и аудио-канал вашего приемника-активатора. Так что это была всего лишь имитация.
      — Отвечай, предатель, так это ты придумал все это представление?
      — Нет, что вы. Все это придумал Хеллер, когда удостоверился, что вы стали слепым и глухим. Он установил вокруг инфракрасные излучатели и стимуляторы температуры человеческого тела — тоже все с дистанционным управлением. Мы следили за происходящим в надежном месте в лесу и даже близко к вам не подходили. О, он настоящий офицер, он… Работать с ним — одно удовольствие, не то что с некоторыми. Не то что с таким дерьмом, как вы. Терб отмщен!
      У меня все это никак не укладывалось в голове.
      — Но почему все наши люди с ужасными криками подскакивали в воздух?
      — О, это его секретное оружие — находит всех по очереди в полной темноте и разрывает на кусочки. Кот с дистанционным радиоуправлением.
      Сзади меня раздался голос Хеллера:
      — Идите сюда, мистер Калико. Сядьте ему на грудь, и если он только двинется или заговорит, царапните его хорошенько.
      Кот мягко запрыгнул внутрь корабля и устроился у меня на груди, косясь на меня злобным глазом.
      Я протестующе зашевелился в кресле и открыл было рот, но кот немедленно запустил когти мне в щеку.
      — Я думаю, он знает, — обнадежил меня Рат, — что вы приложили лапу к убийству его хозяйки. Я бы поостерегся на вашем месте. Настоящий бойцовый котяра! Боюсь его до смерти!
      Опустив голову, я заглянул в горящие передо мной зловещим блеском глазищи, будто опустился на самое дно ада, и… не осмелился даже шелохнуться.

      Агент Рат, — заговорил Хеллер, — нужно очистить поле боя. Выстрелы могли привлечь сюда ненужных гостей.
      Он поднял труп Стэбба и выволок его наружу. Через шлюз я наблюдал, как они вдвоем стаскивали мертвые тела в кучу, и меня передернуло. Я был уверен, что они не замедлят прикончить и меня.
      Хеллер вернулся. В отражении на экране я видел, как он прошел в отсек, где размещался экипаж, и скоро снова появился, таща за собой прибор для дезинтеграции. Он подтащил его к груде тел, и по трупам побежали маленькие голубоватые искры от сопротивляющихся распаду пуговиц и металлических предметов.
      На дороге, ведущей к забегаловке, возник неровный, дрожащий луч, с приближением становящийся все четче. Автомобиль! Сюда едут представители шерифа!
      О, благодарю тебя, Господи, я спасен! Они увидят наш корабль и подъедут. Я крикну им, что я федеральный агент, и прикажу арестовать Хеллера и Рата. У меня было при себе удостоверение на имя Инксвитча. В конце концов, я не намерен допустить, чтобы здесь совершилось еще одно убийство. У меня есть доказательства, что Хеллер нарушил Кодекс.
      Фары автомобиля уткнулись прямо в корпус корабля. Потом машина развернулась, окинув лучом одинокое здание.
      Распахнув дверцы, наружу выпрыгнули полицейские. Это оказались те самые двое местных полицейских, нанятых в свое время Хеллером на службу республике Мейсабонго.
      Хеллер направился к ним.
      Один из них, кого звали Ральф, сказал:
      — У вас проблемы, белый инженер?
      Они даже не смотрели в сторону корабля. И тогда я понял, в чем дело, и затрепетал от ужаса и отчаяния: во всем виноват этот (…) поглощающий покров, не отражающий даже света фар. Вопреки всем моим надеждам и чаяниям, корабль был абсолютно невидим!
      Хеллер подошел к полицейским совсем близко.
      — Мы слышали выстрелы и крики, — сказал другой, Джордж.
      — Дикий кот, — ответил Хеллер.
      — Откуда взялся этот (…)? — спросил Ральф.
      — Наверное, проник сюда из Канады, — мудро заметил Джордж.
      — Мы упустили его, — пояснил Хеллер. — Он побежал к болоту, вон туда, — и он махнул рукой.
      Полицейские бросились к болоту, на бегу доставая из кобуры пистолеты. Машина с включенными фарами осталась прямо рядом с кораблем. Я застонал в отчаянии. Что ж, может быть, вернувшись, они заметят что-нибудь подозрительное и придут мне на помощь.
      Хеллер собирал на крыльце бриллианты в затасканного вида мешок. Потом затянул мешок веревкой и забросил его на заднее сиденье джипа. После чего вместе с Ратом вошел в дом, и вдвоем они начали быстро таскать оттуда ящики и складывать их внутри корабля у самого воздушного шлюза.
      Скоро Хеллер сам забрался в корабль и заговорил, почему-то обращаясь к панелям-плитам, покрывавшим пол в боковом коридоре.
      Жутко было слышать эту беседу непонятно с чем.
      Плиты пола довольно странным образом отреагировали на звуки его голоса.
      — Открыть люк, — приказал он, и плитки с щелчком поднялись вверх.
      Хеллер спустился в узкий трюм корабля и, насколько я мог видеть, почти сразу же вынырнул оттуда.
      — А это что такое? — проговорил он. В руках у него был только что найденный в трюме мешок. Открыв его, Хеллер с удивлением рассматривал его содержимое. — Фальшивые камни? — В мешке лежали поддельные стекляшки, купленные мною в Швейцарии для капитана Стэбба.
      Хеллер подошел к шлюзу и бросил мешок с моими «драгоценностями» Рату.
      Потом снова спустился в трюм и через секунду высунулся.
      — Какого дьявола? — В руках у него было что-то очень тяжелое. Он направился к выходу. — Из всего этого, — сказал он Рату, — выйдет золотых слитков, пожалуй, фунтов на семьсот пятьдесят.
      Череп мой трещал по швам. Стэбб! Так вот кто стащил мою первую партию золота! Он запрятал свою добычу в трюм, позже наверняка надеясь, если получится, разделаться со мной и украсть корабль.
      — Но это же очень много золота по меркам этой планеты! — сказал Рат.
      — Конечно, — отозвался Хеллер. — На сумму около семи миллионов долларов по текущим расценкам. Мы вытащим все это из ящиков и сложим на полу машины. Перенесите это в мой «порше», к старухе. Она все равно не увидит, что здесь находится.
      Я снова застонал: Рат не прикончил даже старуху. Что за агент Аппарата! Он заслуживает расстрела!
      — Я очень беспокоюсь, — сказал Рат. — Такая огромная сумма.
      — Передайте это моему советнику по финансовым делам, Изе Эпштейну. Он знает, что с этим делать, — проговорил Хеллер. — А сейчас подайте мне руку и пойдем заниматься погрузкой.
      Ящик за ящиком, они подняли из трюма все золото. Рат подогнал джип к выходу, развернув его таким образом, чтобы свет фар падал на фасад забегаловки, и их добыча быстро перекочевала на пол в задней части автомобиля.
      Уполномоченные шерифа возвращались, и я молил Бога, чтобы они все-таки заметили черный корпус корабля и подошли поближе.
      Хеллер направился им навстречу; его фигура ясно вырисовывалась в ярком свете фар джипа и полицейской машины.
      — Мы не нашли его, — отчитался Ральф.
      — Хотя обнаружили его (…) следы, — добавил Джордж. — Он такой большущий. Не возражаете, если мы приедем за ним поохотиться завтра?
      — Валяйте, — разрешил Хеллер. — Как морские пехотинцы Мейсабонго вы можете охотиться в этих краях, сколько пожелаете. Только не забудьте нацепить свои звездочки.
      Представители шерифа направились к своему автомобилю, забрались внутрь, завели двигатель. Разворачиваясь, они почти ослепили меня светом фар, отразившимся от обзорных экранов, но, так и не заметив корабля, уехали прочь. Скоро яркие пятна фар растаяли в темноте ночи.
      Итак, я упустил этот шанс. Но все еще продолжал надеяться. Внезапно я вспомнил, что приборы управления корабля вышли из строя. Значит, корабль будет стоять здесь до рассвета, а когда станет светло, он будет видим. Вокруг, несомненно, быстро соберется толпа любопытных, и я смогу крикнуть им, что внутри похищенный агент федеральных служб.
      Хеллер и Рат запирали дверь забегаловки.
      Вернувшись, они начали складывать ящики в трюм. Хеллер взял последний ящик, перевернул его и открыл с обратной стороны.
      Второе дно! Так вот откуда у него бластер и другое оружие, с помощью которого он уничтожил антиманковцев! Все ящики с грузом имели второе дно. Мы проморгали его на таможне Волтара.
      Достав несколько бластеров и сложив их у выхода, Хеллер перетащил в трюм все остальные ящики. Я услышал, как он, спустившись вниз, возился с ящиками — наверное, расставлял их более компактно.
      Вернувшись в отсек, Хеллер взял приспособление, которое достал из ящика, и протянул его Рату:
      — Отдадите Изе. Это видеотелефон. Он работает на таких волнах, какие никому и не снились на этой планете. Я уже стер именные надписи, поэтому можете передать ему, что это мое собственное изобретение, и Кодекс никоим образом не будет нарушен. Я был бы вам очень благодарен, если эта вещь попадет к адресату сегодня же. Он сможет связаться со мной с помощью вот этой кнопки. Я не мог сказать ему всего с борта самолета, потому что нас могли подслушать. Пусть свяжется со мной как можно скорее. Понятно?
      — Да, сэр, — сказал Рат. — А разве он не поймет, что вы находитесь в космическом корабле?
      — Я поставлю камеру таким образом, что он будет видеть только мое лицо и несколько трубопроводов над моей головой. Изя уже привык к тому, что я всегда нахожусь в каком-нибудь странном месте. Он уже получил волтарианский временной визор в закрытом ящике и таким образом оказался связанным клятвой. Скажите ему, что это прилагается к тому самому ящику. Нам еще нужно сделать кучу дел, и он будет ужасно огорчен, если не получит от меня никакой весточки.
      — Понятно, сэр, — отсалютовал Рат.
      Меня чуть не стошнило от подобного обращения: меня этот предатель ни разу не назвал "сэром".
      Подойдя ко мне, Хеллер снял кота с моей груди и посадил его на полку с инструментами. Потом обратился ко мне:
      — Агент Рат доложил мне, что, кроме всего прочего, вы платили ему гроши и урезали карманные расходы. Верно?
      — Верно то, — прорычал я, — что Рат — последний идиот! Сейчас он переметнулся на вашу сторону, но будьте уверены: он продаст и вас тоже!
      — Только не надо говорить о предательстве, — проговорил Рат, стоящий у выхода. — Нет такого закона, который бы вы не нарушили! Вся моя вина заключается в том, что я передал вас в руки правосудия!
      Не обращая внимания на его слова, Хеллер спокойно шарил по моим карманам, несмотря на то что я отчаянно извивался в пилотском кресле. В моем бумажнике он обнаружил несколько клочков бумаги. Я внутренне похолодел: там лежала использованная кредитная карточка графини Крэк, отобранная мною, на обратной стороне которой был написан адрес Хеллера в Эмпайр Стейт Билдинг. Если он увидит эту карточку, то догадается, что я имею прямое отношение к гибели его подружки. Он убьет меня!
      Просматривая бумаги, Хеллер нашел учетный бланк и заполнил его, восстановив тем самым мою задолженность Рату по зарплате и по оплате его карманных расходов. Потом взял мое удостоверение личности, поставил на нем штамп и передал Рату, приказав вернуть его в нью-йоркский офис базы.
      — Как я понимаю, — сказал Хеллер, обращаясь к Рату — он обещал вам за это дело десять тысяч долларов.
      Рат замотал головой:
      — Нет, сэр, мне не нужно от него денег.
      — Ну ладно, все равно. — С этими словами Хеллер открыл мой бумажник — я молил Бога, чтобы он не заметил кредитную карточку, — и, вытащив десять чеков по одной тысяче долларов, протянул их Рату: — Купите венок на могилу Терба и приличную одежду для себя.
      Все это вывело меня из терпения.
      — Мне смешно вас слушать, — сказал я. — Вам не выбраться отсюда. Приборы управления корабля вышли из строя. Вы застряли здесь!
      — О, спасибо, что напомнили, — отозвался Хеллер. Спрыгнул на землю и, покопавшись какое-то время в грязи, вернулся обратно с каким-то цилиндром, издающим легкое жужжание. Выключив цилиндр, он бросил его в шкаф. — Я заманил вас сюда только потому, что мне был нужен корабль. Вы приземлились на вспомогательных двигателях, которые еще работали, когда вы открыли люк. Ваша глупость не имеет границ: вы открыли шлюзовой люк, еще не приземлившись. От крушения вас спасло только воздушное течение. Тупые антиманко.
      — У меня их удостоверения личности, — вмешался Рат. — Они вам нужны?
      — Бросьте их в ящик, — ответил Хеллер. — Они все равно наверняка фальшивые. Если я правильно рассуждаю, они были бывшими младшими командирами Флота, потом, по всей вероятности, их приговорили к смерти за какие-нибудь прегрешения, и их заграбастал к себе Аппарат.
      — Вы один справитесь с кораблем? — спросил Рат.
      Хеллер нагнулся и приподнял одну из плит, под которой оказалось множество разных кнопок и рычагов, о существовании которых я раньше и не подозревал. Манипулируя кнопками и рычагами, Хеллер заметил:
      — Наш капитан был большой всезнайка. Типичный испорченный сержантик. В тот день когда мы покидали Волтар, я пытался сказать ему, что полностью роботизировал свой буксир. Но, кажется, он не был склонен выслушивать мою болтовню. Я предвидел, что так все и обернется. Мне не нужна команда. Я справлюсь сам.
      Рат указал на меня, все еще томящегося в плену пилотского кресла.
      — А с ним что вы собираетесь делать? — По его глазам я видел: ему не дает покоя мысль о том, что было бы неплохо вывести меня наружу и тихонько пристрелить.
      — В правилах говорится, — сказал Хеллер, — что, если какой-нибудь офицер будет уличен в каком-либо преступлении, его нужно доставить на ближайшую базу для совершения над ним публичного офицерского суда. Я отвезу его на базу в Турцию вместе с вашими письменными свидетельскими показаниями, и там уже разберутся, как с ним поступить.
      Кровь застыла в моих жилах. Командир базы в Афьоне, Фахт-бей, только этого и ждал! Они в секунду признают меня виновным во всех смертных грехах и тут же казнят самым жестоким известным им способом.
      Я лихорадочно думал. Должен же найтись какой-нибудь выход!
      Уж конечно, я был на волосок от смерти!
      Хеллер! Проклятье, какую жестокую шутку он со мной сыграл! А сам остался на коне. Я не знал, что было у него на уме и каким образом он намеревался выполнить свою миссию, но прекрасно понимал, что, если это ему удастся, его мероприятие будет иметь катастрофические последствия для Роксентера, а следовательно, и для Ломбара. Ну, да черт с ними! Я должен подумать о себе!
      Подождите, подождите. Внезапно на горизонте замаячила надежда.
      На базе в Афьоне все были уверены, что Хеллеру дан приказ их убить. Значит, как только они увидят Хеллера, то немедленно его расстреляют. Уж об этом-то я позаботился.
      А Волтар? А что Волтар? Ломбар Хисст ненавидел Хеллера, а ведь сейчас Ломбар держал под контролем всю Волтарианскую Конфедерацию!
      Хеллеру нельзя было возвращаться домой!
      Именно он рисковал головой.
      Значит, если я ему подыграю, то останусь жив и в конечном итоге окажусь на высоте.
      Я притворюсь, что хочу сотрудничать с ним, прикинусь его другом и приведу его прямехонько к гибели.
      Ко мне начинала возвращаться уверенность в собственных силах. Я обязательно что-нибудь придумаю. Еще не все потеряно.
      Я чуть не рассмеялся во весь голос. С Хеллером и его карьерой королевского офицера будет покончено в один миг.
      Хеллер попрощался с Ратом.
      Тот скрестил руки, по-волтариански отдавая честь; лицо его светилось восхищением.
      Хеллер закрыл люк и снова усадил кота мне на грудь.
      Потом откуда-то из-под плитки, где находился новый центр управления, достал микрофон без провода.
      — Подняться в воздух и держать над Нью-Йорком высоту в триста миль, — скомандовал он кораблю.
      Буксир сразу же мягко оторвался от земли.
      Хеллер прошел на камбуз и налил себе кружку джолта, который не пробовал уже многие месяцы.
      Подойдя к креслу второго пилота, он присел на подлокотник и принялся смотреть, как медленно уходит вниз земля.

      Мы летели на высоте трехсот миль; внизу мерцали огни больших городов.
      Кот, удобно устроившись у меня на груди, то и дело окидывал меня злым взглядом — наверное, ему не терпелось впиться в мое лицо острыми когтями.
      Хеллер установил на полке для инструментов точно такой же видеотелефон, как тот, что был презентован Изе, и видеокамеру, направив объектив себе в лицо и немного выше. Сидя во вращающемся кресле второго пилота, он ждал звонка Изи и, время от времени сверяясь с приборами, изучал окружающее космическое пространство.
      — Очень странно, — проговорил он. — Приборы показывают, что в радиусе мили от нас находится какой-то космический корабль, но я не вижу его, хотя мигает лампочка электронного датчика.
      Приемник у меня в голове! Это он вызвал реакцию датчика. Больц предупреждал меня. Хеллер не должен заподозрить, что во мне находится эта штуковина. Может быть, у него есть гипношлем.
      — Не знаете, не поднимался ли в воздух какой-нибудь корабль пилотов-убийц? — спросил Хеллер.
      Я был спасен от разоблачения. В эту минуту на меня снова снизошло озарение. Может быть, мне удастся как-нибудь устроить, чтобы Хеллера пристрелили, а потом — удрать. Да, наверное, я смог бы укрыться где-нибудь на корабле; он спустится вниз по лестнице, пилоты-убийцы увидят его и застрелят!
      — Вам лучше вернуться на Землю, — ответил я. — Оба корабля пилотов-убийц поднялись в воздух вслед за нами. Если мы полетим дальше, нас прихлопнут, будьте уверены.
      — У меня есть задание, — сказал Хеллер. — И я не вижу их кораблей. Должно быть, приборы ошиблись. — С этими словами он выключил мигающий датчик.
      — Вы убиваете меня, — проговорил я. — Эти летающие пушки не оставят от нашей беззащитной скорлупки и мокрого места.
      — Убиваю вас? — переспросил Хеллер, не обращая внимания на остальные мои слова. — Очень соблазнительная идея. Вы все еще живы только потому, что оказались слишком трусливы, чтобы выйти наружу и сражаться, как поступили остальные. Я так и сказал Рату, что вы не выйдете.
      — Вы оскорбляете меня! — с достоинством сказал я. Кот тут же оставил пару отметин на моей шее, и я взвизгнул от боли.
      — Потише, Грис, — проговорил Хеллер. — Подумать только, как человек смог так опуститься — от курсанта Академии до «алкаша». До вас я не встречал никого, кто пал бы так низко. Я ничего не знаю о том, что вы придумали, чтобы саботировать мою миссию, и о том, ради чего вы так стараетесь, но я не могу простить вам то, что вы обрекли на смерть графиню Крэк. Я до сих пор не вышвырнул вас из этого люка только потому, что не могу поступиться положениями устава и должен доставить вас на суд.
      У меня закружилась голова: я представил, как лечу вниз с высоты трехсот миль и сгораю при входе в атмосферу — если, конечно, доживаю до этого момента.
      — Для меня не новость, что вы дурак, — сказал Хеллер. — Я убедился в этом еще тогда, в тот день, в Замке Мрака, когда вы разыскали бластер, очевидно, для того, чтобы прикончить бедного Снелца. Вы стояли почти рядом, и я поменял вашу пушку на разряженный пистолет — ловкость рук, и никакого обмана. А потом вы отправились убивать Снелца.
      Вы хотели уничтожить меня с помощью примитивного шулерского устройства, но у вас не хватило ума сообразить, что стоит его только слегка потрясти, как оно нагреется и не сработает.
      Мы вертели вами, как хотели, и я подумал, что вы попросту умалишенный. Но я недооценил вас. Просто у вас в жизни настала черная полоса длиною в световой год, и мозги немного съехали набекрень, чего было бы вполне достаточно, чтобы упрятать вас в психушку на всю оставшуюся жизнь.
      Вы должны понять, что я никогда не работал под вашим началом. Если вы напряжете память, то вспомните, что военный инженер Королевского Флота имеет право действовать по собственному усмотрению. По поручению Великого Совета я с самого начала так и поступал.
      Мне показалось, я нащупал его слабое место.
      — А что, если Великий Совет отменит свой приказ?
      — Приказ имеет силу до тех пор, пока я не получу официальное уведомление о его отмене.
      — Ну конечно, влиятельная персона в Великом Совете! — презрительно сказал я. — Ваши (…) шифровки капитану Роуку!
      Хеллер взглянул на меня:
      — А, так это вы приказали обыскать мои вещи в "Ласковых пальмах"! Вам нужен был ключ к шифру! Рат мне об этом не сказал. Ну, так знайте, Грис: никакого ключа не существует. Шифр состоит из подробностей личной жизни, известных только мне и ему.
      Я притих. Он был не в курсе, что капитан Таре Роук уже сослан на Калабар. Пусть помечтает. Если Хеллер вернется на Волтар — он покойник.
      Мне необходимо любым способом остаться в живых. Неожиданно я почувствовал боль в ногах и запаниковал:
      — Если вы хотите доставить своего пленника к месту назначения живьем, то вам придется достать для меня какого-нибудь врача. Мне кажется, что я умру или от гангрены, или от спазма челюстных мышц — одно из двух.
      — Это будет чудом, — отозвался Хеллер. — А в чем, собственно, дело?
      — Ноги. Началось заражение. И я усопну на ваших руках прежде, чем мы прибудем на базу.
      Хеллер вздохнул.
      Ага, тебе нельзя угробить пленника по дороге в суд? Нужно доставить преступника в целости и сохранности.
      Хеллер поднялся с кресла, и я было подумал, что он решил направить корабль в Турцию.
      Но Хеллер, сняв с моей груди кота, начал развязывать веревки, которыми я был примотан к креслу.
      Потом отступил на шаг и приказал:
      — Раздевайтесь.
      На мгновение меня посетила дерзкая идея: а не воспользоваться ли случаем… В его руке не было оружия. Если бы я рискнул…
      Но я вовремя понял, что мне расставили ловушку. Ему нужен был предлог, чтобы разделаться со мной.
      Дрожа всем телом, я начал снимать с себя одежду.
      — Фу, — пробормотал Хеллер. — Черт возьми, Грис, вы что, никогда не моетесь? Воздух только-только очистился после антиманковской шайки, а теперь опять завоняло.
      — По мне, так пахнет нормально. — огрызнулся я.
      — Ну конечно, в самый раз для "алкаша", — заметил Хеллер. — Только взгляните на это.
      Кот начал чихать!
      Хеллер презрительно смотрел на меня.
      — А теперь подберите свое барахло, все, до единой нитки, и опустите вон туда, в дезинтегратор. Нет, я же не сказал «бумажник», идиот.
      Дрожащей рукой я отдал ему бумажник. Он может обнаружить злополучную кредитную карточку и тогда узнает, что я сначала похитил, а потом и убил графиню Крэк. От этой мысли я совсем заболел.
      Я бросил в агрегат свой костюм, а за ним и всю остальную одежду, оставшись абсолютно голым, если не считать повязки на ноге.
      Хеллер даже не посчитал нужным наставить на меня пистолет. Он провел меня в душевую и заставил вымыться — целиком, с головы до ног.
      После этого я по его приказу, хромая, поплелся в маленькую перевязочную для экипажа и лег на стол. Хеллер прикрутил меня бинтами к столу, обмотав горло, бедра и колени.
      Когда у него в руках оказалась пара скальпелей, я до смерти перепугался, думая, что он собрался меня пытать. Но он просто начал срезать повязку с моей ноги.
      — Ничего хорошего, — заявил он. — Нагноение. Куда это вы влезли?
      — В козий навоз, — ответил я.
      Хеллер надел перчатки. Теперь мне стало совершенно ясно, начнется пытка.
      Он поднял одну ногу и осмотрел подошву. Потом сказал:
      — Присмотри за ним, кот, — и вышел. Я слышал, как он роется в коробке с инструментами. Наверное, ищет клещи — будет вырывать мне ногти, чтобы заставить меня говорить.
      Наконец он вернулся с парой карманных инструментов, на одном из которых — на том, у которого сбоку лампочка, — была надпись: «металлоанализатор». Включив прибор, Хеллер поднес его к гноящейся ране.
      — Наверное, это был необыкновенный козел, — взглянув на датчик, заявил он. — Хозяйка держала его на медной диете.
      — Что? — не понял я.
      — В вашей ране полно крошечных медных стружек. Очень мелких — почти порошок, — но все-таки стружек. А медь — смертельный яд.
      Я подскочил на столе:
      — Прахд! Это, наверное, он подсыпал мне в марлевую повязку в первый день!
      — Прахд Бителсфендер? — спросил Хеллер. — Наш юный целлолог с Волтара? Так это он засунул мне «жучки» в ухо и глаз?
      Я запаниковал. Нужно контролировать свою речь. Я крепко сжал зубы; во мне закипал гнев. Прахд, наверное, решил, что, нуждаясь в медицинской помощи, я снова вернусь к нему, и тогда он вынет ядовитые крупинки, разумеется, после того, как я заплачу отступное разъяренным женам.
      Хеллер в это время колдовал над моей ногой с другим инструментом, который он принес.
      — Проникновение неглубокое, еще не поздно, — проговорил он. — Видимо, яд только начал действовать.
      В голову мне пришла неожиданная идея. Может быть, это сработает.
      — Прахд на земной базе. Мы могли бы обратиться к нему, и он бы удалил у вас «жучки». Можно полететь туда прямо сейчас.
      Хеллер не ответил. Взгляд его был устремлен на датчики, под которыми значилось: «парамагнетический», "диамагнетический", "ферромагнетический".
      — Вы счастливчик, — наконец сказал он. — Это сплав меди с железом. Мне кажется, я смогу вам помочь.
      Он медленно повел прибор от пяток к щиколоткам, время от времени поглядывая на индикатор.
      Внутренняя поверхность прибора покрылась красновато-серой пылью. Наконец, вытерев прибор тряпкой, Хеллер отложил его в сторону.
      — Да, должно быть, это и впрямь дело рук Правда, — сказал он. — Но в этом нет ничего загадочного. Раз он и в самом деле мог сыграть со своим пациентом такую шутку, я бы доверился ему только в том случае, если бы верный мне человек все время держал его на мушке.
      Потом Хеллер прошелся с прибором по моим пяткам еще несколько раз. Когда все занозы были удалены, он достал из шкафа нейтрализующий раствор и кисточкой обмазал мои ноги. Затем достал кусок замазки и смешал ее с кремом, восстанавливающим органические клетки. Так что скоро на мои ноги было наложено подобие гипса.
      Вдруг меня посетила ужасная догадка. Мне показалось, что я понял истинную цель его забот обо мне: с ногами, тяжелыми, как камни, я буду быстрее падать, когда мой коварный «доктор» сбросит меня из люка на землю. Я оцепенел от страха.
      Хеллер в это время снова взял в руки первый прибор.
      — Ну-ка, теперь посмотрим, нет ли «подарков» в руках или в другом месте, — проговорил он.
      Включенный прибор пополз вверх по туловищу. Я не мог шевельнуться от ужаса. Если прибор работал на определенных волнах, Хеллер вполне мог обнаружить татуировку у меня на груди: «Шпиён». (Написание верное. См. «шпиён» в словарике-ключе. (Примеч. волтариан. пер.))
      Согласно инструкциям, пойманный с поличным шпион мог без суда и следствия быть казнен любым офицером. Если только Хеллер прочтет эту надпись, я уже не доживу до суда. Ведь он имел право, и даже был обязан, просто расстрелять меня!
      В страхе я следил за передвижением лампочки. Вот она замигала около моих пальцев на руках. Хеллер нашел еще несколько стружек и извлек их тем же способом.
      Расширенными от ужаса глазами я продолжал наблюдать за светящейся точкой. Теперь Хеллер обследовал кожу моего живота.
      Беззвучно шевеля губами, я начал шептать молитву. Перебрав почти всех известных мне богов, я дошел уже до Иисуса Христа. Я был на волосок от смерти.
      Огонек подбирался все ближе.
      Вот он уже на моей груди.
      Я крепко зажмурился. Сейчас, наверное, жизнь мою оборвет пуля, которая вопьется мне в мозг.
      О Боже! Хеллер что-то нашел?!
      Я приоткрыл один глаз. Хеллер что-то искал — должно быть, пистолет.
      Я посмотрел вниз.
      Сейчас индикатор находился как раз на месте татуировки, но реакции не было.
      Я вымолил у смерти отсрочку!
      Хотел бы я знать, какого из перечисленных мною богов следует благодарить за спасение.
      Оказывается, Хеллер нашел и вытащил еще одну занозу.
      Потом открыл дверцу шкафа, достал оттуда спецодежду одноразового использования для членов экипажа и бросил ее мне.
      Господи, на сей раз пронесло! Но как я испугался! Сердце мое до сих пор учащенно билось.
      Хеллер развязал бинты. Я влез в костюм и встал. Он знаком велел мне возвращаться в отсек управления. И тогда я наконец раскрыл его замысел: мои ноги в гипсе весили каждая, наверное, по тридцать фунтов, так что я едва мог передвигаться.
      В отсеке управления Хеллер снова усадил меня в пилотское кресло, но на этот раз пристегнул к подлокотникам наручниками.
      Внезапно мной овладел гнев. Как он смеет со мной так обращаться?! Я старше его по званию и могу опровергнуть любое обвинение, выдвинутое им против меня. В конце концов, сейчас Ломбар Хисст держит в руках всю Конфедерацию!
      Я должен найти выход из моего теперешнего, крайне затруднительного, положения. Он даже не подозревал, что имеет дело с будущим шефом Аппарата!
      — Вы не можете так со мной поступить, — выпалил я. — Я только исполнял свой долг.
      Он посмотрел на меня — в его взгляде явно сквозила насмешка.
      — Долг? Вам неизвестно значение этого слова, Грис. Вы думаете, что удовлетворение вашей ненасытной жадности и эгоизма и есть долг? Не пачкайте этого слова своими грязными лапами. Долг подразумевает прежде всего неукоснительное исполнение своих моральных обязанностей. Я не вижу в вас никаких признаков нравственности. Уясните только одно: сидите смирно в этом кресле под присмотром моим и моего кота. Иначе! Я могу заткнуть вам рот одним выстрелом из этого пистолета. Выбирайте! Что вам больше по душе?
      Я помотал головой, но мой гнев все еще не утих. Сейчас или потом, я все равно докажу ему свое превосходство!

      Хеллер колдовал над соединительными клеммами наверху. Взяв один конец провода, идущего от видеотелефона, он подсоединял его то к одной скобе на потолке, то к другой, поминутно оглядываясь на аппарат, двойник которого был презентован Изе.
      — Ну давайте, Изя, — нетерпеливо бормотал он. — Не думаю, что внешние антенны неисправны, но лучше проверить.
      Хеллер вышел и вскоре вернулся с переносным телевизором земной модели. Он подсоединил шнур телевизора к клеммам на потолке и нажал на кнопку. Экран ожил; передавали какое-то вечернее ток-шоу — интервью сенатора Шалбера.
      "Итак, вы видите, что повышение цен на бензин, — вещал сенатор, — самым благоприятным образом сказывается на американской экономике. Люди теперь более склонны сидеть дома и смотреть телевизор, и это в будущем позволит возродить лучшие традиции американской семьи.
      — Как я понимаю, — сказал ведущий, — компания «Спрут» снова намеревается поднять цену на бензоколонках. Каким образом от этого выигрывают граждане, сенатор?
      — Повышается их трудолюбие, — ответил Шалбер. — Они будут работать в сверхурочное время, чтобы оплатить бензин для поездки до места работы. Лень — враг американского на…"
      Хеллер выключил телевизор.
      — Хм-м. Антенна в порядке, а звонка все нет. — И он подсоединил провод видеотелефона к другой антенне.
      На экране появился Изя!
      — О, мой Бог, надеюсь, я ничего не сломал. Кот, запрыгнув на полку, тревожно всматривался в экран. Изины очки в роговой оправе сползли на самый кончик его крючковатого носа.
      — Мяу, — сказал кот.
      — О, мой Бог, ну конечно, — расстроился Изя. — Я все сломал. Я разговариваю с котом. Мистер Попрыгунчик, вы уверены, что мистер Джет велел нажимать именно на эти кнопки? Взгляните. Сначала на экране появилась какая-то картина в абстрактной манере, выполненная из проводов, а теперь у нас на связи кот. — Он обращался к агенту Рату, чье лицо выглядывало из-за плеча Изи.
      — Нет, мистер Джет сказал, что именно эта кнопка, мистер Эпштейн.
      Рядом со мною в кресло опустился Хеллер.
      — Привет, Изя.
      — О, слава Богу. Это мистер Джет. Ваше изобретение доставило мне немало хлопот. Кажется, я попадаю куда угодно, но не могу связаться с вами.
      — Его еще нужно усовершенствовать, — отозвался Хеллер. — Слушайте, Изя, я не мог поговорить с вами обо всем из самолета, и мне пришлось придумать новый способ коммуникации.
      — Я ужасно рад, что мне удалось связаться с вами, мистер Джет. Мистер Попрыгунчик привез мне золота на семь миллионов долларов. Это очень странное золото: на изделиях не стоит проба.
      — Спрячьте его в подвал, — сказал Хеллер. — Можете использовать его, если надо.
      — Где вы, мистер Джет?
      — Летаю тут поблизости, — ответил Хеллер. — Изя, наша компания "Чудо-нефть для Мейсабонго" приобрела опцион для закупки всех топливных резервных фондов Соединенных Штатов?
      — Да, — сказал Изя. — Все нефтяные компании с радостью продали нам акции. Нам даже удалось заполучить опцион на все топливные резервы армии, флота и воздушных сил из рук самого госсекретаря по обороне. Все очень охотно шли на эту сделку: я предложил им немного больше, чем стоят акции, а им и в голову не могло прийти, что опцион может еще кому-нибудь понадобиться. Они, наверное, решили, что республика Мейсабонго спятила. Никто бы не предложил такую сумму. Вот так, мистер Джет. Таким образом, мы в состоянии купить всю нефть в Соединенных Штатах, всю, до единой капли. Теперь самое главное — правильно повести игру, и скоро Мейсабонго станет владельцем всей нефтяной продукции.
      — Отлично, — сказал Хеллер. — Теперь послушайте, Изя. Возьмите ручку. Я хочу, чтобы вы приобрели опционы на все до одной акции нефтяных компаний в мире.
      — Что?
      — Вы думаете, не получится?
      Лицо Изи выражало крайнюю степень изумления.
      — Ну, мы, конечно, сможем приобрести опционы для продажи без особых проблем. Любая крупная брокерская фирма подпишет нам их, а служба безопасности и биржевая комиссия подтвердят, что они имеют силу. Но речь идет о безмерно большом количестве акций, мистер Джет.
      — Подсчитайте.
      Изя достал справочники и начал выписывать цифры:
      Акции:
      "Спрут" — 30,7 млрд долларов.
      Филиал «Спрута» в Индиане — 19,6 млрд.
      Филиал «Спрута» в Калифорнии — 15,4 млрд.
      "Иммобил Ойл" — 14,7 млрд.
      "Атлантик Бичфилд" — 13,7 млрд.
      Филиал «Спрута» в Огайо — 13,7 млрд.
      "Смелл Ойл" — 13,6 млрд.
      "Бритиш Круд" — 13,5 млрд.
      "Фойл Датч" — 11,8 млрд.
      "Гексако" — 10,5 млрд.
      "Галп" -7,2 млрд.
      "Филлупс" — 7,0 млрд.
      "Дисюнион Ойл оф Калифорния" — 6,6 млрд. «Бумоко» — 6,4 млрд. «Бетти» — 5,9 млрд.
      Закончив, Изя взглянул на Хеллера:
      — Итого 190,3 миллиарда долларов. Это очень большая сумма, мистер Джет.
      — Сколько мы сможем получить от продажи?
      — О, только небольшую часть этого. Но если акции поднимутся в цене, мы попросту выбросим деньги на ветер.
      — Ну а если они упадут долларов на десять, что тогда?
      — Если выгорит дело с опционами, мы получим около девятнадцати миллиардов долларов.
      — Акции упадут в цене намного больше, — сказал Хеллер. — Вы сможете все это устроить?
      — О да. Я могу купить для продажи июльские опционы. Если мы не реализуем их до того времени, они потеряют силу. То есть в нашем распоряжении всего несколько недель, начиная с этого момента. А откуда вам известно, мистер Джет, что акции всех нефтяных компаний упадут в цене?
      — Могу гарантировать вам это, — ответил Хеллер. — Теперь послушайте: вы обязательно дадите мне знать, когда у вас в руках будут опционы. А тем временем я примусь за осуществление моего проекта. Удачи, Изя.
      — Удачи, мистер Джет.
      О Боже, что я вижу? Что слышат мои уши? Ведь это прямая попытка свалить бедного мистера Роксентера! О боги, боги, я попал в беду!
      Я не имел ни малейшего представления о том, что намеревался предпринять Хеллер. Может, разбомбить мозговой центр нефтяного бизнеса — площадь Роксентера?

      В то время как Хеллер удалился на какое-то время в свои апартаменты, я находился под неустанным наблюдением кота. Я старался не встречаться с ним взглядом — просто не мог вынести убийственного блеска его злобных глаз. Интересно, знал ли кот, что это я убил графиню Крэк? Несомненно, он только выжидает удобного случая, чтобы расправиться со мной.
      Когда Хеллер наконец вернулся, на нем была форма офицера волтарианского Флота бледно-голубого цвета с меткой на левом нагрудном кармане: "Джеттеро Хеллер, военный инженер". В нем было заметно напряжение, вызванное скрытым горем, но он все-таки держался. Я чувствовал, что он представляет для меня весьма значительную угрозу. На его лице не было обычной самодовольной улыбки; он выглядел очень серьезным — офицер, приступающий к выполнению боевого задания.
      Расстегнув наручники, он стащил меня с кресла и прицепил к трубе сзади кресел.
      — Здесь негде сесть, — возмутился я. — И по-вашему, так следует обращаться с заключенными?
      — Вы хотите назад, в Нью-Йорк? — спросил он, указывая пальцем вниз. — Только скажите, и я специально для вас открою выход через люк.
      На это я не мог ничего возразить.
      Хеллер закрыл обзорные экраны, опустив металлические жалюзи, потом прошел по всему кораблю, закрывая двери, реагирующие на звук его голоса, — я слышал лязг и грохот опускающихся решеток.
      У меня родились страшные подозрения. Пилоты закрывают смотровые люки перед вхождением в радиоактивный пояс. Он что, собирался улететь с планеты? Он же привлечет внимание пилотов-убийц!
      Вернувшись, Хеллер уселся в кресло пилота и потянул рычаг, с помощью которого, я знал, устанавливается защитное покрытие снаружи корабля для противостояния радиоактивному излучению.
      Потом он снова вышел и вернулся со вторым временным визором, установив его на стойке напротив кресла пилота. Он собирался улететь с планеты!
      — Ой! — вырвалось у меня. Я почувствовал, как мой лоб начинает покрываться холодным потом, и в панике закричал: — Как только пилоты-убийцы заметят серебристое антирадиационное покрытие корабля, они тут же сядут нам на хвост.
      — А, эти, — проговорил Хеллер.
      И наконец я понял, против чего восставало все мое существо: ему уже было все равно. У него появились суицидальные наклонности!
      Я с трудом подавил в себе вопль ужаса: один выстрел любой из этих летающих пушек — и наш корабль расплющит, как консервную банку!
      Хеллер тем временем смотрел на экран.
      — Я не вижу никаких признаков приближения пилотов-убийц, и приборы не подают никакого сигнала. Если вас так уж волнуют корабли этих «алкашей», смотрите сюда, на экран. Мне нужно еще кое-чем заняться. — С этими словами он взял микрофон управления кораблем. — Подняться на высоту пять тысяч миль и дать сигнал, когда мы будем входить в магнитосферу.
      Я снова испугался. Планета была окружена радиоактивным поясом шириной в сорок тысяч миль, и мне только оставалось надеяться, что все люки герметично закрыты.
      Взревели вспомогательные двигатели корабля. Рев антигравитационных приборов ворвался мне в уши. Имея печальный опыт путешествия с капитаном Стэббом, я приготовился к сильной тряске, но, вопреки ожиданиям, даже не почувствовал изменения веса моего тела. Корабль мягко поднимался вверх на автопилоте, и я молил Бога, чтобы этот роботомозг внезапно не сошел с ума.
      Чувствуя приступ легкого головокружения, я с беспокойством поглядывал на экран: там постепенно уменьшалась в размерах Земля, потом стало видно Луну, и наконец вокруг нас разрослась чернота космоса с сияющим в ней кругом Солнца.
      Наверное, мы поднимались на высокой скорости. Скоро Луна приобрела ядовито-желтый оттенок, а Земля стала казаться огромным жидким пузырем сине-зеленого цвета, за исключением красновато-коричневых вкраплений континентов.
      — Куда мы летим? — в ужасе спросил я.
      Хеллер возился с каким-то прибором, подсоединяя его к внешним датчикам.
      — Вы ищете пилотов-убийц? — снова спросил я.
      — Это электронный телескоп, чувствительный к гамма-излучению, — объяснил Хеллер. — Я ищу молодую черную дыру. В этой системе их должно быть несколько.
      — Пилоты-убийцы! — напомнил я.
      — А это уже ваша забота, — откликнулся Хеллер. — Сейчас я слишком занят.
      Как загипнотизированный, я не мог оторвать глаз от круглого экрана.
      Прошло какое-то время.
      Вдруг зазвучал гонг, напугавший меня до полусмерти, — мы входили в магнитосферу. Я с облегчением вздохнул: теперь я мог не волноваться, что сгорю заживо.
      Я снова впился глазами в экран. Пилоты-убийцы запросто могут догнать нас, пока мы перемещаемся на вспомогательных двигателях. Я мысленно пожелал, чтобы мы сейчас шли на мощных «будет-было». Или нет — они ведь иногда взрываются.
      Хеллер все еще возился с гамма-лучевым телескопом.
      От непрерывного наблюдения у меня заболели глаза. Под нами покачивался жидкий пузырь Земли, вокруг которого разливалось чернильное море космоса, где не было ни единого пятнышка, указывавшего на приближение нашей смерти в образе пилотов-убийц в их проклятом корабле.
      Вдруг раздался голос, и я совсем растерялся: на корабле никого не было, кроме нас с Хеллером да кота. Хеллер молчал, я тоже не раскрывал рта. Неужели кот?
      Должен вам сказать, я был порядком напуган.
      Голос шел как будто ниоткуда.
      Когда я немного пришел в себя, то понял, что голос говорил по-волтариански.
      — Сэр, извините за беспокойство, но в сферическом секторе Х-19, Y-13, Z-91 неопознанный летающий объект только что изменил курс и скорость перемещения и движется параллельно нашему курсу на расстоянии 7091,56 миль от нас. Изображение на экране 31. Если вам будет угодно простить меня за то, что отвлекаю вас от несомненно намного более важных занятий, я сочту величайшей милостью с вашей стороны, если вы снизойдете до того, чтобы взглянуть на экран и высказать свое бесценное мнение.
      Разговаривал сам корабль!
      Я в ужасе отшатнулся от переборки. Неужели эта штуковина сделана из плоти и крови?
      Хеллер даже не поднял глаз от своего телескопа.
      — Спасибо, — сказал он. — Выдать расчет вариантов.
      — Вариант первый: дружески настроенный экипаж приближается к нам, чтобы просто поболтать. Не похоже. Вариант второй: любопытство. Попытка идентифицировать наш корабль. Вариант третий: враждебность. Вероятность обстрела. У меня нет данных о наличии кораблей Флота в районе Блито-ПЗ — как принадлежащих Аппарату, так и торговых. Боюсь, сэр, что не могу вам помочь идентифицировать данный корабль по причине отсутствия информации в моей базе данных, касающейся космических кораблей в этой системе. При загрузке информации были упомянуты примитивные космические транспортные средства, но ни одно из них по описанию не подходит к данному кораблю. Мне очень жаль, сэр.
      — Спасибо. Пополни свой идентификационный банк.
      — Незамедлительно, сэр. Должен заметить, однако, что расстояние между кораблями все еще значительное, хотя неопознанный объект постепенно приближается. Затрудняюсь определить его параметры.
      — Наверное, это из-за поглощающего покрова, — сказал Хеллер, все еще не отрывая глаз от телескопа.
      — Спасибо, сэр. Таким образом, отсеиваются 87,9 процента данных в моем информационном банке. Проверю остальное.
      Я снова уставился на экран, но ничего не смог увидеть. Сколько времени я напрасно надрывал зрение и нервы, тогда как этот (…) корабль все это время вел наблюдение! И главное, ему удалось заметить нечто ускользнувшее от моего взора. Внутри меня поднималась волна гнева. Кому понравится пасовать перед каким-то роботом! Это же так подрывает веру в собственное всемогущество!
      — На моем борту находится объект, — вдруг снова заговорил корабль, — излучающий враждебность. Могу я посоветовать вам, сэр, соблюдать осторожность?
      — Он чокнутый, — отозвался Хеллер, продолжая колдовать над телескопом.
      — Да, сэр. Я добавлю эту категорию к моей классификации.
      Я поумерил свой гнев.
      — Можешь также занести его в свою память, — сказал Хеллер. — Это офицер Солтен Грис, администратор Аппарата координированной информации; направляется к месту проведения суда за совершение тяжких преступлений, в том числе отдание приказа убить королевского офицера с целью саботажа миссии, порученной Великим Советом.
      — Отвратительно! — заявил корабль. — В моем распоряжении имеется уголовный кодекс, где есть данные по такого рода преступлениям, сэр. Если вам нужен номер статьи…
      — Просто включи изображение его физиономии в свой банк и сигнализируй тревогу, если он попытается нам навредить, — сказал Хеллер.
      Я услышал щелчок, будто где-то сработал фотоаппарат. Никогда в жизни я еще так остро не чувствовал себя в положении узника, как сейчас. Я словно находился в кишках робота, который собирался меня переварить.
      — И вот еще что, — добавил корабль. — Мой сорок третий мозговой отдел подает сигнал. Это по поводу неопознанного корабля. Расстояние между нами сократилось до 6789,078 мили. Корабль не соответствует ни одному из описаний, существующих в моем банке данных. Определился третий вариант: враждебность.
      — Классифицируй, — приказал Хеллер.
      — Летающая пушка. Используются Аппаратом в качестве корабля-убийцы. Во времена правления…
      — Достаточно, — прервал его Хеллер. — Что ты посоветуешь?
      — Я включу двигатели «будет-было», и мы уберемся из этого района, сэр.
      На сей раз я был полностью на стороне этого (…) буксира!
      — Нет, думаю, в этом нет необходимости, — ответил Хеллер.
      — Сэр, могу я выразить протест? Офицер разведки Флота, Бис, производивший загрузку моей памяти, дал мне четкие указания о том, что моей первостепенной задачей является обеспечение вашей безопасности. Сэр, он грозился отправить меня в металлолом на свалку Флота, если вам будет причинен вред на моем борту, и не успокоится, пока не уничтожит меня и все модели моего типа. Сейчас расстояние до враждебного корабля сократилось до 4506,8 мили.
      — Какова мощность их орудий?
      — Для поражения военного корабля радиус действия — две мили, для поражения такого хрупкого судна, как я, достаточно десяти миль, сэр, небольшие повреждения возможны на расстоянии уже двадцати миль.
      — У нас уйма времени, — сказал Хеллер.
      — О Боже, — проговорил корабль. — Мне хотелось бы также обратить ваше внимание на то, что мой пятьдесят седьмой мозговой отдел только что передал информацию, что расстояние до ближайшей ремонтной базы составляет 22,7 световых года.
      — У нас есть предприятие по ремонту кораблей на земной базе, — сказал Хеллер.
      — В моей памяти отсутствуют сведения о земной базе, сэр. Я немедленно внесу поправки в информационную систему пятьдесят седьмого мозгового отдела. Говоря «Земля», вы имеете в виду Блито-ПЗ, сэр?
      — Да… Мне кажется, одну я обнаружил, — пробормотал Хеллер. — Умница, зафиксируй координаты, установленные мной с помощью телескопа. Черная дыра.
      — Да, сэр. Готово. Мой двадцать третий мозговой отдел докладывает, что молодые черные дыры могут представлять опасность для неосторожных кораблей: мы рискуем быть втянутыми внутрь, сэр. Образовавшиеся в результате сотрясения Вселенной, с теоретической точки зрения, черные дыры представляют собой сгустки магнитной энергии колоссальной силы, искажающие время и пространство и затягивающие внутрь все объекты, оказывающиеся поблизости.
      Также велика вероятность высокого уровня гамма-излучения…
      — Зачем ты говоришь все это?
      — В соответствии с инструкциями, полученными от офицера разведки Флота Биса, сэр. Обеспечиваю вашу безопасность.
      — Где сейчас летающая пушка?
      — Уже приблизилась на расстояние 735,86 мили, сэр. Могу я, со всем уважением к вам, позволить себе заметить, что прямо перед нами черная дыра, а сзади приближается корабль-убийца. Мой тринадцатый мозговой отдел сделал вывод, что наше положение небезопасно, сэр. Вы не будете возражать, если я подсуечусь и мы сделаем отсюда ноги?
      — Я собираюсь отключить тебя и дальше двигаться на ручном управлении, — ответил Хеллер.
      — О Боже. Но конечно, я понимаю, что мои навыки пилотирования ни в коей мере не могут сравниться с вашими, сэр. Однако противостоять летающей пушке на незащищенном, безоружном корабле…
      Хеллер повернул выключатель. Голос стих.
      — Роботы слишком осторожны, — пробормотал он.
      — Корабль прав! — завопил я. — Нас разнесет в щепки!
      — И где эти ребята? — произнес Хеллер, полностью игнорируя мой крик души, придвигаясь к экрану номер 31 и усаживаясь в кресло пилота для локального управления.
      Посмотрев на свои наручники, пристегнутые к трубе, я припомнил слова Хеллера, сказанные мне во время моего первого путешествия на этом буксире: корабли такого типа настолько маневренны, что пытающийся догнать их может запросто сломать себе шею.
      — А как же я? — снова запричитал я. — Если мы будем резко разворачиваться, меня расплющит об стенку!
      — Вот и отлично, — сказал Хеллер. — Сядьте на пол и держитесь покрепче.
      Открыв смотровые экраны, он пристегнул себя ремнями к креслу. Хлынувший с экранов солнечный свет едва не ослепил меня.
      Я услышал щелчок последнего ремня безопасности на кресле Хеллера.
      Вдруг корабль резко закрутился на месте и полностью изменил курс.
      Мои ослепленные ярким светом глаза не могли различить на обзорном экране даже земной шар.
      Вдруг мне в голову пришла ужасная мысль.
      Хеллер идет навстречу кораблю-убийце!
      А ведь у нас нет ни одного орудия!
      Он что, в самом деле решил свести счеты с жизнью?

      Хеллер твердой рукой повел «Буксир-один» вперед.
      — Вы хотите нам всем погибели! — заорал я. По правде говоря, в тот момент я больше думал о том, каким образом снять наручники с трубы и освободить наконец свои руки.
      На молниеносной скорости наш корабль приближался к летающей пушке. Мне уже был виден на боковом экране корпус корабля-убийцы, быстро увеличивающийся в размерах.
      Корабль противника наставил на нас огромное орудие, способное с одного удара расплющить, как консервную банку, даже большой военный дредноут, не говоря уже о нашем хрупком суденышке.
      Хеллер начал юлить, быстро нажимая пальцами кнопки пульта ручного управления. Корабль беспорядочно задергался вниз-вверх, из стороны в сторону, периодически сбрасывая скорость от сотни тысяч миль в час до пятидесяти и снова ускоряя свой бег.
      К сожалению, пальцы Хеллера намного опережали работу антигравитационных приборов, компенсирующих эти изменения и обеспечивающих успешность наших скачек. Корабль все время опаздывал хотя бы на долю секунды, но этого времени было вполне достаточно, чтобы вытрясти из меня все внутренности.
      Кот всеми когтями вцепился в обивку кресла пилота. В этих бешеных акробатических упражнениях, казалось, даже шкура с трудом удерживалась на теле своего хозяина.
      — Мяу! — произнес кот.
      — Не волнуйтесь, — сказал Хеллер. — Двигатели на этом корабле рассчитаны как раз на подобные маневры. А вот тот летающий ящик, прежде чем прицелиться и выстрелить, должен всякий раз разворачиваться в нашем направлении всем корпусом. Я думаю, ему за нами не угнаться.
      — Вы думаете? — закричал я. — О богиня Седьмой Сферы, прими к себе несчастное дитя твое, дабы оно пребывало в мире.
      — Заткнитесь! — приказал Хеллер. — Если вам приспичило молиться, то скорее дьяволы услышат…
      Бам!
      Справа от нас разорвался первый снаряд, выпущенный с корабля пилотов-убийц. В чернильной пустоте космоса на мгновение распустился бутон зеленого огня и растаял позади нашего буксира.
      Смертоносный корабль находился в пятнадцати милях от нас.
      Бам!
      Буксир затрясло: второй снаряд пролетел мимо, едва не задев нас.
      Пилоты-убийцы приблизились уже на расстояние восьми миль.
      Бам!
      Снаряд разорвался прямо под нами.
      Корабль-убийца был уже в двух милях от нас.
      Буксир развернулся вверх тормашками. Сконструированное для транспортирования кораблей огромного веса судно, теперь ничем не скованное, порхало в космосе с проворством щепки, подхваченной ураганом, повинуясь движению хеллеровских пальцев.
      Бам!
      Снаряд был пущен с расстояния пятисот ярдов. Мы проскользнули сквозь зарево пламени.
      Меня завертело, как в колесе. Наши антигравитационные приборы наверняка не были рассчитаны на подобные маневры.
      Чернота космоса.
      Яркая полоса Солнца.
      Хаотичное мерцание Луны.
      — Мяу! — проорал кот, изо всех сил вцепившись в кресло.
      О великие дьяволы Семнадцатого Ада, пожалуйста, возьмите меня к себе, и пусть я больше никогда не сдвинусь с места! За все, что мне привелось сделать в этой жизни, я уж никак не заслуживал того, чтобы оказаться в лапах безумного военного инженера волтарианского Флота, помешанного на самоубийстве!
      Буксир занесло в сторону. И вдруг мы, развернувшись, остановились.
      Прямо напротив нас, на расстоянии чуть ли не в десять ярдов, находился левый борт летающей пушки!
      Хеллер дал полный ход.
      Трах!
      Острый нос нашего хрупкого буксира, способного тащить за собой тонны металла, воткнулся в корпус летающей пушки!
      Я в ужасе уставился на обзорный экран.
      В десяти футах от меня раскачивалась верхняя надстройка вражеского корабля.
      Нос буксира прочно застрял в корпусе летающей пушки. Раздался скрежет металла: корабль-убийца тщетно пытался оторваться от нас.
      На смотровом экране я увидел пилота-убийцу: красные перчатки и все такое прочее. Он таращился прямо в наш экран, грозя нам кулаком.
      Второй пилот выпустил еще один снаряд, пытаясь освободить корабль.
      Буксир крепко прижимался к борту противника, присосавшись к нему, будто пиявка.
      Рука Хеллера легла на рычаг переключения скоростей.
      Корабль снова дернулся вбок, но не смог освободиться.
      Хеллер включил двигатели «будет-было», и буксир рванул вперед.
      Раздался ужасный скрежет металла. Навалившись на нас всем корпусом, вражеский корабль пытался остановить наш буксир.
      Скр-р-р! Бум!
      Корабль-убийца распался на части.
      Хеллер повел буксир вниз.
      В боковом смотровом экране я увидел помятые обломки корпуса бывшего корабля. На черном фоне космоса расплывались два бледно-розовых пятна — все, что осталось от пилотов-убийц.
      — С тобой все в порядке? — спросил Хеллер. На мгновение я было подумал, что он обращается ко мне, и уже открыл рот, чтобы ответить, но вовремя понял, что вопрос адресован коту.
      — Мяу, — ответил кот.
      — Прости, — извинился Хеллер, — но тебе придется привыкнуть к таким неожиданностям — ведь ты теперь тоже принадлежишь к волтарианскому Флоту.

      Мы парили в космосе среди обломков вражеского корабля. Под нами на расстоянии пятидесяти тысяч миль кружился жидкий шар Земли.
      Хеллер включил роботомозг.
      — Доложи о повреждениях корабля, Умница.
      — Вы не должны были выключать мой голос, сэр. Я мог бы дать вам несколько полезных советов.
      Оглядевшись вокруг, я снова попытался определить источник голоса, но мне не удалось это сделать. В бестелесности голоса было что-то жуткое.
      — Разрыв по продольному сечению, двигатели вышли из строя, боеприпасы…
      — Умница, — прервал его Хеллер, — меня не интересуют повреждения летающей пушки. Проверь, все ли в порядке с тобой.
      — О, простите, сэр. Вопрос не содержит адекватной информации — конечно, я не берусь вас критиковать, сэр. Пожалуйста, выразите свое мнение, в какой форме представить вам доклад — в устной или подать сведения на принтер на вашем столе в кормовом отсеке.
      — О небеса, — воскликнул Хеллер, — неужели список повреждений настолько длинный?
      — Я еще не совсем привык работать с вами, сэр. Ваше мнение обязательно лишь по определенным вопросам. Это так называемая проблема независимости выбора. Согласно полученным мною инструкциям, в мои обязанности входит удовлетворение всех ваших пожеланий. Могу я получить ответ, сэр? Мой двадцать второй мозговой отдел на связи.
      — В устной и печатной форме, — дал ответ Хеллер, — но мне нужны данные как можно скорее.
      — На закрылках две небольшие царапины, сэр. Одна длиной 3,4 дюйма, шириной 1/16 дюйма. Другая длиной 2,7 дюйма, шириной 1/8 дюйма. Ремонт на базе обойдется нам в…
      — Это все?
      — Ну да, сэр, но вопрос "это все?" не содержит адекватной информации. Пробит поглощающий покров, и теперь волны вражеских датчиков будут отражаться от корпуса корабля. Осмелюсь внести предложение относительно устранения поломки при первой же представившейся возможности, это позволит мне продолжить исполнение моих обязанностей по обеспечению вашей безопасности, сэр.
      — Ты пустомеля, — беззлобно ругнулся Хеллер.
      — Пустомеля… пустомеля… пустомеля… Нет, сэр. В моем механизме отсутствует деталь под таким названием. Я Марк XIII, биоробот, изготовленный в…
      — Спасибо, — прервал его Хеллер. — Мне нужны все сведения о состоянии корабля.
      — Есть, сэр. Я в порядке, сэр. Как ваше самочувствие?
      — Отличное, — ответил Хеллер. — Это все данные по техническому состоянию корабля на текущий момент?
      — На связи восемьдесят пятая пассивная память. Еще данные, сэр. Во время вынужденного бездействия во мне были установлены электронные «жучки» — один на носу, другой на корме.
      — О, только не это, — простонал Хеллер. — Так вот как на нас вышли пилоты-убийцы. Есть признаки приближения еще одной летающей пушки?
      — На моих экранах ничего не заметно.
      — Очень хорошо. Бери контроль на себя. Следи внимательно за обстановкой — может появиться второй корабль. Двигайся на медленной скорости по направлению к черной дыре в соответствии с координатами, записанными тобой с телескопа. Следи, чтобы не было резких отклонений от курса. Я буду работать внутри и снаружи корабля.
      — Да, сэр. Я принял управление.
      Мы начали медленно передвигаться вперед среди бесчисленных обломков злополучной летающей пушки.
      — Смотри за ним, — приказал коту Хеллер, указав на меня.
      Подойдя к встроенному шкафчику, он вынул оттуда костюм для работы в открытом космосе и, тщательно осмотрев, натянул на себя,
      Взяв набор инструментов, кисть и распылитель, Хеллер вышел через шлюз в открытый космос; люк за ним герметично закрылся.
      Снаружи доносилось клацание его башмаков с магнитной подошвой о металл — он ходил где-то наверху, прямо по корпусу корабля.
      Потом Хеллер ужасно испугал меня. Внезапно его лицо появилось в боковом обзорном экране; он заглядывал внутрь.
      Люди в космических шлемах всегда выглядят странно — мне, например, они напоминают монстров. Не говорю уже о том, что Хеллер и без костюма был для меня страшнее любого монстра. Я не сомневался, что он вынашивает коварный план моего убийства: он хладнокровно разделался с командой антиманковцев; по его вине я только что перенес кошмарную тряску; я видел, как он предпринял атаку на летающую пушку, тем самым подвергнув меня опасности; он приковал меня к этой трубе, как какое-то дикое животное, — и я целиком и полностью зависел от этого ужасного человека.
      Я должен что-нибудь придумать, я должен что-нибудь сделать, чтобы вытащить себя из этой истории. Будет только справедливо, если Хеллер сдохнет. Я должен это как-нибудь организовать. Во мне постепенно росла уверенность, что я смогу это устроить.

      Примерно через полчаса Хеллер вернулся в корабль и вылез из скафандра. Когда он подошел поближе, я увидел у него в руках два предмета. Бросив их в меня — я едва успел увернуться, и они угодили в переборку — он сказал:
      — Я уверен, вы знали, что на буксире установлены «жучки». Но вы молчали. Знаете, это могло стоить вам жизни.
      — Я не думал, что это так важно, — пролепетал я. — То, что вы извлекли «жучки», не помешает второму кораблю отыскать нас. Они могут засечь магнитное поле работающих двигателей. Едва мы опять окажемся вблизи планеты, нас тут же засечет другой корабль. — Внезапно мне в голову пришла дерзкая идея. — А почему бы вам просто не доставить меня на Волтар?
      В ожидании ответа я почти перестал дышать. Если бы я смог уломать его доставить меня домой, то был бы абсолютно свободен от всяких подозрений. Ломбар Хисст ненавидел Хеллера, и все тот же Ломбар, небезызвестный Хеллеру, сейчас заправлял на Волтаре, имея несомненное влияние на императора.
      — Ваша судьба волнует меня меньше всего, — сказал Хеллер. — У меня и без вас много дел. Мне нужно подготовиться для встречи с черной дырой.
      Я внутренне содрогнулся: это могло быть очень опасно.
      — Зачем вам эта Земля? — спросил я. — Почему бы нам просто не вернуться домой и забыть обо всем?
      — Мне нравится эта планета, — ответил Хеллер. — И если я не завершу миссию, она станет необитаемой. Через сотню лет, а может, и меньше, она настолько истощит свои запасы, что на ней вымрет все живое. Неужели вам все равно, что случится с пятью миллиардами людей?
      — Они ничего не стоят, сборище подонков, — сказал я.
      Брови Хеллера поползли вверх.
      — Да уж, полагаю, каждый склонен судить о других по себе, — проговорил он.
      Я весь затрясся от гнева. Да осознает ли он, что говорит с будущим руководителем Аппарата? О, я покончу с ним раньше, чем завершится эта неразбериха!
      Хеллер тем временем открыл дверь в машинное отделение. С места моего заключения мне было видно каждое его движение. Он занимался чем-то непонятным. На Волтаре, когда устанавливали огромные запасные двигатели «будет-было», пришлось вскрыть верхнюю часть корпуса буксира. Сейчас Хеллер держал в руках гаечный ключ и что-то делал, согнувшись над люком, ведущим внутрь огромного цилиндра.
      Надпись на цилиндре четко говорила, что люк вскрывать нельзя и каждому, кто попытается проникнуть внутрь, немедленно оторвет руку, но Хеллер, не обращая внимания на предостережение, спокойно отвинчивал гайки люка.
      — Вы развалите весь корабль! — завопил я.
      Хеллер не обратил ровно никакого внимания на мои слова и, отвинтив огромную пластину люка, подался внутрь.
      Я вздрогнул, представив себе, как у него отрываются руки, но, вопреки моим ожиданиям, руки оставались там, где им полагалось находиться.
      Вытащив из люка большой, упакованный в бумагу, предмет, Хеллер поставил его на стол и развязал веревки.
      Лазерная пушка!
      О, подлый дьявол! Это вовсе не запасной двигатель! Двигатели — просто уловка, с помощью которой Хеллеру удалось спрятать на борту оборудование, скрыть его от посторонних глаз.
      Отодвинув несколько плиток на потолке, Хеллер установил пушку на уже заготовленную платформу и направил дуло пушки на небольшой люк, который должен открываться, когда будет производиться выстрел.
      Потом он вернулся к цилиндру и вытащил второе устройство. Я не знал, что это такое. Хеллер привинтил его к платформе позади пушки.
      — Почему вы не установили пушку перед сражением с пилотами-убийцами? — простонал я.
      — Ну, это, в общем-то, не совсем пушка, — ответил Хеллер. — Эта штука не смогла б причинить никакого вреда кораблю противника.
      Я часто-часто заморгал от удивления. Устройства вполне напоминали лазерные пушки. Хеллер подключил их к клеммам на панели управления, с помощью которых осуществлялся контроль за орудиями.
      Затем приладил на место плитки на потолке, и пушек не стало видно.
      Вернувшись к люку цилиндра, Хеллер начал доставать тонкие металлические брусья, напоминающие прутья разобранной клетки. Перенеся их к входному люку, он сложил их там в кучу, к которой немного погодя присоединилось еще несколько предметов столь же непонятного предназначения. Потом крышка цилиндра вернулась на место.
      Заперев двери машинного отделения, Хеллер прильнул к глазку телескопа.
      — Ну вот и она, — пробормотал он. — Очень симпатичная настоящая черная дыра. Умница, прибавь скорости и наведи сканеры на объект. Загрузи в банк все данные и произведи расчеты.
      Буксир рванул вперед.
      — Вы хотите стрелять по черной дыре? — спросил я. У меня уже не оставалось никаких сомнений в его безумии. — Она засасывает любой предмет, оказавшийся поблизости. Мы можем оказаться в другой вселенной!
      — Нет, те приспособления наверху не для черной дыры. Я просто провожу необходимые приготовления, — ответил Хеллер.
      Что он задумал? Если бы я знал хоть что-нибудь о его планах, возможно, мне бы удалось заполучить его голову.
      — Ну а зачем вам черная дыра? — снова спросил я.
      — Энергия, — объяснил Хеллер, — дешевая энергия. Как только я проверну это дельце, нефть перестанет пользоваться популярностью.
      О боги, какую кашу он собирается заварить! И уж конечно, это самым неблагоприятным образом скажется на бизнесе мистера Роксентера. Неужели Хеллер не понимает, что любое альтернативное решение энергетической проблемы повлечет за собой крах роксентеровской монополии? Мне срочно нужно что-нибудь придумать!
      — Ты не голоден? — как бы между прочим спросил Хеллер, и я снова решил, что он обращается ко мне, но, взглянув в его сторону, сразу же понял, что не заслужил подобного внимания.
      — Мяу, — ответил довольный кот.
      — Не спускай глаз с арестованного, Умница, — приказал Хеллер.
      Я пошевелил уставшими в наручниках кистями. Сначала меня сторожил кот, а теперь еще взял под охрану робот! Придет ли конец моим унижениям?
      Я услышал шаги Хеллера, удалявшегося по коридору. Затем вновь его голос.
      — Вот, это каюта старшего помощника, — разговаривал Хеллер с котом. — Добро пожаловать. Вот кастрюля с едой. Здесь ты можешь отдохнуть. Вот тебе подушка. Вот миска с водой, а вот твое блюдце. Ну, что выберешь? Есть консервы из цыпленка, а есть из тунца. Хорошо, вот тебе рыбка.
      Потом я услышал, как он отправился на камбуз за своим обедом. Через некоторое время он вернулся, попивая из чашки джолт. Потом пришел сытый кот, довольно облизывая клыки. Это меня доконало.
      — А меня вы собираетесь кормить? — осведомился я.
      — Я не знал, что подонки заслуживают кормежки, — равнодушно отозвался Хеллер.
      — Вы убиваете меня, — заявил я.
      — Не думаю, что это осуществимо, — сказал Хеллер, спокойно попивая джолт.
      Тут меня охватил гнев.
      — Согласно инструкции, заключенных положено кормить!
      Это сработало. Он подал мне свою чашку. Я жадно приник к ней губами. Но чашка была пуста!
      — Боже, как сильно вы должны меня ненавидеть! — простонал я.
      — Ненавидеть? Слишком сильно сказано, Грис. Мерзкое насекомое недостойно ненависти.
      Я так стиснул чашку, что она треснула.
      — Давайте разберемся, — сказал Хеллер. — Вы заманили мою девочку в смертельную ловушку. Я даже не хочу заходить в кормовой отсек корабля, потому что там все напоминает о ней. Вот вы болтаете о долге и законе. Но, похоже, не очень ясно представляете себе значение слов. Мой долг — доставить вас на суд. Убивать заключенного — незаконно. Это единственная причина, по которой вы еще живы, Грис. Но в моей душе нет ненависти к вам. Чтобы ненавидеть человека, нужно что-то большее. А теперь заткнитесь, мне нужно работать.
      Холодное, бесстрастное презрение в его голосе ледяным ножом пронзило мне сердце. В голову мне пришла новая и ужасная мысль: если только он узнает, что я собственноручно убил графиню Крэк, никакое чувство долга не сможет его удержать. Наконец-то до меня дошло, какой серьезной опасности подвергалась моя жизнь. О, надо поскорее выпутываться из этой истории. Сосредоточенно нахмурив брови, я предался глубоким размышлениям. Может быть, мне не суждено дожить даже до суда!

      — Гляди за часами, чтобы мы случайно не столкнулись с этой штуковиной, — приказал Хеллер кораблю.
      — Да, сэр.
      Меня снова охватил страх.
      — Это последнее, что вы хотели бы знать перед тем, как мы поджаримся? — возопил я. — Каким образом вы могли с помощью телескопа определить, что дыра действует согласно расписанию?
      — В этом телескопе имеется встроенный временной визор, реагирующий на гамма-излучение… Но вы, кажется, нервничаете.
      — Да.
      — Хорошо, — бессердечно проговорил Хеллер. — Может быть, так вы узнаете, что чувствуют люди, когда вы нагоняете на них страх.
      Я старался не обращать внимания на его нравоучения. Плевать я хотел на то, что чувствуют другие. Если принимать такие мелочи близко к сердцу, то невозможно быть сотрудником Аппарата. И жить в мире с собой. Исхитрившись, я заглянул в передний смотровой экран. Ничего — только черное небо и далеко-далеко какая-то точка, должно быть, астероид.
      — Сэр, — заговорил корабль, — мне кажется, лучше сбросить скорость.
      — О Боже, — взмолился я. — Только не надо ничего здесь сбрасывать!
      — Сэр, как вы считаете, мне следует записать высказывания этого враждебно настроенного заключенного Гриса?
      — Запиши их в оперативную память, — ответил Хеллер. — Он недолго будет с нами — и если уж на то пошло, и в этой вселенной тоже. Начинай потихоньку снижать скорость.
      — Есть, сэр. По моим данным, в настоящий момент мы можем находиться всего в 203,4 мили от черной дыры.
      — Хорошо. Сравнивай показания временного визора со своими универсальными часами абсолютного точного времени и дай знать, когда мы пересечем часовой пояс.
      — Да, сэр. Поступил сигнал от сто двадцать третьего мозгового отдела — относительно заключенного Гриса. Содержание сообщения: предлагается наилучший выход из создавшегося положения. Мозговой отдел разрабатывал эту проблему. Могу я доложить вам?
      — Валяй.
      — В соответствии с моим заданием обеспечить вашу безопасность, рекомендуется следующее: преступник виновен в совершении тяжких уголовных преступлений, в том числе в намерении организовать ваше убийство. В списке не значится база на планете Блито-ПЗ. В качестве нашего оправдания можно выдвинуть следующий аргумент: мы не знали о существовании офицерского суда на планете Блито-ПЗ. Наилучший выход: по прибытии к месту расположения черной дыры использовать заключенного для разведывания обстановки и таким образом отправить его через черную дыру в другую вселенную. Жду вашего решения.
      Я проклял все на свете. Даже безмозглый буксир — и тот против меня! Надо же, какой корабль — настоящий садист! Чудовище!
      — Нельзя отрицать достоинств этого предложения, — сказал Хеллер. — Однако мой ответ — отрицательный.
      — Сэр, убедительно прошу вас изменить решение. Его мозг излучает враждебность в высшей степени. Если ему все равно придется отправиться в другую вселенную, не вижу никаких причин откладывать осуществление данного проекта. Ваш негативный ответ противоречит моей установке, а потому он нелогичен.
      — Прибереги свои советы для другого случая. Как далеко мы от дыры?
      — До дыры около тридцати миль, сэр. — Прошло несколько минут. — Возьмите на себя контроль за временным визором, сэр. Я действую несколько заторможенно.
      Вдруг я ощутил ужасную физическую боль. Мой мозг выворачивался наизнанку, сердце колотилось в груди. Подобные ощущения возникают, когда проходишь через ворота Дворцового города на Волтаре. Проклятье, как я это ненавижу!
      — Черная дыра прямо напротив нас, сэр, всего в трех милях. Я контролирую ситуацию.
      Привстав, я взглянул вперед на обзорный экран — и ничего не увидел.
      — Там ничего нет, — сказал я.
      Хеллер закрывал смотровые экраны жалюзи.
      — Ну, вам пришлось бы хорошенько напрячь зрение, чтобы увидеть что-нибудь, — отозвался он. — Дыра размером не больше протона. Это одна из причин, по которой земляне никогда не найдут ни одной дыры. Другая причина заключается в том, что нужно на тринадцать минут погрузиться в будущее. Вам когда-нибудь доводилось проходить сквозь ворота Дворцового города?
      — Доводилось, — запальчиво ответил я. Я не хотел признаваться, что вместо занятий в Академии мне приходилось в качестве наказания заниматься строевой подготовкой. Единственный раз я входил в Дворцовый город в тот ужасный день, когда Ломбар Хисст умудрился взвалить на свои плечи заботу об исполнении миссии на Блито-ПЗ.
      Это из-за Хеллера я оказался тут.
      — Данные, — приказал Хеллер.
      — Есть, сэр. Я представлю вам отчет также в печатной форме. Масса — 7,93 миллиарда тонн. Предполагаемое время до последнего взрыва — 2,754 миллиарда лет. Мощность излучения — 5,49 миллиарда мегаватт. Протяженность искажаемого трехмерного космического пространства — 10,23 мили в диаметре.
      — Спасибо, — сказал Хеллер, — Разворачивайся к дыре хвостовой частью. Зацепи пучок гамма-лучей. Курс на Блито-ПЗ. Включи основные двигатели «будет-было». Когда все будет готово, начинай тянуть. Подай сигнал, когда мы достигнем высоты восемьсот миль над поверхностью планеты — я буду руководить выходом на орбиту.
      — Да, сэр. — И корабль принялся выполнять полученные указания.
      Скоро мне в уши ворвался приглушенный рев мощных двигателей; буксир завибрировал. Хеллер проверил показания приборов и убедился, что все идет хорошо.
      Я позволил себе слегка расслабиться. Меня немного успокоила мысль, что, находясь тринадцать минут в будущем, мы вне поля зрения пилотов-убийц. Ко мне вернулось было хорошее настроение, но тут я вспомнил, что как только мы удалимся от дыры и вернемся в нормальный космос, то сразу же станем отличной мишенью для вражеских орудий.
      Хеллер, казалось, совсем забыл об этом. Развернув на столе рулоны карт, он полностью углубился в их изучение.
      Потом, подойдя к цилиндру, где хранилось то, что я считал запасными двигателями, Хеллер достал еще несколько приборов и присоединил их к груде металлолома у входного люка.
      Затем натянул на себя ярко-красный антирадиационный костюм и повернулся ко мне. Защитная маска придавала его лицу дьявольское выражение. В самом деле, чем не дьявол Манко! О боги, почему я не могу придумать ничего, что помогло бы мне освободиться от этого чудовища раз и навсегда? Я должен! Должен! Должен!
      Хеллер надевал скафандр. Когда он прикрутил шлем, я вдруг посмотрел вверх и ужаснулся: зеркало на потолке искажало видимые предметы до такой степени, что кот казался растянутым на пятьдесят футов в длину, кресла полностью утратили свою форму, а я превратился в маленькое пятнышко на гладкой стене. Эта фантастическая картина вполне соответствовала состоянию моего бедного, надломленного унижениями и испытаниями последних дней рассудка.
      Хеллер закрыл люк, ведущий в герметичную камеру у выхода из корабля. Послышалось шипение откачиваемого воздуха. Потом сквозь иллюминатор в двери камеры я увидел, как Хеллер открыл входной люк и шагнул наружу, с длинным страховочным поясом, прикрепленным у талии. Он достал миниатюрное подобие стульчика, который просто повис в вакууме. Усевшись на эту своеобразную табуретку, Хеллер принялся монтировать из кучи металла какое-то устройство.
      В отсеке он оставил свои схемы, приколотые к переборке напротив кресла пилота. На схемах было изображено что-то очень любопытное.
      Это напоминало огромный зонт. Прямо под зонтом располагалось нечто, похожее на клетку; еще пониже было нарисовано большое кольцо с пометкой «конвертер», а в самом низу схемы находилось еще одно кольцо, размером превосходящее первое, на котором значилось — "груз".
      Снова глянув в иллюминатор на двери камеры, я увидел творение хеллеровских рук: это было зеркало, очень большое, состоящее из сотен маленьких зеркал.
      Хеллер присоединил к этому сооружению клетку, с внутренней стороны которой находилось множество зубьев, направленных остриями внутрь, и закрепил ее на стержне, проходящем до вершины этой странной конструкции.
      Потом Хеллер взял в руки большую тарелку, которая на схеме называлась "конвертер".
      Когда все было готово, он подвесил груз к нижнему концу стержня.
      Прицепив свое устройство к буксиру парой страховочных ремней, Хеллер собрал инструменты и убрал их вместе с табуретом в корабль. Убедившись, что ремни надежно удерживают приспособление у корпуса буксира, он вошел в шлюз и закрыл за собой входной люк.
      После чего разделся, убрал свое облачение в шкаф и прошел в кормовую часть корабля.
      Прошло несколько часов. Кот, казалось, дремал, удобно свернувшись калачиком в кресле пилота, но стоило только мне пошевелиться, как он тут же открывал горящие недобрым огоньком глазищи.
      Я постучал себя по лбу костяшками пальцев. Я должен что-нибудь придумать. Неужели я все еще не понял, что эта дорожка ведет меня к гибели?
      Кот заворчал.

      Хеллер вернулся в рубку. Он успел принять душ, побриться и сменить одежду. Несмотря на несколько мрачноватый оттенок комбинезона, выглядел он довольно свежо.
      — Умница, — обратился он к кораблю, — нам важно не столкнуться с нашим новым грузом. Понятно?
      — Да, сэр. Я направил на него удерживающий луч, и вот уже три часа мы идем на малой скорости.
      — Хорошо, — похвалил машину Хеллер и, вынув из кармана клочок бумаги, продиктовал кораблю записанные координаты и расчет скоростей.
      В этот момент до меня дошло, что сейчас он одет не в обычную форму: на нем был красный комбинезон, используемый на Флоте во время нахождения в зоне с повышенным уровнем радиации.
      — Этот корабль живой? — спросил я, заикаясь.
      — Нет, Умница — просто робот.
      — Простите, вы не поняли, что я имею в виду. Он реагирует на радиоактивное излучение, как живой организм?
      — Мы все время будем находиться на высоте восемьсот миль от Земли, — ответил Хеллер. — Магнитосфера, или, как ее называют земляне, пояс Ван Аллена, простирается до шестисот миль над земной поверхностью. Мы будем вращаться на орбите на двести миль выше магнитосферы, так как там никогда не бывает никакого транспорта. Сейчас снаружи корабля довольно высокая температура, и только этим объясняется наличие серебристого антирадиационного покрытия и закрытые обзорные экраны.
      — Эй, минутку, — сказал я. — Вы, наверное, считаете, что возможна утечка радиоактивного излучения, иначе вы бы не вырядились в защитный комбинезон. Я же совсем не защищен. Вы что, хотите стерилизовать меня?
      — Спасибо за предостережение, — проговорил Хеллер. Взяв кота, он ушел с ним в каюту помощника пилота, а когда вернулся, я увидел, что кот завернут в красное защитное одеяло.
      — У вас нет сердца! — взвыл я.
      — Не знал, что вас это так беспокоит, — отозвался Хеллер. Но все же он отстегнул меня от трубы и разрешил сходить в туалет. Потом покормил меня стандартной пищей из экстренных запасов, бросая куски на стол, как собаке. Такое его поведение лучше всяких слов убедило меня, что никогда в жизни я еще не подвергался подобному смертельному риску: Хеллер мог в любую минуту просто перерезать мне горло.
      Наконец он дал мне одноразовый антирадиационный комбинезон, который я не замедлил натянуть на себя, сильно подозревая, что Хеллер наверняка прорезал в нем пару дырок или даже стер изоляционное покрытие.
      Увидев, что я оделся, Хеллер отвел меня в рубку и снова приковал к злополучной трубе, несмотря на то что я извивался всем телом в надежде освободиться от оков.
      Но вот он начал переговариваться с Умницей относительно орбитального направления и скорости, и через некоторое время были включены двигатели «будет-было» и вспомогательные орбитальные двигатели. Еще через несколько минут, после разговора с Умницей, вспомогательные двигатели были выключены. Наступила пугающая тишина.
      Хеллер нажал кнопку — на экране появилась Земля; теперь она казалась устрашающе огромной. Мы пролетали над сушей, но изображение на экране было нечетким, как будто шли сплошные помехи на линии. Сверив координаты по развернувшейся на экране карте, Хеллер определил местонахождение Лос-Анджелеса, Лас-Вегаса и, наконец, Барстоу. Потом палец его скользнул к востоку, где находился пустынный район, называемый Долиной Дьявола. Повернувшись к другому экрану, Хеллер нажатием кнопки увеличил вид под нами. Какая унылая пустыня! Только песок да скалы, и над всем этим — ни облачка. Хеллер снова нажал кнопку, и изображение еще увеличилось. Цепь больших объектов, напоминающих дома новостроек. В центре экрана — обширное черное пятно.
      Хеллер принялся за работу. Поглядывая на экран, он отцепил страховочные ремни, которыми к корпусу буксира прикреплялся «зонтик», и, будто вдевая нитку в иголку, пропустил сквозь прутья клетки, находящейся под зеркалом, энергетический луч высокого напряжения.
      Потом, действуя попеременно энергетическими лучами упругости и напряжения, он протянул свою. конструкцию к хвосту корабля и продолжал подталкивать устройство все дальше к корме, пока наконец оно не задрожало, внезапно дернувшись в сторону; концентрические зубья встали на место.
      — Поймал, — с облегчением выдохнул Хеллер.
      — Поймал — что? — спросил я, ничего не замечая.
      — Поймал черную дыру в клетку, не повредив всего приспособления. Так, теперь посмотрим, сможет, ли это заменить нам мотор.
      Взяв в руки пульт управления, Хеллер принялся поочередно нажимать кнопки. Казалось, из центра клетки начали расходиться тоненькие лучики.
      — Прекрасно, — сказал Хеллер. — Это можно приспособить.
      — К чему? — спросил я.
      — Вон там — сенсор для автоматического определения координат. Он в нижнем кольце груза. Избыточная энергия из дыры может проникать сквозь прутья клетки и очень медленно передвигать весь буксир в любую сторону. В таком положении мы можем зависнуть над этой пустыней, означенной на карте как Долина Дьявола, в течение ближайших нескольких миллионов лет.
      — А это что такое?
      — Концентрирующее зеркало. Энергия черной дыры отражается вниз, проходит через кольцо конвертера и проецируется в то черное пятно на земной поверхности. В нижнем кольце — гравитационные приборы для закрепления устройства в одной точке, а также сенсор определения координат. — Хеллер с гордостью взглянул на свое творение. — Отлично. Здесь нам больше нечего делать. — Одним движением руки нажав несколько кнопок, Хеллер выключил вспомогательные потоки энергетических лучей.
      — Умница, давай возвращаться в нормальное время; высота — пятьсот миль над поверхностью.
      — Вы хотите оставить это здесь? — Я махнул рукой по направлению к плененной черной дыре. — Ведь кто-нибудь может на нее наткнуться!
      — Никому не придет в голову забраться на тринадцать минут в будущее, — ответил Хеллер. — По крайней мере никому из землян. Они даже будут не в состоянии разглядеть дыру в телескоп. А если вдруг в нее врежется какой-нибудь заплутавший зонд… вы видите эту надпись? — Он указал на экран.
      Да, на стержне красовалась надпись, сделанная по-английски:
      ЭНЕРГИЯ ДЛЯ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА,
      Инкорпорейтед.
      Частное владение.
      Руками не трогать!
      Высокое напряжение.
      Вдруг снаружи что-то вспыхнуло, и мы совершили скачок в нормальное время. Как я ненавижу эти побочные эффекты перемещения во времени!
      Теперь на экранах появилось обычное изображение. Под нами синел бескрайний Тихий океан. Судя по тени, ложащейся на планету к западу от Гавайских островов, в Лос-Анджелесе сейчас утро.
      Хеллер возился с видеотелефоном. На экране появилась Изина физиономия.
      — О, слава Богу, мистер Джет. Мы уже начали волноваться. Надеюсь, с вами ничего плохого не произошло?
      — Мне надо было провернуть одно дельце, — ответил Хеллер. — Но теперь уже все в порядке. Главный инженер "Энергии для человечества" там?
      — Доктор Фил А. Ментор сейчас как раз в приемной. Он там спит! Я так рад, что у вас все в порядке, мистер Джет. Я сейчас его позову.
      Очень скоро на экране появился бородатый человек. Вдруг я узнал его — он в свое время учился у графини Крэк.
      — Ваше ферромагнитное сооружение на месте? — спросил его Хеллер.
      — Да, мистер Джет. Все выполнено в точности по вашей схеме.
      — Должно быть, там сейчас жарко, — заметил Хеллер.
      Доктор Ментор потянулся к телефонному аппарату. Чей-то взволнованный голос рвался из трубки, даже нам была слышна его сбивчивая речь.
      — Долина Дьявола. Наблюдательный пост номер один.
      — Столб нагрелся? — спросил Ментор.
      — Великий Боже, да, шеф. Нагрелся или сделал что-то еще. Вся эта (…) штуковина исчезла прямо на глазах. Кто-то поставил рядом грузовик, и грузовик исчез вместе с ней!
      — Очень хорошо, — сказал Ментор. — Временные усилители работают?
      — Сейчас проверю. Мы так разволновались, когда исчез столб.
      — Проверьте усилители, — приказал Ментор. Через минуту в трубке снова зазвучал взволнованный голос:
      — Работают, сэр. Сейчас оттуда льется поток микроволновой энергии. В данный момент его перенаправили в небо.
      Ментор взглянул на экран:
      — Вы хотите спросить что-нибудь еще, сэр?
      — Нет, этого достаточно. Позовите к аппарату Изю. На экране появилось лицо Изи.
      — Я так рад, что все получилось. Мои поздравления, мистер Джет.
      — Спасибо. Как у нас дела с контрактами?
      — Ну, власти некоторых городов настроены довольно скептически, но они сломаются, как только кто-нибудь рискнет использовать микроволновую энергию по назначению. Я думаю, можно уже начинать изготовление микроволновых отражательных систем для подачи энергии. Ведь энергия не может закончиться в скором времени, не правда ли?
      — Несколько миллионов лет об этом можно не беспокоиться, — обнадежил его Хеллер. — Вы успеваете со всем справляться?
      — О да. Привычный бизнес. Я думаю, налогоплательщики не будут иметь ничего против новых расценок — пенни за киловатт. Я утверждаю торговый тариф в размере четверти доллара. Тем не менее возникла одна проблема: проблема реинвестирования наших доходов, так как наши затраты ограничиваются установкой и техническим обслуживанием энергетических точек.
      — Я уверен, вы что-нибудь придумаете, — сказал Хеллер.
      — Ну, наверное, — проговорил Изя. — Но есть еще кое-что. Мистер Роксентер не очень-то обрадуется, когда его контракты на нефть и уголь станут ликвидироваться направо и налево.
      — Надеюсь, что так оно и будет, — ответил Хеллер. — Ну а теперь скажите, вы приобрели все опционы для распродажи фондов нефтяной компании?
      — Да, они у меня в руках, — ответил Изя. — Я по своей собственной инициативе включил в наш список еще некоторое количество мелких национальных компаний. Практически мы получили право распоряжаться всеми нефтяными акциями в мире.
      — Отлично, — одобрил Хеллер. — Теперь в мои планы входит обеспечить спад цен на них.
      — Hy, я полагаю, с этим не будет проблем, если учесть, что сеть новых энергетических точек предоставит дешевую микроволновую энергию.
      — Это правда. Но когда я говорю «спад», это значит "спад", — сказал Хеллер.
      — Сейчас уже котировка акций нефтяных компаний — восемьдесят к ста долларам, — удивился Изя. — Насколько эти акции должны еще упасть, чтобы получился ваш "спад"?
      — Приблизительно пятьдесят центов к доллару, — ответил Хеллер.
      — Ай! — воскликнул Изя. — Мистера Роксентера ждет грандиозный крах, я бы сказал, двойной крах!
      — Это идея, — заявил Хеллер. — Крах плюс крах равно — банкрот. Итак, Изя, теперь я хочу, чтобы вы приобрели дополнительный пакет опционов, чтобы скупить все до одной акции в мире по цене доллар за штуку.
      — Что?
      — Вы не ослышались. Ваши опционы, предназначенные для продажи, еще нам пригодятся. Затем, когда все будет готово, вы скупите все опционы, и это позволит вам контролировать все нефтяные компании в мире.
      — Ой, — произнес Изя. — Сбывается наша мечта о корпоративном управлении планетой! Надеюсь, Судьба услышит наш разговор!
      — Мы сами исполним нашу мечту, — обнадежил его Хеллер.
      — Мистер Джет, даже если мы дадим городам дешевую энергию, все равно акции нефтяных предприятий не упадут в цене настолько!
      — Знаю. Но у меня есть план. У вас еще что-нибудь ко мне, Изя?
      — Да, мистер Джет. Не подвергайте себя опасности. Я очень волнуюсь.
      — Можете не волноваться. Там, где я сейчас нахожусь, все спокойно, — сказал Хеллер. — Пока.
      Экран видеотелефона погас.
      В голове моей вихрем кружились мысли. (…) бы побрал этого Хеллера! Организация новой сети энергетических точек станет концом «Спрута»! Дешевая энергия для всей Земли? Немыслимо! Какой удар для мистера Роксентера!
      Вдруг я припомнил, что в России уже давно усовершенствовали технологию производства спутников-убийц. Я начал думать о том, как бы мне выбраться отсюда и нанять русских, чтобы они расстреляли со спутника дурацкое изобретение Хеллера и дурацкую черную дыру.
      О, если бы это решило мои проблемы! Я бы сразу же стал героем!
      Я должен найти какой-нибудь способ удрать от Хеллера! Создалась довольно опасная ситуация — опасная для Роксентера, для Хисста, для меня, наконец! Я смогу найти выход, если только заставлю шевелиться свои мозговые извилины. Но как мне это сделать?

      Никаких признаков пилотов-убийц? — обратился Хеллер к кораблю. — Нет, сэр. Я наблюдал за обстановкой с того самого момента, как мы вернулись в нормальное время. Но я бы посоветовал вам соблюдать осторожность, сэр. Мой покров поглощает волны всех видов, но должен вас предупредить: если мы будем продолжать и дальше повышать скорость, то вызовем в космосе электромагнитные колебания, и тогда нас могут заметить. Я убедительно… умилительно… убедительно… умилительно… неверное соответствие. Настоятельно. Я настоятельно прошу прислушаться к моему совету — мы должны остановиться.
      — Это уже слишком. Ответ отрицательный, — сказал Хеллер. С этими словами он достал книгу. — Занеси эти координаты в свой основной банк данных и рассчитай наилучшие варианты курса. — И он начал перечислять бесконечные ряды цифр, соответствующих различным точкам земного шара: в Северной Америке, в Карибском море, в Южной Америке, Австралии, Азии, на Среднем Востоке, в России, Центральной Европе, на Аляске и в Канаде, и это еще далеко не полный список.
      Что теперь у него на уме?
      Наконец они закончили, и корабль сказал:
      — Все координаты занесены в память, сэр, и расположены в пронумерованном порядке.
      — Подняться к началу списка, — приказал Хеллер.
      — Город Ватсон, Калифорния, — откликнулся буксир. — Он прямо под нами, сэр.
      — Разворачивайся к нему. — И Хеллер начал открывать жалюзи на иллюминаторах.
      Буксир резко пошел вверх, и у меня слегка закружилась голова. Под нами, на высоте пятисот миль, курился грязно-желтый смог Лос-Анджелеса.
      Хеллер расположился напротив экранов. Заглянув через его плечо, я увидел, что мы направлялись прямо к заводу по переработке нефти!
      — Так держать, — приказал Хеллер буксиру.
      Подойдя к видеотелефону, он нажал кнопку аппарата, и тут же на экране возникло обеспокоенное лицо Изи.
      — Проверка связи, — сказал Хеллер. — Вы уже приобрели опционы на акции всех нефтяных компаний в мире по цене доллар за штуку?
      — О небо, — ответил Изя, — они считают, что мы сошли с ума — что мы выбрасываем деньги на ветер.
      Но вот сейчас на связи наши брокеры. Пожалуйста, подождите немного.
      И он начал разговаривать по другому телефону. Затем Изя вернулся к нашему экрану:
      — Да, они думают, что у нас не все дома, но все же нам удалось все устроить. Мистер Джет, как это могло получиться?
      — Потом объясню, — сказал Хеллер. — Пока. Вернувшись к экрану с увеличенным изображением завода, он разложил на полу карту.
      — Трубопровод высокого давления, — бормотал он, внося изменения в координаты корабля.
      Затем его руки легли прямо на пульт контроля за ведением огня из лазерной пушки, которую он ранее установил наверху.
      — Нет! — закричал я в отчаянии. — Не взрывайте завод!
      Не обращая на меня ни малейшего внимания, Хеллер нажал спусковую кнопку — сверху послышалось короткое жужжание.
      Я замер на месте, с ужасом ожидая, что через пару секунд экран, на котором светилась увеличенная часть завода по переработке нефти, зальет волна пламени.
      Я ждал.
      Ничего не изменилось.
      — Умница, — сказал Хеллер, — переходи к пункту второму.
      — Город Уилмингтон, Калифорния, — произнес корабль, и мы тронулись дальше.
      По прибытии на место Хеллер сделал то же самое, что и раньше.
      И снова я ничего не заметил.
      — Пункт третий, — снова раздался голос Хеджера.
      — Лонг-Бич, Калифорния, — ответил корабль. Снова повторилось то же представление.
      — Пункт четвертый.
      — Эль-Сегундо, Калифорния, — доложил корабль.
      И снова ничего не произошло.
      — Ради Бога, объясните мне, что происходит, — взмолился я. — Разве вы не собираетесь ничего взрывать?
      — Я предоставляю вам возможность догадаться об этом самому, — ответил мне Хеллер. — Тем более, что полчаса назад вы умоляли меня не делать этого.
      — Тогда объясните мне, что вы делаете.
      Хеллер посмотрел на меня:
      — Технология очистительного процесса заключается в том, что из танкеров неочищенная нефть поступает в так называемый трубопровод высокого давления. В дальнейшем из неочищенной нефти производят машинное топливо, дизельное топливо и так далее. Я только ввожу радиоактивные элементы в металл трубопроводов. Там решат, что сломался счетчик Гейгера — вот и все. Вам все равно от меня никуда не деться, поэтому я могу сообщить вам, что у Изи есть специальное устройство, нейтрализующее радиоактивное излучение.
      Повернувшись ко мне спиной, он снова принялся за работу, и в итоге мы посетили все до одного заводы по переработке нефти в соответствии с составленным Умницей списком.
      На это ушло полтора дня.
      Потом Хеллер немного вздремнул. После чего, побывав в разных точках земного шара, мы отправились в Канаду.
      Неудобно скорчившись в обнимку со своей трубой, я предался размышлениям. Хеллер практически не нанес никакого материального ущерба. Мне такое его поведение показалось чрезвычайно странным по причине полной непрактичности. Конечно, сотрудник Аппарата никогда бы не действовал подобным образом. Может быть, Хеллер годится для службы во Флоте, но он бы ни за что не прошел отборочную комиссию в такой организации, как наша. Ни одного взрыва! Какая оплошность!
      Приняв ванну, побрившись и сменив одежду, Хеллер вернулся в рубку, покормил кота и… заодно меня. Затем он снова приковал меня к трубе и расположился в кресле пилота для локального управления. Связавшись с Изей, он дал ему номер телефона, приказав позвонить по нему и, когда там все соберутся, связаться с ним, Хеллером, причем поставить телефонный аппарат недалеко от видеотелефона.
      Изя сказал своим собеседникам, что с ними кое-кто желает поговорить, и поставил телефон туда, куда было приказано.
      — Это Уистер, — обратился к собравшимся Хеллер.
      — О! Наш дорогой Уистер, какой приятный сюрприз! Знаете, я буду всегда бесконечно благодарна вам за все!
      Мисс Симмонс!
      — Я тоже вас никогда не забуду, — ответил Хеллер. — Послушайте. Я могу вам предложить кое-что, что могло бы вас заинтересовать. Вам известно, что все в мире заводы по переработке нефти имеют, согласно показаниям счетчика Гейгера, высокий уровень радиации?
      — Нет!
      — Так вот, это установленный факт. Я думаю, вам стоит организовать команды по проверке уровня радиации, и вы убедитесь, что при приближении к заводу счетчик Гейгера зашкаливает!
      — Великий Боже!
      — Вы сможете осуществить такую проверку? — спросил Хеллер.
      — О Господи! Если это правда, Уистер, то антиядерные марши протеста во всех странах мира поднимут настоящую бурю!
      — Вот на это я и надеюсь, — сказал Хеллер. — Массовые демонстрации.
      — О, вы их получите, Уистер. И спасибо, спасибо, спасибо вам большое, наш дорогой друг!
      Какое (…)! — подумал я. Она повесила трубку.
      — Ой! — сказал Изя.
      — Да, — подтвердил Хеллер. — Два раза «ой». Нефтяные акции будут падать со скоростью молнии. Когда цена совсем опустится, продавайте. Используйте вырученные деньги на заключение контрактов Мейсабонго на всю нефть из американских запасов. Потом, в июле, мы пустим все нефтяные компании на ветер!
      — О, мистер Джет, наша мечта сбывается! Я надеюсь, что богиня судьбы не будет чинить препятствия на нашем пути.
      — Осмелюсь предположить, что ничего непредвиденного не произойдет, — сказал Хеллер. — Пока. А теперь мне остается исполнить последнюю часть плана, и моя миссия будет окончена.
      — Окончена? — завопил я в ужасе. — Ради Бога, что еще вы можете сделать?
      — О, теперь уже осталось совсем немного. Южный полюс имеет тенденцию дрейфовать в океане. Я хочу закрепить его на одном месте и таким образом повлиять на вращение земного шара. Умница, бери курс на Сатурн.
      Сатурн?
      В моей бедной голове все смешалось.
      В тот момент мне не давала покоя мысль, что Хеллер пустил нефтяной поезд под откос и «Спруту» и остальным нефтяным компаниям скоро придет конец. Даже контроль за средствами информации не сможет предотвратить надвигающейся паники. Если я только что-нибудь не придумаю, Роксентеру конец!
      Я начал размышлять, каким образом предотвратить катастрофу. В общем-то мне нужно было всего лишь найти способ связаться с Роксентером, чтобы убедить его организовать уничтожение хеллеровского «зонта» спутником-убийцей, а заодно сбросить пару бомб на Эмпайр Стейт Билдинг и еще одну, атомную, побольше, на республику Мейсабонго, после чего объявить всему миру, что заводы по переработке нефти не радиоактивны. Да, у меня должно получиться.
      Но пока мы по какой-то неизвестной причине направлялись к Сатурну.
      Как же мне освободиться?!

      Хеллер снова закрывал обзорные экраны жалюзи: нам предстояло еще одно путешествие через магнитосферу. Через переборку до меня доносился все возрастающий рев вспомогательных двигателей, раздражающий мой слух.
      — Не думаю, что вспомогательные двигатели рассчитаны на такую скорость, — осторожно высказал я свои опасения.
      — О, можете не беспокоиться. Они могут нести корабль со скоростью света. Судя по звуку, все нормально.
      Будет ненормально, пообещал я себе. О боги, почему судьба свела меня с представителем самого безумного отделения во всем Флоте — военных инженеров? Неудивительно, что средний срок службы у них — два года. Хеллеру уже давно пора на покой: он уже отмотал этот срок раза три, а может, и больше. Ко всему прочему, он оказался помешанным на скорости.
      — К чему такая спешка? — осторожно поинтересовался я.
      — А какой смысл терять время? С такой скоростью, даже если произойдет какая-нибудь поломка, мы прибудем на место в считанные часы. — Все это время Хеллер следил глазами за бегущей строкой знаков, которые я не успевал прочитать. — В настоящий момент времени мы находимся на расстоянии 782 617 819 миль от Сатурна. Это не минимальное расстояние. Иногда Сатурн приближается к Земле на 740 000 000 миль.
      — А зачем нам Сатурн? — спросил я.
      Хеллер пожал плечами и, указав рукой на экран, повернулся ко мне:
      — Вы не видите тут комет, правда?
      Кометы? Сатурн? Теперь я знал наверняка: он помешанный.
      Я предпринял еще одну попытку:
      — Если мы будем идти с такой же скоростью, то какой-нибудь корабль-убийца наверняка засечет работу наших двигателей, и даже если не догонит нас сейчас, то обязательно дождется нашего возвращения.
      — Вот это правильно. Им в жизни не угнаться за нами. У них нет такого быстроходного корабля.
      — Нет-нет. Вы меня не так поняли. Когда мы будем возвращаться, они устроят нам засаду. Они засекут нас даже без локаторов.
      Мне не терпелось сказать, что этот довод служит в пользу нашего возвращения на Волтар. И если мы отправимся туда прямо сейчас, у меня будет шанс целым и невредимым попасть на родину, а там уж Ломбар подцепит Хеллера на крючок, и тогда я буду свободен. Но едва я открыл рот, чтобы выступить с моим предложением, как новая мысль пронзила мне мозг.
      Ведь этот дьявол запустил свою адскую машину, которая в скором времени раздавит бедного Роксентера!
      Если я вернусь домой сейчас, Ломбар Хисст не раздумывая предаст меня мучительной смерти, растянув казнь на целые месяцы. Я могу появиться на Волтаре лишь в том случае, если выполню задание и смогу во весь голос радостно крикнуть: "Я должен был вернуться, чтобы спасти вам жизнь!" — или что-нибудь в этом роде. А сейчас я ничем не мог оправдать свое возвращение, кроме того, что меня взяли в плен. Ломбару это вряд ли понравится.
      Нет, я должен найти способ освободиться и разрушить дьявольские планы Хеллера. Я не мог оставить Землю без Роксентера, с чистым воздухом, с дешевым топливом и счастливыми подонками. А пока что же получается? Хеллер одержал полную победу? Это немыслимо!
      Свернувшись калачиком у трубы, я принялся лихорадочно размышлять.
      Хеллер, приказав коту и кораблю не спускать с меня глаз, отправился на корму.
      Земной шар на экранах становился все меньше и меньше, как улетающий прочь детский мячик. Вдруг до меня дошло, что нам предстоит пройти через пояс астероидов, а на корабле практически нет дельного пилота. От этой мысли у меня перехватило дыхание.
      Потом я заметил, что временной визор работал сам по себе. Это испугало меня. Может, корабль и в самом деле — привидение? Я до сих пор не смог определить, откуда доносился голос, а Хеллер даже перестал пользоваться микрофоном, разговаривая с ним.
      И мне больше, чем когда бы то ни было, захотелось убраться отсюда.
      Но мне нужно еще предупредить Роксентера, пока не слишком поздно что-нибудь изменить. Уже сейчас, наверное, Фахт-бей спустил с цепи Черную Челюсть. Быть может, мне все-таки стоит вернуться на Волтар и просто сказать Ломбару: "Ну, мой друг, я только что захватил целую земную базу". Да, так и следует сделать. Интересно, как на это отреагирует Ломбар? Уж конечно, не погладит меня по головке. Черт, но как же мне выбраться из этого дерьма?
      Спустя некоторое время нас начало сильно трясти, а еще примерно через полчаса в поле зрения появился Сатурн.
      Мне никогда раньше не доводилось видеть этой планеты. Огромная. Мы приближались под некоторым углом к ее кольцам, и я с удивлением смотрел на эти странные круги. Два кольца снаружи были очень яркими, и то, что находилось ближе к нам, казалось немного тоньше.
      Вернулся Хеллер и уселся за пульт управления.
      Корабль теперь почти остановился.
      — Дальше поведу я, Умница, — сказал Хеллер.
      — Сэр, считаю своим долгом предупредить вас, что у этой планеты очень большая сила притяжения. Я продолжаю сбрасывать скорость. Почти рядом спутники. К тому же, кажется, на планете начинается извержение вулкана.
      Хеллер взглянул на экран — действительно, там было на что посмотреть. Планета представляла собой красивое яркое зрелище: сам Сатурн был желтоватого цвета, который у экватора переходил в светло-зеленый, и именно здесь по поверхности тянулись красно-коричневые полосы. Но что-то в облике планеты внушало мне страх.
      — Я думаю, не стоит приземляться, — пробормотал я.
      Хеллер презрительно фыркнул, но ответа меня удостоил:
      — Поверхность планеты целиком состоит из газа. Помолчите немного — я должен произвести расчеты.
      У меня не было ни малейшего представления, что он собирался рассчитывать. Хеллер навел телескоп на кольцо, ближайшее к нам. Казалось, оно состояло из тысяч, миллионов, миллиардов массивных частиц, медленно движущихся по кругу.
      Подведя корабль почти вплотную к кольцу, Хеллер приспособился к движению частиц, так что казалось, буксир стоит на месте. Если бы не едва заметное перемещение звезд. Правда, меня озадачило, что звезды тоже почти оставались на месте: эта планета должна была вращаться вокруг своей оси куда быстрее, чем Земля.
      — Умница, включи магнитное излучение. На полную мощность. Мы возьмем один кусочек побольше, а потом, если что, пообтешем его.
      — Кусочек чего? — не понял я.
      — Льда, — объяснил Хеллер. — Эти частицы — лед. Несколько миллиардов тонн.
      — И мы проделали весь этот путь из-за кусочка льда?
      — Именно так. Мы могли бы позаимствовать его у какой-нибудь кометы, но, к сожалению, нам по пути не попалось ни одной. Впрочем, здесь лед чище. Да и не нужна нам слишком большая глыба. Так что Сатурн не обидится.
      — Что, ради всего святого, вы собираетесь с ним делать? — не удержался я.
      — Сбросим на полюса Земли, — объяснил Хеллер. — Тогда они не будут больше дрейфовать, а то из-за них море заливает участки суши.
      — Вы хотите добавить воды, чтобы остановить наводнение? — О мой Бог, зачем ты отдал меня в руки этого безумца?
      — Несколько миллиардов тонн воды ничего не значат. Вода — ужасно тяжелое вещество. Лед, который мы возьмем с собой, даже не сравняется по массе с небольшой горой. Давай, Умница.
      К реву антигравитационных приборов присоединился грохот тяговых двигателей.
      — Скорость отрыва от планеты — двадцать две мили в секунду, — заявил Умница. — Осмелюсь внести предложение: давайте сделаем половину оборота вместе с планетой. На это уйдет пять часов и семь минут.
      — Хорошо, — согласился Хеллер. — Выполняй.
      В сердце корабля заработали дьявольские "будет-было".
      Хеллер смотрел в экран заднего обзора. Мне показалось, что во внешнем кольце Сатурна произошли какие-то изменения, потом я заметил в потоке ледяных частиц небольшую дыру, которая начинала постепенно увеличиваться в размерах.
      Очень, очень медленно мы начали удаляться от поверхности планеты.
      Через пятнадцать минут я сказал:
      — Мы сделали в кольце дыру.
      — Ничего, она скоро исчезнет, — успокоил Меня Хеллер. — Учитывая общий объем кольца, можно сказать, что мы практически ничего не изменили.
      Хорошенькое «ничего». Казалось, все небо сзади нас было завалено льдом!
      — Какой-нибудь землянин-астроном увидит нас в телескоп, — неуверенно проговорил я.
      — Сомневаюсь. А если даже и так, он решит, что это всего лишь новая комета.
      — Но уж пилоты-убийцы наверняка нас заметят, а они-то знают, в чем весь фокус.
      — Вы слишком нервничаете, — отозвался Хеллер.
      — Я весь — сплошной комок нервов, — пожаловался я. — Почему бы вам не разрешить мне прилечь на нормальную постель и немного поспать?
      Хеллер не обратил на мою просьбу никакого внимания.
      Шло время. Мы со своим грузом постепенно удалялись от планеты под невыносимый рев "будет-было".
      Умница оказался прав. Пользуясь дополнительной орбитальной скоростью, мы все дальше уводили от папаши Сатурна огромную ледяную массу, и на все наше мероприятие ушло чуть больше пяти часов.
      Буксир начинал набирать скорость; лед переливался всеми цветами радуги в лучах далекого Солнца, ярким пятном горевшего в чернильной пустоте космоса.
      Хеллер при помощи корабля рассчитывал наш курс на Землю.
      Сколько бы я ни ошибался в жизни, какие бы проблемы ни предстояло мне решить, в одном я был уверен на все сто процентов: пилоты-убийцы ни за что не упустят нас. Корабль-убийца уже притаился в засаде. И эта мысль ледяным холодом вливалась мне в сердце.

      Гигантские «будет-было» грохотали изо всех сил в тщедушном тельце нашего буксира в сопровождении дикого рева тяговых двигателей. На протяжении миллионов миль, сквозь космическую мглу, мы, надрываясь, тащили за собой миллиарды тонн серебристого льда. Один раз во время полета мы достигли скорости света, отчего корабль едва не развернуло, и нам пришлось резко сбавить скорость. Сейчас мы снова приближались к месту нашего паломничества, за спиной — тысячи пройденных миль, вокруг — чернота космоса, впереди — знакомая орбита Земли.
      Хеллер в это время занимался расчетами скорости вращения Земли и ее координат по отношению к Солнцу. Несколько раз он менял скорость, и наконец был установлен нужный угол, под которым мы приближались к планете.
      На небосводе ярким пятном уже обозначилась Земля, потихоньку приобретающая форму шара, границей света и тени разрезанного, как яблоко, на две половинки.
      Хеллер подождал, пока мы не приблизились к Земле на расстояние четырех лунных орбит, и отложил свои расчеты. Корабль с ледяным грузом быстро двигался вперед.
      — Проверь эти цифры, Умница, — приказал Хеллер и зачитал полученные данные. — Ну что, не убили тебя мои расчеты?
      — Нет, сэр, меня они не убили. Ледяная масса упадет на Северный полюс планеты под углом тридцать три градуса в южном направлении на тридцать шесть с половиной градусов восточной долготы. В соответствии с гироскопической прецессией масса слегка пробьет верхний слой вечной мерзлоты и передвинет магнитные полюса ближе к земной оси.
      — Твое заключение об эффективности последствий? — спросил Хеллер.
      — Южный полюс перестанет дрейфовать на поверхности океана, таять и заливать участки суши. Побочные эффекты: возможность истребления некоторого количества белых медведей.
      — Спасибо. Проверь еще раз наш курс.
      — Хорошо, сэр. Полагаю, нам понадобится совершить финальный рывок в шесть миллионов футо-фунтов, перед тем как мы войдем в верхний слой земной атмосферы. Иначе возможен эффект воздушной подушки. А как поступить с белыми медведями, сэр? Как вы думаете, стоит подать предупредительный сигнал?
      — Они инстинктивно чувствуют опасность, — ответил Хеллер. — А кроме них, на Северном полюсе нет никакой стоящей живности.
      — Спасибо, сэр. Я внесу поправки в свою оперативную память. Сэр, поступил сигнал от сто двадцать четвертого мозгового отдела: прямо впереди на расстоянии полумиллиона миль от поверхности планеты обнаружены признаки магнитного вихря. Вид на экране тринадцать.
      Вот оно! Виток неудач.
      Корабль-убийца!
      Он поджидал нас далеко от поверхности Земли!
      — Проклятье! — ругнулся Хеллер. — Не ждал их так скоро. — Поднеся ко рту микрофон, он громко сказал: — Вызываю корабль Аппарата.
      Ответа не последовало. Он решил, что по какой-либо причине корабль Аппарата не стал отвечать не-представившемуся кораблю.
      — Это «Буксир-один», это "Принц Каукалси" — военный флот. Я с грузом и не могу изменить курс.
      Ответа не последовало.
      Хеллер сделал еще одну попытку:
      — Корабль Аппарата, говорит Джеттеро Хеллер, офицер десятого ранга волтарианского Флота, действующий от имени Великого Совета. Вам надлежит изменить курс, чтобы избежать столкновения с буксиром.
      Нет ответа! А ведь они должны были нам ответить. В их обязанности входило только препятствовать кораблям покидать планету.
      И вдруг до меня дошло, что, может быть, пилоты-убийцы тоже получили задание напасть на Хеллера!
      Корабль продолжал двигаться нам навстречу.
      — О, проклятье! — выругался Хеллер. — Я не могу изменить курс! Этот чокнутый идиот устроит крушение!
      Положив микрофон, он переключился на ручное управление. Я ожидал, что он отцепит груз, чтобы мы могли свободно лавировать.
      Но он не сделал этого! Этот тупоголовый идиот решил во что бы то ни стало завершить начатое.
      А ведь у нас даже не было орудия!
      Теперь на экранах корабль-убийца шел на сближение с молниеносной быстротой. Хеллер открыл заслонки обзорных экранов, и я ясно увидел на экране прямо по левому борту смертоносный корабль! Пилоты-убийцы были настолько уверены в своей победе, что даже не подумали лишить наш корабль серебристого антирадарного покрытия.
      За исключением магнитного вихря, создаваемого работающими двигателями, в остальном мы должны были оставаться невидимыми для них. Но они могли заметить груз позади нас.
      Хеллер, забравшись наверх, что-то там сделал и, вернувшись, положил палец на спусковую кнопку. Я понятия не имел, что он надумал делать, — у нас не было настоящей пушки.
      Неожиданно в тысяче ярдов впереди нас появился другой корабль.
      Я испугался до смерти.
      С виду корабль был как две капли воды похож на «Буксир-один», и из него даже выглядывало дуло, напоминающее волтарианскую космическую пушку.
      Очевидно, Хеллер привел в действие электронный оптический проектор, который на Волтаре обычно использовался при иллюминации на военных праздниках и парадах.
      Но пилотам корабля-убийцы голограмма должна была казаться настоящим кораблем, с таким же серебристым антирадарным покрытием.
      Смертоносный корабль начал забирать влево, потом развернулся.
      Выстрел!
      Снаряд прошел чуть выше проекции.
      Второй выстрел!
      Снаряд прошел ниже.
      Еще выстрел!
      Снаряд попал прямо в середину миража, и корабль-призрак взорвался!
      Хеллер выключил проектор, и наша копия исчезла.
      На какое-то время я подумал, что все кончено.
      Если нам повезет, летающая пушка уберется восвояси, к Земле, в полной уверенности, что задание выполнено.
      Пожалуйста, улетайте, молился я, беззвучно шевеля губами. Пожалуйста, дайте себя обмануть и оставьте нас в покое.
      Вдруг я понял, что моим надеждам не суждено сбыться. Должно быть, пилоты разглядели, что на месте взрыва не осталось обломков, а может, решили, что они промазали.
      Корабль-убийца разворачивался в нашу сторону, и, хотя он был слева по нашему борту на расстоянии почти десяти миль, я отчетливо видел направленное на нас дуло орудия. Их приборы снова засекли магнитный вихрь наших двигателей!
      Вспышка!
      Буксир резко подбросило вверх.
      В нас попали!
      И вдруг двигатели «будет-было», освободившись от нагрузки, взревели на полную катушку, и корабль, словно камень, выпущенный из рогатки, понесся вперед.
      Немыслимой дугой, бешено вихляясь, будто соскочившее с оси колесо телеги, буксир рванулся в черное небо.
      Раздался голос Умницы:
      — Авария! Авария! Повреждение тяговых двигателей! Мы потеряли груз!
      На нас надвигалась голубая поверхность планеты.
      Твердой рукой оборвав истошный рев моторов, Хеллер запустил вспомогательные двигатели.
      И мы понеслись вперед на полном ходу!
      На три долгих секунды Земля неподвижно застыла перед нами, а потом снова начала уменьшаться в размерах.
      Хеллер барабанил по кнопкам пульта управления — мы разворачивались назад, к белоснежной глыбе потерянного груза.
      Справа от нас разорвался снаряд, выпущенный летающей пушкой, которая теперь была мне очень отчетливо видна — немного правее от нашего груза.
      На вспомогательных двигателях буксир, повинуясь команде Хеллера, легко скользнул к месту взрыва.
      Другой снаряд разорвался слева от нас.
      — Черт бы их побрал, — сказал Хеллер. — Хороший снайпер!
      Буксир вильнул влево.
      Теперь я знал, что нам пришел конец. Да, пилот был хорошим стрелком — настоящий специалист по расстреливанию кораблей, бегущих с поля битвы. А с нашим неукрепленным, безоружным буксиром он справится в два счета.
      Летающая пушка оказалась теперь совсем рядом с ледяной глыбой.
      Хеллер успел кинуть буксир вправо, и только мы успели отскочить, как там, где корабль находился за секунду до этого, раскрылся алый цветок взрыва.
      Хеллер повел буксир вниз, потом резко рванул вверх — и снова мы чудом избежали гибели.
      — Хорошо стреляет, — пробормотал Хеллер. — А ведь он ведет огонь почти на ощупь!
      Буксир метался по небосводу, корабль-убийца находился всего в миле от нас, и я увидел огонь, вырвавшийся из жерла пушки.
      Хеллер положил палец на спусковую кнопку.
      Справа от летающей пушки возник голографический образ нашего буксира. Он возник прямо посередине — между ней и ледяной массой.
      Корабль-убийца развернулся к нему.
      На экранах я видел, что мы приближаемся к полюсу Земли, ведя смертельную борьбу за обладание грузом.
      Пушка выстрелила.
      Выстрел пришелся прямо в центр голограммы — в черноте космоса серебристым фонтаном в разные стороны брызнули тонны ледяных осколков.
      Хеллер сдвинул изображение немного в сторону — теперь буксир направлялся прямо на летающую пушку.
      Еще один выстрел в призрачный корабль — и снова фонтан ледяных брызг.
      Проекция повернулась боком к вражескому кораблю, словно стараясь прильнуть к его борту.
      Летающая пушка остановилась, поджидая буксир — наверное, пилоты решили, что им остается навести на беззащитный кораблик дуло и потом разнести его в щепки.
      Они атаковали призрак!
      Хеллер потянулся к пульту управления.
      Голографический образ корабля должен был заслонять передние экраны корабля противника, находящегося в стороне от нас.
      Вероятно, даже приборы летающей пушки были обмануты присутствием миража — а как еще можно объяснить тот факт, что корабль-убийца не обращал на нас ровно никакого внимания?
      Пушка снова нанесла удар по призрачной цели!
      Хеллер искусно перемещал проекцию, отвлекая внимание вражеских пилотов.
      Вдруг я понял, что Хеллер поместил голограмму прямо в центр ледяного айсберга!
      Корабль-убийца предпринял еще одну атаку.
      Целый ливень оранжево-голубого пламени!
      Летающая пушка врезалась в айсберг и взорвалась от удара неимоверной силы!
      Через секунду в черном вакууме кружились серебристые осколки льда и развороченные останки корабля.
      Миллиарды и миллиарды тонн льда, повинуясь силе притяжения, устремились к Земле, и мы не могли больше контролировать их движение.

      Великий Боже, — простонал Хеллер. — Я не успел произвести последнюю корректировку!
      Он смотрел вслед удаляющейся снежной массе. Потом перевел взгляд на поверхность планеты. Мне показалось, что в боковых экранах я увидел места, где, по моим предположениям, должны были находиться Канада и Гренландия и дальше по курсу Швеция, Финляндия и север Европейской части России.
      — Быстро, Умница. Данные о повреждениях?
      — Внутренних повреждений нет, — ответил корабль. — Концы кормового кабеля тяговых лучей отсутствуют. Включение тяговых двигателей может повлечь за собой взрыв.
      — Время, необходимое для восстановления? — нетерпеливо спросил Хеллер.
      — На борту нет необходимых инструментов.
      Хеллер снова посмотрел вслед удаляющейся массе застывшей воды. Догадываюсь, что его идиотская башка была занята в тот момент мыслями, как заставить эту лавину свернуть с пути. Миллиарды тонн льда! Мы будем просто погребены заживо в этой ледяной могиле.
      Хеллер смотрел на Землю и говорил:
      — Все это упадет мимо Северного полюса. Должен же быть какой-то способ развернуть этот поток!
      — Бомбы. Но у нас нет бомб, — резонно заметил Умница. — Мой тридцать четвертый мозговой отдел докладывает о возможности сдвинуть саму планету. Но это противоречит полученному мною заданию обеспечивать вашу безопасность. Мы неминуемо взорвемся. Относительная масса планеты несовместимо больше нашей массы. Вношу изменение: несравнимо. Сэр, мы приближаемся к магнитосфере, а у нас открыты антирадиационные заслонки. Пожалуйста, закройте их.
      Хеллер не сдвинулся с места; он находился в каком-то оцепенении, переводя взгляд с Земли на несущуюся к ней лавину ледяных осколков.
      — О боги, — наконец устало выдохнул он.
      Сверкающая ледяная лавина набирала скорость; до Земли оставалось чуть больше сотни тысяч миль. Мы неслись вслед за нашим грузом со скоростью триста миль в секунду, или восемнадцать тысяч миль в минуту. Счетчик абсолютного времени неумолимо отсчитывал секунды, показывая оставшееся время полета — 5,555 минуты.
      Хеллер глубоко вздохнул, еще раз взглянув на лед, потом повернулся к приборам.
      — Хорошо еще, что нам удалось замедлить скорость падения, — печально сказал он. — Больше я не в силах ничего изменить.
      Он потянул рычаг переключения скоростей, и мы понеслись еще быстрее.
      Впереди маячила снежно-белая масса, следуя под некоторым углом к Земле, куда-то чуть ниже Северного полюса.
      Конечно, планета от столкновения не взорвется, но ущерб будет причинен значительный.
      Секунды складывались в минуты,
      Я знал, что на Земле все средства массовой информации уже подняли шум, и мне хотелось, чтобы Хеллер включил телевизор. Наверное, в течение последнего часа на телевидении только и было разговоров, что о внезапном появлении в небе новой «кометы». Сейчас ее уже, вероятно, видно невооруженным глазом в северной части Канады и даже, может быть, в районе Британских островов.
      Ледяная лавина неслась на бешеной скорости, в пятнадцать раз быстрее любого метеорита. Ну конечно же, ей ни за что не упасть на Северный полюс: она шла под слишком тупым углом.
      Швеция или Финляндия? Нет, немного правее.
      Сейчас там, должно быть, день. И лед, по всей вероятности, обрушится на сушу.
      Мы догнали снежную лавину, и Хеллер начал заходить слева.
      Ледяная масса уже вошла в верхний слой атмосферы, на ходу изменяя форму. При скорости тридцать миль в секунду путь ее будет недолог.
      Теперь уже стало ясно, что беда минует Финляндию.
      Казалось, ледяная река становилась все шире, будто водяная масса уплотнялась в высоту под воздействием воздушного потока.
      Поглядев вниз, я увидел большое озеро, голубым пятном выделяющееся на коричневой территории России. Скорей всего какая-то часть льда обрушится в это озеро.
      До поверхности планеты оставалось всего несколько миль; наверное, с Земли кажется, что «комета» движется очень медленно.
      Конец!
      Меня ослепила яркая вспышка холодного света, словно короткое замыкание мирового масштаба.
      В следующее мгновение снежная масса как будто стала увеличиваться в объеме — как я и предполагал, часть ее упала в озеро, — сметая все на своем пути и расползаясь по поверхности земли гигантским белым пятном.
      Москва!
      Секунду назад здесь был город — и вот уже на его месте ледяная гора!
      Старуха смерть, наверное, скосила немало жизней!
      К югу поднимались клубы водяного пара, уменьшающиеся по мере приближения к Черному морю.
      Пыльно-снежная взвесь под нами начала рассеиваться, и я увидел, что творилось на Земле.
      Ледяное море смыло с лица земли Ленинград.
      Европейская часть России больше напоминала теперь айсберг.
      Это грандиозное бедствие уничтожило целую нацию!
      Я хрипло застонал.
      На территории этого государства находились все роксентеровские разработки урана — теперь угрозы ядерной войны уже не существует!
      О боги, в какую я попал беду!

      Если бы я вернулся домой сейчас, Ломбар разделался бы со мной в ту же секунду, как узнал бы о том, что произошло.
      Теперь я в этом не сомневался. Если я собираюсь стать умным и принимать быстрые и правильные решения, то начинать надо было прямо сейчас, сейчас, сейчас!
      Хеллер сидел рядом в кресле пилота. Кажется, он молился.
      Мы пролетали над Россией на высоте трехсот миль. На находившемся рядом со мной обзорном экране на южном горизонте была видна Турция.
      Вдруг — наконец-то! — у меня зародилась идея.
      — О бог всех народов, — проговорил Хеллер, — прости мне мой грех.
      Я сразу же решил извлечь выгоду из теперешнего его состояния, хотя и никак не мог понять, зачем так убиваться из-за смерти какой-то сотни миллионов подонков.
      — Кораблю требуется ремонт, — сказал я. — Мы не можем отправиться прямо домой.
      — Повреждено только тяговое оборудование, — ответил Хеллер. — Мне наверняка удастся его починить.
      — Нет-нет, — заторопился я. — Вы не можете рисковать жизнью.
      — Вы хотите сказать, что у меня нет другого выхода, как только отправиться на земную базу?
      Я постарался ничем не выказать своей радости. Теперь у меня в голове выстроился четкий план — дерзкий до невероятности.
      — Я располагаю некоторой информацией, — сказал я, — жизненно важной для вас. Если я открою вам эту тайну, дадите ли вы мне слово королевского офицера доставить меня в целости и сохранности домой и уже там отдать в руки суда?
      — Если информация стоит того.
      — О, несомненно! — обрадовался я. — Вы видели, что пилоты-убийцы так настойчиво преследовали буксир, будто им было известно, кто вы такой.
      — Это правда, — согласился Хеллер.
      — Думаю, вам будет небезынтересно узнать, что на земной базе все думают, будто вы шпион, посланный, чтобы их уничтожить. Как только они увидят вас, то сразу же попытаются от вас отделаться.
      — Это я и без вас знаю.
      — Но вы не могли этого знать, — возразил я. — Эта информация попала ко мне из секретных источников.
      Хеллер растерянно посмотрел на меня. Я понял, что подцепил его на крючок. Если бы мне удалось заманить его к воротам виллы и позвонить, его бы пристрелили на месте. А если бы этого не случилось, я мог бы отвести его в мою потайную комнату, включить сигнал тревоги, и, когда мы спустились бы в туннель, собравшийся персонал базы уж точно нашел бы способ разделаться с ним.
      — А почему я должен от них скрываться? — спросил Хеллер.
      Вот тут-то наступил пик моего торжества.
      — Дайте мне ручку и листок бумаги. — Взяв ручку, я черкнул на листке несколько слов и, сложив его, сказал: — Здесь очень важная информация, способная изменить всю вашу дальнейшую жизнь. Обещайте мне, что если вы найдете эти сведения действительно важными, то доставите меня на Волтар. Он подумал немного.
      — С тем условием, что сразу же передам вас в руки правосудия. Это я могу вам обещать.
      — Мне и этого достаточно. — И я отдал ему бумагу. Развернув листок, Хеллер стал белее снега.
      Моя идея стоила всех идей на свете, вместе взятых. Я написал:
      Графиня Крэк жива и находится в подвале военной базы на Земле.
      Какая вдохновенная идея — особенно теперь, когда графини нет в живых! Какая гениальная идея — использовать труп с целью заманить в ловушку живого человека!
      Что касается моих дальнейших действий, то у меня уже был готов план.
      Где-нибудь каким-нибудь образом мне удастся заполучить оружие, и, когда Хеллер нагнется над телом и позабудет обо всем на свете, тут-то я его и убью, без всякого сопротивления с его стороны, потому что он будет в шоке.
      Пока я удивлялся своему уму и проницательности, Хеллер что-то сказал. Я не расслышал его слов, и ему пришлось повторить:
      — Вы лжете!
      — Нет! — возразил я. — Я говорю правду. К нам из некоторых источников поступила информация, что план графини будет сорван какими-то террористами, и мы перехватили ее в аэропорту и доставили на базу. Она жива и здорова, хотя, конечно, находится под арестом.
      Несколько минут Хеллер молчал, будучи заметно шокирован. О, все идет как по маслу!
      — Вам придется предъявить доказательства, — сказал Хеллер.
      И на этот вопрос я тоже подготовил ответ. Я открыл бумажник и протянул ему клочок бумаги. Это была кредитная карточка компании «Соковыжималка» — карточка графини Крэк, с адресом Хеллера в Эмпайр Стейт Билдинг, записанным на обороте.
      Взглянув на карточку, он сразу же узнал ее. У него затряслись руки и отнялся язык.
      — Хорошо, — выговорил наконец Хеллер, немного придя в себя. — Мы летим туда.
      Я чуть с ума не сошел от радости и с трудом придал своему лицу обычное мрачное выражение.
      Теперь — в этом я не сомневался ни секунды — Хеллер у меня в руках. А потом я сотру с лица земли его могущественную компанию — «Крайстер», Охокихоки — и подниму на воздух Эмпайр Стейт Билдинг, а вместе с ним и Изю, пока его опционы не вступили в силу. Конечно, у меня могли возникнуть осложнения с Роксентером, но зато я с гордостью мог бы ему сказать: "Все в порядке: я убил этого человека, и теперь никто не посягнет на вашу финансовую империю". Этот довод наверняка послужит в мою пользу. Я бы мог освободить Черную Челюсть. И теперь уж точно стану новым главой Аппарата.
      Нет, все же я просто поражаюсь собственной гениальности. Кто еще когда-либо использовал мертвую женщину в качестве приманки? Только изобретательный офицер Аппарата мог додуматься до такого!

      Похоже, Хеллер был немного сбит с толку, не только моим ложным известием о графине Крэк, но и ущербом, нанесенным нашему буксиру вражеским кораблем.
      Нужно было дождаться захода солнца. Хеллер запретил мне включать телевизор. Но я был уверен, что все репортажи представляли собой лишь слащавые соболезнования по поводу кончины России. Роксентеровские агентства массовой информации, наверное, уже вовсю трубят о том, как мистер Роксентер настаивал на организации спасательных экспедиций. Но никому до этого нет дела. Вряд ли на территории России кто-нибудь остался в живых. Возможно, Швеция и пошевелится, но только для того, чтобы растащить оставшиеся на поверхности ценности или провозгласить Россию своей территорией. Так называемые социалистические страны смогут сбросить с себя ярмо погибшей державы, и, может быть, уже в эту минуту началась расправа с русскими войсками, которые держали их на привязи и сбивали с них спесь. Должна произойти грандиозная перестановка мировых сил. Роксентер, наверное, сейчас ломает голову над тем, как накалить политическую обстановку. Обо всем этом я и поведал Хеллеру.
      — Они всегда ругали эту страну, — ответил тот. — Любой астроном в северном полушарии ясно видел наступление природного катаклизма, как они назвали наш маленький ледопад. Теперь исчезла угроза ядерной войны, и это единственный плюс того, что мы натворили. Так что лучше заткнитесь. Я не хочу ничего об этом слышать.
      Он производил какие-то расчеты, но видно было, что мысли его витают где-то далеко, и во взгляде, то и дело останавливающемся на солнечном индикаторе, сквозило нетерпение: когда же мы наконец сможем спуститься на землю, в Турцию, находящуюся в пятистах милях под нами.
      Около полудня заговорил роботомозг:
      — Мой тридцать третий мозговой отдел подсчитал, что внутренние слои планеты теперь более плотно прилегают к земной оси, но потребуется не один год, чтобы восстановилось равномерное вращение планеты — удар был слишком мощный. В моем распоряжении имеются цифры. Доложить вам?
      — Нет, — ответил Хеллер, посмотрев на часы. Около шести, когда на землю под нами начали опускаться вечерние сумерки, Хеллер прошел на корму. Когда он вернулся, на нем был черный костюм и через плечо — походная сумка.
      Отстегнув меня от трубы, Хеллер повел меня в комнату механика и дал мне одежду, оставшуюся от инженера-антиманковца.
      Потом он снова приковал меня к трубе и отправился на кухню, чтобы принести мне что-нибудь поесть.
      И тогда я кое-что нашел.
      Я не мог поверить в свою удачу!
      В левом нагрудном кармане пиджака, который я только что надел, был спрятан нож, около пяти дюймов в длину и очень острый.
      Когда Хеллер вернулся, неся тарелку с едой и чашку, я постарался придать своему лицу как можно более равнодушное выражение.
      — Примерно в трех милях от базы, — сообщил я, — есть пустое поле. Оно абсолютно ровное и к тому же защищено со всех сторон скалами. Поле принадлежит базе, но почва там совершенно истощена, и поэтому его не сдают в аренду: земля отдыхает. Если мы приземлимся там ночью, то нам придется только обогнуть гору, и мы окажемся на дороге, которая ведет к вилле. По дороге тоже почти никто не ходит и не ездит. Я могу провести вас туда, но вы должны меня слушаться и делать так, как я буду говорить.
      Хеллер слушал меня вполуха. Он смотрел на часы, висящие в противоположном конце коридора. Я знал, о чем он думает: всем сердцем он хотел верить мне, но голос рассудка твердил, что мои слова не могут оказаться правдой. Побелевшее лицо и слегка трясущиеся руки выказывали его волнение.
      Видя, как он нервничает, я изо всех сил старался скрыть радость. Какую бомбу я ему подложил! Мое положение в корне изменилось за одну минуту — Хеллер даже не предпринимал никаких мер предосторожности!
      На землю мягко опускалась тьма.
      Хеллер тщательно осмотрел место посадки в телескоп и записал его координаты.
      Наконец наступила глухая ночь.
      — Пора, — сказал Хеллер, протянув руку к панели управления.
      От волнения я едва дышал. Всего через пару часов я буду совершенно свободен, и тогда — прощай, надежда человечества на дешевое топливо! Роксентер должен быть спасен!
      Скоро, очень скоро труп Хеллера присоединится к бездыханному телу графини Крэк.

      Под покровом ночи мы приземлились на поле. Хеллер, стоя в проеме люка, давал последние указания порывающемуся выйти вслед за нами коту:
      — Ты останешься здесь и будешь сторожить корабль.
      Кот послушно уселся на пол, и Хеллер закрыл люк у него перед носом.
      Мы перешли поле и начали взбираться по склону холма.
      — Нужно двигаться очень тихо, — предупредил я. — Когда увидите, что я остановился и прислушиваюсь, вы должны тоже остановиться.
      — Ступайте вперед, — приказал Хеллер, не обративший на мои слова никакого внимания, — да поживей.
      Я пошел вперед, в отчаянии размышляя, как бы мне оказаться у него за спиной. Мне нужно нанести только один удар — он смертен, как и любой человек, к тому же настолько влюблен, что позабыл о всякой осторожности. Так или иначе я добуду его голову!
      Спустившись с холма, мы вышли на дорогу, на которой, как я и говорил, не оказалось ни одной машины.
      Двигаясь по обочине, мы миновали чахлую рощицу из нескольких деревьев, где в былые времена я не раз занимался любовью прямо в машине. Вскоре мы вышли к воротам виллы.
      На вилле было тихо. Только в саду горел одинокий огонек и мерцал светильник в домике для прислуги.
      Я подал Хеллеру знак остановиться.
      — Здесь есть секретный замок, — сказал я и, взобравшись на ограду, нажал кнопку сигнализации.
      Сейчас в домике прислуги должен вспыхнуть свет.
      Я бесшумно отворил ворота.
      Хеллер протолкнул меня внутрь, совершенно не подозревая, что идет по краю пропасти.
      Я заметил, как что-то шевельнулось в кустах у тропинки.
      Мусеф и Торгут!
      Ах, черт бы их побрал! Они всегда должны быть наготове, потому что им поручено охранять Черную Челюсть.
      Хеллер остановился. Я обернулся назад. Он озирался по сторонам, но, к счастью, не смотрел на кусты.
      Вдруг сразу в двух местах что-то вспыхнуло!
      Слева! Справа!
      Стреляли в Хеллера!
      Из кустов выглядывали дула ружей.
      Неожиданно раздался вопль.
      — Человек из АБН! — заорал Мусеф.
      На дорожку с треском упала сигнальная ракета, разбрасывая вокруг каскады ярких брызг.
      Охранники прижались к стене, я узнал их усы, черные очки и все остальное.
      Потом они побежали назад к дому.
      — Бегите, спасайтесь! — проревел Торгут, мчась по лужайке к вилле.
      Скоро топот ног стих вдали. Я основательно перепугался.
      — Что это за цирк? — спросил Хеллер.
      Я лихорадочно думал, стараясь скрыть свое разочарование.
      — Наверное, мы преподнесли сюрприз каким-нибудь незадачливым грабителям, — попытался объяснить я.
      Но я все еще был далек от исполнения моих надежд. Теперь мне оставалось лишь одно: провести Хеллера в мою потайную комнату, наступить на секретную плитку и поднять всю базу по общей тревоге. Они думают, что Хеллер пришел их убить, — я имел все основания быть в этом уверенным.
      Мы бесшумно взошли на крыльцо виллы — вокруг царила тишина, только из сада доносилось журчание фонтана — и направились по коридору к моей спальне.
      Теперь, если удастся, я заманю Хеллера в потайную комнату, наступлю на плитку и…
      Я открыл дверь. Хеллер сразу же протолкнул меня внутрь впереди себя. Итак, я в своей комнате.
      В комнате горел свет. Сломанный бинокль графини Крэк все еще валялся на полу, на полке вызывающе сверкал ствол моего ружья — заметив его, Хеллер приказал мне отойти назад.
      Мне нужно было сделать всего один шаг, чтобы наступить на нужную плитку и поднять тревогу. Здесь сигнала слышно не будет, но весь персонал базы сразу же кинется в ангар за оружием.
      Но на моем пути стоял Хеллер!
      Мне показалось, он к чему-то прислушивается.
      Потом услышал и я: кто-то шел по коридору со стороны ангара прямо к двери потайной комнаты!
      Положив одну руку на косяк двери, Хеллер крепко сжал мне запястье другой, приказав не двигаться.
      Да, кто-то направлялся прямо сюда, шаги звучали уже у самой двери. Дверь отворилась.
      Ютанк!
      Она выходила из ангара. Как она могла проведать о его существовании? Откуда она знала о потайной комнате? На плече у нее висели две сумки с героином!
      Ютанк остановилась.
      И вдруг молниеносным движением руки — так быстро, что я даже не успел понять, что происходит, — достала маленький пистолет.
      С внезапным проворством Хеллер схватил меня и спрятался за моей спиной.
      Ютанк поднимала пистолет.
      — О, дорогая! — вскричал я. — Посмотри на меня, посмотри! Это же я! Не стреляй!
      В страхе я следил за ее пальцем на спусковом крючке и одновременно извивался всем телом, пытаясь освободиться.
      Глядя прямо на меня, она нажала на курок.

      Я почувствовал, как пуля пробила мою грудь. И в тот же момент встретил взгляд больших черных глаз — в них не было ничего, кроме холода и безжалостной ненависти.
      Хеллер подтолкнул меня вперед.
      Ютанк выстрелила еще раз!
      И тут Хеллер, отбросив меня в сторону, крепко схватил ее за запястье.
      Приподняв девушку над полом, он резким движением отшвырнул ее от себя в противоположный угол комнаты — она упала. Хеллер, как разъяренный тигр, бросился на нее и направил пистолет ей в горло.
      В этот момент когда все внимание Хеллера было приковано к Ютанк, я, оглядевшись, увидел, что заветная плитка совсем близко — не дальше чем в трех футах. Проворно нагнувшись, я дотянулся до нее и изо всех сил надавил на холодный кафель. Я включил сигнализацию, и скоро сюда примчится вся база.
      Меня охватила безумная радость. И вдруг я увидел свою руку: по пальцам на пол сбегала струйка крови. Я ранен!
      Когда первый шок прошел, я почувствовал острую боль, словно нож, пронзавшую мой мозг.
      Комната завертелась, все предметы вдруг ожили и, сорвавшись со своих мест, заплясали вокруг меня в бешеном хороводе: разбитый бинокль графини, рассыпанный героин, закрытая дверь, ведущая в туннель, барабанящие по полу каблуки Ютанк…
      В руках у Хеллера уже не было пистолета — он душил Ютанк.
      Глаза Ютанк вылезли из орбит, она извивалась всем телом, стараясь вырваться из крепких рук Хеллера.
      Потом взору моему предстала ужасная картина: Хеллер раздевал Ютанк!
      Сильнее боли меня пронзила мысль: Господи, неужели он сошел с ума, неужели он собирается изнасиловать ее?
      Свободной рукой Хеллер разодрал в клочья рукава ее одежды и сорвал с нее жакет. Засунув пальцы под повязку на животе Ютанк, он дернул — раздался резкий звук рвущейся ткани. Потом, стащив с девушки турецкие панталоны, он отшвырнул их в сторону, туда же последовали и трусы.
      Изворачиваясь и лягаясь, корчась от боли и напрягаясь каждым мускулом в попытке сбросить с себя насильника, на полу билась голая Ютанк.
      Несколько мгновений я смотрел на эту сцену, и вдруг то, что я увидел, заставило меня забыть о боли.
      Ютанк оказалась мужчиной/
      Это открытие окончательно добило меня, к горлу подступила волна тошноты.
      С того самого момента когда это существо вошло в мою жизнь, я занимался любовью с мужчиной!
      Меня вытошнило прямо на пол.
      Хеллер все еще восседал верхом на обнаженном теле сопротивляющегося противника. Он сорвал с жертвы бюстгальтер — под ним оказалась лишенная растительности, но все же мужская грудь. Пошарив по спине мнимой Ютанк, Хеллер раздвинул ноги мужчины и провел рукой по внутренней стороне бедра. Вдруг он сделал резкое движение рукой, и мужчина закричал. В руках у Хеллера оказался плоский бумажник, который мгновение назад был приклеен скотчем к ноге "Ютанк".
      Прижимая это существо коленом к полу, Хеллер открыл бумажник и принялся что-то читать. Потом повторил прочитанное вслух:
      — Полковник КГБ Борис Гайлов! — Хеллер взглянул на меня и презрительно заметил: — Если он был вашей женщиной, то могу вас обрадовать: все это время вы нарушали Кодекс! Вы укрывали агента советской разведки! Это вы придумали весь этот маскарад?
      Меня снова вырвало.
      Хеллер повернулся к мужчине, припертому коленом к полу:
      — Советую вам начать говорить, и говорить быстро! Чем вы здесь занимались?
      Хеллер немного ослабил хватку на горле «Ютанк», и с искривленных болью и ненавистью губ сорвался целый поток разномастных — русских, английских, французских — проклятий.
      Нагнувшись, Хеллер набрал целую горсть рассыпанного героина и прокричал:
      — Если вы не заговорите, я забью вам глотку вот этим!
      Злоумышленник снова закричал и задергался под тяжестью хеллеровского тела.
      — России больше нет, — сказал Хеллер. — Так что вам уже нечего предавать: все русские секретные организации прекратили существование. Говорите! — С этими словами Хеллер поднес пригоршню героина к его рту.
      — Ты сволочь! — завопил Гайлов.
      — Информацию! — потребовал Хеллер, держа руку с героином на уровне его подбородка. — Вы доложили об этой базе в Москву?
      — Ты (…) сын! — взвыл Гайлов. — Россия победила бы! Мы бы правили миром! У нас самая лучшая шпионская сеть, какую когда-либо создавали люди!
      — Информацию! — настаивал Хеллер. Кристаллики смертельного наркотика уже касались перекошенных губ, Гайлов сплюнул.
      — Я снабжал всю русскую разведку героином и деньгами с этой базы. А теперь все пропало. Давай, убей меня!
      Взяв себя в руки, я попытался подняться. Сигнализация включена. И чем дольше они будут здесь возиться, тем лучше в ангаре приготовятся к атаке. Я был ранен, но конец мой еще не настал.
      Гайлов снова начал вырываться.
      — Вы доложили об этой базе? — зарычал Хеллер.
      — Да, да, да! — простонал Гайлов, выплевывая кристаллики героина. — Я знал, что вы инопланетяне, с того самого момента, как заставил этого (…) думать, что он купил меня прошлой осенью!
      Хеллер стряхнул героин с ладони. Разорвав одежду Гайлова-Ютанк на полосы, он связал секретного агента по рукам и ногам и сказал мне:
      — Каждый раз, когда я начинаю думать, что знаю все о ваших преступлениях, вы преподносите мне новые сюрпризы! Не знаю, как суд посмотрит на остальные ваши прегрешения, но за это нарушение Кодекса вас точно приговорят к смерти.
      Моргая, я смотрел, как он заклеивает Гайлову рот. Я уже начал отчаиваться, хотя еще несколько минут назад был абсолютно уверен, что Хеллер будет мертв. Сейчас я ненавидел его так, как никогда прежде, и главным образом за то, что он лишил меня самой большой любви в жизни — моей Ютанк! Теперь она потеряна для меня навсегда.

      Перевернув меня на спину, Хеллер расстегнул на мне куртку и рубашку. Я боялся, что он наткнется на нож и отберет его у меня.
      — У вас в боку пуля, — сказал он. — И еще одна в руке. — Отыскав где-то марлевые повязки и изоленту, он залепил мои кровоточащие раны, зафиксировав повязки клейкой лентой. — Не думаю, что задеты жизненно важные органы, артериального кровотечения нет. После сделаем нормальную перевязку. А сейчас надо заняться делом. Вы можете идти?
      В ответ я застонал, но он поставил меня на ноги и направился к секретной двери. Мне было совсем плохо, но я притворялся, что мне еще хуже. Я мог свободно двигать правой рукой и был в состоянии быстро достать нож из кармана. Если бы мне хоть на минутку оказаться у него за спиной, хоть на секунду — я прикончил бы его одним ударом ножа, и все было бы хорошо. Но может, мне и не придется ничего делать: как только мы дойдем до конца туннеля, его тут же расстреляет охрана.
      Дверь в туннель была не заперта. Хеллер оглянулся в последний раз на надежно связанного русского и втолкнул меня в туннель. Сзади нас захлопнулась дверь.
      Мне показалось, что Хеллер ощупывает стену над выключателем, и я вспомнил, что он уже был здесь прошлой осенью. Наконец он, похоже, что-то там нашел.
      Я оглянулся, но он подтолкнул меня вперед.
      Вдруг до меня дошло, что сам я нахожусь не в меньшей опасности, чем он. Когда мы доберемся до ангара, первая же пуля угодит в меня. И это будет даже не пуля, а целый шквал огня из бластеров!
      Я начал притворяться совсем слабым. Дверь в ангар была уже совсем близко, почти на расстоянии вытянутой руки. И вот она открылась.
      Я отпрянул от Хеллера и, рухнув на пол, дико заорал:
      — Убейте его!
      И сразу же затрещали бластеры. Весь туннель осветился ослепительными красными вспышками.
      Я почувствовал, что моя одежда объята пламенем.
      Чья-то рука, схватив меня за воротник, оттащила меня назад.
      — Ну, черт бы вас побрал! — сказал Хеллер. — Это была ловушка! — В голосе его зазвенела сталь. — Я вооружен! Не пытайтесь бежать. Где командир базы?
      По громкоговорителю на весь ангар прозвучал голос Фахт-бея:
      — Бросайте оружие, руки вверх, выходите по одному!
      — Я действую от имени Великого Совета! — прокричал Хеллер. — Любая попытка воспрепятствовать выполнению моего задания приравнивается к государственной измене. Бросьте оружие и сделайте шаг вперед!
      — Мы знаем, зачем вы здесь! — закричал Фахт-бей. — И так просто не сдадимся!
      — У меня нет приказа убивать вас, — ответил Хеллер. — Но здесь взятый мною под стражу Солтен Грис, которого мне необходимо доставить на Волтар.
      Из громкоговорителя донесся короткий, лающий смешок Фахт-бея:
      — Вам не удастся нас одурачить. Может, Грис просто держит вас на мушке. Он должен понести наказание за то, что заложил нашу базу. У нас в заточении находится человек с черной челюстью, который во всем признался. Только Грис знал, как поднять тревогу. Грис! Сделайте шаг вперед, иначе мы откроем огонь!
      — Остановитесь! — прокричал Хеллер. — Грис находится под моей охраной. Почему вы не хотите прислушаться к голосу рассудка?
      — Не шутите с нами, Грис! — донесся голос из громкоговорителя. — Мы уже пережили сегодня землетрясение, а теперь еще вы! Вы окружены! Мы можем обещать вам честный общественный суд!
      Я взвыл:
      — Это не я устроил землетрясение! Это все он, агент Короны!
      — Так, значит, вы все еще там! — проговорил Фахт-бей и приказал: — Огонь!
      В нашу сторону метнулась стена пламени. От стен туннеля начали отваливаться камни, с грохотом падая на зеленый кафель плиток.
      — Прекратить огонь! — заорал Хеллер командным голосом офицера Флота.
      Выстрелы стихли.
      — Если вы сейчас же не снимете окружение, я обрушу на ваши головы полкрыши, — прорычал Хеллер. — Бросайте оружие и выходите на свободное место, чтобы я вас видел!
      Ответом ему был залп бластерного огня из всех стволов.
      Хеллер растянулся на полу у меня за спиной, подальше от двери в ангар.
      Я огляделся, ища способ оказаться сзади него, и вдруг сообразил, что вполне могу свалить рассекречивание базы на него, заставив Гайлова-Ютанк подтвердить, что именно Хеллер рассказал ему о базе. Тело мое пронзала острая боль, рассудок мутился, но сдаваться было еще рано.
      В руках у Хеллера оказалось небольшое устройство — наверное, то самое, которое он нашел на стене у входа в туннель. Задыхаясь от дыма и пыли, он в гневе дергал за рычаг.
      — Проклятье! — наконец выругался он. — Взрывчатка в стене испортилась!
      Неожиданно я понял, о чем он говорил. В прошлый раз, когда Хеллер был здесь, ему удалось попасть в ангар под предлогом проверки стен на предмет разрушения, и тогда-то он, очевидно, и заложил в стены взрывчатку. А когда я выстрелил в Кроуба, неудивительно, что развалилось пол-ангара — просто я нечаянно попал в хеллеровскую бомбу! Теперь-то мне стало совершенно ясно, как я один смог наделать столько шума.
      Лучи бластеров проникали в туннель все глубже, и Хеллер отполз назад, волоча меня за собой за пятку.
      Потом он сделал что-то очень странное: порывшись в дорожной сумке, он достал две маски, одну натянул на меня, а другую — на себя. Кислородные маски? Зачем?
      Хеллер снова взял в руки взрыватель, на панели которого, кроме рычага, находилось еще три кнопки.
      Шум стреляющих ружей был перекрыт приглушенным грохотом отдаленных взрывов.
      Вопреки моим ожиданиям крыша осталась на месте, выстрелы не прекратились. Что же он сделал?
      Примерно через минуту после взрывов я заметил у входа в ангар струйку белесого дыма.
      Потом я услышал кашель — кашляли люди в ангаре, потом к ним присоединился и Фахт-бей.
      Раздался чей-то крик: "Опиум!" — подхваченный тут же десятком голосов.
      Стрельба прекратилась.
      Началась паника, люди толкались в дверях ангара, спеша выбраться наружу.
      В туннель вползал густой, клубящийся зловещей белизной туман.
      Пещеры с опиумом! Значит, Хеллер и там успел заложить бомбы прошлой осенью. Опиум горел целыми тоннами!
      Электронная голограмма, имитирующая крышу ангара, не пропускала воздух — я видел, как Хеллер с помощью своих приборов проверял это.
      Теперь весь ангар был полон мощного наркотика — опиумного дыма.
      Скоро в суматохе послышались звуки падающих тел, потом наступила тишина, и до нас доносился только треск и гул пламени, пожирающего запасы опиума.
      Хеллер потянул меня вперед.
      Сквозь стену наркотического тумана я увидел безжизненные тела охранников, распростертые на полу среди мешков с песком и брошенных бластеров.
      — Ведите меня в подвал, — приказал Хеллер.
      Я все еще продолжал надеяться, время от времени нащупывая нож и строя планы о том, каким образом я могу добраться до Хеллера.

      Мой идеальный план заманить Хеллера в ловушку с помощью погибшей графини Крэк находился на грани осуществления.
      Сквозь плотную завесу опиумного дыма мы прошли к выходу из ангара и дальше — к тюремным коридорам. Я выполнял роль проводника, поэтому шел впереди, подгоняемый пинками Хеллера.
      Пройдя до конца длинный коридор, мы наконец оказались у цели. Решетка двери была заперта, и Хеллер никак не мог открыть ее. Теперь я точно знал, что мне делать. Я незаметно нащупал в кармане нож. Хотя я отвратительно себя чувствовал, во мне еще остались силы, чтобы одним движением выхватить нож и вонзить его Хеллеру в спину, если только, конечно, он повернется ко мне спиной. Я заранее смаковал тот момент, когда он увидит мертвое тело.
      И вот мой план начал осуществляться. Я потянул дверь на себя, так что между дверью и косяком образовалась небольшая щель, в которую могла пройти моя рука, и открыл задвижку.
      Подвальное освещение было очень тусклым: наверное, большинство лампочек было разбито — их осколки ковром устилали каменный пол.
      Я распахнул внутреннюю дверь и отступил назад, приглашая его войти.
      Вот он наконец, долгожданный момент!
      Хеллер зашел в подвальное помещение с высоким потолком; прямо передо мной оказалась его широкая спина.
      В камере было светлее; казалось, свет поступал откуда-то с крыши.
      В пятне света на полу чернел какой-то большой предмет.
      Хеллер сделал несколько шагов и остановился посреди камеры, озираясь вокруг.
      Наконец-то спина его была открыта!
      Дрожащей рукой вытащив из кармана нож, я на цыпочках начал подбираться к своей цели.
      Я замахнулся, направив острие прямо ему в позвоночник.
      Вам!
      Что-то ударило меня по голове, и, падая, я успел посмотреть назад.
      Перед моими глазами мелькнула тяжелая книга, в следующий момент еще раз опустившаяся мне на голову.
      На мгновение я оказался лицом к лицу с разъяренной графиней Крэк, снова огревшей меня по голове, и потерял сознание.
      Через несколько минут я пришел в себя и сразу же поискал глазами нож — нигде поблизости его не было. Зато мои руки были больно связаны за спиной каким-то садистским способом — должно быть, проволокой.
      Хеллер сидел на кровати; по лицу его катились слезы.
      Перед ним, взяв его за руку, на коленях стояла растроганная графиня Крэк, свободной рукой гладя его волосы.
      — Я знала, что ты придешь сюда, — говорила графиня. — Услышав перестрелку, я сразу же поняла, что вернулся мой Джеттеро.
      От волнения слова не шли у него с языка.
      На мне уже не было кислородной маски. Бросив взгляд на дверь, я с облегчением увидел, что она закрыта. Эта камера имела независимое воздуховодное обеспечение.
      Наконец Хеллер сказал:
      — Я думал, ты умерла. Я пережил самые ужасные дни в моей жизни. А когда этот, — он указал на меня, — сказал мне, что ты жива, я не осмелился поверить.
      Обнявшись, они снова заплакали. Потом Хеллер окинул взглядом комнату и спросил:
      — Что случилось со светом? И что это там, на полу?
      — Всего лишь груда мусора и драного тряпья, — ответила графиня. — Я становилась на эту кучу и прорывала себе путь наружу. Несколько дней назад произошел забавный случай. Взрыв в воздушной шахте. Было сильное землетрясение, я даже на несколько минут потеряла сознание. Дыра, которую я пробивала, сразу же увеличилась. К тому же наверху разрушился плиточный пол.
      Я проследил за ее рукой и увидел в потолке дыру, сквозь которую в камеру врывался поток пыльного воздуха. Потом я вспомнил, что в соответствии с разработанным планом убийства графини я сам установил там взрывное устройство, сам убрал скобы с подвальных стен в воздушную камеру, чтобы никто не мог проникнуть в нее снизу и чтобы уж точно быть уверенным, что никому не удастся выбраться из подвала живым.
      Когда Ахмед бросил газовую гранату, подрывное устройство сработало, но ядовитый газ отнесло в сторону, а проход завалило обломками рухнувших стен, и графиня осталась жива. Значит, лампы в коридоре тоже разбились во время взрыва, и взрывом же развалило потолок камеры, вместе с которым вниз упали и скобы. А заполучив скобы, графиня Крэк без особого труда выбралась на свободу!
      — Я заберу тебя отсюда, — говорил Хеллер графине в это время. — К счастью, прошлой осенью мне пришла в голову мысль, что, возможно, когда-нибудь мне придется брать эту базу. Но, к сожалению, мне пришлось взорвать тут кое-что, и теперь нам придется выбираться отсюда сквозь пелену опиумного дыма. — С этими словами он достал из сумки кислородную маску и надел на графиню.
      Потом, нагнувшись надо мной, натянул маску и на меня.
      — Зачем он тебе нужен? — спросила графиня.
      Подобрав мой нож, валяющийся в противоположном углу камеры, она взглянула на меня. Я знал, что было у нее на уме в ту минуту: она собиралась перерезать мне глотку.
      — Я дал слово, что доставлю его домой на суд, — ответил Хеллер.
      — Ты хочешь сказать, что мы возвращаемся домой?
      — Да, сразу после того, как я доведу до конца кое-какие дела и отремонтирую корабль. Да, мы летим домой. Моя миссия практически выполнена.
      — О, чудесно! — расцвела графиня Крэк. — А когда мы будем дома, я устрою тебе грандиозный сюрприз!
      Я вздохнул с облегчением. В тот момент когда нога Хеллера ступит на землю Волтара, он будет арестован под каким-нибудь предлогом, и Ломбар избавится от него!
      Я знал, какой сюрприз готовила графиня Хеллеру и чему она так радовалась, но эти якобы королевские документы были фальшивыми, и если она попытается предъявить их, ее немедленно казнят.
      Эврика!
      Как бы мне подстроить, чтобы они предъявили эти фальшивки? Тогда Ломбару не пришлось бы выдумывать предлог для ареста этой парочки.
      Нет, еще не все потеряно! Не так-то просто свести меня в могилу!
      Я рассчитаюсь с ними за все пакости, которые они мне сделали!

      Когда через несколько часов мы вернулись в ангар, тот представлял собой очень странное зрелище.
      Хеллеру удалось кое-как взобраться по стене и отключить электронный проектор, чтобы немножко рассеялся дым. В кои-то веки в это помещение проник свежий воздух — наверное, впервые за восемь, а может, и больше, лет.
      По вызову Хеллера примчался Прахд и сделал мне временную перевязку.
      На скамье лежал связанный Гайлов-Ютанк.
      Графиня Крэк с бластерным ружьем в руках охраняла входы и выходы на случай, если сюда заявятся нежеланные гости.
      Хеллер поставил посреди ангара стол, вокруг него располагались стулья, на которых сидели все офицеры базы с надежно связанными руками и ногами.
      Остальной персонал, принимавший участие в нападении и чудом оставшийся в живых, был также стреножен, сложен в ряд на полу и медленно приходил в сознание.
      Прахд, обойдя по очереди всех офицеров и надев каждому кислородный респиратор, подал Хеллеру сигнал, что он закончил.
      Хеллер постучал по столу рукояткой ручного бластера и спросил:
      — Ну что, все проснулись?
      Фахт-бей и другие офицеры испуганно таращились на него, сознавая, что им ни за что не освободиться из пут, которыми они были привязаны к стульям.
      — Отлично, молчание — знак согласия, — сказал Хеллер. — Объявляю собрание открытым. Первым пунктом повестки дня значится обсуждение вопроса о статусе этой базы.
      — Первым пунктом повестки дня, — прервал его Фахт-бей, мотнув головой в мою сторону, — значится проведение суда над Солтеном Грисом!
      Я, связанный так же, как и офицеры, сидел на стуле чуть в стороне — там, где обычно размещается подсудимый.
      — Нет, мы еще доберемся до этого вопроса, — возразил Хеллер. — До меня дошли слухи, что вам сказали, будто я пришел сюда с целью убить вас. Мне бы хотелось вывести вас из заблуждения. — С этими словами он извлек из кармана копию приказа Великого Совета и копию собственного офицерского удостоверения и зачитал вслух, очень серьезным голосом, все, что там было написано. Потом продемонстрировал бумаги, чтобы все убедились в наличии подписей и печатей. — Удовлетворены?
      Все офицеры, в том числе и Фахт-бей, утвердительно кивнули.
      — А теперь перейдем к пункту первому, — сказал Хеллер. — Как оказалось, эта база не значится ни в одном списке. Следовательно, она не существует. Что здесь происходит, ведомо только Аппарату, но, насколько я имел возможность убедиться, сотрудники базы занимались контрабандой. Я стал свидетелем того, что вы занимались нелегальным провозом опиума, героина и амфетамина на Волтар. Я положу этому конец.
      — Вы не имеете права! — возмутился Фахт-бей.
      — Имею, — ответил Хеллер. — В соответствии с полномочиями королевского офицера, предоставленными мне его величеством, я ликвидирую эту базу именем волтарианского Флота.
      — Глава Аппарата убьет нас! — взвыл Фахт-бей. Хеллер направил бластерное ружье на офицеров и сказал:
      — Думаю, что, когда я вернусь, на Волтаре произойдут кое-какие изменения. Но даже если нет, вы всегда сможете заявить, что вас принудили к этому под дулом ружья.
      Офицеры беспокойно следили за стволом ружья.
      — Весь волтарианский персонал на Земле, — продолжил Хеллер, — с настоящего момента переводится во Флот с сохранением всех рангов и званий. Флот вам будет платить.
      Офицеры заволновались: Аппарат выплачивал своим служащим жалкие крохи, тогда как флотские получали намного больше.
      — Значит, и мне будут платить? — спросил Прахд, застыв на месте с респиратором в руках.
      — И вам будут платить, — заверил его Хеллер.
      О боги, какую кашу он заварил! Официально Прахд считался мертвым! Большинство остальных были из числа приговоренных к смерти убийц, объявленных вне закона.
      — Вы знаете, — проговорил Фахт-бей, — что многие из нас не имеют социального статуса?
      — Я подозревал. Но, согласно уставу Флота, королевский офицер, независимо работающий на незавоеванной территории, может самостоятельно набирать и официально призывать на военную службу рекрутов любого социального положения и гарантировать им амнистию. Ваши гражданские права будут восстановлены.
      Офицеры смотрели на него во все глаза, открыв рты, будто глотали каждое слово, и, когда Хеллер закончил говорить, начали переглядываться.
      Вдруг Фахт-бей снова мотнул головой в мою сторону:
      — А к нему это относится?
      — Конечно, нет, — ответил Хеллер.
      — А что с ним будет? — не унимался Фахт-бей. — Он выдал базу. Он виновен в множестве гнусных преступлений. Он не будет освобожден? Вы не допустите этого?
      — Я обязался доставить его на Волтар, чтобы отдать под суд, — обнадежил его Хеллер и указал на Гайлова-Ютанк: — Я возьму с собой заверенные показания вот этой твари, и, если их присоединить к его обширному делу, думаю, суд незамедлительно приговорит Солтена Гриса к расстрелу.
      Все вдруг зааплодировали, даже связанные охранники начали радостно вопить — ангар едва не лопнул от переполнявших его эмоций.
      Когда волнение немного улеглось, Фахт-бей обвел взглядом своих бывших подчиненных и воскликнул:
      — Мы принимаем предложение?
      Шум восторженных голосов едва не оглушил меня.
      — Теперь отвяжите нас, чтобы мы могли приступить к работе, — попросил Фахт-бей. — Нам нужно придать этому зданию подходящий для помещения Флота вид.
      Я бросил на них разъяренный взгляд. Перебежчики. Подонки. И это после всего, что я для них сделал!
      Но хорошо смеется тот, кто смеется последним. Никто из этих несчастных глупцов и не подозревал, что на Волтаре теперь заправляет Ломбар.
      Я должен им подыграть. Я должен притвориться, будто смирился с тем, что мне конец. Может быть, мне даже удастся заставить их поверить, что я хочу им помочь.
      На выходки Хеллера на Волтаре не посмотрят сквозь пальцы. Они думают, что я их пленник. На самом деле это они в моей власти.
      Я так поверну дело, что королевский офицер, которому так аплодировали эти тупицы, скоро окажется в могиле. А потом туда же последуют и остальные! Они обманули доверие могущественного Ломбара Хисста, самого влиятельного человека на Волтаре.

      Незадолго до рассвета Хеллер отправился в поле, где мы приземлились, и перегнал корабль ближе к вилле.
      Сняв иллюзионную электронную защиту, он завел его в ангар, из-за небольших размеров которого корабль пришлось повернуть и положить на бок.
      Заслышав голос Крэк, кот пулей вылетел из входного люка и, душераздирающе мяукая, бросился к графине, охраняющей меня, и с разбегу запрыгнул ей на грудь. Она поздоровалась с ним и принялась ласково гладить, совершенно забыв обо мне. Но мне это не принесло никакой пользы: я все еще был привязан к стулу.
      Все вокруг раздражало меня. Поглядев на сотрудников базы, которые стояли у стен, чтобы освободить место для приземления корабля, я в первый раз подумал о том, что все они уголовники, обвиненные в совершении больших и маленьких преступлений, сосланные сюда в наказание. Я не мог спокойно слышать их реплики: "О, я снова увижу Модон", или "Представляете, каково будет разгуливать по улицам городов Флистена и не прятаться", или (в основном) "О, подумать только, мы можем вернуться домой!"
      Несколько новоявленных морских пехотинцев где-то раздобыли краски и намалевали поверх нашивок на плече с изображением «бутылки» Аппарата круг с диагональной полосой — символ Флота.
      Хеллер уничтожил целую базу!
      Команда отличных преступников превратилась в сборище сентиментальных болванов!
      Ну что ж, они сами накликали беду на свою голову. Мы еще увидим, кто в действительности главный, когда Хеллеру придется столкнуться с Ломбаром Хисстом.
      Едва корабль приземлился, поднялся всеобщий галдеж. Вид изувеченного хвоста буксира вызвал взрыв негодования у бывших служащих базы: они ненавидели пилотов-убийц сильнее, чем прихвостней антиманковцев.
      Подошли два охранника, чтобы сменить графиню Крэк на ее посту. Та, передав меня, в руки охранников, направилась к буксиру. Увидев разбитый тяговый механизм, она вздрогнула и прикрыла рот рукой.
      — О, Джеттеро, — сказала она испуганно, — тебя могли убить!
      Хеллер в это время разговаривал с начальником цеха по ремонту кораблей, но сразу же ответил:
      — Всего несколько вмятин, дорогая. Просто оборваны концы электронного тягового кабеля. Линк говорит, что может починить корабль за пару дней.
      — А если бы пробило корпус? — спросила графиня Крэк. — Но я рада, что у меня есть средство вернуть тебя к более спокойной жизни.
      — О чем ты? — не понял Хеллер.
      Я-то знал, что она имела в виду фальшивки, которые, как она думала, давали Хеллеру право поступить на службу в императорский Штаб и освобождали от "длительных командировок и прочих неудобств, связанных с прохождением службы во Флоте Его Величества", в том случае, конечно, если он успешно завершит свою миссию. Она также, наверное, надеялась, что сумеет добиться королевского помилования и возвращения ей всей семейной собственности. Но ее поджидал большой сюрприз. Как только она достанет фальшивые бумаги из своего тайничка и отправится с ними в императорскую канцелярию, их с Хеллером сразу же арестуют и казнят за подделку подписи императора.
      — Пока не могу сказать, — с улыбкой ответила графиня Крэк. — Это секрет. Но могу тебя заверить, что не собираюсь смиряться с тем, что в моего мужа стреляют направо и налево. Что подумают дети?
      — А что, есть дети? — поинтересовался Хеллер.
      — Нет, но обязательно будут. И они имеют право на настоящего, живого отца. Я думаю, нам нужно вернуться домой как можно быстрее.
      Начальник ремонтного цеха сообщил, что нашел необходимые инструменты и может восстановить поломанные детали. Хеллер и Крэк взошли на корабль и какое-то время не показывались. Когда они вернулись, я обратил внимание, что они переоделись, и хотя одеяние графини не слишком отличалось от земного, я мог бы поклясться, что в шкафу ее шикарной каюты в кормовой части корабля находится добрая половина ее богатого гардероба.
      К Хеллеру, переваливаясь с ноги на ногу, подошел Фахт-бей.
      — Что прикажете делать с заключенными, сэр? — Меня он никогда не называл «сэр», мерзкий предатель.
      — Русского бросить в подвальную камеру. Черную Челюсть продолжайте охранять. А предателя Гриса мы захватим с собой, когда поедем в госпиталь.
      Прахд еще не уехал — его машина стояла снаружи, у бараков. Меня запихали в автомобиль, и мы быстро примчались в госпиталь.
      Хотя в этом не было особой необходимости, меня притащили в операционную и привязали к столу.
      Туда же вошла медсестра Билдирджина, моя последняя жена. Считаясь со мной не больше, чем с мусорной корзиной, она шлепнула мне на лицо анестезирующую маску — и что было дальше, я не помню…
      Когда я пришел в себя в палате госпиталя, наверное, стоял полдень. Я был привязан к больничной койке, а на груди моей восседал кот, косясь на меня злобным глазом; у окна стояла Билдирджина.
      Заметив, что я проснулся, она швырнула в меня две свинцовые пули, недавно, по всей вероятности, из меня же извлеченные.
      — Они промазали, — проговорила она.
      — Ничего себе промазали! — возмутился я. — Я хорошо почувствовал, как они попали в меня!
      — Они не задели ни одного жизненно важного органа. Если бы в тебе была хоть капля порядочности, ты бы встал немножко левее. И тогда я стала бы уважаемой вдовой.
      — Ты (…)! — выругался я.
      Кот тут же выпустил когти, собираясь впиться мне в лицо.
      — Ты хочешь увидеть своего сына? — спросила Билдирджина.
      Тут я впервые заметил, что у нее нет живота. Наверное, она совсем недавно родила. Я начал торопливо загибать пальцы на руках. С тех пор когда она вскочила на меня после моего возвращения из Нью-Йорка, определенно не успело пройти девять месяцев.
      Билдирджина вышла и вскоре вернулась с каким-то свертком из одеял со штампом детского отделения госпиталя, который сразу протянула мне.
      — Послушай, — сказал я. — Этого не может быть. Еще не вышло время.
      — Да, — согласилась она. — Немножко преждевременно. Но ты только посмотри на него.
      Заглянув в одеяла, я увидел чудесного крепенького малыша нескольких дней от роду.
      От удивления я моргнул. У меня карие глаза и темно-русые волосы. У Билдирджины черные глаза и черные волосы.
      Глаза ребенка были ярко-зеленого цвета!
      И соломенные волосы.
      Даже лицом он походил на Прахда!
      Я застонал.
      — По всей вероятности, ребенок был зачат в первую же ночь после приезда доктора.
      Билдирджина загадочно улыбалась:
      — Да, так бы и считалось, если бы ты не отказался ему платить.
      Я тяжело вздохнул. Прахд потихоньку начинал возвращать себе свое.
      — И теперь, — продолжала медсестра, — твой сын вырастет большим и здоровым, если ты станешь исправно выплачивать ему содержание.
      — Будь ты проклята! — рассвирепел я. Ребенок заплакал. Кот выпустил когти. Билдирджина многозначительно посмотрела на мою прикрытую промежность.
      — В противном случае придется посоветовать доктору Мухаммеду сделать тебе еще одну операцию.
      Я весь съежился от страха, отлично поняв, что она имеет в виду, они превратят меня в евнуха!
      — Хорошо, — пришлось солгать мне, — я прослежу, чтобы все было в порядке.
      И именно в этот момент я составил продолжение моего плана. После того как мы прилетим домой и я передам Хеллера с его графиней Ломбару, я вернусь на Землю и уничтожу источник зла — дешевое топливо, подаренное людям Хеллером. А на десерт я потешу себя зрелищем, как все турки, имеющие отношение к базе и госпиталю, будут умирать ужасной смертью. Включая Билдирджину и ее (…) ребенка!

      Я провел бессонную ночь. Кота сменили два охранника с базы, которые всю ночь смотрели на меня, не разговаривая и не шевелясь, положив ружья на колени.
      В палату вошел молодой доктор Прахд Бителсфендер или, как его называли, доктор Мухаммед Ататюрк. В руках у него был чемоданчик с инструментами. Он сделал охранникам знак, и те вышли в коридор, заняв посты справа и слева от двери в палату.
      Прахд плотно прикрыл за ними дверь и произнес самые возмутительные слова, которые мне когда-либо приходилось слышать в жизни:
      — Я ваш друг.
      Я тяжело вздохнул, в полной мере ощущая свое бессилие: если бы меня не прикрутили к кровати, я бы вырвал ему глотку!
      — Ну-ну, не надо так расстраиваться, — утешил меня Прахд. — Эти полтора дня были для меня настоящей пыткой. Вы не можете себе представить, насколько тяжело что-либо делать под дулом бластера.
      — Тот, кто не пристрелил вас, совершил ужасную ошибку, — ответил я.
      — Давайте не будем ссориться, — предложил доктор. — Королевский офицер Хеллер под страхом смерти заставил меня извлечь «жучки» из головы графини Крэк, а когда она пришла в себя, то держала меня на мушке, пока я работал с ним. Теперь, как вы догадываетесь, у них нет «жучков». Вы знаете, я этому даже рад. Они прекрасные люди, да будет вам известно, не то что остальные мои знакомые.
      — Так что же сделало вас моим другом? — в бешенстве воскликнул я.
      Не ответив, он развязал веревку, прижимающую мою руку к ребрам, и стал проверять повязки — на руке и груди. Сняв бинты, Прахд присыпал мои раны целебным порошком, который обжег меня, как огнем.
      Потом он наложил новые повязки, снова связал меня и, посмотрев мне в глаза, сказал:
      — У дружбы разные лица. Сегодня утром благодаря мне вы спаслись от большой беды.
      — Разве можно попасть в большую беду, чем теперешняя? — проревел я.
      — Абсолютно в этом уверен, — спокойно ответил Прахд.
      Взгляд его глаз не предвещал ничего хорошего. Я попытался взять себя в руки.
      — Вы помните, как по вашей просьбе я кое-что вставил вам в череп?
      Я снова испугался.
      — Так вот, вы мне толком и не объяснили, что это было, — продолжал Прахд. — Но у меня сложилось впечатление, что вам бы очень не хотелось, чтобы кое-кто об этом узнал.
      Я начал покрываться холодным потом. Он говорил о предохранительном электронном элементе, с помощью которого я мог противостоять воздействию гипношлема, иначе мне грозила настоящая беда в образе графини Крэк.
      — Они допрашивали меня, — сказал Прахд. — Им хотелось знать, имплантировал ли я «жучки» еще кому-нибудь. Теперь перейдем к делу. Вчера вы дали еще одно пустое обещание медсестре Билдирджине. Я не верю, что вы в самом деле решили взять на себя ответственность за выплату содержания ребенка. И сомневаюсь, что вы собираетесь оплатить ремонт взорванной вами мечети.
      — Но это же миллионы долларов! — простонал я.
      — А маленькая штучка у вас в голове? Видите ли, офицер Грис, я ничего не рассказал об этом офицеру Хеллеру и графине Крэк.
      — Шантаж! — возмутился я. — Вымогательство! Вы грязная свинья!
      — Ну что же, полагаю, это останется между нами, правда? — сказал Прахд, собирая свои инструменты. — Иначе мне придется поставить вопрос по-другому. Я многому научился за годы службы в Аппарате: из вас получился отличный инструктор.
      — Итак, вы ничего не скажете им, если я…
      — Исполните свои прямые обязанности, — продолжил Прахд. — По правде говоря, я не имею ни малейшего представления, что это за штуковина в вашей голове. Просто я знаю вас. Поэтому буду продолжать молчать, как велит мне мой профессиональный долг. Офицер Хеллер довольно искренен в своих намерениях исправить то, что вы натворили, и теперь, когда я нахожусь на службе во Флоте, я считаю также своим долгом помогать ему всем, чем могу.
      В его зеленых безразличных глазах отражалось столько самоуверенности, что я задушил бы его, если бы только мог.
      — Значит, вы собираетесь ему все рассказать! — прорычал я.
      — Я ничего не собираюсь рассказывать, — возразил доктор Прахд. — А вы единственный раз в жизни исполните свой долг. И все останутся довольны. Идет?
      Я не мог ему ответить, потому что мои челюсти свело от гнева, но наконец мне удалось кивнуть.
      Он удовлетворился таким ответом и вышел.
      Начался один из самых мрачных дней в моей жизни. Я совсем упал духом, когда около полудня в кустах за окном запела какая-то птичка — песня ее была полна самой безудержной радости. Она знала, что я здесь, и откровенно насмехалась надо мной.
      Над моей головой снова сгустились тучи.
      Графиня Крэк!
      Она вошла в палату легкой походкой — модный беспорядок на голове, бледно-голубой костюм под цвет бледно-голубых глаз. Ее портил только заживающий шрам над бровью. На ногах у нее не было обычных ботинок с металлическими каблуками; она принесла с собой коробку.
      Охранники вышли, и она, поставив коробку у меня в ногах, сказала:
      — Новая марка, специально для вас. — Она достала из коробки гипношлем и начала проверять его на годность.
      Таким образом я получил первое доказательство того, что Прахд не выдал меня, иначе Хеллеру не составило бы особого труда догадаться, что в голове у меня имплантированный предохранитель, припомнив тот случай, когда на корабле загадочным образом замигал индикатор датчика. И если графиня собиралась нацепить на меня гипношлем, то, очевидно, не могла предполагать, что он не сработает — ни он, ни другие подобные устройства на этой планете. С помощью имплантированного электронного предохранителя мне удастся противостоять гипнозу.
      Не считая нужным что-либо объяснять, она надела на меня шлем и нажала кнопку включения.
      — Спи, спи, спи крепко, дорогой, — приговаривала она.
      Я как можно крепче закрыл глаза и притворился, что гипношлем на меня подействовал.
      — Теперь, Солтен, ты откровенно ответишь на все мои вопросы. Как тебе удалось снять мое внушение, когда я велела тебе не вредить Джеттеро?
      Хорошо зная свою роль, я пробормотал:
      — Город Трущоб.
      — Говори все.
      — Я заболел и обратился к доктору в Городе Трущоб. Он сказал, что меня загипнотизировали, вычислил установку и снял заговор.
      — Ах вот как, — произнесла графиня Крэк. — А как случилось, что ты попытался меня убить?
      — Я сделал все, что было в моих силах. Я спас вас от террористов, собирающихся саботировать ваш план. И спрятал вас в надежном месте.
      Мне было ужасно интересно, как она отнеслась к моим словам, но я не осмелился открыть глаза. Последовала долгая пауза.
      — Хорошо, — сказала она, и мне едва удалось скрыть радость: она клюнула! — А теперь слушай меня внимательно. Все, что внушил тебе врач из Города Трущоб, теперь не имеет смысла. Поэтому ты не должен больше вредить мне или Джеттеро никаким способом. Ты расскажешь все, что тебе известно, и этим поможешь нам. Если же ты откажешься это сделать, тебя будут мучить ужасные головные боли. Понимаешь?
      — Да, — ответил я как можно тише.
      — Ты также не станешь пытаться сбежать. Если ослушаешься, твои ноги будет жечь, как огнем. Понял?
      — Да, — снова промямлил я.
      — Теперь вот еще что. Хеллер выказал необычайное благородство и доброту, решив исправить нанесенный тобой вред этой планете. Даю тебе установку беспрекословно исполнять любые его приказы. Понял?
      — Да, — послушно ответил я, хотя мне это ужасно не понравилось. Но если бы я как-нибудь проявил недовольство, графиня могла бы заподозрить, что шлем на меня не подействовал.
      — Если ты откажешься делать то, что приказывает тебе Хеллер, тебя сразу же начнет тошнить. Понял?
      — Да, — пробормотал я, внутренне сгорая от стыда. (…) ее! Она заманила меня в ловушку!
      — Когда ты проснешься, то почувствуешь себя намного лучше. Ты будешь вынужден помогать Джеттеро исправить твою жизнь. Сейчас ты забудешь, что я внушила тебе эти мысли, и станешь думать, что сам так считаешь. Твои раны быстро заживут. Когда ты проснешься, то будешь думать, что я гипнотизировала тебя в лечебных целях. Ты не раз поблагодаришь меня за помощь. Понял?
      — Да.
      Графиня Крэк выключила шлем и, сняв его с моей головы, сказала:
      — Теперь просыпайся.
      Я постарался сдержать гнев и сказал как можно спокойнее:
      — Спасибо за помощь.
      Графиня убрала шлем в коробку и ушла.
      Как только дверь за ней закрылась, с губ моих сорвался поток страшных ругательств. Я в ловушке! Мне нужно во всем повиноваться Хеллеру, иначе они поймут, что шлем на меня не подействовал, и тогда Крэк просто сделает из меня отбивную.
      Все против меня. Прахд, база, весь турецкий народ, даже та пташка за окном.
      Тогда я дал страшную клятву всем известным мне богам и богиням, включая Иисуса Христа, что месть моя будет ужасна и ни один из врагов не уйдет от нее!
      Они думали, что я совсем беспомощен. Но они не догадывались о том, что у меня имеется надежное прикрытие и по первому же моему зову мне на помощь придет целая Конфедерация, если только мне удастся затащить на Волтар Хеллера с его проклятой графиней.
      Всю ночь я ворочался с боку на бок и не мог заснуть. Наконец я принял решение: я схитрю, притворюсь, будто согласен со всем, что говорит мне Хеллер, — правда, я надеялся, что он не потребует от меня слишком многого. Я должен что-нибудь предпринять, чтобы он поскорее отправился на Волтар.
      Но засыпая, я даже не мог себе представить, какие ужасные страдания готовил мне грядущий день! Хеллер оказался намного хуже, чем я мог себе представить!

      В окне едва загорался рассвет теплого июньского дня, а меня уже подняли с постели.
      Я почувствовал, что против меня задумали что-то дьявольски жестокое, когда заметил, что они молчат.
      Хеллер был одет в летний фланелевый деловой костюм, голубую шелковую рубашку, темно-синий галстук в горошек и модную панаму. По особому покрою его костюма я определил, что на ремне у него висит кобура с автоматическим пистолетом. В руках у него был серый замшевый дипломат. Прислонившись к стене, он ждал, пока два охранника и медсестра надевали на меня консервативного покроя темно-голубой костюм, извлеченный из шкафа. Я упирался руками и ногами и возмущенно кричал:
      — Это жестоко! Я ранен, и мне нужен покой! — Прокричав эти слова в третий раз, я понял, что разжалобить их мне не удастся.
      По окончании туалета меня выпихнули в коридор, где уже поджидал Хеллер.
      В вестибюле я заметил Фахт-бея, одетого в деловой костюм западного образца; он не соизволил даже поздороваться со мной.
      Хеллер подтолкнул меня, и я двинулся к главному выходу.
      Выйдя на улицу, я так и застыл на пороге: у крыльца стоял мой «Даймлер-бенц» с красным орлом на дверце.
      — Вы даже забрали у меня машину! — в сердцах вскричал я.
      Хеллер, ни слова не говоря, знаком приказал мне забраться внутрь.
      Оглянувшись, я увидел двух охранников и Фахт-бея, садящихся в невзрачного вида машину с базы. Хеллер ткнул меня локтем в бок, и я влез в мой "Даймлер-бенц".
      Хеллер уселся рядом со мной. И тут я увидел на передних сиденьях автомобиля двух подлецов — Терса и Ахмеда, причем последний, обернувшись, заговорщицки подмигнул Хеллеру.
      Это взбесило меня.
      — Этот человек не достоин амнистии! — злобно прошипел я. — Он виноват в еще большем количестве преступлений, чем я! Он насиловал женщин! Это он привел на базу русского агента!
      — Мы уже обсудили этот вопрос, — холодно ответил Хеллер. — Он только исполнял ваши приказы.
      Несправедливость, как плетью, хлестнула меня по сердцу. Ничего. Не надо отчаиваться. Одно мое слово — и Ломбар прикажет расстрелять Ахмеда!
      МЫ выехали на главное шоссе. Позади маячил автомобиль с Фахт-беем.
      — Куда мы едем? — поинтересовался я.
      — Вы здесь много чего натворили, — ответил Хеллер. — Многим деревням вы должны то, что местные жители называют «откупное». Кроме того, вы должны оплатить ремонт здешней мечети; вы тут кое-что подписали, в том числе чек на весьма приличную сумму, возвращенный Национальным банком «Пиастры» в связи с отсутствием денег на вашем счете. Управляющий местного филиала сказал, что ни один специалист не может разобраться в ваших финансовых делах. Поэтому мы решили выписать сюда человека, который наверняка сможет вывести вас на чистую воду, — Мудура Зенгина из Стамбула.
      Я вжался в кресло. Уж кого я не хотел видеть, так это Мудура Зенгина! Крошка говорила, что он очень зол на меня.
      Это известие совершенно испортило впечатление от поездки. Я даже не мог думать о том, как сбежать от моих чутких стражей: перед моим мысленным взором стоял Мудур Зенгин, и я судорожно изобретал, что мне ему сказать. Наверное, я должен ему целое состояние!
      Мы ехали по дороге среди летних красот турецкой провинции, но я ничего не замечал. Наш автомобиль продирался в потоке машин через Ускудар на азиатском берегу метрополии, но я не обращал на это никакого внимания. Когда мы по мосту пересекали Босфор, я машинально скользил взглядом по цепи кораблей, входящих в порт. И когда мы ехали по улице Кемеральти в Бейоглу, я все еще дрожал от страха. Мы пересекли бухту Золотой Рог по мосту со стороны Галаты и, попетляв среди башен и минаретов, затормозили у дверей Национального банка «Пиастры». К тому времени я был уже почти мертв от грандиозного перенапряжения.
      Но все еще только начиналось.
      Мудур Зенгин сообщил, что переговорит с Фахт-беем, но, когда мы все вместе вошли к нему в офис и он увидел среди прочих лиц мою физиономию, у меня создалось впечатление, что банкир собирается указать нам на дверь.
      Но тут Хеллер взял инициативу в свои руки. Окинув взглядом богато убранную комнату, он решительно пододвинул три стула к деревянному столу с резной крышкой и сказал:
      — Не возражаете, если мы присядем?
      — Я не хочу иметь дела с этим человеком! — твердо сказал Зенгин, впиваясь мне в лицо жестким взглядом.
      Хеллер усадил меня на стул и сам сел рядом. На третьем стуле разместился Фахт-бей.
      Мудур Зенгин продолжал стоять, трясясь от ярости.
      — Нам бы хотелось исправить то, что он, — Хеллер указал на меня, — натворил.
      — Самому дьяволу это не под силу! — проговорил Зенгин. Наконец он решил, что ему, может, все-таки стоит присесть, и теперь, оперевшись локтем на стол, грозил мне пальцем. — Вы знаете, что сделал этот человек? — Не дождавшись ответа, он продолжил: — Ему было назначено царское содержание, и что бы вы думали? Он все спустил в столице. Он вел распутный образ жизни, раздавая своим любовницам кредитные карточки направо и налево, и ни разу не сообщил мне об этом. Он заставил банк оплачивать счета. И в конце концов еле наскреб себе на яхту. На этой яхте он исходил семь морей, ведя привольную жизнь. А мы содержали яхту, оплачивая все расходы; мы даже помогали ему продать ее в пять раз дороже стоимости. А потом он попросту сбежал, и выгодная сделка не состоялась.
      — Я думаю, еще не поздно все исправить, — утешил его Хеллер.
      — Кто будет исправлять? Вы? — спросил Мудур Зенгин. — С ним я больше не хочу иметь никаких дел! Он совершил ужасное, отвратительное преступление — самое страшное, которое когда-либо совершал человек! — Он откинулся назад и презрительно скривил губы. — Промотав все свое состояние, он обратился в другой банк!
      — Наверняка как-нибудь можно… — начал было Хеллер.
      — После такого оскорбления? — воскликнул Мудур Зенгин и помахал руками, будто стряхивал на землю какое-то мерзкое насекомое.
      — Полагаю, — сказал тогда Хеллер, — вы знакомы с Фахт-беем?
      — Да, мы сотрудничаем с компаниями, которые он представляет. Мне кажется очень странным видеть его в обществе этого человека, и мне очень жаль, что он связался именно с таким человеком! — Зенгин ткнул в меня пальцем.
      — Фахт-бей и я — друзья его семьи, — сообщил Хеллер. — Как оказалось, мы немного опоздали.
      — Да уж конечно! — язвительно отозвался Мудур Зенгин.
      — Не могли бы вы ответить на один вопрос? — продолжил Хеллер. — Как вы можете объяснить тот факт, что ваш банк ссудил такую сумму на оплату его счетов?
      — Все очень просто, — ответил Мудур Зенгин. — У себя в сейфе этот полоумный держит целую пачку золотых сертификатов, не пуская их в оборот, то есть практически теряя кучу денег и получая с них только сравнительно небольшой процент. Он собирался там их и оставить. Но в конце концов он должен был за ними явиться, а мы бы его уже поджидали с актом-рекламацией. И в случае его смерти имели бы право конфисковать сертификаты в свою пользу.
      С губ моих сорвался стон. Не думал я, что Хеллеру станет известно о сейфе!
      — Что ж, все это очень интересно, — сказал Хеллер. — Боюсь, что присутствующий здесь Султан-бей не удосужился проинформировать нас о существовании этих сертификатов. Итак, речь идет о закладе. Что, если бы нам пришлось признать, что сертификаты поддельные, и в качестве доказательства были бы предъявлены показания человека, подделавшего их?
      Мудур Зенгин пожал плечами:
      — Это обыкновенное дело для банка «Граббе-Манхэттен» в сфере международных контактов. Если вы предъявите такие доказательства, залог будет аннулирован и объявлен недействительным, а «Граббе-Манхэттен» привлекут к ответственности, если, конечно, они не смогут убедить присяжных, что не знали, будто сертификаты — подделка. Хеллер взглянул на часы:
      — Сейчас одиннадцать тридцать три. В интересах вашего банка не могли бы вы уделить нам время для беседы после ленча?
      — Только ради остальных членов правления, — согласился Мудур Зенгин.
      Мы уходили, а он даже не поднялся со стула, чтобы проводить нас до двери.
      — Ну, Солтен, — обратился ко мне Хеллер, когда мы вышли из банка, — я вижу, что вы, к глубокому моему сожалению, были не до конца откровенны с нами.
      Мой автомобиль был припаркован на стоянке; Хеллер втолкнул меня в салон и попросил Терса и Ахмеда немного прогуляться. Захлопнув дверцу, он достал из-под кресла видеотелефон с кассетой и начал нажимать кнопки.
      — Я здесь, — сказала появившаяся на экране аппарата графиня Крэк.
      — Все готово, — сообщил Хеллер. — Надень гипношлем на русского шпиона и заставь его признаться, что он подделал закладные сертификаты. Пусть его показания засвидетельствуют какие-нибудь солидные турки. После чего снова посадите его в камеру — он нам еще не раз понадобится в качестве свидетеля, — потом оформите показания надлежащим образом и переправьте их мне. Да, и надень шлем на Форреста Клошара и заставь его забыть о существовании этой базы, а также передай ему, что у «Граббе-Манхэттен» возникнут большие неприятности с правосудием, если будет продолжаться в том же духе. Понятно?
      — Да, дорогой, — ответила графиня Крэк. Повезло им. Нет, повезло мне. Хорошо, что сейчас я не на базе и они не могут обнаружить, что у меня в голове стоит предохранитель, мешающий гипнозу с помощью этих дурацких шлемов. Но я был очень близок к провалу: исполнение всех моих планов в будущем целиком и полностью зависело от того, удастся ли мне сохранить мою маленькую хитрость в тайне. Они не должны знать, что сейчас на Волтаре заправляет Ломбар.
      Фахт-бей нашел ресторан и возвратился за Хеллером. Они ушли, препоручив меня двоим охранникам, которые заставили меня съесть какую-то ерунду, принесенную для меня.
      Хеллер и Фахт-бей вернулись примерно в полвторого. Забравшись в «Даймлер-бенц», Хеллер первым делом прочел листы с факсимильным сообщением и еще раз переговорил по видеотелефону с графиней Крэк.
      Все время толкая в спину, Хеллер повел меня в банк, но мы почему-то пошли не в офис, а спустились в подвальное помещение, где находились сейфы. Я упирался руками и ногами. Я рассчитывал вернуться на эту планету, освещенный лучами славы, но мне вовсе не хотелось остаться без гроша!
      Прибыв на место, Хеллер обратился к охраннику и служащему банка:
      — Он хочет заглянуть в свою ячейку, — и указал на меня.
      Служащие банка дали мне карточку, чтобы я расписался.
      Никогда еще так не немела моя рука. Если я это подпишу, мне конец!
      Хеллер с любопытством посматривал на меня. Интересно, подозревал ли он, что шлем на меня не подействовал? Жизнь моя зависела от того, сумею ли я сохранить свой секрет.
      — Ну же, подписывайте! — подбодрил меня Хеллер. С великой скорбью в сердце я подписал карточку.
      Клерк открыл сейф и вышел, охранник не спускал с нас глаз. Набрав комбинацию, я потянул дверцу ячейки на себя.
      Мои славненькие золотые сертификатики!
      Хеллер, встав у меня за спиной, протянул руку и взял бланк, лежащий сверху.
      — Ага, — произнес он. — Контрабандное золото с Волтара! Проба не зарегистрирована. Как и на изделиях с корабля. Это дает мне, офицеру Флота, право конфисковать содержимое ячейки. А эти бумажки произведут неизгладимое впечатление на судей. — И он сунул сопроводительные документы в карман.
      Мне стало нехорошо.
      Опустошив ячейку, Хеллер сделал быстрые подсчеты и присвистнул.
      — Почти четверть миллиарда долларов! Вот почему офицеры Аппарата не возмущаются низкой оплатой труда. Контрабанда наркотиков, нелегальное золото…
      — Вы сами хотели на этом навариться! — воскликнул я.
      — Ах, какое интересное слово: «навариться». Судя по весу, эти слитки доставлены прямиком из Индустриального города, с Волтара. Но я не хочу укорять вас, Солтен. Возможно, ваше презрение к закону помогло в этом случае решить сразу много проблем.
      Я уже собрался схватить сертификаты и попытаться удрать, но рядом стоял охранник, а за дверями — еще двое, которые без предупреждения станут палить мне по ногам. Будет очень больно.
      Хеллер, крепко сжав мой локоть, развернул меня к выходу.
      Когда мы снова очутились в офисе Мудура Зенгина, на лице банкира уже не было презрительного выражения.
      Хеллер протянул ему показания — я разглядел, что это были свидетельства двух человек.
      Мы сели на предложенные нам стулья, и Мудур Зенгин, прочитав первый лист с заметно возросшим интересом, удивленно взглянул на Хеллера.
      — Это невероятно, — сказал он. — Русский шпион получил через Москву указания от самого Роксентера подделать залог на лучшие опиумные плантации в Афьоне!
      — Да, именно так он и сказал, — ответил Хеллер. — И Фахт-бей в любое время может представить в качестве доказательства самого полковника Бориса Гайлова с полным набором документов, удостоверяющих его личность, если, конечно, дело дойдет до суда.
      — Благодарение Богу! — воскликнул Мудур Зенгин, удовлетворенно откинувшись на спинку кресла. — Я, кажется, понимаю, почему он решил покаяться: России больше нет, и ему теперь некуда податься. Что ж, такое событие, наверное, стоило недавнего ураганного ветра и землетрясения.
      Потом он начал читать второй листок, и глаза его постепенно округлялись от удивления.
      — О Господи! Это показания Форреста Клошара, главы международного отдела по закладным. Он утверждает, что получил распоряжения от самого Делберта Джона Роксентера подделать закладную на землю и что они с этим русским придумали небылицу о горе, в которой находится инопланетная база для летающих тарелок, чтобы заинтересовать Роксентера. Господи, если бы все раскрылось, Роксентер стал бы настоящим посмешищем для всего банковского сообщества! Вот забавно!
      — Итак, что мы будем делать? — спросил Хеллер.
      — Ну, молодой человек, все зависит от того, соглашусь ли я сотрудничать с вами.
      Хеллер положил на стол золотые сертификаты. Я заметил, что в комнате присутствовал охранник из подвала, который поднялся вместе с нами, чтобы проследить, не покинем ли мы здание с этими сертификатами.
      Мудур Зенгин пожал плечами.
      — Мы бы все равно рано или поздно вступили во владение частью этих бумаг, — заметил он, не притронувшись к сертификатам.
      — Хорошо, — сказал Хеллер. — У нашего сбившегося с пути истинного друга остались здесь кое-какие долги. — Он протянул Мудуру Зенгину листок.
      Зенгин взглянул на него:
      — Что ж, небольшая часть этих фондов могла бы погасить долг по откупным и накормить всех голодных в перечисленных деревнях. Приданое составят просто наличные. Можно поручить проведение этой операции компании по борьбе с эпидемиями. Меня совершенно не удивило ваше сообщение насчет мечети. Все расходы по кредитной карточке компании «Соковыжималка» были оплачены нашим банком, и таким образом он должен нам около пяти миллионов долларов.
      — И сколько же останется? — спросил Хеллер. Пересчитав сертификаты, Зенгин достал карандаш и калькулятор.
      — Около двухсот тридцати двух миллионов долларов.
      — А если я верну эти деньги в ваш банк, — сказал Хеллер, — для организации трастового фонда, вы сможете переводить полученную прибыль на счет Фахт-бея, чтобы он имел право распоряжаться этими деньгами?
      — Что ж, ваше предложение очень заманчиво. С помощью такой суммы мы сможем занять главенствующее положение среди стамбульских банков и даже выжить «Граббе-Манхэттен» из сферы нашего влияния. Фахт-бей будет получать около четырех миллионов в месяц на организацию своего бизнеса, и это во много раз больше, чем когда-либо находилось у него на счету. Но пока я не могу решить, принять ли ваше предложение. — И он бросил на меня хмурый взгляд.
      — Мистер Зенгин, — снова обратился к нему Хеллер, — Фахт-бей, которого вы хорошо знаете, будет выполнять роль постоянного поверенного этого молодого человека в управлении фондами и вести все дела с вашим банком.
      Зенгин все еще хмурился.
      — Но поверенный может быть лишен полномочий.
      — Может быть, я не был до конца откровенен с вами, — сказал Хеллер. — Я не представился по всей форме.
      — Да, не представились.
      — Я, — объявил Хеллер, — офицер Короны. Дело абсолютной важности, обстоятельства не подлежат разглашению. Поэтому я увожу Султан-бея в одну очень далекую страну. Его будут судить, и обстоятельства его дела таковы, что он будет либо приговорен к пожизненному заключению, либо казнен. Уверяю вас, что вы никогда больше его не увидите.
      — Правда? — переспросил заинтригованный Зенгин, покосившись на Фахт-бея.
      — Он не обманывает, — подтвердил Фахт-бей, махнув рукой в сторону Хеллера. — Он очень ответственный и надежный офицер. Фактически, начиная с этого момента, Султан-бей находится под арестом. Мы не собираемся беспокоить турецкие власти подробностями дела, но в течение нескольких дней Султан-бей покинет эту страну навсегда.
      Лицо Мудура Зенгина начало расплываться в улыбке, и наконец банкир довольно рассмеялся. Подавшись вперед, он схватил Хеллера за руку и долго благодарно тряс ее. Затем обнял его за плечи и сказал дрожащим от волнения голосом:
      — Сэр, можете считать меня своим другом до гроба!
      Через час, в буквальном смысле пьяные от турецкого кофе, с карманами, набитыми сигарами лучшей марки, Фахт-бей и Хеллер направились к машине. Весь этот час я только и делал, что подписывал под неустанным наблюдением Хеллера бумаги всех видов, непрерывно подсовываемые мне клерками и банковскими поверенными. Меня даже не угостили кофе, а восторженные речи Зенгина в адрес Хеллера буквально обжигали мне уши.
      Хеллер еще раз убедился, что Фахт-бей сложил все до одной бумаги в свой портфель.
      — Вот так-то лучше, — проговорил он, обращаясь к Фахт-бею. — Вы получили столько денег, сколько не держали в руках за всю свою жизнь, даже не занимаясь контрабандой наркотиков.
      Глядя на своего покровителя с обожанием, Фахт-бей отдал ему честь по всей форме. Каким это было ударом по моему самолюбию!
      Хеллер уселся в машину и, перед тем как позвать шоферов, позвонил по видеотелефону. На экране аппарата тут же появилось лицо графини Крэк.
      — Все прошло отлично, — отчитался Хеллер. — Показания сделали свое дело.
      — Что они собираются делать с бумагами? — спросила графиня.
      — Мудур Зенгин спрятал их в тайник и предъявит только в том случае, если дело дойдет до суда. Со слухами о летающих тарелках покончено. — Он рассмеялся. — О, моя любимая, ты лучше всех. Впутать в дело самого Роксентера — какой мастерский прием!
      — Фу, Джеттеро, — проговорила графиня, — ты хочешь сказать, что твоя будущая жена — лгунья? Знаешь ли, так получилось, что каждое слово этих показаний — чистейшая правда. У меня даже имеются приказы, собственноручно подписанные Роксентером, и копии файлов Форреста Клошара на случай, если потребуется подтвердить показания.
      — Не потребуется, — сказал Хеллер. — Прости, что сомневался в тебе. У тебя всегда все выходит просто великолепно. Ты хочешь, чтобы я привез тебе из Стамбула какой-нибудь подарок? Изумрудное ожерелье или что-нибудь в этом роде?
      — С этой планеты мне не надо ничего, — ответила графиня Крэк.
      — Хорошо, — произнес Хеллер, — скоро мы летим домой.
      Сидя в машине и слушая этот разговор, я едва сдерживал кипящий во мне гнев. Он забрал мою базу, он забрал мою машину, он забрал мои золотые сертификаты. Перед тем как покинуть Стамбул, Хеллер купил своей любовнице, несмотря на ее отказ, изумрудное ожерелье, и все только потому, что знал: этим он нанесет еще один удар моему кошельку.
      На обратном пути в Афьон я с трудом сдерживал распиравшие меня чувства. О да, скоро он летит домой.
      Он летит домой — к Ломбару Хиссту и своей гибели!

      Следующий день на базе показал, что их жестокость по отношению ко мне вряд ли имеет какой-либо предел. Я видел по их лицам, что им доставляет садистское удовольствие оскорблять человека, который временно не мог постоять за себя. Я сносил все эти оскорбления только из боязни, как бы они не заподозрили, что я готовлю им сюрприз.
      Утром графиня Крэк решила — или ей подсказал эту идею Хеллер? — собрать все доказательства, обеспечивающие мне смертный приговор.
      Обращаясь ко мне, она сказала:
      — Когда мы отдадим вас в руки правосудия, то должны будем убедиться, что у судьи не возникнет затруднений из-за недостатка улик. Пока я сидела в том вонючем подвале, у меня было достаточно времени, чтобы прочитать "Объединенное и законченное краткое руководство по Конфедерации Волтар", включающее в себя все кодексы. Это было очень глубокомысленное решение с вашей стороны — снабдить меня подобной литературой. Волтарианские законы отличаются предельной четкостью, простотой и разумностью. Но вы связались с Землей, и весь мой недавний опыт Подсказывает, что любой, кто хоть сколько-нибудь разбирается в порядках так называемого правосудия, может отыскать для себя целую кучу лазеек. Поэтому Джеттеро, в силу некоторых причин, настаивает, чтобы вас судили справедливым судом. Вы, конечно, можете возразить, что и на Волтаре можно избежать наказания, если заявить, что "нет вещественных доказательств" и что "все обвинения голословны". Фахт-бей уже организовал несколько групп, которые будут заниматься сбором письменных показаний, заверенных по всей форме и касающихся всех ваших делишек. Мы собираемся хорошенько покопаться в помойке, которую вы называете "своими файлами", и наверняка найдем что-нибудь интересное. Так что, если вы собираетесь защищаться, вам следует подумать, каким образом вы можете опровергнуть все выдвинутые против вас обвинения.
      Но я-то был абсолютно уверен, что никакого суда не будет. Будут судить их, к тому же Ломбар скор на расправу. А что касается свидетельских показаний, то я имел твердое намерение вернуться сюда с Батальоном Смерти, чтобы очистить землю от этих предателей.
      Но даже графиня, при всей ее проницательности, не могла догадаться, что не я у них, а они у меня в руках. И, успокоенный этой мыслью, я в сопровождении двух охранников послушно поплелся в мою потайную комнату на вилле и под чутким руководством Крэк принялся за работу.
      То, что ей было нужно, скрывалось под ворохом других вещей; коробки с моими записями были покрыты пылью, заляпаны краской и сирой.
      Записи в моем журнале были сделаны таким неразборчивым почерком, что я сам с трудом мог в них разобраться — у меня еще не сформировались навыки чтения собственных каракулей.
      Я приступил к делу, и в воздух поднялся целый вихрь пыли и в несколько минут разнесся по всему дому.
      Крэк ушла в комнату Ютанк, в которой я в свое время установил подслушивающее устройство, и сейчас мне было очень хорошо слышно, что там происходит. До меня донесся голос графини Крэк — кажется, она нашла под кроватью двоих плачущих мальчишек. Графиня не говорила по-турецки, а они не могли понять ни слова из ее речи, и она, как ни старалась, ничего не смогла от них добиться, кроме громких всхлипываний и невнятного бормотания. Поэтому она послала за Карагезом и Мелахат, которые говорили по-английски, и с их помощью попыталась выяснить, в чем дело.
      Управляющий виллы и экономка были очень смущены. Графиня Крэк слушала рассказ напуганных мальчиков со все возрастающим ужасом и негодованием.
      Оказалось, Гайлов совратил их и каждую ночь, а иногда и днем, с их помощью удовлетворял свою похоть самыми извращенными способами. Они с самого начала знали, что Ютанк — мужчина, но боялись об этом рассказать.
      Разговоры на гомосексуальную тему вызвали у меня сильный приступ тошноты, и моим охранникам пришлось применить грубую физическую силу, чтобы заставить меня вернуться к расшифровке моих рукописей. Я вовсе не был готов к такому повороту событий.
      Графиня Крэк не верила своим ушам, но, как оказалось, мальчики были очень опечалены тем, что теперь, когда «Ютанк» исчезла, они больше не получают запретного наслаждения.
      Крэк с застенчивой помощью растерявшихся Мелахат и Карагеза старалась переубедить мальчиков, но сделала только еще хуже: малыши заявили, что, если матери не отпустят их искать «Ютанк», они сбегут из дома и станут спать с каким-нибудь другим мужчиной, а если им запретят делать это, они покончат с собой при первом же удобном случае.
      Вскоре Карагез и Мелахат были в слезах, мальчики в истерике, а графиня Крэк — в гневе.
      — Извращенная планета! — восклицала она. — Создается впечатление, что эти люди не представляют себе, что такое нормальный секс!
      Малышей увели, и я услышал, как графиня Крэк стала рыться в вещах «Ютанк», отдав приказ прислуге сложить все находящееся в комнате для хранения в сундуки.
      Через некоторое время она вернулась в мою комнату и уставилась на меня.
      — Пока есть возможность, — сказала она, — вам лучше собрать все сведения о том, как вы сошлись с Гайловым. В уголовном кодексе имеется целых тридцать две статьи, предусматривающие различные меры наказания за гомосексуализм.
      — Но в Конфедерации гомосексуализм разрешен! — попытался возразить я.
      — Но не в отношении детей, вы, грубая скотина.
      — Подождите минутку! — взорвался я. — Я к этому не имею никакого отношения! Я ненавижу гомиков!
      — Тогда вам следует подумать, как это доказать, — невозмутимо парировала графиня и гордо вышла из комнаты.
      Эта несправедливость острым ножом полоснула меня по сердцу. Чтобы отвлечься, я начал усердно рыться в хламе, выкапывая свои записи. Вдруг странная мысль пришла мне в голову, и от неожиданности я застыл на месте. Как, черт возьми, доказать, что ты не гомосексуалист? Ведь доказать, что ты не кто-нибудь, почти невозможно. Можно лишь представить доказательства, что ты есть кто-то. Нельзя предъявить суду отсутствие чего-либо. Нельзя же в самом деле сказать судье, например: "Вот список машин, которые я не украл". Что же на это ответит судья? "Значит, ты украл машины, не указанные в списке? Виновен, ваша честь!" Правосудие всегда однобоко. В юридической терминологии нет понятия "отрицательные доказательства".
      И в этот момент мой взгляд упал на пакет с фотографиями, на которых я был запечатлен с Крошкой. Вот я вхожу в нее сзади: ложное свидетельство педерастии! А дети? Ложное свидетельство изнасилования несовершеннолетних!
      Один из моих стражей захихикал.
      Я сделал резкое движение, собираясь порвать фотографии, но второй охранник остановил меня.
      — На вашем месте я бы этого не делал, Грис, — предупредил меня он. — Мы должны проследить, чтобы вы не уничтожили никаких вещественных доказательств.
      Я начал покрываться потом. Я не совращал мальчиков. Эти фотографии — всего лишь мерзкая подделка. Мое воображение тут же нарисовало мне ужасную картину: я, беззащитный, задыхаюсь в липкой паутине правосудия. Меня могут повесить за преступления, которых я не совершал!
      С трудом взяв себя в руки, я попытался составить план немедленного уничтожения этих якобы доказательств, направленных против меня, и поиска того, что позволило бы мне уличить в совершении противозаконных действий других, как, например, в данном конкретном случае. Это коренным образом изменило направление моей работы. Скоро в руках у меня оказалась копия контракта, касающегося покупки «Ютанк». Это меня немного взбодрило. В данном случае преступником становился Ахмед, мой таксист, а не я. Прямо под контрактом я обнаружил записи, сделанные с помощью «жучков» Хеллера и Крэк, которые, я был уверен, уличали их в намеренном отступлении от подробных инструкций, полученных от меня, руководителя миссии, и во всяких подобных прегрешениях. Я, в конце концов, всего лишь исполнял приказ. Отлично! Я нашел доказательства, разоблачающие коварный заговор против меня.
      Я снова вернулся к своей работе.
      Однако через три часа кропотливого труда я вдруг почувствовал себя обманутым. Зачем я собираю какие-то доказательства? Они заставили меня копаться в этом хламе, только чтобы поиздеваться надо мной.
      Ведь никакого суда надо мной не будет. Моя цель — просто доставить Хеллера и Крэк к Ломбару. Одной только подделки подписи императора достаточно, чтобы мой покровитель отдал приказ казнить их. А если учесть ненависть Ломбара к Хеллеру, а также неприязнь к аристократическому классу, к которому принадлежала графиня Крэк, и ко всему, за что они выступали, этот приказ будет приведен в исполнение очень, очень быстро.
      Я должен лишь притворяться, что принимаю игру в суд всерьез.
      Но никто не может заставить меня испытывать наслаждение от этой игры.

      В полдень их жестокость перешла все границы. Они выставили меня на всеобщее обозрение! Графиня Крэк, заметив, что все собранные записи я положил в сумку на ремне, повесила ее мне на шею и, поскольку ей нужно было обойти базу в поисках новых свидетелей, чтобы потом — я знал — говорить обо мне гадости за моей спиной, отвела меня в ангар и привязала к стулу почти рядом с корпусом буксира, где в это время работал Хеллер.
      Клерки, прислуга, ремонтная бригада — все, казалось, в этот день нашли какие-то причины, чтобы пройти через ангар. И хотя двое моих охранников не уставали твердить: "Проходи мимо!" — каждый останавливался прямо напротив моего стула, чтобы поглазеть на меня. Все шушукались между собой, прикрывая рукой наглую улыбку, и один раз я услышал, как какой-то старый клерк сказал: "По лицу можно узнать о человеке практически все: посмотри на эту недовольную морщинку". Только я собрался ответить, что эта горизонтальная отметина — вовсе не морщинка, а шрам, полученный при падении со скейтборда, но не успел открыть рот, как охранник приказал мне заткнуться.
      Это становилось невыносимым. Из двухсот человек персонала, в этот день прошедших у меня перед глазами, многих я никогда раньше не видел. Я даже поинтересовался, не была ли сегодня организована специальная экскурсия из нью-йоркского офиса.
      Но не так-то легко было привлечь внимание Хеллера. Зато у него, к этому моменту почти уже закончившего ремонт корабля, нашлось время, чтобы сообщить коту, что он самый лучший кот на свете, когда последний из чистого хвастовства принес ему только что пойманную мышь. Увы, Хеллера нисколько не заботили страдания несчастного узника, сгорающего от стыда под любопытными взорами.
      Наконец я смог убедить охранника, что имею к Хеллеру срочное дело и должен с ним немедленно поговорить.
      Когда Хеллер подошел ко мне, я пожаловался:
      — Кто я такой? Цирковой клоун? Я чувствую себя чудовищем, вышедшим из-под ножа доктора Кроуба! Почему вы держите меня здесь, на виду у всех?
      — Ну, допустим, ваша компания доставляет мне удовольствие, — ответил он. — Я дал слово доставить вас на Волтар и сдать в руки правосудия. Однако на этой базе несколько сотен турок и около двухсот членов волтарианского персонала, которые тем или иным образом изъявляют одно желание — убить вас. Поэтому ваши охранники, выражающие сильное беспокойство по этому поводу, обратились ко мне с просьбой поместить вас в поле зрения мое или графини.
      — Что? — не понял я.
      — Служащие слишком уважают офицера и его леди, чтобы напасть на вас в их присутствии, — вмешался охранник. — А нам совсем не хочется, чтобы нас обвинили в потворстве попытке убить вас. А теперь прекратите отвлекать офицера Хеллера глупыми разговорами. Мы бы и сами могли все вам объяснить.
      Конечно, они устроили весь этот цирк, чтобы испугать меня. Эти люди обращались со мной как с каким-нибудь подонком. Но этот случай убедил меня в тщетности надежд на уважительное отношение.
      Ко мне подошел Прахд и осмотрел меня прямо на глазах у любопытной публики, надеющейся, что мои ранения достаточно серьезны. Как же они были разочарованы, когда доктор во всеуслышание объявил, что состояние мое самое удовлетворительное! Но зато присутствующих безумно обрадовало сообщение о том, что я готов к полету в любую секунду.
      Около четырех часов из корабля вышел один из электронщиков, работающих внутри. В руках он нес видеотелефон.
      — Сэр, — обратился он к Хеллеру, — эта штуковина все время пищит. Она подключена к антенне земной трансляции, и на экране написано мелом "только лично".
      Хеллер взял аппарат, и электронщик, отдав честь, ушел. Эта (…) команда так и нарывалась на грубость!
      Хеллер нашел пульт управления и, убедившись, что за спиной у него — только черный корпус корабля, нажал кнопку ответа.
      — О, слава Богу, мистер Джет, — послышался голос, и на экране появилось радостное лицо Изи. — Наконец-то я до вас дозвонился.
      — Что-нибудь случилось? — спросил Хеллер.
      — Нет, все хорошо. Просто я хотел сообщить вам, что все нормально. Вы знаете, именно поэтому я и волнуюсь. Все-таки чудесная новость: с мисс Радой все в порядке после того, что ей пришлось пережить. Как она чувствует себя сейчас? По-прежнему хорошо?
      — Она великолепна, Изя, как всегда. Я попрошу ее позвонить вам вечером, и вы сами сможете поговорить с ней.
      — О, это было бы просто чудесно. Но я не заслуживаю такой чести.
      — Так что у вас там?
      — Сначала плохие новости. Когда Россия исчезла с карты земного шара, вместе с ней пропала и угроза третьей мировой войны, что привело к падению цен на золото. Я собирался продать золото, которое вы оставили на мое попечение, но теперь оно стоит всего около шести миллионов. Как вы думаете, может, стоит повременить с продажей?
      — Как хотите, — отозвался Хеллер. — А что, с Россией и впрямь так плохо?
      — О, мистер Джет, России больше не существует. Даже ее спутники вышвырнули из космоса. Все-таки есть Бог на небе.
      — Как опционы? — вдруг спросил Хеллер.
      — С этим все в порядке. Теперь можно перейти к хорошим новостям. Нефтяные акции быстро падают в цене, будто наступила "черная пятница" 1929 года. На продаже опционов мы уже наварили около пяти миллиардов. Брокеры разрывают телефон на части, предлагая сделку, но мы пока выжидаем. Мисс Симмонс затеяла грандиозное дело. Влиятельные люди пытались не пропустить в эфир ее выступление на телевидении. Тогда в знак протеста ее соратники в разных странах вышли с рупорами на улицы. Люди перестали покупать радиоактивный газолин и нефтепродукты, а «Мейсабонго» использует опционы из наших резервов, предназначенных для продажи, поэтому на сей счет можно не беспокоиться. Теперь остается только сидеть и ждать момента, когда мы сможем прибрать к рукам все нефтяные компании в мире.
      — Каков срок действия опционов? — спросил Хеллер.
      — Это июльские опционы. Они теряют силу после понедельника перед первым воскресеньем после третьей пятницы июля. Все потому, что брокеры закрывают их на неделю раньше реального срока действия опционов, чтобы осталось время подвести итоги.
      — Это плохо, — расстроился Хеллер.
      — Да, я знаю, — сочувственно произнес Изя. — Но если в жизни не станет неудач, как люди будут знать, что им повезло?
      Хеллер взглянул на часы:
      — Понедельник, говорите? Значит, еще тринадцать дней. Ну, тогда все еще не так плохо.
      — Как по расписанию, мистер Джет.
      — Значит, вы отлично со всем справились, — похвалил Изю Хеллер. — Я некоторое время не смогу выходить на связь.
      — О, только не это! Неужели я рассердил вас?
      — Конечно, нет. Просто есть другие обязанности, которые мне надлежит исполнить.
      — А если что-нибудь пойдет не так?
      — Мы уже обсудили этот вопрос. У вас имеется Роксентер-младший. И, я уверен, вам под силу провернуть любую финансовую операцию. Вы не сможете одурачить меня ни на минуту, Изя Эпштейн.
      — О Господи! — воскликнул Изя в страхе.
      — Да, кстати, — сказал Хеллер, — можете ликвидировать наше совместное предприятие.
      — О нет! Я определенно рассердил вас чем-то! Вы злитесь на меня!
      — Нет, совсем нет!
      — Я отказываюсь выполнять вашу последнюю просьбу!
      — По крайней мере хоть увольте людей, — сказал Хеллер.
      — Они вам понадобятся, когда вы вернетесь! — взвыл Изя. — Они здесь все украсили цветами в честь благополучного возвращения мисс Рады! Не покидайте нас, мистер Джет!
      Хеллер, казалось, совсем растрогался. Несколько раз он пытался говорить, но слезы душили его. Наконец он выдавил из себя:
      — Я перезвоню позже, Изя, — и выключил аппарат. Поставив видеотелефон на пол, он медленно побрел прочь. Вид у него был очень несчастный.
      Фахт-бей, вошедший в ангар из туннеля, заметил настроение Хеллера и направился к нему.
      — Вы выглядите неважно, сэр.
      — Очень трудно уезжать, — печально проговорил Хеллер. — Но я не могу позволить себе торчать здесь лишние тринадцать дней, если в том нет нужды.
      — Это из-за леди, сэр, да? — участливо спросил Фахт-бей. — Кажется, ей не терпится попасть домой, и я ее хорошо понимаю — после того, что ей пришлось здесь пережить.
      — Нет, — ответил Хеллер, — не только из-за леди. Моя работа здесь подошла к концу, и я хочу подать рапорт как можно раньше. Его величество и лорды должны знать, что здесь происходит. У меня какое-то предчувствие.
      — Совершенно с вами согласен, сэр. Я тоже не раз об этом думал. Линк, начальник ремонтной бригады, только что доложил, что буксир будет готов на закате солнца. Вы сделаете какие-нибудь последние распоряжения?
      — Сделаю, — ответил Хеллер. — Начнем с тех грузовых кораблей. — Он махнул рукой в противоположный конец ангара, где у стены на протяжении вот уже многих лет стояли покрытые грязью и пылью три помятых корпуса космических кораблей размером с «Бликсо». — Сегодня утром я залезал внутрь. Конечно, тут понадобится небольшой ремонт, но на них еще можно летать. Нужно привести их в рабочее состояние.
      — На это не уйдет много времени, — сказал Фахт-бей.
      — Дальше. Все прибывающие корабли необходимо задерживать. Нельзя допустить, чтобы они поднялись в воздух с грузом наркотиков на борту.
      Фахт-бей поморщился:
      — Но команды будут возмущаться…
      — Послушайте, — перебил его Хеллер. — Когда мы прилетим домой, я доложу обо всем его величеству или другим представителям власти и объясню, что я сделал и почему. В данном случае мой доклад — чистейшая формальность: на самом деле никого не интересует, что творится на незавоеванных планетах. Власти всегда поддерживают действия военных инженеров в отношении создаваемых или ликвидируемых баз. В любом случае у вас имеется мой письменный приказ, и я обещаю, что, если что-нибудь пойдет не так, я помогу вам.
      — Вашего обещания вполне достаточно, сэр, — ответил Фахт-бей. — Видите ли, мне и многим моим людям просто противно заниматься наркотиками. Вы заметили, что никто из нас к ним не притрагивается? Наркотики — это ужасно!
      — Аминь, — сказал Хеллер. — Я имел возможность наблюдать, как они медленно разрушают человеческий организм.
      — Вот еще что, — вспомнил Фахт-бей. — Как поступить с преступниками, которым собирались изменить личность?
      — Обещание есть обещание, — ответил Хеллер. — Вам не нужны враги. Доведите дело до конца. И впредь заводите только друзей.
      — Постараюсь, — пообещал Фахт-бей. — Не могли бы вы подсказать, в каком направлении должна развиваться деятельность базы?
      — Приобретайте друзей, — сказал Хеллер. — Подготовьте в короткий срок врачей-специалистов по борьбе с эпидемиями. Пусть Прахд поделится опытом по реабилитации организма после наркотической зависимости. Помогите здешним фермерам переквалифицироваться с мака на какую-нибудь другую, более безобидную сельскохозяйственную культуру.
      Фахт-бей рассмеялся:
      — Вы хотите сказать, что нам следует организовать фермерскую школу?
      — А почему бы и нет? Конечно, у Флота и у его величества найдутся для вас другие задания. Может быть, понадобится, например, срочно эвакуировать жителей из этого района. Как знать? Но лучше не загадывать на будущее.
      — Сэр, — сказал Фахт-бей, — мы бы предпочли при первом же удобном случае, хоть сейчас, покинуть это пустынное плато.
      — Ну, знаете ли, жизнь — это не карамельки и не розовые мыльные пузыри. Но когда-нибудь вы обязательно попадете домой.
      — Спасибо вам, офицер Хеллер. Вы будто вернули нас к жизни. Я и все мои люди будем благословлять вас до конца дней своих.
      Меня едва не стошнило, когда я услышал эту восторженную речь. (…) Хеллер! Но если разговор зашел о конце дней, я постараюсь с помощью Батальона Смерти организовать его как можно раньше.
      Я начал перебирать в уме все пакости, сделанные Хеллером, — теперь мне придется все начинать с начала. Если даже мы уничтожим сплетенную им мощную паутину, все равно этого будет недостаточно. Да, можно, конечно, разбомбить Охокихоки, Детройт и Эмпайр Стейт Билдинг, но вряд ли это поможет моему горю. Помимо Батальона Смерти я возьму с собой военную эскадрилью Аппарата и с их помощью уничтожу все существующие на Земле военные базы и штаб-квартиры правительства, которые откажутся выбросить белый флаг.
      Перед моим мысленным взором появилось лицо Роксентера: вот он, оборванный и несчастный, свернувшийся калачиком на скамейке в аллее среди мусорных корзин; я подхожу к нему, сияющий великолепием военной формы Волтара, в сопровождении криминальных агентов Аппарата и говорю: "Делберт, вы помните меня?" Он тяжело вздыхает, падает ниц и восклицает: "Великий Боже! Инксвитч, мой семейный шпиён!" А я ему в ответ: "Теперь я этим не занимаюсь, Роки, старина. Я вернулся, чтобы снова посадить вас на трон Земли, с которого вы были так несправедливо низвергнуты". А он бормочет слова благодарности; мои помощники приподнимают его голову, чтобы напоить беднягу водой, и перевязывают его раны. Потом, рука об руку, мы идем вперед, не обращая внимания на жалобные стоны искалеченных и умирающих, оставшихся пока в живых подонков после великой бойни, какой еще не знала история человечества. А из сточной канавы, переполненной кровью, подымает руку рыдающая мисс Щипли и говорит мне: "Прости меня, Инксвитч! Прости меня, ибо я усомнилась…"
      Чья-то рука потрясла меня за плечо.
      — Просыпайтесь. — Это был голос Хеллера. — Залезайте в корабль. Солнце садится. Через час мы отправляемся на Волтар.
      Я улыбнулся. Скоро исполнится моя мечта.
      Три тяжелых дня на борту набирающего скорость буксира я лежал связанный в гамаке.
      Это была настоящая пытка: всю первую часть нашего путешествия, сводя меня с ума, не смолкая ревели «будет-было», а под конец затарахтели тормозные двигатели. Мы скользили по краю пропасти: повсюду искрили провода, и посреди этого адского шума и грохота никто не мог сказать, в какую минуту мы взлетим на воздух. Ненавижу космические путешествия, в особенности на этом (…) буксире.
      Моя кабина располагалась с правого борта, прямо у входа в кормовой отсек, и каждый раз, когда скрипела открывающаяся дверь, я изо всех сил выворачивал шею, пытаясь увидеть, не следят ли за мной.
      Время от времени приходила графиня Крэк в черном изолирующем костюме, чтобы покормить меня и сделать перевязку, и ни разу я не заметил, чтобы кто-нибудь сел в кресло пилота. Из всего этого я сделал вывод, что меня окружали не просто маньяки, помешанные на скорости, но буквально безнадежно тронутые люди. В космическом пространстве может произойти все что угодно, и я решил, что они просто предоставили корабль с роботомозгом самому себе. Так что к концу путешествия я пребывал на грани нервного срыва, задыхаясь от отчаяния и злобы.
      Но наконец «будет-было» остановились, и мы пошли на вспомогательных планетарных двигателях, постепенно сбрасывая скорость.
      Графиня Крэк вошла в мою каюту, одетая в обычный бледно-голубой комбинезон, и, покормив меня горячей едой, собралась уходить. Но тут я, уже не выдерживая, закричал:
      — Я здесь скоро сойду с ума!
      Она пожала плечами:
      — Хорошо, я оставлю дверь открытой. — И это все, на что я мог рассчитывать. Однако она сдержала свое обещание.
      Хеллер теперь, когда нам перестала грозить опасность и можно было расслабиться, мирно сидел в кресле пилота.
      Графиня Крэк опустилась в кресло рядом.
      — Сколько миль нам осталось преодолеть? Хеллер не ответил, и она повторила вопрос.
      — О, уже немного. Всего несколько тысяч, — ответил Хеллер. — Скоро мы пересечем защитный периметр Волтара.
      — Тебя что-то беспокоит? — спросила графиня Крэк.
      — Ну, в общем, да. Я думал о твоей безопасности. Ведь ты все еще вне закона. Я собираюсь спрятать тебя в надежном месте, пока не придет ответ на мой рапорт.
      — Ты думаешь, в этом есть необходимость?
      — Я буду с тобой откровенен, — проговорил Хеллер. — Вся эта миссия началась весьма любопытным образом. Меня посадили в Замок Мрака. Я вынужден был соблюдать осторожность после нападения пилотов-убийц, подосланных Аппаратом. Мы с офицером разведки Флота Бисом решили ввязаться в это дело и узнать, что затеял Аппарат. Мне удалось обнаружить секретную базу, о которой никто не знал, кроме сотрудников Аппарата, да и то лишь нескольких. Но мне еще не все ясно. Могут возникнуть разного рода осложнения, и я не хотел бы, чтобы ты оказалась замешанной в этом деле, — не забывай, ты ведь вне закона. Я даже не представляю себе, что в эту минуту происходит на Волтаре.
      — Мы уже вошли в диапазон вещания Волтара? — спросила Крэк. — Может, мы узнаем что-нибудь из программы новостей?
      Хеллер подсоединил к своему экрану антенну местного телевидения, и с экрана понеслись звуки музыки.
      Я почувствовал сильное беспокойство. Не знал, что у разведки Флота возникали подобные подозрения. Внезапно в голову мне пришла мысль: должно быть, за это время ряды моих врагов значительно пополнились. Я сразу припомнил, как однажды в клубе офицеры Флота угрожали мне страшной расправой, если с Джеттеро Хеллером что-нибудь случится. Эти дурни сделали из него кумира просто потому, что он был превосходный пилот и атлет и выполнил более пятидесяти добровольных миссий. Итак, Хеллер был героем Флота.
      Зато Ломбар Хисст, глава Аппарата, был стоящим человеком. Он ненавидел Флот, он ненавидел лично Хеллера и не стремился к завоеванию дешевой популярности. Он быстро разделается с Хеллером. Моя забота — просто доставить Хеллера на Волтар и передать в его руки.
      Вдруг плавный ход моих мыслей был прерван сообщением: "И теперь только мы имеем право проигрывать избранные вещи из репертуара популярной исполнительницы Хайти Хеллер, блистательной звезды на галактическом небосводе, мечты миллиардов боготворящих ее поклонников".
      На экране появилась Хайти Хеллер, сестра Джеттеро, имеющая репутацию самой красивой женщины на ста десяти планетах Конфедерации Волтар.
      Сзади нее располагался ансамбль танцоров и хор.
      Она спела "Лысый принц Каукалси", а потом вся эта компания на сцене забралась в идиотского вида лодку и взмыла к потолку, изображающему звездное небо.
      Хеллер и Крэк, как двое болванов, аплодировали ей так, будто она могла слышать их.
      — Что ж, — констатировал Хеллер, — в конце концов, у меня все еще есть семья.
      — Твоя семья станет еще больше, если у нас с тобой все получится, как мы задумали, — промурлыкала графиня.
      — Поэтому мне нужно тщательно спланировать свое возвращение, — сказал Хеллер. — С тобой не должно ничего случиться. Ага, начинаются новости.
      Одно за другим последовали сообщения о каком-то парке, разведенном на какой-то планете, об открытии нового вида пернатых на Флистене и остальное в таком же духе.
      Вот на экране появилась новая картина: группа танков переправлялась через широченную реку. Голос за кадром поведал: "Повстанческие силы на планете Калабар всю последнюю неделю испытывали колоссальное давление со стороны подразделений Аппарата, недавно переброшенных в этот район. — На экране тщедушный офицер громко выстрелил в невидимую мишень. — Командующий армейским корпусом Зог за серию крупных поражений в борьбе с повстанческими группировками был смещен с занимаемого поста".
      Появившееся в кадре лицо командующего корпусом произнесло: "Сторонники бунтовщика принца Мортайя имеют перед нами существенное преимущество, заключающееся в неопределенном количестве баз, расположенных в горной системе Калабара, вздымающейся на высоту более ста тысяч футов. В горах имеется огромное количество пещер, за счет чего создаются благоприятные условия для нападения повстанческих группировок на наши войска. У меня сложилось впечатление, что за последнее время в значительной степени участились массовые атаки со стороны противника. Я намерен подать прошение об отставке и переводе в командующие армейского дивизиона".
      Голос за кадром сказал: "Представитель верховного главнокомандующего сегодня заявил, что Зог вскоре предстанет перед трибуналом. Великий Совет выражает глубокое сожаление по поводу того, что восстание на планете Калабар перешагнуло рубеж четвертого года, вырвав победу из рук нашей армии, и что военные действия повстанцев отныне направлены против миротворческих сил международного отдела Аппарата".
      На трибуну поднялся слегка трясущийся от старости лорд Эндоу и, пуская слюни, прочитал по бумажке заранее заготовленный текст: "Пришло время… э… покончить… а… с этим несомненно… ну… неразумным поклонением иррациональным идеям принца Мортайя…
      Э… ну… мы не имеем права смотреть сквозь пальцы… да, сквозь пальцы… как все население планеты продолжает оказывать поддержку… э… хм… принцу Мортайя. Я горжусь… боюсь? Нет… стыжусь? — что здесь написано?"
      Внезапно на экране появился офицер Аппарата. "Лорд Эндоу хотел заявить, что намерен вытравить огнем и мечом энтузиазм населения, поддерживающего незаконные действия принца Мортайя, и положить быстрый конец бунту".
      — Ну-ну, — скептически пробормотал Хеллер. — Итак, им удалось выбить армию с ее позиций, и Флот не участвует в этой заварухе. «Алкаши» из Аппарата сейчас начнут, наверное, систематический грабеж. Калабар — прекрасная планета, знаешь, там чудесные, просто фантастические пейзажи. Я был там однажды еще курсантом военного училища, и мы не уставали поражаться, какое там все огромное. И все так красиво.
      — И женщины тоже? — ревниво спросила графиня.
      Хеллер засмеялся:
      — Не такие красивые, как ты, любимая.
      Ну что ж, скоро ему будет не так весело, самодовольно сказал я себе, когда он узнает, что его влиятельный друг из королевского Штаба, капитан Таре Роук, понижен в звании и переведен на Калабар.
      Мысли вихрем носились в моей голове. Аппарат, кажется, начинал играть в Конфедерации значительную роль. Получив с момента своего создания статус организации, занимающейся внешней политикой, Аппарат взвалил на свои плечи довольно большую ответственность. Наверное, теперь понадобится много людей и техники, потому что раньше в распоряжении Аппарата не было достаточных ресурсов для проведения военных действий в таком масштабе.
      За этим последовал ряд не интересующих меня сообщений, и наконец комментатор сказал: "Состояние здоровья его величества Клинга Гордого — да здравствуют его величество и все волтарианские доминионы! — как оптимистически заявил сегодня в своем выступлении представитель его величества Ломбар Хисст, не внушает серьезных опасений; им была также выражена уверенность, что при умеренном образе жизни наш монарх будет править своим народом еще многие годы".
      — Слушай! — закричал Хеллер. — Ломбар Хисст что, представитель Клинга Гордого?
      — Невероятно! — сказала графиня Крэк. — Этот Хисст — просто мерзкая крыса! Он не аристократ! Он нарушает правила дворцового этикета. Я знаю! Я хорошо изучила "Краткое руководство". Эту должность может занимать только имперский дворянин!
      — Что-то здесь не так, — проговорил Хеллер.
      Я стиснул зубы. Вся моя жизнь зависела от того, сумею ли я затащить Хеллера на базу Аппарата. Будь проклято это хоумвидение, заронившее в них зерно подозрения! Я знал, что Ломбар сейчас — важная шишка. Но они-то не должны были этого знать!
      — Дорогая, — сказал Хеллер, — наверное, тебе лучше поговорить с нашим пленником: быть может, он прольет свет на это дело.
      Я съежился от страха. Он будто читал мои мысли!
      Крэк немедленно встала, открыла коробку и, подойдя ко мне и не сказав даже "с вашего разрешения", нахлобучила мне на голову гипношлем.
      Включив его, она спросила:
      — Ломбар Хисст пошел на повышение?
      — О нет, — проговорил я слабым голосом, чтобы она не догадалась, что мне наплевать на их шлем. — Ломбар просто преданный слуга своего народа, он всего лишь служит прикрытием для лорда Эндоу.
      Графиня немного подумала.
      — Вы саботировали миссию по приказу Ломбара Хисста?
      — Нет, — соврал я. — Вот этого я как раз и боюсь — боюсь, что меня разоблачат. Я все делал по собственному почину. Я ревную к Хеллеру.
      — Вам известно о каких-нибудь перестановках в правительстве?
      — Нет. Все нормально. По моим недавно полученным сведениям, на Волтаре все по-прежнему.
      Графиня приказала мне лежать, ничего не видеть и не слышать и вернулась к Хеллеру.
      — Дорогой, — сказала она, — он говорит, что ничего не изменилось. Мне кажется, что можно приземляться. И мы могли бы сразу отправиться в Замок Мрака.
      — В Замок Мрака? — спросил озадаченный не на шутку Хеллер. — Зачем?
      — Дорогой, — ответила графиня Крэк, — я оставила там кое-какие бумаги, имеющие для нас жизненно важное значение.
      — Мадам, — сказал Хеллер, — но ведь Замок Мрака — территория Ломбара Хисста. Ты намекала мне на что-то вот уже несколько месяцев подряд. По-моему, тебе следует все мне рассказать.
      — Хорошо. Теперь, думаю, тебе можно узнать об этом. Твоя миссия закончена. — И она стала рассказывать то, что знала о королевских указах, подделанных мною. Одна бумага еще не подписана, говорила она, но как только император ее подпишет, к ней сразу вернутся ее статус, титул и земли. Другую бумагу следовало заверить по окончании миссии Хеллера, и тогда последний получал место в императорском Штабе и избавлялся от необходимости рисковать жизнью при исполнении безумных заданий Флота.
      Хеллер был очень удивлен.
      — Ты собственными глазами видела эти бумаги?
      — Да, они подлинные. Ты не должен забывать, что люди уважают тебя, считают достойным человеком и офицером. Нам остается только отправить бумаги его величеству на подпись.
      — Где они?
      — Я спрятала их в Замке Мрака, — ответила графиня Крэк.
      — Даже не знаю, что сказать, — проговорил Хеллер. — Давай реально оценим обстановку. Ты объявлена вне закона. У тебя нет никакого социального статуса. Если ты окажешься у них в руках, да без этих бумаг, тебя могут снова засадить за решетку. Это слишком большой риск. Я слишком много пережил, когда думал, что потерял тебя навсегда, чтобы продолжать обсуждение этого вопроса. Когда тебе стукнет двести лет, у тебя поседеют волосы и выпадут все зубы, а меня уже несколько десятков лет не будет на этом свете, только тогда ты сможешь продолжить спорить со мной! Но не раньше. Все. Разговор закончен. Мы не полезем в Замок Мрака. Я все сказал!
      — Но, Джеттеро…
      — Нет, я сказал! Я не хочу тебя снова потерять!
      — Джеттеро, ты всегда говорил, что настоящая жизнь — постоянный риск, от которого волосы встают дыбом.
      — Я так не говорил.
      — Ну и что, зато ты доказываешь это всем своим образом жизни. Ты не можешь отказаться от такого шанса. Ты заслужил право на лучшую жизнь. Это значит, что мы сможем пожениться. Ты не можешь отказаться. Посиди здесь.
      Графиня Крэк вернулась ко мне и взяла микрофон шлема.
      — Где-нибудь есть копии этих документов? — спросила она.
      Я почти перестал дышать. И вдруг меня озарила блестящая идея, в успехе которой я настолько не сомневался, что мне становилось даже чуточку страшно. Вот так, за одну секунду, в голове у меня выстроился четкий план. Я не могу убежать от них, но могу сделать так, чтобы их самих засадили за решетку.
      Я с трудом сдерживал враждебные нотки в голосе, стараясь говорить как можно тише. В конце концов мне удалось взять себя в руки, и я самым убедительным тоном солгал:
      — Да. Дубликаты спрятаны под полом моего кабинета в 451-м отделе.
      Когда она сняла с меня шлем, я едва удержался, чтобы не расплыться в широкой ухмылке. Хеллер и Крэк сами шли ко мне в руки!

      Хеллер, назвав номер патрульного корабля, провел наш буксир через защитный периметр в область влияния Волтара. Я думал, что ему понадобится мое удостоверение, но он о нем даже не заикнулся.
      Тогда я задумался: куда мы можем направляться? Я решил, что мы приземлимся в ангаре Аппарата, откуда стартовали на Землю. Едва не вывернув шею, я посмотрел в иллюминатор и увидел, что мы зависли над высоким плато. Это даже не база Флота! Куда Хеллер нас везет?
      Кажется, внизу уже наступил день, но мы находились на таком расстоянии, что было еще трудно с уверенностью судить об этом.
      Хеллер по-прежнему вел себя странно. Когда с планеты поступил запрос, он ответил:
      — "Вызов звездам" просит разрешения на посадку.
      "Вызов звездам"? Так назывался последний из самых древних межзвездных военных кораблей, построенный около ста двадцати пяти миллионов лет назад. Еще в дни первых полетов. Музейный экспонат!
      Мы пошли на посадку, как раз в хеллеровском стиле: быстро и как-то внезапно.
      Мы опускались хвостовой частью вперед, носом вверх. Меня перевернуло в гамаке, и я так и застыл вверх ногами, боясь пошевелиться, чтобы не упасть. Наконец мое ненадежное ложе еще раз перевернулось, и мне удалось встать на ноги. Я выглянул в только что открытый обзорный экран.
      Мы были окружены десантниками!
      Они стояли с оружием наготове; у них даже была полевая пушка!
      Хеллер открыл входной люк.
      Послышался голос, усиленный рупором: "Немедленно сообщите, кто вы такие!"
      Я узнал голос — он принадлежал командору Крапу.
      Мы совершили посадку на территории аварийного резерва Флота.
      — Я думал, вы сами Догадаетесь! — выкрикнул Хеллер, балансируя на краю люка на высоте шестидесяти футов от земли, и засмеялся.
      — Гром и молния! — воскликнул командор Крап. — Да это же Джеттеро Хеллер! Джет, мой мальчик! Ты испугал нас до смерти! Мы до последней секунды не догадывались, что это твой «Буксир-один». Ты мог получить пулю!
      — Я не хотел сообщать по коммуникационным каналам о своем прибытии. И мне нужна охрана морской пехоты. У меня здесь заключенный, которого я обещал доставить в суд на Волтар. Мне нужно переправить его в королевскую тюрьму.
      — Кто?
      — Ты помнишь Солтена Гриса?
      — "Алкаша"? — припомнил командор Крап. — Что ж, по нему уже давно тюрьма плачет. А как насчет «Буксира-один»? Этот корабль теперь принадлежит Аппарату?
      — Я воспользовался им для выполнения независимого задания в рамках своих полномочий. Я сыт по горло этими "алкашами".
      — А кто нет? — рявкнул командор Крап. — Сейчас подадут трап, и ты сможешь спуститься.
      — Отлично! — прокричал в ответ Хеллер. — Если старик Этта где-нибудь поблизости, я бы очень хотел встретиться и с ним тоже.
      Для меня такое начало не предвещало ничего хорошего. Эти морские десантники нагоняли на меня ужас. Я с нетерпением ждал, что же произойдет дальше.
      Когда подали трап, Хеллер быстро сбежал вниз и бросился к командору Крапу. Друзья долго похлопывали друг друга по плечам. Десантники не спускали глаз с корабля, и я знал, что они только и ждут, чтобы пустить пулю в «алкаша». Я почувствовал, как холодный пот заливает мне лоб.
      Старый Этти, служивший когда-то у Хеллера старшим механиком, а теперь работающий смотрителем, подъехал в трехколеснике и пожал Хеллеру руку, вытирая катившиеся по щекам слезы.
      Воссоединение Флота! Я забыл, как много было у Хеллера друзей. Теперь, возможно, он доставит меня в свои роскошные апартаменты в офицерском клубе и отдаст на растерзание ради спортивного интереса юнцам.
      Хеллера обступила целая толпа народу, и они о чем-то оживленно переговаривались. Но вот сначала ушел Крап, за ним сержант десантников Флота, а потом и Этти. У всех был крайне озабоченный вид. Что еще задумал Хеллер?
      И вдруг до меня дошло, что никто на планете не подозревал о нашем возвращении. Я молил Бога о том, чтобы он позволил мне осуществить мой план. Все теперь зависело от того, удастся ли мне привести Хеллера к Ломбару; здесь же он был окружен десантниками Флота, смертельными врагами Аппарата.
      Сержант возвратился с какой-то сумкой и передал ее Хеллеру, который, взобравшись по трапу в корабль, отдал ее графине Крэк.
      Потом вернулся старый Этти с грузовой тележкой, наполненной топливными стержнями, а вслед за ним грузовик вез запасы воды и воздуха в баллонах.
      Гражданский аэромобиль перелетел ограждение, из него вылез командор Крап и начал о чем-то переговариваться с Хеллером.
      Внезапно я услышал шаги за дверью и, испуганно оглядевшись по сторонам, обнаружил, что за спиной у меня стоит десантник. Я затрясся от страха. Они пришли за мной! Я заметил, что пальцы мои судорожно впились в сетку гамака, и еле-еле осмелился поднять глаза.
      Прямо передо мной было лицо графини Крэк, одетой десантником!
      Густые волосы были убраны под шлем; желто-коричневый оттенок рубашки с высоким воротником-стойкой казался немного светлее цвета легкого загара на ее лице. С помощью косметики она выглядела совсем как очень молоденький и очень симпатичный космический солдат-новобранец.
      Вот, значит, как Хеллер собирался ее спрятать. Преодолев страх перед ней, я попытался запечатлеть в памяти все подробности сегодняшнего дня.

      — А теперь, Солтен, — хмуро сказала графиня Крэк, — без шуточек. Когда закрывается ваша контора?
      На горизонте замаячила слабая надежда. Я старался удержать распиравшую меня радость.
      — В шесть, — ответил я.
      — Значит, на закате солнца, — сказала она. — И там никого не будет?
      — Никого. Все сразу же уходят домой.
      — Теперь слушайте меня внимательно. Мы отправимся туда, чтобы забрать королевские бумаги. Если вы сделаете хоть шаг в сторону, мы переломаем вам ноги. Поняли?
      Я кивнул, стараясь не показаться чересчур счастливым. Пока все шло по моему плану.
      В руках у нее был морской электрокортик. Графиня Крэк повесила мне на шею сумку с моими записями — это тоже входило в мои планы.
      — Когда мы добудем эти бумаги, — проговорила графиня Крэк, — мы переправим вас в королевскую тюрьму. И помните, я не давала вам слова, что вы попадете туда живым. Цена вашей жизни — интересующие нас документы.
      — Вы убьете меня? — спросил я, дрожа всем телом.
      — А вы разве не пытались убить Джеттеро? Я все видела, помните. Вы не заслуживаете суда. Итак, вы будете вести себя тихо и помогать нам? Или мне прямо сейчас испытать эффективность этого кортика?
      Она нажала на кнопку — послышалось слабое жужжание. Я постарался избавиться от улыбки и в конце концов добился желаемого: лицо мое исказила гримаса страха.
      Графиня подтолкнула меня к трапу. Пролетев до земли шесть футов, я оказался в руках двух десантников, которые без церемоний, грубо препроводили меня к аэромобилю.
      Водитель тоже оказался в форме десантника, а рядом с ним восседал еще один, незамедлительно направивший на меня пистолет.
      Усевшись на заднее сиденье, я оказался зажат с обеих сторон Хеллером и графиней Крэк.
      Хеллер помахал рукой Крапу, и мы взмыли в воздух.
      В лучах угасающего солнца внизу расстилались волтарианские пейзажи. Миновав главную базу Флота, мы затерялись в воздушном потоке машин. Водитель выдавал нас за десантников Флота, отпущенных в увольнение.
      Когда мы приблизились к Правительственному городу, нас едва не смел встречный поток транспорта. Река Уайл обвивалась золотой лентой вокруг прибрежных скал, где тихо разваливались от старости кабинеты 451-го отдела.
      Меня начали мучить угрызения совести.
      Я находился на грани нервного срыва. Удастся ли мне исполнить задуманное? От этого зависела моя жизнь и, кстати, смерть Хеллера.
      Если мой план не сработает, они запрячут меня в королевскую тюрьму. Тюрьма находилась в ведений волтарианского суда, и даже всесильный Ломбар не мог оспорить решения суровых судей. В местных полицейских участках Аппарат имел возможность устраивать побег заключенных после того, как уже состоялся суд, но в королевской тюрьме такой номер бы не прошел. Правосудие там основывалось на строгих принципах, так как в королевскую тюрьму попадали только самые опасные преступники, обвиняемые в совершении преступлений против государства. Если меня посадят туда, никакой Ломбар не сумеет вытащить меня.
      Это было очень рискованно.
      Меня поддерживала только мысль о том, что Ломбар обязан по достоинству оценить всю глубину опасности, которой я подвергался по его вине.
      Мы двигались очень медленно: надо было убедиться, что офис и в самом деле закрыт. Обычно там почти постоянно находился старый Ботч, старший клерк, но его я приказал убить вместе с двумя мастерами по изготовлению фальшивых документов. Поэтому я мог не волноваться, что кто-нибудь явится и застукает нас.
      Стало очень темно.
      — Похоже, все ушли домой, — сказал водитель.
      — Давай, паркуйся, — приказал Хеллер. Водитель занял место между двумя аэромобилями и заглушил двигатель.
      Хеллер вышел из машины и огляделся: поблизости никого не оказалось. Дверь здания была заперта. Хеллер порылся в сумке и достал какой-то инструмент. Пройдя вдоль стены, он обнаружил, как я понял, центральный коммуникационный провод.
      С помощью двух изолирующих манжет на присосках Хеллер установил несколько приборов рядом с распределительной коробкой, и в районе здания создалось электронное поле, что создало иллюзию непрерывной работы электрической цепи: сигнализация не должна была сработать.
      Затем он перерезал провод — теперь в здании не работал ни один телефон.
      Беззвучно шевеля губами, я молился всем известным мне богам, чтобы они позволили мне довести дело до конца.
      Хеллер повернулся к машине и сказал охранникам, которые уже вытащили меня из машины и теперь стояли, приставив к моей голове пистолеты:
      — Это здание офиса, где работал задержанный. Сейчас мы войдем туда, чтобы забрать кое-какие бумаги. Но не исключено, что наш пленник решит воспользоваться оружием. Это территория Аппарата, и он может подумать, что его друзья придут ему на помощь прежде, чем мы отправим его в королевскую тюрьму. При малейшей попытке к бегству — стреляйте.
      Хеллер сделал мне знак, и я вставил свое удостоверение в щель замка.
      Внутри было очень темно и пахло сыростью и плесенью; всюду царил беспорядок, вызывающий ассоциации с тем состоянием, какое саркастически настроенные граждане называют "пьяным угаром". У меня не было времени хорошо осмотреться: подталкиваемый в спину дулами пистолетов, я прошел по коридору в мой старый кабинет в дальнем конце здания.
      Хеллер зажег настольную лампу. Здесь ничего не изменилось: все тот же слой пыли; даже пустая жестянка из-под джолта стояла на том самом месте, где я ее оставил.
      О, мой родной кабинет, с которым связано столько горьких воспоминаний; кабинет, где меня терзали ночные кошмары, где я просиживал за работой до раннего утра; кабинет, где в муках рождались гениальные планы, — я нисколько не скучал по нему.
      Дверь в мой личный туалет была заперта.
      — Ну, где они? — спросила графиня Крэк.
      Конечно, никаких дубликатов королевских указов здесь и в помине не было, поэтому я сказал:
      — О, только не подумайте, что я не хочу с вами сотрудничать. Я просто пытаюсь вспомнить, какую именно половицу нужно поднять.
      Мне, конечно, было все равно, в каком месте разбирать пол: под каждой половицей в этой комнате хранился компромат, собранный мной за все годы службы в Аппарате. Но только так я мог протянуть время.
      Стараясь казаться как можно более растерянным, я схватился за живот и скорчил рожу. Нагнувшись, я с трудом приподнял одну из половиц так, чтобы присутствующие могли заметить спрятанные под ней бумаги, и снова опустил ее.
      — Нет, не та. Мне бы не хотелось разбирать весь пол… — Я сморщился, словно от сильной боли. — Если бы я все время не думал о том, как мне хочется в туалет…
      — Что? — спросил Хеллер.
      — У меня недержание, — пожаловался я. — И все из-за космических перегрузок. Конечно, такой бывалый космонавт, как вы, может их и не чувствовать, но увеличение веса на одну пятую сказалось на моем организме не лучшим образом. Если бы вы отпустили меня в туалет, то мне, может быть, и удалось бы сконцентрировать внимание. — Держась одной рукой за живот, я указал на дверь, ведущую в туалет.
      Хеллер сделал знак одному из десантников:
      — Проверь.
      Тот открыл дверь в туалет, осветил все углы лучом фонаря — на его лице появилось выражение глубокого отвращения; пересилив себя, он подошел к окну и взглянул вниз на темный изгиб реки Уайл с высоты пятисот футов. Это окно было из того типа специальных окон, которые разбиваются совершенно бесшумно. Десантник вернулся.
      Торопливым шагом, чтобы не вызвать подозрения, я вошел в туалет. Бросив беспокойный взгляд на графиню Крэк, я плотно закрыл за собой дверь и бесшумно задвинул шпингалет.
      Нащупав секретный рычаг и потянув его на себя, я открыл потайную дверь в боковой стене — она мягко и без скрипа подалась назад. За дверью была лестница, ведущая на верхний этаж.
      Я почтительно возблагодарил Хитрого Кролика за то, что в свое время он заронил в мою голову идею о потайном ходе.
      Осторожно выдавив квадратное стекло окна в туалете, я выбросил сумку, предварительно освободив ее от содержимого — при этом не было издано ни единого звука.
      В последний раз взглянув на зияющую черноту окна, обрамленную блеском осколков стекла, я вошел в потайную дверь и плотно прикрыл ее за собой.
      Осторожно, на цыпочках, я поднялся по лестнице и, открыв дрожащими пальцами задвижку, шагнул в полосу звездного света.
      Все так же бесшумно я скользнул к краю крыши и пополз по карнизу, стараясь быть незамеченным снизу.
      Спустившись на этаж ниже по водосточной трубе, я нащупал в стене вентиляционное отверстие, выходящее из моего кабинета. Прижавшись к нему лицом, я издал душераздирающий крик.
      Секундная тишина.
      Затем внутри началась суматоха.
      Кто-то пытался открыть дверь туалета.
      Под натиском мощных ударов прикладом шпингалет не выдержал, и дверь распахнулась.
      — Сбежал! — раздался чей-то крик.
      Грохот перевернутых стульев, топот ног, голос из разбитого окна — кто-то, наверное, смотрел вниз:
      — До земли несколько сот футов!
      — Ты видишь тело?
      — Вызвать речной патруль?
      — Никто не справится с таким сильным течением.
      — Ты видишь какую-нибудь лестницу или веревку? — спрашивал Хеллер.
      — Ничего, сэр. Вот, возьмите мой фонарь.
      До меня донесся приглушенный голос графини Крэк:
      — Бедный дурачок. Он решил, что лучше окончить жизнь самоубийством, чем предстать перед судом.
      — Что ж, не могу ругать его за это, — снова услышал я голос Хеллера. — Он бы все равно не избегнул казни.
      — Ладно, давай искать бумаги, ведь именно за этим мы сюда и пришли, — сказала графиня.
      Послышался треск выворачиваемых половиц, шорох бумаг, непонятный грохот. Голос одного из десантников:
      — В реке все еще ничего не заметно, сэр.
      Хеллер:
      — Помоги нам искать бумаги.
      Крэк:
      — Может быть, он спрятал их в стене?
      Снова треск половиц, скрежет выдвигающихся ящиков. Десантник:
      — Вонючая крыса! Только посмотрите на все это, сэр. Похоже, он шантажировал половину Аппарата.
      Второй десантник:
      — Так поступают все "алкаши".
      Первый десантник:
      — Что делать со всем этим мусором, сэр? Дезинтегратор не работает.
      Хеллер:
      — Возможно, многое из этого нам еще пригодится. Может быть, задержанный мертв, но ведь расследование по его делу еще не завершилось, поэтому найдите какие-нибудь коробки, и мы отдадим все материалы Бису из разведки. Нет смысла оставлять их здесь, иначе они могут принести вред людям, пусть даже эти люди — "алкаши".
      Крэк:
      — Я хочу проверить внешнюю отделку кабинета. Снова шорох бумаг, громкий стук ящиков, наверное, задвигаемых на место каблуком башмака.
      Крэк:
      — Здесь нет никаких документов. Все чепуха какая-то. О, проклятье, где они могут быть?
      Хеллер:
      — Он мог соврать.
      Крэк:
      — Исключено. Гипношлем. Мы под всеми половицами посмотрели?
      Хеллер:
      — Под всеми.
      Крэк:
      — Проклятье!
      Хеллер:
      — Где улики и свидетельские показания?
      Крэк:
      — В моем кейсе в аэромобиле. А зачем они тебе?
      Хеллер:
      — Может быть, с их помощью мы найдем ответ на интересующий нас вопрос.
      Крэк:
      — Нет. Там не упоминается о королевских указах. Теперь все эти показания можно выбросить в мусорное ведро. Обвиняемый мертв. Вот проклятье! Ну что ж, теперь нам остается только одно: забрать оригиналы из Замка Мрака.
      Хеллер:
      — Нет, только не это!
      Крэк:
      — У нас нет выхода! Я знаю, что бумаги существуют, и знаю, где их искать. Мы могли бы прилететь туда на корабле и забрать их в две минуты.
      Хеллер:
      — Дорогая…
      Крэк:
      — Нет, Джеттеро. Мы слишком много теряем. Нужно вернуться и, взяв буксир…
      Хеллер:
      — Дорогая! В таком случае ты попадешь в лапы Ломбару Хиссту!
      Крэк:
      — Ерунда. Ты сбросишь вниз веревочную лестницу, я быстренько спущусь, заберу бумаги, и мы смоемся. Я знаю, у нас все получится. Вся наша дальнейшая жизнь зависит от этих бумаг! Теперь нам не нужно останавливаться у королевской тюрьмы, и мы можем вернуться прямо на посадочное поле. Ты часто подвергаешь себя даже большему риску из-за всяких пустяков. Давай, пошли.
      До моих ушей донесся стон Хеллера.
      — Хорошо, — согласился он.
      Я услышал, как они наводили порядок в офисе, потом снова шорох — наверное, складывали мои материалы в коробки.
      Хлопнула входная дверь.
      Спрятавшись за водосточной трубой, я наблюдал, как завелся и тронулся с места аэромобиль.
      В состоянии экстаза я начал обнимать себя. Как все хорошо получилось — даже лучше, чем я надеялся!
      Крэк и Хеллер двигались прямиком к своей гибели!

      Убедившись, что опасность миновала, я снова поднялся по трубе на крышу и, открыв люк, ведущий на лестницу, спустился вниз, прошел через потайную дверь в туалет, а оттуда — в мой кабинет.
      Я повернул выключатель. Свет не зажегся, потому что были перерезаны электрические провода. Порывшись в шкафу, я нашел в одном из ящиков карманный фонарик. Осмотрев комнату, я довольно подумал: а все-таки хорошо, что они навели здесь порядок.
      Меня переполняла бурная радость: наконец-то я вырвался из их кровожадных лап.
      Теперь мне нужно было связаться с Ломбаром Хисстом. Пара слов, и все будет спасено!
      Когда корабль прибудет на место, их уже станет поджидать артиллерия. Один залп, и их отбросит на другой конец крепости. Незащищенный, безоружный буксирчик — что он против ломбаровских пушек!
      Я схватил трубку телефона, но аппарат молчал.
      Бросившись со всех ног в общее помещение, я вставил свое удостоверение в щель огромного сервера, по которому можно было связаться со всей планетой.
      Сервер не работал!
      Хеллер перерезал все провода и не позаботился восстановить сеть.
      Что ж, хорошо. Тогда я выйду на улицу, отправлюсь в центр сообщений и позвоню Хиссту по гражданской телефонной сети.
      Я бесшумно нырнул в темноту ночи.
      В конце улицы горел тусклый огонек витрины центра сообщений.
      Устремившись туда, я порылся в карманах в поисках мелочи, но обнаружил только турецкую монетку в пять курушей.
      Бросив ее в щель монетоприемника, я подождал, но автомат не сработал.
      Снова засунув руку в карман, я выудил американский двадцатипятицентовик, но меня опять постигла неудача.
      Тогда я решил воспользоваться американским линкольновским пенни: затолкав ее в монетоприемник, я изо всех сил стукнул по корпусу, да так, что на месте удара образовалась вмятина.
      Ничего.
      В отчаянии я снова начал рыться в карманах и даже вывернул наизнанку бумажник.
      Ни одной, даже самой завалящей, волтарианской денежки!
      Я осмотрел пол в надежде найти оброненную кем-нибудь монетку.
      Давайте подумаем… Ске! Да. Ске, мой старый водитель должен жить где-то поблизости…
      Нет, наверное, его уже нет в живых. Я дал ему фальшивые деньги, и теперь его, конечно, уже казнили.
      Мили! Моя бывшая хозяйка. Всего несколько кварталов отсюда!
      Нет. Она тоже уже, должно быть, мертва: я оплатил счет за квартиру фальшивыми деньгами, и, если она пустила их в оборот, ее наверняка казнили без всяких разговоров.
      Было темно, вокруг ни души. И друзей своих я растерял.
      Что же делать? Что же делать? Что же делать? Мне нужно было связаться с Ломбаром, причем срочно!
      Полицейское управление!
      Нет, Хеллер мог сообщить «синебутылочникам» о моем исчезновении, и они обязательно арестуют меня.
      Мой аэромобиль!
      Но я не знал, где он сейчас находится и был ли все еще записан на мое имя.
      В отчаянии я огляделся вокруг и не поверил своим глазам: рядом с офисом стоял аэромобиль, который запросто можно угнать!
      Озираясь, я подкрался к машине. Вокруг никого.
      Удача!
      Дверца не заперта! Я проскользнул в кабину.
      Какая удача!
      На сцеплении не было замка.
      Мне снова везет!
      Я завел мотор.
      С ревом аэромобиль рванул вверх, вспарывая пелену ночи. Посмотрев вниз, я убедился, что никто не наблюдал за мной из окон.
      Так — и где я сейчас нахожусь?
      Справа от меня возвышалось здание, в котором размещался городской офис Ломбара. Я направил аэромобиль туда.
      Света в окнах не было.
      Я опустился на землю справа от здания. Довольно заброшенное местечко. Темно, ни одного охранника.
      Проанализировав ситуацию, я сделал вывод, что Ломбар в данный момент находится в Замке Мрака.
      Еще одна удача.
      Что ж, сегодня удачный день или скорее ночь.
      Я вылетел на транспортную полосу. Подо мной расстилался Правительственный город. Поднявшись выше, я определил, с какой стороны от меня Город Трущоб, с какой — Холмы Роскоши. Скользнув взглядом по темной цепи холмов, у подножия которых расстилалась Великая пустыня, я убедился, что уже близок к цели своего путешествия: внизу показались Лагерь Смерти и мрачный силуэт Замка Мрака.
      Я торопливо считал. Расстояние, которое нужно проделать Хеллеру до аварийного резерва Флота, намного короче, чем оттуда до Замка Мрака, но у него имеется буксир, на котором он гоняет — я уже не раз имел возможность в том убедиться — как сумасшедший.
      Будем надеяться, что он не успеет меня обогнать. И все же я добрался до заветной цели!

      В лагере горели костры. Рядом, отбрасывая на землю чернильную тень, возвышался зловещий корпус Замка Мрака, растянувшийся на белом песке пустыни, как глубокий, длинный ножевой шрам в теле планеты.
      Приближаясь к крепости, я немного удивился, что не слышно выстрелов. Я сомневался, что Хеллер сумеет пробраться в Замок, не воспользовавшись поглощающим покровом или другими средствами защиты. О существовании Замка Мрака знали только некоторые сотрудники Аппарата: крепость тщательно охраняли днем и ночью, и мне казалось, было практически невозможно незаметно приземлиться рядом с ней. Сюда никогда не залетали большие корабли вроде хеллеровского буксира, поэтому при приближении Хеллера будет неизбежно открыт огонь.
      Из всего этого я сделал вывод, что мне удалось обогнать Хеллера и прилететь как раз вовремя.
      С земли последовал запрос: появление аэромобиля ночью вызывало большие подозрения. В Лагере Закалки, или, как его еще называли, Лагере Смерти, около Замка постоянно находилось до пятнадцати тысяч солдат. У них хватало часовых и наблюдателей, была куча свободного времени и никакого транспорта. Выбраться из лагеря они не могли. Естественно, летящий ночью аэромобиль привлек их внимание.
      Я достал свое удостоверение — на экране высветилось: "Остановитесь!"
      Я нисколько не удивился: таков здесь порядок — и неловко отогнал аэромобиль на подвесную стоянку.
      На экране загорелись слова: "Ваша машина не значится в списке".
      Взяв микрофон, я громко сказал:
      — Я долго отсутствовал. Мне крайне необходимо срочно видеть Ломбара Хисста по делу чрезвычайной важности!
      "Держите связь".
      Замок Мрака незыблемой скалой вырисовывался на фоне темного, испещренного звездами неба, подставляя каменные бока холодному свету восходящей луны. Мрачноватое местечко. Я поежился: мне на секунду показалось, что я слышу вопли и стоны тысяч заключенных, заживо похороненных в бездонных подвалах этой жуткой тюрьмы.
      Меня охватило беспокойство. Я обвел взглядом горизонт, пытаясь определить, в какой стороне находится Дворцовый город, но, конечно, ничего не увидел: войти в город можно было лишь через черную дыру, скрытую в горе позади Замка, к тому же он существовал на тринадцать минут в будущем. Мне оставалось только надеяться, что Ломбар Хисст сейчас не в городе; конечно, временной покров служил надежной защитой, но все же создавал определенные трудности для связи с внешним миром.
      На экране появилось новое сообщение: "Вы видите оранжевую точку?"
      Взглянув вниз, я увидел в дальнем конце лагеря, у самого входа в Замок Мрака, оранжевый огонек, ярким пятном выделяющийся в темноте ночи.
      — Да.
      На моем экране побежала следующая строка: "Приземляйтесь только там, в противном случае будет открыт огонь".
      Я повел свой аэромобиль к оранжевому кругу, неприятно слепившему мои привыкшие к темноте глаза.
      С трудом приземлившись — наверное, я все-таки никудышный пилот, — я открыл дверцу и, выбравшись наружу, сразу же оказался в плотном кольце вооруженных солдат Аппарата.
      Высокий офицер, направив бластер мне в грудь, ледяным голосом приказал:
      — Следуйте за нами.
      — Послушайте, у меня нет времени! — возмутился я.
      — Это простая предосторожность — уже было предпринято несколько покушений на жизнь главы Аппарата.
      — Немедленно отведите меня к нему! — взмолился я.
      — Так мы и ведем! — сказал офицер. — Марш!
      — Постойте, — закричал я, — с минуты на минуту на крышу Замка может приземлиться буксир. Проинформируйте батареи.
      — Буксир?
      — Буксир.
      — Марш!
      — Проинформируйте их! — прокричал я в отчаянии.
      — Марш!
      Меня затолкали в машину охраны. Мы отметились у первого патрульного поста у въезда в туннель. Часовые, обыскав меня с ног до головы, обнаружили пачку моих компрометирующих бумаг. Однако, как видно, они не произвели впечатления на солдат, поскольку мне вернули мое сокровище, снова усадили меня в машину, и мы въехали в длинный темный туннель.
      Когда машина остановилась, меня препроводили в лифт, который в одно мгновение взлетел на один из верхних этажей, где находился офис Ломбара. В вестибюле никого не было.
      Офицер нажал кнопку звонка над дверью.
      Дверь открылась.
      На пороге стоял Ломбар Хисст!
      Он был все так же высок и широк в плечах — ничуть не изменился за все это время, но на лбу его пролегла глубокая морщинка. Я забеспокоился.
      — Что ты здесь делаешь? — грозно спросил он. — Когда мне доложили, что ты собираешься приземлиться, я не мог в это поверить. Ты должен находиться на Блито-ПЗ!
      — Сэр, у нас мало времени! С минуты на минуту здесь будет Джеттеро Хеллер.
      — Что?
      — Джеттеро Хеллер, сэр, — человек, которому вы поручили миссию "Земля".
      — Так ты не убил его? — недоверчиво спросил Ломбар.
      — Ну, в общем, нет, сэр. Он улизнул.
      — Что ему здесь надо? — прорычал Хисст. Должен признаться, что подобный его тон всегда нагонял на меня ужас. Я открыл рот, собираясь сказать, что Хеллер собирается забрать кое-какие поддельные документы, но догадался промолчать. Если я признаю, что мне было известно о существовании этих бумаг, то меня самого обвинят в изготовлении фальшивок. И я стоял перед Хисстом молча, открывая и снова закрывая рот.
      Глаза Ломбара превратились в щелочки.
      — Можешь не говорить. Я знаю, что ему нужно. Ему нужен я!
      Я попытался ответить, но он перебил меня: Ломбар никогда не выслушивал собеседника до конца.
      — Ох уж мне эти выскочки аристократы! Какая наглость! — закричал он. — Прийти сюда, чтобы убить меня! Какое нахальство!
      Мои слова не могли остановить этот припадок паранойи.
      — Он едет на танке? — спрашивал Хисст и, не дожидаясь ответа, сам отвечал: — Нет, на танке ему сюда не пробраться. Он летит на военном корабле!
      На лице его промелькнул страх — или мне это только показалось?
      — Нет, сэр. Пожалуйста, сэр, выслушайте меня. Он летит сюда на буксире.
      — На чем?
      — На космическом буксире.
      — Буксир! Ни брони! Ни единой пушки!
      В этот момент зазвучал сигнал тревоги, ноющим звоном отозвавшийся у меня в голове.
      Хеллера засекли!
      На мгновение показалось, что Хисст готов броситься назад, в кабинет, но ему удалось взять себя в руки.
      В нерешительности постояв на месте, он вдруг кинулся к лифту, я последовал за ним.
      Я знал, куда он направляется.
      Над Замком Мрака нет защитного покрова, иначе он стал бы слишком заметен с воздуха. Но у Ломбара Хисста имелась собственная "летающая пушка", надежно замаскированная в тайниках Замка; он даже построил специальный туннель для взлета. «Пушка» представляла собой самый вооруженный, самый прочный корабль из всех, что я видел в своей жизни, — а я немало их повидал. Одним выстрелом она могла смести с лица земли целый город, и ни один самонаводящийся снаряд, ни один излучатель или локатор не мог определить ее местонахождение.
      Я едва успел запрыгнуть вслед за Хисстом в лифт, как тот сразу же рванул вниз, словно камень, идущий ко дну.
      Уже через несколько секунд мы очутились в ангаре, где нас ждал настоящий монстр — неуязвимый, черный, огромный и чрезвычайно уродливый.
      Ломбар одним махом оказался в кресле пилота, я кое-как вскарабкался вслед за ним, и он начал лихорадочно нажимать кнопки на пульте управления, стараясь открыть дверь. Еще мгновение — и яростный рев мощных двигателей ворвался мне в уши.
      Хеллер, ликовал я про себя, скоро ты станешь самым мертвым из всех знакомых мне мертвецов!
      Вперед!

      На обзорных экранах мелькали стены туннеля, впереди нас ждали звезды и черное небо. Наш корабль пулей вылетел в темноту ночи. На мгновение я зажмурился, а когда осмелился оглядеться по сторонам, увидел под нами лагерь, залитый зеленоватым светом тусклой луны, и в этой трясине метались люди, словно переполошившиеся болотные жучки.
      Истошный рев сигнала тревоги доносился даже в кабину корабля, пронзая насквозь пуленепробиваемые смотровые экраны.
      Пятнадцать тысяч человек занимали свои места у орудий.
      Наш корабль набирал высоту. Завизжали моторы. Я с выпученными от возбуждения глазами дико озирался по сторонам.
      И ничего не видел: ни буксира, ни Хеллера — одним словом, ничего!
      Наверное, он уже завис над Замком Мрака, чтобы спустить вниз графиню, но, как я ни напрягал глаза, ничего не мог увидеть.
      Но это еще не значило, что буксира там не было. Поглощающий покров не отражает света и излучений других видов. Однако корабль должен отбрасывать тень, которая обязательно будет видна на белом песке пустыни, особенно при свете звезд и луны.
      Мы закрыли все экраны, за исключением экрана нижнего вида; я, затаив дыхание, впился глазами в белый фон.
      Вдруг я увидел то, чего мы все ждали: черный силуэт буксира, ползущий по земле.
      Сразу же, повинуясь чьей-то команде, тысяча орудий открыла огонь — сверху казалось, что на земле вспыхнуло огромное кольцо голубоватого электрического света; на небе плясали причудливые тонкие светящиеся линии, пересекающиеся в одной точке, и точкой этой был темный силуэт.
      Но буксир не падал — наверное, в него все еще не могли попасть. Огонь с земли усилился.
      Ломбар, крепко сжав зубы, развернул "летающую пушку" по направлению к черному силуэту и положил палец на спусковую кнопку.
      Залп!
      Наш корабль задрожал от отдачи неимоверной силы; вой снарядов оглушил меня.
      Мы не могли промахнуться! Но в то же время взрыва не было, и буксир остался стоять на месте.
      — Голограмма! — догадался я.
      Хеллер спроецировал силуэт буксира прямо над лагерем, а настоящий корабль должен сейчас находиться где-то в другом месте!
      Я посмотрел в иллюминатор на Замок Мрака, но мои глаза, ослепленные пламенем бластеров, оказались не в силах что-либо разглядеть.
      Тогда я снова вернулся к экранам, один из которых показывал Замок Мрака.
      Вон там! Там что-то было!
      Придвинувшись вплотную к экрану, я пристально вгляделся в черноту.
      Лестница! Не защищенная поглощающим покровом, она четко выделялась на фоне темного неба прямо над крышей Замка.
      На середине болтающейся лестницы виднелась чья-то фигура — должно быть, это графиня Крэк!
      — Ломбар! — заорал я. — Там! Там! Там!.. — Задыхаясь от возбуждения, я дрожащей рукой тыкал в экран.
      И он увидел.
      И развернул корабль.
      Изрыгая проклятия, Ломбар буквально вдавил в панель спусковую кнопку.
      Огонь, вырвавшийся из наших орудий, почти ослепил меня. Удар такой силы мог перевернуть целую планету!
      Прошла секунда, две, три. Я смог открыть глаза.
      Что-то падало вниз: ниже, ниже, еще ниже, в нескончаемую пропасть — до земли целая миля.
      Протерев глаза, я взглянул еще раз и еще раз убедился, что это не буксир.
      Кажется, это тело человека. Мы попали в человека — фигурка скрылась в черной бездне под нами.
      Посмотрев на небо, я заметил, что какая-то тень проскользнула между нами и луной.
      — Ломбар! — завопил я. — Там, вверху! О, где-то теперь Хеллер!
      Я пытался разобраться в том, что случилось. Наши снаряды, наверное, зацепили Крэк, и она полетела вниз, навстречу своей гибели. Хеллер теперь исходит гневом.
      — Ломбар! — снова прокричал я. — Давайте-ка убираться отсюда!
      Глава Аппарата злобно посматривал по сторонам; взор его затуманился страстным желанием убивать.
      — Где этот наглый (…)? — заорал он. — Королевский офицер! Королевский (…)! Подайте мне его сюда! — Хисст неистовствовал.
      Я почувствовал, как нас тряхнуло, будто мы наткнулись на стену. Но мы находились в двух милях от поверхности планеты!
      Я с беспокойством посмотрел на датчики скорости: ничего не изменилось, но тем не менее мы быстро снижались.
      Неожиданно корабль резко взметнулся вверх и понесся в небо! Нами управляла какая-то неведомая сила, не подчиняющаяся нам.
      Тяговые лучи буксира!
      Хеллер поймал нас в сети и теперь тащил за собой, как телят на веревочке! Такой буксир мог сдвинуть с места миллиарды тонн — тысячу таких "летающих пушек", как наша.
      Мы продолжали подниматься все выше и выше, и вдруг, резко развернувшись, снова полетели вниз, кружась, как осенний лист, подхваченный ветром.
      — Что происходит? — взвизгнул Ломбар.
      — Он взял нас на буксир! — прокричал я в ответ. — Врубайте полную скорость, и рвем отсюда! Быстро!
      Ломбар в полнейшей растерянности озирался вокруг, в его глазах светилось безумие.
      Описывая огромные круги, мы быстро приближались к земле.
      — Они поймали меня! — прокричал Ломбар не своим голосом, становясь белым как мел.
      Резко развернувшись, мы снова понеслись ввысь против воли.
      Центробежной силой меня так придавило к креслу, что я едва мог дышать.
      Мы неслись на бешеной скорости; в глазах у меня замелькали звезды, заплясала в безумном танце луна, голова закружилась. Сделав скачок в сторону, корабль снова начал падать.
      Где-то рядом, будто его резали, визжал Ломбар; на секунду мне показалось, что я попал в зверинец.
      Круг, еще крут, еще и еще. Наверное, буксир шел по маленькой окружности, а мы описывали большие круги, словно находились на конце веревки длиной в милю.
      — Разворачивайтесь! Разворачивайтесь! — орал я в пустоту. — Стреляйте в центр круга!
      Ломбар, наконец немного пришедший в себя, дернул рычаг переключения скоростей, но мы продолжали вращаться в том же направлении. Он попробовал развернуть корабль, но у него ничего не вышло.
      Неожиданно для всех двигатели "летающей пушки" смолкли.
      Как будто попав в магнитное поле, мы застыли на месте, подобно нашим двигателям: я не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой, словно меня парализовало.
      Свистящее шипение воздуха вливало ужас в мою душу. Мы были беззащитны, как щепка, пляшущая на морской волне.
      Корабль начал резко падать; я почувствовал, как злобный спрут разжал щупальца: внизу под нами равнодушно белели пески пустыни.
      Господи, двигатели отказали, а мы несемся к земле с бешеной скоростью, мы разобьемся!
      Песок, лунный свет, скалы, кусты — все вдруг смешалось в моем воспаленном мозгу…
      И мы разбились!

      Наверное, я потерял сознание. Когда я пришел в себя, в ноздри мне ударил запах дыма, глаза слепил электрический свет.
      Что-то тяжелое лежало на моих ногах. Оглядевшись, я понял, что передняя панель отвалилась, а я зажат обломками кресла. Груда обломков — вот все, что осталось от неуязвимой "летающей пушки".
      Удивительно, как я вообще остался в живых. Но радоваться было рано: прямо у меня перед носом танцевали электрические искры, в любую минуту мы могли взорваться, и тогда от меня в один миг останется только жалкая горстка пепла.
      Голыми руками мне вряд ли удастся что-либо сделать, но решался вопрос моей жизни и смерти, и я, крича во весь голос от дикой боли, начал разгребать обломки.
      В зеленоватом свете луны глаза мои едва различали умирающие языки пламени. Мне не удалось выбраться из-под обломков. Я прекратил бесполезные попытки и без сил распластался на холодном песке.
      Вдруг яркая вспышка выхватила из темноты лицо Ломбара. Он лежал рядом, среди обломков: голова безвольно откинута назад, тело обвито сетью шнуров и кабелей — казалось, он спал в змеиной яме.
      Корпус корабля был расколот надвое; сквозь шипение остывающего металла до меня явственно доносился шорох пустынных песков. Я приподнял голову. Вдалеке в зеленоватом свете луны сверкали стены Замка Мрака. Они придут за нами, они обязательно найдут нас — они видели, как мы падали.
      Тихо застонав, Ломбар пошевелился и открыл глаза. Я подался вперед, лунный свет упал на мое лицо. Ломбар заметил меня, я почувствовал на себе его пристальный взгляд. Он узнал меня. Кажется, к нему начинала возвращаться память.
      Вдруг глаза его превратились в щелочки.
      — Значит, ты тоже участвовал в заговоре против меня! — с трудом вымолвил он.
      — Нет, нет! Я пришел, чтобы предупредить вас и спасти вашу жизнь!
      — Заговор с целью убийства! Ты пришел, чтобы сдать меня Хеллеру! Вы сговорились — ты и он!
      — Нет! — Я в отчаянии воздел руки к небесам. — Я вытащил вас из огня!
      — Еще одна твоя уловка! Ты притворился, что пришел спасти меня — меня, кому ангелы предназначили быть королем! Ты заставил меня подняться в воздух, чтобы Хеллер мог пристрелить меня!
      — О Господи, нет! Вы все не так поняли!
      — Я знаю, кто мои враги. Мои враги — все. И ты хотел подлизаться ко мне сейчас, пока я беззащитен!
      Вдалеке я увидел огоньки. Похоже, это свет фар грузовиков, направляющихся к месту крушения. Ломбар тоже заметил огни.
      — Как только они окажутся здесь, считай, что тебе пришел конец, Солтен Грис!
      О Боже! У него опять начинался приступ паранойи. У меня не оставалось никакой надежды на спасение.
      В отчаянии я потянулся к панели, прижавшей мои ноги.
      Взглянув на огни, которые блестели всего в полумиле от нас и становились все ярче по мере приближения, я сделал сверхчеловеческое усилие и попытался выбраться из-под панели.
      Панель шевельнулась! Мне удалось!
      Искалеченной рукой я попробовал дотянуться до ручки люка. Внезапно от корпуса отвалился целый кусок.
      Мои ноги основательно застряли, пятка башмака за что-то зацепилась. Я вытащил ногу из ботинка.
      Со слезами на глазах, закусив губу, чтобы не закричать от боли, я принялся тянуть ноги из-под панели.
      Наконец я освободился!
      Откуда взялись во мне силы, я не знаю, но, спрыгнув на землю, я проворно вскочил на ноги и бросился прочь от разбитого корабля и сумасшедшего Хисста.
      Кусты цеплялись за ноги, острые камни больно впивались в голые пятки. Так я не мог далеко уйти.
      Я оказался в безвыходном положении. Две сотни миль холодной пустыни отделяли меня от Правительственного города. Такое же расстояние до горной цепи Бланк. Еще никому не удалось босиком пересечь эту дьявольскую пустыню и, оставшись в живых, поделиться своими впечатлениями.
      Темная черта на залитом зеленоватым светом луны песке — глубокий овраг, замаскированный кустами.
      Сделав несколько шагов вниз по склону, я без сил скатился на самое дно оврага.
      Рев моторов!
      Я открыл глаза, с трудом поднялся на искалеченные ноги и, раздвинув ветви кустарника, выглянул из оврага.
      Разбитый корабль лежал совсем рядом, а мне-то казалось, что я ушел далеко.
      Но теперь слишком поздно. К месту крушения уже спускались грузовые аэромобили. Да их несколько дюжин! Сколько огней!
      В состоянии, близком к истерике, я начал метаться по оврагу. Увидев увесистый гладкий камень, лежащий на склоне, я устремился к нему. Бросившись на землю, я что есть силы потянул камень на себя, а потом, подтянув ноги, свернулся в клубок и замер, боясь пошевелиться.
      До моего слуха донесся рык:
      — Прочешите местность, найдите его! Топот бегущих ног.
      Ближе, еще ближе!
      Я слышал щелканье ружейных затворов и позвякивание амуниции.
      Снова взревели двигатели.
      Почва задрожала: это двигался маленький танк.
      Прибыло еще несколько машин.
      Я ждал, что камень, под которым я лежал, скрючившись, вот-вот поднимут, меня вытащат и станут больно избивать ногами.
      От топота ног сотрясалась земля.
      Чтобы прогнать страх, я старался вызвать у себя какие-нибудь оптимистические мысли: например, как я могу вдруг превратиться в песчинку и раствориться в этой бескрайней пустыне. На этом оптимистические мысли кончились, и я подумал, что преследователи могут догадаться пойти по моим следам.
      Но во мне еще теплилась надежда, иначе я давно бы уже умер от разрыва сердца и безнадежного отчаяния.
      Найдут ли они меня?
      Проходили минуты, казавшиеся мне целой вечностью. Группа солдат протопала всего в футе от меня.
      — Он очень глупо поступил, направившись в эту сторону, — сказал незнакомый офицер. — Никто не сможет пешком пересечь пустыню. Он, должно быть, уже далеко ушел, и мы не заметили его, когда ехали сюда.
      Наконец последовал приказ, и несколько грузовиков устремились в сторону Замка Мрака.
      Теперь поблизости никого не было: я не слышал больше топота ног.
      Оставшиеся солдаты возились у разбитого корабля, пытаясь освободить Хисста. Я услышал чей-то голос:
      — Этот кабель обернулся вокруг него дважды. Нам нечем его перерезать. Мигом сгоняйте на ближайший ремонтный пункт и привезите самые большие кусачки, какие там найдутся!
      Улетела еще одна машина. Стало тише.
      Мне было очень неудобно в таком скрюченном положении, и я понимал, что долго так не пролежу. Мои ноги уже начинали дрожать от напряжения, мне до смерти хотелось вытянуться во весь рост, расправить затекшие суставы. Очень осторожно я начал высвобождать из-под камня руки, а потом сдвинул его в сторону. В овраге было спокойно.
      Я снова поднялся к краю оврага и выглянул из-за кустов.
      Я подумал, что сошел с ума: на месте аварии, всего в сотне футов от моего укрытия, стояло несколько десятков грузовиков, вокруг которых бесцельно слонялись солдаты.
      Скоро вернулась машина, посланная за кусачками.
      — Привезли?
      — Нет, но скоро их доставят.
      У изуродованного корпуса корабля стоял войсковой генерал Аппарата и, вытягивая шею, заглядывал внутрь — наверное, смотрел на Хисста.
      — Сэр, инструменты, чтобы освободить вас, пока не привезли. Будут ли какие-либо распоряжения?
      — Да! — рявкнул Ломбар, выглядывая из клубка проводов. — Немедленно составь приказ об аресте Джеттеро Хеллера за попытку покушения на мою жизнь! Объяви его по армии, сообщи об этом в полицейское управление! Иначе мы никогда его не поймаем!
      — Есть, сэр. Немедленно, сэр. Займитесь этим, капитан Водкинс. Что-нибудь еще, сэр?
      — Блито-ПЗ! Там, наверное, творится черт знает что! — проревел Ломбар. — Пошлите Батальон Смерти на ту базу с заданием выявить предателей, которые работали на Хеллера или хотя бы однажды исполнили его приказ, и уничтожьте всех!
      — Есть, сэр. Выполнять, лейтенант Кнут. Еще распоряжения, сэр?
      — Да! Солтен Грис! Выпиши ордер Аппарата на его арест! Доставить его живым! Этот предатель будет подвергнут самым изощренным пыткам в течение месяца и только потом сможет умереть!

      Последний лучик надежды погас. До этого момента, вопреки здравому смыслу, я все еще допускал возможность, что Ломбар Хисст, если перенесет еще одно потрясение, подобное крушению корабля, сможет избавиться от приступов паранойи и поймет наконец, что все мои действия были продиктованы единственным стремлением — спасти его жизнь.
      Но теперь я уже не мог на это рассчитывать.
      Вокруг меня расстилалась бескрайняя пустыня. Вернуться теперь в Замок Мрака, чтобы очутиться в камере пыток, — такое решение мог принять только человек с ярко выраженными мазохистскими наклонностями.
      Чувствуя себя самым несчастным человеком на свете, я с тоской смотрел на безмолвную пустыню в зеленоватом свете луны. На месте аварии в данный момент находилось уже несколько сотен солдат, а количество грузовиков мне так и не удалось подсчитать.
      Я понимал, что попал в абсолютно безвыходное положение: я даже не мог идти.
      Подождите-ка!
      Если я не мог ходить…
      Слева от меня, на расстоянии всего пятидесяти футов, стоял аэромобиль, прибывший на место аварии позже других машин. Его водитель сейчас осматривал место происшествия.
      Прошептав молитву, я начал пробираться вдоль края оврага под прикрытием кустарника, время от времени выглядывая наружу и проверяя, не заметил ли меня кто-нибудь и не забил ли тревогу.
      Наконец я добрался до конца оврага. От аэромобиля меня отделял открытый участок шириной в двадцать футов.
      Было очень темно, к тому же при таком скоплении народа вряд ли кто-нибудь обратил бы на меня внимание.
      Я почувствовал себя как человек, вступающий в последний бой, но все же заставил себя подняться на ноги.
      Очень медленно и осторожно приблизившись к машине, я протянул руку к дверце и, открыв ее, уселся на водительское сиденье.
      В это время на землю спускался еще один аэромобиль — наверное, тот, что должен был привести инструменты.
      Я замер.
      Когда второй аэромобиль приземлился, я включил зажигание и медленно начал подниматься в воздух, держа курс на Замок Мрака.
      Внизу раздались крики, потом выстрелы: наверное, водитель заметил, что я угнал его машину.
      За мной началась погоня! Я дал полный газ, каждой клеточкой тела ощущая, что на такой скорости могу не справиться с управлением, и все же продолжал жать на педаль.
      Но куда же я лечу?
      К горам Блайк!
      Нет. Должно быть, охрана уже получила предупреждение, и меня очень быстро поймают.
      В Замок Мрака?
      Я еще не сошел с ума!
      И тут я понял, что у меня есть еще один выход: суд и быстрая казнь. Это лучше, чем попасть в лапы Аппарата и целый месяц агонизировать под пытками. Из двух зол выбирают меньшее.
      Я взял курс на Правительственный город, преследуемый выстрелами догоняющих меня машин, ловко ускользая от летящих мне вслед снарядов.
      Погасив все фары, я сбросил высоту до минимума.
      Подумать только, я убивал себя собственными руками.
      При скорости пятьсот миль в час меня так заносило, что я едва не терял управление. Я надеялся, что преследователи потеряют меня из виду среди скал.
      Выстрелы стали реже, и я знал почему: они рассчитывали, что меня перехватят у края пустыни.
      Наверное, эфир сейчас наводнен сообщениями полиции Правительственного города о моем побеге.
      Я настроил радио на главную волну. Вот оно — номер моего аэромобиля! Приказ всем «синебутылочникам» остановить машину с таким номером. Эти слова заставили меня вздрогнуть.
      Но мысль о тридцатидневной изощренной пытке в подвалах Аппарата быстро привела меня в чувство. На максимальной скорости, не думая о том, что в любую минуту двигатель может взорваться от перегрева, я начал петлять среди скал, вырастающих на пути к моей заветной цели.
      Впереди, в мутном лунном свете зияла черная пасть каньона; я устремился туда и помчался по нему, едва не цепляясь за стены и дно.
      Это показалось мне опасным, я поднял аэромобиль выше и оказался между двумя горными вершинами.
      Внизу темной пропастью разверзся еще один каньон, узкий, уходящий глубоко вниз. И я стремительно полетел в эту пропасть.
      Только теперь я почувствовал, что мои руки кровоточат; одно запястье определенно было вывихнуто. Но я стиснул зубы и не думал сдаваться.
      На бешеной скорости — более пятисот миль в час — я выскочил из каньона и увидел прямо перед собой огни Правительственного города.
      На холме вырисовывался силуэт королевской тюрьмы, суровой и ужасной крепости, казавшейся в зеленом свете луны еще ужаснее, но именно здесь мне по иронии судьбы суждено было искать убежища.
      Если я сюда попаду, Ломбар не сможет до меня добраться.
      Зловещее здание очень быстро увеличивалось в размерах, слишком быстро!
      Резко сбросив скорость, я услышал скрежет тормозов и едва не врезался в ворота королевской тюрьмы.

      Когда дым рассеялся, я был настолько поражен размерами каменных арок над головой, что даже не удивился, как я еще до сих пор мог двигаться.
      Я за что-то зацепился и не мог встать. Потом понял, что это сумка, висевшая у меня на шее, задела рычаг управления.
      Освободившись, я вылез из аэромобиля и, шатаясь и спотыкаясь о камни, побежал к воротам.
      Охранники!
      Они опустили свои пики!
      — Стой! Сюда нельзя!
      — О, пожалуйста, ради Бога! — заплакал я, со страхом оглянувшись через плечо, и, снова повернувшись к охранникам, принялся их умолять: — Я должен видеть верховного судью Волтара, срочно!
      — Что там? — спросил охранник, указывая на мою сумку. — Бомба?
      — Убирайся отсюда! — крикнул второй охранник. О боги, это моя последняя надежда!
      — Пожалуйста! — взвизгнул я.
      С балкона здания суда раздался чей-то недовольный голос:
      — Что за шум?
      — Этот человек хочет попасть в тюрьму, ваша светлость. Такого раньше никогда не случалось!
      — Что ему надо?
      — Доказательства! — прокричал я, подняв вверх сумку. — У меня здесь доказательства!
      — Проведите его в камеру для посетителей, — произнес недовольный голос. — Я надену мантию и спущусь. Никогда не слышал ничего подобного — кто-то хочет попасть в тюрьму!
      Я услышал, как хлопнула балконная дверь, и в страхе посмотрел на небо.
      Меня провели по камням внутреннего дворика, потом мои охранники подали сигнал, и еще один страж отворил скрипучую дверь.
      Я пошел дальше по плиткам коридора; в тусклом свете настенных канделябров тени моих сопровождающих казались мне прямо-таки огромными.
      Меня втолкнули в большую камеру, уставленную скамьями. В противоположном конце камеры находилась большая темная ниша. Маленькая дверь в ней открылась.
      Вспыхнул свет. В нише, на высокой платформе в огромном кресле с такой же большой спинкой сидел судья.
      — Потрепанный экземпляр, — произнес судья. Он был очень стар и сед; мантия его краснела, как кровь. — Подведите его сюда. Ну, что у вас за доказательства?
      Я тряхнул сумкой.
      — Все здесь. Все.
      — Доказательства чего? — спросил судья. — Кстати, кто вы такой?
      — Я служащий Аппарата Солтен Грис, — ответил я, трясущимися руками протягивая ему свое удостоверение.
      — Аппарата? Ну-у, дорогой мой, так вам не сюда. У Аппарата имеются свои суды, если они еще вообще работают. Думаю, вы явились не по адресу.
      Я испугался, что меня выставят за дверь. Внутренней полиции, наверное, уже сообщили о катастрофе, и даже если там не знали о тревоге, поднятой Аппаратом, их все равно заинтересует номер моей машины.
      — Ваша светлость, — дрожащим голосом проговорил я, — я совершил преступление против государства. Я преступник. И пришел сдаваться.
      — О, теперь понятно. Интересно, интересно, — сказал судья.
      В боковую дверь вошел какой-то человек, надевающий пальто. Его светлость обратился к нему:
      — У нас имеется королевский ордер на арест Солтена Гриса?
      — Нет, ваша светлость. Нами получены только распоряжения относительно принца Мортайя и его сторонников. Я помню наизусть весь список, и никакой Солтен Грис там не значится.
      Судья сделал знак охране, но я взмолился:
      — О, пожалуйста, ради Бога! Не прогоняйте меня. Клянусь, я ужасный преступник. Ради всего святого, арестуйте меня!
      Судья нахмурился:
      — Я могу сдать вас в полицию за нарушение общественного порядка. Это вас устроит?
      А «синебутылочники» сейчас же доставят меня к Ломбару!
      — О, ваша светлость, только не это! Я совершил преступление против императора, клянусь!
      — Без ордера на арест и при отсутствии состава преступления вам здесь делать нечего, — спокойно сказал судья. — Уведите его!
      — Нет-нет! — У меня появилась гениальная мысль! — Меня вез сюда королевский офицер.
      — Да? — спросил судья. — Ну и где же он?
      Я уже собрался сказать, что совершил побег, но это произвело бы на судью плохое впечатление. Я почувствовал, как лоб мой начинает покрываться холодным потом. За дверью уже могли стоять прихвостни Хисста!
      — Он где-то остановился! — в волнении прокричал я. — Я обещал, что сдамся сам!
      — Не смешите меня, — произнес судья, — ой, не смешите. Мне кажется, что вы все преувеличиваете. Разве кто-нибудь когда-нибудь вел себя подобным образом?
      Эврика!
      — Ваша светлость, — сказал я, — у меня есть свидетель. Командор Крап из аварийного резерва Флота знает, что я арестован и должен быть доставлен сюда.
      Судья медленно помотал головой. У меня дрожали колени. Упав на пол и умоляюще сложив руки, я принялся упрашивать его:
      — Позвоните ему — о, ради Бога, вам воздастся за это на небесах — пожалуйста, позвоните командору Крапу.
      Судья опять с сомнением помотал головой, но все же сделал знак клерку, и тот, с готовностью взяв трубку коммуникационного аппарата и нажав несколько кнопок, передал трубку судье.
      — Командор Крап? Это лорд Терн, попечитель королевских судов и тюрем и верховный судья Королевского суда. Прошу извинить за беспокойство в такой час, но у нас здесь происходит нечто странное. Человек, называющий себя Солтеном Грисом, заявляет, что его доставил сюда королевский офицер и что вы можете подтвердить сей факт. — Его светлость замолчал, слушая ответ Крапа. — Что вы говорите? Кто?.. Джеттеро Хеллер? О да, чемпион по игре в метательные шары… О да. Я однажды поставил на него и выиграл пять кредиток… О да, великолепный атлет… Ну, я рад, что все прояснилось. Спасибо, вы очень любезны. До свидания.
      Лорд Терн отдал трубку клерку и бросил на меня пристальный взгляд.
      — Джеттеро Хеллер. Хороший человек. Итак, он вез вас сюда, верно?
      — Да-да! — с готовностью подтвердил я.
      — Командору Крапу неизвестно, в чем состоит ваше преступление, но я уверен, что коли уж вас вез сюда сам Джеттеро Хеллер, то вы действительно в чем-то провинились перед государством.
      — Вы арестуете меня?! — радостно завопил я.
      — Да. Мы можем посадить вас в камеру. Но нам нужны какие-нибудь сведения для протокола. В чем состоит ваше преступление?
      — Во всем! — снова обрадовался я. — Буквально во всем!
      — Это весьма общее утверждение, — сказал лорд Терн. — Не могли бы вы сообщить нам что-нибудь определенное?
      — На это может уйти несколько часов, — ответил я, горя от нетерпения попасть в судебные книги.
      — Что ж, полагаю, вам стоит самому изложить все на бумаге, и тогда будет ясно, в чем вас обвинять.
      — Все? — переспросил я. И вдруг меня осенило. Впереди замерцал огонек надежды. — Если я напишу все, что мне известно, могу я рассчитывать на снисхождение?
      — Королевский суд всегда может гарантировать вам абсолютную объективность, — ответил лорд Терн. — Если вы не упустите ничего и все, изложенное вами, окажется правдой, могу обещать, что вам вынесут справедливый приговор. Клерк, занесите его в судебную книгу в колонку "Совершение действий против государства с нарушением королевских указов". Пусть ему окажут медицинскую помощь, чтобы он мог писать, и снабдите его ручками, бумагой, диктозаписывающим устройством — короче, всем необходимым. Да, и посадите его в башню, где светло.
      Только сейчас я смог вздохнуть с облегчением. Судья поднялся с кресла, и я тоже встал.
      — Кстати, — сказал он, — вы лично знали Джеттеро Хеллера?
      — Да! — ответил я.
      — Так вы счастливчик, — сказал лорд Терн. — Я бы сам хотел с ним как-нибудь поговорить. Великолепный игрок в метательные шары. Спокойной ночи.
      Меня увели и посадили в большую камеру в башне, где стояли столы и кресла, а сквозь решетчатое окно сияли огни Правительственного города. Я услышал, как за мной заперли массивную дверь.
      Я стоял у окна и смотрел на небо. Внизу на дороге появились полицейские машины. В воздухе зависли два аэромобиля Аппарата.
      Я затрясся от смеха: теперь им до меня не добраться. Я — государственный заключенный, вне досягаемости длинных лап Ломбара!
      Я все еще продолжал смеяться, когда в камеру вошел врач и, вправив мне вывихнутые кисти рук, перевязал мои искалеченные пальцы.
      Несмотря на поздний час, мне доставили письменные принадлежности.
      Хорошо, я напишу обо всем. У меня с собой мои записи и журналы. Я расскажу все, что мне известно о миссии "Земля".
      Интересно, чем занимался все это время Хеллер?
      И чем дольше я буду писать, тем дольше останусь жив.
      Итак, вот моя повесть. Я вручаю ее вам, лорд Терн.
      Я не знаю более ужасной исповеди. Так будьте же снисходительны. Ради всего святого, не надо меня пытать. Просто быстро казните меня!
      Солтен Грис
      Подтверждаем, что все вышеприведенное было написано вышепоименованным заключенным:
      Гамминс, охранник башни, Королевская тюрьма;
      Скрич, заключенный, отбывающий пожизненный срок, соседняя камера.

      Нет необходимости говорить о том, что надежды Солтена Гриса на быструю казнь не оправдались. Если бы его казнили, то у меня не появилась бы возможность рассказать конец этой истории вам, себе самому и всему Волтару. (Да здравствует Его Величество Вулли Мудрый!)
      Дабы не шокировать вас и не нарушать правила приличия и этикета, врываясь к вам без доклада, возможно, мне для начала следует представиться.
      Я — Монти Пеннвел, недавний выпускник Королевской академии искусств, среднего веса, среднего достатка и, согласно мнению моей матери и бесчисленных родственников, близких и дальних, имею шанс ниже среднего добиться чего-либо в жизни, если не оставлю своего глупого намерения стать знаменитым писателем. Здравствуйте!
      Мое знакомство — и, я думаю, ваше — с этим странным делом под названием "Миссия «Земля» началось довольно любопытным образом.
      Должен вам сказать, что каждый месяц я обязан завтракать с моим двоюродным прадедушкой, лордом Дохлом, в здании Королевского суда и тюрьмы на холме на окраине Правительственного города. Эти завтраки, составляющие часть семейного заговора против меня (в котором принимает участие вся моя бесчисленная родня), имеют целью проведение со мною бесед воспитательного характера, в результате которых я, внезапно изменив свои взгляды на жизнь, могу прийти к решению заняться наконец делом и добиться определенного положения в обществе, соответствующего моему возрасту, и так далее. Лорду Дохлу хотелось бы, чтобы я занялся изучением права. И каждый месяц я должен выслушивать от него, каким образом мне строить свою жизнь: он считает «писак» никчемными людьми, в особенности тех из них, которым еще ничего не удалось опубликовать. Конечно, он желает мне только добра. Как, впрочем, и все остальные.
      Итак, я сидел в кабинете прадедушки, ожидая, пока он закончит глубокомысленную беседу о том, почему он обязан отрубать кому-то голову. Вокруг суетились его подчиненные, освобождая кой-какие кабинеты, которые, как оказалось, были переполнены, и поднимали при этом в воздух невероятное количество пыли. В широком луче желтого полуденного солнца, пробивающемся в высокие окна кабинета, вились мириады темных пылинок — свидетельство бурной деятельности клерков.
      Неожиданно в голове моей родились несколько поэтических строчек: я назову стихотворение "Ода танцующему воздуху". Оно уже звучало у меня в голове, но мне было не на чем его записать.
      — Мямли, — обратился я к старшему клерку (мог ли я представить себе тогда, чем обернется моя просьба?), — принесите мне листок бумаги, только быстро!
      — Молодой Монти, — ответил мне старый Мямли, — бумага — ужасно дорогое удовольствие, поэтому вам должно быть стыдно изводить ее на всякие глупости. — Он посмотрел на тележку, в которой перевозил на новое место свои бумаги. — Вот, — проговорил он, протягивая мне пачку рассыпающихся от старости листков, — можете писать здесь, на обратной стороне.
      Перестав наконец чихать, я взглянул на листы, которые мне дал старый Мямли: на каждом стоял штамп "совершенно секретно".
      — Подождите, Мямли, — сказал я. — Я не хочу, чтобы из-за меня у вас были неприятности. Похоже, это секретные документы.
      Мямли глянул на листки и пожал плечами:
      — Такой штамп стоит на всех документах. Королевский заключенный имеет право на конфиденциальность, по крайней мере пока он не казнен, а после его смерти все записи и документы по делу подлежат уничтожению. Каким числом датированы бумаги? А, прошло уже почти сто лет. Едва ли это можно назвать текущим делом, не так ли? Поэтому не забивайте себе голову пустяками, Монти. Весь этот мусор мы отвозим в дезинтегратор: нам нужно освободить место для новых бумаг.
      Мой взгляд упал на последнюю строчку последней страницы: "Так будьте же снисходительны! Ради всего святого, не надо меня пытать! Просто быстро казните меня! Солтен Грис".
      — Постойте, — сказал я. — Наверняка они не сделали того, о чем просил этот бедняга, иначе этих документов не было бы здесь!
      Мямли с некоторым беспокойством посмотрел на большую коробку, опустошением которой он занимался в данный момент, — на потертом ярлыке значилось: "Незавершенное дело. Грис".
      — Ну, не знаю. Остальное в этой коробке — судебные стенограммы. Возможно, по его делу так и не был вынесен приговор, поэтому документы и находятся здесь, а может, просто какой-нибудь клерк ошибся — иногда мы сталкиваемся с подобными недоразумениями. Все-таки смешно, что на деле стоит пометка "незавершенное".
      — Как интересно! — сказал я. — Вы хотите сказать, что начатое по этому делу судебное расследование так и не было доведено до конца? Расскажите мне еще что-нибудь.
      — Черт возьми, молодой Монти, нам нужно перетряхнуть эти ящики до завтрака. Забирайте с собой эту чертову коробку и не мешайте мне работать.
      Исповедь была довольно тяжелой, а вкупе с остальными бумагами весила столько, что я едва не надорвался, когда нес свои пыльные, рассыпающиеся на глазах сокровища через дворик здания суда к моему аэроспидстеру. Но мои мучения стоили того.
      Как раз в это время на крыльце появился мой двоюродный прадедушка.
      — Что ты притащил, Монти? Стопудовую оду? Похоже, ее часто читали вслух. Ха-ха-ха!
      Оставив свою ношу в прихожей, я прошел с прадедушкой в обеденный зал, где он с ходу ошарашил меня сообщением о том, что говорил обо мне с верховным судьей и они решили, что будет совсем неплохо, если мне дадут в конторе место младшего клерка. И кто знает, может быть, по прошествии пятидесяти лет я стану такой же респектабельной особой, как он сам.
      Едва сдерживая охвативший меня ужас, я с трудом понимал, что он мне толкует.
      — Не далее как на прошлой неделе я говорил твоей матери, — продолжал меж тем мой достойный родственник, — что, если ты будешь упорствовать в своем намерении стать писакой и будешь отвергать всякую помощь, предлагаемую тебе семьей, нам придется тебя — заметь, ради твоей же пользы — женить.
      — У нее уже есть кто-нибудь на примете? — с дрожью в голосе поинтересовался я.
      — Думаю, да, — ответил лорд Дохл, отрезая кусок хлеба ножом в виде миниатюрного топорика палача. — Девушка из семьи Корса. Может быть, она несколько уродлива, но не забывай, что придет время, и она унаследует половину планеты Модон.
      — Модон? — переспросил я, пытаясь говорить как можно спокойнее.
      — Прекрасный, чистый воздух, — продолжал прадедушка. — Довольно забавные крестьянские восстания и различные виды полевых культур. Жизнь в провинции самым благоприятным образом скажется на здоровье и психике такого энергичного молодого человека, как ты. Но, зная твой характер, я бы настоятельно посоветовал тебе принять мое первое предложение — насчет места младшего клерка. По крайней мере, у тебя будет возможность остаться в городе. Ты всегда мне нравился, и тебе это известно, поэтому я не позволю тебе угробить свою жизнь.
      Кампания началась!
      Я сидел молча — послушный племянник, — тщательно пережевывал пищу и раздумывал о бесполезности сопротивления и сомнительных прелестях уготованной мне судьбы. Как выражаются медики, случай безнадежный.

      Днем, на обратном пути в городские владения моей семьи на Холмах Роскоши, я пребывал в самом скверном расположении духа. Положение мое казалось настолько плачевным, что даже прекрасный весенний ландшафт утрачивал для меня всю свою прелесть.
      Время шло. Минуло уже два года с тех пор, как я закончил Королевскую академию искусств, а мне все еще не удалось опубликовать ни строчки из написанного. Я не мог с гордостью продемонстрировать хотя бы тощую брошюрку и сказать: "Смотрите, я — писатель. Дайте мне самому определить свой путь и самому бороться с жизненными трудностями! Я напишу свое имя огненными буквами на небосклоне Волтара, я буду лучшим среди лучших, я стану гордостью семьи, я добьюсь почета и уважения, если только вы позволите мне следовать в жизни своим путем!" Но, увы, я знал, что безграничное терпение всех моих многочисленных дядюшек, тетушек, двоюродных бабушек, дедушек, двоюродных и троюродных братьев и сестер подходит к концу. Мои дни сочтены, и рано или поздно они в ярости набросятся на меня и силой заставят занять какой-нибудь пост, сулящий мне в старости всеобщее уважение и кучу денег. И я стану всего лишь жалким винтиком в безжалостной машине безликого серого общества.
      Оплакивая свою судьбу, я посадил свой аэроспидстер на площадку в скульптурном парке, заглушил двигатель и приказал двум лакеям отнести драгоценный ящик с его ветхим содержимым в мой кабинет в западной башне, находящийся далеко от остальных жилых комнат: туда меня выжили мои домочадцы за привычку слушать музыку поздно ночью и громко топать ногами. Но я в этом не виноват. Моя мать, очень воинственная женщина, как раз в это время спускалась по главной лестнице и заметила, как я пытался спрятаться от нее за кадкой с карликовым деревцем.
      — А, вот ты где, Монти, — сказала она. — Надеюсь, завтрак пошел тебе на пользу. Но во что ты превратил свою одежду?
      Опустив глаза, я увидел, что из-за этой коробки весь перепачкался.
      — Ничего, — сказала мама, — только позаботься о том, чтобы выглядеть прилично к ужину. Я пригласила юную Корсу и ее брата. — И она беспечно продолжила свой путь, повергнув меня в состояние мучительного страха. Я отчетливо услышал грохот артиллерии врага, жаждущего моей погибели.
      Я поднялся в кабинет. Мой слуга отчитывал лакеев за то, что они запачкали все вокруг своей коробкой. По происхождению он монголоид, зовут его Доберман. Он служил моему отцу во время какой-то кампании и теперь, посвятив себя заботам о воспитании сына, тщательно блюдет свою репутацию и репутацию нашей семьи. Как только я вошел, его внимание сразу же переключилось на меня.
      — Посмотрите на свой костюм! — строго проговорил он. — Надеюсь, вы не появлялись на публике в таком виде? Сейчас же — о Боже! — примите душ, а я приготовлю вам смену белья. Лакеи, уберите отсюда эту рухлядь! — Он указал на коробку.
      — Нет-нет! — запротестовал я. — Это очень ценная вещь!
      — Ценная? Она воняет так, будто ее притащили из Королевской тюрьмы!
      — Именно! — прокричал я в отчаянии, встав в дверях и мешая лакеям исполнить приказ Добермана. — Воняет! Ну и пусть воняет! Почти сто лет назад один заключенный обратился к суду с просьбой немедленно казнить его, а суд ему отказал! Это судебная ошибка. Они не вынесли приговора по его делу.
      — Значит, вы все-таки решили принять должность младшего клерка. — Доберман немного успокоился.
      — Нет! — воскликнул я. — Я напишу об этом оду!
      Мой слуга поднял глаза к потолку и в отчаянии воздел к небу руки — его излюбленный жест.
      В конце концов мы с ним сошлись на том, что горничные тщательно протрут ящик и мне будет разрешено оставить его у себя в комнате, но с тем условием, что под него подстелют какую-нибудь тряпку, чтобы не испортить дорогой ковер.
      Приняв душ и переодевшись, я смог наконец освободиться от нежелательного присутствия посторонних. Надеясь забыть о собственном горе при чтении описаний страданий другого человека, я взял из ящика толстую пачку листов, представляющую собой исповедь заключенного, и, устроившись на стуле, приготовился читать. В этой рукописи наверняка можно найти материалы для будущей оды. У меня в голове сразу же родилось несколько строчек:
      О, стены суровой тюрьмы,
      Вы сердце у меня… разбили? забрали?
      Бери, бери, палач, топор
      И бей… скорей?., убей?., в безмолвия печали?..
      Ладно, рифму я отшлифую позже. Лучше сначала узнать, о чем эта рукопись.
      И я начал читать исповедь заключенного.
      Я читал весь день, полностью поглощенный этой историей. Стиль изложения был сжатым, простым, без прикрас; текст изобиловал архаизмами. Теперь уже так не пишут: нынешние писатели уделяют большое внимание сочетанию звуков, красивым словам, не заботясь о том, какой смысл вложен в их произведение, стремясь возвести прекрасные, заоблачные башни, которые потом упадут на землю под тяжестью своей бессмысленности. Было очень интересно читать рукопись, где события и сцены из жизни описывались в реалистическом ключе. Сюжет для романа. Очень похоже на произведения ранних классиков, которые излагали историю от начала до конца, и вообще просто замечательно. Я постараюсь подражать этому стилю.
      Приближалось время обеда. Пришел Доберман, чтобы помочь мне одеться, после чего на протяжении четырех часов я был вынужден сидеть сначала за длинным столом, потом в музыкальном салоне, и все это время — непрерывно поддерживать беседу с юной Корсой и ее братом. Она весила, наверное, вдвое больше меня и была мускулиста, как мужчина. Корса без конца разглагольствовала об урожае, неприятно шевеля слишком тонкими губами, а ее братец — об охоте с пушками на лепертиджей, и я должен был притворяться, что все это мне безумно интересно, внутренне содрогаясь при мысли об отъезде на планету Модон с ее чистейшим воздухом в обществе этой парочки. Скромные замечания и безобидные намеки моей маменьки заставляли меня чувствовать себя стоящим у бездонной пропасти и услужливо подталкиваемым родичами к ее краю.
      Я был безмерно рад вернуться в свой кабинет и снова взяться за мою рукопись.
      Подлость этого человека потрясла меня до глубины души. Его бесстыдство не знало границ и свидетельствовало о полном отсутствии совести.
      Он был совершенно убежден, что вел себя вполне естественно. Я и представить себе не мог, что сознание преступника устроено таким образом. Я читал и читал.
      Я не мог заставить себя прерваться, и, когда наконец закончил чтение исповеди, часы пробили четыре утра.
      Я сидел на полу, обложившись желтыми страницами, распечатанными когда-то диктозаписывающим устройством.
      Что ж, (…) его!
      Я представил себе эти две империи — Волтар и Землю. Вот секретная база, вот человек, который должен быть казнен. Вот Джеттеро Хеллер с ордером на его арест. Вот графиня Крэк — возможно, она погибла, разбившись насмерть. И здесь даже не сказано, что же случилось с котом!
      Что же, черт возьми, произошло потом?
      О, как я был взбешен поведением этого преступника, Солтена Гриса. Он умолял, чтобы его казнили. Что ж, он заслуживает казни только за то, что оставил читателя в подвешенном состоянии — прямо между небом и землей!
      И ничего тут нельзя было поделать. Но я знал, что ни за что не усну, пока не узнаю хотя бы, что произошло на Волтаре и Земле в то время.
      Я вызвал Добермана. Тот с жалобными причитаниями разбудил старшего слугу, и они вдвоем отправились в складское помещение башни, где, бесчисленное количество раз устремив глаза к потолку, среди всякого хлама нашли мои старые школьные учебники.
      Я уверенно листал не читанные мной прежде пыльные страницы исторического текста с пометками на полях.
      Открыв нужный параграф, я прочитал: "Этот период вошел в историю Волтара как период мира и спокойствия. Время правления Клинга Гордого, до вступления на престол Мортайи Великолепного, примечательно прежде всего своей непримечательностью".
      Постойте-ка. В рукописи Грис говорит, что принц Мортайя возглавил повстанческие силы на Калабаре. Войска Аппарата предприняли не одну атаку, чтобы подавить восстание.
      Поспешно открыв страницу, где рассказывалось о волтарианском правительстве, я нашел список департаментов, отделений и служб.
      Но в списке не значилось такой организации, как Аппарат!
      Я вернулся к себе и начал вспоминать. У меня целая толпа родственников, так или иначе связанных с волтарианским правительством, но я ни разу не слышал, чтобы кто-нибудь хоть раз упоминал об Аппарате. И вдруг я понял: существование Аппарата держалось в строжайшем секрете!
      Ничего себе конспирация! Скрывалось существование целой организации!
      Но я не намерен был сдаваться.
      Я снова вытащил Добермана из постели и заставил его разбудить управляющего, чтобы тот открыл библиотеку в южной башне, и принести мне оттуда все старые энциклопедии. Когда ошарашенный лакей, сгибаясь под тяжестью томов, принес мне книги, я сразу принялся рыться в них.
      Я отыскал имя Джеттеро Хеллера, знаменитого военного инженера, превосходного пилота и чемпиона по игре в метательные шары. Но в статье ни слова не говорилось о его пребывании на Земле.
      Я послал слуг за новыми томами.
      На этот раз, поспешно переворачивая страницы, я искал хоть какое-нибудь упоминание о планете Земля, или Блито-ПЗ.
      Никаких признаков ее существования!
      Что ж, должен сказать, я был весьма озадачен результатами своих поисков.
      Я ничего не понимал.
      По настоянию старшего слуги, Добермана и управляющего, под любопытными взглядами слуг, столпившихся в библиотеке, я отправился спать.
      Я был очень зол на Гриса.

      На следующее утро я проснулся и, не обращая внимания на грохот, поднятый Доберманом, который нарочно ронял щетки и хлопал дверьми, продолжал валяться в постели, уткнувшись взглядом в потолок.
      Что случилось с этими людьми? — вот вопрос, который не давал мне покоя.
      Что произошло потом с Изей Эпштейном и Роксентером?
      Доберман будто случайно уронил несколько книг, оставшихся у меня в комнате со вчерашней ночи. Я повернулся к нему и довольно резким тоном заметил: он-де должен понимать, что писателям нужна тишина, дабы сконцентрироваться на предмете своего творчества, но тут мой взгляд остановился на одной из упавших на пол книг. Это было 145-е роскошное издание: "В тумане времени: Легенды планет-основателей Волтарианской Конфедерации. Труды отдела народного творчества Управления внутренних дел".
      Подождите-ка минутку. В исповеди Гриса что-то было о легендах.
      Бросившись в свой кабинет, я принес оттуда рукопись и, не обращая внимания на Добермана, который тотчас возвел очи горе, плюхнулся вместе с нею на кровать, подняв целую тучу пыли. Ага! Вот оно: народная легенда номер 894, в которой есть упоминание о Блито-ПЗ.
      Я вернулся к книге, довольный тем, что она была относительно новая и представляла собой неадаптированный вариант. Наконец-то я узнаю, что к чему.
      Пошелестев страницами, я нашел народную легенду номер 893 и прочитал номер следующей легенды — 895.
      Постойте. Назад.
      Народная легенда номер 894 отсутствовала!
      Решив проверить еще раз (неужели зрение меня обмануло?) правильность номера, я схватил рукопись Гриса. Нет, все верно: народная легенда номер 894. Грис даже цитировал то место, где говорилось о принце Каукалси и о том, как он сбежал на Блито-ПЗ!
      Доберман попытался оторвать меня от моего увлекательного занятия, заставив сесть и твердо заявив, что мне пора бриться, но я вцепился в драгоценную исповедь железной хваткой и, томимый острым любопытством, продолжал листать страницы, и пока одевался, и пока жевал завтрак. Описания Грисом планеты Земля казались такими правдоподобными, что я не представлял себе, как он мог их выдумать. Нет, несомненно, все написанное — правда.
      Мой взгляд скользил по странице, где речь шла о Бобе Худворде (Роберт Худворд — журналист, разоблачивший "уотергейтское дело". (Примеч. ред.)), журналисте, занимавшемся расследованиями разных тайных дел и осуществившем президентский переворот. Вот это было не совсем похоже на правду. Что такое "журналист, занимающийся расследованием"? Я попытался представить себе ситуацию: очевидно, это человек, который ведет расследование и на его основе пишет книгу. Да, наверное, я прав. Но что значит "президентский переворот"? Кажется, это чистая ложь. В Конфедерации не существовало профессии "журналист, который ведет расследования". Удалось ли Бобу Худворду перевернуть жизнь всей планеты? Нет. В исповеди говорилось, что его расстреляли.
      Мои размышления были прерваны приходом матери, которая явилась сообщить мне, что Корса и ее братец уже давно поджидают меня на лужайке для игры в метательные шары. Конечно, мне пришлось пойти и целый час наблюдать за игривым галопом Корсы, сотрясающей землю, и за ее братом, ломающим биты. И в тот момент когда я чуть не протаранил лбом стенку по вине веселящейся парочки, мне стало совершенно ясно, что, если меня все-таки заставят жениться и мне всю жизнь придется слушать хриплый провинциальный смех своей супруги, жизнь превратится для меня в настоящую пытку. Определенно, Модон не для меня!
      Стоя под душем и смывая с себя пот и прилипшие куски грязи, я находился на грани отчаяния.
      В надежде отвлечься от мрачных мыслей об ужасах, уготованных мне судьбой, я снова обратился к исповеди и, завернувшись в полотенце, начал снова листать "В тумане времени". Да, народная легенда номер 894 отсутствовала. Когда я закрыл книгу, мой взгляд упал на название издателя. Управление внутренних дел! Правительственное издание! В силу каких-то причин они сочли нужным изъять легенду, в которой встречалось упоминание о Блито-ПЗ!
      Я был совершенно ошеломлен: мои учебники, так же как энциклопедии, изданы правительством. Вся просмотренная мною литература тоже издана правительством! Государственными издательствами!
      Если все в исповеди Гриса не было бесстыдной ложью, значит, я столкнулся с самой грандиозной правительственной аферой, а именно: искажением информации за последнее тысячелетие!
      Впервые в жизни я обнаружил, что наше правительство способно на такую вещь. Поверьте мне, это открытие потрясло меня до глубины души. Меня всегда воспитывали в убеждении, что правительство, правда, порядочность, честь — понятия неразрывные.
      Все мои родственники постоянно твердили мне об этом! И я верил! Неужели правительство могло убедить всех в отсутствии того, что существовало в действительности, да в таких масштабах? Неужели правительство оказалось способным на такую ложь? Невероятно!
      Я был потрясен. И состояние мое еще более усугубил Доберман, который попытался натянуть на меня штаны.
      И так всю жизнь — ни минуты покоя! Я стал жертвой судьбы, скроенной, как пиджак, по узкой мерке современного общества; может быть, этот пиджак безукоризненно сидел на других, но мне он был тесен!
      Не обращая внимания на туго затянутый галстук, я задумался о том, как, должно быть, увлекательно быть свободным агентом, журналистом, ведущим расследования, и устраивать государственные перевороты, как Боб Худворд. Наверное, это очень заманчиво. Даже если в конце концов тебя ждет расстрел.
      И тут мне в голову пришла неожиданная мысль. Что, если я стану журналистом, ведущим расследования, и разоблачу самую грандиозную махинацию последнего тысячелетия, а потом напишу об этом книгу? Издательствам наверняка придется опубликовать ее. Придется! В противном случае я стану разъезжать по планете и рассказывать людям о том, что они живут в условиях реакционной цензуры.
      Если мне удастся опубликовать результаты этого величайшего разоблачения, мое имя ярким светом засияет на небосклоне Волтара! И за спиной у меня больше не будут судачить о том, что мои оды никто не хочет издавать. Ни одна живая душа не осмелится навязывать мне эту ужасную канцелярскую должность, и я навсегда избавлюсь от угрозы до конца жизни слышать хриплый провинциальный смех леди Корсы. Всем придется смириться с тем, что Монти Пеннвел стал настоящим писателем!
      Я представил себе, как мой двоюродный прадедушка лорд Дохл говорит за завтраком верховному судье: "Вы читали великолепные отзывы на сочинение моего внучатого племянника Монти? А вы знаете, ведь именно здесь, в этом здании началась его писательская карьера". Как он будет мною гордиться!
      Впрочем, минуточку… Надо бы проанализировать все возможные варианты. В самом ли деле имел место факт сокрытия информации на правительственном уровне? Может, составители нового издания "В тумане времени" просто допустили ошибку?

      Я понял, что пришло время стать хозяином своей судьбы. Мой старший кузен, сэр Чэл, настаивает, чтобы я поступил на службу в хранилище Королевского астрографического института. У моего кузена очень обманчивая внешность. Обычно его лицо имеет сонливое выражение, если не сказать больше, — но какую он проявляет энергию и сноровку, когда в том возникает необходимость!
      Собрав свои нервы в кулак, я отправился в астрографический институт, находящийся в южной части города. По дороге я размышлял о том, как должен действовать журналист, ведущий расследования. Держаться запросто? Или хитрить? А может, стоит вести себя напористо?
      Попробую добыть интересующую меня информацию тайно, не вызывая ни у кого подозрений. С этим намерением я смело вошел в общее помещение, где хранились файлы, и обратился к одному из клерков, который знал меня почти с пеленок, с просьбой:
      — Флиппер, не могли бы вы отдать мне несколько старых карт? Я бы хотел немного украсить мой рабочий кабинет. Что-нибудь этакое древнее.
      — Да, конечно, молодой Монти, — ответил он и махнул рукой по направлению к приемной. — Ящики с тридцать пятого по сто девяностый. Когда подберете, что надо, покажите мне — я проверю. Некоторые материалы хранятся у нас в единственном экземпляре.
      Пройдя в приемную, я начал рыться в ящиках. Карты представляли собой сложное трехмерное изображение участков Вселенной, нанесенное на обычный лист бумаги. Некоторые из них были украшены по периметру границ фигурками людей и деревьев. На одной из карт планеты могли двигаться — какой-то оптический трюк — и при желании можно было даже запустить кометку. И вдруг я так и застыл на месте. Я не верил своим глазам: передо мной была карта системы Блито!
      А вот и искомая планета — Блито-ПЗ!
      Я бросился в кабинет моего кузена. Тот оторвался от работы и взглянул на меня:
      — Монти, чтоб я помер! Пришел заняться работкой в хранилище, как я вижу.
      Я заранее считал, что мой приход сюда — ошибка, но почему-то совершил ее. Я смущенно помахал картой:
      — Кузен Чэл! На этой карте изображена планета, упоминание о которой не встречается ни в одном официальном издании. Блито-ПЗ!
      Он в один момент спустился с заоблачных высот на землю.
      — Какая планета?
      — Блито-ПЗ! — повторил я. — Местные жители называют ее Земля! Ее нет ни в одном официальном тексте, и все же она отмечена на этой карте!
      Кузен нахмурился:
      — Дайка взглянуть. — Он внимательно осмотрел карту. — Что ж, это космическая карта старого образца. Мы не печатали таких уже тыщу лет!
      — Но здесь эта планета! — настаивал я, указывая на голубой шар, совершающий вращение вокруг солнца. — Ее название не встречается ни в одной современной книге!
      — Старые космические карты не отличались точностью, — сказал кузен. — Изображение звездного неба не всегда соответствовало оригиналу. В этих картах полно ошибок!
      — Да, но вряд ли составители карт могли ошибиться на целую планету!
      — Отдай-ка мне карту, — вдруг велел он.
      Я удивился: ведь карта была у него в руках, к тому же мне не понравился его мрачный тон.
      Чэл вышел в общее помещение и громко спросил:
      — Кто дал Монти эту карту?
      — Я, — признался Флиппер. — А что?
      — Флиппер, — строго сказал сэр Чэл, — в последнее время мне начинает казаться, что вам не мешало бы повысить квалификацию. Я определяю вас на должность космического инспектора — это мигом напомнит вам о ваших обязанностях.
      Флиппер укоряюще посмотрел на меня.
      Да, нехорошо получилось. Я связался со своей тетей Бли и битый час уговаривал ее позвонить мужу, лорду Кроссу, и упросить его не давать ходу приказу о переводе Флиппера в инспектора, а устроить его на должность библиотекаря в одном из наших фамильных имений. Я не мог допустить, чтобы голова бедного Флиппера скатилась к моим ногам и смотрела на меня укоряющим взором.
      Мне так и не разрешили забрать карту, но зато я приобрел нечто большее — убеждение.
      Факт сокрытия правительством сведений о планете Блито-ПЗ имел-таки место!
      Вслед за этим пришло другое убеждение: быть журналистом, ведущим расследования, не так-то просто!
      Но я видел свою звезду в небе Волтара! Модонский кошмар немного рассеялся.
      Но что же мне делать дальше?

      Усевшись на сиденье аэроспидера, я задумался о случившемся.
      У меня с собой была рукопись Гриса, в которой я нашел еще один ключ к разгадке тайны, но я побаивался ухватиться за него: это могло быть слишком опасно.
      Мой двоюродный прадедушка Дринкл исполняет обязанности гражданского помощника лорда-попечителя Флота. Имея твердые идеологические убеждения, он может часами распространяться на тему политики, и ничто не в силах его остановить. Еще он любит выпить и заставляет пить своих собеседников. Так же как и все остальные родственники, он строит планы относительно моей будущей карьеры, мечтая видеть меня в форме офицера. Вероятно, потому, что офицеры тоже употребляют тап, его излюбленный алкогольный напиток. Я понимал, что общение с сэром Дринклом может подорвать здоровье любого, даже самого крепкого человека, и такого рода карьера очень быстро избавит меня от тягот земной жизни.
      Я знал номер патрульного корабля, на котором летел Хеллер во время своего первого путешествия на Землю. Флот, подобно старому скупцу, бережно хранит свои сокровища — данные о кораблях, когда-либо имевшихся у него в наличии.
      Вы, конечно, понимаете, дорогой читатель, что я пошел на этот риск только ради вас.
      Итак, я отправился в административный комплекс флота, что в Правительственном городе.
      Как и все сооружения Флота, внешне комплекс напоминает скопление космических кораблей, расположенных на дорожках голубого гравия и так называемых лужайках. Чтобы попасть внутрь зданий, нужно пройти через воздушный шлюз.
      Я рассчитал, что в это время суток мой двоюродный прадедушка Дринкл должен возвратиться сюда после ленча. Но на сей раз мне не повезло. Он еще только собирался завтракать и, конечно, не мог мне ничего посоветовать, кроме как разыскать адмирала Бласта, который вскоре должен был отправиться с инспекцией по всем ста десяти планетам Конфедерации. Мой двоюродный прадедушка Дринкл решил, что мне было бы полезно принять участие в этом путешествии и в качестве члена инспекционной группы ознакомиться с планетами, входящими в состав Конфедерации; я мог бы выступить в роли гражданской поддержки, помогая адмиралу отбиваться от настырной местной аристократии. Мой прадедушка также считал, что подобное путешествие явится замечательной подготовкой к началу моей карьеры под его началом, так как мне представится уникальная возможность ознакомиться с политической структурой и политической обстановкой на каждой из посещаемых планет. Вдвоем с адмиралом Бластом они едва не заперли меня на борту инспекционного корабля, но, к счастью для меня, решили перед отлетом принять по стаканчику тапа. Тап сделал свое дело, и приятели, забыв о моем существовании, обнялись и принялись распевать во весь голос "Космическое йо-хо-хо".
      Мой тенор раздавался в хоре все тише и тише, а вскоре исчез совсем, впрочем, как и я сам. Через два часа они вообще забудут, что я сюда приходил. Проскользнув в главное здание комплекса, я нашел дверь с табличкой "Корабли Флота. Архив" и распахнул ее.
      На сей раз я попробовал сразу объяснить, что мне нужно.
      — Сэр Дринкл сказал, что я могу посмотреть старые бортовые журналы, — соврал я, прекрасно зная, что мой прадедушка все равно ничего не вспомнит о подробностях нашей сегодняшней встречи.
      — Какой именно корабль? — спросил старый пилот с обожженным лицом.
      — Патрульный, Б-44-А-539-Г, — сдерживая волнение в голосе, ответил я.
      Пилот указал мне на кабинку, я зашел туда и устроился на стуле перед экраном. Перед моими глазами начали переворачиваться страницы бортового журнала. На панели под экраном находились кнопки для медленного просмотра и стоп-кадра, а также множество тумблеров и рычажков неизвестного мне назначения.
      Записи были датированы, и я замедлил просмотр, как только заметил, что приближается нужное мне число.
      Вот оно, наконец-то то, что мне нужно!
      Строка за строкой перед моим взором проходила история путешествия судна, стартовавшего с Волтара по направлению к планете Блито-ПЗ с военным инженером Джеттеро Хеллером на борту; посадки на планету корабль не совершал и почти сразу же вернулся на Волтар — на все путешествие ушло, в общей сложности, пятнадцать недель. Тщательно прочитанный мною текст за этот отрезок времени не содержал ничего интересного, кроме детального описания ежедневной рутинной работы экипажа.
      Ага!
      Это тот самый корабль, экипаж которого упомянутый в рукописи Гриса Ломбар Хисст, глава Аппарата, в полном составе отправил в Замок Мрака.
      Но об этом в журнале не было сказано ничего — в течение нескольких дней записи попросту отсутствовали. Пропустив несколько чистых страниц, я нашел продолжение. Новая запись открывалась сообщением о проведении на корабле ремонта, и далее шло обычное перечисление повседневных работ.
      Обнаружив на пульте кнопку обратной перемотки, я торопливо начал листать страницы назад. На каждой пустой странице, прямо посередине, стоял маленький значок. Остановив просмотр и придвинувшись ближе к экрану, я разглядел значок — спираль зеленого цвета. В списке кодовых знаков против этого символа было написано: "См. "Разведка Флота".
      Выглянув из кабинки и убедившись, что пилот чем-то занят и не обращает на меня никакого внимания, я набрал свой вопрос на клавиатуре, устройство которой, к счастью, оказалось ничуть не сложнее, чем у библиотечной школьной. Нажав клавишу с изображением зеленой спирали, я набрал номер патрульного корабля.
      Ответ!
      "ПАТРУЛЬНЫЙ КОРАБЛЬ Б-44-А-539-Г. В ПОГОНЕ ЗА КОСМИЧЕСКИМИ КОНТРАБАНДИСТАМИ В РАЙОНЕ С КООРДИНАТАМИ 80/45/32, СЕКТОР ФЛИСТЕНА, ОБНАРУЖЕН РЕЙСОВЫЙ КОРАБЛЬ ФЛОТА «ЗАСЛОН», КОТОРЫЙ С ДАННОГО МОМЕНТА ВНОВЬ ПОСТУПИЛ В РАСПОРЯЖЕНИЕ ФЛОТА".
      Ага! Так вот почему ни Грису, ни кому-либо другому не удалось обнаружить место предполагаемой катастрофы: вместо того чтобы организовать катастрофу соответственно приказу, эти прохиндеи из Батальона Смерти продали корабль контрабандистам.
      Стоп. Здесь еще какие-то знаки. Расшифровав их, я узнал, что требующуюся информацию о сражении можно получить в разделе "Рейсовый корабль Флота «Заслон», а если мне нужны данные о командном составе патрульного корабля, то необходимо вернуться в раздел "Разведка Флота".
      Меня совсем не интересовали подробности боя с контрабандистами, зато мне было безумно любопытно взглянуть на список команды патрульного корабля.
      Согласно свидетельству Гриса, он отправился в Замок Мрака и, достав где-то проститутку, подсадил ее вместе с отравленной пищей в камеру, в которой находились члены команды, полагая, что в скором времени все они будут мертвы.
      Наконец я нашел рапорт флотской разведки об этой команде.
      Что ж, я не зря потратил время!
      Вот он, наконец-то!
      Совершенно секретно
      От капитана Сомса, патрульный корабль Б-44-А-539-Г
      Офицеру разведки Флота Вису
      Сэр! Согласно Вашей просьбе, я составил полный отчет о недавних событиях и считаю своим долгом и большой честью для себя вручить его Вам.
      Сэр! Получив срочный приказ вылетать, мы погрузились на корабль и взлетели. Внезапно пятнадцать человек из Батальона Смерти Аппарата, которым удалось пробраться незамеченными на борт корабля, вышли из своих укрытий и разоружили нас.
      Сэр! В двухстах милях от Правительственного города в Великой пустыне находится крепость Аппарата, не обозначенная на наших картах, представляющая собой черный замок, на месте которого, по нашим предположениям, должны были находиться древние руины. Замок тщательно охраняется и очень хорошо защищен.
      Сэр! Все двадцать человек нашей команды были взяты под арест вопреки всем установленным правилам. Нас раздели догола и бросили в подземелье замка.
      Сэр! Мы бы умерли с голоду, если бы не приспособились ловить крыс.
      Сэр! Мы бы умерли от жажды, если бы не обнаружили в камере подземный источник.
      Через несколько дней нас посетил офицер, одетый в общевойсковую форму, темно-русый, с карими глазами; он не представился.
      Сэр! Он хотел, чтобы мы представили ему информацию, касающуюся нашего рейса на Блито-ПЗ и в особенности Джеттеро Хеллера, королевского офицера, который руководил кораблем во время путешествия на указанную незавоеванную планету. В частности, он хотел знать обо всех слабостях вышеуказанного офицера Хеллера.
      Сэр! Он пытался подкупить нас, посулив пищи, денег и наконец предложив нам проститутку. Распознав в нем «алкаша», мы ничего ему не сказали, но не смогли не принять от него пищу.
      Проститутку нам показали в окошко двери камеры и при этом сказали, что мы можем взять ее взамен на требуемую информацию. Один из членов экипажа, пилот с Флистена, по разрезу глаз и длинным ногтям определил, что девушка родом из Гуопы. Еще мальчиком он научился говорить на языке Гуопы. На этом же языке он попросил ее не сопротивляться, и «алкаш» протолкнул ее в щель под дверью — настолько она была худенькая. Девушка находилась в ужасном состоянии; у нее были удалены голосовые связки. С помощью жестов и рисунков она сумела объяснить, где мы находимся (см. выше).
      Еда показалась нам подозрительной, поэтому сначала мы накормили ею крысу, и она сдохла в ужасных мучениях.
      Судовой бухгалтер проверил переданные нам деньги и установил, что они фальшивые.
      "Волшебный ящик", где находилась еда, имел двойное дно. Позже мы догадались, каким образом он действует.
      По словам девушки, пропуск для нее был оставлен у дежурного охранника.
      Мы пообещали несчастной проститутке, что, если она нам поможет, мы проследим, чтобы ей сделали операцию по исправлению дефекта, вырастив новые связки, и отправили домой, на Флистен. Она согласилась.
      Из консервной банки мы изготовили нож. Наш медик сделал так, что у нее проявились внешние симптомы венерического заболевания, и охрана к ней не приставала.
      Действуя в соответствии с нашими инструкциями, девушка взяла отравленную еду и закопала ее рядом с Лагерем Смерти. Во время следующего посещения девушка принесла куски металла, оставшиеся на месте крушения какого-то транспорта недалеко от замка, спрятав их в "волшебном ящике" под всякими приспособлениями для секса.
      Мы изготовили оружие.
      В назначенный час девушка выкопала отравленную еду и пронесла ее в комнату охранников в том же "волшебном ящике", где уронила коробку таким образом, что еда рассыпалась. Охранники, конечно, сразу же схватили ящик и набросились на еду. Но девушка, согласно нашему плану, заставила одного офицера спуститься с нею к нам в подвал, сообщив, что мы угрожали ей смертью, и пообещав ему за помощь вознаграждение определенного характера.
      Офицер охраны угодил к нам в руки и оказался — под страхом смерти — довольно сговорчивым.
      К этому времени охранники, съевшие отравленную еду, были уже мертвы. Мы втащили трупы в камеру, сняли с них форму и шлемы и переоделись. Когда явилась новая смена охранников, мы о них, так сказать, позаботились.
      Пленный офицер провел нас и девушку по туннелю к выходу.
      Там мы сели в аэромобиль, принадлежащий пленному офицеру, и прилетели на нашу базу. Согласно нашей с ним договоренности, мы помогли ему бежать, и я сомневаюсь, что он рискнул вернуться в Аппарат.
      Деньги на операцию и билет для девушки были собраны нашим экипажем, так как у Флота нет определенной статьи расхода на подобные мероприятия.
      Прошу разрешить мне и моей команде разбомбить центральную штаб-квартиру «аппаратчиков» в Правительственном городе, поскольку они «алкаши» и большого вреда от этого не будет.
      С уважением, сэр! Капитан корабля Соме
      Постановление 1: создать файл с записью продолжающегося расследования разведки Флота по делу Аппарата координированной информации.
      Постановление 2: после проведения необходимого лечения вернуть экипажу рабочий статус.
      Постановление 3: на просьбу разбомбить штаб-квартиру Аппарата дать отрицательный ответ. Проследить за дальнейшим развитием событий.
      Бис, офицер разведки Флота
      Я испытывал легкое головокружение.
      Все в точности подтверждало исповедь Гриса!
      Аппарат существовал!
      Рейс на Блито-ПЗ состоялся!
      Существовала, наконец, планета под названием "Земля"!
      О мой Бог! Все-таки факт сокрытия информации, искажения истории Волтара в гигантском масштабе имел место!
      Но все же им не удалось спрятать все концы.
      — Ну что, ты узнал, что хотел? — спросил пилот с обожженным лицом.
      Я поспешно сделал распечатку и спрятал листы в кейс. Он не должен знать о моей находке.
      О, я даже не подозревал, что жизнь журналиста, ведущего расследование, может быть так увлекательна!
      Не помню, как я оказался на улице.
      Стоя на дорожке из голубого гравия, я задумался: что же делать дальше?
      И тут, словно вспышка молнии, меня озарила мысль. Замок Мрака!

      Я бросился к аэроспидстеру, схватил трубку переговорного устройства и, набрав номер ангара-гаража в нашем фамильном имении, связался со своим механиком.
      — Шпиндель, — проговорил я в сильнейшем возбуждении, — приготовьте старый аэровагон. Как только я приеду домой, он мне понадобится.
      — Аэровагон? — изумился механик. — Но его же не выгоняли из ангара вот уже десять лет! Им не пользовались с тех пор, как еще ребенком возили вас с приятелями в школу!
      — Подготовьте все к моему возвращению! — сказал я строго. — Мне предстоит длительное путешествие. А теперь дайте мне Добермана.
      — Молодой Монти? — отозвался Доберман. — Хорошо, что вы позвонили. Ваша матушка не дает мне покоя с самого завтрака — требует, чтобы я узнал, где вы находитесь. Вы не забыли, что вы сегодня идете купаться с Корсой и ее братом?
      Я был так увлечен своим новым делом, что совсем не собирался заниматься такими пустяками. Я приближался к решению загадки.
      — Доберман, соберите инструменты, походное снаряжение, ружья и одежду. И прямо сейчас забросьте все это в аэровагон.
      — Ружья? — в недоумении переспросил он. — Но у вас нет ружей, молодой Монти. Кроме того, вы не можете сейчас отправиться в поход. Сегодня вы приглашены в городской дом Корса на обед!
      — Доберман, — умоляющим голосом проговорил я, — не подведите меня. А за это я обещаю не заставлять вас слушать мою новую оду. Идет?
      — Очень соблазнительно, — ответил Доберман. — Но сейчас вам лучше вернуться домой.
      Дав полный газ, я на всех парах полетел к родному дому.
      И во что я только ввязался? О, читатель, вы не можете не оценить усилий, предпринятых мною, чтобы закончить для вас эту повесть!
      Аэровагон, хоть и порядком грязный, все-таки был на ходу. Но еще оставались моя матушка, и Корса, и ее братец, и Доберман. Трое последних были разодеты в пух и прах!
      — О, пикник это так романтично, — сказала моя мать. — Сегодня в небе будут две луны.
      — Я раздобыл для вас ружья, — сообщил Доберман. — У братца Корсы их просто навалом!
      Шпиндель восседал на водительском месте.
      — Я не могу доверить вам эту рухлядь, молодой Монти, — пояснил он. — Не исключено, что придется устранять поломки прямо в воздухе.
      Мы поднялись в воздух, матушка махала мне на прощание платком; Корсы от радости, что летят со мной, обнимались.
      Как видите, все началось не совсем так, как я планировал. Полагаю, что Бобу Худворду не удалось бы свалить даже самого завалящего президента, если бы его затягивало семейное болото.
      — Куда мы летим? — осведомился Шпиндель. Я покосился в его сторону. Мне хотелось попробовать вести машину самому, чтобы проверить, смогу ли я, как Хеллер, управлять одним коленом. Но я не предпринял подобной попытки. И, похоже, правильно сделал.
      — Поднимитесь над холмами и возьмите курс на Великую пустыню, — распорядился я.
      — О, мы летим к горам Блайк! — воскликнул Доберман. — Надо бы позвонить лорду Моку. Это его охотничьи угодья. Он вышлет лакеев, чтобы встретить нас.
      — Нет-нет! — запротестовал я. — Мы летим не туда. Наша конечная цель — Замок Мрака.
      — Никогда о таком не слыхал, — отозвался Шпиндель, нажав на панели управления кнопку, и на экране появилась карта.
      — Неудивительно, — гордо сказал я. — Это огромный черный замок, сохранившийся с древних времен. В двухстах милях к западу. Мы не можем не заметить его. Правда, сейчас от него, наверное, остались только руины.
      — Не люблю руины, — капризно проговорила Корса. — На Модоне мы построили все новенькое. Сейчас я наняла архитекторов, которые отделывают наш дом.
      Мне стало в буквальном смысле слова нехорошо. Это могло зайти слишком далеко, поскольку события развивались с неимоверной скоростью.
      В это время ее братец решил просветить меня, как нужно охотиться на лепертиджей с пушками, чтобы они не причинили вреда. А Корса прочитала мне длиннющую лекцию о червях, портящих урожай.
      Я почувствовал временное облегчение, когда Шпиндель неожиданно сказал:
      — Смотрите — это то самое место?
      Я глянул вниз. Сквозь тучи песка, поднятые ветром в воздух, я увидел огромную трещину, пересекающую местность, очень черную и очень глубокую. На краю этого оврага ясно виднелась груда черных камней.
      — Не вижу никакого замка, — сказала Корса.
      — По-моему, вы сказали, что здесь должен быть замок, — заметил ее братец.
      Край оврага был покрыт густой растительностью; там паслись какие-то животные.
      — Пастух! — воскликнула Корса. — Давайте опустимся, я хочу расспросить его о стаде.
      Шпиндель послушно приземлился. Я выбрался из машины и со всех ног бросился к крестьянину.
      — Это Замок Мрака?
      Придерживая одеяло, служившее ему плащом, пастух глянул туда, куда я указывал рукой.
      — Эти черные камни? — Пожевав листок какого-то растения, он смачно сплюнул зеленую слюну. — Однажды мой прапрадедушка действительно назвал их обломками замка. Может, когда-то здесь и находился замок, но с тех пор тут произошло несколько землетрясений, знаете ли, и все развалилось.
      Я взглянул на зияющий шрам оврага.
      — Вы когда-нибудь спускались туда?
      — Что? — озадаченно спросил он. — Вы, наверное, думаете, что я сумасшедший. Как-то раз в эту дыру свалилось мое животное, так крик его раздавался с целых полчаса, и я не слышал, чтобы оно ударилось о дно.
      К нам присоединилась Корса и немедленно пожелала узнать, сколько травы в день съедает стадо и не приходилось ли пастуху лечить животных от коликов.
      Отойдя от них, я уселся на огромный черный валун и огляделся вокруг. Благодаря рукописи Гриса я хорошо представлял, где находился Лагерь Закалки — или, как его еще называли, Лагерь Смерти. Мне не хотелось приближаться к этому ужасному месту, где, по всей вероятности, нашла свою гибель графиня Крэк. Интересно, подумал я, сохранилась ли еще подземная тюрьма и кости погибших в ней людей под этими грудами черного базальта?
      Не в силах противостоять охватившему меня вдохновению — в голове моей уже рождались легкие строки, — я достал листок бумаги и записал:
      ОДА ЗАМКУ МРАКА
      О, мрачный замок, предо мной твои руины,
      И вся моя душа полна тоской.
      Поведай мне, что скрыл в своих теснинах,
      Узилищ темных горе мне открой.
      О ты, восставший черною главою
      Из недр зловонного мятущегося ада,
      О сколько душ, загубленных тобою,
      Взывают к мщенью — выслушать их надо!
      О, Замок Мрака, ты предал забвенью
      Не одного живого мертвеца,
      Их образы, не поддающиеся тленью,
      Жгут душу мне слезами без конца!
      Восстаньте, проклятые кости,
      Из сердца кровоточащей земли!
      Лишь ветра стон, шипящего от злости,
      Живет в пустыне. Он один. Увы!
      Перечитав свою оду, я решил, что получилось неплохо, и не без внутренней гордости сказал самому себе: "Ты в хорошей форме, Монти".
      Сзади меня послышались шаги. Ко мне шли Корса с братцем и Доберман. Я не мог удержаться и прочел им свое новое произведение.
      Но услышал смех!
      Отсмеявшись, Корса перевела дух и проговорила:
      — Ох, Монти! Если я излечу тебя от писательской мании, все вздохнут с облегчением. Нет, я сейчас лопну от смеха.
      Я задохнулся от гнева.
      И потому едва расслышал, как Доберман сказал:
      — Вы обещали больше не читать мне своих шедевров. Наверное, я должен больше времени уделять вашему воспитанию, чтобы вы наконец научились держать слово.
      Я с трудом подавил в себе мощный душевный порыв написать "Оду тем, у кого нет сердца".
      Еще раз убедившись, что родился не в то время и не в том месте, я понуро направился к аэровагону.
      — Доставайте инструменты, — приказал я Шпинделю.
      — Вы не сказали, какие инструменты могут понадобиться, но, к счастью, я захватил все необходимое для осмотра двигателя.
      — Я не собираюсь осматривать двигатель. Я собираюсь искать металл под землей.
      — Металл? — переспросил он. — Но чтобы осмотреть двигатель, не нужно искать металл. У меня имеются все необходимые детали. В том числе датчики, которые фиксируют различного рода излучения.
      Шанс уловить под землей какое бы то ни было излучение по истечении века равнялся нулю.
      Чувствуя, что потерпел поражение, я отошел подальше от всех и уселся на камень.
      Если мои поиски зайдут в тупик и я никогда не напишу книгу-разоблачение, можно считать, что на моей жизни поставлен жирный крест. Провести свой век, уткнувшись в канцелярский стол или в ссылке на Модоне… Лучше уж сразу покончить счеты с жизнью, кинувшись в этот бездонный овраг.
      Так я сидел, смотрел на заходящее солнце, и в душе моей тоже сгущались сумерки. Собранного мною материала было недостаточно. В качестве подтверждения своей теории я мог предъявить только старую карту, которую, кстати, мне так и не удалось получить, бортовой журнал, рапорт разведки и исповедь Гриса. С этим мне не удастся выстроить реальную картину грязных махинаций. Интересно, подумал я, а как бы поступил на моем месте Боб Худворд?
      Ко мне подошел Шпиндель:
      — Не расстраивайтесь. Я слышал, как вы декламировали — по-моему, неплохие стихи. Кроме того, у меня появилась идея. Поскольку уж вам непременно хочется искать под землей металл, я могу взять запасной топливный энергостержень, воткнуть его в землю и сделать отвод-распайку, и если там есть металл, то появится магнитное поле. Тогда с помощью приборов мы определим наличие излучения. Только я хочу спросить: что вы намерены найти — неужели клад?
      — Да, в некотором роде, — ответил я. На самом деле то, что я ищу, во много раз дороже всякого клада. Если я найду необходимые доказательства, то смогу обрести свободу, сбросив ярмо абсолютного, унизительного рабства!
      — Тогда, — проговорил Шпиндель, — за работу.

      Мне хватило одного взгляда, чтобы понять: копать придется много. Но тут возникло препятствие в образе Добермана.
      — Нет, нет и нет! — сказал он. — Вы не можете заниматься раскопками в этом костюме, но если вы полагаете, что мы со Шпинделем будем копать одни, то глубоко заблуждаетесь, молодой Монти. — Повернувшись к пастуху, он спросил: — Нет ли здесь поблизости какой-нибудь деревеньки?
      Пастух равнодушно сплюнул зеленую слюну:
      — Прямо за этими черными камнями.
      Я попросил брата Корсы разгрузить походное снаряжение и начинать устанавливать палатки и бросился вдогонку за Доберманом, который своей неуклюжей походкой быстро шел в указанном направлении.
      Предупреждая меня на каждом шагу, чтобы я не поцарапал ботинок и не провалился случайно в одну из неизвестно кем вырытых ям, Доберман провел меня вокруг огромной кучи камней, и уже через пятнадцать минут мы добрались до "деревеньки".
      Собственно, деревенькой оказалось несколько пробитых в скале пещер, у входа в которые сидели женщины и дети.
      Порасспросив половину равнодушных или удивленных жителей, Доберман отыскал пещеру деревенского старосты, обстановку которой в основном составляло множество разных запахов. Старосте — скрюченному, беззубому старикашке — на вид было лет сто девяносто.
      Ага, подумал я, наверное, он один из бывших узников замка, оставшихся в живых после землетрясения, да так и осевших на этой земле.
      — Что за племя, говоришь? — переспросил старик. — Пастухи мы. Мы блуждали по этой пустыне на протяжении пятидесяти лет, пока наконец не нашли пастбище и не осели в этом месте. — Как выяснилось, он даже не знал, что когда-то здесь стоял замок.
      — Сколько ям вы намерены выкопать? — спросил у меня Доберман.
      — А что, разве можно это знать заранее?
      — Что ж, в таком случае лучше составить план на максимальное количество ям, если меня не обманывают воспоминания о ваших играх в песочнице. Сколько у вас с собой денег?
      — А зачем мне здесь деньги?
      — Затем, что я хочу нанять людей, — ответил Доберман.
      — Понятно.
      Доберман заключил сделку с полусотней пастухов, которые пообещали помочь нам копать ямы.
      Мы тронулись в обратный путь. Всю дорогу я слушал стенания Добермана, который не умолкая просил меня соблюдать осторожность, дабы не порвать брюк о колючки низкорослого кустарника.
      Когда мы вернулись, я не обнаружил никаких признаков лагеря.
      Где-то неподалеку раздавались выстрелы: это братец Корсы решил поохотиться на певчих птичек. Сама Корса была занята не менее важным делом: она беседовала с пастухом о животноводстве.
      Выручил Доберман, успевший принять решение:
      — Я собираюсь вернуться с аэровагоном в город, чтобы положить на ваш счет некоторую сумму в счет ваших карманных расходов на следующий месяц. А заодно привезу вам какую-нибудь рабочую одежду. Вы должны были предупредить меня, чем собираетесь заняться. А пока присядьте на этот камень и отдохните до моего возвращения.
      Вместе со Шпинделем Доберман выгрузил из вагона снаряжение для лагеря, а потом отправился в город. Усевшись на камень, я начал с грустью размышлять о невзгодах подневольной жизни. Я был уверен, что Бобу Худворду никогда не приходилось преодолевать подобного рода препятствий на своем героическом пути.
      Шпиндель в это время закапывал топливный энергостержень в землю и делал отвод. Наконец он сказал мне:
      — Молодой Монти, я не могу одновременно заниматься всем сразу: подключаться к энергостержню и снимать показания приборов. Вы бы помогли мне, а? Идите за мной в пятнадцати-двадцати футах и слет дите за детектором.
      Я подчинился. И почти сразу же наткнулся на то, что искал. Охваченный возбуждением, я принялся рыть землю руками. Ко мне присоединился Шпиндель. Наверное, со стороны мы напоминали двух голодных хищников, раскапывающих нору какой-нибудь несчастной зверушки. Во все стороны от нас летели вырванная с корнем трава и тучи песка и пыли.
      — Что вы делаете? — поинтересовалась любопытная Корса.
      — Ищем клад, — ответил Шпиндель, не поднимая головы.
      — Но нельзя же делать это так, как вы! — возмутилась она. — Вы портите пастбище. Сейчас же закопайте яму и верните на место траву.
      — Конечно-конечно, — быстро согласился я. — Только сначала мы посмотрим, что там внизу.
      — Монти, — строго сказала Корса, — я вижу, что ты не собираешься удовольствоваться одной ямой. Твое неразумное поведение может привести к эрозии почвы. Мне становится грустно, когда я представляю себе, сколько мучений мне придется вынести, чтобы сделать из тебя достойного фермера. У тебя просто нет сердца. Сейчас же прекратите копать и сделайте так, как было!
      Пришлось нам остановиться. Я вернулся к своему камню и с мрачным видом уселся на него. Что же, черт возьми, там, под землей? Отчего зашкаливают приборы?
      На небе уже показались обе луны, когда наконец вернулся Доберман.
      Он привез с собой двух лакеев, повара и горничную Корсы и тут же отчитал меня за то, что я испортил свой новый костюм.
      Лакеи нашли источник, возле которого мы и принялись за еду, привезенную Доберманом из города.
      Но я задумал небольшую хитрость — к счастью для вас, читатель, иначе вы бы никогда не узнали продолжение увлекательнейшей истории, описанной Грисом на страницах его исповеди.
      Я подождал, пока все уснут, и, выбравшись из спального мешка, вернулся к яме и начал копать. Стараясь не шуметь, я руками разрывал землю, разгребал песок и в конце концов стер пальцы до кровавых мозолей.
      И все-таки я был вознагражден за труды: в зеленоватом лунном свете моему взору предстало колесо пушки!
      Оно было ржавое и гнутое, с оплавленной дугой, будто от взрыва.
      У меня не осталось никаких сомнений, что на этом самом месте когда-то состоялось грандиозное сражение.
      Мои надежды начинали сбываться.
      Наконец-то я смогу стать хозяином своей судьбы.
      Меня ждала слава!
      Немного придя в себя, я выкатил колесо на ровное место и постарался аккуратно зарыть яму, однако мне не удалось окончательно замести следы: в темноте я никак не мог отыскать вырванную с корнем траву.
      Закатив свою находку в укрытие, я залез в спальный мешок и спокойно заснул.
      Меня разбудила непонятная суматоха, но я не сразу выяснил, в чем дело, поскольку ко мне пристал Доберман и заявил, что прежде всего мне следует побриться и надеть спортивный костюм и соответствующую обувь; он даже заставил меня позавтракать. И только после этого оставил меня в покое.
      Оказалось, что разбудивший меня шум подняли жители деревни, которых Доберман нанял для рытья ям. Вооруженные лопатами и тяпками, они кольцом обступили Корсу. В груди у меня затеплилась надежда. Может, сегодня она сменила гнев на милость? И тут до меня донеслись ее слова.
      Корса говорила пастухам, что территорию пастбища можно расширить в четыре раза, если выкопать в некоторых местах рвы для дождевой воды, что, в свою очередь, приведет к предотвращению эрозии почвы и повышению ее плодородия.
      — Слишком много влаги уходит в тот овраг, — говорила она, указывая на бездонную трещину, которую мы заметили во время полета сюда. — Вот вам карта. Можете приступать к работе.
      Когда рабочие разбрелись, она подошла ко мне:
      — Видишь, Монти, какую заботу я проявляю о тебе? Почему бы тебе не найти моего брата и не поохотиться вместе с ним на птичек? Они наносят большой урон урожаю.
      Я поймал себя на том, что, подобно Доберману, с мольбой возвожу глаза к небу, и вовремя удержался: не гримасничать же перед ней.
      Нам со Шпинделем оставалось только следить за рабочими, надеясь, что они случайно откопают что-нибудь заслуживающее внимания.
      Почти сразу же нам повезло: землекопы наткнулись на богатую рудную полосу! (Этот термин, кажется, придуман шахтерами.)
      Один из пастухов, поддев толстый пласт земли, откинул его в сторону, и Шпиндель, заметив, как на лопате что-то сверкнуло, пулей понесся туда. Подобрав с травы что-то круглое, он сказал, обращаясь ко мне:
      — Проклятье, я думал, это золотая монета! — И, не успел я ответить, выбросил свою находку.
      Я мигом нагнулся и поднял круглую вещицу.
      Пуговица! На ней был изображен какой-то знак, напоминающий бутылку — или нет, перевернутое весло!
      Символ Аппарата!
      Ага! Значит, в исповеди Гриса все было правдой!
      Целый день я со страстью коллекционера-любителя подбирал с земли выкопанные вещи. Было ясно как день, что ископаемые куски металла никак не могли являться частью естественного грунта. Один из пастухов поведал мне, что железные осколки часто появлялись на поверхности после обильного дождя. Значит, не зря я затеял эту экспедицию!
      К вечеру я обнаружил даже часть ограды с сохранившейся электрической обмоткой.
      Я все больше воодушевлялся и даже пропустил мимо ушей лекцию братца Корсы, сортирующего груду птичьих перьев, о том, каких птиц надо убивать в первую очередь, если хочешь, чтобы они не испортили всю прелесть отдыха на природе. Интересно, подумал я, а не были ли предки Гриса родом с Модона?
      И долго ли мой бедный рассудок сможет выдерживать общение с этой парочкой?
      Около полуночи меня разбудил Шпиндель.
      — Если мы собираемся найти какие-нибудь сокровища, — сказал он, — нужно работать ночью. Пойдемте. Будете снимать показания детектора.
      Мы осторожно улизнули из лагеря.
      — Сегодня, когда я летал в город за семенами травы, — сказал Шпиндель, — я еще раз взглянул с воздуха на это место. Если здесь и вправду когда-то стоял замок, разрушенный потом землетрясением, то обломки должны были упасть в сторону запада. Если посмотреть сверху на расположение камней, то можно увидеть очертания башни. Сдается мне, что, если в крепости имелась комната-сейф, у нас есть все шансы отыскать ее среди развалин. Пойдемте.
      Мы начали пробираться среди глыб черного базальта, таинственно сверкающих в зеленом свете луны. Вот так, наверное, поступил бы и Боб Худворд.
      Дул сильный ветер, зловеще завывающий среди камней, которые я окрестил про себя "могильными плитами". В голове у меня начинали складываться строки "Оды неприкаянному привидению". Я так задумался, что не смотрел под ноги.
      И вдруг я куда-то провалился!
      Упав с высоты пятнадцати футов, я, шатаясь, поднялся на ноги. Из темноты до меня донесся встревоженный голос Шпинделя.
      — Эй, куда вы исчезли?
      — Я здесь, внизу! — откликнулся я.
      Я увидел, как на краю ямы на фоне освещенного лунами неба появился черный силуэт взлохмаченной головы Шпинделя.
      — Надо было внимательнее смотреть под ноги! Вы могли разбиться!
      — Мог разбиться? — простонал я. — Я и так чувствую себя совсем разбитым! Вытащите меня отсюда!
      Осветив лучом фонаря дыру, в которую меня угораздило провалиться, Шпиндель присвистнул от удивления.
      — Эй! — крикнул он. — Хорошие новости! Вы нашли комнату-сейф!
      Мигом забыв о боли в костях, я осмотрелся вокруг. Да, эта дыра очень напоминала комнату.
      Шпиндель закрепил на краю ямы веревку, но, вместо того чтобы вытащить меня наверх, сам спустился ко мне.
      — На чем это вы стоите? — поинтересовался он. Я посмотрел вниз.
      Дверь!
      Она была сделана из какого-то неизвестного мне сплава и покрыта толстым слоем ржавчины и грязи.
      Открыв дверь с помощью дезинтеграционной дрели, мы заглянули внутрь — и ничего не увидели. Тогда мы зажгли фонарь и обнаружили комнату, только лежащую на боку. Очевидно, она приняла такое положение после того, как башня рухнула.
      Внутри мы обнаружили обломки мебели. Спустив в проем веревку с крючком на конце, мы вытащили сломанный стул, похожий на те, что я видел как-то раз в антикварном магазине. Сначала я подумал, что мы нашли старинный склеп, и оглядел все вокруг в поисках гроба или погребальных принадлежностей, но повсюду видел только осколки стекла.
      — Давайте посмотрим, нет ли в стене потайного сейфа, — предложил Шпиндель. — Вы следите за приборами, а я надену изоляционные перчатки и спущу вниз конец энергетического кабеля.
      Едва мы двинулись вдоль стен, вокруг нас заплясал фейерверк электрических искр. В воздухе запахло озоном.
      Пройдя вдоль одной из стен, я заметил, что стрелка моего датчика едва не выпрыгивает из-под стекла корпуса. Шпиндель подбежал ко мне.
      — Чтоб у меня шестеренки полетели! — прокричал он. — За этими стенами, должно быть, тонны железа!
      Пройдя до самого конца стены, мы обнаружили под обломками еще одну дверь. Разобрав камни и сломав петли, мы открыли ее.
      За дверью оказалась еще одна комната.
      Я включил фонарик и застыл на месте: прямо напротив двери стояло то, что осталось от компьютера!
      — Вот черт! — выругался разочарованный Шпиндель. — Это совсем не сокровища. Мы просто подзарядили электромагнитные стержни. Как мы промахнулись!
      — Нет-нет! — воскликнул я. И тут я понял, куда мы попали.
      Этот античный трон, найденный нами в первой комнате, эта дверь, эти столы — все совпадало с описаниями в рукописи Гриса!
      Мы находились в кабинете Ломбара Хисста!
      Это его компьютер!
      О, мог ли я мечтать, что отыщу такое сокровище!
      — Быстрее, Шпиндель! — крикнул я. — Вы можете заставить эту штуку работать?
      Шпиндель скептически осмотрел машину. Когда башня рухнула, стены некоторых комнат выдержали, но компьютер представлял собой довольно жалкое зрелище.
      — А зачем? — поинтересовался он.
      — Чтобы получить информацию, разумеется!
      — Ну, в таком случае мне очень жаль разочаровывать вас, Монти, но если после падения башни от записей что-то и осталось, то сейчас все уже стерто.
      — Это еще почему? — простонал я.
      — Ну, ведь чтобы найти клад, мы пропустили через машину это проклятое электричество, и теперь, наверное, все файлы уничтожены.
      Это известие повергло меня в совершенное отчаяние.
      Какой еще удар суждено было выдержать Бобу Худворду!
      Если мне еще раз окажут такую «помощь», я могу распрощаться со всеми своими надеждами!
      Я выбрался по веревке наружу и в унынии опустился на сверкающий в лунном свете валун.
      С одной стороны — перспектива жизни на Модоне вместе с Корсой и ее братцем, с другой — монотонный и утомительный труд за канцелярским столом. Из этих двух видов изощренных пыток невозможно выбрать наиболее мягкий вариант. И никогда уже мое славное имя не воссияет огненными буквами на зеленом небосклоне Волтара. Нет, уж лучше овраг. Вне себя от горя, я начал сочинять "Оду загубленной жизни".

      Весь следующий день я равнодушно слонялся вокруг лагеря, даже не желая подбирать куски и осколки, выкопанные из земли в соответствии с планом Корсы по восстановлению пастбища.
      Во-первых, я не выспался. Во-вторых, я очень хорошо знал, что для племени пастухов вопрос о воде и траве имеет первостепенное значение, и мне сейчас было очень стыдно, что я мог раньше так равнодушно относиться к этому. Когда-то Великая пустыня представляла собой плодородную равнину, но это было очень давно — сто двадцать пять тысяч лет назад, а может, и больше. То здесь, то там еще встречались пересохшие русла оросительных каналов, но местное население, к сожалению, вымерло и плодородную землю покрыл толстый слой сухого песка.
      Я начал размышлять о преходящей природе культуры: ход ее развития может быть прерван. В первый раз в жизни я задумался о нас. С первого взгляда кажется, что наше существование весьма стабильно, созданная нами культура — долговечна. Но что, если начнется разрушительная война, которая в минуту сожжет нас в своем горниле?
      Прежде чем мне удалось закончить "Оду былой славе" в размере, вполне соответствующем моему унылому настроению, в голову мне пришла потрясшая меня своей оригинальностью мысль.
      Может, вовсе и не было никакого сокрытия информации и уничтожения части истории Волтара? Может быть, войска Волтара полностью уничтожили Блито-ПЗ? Может быть, эта планета перестала существовать? Всего-то навсего. Может быть, так называемая Земля представляла для Волтара большую угрозу?
      Я попробовал рассказать о своих догадках за ужином.
      — Как вы думаете, могла ли какая-нибудь незавоеванная планета, находящаяся очень далеко отсюда, создать невероятно мощное оружие, разбить волтарианский Флот и уничтожить Конфедерацию?
      — Что? — спросил братец Корсы. — Уничтожить сто десять планет? Вы, наверное, сошли с ума.
      — А о какой это планете идет речь? — поинтересовалась любопытная Корса.
      — О планете, не обозначенной на всех наших картах, — Блито-ПЗ. Местное население называло ее Землей.
      — А что, на ней жили люди? — спросил братец Корсы.
      — Да. Думаю, они могли называться землянами.
      Громко фыркнув, он рассмеялся:
      — Земляне наступают!
      От его грубого хамского смеха у меня зазвенело в ушах.
      Рядом задыхалась от приступов хохота Корса. Ее брат взглянул на сумеречное небо.
      — Быстро в укрытие! В воздухе корабли чужаков! Определенно, они смеялись надо мной.
      Я бы рассердился не на шутку, если бы меня не успокоил Шпиндель.
      — Ох, Монти, — наконец выдавила из себя Корса, — я едва не лопнула от смеха! Ты такой забавный!
      Я еще раз постарался объяснить этим людям, что имел в виду: Волтар, наверное, счел необходимым уничтожить эту планету, ибо она каким-то образом угрожала нашему спокойствию — но они и слушать меня не стали. И смеха ради заставили слуг поминутно выбегать из землянки, чтобы проверить, нет ли в небе вражеского флота, и те, притворяясь, что видят корабли инопланетян, сталкивались друг с другом в дверях с нарочитыми криками ужаса. Они резвились, как заводные, — догадываюсь, что во всем виноват свежий воздух Модона.
      Позже братец Корсы забавлялся тем, что рисовал на листке бумаги воображаемых землян. Сначала он снабдил их щупальцами, потом невообразимо огромными рогами, после чего скатал из листка бумажный шарик и бросил в меня. Корса подобрала шарик и заявила, что ей не терпится показать рисунки своим друзьям.
      Я рано пошел спать.
      И правильно сделал. Около полуночи, едва я, вконец измученный мрачными мыслями о будущем, сомкнул веки, меня разбудил Шпиндель.
      Кое-как одевшись, я последовал за ним. Когда мы отошли от лагеря достаточно далеко, чтобы поговорить, Шпиндель сказал:
      — Вы должны были предупредить меня, что ищете компьютерный банк данных. Это секрет?
      Я вздохнул, подумав, что лучше бы мне было утаить свой секрет от модонской парочки.
      — Да, и большой, — ответил я. — Я хотел бы выяснить, что случилось с героями исповеди, которая попала мне в руки. Автор рукописи остановился на самом интересном месте.
      — Что ж, пойдемте, — сказал Шпиндель. Мы направились к деревне.
      Там нас встретил мрачного вида житель и повел дальше.
      Осторожно обходя ловушки и западни, мы вошли в одну из пещер и зашагали вглубь.
      — Я не мог спокойно смотреть на ваши страдания, — объяснил мне Шпиндель, — и прошлой ночью проследил, куда вел кабель от найденного нами компьютера. Я вышел здесь! — С этими словами он протянул руку, указывая на темный туннель.
      Я направился туда. Шпиндель открыл огромную железную дверь в боковой стене туннеля.
      За дверью находилась огромная комната, уставленная столами, скамьями и шкафами для бумаг. Везде были разбросаны куски кожи и рабочие инструменты.
      — Местные жители приспособили эту комнату под швейную мастерскую. Они пытались открыть шкафы, но не смогли и тогда бросили это занятие: все равно, мол, от них никакого толка, — рассказывал Шпиндель.
      — Что это за помещение? — спросил я, водя лучиком фонаря по длинному ряду мрачных, изъеденных временем шкафов.
      — Компьютерный зал, — ответил Шпиндель, распахнув дверцу шкафа, с которого он прошлой ночью снял замок. — Здесь находился банк памяти найденного нами компьютера.
      Засунув руку в шкаф, я вытащил кипу бумаг.
      Документы!
      А вот и пленки с записями!
      Записи компьютеров первого поколения!
      — Это вас утешит? — спросил Шпиндель.
      — О, благодарение небесам, да! — воскликнул я, дрожащими руками пожимая руку моего верного механика.
      — Отлично, — сказал Шпиндель, — потому что мне пришлось купить у местных жителей это помещение.

      Пытки, насилие, убийства: я глядел в лицо Преступлению во всех его проявлениях сразу — чудовищная картина!
      Для меня, воспитанного в вере в честность правительства, которое никогда не опустится до совершения низменных поступков, которое всегда проявляет заботу о гражданах своего государства, которое выступает в защиту всего самого доброго и разумного, это открытие стало настоящим ударом!
      Неудивительно, что правительство скрыло эту информацию от общественности, уничтожило все данные о людях, возглавлявших Аппарат координированной информации!
      Похитить того, организовать убийство этого, шантажировать кого-то третьего. И даже глупейшие преступления типа: отравить его любимых рыбок или разбить окна в его доме, чтобы он решил, что не пользуется любовью народа. Но в основном в этом ужасном списке преобладали самые страшные преступления: ограбить банк, добыть доказательства вины определенного лица, представить его гибель как самоубийство. Похитить детей определенного лица и, когда оно придет за ними, убить их у него на глазах. Целый каталог злодейств, возможность совершения которых я даже не мог предположить, хранился в этом ужасном банке данных: кровопролитие, поджоги, месть — жажда смерти, неудержимая и бессмысленная!
      Как такое возможно? И это правительство?
      Всю ночь, до самого рассвета, я рылся в этой грязи; кровавые образы вставали у меня перед глазами, но я не мог оторваться от этого доказательства вопиющей порочности правительства.
      — Лучше нам уйти отсюда, — раздался голос у меня за спиной. — Скоро в лагере и в деревне все проснутся, и вас будут искать.
      — Я сейчас где-то между шестым и седьмым кругами ада, — проговорил я. — Я только что прочитал историю небольшой религиозной группы, в полном составе умерщвленной по приказу правительства. В документах говорится, что на них в компьютерной сети специально заведен фальшивый файл с перечислением всех имен и данных. Их должны были арестовать во время облавы и приговорить к расстрелу. Немыслимо!
      — Пойдемте отсюда, — попросил Шпиндель. — У вас совершенно безумные глаза.
      Он почти насильно вывел меня из комнаты, и по возвращении в лагерь я без сил рухнул на землю и забылся тяжелым сном.
      Утром за мной пришел Доберман, и я тут же получил нагоняй за безобразное состояние моей одежды. Я не стал ему ничего рассказывать, так как посчитал, что ему все равно не понять мои душевные муки.
      Позже ко мне явилась Корса. До чего же она похожа на глупое животное с фермы, злобно подумал я.
      — Привет, Монти! — поздоровалась она, присаживаясь за некое подобие стола, кокетливо скрестила свои жирные ноги и бесцеремонно опустошила мою чашку джолта. — Я знаю, ты подумал, что неплохо бы купить для меня это местечко. Трудолюбие местных пастухов заслуживает наивысшей похвалы: не правда ли, они забавны? Незаконно поселились на незанятой земле, да еще и претендуют на нее. Этак они заставят тебя нести ответственность за всех здешних жителей. Знаешь, Монти, понадобится целое состояние, чтобы очистить землю от этих черных глыб, но придется раскошелиться — иначе где будут резвиться мои милые зверушки? Я знаю, что тобой руководили самые добрые чувства, Монти, но иногда начинаю сомневаться в твоем коммерческом чутье. Мне совершенно ясно, что рядом с тобой должен находиться человек с сильной волей, способный взять тебя в свои крепкие руки. — Она похлопала меня по плечу, да так, что, похоже, остался синяк. — Ничего, не расстраивайся, мы отлично поладим, как только переедем к нам на Модон, и с помощью моей семьи, я надеюсь, мне удастся сделать из тебя человека.
      Она уронила лежащие рядом документы в чашу со сладким сиропом, развернулась и поскакала прочь.
      — Чудесная девушка, — заметил Доберман.
      "Еще бы он так не думал", — сказал я себе. Он весит около трехсот фунтов, а мне нужно весить вдвое больше и при этом быть чемпионом по борьбе, чтобы иметь возможность приструнить Корсу, которая сейчас ко всем ее прошлым угрозам приплела еще и свою семейку. Интересно, они все такие, как ее братец? Тоже целый день слоняются без дела, стреляя ни в чем не повинных птичек и ломая биты?
      Но все же у меня было мое секретное оружие. Если не принимать в расчет потрясение, которое я испытал в результате своих поисков истины, то я чувствовал настоящую радость от того, что наконец-то у меня в руках были все нити этого чрезвычайно запутанного дела и я был близок к разоблачению самого грандиозного преступления века. Конечно, я очень рисковал. Особенно когда узнал о факте сокрытия правительством целого куска нашей истории и задался целью во что бы то ни стало провести самостоятельное расследование. Но, несмотря ни на что, я покрою свое имя бессмертной славой! В исповеди Гриса не содержалось и сотой части того, о чем мне по воле судьбы довелось узнать!
      Днем я немного вздремнул — мне до смерти надоели шуточки типа "Земляне нападают!", продолжавшиеся во время всего обеда, — однако вечером все равно рано пошел спать, чтобы под покровом ночи осторожно выбраться из землянки и снова отправиться со Шпинделем в туннель.
      Поразмыслив о том, каким образом могли сохраниться эти туннели, я решил, что их спасло то, что они находились под землей, и, когда внезапное землетрясение разрушило наземную часть замка до основания, подземная его часть не пострадала.
      — Вон там располагается старая целлологическая лаборатория, — сказал Шпиндель, указывая рукой на дверь. — А прямо над нами находится комната, напоминающая гимнастический зал или что-то в этом роде. Местные жители не смогли открыть туда двери, но я уже обо всем позаботился.
      Осмотрев помещение, я понял, что передо мной — спортивный зал графини Крэк. Разогнав рукой пыль, поднявшуюся в воздух, я увидел в глубине зала шкафы с учебными пособиями. Открыв дверцы, я принялся рыться на полках и вскоре нашел то, что искал: материалы о Блито-ПЗ. Я открыл ящик стола. Пожелтевшие от времени газетные листы на каком-то странном языке! Был ли это английский? Я так и не посмел к ним притронуться: по истечении почти сотни лет листы казались такими дряхлыми, что, несмотря на сухой воздух пустыни, могли рассыпаться прямо у меня в руках.
      Мы снова вернулись в холл.
      — Хорошо, что пастухи не смогли открыть эту комнату, — сказал Шпиндель, указывая на еще одну дверь.
      Я направил луч фонаря на дверь и остолбенел. Арсенал! Бластеры, бластики, гранаты — все это было упаковано в герметичные коробки, все как будто новенькое, готовое к употреблению. А это что? Ручные зажигательные бомбы, оптические прицелы для наемных убийц, яд, мины-ловушки для установления в домах и так далее, и тому подобное. Ох, это были опасные люди.
      — Заприте хорошенько эту комнату! — велел я Шпинделю дрожащим голосом и вышел.
      Вернувшись в компьютерный зал, я зажал нос — очень уж скверно пахла полусгнившая кожа — и принялся за работу с файлами. Видите, читатель, что мне приходилось терпеть, чтобы окончить свое исследование?
      Этой ночью я надеялся разыскать какую-нибудь новую информацию о Блито-ПЗ. Через пару часов я наткнулся на ошеломляющие сведения.
      На протяжении целых пятнадцати тысяч лет на Блито-ПЗ посылали разведывательные суда! Я был поражен, как долго Волтар продолжал интересоваться этой планетой. Каждые несколько лет, а иногда и несколько веков в космос высылалась большая инспекционная бригада, проводившая исследования в соответствии с волтарианским Графиком Вторжения. Цивилизации рождались и умирали, но информация о них бережно хранилась в памяти компьютера. Конечно, оригиналы мне были недоступны, зато в моем распоряжении находились бумажные копии информации, находящейся в электронной памяти машин.
      Самая большая стопка бумаг лежала в ящике с ярлыком: "Разведывательные организации правительства Земли".
      Судя по датировке бумаг, в этой стопке содержалась информация более чем за три тысячелетия. На страницах я нашел странно звучащие имена: Юлий Цезарь, Карл Шульмейстер, Наполеон, Уэббер и многие другие. По мере приближения к нашему времени папки становились все толще. Они были сложены в стопки, самая большая из которых находилась на верхней полке и начиналась папкой с пометкой «ЧК»; дальше шли надписи «ОГПУ», "НКВД", «МГБ» и, наконец, "Комитет государственной безопасности", или «КГБ». На папках в стопке слева значилось: «ФБР», "ЦРУ". Я догадался, что Волтар собирал материалы о деятельности потенциальных врагов. Должно быть, эта информация считалась наиважнейшей, поскольку все документы были подписаны главой Аппарата. На самых поздних из них стояла подпись, как я теперь знал, Ломбара Хисста.
      Очень любопытный факт: суперсекретная организация Волтара, признаваемая волтарианским правительством несуществующей, изучала деятельность суперсекретных организаций других планет, также официально не признанных другими правительствами.
      Я испуганно оглянулся через плечо и вдруг подумал, что точно так же должен был чувствовать себя Боб Худворд, когда стоял на пороге раскрытия очередного заговора.
      Положив папки на место, я обратился к волтарианским файлам. У меня немного закружилась голова, как только я попытался представить себе объем этих данных. Неужели мне когда-нибудь удастся разобраться во всем этом и связно изложить результаты поисков в своей книге?
      Если все получится так, как я задумал, всем им не поздоровится! Неудивительно, что члены правительства замешаны в этом грандиозном сокрытии информации! На их руках — кровь невинных жертв! Как могут волтарианские граждане поддерживать такое правительство? Какой взрыв вызовет мой роман-разоблачение!
      Теперь я стоял напротив шкафа с пометкой "Не хранить, подлежит уничтожению". Вот это должно быть интересно.
      Открыв шкаф, я протянул руку и, взяв с полки первый попавшийся листок, прочел:
      Арестовать Хайти Хеллер и содержать ее в надежном месте. Связаться с ее братом и заманить его сюда. Потом убить обоих.
      Ломбар Хисст
      У меня затряслись руки; я едва не выронил листок. Я был на верном пути! Это сестра Джеттеро Хеллера!
      Минуточку. Но ведь Хайти Хеллер до сих пор жива! Всего месяц назад я смотрел интервью с ней по хоум-видению. Сейчас она была седоватой дамой преклонного возраста, но в целом неплохо сохранившейся.
      Хайти давала интервью по поводу проведения фестиваля, посвященного ее творчеству, и даже исполнила одну или две композиции.
      Интересно, подумал я, знала ли она, что правительство организовало заговор против нее? А фестиваль в ее честь? Чудовищно!
      Может быть, мне удастся найти еще какие-нибудь сведения, относящиеся к моему делу. Оглянувшись вокруг, я увидел еще шкафы с папками — миллионы, миллиарды бит информации. В голову мне закралась коварная мысль: мое расследование могло занять долгие, долгие годы. За это время меня уже сошлют на Модон или усадят за пыльный канцелярский стол.
      Лучик надежды в моем сердце угас, уступив место отчаянию.
      Тут я посмотрел на листок бумаги, который все еще сжимал в руках, и понял, как мне поступить дальше.
      Хайти Хеллер должна знать о своем брате все. У нее наверняка сохранились его письма, какие-то вещи, на которые правительство не смогло наложить лапу. Очевидно, они так никогда и не осмелились похитить ее.
      Я принял решение: я использую этот клочок бумаги в качестве предлога для визита к Хайти Хеллер, на помощь которой, мне казалось, я мог рассчитывать.
      О, вдвоем мы сорвем маску благочестия с уродливого лица правительства!
      Шпиндель запер дверь в хранилище, и мы отправились назад, в лагерь. На рассвете я сообщил всем, что наш поход окончен. Попросив вождя племени пастухов позаботиться о пастбище и закончить выполнение плана Корсы, я вручил ему чек на все оставшиеся у меня деньги.
      Мы возвращались в город.
      В этот же день в два часа, воспользовавшись связями моего семейства с менеджером хоумвидения, я отправился в гости к Хайти Хеллер, которая жила на самом высоком из Холмов Роскоши.
      Седоватая, все еще красивая, с очень приятными манерами, Хайти Хеллер грациозным жестом указала мне на стул.
      — Я пришел сообщить вам, что против вас организован заговор, — начал я.
      Она взглянула на протянутый мной клочок бумаги, потом перевела взгляд на меня.
      — Чем вы занимаетесь? — спросила она.
      — Пишу историю жизни Джеттеро Хеллера.
      — Значит, писатель, — сделала вывод Хайти Хеллер. — Так-так. Вы попали по адресу, Монти Пеннвел. Возможно, вам придется совершить небольшое путешествие, так как все бумаги Джеттеро хранятся на его родине: Тапоур, провинция Аталанта, планета Манко. Я могу дать вам рекомендательное письмо к хранителю тамошнего музея.
      — Вы так спокойно отнеслись к моему сообщению, — сказал я.
      Она подошла к окну и посмотрела вдаль.
      — Вы умеете драться, Монти Пеннвел?
      — Не знаю, — честно ответил я, — никогда не пробовал.
      Мой ответ, казалось, удивил ее. Она еще раз взглянула на бумагу.
      — Судя по этой записке, вам каким-то образом удалось проникнуть в файлы Аппарата координированной информации. Вы располагаете еще какими-нибудь документами?
      — У меня их тонна, — не без гордости ответил я. — Мне принадлежит земля, на которой находится хранилище, — это там, где раньше стоял Замок Мрака. Я совсем недавно купил этот участок.
      — Великий Боже! — воскликнула Хайти Хеллер.
      Ее лицо стало задумчивым. Она посмотрела на Правительственный город за окном и перевела взгляд на меня.
      — Вы кажетесь мне хорошим человеком, Монти. Я очень хорошо знаю вашу семью. Знаете, я не дам вам письма. Я поеду с вами. Я уже очень, очень давно не была дома.
      Так вот и случилось, что с помощью архивов Аппарата я получил сведения, позволившие мне написать продолжение исповеди Солтена Гриса.
      Надеюсь, вы по достоинству оцените мое произведение. В него было вложено столько труда!
      К тому же в книге содержится разоблачение самого грандиозного сокрытия информации всех времен и народов!
      Итак, я начинаю свой рассказ там, где закончил свою исповедь Солтен Грис, и поведаю вам, что случилось после того рокового для, когда он ворвался в королевскую тюрьму, рассчитывая на скорую казнь.
      Нет ничего более впечатляющего, чем правдивый рассказ!

      Джеттеро Хеллер, офицер Королевского Флота десятого ранга и член корпуса военных инженеров, старался воспротивиться настойчивым просьбам своей возлюбленной, графини Крэк.
      Ему не нравились ее намерения пробраться в Замок Мрака, укрепленную и тщательно охраняемую крепость, на беззащитном буксире, не имеющем на борту ни единой пушки.
      Только что вернувшемуся на Волтар после десяти месяцев отсутствия и выполнения операций "Миссия «Земля» Хеллеру совсем не понравилась картина, которую он застал дома.
      Будучи королевским офицером и военным инженером, Хеллер имел право действовать, в зависимости от обстоятельств, по собственному усмотрению, что давало ему неограниченную свободу, и, уже находясь дома, он продолжал использовать это преимущество в своих целях.
      Ему не обязательно было сообщать о своем прибытии Аппарату, и уж тем более он не собирался этого делать по собственному почину.
      Десять месяцев назад он был похищен по приказу Ломбара Хисста и брошен в застенки подземелья Замка Мрака, где против своей воли оказался привлечен к исполнению миссии, ответственность за которое лежала на Управлении внешних связей. Руководителем миссии назначили служащего Аппарата по имени Солтен Грис. Единственным, чего Грис не знал о своем подчиненном, было то, что сам Джеттеро ни за что не согласился бы работать под началом сотрудника Аппарата.
      Перед отъездом, пока "Принц Каукалси", космический буксир, готовился к старту, Джеттеро успел поговорить с Бисом, офицером разведки Флота.
      — "Алкаши" что-то задумали, — поделился с ним своими опасениями Бис. — Мы не можем действовать напрямую, потому что нас не поддерживает лорд-попечитель Флота. Он член Великого Совета, аристократ, но он не королевский офицер. Придется привлечь на нашу сторону массы. Может быть, таким образом нам удастся повлиять на исход дела. Поэтому я советую тебе взять выполнение миссии в свои руки и держать ухо востро. Будь осторожен. Даже в самые спокойные времена Аппарат был очень опасен. Так что постарайся остаться в живых, не унывай, и, может быть, Флоту наконец удастся навести порядок и истребить породу "алкашей".
      Предстоящая миссия представлялась довольно опасной — едва ли на нее отважился бы даже человек с явно суицидальными наклонностями, — к тому же Хеллер расставался со своей любимой женщиной, графиней Крэк.
      Когда из программы новостей "волтарианского хоумвидения Джет узнал, что глава Аппарата, Ломбар Хисст, стал представителем его величества Клинга Гордого, это известие вызвало у него тревогу.
      Когда бы Хеллер сообщил о своем прибытии Бису, его миссию посчитали бы оконченной, и он лишился бы своих эксклюзивных полномочий и ничем не смог бы помочь графине Крэк.
      И если бы она продолжала оставаться в положении гражданина вне закона, лишенная социального статуса, Хеллер не смог бы на ней жениться, более того, графиню Крэк в любой момент могли бы арестовать и снова бросить в Замок Мрака, где ее неминуемо казнили бы.
      Что же касается так называемых королевских указов, которые вручил ей Грис, пусть даже их было необходимо еще раз заверить у императора, то эти бумаги давали ей единственную возможность выхода из создавшегося тупика. «Документ» с приказом о его собственном повышении в звании нимало не заботил Хеллера: у него таких бумаг скопилось уже изрядное количество. Но вот бумага, касающаяся графини Крэк, волновала его изрядно.
      Грис отдал графине эти бумаги в обмен на обещание оказывать всяческую помощь в исполнении миссии. Но Джет уже научился не доверять ничему, сколько-нибудь связанному с именем Гриса.
      Им так и не удалось найти копии «документов» в кабинете Гриса. Сам Грис сейчас уже, наверное, был мертв, а графиня утверждала, что спрятала оригиналы в надежном месте в Замке Мрака. Рисковая женщина!
      Что ж, если подать рапорт на несколько часов позже, это ничего не изменит. Хеллер все еще имел право действовать по собственному усмотрению. И он решился. Он сказал графине: «Хорошо». Это решение роковым образом повлияло на дальнейшее развитие событий, так или иначе изменив жизнь миллиардов людей.
      Ночью, после безрезультатных поисков в офисе Гриса в Правительственном городе, погрузив в аэромобиль коробки с компрометирующим материалом, собранным Грисом за все время работы в Аппарате, в сопровождении двух десантников Хеллер и графиня вернулись на территорию аварийного резерва Флота.
      Там их встретил командор Крап.
      — Ну как, доставили вашего заключенного куда следует?
      — Он покончил жизнь самоубийством, — ответила графиня Крэк.
      — Что ж, такой поворот событий сэкономит государству сумму, выделенную на его содержание, — усмехнулся Крап. — Хорошо, если бы так поступали все "алкаши".
      — Может, кто-нибудь уже работает над разрешением этой проблемы, — заметил Джет. — Вы не могли бы проследить, чтобы все эти коробки были доставлены офицеру разведки Бису? Это компрометирующие материалы на сотрудников Аппарата, изъятые нами из личного хранилища Гриса. Передайте ему, что официальный рапорт я подам немного позже, когда разберусь с мелочами.
      Старый Этти, бывший старший механик Хеллера, теперь работающий смотрителем, весь сияя, подошел к Джету, чтобы узнать, как дела.
      — Мы обновили на буксире запасы воды и воздуха, забили пищевые камеры до отказа и приготовили столько топливных энергетических стержней, что можно облететь не одну галактику, — отчитался он.
      — Мне кажется, ты немного перестарался, — улыбнулся Джет. — Буксир понадобится всего на несколько часов.
      — У тебя на Земле остались сотни тысяч кредиток — деньги «алкашей»: неужели ты думаешь, я допущу, чтобы они лежали без дела? Я даже достал цветов для леди!
      — После операции корабль вернется сюда, — сказал Джет. — И мы поставим его на капитальный ремонт.
      — Боюсь, это невозможно, — вмешался командор Крап. — «Буксир-один» принадлежит теперь Управлению внешних связей, и ты можешь объяснить его присутствие здесь только тем, что еще действуешь по приказу Флота.
      — Мне бы очень не хотелось отдавать такой чудесный корабль "алкашам"! — вздохнул Джет. — Они просто растащат все серебро, золото и драгоценные камни, а судно отправят на свалку.
      — Должно быть, порой вам приходилось туго, — заметил командор Крап. — Я вижу, полностью отремонтирован хвостовой отсек. Теперь ты можешь подать рапорт о полной негодности буксира к дальнейшей эксплуатации и преподнести его в качестве подарка леди.
      — Я не могу так поступить, — ответил Джет. — Это нечестно.
      — Ах ты, — покачал головой командор Крап. — Ты же имеешь дело с «алкашами». Какие могут быть рассуждения о честности? Что ж, тогда я сам подам рапорт от твоего имени. Я знаю твой регистрационный номер. Будь я проклят, если позволю «алкашам» урвать у Флота хоть клочок бумаги! Даже за деньги!
      — Нет, — твердо сказал Джет.
      — Да, — возразил Крап и повернулся к графине Крэк: — Леди, с данной минуты этот превосходный корабль поступает в ваше распоряжение. Можете поставить его на заднем дворе и растить в нем детей.
      Графиня Крэк, одетая в форму десантника, покраснела так, что румянец стал заметен даже в ночной темноте.
      Все засмеялись.
      — Вижу, от вас ничего не скроешь, — сказал Джет. — Нам пора собираться. Нужно закончить еще одно дело. Тысячу раз спасибо вам всем. Если все получится, мы пригласим вас на нашу свадьбу.

      "Принц Каукалси" поднялся в темное небо волтара. Никто не предполагал, что все случившееся дальше обернется именно таким образом.
      Нисколько не сомневаясь в своем мастерстве пилота, Джет больше всего волновался за графиню Крэк.
      Покрытый поглощающим покровом, буксир был абсолютно невидимым. В тусклом зеленоватом свете ущербной луны блестела поверхность Волтара. К югу находилась главная база Флота, прямо внизу — Правительственный город. А к западу от сияющих огней и сверкающих линий воздушного транспорта лежала горная цепь, отделяющая город от Великой пустыни.
      Переодевшись в спортивный костюм, графиня Крэк стояла в проходе за спиной Хеллера и натягивала на руки перчатки.
      — Все очень просто, — говорила она. — Не надо так волноваться. Влагонепроницаемый пакет с документами спрятан в щели на крыше Замка.
      — Это радует, — отозвался Хеллер. — Я не знаю, как долго мне удастся продержаться над Замком незамеченным. Где именно находится щель? Мне знакома эта крыша.
      — Сразу за дверью лифта. Там просверлили несколько дыр для установки ложных радиационных отражателей. Я просто свернула пакет в трубочку и засунула в одно из отверстий. Его можно достать оттуда в одну секунду.
      — Над лифтом — купол, я не смогу сесть на крышу. Нам придется выбросить лестницу, и это меня очень беспокоит. Действие поглощающего покрова распространяется только на буксир.
      — Ну, хотя ты всегда называл меня ангелом, — ответила графиня Крэк, — летать я все-таки не умею. Так что мне придется воспользоваться лестницей.
      — Нужно действовать очень быстро. Я заранее приготовлю лестницу у люка, а ты по моему сигналу бросишь ее вниз, моментально спустишься, достанешь пакет и немедленно возвратишься. У нас нет времени для прогулок по крыше.
      — Есть, сэр, — сказала графиня по-английски. Хеллер не улыбнулся. Продев крючки лестницы сквозь кольца на люке, он еще раз проверил катушку, убеждаясь, что та вращается достаточно быстро.
      — Не забывай, что сила тяжести увеличится, — предупредил он. — Как только возьмешь пакет — пулей наверх!
      Хеллер включил ручное управление и, искренне жалея, что не может сам проделать это акробатическое упражнение, взял курс на Великую пустыню.
      По пути Джет неодобрительно поглядывал на луну. Ему не нравилось, что придётся рисковать, выбрасывая лестницу: он был почти уверен, что ее заметят.
      В его распоряжении все еще оставался голографический проектор.
      Хеллер тщательно осмотрел прибор и убедился, что тот исправен: с помощью голографического образа он намеревался отвлечь внимание противника от настоящего буксира.
      Он еще не знал, что у Ломбара Хисста уже давно на случай тревоги в подземном помещении приготовлена "летающая пушка". Он рассчитывал, что придется лишь на несколько мгновений зависнуть над крышей Замка Мрака, а потом просто улизнуть; ему даже в голову не приходило, что придется уходить от погони. Однако Хеллер знал, что быстроходный буксир не подведет и в случае чего всегда сможет увернуться от снарядов. Поэтому сейчас он думал только о том, как обеспечить безопасность графини. Именно это тревожило его больше всего. К сожалению, он просто физически не мог одновременно управлять буксиром и спускаться по лестнице.
      Буксир приблизился к Замку Мрака, невидимый, как привидение. Джет вел корабль на очень маленькой скорости, стараясь, чтобы силуэт судна не появлялся на фоне луны, а приборы охраны не смогли засечь магнитное поле, создаваемое двигателями.
      Внизу среди сверкающих отраженным блеском зеленой луны песков пустыни зловеще чернела громада Замка Мрака, окруженного глубокой трещиной крепостного рва.
      Все было спокойно: в Лагере Смерти горело несколько костров, на постах вдоль дорог и на укреплениях мерцали огоньки фонарей.
      До крыши Замка Мрака оставалось уже тридцать футов; буксир висел прямо над куполом. На экранах все было чисто.
      — Давай! — скомандовал Джет.
      Графиня Крэк откинула крышку люка и сбросила вниз лестницу.
      И тут вдруг зазвучал сигнал тревоги!
      Внизу, ревя, как обезумевшие животные, надрывались сирены!
      — Возвращайся! — закричал Хеллер. — Уходим! Но графиня Крэк уже спустилась.
      Джет с силой вдавил в панель кнопку проектора — над лагерем зависла голографическая иллюзия космического корабля.
      Охрана открыла огонь.
      Внезапно вынырнувший из темноты лагеря широкий луч прожектора преломился в толще голограммы и рассеялся в зеленоватой черноте неба.
      Хеллер изнывал от волнения, но не мог даже на секунду бросить управление, чтобы посмотреть вниз.
      Графиня Крэк все же решила рискнуть. Когда раздался сигнал тревоги, она находилась уже всего в трех футах от крыши и, отпустив лестницу, спрыгнула вниз.
      Бросившись к месту тайника, она принялась быстро ощупывать стену: на фоне черного базальта оказалось нелегко определить местонахождение нужного отверстия.
      И только когда вспышки орудий осветили крышу, она нашла то, что искала. Трясущимися от волнения руками она попыталась сдвинуть с места закрывающий отверстие камень, но тот не поддавался! Графиня сунула руку в карман в надежде найти хоть какой-нибудь инструмент — ничего! Ни гвоздика!
      Камень! Неподалеку лежал увесистый осколок базальта.
      Графиня подтащила камень к тайнику и, подняв его над головой, изо всех сил ударила по стене.
      Камень раскололся!
      Графиня на лету подхватила один из обломков. В свете прожектора она нашла острый конец и, подцепив затычку, попыталась выдернуть ее.
      Получилось!
      В это время до нее донесся тревожный крик Джета. Что-то случилось.
      Засунув руку по локоть в углубление, графиня нащупала пакет и, свернув его в плотный рулон, извлекла бумаги из дыры.
      Она снова услышала голос Джета, зовущий ее, но из-за грохота пушек не могла понять остальные слова.
      Засунув пакет под куртку, графиня бросилась к лестнице и начала быстро карабкаться наверх.
      Как и предупреждал Хеллер, она ощутила резкую перемену силы тяжести.
      Она уже добралась до середины лестницы. Оставалось футов пятнадцать.
      И тут в небе появился еще один корабль!
      Приглядевшись, графиня увидела на фоне зеленой луны четкий силуэт "летающей пушки"!
      В стороне от нее вспыхнуло пламя.
      Лестница крутилась как сумасшедшая; графиня изо всех сил вцепилась в веревки.
      Еще один выстрел!
      Графиня почувствовала, как руки ее разжались, и стала падать в бездонную пропасть.
      Вдруг чья-то крепкая рука сжала ее запястье: мощным рывком Джет втянул ее в воздушный шлюз корабля.
      Потом Хеллер сдернул крючки лестницы с петель люка — лестница, подхваченная воздушным потоком, кружась, полетела вниз.
      — Дави на всю катушку! — крикнул Хеллер буксиру, переключив его на автоматическое управление, и загерметизировал дверь.
      Буксир с молниеносной скоростью взвился ввысь. Джет нагнулся над графиней Крэк. Та слабо улыбнулась ему:
      — Отличный акробатический трюк, но я не думаю, что его следует включить в наше шоу. Бумаги у меня. Что это было?
      — "Летающая пушка", — ответил Джет. — Наверное, стояла где-нибудь в укрытии. Она целилась в лестницу. У тебя опалены ботинки. С ногами все в порядке?
      — Немножко поджарились.
      — Надеюсь, они продолжали стрелять по падающей лестнице или по тому, что от нее осталось.
      Графиня Крэк медленно поднялась на ноги.
      — Что ж, мы добыли то, за чем прилетели. Теперь надо убираться отсюда как можно быстрее.
      — Не выйдет. Может, нам удастся перехитрить «пушку», но обогнать ее — вряд ли: я не могу включить «будет-было», потому что эта штуковина засечет наше поле раньше, чем мы скроемся из виду. — Джет обратился к кораблю: — Где они сейчас?
      — Мы находимся на высоте ста миль, сэр. Их детекторы не рассчитаны на такую высоту. Но «пушка» бьет на двести миль, сэр.
      — Чтоб их разорвало! — выругался Хеллер.
      — Это невозможно, сэр, — с готовностью отозвался буксир. — У нас на борту нет взрывного устройства.
      — Заткнись, — огрызнулся Хеллер, переключая корабль на ручное управление и усаживаясь в кресло пилота. — Держись, — бросил он графине Крэк.
      Корабль резко рванул вперед. Хеллер внимательно смотрел на экраны, стараясь определить точное местонахождение смертоносного корабля и в то же время остаться незамеченным в предательском лунном свете.
      Сейчас "летающая пушка" находилась прямо у них перед носом. Стараясь избежать попадания вражеского снаряда, корабль Хеллера начал вилять из стороны в сторону.
      Внезапно буксир развернулся к «пушке» кормой.
      Нажатием кнопки Хеллер привел в действие энергетические тяговые лучи — летающий убийца оказался в их сетях, как маленькая рыбка, и принялся метаться из стороны в сторону, стреляя куда попало.
      Потом, повинуясь силе маленького буксира, начал описывать в воздухе огромные круги.
      Тут Хеллер отключил тяговые лучи и развернул буксир в другую сторону.
      Вражеский корабль камнем устремился к белым пескам пустыни.
      Через несколько мгновений в воздух взметнулся фонтан белесой пыли, раздался звук тяжелого удара и стонущий скрежет металла. Потом все стихло.
      Хеллер включил портативный радиоприемник и настроил его на местную волну, стараясь уловить звуки, свидетельствующие о появлении нового корабля, но в лагере внизу не было слышно ничего, кроме хора испуганных голосов. И вдруг из приемника отчетливо послышалось: "Там был шеф! Внимание всем спасательным отрядам! Приказываю прибыть на место катастрофы! Тревога! Тревога! Ломбар Хисст разбился в трех милях к югу от Лагеря Смерти! Тревога! Тревога!"
      — Ну, что вы на это скажете? — воскликнул Хеллер и печально взглянул на графиню Крэк. — Мы сделали это. Мы одолели-таки Ломбара Хисста.
      — Отлично! — радостно закричала графиня Крэк.
      — Ура!
      — Нет, дорогая, не "ура", — проговорил Джет. — Корабль не взорвался, и если Хисст остался жив, то наши шансы подписать бумаги равны нулю, потому что он все еще является представителем императора.

      Буксир снова взмыл в небо, так быстро и так высоко, что с земли его было невозможно увидеть. Хеллер с волнением смотрел на экраны, стараясь заметить признаки приближения посторонних кораблей.
      Графиня Крэк, достав из кармана куртки пакет, открыла его и с любовью посмотрела на бумаги: одна из них послужит наградой Джеттеро за успешно исполненную миссию и даст ему возможность спокойно служить в императорском Штабе. Ее милый продержался на посту военного инженера в три раза дольше среднестатистического срока. Пришло время позаботиться о будущем и найти более спокойное занятие, не столь опасное для жизни. Вторая бумага гарантировала графине восстановление гражданства и всех прав. Иначе ей навсегда пришлось бы остаться вне закона, вечно страшиться казни и расстаться с надеждами выйти замуж. Согласно же этим бумагам, Крэк получала назад всю свою недвижимость на Манко, хотя благодаря деятельности хитрых крючкотворов состояние, наверное, сильно поубавилось.
      Они были такие красивые, эти бумаги, все в завитках и в печатях; на одной даже стояла подпись самого Клинга Гордого. Графиня не догадывалась, что это была всего лишь искусная подделка, сработанная в офисе Гриса. Но какой бы искусной ни была фальшивка, в королевской канцелярии Дворцового города предъявителя этих бумаг сразу же разоблачат, арестуют и без промедления казнят. А следы Грис замел достаточно ловко, приказав убить мошенников, которые изготовили бумаги.
      — Только взгляни на них, — проговорила графиня Крэк. — Не правда ли, ради этого стоило пойти на риск?
      Джет отвернулся от экранов. Прочитав «документы» и тщательно осмотрев их со всех сторон, он не нашел ничего подозрительного, но все-таки что-то не давало ему покоя: ведь бумаги были получены от Гриса.
      — Очень хорошо, — сказал он наконец. — Мы можем повесить их на стену пещеры, где будем скрываться.
      — О, Джеттеро, все наше будущее зависит от того, сумеем ли мы воспользоваться этими документами. Мне кажется, их обязательно следует отдать на подпись.
      — Что? — воскликнул Джет. — После того как мы разбили корабль Ломбара Хисста? Сейчас, наверное, он переворачивает с ног на голову всю планету, чтобы отыскать нас!
      — Джеттеро, так ведь он не мог знать, что это были мы. Для него мы просто подозрительный корабль.
      — Сомневаюсь. Нас могли вычислить по голографической проекции.
      — Но ведь он даже не подозревает, что ты вернулся домой. Грис мертв. Каким образом он мог догадаться?
      — Я уверен, что они неспроста забили тревогу.
      — А я в этом очень даже сомневаюсь, — возразила графиня. — Тем более что весть о происшествии вряд ли дойдет до дворца. Все тамошние охранники — из королевских офицеров, как и ты. Они никогда не суют нос в дела полиции.
      — Ты что, — изумился Хеллер, — хочешь сказать, что мы прямо сейчас отправимся во дворец?
      — Пока я сидела в темнице, у меня было полно времени, чтобы изучить по "Краткому руководству" все правила дипломатического этикета. Так вот: королевский офицер имеет право в любое время просить аудиенции у императора.
      — Может быть, там так и написано, мадам, но я очень сомневаюсь, что за последние десять тысяч лет какому-нибудь королевскому офицеру удалось хоть словечком перемолвиться с его величеством.
      — Но это же не противоречит правилам. В случае чего мы можем на это сослаться.
      — Ты хочешь сказать, что я запросто войду во дворец, — Хеллер скептически ухмыльнулся, — и скажу: "Ваше величество, я пришел. Просыпайтесь! Распишитесь-ка, пожалуйста, вот здесь"?
      — Так ты же наденешь форму. Ведь ты был в ней, когда отправлялся на Землю. У тебя даже имеется Звезда Добровольца!
      — Ну уж нет. К тому же вспомни-ка, который час.
      — С плохими новостями к императору врываются в любое время дня и ночи. Почему бы тебе не порадовать его величество словами: "Здрасьте, здрасьте! Хорошие новости! Мне известно, что ваше величество проявляло интерес к миссии «Земля». Что ж, хо-хо, все уже сделано! Распишитесь-ка вот здесь!". А если нас уже разыскивают, то надо прибавить скорости и добраться до Дворцового города раньше, чем там узнают об этом. Тогда мы спасены.
      — Здорово! — деланно восхитился Хеллер. — А я-то думал, что самый отчаянный народ — военные инженеры. Забудь об этом!
      — Джеттеро, как твоя будущая послушная жена я должна решительно заявить, что мы просто обязаны лететь туда!
      — О боги и дьяволы! — воскликнул Хеллер. — Если это послушание, то я — попросту тиран! — Он рассмеялся. — Но я докажу тебе, что я не какая-нибудь грубая скотина. Если уж ты так хочешь рискнуть, что ж, я не могу тебе отказать. Но в таком случае я требую, чтобы на моей могиле были высечены слова: "Я сделал это потому, что безумно хотел жениться на женщине, которую любил!"
      — О, Джеттеро. — Графиня обняла и нежно поцеловала своего героя.
      И в этот самый момент включился динамик.
      — Тревога, сэр, — сообщил буксир. — Мы входим в силовое поле.

      Дворцовыи город находится в южной части горы, в которой заключена черная дыра неопределенного возраста. Черная дыра обеспечивает энергией дворцы и является надежной защитой от нежеланных вторжений. Благодаря тому что внутри и снаружи дыры временная разница составляет ровно тринадцать минут, в одной небольшой горе размещается целый город.
      Если смотреть на Дворцовый город сверху, особенно ночью, то, кроме густого тумана, нельзя ничего увидеть.
      С тех пор как был построен Дворцовый город, завоевать его извне было невозможно. Правда, иногда случалось, что в результате какого-нибудь дворцового переворота в городе менялась власть, но в остальном он считался неприступным.
      Император и придворные жили в постоянном состоянии временного стресса: такова была плата за безбедное, спокойное существование в городе, которому не грозят ни мятежи, ни народные волнения. Единственная, весьма сомнительная, опасность заключалась в самой черной дыре, которая, достигнув определенного возраста, могла взорваться с невероятной силой. Но с этим приходилось мириться: верхушка правительства во главе с императором пребывала в абсолютной безопасности, и только безумцу могла прийти в голову мысль захватить штурмом город, в котором обитало его величество. Все революции были с самого начала обречены на гибель. Конечно, встречались и такие люди, как, например, принц Мортайя, но их традиционно считали ненормальными: даже завоевав пару каких-нибудь планеток, мятежники никогда — а точнее, до тех пор, пока существовала черная дыра, — не сумели бы свергнуть правительство целой Конфедерации.
      С такого рода проблемой столкнулся и честолюбивый Ломбар Хисст, когда, наслушавшись советов примерещившихся ему ангелов, решил стать императором. Единственным путем к исполнению этого намерения был государственный переворот, осуществить который было можно только находясь внутри Дворцового города.
      К моменту приключившейся катастрофы Ломбар Хисст был очень близок к осуществлению своей мечты. Его оружием были наркотики, и в ту самую ночь, когда Джеттеро Хеллер и графиня Крэк собирались нанести визит императору, они не могли знать, что все члены Великого Совета давно подцеплены коварным Хисстом на этот крючок. Все начиналось довольно невинным образом: доверчивые придворные медики с готовностью поддержали предложение Ломбара стимулировать жизненную энергию лордов, в известной степени забираемую черной дырой, небольшими дозами амфетаминов. Позже, когда у лордов начали проявляться неприятные симптомы, они с радостью — справедливости ради следует заметить, что порой дело не обходилось без некоторого шантажа, — принимали в качестве болеутоляющего средства немного опиума. От опиума они постепенно перешли к героину. Понемногу наркотики сделали свое дело, расшатав психику простодушных лордов. Ломбар лично контролировал поставку наркотических средств.
      Месяц назад последний лорд крепко увяз в ломбаровских сетях, и теперь хозяином Дворцового города, пока неофициально, стал Хисст: стоило ему только произнести короткую, но очень действенную фразу — "Не давать ему ничего" — и непокорный офицер или лорд послушно подписывали, приказывали и выполняли все, что от них требовалось.
      Все было устроено очень ловко: медицинские журналы пели дифирамбы "новому чудесному лекарству", так что в скором времени эта зараза должна была распространиться и среди простого населения.
      Той ночью, за несколько часов до визита Гриса, Ломбар Хисст в Замке Мрака занимался инвентаризацией и размещением только что прибывших с Земли наркотиков — героина, «снежка» и опиума. Благодаря существующему закону, запрещающему выращивать или производить наркотические средства в пределах Конфедерации, Хисст имел в этой области неограниченную монополию.
      Корона сама шла к нему в руки, и каждую ночь являющиеся ему ангелы пели гимны будущему императору. Ломбар Хисст и сам пристрастился к наркотикам, и уже не оставалось сомнений в том, что в его психике произошли значительные сдвиги. Рожденный в трущобах, он не видел никаких непреодолимых препятствий на пути к императорскому трону Волтара. Хорошо изучив историю Земли, он знал, что на этой планете такое случалось не раз, и принял за образец судьбу некоторых царственных выходцев из народа. Его нисколько не смущал даже тот факт, что история Конфедерации не знала подобных примеров. Значит, говорил он себе, я буду первым. Он был уверен, что с помощью наркотиков можно добиться всего, и надо сказать, до сих пор ему удавалось исполнять задуманное. Весь Дворцовый город теперь плясал под его дудку. Завтра он взойдет на трон Волтара, и скоро все до одной планеты Конфедерации падут к его ногам.
      Вот как обстояли дела в городе, покрытом туманной дымкой, которую видели на обзорных экранах буксира Хеллер и графиня Крэк, ничего не знавшие об этих изменениях в жизни Волтара.
      Несмотря на заслуженную военными инженерами репутацию безрассудных храбрецов и романтических мечтателей, Хеллер отличался довольно трезвым взглядом на вещи.
      Среди всего прочего, полученного Хеллером от старика Этти, имелась коллекция идентификационных карт кораблей, давно отслуживших свой срок во Флоте, но по каким-то причинам все еще значащихся в списках транспортных средств, находящихся в эксплуатации. Он рассчитывал использовать их для беспрепятственного проникновения в город, никого не извещая при этом о своем возвращении на Волтар.
      Поднявшись на высоту ста миль и оставаясь внутри защитного периметра планеты, Хеллер послал предупредительный сигнал: "Служебный корабль «Волна», цель полета — исследовательская. Отбой". Чтобы пробраться в Замок Мрака, использовать этот трюк было бесполезно, но сейчас он должен был сработать. Служебный корабль может исследовать все что угодно — от степени концентрации лунного света до потенциальной возможности землетрясения. Такие корабли можно было встретить довольно часто, они ни у кого не вызывали подозрений; люди привыкли к ним и старались не мешать проведению экспериментов.
      Принимая во внимание тот факт, что «эксперименты» проводились не где-нибудь, а над самим Дворцовым городом, Хеллер решил принять меры предосторожности на тот случай, если его уловка не пройдет, и отправился переодеваться. На форму военного инженера он надел рабочий комбинезон и, захватив с собой портативный радиопередатчик, вернулся к приборам.
      Графиня Крэк протянула ему «королевские» бумаги, и он, засунув их во внутренний карман рубашки, уселся в кресло пилота.
      — Сейчас нам нужно полагаться только на везение, — сказал Хеллер и потянул на себя рычаг переключения скоростей.
      Буксир начал снижаться, постепенно погружаясь в туман, стелющийся над городом.
      Перетерпев болевой стресс и тошноту — обычные явления при прохождении через черную дыру, — Хеллер и графиня очутились в городе. Кот душераздирающе выл — определенно он был не в восторге от перенесенных ощущений.
      Слева от буксира сверкнула гладкая поверхность горы. Путешественники перенеслись на тринадцать минут в будущее.
      Джет напряженно прислушивался, не слышно ли во Дворцовом городе тревоги. Но пока все было тихо.
      Посмотрев вперед, он увидел освещенные тусклым светом башни дворцов, расположенных на склонах холмов, окруженные цепочками фонарей городские парки.
      Сориентировавшись в обстановке, Хеллер осторожно развернул буксир и мягко приземлился на склоне горы.
      Потом кивнул, предлагая графине взглянуть в передний обзорный экран.
      — Видишь вон ту башню прямо впереди?
      Вглядевшись в темноту, графиня различила черный силуэт здания, находящегося в полумиле от буксира.
      — Там находится система сигнализации, — объяснил Хеллер, передавая ей миниатюрный передатчик. — Возьми. Когда услышишь мой сигнал, нажми красную кнопку на пульте. Но только в том случае, если со мной что-нибудь случится.
      — О, дорогой, — проговорила графиня. — Надеюсь, до этого дело не дойдет.
      — Думаю, что нет. Теперь устройся поудобнее — тебе предстоит самая трудная часть нашего мероприятия: ожидание.
      — Если ты сейчас выйдешь наружу, то не получишь ли дозу радиации от черной дыры? — забеспокоилась графиня Крэк.
      — Скорей всего нет, но на всякий случай загерметизируй люк сразу же, как только я выйду, и быстро открой, когда я вернусь. Может статься, нам придется удирать отсюда со всех ног.
      — Дай мне на всякий случай бластер или что-нибудь в этом роде, чтобы я могла прикрыть твое отступление.
      — Думаю, это бесполезно. Ты даже не представляешь себе, как надежно защищается это место. По правде говоря, я удивлен, что они, утратив всякую бдительность, пропустили сюда без запроса неизвестный служебный корабль. Но отличительной особенностью Дворцового города является очень плохая связь с внешним миром, и они, должно быть, решили — если только вообще заметили нас, — что мы прибыли сюда по чьему-либо вызову. Если кто-нибудь, кроме меня, вызовет тебя по рации, не отвечай. Возможно, они подумают, что экипаж спустился на землю, чтобы проверить кабели, или отражатели, или еще что-нибудь. До моего возвращения сиди тихо.
      Увидев, как Хеллер открыл люк и спрыгнул на землю, графиня Крэк поняла, что риск операции может оказаться слишком велик, и от мысли, что она может больше никогда не увидеть своего Джеттеро, ее охватила паника.
      Обойдя корабль спереди, Хеллер помахал ей на прощание рукой, повернулся и исчез в темноте ночи.

      Прыгая по камням, поднимаясь и спускаясь по склонам холмов, Хеллер направился к сторожевой башне. Ему было очень трудно идти: здесь не было тропинок, каждый обитатель города ходил там, где ему вздумается. До городских ворот, находящихся на восточной стороне крепостной стены, оставалось не меньше мили.
      В сиянии фонарей и иллюминации над крышами дворцов и в аллеях парков Хеллеру была видна каждая травинка, и он благополучно обходил разбросанные то тут, то там валуны, хотя пару раз едва не провалился в ямы. Путь был не из легких.
      Наконец Хеллер добрался до башни и, осмотрев ее стены, заметил электрический кабель, тянущийся к ближайшему дворцу и на всем протяжении отмеченный колышками. Он двинулся вдоль кабеля. На тот случай, если его обнаружат и поинтересуются, кто он таков и что здесь делает, у него уже был заготовлен ответ: он, мол, электрик и занимается проверкой электрооборудования.
      Идти здесь оказалось намного легче: земля была плотно утоптана, камни и ямы отсутствовали.
      Приблизившись к первому дворцу, Хеллер осмотрелся: императорская резиденция располагалась в полумиле к югу — он сразу же увидел это огромное здание, возвышающееся над башнями города; путь туда лежал мимо других дворцов и парков.
      Здесь Хеллер решил, что с этой минуты расстанется с ролью электрика, и снова сделается королевским офицером. До сих пор он не заметил ни одного охранника, что, впрочем, было неудивительно: за всю историю существования Дворцового города никто не проникал на его территорию с черного хода.
      Поэтому Хеллер решил не рисковать, представившись охраннику электриком, а впоследствии оказавшись офицером: такое поведение могло быть неправильно истолковано. Стоя в тени под стеной дворца, он быстро стянул с себя рабочий комбинезон.
      Надев набекрень круглую, без козырька, фуражку, Хеллер смахнул с ботинок пыль и прилипшую траву и взглянул на стену дворца. На высоте восьми футов находилось большое круглое окно — оно было открыто. Подпрыгнув, он уцепился за раму и через секунду очутился внутри.
      Все здания в Дворцовом городе имели круглую форму, и зал, в котором оказался Хеллер, исключением не был. С первого взгляда он определил, что находится в жилой части дома. Все двери оказались закрыты. В зале никого не было. Сунув офицерский жезл под мышку и нимало не заботясь о соблюдении тишины, Хеллер открыл дверь и зашагал по коридору. Выйдя в центральную часть здания, он отворил дверь парадного подъезда — и замер: прямо на него смотрели два охранника с бластерами наперевес. Не успел Хеллер оправиться от удивления, как был поражен еще раз: охранники оказались одеты не в фиолетовую с голубым форму охраны Дворцового города, а в мундиры ядовито-желтого цвета, каковые носили служащие Аппарата!
      Первое, что пришло ему в голову, — погоня, но отступать было некуда, и Хеллер смело двинулся вперед, продефилировал мимо охранников и спустился по лестнице. Стражи как-то странно на него посмотрели и чести не отдали, но и не окликнули его.
      Каждую секунду ожидая выстрела в спину, Хеллер углубился в парк.
      Впереди, освещенное прожекторами, стояло скульптурное изображение какого-то государственного деятеля. Хеллер бодро миновал статую, стараясь придать себе уверенный вид человека, имеющего законное право находиться здесь и четко представляющего себе, куда он идет.
      С другой стороны фигуры что-то зашевелилось.
      Еще два охранника!
      Они так же странно взглянули на незнакомца и тоже не отдали чести.
      Хеллер напрягся: перспектива получить пулю в спину не исчезла, — но не остановился и вскоре благополучно одолел оставшуюся часть территории парка.
      Что это за охранники? Обычно стражники стояли вдоль аллеи на равном расстоянии друг от друга по стойке «смирно» и почти не отличались от парковых скульптур. Эти же неряшливые, растрепанные служаки Аппарата наводили на Хеллера страх.
      Внезапно он решил изменить свои планы, поскольку понял, что без посторонней помощи ему не обойтись. Он знал, где находился дом капитана Тарса Роука: на пути к императорскому дворцу. Высоко подняв голову, с жезлом под мышкой, поблескивая золотыми знаками отличия на форме, что не мешало ему чувствовать себя не в своей тарелке, Хеллер приблизился к зданию, где квартировал старший офицерский состав королевского Штаба. Поднявшись на крыльцо, он заметил еще двух охранников Аппарата, преградивших ему путь.
      — Мне нужно видеть капитана Тарса Роука, — сказал Хеллер, — личного астрографа его императорского величества.
      Один из охранников повернулся к экрану и, нажав на кнопку, пробежал глазами список имен, после чего снова взглянул на Хеллера:
      — Тебе не следует шататься здесь так поздно, астронавт. Здесь нет никакого Роука, список не менялся уже несколько месяцев.
      — Его перевели на Калабар, — добавил второй охранник, посмотрев на другой экран, и подозрительно уставился на Хеллера. — А как тебя зовут?
      — Благодарю, — ответил Хеллер и, повернувшись, направился к воротам.
      Так вот почему Грис был так уверен, что убийство Хеллера сойдет ему с рук! У Хеллера с Роуком существовала линия связи, кодом которой служили общие воспоминания, поэтому его никто и не мог расшифровать — шифра как такового просто не было. Хеллер почувствовал себя виноватым: "Наверняка Роука сослали на Калабар затем, чтобы лишить меня связи с Волтаром". Такое начало не предвещало ничего хорошего.
      Что ж, придется обойтись без помощи.
      Впереди, в радуге иллюминации, возвышалось здание императорского дворца — без единого угла, круглое и величественное, будто осознававшее предназначенную ему роль.
      Мимо прошел отряд солдат Аппарата, сменяющих охранников на постах.
      Бронированная машина — довольно странное явление в этом городе — прогромыхала к императорскому дворцу и с лязгом просочилась сквозь казавшуюся непреодолимой ограду.
      У Хеллера появилось такое чувство, что он движется по вражеской территории. Делая шаг вперед, он искренне сожалел, что не сделал шаг назад. Единственное, что не давало ему остановиться, была надежда: если он сумеет получить императорскую подпись на указах, то, похоже, получит шанс избежать расстрела.
      Хеллер даже не подозревал, что несет фальшивые документы, которые напрочь лишали его этой надежды.
      Остановившись на дорожке, Хеллер задумчиво посмотрел на инкрустированную золотом и серебром винтовую лестницу, ведущую наверх, к роскошному подъезду императорского дворца.
      Обычно на лестнице через каждые несколько шагов стояли дворцовые охранники в сверкающих серебряных шлемах, но сейчас Хеллер не видел ни одного.
      Вскинув жезл к плечу и стараясь сохранять спокойствие, он стал медленно подыматься по ступеням.
      Миновав несколько залов для приемов и государственных заседаний — в этот ночной час там никого не было, лишь горели канделябры, отбрасывая короткие блики на золотое убранство комнат, — Хеллер вошел в спальную часть дворца, где проживал сам император.
      Боковые двери в коридоре, насколько он знал, вели в комнаты для королевской прислуги; оттуда не доносилось ни звука — вероятно, все спали.
      Стук его шагов гулко разносился в пустой тишине дворца. Хеллер медленно шел вперед, преследуемый собственным назойливым отражением в отполированной до блеска стене коридора, ловя себя на мысли, что здесь, в случае чего, даже спрятаться негде. Обычно появление простого офицера в королевских покоях считалось почти святотатством. Сам Хеллер воспитывался в преклонении перед неприступностью и могуществом Дворцового города. Поэтому даже если бы ему представился случай зайти сюда при свете дня, имея куда более вескую причину для посещения, он и тогда робел бы перед всем этим великолепием, недозволенным простому смертному.
      Пройдя под огромной аркой золоченой двери, Хеллер оказался в приемной зале императорских покоев. И тут удача изменила ему.
      По обе стороны двери, ведущей, наверное, в спальню самого императора, на обитых парчой стульях сидели два охранника из Аппарата в черной униформе.
      Заметив пришельца, они разом вскочили.
      Хеллер остановился посреди комнаты, с беспокойством ожидая дальнейших действий со стороны этой парочки. Оба охранника оказались недюжинного роста; у одного, того, что слева, было болезненно-желтое, перекошенное злобной гримасой лицо настоящего преступника; кожа второго казалась усеянной глубокими следами оспы, и это, как и узенькая щелочка рта, придавало его физиономии коварное выражение.
      Хеллер с первого взгляда определил, что, несмотря на отличительные знаки и униформу, эти ребята были простыми солдатами, а не офицерами.
      Охранники были вооружены длинными электрическими мечами. Что по сравнению с ними офицерский жезл!
      — Проклятье, что здесь делает офицер Флота? — спросил страж, стоящий слева, всем корпусом подаваясь вперед и крепко сжимая свой меч.
      — У меня для его величества новости чрезвычайной важности, — ответил Хеллер. — Я должен срочно его видеть.
      Тот, что стоял справа, ошарашено посмотрел на дверь в спальню, потом перевел взгляд на Хеллера:
      — Этот парень, должно быть, совсем спятил!
      — Как тебя зовут? — прошипел охранник слева и стал медленно приближаться.
      Джет решился:
      — Джеттеро Хеллер, королевский офицер десятого ранга. Как офицер его величества я заявляю…
      — Хеллер? — Охранник слева сделал еще несколько шагов вперед и пристально вгляделся в его лицо. — Чтоб меня разорвало, это он!
      Из ножен в одно мгновение выскользнул электрический меч, брызнув фонтаном искр!
      Второй охранник встал у двери в спальню, заслонив ее своим могучим телом.
      Хеллер, как загипнотизированный, смотрел на шипящее жало меча первого охранника, который подходил к нему все ближе и ближе.
      Время тянулось ужасно медленно; минуты, казалось, превратились в часы.
      Острие меча было нацелено прямо Джету в живот; от одного его прикосновения человека разрывало на части, а Хеллер ничего не мог противопоставить грозному оружию, кроме жалкого жезла.
      Хеллер отступил в сторону и втянул живот так, что тот едва не приклеился к позвоночнику. Острие тут же повернулось и вновь уставилось Хеллеру в живот.
      Неожиданно решившись, Хеллер схватил охранника за запястье.
      Второй охранник бросился к ним; в его руке сверкал еще один клинок.
      Мощным движением Джеттеро развернул первого охранника, все еще держа его за запястье, и направил меч на второго, который никак не ожидал такого поворота событий и не был готов к удару. Искрящееся острие пронзило ему грудь. Падая, поверженный враг зацепил мечом охранника, вырывающегося из железных рук Хеллера.
      В воздухе вспыхнуло пламя, окутав пеленой дыма две скорчившиеся на полу фигуры.
      Хеллер отскочил назад, прикрывая рукой глаза от ослепительных электрических вспышек.
      По полу поползли струйки огня. Дверь спальни заволокло густым дымом.
      Завыла противопожарная сирена, под потолком замигала красная лампочка.
      Сорвав со стены драпировку, Хеллер принялся сбивать огонь.
      Расправившись с пожаром, он повернулся к входной двери, всматриваясь в серый туман, и напряженно прислушался: охранники могли вызвать подкрепление, нажав кнопку тревоги на карманном сигнализаторе.
      Какое невезение! Если кто-нибудь застанет его здесь, ему, по меньшей мере, грозит обвинение в умышленном убийстве!

      Хеллер понял, что единственный выход из создавшегося положения — это добраться до императора. Но как объяснить ему появление трупов охранников, он еще не знал.
      Кинувшись к двери спальни, Джеттеро дернул за ручку — заперто!
      Должно быть, ключи можно отыскать в куче пепла, оставшейся от стражников. Рискуя обжечь пятки, Хеллер пробрался к тлеющим останкам. Да, вот ключи. Жарковато!
      Обмотав руку краем драпировки, которой он тушил огонь, Джеттеро поднял раскаленные докрасна ключи. Ткань сразу вспыхнула и сильно обожгла руку, но он постарался не обращать внимания на боль.
      Онемевшими от ожога пальцами Хеллер стал поспешно подбирать ключи, то и дело поглядывая на входную дверь. Пока еще никто не появился. Четвертый ключ подошел, но перекалившийся металл стал хрупким, и ключ сломался. Тогда Хеллер начал ковыряться в замке, стараясь повернуть оставшуюся в скважине часть ключа, свободной рукой разгоняя клубы едкого дыма. Наконец ему удалось открыть дверь.
      Еще раз выглянув в коридор и убедившись, что пока там никого нет, он вошел в королевскую спальню и закрыл дверь на задвижку.
      В спешке он не успел подумать, что может увидеть в спальне: наверное, Клинг Гордый почивал на огромной постели из золота и серебра. Но картина, представшая его глазам, ошеломила и испугала его.
      Королевская спальня напоминала какой-то захудалый госпиталь!
      Император лежал на железной раскладушке!
      В комнате было грязно, как в хлеву, и ужасно воняло!
      На раскладушке под потертым одеялом Хеллер разглядел очертания человеческой фигуры. Подойдя к постели, он осторожно приподнял край одеяла.
      Судя по портретам в газетах, Клинг Гордый был высоким, пропорционально сложенным мужчиной среднего возраста — девяноста или, может, ста лет от роду — с величественным, несколько надменным лицом.
      Существо под одеялом нисколько не походило на парадные портреты, и Хеллер подумал было, что попал не в ту комнату. Сбоку стоял низкий столик с серебряной тарелкой. Хеллер перевернул тарелку и, увидев на ней королевскую монограмму, убедился, что человек, лежащий перед ним, действительно император.
      Да, должно быть, это он, подумал Хеллер. Но на вид ему можно дать все сто восемьдесят. Он был весь сморщенный; на облысевшей голове торчали редкие взъерошенные пучки седых волос. Лицо покрыто желтыми пятнами, какие бывают у стариков, но ведь монарх еще не так стар: у него был вид человека, умирающего от голода. Под тонкой кожей, обтягивающей череп, можно было пересчитать оставшиеся во рту зубы.
      Хеллер застыл на месте. И вдруг император открыл глаза. К Хеллеру протянулась дрожащая рука. Страх на изможденном лице сменился выражением восторга.
      Раздался дребезжащий голос:
      — Ты королевский офицер?
      — Ваше величество, — с почтением промолвил Хеллер, опускаясь на одно колено.
      Костлявая рука слабо коснулась груди Хеллера.
      — Настоящий королевский офицер, — пробормотал император, будто не мог поверить своим глазам.
      — К вашим услугам, ваше величество.
      — О, благодарение Богу. Наконец-то! Во имя всего королевского рода, спаси меня, пока Хисст не убил меня!
      Хеллер открыл было рот, чтобы ответить, но в этот момент в соседнем зале раздался громкий топот. Все-таки охранники успели поднять тревогу!
      Джет, схватил рацию.
      — Давай! — крикнул он.
      Дверь затряслась под натиском мощных плеч охранников из Аппарата.
      Снаружи неслись крики и ругань, затем истошно взвыла сигнальная сирена, потом еще одна — и скоро весь дворец наполнился их душераздирающим визгом.
      Хеллер подбежал к двери и прижался спиной к стене. В этот самый миг дверь, не выдержав, распахнулась.
      Первый ворвавшийся в комнату офицер сразу же свалился на пол от удара жезлом, и Хеллер мгновенно завладел его бластером.
      Охранник на полу пошевелился — Хеллер выстрелил ему в грудь.
      Джет упал на одно колено и, изо всех сил нажимая на спусковой крючок, принялся палить в дверной проем.
      Круглая увесистая арка над дверью обрушилась на головы врывающихся в комнату патрульных. В комнате заплясали языки пламени.
      По всей спальне разлетелись осколки позолоченного камня и металлических стержней.
      Хеллер поднялся на ноги и, заметив, что одно из тел на полу пошевелилось, выстрелил еще раз.
      Потом выглянул за дверь и сквозь клубы густого дыма увидел лежащие на полу соседнего зала трупы в желтой форме. В коридоре оглушительно выли сирены, снизу и сверху слышались крики.
      Хеллер вернулся в спальню, завернул императора в одеяло и понес его к выходу, но тут заметил, что его величество делает ему знаки, и понял, что должен открыть стоящий в углу шкаф.
      Осторожно опустив императора на пол, Хеллер подбежал к шкафу, сорвал дверь с петель и, заглянув внутрь, увидел императорскую корону, массивную золотую цепь, украшавшую грудь монарха на официальных приемах, и убранную бриллиантами королевскую печать. Хеллер быстро покидал все это в мешок, лежащий рядом с символами королевской власти. Клинг удовлетворенно закивал.
      Перекинув императора через плечо и прикрыв мешок одеялом, Хеллер выскочил из спальни.

      Джеттеро замаскировал свою ношу таким образом, чтобы никто не догадался, что он несет. Из здания выбегали люди и в панике давили друг друга.
      Хеллер вышел на широкую лестницу, и людской поток понес его вместе с императором к выходу.
      От воя сирен и ударов гонгов воздух, казалось, разрывался на куски.
      Хеллер попытался вырваться из толпы, но его неудержимо несло вперед.
      С огромным трудом ему удалось-таки протиснуться влево и вылезти из обезумевшего стада.
      Император вместе с символами своей власти весил не меньше ста пятидесяти фунтов, и скоро Хеллеру, привыкшему на Земле к меньшей силе тяжести, стало тяжело бежать, но он упорно продолжал двигаться на север, к горе.
      Не успел он обогнуть здание дворца, как его чуть не смела другая вопящая толпа, несущаяся на юго-запад. Хеллер едва успел прижаться к стене за округлым выступом.
      Когда бегущие наконец промчались мимо, он двинулся в сторону парка.
      Но его ждало еще одно препятствие, и снова в виде несущейся вперед, как стадо баранов, оравы. Спасаясь от верной смерти, Хеллер вскарабкался на постамент статуи и втащил туда же императора и мешок с регалиями.
      Когда и этот массовый забег окончился, Хеллер спрыгнул на землю и побежал дальше.
      Обогнув здание на северной окраине города, он направился вдоль знакомого кабеля к сторожевой башне.
      Сердце бешено колотилось в груди, мышцы одеревенели под тяжестью императорского тела, но останавливаться было нельзя — впереди еще полмили пути по крутым холмам и коварным скалам.
      Поминутно спотыкаясь, с трудом обходя огромные валуны, проваливаясь в ямы, Хеллер бежал к спасительному буксиру. Он едва держался на ногах; ему казалось, что легкие его охвачены огнем.
      Последнюю сотню ярдов до корабля он преодолел на одном энтузиазме.
      Наконец он постучал по крышке люка. Шлюз открылся, и из темноты буксира на Хеллера глянуло бледное от страха лицо графини Крэк.
      Хеллер из последних сил втащил свою драгоценную ношу внутрь корабля и крикнул:
      — Полный ход!
      Буксир взвился к облакам.
      Графиня Крэк загерметизировала люк и включила свет.
      — Твои руки! — вскричала она. — Все в волдырях! Хеллер, растянувшийся прямо на полу, чуть заметно кивнул.
      — Да, — задыхаясь, выговорил он, — там было жарковато.
      Через несколько секунд их охватил приступ тошноты: корабль пересекал временной барьер. Еще немного — и они на свободе. Буксир продолжал набирать высоту.
      Графиня достала из медицинской сумки кусочки искусственной кожи и наложила Джету на руки.
      — Я услышала твое "давай!", — сказала графиня, — и нажала спусковую кнопку. Но ничего не произошло!
      — Произошло все, что нужно, — заверил ее Хеллер, с трудом переводя дыхание. — Ты послала пучок гамма-лучей прямо в сигнализационную систему, таким образом подняв ложную тревогу: они решили, что черная дыра, дающая сдвиг во времени и питающая энергией Дворцовый город, с минуты на минуту взорвется, и дали деру. Бегущая толпа едва не раздавила меня! Наверное, они прошибли не одну дыру в стене рядом с городскими воротами. Ты все сделала правильно. — Он несколько раз глубоко вздохнул. — Ох, что-то я не в форме.
      С трудом добравшись до панели управления, он отключил позывные служебного корабля «Волна» и, порывшись в сумке, достал карточку с позывными патрульного крейсера "Авангард".
      — Где мы? — спросил он у буксира.
      — Входим в нижний уровень внешнего защитного периметра, — доложил тот. — Высота триста сорок четыре мили над поверхностью планеты. Скорость — пятьдесят миль в секунду. Радиосигналов не поступало.
      — Должно быть, нам удалось уйти, — сказал Хеллер. — Но это еще ничего не значит: нам некуда лететь.
      Графиня Крэк прошла вслед за ним к входному люку. Хеллер принялся возиться с грузом, который затащил с собой на борт.
      — Ты добыл подпись?
      Не ответив, Хеллер пошел в небольшой медпункт, где бросил в угол мешок и аккуратно положил на операционный стол неподвижное тело, завернутое в одеяло.
      Графиня Крэк в недоумении наблюдала за его действиями.
      — Я спросила, бумаги подписаны?
      Хеллер осторожно развернул тело.
      — Нет.
      — О-о-о, — простонала графиня.
      — У меня появились дела поважнее, — объяснил Хеллер, стараясь нащупать пульс на сухоньком запястье.
      — Что может быть важнее нашего дела?
      Хеллер указал на человека, без сознания лежащего на столе.
      — Он. Это его величество Клинг Гордый.
      — Что? — Графиня Крэк пристально вгляделась в морщинистое лицо. — О Боже мой! Это действительно он! — Она помолчала. — Но он же может их подписать!
      Хеллер с сомнением покачал головой.
      — Не знаю, — тихо проговорил он. — Я принес его сюда не для этого. Хисст сделал его своим пленником, и император просил меня о помощи. — Он снова покачал головой. — Но думаю, что мне не удастся ему помочь. Похоже, он умирает.
      — О нет! — воскликнула графиня Крэк.
      — Боюсь, что это так, — сказал Хеллер. — У него очень слабый пульс.
      — Какой ужас! — Графиня заплакала.
      — Ужас, — согласился Джет. — У меня нет письменного подтверждения его приказа. И когда охранники обнаружат, что черная гравитационная дыра и не собиралась взрываться, а просто кто-то запустил пучок гамма-лучей в сигнализационную систему, то решат, что я похитил императора.
      — Но они ведь не знают, что это был ты.
      — Знают, — вздохнул Хеллер, — или скоро узнают. Мне пришлось выяснять отношения с охранниками в императорских покоях. Я допустил одну грубую ошибку — потерял свой жезл. И даже если все, кто видел меня, погибли, меня все равно найдут: на жезле написано мое имя.
      — О, Джеттеро.
      — Да. Я идиот. Мы совершили одно из самых серьезных государственных преступлений. И нам некуда лететь.

      Г де мы сейчас? — спросил Хеллер у буксира. — Высота — шестьсот миль. Продолжаем набирать скорость. Мы получили один запрос, но после нашего ответа к нам потеряли интерес. Пожалуйста, опустите антирадиационные щиты. Скоро мы войдем в нижний слой магнитосферы.
      Хеллер прошел по кораблю, закрывая защитные жалюзи и герметизируя люки.
      — Еще что-нибудь? — спросил он.
      — Если мы будем продолжать следовать этим курсом, то можем подойти слишком близко к луне Нико.
      — Хорошо, измени курс.
      — Пожалуйста, сообщите мне, куда мы летим, — попросил корабль. — При такой скорости нельзя с уверенностью сказать, куда нас занесет.
      Ничего не ответив, Хеллер вернулся в медпункт. Графиня Крэк достала еще несколько одеял и теперь заботливо укрывала ими императора.
      — Кажется, он проснулся, но вид у него крайне изможденный.
      Джет пощупал запястье старика:
      — Пульс очень слабый и слишком неровный. Ему нужна профессиональная помощь, которой я, к сожалению, оказать не могу.
      С этими словами Хеллер вернулся в кабину пилотов, где, включив радио, настроил его на полицейскую волну.
      Сначала слышалось шипение, потом радио заговорило.
      "…Стрелять без предупреждения. Всем патрульным машинам и дежурным постам! Тревога! Разыскивается Джеттеро Хеллер, флотский военный инженер десятого ранга, пытавшийся убить Ломбара Хисста, главу Аппарата и государственного министра. Офицер вооружен и очень опасен. Живым не брать. Стрелять без предупреждения. Всем патрульным машинам и дежурным постам! Тревога! Разыскивается…"
      В кабину вошла графиня Крэк.
      — Как они могли узнать, что это был ты?
      Хеллер покачал головой:
      — Теперь это уже неважно. Важно то, что у меня на борту умирающий человек, а я ничем не могу ему помочь. Я бы не пожалел целого отделения Флота, чтобы спасти ему жизнь.
      Император вел себя очень беспокойно; время от времени тело его внезапно сводили судороги. Он высунул из-под одеял дрожащую руку. Хеллер пристально посмотрел на нее и, взяв за запястье, повернул тыльной стороной к свету.
      Графиня Крэк шумно выдохнула. Вся рука от локтя оказалась испещрена короткими шрамами и точками.
      Хеллер взял другую руку императора и увидел, что она была в еще худшем состоянии.
      Прикрыв руки императора одеялом, Хеллер взял переносную лампу и приподнял его веко. Поглядев в зрачок, он в отчаянии отошел назад:
      — Героин!
      — Что? — Графиня не поверила своим ушам.
      — Я уже видел такое. Мэри Шмек.
      — Кто это? Женщина?
      — Не ревнуй. Бедняжка умерла. И все из-за того, что у нее не оказалось пятидолларовой порции.
      Графиня непонимающе глядела на императора.
      — Что все это значит?
      Джет тоже смотрел на монарха.
      — Хисст приучил императора к наркотикам, — мрачно сказал он. — Не знаю, есть ли еще какая-нибудь причина его плачевного состояния, но у него наступает так называемая ломка, и мне кажется, сердце, в его-то возрасте, не выдержит.
      — Ах, бедняжка! Пусть он даже ничего не подпишет, не дай ему умереть, Джеттеро.
      Хеллер постоял несколько минут в оцепенении, потом лицо его просветлело.
      — Слушай, — сказал он, — надень на него кислородную маску и следи, чтобы он ее нечаянно не сбросил. Я скоро вернусь.
      Он нашел выход. С Земли он привез в качестве вещественных доказательств немного героина, опиума и амфетаминов, но, к сожалению, отдал их Крапу вместе с другими уликами, чтобы тот передал все Бису. И теперь Хеллер подумал, что, в тот день когда они должны были лететь с Волтара на Землю, у Гриса имелись с собой наркотики. Пройдя в бывшую каюту Гриса, он открыл тайник, но его надеждам не суждено было сбыться: тайник оказался пуст.
      Решив, что в целях конспирации Грис спрятал их где-то еще, Хеллер прошел в соседнюю каюту, которую когда-то занимал капитан Стэбб. Ни в одну каюту антиманковцев еще никто с тех пор не заходил.
      Он нашел тайник.
      Пакетики!
      Амфетамины, морфий и героин!
      Стэбб тоже употреблял наркотики!
      Джеттеро быстро прошелся по всем каютам антиманковцев и в каждой нашел нечто подобное.
      Они все были на крючке!
      Собрав смертоносные запасы бывшей команды, Хеллер вернулся в медпункт.
      — Нашел! — сообщил он графине Крэк. — Теперь остается только узнать, как применяется этот ценный для здоровья продукт.
      — Ты хочешь напичкать его ядом? — удивилась графиня.
      — Согласен, это не лучший способ услужить императору, но в данный момент единственное средство, которое поможет ему не дойти до самого критического состояния. Если я не сделаю этого, то, когда он проснется, его будет кидать из жара в холод, его будут мучить жестокие боли в ногах, и сердце может перенапрячься. А потом у него начнется лихорадка, приступы рвоты, и, вероятнее всего, он умрет.
      Джеттеро задумался, пытаясь вспомнить то, что читал по этому поводу в архивах ФБР. Но единственное, что пришло ему в голову: Мэри Шмек не умерла бы, если бы имела такие пакетики.
      Достав металлическую чашку, он засунул ее в стерилизатор, потом налил немного воды и вскипятил. Хеллер не был уверен, что все делает правильно, и понимал, что рискует. Он понятия не имел о дозировке. Открыв пакетик, Джеттеро убедился, что в нем действительно героин, после чего залил его небольшим количеством теплой воды и подождал, пока белые кристаллики не растворятся.
      — Ты точно знаешь, что делать? — спросила графиня Крэк, заметив на лице Хеллера необычное для него волнение и выражение неуверенности.
      — Нет, — честно ответил Хеллер. — Но я знаю, что если мы ничего не предпримем, то к завтрашнему дню у нас на борту будет покойник. Возьми резиновую трубку для измерения кровяного давления и перетяни ему руку выше локтя.
      Достав из ящика шприц для внутривенных инъекций, он наполнил его содержимым чашки.
      Потом осмотрел внутреннюю часть руки императора и не обнаружил ни одной вздувшейся вены.
      Тогда Хеллер знаком велел графине развязать трубку и попросил перетянуть бедро больного, но и здесь ни одна вена не набухла.
      Хеллер глубоко вздохнул и всадил шприц в ногу просто наугад.
      — Теперь остается только надеяться, — сказал он. — Я не знаю, насколько истощен его организм. Я не знаю, поможет ли подкожная инъекция. Я не знаю, не допустил ли передозировки. Наблюдай за ним и следи, чтобы не прекращалось поступление кислорода.
      — Но это же риск! — воскликнула графиня Крэк.
      — Да, — согласился Джет. — Но нельзя же просто смотреть, как он умирает.
      Затаив дыхание, они уставились на императора.
      Монарх немного успокоился. Неужели приближается коматозное состояние?
      Хеллер пощупал пульс больного: сказать наверняка было нельзя, но, кажется, пульс стал более ритмичным, а дыхание — спокойным.
      Уж не переборщил ли он с дозой?
      Внезапно император открыл глаза и сбросил кислородную маску. На этом морщинистом, изможденном, похожем на мертвое лице нельзя было что-либо прочесть. Старик взглянул на Хеллера и графиню, глубоко вздохнул и закрыл глаза.
      Хеллер снова пощупал пульс и прислушался к его дыханию.
      — Он заснул. Надо бы его покормить.
      — Когда проснется, я попробую, — сказала графиня. — Ему нужна профессиональная помощь.
      — Согласен, — ответил Хеллер. — Но если Ломбар Хисст сумел зайти так далеко, то ни перед чем не остановится, чтобы заполучить императора обратно. А его величество сказал мне, что был обречен этим человеком на верную смерть. Кроме того, мне кажется, не найдется ни одного врача, который знал бы, как лечить от наркотической зависимости: на Волтаре эти препараты еще не изучены. А мы не можем приземлиться ни на одну планету Конфедерации…
      Тут Хеллер и графиня Крэк одновременно посмотрели друг на друга и, не сговариваясь, произнесли:
      — Прахд!

      Они взяли курс на Землю, находящуюся на расстоянии более двадцати двух световых лет от Волтара.
      "Буксир-один" или, как его называл Хеллер, "Принц Каукалси", не обремененный грузом и идущий на основных двигателях «будет-было», предназначавшихся для межгалактических путешествий, мог домчать их до Блито-ПЗ всего за трое суток — на пять недель и три дня скорее, чем самый быстроходный космический корабль. Если их станут преследовать — а Хеллер не сомневался, что Ломбар обязательно подумает о том, что беглецы могли податься на Землю, — то корабли Аппарата окажутся на Земле лишь через шесть недель. Таким образом, Джеттеро выигрывал время.
      Хеллер и графиня Крэк не отходили от императора ни на шаг. Ситуация была не из легких. Клинг Гордый находился в предкоматозном состоянии, и контактировать с ним было практически невозможно.
      Опасность угрожала не только жизни императора: если его величество не подтвердит, что попал на корабль согласно собственному приказу, Хеллера могли обвинить в похищении королевской особы. Но надо отдать Джеттеро должное: он совсем не думал об этом, сконцентрировав все мысли на том, как спасти жизнь своего монарха.
      В деле существовала еще одна трудность — Хеллер и графиня очень хорошо понимали, чем это могло обернуться: император едва мог глотать, и, несмотря на все усилия, графине почти не удавалось влить в него жидкую пищу. Его организм настолько привык к внутривенному питанию, что уже не мог принимать пищу привычным образом. Графиня Крэк заботливо протирала старческое тело влажной губкой и постоянно смачивала губы больного водой, непрерывно думая о том, как заставить его поесть.
      Каждые три или шесть часов, когда император начинал трястись, ему делали еще один укол: казалось, что только героин мог поддерживать работу его сердца.
      Когда Хеллер и графиня совсем измучились, буксир наконец достиг турецкого города Афьона и под покровом ночи проник сквозь проекцию крыши на земную базу, ранее принадлежавшую Аппарату.
      Фахт-бей, находящийся в это время в ангаре, забеспокоился: они улетели с Земли всего семь дней назад, и он не предполагал, что на Волтаре могут произойти какие-нибудь неприятности. Но Хеллер обещал ему, что, если случится беда, он всегда придет на помощь. На сей раз беда случилась у самого Хеллера.
      Джеттеро распахнул люк воздушного шлюза и крикнул:
      — Приведите сюда Прахда и раздобудьте машину скорой помощи, да побыстрее.
      Фахт-бей бросился к телефону и поспешно набрал номер. Когда он вернулся, к корпусу корабля уже была приставлена лестница, по которой спускался Хеллер, неся на плече что-то тяжелое, завернутое в одеяло.
      — Кто это? — спросил Фахт-бей, когда Хеллер коснулся земли. — Мы попали в беду?
      — После, после, — отмахнулся Хеллер и вместе с ношей направился в туннель. Фахт-бей засеменил вслед за ним.
      — Где Грис? — спросил Фахт-бей.
      — Насколько я знаю, мертв.
      — Слава Богу! — воскликнул Фахт-бей. — Надеюсь, он умер ужасной смертью?
      — Полагаю, что так, — ответил Хеллер. — Где "скорая помощь"?
      — Уже в пути.
      Когда прибывшие добрались до рабочих бараков, машина и Прахд уже ожидали их. Императора положили на носилки, и машина, воя сиреной, понеслась к госпиталю.
      — Что с ним? — спросил Прахд, поправляя одеяло.
      — Если бы я знал, меня бы здесь не было, — ответил Хеллер. — Судя по всему, предкоматозное состояние, вызванное наркотической зависимостью, и лучше больному, кажется, не становится. Боюсь, что без героина сердце не выдержит. Но есть еще одна проблема.
      Прахд взглянул на изможденное лицо и иссохшие руки императора.
      — Дегидратация. В крайней степени.
      — Кажется, он не может глотать. Все вены сильно сужены. Вы должны поместить его в абсолютно безопасное место и никого не подпускать к нему.
      — Почему?
      — Так надо, — ответил Хеллер.
      — Я устрою его в цокольном этаже, где никто его не увидит. Охранники там все как на подбор глухонемые. Где Грис?
      — Очевидно, мертв.
      — Слава Аллаху, дающему радость нашим сердцам! — воскликнул Прахд. — Чудесные новости. Что ж, значит, у нас все в порядке.
      — Не совсем. Если этот человек умрет, боюсь, всех нас ждут большие неприятности.
      — Кто он?
      — Неважно, — уклонился от ответа Хеллер.
      Они открыли проход в цокольный этаж. Через некоторое время туда спустилась медсестра Билдирджина и знаками объяснила, что специальная ванна уже готова и можно опускать туда больного.
      Прахд достал свои приборы и пробирки, и работа закипела. Хеллер все время стоял чуть поодаль. Через некоторое время Прахд закончил предварительные процедуры и подошел к взволнованному Хеллеру.
      — Он законченный наркоман. Амфетамины.
      — Значит, я дал ему не тот наркотик! — расстроился Хеллер.
      — Нет-нет, — успокоил его Прахд. — Он и раньше употреблял героин. Подкармливая больного наркотиками, вы не давали организму отвыкнуть от него, и это в конце концов привело бы к гибели пациента, так как сердце его уже надорвано. Однако именно благодаря героину вы все же доставили его сюда живым.
      — Полуживым, — уточнил Хеллер.
      — Наверное, когда вы его нашли, он был уже при смерти, — сказал Прахд. — Этот человек и так немолод, а амфетамины ускорили процесс дряхления: за несколько месяцев они могут состарить организм на несколько лет. Если тогда, когда он начал употреблять наркотики, у него были здоровые зубы, то сейчас, наверное, почти все выпали. И все органы уже частично атрофировались. Кто он?
      Хеллер не ответил: он не хотел шокировать Прахда.
      Но Прахд уже и сам о многом догадался. Взяв на анализ кровь и сняв другие показания, он в упор посмотрел на Хеллера своими ярко-зелеными глазами.
      — Этот человек не из низшего сословия. Он принадлежит к аристократическому кругу; его тело — результат естественного отбора, проходящего в течение тысяч, десятков тысяч лет.
      — Вы сможете поставить его на ноги?
      — Не знаю. В лучшем случае у него будет затуманен рассудок; словарный запас снизится до нескольких сот слов. Чтобы оправиться после амфетаминов, потребуется не один год, а так как он и так уже слишком стар, сомневаюсь, что ему удастся выздороветь окончательно.
      — Он сможет нормально двигаться?
      — Не знаю, — ответил Правд.
      — Собственно говоря, — начал Хеллер, — мы доставили его сюда из чисто гуманных соображений: нельзя было допустить, чтобы его убили. Но нам так же важно, чтобы он мог говорить и писать.
      Глаза Правда сузились. Он вернулся к ванне и взглянул на пожилого пациента в бессознательном состоянии, погруженного в жидкость. В памяти его что-то зашевелилось. Неожиданно он сунул руку в ванну и извлек из-под воды обнаженное морщинистое плечо. Потом, взяв губку, провел ею по желтоватой коже.
      На плече старика появился знак кометы.
      Ошеломленный, Прахд отшатнулся.
      — Этот знак ставят детям королевского происхождения! — Он уставился на Хеллера. — Это Клинг Гордый, император Волтара!
      — Да, — ответил Хеллер, — и до тех пор пока вы не поставите его на ноги и он не сможет подтвердить, что именно по его приказу мы вывезли его из Дворцового города, мы вынуждены будем скрываться, иначе нас казнят за похищение императора.
      Прахд плюхнулся на скамью, вытирая со лба капли пота.
      — Вот так и становятся личными врачами короля!

      На борту корабля Хеллера поджидала графиня Крэк.
      — Он выживет?
      — Не знаю, — ответил Хеллер.
      — Бедный старик, — вздохнула графиня. — А когда это будет известно?
      — Трудно сказать. Потребуется не один день. Конечно, нам придется пока несладко, но все же теперь я могу убедиться сам, что на этой планете все в порядке.
      — Ты думаешь, эта планета нам еще понадобится?
      — Сомневаюсь. Но Изя был нашим другом, и я хочу проверить, как у него идут дела. Я улетал отсюда с тяжелым сердцем, но при этом рассчитывал, что попаду домой вовремя, чтобы предупредить разведку Флота, но, как видишь, не успел.
      Взяв видеотелефон, Хеллер вынес его в ангар, чтобы поглощающий покров буксира не заглушал радиоволны, и набрал номер.
      На звонок никто не ответил; экран не загорался.
      Сейчас в Нью-Йорке наверняка день. И Изя должен быть на месте.
      Еще в течение двух часов Хеллер пробовал несколько раз связаться с ним, но безрезультатно.
      Тогда он прошел по туннелю в офис Фахт-бея и оттуда попытался дозвониться до турецкого телефонного узла. Но по непонятным для него причинам ответа не было.
      По коммуникационной линии базы Хеллер решил связаться с главным офисом в Нью-Йорке. На принтер поступил ответ, подтверждающий, что там все на местах. Когда в офисе узнали, кто звонит, Хеллер сразу же почувствовал к себе почтительное и внимательное отношение: тамошние служащие всегда были рады послужить Флоту. Хеллер сообщил номера апартаментов в Эмпайр Стейт Билдинг, попросил позвонить туда под каким-нибудь предлогом и вызвать Изю в его офис, чтобы тот ответил на звонок по видеотелефону.
      Усевшись на стул, Хеллер стал ждать. Наконец завертелась катушка принтера.
      Оператор в Нью-Йорке сообщает, что все перечисленные вами абоненты не отвечают.
      Хеллер напечатал запрос:
      А Рат там?
      Через несколько мгновений пришел ответ:
      Нет, сэр, он на базе.
      Хеллер поблагодарил операторов и выключил аппарат.
      Пройдясь по всей базе, он отыскал Рата в ангаре, в помещении для механиков. Сердечно его поприветствовав, он спросил:
      — До вас не доходили слухи о каких-нибудь неприятностях?
      — Нет, сэр. Я заходил в офис два дня назад. Все было нормально. Конечно, в Нью-Йорке сейчас тревожно, впрочем, как и здесь. Вероятно, вам известно, что Турция и Швеция вторглись на бывшую территорию России и сейчас готовятся к войне за право владения всей страной. В Соединенных Штатах тоже объявлена всеобщая мобилизация. Не знаю, связано ли это с российским вопросом. Когда я улетал из аэропорта Кеннеди, там было полно солдат. И расписание полетов оказалось нарушено. Вас это интересует?
      — Нет, — ответил Хеллер. — Это, по-моему, никак не может иметь отношения к Изе. Он невоеннообязанный по группе 4Ф — аллергик и все такое прочее. Вы уверены, что с ним было все в порядке?
      — Видел его собственными глазами. Он пробегал по вестибюлю с кипой бумаг и выглядел очень серьезным и жутко занятым.
      — Черт! — выругался Хеллер. — Что с ним могло произойти за два дня? Все его номера не отвечают.
      — Вы хотите, чтобы я отправился туда, сэр?
      Хеллер помотал головой:
      — Какой сейчас на Земле день недели?
      — Среда, сэр.
      — Срок действия опционов истекает в будущий понедельник. Если Изя не успеет реализовать их, у него могут возникнуть крупные неприятности.
      Хеллер вернулся на борт буксира и сразу же ушел в свою каюту в кормовой части корабля. Когда к нему заглянула графиня Крэк, он только что закончил переодеваться в европейский костюм-тройку.
      — Слушай, — сказал Хеллер. — Я прошу тебя проследить, чтобы императору оказывали всю возможную помощь. И не отключай коммуникационную линию.
      — Что ты задумал?
      — Попрошу Ахмеда и Терса отвезти меня в Стамбул, а оттуда ближайшим рейсом — в Нью-Йорк.
      — О, только не это! Неужели Изя попал в беду?
      — Пока не знаю. Обещаю тебе, что не буду заигрывать со всякими "Мисс Америками". Вернусь через несколько дней. Можешь позвонить мне или оставить для меня сообщение в нашем офисе.
      Покидав кое-какие вещи в дорожную сумку, Хеллер взял еще складные индивидуальные космодесантные грависани и несколько бомб.
      — О Боже! — воскликнула графиня. — Ты как будто собираешься на войну!
      — Похоже, весь мир сейчас готовится к войне. Но я обещаю тебе, что буду предельно осторожным.
      — Бомбы! Это, по-твоему, осторожность?
      Хеллер рассмеялся и, крепко поцеловав ее в губы, направился к входному люку. Вдруг раздался истошный визг: у выхода стоял мистер Калико и не давал Хеллеру пройти к лестнице.
      — Он увидел, что ты принарядился и взял сумку, — сказала графиня, — и решил, что ты бросаешь его.
      Хеллер взглянул на кота. Тот протяжно мяукнул.
      Улыбнувшись, Хеллер снял с плеча сумку, забросил туда пожитки мистера Калико и, подняв за шкирку самого владельца, отправил его вслед за консервами. Когда Хеллер перекинул полураскрытую сумку через плечо, оттуда высунулась усатая физиономия. Мистер Калико вцепился когтями в край сумки и удовлетворенно замурлыкал.
      Попрощавшись с графиней Крэк, Хеллер спустился по лестнице и пошел разыскивать водителей. Тогда он даже не предполагал, что судьба уготовила ему приключения, какие нечасто случаются даже на самой настоящей войне!

      Мистеру Калико путешествие в Нью-Йорк определенно понравилось. Самолет, на котором летел Джет, принадлежал не американской компании, поэтому там довольно лояльно относились к животным на борту и не требовали помещать их в специальные коробки. Поговорив с Хеллером, бортпроводник предоставил мистеру Калико кресло рядом с хозяином; кресло находилось прямо у окна, и кот мог наслаждаться шикарным видом морей и гор. Ему очень понравилась еда, которую давали во время полета и в ресторане во время долгого ожидания пересадки в Брюсселе, а также роскошная кровать в отеле класса "люкс".
      Из Бельгии Хеллер снова попробовал связаться с Изей — офис не отвечал, тогда он набрал номер своей квартиры. Трубку поднял Бэлмор.
      — Вы не знаете, где Изя? — спросил Хеллер.
      — Нет, сэр, — отозвался Бэлмор. — Я сам его ищу. Он забегал сюда в воскресенье, а вчера должен был прийти и проверить, высадили ли садовники новые деревья в саду. Но почему-то не появился. Что-нибудь стряслось?
      — Надеюсь, что нет, — ответил Хеллер. — Если он исчезнет, могут возникнуть крупные неприятности. Как там мой "Силвер спирит", на ходу? Отлично. Значит, встречайте меня в аэропорту Кеннеди. Я прибуду ровно в два часа дня по вашему времени, в пятницу. — И он сообщил Бэлмору номер рейса.
      — О, я так рад, что вы вернулись. Мадам с вами, сэр?
      — В эту поездку я ее не взял, — ответил Хеллер, — но у нее все хорошо. Она просила передать вам всем большой привет.
      — Очаровательная девушка, настоящая американская леди. Значит, в два часа дня, сэр, в аэропорту Дж. Ф. Кеннеди.
      Во время перелета через Атлантический океан Хеллер вдруг узнал, что кот не может быть допущен на американскую территорию, пока не истечет установленный для карантина срок, а это несколько недель.
      — Они не любят иностранцев, — объяснил Хеллер коту. — И пускают в ход клыки и когти. Но мы обязательно что-нибудь придумаем.
      Когда самолет приземлился в нью-йоркском аэропорту, Хеллер засунул кота в сумку и застегнул «молнию», оставив лишь маленькое отверстие, чтобы мистер Калико не задохнулся.
      Таможенник у стойки паспортного контроля проверил документы Хеллера по секретному списку: не находится ли гражданин Джером Терренс Уистер в розыске — нажал коленкой кнопку под столом, взглянул на скрытые от посторонних глаз экраны и, видимо, не обнаружив ничего подозрительного, пропустил пассажира.
      Предстояло еще пройти таможенный досмотр багажа. У стойки собралась целая толпа: оказывается, какая-то дама привезла с собой нюхательные соли, и таможенники решили, что это кокаин.
      Развернув ее лицом к стене и приказав поднять руки и широко расставить ноги, таможенники начали ее обыскивать: типичное американское «здрасьте» своим дорогам согражданам.
      Встав в очередь, Хеллер наклонился, будто завязать шнурки, — что потребовало от него немалого искусства, потому что шнурки отсутствовали, — и осторожно расстегнул «молнию» стоящей на полу сумки, откуда, не замеченный никем, выпрыгнул кот.
      Хеллер шепотом подал ему команду и, выпрямившись, поставил сумку на движущуюся ленту.
      — Кошачья еда? — спросил инспектор. — Что это, черт возьми? Вы ввозите американскую кошачью еду? Барни, вскрой банку, проверь, что там за ерунда.
      Барни подчинился. Вскоре он вернулся, жуя содержимое банки.
      — Наркотиков нет. Консервы как консервы. Но консерванты причислены FDA (FDA — организация в США, занимающаяся контролем качества пищевых продуктов и определением безвредности лекарственных препаратов. (Примеч. ред.)) к канцерогенам. Придется конфисковать.
      Хеллер отдал им еду мистера Калико и прошел вперед. Кот осторожно прокрался за ним под столом таможенников. Пока Хеллер стоял в очереди, чтобы получить сумку, изрисованную мелом, кот сидел на стуле в зале ожидания и беззаботно умывался.
      Они встретились в вестибюле.
      — Теперь у тебя появилось криминальное прошлое, — сообщил Хеллер. — Ты нелегально находишься на территории США. Ну ничего, исправишься. — И с этими словами снова посадил кота в сумку.
      Аэропорт был буквально наводнен военным персоналом.
      Бэлмор уже поджидал их. Попросив дворецкого немного подождать, Хеллер попробовал еще раз дозвониться в Эмпайр Стейт Билдинг, но ему никто не ответил.
      Они прошли к автостоянке, где был припаркован «роллс-ройс». Шофер отдал Хеллеру честь.
      — Я поеду домой, приму душ и переоденусь, — сказал Хеллер. — А потом вы подбросите меня в офис. Судя по всему, меня ждет немало срочных дел.
      — Надеюсь, ничего серьезного не произошло, — отозвался Бэлмор с переднего сиденья. — Мы так расстроились, когда узнали, что случилось с леди. И весь персонал тоже. А мистер Эпштейн так просто не находил себе места. Очень жаль, что мисс Рада не приехала. Как только вы позвонили, мы сразу стали готовиться к встрече. Вы будете приятно удивлены.
      — А что, разве мистер Эпштейн не сократил численность штата? — спросил Хеллер.
      — Нет, сэр. Он не посчитал возможным сделать это без вас. Надеюсь, вы будете довольны тем, что увидите, сэр.
      Целый час они ехали по скоростной трассе, наводненной военными: налицо были все признаки экстренной ситуации в стране. Наконец они свернули с шоссе и подъехали к подземному гаражу.
      Чувствуя, что волнуется за Изю все больше и больше, Хеллер первым вбежал в лифт, первым выскочил из него, торопливо прошел по короткому коридору и открыл дверь квартиры.
      Не успел он сделать нескольких шагов, как его внезапно остановил крик:
      — Стоять на месте!
      Хеллер медленно обернулся и уткнулся носом прямо в дуло кольта сорок пятого калибра.
      — Вы арестованы! — заявил человек с кольтом. Из боковых дверей вышли еще два человека с карабинами и прицелились в Хеллера.
      Тот осмотрел их с ног до головы: первый оказался армейским капитаном, двое других носили белые шлемы военной полиции.
      Бэлмор, вошедший в квартиру следом за Хеллером, застыл на месте.
      — О, сэр! — закричал он в ужасе. — Я понятия не имел!
      — Все нормально, — спокойно сказал Хеллер. — Должно быть, о моем приезде им напела птичка из эмиграционной службы аэропорта.
      — Ты абсолютно прав, — подтвердил капитан. — Сержант, приступайте к выполнению своих обязанностей.
      Полицейский, вышедший из библиотеки, засунул револьвер в кобуру и снял с пояса наручники.
      — Подождите минутку, — сказал Хеллер. — Что все это значит?
      — Ты дезертир! Ты не явился на призывной пункт, когда два дня назад была объявлена всеобщая мобилизация.
      — Но я имею временную отсрочку!
      — Во время военного положения отсрочка не имеет силы, — ответил капитан. — Ты выпускник корпуса подготовки офицеров запаса и лучше, чем кто-либо, должен знать, что обязан был подать рапорт о зачислении на военную службу. Поэтому твои действия расцениваются как дезертирство. За это ты получишь по меньшей мере пять лет. Сержант, наручники!
      — Остановитесь, — сказал Хеллер. — Меня не было в стране. Я приехал всего пару часов назад!
      — Хм-м, — призадумался капитан.
      — Это правда, сэр, — неожиданно вмешался сержант. — К нам поступила информация из эмиграционной службы.
      — (…)! — выругался капитан. — Ты казарменный законник, Уистер. Уж я-то знаю, что говорю. Значит, ты собираешься оправдываться?
      — Конечно, — ответил Хеллер.
      — Опять бумажная возня! — расстроился капитан. — Я не собираюсь писать объяснительные рапорта и таскаться по судам. Вот что я сделаю! Только в качестве одолжения, заметь! С этого момента ты считаешься офицером, призванным на военную службу. Надевай форму, поедешь с нами — подадим рапорт. Бэлмор засуетился.
      — Я поглажу ваш мундир. — Он убежал в спальню Хеллера и тотчас же вернулся. — Сэр! — запричитал он. — Они собрали всех слуг и связали их по рукам и ногам!
      — Отпустите их, — приказал капитан сержанту. — Этот парень не будет сопротивляться — уж я-то в этом разбираюсь! Стране нужны солдаты. Одевайтесь и не задерживайте нас, мистер.
      — Ну хорошо, я подам рапорт, а что потом? — спросил Хеллер, с тревогой думая об Изе.
      — Ты разведчик, так ведь? — спросил капитан. — Значит, имеешь шанс попасть в лагерь Дике. А потом, может статься, за моря. Кто знает? Я не разведчик. Но на всякий случай приготовь вещи. Ты теперь боевой офицер. Или станешь им, если присягнешь.
      — Меня здесь долго не было, — сказал Хеллер. — Не откажите мне в любезности — расскажите, из-за чего вся эта катавасия.
      Капитан тяжело вздохнул:
      — Не знаю, как ты можешь работать в разведке, если не знаешь даже этого. Войны пока нет. Идет всеобщая мобилизация, объявленная президентом. Сегодня пятница. Война будет объявлена после заседания Конгресса, которое состоится в понедельник. Все должно быть по закону.
      — И против кого воюем? — поинтересовался Хеллер.
      — Против Мейсабонго, идиот! Эти (…) забрали всю нашу нефть, и мы можем вернуть ее лишь в том случае, если объявим войну и захватим нефть в соответствии с Актом о собственности врага.
      Хеллер пошатнулся.
      Это ж надо, во что вляпался Изя! В самую гущу будущей войны!
      А он, Хеллер, был здесь, но по милости американской армии ничем не мог помочь другу!
      Кроме того, он вообще не мог оставаться на Земле более пяти недель. Это было опасно для него самого, для императора и для всей базы!

      Хеллер и сопровождающие ехали на джипах в штаб-квартиру армии. Улицы были непривычно пусты.
      — Тебе повезло, что не пришлось добираться туда пешком, — говорил капитан. — Вот когда у нас не останется ни капли горючего, тогда запоем. Не знаю, как можно выиграть войну без топлива.
      — Кажется, вы говорили, что мы захватим топливо Мейсабонго сразу же, как только объявят войну, — заметил Джет.
      — Я сказал «нефть», а не "топливо", — ответил капитан. — Мейсабонго загребла все резервы неочищенной нефти, и даже если мы захватим их, это еще ничего не значит. Чтобы получить бензин и керосин, нефть нужно очистить, а все нефтеперерабатывающие заводы вдруг стали радиоактивными. Господи, не знаю, какой толк будет от тебя в разведке! Сдается мне, в голове у тебя ни одной извилины!
      — Ну, — сказал Джет, — это не беда. Территория Мейсабонго не больше почтовой марки. Ей не потребуется много топлива.
      — Ей вообще не понадобится топливо, болван. Мы сбросим туда водородную бомбу.
      — Тогда зачем мобилизовать такую прорву народа?
      — Ты задаешь слишком много вопросов. Не твое дело. Твое дело — сражаться и умереть с честью. Тебя что, в КПОЗ совсем ничему не научили?
      — Им бы следовало научить меня держать язык за зубами, — пробормотал Хеллер.
      Капитана, казалось, невероятно рассмешили его слова.
      — Вот именно. Терпеть и молчать — вот настоящее мужество. Сдается мне, из тебя в конце концов выйдет толк.
      Но Хеллеру было не до смеха. Мысль о Мейсабонго, всегда очень дружественно относившейся к нему, не оставляла его, осложняя и без того запутанную ситуацию.
      Стояла невероятная жара; летом в Нью-Йорке можно умереть от духоты. Раньше Хеллер этого не замечал: в «роллс-ройсе», как и в его квартире, был установлен воздушный кондиционер. Но в джипе с открытым верхом человек чувствовал себя как в сауне.
      Подъехав к учебному манежу, джипы остановились. Джету велели взять сумку и втолкнули внутрь. Получив у охранников расписку в получении дезертира, капитан с помощниками снова сели в джип и укатили ловить других дезертиров.
      Джет оказался в огромном зале. На полу стояли походные столы и складные стулья. В манеже было полно призывников, которые ужасно потели и время от времени вытирались бумажными полотенцами. Воздух в зале буквально плавился от жары.
      Охранник провел Джета в угол помещения, где стояло какое-то медицинское оборудование, и Хеллер стал дожидаться своей очереди. Прошло немало времени, а он все ждал, наблюдая за призывниками всех возрастов, проходящими медицинский осмотр.
      Неожиданно кто-то спросил у него документы, кто-то другой приказал ему раздеться, кто-то третий — встать на весы, потом покашлять, потом попрыгать, потом к его груди приложили холодный стетоскоп — и наконец ему разрешили одеться.
      Доктор подписал какие-то бумаги, и охранник велел Джету пройти в другой конец помещения. Там, в толпе желторотых юнцов, он снова чего-то ждал. Потом кто-то приказал им построиться в три шеренги и начал проверять их документы.
      Этот кто-то и сказал Джету:
      — Как ты здесь оказался? Ведь ты кандидат в офицеры. Здесь только молодые призывники. Тебе не сюда.
      Ему велели пройти в другой угол зала, туда, где распоряжался очень старый, туговатый на ухо полковник. Полковник сидел за столом; прямо перед ним возвышалась гора приказов. Джет положил свои бумаги на бумажную кипу.
      — Кто такой? — осведомился полковник.
      — Уистер Джером Терренс, здесь написано, — ответил Джет.
      — Чего тебе надо? — спросил полковник.
      Из-за стола рядом поднялся сержант и взглянул в бумаги Хеллера.
      — Это кандидат в офицеры, КПОЗ. Он должен присягнуть.
      — Что пристегнуть? — спросил полковник. Сержант поднял вверх правую руку.
      — А, присягнуть, — догадался полковник. — Хорошо, Блистер, встань и подними правую руку.
      У Хеллера волосы на голове встали дыбом. Будучи офицером его величества, он не мог дать клятву верности другой стране, за это его могли отдать под трибунал.
      — Повторяй за мной, — сказал полковник и зачитал текст присяги Соединенным Штатам.
      Хеллер повторил за ним клятву верности, но только не Соединенным Штатам, а его величеству императору Волтара, да притом по-волтариански, рассчитывая на то, что полковник все равно не услышит, что он сказал.
      Закончив, полковник швырнул бумаги Хеллера сержанту и снова вернулся к своей работе.
      — Что за чертовщину ты нес? — спросил у Хеллера сержант.
      — Клятву верности, — сказал, шепелявя, Хеллер.
      — А вот мне показалось, что ты бормотал что-то другое, — заметил сержант.
      — У меня проблемы с речью, — объяснил Хеллер, стараясь говорить как можно неразборчивее.
      — А-а, — протянул сержант. — Теперь подойди вон туда, там у тебя снимут отпечатки пальцев и все такое.
      Хеллеру, вставшему в конец еще одной очереди, снова пришлось ждать. Теперь он беспокоился уже по-настоящему: вечерело.
      Время летело с невероятной скоростью, а он еще не придумал, как выпутаться из этой истории.
      А потому даже не заметил, как подошла его очередь. Обмакнув каждый палец в чернила и поставив жирные отпечатки на отдельные карточки, Хеллер очутился перед фотокамерой.
      — Разведка? — спросил кто-то над его ухом. — Генри, у тебя есть бланки на разведчиков?
      Бланков не было. За ними послали человека, который очень долго не возвращался. Наконец он принес бланки разведывательного отдела на офицеров. Напечатав на карточке данные Хеллера, служащие вклеили туда его фотографию и отпечаток большого пальца и, закатав ее в твердый прозрачный пластик, отдали Хеллеру.
      Потом его направили в другую часть зала, где вдоль стены стояли в ряд пишущие машинки. Напротив, за единственным в этом углу столом сидел офицер, полковник, очень жирный и от этого страшно потевший. Его стол был завален слоем в беспорядке разбросанных бумажек толщиной фута в два. Вокруг на своих чемоданах и узелках сидели юноши-призывники. За исключением полковника и сидящих за машинками делопроизводителей, Хеллер оказался среди мобилизованных единственным, кто был одет в мундир.
      — Что мы здесь делаем? — спросил он у одного из ожидающих.
      — Ждем направлений, чтобы потом отправиться в лагерь, — ответил парень и махнул рукой в сторону полковника. — Этот толстяк управится со всей этой писаниной лишь к ночи, а может, и не управится. Мы теперь солдаты. И от нас уже ничего не зависит.
      Хеллер взглянул на часы: было уже за полночь. Наступила суббота. Ему нужно во что бы то ни стало разузнать, что случилось с Изей. Он должен найти какой-нибудь выход.
      Хеллер посмотрел на полковника, потеющего над бумагами, потом окинул взглядом длинный ряд секретарей за пишущими машинками.
      В помещении стояла ужасная жара. Под потолком висел единственный, зато огромных размеров, вентилятор, лениво разгоняющий лопастями воздух под некоторым утлом к потолку.
      Хеллер подошел к делопроизводителям и посмотрел на листы, выползающие из-под кареток пишущих машинок. Поскольку на нем была форма, служащие, казалось, не имели ничего против.
      Секретари печатали направления для призывников в разные военные части — короче, по горло были загружены работой.
      И тут Хеллер увидел капрала, появившегося из того угла, где снимали отпечатки пальцев. Капрал положил новую кипу листов рядом с пишущей машинкой, за которой сидела молоденькая секретарша. Хеллер подошел поближе.
      Может, в этой куче окажутся и его бумаги? Может, их удастся найти и как-нибудь ускорить процесс? Хеллер направился было к девушке, но как раз в этот момент секретарша встала и, подойдя к столу полковника, положила перед ним несколько карточек.
      Джет вынул из машинки листок копировальной бумаги и посмотрел, что девушка печатала: это был список тех, кого направляли в лагерь Дике, оригинал которого в данную минуту находился у полковника на столе. Список начинался с имени Уистера, Джерома Терренса, младшего лейтенанта армии Соединенных Штатов!
      Слишком поздно!
      Хеллер поспешно сунул копировальную бумагу в карман и, оглядевшись, подошел к одному из парней, сидящих на чемоданах.
      — Посмотри-ка на этого беднягу полковника, — сказал он. — Похоже, он умирает от жары. А ты теперь солдат и должен уважать своих офицеров и оказывать им всяческую помощь.
      Молодой человек взглянул на Хеллера и робко ответил:
      — Да, сэр.
      — Видишь этот вентилятор? — продолжал Хеллер, указывая на потолок. — Поверни его и направь на полковника. Усек?
      — Да, сэр, — пробормотал призывник.
      Подойдя к вентилятору, он повернул его и направил струю воздуха на полковника. Но едва он это сделал, как в воздух взметнулся вихрь только что отпечатанных бумажек.
      Бросившись грудью на стол, полковник попытался удержать оставшиеся листки, да куда там. Раздувая ноздри и страшно вращая глазами, он медленно поднялся из-за стола.
      Призывник, ставший виновником стихийного бедствия, немедленно растворился в толпе.
      Полковник мощным ударом сбил все еще работающий вентилятор и грязно выругался. По залу порхали листки.
      Хеллер выбежал вперед:
      — Сэр, позвольте вам помочь!
      Он ловко начал подбирать листки, быстро просматривая написанное.
      Секретари и секретарши повскакивали из-за столов и присоединились к Хеллеру.
      Через пять минут все бумаги были собраны, все, кроме одной, которую Хеллер незаметно спрятал в карман, — тот самый список, где значилось его имя.
      Подойдя к пишущей машинке, хозяин которой отошел попить кофе, он быстро перепечатал список призывников, отправляющихся в форт Дике, опустив лишь свое имя. Засунув еще один листок в машинку и воспроизведя в памяти форму приказов, он напечатал несколько направлений, в которых было сказано, что Уистер, Джером Терренс, младший лейтенант армии Соединенных Штатов, командируется в Антидиверсионное подразделение и имеет право действовать по собственному усмотрению и отчитываться в своих действиях только министру обороны.
      Потом Хеллер прошел вдоль ряда машинок, собрал бумаги, которые следовало подписать, и вместе с теми, что сам напечатал, положил перед носом полковника.
      — Это очень срочно, сэр, — сказал он. Полковник поблагодарил и, ежесекундно вытирая со лба пот, безропотно все подписал.
      Хеллер отнес бумаги назад к секретарям, предварительно спрятав фальшивки в карман, взял сумку и покинул манеж.
      Через десять минут он уже сидел в «роллс-ройсе» "Силвер спирит".
      — Вы записались в армию, сэр? — спросил шофер.
      — Да. И уже выиграл свое первое сражение, — пошутил Хеллер. — Эмпайр Стейт Билдинг, наверное, кишит диверсантами. Сейчас же отвезите меня туда!
      Теперь он наконец сможет узнать, что случилось с Изей!

      Пока автомобиль кружил по пустынным улицам ночного Нью-Йорка, Хеллер снял рубашку и отпорол с рукава нашивку КПОЗ. Отполировав маленькие золотые эмблемки, являющиеся символом департамента разведки, и лычки на погонах, он снова надел рубашку и положил направление вместе с удостоверением личности в боковой карман.
      На Тридцать четвертой улице Хеллер попросил шофера остановиться, вышел из машины и пешком направился к боковому входу в Эмпайр Стейт Билдинг.
      По обе стороны двери стояли два нью-йоркских полицейских, которые подозрительно посмотрели на него, но преграждать ему путь не стали.
      Хеллер миновал вестибюль, вошел в лифт и назвал мальчику-лифтеру номер этажа. Тот удивленно воззрился на него:
      — Я могу поднять туда кабину, но они не выпустят вас из лифта.
      — Кто "они"? — спросил Хеллер.
      — Городская полиция Нью-Йорка, — ответил мальчик. — С прошлого вторника они занимают там целых пол-этажа.
      — Все равно отвези меня туда, — приказал Хеллер, крайне заинтригованный.
      Мальчик пожал плечами, и лифт поехал вверх. Наконец он остановился, двери кабины открылись.
      Прямо напротив лифта на полу вестибюля сидели пять полицейских! Четверо из них сразу же вскочили, держа наготове дубинки, а пятый, капитан полиции, уселся за стол, который перегораживал коридор, ведущий к дверям кабинетов Джеттеро и Изи.
      Хеллер подошел к капитану. Ему необходимо было попасть в кабинет: может быть, Изя оставил для него записку.
      — Мне нужно обыскать помещение, — сказал он.
      — Нет-нет, — ответил капитан. — Приказано никого не впускать и никого отсюда не выпускать.
      — А в чем дело? — поинтересовался Джет. — В здании заложена бомба или что-нибудь в этом роде?
      — Хуже, — ответил капитан. — За этими дверями скрывается банда опасных преступников, замешанных в деле с Мейсабонго.
      — И что же они натворили? — спросил Джет самым невинным голосом.
      — Неважно, — сказал капитан, — но суд запретил им покидать это помещение.
      — Ага! — сказал Джет. — Это те самые люди, которых мне нужно допросить. — И он протянул капитану свое удостоверение и направление.
      Капитан протестующе взмахнул рукой:
      — Послушай, армия, эти люди защищены правом дипломатической неприкосновенности. Поэтому предоставь эти вопросы гражданским службам. Мы не можем пропустить тебя. Телефоны там отключены, и тебе не стоит туда соваться.
      — Но я должен их видеть, — настаивал Хеллер.
      — Извини, лейтенант, это невозможно. У нас есть приказ никого не впускать и не выпускать. Это относится и к тебе тоже. Приходи в понедельник, когда объявят войну. Тогда можно будет обстрелять здание и покончить с этими молодчиками. А до тех пор — никаких допросов. Вот так вот, лейтенант. Преступники из Мейсабонго окружены. Им конец.
      Хеллер не сдавался.
      — Могу я хотя бы осмотреть другие кабинеты?
      — Нет, — ответил капитан. — Вся эта часть этажа перекрыта, и у каждой двери — полицейская охрана. Поэтому до свидания, армия. Сержант, проводите его из здания.
      Вновь оказавшись на улице, Хеллер пошел к машине.
      Ну что ж, теперь он хотя бы знает, где находится бедный Изя!
      — Отвезите меня домой, — приказал Хеллер шоферу.
      Несмотря на поздний час, в квартире его ждал Бэлмор.
      — О, сэр, как вы вовремя. Как раз сейчас вам звонит мисс Рада.
      Хеллер взял трубку:
      — Извини, дорогая, я не мог тебе позвонить.
      — Когда ты не позвонил, чтобы сообщить о том, как добрался, я начала волноваться. Как вы там, мои воины?
      — Ну, скажем, так: одного записали в армию, а второй здесь давится сметаной.
      — Какой ужас!
      — Не волнуйся, ничего с ним не случится: сметана пастеризованная.
      — Я имею в виду армию.
      — Его туда не возьмут. По нему плачет тюрьма: он нелегально находится на территории страны. Под пули посылают только самых лучших парней.
      — Джеттеро, не шути, пожалуйста.
      — А я и не шучу, просто не хочу обсуждать этот вопрос: линию могут прослушивать друзья из службы национальной безопасности. Как наш больной?
      — Пока еще не вставал. Врачи говорят, ему лучше, но, кажется, он не понимает, где находится, и не говорит. Вот это-то меня и волнует. Я очень боюсь, что он не поправится. Объясни, что там с армией.
      — Пусть тебя это не тревожит. У меня все под контролем. Может быть, дня два я буду занят. Я тебя люблю.
      — Будь осторожен, Джеттеро. Эта планета не стоит твоей жизни.
      — Но сейчас она — наш единственный дом. Береги себя и нашего больного, любимая.
      Графиня сказала, что очень любит его; в голосе ее звучала тревога. Похоже, ее сильно взволновали слова Хеллера о службе национальной безопасности.
      Повесив трубку, Хеллер прошел в свою комнату и переоделся в черный летний костюм, черные ботинки, что носят военные инженеры, и такие же перчатки.
      Потом он упаковал в рюкзак бомбы и другие необходимые принадлежности, привязал к нему складные космические грависани, а в отдельную сумку запихнул кота со всеми его пожитками.
      Бэлмор проводил Хеллера до машины и вручил ему небольшой кожаный саквояж, до отказа набитый бутербродами, термосами с горячим кофе и молоком.
      — На голодный желудок не повоюешь, сэр, — вполне серьезно проговорил он. — Полагаю, вы не съели ни крошки с момента вашего приезда.
      — Спасибо, Бэлмор. Тот, кто сказал, что война — это ад, не имел такого слуги, как вы.
      И он покатил по городу в «роллс-ройсе», уплетая бутерброды на пару с котом.

      Не доезжая до Эмпайр Стейт Билдинг полквартала, Хеллер велел остановить машину, поблагодарил шофера и отпустил его домой.
      Потом повесил на плечи рюкзак и сумку и, взяв в руку саквояж, направился к Эмпайр Стейт Билдинг.
      На сей раз он вошел в здание с другого входа, также охранявшегося полицейскими, которые очень подозрительно посмотрели на него, и поднялся на лифте этажом выше Изиного офиса.
      Там он вышел и огляделся — поблизости никого не было.
      Хеллер искусно взломал дверь, вошел в чужой кабинет и снова запер за собой дверь. После чего распахнул окно, проверил, верно ли рассчитал местоположение нужного кабинета, и увидел, что не ошибся.
      Достав страховочный шнур, взятый с буксира, он прикрепил один его конец к трубе.
      Потом перегнулся через подоконник и внимательно осмотрел улицу. Внизу стояли две полицейские машины. Под окном проплывали клочья тумана. Хеллер задрал голову: над зданием тускло чернело небо.
      Выбросив в окно другой конец шнура, он начал осторожно спускаться и вскоре достиг окна дипломатической миссии Мейсабонго.
      В помещении было темно. Хеллер тихонько постучал по стеклу.
      И почти сразу в окне появилось лицо Изи!
      Хеллер жестом велел ему открыть окно.
      Немного оправившись от шока, Изя повиновался.
      Хеллер проскользнул внутрь и, закрепив конец шнура, прикрыл окно.
      Изя зажег свечу.
      — Только не спрашивайте меня, как я здесь очутился, — сказал Хеллер. — Скоро начнет светать, у нас мало времени.
      — Мистер Джет, а как вы здесь очутились? — тут же спросил Изя; его широко открытые удивленные глаза казались еще больше за толстыми линзами очков в роговой оправе.
      Оглядев комнату, Хеллер увидел в тусклом мерцании свечи Бац-Баца, который радостно скалил зубы, и изумленного Делберта Джона Роксентера-младшего.
      — Что происходит? — спросил Хеллер. — Вы пустили в ход опционы, или как?
      — Ох, — начал Изя. — Случилась ужасная вещь. По настоянию мисс Симмонс были закрыты все нефтеперерабатывающие заводы. Мейсабонго скупила все нефтяные ресурсы.
      — Разве вы не смогли оплатить их? — спросил Хеллер.
      — О да, — ответил Изя. — Это было просто. У нас имелись средства. Теперь Мейсабонго владеет всей неочищенной нефтью в мире, даже той, что находится на борту кораблей. Но именно поэтому нам решили объявить войну!
      — Но разве вы не смогли продать акции всех нефтяных компаний? Неужели они не упали в цене?
      — Да нет же! Упали. И теперь почти ничего не стоят.
      — Что ж, хорошо, — сказал Хеллер. — Значит, вы заработали на этом деле миллиарды!
      — Да, наверное, так, — печально проговорил Изя. — Но проблема не в этом. Все дело в том, что необходимая сумма намного превышает имеющуюся в стране наличность. Это разрушит всю американскую банковскую систему. Нам не смогут выплатить сто восемьдесят девять миллиардов!
      — Но разве нельзя было с помощью опционов приобрести нефтяные акции по доллару за штуку?
      — Мистер Джет, — ответил Изя, — мне нужно вам кое-что сказать. Срок действия акций на бирже истекает в будущий понедельник. А мы не можем покинуть это помещение. Мы не можем отсюда позвонить. Мы не можем передать сообщение. Мы питаемся только образцами кокосового масла, доставленными из Мейсабонго. Мы не можем связаться с брокерами и с банком. Мы не успеем воспользоваться опционами ни для продажи, ни для покупки!
      — Это все Роксентер, — вмешался Бац-Бац. — Он подкупил Фаустино, чтобы тот приказал городской полиции Нью-Йорка замариновать нас здесь.
      — Он добился, чтобы президент Соединенных Штатов объявил мобилизацию, — продолжил Изя. — Вечером в воскресенье в Филадельфии состоится Швиллербергская международная конференция финансистов. Они прикажут президенту и Конгрессу объявить в будущий понедельник войну Мейсабонго. Они заберут у нас все топливо в качестве военного трофея, и мы лишимся всех наших денег. Потом они продадут акции Роксентеру за гроши, и он станет миллиардером.
      — А что, если бы у нас на руках оказались все акции? — спросил Хеллер.
      — Из этого не выйдет ничего хорошего, — сказал Изя. — Они не дадут разрушить банковскую систему, обвинят нас в пособничестве врагу и конфискуют все наши фонды. Если даже нам удастся реализовать опционы на покупку, акций нам все равно не видать как собственных ушей. Государство отберет их у нас и продаст Роксентеру по бросовой цене. На этом деле он еще больше разбогатеет и станет еще влиятельнее.
      — А мы, ребята, будем куковать в тюрьме до конца своих дней как вражеские агенты, — подвел итог Бац-Бац.
      — И хотя, — продолжал Изя, — я подал форму 13-Д, заверенную службой безопасности и центральной биржей, о том, что мы собираемся приобрести более пяти процентов нефтяных компаний, они заявили, что и в глаза не видели этой бумаги, и теперь нам грозит судебное разбирательство. Ох, мистер Джет, я никогда еще не попадал в такую переделку!
      — Ну, часть проблем я могу взять на себя, — заявил Хеллер, выкладывая на стол содержимое саквояжа. — Берите бутерброды, вот горячий кофе.
      — Ох, мистер Джет, мне бы ваше спокойствие! — воскликнул Изя. — Я когда-нибудь умру от язвы желудка.
      — А ты что здесь делаешь? — обратился Хеллер к Делберту Джону Роксентеру-младшему.
      — Я честный дезертир, — ответил Двойняшка. — Во вторник банда с пушками разнесла дом на колесах на куски. Хорошо еще, что мы со слугами были в сарае — кормили свиней. Они открыли огонь и по сараю, но пристрелили только нескольких беззащитных животных. Мы чудом остались живы. Я пришел сюда прямо перед закрытием офиса. Должен заметить, Джером, что быть сыном Роксентера совсем не безопасно. Полагаю, должен предупредить тебя: они не уважают даже свиней! Вся моя вина заключается в том, что я просто позвонил нашему отцу и попросил его организовать кампанию, чтобы люди отказались есть ветч…
      — Ты звонил ему? — перебил его Хеллер.
      — Да, мисс Рада оставила в доме на колесах номер телефона. Я с ним разговаривал очень вежливо, на хорошем английском — у него не было причин сердиться. Любой уважающий себя кабан и то лучше относится к своим детям.
      — Мистер Джет, — вмешался Изя. — Еще одно. Наш адвокат Кровопускенс просматривал завещания Роксентера, и вы знаете, что он обнаружил? Существует страховка на десять миллиардов долларов при условии, что у Роксентера будет сын. Мальчик получит эту сумму по достижении восемнадцати лет, а до тех пор Делберт-младший будет находиться под опекой. Мне кажется, что и у вас, и у Двойняшки могут возникнуть проблемы, если вас застанут здесь. На случай, если вы вытащите нас отсюда, сообщаю, что у меня имеются билеты на самолет в Бразилию.
      — Кушайте бутерброды, — посоветовал Хеллер. — А что касается полета, то полечу только я, причем прямо отсюда и прямо сейчас.
      Начавшая пить кофе компания разом остановилась и с любопытством воззрилась на Хеллера.
      Тот принялся собирать космические грависани. Проверив антигравитационные подъемники, сцепление и двигатель с помощью прибора, установленного на одном конце саней, под изумленными взглядами остальных, он сказал:
      — Такого вы еще не видели.
      Приладив рюкзак и сумку с котом к спине, он поставил сани на подоконник, открыл окно и, улегшись на них животом, обернулся к друзьям, застывшим в оцепенении посреди комнаты с чашками в руках.
      — Ну, ребята, сидите тихо и постарайтесь остаться в живых, — сказал Джет. — А я тем временем подумаю, как вас спасти. Пока.
      И он нажал на правую кнопку пульта управления на передней панели саней. С приглушенным ревом грависани вылетели в окно, унося Хеллера в ночную мглу.

      Хеллер летел на юго-запад на высоте в тысячу футов в серых сумерках начинающегося рассвета, как свистящее в воздухе копье, брошенное мощной рукой. Внизу чернел Гудзонский залив, обрамленный огнями. Вдоль горизонта протянулось длинное розовое облако, предвещающее скорый восход солнца.
      Хеллер терзался сомнениями и нерешительностью. Но, как азартный карточный игрок, поставивший на кон последнюю монету, он обязан был рискнуть.
      Размышляя, Джеттеро твердил себе, что вероятность провала высока, хотя план его очень хорош, и в случае удачи он одним ударом покончит со многими проблемами.
      Он знал, что ему предстоит принять участие в настоящей войне — не той, которую в понедельник собирался объявить Конгресс. Война Хеллера, при удачном исходе, должна была закончиться ровно через сорок восемь часов, и закончиться полной победой.
      В отличие от Роксентера, в распоряжении которого фактически оказалась целая американская армия, у Джеттеро не было войска; к тому же Хеллер знал, что министерство обороны никогда не встанет на его сторону в этой короткой, но имеющей грандиозное значение битве. Однако пусть в одиночку, но он должен ее выиграть.
      Хеллер знал, где взять бойцов для своей армии, — Малышка Корлеоне! — но его одолевали сильнейшие сомнения.
      Полгода назад, поверив лживой статье Балаболтера Свихнулсона, Малышка Корлеоне решила, что Хеллер — предатель, лжец и сторонник Фаустино Наркотичи по прозвищу Петля. Она думала, что Фаустино заплатил ему за одно грязное дело.
      Фаустино играл роль "начальника всех начальников". Но Малышка Корлеоне, возглавлявшая семейство Корлеоне после смерти своего престарелого мужа, Святоши Джо, презирала наркотики и не желала иметь дело с шайкой Фаустино.
      До этого недоразумения она почитала Хеллера за родного сына. Теперь же Хеллер говорил себе, что добровольно сует руку в осиное гнездо, намереваясь встретиться с ней. О гневе этой крупной, величественной дамы ростом в шесть футов, бывшей хористки театра Рокси, ходили легенды; ее мстительность вошла в поговорку. Во время их последней встречи она прокляла его и в великой печали и гневе приказала ему убираться. Это невыразимо огорчило Хеллера, но он продолжал питать к Малышке самые дружеские чувства. Ему пришлось повиноваться, и с тех пор он не видел ее ни разу.
      Но у Корлеоне, как и у всякой крупной мафиозной семьи, были свои «солдаты», и Хеллер, не видя другого выхода, надеялся, что Малышка хотя бы выслушает его. Это был его последний шанс.
      Теперь он летел над побережьем Нью-Джерси в районе Гудзона. Летел очень низко, едва не задевая подъемные краны на причале. Если радары засекут его, то охранники просто подумают, что летит обычный в этих местах в такую пору вертолет.
      Небо розовело. В утреннем свете Хеллер увидел впереди Байонн. Главная автострада Нью-Джерси, непривычно пустынная, расстилалась внизу. Вдалеке показался залив Ньюарк, в водах которого краснело перевернутое зарево утреннего неба. Приземлившись на западной окраине Байоннского парка, Хеллер поискал глазами небоскреб, в котором Малышка занимала весь верхний этаж. Снизу подступы к ее дому защищались не хуже крепости, но, как ни странно, никто даже не подумал о возможности нападения с крыши.
      Хеллер нажал кнопку на пульте, и грависани взмыли вверх. Через пару минут аккуратно и бесшумно он приземлился на залитую асфальтом крышу небоскреба.
      Уже совсем рассвело. Хеллер посмотрел на часы: 6.35. Значит, через пять минут солнце поднимется над горизонтом. Он знал, что Малышка просыпается рано, но визит в такой час…
      Быстро сложив свое транспортное средство, Хеллер подошел к люку и, прижавшись к нему ухом, прислушался — тишина. Достав отмычку, Джеттеро бесшумно отпер дверь и осторожно, на цыпочках, начал спускаться по лестнице.
      Нужно быть очень внимательным: его могли пристрелить без всякого предупреждения, даже не спрашивая, кто он. Но соваться в главный вход казалось слишком рискованным — Хеллер был уверен, что охранники сразу же захлопнут дверь перед его носом, а ему нужно во что бы то ни стало добиться, чтобы Малышка его выслушала.
      У лифта на стуле сидел охранник. Джованни! Телохранитель Малышки!
      Он сидел спиной к Хеллеру и дремал. Джет совсем не хотел, чтобы он поднял тревогу, поэтому, выставив вперед указательный палец, будто дуло пистолета, ткнул им Джованни в спину.
      — Спокойно, — сказал он. — Это друг.
      Джованни повернулся так быстро, что едва не вывихнул шею, и в недоумении уставился на Хеллера.
      — Священные обезьяны! — воскликнул он. — Это же наш мальчик! Матерь Божья! Ты напугал меня до смерти! Где?… Как?… — Он недоуменно озирался, не в силах понять, каким образом Хеллер проник внутрь тщательно охраняемого здания.
      Прислонив к стене грависани, Хеллер повесил на них рюкзак и сумку с котом и, распахнув пиджак, сказал:
      — Можете проверить, я не вооружен. У меня нет даже ножа. Мне нужно поговорить с Малышкой.
      Лицо Джованни выражало растерянность и сомнение.
      Из-за закрытой двери в противоположном конце холла послышался голос:
      — Я слышу голоса. Кто там?
      Дверь открылась, и из-за нее выглянула Малышка Корлеоне, придерживая одной рукой халат, небрежно наброшенный на большое тело. В другой руке она сжимала пистолет сорок пятого калибра.
      Всмотревшись в лицо Хеллера, она не поверила своим глазам:
      — Джером? Не может быть. Джером, это и вправду ты?
      Выронив пистолет на пол, она низко опустила голову и заплакала, вытирая глаза тыльной стороной ладони. Наконец, отплакавшись, но все еще всхлипывая, она хриплым голосом сказала:
      — О, Джером, я… я так рада, что ты перестал дуться и пришел ко мне.
      Хеллер бросился к ней через весь холл:
      — Дуться на вас? Я думал, это вы сердитесь на меня!
      — О, я ни капли не сержусь на тебя за то, что ты меня покинул, — всхлипывала Малышка. — Я так плохо обошлась с тобой. Я не поняла, что ты просто подставил Фаустино, заставив его поклясться, что он подкупил тебя. А потом, когда я увидела, как это повредило ему…
      — Повредило ему? — ничего не понимая, переспросил Хеллер.
      — Он попался на рэкете. Его заставили вернуть все деньги, и теперь ему никто не верит. Мы получили сведения о всех его выходках. Я не могу винить тебя за то, что ты тогда не простил меня, ушел и больше не звонил. Я просто старая итальянская дура, я тогда не понимала. Я была такой глупой матерью. Ты когда-нибудь сможешь простить меня?
      — Я не звонил, потому что был уверен, что вы злитесь на меня. Я же никогда, ни минуты, не сердился на вас, — сказал растроганный Хеллер.
      Малышка вдруг бросилась ему на шею:
      — Значит, ты прощаешь меня! О, Джером, я так по тебе скучала! — Спрятав лицо на груди Хеллера, она затряслась от рыданий, крепко обнимая его.
      Даже когда они присели на кушетку, Малышка продолжала сжимать его руку, то глядя на него с радостной улыбкой, то вдруг разражаясь слезами.
      Наконец она обернулась к двери и прокричала:
      — Джованни, что ты стоишь, как (…) дурак! Разбуди Грегорио и скажи этому (…), чтобы поживее принес Джерому молока и печенья! А потом пусть приготовит ему завтрак! — Она повернулась к Джету: — Ты совсем исхудал. Выглядишь устало. О тебе некому заботиться.
      — Я был очень занят, — сказал Хеллер. — И долгое время не спал. Как дела в семье?
      Малышка Корлеоне отмахнулась:
      — Так себе. Но с тех пор как ты уехал, все изменилось.
      — Я пришел предложить перемирие, — сказал Хеллер. — Я подумал, что даже если вы все еще на меня сердитесь, то, может быть, хотя бы меня выслушаете.
      — Но я нисколько не сержусь на тебя, мой дорогой мальчик. Я обещаю, что больше никогда не буду с тобой так плохо обращаться. Так что не нужно заключать никакого перемирия.
      — Что ж, хорошо. Мне кажется, что мое предложение заинтересует вас, — сказал Хеллер. — Хотя я все это время не видел Фаустино, думаю, что смогу отдать его вам в руки.
      — Ты уже выдал нам его связи. Что еще ты можешь сделать?
      — Могу сдать вам Фаустино со всей его империей, — ответил Хеллер. — Все сразу.
      В серых глазах Малышки засветился интерес.
      — Каким образом?
      — Война, — лаконично ответил Хеллер. — Но мне нужны бойцы, все, какие у вас есть. Все по-честному. Весь риск я беру на себя. И если все пойдет хорошо, мы покончим с Фаустино.
      — Как, совсем? И размажем по стенке Роксентера со всей его наркотической империей "Барбен ИГ"?
      — Да, я хочу, чтобы вы стали "начальником всех начальников".
      Малышка наконец смогла перевести дух.
      — О, кровь Христова, как представлю, что это поставит жену мэра на место… — И она порывисто обняла Хеллера.
      Хеллер вкратце рассказал ей часть плана, которую ей полагалось знать. Малышка испугалась:
      — Я не позволю тебе сделать это. Ты слишком рискуешь!
      — Меньше, чем вы думаете.
      — Нет, — сказала Малышка. — Теперь, когда ты вернулся, я не хочу снова тебя потерять! Ты должен помнить, что ты — мой единственный сын!
      Хеллер решил действовать наудачу.
      — Что ж, — сказал он, надеясь пробудить в ней ностальгию по покойному мужу — единственное, что, по мнению Хеллера, могло заставить ее изменить мнение. — Вы прекрасно знаете, что по этому поводу говорил Святоша Джо.
      Малышка задумчиво кивнула:
      — Хороший враг — мертвый враг. Ты нашел мое слабое место, Джером.
      — Значит, дело решенное, — сказал Хеллер.
      Она вскочила с кушетки, воинственно сверкая глазами:
      — Мне надо позвонить. — Уже у дверей она обернулась и сказала: — Если ты собираешься совершить такую глупость, то сейчас тебе лучше хорошенько позавтракать и лечь спать. Нет, и слышать ничего не хочу! — рявкнула Малышка в ответ на попытку Хеллера возразить ей. — Глядя на тебя, я не могу себе простить, что выгнала тебя тогда. А теперь сделай так, как просит тебя мамочка. Где этот (…) Грегорио?!
      Вернувшись, она втолкнула Джерома в до сих пор пустующую спальню Святоши Джо и приказала:
      — Прими душ. У тебя все пальцы в чернилах. — И убежала, чтобы поторопить Грегорио с завтраком.
      Хеллер послушно принял душ. У него и вправду после снятия отпечатков пальцев на руках все еще оставались чернильные пятна.
      Сквозь дверь он услышал, как Грегорио вкатил в комнату сервировочный столик и вышел.
      Где-то гремел голос Малышки:
      — Джованни, ленивый (…) сын, принеси его багаж и приготовь постель, достань какую-нибудь свежую одежду. Пошевеливайся!
      Появился Джованни и повесил на ширму душа махровый халат для Хеллера — старый, красиво расшитый халат, возможно, принадлежавший Святоше Джо.
      Когда Хеллер вышел из душа, в спальне его уже ждал завтрак в посуде с серебряными крышками.
      Расстегнув «молнию» на сумке, он выпустил кота. Джованни ничуть не удивился: он уже давно привык ко всякого рода сюрпризам.
      Усевшись на кровать, Джет начал завтрак с вареных яиц, добрую половину скармливая коту.
      — Господи, — сказал Джованни, — ты принес счастье в этот дом. Я рад, что ты вернулся, малыш. У нее целых полгода глаза были на мокром месте. Никогда не видел, чтобы она так радовалась. Сейчас она говорит по трем телефонам сразу! Послушать ее, так начинается самая настоящая война. Кого мы будем атаковать?
      Хеллер улыбнулся:
      — Сегодня вечером узнаете.

      Хеллер проснулся со свежими силами, чувствуя, что уже полностью адаптировался к местному времени. Конечно, астронавт никогда не обращает внимания на то, в какое время суток он спит, так как за время космического полета теряет всякое ощущение смены дня и ночи.
      Кота нигде не было видно. Джет позвонил в колокольчик, чтобы сообщить о своем пробуждении.
      Вошел Джованни, неся на вешалке летний смокинг угольно-черного цвета с вельветовыми лацканами цвета индиго.
      — Малышка попросила принести тебе одежду, но мне почти ничего не понравилось из того, что было. Я подумал, что этот смокинг будет сидеть на тебе как влитой; сшит по заказу для одной важной персоны. Тот человек так никогда и не надел его: его застрелили. К смокингу прилагается белая рубашка, черный галстук-бабочка и запонки с черными жемчужинами. Не правда ли, красиво?
      — Что ж, первый раз в жизни я отправлюсь на войну в смокинге, — сказал Хеллер.
      — Да, но я тебя знаю, — ответил Джованни. — У тебя отличная школа. Ты проспал почти двенадцать часов. Наверное, ты пристрелил кучу народу, если так устал. Сейчас ровно шесть вечера, и Малышка заставила Грегорио приготовить такой ужин, что у стола от тяжести блюд поотваливаются ножки. Настоящие итальянские блюда, то, что ты любишь.
      Хеллер вылез из постели, наскоро побрился и принял душ, а потом надел смокинг: тот и вправду отлично сидел — легкий и прохладный.
      — Вот это я называю традицией, — заметил Джованни, подавая ему черный гамбургский котелок. — Тебе бы еще автомат, и ни дать ни взять — вылитый контрабандист из бывшей команды Святоши Джо. Конечно, если не считать новомодного покроя смокинга. Малышке обязательно понравится.
      Хеллер вышел из спальни. В комнате его уже ждала Малышка за сервированным столом. На ней был шелковый костюм «сафари» цвета беж с широким воротником и рубиновыми пуговицами — самый подходящий наряд для войны, отметил про себя Хеллер. Она приветствовала его сияющей улыбкой, выразила восхищение его видом и усадила за стол рядом с собой. Малышка так и светилась бодростью, буквально излучая энергию.
      Она положила на тарелку Хеллера груду закусок.
      Кот уже успел завести себе друзей. Сейчас он восседал за общим столом, ведя себя так, будто уже вылакал порцию сметаны из серебряной миски.
      — Вы уже со всеми договорились? — спросил Хеллер.
      — Конечно, — ответила Малышка. — А теперь тебе надо хорошенько подкрепиться. Ты так похудел за последнее время.
      Хеллер набил рот закусками и снова спросил:
      — И все будут на месте?
      — Я знаю этих (…), — сказала Малышка. — Каждую субботу около одиннадцати вечера они собираются на ужин после игры и производят расчет друг с другом — и так на протяжении уже десяти лет. Этой ночью они опять соберутся. Я проверила.
      — И они никогда не бывают вооружены?
      — В присутствии Фаустино? Ты, наверное, шутишь, Джером. Правда, за дверями всегда стоят их телохранители и все здание наводнено охранниками. Поэтому нужно соблюдать предельную внимательность: в субботу вечером они особенно осторожны. Естественно, сам Фаустино будет при оружии. Хотя глаза его совсем заплыли жиром, стреляет он очень неплохо, поэтому не теряй бдительности ни на секунду. Ему нельзя доверять. Грегорио! Еще закуски!
      Хеллер глянул на стол и засомневался, хватит ли у него сил съесть хотя бы то, что лежало на его тарелке.
      — Кушай, — говорила Малышка. — Ты тощий, как шпала! Послушай, у меня для тебя есть хорошие новости. Кон Эдисон был вынужден закрыть все свои нефтеперерабатывающие заводы. Теперь в Большом Яблоке (Так американцы иногда называют Нью-Йорк. (Примеч. пер.)) используется только уголь и электричество, поступающее с гидроэлектростанций. Так что здания перестанут освещать и на улицах будет темно. Ну как, тебя это радует? А теперь кушай, обед вкусный, у нас еще куча времени. Святоша Джо всегда говорил, что на войну надо идти с полным желудком, поскольку никогда не знаешь, где окажешься потом.
      Вошел Грегорио с полным блюдом дымящихся горячих спагетти, но Хеллер уже знал, что не сможет больше впихнуть в себя ни ложки.
      Потом появились блюда с лазаньей и равиоли. Потом на Хеллера посыпались феттучини, ригатони, куриные каччаторе, маникотти, пармиджана из телятины и, наконец, язык под соусом из красных и белых моллюсков — все это были итальянские блюда, подававшиеся на этой планете. Когда же Хеллеру принесли увесистые куски спумони, итальянского мороженого, он уже едва мог открывать рот.
      Малышка между тем прошла в салон и поставила пластинку "Полет Валькирий", совершенно дикую, сводящую с ума музыку, и сказала:
      — Это улучшает процесс пищеварения. Теперь сядь в кресло и отдохни. Солнце заходит в восемь вечера.
      Хеллер неуклюже опустился в плетеное кресло — он едва мог передвигаться. Малышка улеглась рядом на кушетку, сияя от удовольствия.
      Хотя ей уже было за сорок, в ней еще не совсем увяла красота молоденькой хористки из театра Рокси. В глазах ее светилась гордость и вместе с тем время от времени проскальзывало что-то хищное.
      — Ах, наконец-то мы разделаемся с этим Фаустино.
      Немного погодя Хеллер сказал:
      — Давайте составим расписание. — Достав блокнот, он набросал несколько строк и передал его Малышке.
      Та взглянула на написанное, и улыбка вдруг застыла на ее лице.
      — Постой, Джером. Здесь говорится, что ты подымишься в воздух из окна. Если я правильно поняла, ты собираешься приземлиться на крышу на вертолете, взять Фаустино за горло и ждать нашей прямой атаки. Но это слишком опасно. Я думаю, что лучше проникнуть в банкетный зал через вентиляционную систему.
      — Ну, это и есть что-то вроде вертолета. Просто я не уточнил детали.
      — Но это же сумасшествие! Я не хочу, чтобы ты выскакивал из окна! Нет, Джером. Если ты настаиваешь на этом пункте плана, придется все отменить. Ты можешь разбиться!
      — Это абсолютно не опасно для жизни, — сказал Хеллер.
      — Ох, не нравится мне все это. Может, нанять ради такого дела каскадера?
      — Уже времени нет, — ответил Хеллер.
      — Да, верно. А что значит "разместить взрывчатку"? Здесь говорится: "десятый взрыв". Потом здесь сказано… Ох, Джером. Будь осторожен со взрывчаткой. Может, достать хорошего взрывника? А где Бац-Бац?
      — Он… как бы это сказать? немного вышел из строя, — сказал Хеллер. — Да не волнуйтесь вы за меня, миссис Корлеоне. Просто действуйте в соответствии с планом, и все пройдет гладко как по маслу.
      — Что ж, хорошо. Но мне-то известно, что масло иногда крошится. Ладно, постараюсь быть хорошим генералом. Буду в точности выполнять твои приказы. У меня мурашки бегут по спине, как только я подумаю, что тебе придется выбираться из окна на тридцать пятом этаже. И не вздумай упасть, ты понял меня?
      — Обещаю!
      — О, как бы я хотела, чтобы Святоша Джо был с нами! Ему бы понравилась наша задумка! Фаустино конец! Ох, не терпится мне взглянуть на физиономию жены мэра!

      Мощный лимузин Малышки Корлеоне с пуленепробиваемыми стеклами выехал из Байонна с наступлением темноты. Когда они въезжали на главную автостраду Нью-Джерси, их поразило почти полное отсутствие машин: причиной тому была нехватка горючего. Джованни же не имел подобных проблем: у него в гараже был огромный запас для экстренных случаев. Джованни повел лимузин вверх по трассе со скоростью почти сто миль в час и за все время поездки не обогнал ни одной машины. Им не встретился даже дорожный патруль, и все по той же банальной причине. Впрочем, патрульные все равно не стали бы их останавливать за превышение скорости: им слишком хорошо был знаком автомобиль Малышки Корлеоне.
      Теперь Нью-Йорк находился по правую сторону, но, несмотря на светлую летнюю ночь, его совсем не было видно. Хеллер не мог припомнить такой картины: всего несколько тусклых огоньков — крошечные красноватые искорки, будто предупреждающие маяки на крышах высотных домов.
      Напрягая зрение, он всмотрелся в темноту, и ему с трудом удалось различить единственный красный огонек на крыше Эмпайр Стейт Билдинг. Верхние двадцать два этажа здания, обычно ярко освещенные, теперь поразили Хеллера чернотой окон — наверное, такое случилось впервые с тех пор, как в крышу врезался бомбардировщик почти полстолетия назад.
      "Мы придем за вами позже", — тихо проговорил Хеллер, думая о своих друзьях-пленниках. Саквояж, хоть и весьма вместительный, не мог вечно обеспечивать едой троих голодных людей. Сейчас, наверное, они уже все съели.
      Хеллер спросил у Малышки, можно ли воспользоваться телефоном, чтобы позвонить домой, и, получив разрешение, набрал номер. Трубку поднял Бэлмор.
      — Она звонила? — спросил Хеллер.
      — Да, сэр, — ответил Бэлмор. — Она просила вам передать, что интересующий вас человек находится в прежнем состоянии. Вы хотите, чтобы я что-нибудь ей передал, когда она снова позвонит, сэр?
      — Скажи ей, что работа моя идет и я в порядке. И еще скажи, что я ее люблю.
      Положив трубку, Хеллер почувствовал на себе пристальный взгляд Малышки.
      — Кто это? — спросила миссис Корлеоне. — Твоя девушка? Очень важно, чтобы твой выбор оказался правильным, Джером. Ты должен обязательно представить ее мне.
      — О, она вам понравится, — заверил ее Хеллер. — Она родом из той же страны, что и принц Каукалси, о котором я вам рассказывал. Она принадлежит к одной из ветвей вашего фамильного дерева.
      — Правда? — отозвалась Малышка.
      — Да, — подтвердил Хеллер. — Кроме того, она блондинка, высокая, с голубыми глазами, которые иногда кажутся серыми, очень красивая, талантливая, образованная. Аристократка.
      — Джером! — воскликнула Малышка. — Да ты влюблен!
      Хеллер рассмеялся:
      — Виновен, каюсь. Она тоже вас полюбит, когда познакомится с вами. Вас невозможно не полюбить!
      Малышка Корлеоне сначала улыбнулась, потом громко расхохоталась:
      — Ох, Джером, теперь я не удивляюсь, что ты на некоторое время забыл свою мамочку. Но я не сержусь. Меня просто убивала мысль, что ты дуешься на меня. Знаешь, что мы сделаем? Когда закончится война, устроим грандиозный прием. Я представлю ее всем стоящим людям, и, если она так красива, как ты мне тут расписывал, мы станем предметом всеобщей зависти! Так, давай подумаем: отель «Вальдорф-Астория» немного старомоден, но танцевальные залы там на уровне. Или мы закатим торжество в «Плаца»? А может, в "Гранд Хайет"? А, знаю. "Мэдисон Сквер Гарден"! Вы еще не помолвлены?
      — Официально — нет, но мы отлично понимаем друг друга.
      — Ах! Если она мне понравится, мы устроим вечеринку по поводу помолвки. Как ее зовут?
      Будучи офицером Флота, Хеллер не мог соврать.
      — В паспорте написано, что ее имя — Рада Парадис Крэкл, но по-настоящему ее зовут "графиня Крэк".
      — Великий Боже! Графиня! Она не спесива?
      — Она само очарование. И ни капли снобизма. Вы ее обязательно полюбите!
      — Что ж, тогда все в порядке. Значит, договорились. Вечеринка в "Мэдисон Сквер Гарден"! Хор из пяти лучших мюзик-холлов! Лучший оркестр! Шампанское! Как романтично: любовь и война! Ох, Джером, как же я рада, что ты вернулся!
      Лимузин въехал в Холланд-туннель. Малышка вдруг перестала составлять список гостей и посерьезнела.
      — Ладно, сейчас лучше сосредоточиться на предстоящем деле, иначе придется до конца дней спасать свою шкуру в наших поместьях в Южной Америке. Поклянись мне, Джером, что ты исполнишь одну мою просьбу.
      — Какую?
      — Не упади, пожалуйста.

      Благодаря водительскому искусству Джованни и отсутствию транспорта на темных дорогах нижнего Манхэттена лимузин прибыл на место немного загодя. И остановился около маленького, безлюдного в это время парка.
      В четверти мили к югу располагалось управление полиции, мерцающее вдалеке бледным голубым огоньком. Ближе к парку находились здания суда Соединенных Штатов и окружного суда Нью-Йорка. Справа, почти рядом с парком, на Бауэри, виднелся мрачный, неосвещенный корпус дома, принадлежащего банде Наркотичи. Весь из черного стекла и хрома, небоскреб корпорации "Всеобщий контроль" был почти не виден на фоне темного неба, испещренного хмурыми звездами.
      Вставив в глаза специальные линзы и направив на корпус дома инфракрасный луч, Хеллер в последний раз изучал структуру здания, которое им с Малышкой предстояло атаковать этой ночью.
      Из темноты послышался звук приближающихся шагов. Малышка опустила стекло лимузина и, высунувшись наружу, тревожно огляделась вокруг.
      — Mia сара? — Это был синьор Саггецца, consigliere семейства Корлеоне.
      — Все готово? — спросила Малышка Корлеоне.
      — Mia сара, — сказал Саггецца, — могу я еще раз напомнить вам о рискованности этого мероприятия и посоветовать все отменить, пока не поздно? Даже сам Святоша Джо тысячу раз подумал бы, прежде чем решился бы на такой шаг.
      — Я знаю, вы исполняете служебный долг, синьор, пытаясь нас уберечь от жизненных невзгод и передряг, — сказала Малышка, — но хватит пустой болтовни. Отвечайте: все готово?
      — Великий Бог, наверное, совсем сошел с ума, если допускает такую оплошность, — сказал синьор Саггецца. — Мне остается только надеяться, что в эту ночь он не отвернется от своих заблудших детей. Вот вам ответ: единственный источник энергии — аварийный генератор главного лифта. Сегодня жарко, и, поскольку кондиционеры не работают, все окна открыты. Вы видите свет на тридцать пятом этаже? Это банкетный зал, он освещен свечами. Там собрались все представители городской власти; последний зашел туда пять минут назад. Наши люди уже на местах.
      Но должен вас предупредить, что Фаустино также понимает опасность отсутствия электроэнергии, поэтому он собрал внутри всех головорезов своей банды. Каждая дверь в здании охраняется. В полутора милях отсюда, на Томпкинс-сквер, стоит боевой танк: похоже, его пригнали туда люди Фаустино, и в случае стрельбы он прибудет сюда. Полицейский участок расположен всего в полумиле отсюда.
      — Полицейские машины не ездят без горючего, — заметила Малышка.
      — Мы рассчитываем на это, mia сара, но, к сожалению, полицейские еще не разучились ходить. Из этой затеи не выйдет ничего хорошего. Я приказал вашему летчику приземлиться у Ньюарка на случай, если вы решите воспользоваться самолетом. Вы еще не отказались от своего намерения?
      — Синьор Саггецца, такая возможность представляется только один раз в жизни, — поучающе сказала Малышка Корлеоне. — Спектакль начинается.
      — Тогда вот ваша рация, — сказал Саггецца, — и да хранит вас Господь. — И, передав Малышке коротковолновый передатчик, растворился в темноте.
      Хеллер тоже достал из кармана свою рацию и, показав, на какие кнопки нажимать, отдал ее Малышке.
      — Я готова, — прошептала Малышка, — можешь начинать войну.
      Хеллер взглянул на часы, сверил их с часами Малышки.
      — Время пошло, — сказал он и вышел из лимузина. Он повесил на плечо сумки и взял космические грависани.
      — Удачи, — пожелала ему Малышка.
      Махнув ей на прощание рукой, Хеллер шагнул в темноту парка.
      Собрав на ходу грависани, он лег на них и, убедившись, что не придавил сумку с котом, положил руку на пульт управления и взлетел в ночное небо.
      Набирая высоту, Джеттеро осторожно приближался к зданию, пятидесятипятиэтажному небоскребу. Было так темно, что он едва не пролетел над крышей.
      Вовремя заметив блестящую хромовую стену, Хеллер остановил сани, засунул руку в рюкзак и достал оттуда пригоршню круглых предметов. Перебрав их на ладони, он нашел шарик с цифрой 1 и прикрепил его к стене. Потом глянул на часы и снова пересчитал шарики.
      В аккурат до тридцать пятого этажа.
      Опустившись двумя этажами ниже, он нашел шарик с цифрой 2 и проделал с ним то же, что и с первым.
      Отсчитав еще два этажа вниз, он достал шарик с цифрой 3.
      Так он опускался все ниже и ниже, останавливаясь через каждые два этажа и прикрепляя к стене странные шарики.
      Наконец Хеллер дошел до цифры 10 и взглянул на наручные часы с подсветкой.
      Он опустился уже до тридцать пятого этажа.
      Внизу ничего не было видно.
      Пролетев вдоль стены, он обнаружил то, что искал: окно кабинета Фаустино.
      Хеллер заглянул внутрь: на столе горела единственная свеча, тусклое пламя которой освещало сицилийские пейзажи, висевшие на стенах.
      Посреди комнаты стояло кресло, а над ним висел стальной купол, похожий на зонтик. За креслом находилась дверь, ведущая в банкетный зал.
      Зафиксировав грависани на уровне подоконника, Хеллер порылся в сумке, достал дезинтеграционное ружье и включил его — дезинтегратор тихонько зажужжал.
      Держась одной рукой за сани, он направил ствол в окно — на стекле заиграл световой луч. Стекло начало таять. Хеллер сноровисто удалил его, не коснувшись сигнализационных проводов, тянувшихся по периметру окна.
      Пламя свечи затрепетало под дуновением ночного ветра.
      Хеллер осторожно проскользнул в окно, выключил ружье и положил его на пол.
      Потом быстро подошел к двери и прислушался. Изнутри доносились смех и звон бокалов, свидетельствующие о том, что ночной ужин в самом разгаре.
      Подняв ружье, Хеллер, направив дезинтеграционный луч на дверь, сделал в ней маленькую дырочку и, отложив ружье, заглянул в зал.
      Несмотря на маленький диаметр отверстия, ему было все хорошо видно.
      Представители городской власти Нью-Йорка сидели с внешней стороны стола П-образной формы — их собралось около полусотни.
      И здесь Хеллера постигла первая неудача: стол был развернут таким образом, что Фаустино, расположившийся во главе стола, сидел лицом к двери; к тому же стол находился в противоположном конце зала.
      Надо что-то придумать, чтобы подобраться к столу: ведь нельзя же просто открыть дверь, пройти через весь зал — целых сто футов по открытому месту — и схватить Фаустино за шиворот!
      В это время главарь мафии встал и, возвышаясь над столом в свете свечей, стал произносить речь — что-то о больших успехах Лиги повышения гражданского благосостояния. Каждое его слово встречалось одобрительными криками и бурными аплодисментами. Фаустино был необычайно толст и весил, наверное, больше трехсот фунтов. Глаз на его заплывшем жиром лице почти не было заметно: этакий пузырь со ртом.
      Хеллер взглянул на часы: время поджимало.
      Вынув из сумки кота, он вставил ему в ухо миниатюрный передатчик, а себе сунул за щеку крошечный микрофон.
      Потом Хеллер кинул на стул шляпу, снял с плеча сумки и положил их рядом с грависанями. Быстро натянув на себя смокинг и повязав бабочку, он задул свечу и осторожно выглянул в коридор. У входа в банкетный зал стояли двое вооруженных охранников. Так, значит, пути нет.
      Хеллер вернулся к двери, ведущей в банкетный зал. Нельзя было терять ни минуты. Приходилось рисковать.
      Взявшись за ручку двери, он немного приоткрыл ее, а потом резким движением распахнул дверь настежь, едва удержавшись при этом на ногах.
      Ворвавшийся в зал поток воздуха разом погасил все свечи.
      Хеллер быстро опустился на четвереньки и проскользнул в зал. Со всех сторон неслись ругательства и испуганные крики. В темноте щелкали зажигалки — одна за другой начинали загораться свечи.
      Хеллер на четвереньках обогнул стол и быстро подполз к креслу Фаустино, стараясь двигаться как можно тише.
      Один из присутствующих встал и направился к двери, ведущей в кабинет, но Фаустино, все еще стоящий за столом, остановил его:
      — Нет-нет. Присядь. Наверное, это сквозняк. Успокойтесь, успокойтесь. Я говорил, джентльмены, что на этой неделе у нас резко повысился объем продажи наркотиков на улицах. Нервное напряжение, вызванное ощущением надвигающейся катастрофы, сильно повлияло на потребление нашей продукции. И теперь, в качестве благодарности за вашу прекрасную работу, я считаю своим долгом выплатить всем двойное вознаграждение!
      Все зааплодировали. Фаустино поклонился. Потом поднял над головой конверт и произнес:
      — Мэру в эту субботу мы преподносим царский подарок! Смотрите…
      — Пошел! — шепнул Хеллер в микрофон.
      На другом конце зала послышалось шипение. Присутствующие, секунду назад благоговейно взиравшие на конверт, разом повернулись к двери кабинета.
      В банкетный зал вошел кот.
      Он тащил за собой на шнуре черный круглый предмет, легко скользивший по полированным плиткам паркета.
      Конец шнура, при ближайшем рассмотрении оказавшегося фитилем, был подожжен!
      По комнате прокатился испуганный ропот.
      В это время кот спокойно дошел до середины стола, угрожающе поблескивая в свете свечей бледно-зелеными глазами.
      С конца фитиля на пол сыпались яркие искры.
      — Бомба! — раздался чей-то сдавленный крик. Фаустино быстро сунул руку в карман, вытащил пистолет и прицелился в кота.
      Хеллер резким движением вырвал у него оружие, а другой рукой схватил мафиози за шиворот.
      — Сейчас взорвется! — громко выкрикнул он.
      Те, что, выскочив из-за стола, принялись было тушить фитиль, бросили свое занятие и вместе с остальными, толкаясь и визжа, повалили к двери.
      Вскоре в зале остались лишь Фаустино да Хеллер, крепко державший врага за шиворот.

      Кот стоял посреди зала, все еще держа в зубах фитиль. Огонек, бежавший по шнуру потух, так и не добравшись до черного шарика.
      Хеллер заломил Фаустино руки за спину и, крепко связав запястья галстуком, быстро потащил его к двери в кабинет.
      — Да брось ты эту веревку! — на ходу велел Хеллер коту. — Пошли!
      Ввалившись в кабинет, Фаустино споткнулся и растянулся на полу под стальным навесом.
      — Охраняй его! — приказал Хеллер коту и, включив карманный фонарик, стал запирать дверь в банкетный зал.
      Но тут раздался кошачий вой. Хеллер быстро обернулся.
      Фаустино валялся на полу, а на спине у него сидел кот и драл его когтями!
      Не успел Хеллер сдвинуться с места, как — тр-рах! — стальной навес с грохотом обрушился и Фаустино с котом исчезли из виду.
      Хеллер ухватился за край навеса и попытался поднять его. Да куда там! Сооружение даже не сдвинулось с места.
      Хеллер принялся лихорадочно рыться в рюкзаке, надеясь отыскать какой-нибудь инструмент. И в этот момент в коридоре послышались шаги.
      Хеллер кинулся к двери и быстро запер ее, потом снова стал копаться в рюкзаке. Нащупав дезинтеграционное ружье, он включил его и направил на навес с таким расчетом, чтобы лучом не задеть кота.
      — Это вовсе не бомба! — донеслись крики из банкетного зала. — Нас взяли на пушку!
      Обе двери в кабинете задрожали под натиском плеч и каблуков.
      Сталь навеса оказалась очень прочной. Несмотря на то что ружье работало на полную мощность, Хеллеру удалось проделать в металле лишь крохотное отверстие!
      В зале кто-то выстрелил в дверь кабинета.
      Хеллер схватил пистолет Фаустино, сделал ответный выстрел и посмотрел на часы: времени почти не оставалось, а он никак не мог сладить с этим дурацким навесом.
      Хеллер направил в проделанную дыру луч фонаря и обомлел: внутри было пусто! Ни Фаустино! Ни кота! Даже пола и того не было!
      В полумраке виднелись очертания винтовой лестницы, уходящей вниз.
      В дверь снова выстрелили.
      Хеллер схватил сумки и улегся на грависани.
      Опять прозвучал выстрел!
      Хеллер нажал на кнопку.
      Послышался треск ломающейся двери.
      Сани двинулись по направлению к окну.
      Еще один выстрел!
      Хеллер почувствовал, как что-то вонзилось ему в пятку, и пулей вылетел в ночную темноту.
      И тут раздался первый взрыв!
      Он прозвучал как громовой раскат, яркая вспышка разорвала темноту ночи.
      Ударной волной грависани снесло в сторону; перевернувшись несколько раз в воздухе, они начали быстро падать с тридцатипятиэтажной высоты.
      Второй взрыв!
      Хеллер судорожно нажимал на кнопки. В непроглядной темноте он не видел земли, но почти физически ощущал ее приближение. Наконец ему удалось справиться с управлением, и грависани понеслись вверх.
      Третий взрыв!
      Сани тряхнуло с такой силой, что Хеллер едва не потерял управление. Неожиданно впереди он разглядел колышущуюся крону дерева и резко поднял сани выше. Когда опасность миновала, Джеттеро немного расслабился: в конце концов теперь он знает, сколько примерно футов осталось до поверхности земли.
      Посветив фонариком вниз, он придал грависаням вертикальное положение и мягко приземлился.
      Четвертый взрыв!
      Оглядевшись, Хеллер определил, что находится за линией занимаемой боевиками Малышки позиции, в полуквартале от здания.
      Быстро сложив грависани, Хеллер спрятал их в рюкзак и побежал по направлению к зданию.
      — Стой! — Вспышка яркого света на мгновение ослепила его.
      — Да это же наш парень! — проговорил кто-то. — Не стреляйте! — Это были люди Корлеоне, окружавшие логово Фаустино.
      Хеллер очень переживал за кота.
      — Отпустите меня! Я должен вернуться! — то и дело повторял он.
      — Нет, парень, ты останешься здесь. Они бегут оттуда, как крысы с тонущего корабля.
      В это время послышался пятый взрыв!
      Издалека вспышки напоминали молнию — ни дыма, ни огня. В воздух взлетали верхние этажи дома — там, где Джеттеро установил взрывчатку.
      Со стороны здания доносился топот бегущих ног, крики и грохот.
      Еще трое бандитов из шайки Наркотичи выбежали на улицу, где сразу же запутались в гигантской, напоминающей рыболовную, сети и были схвачены людьми Корлеоне. Их немедленно разоружили и передали другому отряду Малышки, где пленных быстро связали.
      Шестой взрыв!
      — Господи, что это так бухает? — спросил один из людей Корлеоне, обращаясь к Хеллеру. — Нет ни пламени, ни осколков, а грохоту столько, будто взрывается целый (…) этаж.
      Хеллер мог бы объяснить ему, что это бомбы, вызывающие вибрацию вещества; военные инженеры Волтара используют их для проведения диверсионных актов в пункте Б в качестве отвлекающего маневра, в то время как настоящие взрывы происходят в пункте А; при этом звук взрыва направляется в воздух не прямо, а только через молекулы какого-нибудь вещества; таким образом, разрушений практически не происходит, разве только иногда лопаются барабанные перепонки у тех, кому посчастливилось находиться внутри здания, начиненного такими устройствами. Но вместо этого Хеллер сказал по-итальянски:
      — А кто его знает? Может быть, это кара Божья.
      В этот момент прогремел седьмой взрыв!
      Когда смолкло эхо, у кого-то по рации зазвучал голос Малышки Корлеоне:
      — Какой счет, синьоры?
      — Пятьсот — тридцать шесть, mia capa, — последовал ответ.
      — Еще пара сотен, — сказала Малышка. — Не расслабляйтесь! Кто-нибудь видел Джерома?
      Восьмой взрыв! Хеллер схватил рацию.
      — Я на Земле, миссис Корлеоне. Со мной все в порядке. Я на посту номер шесть. Пожалуйста, прикажите им отпустить меня. Мне необходимо вернуться в здание.
      Девятый взрыв!
      Дюжина людей Наркотичи, в панике бегущих от здания и ничего не замечающих в абсолютной темноте, попались в расставленные сети и были тут же обезоружены, надежно связаны и уложены друг на друга прямо на земле.
      Снова послышался голос Малышки Корлеоне:
      — Шестой пост! Не отпускайте Джерома, пока мы не приступим к атаке.
      — Да, mia capa.
      Десятый взрыв!
      Вокруг Хеллера, со всех сторон сразу, посыпались команды. Те же приказы долетали сюда и с других постов, плотным кольцом окружающих здание.
      Вдруг из полутысячи глоток разом вырвался вопль: "Корлеоне!"
      В темноте по асфальту затопала тысяча ног.
      Началась общая атака.
      Повсюду затрещали выстрелы.
      — Теперь можешь идти, парень, — раздался чей-то голос над самым ухом Хеллера.
      Джеттеро сразу же сорвался с места. Было уже не так темно: улицу освещал огонь залпов снаружи здания и с нижних этажей. Большинство нападающих находилось уже внутри дома, но некоторые солдаты Корлеоне все еще сбегались к дверям; их возбужденные лица на долю секунды озарялись яркими вспышками и снова пропадали в ночной темноте.
      В рядах атакующих раздался крик:
      — С юга наступают танки, они в полумиле отсюда! Надо кончать скорее!
      Хеллер быстро окинул взглядом здание. На плане не значилось никакой винтовой лестницы. Все этажи под офисом Фаустино были охвачены пламенем.
      Хеллер приблизился к зданию и, плотно прижимаясь к стене, двинулся вдоль нее. Затем глянул наверх и увидел, что находится прямо под окнами офиса Фаустино. На тротуаре то тут, то там валялись черные обломки стены.
      Из комнаты, где заняли позицию обороняющиеся, доносилась пальба. Где-то ухнула граната.
      Хеллер огляделся в поисках крышки люка или какого-нибудь другого признака подземного хода.
      И вдруг заметил овальную трещину на мостовой. Хеллер направил туда луч дезинтеграционного ружья и расширил щель. Потом поднял с земли обломок арматуры, вставил в образовавшееся углубление и, действуя им как рычагом, нажал.
      Это был лаз!
      Хеллер направил дезинтеграционный луч на собачку замка — она исчезла. Он снова сунул лом под край крышки люка и, навалившись на него всем телом, откинул крышку в сторону.
      Он посветил внутрь фонариком — и сразу увидел Фаустино. На груди у мафиози сидел кот!
      Фаустино медленно повернул голову к Хеллеру.
      — Спасите меня! — простонал он. Кот ударил его лапой.
      — Оставьте его, мистер Калико, — сказал Хеллер. — Сегодня вы отлично поработали.
      Хеллер схватил Фаустино и вытащил его из люка.
      — Корлеоне! — закричал он в темноту. — Ко мне! Выстрелы вокруг здания внезапно стихли. К Джету со всех ног бросились два человека.
      Поручив им Фаустино, Хеллер приказал:
      — Отведите этого парня к Малышке! Подталкивая Фаустино в спину пистолетами, они повели его прочь. Хеллер вернулся к лазу и вытащил кота.
      Едва он это сделал, как в глаза ему ударил ослепительный свет.
      Танк!
      Хеллер отпустил кота и, подняв руки высоко над головой, двинулся навстречу танку. Пулеметы танка целились прямо ему в грудь. Из башни высунулся офицер и направил на Хеллера пистолет сорок пятого калибра. В луче света Джеттеро разглядел на его мундире серебряного полковничьего орла.
      — Что, черт возьми, здесь происходит? — заревел полковник.
      — Разрешите представиться, сэр, — откликнулся Хеллер.
      — Приближайся медленно, а то буду стрелять! Не опуская рук, Хеллер замедлил шаг.
      — Посмотрите в моем боковом кармане, сэр. — И он указал, в каком именно.
      Полковник окинул подозрительным взглядом смокинг Хеллера и, по-прежнему держа его на мушке, вытащил из кармана бумаги.
      — Лейтенант Уистер, армейская разведка, сэр, — отрапортовал Хеллер. — Выслеживаю диверсантов Мейсабонго. Все эти люди в штатском — из моего подразделения.
      Полковник тщательно осмотрел удостоверение личности и направление.
      — Почему меня не проинформировали? — возмутился он.
      — Совершенно секретная операция, — ответил Хеллер. — Мы успели их обезвредить; они собирались поднять на воздух весь город.
      — Подлые (…)! — рявкнул полковник. — Вы сделали (…) хорошее дело! В жизни не слышал таких взрывов! Вы уверены, что схватили всех? — добавил он, озираясь вокруг.
      — Только что взяли последнего, — ответил Хеллер. Сзади раздался громкий топот бегущих ног. Полицейские!
      К танку, задыхаясь от быстрого бега, подскочил инспектор Бульдог Графферти.
      — Вы все арестованы! — прохрипел он.
      Полковник рассвирепел и, бросив сверху вниз презрительный взгляд на Графферти, прорычал:
      — Это военная операция! Какое право ты имеешь вмешиваться?
      И тут взгляд Графферти случайно упал на Хеллера.
      — Уистер! — заорал инспектор. — Полковник, я знаю этого человека! Он преступник!
      Глаза полковника метнули молнии.
      — Да как ты смеешь называть боевого офицера преступником, а? Убирайся отсюда к чертям собачьим, или я сделаю из тебя решето!
      Графферти струсил. И, подав знак своим подчиненным следовать за ним, поспешно ретировался.
      Хеллер отдал полковнику честь:
      — Сэр, я должен доставить пленных к месту заключения, поэтому прошу простить меня.
      — Конечно-конечно, — проговорил полковник. — Сдается мне, вы поработали на славу. — Еще раз взглянув на направление и удостоверение личности Хеллера, он вернул ему бумаги. — Я сообщу о вас министру обороны.
      — Благодарю, сэр, — сказал Хеллер. — Но я выполнял свой долг.
      — Прекрасно, Уистер. Вы упомянете в рапорте о моем участии в операции? Я полковник Кирзон.
      — Непременно, сэр, — пообещал Хеллер.
      — Хорошо, лейтенант. Я отведу свое подразделение назад в парк. Продолжайте.
      Хеллер припустил рысью вдоль здания. Теперь вокруг было тихо. Толпу пленных бандитов Наркотичи уже увели; рыбацкие сети, в которые их ловили, сняли. На поле битвы остался только один солдат из войска Корлеоне, который опустошал оброненные противником патронташи.
      Хеллер отыскал лимузин и, открыв дверцу, заглянул в салон: там, на полу под задним сиденьем, лежал надежно связанный Фаустино. Мистер Калико не спускал глаз с плененного им главаря банды, готовый при случае выпустить когти.
      Малышка Корлеоне сидела на переднем сиденье в обнимку с рацией. Увидев Хеллера, она счастливо улыбнулась ему и уже открыла было рот, собираясь что-то сказать, но тут раздался голос синьора Саггецца:
      — Mia capa, мы захватили компьютеры. Все эти персональные электронные ящики Фаустино у нас в руках. Банки данных не повреждены. Мои люди прочесывают дом. Операция подходит к концу.
      — Отлично сработано, синьор, — похвалила его Малышка. — Мы поймали толстяка, так что всем им пришел конец.
      — А вы захватили шефа полиции Нью-Йорка? — поинтересовался Хеллер.
      — Да, а также всех представителей городской власти, включая самого мэра. Они сейчас там, за кустами, трясутся за свои жалкие жизни.
      — Хорошо. Пожалуйста, прикажите шефу полиции позвонить в Эмпайр Стейт Билдинг и отдать распоряжение снять там полицейскую охрану.
      — Конечно, Джером, — все, что пожелаешь. Теперь весь город у нас в руках!
      "Пока нет, — подумал про себя Хеллер. — Еще неизвестно, какая сложится ситуация, если мне не удастся закончить свое дело до будущего понедельника".

      Через два часа Изя, Бац-Бац и Двойняшка праздновали свое освобождение в ресторане «Сардиния», поедая подряд все блюда, которые Хеллер заказал для них.
      Когда в ресторане прожорливым посетителям уже ничего больше не могли предложить, кроме скатерти, Хеллер отослал их домой мыться и отдыхать, договорившись на следующий день встретиться с ними у себя дома.
      Война еще не была окончена. Самое трудное — разборка с Роксентером — еще впереди. И в этом деле Хеллер мог положиться только на самого себя.
      В разведывательном управлении Хеллер узнал, что сейчас Роксентер находится в своем поместье Покантикл, к северу от Хэйритауна. Поместье охранял целый полк поспешно мобилизованных национальных гвардейцев Нью-Йорка под руководством — ни больше ни меньше — генерал-майора.
      Еще Хеллер узнал, что в воскресенье утром Роксентер приедет в Филадельфию, где примет участие в Швиллербергской международной конференции финансистов, которую он фактически держал под своим контролем, а в воскресенье вечером собирается встретиться с президентом США в частной беседе. После чего, в понедельник, президент обратится к Конгрессу в Вашингтоне, и война против Республики Мейсабонго будет объявлена.
      Хеллер знал, что вознамерился схватиться с силами, которые управляли всей Землей. На сей раз план его был предельно прост и не требовал особой подготовки. Но на всякий случай лучше еще раз все хорошенько обдумать.
      Вернувшись домой по темным улицам ночного Нью-Йорка, он надел рабочий комбинезон и отправился ремонтировать старое такси. Он выкрасил его волтарианской краской в оливковый цвет и нарисовал отличительные знаки армии и номера.
      Пока Джеттеро работал, висевшее на стене радио без умолку в панике вещало о надвигающейся войне, и не последним в ряду новостей минувшего дня прошло сообщение о поимке диверсантов Мейсабонго, намеревавшихся взорвать весь город. Диверсанты были обезврежены в результате блестящей военной операции, проведенной танковым подразделением под руководством доблестного полковника Кирзона. Как оказалось, в деле отличились и моторизованные войска, получившие приказ охранять подступы к дому мэра и расчистить дорогу для армии: характер приказа вполне соответствовал особенностям топливно-энергетической проблемы в стране. Городские власти обращались к населению с просьбой быть начеку и всячески содействовать правительству в поимке партизан Мейсабонго, в планы которых могли входить диверсионные акты на автомобильных магистралях, в аэропортах, на дежурных полицейских постах и так далее.
      Программы новостей на радио периодически прерывались военно-патриотическими маршами и гимнами. Вся страна, судя по переполоху в рядах теле- и радиожурналистов, активно готовилась к неизбежной войне. И только Хеллер знал, что, если ему повезет, войну можно будет предотвратить, но, кажется, никого, кроме него, этот вопрос не интересовал.
      Около восьми утра он облачился в чистый и отутюженный офицерский мундир и набил свой вещмешок цвета хаки предметами, необходимыми в работе каждого военного инженера волтарианского Флота, — в основном бомбами.
      Прибыл Бац-Бац Римбомбо, одетый в форму КПОЗ, и Хеллер приказал ему спороть с рукава нашивку, чтобы его было легче принять за армейского водителя.
      Потом пришел Изя с круглыми от волнения глазами.
      Явившийся вскоре после него Делберт Джон Роксентер-младший находился в подавленном настроении, поскольку ему не представилось случая нанести визит свиньям, оставшимся в живых во время стрельбы в Нью-Джерси.
      Наконец, имея вполне официальный вид, все четверо отправились в Покантикл-Хиллз, находящийся в двадцати трех, или немного больше, милях к северу. На шоссе совсем не было автомобилей; не действовал ни один светофор. Старое такси, мотор которого работал сейчас не на газе, а на кислороде и водороде, выделяемых при расщеплении асфальта в карбюраторе, бежало очень плавно и резво. Ни разу не врезавшись ни в один автомобиль по причине отсутствия таковых, Бац-Бац пригнал машину к воротам поместья около девяти.
      Путешественники сразу же увидели огромное количество солдат из национальной гвардии Нью-Йорка, которые, разбив лагерь на всех лужайках, маршировали по аллеям парка. Ворота поместья оказались забаррикадированы. Вход охранялся целым взводом с ружьями, в любую минуту готовым к битве.
      К машине подошел офицер в шлеме и мундире, опоясанном крест-накрест двумя белыми ремнями. Бойцы национальной гвардии вечно враждовали с солдатами и офицерами войск регулярной армии.
      — Вылезайте! — приказал офицер. — Руки вверх!
      — Нет-нет, — запротестовал Хеллер. — У нас дела семейные. — Он повернулся к Двойняшке: — Дай мне свои водительские права. — Тот повиновался. — Мы приехали, чтобы испросить для него разрешение отца поступить на службу в армию.
      — Делберт Джон Роксентер-младший! — изумился офицер, взглянув на права, потом на Двойняшку. — О Господи! Извините! — Он поспешно вытащил из-за пояса блокнот, выписал пропуск с пометкой на оборотной стороне «СЕМЬЯ» и сунул его под стеклоочиститель на ветровом стекле. — Откройте ворота, ребята, у нас был приказ не задерживать домашних. — Офицер отдал честь Хеллеру, и такси поехало к дому, петляя между солдатскими палатками, грузовиками, мотоциклами, пушками и двумя танками.
      — Но я не собираюсь записываться в армию! — возмутился Двойняшка. — Они убивают свинок!
      — Заткнись, — беззлобно велел Хеллер. — Предоставь мне самому решать, что и как говорить.
      — Хорошо, брат, — сразу согласился Двойняшка. — Только не вздумай записать меня в армию!
      Автомобиль медленно подкатил к парадному подъезду дома. Сразу же бросились в глаза неестественно огромные размеры всех предметов. Даже двое охранников-гвардейцев, стоящие по обе стороны двери, тоже были гигантами.
      Хеллер передал вещмешок Бац-Бацу и сказал:
      — Оставайтесь здесь и сидите тихо.
      А сам вместе с Двойняшкой и Изей вышел из машины и двинулся вверх по лестнице. Навстречу им вышел офицер. Взглянув на ветровое стекло — слово «СЕМЬЯ» было видно, наверное, с пятнадцати футов, — он сказал:
      — Сожалею, но нам дан приказ обыскивать каждого, кто входит в дом.
      Ощупав одежду визитеров, он не нашел никакого оружия; заглянул в портфель Изи и, не увидев ничего, кроме бумаг, возвратил его владельцу. После чего отдал честь и приказал охранникам открыть дверь.
      Шагнув за порог, они оказались в огромной гостиной, уставленной давно вышедшей из моды, громоздкой мебелью. Громадные, в натуральную величину, фотографии Роксентера грозно воззрились на посетителей со стен.
      Из-за закрытой двери доносились голоса. Хеллер открыл дверь, пропустил вперед спутников, вошел сам и плотно прикрыл дверь за собой.
      Они оказались в кабинете, таком же большом и старомодном, как гостиная. Ведущие в кабинет французские двери открывались по-особому: раздвигались в стороны.
      За письменным столом стоял сам Делберт Джон Роксентер, похожий на большую разъяренную хищную птицу.
      Гробе, его адвокат из конторы "Киннул Лизинг", понуро стоял у противоположной стены, его лицо, напоминающее черносливину, выражало обиду.
      — Мне все это предельно ясно! — выкрикивал Роксентер. — Ты не выполнил свою работу! Я возвращу тебя мисс Агнес, и она-то уж найдет способ с помощью электрошоковой терапии выбить из тебя глупость! Если бы ты принял надлежащие меры, мне бы не пришлось тащиться в Филадельфию только ради того, чтобы встретиться с этим простофилей президентом! Мне надоело выполнять за тебя твои прямые обязанности! Мне следовало бы покончить с вами обоими и со всей вашей идиотской конторой! И я сделаю это! Вы все против меня!
      Гробе внезапно заметил стоящего в дверях Хеллера, и лицо его сразу же стало белее мела.
      — Уистер!
      Роксентер открыл было рот, чтобы продолжить свою гневную тираду, но вдруг понял, что утратил аудиторию, и умолк, с раздражением поглядывая на группу людей, ворвавшихся без приглашения в его кабинет.
      — Доложите генералу, — обратился он к Хеллеру, — что я еще не уезжаю. — И снова повернулся к Гробсу: — Я еще не до конца сказал, что о тебе думаю! И я напомню тебе, Гробе, о том, что считаю чрезвычайно важным! Слушай меня!
      Гробе суетливо взмахнул рукой, указывая на Хеллера:
      — Сэр, этот ваш… сэр, это человек, который топливо… Сэр… о Боже мой!
      — Топливо? О чем ты там бормочешь? — резко спросил Роксентер.
      — Думаю, я могу вам все объяснить, — вмешался Хеллер. — Мы пришли сюда, чтобы сделать вам достойное предложение касательно топлива, которое поможет разрешить энергетический кризис, мистер Роксентер.
      — Кто этот человек? — спросил Роксентер у Гробса. — О чем он говорит?
      — Сэр, этот человек в форме — Джером Терренс Уистер!
      — А это, — продолжил Хеллер, — мистер Израэль Эпштейн. Он руководит компаниями, владеющими правом на распространение микроволновой энергии, "Крайстер Моторс", карбюраторы нового типа, машины, которым не требуется газ, а также контролирует все американские ресурсы нефти, которые теперь являются собственностью Мейсабонго.
      Роксентер с размаху плюхнулся на стул и, вытаращив глаза, уставился на Изю.
      Наконец, обретя дар речи, он сдавленно прохрипел:
      — Еврей! Какой-то (…) жид!
      — Мне кажется, — прервал его Хеллер, — вы сможете быстро найти общий язык и заключить сделку, выгодную вам обоим.
      Роксентер не мог оторвать глаз от Изи. Вдруг он прищурился, и с лица его исчезло хищное выражение.
      — Правильно ли я понял, что вы владеете патентами на производство новых карбюраторов и автомобилей нового образца и на распространение микроволновых установок?
      — Не я, а компании, дела которых я веду, — скромно ответил Изя. — Вот здесь все документы. — С этими словами он открыл портфель и, вытащив пачку бумаг, положил их на край огромного стола.
      Выглянув из-за спины Роксентера, Гробе тут же тщательно осмотрел документы и прошептал своему боссу на ухо, что они подлинные.
      — И вы хотите сказать, — снова обратился Роксентер к Изе, — что собираетесь передать эти бумаги мне в обмен на установление мира?
      — Не совсем так, — ответил Изя. — То есть передать мы их вам передадим, но в обмен хотим получить кое-что еще.
      — В самом деле, — проговорил Роксентер, казалось, заметно разочарованный. Он повернулся к Гробсу, потом снова перевел взгляд на Изю: — Итак, что же ты хочешь взамен, еврей?
      — У нас есть некоторое количество опционов, — ответил Изя, не обращая внимания на тон собеседника, — которые мы намереваемся реализовать не далее как завтра, что даст нам возможность заработать миллиарды плюс абсолютно все акции всех нефтяных компаний в мире. Мы предлагаем вам сорок девять процентов этой суммы и сорок девять процентов всех акций.
      — Но ведь таким образом я приобрету еще больше, — прищурился Роксентер. — Значит, надо полагать, здесь что-то кроется.
      — Мистер Роксентер, — сказал Изя, — когда-то у вас была жена. И двое сыновей.
      Роксентер вздрогнул, как будто в него выстрелили.
      — Согласно ранним вашим завещаниям, — продолжал Изя, — по достижении восемнадцати лет ваш сын получает трастовый фонд на сумму десять миллиардов долларов. Вы являетесь попечителем фонда. Все, что мы требуем у вас в обмен на документы и проценты дохода от акций, — это признать Делберта Джона Роксентера-младшего вашим сыном.
      — Я отказываюсь от всех своих прав, — добавил Хеллер.
      — Ваше заявление нелепо! — взорвался Роксентер.
      — Мы располагаем документами, — возразил Изя, доставая из портфеля бумаги и передавая их Гробсу.
      Роксентер растерянно уставился на них. Адвокат с Уолл-стрит осмотрел документы и что-то прошептал на ухо хозяину. Хеллер успел уловить только фразу о том, что это все — дело рук мисс Агнес.
      — Мы хотим, — сказал Изя, — чтобы вы признали это. И требуем, чтобы вы передали означенный фонд вашему сыну по достижении им оговоренного возраста, а также отдали ему все фамильные поместья, назначив меня его опекуном.
      — И если я сделаю так, как вы просите?..
      — Нефтяные компании получат эти документы, в Америке появится топливо, нефтеперерабатывающие заводы снова вернутся к производству…
      — Но это невозможно! — вскричал Роксентер. — Участники маршей протеста заявляют, что там повышенный уровень радиации! И это действительно так. Они не позволят им снова заработать!
      — Обещаю, — заявил Хеллер, — проследить, чтобы заводы были дезактивированы и на них было вновь налажено производство.
      — Это пропаганда! — не унимался Роксентер. — Что значит небольшая доза радиации в питьевой воде? Чепуха!
      — И я остановлю марши протеста, — пообещал Хеллер.
      Роксентер снова сел.
      — Ты очень хитрый, еврей. Если я получу всего лишь сорок девять процентов акций нефтяных компаний, то совет директоров окажется у вас в руках. Я вынужден отклонить ваше предложение!
      — К сожалению, мы не можем пойти на уступки, — ответил Изя. — Но позвольте заметить: в случае принятия нашего предложения вы станете самым богатым человеком в мире.
      — А если я скажу "нет"? — спросил Роксентер.
      — Что ж, — сказал Хеллер, — в таком случае, боюсь, мистер Роксентер, мистеру Гробсу придется защищать вас в суде за организацию заговора с целью убийства ваших жены и сына. Извините меня за откровенность. Тогда все ваше состояние будет конфисковано и отойдет государственной казне, и вы потеряете все.
      — Это шантаж! — возмутился Роксентер.
      — Это убийство, — невозмутимо ответил Хеллер. — И если присовокупить к этому миллионы тех, кто погибнет во время войны, миллионы нерожденных детей в результате реализации ваших программ в поддержку абортов, сотни миллионов жизней, загубленных инфляцией, возникшей из-за быстрого роста цен на нефть, то вас следует вздернуть на виселицу сотню миллионов раз подряд. И я был бы рад лично затянуть петлю на вашей шее!
      — Нет-нет, — поспешно сказал Изя. — Прекратите. У нас обычные деловые переговоры.
      — Да, но эта пташка доставила мне немало хлопот, — возразил Хеллер. — То, что он называет бизнесом, на самом деле — бандитизм в мировом масштабе. Он просто пират, и мне совершенно не доставляет удовольствия смотреть на него, а тем более вести с ним переговоры. Мистер Эпштейн, должен заявить, что я абсолютно не согласен с вами.
      — Мистер Уистер, пожалуйста, отойдите в сторонку и не мешайте мне вести переговоры, — попросил Изя. — Мистер Роксентер не может не видеть своей выгоды.
      Хмурое, морщинистое, в красновато-лиловых прожилках лицо Гробса исказилось. Он сознавал, что присутствует при ответственном разговоре. Нагнувшись к Роксентеру, Гробе хотел шепнуть ему на ухо важный совет, но тот злобно шикнул на него, и адвокат смешался.
      Роксентер хитро посмотрел на Изю.
      — Слушай, еврей, — обратился он к нему, — но ведь нам придется пригласить сюда адвокатов, чтобы подтвердить законность нашей сделки. Мы…
      — Это лишнее, — решительно прервал его Изя, открывая свой портфель. — Здесь присутствует ваш адвокат, мистер Гробе, а наши документы уже подготовлены и заверены адвокатом мистером Кровопускенсом.
      Один за другим Изя положил на огромный стол документы о передаче Роксентеру патентов и части нефтяных компаний, нефтяной трансфер Мейсабонго и соглашение о предоставлении Роксентеру права получения сорока девяти процентов дохода от продажи опционов, а также сорока девяти процентов акций нефтяных компаний. Сверху он положил документ о передаче трастового фонда и завещание.
      Роксентер и Гробе просмотрели бумаги.
      — Хорошо, я все подпишу, — сказал Роксентер. — Мистер Гробе выступит в качестве нотариуса. Мы сейчас же все оформим должным образом.
      — А как насчет войны? — спросил Хеллер.
      — Конечно, — с готовностью отозвался Роксентер. — Могу вам дать клятву. Как только мы закончим с бумагами, я тут же позвоню президенту, и мы уладим это дело.

      Роксентер придвинул к себе стопку соглашений и контрактов и, слащаво улыбаясь, начал подписывать их один за другим. Наконец он взял завещание, еще раз перечитал его и поставил на нем свою подпись с витиеватым росчерком.
      — Теперь, еврей, — обратился он к Изе, — твоя очередь.
      Изя взял бумаги, нагнулся над ними и, надев очки, начал подписывать.
      — Теперь ты, — сказал Роксентер Двойняшке, когда Изя поставил последнюю подпись. — На этом документе о передаче тебе трастового фонда должна стоять и твоя подпись.
      Двойняшка, подойдя к столу, нацарапал на листе свое имя.
      Потом Роксентер взглянул на Хеллера и спросил Гробса:
      — А он разве не должен подписать отказ от права на наследство?
      Гробе молча кивнул и, порывшись у себя в дипломате, достал форменный бланк и положил его перед Хеллером на стол.
      — Теперь, — сказал Роксентер, — Гробсу, исполняющему обязанности нотариуса, необходимо взглянуть на ваши удостоверения личности, чтобы сверить подписи, так что давайте сюда ваши бумажники. — И он выразительным жестом ткнул в середину стола.
      Все трое положили бумажники на стол.
      Гробе сверил подписи и начал быстро ставить штампы, заверяя подлинность документов. Роксентер что-то шепнул ему на ухо.
      Адвокат с Уолл-стрит взял в руки последний листок — отказ Хеллера от наследства.
      — Здесь стоит подпись Джерома Терренса Уистера, — заявил он, окончив проверку написанного, — но мне нужно, чтобы вы подписали еще одну бумагу, касающуюся Делберта Джона Роксентера-младшего. Сейчас я принесу ее.
      Гробе обошел Хеллера и приблизился к стене, где оставил свой дипломат. Открыв его, он протянул Хеллеру бумагу.
      Хеллер наклонился над столом, чтобы поставить подпись, и тут взгляд его упал на дно массивной серебряной пепельницы — там он увидел отражение Гробса, который целился ему в спину из пистолета!
      Хеллер резко повернулся — и сразу же руку ему пронзила пуля.
      Он схватил Гробса за запястье и с силой дернул. Пистолет со стуком упал на пол.
      Молниеносно нагнувшись, Хеллер подобрал пистолет и стукнул Гробса рукояткой по голове. Из глубокой раны тотчас же выступила кровь.
      — Стоять! — послышался чей-то крик. Хеллер обернулся.
      Дверь в библиотеку с треском распахнулась: на пороге стоял пехотинец с базукой в руках.
      Потом в кабинет зашли еще двое солдат и направили дула ружей Хеллеру в грудь.
      Обливаясь кровью, Гробе рухнул на пол рядом с кушеткой, успев напоследок выхватить у Хеллера пистолет.
      Безоружный, Хеллер стоял посреди комнаты; все пути к отступлению были отрезаны.
      Роксентер встал и, нервно хихикая, принялся собирать со стола документы и бумажники. Потом он нагнулся и водрузил на стол пуленепробиваемый ящик, похожий на сейф, только с ручкой. Роксентер набрал код и открыл крышку.
      — Вы думаете, я сдержу слово? Все, что мне было нужно от вас, — так это документы. Теперь мы можем аннулировать всю эту чепуху и спокойно продолжать снабжать мир нефтью. — Роксентер взглянул на распростертое на полу тело Гробса. Тот казался мертвым. — А остальное, — продолжил Роксентер, — я уберу подальше от загребущих рук. — Он сложил документы и бумажники с удостоверениями личности в переносной сейф, аккуратно выровняв края стопки, набрал длинный код и захлопнул дверцу.
      В кабинет вошел генерал-майор в сопровождении свиты охранников.
      — Генерал, — обратился к нему Роксентер, — возьмите этих подонков до моего возвращения под стражу. А когда начнется война, мы зададим работу расстрельной команде!
      В восьмом романе блистательного цикла "Миссия «Земля» карьера преступника, предателя и убийцы Солтена Гриса приходит к печальному, но заслуженному концу. Однако история Джеттеро Хеллера и планеты Земля еще не закончена…